Переводы ромео и джульетты на русский язык. Какой перевод лучший по “Ромео и Джульетта”? Я блаженством моей души

Следующие несколько недель пролетели довольно быстро. По выходным у нас не было иного занятия, кроме как учить слова, которое обычно заканчивалось пылкими ласками. Карлайл сдержал обещание, и к комнате Элис пристроили прекрасный балкон. Джейк звонил несколько раз, но всякий раз я была занята проектом или Эдвардом, впрочем, о последнем я ему не говорила. В школе всё наладилось, по крайней мере, сейчас Джессика от нас отстала.

Срок выполнения нашего проекта быстро подходил к концу, так что на этих выходных мы решили начать съёмки. Готовые костюмы вот уже несколько дней висели у Элис. Там же в безвыходном положении находилась сейчас и я сама.

«Ой, Элис! Знаешь, мне ведь больно!» – вопила я, стиснув зубы.

Я просидела в спальне подруги целый час, пока она делала мне причёску. На данный момент это была уже четвёртая попытка…

«Прости, Белла, мне просто необходимо сделать всё правильно, – Элис сильнее потянула мои волосы, сделав завитки, заколола их ещё одной чёрной шпилькой и отступила назад. – Готово! Думаю, эта причёска – единственная в своём роде. Взгляни».

В действительности меня это не заботило, особенно, когда подруга чуть не сняла с меня скальп. Но взглянув в зеркало, я была приятно удивлена.

«Мне нравится! По-моему, эта причёска идеально подойдёт для съёмок!»

Элис уложила мои волосы в тугие завитки, которые красиво ниспадали по спине, а обрамлявшие лицо волосы она изящно собрала назад (хотя они выглядели едва прихваченными, на самом деле были закреплены очень туго!). Я была рада тому, как уложены волосы.

«Отлично, пока не вставай, мне нужно сделать пару снимков на случай, если сегодня мы не успеем всё отснять».

Мои глаза округлились.

«Лучше бы нам закончить сегодня! Не хочется ещё раз проходить через такие мучения!»

«О, Белла, успокойся, давай наденем платье и сделаем макияж».

Элис помогла мне надеть платье и зашнуровала корсет, чуть приподняв груди так, чтобы была видна ложбинка между ними. Полчаса спустя я была одета и готова к съёмкам.

Когда Эммет с Эдвардом вошли в комнату, моё сердце взволнованно забилось. Я видела, как Эдвард примерял свой костюм на последней примерке, но сейчас его волосы были «укрощены», а сам костюм плотнее облегал его, подчёркивая сильное тело. Мне ничего не хотелось столь сильно, как прямо сейчас остаться с ним наедине. Позже , пообещала я себе.

Выражение лица Эдварда изменилось под стать моему, когда он ощупал взглядом каждый дюйм моего тела, задержавшись на ложбинке между грудями.

«Вау, Белла, сексуально выглядишь!» – сказал Эммет.

«Хм, спасибо, Эммет», – краснея, ответила я и переключила внимание на Элис.

«Окей, Карлайл уже ждёт нас внизу, он будет снимать Эдварда, а Эммет устроится на приставной лестнице, чтобы быть ближе к Белле, и будет снимать её. Ребята… – она посмотрела на нас с Эдвардом. – Не смотрите в камеру. Для съёмок у нас только время сумерек, мы не можем его упустить. Вы ведь выучили текст, да? Знаете, что делать? Эдвард, знаешь, когда взбираться на балкон…»

«Элис, успокойся! – перебил её Эдвард. – У тебя приступ паники. Всё готово. Медальон у Беллы, мы уже надели микрофоны, и мы знаем свои слова. Отдышись».

Она сделала глубокий вдох.

«Окей, идёмте. А ты, Белла, остаёшься здесь и ждёшь моей команды по смс».

Я кивнула, и Элис с Эмметом ушли. Эдвард подошёл ко мне и нежно поцеловал.

«Ты тоже, – прошептал он. – Отдышись, ты сыграешь безупречно. Просто сделай вид, что есть только ты и я. Ты ведь знаешь слова наизусть. У тебя всё получится».

Я улыбнулась его вере в меня.

«Спасибо, – сказала я. – Я люблю тебя».

«Я тоже тебя люблю. Покажем им высший класс!» – Эдвард поцеловал меня ещё раз и вышел из комнаты.

Я несколько раз глубоко вдохнула в ожидании сигнала Элис.

Вж-ж-ж – вот и сигнал.

Я сделала ещё один глубокий вдох и сосчитала до десяти, давая Эдварду достаточно времени, чтобы произнести первые слова. Затем я сделала первый шаг на балкон, прямо в закат, представляя, что не слышу свой голос, а слышу лишь его…

(ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА: далее слова Эдварда-Ромео выделены жирным , слова Беллы-Джульетты – курсивом , текст «Ромео и Джульетты» приводится в переводе Д. Л. Михаловского)

Над ранами смеется только тот,
Кто не бывал еще ни разу ранен.
Но, тише, что за свет в ее окне?
Оно - восток, и в нем Джульетта - солнце.
Всходи, всходи, прекрасное светило,
И свет луны завистливой затми;
Она уже от скорби побледнела,
Завидуя, что ты, ее слуга,
Ее красой далеко превосходишь.
Не будь ее слугою; ведь она -
Завистница и девственная риза
Весталки - и бесцветна, и бледна, -
Безумным лишь носить ее прилично.
О, брось ее... Да, то моя любовь,
Владычица; когда б она то знала!
Вот говорит она, иль нет, еще
Не говорит; так что же? Говорят
Ее глаза, - я отвечать им буду.
Я слишком смел: не для меня их речь:
Две самые прекрасные звезды
Из сфер своих желают отлучиться
И просят, чтоб ее глаза, на время,
На небесах светили вместо их.
Что если бы и вправду эти звезды
В ее лице сияли вместо глаз,
Ее ж глаза сменили их на небе?
Ее лица сиянье эти звезды
Затмило бы, как лампу свет дневной,
А в небесах такой бы яркий свет
Ее глаза потоком изливали,
Что птицы, ночь приняв за светлый день,
Запели бы. Вот на руку щекой
Склонилася она... как я желал бы
Перчаткой быть на этой белой ручке,
Чтобы щеки ее касаться мне!

Трудно не улыбаться, слушая, как Эдвард цитирует Ромео, но мы репетировали столько раз, что к сегодняшнему дню я уже привыкла к этому. Я вздыхаю.

О, горе мне!

Затем жду.

Вот, говорит она.
О, продолжай, мой ангел лучезарный!
Ты в тьме ночной над головой моей
Сияешь, как небес крылатый вестник,
Когда в своем полете облака
В воздушном он пространстве обгоняет,
И смертные, вверх очи возведя
И запрокинув голову, глядят
На ангела оцепеневшим взором.

Внутренне я улыбаюсь, слушая, как Эдвард называет меня ангелом, как уже называл прежде. Готовая произнести свои следующие слова, я смотрю на звёзды.

Ромео! Для чего Ромео ты?
О, отрекись от своего отца,
От имени; а если не желаешь,
То поклянись лишь мне в своей любви -
И я тогда не буду Капулетти.

Ответить мне или еще послушать?

Лишь именем своим ты враг мне, но
Сам по себе ты вовсе не Монтекки.
Монтекки... но что значит это имя?
Оно ведь - не рука и не нога,
Оно - не часть какая-либо тела.
О, выбери себе другое имя;
Что в имени? Как розу ни зови -
В ней аромат останется все тот же:
Так и Ромео с именем другим
Останется все так же совершенным.
Расстанься же ты с именем своим,
Ромео, и, взамен за это имя,
В котором нет твоей и части, всю
Меня возьми!

Я слышу, как Эдвард забирается ко мне на балкон, и молюсь, чтобы он не упал. Я вскрикиваю, когда он неожиданно возникает передо мной со словами:

Ловлю тебя на слове.
Лишь назови меня своей любовью -
И заново я буду окрещен
И навсегда свое утрачу имя.

Мне нравится эта часть сцены – говорить напрямую с Эдвардом. Это заставляем моё сердце едва ли не выскакивать из груди.

Кто ты такой, сокрытый мраком ночи,
Подслушавший признания мои?

Не смею я сказать тебе, кто я
По имени, о милая, святая:
То имя мне, как враг твой, ненавистно.
Я б разорвал его, когда б его
Написанным увидел на бумаге.

Ты не сказал еще двух слов, как я,
По голосу, тебя уже узнала.
Ромео ты? Монтекки?

Не Ромео
И не Монтекки, если отвращенье
Ты чувствуешь к обоим именам.

Как ты сюда пробрался и зачем?
Как перелезть ты мог чрез стену сада
Высокую и гладкую? И смерть
Тебе, когда кто из моих родных
Тебя найдет здесь.

Через эту стену
Перелетел я на крылах любви.
Оградою из камня невозможно
Сдержать любовь, - она на все готова, -
Твои родные - не помеха мне.

Они тебя убьют, когда увидят.

Эдвард стоит передо мной и, взяв в ладони моё лицо, продолжает:

Твои глаза опасней для меня,
Чем двадцать их мечей; взгляни лишь с лаской -
И злоба их мне будет ни по чем.

Я ни за что б на свете не желала,
Чтобы они увидели тебя.

От взоров их я скрыт покровом ночи.
Но пусть они меня застанут здесь,
Лишь бы меня любила ты; пусть лучше
Жизнь кончится моя от злобы их,
Чем без твоей любви она продлится.

Кто показал тебе сюда дорогу?

Моя любовь: она меня вела
И подала совет мне; я за это
Снабдил ее глазами. Я - не кормчий,
Но если бы ты от меня была
Так далеко, как самый дальний берег
Неведомых морей, то за таким
Сокровищем я б смело в путь пустился.

Мое лицо покрыто маской ночи,
Иначе б ты увидел - как оно
Зарделось от стыда за те слова
Признания, что ты сейчас подслушал.
Желала б я приличье соблюсти,
Желала бы, желала бы отречься
От слов своих, - но прочь такая ложь!
Ты любишь ли меня? Вперед я знаю,
Что скажешь "да", и слова твоего
Довольно мне. Когда б ты в том поклялся,
То, все равно, ты мог бы обмануть, -
Ведь, говорят, над клятвами влюбленных
Смеется Зевс. О, милый мой Ромео,
Когда меня ты любишь, это мне
Ты искренно скажи; когда ж находишь,
Что слишком я поспешно отдаюсь,
То я приму сердитый вид, нахмурюсь
И на твои мольбы отвечу "нет".
Да, признаюсь, я слишком безрассудна,
И ветреной меня ты можешь звать.
Но верь ты мне, прекрасный мой Монтекки,
Что окажуся я вернее тех,
Которые искуснее умеют
Казаться неприступными; и я
Сама была бы менее доступна,
Когда б меня ты не застал врасплох
И истинной любви моей признанья
Не услыхал. Итак, прости меня
И не считай сговорчивости этой
За ветреность в любви: мою любовь
Лишь ночи тьма нежданно так открыла.

Клянусь луной, что точно серебром
Осыпала верхи деревьев этих...

Нет, не клянись изменчивой луной,
Меняющей свои образ каждый месяц,
Чтобы твоя любовь, подобно ей,
Изменчивой не оказалась.

Чем же поклясться мне?

Не нужно вовсе клятв;
Иль, если ты желаешь дать мне клятву,
То собственным прекрасным существом
Клянись; ты - мой божественный кумир,
И я тебе поверю.

Если сердца заветная любовь...

Нет, не клянись.
Хоть рада я твоей любви, но этот
Обет ночной не радует меня:
Он слишком скор, внезапен, опрометчив,
И слишком он на молнию похож,
Которая, сверкнув, исчезнет прежде,
Чем скажем мы, что молния блестит.
Мой дорогой, прощай, пусть эта почка
Любви в цветок прекрасный развернется,
Ко времени ближайшей нашей встречи.
Прощай, спокойной ночи! Пусть тот мир
И тот покой в твое вольются сердце,
Которыми наполнено мое.

И ты уйдешь, меня не успокоив?

Какого же успокоенья хочешь ты в эту ночь?

Твоей любовной клятвы.

Но я дала уж эту клятву прежде,
Чем ты просил о ней. А все же я
Желала бы иметь ее в запасе.

Ты хочешь взять ее назад?
Зачем, мой друг?

Чтоб щедрой быть и снова
Отдать ее тебе. Однако я
Хочу того, чем я уж обладаю:
Для щедрости моей пределов нет,
И глубока моя любовь, как море;
И чем тебе я больше отдаю,
Тем у меня их больше остается, -
Им нет конца.

Эсми, играющая кормилицу, зовёт меня из комнаты Элис.

Меня зовут. Прощай,
Мой дорогой. - Сейчас иду я, няня!..
Будь верен мне, Монтекки милый мой.
Постой еще минутку: я вернусь.

Я ухожу в комнату, дожидаясь, когда Эдвард скажет свои следующие слова, и делаю глоток воды – во рту пересохло от волнения.

Блаженная и сладостная ночь!
Но это все - не грезы ли ночные,
Столь сладкие и чудные, что им
В действительность нельзя преобразиться?

Я быстро возвращаюсь к Эдварду.

Ромео, два-три слова - и прощай.
Когда любовь твоя чиста и если
Намерен ты вступить со мною в брак,
То завтра мне ответ свой передай, -
Чрез того, кого к тебе пришлю я, -
Где и когда венчальный наш обряд
Ты совершить желаешь. Я тогда
Мою судьбу к твоим ногам повергну
И за тобой, властитель мой, пойду
В широкий мир.

Изнутри Эсми кричит: «Госпожа!»

Я иду!

Но если ты не искренен, то я
Молю тебя...

«Госпожа!» – снова кричит она. Я слегка поворачиваю голову, крича в ответ:

Я сейчас!

Молю тебя ухаживанье бросить -
И с горестью моей оставь меня.
Итак, пришлю я завтра.

Я блаженством моей души...

Прощай, спокойной ночи
Желаю я тебе сто раз.

Я снова ухожу в комнату, Эдвард спускается на землю со словами:

Мне ночь
Сто раз мрачней без твоего сиянья.
Как школьники спешат уйти от книг,
Так радостно любовь к любви стремится.
Как школы вид печалит взор их,
Так тяжко ей с любовью разлучиться.

Я опять врываюсь на балкон.

Ромео! тс-с! Зачем не обладаю
Я голосом сокольничего, чтобы
Мне сокола обратно приманить?
Не смеет громко говорить неволя,
Не то бы грот разрушила бы я,
Где Эхо спит; воздушный этот голос
Тогда бы стал слабее моего,
От повторенья имени Ромео.

Эдвард снова забирается наверх, достаточно высоко, чтобы мы оказались лицом к лицу.

То милая моя зовет меня...
Как сладостно звучат слова влюбленных
В ночной тиши, лелея нежно слух,
Как музыка!

Он перегибается через балконные перила и целует меня. Мне требуется вся сила воли, чтобы не продолжить поцелуй. Едва Эдвард начинает спускаться, я снова зову его.

Ромео!

Дорогая!

В котором же часу должна я завтра
Прислать к тебе?

Поутру к девяти.

Не пропущу назначенного часа.
Как долго ждать! как будто двадцать лет.
Забыла я - зачем тебя вернула.

Позволь же мне остаться здесь, пока
Не вспомнишь ты.

Желая, чтоб остался
Ты дольше здесь, я буду забывать
И думать лишь о том, как мне приятно
С тобою быть.

А я стоять здесь буду,
Чтобы продлить забвение твое,
Забыв, что есть места другие в мире.

Почти уж утро, и желала б я,
Чтоб ты ушел - не дальше, впрочем, птички,
Которую, как узника в цепях,
На ниточке из шелка выпускает
Мальчишка-плут из рук своих и вновь
Ее к себе за эту нитку тянет,
Ревнуя к воле пленницу свою.

Желал бы я твоею птичкой быть.

И я желала б этого, мой милый, -
Но ласками замучила б тебя.
Прощай, прощай; минуты расставанья
Исполнены столь сладкого страданья,
Что я тебе до самого утра
Готова бы желать спокойной ночи.

Я поворачиваюсь и в последний раз ухожу в комнату.

Пусть крепкий сон глаза твои закроет,
В твоей груди пусть водворится мир.
О если б я был этим сном и миром!
Теперь пойду к духовному отцу,
Ему свое я счастие открою
И попрошу о помощи его.

Произнеся свои слова, Эдвард выходит из кадра.

«И… СНЯТО!» – кричит Элис откуда-то снизу.

Я возвращаюсь на балкон.

«Слава Богу! Я уж думал, у меня руки отвалятся!» – восклицает Эммет. Мы все смеёмся над ним.

«Белла, Эдвард, ребята, вы были великолепны! Не могу поверить, что мы сняли сцену с первого раза! И не могу дождаться, когда же Джаз смонтирует видео», – подпрыгивая, выпалила Элис.

«Да, детки, вы действительно замечательно поработали. Итак, Элис, когда мы увидим окончательный вариант видео?» – поинтересовалась Эсми у меня из-за спины.

«Ну, я смогу показать вам видео, как только оно будет готово, но мне не хотелось бы, чтобы Эдвард и Белла видели его до того, как его увидит и наш класс тоже», – ответила она.

«ЧТО? Почему?» – воскликнула я.

«Потому что вы будете стараться найти в работе какой-нибудь изъян. Я хочу, чтобы это был сюрприз! Вот так!» – объяснила Элис и скрылась из поля зрения.

Я вздохнула и вернулась в спальню, Эсми последовала за мной.

«Я горжусь тобой, Белла, твоя работа окупилась с избытком, – она крепко обняла меня. – Спасибо тебе».

Я смутилась и, отстранившись, посмотрела ей в глаза.

«За что Вы меня благодарите?» – спросила я.

«То, как ты смотрела на моего сына, – это было не просто сценическое действие. Ты сделала его более счастливым, чем я когда-либо видела. Спасибо, – объяснила Эсми. Прежде, чем я смогла что-нибудь ответить, вошёл Эдвард. – Оставляю вас наедине», – она обняла Эдварда, сказала, что он проделал чудесную работу, а потом оставила нас одних.

«Я же говорил, ты будешь безупречна», – сказал он, подходя ко мне.

«Да и ты был не так уж плох», – улыбнулась я, сокращая расстояние между нами.

«Пойдём со мной, – Эдвард взял меня за руку и повёл в свою комнату. Он запер за нами дверь. – Мне не терпелось снять с тебя это платье, как только я тебя увидел», – произнёс он, сексуально растягивая слова.

Той ночью были только мы, медленно раздевающие друг друга и занимающиеся любовью до тех пор, пока не заснули от усталости.
________________________________________

Несомненно, эта пьеса является одним из самых сложных для перевода произведений. Самую очевидную трудность создает стихотворный ритм произведения, не говоря уже о других сопутствующих трудностях. Таблица 1 покажет, как справились с этим разные авторы переводов: Пастернак, Михалковский, Григорьев, Радлова, Сорока, и Щепкина-Куперник.

Таблица 1

Особенности перевода произведения «Ромео и Джульетта» разными переводчиками

	Пастернак	Михалковский	Григорьев
1. Prince. Rebellious subjects, enemies to peace, Profaners of this neighbour-stained steel-Will they not hear? What, ho! you men, you beasts, That quench the fire of your pernicious rage With purple fountains issuing from your veins!	Князь. Изменники, убийцы тишины, Грязнящие железо братской кровью! Не люди, а подобия зверей, Гасящие пожар смертельной розни Струями красной жидкости из жил!	Князь. Мятежники, спокойствия враги, Свои мечи позорящие кровью Гасящие огонь своей вражды Из жил своих!	Князь. Бунтовщики! Спокойствия враги, Сквернящие мечи сограждан кровью! Не слышите вы, что-ль? Эй! люди! звери, Огонь вражды погибельной своей. Готовые тушить багряным током Жил собственных своих!
		Щепкина-Куперник
Вы, непокорные враги покоя, пятнающие кровью ближних сталь, Меня не слышите? Вы люди-звери, Гасящие огонь смертельной злобы Багровыми струями ваших жил,	Князь Смутьяны, мира нашего враги, Кощунственно поднявшие на ближних Оружие!.. Не слышат. Эй, зверье, Вражду и ярость хищную свою Своею утоляющее кровью!	Бунтовщики! Кто нарушает мир? Кто оскверняет меч свой кровью ближних? Не слушают! Эй, эй, вы, люди! Звери! Вы гасите огонь преступной злобы Потоком пурпурным из жил своих.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
To hear true shrift. Come, madam, let"s away,	Входит РОМЕО. Бенволио. А вот и он. Вы здесь как бы случайно. Увидите, я доберусь до тайны. Монтекки. Пойдём жена. Оставим их вдвоем, Как исповедника с духовником	В отдалении показывается Ромео. Бенволио. А, вот он сам. Уйдите; - постараюсь. Узнать его печаль, но не ручаюсь. Монтекки. О если б ты добился - чем она В нем вызвана! Идем, идем, жена.	Является РОМЕО в отдалении. Бенволио. Был искренен! Жена, пойдём домой!
		Щепкина-Куперник
Входит Ромео. Монтекки. Да будет счастлива твоя игра, Чтоб истину узнать. Идем, пора!	Входит Ромео. Бенволио. Да вот он сам. Оставьте нас одних. Я вызнаю, что на него за стих Нашел. Монтекки. Желаю я тебе успеха. Пойдем, жена. Мы только здесь помеха.	Бенволио. Вот он идет. Побудьте в стороне. Надеюсь, что откроется он мне! Монтекки. Хотел бы я, чтоб ты услышал скоро Всю исповедь его! - Идем, синьора!
Пастернак	Михалковский	Григорьев
3. Enter Capulet, County Paris, and -the Clown. Cap. But Montague is bound as well as I, In penalty alike; and "tis not hard, I think, For men so old as we to keep the peace. Par. Of honourable reckoning are you both, And pity "tis you liv"d at odds so long.	Входят КАПУЛЕТТИ, ПАРИС и СЛУГА Капулетти. Монтекки и меня оштрафовали. А разве трудно было б жить в ладу? Парис. Да, это странно. Два почтенных старца - И почему-то вечно на ножах. Однако вы мне не дали ответа.	Входят Капулетти, Парис и слуга. Капулетти. Такой же штраф наложен на Монтекки, Как на меня; и нам, двум старикам, Я думаю, не трудно бы жить в мире Парис. Обоих вас глубоко уважают, И очень жаль, что длится ваш раздор.	Входят КАПУЛЕТ, ПАРИС и СЛУГА Капулет. Монтекки, так же, как и я, наказан; Под равной пеней. А не трудно, право, Мир соблюсти двум старикам, как мы. Парис. Вы оба уважаемы равно, И жаль, что вы так долго были в ссоре
		Щепкина-Куперник
Входят Капулетти, Парис и Слуга. Капулетти Монтекки ведь наказан, как и я. Одною пеней. Думаю, не трудно Двум старым людям мир не нарушать. Парис Вы оба - уважаемые люди, И жаль, что в давней ссоре вы живете.	Улица. Входят Капулетти, Парис и слуга. Капулетти Такое же наложено взысканье И на Монтекки. В наши с ним года Мир соблюдать, казалось бы, нетрудно. Парис. Вы оба уважаемы и знатны, И жаль, что давний спор вас разделил.	Входят Капулетти, Парис и слуга. Капулетти Мы оба одинаково с Монтекки Наказаны; и, думаю, не трудно Нам, старым людям, было б в мире жить. Парис. Достоинствами вы равны друг другу; И жаль, что ваш раздор так долго длится.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
4. Enter Benvolio and Romeo. One desperate grief cures with another"s languish	Входят БЕНВОЛИО и РОМЕО. Бенволио. Молчи, мой друг. Огонь огнём встречают, Беду - бедой и хворью лечат хворь, Круженьем вспять круженье прекращают, И ты с бедою точно так же спорь.	Входят Ромео и Бенволио. Бенволио. Один огонь теряется в другом, Страдание страданьем уменьшится; Коль голова твоя идет кругом, Заставь ее обратно закружиться; Одна печаль другою исцелится:	Входят БЕНВОЛИО и РОМЕО. Бенволио. Э, милый мой! Клин клином выбивай, Огонь туши огнём, страданье облегчай Другим страданьем!.. Коль голова кружится - В другую сторону кружи её, пройдет! От боли болью надобно лечиться.
		Щепкина-Куперник
Входят Бенволио и Ромео. Бенволио. Поверь, пожрет один огонь другой, Печаль другой печалью сократится, Боль новая излечит боль собой, И голова иначе закружится.	Входят Бенволио и Ромео. Бенволио. Брось. Гасят ведь одним огнем другой, И боль другою болью притупляют, А горе глушат новою бедой, И головокруженье прекращают Круженьем вспять.	Входят Бенволио и Ромео. А, вот это кстати! Бенволио Коль чувствуешь ты головокруженье, Кружись в другую сторону - поможет! Один огонь другого выжжет жженье, Любую боль прогнать другая может.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
5. Enter Capulet"s Wife, and Nurse. God forbid! Where"s this girl? What, Juliet!	Входят ЛЕДИ КАПУЛЕТТИ и КОРМИЛИЦА. Леди Капулетти. Кормилица, скорее: где Джульетта? Кормилица. Клянусь былой невинностью, звала. Джульетта, где ты? Что за непоседа! Куда девалась ярочка моя?	Синьора Капулетти Кормилица, где дочь моя? Зови Ее ко мне. Кормилица Клянусь, что я уже звала ее. Ягненочек, порхающая птичка! О, Господи, да где ж она? - Джульетта!	Входят СИНЬОРА КАПУЛЕТ и КОРМИЛИЦА. Девичья честь порукой! Ой, ты, пташка! Да где же козочка? Где ты, Джульетта?
		Щепкина-Куперник
Входят госпожа Капулетти и Кормилица. Госпожа Капулетти Где дочь моя? Зови ее сейчас же! Кормилица Своею девственностью в десять лет Клянусь - звала уже. Овечка! Птичка! Где девочка? О боже, где Джульетта?	Входят синьора Капулетти и няня. Синьора Капулетти Скажи мне, няня, где же дочь моя? Няня. Моим девичеством клянуся, В двенадцать лет целехоньким еще, Я кликала уж. Где же ты, Джульетта? Ау, голубка! Девочка, ну где ж ты?	Входят синьора Капулетти и кормилица. Синьора Капулетти Где дочь моя? Пошли ее ко мне, Кормилица! Кормилица. Невинностью моей В двенадцать лет - клянусь, уж я давно Звала ее. - Ягненочек мой, птичка! Куда ж она девалась? А? Джульетта!
Пастернак	Михалковский	Григорьев
6. Nurse. Even or odd, of all days in the year, Come Lammas Eve at night shall she be fourteen. Susan and she (God rest all Christian souls!) Were of an age. Well, Susan is with God;	Кормилица. С лишним или без лишнего, не об этом спор, а четырнадцать ей минет на Петров день, я вам верно говорю. Она и Сусанна - упокой её, господи! - были ровесницы. Но я её не стоила, и её господь прибрал.	Кормилица Ну, равно две, иль с небольшим, а только Четырнадцать исполнится ей лет В канун Петрова дня; моей Сусанне Ровесница она, - да упокоит Все души христианские Господь Сусанна с Ним; была я недостойна Иметь ее.	Кормилица. Ну, там меньше ль, больше ль... дело Не в том. На самый, на Петров день, в ночь, Четырнадцать годков ей минет Сусанна - упокой её господь -Была б ей ровня... Бог прибрал Сусанну Знать за грехи мои...
		Щепкина-Куперник
Кормилица Ну, две иль с лишним, только знаю я - В ночь на Петра четырнадцать ей минет. Сусанна ей (земля ей буди пухом) Ровесница была, да бог прибрал. Ее была я недостойна.	Тогда-то и четырнадцать ей стукнет. Ровесницы она с моей Сусанной. Сусанночку мою прибрал Господь. Ее была я, видно, недостойна.	Кормилица Ну вот, в Петров день к ночи И минет ей четырнадцать годков. Она была с моей Сусанной (царство Небесное всем христианским душам!) Ровесница. Сусанну бог прибрал. Ох, я не стоила ее!
Пастернак	Михалковский	Григорьев
7. Rom. What, shall this speech be spoke for our excuse? Ben. The date is out of such prolixity.	Ромео. Прочесть ли нам приветствие в стихах Или войти без лишних предисловий? Бенволио. Нет, в наше время это не в ходу.	Ромео. Сказать ли нам при входе что нибудь, Иль просто так войти, без предисловий? Бенволио. Они теперь не в моде;	Ромео. Ну, как же? С извинительною речью Бенволио. На околичности прошла уж мода,
		Щепкина-Куперник
Что ж, скажем ли мы что-нибудь при входе Иль без приветствия войдем туда? Бенволио. Не в моде многословие такое.	И эту заготовленную речь Мы скажем? Иль войдем без объявленья? Бенволио. Все эти устарели ухищренья:	Ну что ж, мы скажем в извиненье речь Иль так войдем, без всяких объяснений? Бенволио. Нет, нынче уж не в моде многословье.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
8. Cap. Welcome, gentlemen! Ladies that have their toes Unplagu"d with corns will have a bout with you	Капулетти. Привет, синьоры! Дамам без мозолей У нас работы хватит до утра.	Капулетти Пожалуйте, привет вам, господа. Все дамы, у которых на ногах Мозолей нет, попляшут с вами.	Капулет. Синьоры, милости прошу! Работа Вам будет, если ноги дам не страждут Мозолями...
		Щепкина-Куперник
Капулетти Входите, господа. Сразятся с нами Те дамы, у кого мозолей нет.	Капулетти Милости просим, господа! У наших У дам мозолей нет. Потанцевать Они все рады с вами.	Капулетти Добро пожаловать! И пусть те дамы, Чьи ножки не страдают от мозолей, Попляшут с вами!
Пастернак	Михалковский	Григорьев
9. Chor. Now old desire doth in his deathbed lie, And young affection gapes to be his heir; That fair for which love groan"d for and would die, With tender Juliet match"d, is now not fair.	Хор. Былая страсть лежит на смертном ложе, И новая на смену ей пришла. И бывшая Ромео всех дороже Перед Джульеттой больше не мила.	Хор. Страсть прежняя внезапно охладела, И новая ее сменила страсть; Та, что Ромео сердцем овладела, Утратила над этим сердцем власть;	Хор. На смертном ложе страсть былая издыхает И жадно новая наследства ожидает: Краса, смущавшая мечтателя покой, Померкла пред Джульеттиной красой.
		Щепкина-Куперник
Хор. На ложе смерти - старая любовь, А молодая страсть уж смотрит в дверь; Краса, которой посвящал он кровь, С Джульеттой рядом - не краса теперь.	Вот и ушло былое увлеченье. Его сменила молодая страсть. С Джульеттою не выдержав сравненья, Былое диво потеряло власть.	Былая страсть поглощена могилой - Страсть новая ее наследства ждет, И та померкла пред Джульеттой милой, Кто ранее была венцом красот.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
10. Romeo! humours! madman! passion! lover! Appear thou in the likeness of a sigh;	Ромео! Сумасшедший обожатель! Стань предо мной, как облачко, как вздох!	Ромео! страсть, влюбленный, сумасшедший, Блажной! явись пред нами в виде вздоха,	Эй, Ромьо! Эй ты, норов! страсть! безумство! Явися к нам хоть в виде вздоха ты;
		Щепкина-Куперник
Ромео, шут, безумец, страсть, любовник! Явись под видом вздоха	Чудак! Безумец! Жаркий воздыхатель! Явися нам, как воплощенный вздох,	Ромео, страсть, любовь, безумец пылкий, Причудник! Появись хоть в виде вздоха!
Пастернак	Михалковский	Григорьев
11. But soft! What light through yonder window breaks? It is the East, and Juliet is the sun!	Но что за блеск я вижу на балконе? Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!	Но, тише, что за свет в ее окне? Оно - восток, и в нем Джульетта - солнце.	Но тише! Что за свет в окне мелькнул? О! то - восход! Джульетта - солнце!
		Щепкина-Куперник
Но что за свет мелькает в том окне? Там золотой восток; Джульетта - солнце!	Но тсс! Что за сиянье там в окне? Это восход, и солнце в нем - Джульетта.	Но тише! Что за свет блеснул в окне? О, там восток! Джульетта - это солнце.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
12. Friar. The grey-ey"d morn smiles on the frowning night, Check"ring the Eastern clouds with streaks of light;	Ночь сердится, а день исподтишка Расписывает краской облака.	С улыбкою на сумрачную ночь, Пестря восток, глядят глаза денницы;	Лоренцо. Ясная улыбка зорьки сероокой Полосами света облака востока,
		Щепкина-Куперник
В ночь хмурую, смеясь, глядится день, И тучи луч пестрит и гонит тень,	Уж облака восточные зарей Расцвечены, и хмурый мрак ночной, Как сонный пьяница, уносит ноги	Рассвет уж улыбнулся сероокий, Пятная светом облака востока. Как пьяница, неверною стопой С дороги дня, шатаясь, мрак ночной
Пастернак	Михалковский	Григорьев
13. What early tongue so sweet saluteth me? Young son, it argues a distempered head So soon to bid good morrow to thy bed.	Ах, это ты? Вполне ли ты здоров, Что пробудился раньше петухов?	Чей слышу я привет в столь ранний час? Мой сын, что так поднялся спозаранку? Должно быть, ты расстроен чем-нибудь	Очень не хорошая, сын мой, то примета, Коли кто прощается с ложем до рассвета,
		Щепкина-Куперник
Чей ласковый привет так рано слышу? Мой сын, расстройство чувств ты доказал Тем, что с постели нынче скоро встал.	Господня будь с тобою. Что поднять И в келью привести тебя так рано Могло? Для молодого это странно.	Господь да будет Благословен! Но кто же слух мой будит Приветом нежным в ранний час такой? О сын мой, должен быть гоним тоской Тот, кто так рано расстается с ложем.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
14. Mer. Where the devil should this Romeo be? Came he not home to-night? Ben. Not to his father"s. I spoke with his man.	Меркуцио. Где носят черти этого Ромео? Он был сегодня ночью дома? Бенволио. Нет. Я там справлялся.	Меркуцио Где, черт возьми, запропастился он? Иль в эту ночь домой не возвращался Бенволио. Да; он там не ночевал: Я спрашивал его слугу.	Меркуцио. Куда девался к чорту этот Ромьо? Скажи, не приходил он ночью в дом? Бенволио. В отцовский - нет! Я спрашивал слугу,
		Щепкина-Куперник
Меркуцио Куда к чертям Ромео провалился? Он дома ночевал? Бенволио. Не ночевал. Я говорил с слугой.	Меркуцио Куда к чертям подевался Ромео? Он ведь не ночевал дома? Бенволио. Нет. Я говорил с его слугой.	Меркуцио Куда ж, черт побери, Ромео делся? Он так и не был дома? Бенволио. Нет, я с его слугою говорил.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
15. Ben. Here comes Romeo! here comes Romeo! Mer. Without his roe, like a dried herring. O flesh, flesh, how art thou fishified!	Бенволио. Гляди-ка, никак, Ромео! Меркуцио. Моща мощой, как высохшая селёдка! О бедная плоть человеческая, до чего же ты уподобилась рыбьей!	Бенволио. Вот идет Ромео, - Ромео идет! Меркуцио. Он - точно высушенная селедка без икры. Бедное тело! оно из мяса превратилось в рыбу.	Бенволио. Вот он - Ромьо! вот он - Ромьо! Меркуцио. Кости лишь да кожа: точно вяленая селёдка! Рыба ты, рыба!..
		Щепкина-Куперник
Бенволио. Вот идет Ромео, вот идет Ромео! Меркуцио. Без своей половинки он похож на селедку без молок. О мясо, мясо, как ты орыбилось!	Бенволио. А вот и Ромео, а вот и Ромео к нам жалует! Меркуцио. Вялый, точно вяленая сельдь. О сочная плоть, как ты по-рыбьи увяла!	Бенволио. А вот и Ромео, вот и Ромео! Меркуцио. Совсем вяленая селедка без молок. Эх, мясо, мясо, ты совсем стало
Пастернак	Михалковский	Григорьев
In half an hour she "promis"d to return.	Джульетта. Кормилицу я в девять отослала. Она хотела сбегать в полчаса.	Джульетта. Я нянюшку послала ровно в девять, И мне она вернуться обещала Через полчаса.	Джульетта. Пробило девять, как услала няню, И в полчаса сходить она хотела...
		Щепкина-Куперник
Джульетта. Когда послала няню, было девять; Вернуться обещала в полчаса.	Джульетта. Когда послала няню, било девять. Она сказала, через полчаса Вернется.	Джульетта. Послала я кормилицу, как только Пробило девять. Через полчаса Она мне обещала возвратиться.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
17. Here comes the lady. O, so light a foot Will ne"er wear out the everlasting flint.	Вот и она. Столь лёгкая нога Ещё по этим плитам не ступала.	Вот и она. - Такою легкой ножкой Нельзя стереть кремневых этих плит.	Вот синьора. О! столь лёгкая нога От века не ступала по помосту.
		Щепкина-Куперник
Идет невеста. Так легка нога, Что никогда б камней она не стерла.	Вот и Джульетта. Легкий шаг ее Не изотрет вовеки плиток пола.	Вот и она. Подобной легкой ножке Не вытоптать вовеки прочных плит.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
18. Cap. When the sun sets the air doth drizzle dew, It rains downright.	Капулетти. Закат сопровождается росой, Племянника ж закат отмечен ливнем.	Капулетти С закатом дня роса на землю сходит, Но моего племянника закат Принес нам дождь.	Капулет. Как солнышко взойдёт - падёт роса на землю, Но по закате сына брата моего Дождь ливмя льёт...
		Щепкина-Куперник
Капулетти. С заходом солнца падает роса, Но моего племянника закат Дождь заливает.	Капулетти. Земля росой влажнится на закате. Но Тибальтов закат уж не росой Увлажен, а дождями затяжными.	Капулетти. Спускается роса с заходом солнца; Но по уходе бедного Тибальта Льет ливмя дождь.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
19. Par. Happily met, my lady and my wife! Jul. That may be, sir, when I may be a wife. Par. That may be must be, love, on Thursday next. Jul. What must be shall be.	Парис. Счастливый миг, прекрасная супруга! Джульетта. Мы не принадлежим ещё друг другу. Парис. В четверг вы станете моей женой. Джульетта. Всё в воле божьей!	Парис. Я счастлив, что вас встретил, синьорина, Моя жена. Джульетта. Быть может, если только Могу я быть женою. Парис. Вы должны И будете моей женой в четверг. Джульетта.Что быть должно, то будет.	Парис. Вот счастливая встреча, о моя Синьора и моя супруга! Джульетта. Ею тогда лишь буду я, как выйду замуж. Парис. Да это будет, быть должно в четверг, Любовь моя. Джульетта. Что будет, то и будет.
		Щепкина-Куперник
Парис. Я счастлив видеть вас, жена моя! Джульетта. Так может быть, когда женой я буду. Парис. Любимая, в четверг так должно быть. Джульетта. Что должно быть, то будет.	Парис. Привет, моя жена и госпожа! Джульетта. Такие преждевременны приветы. Парис. Вот-вот четверг. Джульетта. И дождичек в четверг. Что ж, быть чему, того не избежим.	Парис. Я счастлив встретить здесь мою супругу! Джульетта. Да, если я смогу вам стать супругой. Парис. Так будет, быть должно: в четверг - наш брак. Джульетта. Что быть должно, то будет.
Пастернак	Михалковский	Григорьев
20. Par. Give me thy torch, boy. Hence, and stand aloof. Yet put it out, for I would not be seen.	Парис. Дай факел и ступай. Пожалуй, нет: Задуй его. Я не хочу быть видим.	Иль нет, задуй его: я б не желал, Чтобы меня кто-либо здесь увидел.	Парис. Дай факел, паж! Иди и стань поодаль! Нет! прочь его возьми! Я не хочу Быть видимым,
		Щепкина-Куперник
	Нет, лучше погаси; пускай никто Меня не видит.	Иль нет, - задуй, а то меня увидят.

Анализ переводов на основе таблицы 1:

Перевод Григорьева отличается особой сложностью. Ясность никогда не входила в состав критического таланта Григорьева. Крайняя запутанность и темнота изложения недаром отпугивали публику от его произведений.

«Rom. What, shall this speech be spoke for our excuse?

Or shall we on without apology?

Ben. The date is out of such prolixity.»

«Ромео. Ну, как же? С извинительною речью

Иль так без оправданий мы войдём?

Бенволио. На околичности прошла уж мода,»

«Ясная улыбка зорьки сероокой

Хмурую уж гонит ночь и золотит

Полосами света облака востока,»

Также Григорьев пытается следовать оригиналу, что иногда звучит весьма нелепо в исходном варианте:

Wife. Nurse, where"s my daughter? Call her forth to me.

Nurse. Now, by my maidenhead at twelve year old,

I bade her come. What, lamb! what ladybird!

«Входят СИНЬОРА КАПУЛЕТ и КОРМИЛИЦА.

Синьора Капулет. Кормилица, где дочь? Покличь её!

Кормилица. Да кликала; вот вам моя былая

Девичья честь порукой!

Ой, ты, пташка!

Ой ты, овечка! Господи помилуй!

Да где же козочка? Где ты, Джульетта?»

В переводе Григорьева не чувствуется ритма оригинала. Стремясь сохранить высокий стиль произведения, в тексте переводчика не чувствуется легкости, строки всегда разные, ритм теряется, а местами даже сводится к обычному переводу:

Ben. See, where he comes. So please you step aside,

I"ll know his grievance, or be much denied.

Mon. I would thou wert so happy by thy stay

«Является РОМЕО в отдалении.

Бенволио.

Вот он. Вам лучше прочь идти отсюда...

Дознаюсь, нет ли, - а стараться буду.

Монтекки. Дай бог удачи! Хоть бы он с тобой

Был искренен! Жена, пойдём домой!»

В переводе Михайловского чувствуется ритм оригинала:

«Prince. Rebellious subjects, enemies to peace,

Profaners of this neighbour-stained steel-

Will they not hear?

What, ho! you men, you beasts,

That quench the fire of your pernicious rage

With purple fountains issuing from your veins!»

«Князь. Мятежники, спокойствия враги,

Свои мечи позорящие кровью

Сограждан! Эй! - не слышат?.. Люди, звери,

Гасящие огонь своей вражды

Губительной пурпурными струями

Из жил своих!»

Также можно сказать, что Михайловский не использует слишком сложных для понимания слов, видно, что он держится середины:

«Enter Capulet"s Wife, and Nurse.

Wife. Nurse, where"s my daughter? Call her forth to me.

Nurse. Now, by my maidenhead at twelve year old,

I bade her come. What, lamb! what ladybird!

God forbid! Where"s this girl? What, Juliet!»

«Входят синьора Капулетти и кормилица.

Синьора Капулетти

Кормилица, где дочь моя? Зови

Ее ко мне.

Кормилица

Невинностью моей в двенадцать лет

Клянусь, что я уже звала ее.

Ягненочек, порхающая птичка!

О, Господи, да где ж она? - Джульетта!»

Отличительной чертой перевода Радловой является простота и легкость. В ее переводе не присутствует каких-либо сложных конструкций, нет возвышенных слов, что дает максимальную возможность для понимания оригинала:

«Cap. When the sun sets the air doth drizzle dew,

But for the sunset of my brother"s son

It rains downright.»

«Капулетти.С заходом солнца падает роса, Но моего племянника закат Дождь заливает.»

Излишняя простота и вольность в переводе смутили критиков того времени, к примеру, даже К.И. Чуковский обвинял Радлову во всестороннем огрублении произведений.

Ben. See, where he comes. So please you step aside,

I"ll know his grievance, or be much denied.

Mon. I would thou wert so happy by thy stay

To hear true shrift. Come, madam, let"s away,»

«Входит Ромео.

Бенволио. Вот он идет. Прощу вас, отойдите

Узнаю все, иль спутает все нити.

Монтекки. Да будет счастлива твоя игра, Чтоб истину узнать. Идем, пора!»

Огромная заслуга Бориса Пастернака в переводе пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» заключается в том, что переводя, прежде всего для театра, он решительно порвал с буквализмом, стремясь к внутреннему, а не внешнему сходству. Возьмем для примера разговор двух слуг в самом начале "Ромео и Джульетты". Вот дословный перевод: "Григорий, честное слово, мы не будем таскать углей. - Нет, иначе мы стали бы угольщиками. - Я хочу сказать: если мы рассердимся, то обнажим мечи. - Пока жив, не попадайся шеей в петлю". Вся "соль" тут в каламбурах: "Таскать угли" - заниматься самой жалкой, постыдной для "благородного лакея" работой. Пастернак великолепно воссоздает самый дух этих сыплющихся один за другим каламбуров: "Помни, Григорий, лицом в грязь не ударять. - Что ты. Наоборот. Грязью в лицо, только попадись. - Зададим им баню. - Самим бы выйти сухим из воды". Такого рода диалоги у Пастернака всегда и живы и ясны.

Как видно из этого примера, Пастернак идет по пути «вольного перевода». С первого взгляда может показаться, что он просто возрождает традиции школы тех старых переводчиков, которые не столько стремились воссоздать оригинал, сколько пересказывали его своими словами.

«But soft! What light through yonder window breaks?

It is the East, and Juliet is the sun!»

«Но что за блеск я вижу на балконе?

Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!»

Прочитав этот перевод, вы сразу заметите, что пышные краски "нарядного Ренессанса" несколько в нем поблекли. Все озарилось мягким, белым, дневным светом. Как-то смягчился бурный, всепожирающий пламень шекспировских страстей; зато больше сердечности, больше задушевности стало в чувствах двух молодых влюбленных.

Также в переводе присутствуют отклонения от смыслового содержания подлинника. В некоторых случаях он не видоизменяет, а больше упрощает мысль Шекспира.

«Friar. The grey-ey"d morn smiles on the frowning night,

Check"ring the Eastern clouds with streaks of light;»

«Ночь сердится, а день исподтишка

Расписывает краской облака»

В переводе Пастернака сохраняется шекспировская афористичность и патетика, например в словах Ромео:

Меня перенесла сюда любовь.

Ее не останавливают стены.

Если перевод Пастернака - это больше вольный перевод, то перевод Щепкиной-Куперник имеет более тщательный подход: она лучше сохраняет стиль оригинала, употребляет более соответствующие слова и сравнения. Например, знаменитое: "Good pilgrim, you do wrong your hand too much, wich mannerly devotion shows in this..." Щепкина-Куперник переводит по образу и звучанию похоже: "Любезный пилигрим, ты строг чрезмерно к своей руке, лишь благочестье в ней...", а Пастернак переводит: "Святой отец, пожатье рук законно. Пожатье рук - естественный привет..." Может, общий смысл и сохраняется, но музыки нет. Если Шекспир говорит "пилигрим" и мы можем сказать по-русски "пилигрим", то в принципе нет нужды заменять это слово синонимом. Да и не очень хочется называть Ромео святым отцом, хотя "отец" здесь значит монах или священник, но всё равно это слово не звучит применительно к красивому, пылкому юноше, как не звучит "святая мать" по отношению к Джульетте. Есть ещё одно не совсем удачное, на мой взгляд, место у Пастернака, когда синьора Капулетти говорит с Джульеттой о сватовстве Париса: "Speak briefly, can you like of Paris" love?" А Джульетта отвечает: "I"ll look to like, if looking liking move..." Щепкина-Куперник переводит это следующим образом: "Как смотришь на любовь его, ответь." - "Я постараюсь ласково смотреть..." Пастернак переводит: "Ну как, займешься ль ты его особой?" - "Еще не знаю, надо сделать пробу..." - звучит будто это разговор двух опытных куртизанок, что немного режет слух. Правда, и у Щепкиной-Куперник можно найти странности. Обмен иносказаниями и поцелуями Джульетта завершает у Шекспира словами "You kiss by th"book", на месте которых у Щепкиной-Куперник стоит "Вина с тебя снята", у Пастернака - "Мой друг, где целоваться вы учились?", а у Михаловского - "Ты, пилигрим, по требнику целуешь." (пожалуй, самый верный из трёх вариантов).

Перевод Осия Сороки был сделан относительно недавно. В его переводе видно, как соблюдена грань между вольным переводом и передачей мысли оригинала:

«Enter Benvolio and Romeo.

Ben. Tut, man, one fire burns out another"s burning;

One pain is lessoned by another"s anguish;

Turn giddy, and be holp by backward turning;

One desperate grief cures with another"s languish»

«Входят Бенволио и Ромео.

Бенволио. Брось. Гасят ведь одним огнем другой,

И боль другою болью притупляют,

А горе глушат новою бедой,

И головокруженье прекращают Круженьем вспять.»

Осия Сорока обладает редким даром обратить к нам шекспировский оригинал такими гранями, открыть нашим глазам его скрытые смыслы.

Переводчик освобождает, очищает шекспировский текст от позднейших сентиментально-романтических напластований, от псевдоклассической риторики - он возвращает поэзии Шекспира широкое и вольное дыхание создавшей его эпохи.

«Rom. I must indeed; and therefore came I hither.

Good gentle youth, tempt not a desp"rate man.

Fly hence and leave me. Think upon these gone;

Let them affright thee. I beseech thee, youth,

But not another sin upon my head

By urging me to fury. O, be gone!

By heaven, I love thee better than myself,

For I come hither arm"d against myself.

Stay not, be gone. Live, and hereafter say

A madman"s mercy bid thee run away.»

«Иду на смерть.

Затем-то и пришел я.

Юноша милый, не дразни беду.

Беги отсюда прочь. О мертвых вспомни

И устрашись. О, не гневи меня

И новый грех не вешай мне на шею.

Тебя люблю я больше, чем себя.

Ведь я пришел сюда с собою кончить.

Без промедления уйди, живи -

И скажешь сам, от гибели спасенный,

Что пощадил тебя умалишенный».

Проанализировав Таблицу 1, было выявлено: Григорьев - переводчик писатель старой школы, предпочитавший вольный перевод. Также в переводе присутствуют сложные и возвышенные слова усложняющие понимание текста. Михайловский, как переводчик, знающий несколько европейских языков, пытался сохранить ритм и красоту оригинала. У Радловой, переводчика-поэтессы, перевод отличается простотой и легкостью. Пастернак порвал с буквализмом, стремясь к внутреннему, а не внешнему сходству. Щепкиной-Куперник, как переводчик-писатель, имеет тщательный подход к переводу Шекспира: она лучше сохраняет стиль оригинала, а также подбирает соответствующие слова и сравнения. Осия Сорока, опытный переводчик англоязычной литературы, освобождает оригинал от лишней риторики и напластований, что возвращает поэзии Шекспира широкое и вольное дыхание. Перевод Осия Сороки - это свежий взгляд на старые вещи.

УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА

Трагедия

Перевод Екатерины Савич

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЭСКАЛ, герцог веронский

ПАРИМ, молодой вельможа, родственник герцога.

КАПУЛЕТТИ главы двух домов, враждующих друг с другом

ДЯДЯ Капулетти

РОМЕО, сын Монтеки

МЕРКУЦИО, родственник герцога, друг Ромео.

БЕНВОЛИО, племянник Монтеки, друг Ромео.

ТИБАЛЬТ, племянник леди Капулетти.

ДЖОН францисканские монахи

БАЛТАЗАР, слуга Ромео.

ГРЕГОРИ слуги Капулетти

ПИТЕР, слуга няни.

АБРАМ, слуга Монтеки

АПТЕКАРЬ

Первый МУЗЫКАНТ

Второй МУЗЫКАНТ

Третий МУЗЫКАНТ

ПАЖ Париса; другой ПАЖ; ОФИЦЕР.

Леди МОНТЕКИ, жена Монтеки.

Леди КАПУЛЕТТИ, жена Капулетти.

ДЖУЛЬЕТТА, дочь Капулетти.

НЯНЯ Джульетты.

(Граждане Вероны; родственники обоих домов; ряженые, стражники и свита; хор).

ПРОЛОГ

(Входит хор)

Однажды две веронские семьи,

Во всем имея равные заслуги,

Умыли руки в собственной крови,

Храня предубежденье друг о друге.

Любовь соединила их детей.

Влюбленные покончили с собой,

И только после этих двух смертей

Их семьи помирились меж собой.

Трагических событий переплет

И прерванное смертью столкновенье

Любви с жестокой ненавистью - вот

Сюжет двухчасового представленья.

А то, что трудно выразить словами,

Мы лучше разыграем перед вами.

Хор уходит.

АКТ 1

Сцена 1

Верона. Площадь.

(Входят Самсон и Грегори, вооруженные мечами и щитами).

Самсон

Ей-богу, Грегори, упремся до последнего...

Грегори

И будем последними ослами...

Самсон

Уж я на этот раз маху не дам. Как размахнусь со всей силой -- только головы полетят!

Грегори

Конечно, если головой сильно размахивать, она может оторваться.

Самсон

Когда меня обижают, я же бешеный делаюсь!

Грегори

Пока тебя обидишь, самому взбеситься можно...

Самсон

Не скажи. Стоит мне почуять собаку из дома Монтеки -- и я готов броситься на нее!

Грегори

Не на нее, а от нее -- броситься и бежать куда-подальше. Не сдвинуться с места в минуту опасности -- вот истинная доблесть.

Самсон

Не сдвинусь -- не сойти мне с этого места! Стану стеной -- и никому из них проходу не дам, -- ни парню, ни девушке.

Грегори

Постучи по себе, и если звук гулкий, то горе побежденным...

Самсон

Ох, и отведу я душу: молодцам проломлю башку, а девиц поставлю к стенке!

Грегори

Ты это брось -- здесь чисто мужская ссора.

Самсон

Один черт: первым делом разделаюсь с мужчинами, потом примусь за девушек и навсегда покончу с ними в этом доме.

Грегори

Как это понимать?

Самсон

Понимай, как знаешь, но рано или поздно так оно и будет.

Грегори

Боюсь, когда они, бедняжки, поймут, будет уже слишком поздно...

Самсон

Понятное дело, ни одна не устоит перед таким симпатичным куском мяса, как я.

Грегори

Хорошо, что не рыбы, а то быть бы тебе воблой... Ну что ж, обнажай оружие -- вон идут двое из дома Монтеки.

(Входят Абрам и Балтазар)

Самсон

Уже обнажил. Затей с ними ссору, а я зайду сзади, и уж оттуда задам им жару!

Грегори

Если не задашь стрекача...

Самсон

Не бойся, не задам.

Грегори

Тебя бояться -- дураков нет. Я за тебя боюсь.

Самсон

Будем действовать в рамках закона. Надо, чтобы они напали первыми.

Грегори

Как подойдем к ним, я так сдвину брови, что они обидятся.

Самсон

Пусть только попробуют! А я буду грызть ногти прямо у них под носом -- ни один порядочный человек этого не вынесет!

Абрам

Чего-й-то вы грызете ноготь, сэр? Уж не хотите ли вы обидеть нас?

Самсон

Да вот, сижу, грызу ноготь, сэр...

Абрам

Еще раз спрашиваю, сэр, вы хотите нас обидеть?

Самсон

(Грегори ) Если я скажу да, закон - на нашей стороне?

Грегори

(Самсону ) Нет.

Самсон

Нет, сэр, я грызу ноготь не потому, что хочу вас обидеть, а просто так, сэр, сижу, грызу ноготь, прямо вам в лицо.

Грегори

Короче, сэр, вы требуете сатисфакции?

Абрам

Я, сэр? Нет, сэр...

Самсон

А жаль, сэр, я мог бы вам ее устроить. Между прочим, мой хозяин ничем не хуже вашего...

Абрам

Но и не лучше.

Самсон

Вообще-то...

Грегори

(Самсону ) Говори «Лучше!», здесь рядом кто-то из хозяйской родни...

Самсон

Много лучше, сэр!

Абрам

Это ложь.

Самсон

За шпаги, господа, будьте же мужчинами! Грегори, покажи свой коронный удар!

Дерутся.

(Входит Бенволио)

Бенволио

Сейчас же разойдитесь! Шпаги в ножны!

Болваны! Думать надо головой!

(Входит Тибальт)

Тибальт

Бенволио, и ты здесь, мальчик мой!

Гляди сюда: идет твоя погибель.

Бенволио

Помог бы лучше их остановить.

Здесь виноваты обе стороны.

По мне, так лишь бы не было войны!

Тибальт

Ты хочешь мира? Ты его получишь.

Одно упоминание о нем

Меня приводит в ярость. Точно также

Я ненавижу ад и всех Монтеки,

Особенно тебя. Умри же... с миром!

Дерутся.

(В драку включаются люди Монтеки и Капулетти; входят граждане Вероны с дубинами и алебардами)

Граждане Вероны

Народ! Ни тех, ни этих не жалейте!

Долой Монтеки вместе с Капулетти!

(Входят Капулетти в ночном халате и леди Капулетти)

Капулетти

О чем шумим? Подать рапиру мне!

Леди Капулетти

Милорд! Коcтыль вам подойдет вполне...

Капулетти

Молчи! Опять пришел старик Монтеки

По душу по мою. Он жаждет мести...

(Входят Монтеки и леди Монтеки)

Монтеки

Здесь дело чести. Старый Капулетти

Опять стоит мне поперек дороги.

Пусти, жена...

Леди Монтеки

Да ни за что на свете!

Ведь ты, мой друг, едва волочишь ноги...

(Входит герцог со свитой)

Герцог

О, граждане Вероны! Я не верю,

Чтоб вы так низко пали и дошли

До этой дикой уличной резни!

Не граждане Вероны вы, но звери,

У коих над душой не властен разум

И алой кровью истекает сердце...

Довольно, я сказал! Оружье наземь!

Послушайте теперь, что скажет герцог.

Мне безразлично, кто затеял спор:

Синьор Монтеки или Капулетти.

Я вас терпел обоих до сих пор,

Но есть, увы, предел всему на свете.

Наш славный город стал в который раз

Ареной кровной мести из-за вас.

Так знайте же, мятежные бароны!

Терпеть устали жители Вероны

И вас, и вашу ненависть друг к другу,

Но если все опять пойдет по кругу

И будет вновь гражданская война --

Вы жизнью мне заплатите сполна.

Покамест все свободны, так и быть...

Я попрошу синьора Капулетти

Последовать за мной без промедленья,

А вечером придет синьор Монтеки

Узнать, какое принято решенье

На виллафранкском княжеском совете.

Всем прочим разойтись, под страхом смерти!

Уходят все, кроме Монтеки, леди Монтеки и Бенволио.

Монтеки

Кто снова эту кашу заварил?

Скажи-ка мне, сынок, ведь ты там был...

Бенволио

Иду себе и вижу: двое наших

С противником уже вступили в бой.

Я только собирался их разнять,

Но тут явился Тибальт нас пугать.

Он тряс мечом у нас над головами,

Ругался нехорошими словами,

Но лишь ветрам удары наносил,

За что при всех освистан ими был.

Мы бились... А народ все подходил

И тут же в столкновение вступал,

Пока наш герцог им не помешал.

Леди Монтеки

Ты не видал Ромео моего?

Ведь с вами, к счастью, не было его.

Бенволио

В тот час, когда хранители Востока

Восходу солнца открывают двери,

За городом бродил я одиноко

И там, в тени платановых деревьев,

У западных ворот его я встретил,

Хотел позвать, но он меня заметил

И растворился в сумраке лесном.

Бывает так, случается и хуже:

Наедине с самим собой никто

Не нужен... И, оставив весь свой пыл,

Я воротился и о нем забыл.

Монтеки

Его там часто видят по утрам,

Когда с росой сливается слеза

И вздохи улетают к облакам,

Но только луч рассвета бьет в глаза

И день срывает дымную завесу

С постели у пленительной Авроры,

Наш бедный сын бежит от солнца прочь:

Он закрывает дверь на все затворы

И жаркий полдень превращает в ночь.

Так каждый день, и ночь, и вечер каждый,

И если срочно делу не помочь,

Все может плохо кончится однажды.

Бенволио

А в чем причина этого расстройства?

Монтеки

Не знаю. Оттого и беспокоюсь.

Бенволио

А вы об этом говорили с ним?

Монтеки

Пытался сам и поручал другим.

Но он настолько сам в себе замкнулся

И от всего земного отвернулся,

Что не раскроет рта. Уже давно

Таится в нем тоска, как червь в бутоне,

Которому расцвесть не суждено.

Бенволио

А вот и он! Ступайте, умоляю...

Я сам сейчас пойду и все узнаю.

Монтеки

Ну что ж, сынок, счастливо оставаться.

Дай бог тебе до сути докопаться.

Жена, пойдем...

Монтеки и леди Монтеки уходят.

(Входит Ромео)

Бенволио

Ромео, с добрым утром.

Ромео

А мне казалось, вечер...

Бенволио

Бог с тобой,

С утра как девять пробило.

Ромео

Отчаянья сойдет за вечность час...

С тобой отец мой говорил сейчас?

Бенволио

Да, точно, он. А все-таки скажи,

Что за тоска тебя, мой друг, снедает?

Ромео

Хочу того, чего мне не хватает.

Бенволио

Ромео

Бенволио

Ромео

Не угадаешь.

Бенволио

Мой бедный друг, так чем же ты страдаешь?

Ромео

Отсутствием взаимности.

Бенволио

Жестокая красавица, доколе

Ты будешь холодна к нему?

Ромео

Давно пора бы ей прозреть и боле

Уж не сопротивляться божьей воле!

Обедать будем? Стой!.. Здесь все в крови...

Молчи... Я сыт по горло этой кровью.

Ах, милый мой, здесь снова пахнет бойней

И никому нет дела до любви!

И счастья нет... И все, что нам осталось, --

Рожденная из пепла пустоты,

Дурная страсть, и ласковая ярость,

И легкость чувств, и важность суеты,

И совершенных форм мятежный хаос!

И в явственном бреду, в слепящей тьме,

В звенящей тишине ужели мне

Приснится наяву все тот же сон:

Я не любим, но как же я влюблен!

Тебе смешно?

Бенволио

Да нет же, я рыдаю!

Ромео

А ты о чем?

Бенволио

Я за тебя страдаю.

Ромео

Увы, таков любви нелегкий путь --

Зеленая тоска сдавила грудь,

Тихонько надрывая сердце мне.

Усиленная братским состраданьем,

Она мне будет тяжелей вдвойне.

Любовь взовьется дымом сладких грез,

И обожжет огнем влюбленных глаз,

И разольется морем горьких слез,

И исцелит, и искалечит нас,

И мудростью безумья наградит,

И боль утраты медом подсластит.

Счастливо оставаться...

Бенволио

Я с тобой.

Ты, брат, влюблен -- так не покинь же брата!

Ромео

Оставь меня, я сам теперь не свой.

Я не Ромео - он ушел куда-то...

Бенволио

А все-таки скажи мне, кто она?

Ромео

Не передать ни возгласом, ни стоном...

Бенволио

Зачем стонать? Скажи печальным тоном.

Ромео

Сказать? Тебе, насмешнику, доверить

Сердечную привязанность мою?

Ведь я, признаться, женщину люблю!

Бенволио

Я так и знал.

Ромео

Нет женщины прекрасней,

Чем та, что мне желанна.

Бенволио

Ясность цели

Облегчит попадание.

Ромео

Напрасно

Сжигаю сердце я. Стреле Амура

За умницей-Дианой не угнаться.

Условностями вооружена,

Не поддается нежности она!

В моих признаньях пылких проку нет

Бессмысленна игра влюбленных глаз,

И бесполезен даже звон монет --

Вся сила красоты, что ей дана,

В могилу канет, не оставив след.

Бенволио

А что, она дала обет безбрачья?

Ромео

Увы, впустую божий дар потрачен!

Возможно ли -- из самолюбованья

Потомкам отказать в существованьи!

Прекрасная, она достойна рая,

Но не ценой того, что я сгораю

От страсти к ней. Не в силах больше ждать,

Уж лучше я умру, чем так страдать!

Бенволио

Тогда забудь и думать о девице!

Ромео

Сначала нужно думать разучиться...

Бенволио

Расслабься, милый мой, глаза протри

И на других красавиц посмотри!

Ромео

Зачем? Чтоб убедиться лишний раз,

Что эта леди всех других прекрасней,

Что смотрит ведьма из-под женской маски,

В богиню заставляя верить нас.

Кто раз ослеп, тому уж не забыть

Ту, что украла свет его очей.

Ах, женщины такой не может быть,

Которая могла б сравниться с ней!

Прощай, мой друг, ты слишком прямо судишь...

Шекспир

... трагедии Шекспира («Отелло», «Гамлет», «Король Лир», «Макбет», «Ромео и Джульетта» ... «русского Шекспира» . Его переводы трагедий Шекспира считаются лучшими... От матери, Екатерины Алексеевны, ... химиком Павле Савичем в 1938 ... Уильям Генри Брэгг, Уильям ...

В разделе на вопрос Кто перевел "Ромео и Джульетту" Шекспира на русский язык? заданный автором Наискосок лучший ответ это «Переводчик в прозе – раб, переводчик в поэзии – соперник» (В.Жуковский)
Шекспир – это прежде всего поэзия. И тут переводчик просто колоссальную ответственность на себя берет.
«Ромео и Джульетта»
Пьесу переводили:
И. Расковшенко (1839 г.)
Н. Греков (1862 г.)
Д.Л. Михаловский (1888, 1899 гг.)
А.Л. Соколовский (1894 г.,)
Аполлон Григорьев (1902 г.)
А. Радлова (1934 г.)
Б. Пастернак (1943 г.)
Т. Щепкина-Куперник (1957 г.)
Источник: http://romeo-juliet.newmail.ru/index.html (это целый сайт, посвященный именно Ромео и Джульетте; море информации)

Ответ от Арлекин [мастер]
Алла Пугачева

Ответ от Anastacia [гуру]
Переводы
Т. Л. Щепкина-Куперник (по изданию Гослитиздата, 1950):

Ответ от Европеоидный [гуру]
не важно

Ответ от Микроскоп [гуру]
Е. К. : А как Вы оцениваете переводы на русский произведений Шекспира?
В. М. : Шекспир ужасно переведен. Некоторая конгениальность есть в переводе "Гамлета" Михаила Лозинского, а вот пастернаковский перевод "Гамлета" - преступление, он перевел его полуинтеллигентской, полублатной скороговоркой 30-40-х годов; Гамлет несмешно острит, бормочет в сторону, как сам Пастернак.. .
Замечательные поэты часто плохие переводчики, как, например, Мандельштам.
Владимир Сергеевич Муравьев
р. 1932, ок. МГУ в 1960 г. - один курс с Бор. Успенским и Вен. Ерофеевым; работал в ВГБИЛ; кроме сына Алексея еще дочь Анна: ум. 10.6.2001.
Владимир Муравьев: "Нет хороших и плохих переводчиков, есть удачные и неудачные переводы"
Удачные переводы получаются только у хороших переводчиков
Дата публикации: 4 Июня 2001

Сцена I13

Верона. Общественное место.

Входят САМСОН и ГРЕГОРИО, слуги Капулетти, с мечами и круглыми щитами.

Грегорио, клянусь, мараться мы не станем.

ГРЕГОРИО:

О, нет, ведь мы ж не рудокопы.

От злости роет пусть другой окопы14 , а мы – за меч.

ГРЕГОРИО:

Пока я жив, пахать не стану.

Меня задень – я быстр на расправу.

ГРЕГОРИО:

Да только быстро не задеть тебя.

Какой-нибудь из псов Монтекки меня заденет.

ГРЕГОРИО:

Задеть – спугнуть, быть храбрецом – стоять15 . Вот почему задетый убегает.

Задень меня собака из их дома, я встану. Застыну неприступною стеной я на пути у всех, кого зовут Монтекки.

ГРЕГОРИО:

Тем самым выкажешь ты слабость. Поскольку слабых припирают к стенке.

Ты прав. Вот почему девиц, что нас слабее, мы припираем к стенке. А раз так, то всех людей Монтекки я со стенки сброшу, а всех его служанок к ней припру16 .

ГРЕГОРИО:

Вражда затрагивает лишь хозяев наших и нас, их слуг.

Без разницы. Я буду сам тираном. Прикончив слуг, возьмусь и за служанок… уж наведу я страху!

ГРЕГОРИО:

Всего лишь страху?

«Страху», «траху»… как хочешь, так и понимай.

ГРЕГОРИО:

Они поймут тебя по ощущеньям.

Меня им ощущать придётся, покуда я стою, а плотью, как известно, я славен плотной.

ГРЕГОРИО:

Да уж хорошо, что ты не рыба. Иначе сморщился б на жаркой сковородке. Готовь свой меч! Те двое у Монтекки служат.

Входят АБРАМ и БАЛЬТАЗАР, два слуги Монтекки.

Свой меч я обнажил. Сражайся! Я твою прикрою спину.

ГРЕГОРИО:

Но как? Ты вздумал убежать?

Не бойся за меня.

ГРЕГОРИО:

Да нет же, я боюсь тебя!

Так заручимся помощью закона: пускай начнут они.

ГРЕГОРИО:

Когда мы будем рядом, я нахмурюсь, и пусть они решают, что хотят.

Ага, коли дерзнут. Я ж кукиш покажу17 им, а смолчат, так опозорятся они.

Это вы нам тут кукиш показали?

Я кукиш показал.

Я повторяю: нам?

САМСОН (в сторону ГРЕГОРИО):

Закон на нашей стороне, коль я отвечу «да»?

ГРЕГОРИО (в сторону САМСОНА):

Нет, кукиш показал не вам я, но показал.

ГРЕГОРИО:

Вы провоцируете драку?

Я? Нисколько.

А если да, то я к услугам вашим. Хозяин наш не хуже, чем у вас.

Но и не лучше.

ГРЕГОРИО (в сторону САМОСОНУ):

Скажи, что лучше. Вон идёт племянник господина.

Нет, лучше.

Подлый лжец!

К оружью, если вы мужчины! Грегорио, помнишь, омывающий удар18 ?

Сражаются19

Входит БЕНВОЛИО

БЕНВОЛИО:

Эй, разойтись, глупцы! (Отбивает их мечи своим) Меч в ножны! Подумайте, что вы творите.

Входит ТИБАЛЬТ

Что?! Ты решил сразиться с безголовым стадом20 ? Вот я, Бенволио, взгляни на смерть свою.

БЕНВОЛИО:

Я лишь мирю их. Убери-ка меч. Иль помоги мне им разнять их.

Сражаются

Входят слуги обоих семейств, присоединяясь к стычке; затем входят три или четыре ГОРОЖАНИНА с дубинами

ГОРОЖАНЕ:

Дубиной, пикою, копьём! Руби! Мочи их! Капулетти к чёрту! Смерть Монтекки!

Входит старик КАПУЛЕТТИ в мантии и его жена, Г-ЖА КАПУЛЕТТИ.

КАПУЛЕТТИ:

Что за шум? Подать мой длинный меч21 сейчас же!

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Костыль! Костыль! Какой там меч?!

КАПУЛЕТТИ:

Мой меч, я говорю! Идёт Монтекки,

Клинком он машет как на лесосеке.

Входит старик МОНТЕККИ и Г-ЖА МОНТЕККИ

МОНТЕККИ:

Презренный Капулетти! (жене) Прочь с дороги!

Г-ЖА МОНТЕККИ:

К врагу тебя несут больные ноги…

Входит правитель ЭСКАЛ со свитой.

Эй, бунтари, противники покоя,

Профаны22 стали в животах соседей!

Не слышите меня? Вы точно звери,

Раз тушите огонь слепого гнева

Пурпурными фонтанами из вен!

Под страхом пытки из кровавых рук

Безмозглое оружье отпустите

И выслушайте строгий приговор!

Из пустословья три гражданских ссоры,

Раздутые Монтекки с Капулетти,

Смущали трижды23 города покой

И заставляли пожилых веронцев

Снимать свои посмертные регалии24 ,

Чтоб копьями, заржавленными в мире,

Разнять мечи, разъеденные злобой25 .

Ещё хоть раз нарушьте мир в Вероне,

Расплачиваться жизнью вам придётся.

Теперь же все ступайте с глаз долой.

Ты, Капулетти, следуй-ка за мною,

А ты Монтекки вечером явись

Узнать решенье наше в этом деле

В Свободный город26 , где суды чиним мы.

Итак, под страхом смерти, по домам!

(Уходят все, кроме МОНТЕККИ, Г-ЖИ МОНТЕККИ и БЕНВОЛИО)

МОНТЕККИ:

Кто разбудил опять былую ссору?

Племянник, ты зачинщика заметил?

БЕНВОЛИО:

Здесь были слуги вашего врага

И ваши. Все дрались, когда я прибыл.

Вступился я, чтоб их разнять, и тут

Спешит Тибальт с мечом, готовый биться,

Бросает вызов шёпотом мне в ухо,

Клинком над головой взрезает ветер…

А ветер лишь презрительно свистит.

Пока мы колошматили друг друга,

Народ сбегался в помощь им и нам,

Когда пришёл правитель и разнял нас.

Г-ЖА МОНТЕККИ:

О, где ж Ромео? Ты его видал?

Я счастлива, что в драку он не встрял.

БЕНВОЛИО:

За час до той поры, когда светило

Являет лик в златом окне востока,

Смятённый ум повлёк меня гулять

И там, под сенью вековых платанов,

Что к западу от города растут,

Гляжу, идёт в такую рань ваш сын.

Кидаюсь я к нему, меня он видит

И прячется в укрытие леска…

Сличив его желанья со своими,

Стремившимися лишь к уединенью,

Когда ты сам себе уже не мил,

Я курс продолжил свой, а не его,

И разминулся с тем, кто рад был скрыться.

МОНТЕККИ:

Его там часто видят по утрам

Кропящим росы горькими слезами

И вздохами плодящим туч стада27 .

Но стоит только бравому светилу

С восточных далей потянуть за полог

Над хмурым ложем заспанной Авроры,

Спешит домой, во тьму мой мрачный сын,

Себя в покоях личных запирает,

Смыкает ставни, гонит солнце прочь

И создаёт искусственную ночь.

Зловеще выглядит его борьба со светом.

Унять причину можно лишь советом…

БЕНВОЛИО:

Мой благородный дядя, в чём причина?

МОНТЕККИ:

Не знаю, да и он не говорит.

БЕНВОЛИО:

А вы его хоть как-нибудь пытали?

МОНТЕККИ:

И сам, и через дружеские связи,

Но он – советник собственных страстей,

Себе он друг… не знаю, сколь любезный…

Но столь секретный, закадычный, близкий

И столь далёкий от самопознанья…

Он как бутон, что лепестки сжимает

И красоту не кажет никому,

Укушенный завистливым червём.

Когда б причину мы недуга знали,

Ему снадобье тотчас мы бы дали.

Входит РОМЕО

БЕНВОЛИО:

Вот он идёт. Спешите удалиться.

Я выясню, в чём хворь его таится.

МОНТЕККИ:

Надеюсь, посчастливится узнать

Тебе его недуг. Уходим, мать!

(МОНТЕККИ и Г-ЖА МОНТЕККИ уходят)

БЕНВОЛИО:

Ромео, с добрым утром!

День так молод?

БЕНВОЛИО:

Пробило только девять28 .

О боже! Время грусти бесконечно.

Не мой ли это батюшка ушёл?

БЕНВОЛИО:

Он самый. Что за грусть так медлит время?

Нехватка средства, что его торопит29 .

БЕНВОЛИО:

БЕНВОЛИО:

Вне любви?

В немилости30 у той, кого люблю.

БЕНВОЛИО:

Увы, любовь, что так нежна на вид, груба и склочна на поверку.

Увы, любовь на вид хоть и слепая,

Уверенно доводит нас до края.

Где перекусим?.. Боже, что стряслось?!

Не отвечай, не стоит, я всё слышал.

Винят во всём вражду. Но тут – любовь.

Враждебная любовь! Любовный гнев!

Из ничего создавшееся нечто!

Как тяжка лёгкость! Важность – в суете!

Уродлив хаос кажущихся форм!

Перо – свинцовый груз, туман – прозрачен,

В огне – мороз, в здоровие – болезнь!

Будящий сон как хочешь назови!

Любовь я чувствую, но без любви…31

Ты не смеёшься?

БЕНВОЛИО:

Нет, скорее, плачу.

О, добрая душа, зачем?

БЕНВОЛИО:

Затем, что и твоя душа в смятенье.

Любовь не видит в этом преступленья.

Печалей бремя мне сдавило грудь.

Твой плач его не облегчит ничуть,

А той любовью, что ты проявляешь,

Ты только масло в пламя подливаешь.

Любовь – лишь дым, что вздохи32 поднимают.

Расчистится – влюблённый взор сверкает;

Расстроится – влюблённых слёз река.

Она – безумство умного ума,

Нектар сладчайший тошного дерьма.

Прощай, кузен.

БЕНВОЛИО:

Постой! И я с тобою.

Не оставляй наедине с судьбою.

Я заблудился, я уже не тут,

А тот, кто тут, Ромео не зовут…

БЕНВОЛИО:

Скажи мне с горя, так кого ты любишь?

Мне что, то имя простонать тебе?

БЕНВОЛИО:

Стонать? Да нет же! Назови лишь грустно.

Больного понуждая к завещанью,

Тем самым множишь ты его страданья.

Признаюсь грустно: женщину люблю я.

БЕНВОЛИО:

Я не промазал. Ты влюблён. Я знал.

Стрелок отменный! И она прекрасна.

БЕНВОЛИО:

Прекрасна цель, что первой ты сбиваешь.

Вот тут ты, брат, промашку допускаешь.

Стрелой Дианин33 ум не напугаешь.

В доспехах целомудрия она.

Ей шутка Купидона34 не страшна.

Её в осаду не возьмёшь словами,

Глазами не прожжёшь в защите брешь,

Засов не совратишь соблазном злата.

Она красой богата, но бедна,

Ведь красота умрёт, как и она35 .

БЕНВОЛИО:

Она что, клятвой плоть свою связала?

Увы, и тем растрату оправдала.

Ведь красота, лишённая кормленья,

Лишает счастья жизни поколенья.

Своим умом она меня так мучит,

Что ввек благословенья не получит.

Её обет до гроба не любить

Обрёк меня на участь мёртвым жить.

БЕНВОЛИО:

Бери пример с меня: забудь её!

О, научи меня забыть, как думать!

БЕНВОЛИО:

Свободу дай своим глазам, приятель.

Узри красу в других.

Но я тогда

Тем чаще буду вспоминать её.

Те маски, что целуют дамам брови,

Нас соблазняют больше, чем скрывают.

Ослепший вряд ли позабудет прелесть

Всего того, что видел раньше он.

Мимо меня прошедшая красотка -

На самом деле лишь напоминанье

О той, что всех красоток превзошла.

Ты не научишь, как её забыть…

БЕНВОЛИО:

Нет, научу, чтоб должником не быть36 .

Входят КАПУЛЕТТИ, ПАРИС и СЛУГА.

КАПУЛЕТТИ:

Однако в наказание Монтекки

Поклялся точно так же, как и я.

Нам старикам, несложно помириться.

Вы оба уважаемые люди

И жаль, что в ссоре были до сих пор.

Каков же ваш ответ на сватовство?

КАПУЛЕТТИ:

Ответ мой будет тем же, что и прежде.

Моё дитя недавно в мир вошла,

Четырнадцати лет ещё ей нету37 .

Пускай два раза листья пожелтеют.

Тогда, невеста, думаю, созреет38 .

Её моложе много матерей…

КАПУЛЕТТИ:

Младая мать и старится скорей.

Земля пожрала все мои надежды39 ,

Кроме неё, последней на земле40 .

Но ты, мой друг, ищи расположенья

Её; ведь я лишь часть её решенья.

И если дочь тебе согласье даст,

Под вечер я, как и в былые годы,

Жду на пиру мне милого народа.

Тебя, Парис любезный, приглашаю

И в длинный список бережно включаю.

Мой скромный дом сегодня привечает

Земных созвездий в небо зрящих стаю42 .

Восторг, что в юности знавали мы,

Когда апрель сменял тоску зимы,

Средь нежных крошек нынче ждёт тебя.

Его наследуй, сердцем не скорбя.

Смотри на девушек, сличай и слушай.

Пусть лучшая твою затронет душу,

А та, что поразила большинство,

В твоих глазах не стоит ничего.

Идём со мной.

(СЛУГЕ, возвращая ему лист бумаги)

Обегай-ка Верону

И отыщи мне каждую персону,

Чьё имя ты увидишь в списке том.

Их пригласишь почтительно в мой дом.

(КАПУЛЕТТИ и ПАРИС уходят)

Отыскать всех, чьё имя в этом списке? Может, тут пишут, что сапожник должен заниматься своей линейкой, а портной – колодкой, рыбак – карандашом, а моляр – сетями. Меня послали найти тех людей, чьи имена тут записаны, а я не могу разобрать, какие имена написал этот грамотей. Нужно спросить учёных. Легки на помине!43

Входят БЕНВОЛИО и РОМЕО.

БЕНВОЛИО:

Один пожар другим пожаром тушат,

А приступ боли лечат болью новой.

Кружись обратно, коль круженье душит.

Грусть гложет грусть – и вот душа здорова!

Заразой свежей уязви свой глаз,

И старый яд слезой уйдёт тотчас.

Твой подорожник очень пригодится.

БЕНВОЛИО:

Но для чего?

Когда сломаешь ногу.

БЕНВОЛИО:

Ты рехнулся?

Нет, но в тисках смирительной рубашки,

Сижу один в темнице, без еды,

Измученный, избитый… Добрый вечер!

Свою судьбу несчастную по звёздам…

Видать, тому учились вы без книг.

Да, если знаю буквы и язык.

А вы честны! Прощайте, господа.

Постой, приятель! Дай-ка посмотреть.

(читает бумагу)

«Синьор Мартино, дочки и супруга; граф Ансельме с красавицами-сестрицами; вдова Витрувио; синьор Плаченцио и его милые племянницы; Меркуцио с братом Валентином; мой дядя Капулетти, его жена и дочки; моя племянница Розалина и Ливия; синьор Валентино и его кузен Тибальт; Луцио и весёлая Елена».

(возвращая бумагу)

Прекрасный выбор! И куда зовут?

Отужинать в наш дом.

Хозяйский.

Вот с чего я должен был начать…

Теперь я сам отвечу. Мой хозяин – великий и богатый Капулетти, и если вы не из гнезда Монтекки, прошу и вас прийти винца отведать. Желаю здравствовать! (уходит)

БЕНВОЛИО:

На этот древний пир у Капулетти

Придёт твоя красотка Розалина

В сопровожденье всех невест Вероны.

Сходи туда и безразличным взглядом

Сравни её с другой, что выбрал я.

Вороной улетит любовь твоя.

Когда бы божество очей моих

Предстало фальшью… Слёзы, на костер!

Я в них тонул, но не погиб от них…

С еретиками краток разговор!

Прекраснее возлюбленной моей

Не видел белый свет с начала дней.

БЕНВОЛИО:

Но как же можешь ты её любить,

Ни с кем доселе не посмев сравнить?

Доверь её любовь весам хрустальным44

И приготовься к проводам прощальным.

Ведь та, с кем я тебя свести готов,

Её затмит легко, без лишних слов.

Идём, но не новинкам поражаться,

А лишь затем, чтоб прежним наслаждаться.

Комната в доме Капулетти.

Входят Г-ЖА КАПУЛЕТТИ и НЯНЯ

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Где дочка, няня? Позови её.

Невинностью своей в двенадцать лет45

Клянусь: её звала. Ах, стрекоза!

О боже, где шалунья? Где Джульетта?

Входит ДЖУЛЬЕТТА

ДЖУЛЬЕТТА:

Ну что? Кто звал?

Тебя искала мать.

ДЖУЛЬЕТТА:

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Дело в том… Оставь-ка, няня, нас на время. Нам надо пошептаться. Нет, вернись. Я вспомнила, ты можешь нас послушать. Ты знаешь, как юна моя Джульетта.

Её я возраст знаю по часам.

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Ей нет четырнадцати.

Четырнадцать моих зубов готова… хотя, увы, осталось лишь четыре… отдать в заклад: четырнадцати нет. А сколько там до Ламмаса46 осталось?

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Недели две… чуть больше.

В ночь накануне Ламмаса минует

Четырнадцать годков ей, точно в срок.

Сузанна и она… господь, помилуй…

Ровесницы. Теперь Сузанна с богом47 .

Её не заслужила я. Однако

В ночь Ламмаса четырнадцать ей будет.

Я помню чётко, что землетрясенье

Одиннадцать случилось лет назад48 ,

Когда я от груди её отняла.

Мне не забыть вовеки этот день.

Полынь49 тогда к сосцам я приложила,

На солнце сидя возле голубятни.

В Мантуе с мужем были вы как раз.

Я с головой дружу. Однако крошке

Полыни вкус пришёлся не по вкусу,

От горечи его глупышка сразу

На грудь мою обиделась, я помню!

Тут голубятня дрогнула, и мне

Пришлось тикать.

Одиннадцать с тех пор прошло годов

Она стоять умела, я клянусь,

Умела бегать, ковылять вразвалку,

И даже накануне лоб разбила.

Тогда мой муж (да почиёт он с миром,

Забавник был большой) берёт ребёнка

И спрашивает: «Ты лицом упала?

Понятно, Джулька?». И клянусь богами

Дитя в слезах ему бормочет «Да».

Вот бы увидеть шутки воплощенье!

Хоть тыщу лет прожить мне суждено,

Я не забуду, как «Понятно, Джулька?»

Спросил он, а дитя кивает «Да».

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Достаточно. Прошу, утихомирься.

Да, да, мадам. Но это ведь умора,

Как вспомнишь, что она сказала «Да».

Клянусь, на лбу у ней вскочила шишка

Размером с петушиное яйцо.

Синяк болит, малышка горько плачет…

«Ты», муж мой говорит, «лицом упала?

С годами падать навзничь научись.

Понятно, Джулька?». Та смолкает: «Да».

ДЖУЛЬЕТТА:

И ты умолкни няня, я прошу.

Молчу, молчу. Господь тебя пометил!

Тебя прелестней деток не встречала!

Дожить до свадьбы я теперь мечтаю.

Г-ЖА КАПУТЕЛЛИ:

Вот-вот, про «свадьбу» я как раз хотела

Поговорить. Скажи-ка мне, Джульетта,

Как ты насчёт того, чтоб выйти замуж?

ДЖУЛЬЕТТА:

Об этой чести я и не мечтаю.

О чести? Каб не я тебя кормила,

Сказала б: ум впитала с молоком.

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Так начинай мечтать. У нас в Вероне

Тебя моложе девушки из знати

Детей рожают. По моим подсчётам

В твои года я жизнь тебе дала50 ,

А ты всё в девках… Так, короче, слушай:

В тебя влюбился доблестный Парис.

Какой мужчина! Да таких мужчин

На свете не сыскать! Он как из воска51 .

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Прекрасней всех цветов Вероны летом!

Да, он цветок! он истинный цветок!

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Что скажешь? Ты могла б в него влюбиться?

Сегодня на пиру его увидишь.

Вчитайся в облик юного Париса.

Найди восторг в витийствиях пера.

Исследуй смысл за каждою чертою,

Заметь согласие одной с другою,

И если книга чем тебя смутит,

Ответ в узорах глаз его лежит.

Сей том любви расхлябан лишь немножко.

Законченность ему придаст обложка.

Как рыба обитает в океане,

Так переплёт гордится содержаньем.

Для многих тем лишь ценен этот том,

Что скрыт роман под золотым замком.

Когда ты долю мужа разделяешь,

То ничего в итоге не теряешь.

Теряешь?! Нет, от этого полнеют!

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Ну, так рассмотришь ты его любовь?

ДЖУЛЬЕТТА:

Да, раз осмотры будоражат кровь…

Но лишь настолько вглубь войдёт мой взор,

Что б не наткнуться там на ваш укор.

Входит СЛУГА

Мадам, гости в сборе, ужин подан, вас зовут, дочь вашу спрашивают, няньку клянут в кладовке, всё вверх дном. Служить я убегаю. Спешите, умоляю!

Г-ЖА КАПУЛЕТТИ:

Идём, идём!

(СЛУГА уходит)

Джульетта, граф в гостях.

Ступай и радость дней ищи в ночах.

Входят РОМЕО, МЕРКУЦИО, БЕНВОЛИО с пятью или шестью другими МАСКАМИ и ФАКЕЛЬЩИКИ.

Какую речь предложим для прихода?

Или пройдём без лишних извинений?

БЕНВОЛИО:

Занудство это нынче не в почёте.

Мы не завяжем Купидону глазки

И не дадим ему татарский лук52 ,

Чтоб этим пугалом стращать девиц.

И никаких прологов не промямлим

Мы за суфлёром только ради входа.

Пускай оценят нас как им угодно,

А мы оценим их – и в путь-дорогу.

Эй, факел мне! Я чужд их реверансам.

Пускай моею ношей будет свет.

МЕРКУЦИО:

Ромео, милый друг, сплясать ты должен.

Не я, поверь. Подошвы ваших туфель

Проворны, а моя душа свинцом

Меня вжимает в землю – шаг не сделать.

МЕРКУЦИО:

Влюбленный – ты. На крыльях Купидона

Витать ты можешь в выси запредельной.

Я слишком уязвлён его стрелой,

Чтобы витать, и столь определённо,

Что мне к пределам грусти не взойти.

Под бременем любви я лишь тону…

МЕРКУЦИО:

Любовь обременяя, ты утонешь.

Она слаба для тяжести такой.

Любовь слаба?! Увы, она могуча,

Груба, шумлива и остра, как шип.

МЕРКУЦИО:

С любовью грубой обращайся грубо.

За остроту коли её и бей.

Дай мне футляр закрыть лицо моё.

Личина на личину! Нет мне дела

До тех уродств, что взгляд чужой увидит.

Пусть маска покраснеет за меня.

БЕНВОЛИО:

Стучите и пошли. А как войдём,

Все сразу же отплясывать начнём.

Эй, факел мне! И пусть огонь сердец

Камыш бездушный топчет каблуками53 .

Укроюсь я за древней поговоркой54 ,

Держать свечу, взирать – вот мой удел.

Снискал победу – так уйди от дел.

МЕРКУЦИО:

«Уйти от дел»? Так говорят констебли!

Коль по уши завязнул ты в трясине

Как бы любви, мы вытащим тебя.

Идёмте, мы палим напрасно Солнце!

Нет, всё не так.

МЕРКУЦИО:

В задержке прока нету,

Как не помочь свечой дневному свету!

Поверь сужденью разумов пяти.

Пять чувств едва ль дадут к нему прийти55 .

Сюда пришли мы, следуя уму,

Но неразумно…

МЕРКУЦИО:

Правда? Почему?

Мне снился сон.

МЕРКУЦИО:

Представь, мне снился тоже.

О чём был твой?

МЕРКУЦИО:

Что верить снам негоже.

В постели сны – предвестники судеб.

МЕРКУЦИО:

В твою закралась королева56 Меб57 ?

Что феям служит бабкой повивальной

И ростом с мелкий камушек агата

На пальце указательном вельможи.

Командой мелких атомов58 влекома

Вдоль по носам всех тех, кто крепко спит.

В колёсах спицы – из паучьих ножек,

Покров – из лёгких крыльев саранчи,

Вся упряжь – из тончайшей паутинки,

Хомут – из водянистых бликов лунных,

Хлыст – это нить на косточке сверчка,

Возница – гнус, одетый в серый плащ,

В два раза меньше круглого червя,

Добытого из пальца девки ленной59 .

Пустой орешек ей каретой служит,

А плотниками были жук иль белка,

Что мастерят для фей с былых времён.

Вот так она и странствует ночами

Челом влюблённых – снится им любовь,

Ногой льстеца – и снятся реверансы,

Юриста пальцем – снится денег звон,

Губой девицы – снятся поцелуи,

Когда ж дыханье сладостями пахнет,

Меб злится и вздувает волдыри.

Вот мчит она по носу подхалима,

И снится запах выгоды ему.

А иногда священника ноздрю

Хвостом почешет десятинной свинки60 ,

И снится соне новенький приход.

А то по шее пролетит солдата,

И видит он, как режет вражье горло,

Засады, бой, испанские клинки,

Бездонность кубков… Барабанов дробь

Бьёт по ушам. Он вскакивает резко,

Сквернит61 в испуге несколько молитв,

И снова в сон. Коням же эта Меб

Под кровом ночи заплетает гривы,

И колтуном62 нечистый метит волос,

А как расчешешь – сразу жди беды.

Она та ведьма, что лежащим девам

Вжимает животы, уча терпенью,

И превращая женщину в сосуд.

Нет-нет, Меркуцио, довольно!

Ты пустомелишь.

МЕРКУЦИО:

Да, мелю о снах,

Которые в мозгу родятся праздном,

Как горький плод несбывшихся надежд,

Которые прозрачнее эфира,

Изменчивее ветра, что ласкает

Снежные глади северного лона,

А завтра разозлённый дует прочь,

Навстречу югу, влажному росою.

БЕНВОЛИО:

Боюсь, что рано. Чувство мне пророчит

Последствия, затерянные в звёздах.

Начнётся горько страшное свиданье

С ночных веселий, но закончит срок