Отморозки спектакль смотреть онлайн. Отморозки не знают цензуры
«Отморозки», реж. Кирилл Серебренников
Первым громким спектаклем и визитной карточкой театра стали «Отморозки» Кирилла Серебренникова по произведения Захар Прилепину про левую оппозиционную молодежь с налетом анархии.
Этот спектакль Серебернников поставил вместе со своими студентами из Школы-студии МХАТ, которые потом составили труппу Гоголь-центра. Тогда это был революционный хит: на пике болотных протестов, когда эта повестка дня была еще востребована. Спектакль про молодых пассионариев, которым плохо живется на Руси, которые хотели перемен, возможно, радикальными способами. Исповедь новых униженных и оскорбленных.
«Идиоты», реж. Кирилл Серебренников
«Идиоты» стали одним из самым громких постановок по сценариям европейских фильмов. Новые идиоты под руководством Оксаны Фандеры собрались на суд в современной России: они враги, они чужие, они пятая колонна. Провокация и эпатаж, все что показывали Павленский и Pussy Riot на улице, теперь на сцене. Спектакль с успехом в этом году показали в рамках авторитетного Авиньонского кинофестиваля.
«Братья», реж. Алексей Мизгирев
Еще одной из серии таких театральных интерпретаций киносценариев стала постановка «Братьев» по фильму «Рокко и его братья» Висконти. Еще важно, что это был театральный дебют российского режиссера Алексея Мизгирева, автора нашумевшей картины «Бубен-барабан».
Естественно, эти братья тоже поменяли миланскую прописку на московскую, благодаря усилиям Мизгирева и драматурга Дурненкова. Приезжие герои помещены в суровые условия столичной жизни, где нужно бороться за место под солнцем. И чем жестче, тем лучше. Их способ — бои без правил. О том, как выжить в большом городе, остаться людьми и братьями — вот о чем эта человеческая трагедия Мизгирева. Очень брутальная, мощная и витальная. Постановка, где каждую минуту ощущаешь себя на пороховой бочке. Ведь и зал выглядить как будто арена для боев без правил. Жизнь в современном мегаполисе, согласитесь, похожа на этот вид спорта. В общем, «Братья» заслуженно стали хитом и удачей Мизгирева на сцене. И опять же эксперимент этот случился именно здесь. Если еще не видели, сходите на этой неделе в Гоголь-центр, «Братьев» как раз показывают в эти дни. Не упустите шанс увидеть одну из лучших постановок.
«Метаморфозы», реж. Давид Бобе
Одна из самых поэтичных постановок театра — «Метаморфозы» по Овидию. Этот спектакль поставил друг и партнер Серебренникова, французский режиссер Давид Бобе. Сцены из поэмы Овидия превращаются здесь в мультимедийный перформанс. У авторов получилось создать целую картину мира: в одном спектакле объединить вечное и актуальное, божественное и мирское.
«(М)ученик», реж. Кирилл Серебренников
Важная постановка последнего времени — «Мученик». Про оскорбление чувств верующих и трудности воспитания, откровенно и в точку. Это спектакль по пьесе Майенбурга. Про мальчика, который живет по своим правилам. Который бунтует говорит о своих моральных нормах. Он знает, что такое хорошо и что такое плохо. Но вопрос, кому попадется этот ученик.
«Кому на Руси жить хорошо», реж. Кирилл Серебренников
Современные мужики из смежных деревень, которые сошлись на столбовой дороженьке и решили выяснить, кому живется весело вольготно на Руси. Современным помещикам, чиновникам, попам, купцам, боярам, министрам, царю в конце концов?
К этому спектаклю готовились основательно: артисты с режиссером повторили маршрут тех мужичков, а результат увиденного представили в Гоголь-центре.
Архетипы живучи, народный дух, рабство, голод, надежда, вечное терпение и, конечно, крепостное право — все это вечно. Это Серебренников очень тонко и показывает. Отсюда и рождается тот самый бессмысленный и беспощадный «русский мир», о котором сегодня так любят говорить. А какой он, на самом деле, никто до конца на самом деле не понимает. Или что такое те самые пресловутые наши духовные скрепы? А вот они — сострадание, смиренность, пассивность, надежда на чудо, вечное пьянство, холопство и полное примирение с судьбой и действительностью. Ничего светлого и оптимистичного.
Постановка тоже мультижанровая: и Некрасов, и вербатим, и даже целый балет во второй части, где мужики в пьяной ночи уходят в свой экспрессивный психологически танец-отрыв, который максимально точно передает ту боль, тот надлом, который всегда на Руси. Танец мужиков продолжается плачем по счастью женскому, мощным монологом актрисы МХТ Евгении Добровольской. Это, конечно, самое сильное в спектакле, высказывание про долю женскую, а, на самом деле, про всю нашу Русь, убогую и обильную.
Получилась настоящая энциклопедия русской жизни. После спектакля уходишь с тяжелом сердцем, но все-таки с каким-то щемящим чувством и ощущением, что все это не просто так. Получается, как по Шевчуку, про нашу родину, пусть кричат — уродина, а она нам нравится, хоть и не красавица.
Может статься, «Отморозки» -- это не только театр завтрашнего дня, но и то будущее, что ждет Россию. К Международному Дню театра Кирилл Серебренников и курс его студентов в Школе-студии при МХАТ выпустил спектакль по повести Захара Прилепина..
Живая жизнь
Вот уже лет десять как главной темой всех театральных дискуссий стало обсуждение того, что из нашего театра ушла живая жизнь. Спектакль Серебренникова не то что удивляет – ошарашивает своим правдоподобием. При этом по форме он вполне условен – беспощадный юношеский бунт героев Захара Прилепина втиснут в сравнительно тесное пространство мастерских Художественного театра – никаких подмостков там нет, зрители сидят на небольшой трибуне, а актеры существуют в двух шагах от первого ряда. И все же сила воздействия у спектакля такая, что в прологе невольно ловишь себя на мысли: шел на прогон в МХТ, но случайно попал на митинг на Манежной площади.
Из толпы орущей пацанвы выделяется Гриша Жилин (сделав вместе с Серебренниковым инсценировку своей повести «Санькя», Прилепин изменил все имена героев) – неглупый, но обожженный жизнью парень убежден, что у него отняли родину – и идет сражаться за социальную справедливость. Филипп Авдеев, играющий Гришу, наделил своего героя не только взрывной пластикой, подростковой злостью, но и склонностью к гамлетовской рефлексии. Поэтому допрос и избиение в милиции прерывается в сознании Гриши воспоминанием о похоронах отца – оперативник с дубинкой мгновенно превращается в шофера похоронного автобуса, отказавшегося вести гроб по деревенскому бездорожью и высадившего Гришу с матерью прямо в зимнем лесу. Со своей погибшей возлюбленной -- бесстрашной революционеркой Катей (Екатерина Стеблина) -- Гриша беседует почти как Гамлет с Призраком. А в финале, отправившись с другими «отморозками» штурмовать местную администрацию и готовясь встретить смерть, вдруг удивленно замечает, что впервые попробовал на вкус крестик: сначала он был холодный, а теперь – пресный.
Смотреть на этот заранее обреченный юношеский бунт, прерывающийся то любовной сценой, то веселой пирушкой по случаю Нового Года – почти как побывать на живодерне. Но и оторваться невозможно: энергия и естественность в студентах-третьекурсниках действительно животная. Но помимо этого, есть в них удивительная осмысленность. Они знают, про что и для чего они играют. Намеренно избегая оценок, с репортерской точностью запечатлевают одну из сторон жизни сегодняшней России. Ту же «репортерскую» тактику Серебренников избрал в спектакле «Околоноля» (по повести Натана Дубовицкого, реальное авторство которой приписывают Владиславу Суркову), где запечатлел тех, против чьей власти и бунтуют «отморозки». Собственно, режиссер и не скрывает, что «Отморозки» – вторая часть дилогии. Она не менее кровава, но оставляет более светлое ощущение: неумело бунтующие герои Прилепина куда менее отвратительны, чем хорошо образованные, вхожие во власть подонки из «Околоноля».
Из дискуссии после спектакля «Отморозки»:
Ректор Школы-студии при МХАТ Анатолий Смелянский :
Для чего мы решили провести это обсуждение? Как вы понимаете, сыграть повесть Прилепина -- это не такой традиционный шаг, как сыграть костюмного Островского или костюмного Мольера. Поэтому здесь собрались Захар Прилепин, Кирилл Серебренников и я, пока еще исполняющий обязанности ректора этой Школы.
(Смех в зале).
Вопрос и зала: Почему такой материал -- почему сейчас, почему здесь, со студентами?
Кирилл Серебренников: Эта пьеса писалась долго. Мы ее делали, и я понимал, что было бы безумием этот материал делать в стенах репертуарного театра -- чтобы какие-то народные артисты изображали этих ребят. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и Анатолию Мироновичу Смелянскому, предложившему мне набрать курс в Школе-студии при МХАТ, я понял, что, может, когда-то и смогу поставить «Саньку» – если те люди, которые учатся на курсе, смогут включиться в эту историю. Надо сказать, были годы, когда мне казалось, что эта история осталась в 90-х. Мы периодически созванивались с Захаром, что-то друг другу вяло говорили. И я понимал, что это будет не правда и не к месту. И вдруг, надо сказать спасибо родине -- она вдруг сделала все, чтобы этот материал стал актуальным. Начались все эти истории на Триумфальной и на Манежной. Вновь появились молодые люди, которые выходят на площадь. И мне стало безумно интересно попробовать предложить этот материал нашим студентам. Не буду скрывать: первое чтение вслух вызвало у них шок. Они это назвали словом «жесть», а я делал вид, что все нормально: читка и читка -- как Чехова прочли. Потом началась работа: сочинить ведь этих героев невозможно – их надо увидеть. Значит, надо пойти на площадь, пытаться с ними познакомиться, узнать, про что они думают. И тогда этот материал заработал -- он обогатился документальными текстами – там использованы записанные студентами монологи. Когда актеры приходят к живым людям и пытаются их понять, это всегда интересно, потому что актер все видит через свою оптику: он не только присваивает походку и жесты, он может точно угадать и какие-то внутренние вещи. Мы специально делали спектакль, который не принимает ни ту, ни другую сторону -- нас интересовали сами эти ребята. Это ведь традиция русского искусства – сочувствовать своим героям. Они могут быть в жизни совсем не такими приятными, но нам важно, что они живые, что в них есть чувство несправедливости, которое толкает их к страшным, иногда самоубийственным действиям.
Вопрос из зала : Когда произошла читка?
К.С. : Год назад. Хотя вот тут мне подсказывают: полгода -- у меня тут день за два.
Вопрос из зала : Спасибо большое за историю, которую вы, Захар, написали и которую вы, Кирилл, поставили! Мы все в Интернете уже не год и не два обсуждаем то, что происходит: митинги, открытые письма. Пытаемся хоть что-то понять. Вот эти ребята, которые кричат в спектакле – как вы думаете, Захар, их слышат те, кто красные ковры стелет и кто по ним ходит? Наша страна -- куда, по-вашему, она движется?
Захар Прилепин : Я хочу, чтобы мои коллеги сохранили работу – и поэтому я не буду отвечать на этот вопрос.
К.С. : Зря. Мы же здесь без цензуры
Из зала : Не надо треножить самих себя
З.П : Ну, давайте, поговорим. Как известно, Кирил совершил гениальный – я это серьезно говорю – ход. Он поставил одновременно «Околоноля» и «Саньку». Вот такое было четыре года подряд «околоноля», а потом вдруг раз – и «Санька». Это повышение температуры абсолютно естественно и будет происходить в России периодически, до тех пор, пока она является живым организмом. Живой организм около ноля не существует -- у него 36,6. Или 40, или даже 41. Гибнет один Гриша Жилин -- нарождается другой. Все, что происходит со страной, как мы все понимаем, влечет за собой множество самых тяжелых вопросов, но пока еще не имеет ответов. И вот эти вот молодые люди, которые были здесь на сцене, они каким-то образом очень четко уловили этот нерв раздражения и непонимания. Кирилл пытается как-то нивелировать ситуацию, говорит: «Мы понимаем правду и тех и других». Но мне-то приятнее все эти пацаны, которые бушуют и кричат «революция!». Все правильно здесь было показано, только радикализма немного не хватает. Надеюсь, что когда это выплеснется на улицу, мы постфактум уже и спектакль доделаем – и там, наконец, перебьют всех, кого стоило бы перебить. Тут в зале сидит мой старший товарищ, Эдуард Вениаминович Лимонов. Он не плакал лет пятьдесят, а я, может, лет пятнадцать. Последние две недели я плачу на этом спектакле. Не потому, что я такой чувствительный, а потому что я знаю десятки реальных судеб молодых нацболов, которых я видел. Только что Эдуард Лимонов говорил, что около 180 человек сидело в тюрьме просто по уголовным срокам -- я их увидел сегодня в спектакле. Ребята – артисты -- проделали колоссальную работу – они ходили на митинги, ходили в бункер, они общались с нацболами. Эти ребята настолько талантливы, что они «сняли» все на уровне мимики. Я видел этот спектакль в Германии -- ребята показывали его на фестивале: первый раз в зале сидели немецкие и французские актеры -- там был фурор. А на втором спектакле -- ползала кучка советских эмигрантов. Они говорили: «Что это такое? Буржуев – топить в Волге?! Что вы сюда привезли, как вы могли?» Я подумал: слава богу, что эти люди уехали.
Вопрос из зала : Я хочу Захара поздравить -- диалог между писателем и актерами произошел. Он начался этим спектаклем и, я надеюсь, будет продолжение. Будет?
З.П. : Думаю, оно будет просто на улице. А будем ли мы продолжать работать с Кириллом – зависит от того, сохранит ли Кирилл свою работу в МХТ.
К.С. : Мы показывали этот спектакль кафедре Школы-студии. И я нервничал, боялся, что руководство будет шокировано. Но сидел Анатолий Смелянский, сидел Олег Табаков, профессура. Знаете, выяснилось, что не надо так волноваться за людей и их желание усидеть на местах: практически вся кафедра приняла нашу работу, инициатором нашего сегодняшнего показа является МХТ и Школа-студия. Олег Павлович и Анатолий Миронович сказали: «Надо бы устроить обсуждение -- чем живее будет диалог со зрителем, тем лучше». А чего бояться?! Бояться можно только лжи и сумасшедшего с бритвою в руке.
Из зала : А вы не замечаете, что происходит в стране?
К.С. : Мы делаем нашу работу, стараемся делать ее хорошо. Для нас важно, чтобы пришли люди и состоялся диалог. А остальное – домыслы, мы не отвечаем за чужие сны.
З.П. : Я хочу добавить. Повесть «Санькя» была написана 6 лет назад, и за это время много раз возникала идея ее экранизировать, но в итоге так и не получилось. То, что сделал Кирилл – это не то чтобы идеальное прочтение, потому что в итоге получилось больше, чем в тексте. И это, безусловно, мужественный поступок.
К.С. : Не надо только представлять нас героями. Герои те, кто выходят на площадь и не боятся отстаивать свои права, рискуя получить дубинкой по голове. Мы к ним можем относиться по-разному, но они совершают реальные поступки. Я был на площади: вот так человек поднимает над головой «Конституцию РФ» -- и тут же, катапультой, оказывается в милицейском уазике. Вот это страшно. А говорить правду – не страшно. Мы всего лишь художники. А художник, по прекрасному выражению Хайнера Мюллера, он и здесь, и не здесь, и с теми, и с другими. Он – над. Наша задача – поставить зеркало, чтобы зрители увидели в нем свое время.
Вопрос из зала : Какая судьба будет у этого спектакля? Мы сейчас его посмотрели, в мае вы сыграете на «Винзаводе». А потом?
К.С : В России театр неподцензурен. Театр – последняя, может быть, единственная зона свободы. Здесь нет цензоров – все цензоры внутри. Потому что театр рассчитан на маленькую аудиторию. Ну, сто тысяч человек посмотрят этот спектакль – больше все равно невозможно. Поэтому никто театром особо не интересуется, и этим можно пользоваться. Оставаться честными и не скурвливаться.
З.П. : Я все время вспоминаю, как Сталин на полях произведения Андрея Платонова написал: «Сволочь!» Но я не могу представить ни Владимира Владимировича Путина, ни Дмитрия Анатольевича Медведева, которые пишут на полях «Саньки»: «Сволочь». Или приходят в зал МХТ и кричат с мест: «Сволочи! Прекратите!» Это невозможно – им на фиг это не надо. Если у вас нет миллиона долларов или танковой дивизии, на хер вы со своими спектаклями не нужны никому в этой стране. Поэтому давай, Кирилл, развлекаться, дальше.
К.С.: Спасибо огромное, что вы пришли и пообщались с нами в прямом и переносном смысле. И расскажите всем, что спектакль будет играться на «Винзаводе» 13, 14, 15, 16 мая – там и будет настоящая премьера.
10 мин.
«Сила Культуры» вспоминает работы режиссера, которые получили международное признание
23 мая в «Гоголь-центре» и дома у его художественного руководителя Кирилла Серебренникова прошли . Дело о якобы хищении бюджетных средств на проекте вызвало бурную реакцию мировой театральной общественности. В поддержку режиссера, известного своими постановками не только в России, но и в Европе, среди прочих выступили деятели французского театра и кино, назвав Серебренникова «гениальным бунтарем», а его театр - свободным и честным. «Сила Культуры» вспоминает российские работы режиссера, которые получили международное признание.
Источник: Flickr
«Отморозки»
Проект «Платформа», 2011 год
Мировая премьера спектакля «Отморозки», в основу которого лег роман Захара Прилепина «Санькя», состоялась в 2011 году на фестивале международной новой драматургии F.I.N.D. в Берлине. Смелую и жесткую историю о молодых нацболах немецкая публика приняла с большим интересом, а театральные профессионалы назвали спектакль примером того, как нужно разговаривать с аудиторией о современных реалиях.
В центре сюжета - пугающая своим правдоподобием история 20-летних участников политических акций, которые бунтуют против социальной несправедливости, нищеты и несвободы, но при этом не знают, как с ней бороться. На сцене - заградительные решетки, разделяющие «радикально настроенную молодежь» и «стражей порядка», в любой момент готовых к кровавой схватке.
Спектакль как хроника юношеского бунта, исход которого заранее определен. «У нас театр человеческий, он про человека, - рассказывал об «Отморозках» Серебренников. - Это театр про людей и для людей. А то, что он затрагивает политические темы - естественно, потому что если театр их специально сторонится, то это не приводит ни к чему хорошему. Это только увеличит пропасть между театром и умным, неравнодушным зрителем».
Почти все роли в спектакле исполнили на тот момент ученики Кирилла Серебренникова в Школе-студии МХАТ, которые специально для работы над постановкой ходили на протестные акции, разговаривали с активистами, а услышанное позже добавляли в сценический текст.
«Отморозки» - первый случай в истории премии «Золотая маска», когда награду («Лучший спектакль малой формы») получили актеры, еще не окончившие театральный вуз.
Источник фото: пресс служба «Гоголь-центра»
«Идиоты»
Гоголь-центр, 2013 год
«Идиотов» Серебренников поставил по мотивам одноименного фильма Ларса фон Триера. Картина рассказывает о коммуне молодых людей, которые притворяются умственно отсталыми, чтобы восстать против общественных табу и открыть в себе «внутреннего идиота». В спектакле действие переносится в Москву, а герои здесь сталкиваются с современной действительностью: радикальным акционизмом, «борцами за нравственность» и подавлением любого инакомыслия.
В итоге в интерпретации Серебренникова датский социальный бунт становится российским политическим: в героях ясно угадываются главные действующие лица протестного движения, без труда считываются аналогии с громкими судебными делами. Недаром сцена здесь представляет собой зал судебных заседаний, где в клетке для подсудимых - те, кто бросил вызов системе.
Фильм Триера снят по правилам созданного им манифеста «Догма 95», отвергающего все условности кино. Специально для спектакля Серебренников написал свою «Театральную Догму 13», предполагающую среди прочего отказ от имитации действий, а также от световых эффектов и внешних источников звука.
В 2015 году «Идиоты» представили русский театр в основной программе Авиньонского фестиваля - крупнейшего театрального смотра в Европе. До Серебренникова в Авиньон российскую постановку последний раз приглашали за 9 лет до этого - в 2006 году привозил на фестиваль свою версию гомеровской «Илиады».
Источник фото: пресс-служба «Гоголь-центра»
«Мертвые души»
Гоголь-центр, 2014 год
«Мертвые души» Серебренников впервые поставил в Национальном театре Латвии в 2010 году (в Риге постановка получила награду как «Лучший спектакль года»), а позже перенес спектакль на сцену «Гоголь-центра». Кроме текста поэмы режиссер включил в постановку мотивы из «Вия», «Женитьбы» и «Игроков».
Все роли, в том числе женские, в постановке исполнили мужчины, а лирические отступления Гоголя положили на музыку, которую специально для спектакля написал композитор Александр Маноцков.
Сценография «Мертвых душ» предельно минималистична: пространство сцены организует огромная коробка из ДСП - безвыходное место словно российское безвременье, где ничего не происходит и ничего не меняется, а героям только и остается задаваться вопросом: «Русь, чего ты хочешь от меня?».
«Когда «Мертвые души» были первый раз опубликованы, - рассказывает Серебренников. - Гоголя при огромной толпе почитателей сопровождала не меньшая группа критиков, которые говорили об очернении русской действительности - он не увидел лиц, не нашел ни одного положительного персонажа, это несправедливый поклеп на Россию».
Впрочем, свою интерпретацию поэмы Серебренников начисто лишил буквальных смыслов, создав остроумный и неожиданный спектакль о России вне времени.
Постановка была представлена сразу на двух европейских фестивалях: в 2015 году спектакль показали на международном фестивале Wiener Festwochen (одном из трех крупнейших театральных фестивалей в Европе), а годом позже Серебренникова вместе с его командой второй год подряд пригласили на Авиньонский фестиваль, где после показа «Мертвым душам» устроили стоячую овацию.
Источник фото: пресс-служба «Гоголь-центра»
Кино
В 2006 году один из первых фильмов Серебренникова - «Изображая жертву» - получил главный приз на Римском кинофестивале. Российскую ленту среди 16 конкурсных картин выбрало жюри, состоявшее из 50 зрителей во главе с итальянским классиком Этторе Сколой.
В центре сюжета - история молодого человека, изображающего жертв преступлений во время следственных экспериментов. По словам режиссера, фильм - «художественное отражение всего того, что заполняет умы в современной России: неуверенность, ужас, надежда».
В 2012 году фильм Серебренникова «Измена» был представлен в конкурсной программе Венецианского кинофестиваля - старейшего киносмотра в Европе. За главную награду - «Золотого льва» - наряду с российским фильмом боролись картины Пола Томаса Андерсона, Терренса Малика, Ким Ки Дука и других режиссеров с мировым именем.
«Измена» - исследование гибельности страсти. По сюжету двое случайных знакомых узнают о том, что их супруги являются любовниками, и измена подчиняет все их поступки своей логике.
В прошлом году картина Серебренникова «Ученик» получила приз имени Франсуа Шале в программе «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля. Историю о школьнике, ставшем религиозным фанатиком, оценили и в России: фильм собрал множество номинаций на отечественные премии «Золотой орел» и «Ника».
В основу оригинального сценария легла пьеса известного немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга «Мученик». В 2015 году пьеса была поставлена Серебренниковым в «Гоголь-центре», действие из Германии перенесли в российские реалии, в рядовую общеобразовательную школу.
Кадр из фильма "Ученик"
ым со студентами Школы-студии МХАТ по повести Захара Прилепина «Санькя», начался для корреспондента «Парка культуры» сразу на входе на «Винзавод», где проходила премьера. Охранник опустил шлагбаум, не заметив за красивой иномаркой близорукого очкарика; свет померк, из глаз сыпанули звезды — вашему корреспонденту пришлось ощутить себя в обстоятельствах, предлагаемых авторами героям. Авторов два — пьесу Прилепин и Серебренников писали вместе. То есть перед нами самая авторизованная версия инсценировки, а не букет режиссерских вольностей на материале злободневной прозы.
Насчет актуальности темы у режиссера были сомнения — на самом первом представлении «Отморозков» в школе-студии МХАТ Серебренников рассказал, что писал пьесу вместе с долгих четыре года и что поначалу она легла в стол в связи с общим затишьем на площадях и в умах. И лишь в последнее время, когда к митингам «Стратегии 31» на Триумфальной площади присоединились защитники Химкинского леса, «Солидарность», антифашисты и рок-музыканты, снова почувствовал благоприятную общественную температуру для реализации проекта.
Зрителей встречает ОМОН в шлемах, отгораживающий авансцену и обозначающий ее — бойцы стоят к зрителям спиной, пока те рассаживаются.
Далеко в глубине сцены — еще один ряд заграждений, за ним — малочисленная, но пестрая молодая толпа. К решетке выходит девушка, демонстративно красит губы. На решетку вспрыгивает молодой коренастый пацан, показывает зад. «Ре-во-люция! Ре-во-люция!» — сначала шепотом, а потом все громче и громче скандируют те, что не в форме. Обстановка накаляется, молодые прыгают через загородки, ОМОН орет в мегафоны. «Мы маньяки, мы докажем», — кричат в ответ штурмующие. Кричат так, будто актеры имеют в виду не персонажей, а самих себя — самозабвенных, блестяще техничных студентов курса Серебренникова.
Несмотря на динамичный зачин, само действие медлит начаться — первые десять минут отданы под вступление: почти танцевальные номера, изображающие штурм заграждений, а также интермедии — монологи эпизодических персонажей, случайных городских типажей, аккомпанементом которому становится тихое и ритмичное бормотание массовки: «Пусть-будет-бунт. Пусть-будет-бунт». Вот политизированная старушенция, в 90-х точно знавшая, почему и за что она выходила на митинги и оборону Белого дома, а в нынешних реалиях растерявшаяся — с кем ей идти, под какими флагами выступать. Вот певица, которая спешит на свой концерт в зал им. Чайковского и боится опоздать из-за перекрытия Триумфальной площади в связи с акцией «Стратегии 31» и не успеть распеться перед выступлением. «Я гляжу, он кричит: «Сво-бо-да, сво-бо-да!» Я подумала — ну что же ты на связках-то кричишь, возьми голос пониже, легче будет».
За несколько месяцев до премьеры Серебренников рассказывал, как его студенты сами ходили на «Марши несогласных», чтобы увидеть то, что им потом придется играть. Это документальный материал — именно оттуда.
Дальше в свои права вступает сюжет — главный герой, переименованный из Саньки в Гришу (), участвует в жизни ячейки некоего «Союза Созидающих», баламутящего тихую воду путинских нулевых в условном поволжском городке. Вся жизнь героя и его товарищей организована с помощью все тех же загородок, на которые они кидались в прологе. Вот они создают пространство Гришиной комнаты, а вот они уже препятствия, которые герою предстоит перепрыгнуть перед тем, как обнять любимую. Вот они становятся выгородкой для кабинета следователя, где Гришу пытаются «расколоть» и заставить предать товарищей, а в следующей картине, составленные по две, они уже койки в больнице, куда Гриша попадает с побоями после допросов у борцов с экстремизмом. Гриша — герой, как и все его товарищи. Причем выставлены они героями романтическими и трагическими - идеалисты, вступающие в заранее обреченную схватку с обстоятельствами. Будь то буча на городской башне в Даугавпилсе с последующими сроками для всех участников или самоубийственный захват областной администрации в финале.
На одном из предпремьерных показов Серебренников признался, что «Отморозки» вместе с его же мхатовским «Околоноля» складываются для него в дилогию «Смутное время».
За постановку по тексту, приписываемому , режиссера обвиняли чуть ли не в лизоблюдстве, но попримолкли сразу после премьеры. Слегка сместив акценты в литературной основе, он превратил самоупоенный в своем упадничестве роман в точный удар по нынешнему хай-классу.
Поручив повесть о социальных верхах профессиональным артистам, низы режиссер отдал студентам — причем едва ли не намеренно сделал спектакль студенческим именно по стилистике и манере. Часть швов здесь вообще наружу — так, например, исполнители ролей переодеваются и ждут своего выхода прямо на длинной лавке в глубине сценического пространства. Здесь же — актеры-музыканты, гитарист и ударник, сочиняющие саундтрек к спектаклю в реальном времени. Актеры умеют держать паузы, но явно ждут возможности побегать и выкричаться: например, произнося слово «Родина», герой каждый раз дико комично включает летовский рык. От этой чрезмерности заявленная было «подлинность» начинает сбоить. Слишком разные цели — студентам нужен диплом и работа, экстремистам нужна победа революции.
Возникает ощущение, что сидишь не на премьере, а на курсовом спектакле, где вместо цветов актеры получают отметки в зачетки.
Кроме того, на уровне прозы режиссер оказывает своему соавтору Прилепину сомнительную услугу, пару раз за спектакль внятно давая понять, что герои в его понимании немногим отличаются от тех, кто их месит, а заголовок «Отморозки» (а именно этим словом героев называют фээсбэшники на допросах) — характеристика не комплиментарная, а, в общем, буквальная. На уровне работы с повесткой дня — Серебренников, кажется, не замечает, насколько ярко контрастируют документальные тексты, собранные на акциях неповиновения его же студентами и превращенные в материал для вступительных интермедий, с его формально-ученическим изложением сюжета и режиссерским высказыванием в духе фейсбуковского статуса «все сложно». Быть может, профессия театрального режиссера и правда требует позиции «над схваткой» и выхода на поклоны во всем белом — но тогда не стоит удивляться, что даже обычный шлагбаум может произвести на зрителя куда большее впечатление.
Безвкусный тренд Кирилла Серебренникова
Недавно «Дождь» показывал, как Собчак мучила вопросами художественного руководителя театра «Модернъ» Врагову. Основная претензия ведущей сводилась к театрам, которые находятся за бортом тренда. В пример ставилась первая и еще не остывшая жертва – Театр имени Гоголя. Собчак с радостью намекала Враговой, что она может быть следующей. Врагова кипела и пыталась защищаться. Но вместо умелого отражения вопросов, она стала махать саблей во все стороны. Домахалась до того, что рассказала про её постановку, которая, оказывается, входит в десятку лучших спектаклей мира. Собеседник, сидящий за одним столом с ней, так изумился, так вопросительно посмотрел на неё. А кто не удивится, если обнаружит, как худрук среднего столичного тетра прямо на глазах превращается в фигуру мирового масштаба. Что сказать – Врагова переволновалась, доказывая, что репутация театра находится в прекрасной и современной форме.
Удивителен в этой истории не столько ответ собеседника, сколько критерий отбора театров для Собчак. Для неё главное - быть в тренде. А как появляется тренд? Здесь либо неимоверная нравственная сила человека заставляет о себе говорить, либо искусственно поднятый шум обращает на себя внимание. Точнее второе ложно принимается за первое. То есть кажущаяся сила оказывается не такой могучей, как о ней поется.
Эти рассуждения я подвожу к моему знакомству с открывшимся Гоголь центром.
Через грязные и длинные туннели курского вокзала, через слякоть и прижавшиеся к друг другу палатки, вы попадаете в театр. Внутри светло. В кассе за темным окошком сидит уставший кассир и пытается объяснить по телефону, как дойти до тетра. Все сотрудники в красных балахонах. Театр тоже соответствует моде. Впереди белые крупные колонны. За ними деревянные столики. И голые кирпичные стены. Эти три цвета хорошо сочетаются, создавая современную уютную обстановку. В некоторых местах вырезаны зеркальные фигуры известных людей. Их высказывания обведены в кружочек и постоянно мигают, как надпись в баре. Самое красивое место тетра, конечно, его зал. Он действительно удался. Главное его преимущество - это целостность зрительного зала. Ты ощущаешь себя неотъемлемой частью всей публики. Стоит отметить прекрасный потолок, обшитый деревом и две, подходящие к нему, люстры в стиле модерн.
Это была постановка романа Прелепина «Санькя». Как известно, книга была удостоена многих наград, и даже Лимонов отозвался завистливым замечанием: «Это должен был написать я». Книга читается с удовольствием. Внимание держит герой, причем не далекого прошлого, а нашего настоящего. Санькя и его друзья противостоят мощному государственному механизму. Пытаясь его сломать, они часто ломаются сами, но не отступают. Каждый характер, встречающийся в романе, обращает на себя внимание. Причем их яркость грамотно вплетена в ткань быстро развивающихся событий. Читатель вливается в настроения, которые в реальной жизни, происходят очень близко. Автор ухватил пером часть эпохи. Поэтому читателя не оторвать от книги. Чего, к сожалению, не скажешь о спектакле. Это сказывается уже в названии. Если книга называется нейтрально, а именно, именем главного героя, то названия спектакля «Отморозки» дает негативную окраску действующим лицам. Яркий характер героя книги на сцене показан тусклым мерцанием непонятной идеи. Он отчаянно борется и упорно противостоит. Но чему? Вот главный вопрос. На сцене не показан враг и не доказана его вина. А ведь в книге это хорошо иллюстрировано. Например, разрушающаяся деревня, и её последние струнки жизни- одинокие старики. Также тускло выглядит выход режиссера за рамки книги. Вначале спектакля разные люди высказывается о протестных движениях. Но речи слабые. Они плохо, неубедительно и тихо выражаются. Пожалуй, только одна выражена правдиво. Это певица, которая увидела на демонстрации, как парень пытался кричать о свободе, но его бьют и кровь течет по лицу. А она задается вопросом, следует ли ей оставаться на сцене и там петь, или применять свой талант для более важного. К положительным моментам нужно обязательно добавить попадание режиссера в некоторые моменты книги. Автор книги виртуозно выражает сцену любви, обходясь без вульгарных выражений. На сцене это изображено, как Санькя и девушка прыгают через перила. А ощущения - то совпадают. Вот волшебство. Мать главного героя тоже волшебство, но здесь другой прием. Она выражена настоящим чувством. С одной стороны, это искренние переживание за сына, а с другой - далекая пропасть, между ними, которая усиливает драматизм отношений. Она на сцене не играет, она на сцене живет. Другие актеры, направленные режиссером, отлично играют отморозков, которые, я надеюсь, со временем из мерцания превратятся в свет.
Так же я надеюсь, что это будет тот истинный свет нравственной силы, который превратиться в настоящий тренд, а не пустой шумихой, которая так понравилась Собчак.
п.с. Стоит признать в этой записи взгляд дилетанта. Буду рад, если разбирающиеся в искусстве люди, откорректируют мои позиции.
