OPTIMUS MUNDUSлучший из миров. OPTIMUS MUNDUSлучший из миров Оптимус мундус спектакль
Кажется, про возобновление спектакля я узнала одной из первых, если говорить о простых зрителях. Сначала случайно зашла на страницу в фейсбуке, ничего не поняла, закрыла её. Через какое-то время наткнулась снова, вчиталась, решила погуглить... Впечатлилась и стала Очень Думать - ибо стало ясно, что идти надо. И что идти ужасно страшно.
Несколько дней раздумий, а потом как раз подошел вечер, когда я впервые с давнего Жирафа в компании отца должна была придти на спектакль на Открытую сцену. Накануне решила, что раз такое дело и всё идеально совпадает, то надо включить своё мужество - кто знает, может, билетов ещё не хватит. Ох, как же, не хватило одной такой - в итоге получила билет лично из рук Арсения Эпельбаума и то ли была первой зрительницей, то ли такую радостную весть слышал каждый. Кто этих хитрецов знает:)
С билетом на полке я продолжила старательно бояться, чем занималась около месяца, потом взяла себя в руки, тяпнула на работе ирландского кофе и поехала в театр.
И первое, что хочется сказать - ну какие же они молодцы, а.
Это, наверное, самое сложное - создать такую атмосферу происходящего, чтобы комфортно стало даже зажатому зрителю, который начитался всякого и всерьез опасается, что будет подпрыгивать на месте от любого прикосновения.
Самое начало - это ведь всё-таки часть спектакля была, верно? Чтобы все почувствовали, что они заодно. Совсем просто, но ведь работает! Наверху оказывается уже не группа посторонних людей, а компания единомышленников.
Сама структура спектакля и комбинаций сцен постфактум понятна, она красива и логична. Но всё равно очень хочется вернуться и побродить другим маршрутом, послушать иные рассказы проводников между сценами, оказаться среди новых зрителей. На мартовские даты билеты уже закончились, говорят, да и заняты эти дни у меня - так что записалась на апрель, уговорив ещё двух подруг составить компанию:) Дальше-то наверняка начнёт расти список на запись... Это пока тихо, а потом снежный ком пойдет, точно-точно. Почему я и решилась-таки идти прямо на премьеру, а теперь тыкаю всех, кому должно понравиться.
Кат, если вы ещё спектакль не видели, открывать ни в коем случае не надо.
...поднялись наверх, переобуваемся, режиссёр дает последние наставления и появляются трое артистов и начинают разбирать нас себе. Я оказываюсь напротив Лины Ивановой, она меня первой и хватает. Прибегает четвертая артистка, отвоёвывает-таки себе свою долю зрителей и мы разбредаемся. Первая остановка наших двух групп прекрасна, хотя именно её я себе заранее заспойлерила статьями - "Отелло". Гигантская кровать, куда нас укладывает Дездемона, потом укрывает, подтыкает одеяло и сама устраивается справа. И тут появляется Отелло...
В течении всей сцены 8 взрослых людей лежат в ряд под одним одеялом и ржут от малейшего события. Ну а что ещё делать, когда Отелло изумлённо изучает оказавшегося крайним мужчину, или когда он в темноте никак не найдёт жену и наугад хватает за шеи зрителей?) Нет, правда, даже если это звучит страшно - на самом деле всё прекрасно. Хотя когда прямо за моей головою в темноте раздался грозный голос Отелло, девушка справа ощутимо вздрогнула от неожиданости:)
Параллельно в это время разворачивается сцена "Ромео и Джульетта" для других 8 зрителей. Потом четверых из них Максим Маминов притаскивает на "Евгения Онегина" (чувствую, та группа вообще перемещалась почти всё время бегом)), туда же первыми приходим мы четверо с Линой. Сцена. Максим и компания на привычной крейсерской скорости убегают в комнатку Моцарта, а мы идём в Вишнёвый сад, который на ходу превращается в Чайку, а спрятанная в Шкафу четвёрка Донны Анны вместе с нами внимает выступлению Нины Заречной. Бывшая Раневская, ныне уже Аркадина, настроена, впрочем, весьма скептически:)) Потом антракт. И желе. А про сок так и забыли, безобразие!))
После антракта артисты меняются группами - нас забирает Наталья Горчакова - и начинается новый цикл. Теперь уже у нас "Ромео и Джульетта" (с фоновыми криками Мавра, которые пугают влюблённых), но в момент кульминации Максим находит крылатку Ленского, подрывается и убегает петь, а чуть погодя мы идём к Дон Гуану, там спонтанная смена направляющего - Донна Анна утаскивает в шкаф другую четвёрку, а к нам вторгается рука Командора, Несчастливцева, Моцарта и просто Максима. И отправляемся мы в Керчь, где чокаемся с Моцартом вином газировкой с противоядием и слушаем удивительный реквием, исполняемый им на бокалах с водой. Счастливцев и Неcчастливцев вновь оба живы и мы все перемещаемся в большой зал на общий финал. Усаживаюсь, приобняв, чтобы чуть подвинуть, бюст, который в каких-то боях лишился трети головы, и начинается безумно смешное и прекрасное мельтешение летающих цветов, монолог Гамлета в разных переводах и множество смертей из различных пьес, переплетающихся и накладывающихся друг на друга. Эдакая счастливая сияющая какофония:)
А после переобувания для выхода на улицу мне понадобилось дважды уточнить дорогу - почему-то всегда в этом здании совершенно теряю ориентацию в пространстве. И это, пожалуй, прекрасно. Жалко, что в апреле уже где-то ещё будет идти спектакль... Я бы сделала ставку на Сретенку, хотя посмотрим.
Самое важное тут, пожалуй, именно атмосфера, неимоверное дружелюбие, бесконечная любовь к театру, этому лучшему из миров, которая присуща и создателям спектакля, и его зрителям, которые за это короткое время словно родными делаются. Театр ради театра, игра в игру, смесь шуток и чего-то пронзительно настоящего.
Да, с точки хрения искусства тоже многое впечатляет и запоминается, не атмосферой единой)
Как здорово, что оно со мной случилось.
В общем, Optimus mundus - чудо-чудесное, артисты прекрасны, режиссёр тоже, дома лежат две "программки" с тремя автографами, а 11го апреля я приду снова. Вот.
С возвращением, спектакль!
И замечательно, что это произошло именно теперь, когда я так много хожу по театрам.
Хреново написала, знаю. Слов у меня и способности к формулированию пока не хватает, чтобы всё точно передать:) Но отличных текстов про "Optimus mundus" в сети много, к счастью.
P.S. В начале Сергей Мелконян пытался меня задушить, ближе к финалу поцеловал в макушку и вручил цветок. Прямо-таки отдельная история внутри спектакля:)
P.P.S. Идите вот
Он так и называется – «OPTIMUS MUNDUS» – лучший из миров. Мы делали свой идеальный мир, актерский рай, где всегда твой бенефис, где у тебя одни только главные роли, где разговаривая речами Шекспира и Пушкина, можно весело поигрывать на бокалах реквием Моцарта, затем, глотнув из бокала, предложенного Сальери, отравленного вина, можно идти валяться в постель Дездемоны или посидеть в задумчивости, у статуи Командора, перекладывая череп Йорика из руки в руку и помурлыкать арию Ленского... Мы делали СВОЙ MUNDUS, а окажется ли он и для Вас OPTIMUSом?.. «Вот в чём вопрос!»
Арсений Эпельбаум
Интонация домашнего представления задается сразу: в прихожей, куда надо подняться по узкой винтовой лестнице, публику просят оставить сумки и сменить уличную обувь на мягкие комнатные тапочки. А потом актеры разводят свои группки по выгороженным в полутемном театральном зале закуткам – чтобы разыграть для них микроспектакли по пьесам Шекспира и Пушкина.
Все эти пародийные сценки разыграны актерами не просто задорно и обаятельно, но с очень точным соотношением иронии и серьезности. Спектакль Арсения Эпельбаума тоже похож на домашний театр. Хотя живет мыслями о театре «настоящем», иногда страшном, иногда прекрасном, иногда смешном. «Optimus Mundus» – лучший из миров – это и есть театральный мир, который одновременно балаган и волшебство. Поэтому Моцарт и Сальери вдруг оказываются Счастливцевым и Несчастливцевым, надгробные памятники на кладбище – опереточными декорациями, а актеры простодушно раздают зрителям цветы, чтобы быть осыпанными ими на поклонах. Конечно, этот самодельный спектакль – лишь веселая проделка, не имеющая никакого отношения к проблемам «большой» театральной жизни. Но в том, что затея Эпельбаума-младшего эту самую жизнь сильно украсила, сомнений нет.
газета «Коммерсант»
Вихревой ритм спектакля с короткими остановками не давал зрителям опомниться, они открывали рот от изумления, хохотали, радовались, разгадывая лукавые головоломки с перекличками цитат, восхищались, как все лихо пригнано одно к другому. Их затопляло обаяние совсем молодых милых улыбчивых актеров, игравших на сверхблизком контакте, персонально с каждым, заглядывая в глаза, шепча в ухо, хватая за руку, чтобы тащить за собой. Небольшая студия на пятом этаже с помощью множества перегородок превратилась в путаный лабиринт, и на программке иллюстрацией служил черновик режиссерского плана с карандашными подписями вроде «тапки тут» и стрелками, указывающими направление движения. В тихие моменты из-за рядов драпировок слышался топот, музыка и голоса других сцен, но это не мешало – напротив, создавало какое-то удивительное ощущение, что театр повсюду, в театр превратился весь мир. Название спектакля «Optimus Mundus» именно об этом и говорило.
Милое дуракаваляние по шлягерным текстам любимых классиков учеников Дмитрия Крымова, вдохновившие экспертов "Золотой Маски"-2008.
Номинация фестиваля «Золотая Маска», названная «Эксперимент» (бывшая «Новация»), самая постоянная в своих пристрастиях. Казалось бы, раз сделал режиссер или художник нечто новенькое, неожиданное — ну награди его за эксперимент, за поиск. Так нет, эксперты каждый год перебирают привычные имена, хотя те уже ни о каком эксперименте и не думают, а все собственные приемы шлифуют.
Выдвижение в этом году веселой шутки «Optimus Mundus» Арсения Эпельбаума (ученика Дмитрия Крымова и сына знаменитых создателей театра «Тень» Майи Краснопольской и Ильи Эпельбаума) в столь обязывающей номинации призвано лишь разбавить список. Конкурировать с родителями, с учителем и с завсегдатаями номинации, питерской группой АХЕ, которые и в этом году входят в избранный список, милое дуракаваляние по шлягерным текстам любимых классиков, естественно, не может. Просто пока еще номинации «Лучший капустник» не придумали.
Однако, право же, презанятная забава — поваляться в широченной постели между Дездемоной и разъяренным Отелло, заставшим супругу на ложе в компании сразу восьми зрителей. Или посидеть за столом с Моцартом, когда его и ваш бокал Сальери наполняет из одной бутылки, или стать на время семьей Монтекки, а то и Капулетти — как фишка ляжет.
В то время, когда «Вернувшиеся» уже доигрывают последние спектакли, а «Черный русский» готовится навсегда закрыть для зрителей свои двери, рядом, в «Боярских палатах СТД РФ», тихо и без излишнего пафоса показывают спектакль – «бродилку» « Optimus Mundus » .
10 лет назад, когда в Москве спектакли-променады ещё не были на пике популярности, Арсений Эпельбаум - режиссер, сценарист и костюмер этого действа - показал всем свой лучший из миров (Optimus Mundus ). Спектакль-хеппинг был отмечен критиками и получил номинацию на “Золотую маску” в категории “Эксперимент”. И если сначала увидеть спектакль можно было в Школе драматического искусства, то теперь он идет по ночам под кирпичными сводами Боярских палат.
Зрителей встречают и провожают в темный коридор, где всем нужно сменить свою обувь на удобные тапочки и оставить сумки. Из темной арки с фонарем в руке выпорхнет девушка, одетая в белую блузу и трико. Держа в руках программки, она сообщает, что нам очень повезло, и попали мы не просто на спектакль, а на ее бенефис. В это же время из-за ее спины выходит другой артист, который сообщит, что бенефис у него, а все остальные - это просто массовка. Пока первая пара разбирается, кто же из них тут главный, с разных сторон прибегают еще два претендента на ведущую роль. Решить эту проблему получилось просто: шестнадцать зрителей легко подели на четыре группы, и, возглавляемые своим проводником, они пошли своим маршрутом, а взамен мы должны дарить наше внимание и аплодисменты только тому, кто нас выбрал, и ни в коем случае кому-то другому.
Вдохновителем нашей группы была Мария Смойльникова, девушка хрупкая и утонченная. Она взахлеб рассказывала нам свою историю, пока вела в импровизированную артистическую гардеробную. Туда же со своими “новыми поклонниками” прибегает и Максим Маминов - артист фактурный и с впечатляющими вокальными данными. Они продемонстрировали хрестоматийный дуэт из “Ромео и Джульетты”. Сцена на балконе превращается в фарс, вызывающий смех даже у самого серьезного зрителя.
В этом мире все смешалось, как в доме Облонских: шекспировские страсти сменяются на пушкинские, а Джульетта превращается в Донну Анну. Сценки- этюды длятся не больше 15 минут, обрываются на самом неожиданном месте, и зрители спешат дальше уже на другую локацию. Декораций нет - только реквизит, собранный из разных спектаклей. Нет тут и “четвертой стены”, разделяющей зрителей и артистов. В этом и заключается смысл спектаклей-хеппингов. Это своеобразная феерия, на которую нельзя смотреть отстраненно. Актеры импровизируют и ждут этого и от зрителей. Такая интерактивность спектакля не позволяет все спланировать заранее, и каждое представление может стать неповторимым, которое идет только здесь и сейчас.
Каждый из актёров проявляет нешуточные амбиции и желание получить главную роль. Высмеивание всех театральных штампов, “перетягивание одеяла” на себя, и все это - про них. В разных локациях они объединяются на короткие сценки, чтобы потом разбежаться и поменяться местами. Импровизированный антракт позволяет нам “перевести дух” и подкрепиться, после чего Мария Смойльникова передает нас в руки Лины Ивановой, не забыв добавить, что она тоже является неплохой актрисой. То же самое происходит и в двух других четверках. Таким образом, поменяв проводников, нам удается посмотреть то, что мы не смогли увидеть в первой части.
В полной темноте нас подводят к огромной кровати с балдахином - такой, что там в состоянии уместиться восемь человек и Дездемона - Лина Иванова и храпящий Отелло - харизматичный Сергей Мелконян. Сценка под названием “Молилась ли ты на ночь, Дездемона?” буквально рисковала сорваться из-за нас, незваных гостей в опочивальне, так как во всем многообразии человеческих ножек мавр рисковал не найти свою Дездемону.
Юмор и самоирония - вот залог успеха этого спектакля. Тут показана и борьба за роли, овации и любовь зрителей - вся обратная сторона театральной жизни. Финал был таким, как и положено в классическом театре, - артисты купались в аплодисментах и ловили брошенные в них цветы, которые заранее очень любезно дали зрителям со словами: “Кидайте их только мне”. Но какой артист не хочет и на поклонах быть главным?! Соревнуясь за то, кому больше внимания достанется, они обыграли все трагические финалы Шекспира. Остановить все это смогла только люстра, свалившаяся на головы артистов, вслед за которой гаснет уже и сам свет.
Премьера театр
Лаборатория Дмитрия Крымова в бывшем здании театра Анатолия Васильева на Поварской показывает спектакль "Optimus Mundus" ("Лучший из миров"), придуманный Арсением Эпельбаумом. Вместе с пятнадцатью другими избранными РОМАНУ Ъ-ДОЛЖАНСКОМУ довелось испить предназначенный Моцарту отравленный напиток, очутиться в одной постели с Дездемоной и Отелло и едва не провалиться в тартарары вместе с Дон Гуаном.
В день спектакля каждому зрителю перезванивают из театра и вежливо уточняют, точно ли он придет вечером. На "Optimus Mundus" приглашают ровно шестнадцать человек — отсутствие любого будет замечено, но и лишнего приткнуть будет негде. В другие дни, говорят, зовут и вовсе двенадцать персон. Главное — чтобы общее число пришедших делилось на четыре, потому что в начале спектакля в театральный гардероб вбегают со свечками четыре молодых актера и делят публику на равные маленькие группки. У каждого — свои зрители, пообещавшие верить, что именно их "вожатый" будет здесь играть главную роль.
Интонация домашнего представления задается сразу: в прихожей, куда надо подняться по узкой винтовой лестнице, публику просят оставить сумки и сменить уличную обувь на мягкие комнатные тапочки. А потом актеры разводят свои группки по выгороженным в полутемном театральном зале закуткам — чтобы разыграть для них микроспектакли по пьесам Шекспира и Пушкина. В каждом помещении задерживают не больше десяти минут. "Логистика" спектакля весьма прихотлива: группки зрителей — и их предводители, разумеется, тоже — то соединяются для очередного маленького представления, то опять разбегаются по углам, для следующего приключения. Посреди вечера, после нехитрой общей трапезы в импровизированном буфете, "кураторы" групп меняются, чтобы вторая порция зрителей увидела то, что первая уже успела посмотреть.
На программке даже напечатана схемка спектакля. Как-то все это очень лихо рассчитано — чтобы один из актеров мог успеть для одних зрителей стать каменной десницей Командора, просунутой в занавес, а для других, сидящих за его спиной,— Моцартом, готовящимся сыграть пальцами на стаканах с водой свой реквием. За час и пятнадцать минут в театре зрители успевают встретиться с Дон Гуаном и Донной Анной, услышать дайджест оперы "Евгений Онегин", посидеть в покоях Оливии из "Двенадцатой ночи", выпить отравленное Сальери вино (которое оказывается обычной газировкой), стать свидетелями любовного объяснения Ромео и Джульетты — и сыграть при этом роли членов двух враждующих семейств, вооруженных деревянными мечами. Самая остроумная сцена — в огромной постели у Дездемоны: заявившись в альков, Отелло не сразу обнаруживает супругу, потому что вместе с ней под одеялом лежат еще восемь чужих людей разного пола.
Все эти пародийные сценки разыграны Натальей Горчаковой, Анной Синякиной, Максимом Маминовым и Сергеем Мелконяном не просто задорно и обаятельно, но с очень точным соотношением иронии и серьезности. И даже если вы не знаете родословной молодого режиссера, то все равно рано или поздно наверняка вспомните веселые и умные затеи семейного театра "Тень". А если знаете, то вспомните сразу. Арсений Эпельбаум — сын придумавших все спектакли "Тени" Майи Краснопольской и Ильи Эпельбаума. Они тоже очень любят не только искусство показать, но и поговорить со зрителем по душам, в глаза ему внимательно посмотреть и даже накормить — прежде чем вовлечь его в увлекательную рукодельную игру, а там уже чуть-чуть обхитрить и посмеяться вместе с ним над ним же самим, над театром и над всем миром. Чтобы потом выпустить на улицу в состоянии абсолютного счастья.
Спектакль Арсения Эпельбаума тоже похож на домашний театр. Хотя живет мыслями о театре "настоящем", иногда страшном, иногда прекрасном, иногда смешном. "Optimus Mundus" — лучший из миров — это и есть театральный мир, который одновременно балаган и волшебство. Поэтому Моцарт и Сальери вдруг оказываются Счастливцевым и Несчастливцевым, надгробные памятники на кладбище — опереточными декорациями, а актеры простодушно раздают зрителям цветы, чтобы быть осыпанными ими на поклонах. Конечно, этот самодельный спектакль — лишь веселая проделка, не имеющая никакого отношения, например, к борьбе "новой драмы" с пыльной классикой, или к поискам альтернатив повальной коммерциализации театра, или к переделам собственности (хотя как о них не вспомнить в доме на Поварской, "Школе драматического искусства" уже не принадлежащем) и к прочим проблемам "большой" театральной жизни. Но в том, что затея Эпельбаума-младшего эту самую жизнь сильно украсила, сомнений нет.
