Почему монахи могут не есть мясо. Чем питаются монахи в монастырях, что готовят

На вопрос Почему православным можно есть мясо, а монахам - нет. Вообще никогда, а не только в пост? заданный автором Прослужить лучший ответ это Милая Ирина, это древняя традиция русского монашества. Традиция полезная (нетрудно понять почему) , но не всеобщая. Сейчас в России есть много монахов и епископов, которые мясо едят и совсем не скрывают этого.
Я молюсь за покойного иеродьякона Каллиста. Он был очень простым и добрым человеком из деревни. Его, монаха, арестовали и стали сильно избивать. На допросах его спрашивали: А ты ведь плохо говорил о Сталине и советской власти? ! Он как ребёнок в простоте сердца отвечал: Да нет. Я никогда этого не говорил. Его морили голодом и избивали несколько дней, не давали ему спать. Потом "подсадная утка" (тайный агент НКВД из заключенных) подсказал ему: а ты признай. Он признал. Ему дали есть КОЛБАСУ, назначили 6 лет тюрьмы и отправили в лагерь рубить и валить лес. Этот простой и искренний монах ел мясо и не сомневался, потому что он иначе умер бы. Нынешние некоторые монахи и епископы едят мясо, видимо, по другой причине. Не нам их осуждать.
Кстати, для вас будет, видимо, удивительным узнать, что греческое духовенство и некоторые греческие монахи курят. И в Греции это воспринимается как вполне нормальное явления. А вот в России это не принято среди духовенства и монахов.

Ответ от Дух нетварен и отличен от тела [гуру]
без вегетарианства святым очень трудно стать. Мясо и афродизиак, и мертвое тело и обман для желудка-лежит 3 часа в животе и создает иллюзию сытости.
Это для кого сказано: " бесы (страсти) только постом и молитвой изгоняются? "
Наверное отведавшие (тем более если постоянное тайноедение келейное) мяса иноки убегают в мир.
Ведь очень просто посмотреть как себя чувствует человек и чего он достигает в духовной жизни в соответствии со своею диетою.

Ответ от Евровидение [гуру]
монах отрекается вообще от жизни по страстям. Он вступает как бы в Воинство Небесное. Если же подходить формально, то обетов можно выделить три: обет послушания – отказ от жизни по своему хотению; обет нестяжания – отказ от личной собственности; и обет безбрачия – отказ от семейной жизни. В идеале разрыв этих связей с «миром» должен дать человеку свободу для духовного делания, отрезать все житейские попечения. Инок руководствуется словами Самого Спасителя: «…Отвергнись себя, и возьми крест свой и следуй за Мной» . В знак отречения от мира и нового духовного рождения иноку дают новое имя.
Неядение монахами мяса – это традиция. Но она также рождена духовным опытом. Настоящие подвижники хорошо знали тесную связь духа с телом. Через тело можно влиять на душу и послабления телу сразу расслабляют дух. Понимание поста в православии основано именно на знании этой связи.
Для монахов пост никогда не был самоцелью, только средством. Но очень сильным и действенным. Поэтому мясо – как самый «горячащий кровь» продукт – прямо запрещалось многими монашескими уставами.

Ответ от Наособицу [гуру]
Человек, который стал монахом, дал обет Богу постнического жития, следовательно у него всегда пост....

Начнем с обетов. Сколько и какие обеты дают монахи? Не интересовался этим вопросом в других Поместных Церквах, в РПЦ все очень просто. Откроем в Большом Требнике «Последование малыя схимы, сиреч мандии» (так называется чинопоследование монашеского пострига) и начнем читать.

Первый вопрос, который слышит от духовника постригаемый: «Что пришел еси…?» («Зачем пришел?»). И отвечает: «Желая жития постнического, честный отче». Тем самым подчеркивая, что пост является основой жизни монаха 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году (366 в високосном). Безусловно, православный пост это не «духовная диета» и гастрономическая его составляющая (воздержание от тех или иных продуктов) далеко не цель поста. Но, тем не менее, не являясь достаточной составляющей поста, воздержание от тех или иных продуктов является необходимой частью поста. И прещения, которым подвергаются нарушители пищевого поста, которые мы упомянем чуть ниже, могут показаться даже чересчур суровыми. Но для нас пока важно то, что первая цель, ради которой монах принимает постриг - жизнь в непрестанном посте . Можно, конечно, подумать, что строгость образа жизни монаха уже есть форма поста, но не будем забегать вперед. Читаем Требник дальше.

Из диалога духовника и постригаемого мы узнаем какие обеты дает монах: 1) поста; 2) безбрачия; 3) послушания; 4) нестяжания; 5) соблюдение Устава; 6) терпение скорбей (см. еще http://www.uspenie.by/чинопоследования-пострижения-в-рясо/). Обращает внимание то, что обет о посте выделен отдельно. Он отделен от обетов безбрачия, послушания, нестяжания. Отдельно следует отметить обет о соблюдении Устава. В Требнике, который можно скачать по первой ссылке, его почему-то нет. А в цитате из Требника по второй ссылке есть. Это не принципиально для рассматриваемого здесь вопроса, хотя и не маловажно. Не принципиально потому, что Типикой - общецерковный Устав литургической жизни каждого христианина. В данном случае под литургической жизнью подразумевается не участие в Евхаристии а весь строй молитв, постов, богослужений каждого дня и каждой недели в течении всего года.

Собственно, к посту, предписанному Уставом монахам, и перейдем. Но для начала сделаем небольшой исторический и географический экскурс вместе с профессиональным знатоком церковного Устава - Михаилом Николаевичем Скабалановичем.

По словам свт. Епифания (кон. III века - начало IV века), «одни из них (монахов) воздерживаются от всяких мяс и четвероногих и птиц, и рыб, и от яиц, и от сыра; другие только от четвероногих и допускают употребление птиц и прочего: иные воздерживаются и от птиц и употребляют только сыр и рыбу: иные не вкушают и рыбы, а только сыр; другие не едят и сыра» (Излож. веры, 23. Цит. По Скабаланович М. Н. «Толковый Типикон»). Михаил Николаевич, подчеркнув, что в Египте воздержание от мяса было полным, приводит слова Кипрского святителя, из которых становится ясно, что даже самые «свободные» в выборе монахи допускали в пищу лишь мясо птиц и рыб. О четвероногих даже речь не идет. Так же из слов свт. Епифания можно сделать вывод о том, что строгость пищевого поста для монахов в той или иной области, в том или ином монастыре регламентировалась местной традицией.

Еще одна цитата из «Толкового Типикона»: «Мясо, конечно, не употреблялось, но случайное или по нужде вкушение его не считалось осквернением. Прп. Пахомий укорил заведующих больницей братий за отказ дать больному монаху по его просьбе говядины и велел купить для него козленка». Как мы видим, отсутствие мяса в рационе монахов является чем-то само собой разумеющимся. Лишь в исключительных случаях делается снисхождение.

Для всей РПЦ местной традицией является традиция, закрепленная в действующем Типиконе . Вот к нему и перейдем.

П.П.С. Самое забавное оправдание монастырской кулинарной вольницы, которое доводилось слышать, звучит примерно так: «Послабление? Так времена ж последние, вот и послабление». 1) Не совсем понятно, что следствие, а что причина. 2) Это желание наесться перед смертью? Один знакомый монах, отправляясь после Литургии на трапезу, часто говорил в шутку: «Ну, что братия? Души свои мы уже погубили, пойдемте хоть тело спасем». В каждой шутке есть доля шутки. 3) Господь тайно открыл монахам, что времена уже совсем-совсем последние? Ну, прямо завтра грядет? И дал при этом тяжелые срочные поручения?

Преподобный Василий Поляномерульский

О воздержании от брашен , возбраненных монахам

Предисловие

О том, по какой причине собраны из Священного Писания эти ответы для разрешения вопросов о воздержании от брашен, возбраненных монашескому добровольному обещанию

Много нас говорящих, а творящих мало, но никто не должен утаивать слово Божие или удаляться от него по своему нерадению, а должно, исповедуя свою немощь, не скрывать Божией истины, чтобы не быть нам виновными, вместе с преступлением заповедей, и в перетолковании слова Божия, как сказал святой Максим . Но поскольку и я, унылый и негодный, сподобился прочесть с прилежным усердием и несомненной верой Священное Писание Ветхого и Нового Завета, а также учительные и отеческие книги и научиться от их многих полезных слов, добрых же дел не имею, то обличает меня слово Господне: «Врачу, изцелися сам» (Лк. 4, 23). с другой стороны, ужасает меня участь того раба, который скрыл талант и лишен всякого оправдания, не только потому, что сам был праздным и бездельным, но и в особенности потому, что не передал слова другим слушающим, как считает и божественный м аксим.

Видел я, что некие из моей братии, которым при монашеском постриге я, недостойный, был наречен восприемником, во время путешествия по иным землям, бывают убеждаемы некоторыми людьми, что якобы вкушение мяса монахами - не грех и не нарушение обета. «Ибо, - говорят такие, - есть или не есть мяса - это в воле каждого, и это не закон и не правило нерушимое. Некоторые из древних отцов ели мясо, некоторые же - нет, однако это было в их воле, ибо апостол сказал: “Ядый не ядущаго да не укаряет, и не ядый ядущаго да не осуждает” (Рим. 14, 3)» и прочее. Некие же, во всех этих словах находя оправдание своему неведению, лишенному всякого прощения, начинают легкомысленно относиться к вкушению мяса.

Объявшее меня многое недоумение об этом привело к тщательнейшему исследованию и, с Божией помощью, я нашел очень полезную древнюю историю в Чиновной книге преподобного Никона Черногорца. Этот святой учитель, прочтя послание кир Петра, Патриарха Антиохийского, разрешающего употребление мяса монахам, никак не потерпел этого, но по божественной ревности, словно Финеес (см. Чис. 25, 7), пронзая это патриаршее писание мечом обличения, будто духовным копьем, объявил о прелести и выступил против порока, говоря: «Патриарх, по своей страстной воле, вверг в монашество страстное учение и привел в оправдание этому постнические правила Василия Великого. Но об этом не дóлжно молчать, ибо что значит эта древность теперь, когда монахам вовсе запрещено вкушение мяса? То было в начале христианства, ныне же недействительно», и прочее, о чем после будет сказано.

В 1749 году я спрашивал об этом всеблаженнейшего Патриарха Антиохийского кир Сильвестра, при светлейшем лице Его величества господина Константина Николаевича, князя Угровлахийского. И тогда Его святительство дал худости моей благословение говорить и писать против тех, кто учит монахов вкушению мяса. Основываясь на этом, я дерзнул, хотя и лишен всякого дерзновения перед Богом, собрать из Священного Писания и из книг учителей церковных и из типиков великих монастырей, которые Святая Соборная Церковь принимает и которых придерживается, доказательства того, что ныне вовсе не подобает монахам, оглядываясь на древность, есть мясо. И не для того, чтобы обличать или осуждать других, собрал я это, но только для того, чтобы поучать братьев моих, уверяя, и укрепляя, и отводя их от такого попрания совести и боясь праведного суда и отмщения Божия, постигшего того древнего архиерея Или 1 я из-за сыновей его Офни и Финееса (см. 1 Цар. 1–4).

Недостойный старец, Василий схимонах

Исследование

О воздержании и невкушении монахами мяса: откуда пошло этому начало?

Божественный апостол назвал всё ветхозаветное тенью будущего и умопостигаемого (см. Кол. 2, 17; Евр. 10, 1), как говорит и священнейший Григорий Богослов: «п отому и три этих города, созданные людьми израильскими в Египте: Пифон, Рамессин и Он, прообразовали три главнейшие страсти: сластолюбие, сребролюбие и тщеславие, первую из которых, то есть сластолюбие, словно некую плату за свою работу, израильтяне вынесли с собой из Египта и из-за нее много раз, более же побуждаемые ею, пытались снова возвратиться в Египет, как показывается во второй и четвертой книгах Моисеевых, называемых Исход и Числа».

«Ибо возроптал, - говорит Писание, - весь сонм сынов Израилевых на Моисея и Аарона, говоря: “О, лучше бы мы умерли, пораженные Господом в земле Египетской, когда сидели над котлами мясными» (см. Исх. 16, 2 и 3). И еще: «и сев, плакали сыны Израилевы и говорили: “к то накормит нас мясом, ибо душа наша иссохла, ничего, кроме манны, нет пред очами нашими”. И сказал Моисей: “о ткуда у меня мясо, чтобы дать всем этим людям, ибо они плачут предо мной, говоря: дай нам есть мяса”. И повелел Бог Моисею сказать им: “о чиститесь к утру, и будете есть мясо, ибо вы плакали пред Господом, говоря: кто накормит нас мясом? Как хорошо было нам в Египте! И даст вам Господь есть мяса, пока не пойдет оно из ноздрей ваших, и станет вам мерзостно”» (см. Чис. 11, 4–20).

И в исходе древних из Египта боговиднейшие отцы видят образ ухода монахов от мира и отречения от него, снедь же или пища, из семян и плодов земных приготовляемая для них, может иметь образ и совершенное подобие манны небесной. Как свыше от Бога была посылаема израильтянам манна, а не мясо, так и изначально всем людям даны были в снедь Самим Богом семена земные и плоды с деревьев, а не мясо, восхотев однажды которого и презрев небесную манну древние израильтяне умерли в пустыне: «Ибо еще, - сказано, - мясо было в зубах их, и Господь разгневался сильно на людей, и поразил Господь людей язвой весьма великой, и назвали то место “Гробы прихоти”, ибо там погребли прихотливых людей» (см. ч ис. 11, 33 и 34). «Чьи кости, - говорит Василий Великий, - пали в пустыне? Не взыскующих ли мясоядения? Ибо пока они довольствовались манной, побеждали египтян и проходили сквозь море, когда же вспомнили мясо и котлы, не увидели земли обетованной».

Итак, находя здесь повод и причину, всем противоборствующим доброму преданию богодухновенных отцов наших о воздержании от мяса по монашескому добровольному обещанию представляем в ответ только одно: если некоторые из древних монахов и были причастны к мясоядению, то эти обычаи их так же принимал Бог, как и ветхозаконные кровавые жертвы. «и бо явно, что изначально Бог не хотел установить им такие жертвы, но, снисходя немощи их и видя их неистовствующих и обуреваемых желанием жертв, попустил им», - сказал божественный Златоуст. Так и вкушение мяса: изначально не столько была на это воля Божия, сколько снисхождение и дело вынужденное. Потому это и отменено впоследствии богоносными отцами, что довольно и истинно будет показано ниже. Поскольку монашеское обещание ищет своего исконного бытия и бесстрастия, а не Ною явленного снисхождения, постольку дóлжно избирать пищу, данную Богом Адаму в раю, а не Ною после потопа. Ибо пища - первое свидетельство страха Божия и показывает любовь и благоговение монаха.

Вопрос: о т кого монахи приняли обычай не есть мяса - ведь ему явно противился божественный апостол Павел, когда писал к Тимофею: «В последняя времена отступят нецыи от веры, внемлюще духовом лестчим и учением бесовским, в лицемерии лжесловесник, сожженных своею совестию, повелевающих удалятися от брашен, яже Бог сотвори в снедение верным и познавшим истину» (1 Тим. 4, 1–3)?

Ответ: Хотя и были еретики, называемые манихеи, енкратиты, евстафиане, маркиониты, сатурниане и присциллиане, которые называли нечистым мясо всех животных, вино и брак, однако нам ныне нет нужды иметь какое-либо сомнение обо всем этом, поскольку по благодати Христовой Святая Соборная Церковь, проклиная еретическую хулу о брашнах, почитает воздержание. Подобает же обращать внимание, как диавол, усматривая, что это его оружие совсем ослабело, берется за первые свои хитрости и брань, которыми низринул первозданного из рая и исходатайствовал ему осуждение на смерть. И об этом божественный Павел писал к филиппийцам не только чернилами и пером, но более слезами своими: «м нози, - сказал он, - ходят, ихже многащи глаголах вам, ныне же и плача глаголю: враги креста Христова, имже бог чрево, и слава в студе их, иже земная мудрствуют» (см. Флп. 3, 18 и 19) и прочее. Толкуя это, божественный Златоуст говорит: «н ичего нет столь недостойного и чуждого для христианина, как искать отрады и покоя. Владыка твой распялся, а ты пресыщаешься. Носи крест не просто, но сострадая крестным мукам Спасителя. Ибо всякий, кто друг пресыщению и здешнему упокоению, есть враг креста Христова. Плачет Павел о том, над чем смеются те, для кого, как он сказал, бог - чрево. Потому оно бог им, что они говорят: “б удем есть и пить”. Видишь ли, какое зло - пресыщение? Ибо иным бог - имение, этим же - чрево, и слава их - в сраме. И только ли о тех (об иудеях) так сказано, а находящиеся здесь избежали ли этого упрека и разве нет никого, повинного этому? Разве никто не имеет богом чрево и славой - срам? Хочу и очень хочу, чтобы ничего этого не было у нас, и хочу даже не видеть кого-нибудь виновным в сказанном, но боюсь, чтобы это не говорилось более о нас, чем о живущих тогда. Когда же кто-либо в пище и питии всю жизнь потратит на чрево, не уместно ли будет сказать и о нем, что бог ему - чрево и слава его - в сраме?»

п отому нам, монахам, наиболее подобает избегать такой дерзости и бесстрашия перед Богом, о каковых прегрешениях мало заботясь, весь род латинский и лютеранский исследует вышнее и нижнее, писания и древние истории, пронырливым духом собирая слова и оправдания постоянному употреблению мяса, уподобляясь шершням и осам, которые, не умея собирать меда с цветов полевых или плодовых деревьев и растений, питаются мертвечиной плоти животных, правильнее же сказать, они, как жуки, рождающиеся в навозе, навозом и питаются. Вообще, каждому из нас, кому омерзителен такой нрав, нужно уподобляться пчелам, собирая из Святого Писания и житий преподобных отцов медоточные слова (как и пчелы с цветов - мед), могущие погасить похоть сластолюбивого духа и покорить нас в послушание Христу и преданию святых отцов наших, совершенно запрещающих монахам вкушение мяса.

Вопрос: Если Бог позволил праведному Ною есть мясо после потопа, ибо «всякое, - сказал Бог, - животное вам будет в пищу, и как зелень травную даю вам все» (Быт. 9, 3), то какой будет грех или какая добродетель монахам, вкушающим или не вкушающим мяса?

Ответ: Не есть мяса до потопа было общим законом для всех людей, изначально данным Адаму Богом в раю. «Ибо вот, Я дал вам, - сказал Бог, - всякую траву семенную, сеющую семя, и всякое дерево, у которого в себе плод древесный, сеющий семя, это будет в пищу вам, и всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому гаду, пресмыкающемуся по земле, который имеет в себе душу живую» (Быт. 1, 29 и 30).

А то, что после потопа стали вкушать мясо, представляется скорее попущением Божиим и снисхождением к невоздержанию нашему, чем законом Божиим. «Ибо после потопа, - сказал Василий Великий, - позволено Богом Ною и после него всем людям есть мясо, не как нужное естеству нашему, но как снисхождение немощи нашей. Ибо ведал Господь, что люди жестоки, и попустил наслаждение всем. И по такому попущению и прочие животные начали есть мясо без боязни, восставая друг на друга. Возможно тем, кто желает, подражая жизни райской, и ныне руководить собой и направлять самих себя к этому житию, избегая наслаждения многими и различными яствами и употребляя в пищу плоды и семена древесные. Излишнее же, как ненужное, отвергнем, не потому что считаем это мерзким, ибо почитаем Создавшего, но как нежелательное из-за удобострастности плоти».

Удивляться же здесь должно тому, как этот божественный иерарх в одном из постнических слов своих позволяет монахам обмакивать хлеб в жидкость, в которой варился небольшой кусок мяса, и есть для некоего услаждения. Здесь же, в слове на шестоднев, он запрещает вкушение мяса, называя его пищей, возбуждающей страсти, и всем, желающим подражать упомянутому райскому житию, повелевает питаться одними семенами и плодами земными, да и сам Василий Великий имел пищей хлеб и воду, по свидетельству божественного Григория Богослова. И отсюда познается, что даже во времена этого великого учителя некоторые из монахов не полностью воздерживались от мяса, так как это еще не было запрещено.

Когда же преподобный отец наш Антоний Великий, первый пустынножитель, полностью отказался от вкушения мяса, как показывает само описание его жития, с тех пор начало распространяться среди всех монахов это доброе установление воздержания от мяса, как от пищи, которая возбуждает сладострастие и из-за которой пали кости древних израильтян в пустыне, и израильтяне не увидели Земли Обетованной. Ибо как тогда манна называлась хлебом ангельским, потому что сходила с небес, так и сейчас хлеб, а не мясо - пища ангельская, которая посылается многим святым свыше святыми ангелами.

После Великого Антония был преподобный Евфимий, после же него - Савва Освященный, имена которых положено воспоминать и в чине монашеского пострига, как установителей и исполнителей всего монашеского благочиния и обетов. Ибо они были первыми по Бозе учившими монахов воздержанию от мяса. Они видели, что древним была посылаема манна с неба, в новой же благодати многим пустынножителям посылались вместо манны хлеб, вино и елей, а не мясо, иногда через ангелов, иногда через поднебесных птиц, а иногда и невидимой рукой Божественной. И особенно через то, что в пустыне Самим Жизнодавцем Христом предлагаемы были четырем и пяти тысячам человек хлеб и рыба, а не мясо, познали они волю Божию и предпочтение закона, данного Адаму в раю, и в типиках полностью запретили монахам вкушение мяса.

Вот о чем еще здесь нужно вспомнить: в житии преподобного Павла Фивейского написано, что, когда сидел он, беседуя с Великим Антонием, прилетел ворон, неся целый хлеб, и, положив перед ними, тихо отлетел, и сказал святой Павел Великому Антонию: «Вот уже шестьдесят лет, как я получаю полхлеба, ради же твоего прихода Христос Господь удвоил подаяние рабам Своим». Подобное же этому говорит о себе и Великий Онуфрий: «Бог, увидев алкание мое, повелел святому ангелу заботиться обо мне: приносить каждый день немного хлеба».

Из жития преподобных отцов наших Симеона и Иоанна: «Ввел Иоанн некоторого мужа в свою келию, и нашли они предложенную невидимой рукой Божией трапезу, необычную в пустыне, ибо это были чистые и теплые хлебы, и рыбы превосходные, и вино доброе».

В житии преподобного Евфимия говорится: «Случилось, что пришли в обитель святого Евфимия паломники из Иерусалима, около четырехсот мужей, и старец, видя, что они голодны, сказал эконому: “Поставь этим людям еду”. Он же отвечал: “Отче, келарь не имеет хлеба, чтобы накормить хотя бы десять человек, где же мы возьмем хлебов для стольких людей?” Святой же сказал: “Иди, и делай то, что я тебе повелеваю!” Когда же эконом пришел в место, где хранили хлеб, он не мог отворить дверей, ибо благословение Божие наполнило это место до верха хлебами. Когда же позвали нескольких братьев и сняли двери, посыпались хлебы оттуда, такое же благословение было и на вине и елее: сосуды внезапно наполнились». Так говорится о Великом Евфимии.

Хотя и многое множество есть божественных отцов, живших как в уединении, так и в общежитии и принимавших посылаемую им от Бога пищу, кроме мяса, однако, краткости ради, невозможно здесь всё по порядку описывать. Одно только здесь мы показали, что Бог ни Сам, ни через святых ангелов или птиц небесных никогда в новой благодати не подавал рабам своим мяса, но только хлеб и рыбу, вино же и елей, которые по домостроительству вкусил и Сам Бог Слово по воскресении Своем из мертвых. Всё это уверяет нас в том, что не подобает нам, монахам, взирая на неких древних отцов, есть ныне мясо, так как Божие свидетельство о том, что нужно воздерживаться от мяса намного больше и достовернее, чем человеческое разрешение. В этом уверяя нас, Бог никогда не является посылающим рабам с воим пищу мясную. Поэтому более дóлжно нам покоряться доброму преданию святых отцов, запрещающих монахам вкушение мяса, нежели тем, которые вкушают его и другим позволяют. Ибо и Сам Христос Господь, почитая закон о пище, данный в раю Адаму, насытил, как сказано, четыре тысячи мужей семью хлебами и малыми рыбами и потом пять тысяч, кроме жен и детей, пятью хлебами и двумя рыбами, хотя мог насытить их мясом птиц пернатых, как в древности непокорных евреев в пустыне. Потом же и Сам Он, по восстании Своем из гроба, являлся ученикам Своим, то одиннадцати, перед которыми ел рыбу и сотовый мед (см. Лк. 24, 42), то Симону Петру с прочими учениками на море Тивериадском, с которыми ел хлеб и рыбу печеную (см. Ин. 21, 13). Но нигде Он не является вкушающим мясо, лучше же сказать, в Священном Евангелии нигде об этом не упоминается. И видя, что евангелисты ничего не упоминают о мясе, показывая Христа Господа вкушающим только рыбу, хлеб и мед, веруем, что это, в указание совести нашей, не что иное, как только предпочтение закона о пище, данного в раю Адаму изначально, и это пример и предписание монахам употреблять такую пищу, а не мясо. Ибо всё б огомужное житие Господа на земле и подвиги Его были примером и образцом для нас, чтобы мы последовали стопам Его (см. 1 Петр. 2, 21), ибо Он сказал: «Аще кто Мне служит, Мне да последует» (Ин. 12, 26).

Вопрос: Если бы в воздержании от мяса или во вкушении его была какая-либо добродетель или грех для монахов, то неужели святые Вселенские Соборы не законоположили бы есть или не есть мяса монахам? Но если Соборы умалчивают об этом, то как можно всем узнать истину?

Ответ: Вызывает великое удивление и исполнен крайней безрассудности этот вопрос. Если и в древнем законе иное был закон Божий, иное - предание старческое, иное же - произвольное обещание всякого отдельного человека, ибо сказано: «Муж или жена, иже аще обещается зело обетом, еже очиститися чистотою Господу, да воздержится от вина и сикера, и оцта винна и оцта от сикера да не пиет, и, елика делаются от грозд винных, да не пиет, и гроздия свежаго и сухаго да не снест, во вся дни обета своего» (Чис. 6, 2 и 5) и еще: «Человек, иже аще обещает обет Господу или закленется клятвою, не осквернавит словесе своего: вся, елика изыдут из уст его, да сотворит» (Чис. 30, 3), - то почему же и в новой благодати не принимаешь ты подобного этому? Ибо когда ты отрекаешься от мира и принимаешь по доброй воле все уставы и предания монашеского жития, то не добровольное ли это обещание? Не думай же, что святые Соборы, умалчивая о воздержании монахов от мяса, дают повод монахам в их добровольных обетах презирать добрые предания богоносных отцов - да не будет этого, - ибо таким умолчанием они преимущественно утверждают эти предания. Если бы святые Соборы считали, что воздержание монахов от мяса противно уставу Святой Церкви, то, конечно же, запретили бы это и не приняли для Святой Церкви типики: Иерусалимский, Студийский и Афонский о качестве и количестве пищи, которыми все христиане, то есть монахи и мирские, руководствуются доныне. е сли же ты соблазняешься молчанием святых Соборов, то понимай это так, что не только святые Соборы не полагают закона обещанию монашескому через правила и запрещение, но и Сам Господь наш Иисус Христос хотя и многие примеры и делания показал монашескому обещанию Богомужным Своим житием на земле, однако нигде не утверждает эти обеты угрозами и геенной, как прочие Свои священные заповеди, но что говорит? - «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и последует Ми» (Лк. 9, 23). И тому юноше сказал: «Аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и гряди вслед Мене» (Мф. 19, 21). Зачем же монахам требовать закона и зачем законополагать это святым Соборам, если добровольное монашеское обещание по Богу само есть им закон и правило? Твердость же обетов узаконена Богом еще в Ветхом Завете.

Вопрос: Но мы говорим не обо всем обете монашеском, а только об одном воздержании от мяса, которое от апостольских времен и до времени Василия Великого многие монахи вкушали без всякого осуждения. Почему же ныне это стало соблазном?

Ответ: На это уже довольно было сказано, что не только богоносные отцы отвергли вкушение монахами мяса, как пищи, удобно вызывающей страсти, но прежде всего и Сам Господь был примером и образцом этому, ибо, показывая Свое неблаговоление к вкушению мяса, никогда не посылал рабам Своим мяса, но только хлеб и елей, иногда же рыбу и вино, такую же пищу и Сам Он промыслительно вкушал после Своего Воскресения. И множеству народа повелел предложить только хлеб и рыбу, а не мясо. А в том, что некоторым из древних незазорно было вкушать мясо, видится не что иное, как то, что еще не было определено воздержание от мяса, да и не только этого не было, но и сам чин монашеский не пришел еще в полную свою красоту и совершенство. Святой Симеон, архиепископ Солунский, сказал: «И это неудивительно, ибо самое церковное благочиние со всеми священнодействиями даже до самого Седьмого Вселенского Собора, мало-помалу принимая благочестивое предание, пришло в совершенство, а не сразу изначала всё так было. Так как кому-либо невозможно, и даже не благочестиво отклонять или презирать что-либо из писанного или неписанного Церковного Предания с тем оправданием и под тем предлогом, что не всё это приняло начало и совершенство от святых апостолов, то не праведно и не богоугодно, когда кто-либо, оправдываясь первым, кажущимся несовершенным монашеским уставом и определением, вкушает чуждую монашескому образу и обету пищу из мяса».

В житии преподобного Александра, учителя обители «Неусыпающих», говорится: «Равул, градоначальник, последовал совету преподобного Александра и, встав утром, взял с собой множество домашних и друзей, и шли они по непроходимой пустыне весь день, до одиннадцатого часа , и увидели некоторого поселянина, ведущего нагруженный скот, на котором были хлебы чистые и теплые и иная пища - садовые и огородные плоды, и спросили его: “Откуда ты и кто послал тебя сюда?” Он же сказал: “Господин мой послал меня к вам”. И в тот же миг стал невидим. Александр же сказал Равулу: “Примите пищу и не будьте неверующими, но верующими” (см. Ин. 20, 27). И снова узнал преподобный, что пришли к нему некоторые из граждан, желая узнать, откуда он берет пищу для множества братьев, будучи нищим, и сказал он одному брату при тех мужах: “Пойди и приведи мужа, стоящего перед воротами с теплыми и чистыми хлебами”. Когда же вошел этот муж, он спросил его перед всеми: “Откуда ты пришел с этими хлебами?” Он же отвечал: “Когда я вынимал эти хлебы из печи, некий светлый юноша властно повелел мне нести их за ним и, доведя меня до ворот этой обители, сказал отдать хлебы, сам же стал невидим”». И что скажут против этого вкушающие мясо? Не явно ли этим показано, что пища монашеская, среди которой нет мяса, посылаема Богом? И Великому Онуфрию, бывшему еще отроком, Христос Господь Своими руками дал чистый и теплый хлеб. Также и Сама Препетая Дева Богородица, любящая монашеское воздержание от мяса, беседуя с блаженным Досифеем лицом к лицу, дала ему эти три заповеди , говоря: «Постись, не ешь мяса и часто молись, и избавишься от муки».

Вопрос: В древней Церкви многие из монахов, вкушавшие мясо, не явились ли постниками и более угодившими Богу, чем нынешние, не вкушающие мяса?

Ответ: Хорошо сказал божественный апостол: «Греха не знах, точию законом, вину же прием грех заповедию, содела во мне всяку похоть. Пришедшей бо заповеди, грех убо оживе, аз же умрох» (Рим. 7, ст. 7, 8, 9, 10). Также говорит и Господь: «Аще не бых пришел и глаголал им, греха не быша имели» (Ин. 15, 22). Постники и воздержники в древней Церкви, поскольку не имели предания о качестве пищи, не были виновны в преступлении доброго и благочестивого установления богоносных отцов: Антония, Евфимия, Саввы и прочих. Ныне же монахи, дерзающие, преступая предание, есть мясо, не тем же ли судом осудятся и ответят перед Богом, как сказано об Израиле: «Еще мяса бяху в зубех их, и Господь порази их язвою великою зело, и прозвася имя месту тому гробы похотения: яко тамо погребоша людий похотевших» (Чис. 11, 33 и 34). Но и нам, слышащим это, подобает весьма бояться того, что мы, имея установленную святыми отцами монашескую пищу, как и древние - манну от Бога, гнушаемся ее, увлекаясь похотением мяса так же, как и те, чьи кости пали в пустыне. Не можем мы во всем уподобляться древней Церкви, в которой, опасаясь неверных, священники иногда совершали литургию вечером и ночью, причащая Святейших Таин вкушавших пищу в тот день, и Святое Крещение откладывали до тридцатилетнего возраста, и диаконам разрешали жениться после хиротонии, и Святейшие Тайны преподавали, влагая их всем причащающимся прямо в руки.

Если эти и многие другие древние обычаи, так же как и вкушение мяса монахами, отложены, неужели благовременно почитающим без различия всё древнее, принимать вместе с вкушением мяса и все эти оставленные обычаи? Как же нам сравниться с древними отцами, которые вкушали мясо со столь великим воздержанием и отсечением похоти, с каким мы ныне не вкушаем и неуслаждающей пищи, раболепствуя чреву, как богу, служа ему и желая приносить ему жертвы сластолюбия и невоздержания и без вкушения мяса? Если же и без мяса, скудной пищей мы задумываем совершать сластолюбивое служение чреву, то во что вменим сластолюбивый наш нрав и рабство чреву, когда попустим себе, по желанию нашему, вкушать естественную сладость мяса? Сластолюбие, появляющееся от вкушения мяса, подобно печи халдейской, семикратно разожженной, а появляющееся и помышляемое от простой пищи, равняется львиному рву, в который некогда был ввергнут Даниил. И как эта печь более ужасала и мучение в ней более устрашало, чем львы и этот ров, так намного страшнее чревослужение и сластолюбие, порабощенное вкушением мяса, нежели простой пищей. И насколько труднее было кому-либо приблизиться и посмотреть в печь, пламя которой разливалось на сорок девять локтей, и увидеть ввергнутых в нее трех отроков, чем приступить к рву со львами и Даниилом, сидящим там с ними, - настолько более непростительна дерзость презирающих типики и уставы святых отцов и вкушающих ныне мясо, чем дерзновение древних, которые, не имея предания об этом, вкушали мясо.

Вопрос: Но не то же ли самое мясо, как и ныне, вкушали древние? И какое здесь можно найти различие?

Ответ: Мясо то же самое, но не то же рассуждение, ибо если нет предания, не бывает и преступления. Ныне же вкушение монахами мяса противоречит преданию, правильнее же сказать, противоречит закону, данному изначально Богом, и вменяется в непослушание и самочиние перед Богом. Если тот древний Иоанадав, сын Рехава, запретил всему племени своему пить вино, и сыновьям его, хранящим эту заповедь, пророк Иеремия сказал от лица Господня: «Тако рече Господь Бог Вседержитель: понеже послушаша сынове Ионадава заповеди отца своего, творити, елика заповеда им отец их: сего ради сия глаголет Господь сил: не оскудеет муж от сынов Ионадавлих, сына Рихавля, стояй пред лицем Моим вся дни земли» (Иер. 35, 18–19).

Насколько же лучше и гораздо более благоприятно было бы Богу, если бы мы, монахи, послушали святых отцов наших, заповедавших не вино, но мясо, как пищу легко разжигающую страсти, не вкушать во все дни жизни нашей! Ибо насколько блаженные отцы наши многочисленнее и выше по святости перед Богом, чем Ионадав, настолько и нам подобает по преимуществу хранить их заповеди. Где же ныне носящие на устах своих неполезную древность и разоряющие ею установленное для монахов благочестивое предание святых отцов о качестве пищи? Не уничтожают ли древнейшие сыны Ионадава их древность одной похвалой Божией им за столь великое повиновение и хранение заповеди отеческой, которая многим не только кажется малой и вменяется ими ни во что, но и наиболее презираема всеми и в древности, и ныне? Предание же богоносных отцов наших изначально было законоположено в раю, потом - в Священном Евангелии, лучше же сказать, засвидетельствовано Богомужным житием на земле Христа Господа нашего и передано Самой Пречистой Богоматерью, а еще и подтверждаемо пищей, посылаемой от Бога множеству святых, как это уже было сказано выше. Поэтому подобает считать и называть его первейшим законом, который дан от Бога и который мы должны хранить с несомненной верой и добрым произволением от всей души, а не только изобретенным позднее преданием отеческим. Спорящим же с нами об этом и спрашивающим: кто установил это предание? - надо отвечать, что изначально сам Бог законоположил это, вкушение же мяса попущено было Богом только по одной немощи нашей, так же как и древним - приношение в жертву скота.

Поэтому вкушение мяса для мирян, а не для монахов - ни грех, ни добродетель, по простой поговорке: ни греха, ни спасения не приносит человеку, воздержание же от мяса - спасительный закон Божий и богоугодная добродетель. Первая причина святого поста - обуздание плоти и укрощение всякого бессловесного движения, что весьма нужно и полезно монахам. Вторая та, что пост делает душу легкой для молитвы и небесных размышлений. Третья та, что этим мы служим Богу и говение - это благочестие. Четвертая та, что пост - удовлетворение Бога и умилостивление Его гнева праведного. Пятая - пост есть прошение у Бога вечных и временных благ, и прочее, как сказал божественный Златоуст: «Постись, чтобы не согрешить; постись, потому что согрешил; постись, чтобы принять; постись, чтобы не потерять принятого». Хотя пост и разделяется на четыре вида, то есть на пост духовный и нравственный и на пост естественный и церковный, но монахам всё же должно всегда воздерживаться от мясоядения. Духовный пост - это удаление от грехов, нравственный же пост - умеренное употребление пищи, естественный пост - нисколько не есть, не пить до какого-либо времени, по примеру ниневитян, пост же церковный - воздержание от мяса по закону и правилам церковным, и мирским людям должно держать этот пост четыре раза в год и в каждую среду и пятницу, по благоговению же и в понедельник, наравне с монахами. Однако слово наше не об этом посте, а о постоянном воздержании монахов от мяса, при вкушении рыбы, сыра, яиц и елея в указанное в типиках время. Если мы обещаем перед Богом хранить девство и произвольную нищету во все дни жизни нашей, что вышеестественно, то не тем ли более мы должны, по преданию святых отцов, иметь произволение к естественному воздержанию от мяса? Поскольку монашеское наше житие и обещание взыскует не иного чего-либо, а только райского бесстрастия, постольку нужно избирать и пищу, данную Богом в раю. Почему же и те пять дев названы Господом неразумными (см. Мф. 25, 1–12)? Не за то ли только, что девство, высшее всех добродетелей, сохранили, а милостыни, добродетели легчайшей и удобнейшей для всех, ибо она естественна, не обрели. Таким же образом для монахов равное безумие - исполнять высшие и труднейшие добродетели, то есть девство и добровольную нищету, и не хранить весьма легкой добродетели - воздержания от мяса.

Свет всему миру и слава монахов, особенно же Христовой Церкви, - Афонская гора, Киев и вся великая Россия, где в эти последние времена просияли столь великой святостью преподобные отцы, которые, покоряясь преданию древнейших святых отцов, принимали в пищу только одни семена, елей, рыбу, сыр и молоко, и ни одного из них мы не видим питающимся мясом. Их житие и воздержание подает всем мирянам ревность к постничеству и вызывает великое удивление, что в иных местах монахи вкушают мясо. И многие из монахов, обличаемые совестью, трепещут перед неизвестным судом за это.

Поэтому не подобает нам шутить нешуточными вещами и, оправдывая свое чревослужение древними повестями и историями, дерзать на мясоядение, думая, что это оставлено на волю каждого, а не является законом Божиим и отречением нашим перед Богом и святыми Его ангелами.

Вопрос: Если, как видно, воздержание от мяса - первый закон Божий, а не одно предание святых отцов, изображенное в типиках и принятое Святой Соборной Церковью, и распростряняется во всех странах православных, то есть греческих, российских, болгарских и сербских, угровлахийских и молдавских, и прочих, то откуда пошло начало этого презрения и бесстрашия в монахах?

Ответ: Начало и конец, лучше же сказать, источник многих беззаконий перед Богом в этом мире - ветхий Рим, который со времен апостольских пророчески был назван матерью блудниц и мерзостей земных, как написано в Откровении (см. Откр. 17, 3–5). Оттуда, вместе с многим другим злом, пошло начало презрению благочестивых отеческих преданий о воздержании монахов от мяса. Всеблаженнейший Патриарх Константинопольский кир Михаил Керуларий пишет против латинской ереси: «Если в Римской державе кто-либо из монашеского звания станет епископом, то он без боязни разрешает монахам есть мясо, и сам, если и малая болезнь ему приключится, ест мясо. А в общежительных монастырях все, будучи здоровыми, едят сало». Это признает и Бароний Римлянин, когда в седьмой главе описывает события 1054 лета Господня: «Михаил Керуларий, Патриарх Константинопольский, в согласии с Львом Охридским, архиепископом Болгарским, написал обличительное послание против римской церкви, перечисляя такие заблуждения латинские: литургисают на опресноках, удавленину едят, монахи их мясом питаются, и прочее». Не удивительно же, что и греческие монахи научились от латинян есть мясо. Когда римляне владели Иерусалимом восемьдесят и более лет, начиная с 1099 года и до 1186 года, и поставили в нем своего Патриарха и короля, тогда понадобилось многим сластолюбивым греческим монахам перенимать у латинян мясоядение, особенно же когда и сам Константинополь был взят латинянами. Бароний пишет о событиях 1191 года: «Когда Вальсамон, Патриарх Антиохийский, дерзнул изложить в письме многие хулы на Папу, считая и называя его мерзким и недостойным не только поминания на святейшей литургии, но даже и имени христианского, тогда, через два года, латиняне взяли Константинополь и поставили своего Патриарха». Всё это было по попущению Божию, помощью и действием сатаны, отпущенного после тысячи лет заключения в бездне, как сказал тайновидец (см. Откр. 20, 1–3), и показавшего знамение своего нового возвращения в Рим как отступлением латинян от ново-римской монархии, так и разделением Святой Соборной и Апостольской Церкви и разрешением монахам есть мясо, а мирянам пренебрегать святыми постами, хранимыми Святой Церковью с апостольских дней.

А о том, что Василий Великий в одном из постнических слов своих написал, что монахи варят в соленой воде небольшой кусок мяса и, обмакивая в этот рассол хлеб, едят, скажем, что они делали это не по сластолюбию, а для подкрепления тела, и святой написал об этом не как о законном предании, а как о тогдашнем обычае. Утверждая же и предпочитая закон, данный изначально Богом, он повелевает монахам питаться растениями и плодами земными, а не мясом, вкушение которого попущено из-за невоздержания людей после потопа, как об этом было сказано. Поэтому и богоносные отцы, усмотрев, что вкушение мяса неполезно монахам и возжигает любострастие, запретили его полностью и против этой древности изложили правила в типиках. Поэтому, взирая на всю древность, подобает нам придерживаться только того, что составляет наше спасение, а то, что не таково, - упразднять. Ибо еще в древнейшей истории написано о святом Петре, верховном апостоле: «Сказал он Клименту: “Зачем ты, не понимая моего жития и произволения, хочешь всегда быть со мной? Не видишь ли, что я питаюсь только хлебом, и маслинами, и скудным количеством овощей?”» Такая древность полезна для понимания нашего монашеского обета. Подобное пишет Климент Александрийский о святом евангелисте Матфее во второй книге «Педагога», в первой главе: «Питался он только одними травами». Иаков же, апостол, всегда воздерживался от мяса, как пишет святой Евсевий во второй книге истории, в двадцать второй главе. Что еще сказать нам о тех христианах, которые жили недалеко от Александрии и которых наставлял святой Марк? - Они принимали пищу однажды в день к вечеру, от мяса же всегда воздерживались, как пишет об этом святой Евсевий во второй книге истории, в семнадцатой главе. И святой Епифаний в книге против ересей говорит: «Много было тех, которые по своей воле всегда воздерживались от мяса». И святой Кирилл Иерусалимский в четвертом поучении катехизиса также свидетельствует о воздержании от мяса, бывшем в обыкновении у многих христиан. Также и Августин в книге о церковных обычаях, в главах тридцать первой и тридцать третьей, и Иероним в книге третьей против Иовиана, и Феодорит, и иные многие пишут в своих книгах о постоянном воздержании христиан от мяса. Если же изначально среди мирян было такое тщание и усердие в воздержании от мяса, то разве не бóльшим подобает ему ныне быть среди монахов? Да и зачем нужно много говорить? Скажем только самые слова Христовы: «Подвизайтесь войти через тесные врата, ибо пространны врата и широк путь, ведущие в погибель, и много входящих ими. И узкие врата и тесен путь, ведущий в жизнь, и мало тех, которые обретают его» (см. Мф. 7, 13–14).

А поскольку здесь во многих местах упоминается о типиках великих монастырей, составленных святыми отцами, то нужно вкратце и из них привести выдержки. Студийский типик, определяя количество и качество снедей, говорит: «Подобает знать, что после Пасхи до недели Всех святых едим вареное сочиво с елеем и зеленью, принимаем же и рыбу, и сыр, и яйца, кроме понедельника, среды и пятницы». Типик Иерусалимский пишет: «Подобает знать, что весь год в простые дни, когда нет праздника или поста, в пятый час клеплем на литургию и после отпуста входим в трапезную и едим два кушанья: одно вареное, а другое - обваренную зелень или сочиво, в постные же дни, то есть в понедельник, среду и пятницу всего года, - сухоядение , по преданию божественных отцов». Типик святой Афонской Горы говорит: «Подобает знать, что от Пасхи до недели Всех святых в трапезной едим два кушанья с маслом, зелень и сочиво, сыр и рыбу, если имеем».

О Рождестве Христовом: «Если праздник Рождества Христова случится в среду или в пятницу, разрешаем: мирянам - мясо, монахам же - сыр и яйца, и едим от Рождества Христова во все дни до навечерия святого Богоявления, миряне - мясо, монахи же - сыр и яйца».

Об Успении Пресвятой Богородицы: «Если этот праздник будет в среду или в пятницу, разрешаем только рыбу и вино. Если же в понедельник, мирянам разрешается мясо, и сыр, и яйца, монахам же - только рыба и вино».

Таково предание богоносных и всеблаженнейших отцов наших о воздержании от мяса, хранимое от дней апостольских одним только произволением каждого благочестивого монаха, в годы же Великого Антония и Евфимия, Саввы и Феодосия и прочих богоносных отцов собранное и утвержденное типиками и писаниями, принятое Святой Соборной Церковью и даже до нынешнего времени не изглаждаемое из книг церковных. Поэтому противники воздержания хотя и не дерзают изгладить это предание, однако имеют к этим правилам непримиримую вражду и ненависть и горе и долу выискивают подобные слова и древние истории для уничтожения и истребления их из монашеского чина.

Таким был и законоучитель их кир Петр, Патриарх Антиохии, о котором в книге, называемой «Тактикон», в 1033 году написано так: «Этот кир Петр был словно обоюдоострый меч: латинское нечестие по причине служения на опресноках и учения об исхождении Святого Духа от Сына совершенно отвергал, а по причине разрешения на вкушение мяса и на всё остальное принимал и оправдывал и поэтому противостоял он всеблаженнейшему Патриарху, кир Михаилу Керуларию». «И это, от начала и до этого места, избрал я из разных посланий кир Петра, - пишет преподобный Никон Черногорец, - и некоторое, как не имеющее большого вреда, я пропустил, а именно разрешение мирянам недозволенного вкушения мяса некоторого скота и зверей, каковы медведи и им подобные. А то, что он изложил весьма вредное для монашеского жительства учение о вкушении мяса по своим страстным помыслам и, отыскав фряжеские отпадения, ввел учение страстное по своей страстной воле и привел постнические слова Василия Великого и житие Пахомия, об этом молчать не дóлжно. Ибо что значит такая древность ныне, когда вкушение мяса совершенно запрещено монахам? О такой древности рассуждают и армяне. Так и кир Петр писал о ней, будучи порабощен страстью, как поведал мне кир Лука, митрополит на Вирзу и мой духовный отец, ибо когда кир Петр принял поставление на патриаршество, там был и этот мой отец. Ему-то и сказал царь: “Даем вам Патриарха, но он не оставляет вкушения мяса”. Старец же дерзнул сказать при всех: “Добр владыка мой и разумен, но мы не принимаем в Антиохии Патриарха, вкушающего мясо”. Тогда кир Петр отвечал ему: “Перестань, владыка мой, не возбраняй мне этого, ибо я не оставлю вкушения мяса, и святой наш царь в этом снизошел мне”. Но так как старец не позволил этого, то кир Петру совершенно запретили есть мясо. Когда же они вышли все вместе из Константинополя и пришли в Антиохию, было возведение Патриарха на престол, и те, кто не ел мяса, сели с Патриархом, а те, кто ел, сели отдельно. Когда сварили мясо, то сначала принесли его к Патриарху, и он обонял запах его с наслаждением, и тогда уносили мясо к тем, кто ел его. Старец же, сидя возле Патриарха, снова запрещал ему, как и прежде перед царем, и сказал при всех: “Владыка мой, не делай этого, ибо воздвигнешь на себя большую брань”. Тогда Патриарх, не вынесший этого слова, взял кусок мяса и сказал: “Замолчи, старче, чтобы я не ударил тебя им!” Старец же отвечал: “Я, Владыка мой, сказал это, видя милость твою ко мне и надеясь на нее; если же ты не велишь, то я не буду больше говорить”. Патриарх же сказал: “Святой царь повелевал мне есть мясо, ты же запретил мне, и я теперь не имею никакого утешения, кроме одного обоняния мяса”. Так рассказал мне это мой духовный отец Лука. Я же, убоявшись, как бы кто-либо другой не принял обмана в душу свою, изложил, прежде чем умру, на письме то, что знаю достоверно.

И еще об этом же Патриархе некоторые говорили мне, что он тайно ел мясо, и из этого я понял: то, что он писал о мясе, было вызвано страстями, так же, как и снисхождение к другим вещам, к крови и удавленине, которое есть и у фрягов. Пишет он Константинопольскому Патриарху: “В греческой земле едят кровь, и даже в самом Константинополе, и ты не можешь запретить этого, как же говоришь фрягу не есть удавленины?” Но да будет известно всем, что он пишет так по своим страстным помыслам, на соблазн и преткновение многим, как говорит Писание: “Каждый увлекается и обольщается собственною похотью” (см. Иак. 1, 14). И еще Сам Господь говорит: “Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, ибо и сами не входите в Царствие Небесное, и другим возбраняете” (см. Мф. 23, 13). И еще о принявших талант и не научивших других говорит: “Лукавый раб, подобало тебе отдать серебро мое торгующим, и я, придя, взял бы свое с прибылью” (см. Мф. 25, 26–27). И божественный Златоуст, так понимая это, говорит: “Тебе прилично было бы говорить и учить, и принести Мне прибыль - наставление на добрые дела. Нам же, всё это видящим и слышащим, что подобает говорить или разуметь? Ибо если свет, который в нас - тьма, то какова же тьма (см. Мф. 6, 23)? И где же слово божественного Павла, гремящее: Если мясо соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовеки (см. 1 Кор. 8, 13)? И не прибавил: Если праведно соблазняется , но в любом случае. И не говорю, - продолжает Златоуст, - идоложертвенное мясо, которое возбранено вкушать и по другой причине, но если и то, что в нашей власти и дозволено, соблазняет, удаляюсь от этого, и не один день, но всё время жизни моей, как сказал апостол, во веки не буду есть мяса”.

Но вот, как видим, вся Антиохийская епархия со всем освященным чином архиерейским, и иерейским, и монашеским, и мирским не желала иметь Патриарха, вкушающего мясо, и считала это соблазном себе. Однако кир Петр нисколько не обращал на это внимания, лучше же сказать, презирал имеющего Христовы уста самого апостола Павла, истолковывая писания которого, божественный Златоуст сказал в двадцать первом поучении на послание к Коринфянам: «Да услышим мы это, возлюбленные, и да не презрим соблазняющихся, и да не лишимся своего спасения! Не говори мне: “Что из того, что соблазняется брат, ведь это не возбранено”. Я же скажу тебе больше: если бы и Сам Христос позволил, но ты видишь, что кто-либо повреждается, то подожди и не пользуйся позволением». А также он говорит в двадцатом поучении на это же послание: «Все это сказано не только им, но уместно сказать и нам, нерадящим о спасении ближнего и говорящим такие сатанинские слова: “Что мне заботы, что тот соблазняется и этот погибает?” Это - жестокость и крайнее бесчеловечие». Так силой и действием апостольского духа законополагает божественный Златоуст то, что дозволено и оставлено на наше произволение, но приносит многий вред и соблазн . Вкушение же мяса не дозволено монахам и не оставлено на произволение всякого. Не есть мяса - закон и установление Божие, данное прежде потопа, а после потопа, как сказано, позволено было Ною по снисхождению есть мясо. Оттого это предание и богоносными отцами отменено, и типиками подтверждено не как какое-то новое и незасвидетельствованное, но как изначальное и соединенное с бытием первозданного Адама, а прежде всего и Самому Богу более благоугодное, чем вкушение мяса. И если это истина (как оно и есть), то кто сможет монахов, черных, как эфиопы, и на соблазн миру вкушающих мясо, омыть от порока? Где ныне говорящие и пишущие, что святая царица Феофания заповедала монахам не есть мяса? Не затыкает ли им уста Бароний, бывший римлянином, который свидетельствует в описании 1054 года: “Патриарх Михаил Керуларий поносит латинян не только за то, что они служат на опресноках, но и за то, что едят удавленину и всякое нечистое, монахи же их и епископы питаются мясом, и прочее”. Блаженная царица Феофания жила в 885 году, и если в дни святейшего Патриарха Михаила монахи, по свидетельству Барония, не ели мяса, то как же за сто шестьдесят девять лет до этого, в дни царя Льва Премудрого, хотели есть его? Тем более и кир Петр, споря с антиохийцами о мясе, не умолчал бы назвать воздержание монахов от мяса преданием женским (то есть царицы Феофании), а не святоотеческим. Но он не сказал этого, точно зная, что таковое вкушение мяса началось в Риме, как согласно пишут об этом все церковные учители, и не царицей Феофанией упразднено и прекращено, но мудрыми и святыми отцами нашими, и воздержание от мяса началось от них, правильнее же сказать, от Самого Создателя всех Бога, говорящего Адаму и законополагающего: “Вот, Я дал вам всякую траву семенную, сеющую семя, и всякое дерево, которое имеет в себе плод семени семенного, и это будет вам в пищу” (см. Быт. 1, 29)».

Эта книга сочинена старцем схимонахом Василием

Выписано из «Пращицы», из Деяния Собора, созванного в Киеве против еретика Мартина, из послания Святейшего Патриарха Цареградского Луки Хрисоверга митрополиту Киевскому Константину со всем духовным чином, где между прочим он пишет так: «Армяне повелевают монахам есть мясо, но вы не слушайте этого армянского учения, ибо хотя прежде и православные монахи ели мясо, но потом святые отцы соборно запретили монахам есть мясо, а вкушающих его повелели подвергать епитимье. И вы никак не попускайте монахам вкушения мяса, но повелевайте всячески воздерживаться от него и не есть, как издревле приняли мы от отцов и вам передали». В житиях на двадцать первое число месяца июля сказано: «Достойно упомянуть и о том, что было возвещено Богом святому пророку Иезекиилю: “Если праведник, уповая на праведное свое житие, дерзнет сотворить какое-либо согрешение, и в том согрешении постигнет его кончина, и он умрет без покаяния, то уже не вспомнит Бог все прежде бывшие праведные и богоугодные его дела, но в том грехе, в котором он умрет, будет осужден. Так же и беззаконник, проведший всю жизнь свою в беззакониях, если при кончине своей покается и в покаянии постигнет его смерть, то уже не вспомнит Бог все прежние его беззакония, но будет он причислен к праведным” (см. Иез. 3, 20; 18, 21–22)».

Перевод с церковнослав. языка выполнен по изданию: Житие и писания молдавского старца Паисия Величковского. Репр. воспр. изд. 1847 г. Свято-Введенская Оптина Пустынь, 2001. С. 138–164.

Здравствуйте! Меня волнует такой вопрос: почему Православная Церковь не запрещает употреблять в пищу мясо животных? Разве это не жестоко, что люди лишают их жизни, чтобы получить удовольствие от еды, потому что им нравится есть мясо? Ведь можно утолять голод другими продуктами, растительного происхождения или даже животного (яйца, молоко…), но не так, чтобы при этом создания Божии погибали. Почему Церковь не призывает к вегетарианству? И еще интересно, почему в Православии мясо нельзя есть только монахам? Как объясняется этот запрет?

Виктор

На письмо читателей отвечает протоиерей Андрей ЗИЛОТОВ.

Церковь Христова – любящая, добрая и рассудительная мать. Она не налагает на своих чад бремена тяжкие и неудобоносимые. Да, доказано, что для здоровья, а также для духовного преуспеяния более полезна растительная пища. Но человечество уже шесть тысяч лет употребляет мясо. И на это есть Божие благословение.

До потопа люди питались только растительной снедью. Но это не уберегло их от развращения: Земля растлилась пред Богом и наполнилась земля злодеяниями (Быт. 6, 11), – сказано в Библии. Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Писание говорит: „растлеся земля". Да и не просто сказало: „растлеся земля", но – „пред Богом, и наполнися земля неправды". Словом „растлеся" оно означило все пороки их, потому что нельзя сказать, чтобы они были виновны в одном или двух грехах; нет, они совершали все беззакония в великом множестве. Поэтому Писание и присовокупило: „наполнися земля неправды". Не просто и не случайно они предавались нечестию; нет, они делали каждый грех с великим напряжением».

Отсюда видно, что вкушение или невкушение мяса – не есть добро или зло само по себе. Зло – это нарушение заповедей Божиих.

Истребив грешников потопом, Господь дал святому Ною новые заповеди, в числе которых содержалось разрешение питаться мясом: Все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте (Там же. 9, 3–4). Златоустый святитель пишет: «Нельзя здесь не подивиться безмерной благости Господа <…>. Смотри, здесь соблюдается, только в другом виде, то же самое правило, как и в отношении к первому человеку. Как там Бог, даровав [Адаму] власть над всем и дозволив наслаждаться райскими плодами, повелел только воздерживаться от одного дерева, так и здесь, преподав [Ною] благословение и сделав его страшным для зверей, и подчинив ему всех пресмыкающихся и птиц, говорит: „всякое движущееся, еже есть живо, вам будет в снедь: яко зелие травное дах вам все". С этого-то времени начинается употребление в пищу мяса – не для того, чтобы через это возбудить людей к чревоугодию, но т. к. они должны были животных приносить в жертву и через это воздавать благодарность Господу, то, чтобы они не вздумали воздерживаться от употребления их, как посвященных Богу, Он дает людям позволение употреблять животных в пищу и через это освобождает их от всякого недоумения. „Яко зелие травное, – говорит, – дах вам все". Потом, как Адаму, дозволив пользоваться всем, Бог повелел воздерживаться от одного дерева, так и здесь, дозволив свободно употреблять в пищу все, говорит: „точию мясо в крови души да не снесте". Что же означают эти слова? Что такое „мясо в крови души"? Это значит удавленина, потому что кровь есть душа животного».

Таким образом, на вкушение мяса есть благословение от Господа. А все, что всеблагой Бог благословляет, не может быть злом. И еще хочется заметить, что нередко сентиментальные личности, недоумевающие по поводу мясоедения, совершенно равнодушны к гораздо более страшным злодеяниям, чем убийство животных. Ежегодно в нашей стране жестоко умерщвляют миллионы неродившихся младенцев. А сколько людей гибнет от наркомании!.. Но мало кто из мирских людей деятельно участвует в борьбе с этим злом. Лишь Церковь Христова в лице своих служителей, слава Богу, обличает детоубийство и прочие гнусные современные беззакония, вопиющие к Богу об отмщении.

Церковь установила посты, во время которых верующие воздерживаются от мяса, а в особо строгие периоды – и от рыбы. И это – золотая середина между вегетарианством индуистским (или для здоровья) и обжорством ради удовольствия. К тому же Церковь учит употреблять пищу по необходимости. Поэтому убивать животных для развлечения и наслаждения – конечно, грех. А по нужде, чтобы подкреплять телесные силы – нет греха.

В житии преподобного Макария Желтоводского описан случай, как он вместе с паствой, спасаясь от татаро-монголов, много дней шел лесом, а был Великий Пост. Попался им в лесу лось, но ради поста преподобный не благословил его трогать, обнадежив, что Бог пошлет путникам снедь на разговение. Когда же Пост закончился, по произволению Божию этот лось сам прибежал к людям, и они насытились мясной пищей.

Теперь что касается монашествующих. Монашеский устав дал преподобному Пахомию Великому Ангел. И среди его предписаний был такой пункт, как строгий пост, подразумевающий запрет на вкушение мяса.

А объясняется все просто. Монахи приходят в обитель для того, чтобы обрести духовное совершенство. Пост – одно из средств, помогающих достичь этой цели. Поэтому монашество – это постническое житие. Преподобный Григорий Синаит пишет: «Познав из опыта, я утверждаю, что монах никогда не имеет нравственного совершенства без следующих добродетелей: поста, воздержания, бодрствования, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача и смирения. Эти добродетели друг друга рождают и охраняют. Непрерывный пост, иссушая плотскую страсть, рождает воздержание, воздержание производит бодрствование, бодрствование – терпение, терпение – мужество, мужество – безмолвие, безмолвие – молитву, молитва – молчание, молчание – плач, плач – смирение, смирение, наоборот, – плач».

Итак, ни монахи не согрешают, не употребляя мяса, ни миряне – вкушая его не ради удовольствия, а для удовлетворения необходимой потребности в пище.

Я всегда думал, что монашеская еда — хлеб да вода. Но однажды оказался в монастырской трапезной — и мое мнение полностью изменилось. Более вкусных постных блюд в жизни не пробовал. В чем секрет? Монахи Свято-Пантелеймонового монастыря, что на Афоне, всегда встречают паломников радушно. Закон гостеприимства здесь блюдут строго — сначала накорми, потом расспроси. Впрочем, расспросами никто и после обеда вам докучать не будет: у каждого, считают они, своя дорога к храму.

Мы совсем не удивились скромности трапезы: хлеб, гречневая каша, приправленная тушеными овощами, гороховая похлебка с зеленью (на которую в мирской жизни даже не взглянешь и уж точно не позаришься), печеная картошка с квашеной капустой, свежие огурцы да квас. Были еще оливки (их, кстати, как нам объяснили, можно есть с косточками) и красное сухое вино (на донышке кружки). Но вкус этих блюд… Он поразил нас! Самое подходящее в этом случае слово — ‘неземной’. Я спросил об этом одного из иноков. Он молча возвел глаза к небу и тихо, без малейшего намека на поучительство и назидательность ответил: ‘Важно, с какими мыслями, не говоря уже о словах, человек приступает к приготовлению еды и самой трапезе. Вот что по этому поводу написано в ‘Киево-Печерском Патерике’: ‘Было дано увидеть одному старцу, как различалась одна и та же еда: хулящие пищу — ели нечистоты, хвалящие — мед. Ты же, когда ешь или пьешь, славь Бога, потому что себе же вредит хулящий’.

Квашеная капуста была с морковью, свеклой и ароматными семенами укропа. Именно они придавали привычной для нас, россиян, зимней заготовке удивительный вкус. И, как сказали монахи, такая капуста очень полезна для хорошей работы желудка. Над горкой капусты, выложенной в простые алюминиевые миски, возвышалось сверкающее глянцем моченое яблоко. Несколько таких яблок обязательно кладут в каждую кадушку при квашении капусты. Они тоже придают ей особый аромат.

Мясные деликатесы и выпечка — не для афонских иноков. По их мнению, чревоугодие — опасная черта, которая влечет за собой болезни тела и различные душевные недуги. Жирная еда ‘засаливает душу’, а соусы и консервы ‘разжижают тело’. Для афонских монахов прием пищи — духовный процесс, в чем-то ритуальное действо. Молитва — во время приготовления того или иного блюда (в этом случае оно обязательно удастся), короткая молитва перед тем, как сесть за стол, молитва после вкушения пищи. А сама обстановка просторной и светлой трапезной, стены и потолок которой расписаны картинами на библейские сюжеты, превращает скромный монашеский ужин в праздничное застолье и пир души. ‘Так и кухня мирянина, — сказал мне монах, — должна быть не местом семейных разборок и политических дискуссий, а одной лишь трапезной’.

Совсем недавно мне довелось побывать в Горицком Воскресенском женском монастыре, который открылся в 1999 году. В монастырской трапезной несли послушание сестры Юлия и Надежда. Молодые, каждой едва ли на вид можно было дать чуть больше двадцати, но управлялись с кухонной утварью уверенно и без суеты. Новинки технического прогресса, вроде миксеров и овощерезок, обошли стороной эти святые места. Монахини все делают сами: и тесто замешивают в больших чанах руками, и масло сбивают ручными пахтами. Да и готовится монастырская трапеза не на газе в посуде с антипригарным покрытием, а на дровяной плите, в чугунках. Оттого, говорят монахини, и получается более вкусной, наваристой и ароматной.

Я наблюдал, как младшая Надежда шинкует капусту, и любовался: полоски тоненькие-тоненькие, одна к одной, будто каждую вымеряли. Посолила слегка, окропила постным маслом, сверху выложила цветок из бусинок размороженной клюквы и веточек укропа — не блюдо, а картина, даже есть жалко, и отложила в сторону со словами; ‘Пусть капуста сок даст, тогда и на стол ставить можно’.

Я слышал где-то, что монахи не должны обставлять свою трапезу красиво, поэтому спросил об этом сестру Надежду. ‘Ну что вы, — ответила она, — Бог не может быть против прекрасного, лишь бы шло это от чистого сердца, не становилось самоцелью и не приводило к ожесточению, если что-то не получается. Я вообще заметила, — добавила она, — что здесь стала очень хорошо готовить, хотя никогда этому не училась, да и большой житейской кулинарной премудрости еще не накопила. Просто, когда в душе умиротворение и любовь к миру и тем, кто в нем живет, все, что делаешь, получается хорошо’.

Говоря это, она разделывала селедку, чтобы приготовить заливное из соленой сельди, рубленной с грибами. Белые сушеные грибы монахиня замочила заранее в холодной воде и теперь ставила их на огонь. После того как они сварились, пропустила через мясорубку и перемешала с мелкорубленым филе сельди. Добавила в фарш черный перец, измельченный лук и… начала расписывать новый кулинарный натюрморт. Из приготовленного фарша сформовала селедку, аккуратно приложила голову и хвост, вокруг положила небольшие , петрушки, маленькие кувшинки из вареной моркови и залила все грибным бульоном, смешанным с разбухшим желатином. Получилось озеро с аппетитной рыбкой внутри.

— Вы можете, — сказала она, видя мой восторженный взгляд, — украсить свое блюдо как захотите. Да и готовить его необязательно с использованием сушеных грибов. Просто мы с сестрами за лето и осень их столько собрали… А вы, если сушеных нет, возьмите обычные шампиньоны. Хотя, по мне, ни одни выращенные в ‘неволе’ грибы не могут сравниться с лесными. От них такой дух идет!.. Надо сказать, что обед, к которому сестра Надежда готовила свои ‘кулинарные шедевры’, не был праздничным, да и из гостей на нем присутствовали лишь несколько таких же, как я, путешественников, которых и настоящими-то паломниками можно назвать с большой натяжкой. Но здесь принимают всех и не спрашивают, насколько крепка твоя вера: раз пришел, значит, душа просит.

Кроме заливного, Надежда приготовила еще несколько необычных блюд из грибов. Например, грибной сыр, икру и какую-то необыкновенно вкусную холодную закуску. Сушеные грибы для нее вымачивают в воде в течение часа, а затем варят в подсоленной воде до готовности. Их, как сказали монахини, вполне можно заменить свежими: шампиньонами или вешенками. В этом случае грибы достаточно отварить, мелко нарезать, смешать с нашинкованным репчатым луком, досолить при необходимости и полить соусом. Его готовят из тертого хрена, разведенного небольшим количеством крепкого хлебного кваса и грибного бульона. Блюдо получается не острым, а лишь с легким привкусом хрена, который не должен перебивать вкус грибов.

Из холодных закусок на столе была еще свекла отварная под острым соусом, приготовленным из вареных яичных желтков, тертого хрена и растительного масла. Это блюдо было мне хорошо знакомо, а вот вареную фасоль, обжаренную в масле, я пробовал впервые — очень вкусно. Блюдо, как сказали мне сестры, готовится хоть и просто, но довольно долго. Фасоль сначала нужно замочить в воде на 6-10 часов, затем отварить в подсоленной воде до готовности, но так, чтобы не разварилась, откинуть на дуршлаг, слегка обсушить на свежем воздухе и только потом обжаривать в растительном масле до румяной корочки. За пару минут до готовности добавить в казан пассерованный лук, посолить, приправить пряностями по вкусу и снимать с огня. Подают фасоль в холодном виде.

Пока Надежда колдовала (хотя по отношению к монахине такое слово не очень подходит) над холодными блюдами, Юлия готовила первое и второе. На первое были монастырский борщ с фасолью и калья (суп, приготовленный на огуречном рассоле) с рыбой. На второе — плов с овощами и изюмом, постные голубцы, перепеча из тыквы — что-то вроде тыквенной запеканки с рисом: тыкву и рис для этого блюда предварительно отваривают отдельно друг от друга, затем смешивают, в фарш добавляют взбитые также отдельно белки и желтки и выкладывают все в смазанную маслом форму. Получается нечто среднее между выпечкой и вторым блюдом. На десерт сестры приготовили пирог с яблоками и пирожки с маком и медом — маковники. И хотя тесто было замешено без использования сливочного масла, получилось оно пышное, нежное, а начинка… Выпечка с маком — вообще моя слабость.

Как видите, трапезничали монашки и угощали паломников совсем без мяса. Но уж поверьте, мы этого даже не заметили. В дни постов количество блюд на столе, как сказали монахини, уменьшается, исчезают рыба, яйца, молочные продукты. Но трапеза при этом не становится менее вкусной и, уж конечно, остается такой же сытной.
Прощаясь с гостеприимными сестрами, я поинтересовался: слышали ли они о варенье ‘Кудри ангела’? Говорят, этот рецепт настоятельнице одного из испанских монастырей дала Дева Мария в ночь перед Рождеством. Тыквенные волокна (в которых спрятаны семечки) варят в сахарном сиропе вместе с протертыми лесными орехами. ‘Нет, — сказали монахини, — не слышали, но варенье из тыквенных волокон, которые большинство хозяек просто выбрасывает, тоже делаем. Нужно просто отделить волокна от мякоти и семян, слегка обсушить (подвялить на воздухе). Приготовить сахарный сироп, залить им волокна, настоять сутки, а потом варить наподобие наших варений — пяти минуток: 3-4 раза по пять-семь минут, (Важно после каждой варки полностью остудить варенье и только потом вновь ставить на огонь.)’ Попробуйте и еы приготовить дома блюда монастырской кухни. Возможно, тогда предстоящий пост покажется не таким уж пресным и трудным.