Почему льва толстого отлучили от церкви. Питание в "толстовстве"

В феврале 1901 года Льва Толстого громогласно отлучили от церкви. Со второй половины девятнадцатого века Синод делал неоднократные попытки объявить писателю анафему, однако каждый раз этому препятствовал действующий император Александр III. Но когда «отпадение» Толстого всё же случилось, вокруг события разразился настоящий скандал.

Фактрум рассказывает, за что и как знаменитого писателя отлучали от церкви.

Лев Толстой

Дерзкая критика

Последние 10 лет жизни Лев Толстой и сам отвергал церковь. Он нещадно критиковал её учения, сравнивая их с вредными суевериями, ложью и даже колдовством. Писатель настаивал, что всё это лишь искажает истинные христианские догмы, а сама православная церковь уже давно не имеет никакого отношения к Богу. В 1880 годах даже возникло так называемое «толстовство» - религиозно-этическое общественное течение, основанное на философии Льва Николаевича. А в произведениях писателя то и дело начали появляться толстые намёки, компрометирующие действующую церковную власть. К примеру, литературоведы полагают, что в своём романе «Воскресенье» прототипом Топорова стал Константин Победоносцев - обер-прокурор. В романе герой предстаёт перед читателями глуповатым и лицемерным обманщиком.

Разумеется, такое дерзкое сравнение, да ещё и вкупе с многочисленными провокационными высказываниями графа, не могло не спровоцировать ответные действия со стороны священнослужителей. Ещё в конце девятнадцатого века Синод несколько раз выдвигал предложение объявить писателю анафему, однако император Александр III не желал допустить, чтобы к широкой известности и влиятельности Толстого добавился ещё и ореол мученика. Именно по этой причине все попытки объявить анафему он каждый раз отклонял. А тем временем Лев Николаевич продолжал позволять себе «богохульные» изречения, чем жутко нервировал верхушку церкви.

Безуспешные попытки

В 1888 году архиепископ Никанор выдвинул предложение объявить в отношении Льва Николаевича «торжественную анафему», а ещё спустя буквально пару лет к императору с аналогичной просьбой пришёл харьковский протоиерей Тимофей Буткевич. В 1891 году Тульский архиерей отдал приказ священникам собрать обличающие писателя документы, чтобы предоставить государю весомые доказательства безбожия Толстого. Однако и здесь Александр III отказал в просьбе, опасаясь волны негодования. В итоге церкви пришлось ждать смерти императора, чтобы в 1896 году вновь возобновить дискуссии об отлучении писателя.

Финальная «расправа»

Отлучение всё же состоялось - 24 февраля 1901 года в прессе опубликовали «Определение Святейшего Синода». Согласно документу, Толстого наконец официального отлучили. По данным некоторых источников, уже 25 числа, то есть на следующий же день, Николай II устроил жёсткий выговор Победоносцеву. Сам же Толстой об этой новости узнал за чтением газеты, когда отдыхал в своём доме в Москве. И буквально в тот же день к нему пришли толпы людей с цветами. Несколько дней они встречали Льва Николаевича бурными аплодисментами.

Позже Софья Андреевна напишет в своём дневнике о том, какая в тот день была чудесная праздничная атмосфера.

Очень важно понимать, что Л. Н. Толстой фактически был противником не только современной ему Церкви (как, скажем, Мартин Лютер), но и христианства в целом...В письме учителю А.И. Дворянскому от 13 декабря 1899 г. Толстой пишет: …«преподавание так называемого закона божия детям, есть самое ужасное преступление, которое можно только представить себе. Истязание, убийство, изнасилование детей ничто в сравнении с этим преступлением…»

Толстой не верил в подлинность, т.е.

«боговдохновенность» Евангелия, а исповедь считал поощрением безнравственности, так как покаянием и «прощением уничтожаются опасения перед согрешением». Безнравственны выдумки о рае и аде, обесценивающие значение доброй земной жизни, бескорыстной, а не построенной на хитром расчете после всех грехов обрести спасение с помощью покаяния. По Толстому все исторически сложившиеся религии препятствуют нравственности. Человек не может быть «рабом Божьим», потому что «Бог обязательно бы воспрепятствовал такой гнусности». Личность сама ответственна за свои поступки и не должна перекладывать её на Бога. Толстой отрицал догмат о Троице как противоречащий здравому смыслу вариант языческого многобожия.

В письме А.И. Дворянскому 13 декабря1899 года Толстой писал: «…Я ясно увидал, как должно и может счастливо жить человечество и как бессмысленно оно, мучая себя, губит поколения за поколениями, я все дальше и дальше отодвигал коренную причину этого безумия и этой погибели: сначала предоставлялось этой причиной ложное экономическое устройство, потом государственное насилие, поддерживающее это устройство; теперь же я пришел к убеждению, что основная причина всего - это ложное религиозное учение, передаваемое воспитанием».

Толстой действительно не верил в «личного живого Бога». Христос был человеком, зачатым и рождённым естественным образом. Толстой пытался освободить нравственность от сверхъестественных сил. Он считал, что сакральный объект веры - Бог есть, но это всего лишь лучшие личностные качества человека: любовь, добро, совесть, честность, труд. Достоинство, свобода, ответственность…

Выход в свет в 1899 году романа «Воскресение» и одновременное издание его за границей с сохранением всех текстов, изъятых цензурой в русских изданиях, привел в негодование и замешательство правительственные и высшие церковные сферы. Назначение в 1900 году первоприсутствующим в синоде митрополита петербургского и ладожского Антония, неоднократно ранее пытавшегося ускорить церковную расправу сТолстым, наконец, крайнее озлобление обер-прокурора Победоносцева, представленного в романе отталкивающей реакционной личностью под фамилией Топорова, - все это ускорило приготовления к отлучению Толстого. К концу февраля 1901 года многолетние усилия «отцов церкви» увенчались скандальным актом, ставшим на долгое время предметом недоумения и осуждения всеми нормально мыслящими людьми всех стран, народов и сословий.

С отлучением от церкви кончается первый период сопротивления правительства и церкви просветительной и обличительной деятельности Толстого, характерный отсутствием крайних мер преследования писателя. Самодержавие и церковь переходят к открытому наступлению на Толстого, поставив его церковным отлучением вне защиты силой религиозных догматов и даже как бы вне гражданских законов, что было крайне опасным, принимая во внимание бескультурье, религиозный фанатизм и черносотенный квасной патриотизм «истинно русских» людей, усиленно подогреваемые правительством и церковью в отсталых и реакционно-монархических слоях населения.

Итак, определение синода не было безобидным пастырским посланием, «свидетельством об отпадении от церкви», но являлось замаскированным призывом темной толпы изуверов и черносотенцев к физической расправе с Толстым. Подобно евангельскому Понтию Пилату синод выдал Толстого толпе фанатиков и «умыл руки». Охраняемая всеми установлениями и законами Российской империи, направленными к утверждению самодержавия и православия, церковь была оплотом и вдохновителем черносотенной реакции, и данный «отлучением» сигнал к расправе с Толстым представлял собой недвусмысленную и реальную угрозу.

Полицейско-жандармский аппарат и царская цензура замкнули кольцо вокруг Толстого. Было установлено особо тщательное наблюдение за каждым его шагом. Газетам и журналам запрещено печатание сведений и статей, имеющих отношение к отлучению. Принимались все меры к тому, чтобы пресечь какие бы то ни было выступления о солидарности с Толстым.

В романе «Воскресение» Толстой с присущей ему беспощадностью и потрясающей силой изображения осуществил давно задуманное им обличение церкви – лживость ее догматов и церковной обрядности, рассчитанной на обман народа, разоблачил порочность системы государственного управления, ее антинародную сущность.В ответ на это церковники стали особенно настойчиво требовать расправы с писателем. Победоносцев, пользуясь своим влиянием на царя, как его преподаватель в прошлом, а затем советник по церковным вопросам в связи с занимаемой им должностью обер-прокурора синода, добился согласия Николая II на эту расправу.

Ничто больше не сдерживало «святых отцов» русской православной церкви, синод получил свободу действий…

24 февраля. 1901 года «Церковные ведомости при святейшем правительствующем синоде» опубликовали нижеследующее определение святейшего синода от 20–22 февраля 1901 года о графе Льве Толстом, тотчас же перепечатанное всеми газетами и многими журналами:

Изначала Церковь Христова терпела хулы и нападения от многочисленных еретиков и лжеучителей, которые стремились ниспровергнуть ее и поколебать в существенных ее основаниях, утверждающихся на вере в Христа, Сына Бога Живого. Но все силы ада, по обетованию Господню, не могли одолеть Церкви святой, которая пребудет неодоленною во веки. И в наши дни Божиим попущением явился новый лжеучитель, граф Лев Толстой. Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой в прельщении гордого ума своего дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно пред всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его Матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь святая. В своих сочинениях и письмах, во множестве рассеиваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого Отечества нашего, он

А) проповедует, с ревностью фанатика, ниспровержение всех догматов Православной Церкви и

Б) самой сущности веры христианской:

1. отвергает личного живого Бога во святой Троице славимого,

2 отвергает Бога - Создателя вселенной,

3 отвергает Бога - Промыслителя вселенной

4. отрицает Господа Иисуса Христа – Богочеловека

5. отрицает Иисуса Христа как Искупителя, пострадавшего нас ради человеков и нашего ради спасения

6. отрицает Иисуса Христа как Спасителя мира

7. отрицает воскресшение Иисуса Христа из мертвых

8. отрицает бессеменное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества Пречистой Богородицы и Приснодевы Марии

9. отрицает девство после рождества Пречистой Богородицы и Приснодевы Марии

10. не признает загробной жизни

11. не признает мздовоздаяния;

12. отвергает все таинства Церкви и благодатное в них действие Святого Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвегнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию (причащение – одно из семи таинств).

Все сие проповедует граф Толствой непрерывно, словом и писанием к соблазну и ужасу всего православного мира, и тем не прикровенно, но явно перед всеми, сознательно и намеренно отторг себя от всякого общения с Церковию Православною. Бывшие же к его вразумлению попытки не увенчались успехом. Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею. Ныне о сем свидетельствует перед всей Церковию к утверждению правостоящих и к вразумлению самого графа Толстого. Многие из ближних его, хранящих веру, со скорбию помышляют о том, что он на конце дней своих остается без веры в Бога и Господа Спасителя нашего, отвергшись от благословений и молитв Церкви и от всякого общения с нею.

Посему, свидетельствуя об отпадении его от Церкви, вместе и молимся, да подаст ему Господь покаяние и разум истины. Молим ти ся милосердный Господи, не хотяй смерти грешных, услыши и помилуй, и обрати его ко святой Твоей Церкви. Аминь.

П о д л и н н о е п о д п и с а л и:

Смиренный Антоний, митрополит С.-Петербургский и Ладожский

Смиренный Феогност, митрополит Киевский и Галицийский

Смиренный Владимир, митрополит Московский и Коломенский

Смиренный Иероним, архиепископ Холмский и Варшавский

Смиренный Иаков, епископ Кишиневский и Хотинский

Смиренный Маркел, епископ

Смиренный Борис, епископ”.

Л.Н. Толстой отрицал догматы 1-5,7-9,12 всего 8(7) (помечены знаком +), и не отрицал а) ,б),6, 8,9 (помечены -)

“Постановление синода... незаконно или умышленно двусмысленно; оно произвольно, неосновательно, неправдиво и, кроме того, содержит в себе клевету и подстрекательство к дурным чувствам и поступкам.”

Ту зиму семья Толстых проводила в Москве, в своем доме в Хамовническом переулке. Известие об отлучении было получено вместе с очередными номерами газет. В тихий переулок тотчас устремился людской поток, хлынули пачки писем и телеграмм.

Вот что записала 6 марта в своем дневнике Софья Андреевна Толстая:«Пережили много событий, не домашних, а общественных. 24 февраля было напечатано во всех газетах отлучение от церкви Льва Николаевича…Бумага эта вызвала негодование в обществе, недоумение и недовольство среди народа. Льву Николаевичу три дня подряд делали овации, приносили корзины с живыми цветами, посылали телеграммы, письма, адресы. До сих пор продолжаются эти изъявления сочувствия Л. Н. и негодование на Синод и митрополитов. Я написала в тот же день и разослала свое письмо Победоносцеву и митрополитам… Несколько дней продолжается у нас в доме какое-то праздничное настроение; посетителей с утра до вечера – целые толпы»…

Таким образом, первым откликом на определение синода было негодующее письмо С. А. Толстой митрополиту Антонию и Победоносцеву.Последний оставил письмо без ответа, но Антонию, подпись которого под определением стояла на первом месте, трудно было хранить молчание, тем более, что, как это будет видно дальше, письмо Толстой получило широкую известность.Более двух недель медлил Антоний, надеясь, что определение найдет поддержку в обществе, которая даст возможность синоду, не теряя престижа, выйти из нелепого положения, в какое поставила его слепая злоба к писателю. Однако эти надежды не оправдались. Напротив, недовольство синодом в стране день ото дня возрастало, о чем свидетельствовали получаемые им письма от представителей разных слоев русского общества, решительно осуждающие отлучение.Произошло небывалое в истории синода.

Первоприсутствующий член синода митрополит Антоний под давлением общественного мнения был вынужден выступить на страницах официального синодального органа с объяснением действий синода и оправданием «определения» и в заключение просить у жены Толстого прощения за то, что не сразу ей ответил.

24 марта 1901 года в «Прибавлении к № 12 неофициальной части «Церковных Ведомостей» приведены полностью письмо С. А. Толстой и ответ на него Антония.

Отменить анафему Л. Н. Толстого предлагали обновленцы в 1923 г.

Я не хотел сначала отвечать на постановление обо мне Синода, но постановление это вызвало очень много писем, в которых неизвестные мне корреспонденты — одни бранят меня за то, что я отвергаю то, чего я не отвергаю, другие увещевают меня поверить в то, во что я не переставал верить, третьи выражают со мной единомыслие, которое едва ли в действительности существует, и сочувствие, на которое я едва ли имею право; и я решил ответить и на самое постановление, указав на то, что в нём несправедливо, и на обращения ко мне моих неизвестных корреспондентов.

Постановление Синода вообще имеет много недостатков; оно незаконно или умышленно двусмысленно; оно произвольно, неосновательно, неправдиво и, кроме того, содержит в себе клевету и подстрекательство к бурным чувствам и поступкам.

Оно незаконно или умышленно двусмысленно потому, что если оно хочет быть отлучением от церкви, то оно не удовлетворяет тем церковным правилам, по которым может произноситься такое отлучение; если же это есть заявление о том, что тот, кто не верит в церковь и её догмата, не принадлежит к ней, то это само собой разумеется, и такое заявление не может иметь никакой другой цели, как только ту, чтобы, не будучи в сущности отлучением, оно бы казалось таковым, что собственно и случилось, потому что оно так и было понято.
Оно произвольно , потому что обвиняет одного меня в неверии во все пункты, выписанные в постановлении, тоща как не только многие, но почти все образованные люди в России разделяют такое неверие и беспрестанно выражали и выражают его и в разговорах, и в чтении, и в брошюрах и книгах.
Оно неосновательно , потому что главным поводом своего появления выставляет большое распространение моего совращающего людей лжеучения, тогда как мне хорошо известно, что людей, разделяющих мои взгляды, едва ли есть сотня, и распространениемоих писаний о религии, благодаря цензуре, так ничтожно, что большинство людей, прочитавших постановление синода, не имеют ни малейшего понятия о том, что мною писано о религии, как это видно из получаемых мною писем.
Оно содержит в себе явную неправду , утверждая, что со стороны церкви были сделаны относительно меня не увенчавшиеся успехом попытки вразумления, тогда как ничего подобного никогда не было.
Оно представляет из себя то, что на юридическом языке называется клеветой , так как в нём заключаются заведомо несправедливые и клонящиеся к моему вреду утверждения.
Оно есть, наконец, подстрекательство к дурным чувствам и поступкам, так как вызвало, как и должно было ожидать, в людях непросвещенных и нерассуждающих озлобление и ненависть ко мне, доходящие до угроз убийства и высказываемые в получаемых мною письмах. «Теперь ты предан анафеме и пойдёшь после смерти в вечное мучение и издохнешь как собака... анафема та, старый чёрт... проклят будь» , пишет один. Другой делает упреки правительству за то, что я не заключен ещё в монастырь, и наполняет письмо ругательствами. Третий пишет: «Если правительство не уберёт тебя, — мы сами заставим тебя замолчать» ; письмо кончается проклятиями. «Чтобы уничтожить прохвоста тебя, — пишет четвертый, — у меня найдутся средства...» Следуют неприличные ругательства. Признаки такого же озлобления после постановления синода я замечаю и при встречах с некоторыми людьми. В самый же день 25 февраля, когда было опубликовано постановление, я, проходя по площади, слышал обращенные ко мне слова: «Вот дьявол в образе человека» , и если бы толпа была иначе составлена, очень может быть, что меня бы избили, как избили, несколько лет тому назад, человека у Пантелеймоновской часовни.

Так что постановление синода вообще очень нехорошо; то, что в конце постановления сказано, что лица, подписавшие его, молятся, чтобы я стал таким же, как они, не делает его лучше.

Это так вообще, в частностях же постановление это несправедливо в следующем. В постановлении сказано: «Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа его и на святое его достояние, явно перед всеми отрекся от вскормившей и воспитавшей его матери, церкви православной».

То, что я отрёкся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. Но отрекся я от неё не потому, что я восстал на Господа, а напротив, только потому, что всеми силами души желал служить ему.
Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было невыразимо дорого, я, по некоторым признакам усумнившись в правоте церкви, посвятил несколько лет на то, чтобы исследовать теоретически и практически учение церкви: теоретически — я перечитал всё, что мог, об учении церкви, изучил и критически разобрал догматическое богословие; практически же — строго следовал, в продолжение более года, всем предписаниям церкви, соблюдая все посты и посещая все церковные службы. И я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения:

И я действительно отрекся от церкви, перестал исполнять её обряды и написал в завещании своим близким, чтобы они, когда я буду умирать, не допускали ко мне церковных служителей, и мёртвое мое тело убрали бы поскорей, без всяких над ним заклинаний и молитв, как убирают всякую противную и ненужную вещь, чтобы она не мешала живым. То же, что сказано, что я «посвятил свою литературную деятельность и данный мне от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и церкви» и т. д., и что «я в своих сочинениях и письмах, во множестве рассылаемых мною так же, как и учениками моими, по всему свету, в особенности же в пределах дорогого отечества нашего, проповедую с ревностью фанатика ниспровержение всех догматов православной церкви и самой сущности веры христианской» , — то это несправедливо. Я никогда не заботился о распространении своего учения. Правда, я сам для себя выразил в сочинениях своё понимание учения Христа и не скрывал эти сочинения от людей, желавших с ними познакомиться, но никогда сам не печатал их; говорил же людям о том, как я понимаю учение Христа, только тогда, когда меня об этом спрашивали. Таким людям я говорил то, что думаю, и давал, если они у меня были, мои книги.

Потом сказано, что я «отвергаю Бога, во святой троице славимого создателя и промыслителя вселенной, отрицаю господа Иисуса Христа, богочеловека, искупителя и спасителя мира, пострадавшего ради человеков и нашего ради спасения и воскресшего из мёртвых, отрицаю бессеменное зачатие по человечеству Христа господа и девство до рождества и по рождестве пречистой богородицы».

Стоит только почитать требник и проследить за теми обрядами, которые не переставая совершаются православным духовенством и считаются христианским богослужением, чтобы увидать, что все эти обряды не что иное, как различные приемы колдовства, приспособленные ко всем возможным случаям жизни.
Для того, чтобы ребенок, если умрет, пошёл в рай, нужно успеть помазать его маслом и выкупать с произнесением известных слов; для того, чтобы родительница перестала быть нечистою, нужно произнести известные заклинания; чтобы был успех в деле или спокойное житье в новом доме, для того, чтобы хорошо родился хлеб, прекратилась засуха, для того, чтобы путешествие было благополучно, для того, чтобы излечиться от болезни, для того, чтобы облегчилось положение умершего на том свете, для всего этого и тысячи других обстоятельств есть известные заклинания, которые в известном месте и за известные приношения произносит священник.

То, что я отвергаю непонятную троицу и не имеющую никакого смысла в наше время басню о падении первого человека , кощунственную историю о Боге, родившемся от девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо. Бога же — духа, бога — любовь, единого бога — начало всего, не только не отвергаю, но ничего не признаю действительно существующим, кроме Бога, и весь смысл жизни вижу только в исполнении воли Бога, выраженной в христианском учении.
Ещё сказано: «не признает загробной жизни и мздовоздаяния» .
Если разуметь жизнь загробную в смысле Второго пришествия, ада с вечными мучениями, дьяволами, и рая — постоянного блаженства, то совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни; но жизнь вечную и возмездие здесь и везде, теперь и всегда, признаю до такой степени, что, стоя по своим годам на краю гроба, часто должен делать усилия, чтобы не желать плотской смерти, то есть рождения новой жизни, верю, что всякий добрый поступок увеличивает истинное благо моей вечной жизни, а всякий злой поступок уменьшает его.

Сказано также, что я отвергаю все таинства. Это совершенно справедливо.
Все таинства я считаю низменным, грубым, несоответствующим понятию о Боге и христианскому учению колдовством и, кроме того, нарушением самых прямых указаний Евангелия.
В крещении младенцев вижу явное извращение всего того смысла, который могло иметь крещение для взрослых, сознательно принимающих христианство; в совершении таинства брака над людьми, заведомо соединявшимися прежде, и в допущении разводов и в освящении браков разведенных вижу прямое нарушение и смысла, и буквы Евангельского учения. В периодическом прощении грехов на исповеди вижу вредный обман, только поощряющий безнравственность и уничтожающий опасение перед согрешением.

В елеосвящении так же, как и в миропомазании, вижу приемы грубого колдовства, как и в почитании икон и мощей, как и во всех тех обрядах, молитвах, заклинаниях, которыми наполнен требник.
В причащении вижу обоготворение плоти и извращение христианского учения. В священстве, кроме явного приготовления к обману, вижу прямое нарушение слов Христа, — прямо запрещающего кого бы то ни было называть учителями, отцами, наставниками (Мф. XXIII, 8-10).

Сказано, наконец, как последняя и высшая степень моей виновности, что я, «ругаясь над самыми священными предметами веры, не содрогнулся подвергнуть глумлению священнейшее из таинств — евхаристию» . То, что я не содрогнулся описать просто и объективно то, что священник делает для приготовлений этого, так называемого, таинства, то это совершенно справедливо; но то, что это, так называемое, таинство есть нечто священное и что описать его просто, как оно делается, есть кощунство, — это совершенно несправедливо.
Кощунство не в том, чтобы назвать перегородку — перегородкой, а не иконостасом, и чашку — чашкой, а не потиром и т. п., а ужаснейшее, не перестающее, возмутительное кощунство — в том, что люди, пользуясь всеми возможными средствами обмана и гипнотизации, — уверяют детей и простодушный народ, что если нарезать известным способом и при произнесении известных слов кусочки хлеба и положить их в вино, то в кусочки эти входит Бог; и что тот, во имя кого живого вынется кусочек, тот будет здоров; во имя же кого умершего вынется такой кусочек, то тому на том свете будет лучше; и что тот, кто съест этот кусочек, в того войдёт сам Бог.

Ведь это ужасно!

Как бы кто ни понимал личность Христа, то учение его, которое уничтожает зло мира и так просто, легко, несомненно даёт благо людям, если только они не будут извращать его, это учение все скрыто, все переделано в грубое колдовство купанья, мазания маслом, телодвижений, заклинаний, проглатывания кусочков и т. п., так что от учения ничего не остается. И если когда какой человек попытается напомнить людям то, что не в этих волхвованиях, не в молебнах, обеднях, свечах, иконах учение Христа, а в том, чтобы люди любили друг друга, не платили злом за зло, не судили, не убивали друг друга, то поднимется стон негодования тех, которым выгодны эти обманы, и люди эти во всеуслышание, с непостижимой дерзостью говорят в церквах, печатают в книгах, газетах, катехизисах, что Христос никогда не запрещал клятву (присягу), никогда не запрещал убийство (казни, войны), что учение о непротивлении злу с сатанинской хитростью выдумано врагами Христа (Речь Амвросия, епископа харьковского).

Ужасно, главное, то, что люди, которым это выгодно, обманывают не только взрослых, но, имея на то власть, и детей, тех самых, про которых Христос говорил, что горе тому, кто их обманет. Ужасно то, что люди эти для своих маленьких выгод делают такое ужасное зло, скрывая от людей истину, открытую Христом и дающую им благо, которое не уравновешивается и в тысячной доле получаемой ими от того выгодой. Они поступают, как тот разбойник, который убивает целую семью, 5-6 человек, чтобы унести старую поддевку и 40 коп. денег. Ему охотно отдали бы всю одежду и все деньги, только бы он не убивал их. Но он не может поступить иначе.

То же и с религиозными обманщиками. Можно бы согласиться в 10 раз лучше, в величайшей роскоши содержать их, только бы они не губили людей своим обманом. Но они не могут поступать иначе.
Вот это-то и ужасно. И потому обличать их обманы не только можно, но должно.

Если есть что священное, то никак уж не то, что они называют таинством, а именно эта обязанность обличать их религиозный обман, когда видишь его. Если Чувашин мажет своего идола сметаной или сечёт его, я могу равнодушно пройти мимо, потому что то, что он делает, он делает во имя чуждого мне своего суеверия и не касается того, что для меня священно; но когда люди, как бы много их ни было, как бы старо ни было их суеверие и как бы могущественны они ни были, во имя того Бога, которым я живу, и того учения Христа, которое дало жизнь мне и может дать её всем людям, проповедуют грубое колдовство, я не могу этого видеть спокойно. И если я называю по имени то, что они делают, то я делаю только то, что должен, чего не могу не делать, если я верую в Бога и христианское учение.

Если же они вместо того, чтобы ужаснуться на свое кощунство, называют кощунством обличение их обмана, то это только доказывает силу их обмана и должно только увеличивать усилия людей, верующих в Бога и в учение Христа, для того, чтобы уничтожить этот обман, скрывающий от людей истинного Бога.

Про Христа, выгнавшего из храма быков, овец и продавцов, должны были говорить, что он кощунствует. Если бы он пришёл теперь и увидал то, что делается его именем в церкви, то ещё с большим и более законным гневом наверно повыкидал бы все эти ужасные антиминсы, и копья, и кресты, и чаши, и свечи, и иконы, и всё то, посредством чего они, колдуя, скрывают от людей Бога и его учение.

Так вот что справедливо и что несправедливо в постановлении обо мне синода. Я действительно не верю в то, во что они говорят, что верят. Но я верю во многое, во что они хотят уверить людей, что я не верю.

Верю я в следующее: верю в Бога, которого понимаю как дух, как любовь, как начало всего.




Верю, что для преуспеяния в любви есть только одно средство: молитва, — не молитва общественная в храмах, прямо запрещенная Христом (Мф. VI, 5-13), а молитва, образец которой дан нам Христом, — уединённая, состоящая в восстановлении и укреплении в своём сознании смысла своей жизни и своей зависимости только от воли Бога.

Оскорбляют, огорчают или соблазняют кого-либо, мешают чему-нибудь и кому-нибудь или не нравятся эти мои верования, — я так же мало могу их изменить, как своё тело. Мне надо самому одному жить, самому одному и умереть (и очень скоро), и потому я не могу никак иначе верить, как так, как верю. Готовясь идти к тому Богу, от которого исшёл. Я не говорю, чтобы моя вера была одна несомненно на все времена истинна, но я не вижу другой — более простой, ясной и отвечающей всем требованиям моего ума и сердца; если я узнаю такую, я сейчас же приму её, потому что Богу ничего, кроме истины, не нужно.
Вернуться же к тому, от чего я с такими страданиями только что вышел, я уже никак не могу, как не может летающая птица войти в скорлупу того яйца, из которого она вышла. «Тот, кто начнёт с того, что полюбит христианство более ИСТИНЫ, очень скоро полюбит свою церковь или секту более, чем христианство, и кончит тем, что будет любить себя (своё спокойствие) больше всего на свете» , — сказал Кольридж.

Я шёл обратным путём. Я начал с того, что полюбил свою православную веру более своего спокойствия, потом полюбил христианство более своей церкви, теперь же люблю ИСТИНУ более всего на свете. И до сих пор ИСТИНА совпадает для меня с христианством, как я его понимаю. И я исповедую это христианство; и в той мере, в какой исповедую его, спокойно и радостно живу и спокойно и радостно приближаюсь к смерти.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ ++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Это письмо Льва Толстого я не читал прежде, увидел его впервые на прошлой неделе — друг прислал.
Проделав свой путь постижения ИСТИНЫ, независимый ни от кого, я пришёл к абсолютно тем же выводам, что и великий русский писатель Лев Толстой.

Верю я в Бога, которого понимаю как дух Святой, как любовь, как начало всего.
Верю в то, что Он во мне и я в Нём.
Верю в то, что воля Бога яснее, понятнее всего выражена в учении человека Христа, которого понимать Богом и которому молиться считаю величайшим кощунством.
Верю в то, что истинное благо человека — в исполнении воли Бога, воля же его в том, чтобы люди любили друг друга и вследствие этого поступали бы с другими так, как они хотят, чтобы поступали с ними, как и сказано в Евангелии, что в этом весь закон и пророки.
Верю в то, что смысл жизни каждого отдельного человека поэтому только в увеличении в себе любви, что это увеличение любви ведёт отдельного человека в жизни этой ко все большему и большему благу, даёт после смерти тем большее благо, чем больше будет в человеке любви, и вместе с тем и более всего другого содействует установлению в мире царства Божия, то есть такого строя жизни, при котором царствующие теперь раздор, обман и насилие будут заменены свободным согласием, правдой и братской любовью людей между собою.
Верю, что для преуспеяния в любви есть только одно средство: молитва, — не молитва общественная в храмах, прямо запрещенная Христом (Мф. VI, 5-13), а молитва, образец которой дан нам Христом, — уединённая, состоящая в восстановлении и укреплении в своём сознании смысла своей жизни и своей зависимости только от воли Бога.

И если, постигая ИСТИНУ совершенно независимо друг от друга, и он, и я — оба пришли к абсолютно одинаковым результатам, то какое ещё доказательство истинности этих результатов нужно?!

Post scriptum

Лев Толстой — трижды экстремист

На Западе обратили внимание на то, что русский писатель Лев Толстой стал сейчас в России «неличностью» по Орвеллу (nonperson).
Упоминание, где-либо его имени в настоящее время является признаком политнекорректности.

Московский корреспондент лондонской газеты Daily Telegrap Эндрю Осборн в репортаже из Москвы указывает, что Россию сейчас обвиняют в том, что отказалась от своего литературного прошлого в отношении выдающегося русского писателя Льва Николаевича Толстого, так как игнорирует 100-летнюю годовщину со дня его смерти.

«Подобные обвинения начались после того, как выяснилось, что у Кремля нет планов отметить столетие со дня смерти Толстого. Кроме того, фильм «Анна Каренина» так и не нашел дистрибьюторов», — передает западный корреспондент.

«Кремль хранит ледяное молчание о годовщине», поражается английский журналист и продолжает: «Директор фильма с участием русских актеров заявил по «Эху Москвы», что дистрибьюторы отказываются брать картину в прокат. «Я этого не понимаю», указал директор.

Эндру Осборг отмечает, что даже такие далекие страны, как Куба и Мексика уже организовали фестивали, посвященные творчеству писателя, а в Германии и США публикуются произведения Толстого в новых переводах.

«Дэйм Хелен Миррен и Кристофер Пламмер были номинированы на Оскар за их главную роль в англоязычном фильме «Последняя станция» (The Last Station), в котором рассказывается о двух последних годах жизни Толстого. В прошлом месяце фильм вышел на экраны Британии», передает Эндру Осборн в своем репортаже из Москвы.

Напомним, что в конце января 2010 года стало известно, что решением суда в Ростовской области от 11 сентября 2009 года писатель Толстой Лев Николаевич, мужчина 1828 г. рождения, русский, женатый, место прописки: Ясная Поляна Щекинского р-на Тульской обл., был признан экстремистом в ходе одного антиэкстремистского процесса в Таганроге.

В интернете выложено заключение экспертизы, которая засвидетельствовала об экстремистский характер мировоззрения Льва Толстого, возбуждавшего религиозную вражду и/или ненависть по признакам статьи 282 УК РФ, в частности в следующем высказывании:

«Я убедился, что учение [русской православной] церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения».

Суд постановил, что данное высказывание Льва Толстого формирует негативное отношение к русской православной церкви (РПЦ), и на этом основании статья, содержащая данное высказывание, была признана одним из экстремистских материалов». Отметим, что Толстой является не просто экстремистом, а экстремистом-рецедивистом.

В 1901 году Толстой Лев Николаевич, мужчина 1828 г. рождения, русский, женатый, место прописки: Ясная Поляна Щекинского р-на Тульской обл., уже был официально осужден за крамольные мысли в отношении РПЦ, отлучен от церкви и предан анафеме.

Кроме того, царские, а затем большевистские и нынешние демократические власти России до сих пор тщательно скрывает факт принятия Львом Толстым на закате своей жизни Ислама.

В постановлении русского церковного суда от 20 февраля 1901 года говорится:
«В своих сочинениях и письмах, во множестве рассеиваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого Отечества нашего, он проповедует, с ревностью фанатика, ниспровержение всех догматов православной Церкви и самой сущности веры христианской; отвергает личного живаго Бога, во Святой Троице славимого, Создателя и Промыслителя вселенной, отрицает Господа Иисуса Христа — Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, пострадавшего нас ради человеков и нашего ради спасения и воскресшего из мертвых, отрицает бессеменное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы Приснодевы Марии, не признает загробной жизни и мздовоздаяния, отвергает все таинства Церкви и благодатное в них действие Святаго Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию. Все сие проповедует граф Толстой непрерывно, словом и писанием, к соблазну и ужасу всего православного мира, и тем неприкровенно, но явно пред всеми».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ по комиссионной комплексной судебной экспертизе по гражданскому делу № 3-35/08 по заявлению Прокурора Ростовской области, лёгло в основу решения русского областного суда от 11 сентября 2010 года.

Между тем буквально на днях Лев Толстой был признан в России по суду экстремистом уже в третий раз.
18 марта 2010 года в Кировском суде г. Екатеринбурга на одном из многочисленных антиэкстремистских процессов, которые сейчас происходят по всей России, эксперт по экстремизму Павел Суслонов веско засвидетельствовал:
«В листовках Льва Толстого «Предисловие к «Солдатской памятке» и «Офицерской памятке», направленных к солдатам, фельдфебелям и офицерскому составу, содержатся прямые призывы к разжиганию межрелигиозной розни, направленные против православной церкви» .

Лев Николаевич Толстой - один из самых выдающихся русских писателей, известный далеко за пределами родной страны. Этот факт известен всем. Но мало кто знает, что известного писателя в свое время подвергли гонениям за его взгляды на религию и веру. Но почему Толстого отлучили от церкви? Чем же ей не угодил великий русский писатель?

Об отношении Толстого к христианству

Лев Николаевич Толстой был крещен в русской православной церкви, и до определенного времени никак не проявлял своего отношения к религии. Однако затем его взгляды поменялись, что можно проследить в некоторых его произведениях, например, в романе "Воскресение": здесь писатель отражает свое нежелание принимать законы церкви. Он отрицал существование Святой Троицы, не верил в непорочное зачатие Девы Марии и считал, что воскрешение Иисуса - это всего лишь миф. Иначе говоря, отрицалась принципиальная основа православия, за что Толстого отлучили от церкви. Но обо всем по порядку.

"Все это выдумки"

Писатель искренне не понимал, как можно очиститься от грехов, просто придя на исповедь. Ему было сложно принять учение о том, что существует ад, существует рай, что попасть на небеса после смерти можно либо через вечный страх за каждый свой шаг, либо через покаяние, прожив при этом безбожную жизнь. Все это казалось Толстому ересью, не имеющей никакого отношения к истинной вере и доброму существованию. "Все религии мира - это препятствие настоящей нравственности," - говорил Лев Николаевич. - А человек не может быть рабом божьим, ибо Богу такое показалось бы гнусностью". Также писатель полагал, что каждый человек сам отвечает за свои поступки, будь они добрые или злые. Ответственность за них несет сам человек, а не Господь.

Письмо Дворянскому

В своей переписке с учителем А.И. Дворянским Толстой пишет о том, как ложны учения церкви и как неправы мы, внушая эти учения детям. Как говорит Лев Николаевич, дети еще чисты и невинны, они еще не умеют обманывать и, будучи обманутыми, впитывают ложные христианские правила. Маленький человек еще смутно представляет, что есть правильный путь, но его представления, как правило, верны. Толстой пишет, что дети видят целью жизни счастье, достигаемое любовным обращением людей.

Что же делают при этом взрослые? Они учат детей тому, что смысл жизни заключен в слепом исполнении прихотей бога, в бесконечных молитвах и походах в церковь. Поясняют, что свои личные потребности в счастье и благополучии стоит потеснить ради того, что приказала делать церковь.

Маленькие дети часто задают вопросы об устройстве мира, на которые есть вполне логичные ответы, но взрослые внушают ему, что мир был создан кем-то, что люди произошли от двух человек, которых изгнали из рая, что все мы заведомо грешны и должны каяться.

Более того, Лев Толстой не просто отрицал все это, но и нес свою идею в массы подобно Мартину Лютеру.

Так в XIX веке зародилось новое течение - "толстовщина".

О новых идеях

За что Толстого отлучили от церкви? В чем были противоречия? "Толстовщина", или, как его принято называть официально "толстовство", возникло в России в в конце XIX века благодаря русскому писателю и его религиозно-философскому учению. Основные идеи "толстовства" он описывает в своих произведениях "Исповедь", "В чем моя вера?", "О жизни", "Крейцерова соната":

• всепрощение;
• непротивление злу насилием;
• отказ от вражды с другими народами;
• любовь к ближнему;
• нравственное совершенствование;
• минимализм как образ жизни.

Последователи данного течения не поддерживали необходимость платить подати, выступали против несения воинской службы и организовывали сельскохозяйственные колонии, где все трудящиеся равны. Здесь считалось, что человеку, для формирования полноценной личности, необходим физический труд на земле.

"Толстовство" нашло своих последователей и за пределами России: Западная Европа (в частности, Англия), Япония, Индия, Южная Африка. К слову, сам Мхатма Ганди был сторонником идей Льва Толстого.

Питание в "толстовстве"

Все последователи нового течения придерживались вегетарианских взглядов. Они считали, что человек, желающий прожить честную и добрую жизнь, должен в первую очередь отказаться от мяса. Так как употребление мяса требует убийства животного ради жадности и желания полакомиться. Впрочем, отношение к животным у "толстовцев" в целом было особое: несмотря на то, что человек обязан усердно трудиться в сельском хозяйстве, он не должен прибегать к эксплуатации животных.

Критика "толстовства" и отлучение от церкви

В 1897 году общественным деятелем и церковным публицистом В.М. Скворцовым был поднят вопрос о том, чтобы определить новое течение, под руководством Л.Н. Толстого, как религиозно-социальную секту, учения которой могут оказаться вредными не только для церкви, но и для политики.

В 1899 году в свет выходит роман "Воскресение", в котором ясно прослеживаются мысли автора о вреде христианской религии, что приводит в серьезное замешательство и русскую церковь, и высшие политические сферы. Вскоре первоприсутствующим в синоде назначается Митрополит Антоний, который и ранее думал о церковном наказании Толстого. А уже в 1901 году был составлен акт, согласно которому Л.Н. Толстой был отлучен от церкви как еретик.

Позже писателю предлагали покаяться в своем грехе. Проще говоря, ему предложили отказаться от своих антихристианских идей, за что Толстого и отлучили от церкви. Но писатель так и не сделал этого. Так, Определение Святейшего Синода о графе Льве Толстом гласит: последний больше не является членом Православной церкви, так как его взгляды противоречат учению церкви. По настоящее время Толстой так и считается отлученным.

С приходом к власти большевиков толстовские земледельческие коммуны были уничтожены, а последователи Толстого репрессированы. Некоторые из хозяйств смогли уцелеть, но просуществовали они недолго: с приходом войны не стало и их.

Наши дни

Но "толстовство" не исчезло полностью. Те идеи и взгляды, за что Толстого отлучили от церкви, не канули в небытие и продолжают существовать в наше время. И сегодня люди, разделяющие взгляды великого русского писателя на веру, есть не только в России, но и за ее пределами. Последователи "толстовства" имеются и в Западной Европе, и в Восточной Европе (например, в Болгарии), также в Индии, в Японии и в Северной Америке.

Конечно же, "толстовцы" имеются и в России, на родине этого течения. Их организация зарегистрирована как "новотолстовство", она существует относительно недавно и насчитывает около 500 человек. Взгляды "новотолстовцев" достаточно серьезно расходятся со взглядами "толстовства" первоначального.

И все-таки, стоит ли осуждать Льва Толстого за его взгляды? Ведь он всего-навсего не желал сплетать нравственное со сверхъестественным. Он полагал, что Иисус был зачат естественным путем, а Бог - он есть, но живет он не в раю, а в личностных качествах человека: в любви и доброте, в совести и чести, в трудолюбии, ответственности и достоинстве.