Оптинские новомученики. Новомученики святой оптины
Акафист преподобномученикам Оптинским, на Пасху убиенным, Василию, Трофиму и Ферапонту
Кондак 1
Избранным от Бога и венец мученичества приявшим, кровиею своею верность Христу Владыце нашему запечатлевшим, вам, о преподобные страдальцы Оптинстии, яко дерзновенным предстателям нашим пред Престолом Божиим, ныне усердное моление приносящее, с неизреченной радостиго взываем:
Икос 1
Ангельстии чины прославиша Единаго во Святей Троице Жизнодавца Бога нашего, видя предуготованное вам служение неотмирное, мы же радуяся таковому о вас дивному смотрению Божию, возгласим сице:
Радуйтеся, сокровища мира нивочтоже вменившие.
Радуйтеся, Владыку Христа всею душою возлюбившие.
Радуйтеся, родных ради Него оставившие, и во обитель Оптинскую притекшии,
Радуйтеся, подвиг смирения на себя подъявшии.
Радуйтеся, тишину и кротость в сердцах своих стяжавшии.
Радуйтеся, благоуханные цветы сада Христова.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 2
Виде Господь расположение сердец ваших нести с радостью благое иго Христово, от юности хранил вас во благочестии и чистоте. Научите же и нас блюсти сердца наша и воспевати Богу; Аллилуиа.
Икос 2
Разумом свыше богато одарен бысть, отче наш Насилие, Оптинская похвало, еще до времени вступления в обитель, творения писателей суемудренных отвергл еси, и к Божественному Писанию потщался еси, такожде и нас вразуми, вопиющих тебе таковая:
Радуйся, при рождении Игорем нареченный, святому князю Игорю Черниговскому в вере и благочестии подражавый.
Радуйся, якоже и той, был прилежный читатель духовных книг и в пении учен.
Радуйся, в иноческом постриге в честь святителя Василия Великаго названный.
Радуйся, молитвами его дар написания Божественных песнопений получивый.
Радуйся, ангельский образ с именем Василия Блаженного восприявый.
Радуйся, подобно ему вся красная мира отвергать душу свою научивый. Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 3
Силы Небесныя удивившася, како Бог собра вас, отцы святые, из разных градов в Великую Оптину, дабы прославить вас в лике мучеников тричисленных, соедененных навеки; мы же глубину Промысла Его постигнуть не могущее, воспоим Ему: Аллилуиа.
Икос З
Имущее родители твои, отче Трофиме, помыслы недоумения и отчаянья, слыша двухлетний, неумолкающий вопль твой по рождении. Егда же крестиша тя в храме Божием, совершишася чудо: преста крик твой в той же час, и сердце твое младенческое объят веселие. Избави же и нас от уныния, глаголющих ти сице:
Радуйся, пребывая в миру, метания и мучения душевные претерпел еси, пока не обрел Бога.
Радуйся, в день Алексия, Человека Божия рожденный, явился истинный раб Божий.
Радуйся, по пришествии твоем в Оптину Пустынь вражьи искушения победив, твердо решивший не отступать от святыни.
Радуйся, в иночестве Трофимом названный был еси, питомец Оптинских Старцев ревностный показался еси.
Радуйся, печаль от людских сердец отгонял еси.
Радуйся, быв постником великим, ото всех сумевший скрыть сие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 4
Буря недоумений порази родственников ваших, егда они узнали о вашем непоколебимом желании послужить Господу в чине иноческом. Вы же помня слова Подвигоположника Христа: «всяк, положивший руку свою на рало, и озирающийся вспять, неблагонадежен для Царствия Божия»,- на всякие их увещевания просвещенным сердцем воспевали Богу: Аллилуиа.
Икос 4
Слышавше зов Господень, святый отче Ферапонте, решительно рек знаемым своим: «Больше вы меня не увидите на этой земле, пока не буду прощен Богом». Мы же, почитающе силу веры твоея, ублажаем тя:
Радуйся, во многих ремеслах искусен был, но по смирению своему сокрыл сие.
Радуйся, воином умелым в войске земном почитаем был еси, ратником мужественным Царя Небеснаго соделался еси.
Радуйся, молитвеннче сугубый, Сладчайшаго Иисуса неумолчно призывал еси.
Радуйся, наставления святых отцов о покаянии на деле исполнял еси.
Радуйся, в подвиге ночных молений плоть умерщвлял еси.
Радуйся, очи свои долу всегда держал еси.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 5
Боготечней звезде уподобилися есте, новомученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, егда поняли тлен и суету мира сего, и возложили всецелое упование на Владыку своего Господа Иисуса Христа, Его же восхвалим богокрасною песнью; Аллилуиа.
Радуйтеся, ибо двое из вас, яко звонари искусные, Творца Вселенной неустанно прославляли есте.
Радуйтеся, третий же Жертву Бескровную с величайшим благоговением в алтаре святом приносил еси.
Радуйтеся, возбудившие зависть врага за неусыпную молитву сердечную.
Радуйтеся, постом и бдением тело свое изнурившие,
Радуйтеся, обеты целомудрия и послушания соблюдшие.
Радуйтеся, любовь и милосердие к ближним своим явившие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 6
Проповедницы заповедей евангельских были есте, на деле исполняя их. Видели в ближних образ Христов, и стремились облегчить скорби людские, воспевая праведно Пресвятей Троице: Аллилуиа.
Икос 6
Возсияли яко пресветлые звезды среди святых угодников Божиих, преподобные Василие, Трофиме и Ферапонте, всегда имея в душе Пасху Христову, и озаряя всех вокруг благодатными ея лучами. Испросите же и нам сию Пасхальную радость, возглашающим вам таковая;
Радуйтеся, укоризны различные благодушно приемшие.
Радуйтеся, никогда же злобу на кого державшие.
Радуйтеся, за чистоту вашу дара прозорливости удостоившиеся,
Радуйтеся, благодатню Божиею никого не осуждавшие.
Радуйтеся, мир и тишину в души свои стяжавшие.
Радуйтеся, ревностиею своею о Боге, сердца людей ко спасению возжигавшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 7
Хотение единое имели есте, достоблажененые отцы наши, еже благоугождати Господу, тем самым послушливы были во всем властям монастырским, разумея, что через них творится воля Божия, темже уготовали души свои для Царствия Небеснаго, где ныне со Ангелы и всеми святыми взываете Богу: Аллилуиа.
Икос 7
Новое и преславное чудо совершалось по вере твоей, отче Трофиме, егда каждую Пасху ты разговлялся прошлогодним яйцом, бывшим наисвежайшим. Таковую же веру непоколебимую имели и вы, дивные Василие и Ферапонте, укрепите же ЕЕ ней и нас, восклицающих таковая:
Радуйтеся, терпеливцы великие.
Радуйтеся, вся помышления своя в Горнее Отечество устремлявшие.
Радуйтеся, блаженства вечнаго достигшие,
Радуйтеся, пристрастия всяческие отсекшие.
Радуйтеся, благолепие дома Божия возлюбившие.
Радуйтеся, ризы свои кровиею своею убелившие.
Радуйтеся, преподобно мученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 8
Странно было видеть и слышать различные знамения, предуказывающие испытание страшное для Оптиной Пустыни, иноцы которой день и ночь поют Богу: Аллилуиа.
Икос 8
Весь в себя ушел, отче Василие, творя молитву Иисусову, и все, кто встречал тебя, помышляли, что видят ангела, так ты был тих. Лики же ваши, Трофиме и Ферапонте пречудные, озарялись уже неземным светом. Мы же, разумея сие, со трепетом взываем:
Радуйтеся, благоухание нездешних селений обонявшие,
Радуйтеся, дыхание вечности ощущавшие.
Радуйтеся, праведно жизнь свою совершившие.
Радуйтеся, образ самоотвержения нам показавшие.
Радуйтеся, яко мудрые девы, Жениха Христа встретившие.
Радуйтеся, в Царство Небесное невозбранно вошедшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 9
Вси иноцы и благоговейные богомольцы возрыдали есте, узнав о убиении вашем, вы же, пребывая под покровом своих послушаний, до последнего вздоха пели Богу: Аллилуиа.
Икос 9
Витийство человеческое умолкает от ужаса содеяннаго, егда крварный убийца дерзостно, презрев Праздник Святой Пасхи, занес руку свою на вас, отцы святые, обагрив кинжал кровиею вашей праведной; мы же сквозь слезы радостно возопиим:
Радуйтеся, на Пасху под колокольный звон души свои Богу предавшие.
Радуйтеся, добре подвиг свой совершившие.
Радуйтеся, монахов похвало
Радуйтеся, до конца молитву на устах и в сердце сохранившие.
Радуйтеся, кровиею своею землю Оптинскую обильно полившие.
Радуйтеся, плач о вас радостию Пасхальной растворившие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 10
Спасительными подвигами бдения, поста и молитвы души свои предочистивши, таинственно извещались от Господа о скором отшествии вашем из мира бреннаго. Вы же помышляя о сем, Отцу Небесному взывали: Аллилуиа.
Икос 10
Заря огненная возсия над Оптиной, егда кровь ваша святая драгоценным бисером достигла Небес. Вспоминая небывалое явление сие, людие со благоговением восклицают вам сицевая:
Радуйтеся, тричисленная жертва, угодная Богу.
Радуйтеся, дивной кончиной своей многих юношей и дев к монашеству подвигшие.
Радуйтеся, Ангелов возвеселившие.
Радуйтеся, полчища бесовские посрамившие.
Радуйтеся, чашу страданий до дна испившие.
Радуйтеся, яко молния мытарства миновавшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 11
Пение Пасхальное звучаша при погребении вашем, святии Василие, Трофиме и Ферапонте, и торжеством наполняли души слова святаго Иоанна Златоуста: «смерть, где твое жало; ад, где твоя победа». И христиане з восторге пели Богу: Аллилуиа.
Икос 11
Светло было на сердцах верных, хотя потеря ваша невосполнима. Помня же, что честь великая для любящих Бога отойти к Нему на Пасху, двойная же честь пострадать за Него в сей день, все мы прославим вас, глаголющи таковая:
Радуйтеся, верные рабы Христовы.
Радуйтеся, память ваша в род и род.
Радуйтеся, благодатную помощь и скорое исцеление подающие.
Радуйтеся, родных ваших к вере обратившие.
Радуйтеся, молитве усердной нас научающие.
Радуйтеся, в скорбех и напастех тихо утешающие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 12
Благодати дар и веру крепкую и несумненную испросите нам у Вседержителя Христа, блаженные Василие, Трофиме и Ферапонте, удобно бо преклоняется Он на моление ваше; и да сподобимся мы заступлением вашим внити в Нетленный Чертог, где ныне вы со всеми святыми славите Бога победною песнью: Аллилуиа.
Икос 12
Поюще с любовию житие ваше и кончину многострадальную, велегласно взываем вам:
Радуйтеся, истинные послушники, никогдаже на послушание возроптавшие.
Радуйтеся, души свои за ближних полагавшие.
Радуйтеся, боголюбцы и братолюбцы преискрениии.
Радуйтеся, в простоте житие монашеское проходившие.
Радуйтеся, к немощам людским снисходившие.
Радуйтеся, никого никогда не отринувшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих
Кондак 13
О святые и непорочные преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте! Услышите сие моление и воздыхание наше, и испросите у Царя Небеснаго нам смирения, послушания, всегдашнее памятование о смерти и прощение грехов наших; да вашими молитвами внидем в радость Господа нашего Иисуса Христа, где купно с вами сподобимся воспевать Ему: Аллилуйя.
(Сей кондак читается трижды, затем 1-й икос и 1-й кондак.)
Молитва святым преподобномученикам Оптинским, на Пасху убиенным, Василию, Трофиму и Ферапонту
О достоблаженные и приснопамятные мученики за Христа, Спасителя нашего, преподобные отцы Оптинстии: Василие, Трофиме и Ферапонте! Услышите сие моление наше, о пречудные страдальцы, зрящие ныне Пресвятую Троицу! Испросите нам у Господа Вседержителя терпения и благодатного подкрепления в скорбех и болезнех многоразличных, угашения страстей, мир и тишину сердцам нашим. Ибо скоро преклоняется на наше ходатайство Господь, пред Которым кровь ваша мученическая сияет яко россыпь алмазная и благоухает паче ладана. Ей, угодники Божии, любимцы Христовы, не оставьте нас, но наставляйте всегда на путь истинный. И да молитвами вашими не вселится в нас дух антихристов во дни лютых испытаний. И да молитвами вашими сподобимся внити в Нетленные Чертоги Царствия Небеснаго, где купно с вами будем славить и воспевать всечестное и великолепное имя Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков. Аминь
18 апреля 2013 года исполняется двадцать лет с той страшной и особенной Пасхи Христовой, когда в Оптиной пустыни пролили мученическую кровь три монаха - отцы Василий, Ферапонт и Трофим. В канун этой даты Нина Александровна Павлова , автор замечательной книги «Пасха Красная», рассказала порталу о том, как создавалась эта книга и о помощи людям по молитвам Оптинских новомучеников.
Христос Воскресе!
Воистину Воскресе!
Двоих иноков - отца Трофима и отца Ферапонта - убили на звоннице, когда они тянули руки к небу, чтобы прозвонить этот лучший из звонов - пасхальный. Отца Василия - чуть позже, во дворе: он услышал, как ударили в набат вместо привычного пасхального звона, и поспешил на помощь братьям.
«Первым был убит инок Ферапонт. Он упал, пронзенный мечом насквозь, но как это было, никто не видел. В рабочей тетрадке инока, говорят, осталась последняя запись: “Молчание есть тайна будущего века”. И как он жил на земле в безмолвии, так и ушел тихим Ангелом в будущий век.
Следом за ним отлетела ко Господу душа инока Трофима, убитого также ударом в спину. Инок упал. Но уже убитый - раненый насмерть - он воистину “восста из мертвых”: подтянулся на веревках к колоколам и ударил в набат, раскачивая колокола уже мертвым телом и тут же упав бездыханным. Он любил людей и уже в смерти восстал на защиту обители, поднимая по тревоге монастырь.
У колоколов свой язык. Иеромонах Василий шел в это время исповедовать в скит, но, услышав зов набата, повернул к колоколам - навстречу убийце».
«Даже годы спустя пережить это трудно - залитая кровью Оптина и срывающийся от слез крик молодого послушника Алексея: “Братиков убили! Братиков!”», - пишет в своей книге Нина Павлова .
Она долго не хотела браться за этот труд - с этого и начинается её замечательная книга, способная растопить Христовой любовью самое ледяное сердце: «Начну с признания, стыдного для автора: я долго противилась благословению старцев, отказываясь писать книгу об Оптинских новомучениках по причине единственной - это выше моей меры, выше меня».
 |
Автор книги «Пасха Красная» своё авторство отрицает: «Я молилась, плакала у могилки отца Василия: “Батюшка, я никто и ничто, - а он был мастер слова - пусть я буду дудочкой в твоих руках, сам напиши, сам сделай!” Всё шло через них - это абсолютно не моя заслуга».
Блестящая писательница, четверть века она живет у Оптиной пустыни. Мы никогда не виделись, говорим теперь по телефону - я звоню из Москвы, - но ее голос звучит, как голос очень родного человека. Я прошу ее рассказать, как писалась «Пасха Красная».
«Благословили - надо исполнить это послушание, - рассказывает Нина Александровна, - А послушание оказалось чрезвычайно трудным, и слез я тут пролила немало. Ведь у монахов скрытная тайная жизнь». Самым трудным оказался сбор материалов о жизни отцов. Она сравнивает его с тем, как по кусочкам склеивают осколки разбитой греческой амфоры - у одного есть фрагмент, у другого. Порознь эти кусочки мало что значат. Но если собрать их воедино, то сложится, наконец, бесценный орнамент, и приоткроется тайна монашеской жизни.
«Они хотят, чтобы мы были едины в любви»
 |
Батюшка, нет никаких сведений об отце Ферапонте. Расскажите хоть что-нибудь.
Нина, я бы с радостью рассказал, но я сам ничего не знаю. Помню только, что в трапезной, у входа, сидела бабушка и вязала носки. Ферапонт подходит к ней и спрашивает: «Трудно вязать?» - «Совсем не трудно. Хочешь, научу?» А что было потом, не знаю.
Иду дальше - к храму. Встречаю Сережу Лосева - ныне уже покойного, - он работал на послушании в Оптиной, резчик. Сережа рассказывал, как Ферапонт искал для себя занятие, чтобы с Иисусовой молитвой что-то делать. Он бывал в Дивеево, - там блаженные вязали носки, занимаясь Иисусовой молитвой, у них «вязать» и означало «молиться». Попробовал и отец Ферапонт вязать, но все носки просят, - а всякому просящему дай, - вот он потом и перешел на резьбу…
И вот так, пока я шла от могилок до храма, сложился цельный рассказ. У меня никогда не было никаких видений, но тут меня обожгло горячее чувство, - как же наши новомученики любят нас! Они хотят, чтобы мы собрались все вместе, как кусочки той разбитой вазы, - и были едины в любви.
Иногда меня благодарят за книгу, но я сама благодарна - за тот опыт, который я приобрела, работая над нею. Конечно, мы часто произносим: «Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых». У Бога все живы. Умом это понимается, а сердце молчит. А тут был тот
живой опыт общения с новомучениками, когда я получала материалы и сведения в основном от них. Приведу несколько примеров.
Монахи по своей природе - очень добрые люди. Когда я начинала работать в издательском отделе монастыря, а отец эконом спросил, чем помочь, я сразу ответила, что нужен большой амбарный замок, чтобы запереть все рукописи и не выдавать их монахам. Потому что «просящему дай». В итоге письма отца Нектария - подлинники! - исчезли из монастыря, как и дневник отца Василия. Подарили дневник кому-то. Шлём письма во все концы, но не можем ничего отыскать..
И вот прихожу я в очередной раз плакаться на могилку к отцу Василию: «Батюшка, о чем писать, если нет материалов? И дневник ваш не отыскать».
Вдруг бежит человек. Босой - паломник такой был, немножко юродствовал, - несет тетрадку какую-то, читает на ходу. Подбегает ко мне, вручает: - «Вам!» Это был дневник отца Василия».
«Отец Ферапонт, ответь на письмо!»
«Еще случай. Мы с игуменом Филиппом - его благословили помогать мне, - два года рассылали письма по местам, где жил и работал до монастыря . Я даже вкладывала всегда в письмо конверт с обратным адресом. И - никакого ответа.
И вдруг приходит письмо - из Ростова, от католика. Малограмотное письмо, хвастливое: я, пишет он, привел отца Ферапонта к Богу, я его наставлял, вызывайте меня в Оптину пустынь, я буду руководить вашей работой.
Неприятное письмо. Тем не менее, надо ответить. Сажусь. Тут котенок, - хвать это письмо, и убежал с ним. Отловила котенка, отняла. Сажусь снова за ответ. А лето, окно открыто… Ветер швырь - и унес это письмо, бегала я за ним по всему огороду.
В общем, неделю мучилась - никак не могу ответить. А ответить надо. Пришла я на могилку к отцу Ферапонту и говорю в сердцах: «Отец Ферапонт, имя тебе слуга - а Ферапонт переводится как “слуга”, - вот ответь, пожалуйста, на это письмо, я уже измучилась». И кладу письмо на могилку.
И тут из-за моей спины выглядывает монахиня Любовь из Ростова, читает адрес на концерте и говорит: «О, это же от Феди-горбуна!»
И рассказывает, что Федя-горбун никогда не приводил о. Ферапонта к Богу, - тот уже был в Оптиной, когда Федю сманили католики. И Федя превознесся - стал всех учить и обращать. Монахиня Любовь близко знала отца Ферапонта, и когда сообщила ему, что Федя перешел к католикам, тот ужасно расстроился: «Ой, беда-беда, матушка, вы уж не оставляйте Федю!» И когда она в следующий раз приехала, принес ей книги с рассуждениями святых отцов о католицизме - специально подобрал: «Матушка, пожалейте Федю. Помогите ему!» Вот такой ответ на письмо».
« Отец Трофим, без воды мы остались, что делать?!»
 |
Колонка далеко - километр идти. Ну, ведро принесешь для чая и супа, а помыть посуду и постирать?
Пришла на могилку к отцу Трофиму и жалуюсь: «Отец Трофим, без воды мы остались, что делать?!» Иду от могилки - навстречу отец эконом, игумен Досифей.
«Нина, - говорит, - у нас сейчас на хоздворе геологи бурят воду, вот как они закончат, я к тебе их пришлю». - «Батюшка, да денег нет!» - «Ничего-ничего, найдешь». В тот же день к вечеру у меня эти геологи пробурили воду, денег взяли очень мало, и опять - : у других воду нашли на глубине тринадцати метров, семнадцати и даже двадцати. А тут всего семь с половиной метров, - и добрались до подземного озера на каменном плато. Чистейшая вода! И когда сосед возил пробы в Москву, в лаборатории даже удивились: Откуда? Такой чистой воды они давно не видели.
А на следующий день игумен Антоний говорит: «Нина, проводи воду в дом, пока нет заморозков». - «Батюшка, да где же мне столько денег взять?» - «Мы сейчас для Фроловского храма трубы закупили, сантехнику, тебе привезут. Со временем отдашь, расплатишься, а нет - бери во славу Христа». Вскоре у меня в доме были водопровод, душ и все городские удобства. И это очень похоже на Трофима, - он был человек-огонь.
Помню такой случай. Стоим мы возле храма, и один инок задумчиво рассуждает: «Надо бы сделать в келье полку для икон. Но где взять фанеру, и вообще - как эти полки делают?» Трофим говорит: «Сейчас приду!» Убежал куда-то, и уже через полчаса у этого инока была в келье прибита полка. Он всё делал сразу, радостно».
«Иди, мой хороший»
«Двадцать лет прошло. А сердце всё равно плачет, потому что встретить такого духовника, как , - это большая редкость», - говорит Нина Александровна.
«Ярко вспоминается первое впечатление от отца Василия. Это был, кажется, 1989 год. Разорённая Оптина, а в обители живут в основном миряне. По двору бродят коровы, козы, свинка чешется боком об угол храма.
 |
Натерпелись мы немало. Помню, пожаловалась игумену Ипатию: «Батюшка, эти алкоголики опять!» А он мне: «Да как вы можете так говорить о людях?» Конечно, нехорошо кого-то осуждать, но вот сценка у магазина. Молоденький тракторист, местный оптинский житель, уже купил бутылку, выпил и рвется в магазин обратно. Его отшвыривают, не пропускают, а в итоге завязывается нешуточная драка, после которой лицо тракториста уже в крови.
Тракторист нехотя умылся у водопровода, а отец Василий тем временем сидел у врат монастырских, встречал паломников. Собственно, ворот еще и не было, - бревна там лежали - вот на бревнах он и сидел. Походит тракторист, садится рядом, они беседуют о чем-то.
Прохожу мимо и слышу: «Отец, вот зачем разрушают храмы? Кому они мешают?» И так мирно они беседуют, будто не было ещё минуту назад этого агрессивного драчуна-пьяницы. Тракторист был единственным гармонистом в нашей оптинской деревне, и именно ему, убеждена, отец Василий посвятил потом стихотворение:
Лик луны был светел и лучист,
В монастырь пришел ночной покой.
И нежданно местный гармонист
надавил на клавиши рукой.
Встал я посреди тропы пустой
И глаза мне слезы обожгли.
Боже, как похож на голос Твой
Этот одинокий зов любви.
В этом, казалось бы, опустившемся человеке увидел образ Божий и расслышал одинокий зов любви. Он любил людей той несказанной любовью, какой любит нас, грешных, Иисус Христос.
Вспоминаю такой случай. Мой сын, хотя и крестился прежде меня и первое время усердствовал в подвигах, вдруг перестал ходить на исповедь и долгое время не причащался. Я даже боялась, что он отойдет от Церкви.В Оптиной исповедовал один приезжий батюшка, народа к нему почти не было, и я подтолкнула сына к нему. Смотрю - он тут же отошел от аналоя, а батюшка говорит: «Зачем тратить на него время? Он сам говорит, что он не готов ни к исповеди, ни к причастию».
Рядом исповедовал отец Василий, и я буквально взмолилась: «Батюшка, возьмите сына на исповедь» О чём они говорили у аналоя - это тайна исповеди. Но смотрю, мой сын вдруг заплакал, и у отца Василия слёзы на глазах. Тут как раз Причастие началось. А отец Василий обнял сына и говорит: «Иди, иди, мой хороший». И сын пошел причащаться, а сам всё оборачивается на отца Василия со слезами радости на глазах.
Собирая материал для книги, я опросила, наверно, человек двести, и многие говорили, что исповедь у отца Василия - это возвращение блудного сына в объятья Отца».
«К отцу Василию ходили очень трудные люди»
«Отец Василий не любил поучать, говорил мало и скупо, и чаще говорил очень просто: “Ну, зачем тебе это? Это не твоё”.
И люди в состоянии окаменного нечувствия вдруг оттаивали рядом с ним, начинали раскрываться, обличая себя за те стыдные поступки, в которых раньше не смели признаться. Они плакали и радовались одновременно. Как не плакать, если нет предела тому падению, когда человек ест из одного корыта со свиньями? И как не радоваться, если тебе, последнему грешнику, отверсты объятья Отча, а Бог есть любовь и только любовь?
Даже батюшки знали это свойство иеромонаха Василия и, бывало, говорили сокрушенно: «Слушай, я с тобой не справляюсь. Иди к отцу Василию». К отцу Василию ходили очень трудные люди.
Вот типичная картина - к аналою отца Василия стоит очередь, а чуть поодаль жмутся те, кому трудно подойти на исповедь - из-за страха, стыда или иных искушений. Отца Василия отличала та необыкновенная чуткость, когда он мог вдруг обернуться к этому зажатому человеку и сказать: «Ну, что у тебя? Иди сюда». Именно они, эти люди, рассказывали потом, что исповедь у отца Василия - это возвращение блудного сына в объятья Отца.
Были, наконец, и те, кому трудно подойти к причастию. На моих глазах один такой болящий человек - он жил при Оптиной, - пошел после исповеди у отца Василия к Причастию… и вдруг убежал из храма. А отец Василий догнал его и, обняв за плечи, повел к Чаше. К сожалению, эти немощные болящие люди после смерти батюшки уехали из Оптиной, ибо без поддержки отца Василия они уже не справлялись с требованиями монастырской жизни.
« Главный подвиг их жизни - это подвиг покаяния»
Преподобный Нифонт, епископ Кипрский, писал: «До скончания века не оскудеют на земле святые. Но в последние годы скроются от людей». А монашеская была настолько скрытной, что никто не мог даже помыслить, что среди нас живут святые, пока не начались чудотворения и исцеления по их молитвам.
Но наблюдательные люди всё же замечали, что главный подвиг их жизни - это подвиг покаяния. Отец Василий, например, писал в дневнике: «Иисусова молитва - это покаяние. Постоянная Иисусова молитва - это постоянное покаяние».
Его часто спрашивали: «Батюшка, а что главное?» - «Главное донести свой крест до конца. Без креста нет Христа». Помню, я однажды спросила у своего старца архимандрита Адриана (Кирсанова): «Батюшка, научите - как жить?» Он посмотрел на меня и говорит: «А ты смотри, куда ножки Христа идут. И иди за Ним». А ножки Христа ведут на Голгофу. И жизнь тричисленных Оптинских мучеников была безоглядным следованием за Христом вплоть до той их смертной Голгофы. Отец Василий не случайно писал в дневнике: «Милость Божия дается даром, но мы должны отдать Господу всё, что имеем».
О монахах старой Оптиной говорили, что они на цыпочках перед Господом ходят. И у отца Василия было такое благоговение перед тайнами Божьими, что когда одна моя знакомая пожаловалась ему, что не успевает прочитать утреннее правило, потому что надо накормить завтраком сына, а потом бежать на работу, он сказал ей с трепетом: «А достойны ли мы произнести само имя Господа?» Недостойны. А еще он писал в дневнике, что приятно упражняться в добродетелях, - это возвышает нас в собственных глазах. Но куда труднее не льстить себе и идти путем самоукорения и покаяния. Смиренный был батюшка, кающийся.
«Это я, Господи, согрешаю»
 |
Дама громко осуждала отца Трофима, а отец Василий вдруг обернулся к ней и сказал в гневе: «Да кто вы такая, чтобы осуждать монахов?» А судьба этой женщины сложилась так - вскоре она отошла или почти отошла от Церкви, бросила тяжело больного мужа, меняла «бой-френдов». А десять лет спустя она приехала в Оптину - крашеная, общипанная, стриженная под «ежика». О своих падениях она рассказала мне сама, спросив удивленно: «Неужели отец Василий всё это предвидел?» И добавила сокрушенно: «Да кто я такая, чтобы осуждать монахов и хоть кого-нибудь осуждать?»
Сам отец Василий никого не осуждал. Если при нем вдруг начинались пересуды, он молча поднимался и уходил. О грехопадениях людей он знал больше, чем иные, выслушивая многое на исповеди. Но как же он сострадал этим немощным, несчастным людям! У него даже есть такой тропарь:
Вем, Господи, вем, яко биеши всякого сына, егоже приемлеши, обаче не имам силы слезы сдержати, егда зрю наказуемых чад Твоих; прости, Господи, и терпение с благодарением даруй.
Он писал в дневнике: «Это я, Господи, согрешаю». Записывал имена тех, кто у него исповедовался, и полагал в келье за них многие поклоны. Он молился о людях, как молится сейчас о нас в Царствии Небесном.
«Звонари требуются?»
«Вспоминаю второй день после Пасхи. На звоннице уже настелили новый пол - там ведь было всё залито кровью, а звонари были причастниками в тот день, их кровь смешалась с Кровью Христовой, поэтому так бережно снимали стружку, настилали полы. Но убили звонарей, и молчали колокола.
 |
Два дня молчали колокола Оптиной. А мы мокли под дождем и, потупясь, стояли у звонницы, не замечая, как двор монастыря заполняется людьми. И вдруг толпа расступилась. От ворот летящим шагом шел молодой инок - а он был чем-то похож на Трофима, такие же огромные голубые глаза, светлые длинные волосы и этот знакомый быстрый Трофимов шаг. Инок очень спешил и, ступив на звонницу, спросил немую толпу: «Звонари требуются?» И ударил в колокол!
И тут же хлынули на колокольню люди - оказывается, все монастыри прислали своих лучших звонарей! Сорок дней звонила, не умолкая, Оптина. И почему-то вдруг вспомнился тогда тот знаменитый смоленский колокольный бунт, когда после революции большевики захватили и закрыли собор, а на заводах и фабриках объявили забастовку. Гудели фабричные гудки, гудели паровозы,- и народ бежал к собору. На ступеньках собора дежурили пулеметчики, не успевшие захватить только колокольню. И вот что происходило. Вбегал на колокольню звонарь, звонил и падал расстрелянный. Потом, перекрестившись, выбегал из толпы следующий: «Господи, благослови!» И тоже шел на смерть за свою веру.
«Истина тогда ликует, когда за нее умирают», - говорил преподобный Севастиан Карагандинский. И было нам дано ликование об истине, когда по молитвам Оптинских мучеников наши родные, ближние и дальние обретали веру в Господа нашего Иисуса Христа».
Об одной ошибке
«Мне не раз говорили, что нельзя называть убиенных Оптинских братьев новомучениками, поскольку они еще не канонизированы. Согласна, нельзя. Но вот уроки мартирологии - в древности не существовало чина канонизации мучеников, и их причисляли к лику святых на основании акта о мученичестве, подписанного свидетелями. Но в нынешние времена это как-то не принято. И я как свидетель мученической кончины Оптинских братьев разрываюсь между канонами древними и новейшими.
Не я одна разрываюсь. Даже такие известные пастыри нашей Церкви, как например, тоже «ошибаются» и говорят: «это новомученики». И ошибки такого рода промыслительны, ибо канонизации всегда предшествует народное почитание. Так было с преподобным Серафимом Саровским, которого еще задолго до канонизации в народе считали святым. То же самое происходит в Оптиной пустыни, куда едут люди со всей Руси, чтобы помолиться у могил Оптинских братьев и попросить их о помощи. О том, как помогают людям иеромонах Василий, инок Трофим и инок Ферапонт, рассказывают теперь многие. Да, они еще не канонизированы, но у многих есть очень точное чувство, что они уже прославлены у Господа».
В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает архимандрит Мелхиседек (Артюхин), настоятель храма святых первоверховных апостолов Петра и Павла в Ясенево (московское подворье Оптиной пустыни).
Сегодня 18 апреля - день памяти трех убиенных на Пасху 1993 года оптинских братьев: иеромонаха Василия, инока Трофима и инока Ферапонта. Наша сегодняшняя передача посвящена их памяти.
Двадцать три года назад произошло это событие, в то время Вы были насельником Оптиной пустыни и можете рассказать об этом.
Я насельник Оптиной пустыни до сих пор. Сейчас нахожусь в командировке, но я брат Оптиной пустыни, несмотря на то что служу в Москве на Оптинском подворье. На самом деле я был участником этих событий, все было на моих глазах. Памятно и это событие, и жизнь оптинских братьев.
Сначала поговорим о том событии, которое случилось двадцать три года назад. Вспоминается пасхальная служба. Когда мы вышли на крестный ход, многие взяли иконы, как это и полагается, и интересно, что икону Воскресения Христова нес отец Василий - на нем словно уже была определенная печать, потому что спустя какое-то время он ушел на небо к воскресшему Христу, победившему смерть.
На пасхальной заутрене, как известно, все стоят в белых облачениях. Идет пасхальная заутреня, пасхальный Канон, потом священники заходят в алтарь. В это время кто-то один должен совершать проскомидию - часть богослужения, которая предшествует Божественной литургии: нужно заранее заготовить Агнца, становящегося во время Божественной литургии Телом Христовым; а вино станет Божественной Кровью Христа Спасителя. Совершать проскомидию досталось отцу Василию. В алтаре священники христосовались («Христос воскресе!» - «Воистину воскресе!») и три раза по-монашески целовали друг друга в плечо. Когда я подошел к Василию, он стоял возле жертвенника. Я обратился к нему со священническим приветствием: «Христос воскресе!», а он в это время пошутил, что ему не было раньше свойственно: «А я уже воскрес». И показал глазами на свое облачение, потому что все мы были в белом облачении, а он уже в красном, так как начинал богослужение и облачился заранее. Потом он уже мне ответил: «Воистину воскресе!» Вот такое у него было предчувствие; или какая-то особая печать была на нем.
Пасха прошла, как обычно, радостно; братья разговелись в трапезной после окончания богослужения, а потом стало известно о случившемся. Мы были с отцом наместником в его корпусе, когда прибежали отцы и сказали, что в монастыре что-то случилось: сначала был пасхальный звон, потом он вдруг резко оборвался; что-то случилось с отцом Василием - он лежит на улице. Поскольку я заведовал лазаретом в то время, то сразу побежал к отцу Василию из кабинета отца наместника и увидел его лежащим на дороге из монастыря в скит. Я понял, что не надо здесь, на земле, что-то делать, а нужно на носилках уносить Василия в машину или лазарет. Побежал за носилками, а когда вернулся, его уже отнесли в храм.
И тут стали известны подробности того, что же все-таки произошло. А произошло следующее: во время колокольного звона инок Ферапонт и инок Трофим были на колокольне, и тот человек, который их убил (имя его уже не помню, а фамилия была Аверин), заточенным с обеих сторон тесаком с надписью на лезвии «666» ударил в спину одного и другого, - там же, на колокольне, они и скончались. А отец Василий еще пожил, мы ехали с ним на «Скорой помощи», довезли до больницы. А сначала его положили во Введенском соборе перед мощами преподобного Амвросия Оптинского. Когда мы ехали в машине, его лицо уже было бледное, потому что была страшная кровопотеря. Я тогда ему сказал: «Брат, держись!» И услышал от него одно слово: «Хорошо». Он собрался с силами, чтобы произнести его. Через один или два часа он скончался от кровопотери.
Потом этого человека (убийцу) нашли по записи в записной книжке. В числе людей, которые должны были быть им убиты, оказались его родные и близкие, они и сообщили в милицию. Через три дня он вернулся в Козельск, в родной дом, и там милиция его уже взяла. У него еще был обрез. Я видел следственную запись, на которой он дает показания о том, что произошло. Он рассказывает:
Вы знаете, что монахи - враги сатаны, и я хотел достать до Бога через них.
А что ты хотел делать?
Я хотел на крестном ходе стрелять в монахов.
У него с собой была двустволка, заряженная картечью. Когда у него спросили: «А почему ты этого не сделал? Почему не стрелял во время крестного хода?», он ответил: «А мне было жалко мирских, потому что мне нужны были только монахи».
У меня хватило бы времени отбежать, перезарядить ружье и убить себя. Чем я лучше их?
Братья были похоронены на территории монастыря, и сейчас многие свидетельствуют о том, что когда приходят в эту часовню и обращаются за помощью и молитвой, то реально получают благословение Господне, вразумление, наставление, утешение, какую-то помощь в духовной жизни. Когда я бываю раз в месяц в монастыре, то вижу, что кресты на могилках в этой часовне все в записках: кто-то в уме молит о помощи, а кто-то выражает это через записку с просьбой. И когда у меня возникала та или иная проблема относительно монастырской жизни, то я тоже молился и на себе реально видел ту помощь, которая совершается по молитвам братьев.
Когда я ехал на передачу, мы думали об одной теме, но так случилось (давно у вас не был), что мой приезд совпал с 18 апреля, поэтому Сам Бог велел вспомнить про это событие и про то, какой была их жизнь, про то, что предшествовало их кончине. Интересно, что в письмах отца Василия есть такие слова: «Мучеником делает не только мученическая кончина, но произволение». И вот по их жизни видно, что они стали мучениками еще до мученической кончины.
Отца Ферапонта Господь призвал из Бийска; сначала он там жил, потом переехал в Ростов-на-Дону, где в советские времена (в 1988 году) устроился в кафедральный собор дворником, чтобы послужить Богу. Настоятелем собора тогда был митрополит Ростовский и Новочеркасский Владимир (Сабодан), почивший предстоятель Украинской Православной Церкви. И когда будущий отец Ферапонт услышал, что открыта Оптина пустынь, он доехал до Калуги и оттуда пришел пешком в Оптину, а это примерно 80 километров.
Один насельник, который до сих пор живет в Оптиной пустыни, вспоминает: «Я тогда дежурил на воротах, а он пришел после 11 часов вечера. Было такое благословение: после 11 часов вечера ворота закрываются, а открываются только в 5 часов утра, перед началом богослужений. А мне запомнился человек (не запомнить его было нельзя, он был рыжеватый, с вьющимися волосами до плеч), который, когда подошел к воротам, перекрестился, встал на колени и молился перед воротами. Я подумал: вот это произволение! Но если вступать с ним в какой-то диалог, то надо идти кого-то будить (благословения нет), поэтому, думаю, ладно - найдет где переночевать. Когда утром ворота открылись, я удивился: он или уже стоял на коленях, или до сих пор стоял на коленях. Богослужения в монастыре начинаются в 5.30 утра, а в 5 часов утра открываются ворота для паломников. Непонятно: простоял он всю ночь или самый первый пришел к этим вратам? Я уже тогда увидел в этом молодом человеке что-то необычное». Вот так и получилось. Он прожил в монастыре всего три года (с 1990 по 1993 год), был с 1955 года рождения, на момент убиения ему исполнилось 38 лет.
Что запомнилось о нем, так это его всегдашняя молчаливая жизнь. Иногда братья подходили к нему и спрашивали: «Ты говорить хоть умеешь?» Он отвечал: «Умею». А скуфейку носил закрытой по брови, но в праздники она на сантиметр приподнималась. То есть у него такой аскетичной была внутренняя жизнь, сокровенная жизнь с Богом. Когда братия просила его помочь в алтаре читать записки Великим постом или в большие праздники, то он говорил: «Я недостоин быть в алтаре». Для каждого православного мужчины, который помогает в храме, большая радость и честь служить пономарем, быть в алтаре, помогать священнику, многие осмысленно, осознанно и похвально стремятся к этому послушанию, а он, наоборот, стоял в стороне. Здесь как раз вспоминаются слова одного из святых отцов, который говорил, что Бог открывается не пытливому умом, а смиренному сердцем; «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать». И это глубочайшее смирение и самоуничижение как раз и сделало его готовым для Царства Небесного, потому что серп посылается тогда, когда пшеница уже созрела. Поэтому он, наверное, по своей внутренней жизни уже созрел для жизни вечной. Запомнилась его крайняя аскеза, молчаливость и постническая жизнь. Тогда мало снимали, но есть фотографии, где он заснят в профиль, и на них видно, что его талию можно было обхватить двумя руками, так он подвизался.
А вот отец Трофим, наоборот, полная противоположность отцу Ферапонту. У него было много послушаний: был за свечным ящиком, был старшим трактористом, старшим звонарем, старшим пономарем. Братии тогда было мало, у каждого было несколько послушаний. Сейчас в монастыре около 180 человек братии, 60 священников, около 30 иеродиаконов, то есть это уже целая Оптинская лавра. Жизнь была довольно интересная и насыщенная. Отец Трофим часто разговаривал с паломниками, и многие со стороны осуждали его: что это он всем все объясняет, с тетками общается, рот не закрывается… А на самом деле он следовал наставлениям святых отцов. С одной стороны, если человек молчун, но в своем уме разговаривает со всеми, летает везде, мечтает обо всем, то он не молчальник, а самый настоящий болтун, потому что не имеет возможности говорить, но желает говорить. И наоборот - епископ Игнатий Брянчанинов пишет: «А есть люди, которые целый день говорят, но говорят о Боге, и только о Боге. Таких людей можно назвать молчальниками, потому что, сказав много слов, они не сказали ничего лишнего».
Когда у него спрашивали: «А как Вы в монастырь пришли? А чем Вы занимались до монастыря?», он отвечал: «А это к делу спасения не относится. Итак, чтобы покаяться и причаститься, надо…», - и сразу выводил разговор в нужное русло, что касалось конкретно самого человека, его души, его спасения, а о себе не говорил ничего лишнего, говорил только то, что касается церковной и духовной жизни.
Мы знаем о том, что каждому благому делу препятствует лукавый; когда человек возжаждет спасения, сразу возникают тысячи препятствий на пути. Например, взять крещение… Мы с отцом Василием в Оптиной пустыни на первых порах крестили в колодце преподобного Пафнутия Боровского. За территорией монастыря тогда еще не было храмов, а в самих монастырях, как вы знаете, не крестят, есть специальные храмы для этого. Сейчас у нас есть храм преподобного Илариона Великого, который находится за территорией монастыря, там и крестят, а тогда ничего этого еще не было, монастырь только-только поднимался из руин. Но уже тогда возникла нужда в крещении, потому что в 1988 году приезжали молодые люди, которые, пожив в Оптиной какое-то время, высказывали желание креститься. Это было второе крещение Руси, потому что государство о тысячелетии Крещения Руси сказало очень громко, во всеуслышание. Тогда в Москве было всего 48 действующих храмов; священники в субботние и воскресные дни крестили по тридцать-пятьдесят человек; по пятнадцать-двадцать человек в будни.
И когда люди приезжали в Оптину креститься, тоже возникали препятствия. Назначали день - а у человека температура тридцать девять градусов, человек решил приехать - два пробитых колеса; и мы всех предупреждали: как только решите креститься, знайте, что тут же начнутся, казалось бы, непреодолимые препятствия, будьте к этому готовы. Так случилось с отцом Трофимом. Когда он собрался уезжать из дома в Оптину пустынь, то потерял паспорт и деньги, которые накопил на дорогу. И тогда он своим близким сказал: «Хоть по шпалам, но пойду в Оптину», - такая была у него решимость. Помните, я сказал в начале передачи, что мучеником делает произволение. Так и здесь: да, он потерял документы, но больше месяца надо было выправлять всякие справки, чтобы доказать, что паспорт не украли, но как только он сказал эту фразу, что уйдет в Оптину по шпалам, тут же друзья помогли с деньгами, и он обратился в паспортный стол. У нас же русская пословица: не подмажешь - не поедешь; сделали какое-то подношение для ускорения дела и выправили паспорт. Вот так Господь помог, потому что человек решился, а на решимость всегда приходит помощь Божия, как говорил старец Амвросий Оптинский: «Боже, поможи, да и ты, мужик, не лежи».
Вспоминается сокровенная монашеская жизнь: в старой Оптине все жили в келье по одному, сейчас уже такой духовной роскоши нет - в монастыре места мало, братии много, счастливы жить и по два-три человека. Отец Нил, насельник Оптиной пустыни, рассказывает, что он жил с отцом Трофимом за фанерной перегородкой и все было слышно. Он поражался мужеству отца Трофима, его произволению на мученичество, потому что монашество - это бескровное мученичество, как сказал кто-то из святых отцов. Отец Нил вспоминал, как инок Трофим приходил усталый после трудового дня (он имел несколько послушаний), но не оставлял монашеского правила.
Это правило берет свою традицию еще из старой Оптины, потом его переняла Троице-Сергиева лавра (первые насельники Оптиной пустыни как раз были из Троице-Сергиевой лавры). Архимандрит Евлогий (Смирнов), сейчас он митрополит Владимирский и Суздальский, был первым наместником Введенской Оптиной пустыни, и он благословил ежедневно совершать монахам это монашеское правило. Оно включает в себя три канона (канон Спасителю, канон Божией Матери, канон ангелу -хранителю), Акафист Спасителю, а по пятницам - Акафист Божией Матери, одну кафизму, две главы апостольских посланий и одну главу из Евангелия, а еще так называемую «пятисотницу»: триста Иисусовых молитв, сто молитв Божией Матери, пятьдесят молитв ангелу-хранителю и пятьдесят молитв всем святым. И на все это уходит час или полтора, а если кто-то медленно читает, то два часа; кто-то что-то опускает, но отец Кирилл (Павлов), который благословил это правило, сказал: «Умри, а правило прочитай! Все падения монахов начинаются с оставления ими их монашеского правила». Отец Нил рассказывает, что инок Трофим это правило читал, а он под это правило засыпал и вместе с ним, считай, молился, потому что тот читал вслух, а через фанерную перегородку все было слышно. Отец Трофим делал это неукоснительно, каким бы уставшим ни был. Это тоже пример жертвенного и мужественного служения Христу.
Отец Трофим еще работал в переплетной мастерской, а книг тогда было очень мало, это сейчас их десятки и сотни тысяч, изданных уже с 90-х годов. Он умел делать очень многое, и то, что делал, делал наилучшим образом, а в переплетную мастерскую напросился, чтобы быть ближе к книгам. И бывало так, что братия приносила какую-нибудь старую книгу (или свою, или доставшуюся от родственников), отдавала в переплет, а вернуть ее должны были через три-пять дней. Зная, что ее надо вернуть, он ночами читал книгу, а потом с красными глазами шел на полунощницу, которая до сих пор начинается в монастыре в половине шестого утра. Во сколько надо встать, чтобы уже быть в монашеском строю в половине шестого утра? Многие насельники вспоминали, что он вставал на колени для того, чтобы поусерднее помолиться, и на коленях так и засыпал в молитвенной позе, потому что ночь была бессонная.
Когда к нему приходили паломники или братья на беседу, он говорил: «Полунощницу никогда не пропускайте», то есть он считал, что самое ценное в жизни монаха - не пропустить утро, самое дорогое время для Христа. Кстати, старец Варсонофий Оптинский говорил: «Во время литургии Христос распинается за нас, а во время утрени мы распинаемся ради Христа», потому что самое сладкое время сна у людей бывает под утро. Люди в среднем делятся на «сов» и «жаворонков», но счастливы те, кто с вечера может заснуть (у них нет бессонницы), а утром встать как огурчик, такие люди называются «жаворонками», но больше все-таки «сов». И когда у нас была беседа в Покровском храме, я спросил у людей, кто ложится до одиннадцати часов, - руки подняли десять процентов, до двенадцати часов - пятьдесят процентов, до часу ночи ложится еще тридцать процентов людей, то есть выяснилось, что люди в основном ложатся в двенадцать часов или в час ночи. Отцу Трофиму было нелегко, но все-таки он на это шел. То есть был у него такой внутренний подвиг. И получается так: один молчит ради Христа, а другой говорит ради Христа целый день, - и подвиг того и другого принял Христос.
Вспоминается непосредственное соприкосновение с отцом Василием. Он тогда был послушником Игорем Росляковым. Это был 1988 год, самое начало восстановления монастыря. Первое богослужение началось летом, 3 июня, на празднование в честь Владимирской иконы Божией Матери в самом первом храме. Когда начались крещения, мы познакомились с ним поближе. Крестили в колодце преподобного Пафнутия Боровского - это был бревенчатый сруб три на три метра, старинный, еще с тех времен, и глубина была примерно два с половиной или три метра. Решили, что это и есть самая настоящая крещальная купель, правда, вода там была плюс четыре градуса. Послушник Игорь помогал крестить. В храме совершался чин исповеди, потом чин оглашения, отречения, потом мы крестным ходом шли к этому источнику и там крестили. Я однажды пошутил: «А ты плавать-то хоть умеешь?» (А он был мастером спорта по водному поло, играл за сборную университета, там были невероятные спортивные успехи. Он был такой треугольный: правое плечо больше левого, потому что все время правая рука была задействована в игре.) И тогда он мне ответил, что немножко умеет плавать. Я ему говорю: «А вас учили в случае чего откачивать?» Он говорит: «Вроде учили». Мы ставили в колодец лестницу, крещаемый спускался по лестнице в эту ледяную воду, а он держал человека за руку, в то время как я трижды погружал его в воду. То есть он был моим ассистентом во время таинства Крещения. Вспоминается вот такая его скромность, когда он ответил, что немножко умеет плавать.
Вспоминаются отрывки из писем отца Трофима, где он пишет: «Дорогие мои родные и близкие по крови и по рождению (желаю, чтобы были и по духу), молитесь обо мне, потому что вы можете мне помочь только молитвой, чтобы я стал настоящим монахом, и если сами встанете на путь духовной жизни». У него были многочисленные братья и сестры, не пришедшие тогда еще к вере. «И запомните, в монастыре я не потерял, а нашел!!!» Так крупными буквами были написаны эти слова с тремя восклицательными знаками. «А все, что касается шмоток, еды и стяжания, - пишет он, - то, от чего мы все очумели, не имеет перед Богом никакого значения, перед Ним важна только чистая жизнь и вера в Него». И в конце концов так и получилось: его мама приняла монашеский постриг и жила в Оптиной пустыни, а братья и многочисленные племянники потом стали ездить в Оптину пустынь. Я слышал, что многие из них благодаря такой его жизни и кончине пришли потом к вере.
Здесь возникает такой вопрос: для чего? Почему в расцвете сил Господь забрал их? Отцу Василию было 33 года, отцу Ферапонту - 38, а отцу Трофиму - 39 лет. Казалось бы, столько могли сделать для Церкви. В отце Василии вообще намечался оптинский старец, потому что он был духовно рассудительным, у него были прекрасные проповеди, он сам вел строгую монашескую жизнь, у него уже были задатки глубокого, духовного человека. И вдруг так обрывается жизнь… У Златоуста есть такие слова: «У Бога пользы больше, чем наказания». Их жизнь всколыхнула многих людей, родных, близких, друзей отца Василия по спортивной команде, мама отца Василия приняла монашеский постриг с именем Василиса, а до этого все они даже и не задумывались о вере. А когда узнали, что он стал священником в Оптиной пустыни и его убили на Пасху, пошла молва, знакомство с его жизнью: как он к вере пришел, почему вдруг все оставил, люди начали задумываться, интересоваться, приходить к вере, между собой общаться. И сейчас на их могилу в часовне в Оптиной пустыни приезжает много людей, которые, конечно, едут и в саму Оптину пустынь. Когда я бываю в монастыре, вижу эти бесконечные очереди, и паломничества, и молитвы, которые совершает наш православный народ.
Осталась книга духовной писательницы Нины Павловой, которая почила в прошлом году. Она по крупицам собрала воспоминания об оптинской братии, и сложилась довольно интересная книга. Конечно, книга небесспорная, есть свои интерпретации и нюансы, но в целом сложился образ о братии. Это мы их застали, но многие их не видели и не знали, и остались эти воспоминания, которые какой-то свет проливают на внутреннюю жизнь этих подвижников веры и благочестия.
Вопрос телезрительницы: «Глава 11-я Евангелия от Матфея: «Иоанн же, услышав о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого?» А почему? Ведь он уже крестил Иисуса. Почему у него такое сомнение? Или как это понимать?»
Я сейчас сразу не соображу, потому что когда это вырвано из контекста и когда ты на одной волне, сложно сразу переключиться на другую. В скором времени у нас будет отец Артемий Владимиров, он специалист по Новому Завету, мы ему переадресуем этот вопрос. Тем более у нас сейчас конкретная тема.
Кстати, вспоминается еще один момент. У каждого из них было предчувствие скорой смерти. Отец Ферапонт раздал зимние вещи, а отец Трофим был еще резчиком по дереву и раздал столярные инструменты. Многие братья, которые с ним работали, думали: чем же он будет работать? Им был совершенно непонятен этот шаг. Про Трофима рассказывал священник, который с ним сослужил: он был старшим пономарем, и был один, это сейчас в Оптине по четыре-пять пономарей, а тогда был один и со всем управлялся. И когда священник на второй неделе Великого поста, после того как потребил Святые Дары, подошел взять просфорку и антидор и стал запивать, то подошел Трофим и сказал: «Ну вот, теперь можно и разговеться». Священник удивленно спросил: «А ты что - до сих пор не ел?» И тот от неожиданности, что выдал себя, говорит: «Мы привычные». То есть получилось, что он семь дней поста ничего не ел. Сейчас редко кто так подвизается. Оптина на таких первых подвижниках и строилась. Из таких маленьких вещей, оброненных фраз складывается образ человека. В то же время он никаким постником не выглядел, а всегда был с народом, общался. Мы если день-два не поедим, у нас уже язык не ворочается, а вот у него была какая-то благодать, избранность, какая-то печать подвижничества, решимость быть с Богом, на которую как раз и дается благословение Господне.
Эти годы и памятные даты еще и еще раз переносят нас к этим удивительным людям, из жизни которых можно что-то почерпнуть. Можно идти путем сокровенной жизни, как отец Ферапонт, или служить людям, братии и Церкви, как Трофим, который, кстати, всем старался угодить. Он был трактористом и пахал не только монастырские огороды, но и огороды тех людей, которые жили в то время вокруг Оптиной пустыни. Тогда держали большие хозяйства, по 15-20 коров было, народу вокруг Оптины жило довольно много. Сейчас уже дачники в основном живут, а тогда бабушки просили помочь, и Трофим старался успеть помочь и им. Ему за это доставалось от начальства, надо было быть в одном месте, а он оказывался в другом, опаздывал на монастырское послушание, так как чужой огород пахал, но старался людям помочь и угодить, потому что помнил слова апостола: «Будем любить друг друга не словом или языком, но делом и истиною», - и он исполнил эту заповедь любви.
Вспоминается, что когда зашли в келью отца Василия, то нашли апостольское послание с закладкой на странице: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил, а теперь мне готовится венец жизни… Не только мне, но и всем возлюбившим явление Его (то есть Христа)». Удивительные слова! Как будто о самом отце Василии: отец Василий вместе с апостолом тоже мог бы сказать такие слова.
Вспоминается его последняя проповедь, которую он по скромности начал словами апостола Павла: «Хотя вы это и знаете, но я не перестану напоминать вам, ибо отшествие мое уже близко» (то есть «меня не будет, и я хотел бы успеть все это вам передать, чтобы вы запомнили и следовали этим путем»). И вдруг отец Василий начинает проповедь именно с этих слов. В этом тоже видится, что какая-то печать на нем уже была, потому что даже братия заметила, что Великим постом у него была какая-то чрезвычайная сосредоточенность, самоуглубленность. Он нес послушание сначала благочинного, потом помощника благочинного, вроде это предполагало какую-то суету, наблюдение за братией, как она несет послушания, а у него было внутреннее самоуглубление; наверное, чувствовал, что какие-то мелочи надо уже отставить, жить более собранно, жить главными вопросами покаяния и спасения души, чтобы никого не обидеть ни словом, ни делом.
Кстати, книга Нины Павловой «Пасха красная», которая много раз уже переиздавалась, является для народа живым свидетельством и живой памятью любящих сердец, оставивших свои воспоминания об убиенных братьях.
Звонок телезрительницы с благодарностью и впечатлениями от паломнической поездки в Покровский храм в Ясенево.
Спасибо за добрые слова, на самом деле этот звонок тоже, наверное, не случайный. Я тоже приглашаю всех в Покровский храм, который освятил Патриарх Кирилл 27 декабря. Это уникальный храм: верхний храм посвящен Покрову Пресвятой Богородицы, где можно своими глазами увидеть мозаику в византийском стиле: около 2,5 тысячи квадратных метров - редкое явление в современном монументальном искусстве. А нижний храм Михаила Архангела имеет копии величайших христианских святынь: часовни Гроба Господня, Рождества Спасителя, копии Голгофы, копию Камня Помазания, темницы, Гефсиманской часовни Успения Пресвятой Богородицы, колонны сошествия Благодатного Огня, копию водоноса из Каны Галилейской.
Вы сможете увидеть это все своими глазами, помолиться у этих святынь, потому что наш храм называют Вторым Иерусалимом на окраине Москвы, он располагается рядом с окружной дорогой. Кстати, Страстную неделю мы проводим как раз перед этими святынями, перед Голгофой, на Камень Помазания опускается Плащаница. В Великую Пятницу Плащаница хоронится непосредственно в Гробнице Спасителя, запечатываются двери, которые распечатываются в пасхальную заутреню, вечером в Великую Субботу, перед началом крестного хода. И с этого начинается пасхальное богослужение, когда сначала снимается печать, потом отверзаются двери Гроба Господня, выносится икона Воскресения Господня и начинается пасхальный крестный ход. Уникальное богослужение в уникальном месте!
Не случайно был звонок телезрительницы, наверное, для того, чтобы и вас тоже подвигнуть посетить это святое место. Мы все знаем о Новом Иерусалиме в Истове, сейчас восстанавливается этот Воскресенский монастырь, который построил патриарх Никон, и туда надо обязательно совершить паломничество, а также и в наш Покровский храм в Ясенево. Добраться к нам можно на метро: станция «Ясенево», первый вагон из центра.
Ведущий Денис Береснев
Расшифровка: Елена Кузоро
Трое оптинских братьев – это молодая православная Россия, и вместе со всеми они вошли однажды в храм. Но вошли с той огненной верой в Господа, с какой кровоточивая жена устремилась к Христу, уверовав, что исцелится, коснувшись его ризы. Не для того ли Господь прославил в чудотворениях трех Оптинских новомучеников, отдавших жизнь за православную веру, чтобы услышала страдающая Россия глас Господа нашего Иисуса Христа: «Дерзай, дщерь, вера, твоя спасе тя»?
Нина Павлова. «Пасха красная»
Я хотел, чтобы он стал моим духовным отцом
Я считаю себя профессиональным телевизионным журналистом, работаю в этом цехе уже много лет. Начало было положено на факультете журналистики Московского университета, до этого был Институт физической культуры, а до этого были занятия спортом. Я не зря начинаю так издалека, потому что именно тогда мы познакомились с Игорем Росляковым, позже иеромонахом Василием. Ныне я могу себе позволить назвать его преподобномучеником – иеромонахом Василием, погибшим от руки откровенного сатаниста вместе с иноками Трофимом и Ферапонтом 20 лет назад в монастыре Оптина пустынь.
Мы снимали тогда вторую программу телевизионного цикла «Русскiй мiръ», выходившую когда-то на Первом канале и выдержавшую 43 выпуска в течение многих лет (выходила она ежемесячно). Прецедентов до сих пор нет, и думаю, что не будет. Эту вторую передачу мы с моим коллегой и другом Алексеем Денисовым поехали снимать в Оптину пустынь для того, чтобы показать, как проходит Пасха в провинциальном, но старинном и намоленном русском монастыре. Поехали мы туда в первую очередь потому, что я лично знал отца Василия. Мы хотели еще раз встретиться, и чтобы он просто поздравил всех телезрителей с Пасхой. Он не хотел давать интервью, но поздравить не отказался. Этого, к сожалению, не случилось.
Если подробно и спокойно рассказывать о том, что произошло, необходимо, конечно, вспомнить годы юности, даже детства, когда мы оба занимались спортом в бассейне «Динамо», которого сегодня больше нет. Он занимался водным поло, а я – современным пятиборьем. У них «заканчивалась вода», как мы тогда говорили, а у нас она начиналась, то есть мы меняли друг друга в бассейне. Тогда мы не были близко знакомы, мы просто здоровались, потому что виделись практически каждый день. И вдруг оказывается так, что мы вместе (мы одногодки) поступаем в Институт физкультуры. Это была обычная практика для профессиональных спортсменов, которые не заканчивают свою карьеру с общеобразовательной школой, а продолжают выступать, тренироваться на достаточно приличном уровне. В общем, когда мы закончили спортивную карьеру, нам было по 20 лет.
Небольшое отступление. Люди, которые занимались спортом профессионально тогда, в советское время, – это просто те, кто ответственно относился к своему делу и получал небольшую стипендию, чтобы как-то сводить концы с концами. Мы были крепкими профессионалами среднего звена. Я – мастер спорта, он тоже. Но мастер спорта в водном поло ценится гораздо выше, потому что командная игра – это немножко другое. Квалификация посложнее, и чтоб получить такой титул и звание, надо быть как минимум чемпионом Советского Союза или обладателем кубка, что, собственно, и было, когда он выступал за те команды, в которых играл. Это московское «Динамо», «Москвич», естественно, он был членом сборной Советского Союза.
То, как жил будущий отец Василий как спортсмен, мне не было известно. У нас были разные спортивные профессии, но в основном очень схожие. Человек, так или иначе относящийся к спорту высших достижений, – это совершенно другая личность. Один умный, серьезный, ответственный спортсмен сказал, что человек в большом спорте, именно в большом, проживает одну, но достойную жизнь. Он рождается, учится, достигает технического совершенства, потом мастерства, вершины своей карьеры либо триумфа, затем, мягко говоря, пенсия и смерть. Под пенсией мы называем выступления уже за какие-то второстепенные клубы или для себя лично, для удовольствия. Так вот, я сам уже давно умер как спортсмен и смоделировал свою маленькую жизнь.
Мы, понятно, и не следили друг за другом, потому что были все-таки разными людьми, не так близко знакомы. И вдруг оказывается, что мы вместе заканчиваем Институт физкультуры и встречаемся на военных сборах в Рязани. Невозможно от них освободиться, что понятно, какого бы уровня спортсменом ты ни был. Мы оба офицеры ВДВ в запасе, прыгали с парашютом, как это и было положено в то время. И вдруг мы встречаемся на сдаче экзаменов на вечернее отделение факультета журналистики Московского государственного университета на Моховой.
И наши долги мы сдавали вместе и независимо друг от друга через год, ликвидировав все наши задолженности. И сдав весьма успешно в течение нескольких месяцев около 20 экзаменов и зачетов, получаем совершенно обоснованное предложение перевестись на дневное отделение. Здесь началось самое интересное. Нас некоторые отговаривали, что вы не сможете сдать экзамены, что спортсмены – это люди в интеллектуальном плане некого второго сорта, мягко говоря. Но мы решили рискнуть. Василий переводится и с блеском заканчивает дневное газетное отделение факультета журналистики. Я, правда, с потерей года, и без особого успеха заканчиваю международное отделение и телевизионную специализацию. Так что телевидением я занимаюсь практически с 1982 года официально, потому что именно в этот год я уже работал в редакции московского телевидения: летом делал репортажи, стажировался, а с 1986 года – в программе «Время». Позже в международном отделе уже как специалист работал там до самого развала, самого последнего дня, до которого существовала компания «Останкино» как государственная структура.
В те годы факультет журналистики, как, в общем, частично и сегодня, представлял собой такой анклав, в котором те, кто хочет, учится, кто не хочет, не учится. Тогда те, кто считал нужным, выбирали себе что-то наподобие мастерской – либо учителя, либо наставника. И мы с Игорем оказались в таком неформальном кружке преподавателя Тамары Владимировны Черменской, ныне здравствующей, слава Богу, человека глубоко православного. Позже она стала моей крестной.
Игорь, будучи крещен еще в младенчестве, на семинарах проявил очень большой интерес к истории русской и древнерусской литературы и зарекомендовал себя как литератор с большим потенциалом, очень увлекался творчеством Достоевского. Возможно, это и послужило неким толчком, поэтому он поехал именно в Оптину пустынь. Особую роль в его судьбе сыграл и Псково-Печерский монастырь, и иеромонах Рафаил, который трагически погиб в автомобильной катастрофе на трассе Москва – Ленинград. Тоже весьма загадочная смерть, до сих пор неизвестны все обстоятельства этой трагедии. И этот круг, в который мы попали, помог ему сделать, как мне представляется, единственно возможный тогда для него выбор.
И здесь произошло то, что называется сближение. Мы были знакомы с одним священником, который меня крестил, и Игорь его хорошо знал. Благодаря ему мы попали в самую гущу интеллектуальных баталий о проблемах русской духовности, национального самосознания, разговоров о том, что будет с Православием в XXI веке, в который мы вот-вот вступим… Начиналась перестройка. Страна вступила в ту полосу страшных перемен, которая потом закончилась 91-м и 93-м годами. Церковь жила своей жизнью, обретала свободу, крепла и пополнялась новыми силами. Один из таких ручейков, а теперь мы понимаем, что это уже полноводная река в истории нашей Церкви – это будущий иеромонах Василий.
Я тогда уверенно считал, что этот человек скорее всего станет моим духовным отцом, обрести которого мечтает каждый. Духовником глубоким, молитвенником, выбравшим тяжелейший путь иноческого подвига в таком намоленном и одновременно трагическом месте. Но Оптина пустынь никогда не была местом кровавым. Это было место духовного полета, подвига, прозрения, откровения, тяжелого молитвенного труда, общения великих оптинских старцев с теми, кто к ним приходил, писал и разговаривал. И вдруг такие драматические события…
Работая уже в программе «Время», мы с Алексеем Денисовым решили запустить телевизионный цикл «Русскiй мiръ». Слово «мiр» написано было по старой орфографии через точку и «ять». Тем самым мы явно позиционировали свою приверженность к старой традиции, к тому, что мы сегодня называем русской православной цивилизацией. Рассказывая в своих передачах об отдельных страницах, личностях, явлениях русской истории, русской повседневности, русского героизма, мы пытались пробудить в людях интерес к собственной истории и гордость за свое славное прошлое. И вот имея такого молитвенника в Оптиной, тогда уже иеромонаха, мы решили поехать туда на Пасху. Тогда это было очень даже непросто. Мы оформили все документы, получили разрешение. Тем не менее к нам относились весьма скептически, ведь в Оптину приезжали разные репортеры, которые писали разные вещи, не всегда положительные. Я уже не говорю, что снимали иногда всякую глупость.
Как обычно, приехали за несколько дней, подготовились, снимали крестный ход. Он шел из монастыря по той самой знаменитой дорожке, по которой ходила практически вся русская интеллигенция XIX века, точнее, лучшие ее представители. В кадр нашей камеры попали и Трофим, и Ферапонт, и, естественно, отец Василий в красном пасхальном облачении, в отличие от других священников, которые были еще в белом. Во главе крестного хода он нес икону Воскресения.
Потом мы уже узнали, что лампы переносного света, которыми мы высвечивали крестный ход уже за монастырской оградой, испугал убийцу, у которого был готов обрез. Он хотел стрелять по монахам, но, по его словам, «голос» сказал ему: «Нет, этого делать сейчас нельзя – ты можешь попасть в обычных людей, а твоя цель – только монахи». Тогда он успокоился и спрятался в кирпичных развалинах.
Вы же знаете, что такое служба, тем более Пасхальная, в таком месте. Введенский собор в монастыре Оптина пустынь всегда переполнен, и двигаться там свободно нельзя, тем более с камерой. Служба закончилась в полшестого утра. Монахи вышли из алтаря, я подошел к отцу Василию. Мы похристосовались, он поздравил меня с Пасхой, подарил мне маленький куличик и яичко, которое я до сих пор храню. Я не берусь судить, никто точно не знает, но, возможно, я был последний человек, с которым он общался, кроме убийцы.
И мы начали работать. Это было очень тяжело. Пытались что-то понять с точки зрения следственно-процессуальных норм, хотя нас это волновало в меньшей степени. Единственное, чего нам удалось добиться, – это, как ни странно, нам все-таки передали видеокадры первого допроса, где убийца говорит о том, что он якобы не хотел убивать людей, что он слышал только «голос», который потребовал отомстить Богу через монахов, конкретных трех иноков. И когда Трофим зазвонил, он вскочил, побежал на колокольню, зашел сзади, чтобы никто его не видел. Будучи человеком тренированным, прошедшим афганскую войну, участвовавшим в рукопашных схватках, воевавшим в окопах, он пора-зил ударом в спину специальным ножом, почти мечом, Трофима и Ферапонта и побежал в сторону скита.
А в это время отец Василий вышел из монастыря и направился в скит проводить исповедь. Практически он после Пасхальной службы не спал. Потом, когда я зашел в келью, мы обратили внимание, что ни его пасхальный куличик, ни его пасхальное яичко оказались нетронутыми. Таким образом, он погиб, не успев даже разговеться. В этом тоже есть особый знак. Я не буду сейчас его комментировать, это не мое дело, но факт этот имеет место быть...
Отец Василий удивился, почему прекратился звон, развернулся и пошел в сторону колокольни. Здесь он встретился с убийцей. На вопрос, что происходит, тот ему что-то невнятное пробурчал, отец Василий продолжил свой путь, а тот зашел ему за спину и огромным тесаком нанес удар, тяжело ранив отца Василия. Умер отец Василий через несколько часов в больнице... В то время в нашей стране все готовились к выборам, к референдуму, проходил чемпионат мира по хоккею, новости были забиты только этими материалами.
По нашему настоянию в новостях Первого канала прошло сообщение об убийстве в Оптиной в 18 часов. И уже когда мы приехали, тогдашний комментатор Сергей Медведев понимал, какой материал у нас в руках, в программе «Время» сделал непосредственно перед эфиром нашей программы небольшой анонс о том, что завтра по Первому каналу будет показана такая-то передача.
Как нам говорил отец-наместник, девяносто пять процентов писем, пришедших после трагедии, начинались приблизительно одними и теми же словами: «Видели по Первому программу-передачу…», – далее по тексту. Практически полный вакуум в прессе, не считая нашего проекта, не смог все равно отодвинуть эту трагедию на периферию общественного внимания, общественной скорби. Весть по православному миру разнеслась моментально.
Для человека, относящего себя к православной культуре, к православной традиции, нет никакого сомнения и даже вопроса о том, являются ли эти иноки мучениками, павшими за веру. На Пасху от рук откровенного, не скрывающего свою принадлежность сатаниста, они были заколоты практически ритуальным способом. Вообще по русской традиции считается, что православный человек, уходящий на Пасху, – у Господа на особом счету. А здесь двойное, даже тройное наложение смыслов.
Несколько дней, которые прошли после гибели иноков в монастыре, чувствовалась тяжелая, гнетущая атмосфера, и когда мы снимали, было неприятно и тяжело. Шел мокрый грязный снег, и напряженная тишина, которую, может быть, нарушали только стуки топора по помосту, где была колокольня. Топором вырубали куски досок, на которых была разлита кровь Трофима и Ферапонта. Нам показали место, где упал отец Василий. Это между двумя домиками (тогда они были деревянными, сейчас там немножко по-другому, отреставрировано все), непосредственно у выхода через калитку в сторону скита. Сейчас это место отмечено особым образом. Тогда мы просто взяли скребочек и в платочек собрали горсть земли, в которую меньше суток назад лилась кровь отца Василия. Она хранится сейчас у меня и у моих близких друзей.
Второе, самое важное, что сказал отец Мелхиседек, – это то, что благодаря Трофиму, Ферапонту и Василию сотни людей пришли к вере, может быть, больше. Все родственники, ближайшие, дальние, самые дальние (у Трофима и Ферапонта много родственников, в том числе в Сибири), изменили свое отношение к вере, стали православными, не просто воцерковленными людьми, а ответственно понимающими и принимающими Православную веру. Он несколько раз в своем монологе употреблял слово ответственный. Это забытое сегодня определение, применяемое к тому, что делает каждый человек на своем месте, на том, на какое его Господь направил. Я лично знаю много спортсменов, с которыми раньше был знаком, и телевизионных спортивных журналистов, которые приезжали к отцу Василию до 18 апреля 1993 года и приезжают теперь. Очень жаль, что мои служебные обязанности на телеканале «Спас» не дали мне возможность лично присутствовать на поминальных событиях, которые прошли в Оптиной пустыни в связи с 20-летием трагедии. Мы называем это «трагедией». Но когда после панихиды, отпевания гробы опустили в землю, вышло солнце...
Прошли годы, я не могу сказать, что рана зажила. Она не заживет никогда, потому что я потерял того самого человека, которого любой православный хочет получить себе от Господа как духовного отца, наставника, как духовную поддержку. Советов от него было не так много, я не буду их пересказывать, они очень личные. В книгах, которые написаны сейчас об отце Василии, есть некоторые бытовые подробности, но они не имеют никакого отношения к его духовной жизни, к той части его биографии, которая начинается с момента прихода его в монастырь Оптина пустынь. Скажу только одно, что обо всех людях, которые ему помогали, оказали и мне духовную поддержку и так или иначе отошли от Господа, от Церкви, надо только молиться, молиться, поминать, надеяться, что Господь их простит, а нас укрепит в вере.
Завершая свои воспоминания, хочу сказать вам, дорогие читатели газеты «Русь Державная», что отец Василий был настоящим державником, считал, что патриотическое начало в любой деятельности, тем более на таком поприще, как журналистика, является принципиальным. И то, что мы делали с моим другом Алексеем (сегодня он возглавил столь ожидаемый просветительский проект «История» на канале ВГТРК), память о тех событиях, тех ощущениях, личных впечатлениях – навсегда останутся с нами, до конца дней. Каждый день я прошу отца Василия, преподобномученика, молиться обо мне. Уверен, что только его молитвами мне, моим коллегам и друзьям, которые его лично знали, удалось сохранить себя в это смутное время, остаться в том числе в профессии и сегодня продолжать то дело, на которое он нас когда-то и благословил, – укреплять национальное самосознание, вести просветительскую деятельность, способствовать духовному православному возрождению нашего Отечества, всячески укреплять нашу веру, Великую традицию, Русскую Православную Церковь.
Работая сегодня на телеканале «Спас», по благословению Святейшего Патриарха, главную свою задачу вижу в том, чтобы зрители многочисленные, в первую очередь светские, но сочувствующие и неравнодушные, понимали, что происходит – через ту нравственную оценку событиям, фактам, реалиям, актуальным явлениям нашей жизни, которую мы давали и будем давать в наших проектах.
Рад был обратиться к вам с этим кратким словом-воспоминанием. Считаю это своим долгом перед памятью отца Василия, иноков Трофима и Ферапонта, отдавших свою жизнь за нас с вами.
Храни вас Господь. Христос Воскресе!
Борис Игоревич Костенко,
генеральный директор телеканала «Спас»
Оптинские новомученики
20 лет назад, 18 апреля 1993 года, в Свято-Введенской Оптиной пустыни на Пасху, в Светлое Христово Воскресение сатанистом были убиты три монаха. Отец Василий, отец Ферапонт и отец Трофим.
Недавно закончилось Пасхальное богослужение, радостно и торжественно звонили оптинские колокола. Между Введенским и Казанским соборами находился небольшой дощатый помост, над которым была устроена временная звонница. Знаменитую оптинскую колокольню в то время только начинали восстанавливать. Иеромонах Василий шел в скит, но услышал, что в колокольном звоне неожиданно произошел сбой. Повернулся к помосту, на котором стояли звонари, и в это время сатанист ударом в спину пронзил отца Василия мечом. Колокольный звон сбился потому, что за минуту до этого сатанист, подкравшись, нанес смертельные удары звонарям. Смертельно раненный отец Трофим, умирая, успел еще несколько раз ударить в колокол. Оба звонаря, иноки Ферапонт и Трофим, были также убиты ударами меча в спину. Они в это время увлеченно звонили в колокола. Помост, на котором тогда была звонница, был символически огражден заборчиком не выше колена, и, конечно, убийца легко мог подкрасться к звонарям. На мече у сатаниста было начертано число Зверя – 666. И удары он наносил подлые и трусливые, как все, что творят сатанисты. Иноки Ферапонт и Трофим скончались сразу же на колокольном помосте. Смертельно раненного иеромонаха Василия отнесли к мощам преподобного старца Амвросия в Введенском соборе. Отец Василий, умирая, не издавал ни одного стона, но протянул руку к мощам батюшки Амвросия. Схиигумен Илий говорил, что с последним вздохом лицо отца Василия стало необыкновенно светлым. Через некоторое время стало источать благоуханное миро небольшое деревянное Распятие, привезенное из Иерусалима, которым отец Василий очень дорожил, но незадолго до Пасхи подарил своему другу игумену Ипатию.
Отец Василий Росляков в миру был капитаном олимпийской сборной по водному поло, двухметровый богатырь. Товарищи по команде, приехав в Оптину, говорили: «Наш капитан обладал таким мощным броском, что если бы он, даже смертельно раненный, махнул своей рукой, то этого плюгавого мелкого сатаниста одним ударом вбил бы в землю по уши». Огромной физической силой обладал и отец Трофим. Отец Ферапонт был инструктором по рукопашному бою во время службы в погранвойсках.
Три оптинских монаха были настоящими богатырями. Очень красивые, одаренные, талантливые люди, они обладали и огромной физической силой, но, главное, были богатырями Духа. Три Оптинских инока – настоящие Святорусские витязи. И они одержали Великую Победу, смертью смерть поправ. Как одерживали победы русские витязи на Куликовом поле и в Сталинграде. Прежде всего одерживается победа Духа над силами зла, а затем и гибнет, расточаются полчища его служителей.
Сатанист на допросе признался, что он совершал ритуальное жертвоприношение. «Я воин сатаны, а они воины Христа. Я убил трех воинов Христа», - заявил этот несчастный безумец. В те дни замечательно сказал владыка Василий (Родзянко): «Диавол хитер, но ужасно глуп. Он думал, что убивает на Голгофе великого Человека. А Господь воскрес и разрушил врата Ада. Так и сегодня, он думает, что убил трех монахов, а мы обрели трех святых, мучеников, за Христа пострадавших». Дело в том, что сатанисты не могут понять одной простой истины – они не могут причинить зла христианину. Потому что Христос Воскрес. Поэтому убить христианина они могут, но зло причинить его душе – никогда.
Предшественники трех оптинских новомучеников, новомученики и исповедники, пострадавшие за Христа в 20-е и 30-е годы, говорили своим мучителям (старшим братьям нынешних сатанистов): «Я монах, давал обеты Господу, в этом мире мне ничего не нужно. А если вы меня убьете, то поможете соединиться со Христом, ради Которого я живу и к Которому стремлюсь». В бешеной злобе богоборцы убивали христиан, заливая кровью всю Россию, рушили кресты, взрывали храмы. Им казалось, что торжествуют победу, еще немного - и уничтожат Церковь. И где сегодня эти безумцы?
А Россия в ХХI веке – единственная в мире страна, где возводят тысячи новых храмов, и, несмотря на все усилия нынешних, современных богоборцев, народ постепенно эти храмы наполняет.
В октябре 1993 года кровавое жертвоприношение сатанисты совершили в центре Москвы – горел расстрелянный Российский парламент, было убито много честных русских людей. И вакханалия подлости, воровства, разврата и лжи обрушилась на Русскую землю. Но сегодня эти сатанисты, прочно захватившие в России все финансы, СМИ, властные структуры, испытывают чувство страха и дикой паники. Они с ужасом вспоминают, что Россия была уже полностью в их руках в 20-е годы. И помнят, чем это все закончилось. И сегодня убивают, развращают народ, методично сводят с лица земли, но ужасно боятся.
И правильно делают, что боятся. Потому, что Россия, несмотря на все их усилия, живет со Христом. И отец Василий, и отец Ферапонт, и отец Трофим веру обрели, будучи взрослыми людьми. И сподобились за чистоту сердца и любовь ко Христу мученических венцов. Отцу Василию было 33 года, отцу Трофиму - 37 лет, отцу Ферапонту – 38 лет. Молодые люди, наши современники, явили такую же верность и любовь ко Христу, как христиане-мученики первых веков. И сегодня по их молитвам тысячи людей обретают веру во Христа. Я был свидетелем, как до того неверующий человек прочел книгу «Пасха Красная» и на следующий день, взяв билет на самолет, летел из Барнаула в Москву, добирался до Оптиной пустыни, стоял на могилках Оптинских новомучеников. А тут же первый раз в жизни исповедовался и приступал к Святым Христовым Тайнам. Мне пришлось раздаривать разным людям в разных городах десятки экземпляров книги Нины Александровны Павловой «Пасха Красная». И я свидетельствую, что после чтения этой книги обретали веру и приходили в храм Божий люди, которых, казалось, невозможно было ничем пронять. Что же заставляло этих людей, у которых, как они говорили, «Бог в душе», и «они верят по-своему», идти в храм? Соприкосновение с живой верой и живой святостью.
Оптинские новомученики пока не прославлены в лике святых Русской Православной Церкви. Но их подвиг не требует дополнительной канонизации. Убиты на Пасху за Христа. На Пасхальном богослужении причастились Святых Христовых Тайн. Отец Трофим, перед тем как отправиться звонить в колокола, успел зайти в келью и разговеться пасхальным яичком. Он всегда разговлялся яйцом, освященным на Пасху прошлого года. И показывал братьям, что оно хранится весь год и остается свежим. Причаститься Святых Христовых Тайн в ночь Светлого Христова Воскресения и быть убитыми сатанистом за верность Господу – такая смерть не требует никаких дополнительных канонизаций. Как сказал 10 лет назад на проповеди, посвященной памяти Оптинских новомучеников, игумен Ипатий, если бы это произошло в первые века христианства, то мы бы на мощах отца Василия, отца Ферапонта и отца Трофима служили бы литургии. Ведь в освященных антиминсах, на которых совершается Евхаристия, находятся частицы мощей мучеников.
Сатанист сам подтверждает, что убивал оптинских монахов, желая убить трех Воинов Христовых.
И Господь удостоил Венцов мученических отца Василия, отца Ферапонта и отца Трофима. Десять лет назад на могилках новомучеников 17 и 18 апреля одна за одной служились панихиды. Паломники приезжали почтить память новомучеников из Сибири и с Украины, из Москвы и Петербурга, из Прибалтики. На стоянке перед Оптиной стояли десятки автобусов. Вся Оптина была наполнена народом.
18 апреля была пятница 5-й недели Великого Поста. На литургии Преждеосвященных Даров причащался весь храм. Впереди была Лазарева суббота, Вход Господень в Иерусалим, Страстная Седмица. После литургии вся братия обители вместе с наместником служили панихиды при огромном стечении народа. Схиигумен Илий сказал слово о новомучениках. И тысячи людей вместе с братией Оптиной пустыни запели «Христос Воскресе из мертвых, смертью смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав!». Думаю, что это можно назвать малым прославлением Оптинских новомучеников как местночтимых святых. Уверен, что в свое время обязательно состоится торжественное прославление Оптинских новомучеников всей полнотой Русской Православной Церкви.
Сегодня над их могилками стоит часовня. А раньше стояли три простых деревянных креста. Вечером 18 апреля 2003 года кресты замироточили. Десять лет назад впервые паломники стали класть в перекладины крестов записки с просьбами и молитвенными обращениями к братьям. Паломники часто брали земельку с могилок новомучеников. Летом могилки братьев всегда были покрыты цветами, а зимой их покрывали зелеными еловыми лапами. Помню, в те годы за тремя могилами у монастырской стены посадили после Входа Господня в Иерусалим ветви вербы. Вырос целый куст. И несколько лет мы видели, как этот куст вербочек расцветал среди зимы. Почему-то мы это воспринимали, как должное. Любовались – зимний белоснежный сказочный лес, деревья в снегу, высокие сугробы, крепкий мороз, и за тремя крестами куст расцветшей вербы. Затем эти ветви рассадили в оптинском лесу.
В Оптиной пустыни собирают много свидетельств о помощи Божией после молитв иеромонаху Василию, инокам Ферапонту и Трофиму. Происходят и чудесные исцеления. Ведь святые всегда слышат тех, кто к ним обращается. Прп. Серафим Саровский и многие наши угодники Божии говорили своим духовным чадам, чтобы приходили к ним на могилки и все рассказывали, как живым. Святые обещали всегда слышать просьбы и молитвы всех, кто к ним обращается. И многие могут подтвердить, что отец Василий, иноки Ферапонт и Трофим слышат наши молитвы.
Я хотел бы сегодня вспомнить два случая, связанных с молитвой к Оптинским новомученикам. Речь пойдет не об исцелениях от тяжелых болезней или иных чудесах помощи Божией, явленной после молитвенного обращения к отцу Василию, отцу Ферапонту и отцу Трофиму. Но, думаю, что каждый из слушателей радио «Радонеж» согласится, что два случая, которые я сегодня вспомню, также могут свидетельствовать о том, что Оптинские новомученики, как все святые угодники Божии, слышат тех, кто к ним обращается, почитает их память.
Много лет назад, точно не помню, в каком году это было, мы с моим другом писателем Виктором Николаевым перед отъездом пришли помолиться на могилки Оптинских новомучеников. Было это Рождественским постом. Все, кто бывал зимой в Свято-Введенской Оптиной пустыни знают, как прекрасна обитель, когда вся земля укрыта белым снегом. На новом монастырском кладбище стояла тишина. Часовни тогда еще не было. Три деревянных креста, могилки были укрыты свежими еловыми лапами. Помолились братьям, и Виктор говорит: «Давай возьмем по еловой лапе с могилки отца Василия». И мы с ним взяли с собой домой по еловой лапе.
Приехав домой, я поставил зеленную еловую ветку в пол-литровую пластмассовую бутылочку из-под минеральной воды, наполнив ее водой из-под крана. Бутылочку эту поставили на кухне, на полке перед иконами. Напомню, было это Рождественским постом. Летом следующего года, на праздник Успения Пресвятой Богородицы, приходим мы с семьей из храма, и неожиданно жена, глядя на немного пожелтевшую хвою, спрашивает: «Витя, ты воду в бутылочку не доливал?» «Нет, – говорю я, –даже не думал о этом». «И я не доливала, но, посмотри, уже Успение, а вода за эти полгода не испарилась и, что удивительно, за всё лето не зацвела».
Через некоторое время жена болела, необходимо было сделать компресс. Помолившись отцу Василию, инокам Ферапонту и Трофиму, мы добавили хвойные иголочки в воду для компресса. Боль тогда очень быстро ушла. Но это можно считать совпадением, как часто любят говорить неверующие люди. Хотя верующий человек всегда в сердце чувствует ответ святых, к которым обращается с молитвой.
Прошло еще полгода, в гости приехала теща. И, когда нас не было дома, наводя порядок на кухне, она выбросила немного пожелтевшую еловую лапу. Но водичку из бутылки вылить не успела. И эта бутылочка осталась у нас стоять среди бутылок и емкостей со святой водой. Прошло еще два или три года, мы затеяли ремонт. Естественно, что-то переставляешь, передвигаешь мебель, пришлось передвинуть и бутылки со святой водой. В один из дней, таская по лестницам различные тяжести, строительные материалы, я очень захотел пить, и на глаза мне попалась отдельно стоявшая на столе пол-литровая бутылочка минеральной воды. Выпив половину бутылки, был очень удивлен: «Надо же, никогда не пил такую вкусную воду. А еще говорят, что все минералки разных названий в Москве жулики наполняют одной и той же водопроводной водой». Посмотрел на этикетку, чтобы запомнить – «Бон-Аква». Подумал: «Надо запомнить название, какой замечательный вкус у этой воды». Решил, что, вероятно, эту бутылку минеральной воды недавно принесла из школы дочка – вода мне показалась прохладной, дело было зимой, а в доме было довольно тепло. «Удивительно вкусная вода!» - еще раз отметил про себя и пошел заниматься делами, снова переносить тяжести. Вернувшись, решил допить минералку, но с последними глотками воды мне в рот стала попадать хвоя.
Остановившись, я заметил, что на дне бутылки плавает множество еловых иголок. Тут-то я и сообразил, что в бутылочке из-под «Бон-Аквы» находилась вода, в которой стояла еловая лапа с могилки Оптинского новомученика иеромонаха Василия (Рослякова). Вода простояла несколько лет. И при этом вкус воды был необыкновенно приятным, она казалась прохладной, будто пьешь холодную чистую родниковую воду. Может, скептикам покажется, что не произошло ничего особенного. Но ведь только Крещенская вода стоит годами, не зацветая и не теряя своего вкуса. Тем более что вкус воды в бутылочке, в которой стояла еловая лапа, явно отличался от обычной московской водопроводной воды, которую я когда-то в нее наливал.
Через три года мы вновь с Галиной едем на автобусе радонежских паломников в Свято-Введенскую Оптину пустынь. «Вы меня узнаете, Виктор Александрович?» - спрашивает Галина. «Конечно, узнаю. Как вы, как ваш супруг?» «Виктор Александрович, - говорит Галина, – ведь я после поездки в Оптину получила все, о чем молилась, все, что просила у Бога. Мой муж пришел к вере, принял Крещение, причащался Святых Христовых Тайн и ушел из жизни верующим православным человеком. Но с тех пор я в Оптиной пустыни не была. А недавно мне снится, что я вижу Оптину и слышу во сне голос: «Галина, а что же ты благодарить не едешь?» Вот и еду, чтобы поблагодарить Оптинских старцев и новомучеников за их молитвы о мне грешной и моем покойном супруге».
Вот такие две истории, дорогие братья и сестры, которые мне хотелась бы сегодня вспомнить. Думаю, таких историй немало.
Все монахи и послушники, которые подвизаются в Оптиной, могут засвидетельствовать, что чувствуют небесное предстательство и молитвы иеромонаха Василия, иноков Ферапонта и Трофима. Они особенно близки всем, кто любит дорогую для них Оптину, почитает память преподобных Оптинских старцев, к которым сами новомученики прибегали в молитвах и чьи заветы старались исполнять. Оптинские новомученики – наши с вами современники. Они в сознательном возрасте, будучи молодыми людьми, обрели веру и всегда готовы помочь своими молитвами обратить ко Господу тех из наших близких, кто еще не открыл свое сердце Господу.
Отец Василий, отец Ферапонт и отец Трофим, пострадав на Пасху 1993 года за Христа, привели к Богу за эти годы тысячи и тысячи людей. Господь удостоил их мученических венцов за подвиг горячей, живой веры и великой верности и любви к Богу, даже до смерти, за чистоту сердец. Мы с вами видим, что и в наше время, среди нас, немощных и часто малодушных, живут настоящие христиане, которые любят Христа Спасителя так же, как мученики первых веков, как наши новомученики и исповедники Российские, пострадавшие от безбожников в ХХ веке. В конце 1993 года в селе Жарки Ивановской епархии был ритуально убит сатанистами иеромонах Нестор (Савчук). Ему, как отцу Василию, было 33 года. Затем от рук богоборцев пострадали за Христа до смерти десятки православных священников по всей России. Ритуально убит иеромонах Григорий (Яковлев) в Красноярске, священник Игорь Розин, отец Анатолий Чистоусов, настоятель храма Архистратига Михаила в Грозном. И многие, многие другие. Есть и мученики миряне – воин Евгений Родионов, воин Константин Васильев, Ольга Романова и другие православные русские люди. Это говорит о том, что враги Божии боятся возрождения православной России. И в своей безумной злобе и ненависти пытаются этому помешать. Но эти служители темной силы не понимают, что Жизнь Вечная открыта верующим Воскресением Христовым. И с каждой такой смертью на небесах увеличивается собор Русских святых, к которым мы обращаемся в молитве: «Соборе святых русских, полче Божественный, молитеся ко Господу о земном отечестве вашем и о почитающих вас любовию».
В Оптиной пустыни восстановлена разрушенная большевиками высокая колокольня. И теперь с ее высоты разносится над монастырем, оптинским лесом, Жиздрой и окрестностями колокольный благовест. Помост, на котором звонили в колокола отец Ферапонт и отец Трофим, огорожен кованой металлической оградой. И на столпе висит доска, на которой написан тропарь мученикам Христовым.
Мученицы Твои, Господи, /во страданиих своих венцы прияша нетленныя от Тебе, Бога нашего: /имуще бо крепость Твою, /мучителей низложиша, /сокрушиша и демонов немощныя дерзости. /Тех молитвами /спаси души наша.
Сегодня, когда многие унывают, видя, казалось бы, неудержимое распространение зла, будем помнить, что наши современники, три молодых оптинских монаха, сокрушили «демонов немощные дерзости». Немощны враги Божии бороться со Святой Церковью Христовой, они могут вредить, пакостить, издеваться и над нашим Отечеством, пока это им попущено Богом. Но Россию им никогда не одолеть. Россия, несмотря на все их усилия, все равно стремится ко Христу и страдает от злобы вражией сегодня потому, что остается со Христом. Жива вера в России, и никогда им ее не убить в русском сердце. Об этом свидетельствует нам подвиг Оптинских новомучеников отца Василия, инока Ферапонта и инока Трофима.
В одной из стихир на службе всем Святым, в земле Российской просиявшим, мы поем:
«О, дивное чудо! Источницы благочестия в России являются, и путеводителие к Небеси святии сродницы нам бывают. Веселися, Русь Православная, сих отечество земное. Возопиим, вернии, таковыя имуще в бедах заступники: блаженнии и святии, Бога не престайте о нас молити, подающаго вами земли нашей велию милость»
Пресвятая Богородице, спаси нас!
Виктор САУЛКИН
Фото: Лариса Беляева,
Православие.ru
Акафист преподобномученикам Оптинским, на Пасху убиенным, Василию, Трофиму и Ферапонту
Кондак 1
Избранным от Бога и венец мученичества приявшим, кровиею своею верность Христу Владыце нашему запечатлевшим, вам, о преподобные страдальцы Оптинстии, яко дерзновенным предстателям нашим пред Престолом Божиим, ныне усердное моление приносящее, с неизреченной радостиго взываем:
Икос 1
Ангельстии чины прославиша Единаго во Святей Троице Жизнодавца Бога нашего, видя предуготованное вам служение неотмирное, мы же радуяся таковому о вас дивному смотрению Божию, возгласим сице:
Радуйтеся, сокровища мира нивочтоже вменившие.
Радуйтеся, Владыку Христа всею душою возлюбившие.
Радуйтеся, родных ради Него оставившие, и во обитель Оптинскую притекшии,
Радуйтеся, подвиг смирения на себя подъявшии.
Радуйтеся, тишину и кротость в сердцах своих стяжавшии.
Радуйтеся, благоуханные цветы сада Христова.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 2
Виде Господь расположение сердец ваших нести с радостью благое иго Христово, от юности хранил вас во благочестии и чистоте. Научите же и нас блюсти сердца наша и воспевати Богу; Аллилуиа.
Икос 2
Разумом свыше богато одарен бысть, отче наш Насилие, Оптинская похвало, еще до времени вступления в обитель, творения писателей суемудренных отвергл еси, и к Божественному Писанию потщался еси, такожде и нас вразуми, вопиющих тебе таковая:
Радуйся, при рождении Игорем нареченный, святому князю Игорю Черниговскому в вере и благочестии подражавый.
Радуйся, якоже и той, был прилежный читатель духовных книг и в пении учен.
Радуйся, в иноческом постриге в честь святителя Василия Великаго названный.
Радуйся, молитвами его дар написания Божественных песнопений получивый.
Радуйся, ангельский образ с именем Василия Блаженного восприявый.
Радуйся, подобно ему вся красная мира отвергать душу свою научивый. Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 3
Силы Небесныя удивившася, како Бог собра вас, отцы святые, из разных градов в Великую Оптину, дабы прославить вас в лике мучеников тричисленных, соедененных навеки; мы же глубину Промысла Его постигнуть не могущее, воспоим Ему: Аллилуиа.
Икос З
Имущее родители твои, отче Трофиме, помыслы недоумения и отчаянья, слыша двухлетний, неумолкающий вопль твой по рождении. Егда же крестиша тя в храме Божием, совершишася чудо: преста крик твой в той же час, и сердце твое младенческое объят веселие. Избави же и нас от уныния, глаголющих ти сице:
Радуйся, пребывая в миру, метания и мучения душевные претерпел еси, пока не обрел Бога.
Радуйся, в день Алексия, Человека Божия рожденный, явился истинный раб Божий.
Радуйся, по пришествии твоем в Оптину Пустынь вражьи искушения победив, твердо решивший не отступать от святыни.
Радуйся, в иночестве Трофимом названный был еси, питомец Оптинских Старцев ревностный показался еси.
Радуйся, печаль от людских сердец отгонял еси.
Радуйся, быв постником великим, ото всех сумевший скрыть сие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 4
Буря недоумений порази родственников ваших, егда они узнали о вашем непоколебимом желании послужить Господу в чине иноческом. Вы же помня слова Подвигоположника Христа: «всяк, положивший руку свою на рало, и озирающийся вспять, неблагонадежен для Царствия Божия»,- на всякие их увещевания просвещенным сердцем воспевали Богу: Аллилуиа.
Икос 4
Слышавше зов Господень, святый отче Ферапонте, решительно рек знаемым своим: «Больше вы меня не увидите на этой земле, пока не буду прощен Богом». Мы же, почитающе силу веры твоея, ублажаем тя:
Радуйся, во многих ремеслах искусен был, но по смирению своему сокрыл сие.
Радуйся, воином умелым в войске земном почитаем был еси, ратником мужественным Царя Небеснаго соделался еси.
Радуйся, молитвеннче сугубый, Сладчайшаго Иисуса неумолчно призывал еси.
Радуйся, наставления святых отцов о покаянии на деле исполнял еси.
Радуйся, в подвиге ночных молений плоть умерщвлял еси.
Радуйся, очи свои долу всегда держал еси.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 5
Боготечней звезде уподобилися есте, новомученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, егда поняли тлен и суету мира сего, и возложили всецелое упование на Владыку своего Господа Иисуса Христа, Его же восхвалим богокрасною песнью; Аллилуиа.
Радуйтеся, ибо двое из вас, яко звонари искусные, Творца Вселенной неустанно прославляли есте.
Радуйтеся, третий же Жертву Бескровную с величайшим благоговением в алтаре святом приносил еси.
Радуйтеся, возбудившие зависть врага за неусыпную молитву сердечную.
Радуйтеся, постом и бдением тело свое изнурившие,
Радуйтеся, обеты целомудрия и послушания соблюдшие.
Радуйтеся, любовь и милосердие к ближним своим явившие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 6
Проповедницы заповедей евангельских были есте, на деле исполняя их. Видели в ближних образ Христов, и стремились облегчить скорби людские, воспевая праведно Пресвятей Троице: Аллилуиа.
Икос 6
Возсияли яко пресветлые звезды среди святых угодников Божиих, преподобные Василие, Трофиме и Ферапонте, всегда имея в душе Пасху Христову, и озаряя всех вокруг благодатными ея лучами. Испросите же и нам сию Пасхальную радость, возглашающим вам таковая;
Радуйтеся, укоризны различные благодушно приемшие.
Радуйтеся, никогда же злобу на кого державшие.
Радуйтеся, за чистоту вашу дара прозорливости удостоившиеся,
Радуйтеся, благодатню Божиею никого не осуждавшие.
Радуйтеся, мир и тишину в души свои стяжавшие.
Радуйтеся, ревностиею своею о Боге, сердца людей ко спасению возжигавшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 7
Хотение единое имели есте, достоблажененые отцы наши, еже благоугождати Господу, тем самым послушливы были во всем властям монастырским, разумея, что через них творится воля Божия, темже уготовали души свои для Царствия Небеснаго, где ныне со Ангелы и всеми святыми взываете Богу: Аллилуиа.
Икос 7
Новое и преславное чудо совершалось по вере твоей, отче Трофиме, егда каждую Пасху ты разговлялся прошлогодним яйцом, бывшим наисвежайшим. Таковую же веру непоколебимую имели и вы, дивные Василие и Ферапонте, укрепите же ЕЕ ней и нас, восклицающих таковая:
Радуйтеся, терпеливцы великие.
Радуйтеся, вся помышления своя в Горнее Отечество устремлявшие.
Радуйтеся, блаженства вечнаго достигшие,
Радуйтеся, пристрастия всяческие отсекшие.
Радуйтеся, благолепие дома Божия возлюбившие.
Радуйтеся, ризы свои кровиею своею убелившие.
Радуйтеся, преподобно мученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 8
Странно было видеть и слышать различные знамения, предуказывающие испытание страшное для Оптиной Пустыни, иноцы которой день и ночь поют Богу: Аллилуиа.
Икос 8
Весь в себя ушел, отче Василие, творя молитву Иисусову, и все, кто встречал тебя, помышляли, что видят ангела, так ты был тих. Лики же ваши, Трофиме и Ферапонте пречудные, озарялись уже неземным светом. Мы же, разумея сие, со трепетом взываем:
Радуйтеся, благоухание нездешних селений обонявшие,
Радуйтеся, дыхание вечности ощущавшие.
Радуйтеся, праведно жизнь свою совершившие.
Радуйтеся, образ самоотвержения нам показавшие.
Радуйтеся, яко мудрые девы, Жениха Христа встретившие.
Радуйтеся, в Царство Небесное невозбранно вошедшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 9
Вси иноцы и благоговейные богомольцы возрыдали есте, узнав о убиении вашем, вы же, пребывая под покровом своих послушаний, до последнего вздоха пели Богу: Аллилуиа.
Икос 9
Витийство человеческое умолкает от ужаса содеяннаго, егда крварный убийца дерзостно, презрев Праздник Святой Пасхи, занес руку свою на вас, отцы святые, обагрив кинжал кровиею вашей праведной; мы же сквозь слезы радостно возопиим:
Радуйтеся, на Пасху под колокольный звон души свои Богу предавшие.
Радуйтеся, добре подвиг свой совершившие.
Радуйтеся, монахов похвало
Радуйтеся, до конца молитву на устах и в сердце сохранившие.
Радуйтеся, кровиею своею землю Оптинскую обильно полившие.
Радуйтеся, плач о вас радостию Пасхальной растворившие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 10
Спасительными подвигами бдения, поста и молитвы души свои предочистивши, таинственно извещались от Господа о скором отшествии вашем из мира бреннаго. Вы же помышляя о сем, Отцу Небесному взывали: Аллилуиа.
Икос 10
Заря огненная возсия над Оптиной, егда кровь ваша святая драгоценным бисером достигла Небес. Вспоминая небывалое явление сие, людие со благоговением восклицают вам сицевая:
Радуйтеся, тричисленная жертва, угодная Богу.
Радуйтеся, дивной кончиной своей многих юношей и дев к монашеству подвигшие.
Радуйтеся, Ангелов возвеселившие.
Радуйтеся, полчища бесовские посрамившие.
Радуйтеся, чашу страданий до дна испившие.
Радуйтеся, яко молния мытарства миновавшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 11
Пение Пасхальное звучаша при погребении вашем, святии Василие, Трофиме и Ферапонте, и торжеством наполняли души слова святаго Иоанна Златоуста: «смерть, где твое жало; ад, где твоя победа». И христиане з восторге пели Богу: Аллилуиа.
Икос 11
Светло было на сердцах верных, хотя потеря ваша невосполнима. Помня же, что честь великая для любящих Бога отойти к Нему на Пасху, двойная же честь пострадать за Него в сей день, все мы прославим вас, глаголющи таковая:
Радуйтеся, верные рабы Христовы.
Радуйтеся, память ваша в род и род.
Радуйтеся, благодатную помощь и скорое исцеление подающие.
Радуйтеся, родных ваших к вере обратившие.
Радуйтеся, молитве усердной нас научающие.
Радуйтеся, в скорбех и напастех тихо утешающие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих.
Кондак 12
Благодати дар и веру крепкую и несумненную испросите нам у Вседержителя Христа, блаженные Василие, Трофиме и Ферапонте, удобно бо преклоняется Он на моление ваше; и да сподобимся мы заступлением вашим внити в Нетленный Чертог, где ныне вы со всеми святыми славите Бога победною песнью: Аллилуиа.
Икос 12
Поюще с любовию житие ваше и кончину многострадальную, велегласно взываем вам:
Радуйтеся, истинные послушники, никогдаже на послушание возроптавшие.
Радуйтеся, души свои за ближних полагавшие.
Радуйтеся, боголюбцы и братолюбцы преискрениии.
Радуйтеся, в простоте житие монашеское проходившие.
Радуйтеся, к немощам людским снисходившие.
Радуйтеся, никого никогда не отринувшие.
Радуйтеся, преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте, скорые ходатаи за всех, с верой к вам притекающих
Кондак 13
О святые и непорочные преподобномученицы Оптинстии, Василие, Трофиме и Ферапонте! Услышите сие моление и воздыхание наше, и испросите у Царя Небеснаго нам смирения, послушания, всегдашнее памятование о смерти и прощение грехов наших; да вашими молитвами внидем в радость Господа нашего Иисуса Христа, где купно с вами сподобимся воспевать Ему: Аллилуйя.
(Сей кондак читается трижды, затем 1-й икос и 1-й кондак.)
Молитва святым преподобномученикам Оптинским, на Пасху убиенным, Василию, Трофиму и Ферапонту
О достоблаженные и приснопамятные мученики за Христа, Спасителя нашего, преподобные отцы Оптинстии: Василие, Трофиме и Ферапонте! Услышите сие моление наше, о пречудные страдальцы, зрящие ныне Пресвятую Троицу! Испросите нам у Господа Вседержителя терпения и благодатного подкрепления в скорбех и болезнех многоразличных, угашения страстей, мир и тишину сердцам нашим. Ибо скоро преклоняется на наше ходатайство Господь, пред Которым кровь ваша мученическая сияет яко россыпь алмазная и благоухает паче ладана. Ей, угодники Божии, любимцы Христовы, не оставьте нас, но наставляйте всегда на путь истинный. И да молитвами вашими не вселится в нас дух антихристов во дни лютых испытаний. И да молитвами вашими сподобимся внити в Нетленные Чертоги Царствия Небеснаго, где купно с вами будем славить и воспевать всечестное и великолепное имя Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков. Аминь
