Помню запыленный и измученный. Михаил Лермонтовстихотворение«Измученный тоскою и недугом
(Эпизодик из жизни "Милостивых государей")
На сытой, лоснящейся физиономии милостивого государя была написана смертельнейшая скука. Он только что вышел из объятий послеобеденного Морфея и не знал, что ему делать. Не хотелось ни думать, ни зевать... Читать надоело еще в незапамятные времена, в театр еще рано, кататься лень ехать... Что делать? Чем бы развлечься?
Барышня какая-то пришла! - доложил Егор. - Вас спрашивает!
Барышня? Гм... Кто же это? Всё одно, впрочем, - проси...
В кабинет тихо вошла хорошенькая брюнетка, одетая просто... даже очень просто. Она вошла и поклонилась.
Извините, - начала она дрожащим дискантом. - Я, знаете ли... Мне сказали, что вас... вас можно застать только в шесть часов... Я... я... дочь надворного советника Пальцева...
Очень приятно! Сссадитесь! Чем могу быть полезен? Садитесь, не стесняйтесь!
Я пришла к вам с просьбой... - продолжала барышня, неловко садясь и теребя дрожащими руками свои пуговки. - Я пришла... попросить у вас билет для бесплатного проезда на родину. Вы, я слышала, даете... Я хочу ехать, а у меня... я небогата... Мне от Петербурга до Курска...
Гм... Так-с... А для чего вам в Курск ехать? Здесь нешто не нравится?
Нет, здесь нравится, но, знаете ли... родители. Я к родителям. Давно уж у них не была... Мама, пишут, больна...
Гм... Вы здесь служите или учитесь?
Барышня рассказала, где и у кого она служила, сколько получала жалованья, много ли было работы...
Тэк... Служили... Да-с, нельзя сказать, чтоб ваше жалованье было велико... Нельзя сказать... Негуманно было бы не давать вам бесплатного билета... Гм... К родителям едете, значит... Ну, а небось в Курске и амурчик есть, а? Амурашка? Хе, хе, хо... Женишок? Покраснели? Ну, что ж! Дело хорошее... Езжайте себе. Вам уж пора замуж... А кто он?
В чиновниках...
Дело хорошее... Езжайте в Курск... Говорят, что уже в ста верстах от Курска пахнет щами и ползают тараканы... Хе, хе, хо... Небось, скука в этом Курске? Да вы скидайте шляпу! Вот так, не стесняйтесь! Егор, дай нам чаю! Небось, скучно в этом... ммм... как его... Курске?
Барышня, не ожидавшая такого ласкового приема, просияла и описала милостивому государю все курские развлечения... Она рассказала, что у нее есть брат-чиновник, дядя-учитель, кузены-гимназисты... Егор подал чай... Барышня робко потянулась за стаканом и, боясь чамкать, начала бесшумно глотать... Милостивый государь глядел на нее и ухмылялся... Он уж не чувствовал скуки...
Ваш жених хорош собой? - спросил он. - А как вы с ним сошлись?
Барышня конфузливо ответила на оба вопроса. Она доверчиво подвинулась к милостивому государю и, улыбаясь, рассказала, как здесь, в Питере, сватались к ней женихи и как она им отказала... Говорила она долго. Кончила тем, что вынула из кармана письмо от родителей и прочла его милостивому государю. Пробило восемь часов.
A y вашего отца неплохой почерк... С какими он закорючками пишет! Хе, хе... Но, однако, мне пора... В театре уж началось... Прощайте, Марья Ефимовна!
Так я могу надеяться? - спросила барышня, поднимаясь.
На что-с?
На то, что вы мне дадите бесплатный билет...
Билет? Гм... У меня нет билетов! Вы, должно быть, ошиблись, сударыня... Хе, хе, хе... Вы не туда попали, не на тот подъезд... Рядом со мной, подлинно, живет какой-то железнодорожник, а я в банке служу-с! Егор, вели заложить! Прощайте, ma chère* Марья Семеновна! Очень рад... рад очень...
Барышня оделась и вышла... У другого подъезда ей сказали, что он уехал в половине восьмого в Москву.
(ЭПИЗОДИК ИЗ ЖИЗНИ «МИЛОСТИВЫХ ГОСУДАРЕЙ»)
На сытой, лоснящейся физиономии милостивого государя была написана смертельнейшая скука. Он только что вышел из объятий послеобеденного Морфея и не знал, что ему делать. Не хотелось ни думать, ни зевать… Читать надоело ещё в незапамятные времена, в театр ещё рано, кататься лень ехать… Что делать? Чем бы развлечься?
Барышня какая-то пришла! - доложил Егор.- Вас спрашивает!
Барышня? Гм… Кто же это? Всё одно, впрочем,- проси…
В кабинет тихо вошла хорошенькая брюнетка, одетая просто… даже очень просто. Она вошла и поклонилась.
Извините,- начала она дрожащим дискантом.- Я, знаете ли… Мне сказали, что вас… вас можно застать только в шесть часов… Я… я… дочь надворного советника Пальцева…
Очень приятно! Сссадитесь! Чем могу быть полезен? Садитесь, не стесняйтесь!
Я пришла к вам с просьбой…- продолжала барышня, неловко садясь и теребя дрожащими руками свои пуговки.- Я пришла… попросить у вас билет для бесплатного проезда на родину. Вы, я слышала, даёте… Я хочу ехать, а у меня… я небогата… Мне от Петербурга до Курска…
Гм… Так-с… А для чего вам в Курск ехать? Здесь нешто не нравится?
Нет, здесь нравится, но, знаете ли… родители. Я к родителям. Давно уж у них не была… Мама, пишут, больна…
Гм… Вы здесь служите или учитесь?
Барышня рассказала, где и у кого она служила, сколько получала жалованья, много ли было работы…
Тэк… Служили… Да-с, нельзя сказать, чтоб ваше жалованье было велико… Нельзя сказать… Негуманно было бы не давать вам бесплатного билета… Гм… К родителям едете, значит… Ну, а небось в Курске и амурчик есть, а? Амурашка? Хе, хе, хо… Женишок? Покраснели? Ну, что ж! Дело хорошее… Езжайте себе. Вам уж пора замуж… А кто он?
В чиновниках…
Дело хорошее… Езжайте в Курск… Говорят, что уже в ста верстах от Курска пахнет щами и ползают тараканы… Хе, хе, хо… Небось, скука в этом Курске? Да вы скидайте шляпу! Вот так, не стесняйтесь! Егор, дай нам чаю! Небось, скучно в этом… ммм… как его… Курске?
Барышня, не ожидавшая такого ласкового приёма, просияла и описала милостивому государю все курские развлечения… Она рассказала, что у неё есть брат-чиновник, дядя-учитель, кузены-гимназисты… Егор подал чай… Барышня робко потянулась за стаканом и, боясь чамкать, начала бесшумно глотать… Милостивый государь глядел на неё и ухмылялся… Он уж не чувствовал скуки…
Ваш жених хорош собой? - спросил он.- А как вы с ним сошлись?
Барышня конфузливо ответила на оба вопроса. Она доверчиво подвинулась к милостивому государю и, улыбаясь, рассказала, как здесь, в Питере, сватались к ней женихи и как она им отказала… Говорила она долго. Кончила тем, что вынула из кармана письмо от родителей и прочла его милостивому государю. Пробило восемь часов.
А у вашего отца неплохой почерк… С какими он закорючками пишет! Хе, хе… Но, однако, мне пора… В театре уж началось… Прощайте, Марья Ефимовна!
Так я могу надеяться? - спросила барышня, поднимаясь.
На что-с?
На то, что вы мне дадите бесплатный билет…
Билет? Гм… У меня нет билетов! Вы, должно быть, ошиблись, сударыня… Хе, хе, хе… Вы не туда попали, не на тот подъезд… Рядом со мной, подлинно, живёт какой-то железнодорожник, а я в банке служу-с! Егор, вели заложить! Прощайте, ma chère Марья Семёновна! Очень рад… рад очень…
Барышня оделась и вышла… У другого подъезда ей сказали, что он уехал в половине восьмого в Москву.
…ma chère - Дорогая (франц.).
Во всех ты, Душенька, нарядах хороша.
Богданович
В одной из отдаленных наших губерний находилось имение Ивана Петровича Берестова. В молодости своей служил он в гвардии, вышел в отставку в начале 1797 года, уехал в свою деревню и с тех пор оттуда не выезжал. Он был женат на бедной дворянке, которая умерла в родах, в то время как он находился в отъезжем поле. Хозяйственные упражнения скоро его утешили. Он выстроил дом по собственному плану, завел у себя суконную фабрику, утроил доходы и стал почитать себя умнейшим человеком во всем околодке, в чем и не прекословили ему соседи, приезжавшие к нему гостить с своими семействами и собаками. В будни ходил он в плисовой куртке, по праздникам надевал сертук из сукна домашней работы; сам записывал расход и ничего не читал, кроме «Сенатских ведомостей». Вообще его любили, хотя и почитали гордым. Не ладил с ним один Григорий Иванович Муромский, ближайший его сосед. Этот был настоящий русский барин. Промотав в Москве большую часть имения своего и на ту пору овдовев, уехал он в последнюю свою деревню, где продолжал проказничать, но уже в новом роде. Развел он английский сад, на который тратил почти все остальные доходы. Конюхи его были одеты английскими жокеями. У дочери его была мадам англичанка. Поля свои обрабатывал он по английской методе,
Но на чужой манер хлеб русский не родится,
и несмотря на значительное уменьшение расходов, доходы Григорья Ивановича не прибавлялись; он и в деревне находил способ входить в новые долги; со всем тем почитался человеком не глупым, ибо первый из помещиков своей губернии догадался заложить имение в Опекунский совет: оборот, казавшийся в то время чрезвычайно сложным и смелым. Из людей, осуждавших его, Берестов отзывался строже всех. Ненависть к нововведениям была отличительная черта его характера. Он не мог равнодушно говорить об англомании своего соседа и поминутно находил случай его критиковать. Показывал ли гостю свои владения, в ответ на похвалы его хозяйственным распоряжениям: «Да-с! – говорил он с лукавой усмешкою, – у меня не то, что у соседа Григорья Ивановича. Куда нам по-английски разоряться! Были бы мы по-русски хоть сыты». Сии и подобные шутки, по усердию соседей, доводимы были до сведения Григорья Ивановича с дополнением и объяснениями. Англоман выносил критику столь же нетерпеливо, как и наши журналисты. Он бесился и прозвал своего зоила медведем и провинциалом.
Таковы были сношения между сими двумя владельцами, как сын Берестова приехал к нему в деревню. Он был воспитан в *** университете и намеревался вступить в военную службу, но отец на то не соглашался. К статской службе молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и молодой Алексей стал жить покамест барином, отпустив усы на всякий случай.
Алексей был, в самом деле, молодец. Право, было бы жаль, если бы его стройного стана никогда не стягивал военный мундир и если бы он, вместо того чтоб рисоваться на коне, провел свою молодость, согнувшись над канцелярскими бумагами. Смотря, как он на охоте скакал всегда первый, не разбирая дороги, соседи говорили согласно, что из него никогда не выйдет путного столоначальника. Барышни поглядывали на него, а иные и заглядывались; но Алексей мало ими занимался, а они причиной его нечувствительности полагали любовную связь. В самом деле, ходил по рукам список с адреса одного из его писем: Акулине Петровне Курочкиной, в Москве, напротив Алексеевского монастыря, в доме медника Савельева, а вас покорнейше прошу доставить письмо сие А. Н. Р.
Те из моих читателей, которые не живали в деревнях, не могут себе вообразить, что за прелесть эти уездные барышни! Воспитанные на чистом воздухе, в тени своих садовых яблонь, они знание света и жизни почерпают из книжек. Уединение, свобода и чтение рано в них развивают чувства и страсти, неизвестные рассеянным нашим красавицам. Для барышни звон колокольчика есть уже приключение, поездка в ближний город полагается эпохою в жизни, и посещение гостя оставляет долгое, иногда и вечное воспоминание. Конечно, всякому вольно смеяться над некоторыми их странностями, но шутки поверхностного наблюдателя не могут уничтожить их существенных достоинств, из коих главное: особенность характера, самобытность (individualitè [индивидуальность (фр.)]), без чего, по мнению Жан-Поля, не существует и человеческого величия. В столицах женщины получают, может быть, лучшее образование; но навык света скоро сглаживает характер и делает души столь же однообразными, как и головные уборы. Сие да будет сказано не в суд, и не во осужденье, однако ж nota nostra manet [наше замечание остается в силе (лат.)], как пишет один старинный комментатор.
А. С. Пушкин. Барышня-крестьянка. Аудиокнига
Легко вообразить, какое впечатление Алексей должен был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей своей юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума.
Но всех более занята была им дочь англомана моего, Лиза (или Бетси, как звал ее обыкновенно Григорий Иванович). Отцы друг ко другу не ездили, она Алексея еще не видала, между тем как все молодые соседки только об нем и говорили. Ей было семнадцать лет. Черные глаза оживляли ее смуглое и очень приятное лицо. Она была единственное и следственно балованное дитя. Ее резвость и поминутные проказы восхищали отца и приводили в отчаянье ее мадам мисс Жаксон, сорокалетнюю чопорную девицу, которая белилась и сурьмила себе брови, два раза в год перечитывала «Памелу», получала за то две тысячи рублей и умирала со скуки в этой варварской России.
За Лизою ходила Настя; она была постарше, но столь же ветрена, как и ее барышня. Лиза очень любила ее, открывала ей все свои тайны, вместе с нею обдумывала свои затеи; словом, Настя была в селе Прилучине лицом гораздо более значительным, нежели любая наперсница во французской трагедии.
– Позвольте мне сегодня пойти в гости, – сказала однажды Настя, одевая барышню.
– Изволь; а куда?
– В Тугилово, к Берестовым. Поварова жена у них именинница и вчера приходила звать нас отобедать.
– Вот! – сказала Лиза, – господа в ссоре, а слуги друг друга угощают.
– А нам какое дело до господ! – возразила Настя, – к тому же я ваша, а не папенькина. Вы ведь не бранились еще с молодым Берестовым; а старики пускай себе дерутся, коли им это весело.
– Постарайся, Настя, увидеть Алексея Берестова, да расскажи мне хорошенько, каков он собою и что он за человек.
Настя обещалась, а Лиза с нетерпением ожидала целый день ее возвращения. Вечером Настя явилась.
– Ну, Лизавета Григорьевна, – сказала она, входя в комнату, – видела молодого Берестова; нагляделась довольно; целый день были вместе.
– Как это? Расскажи, расскажи по порядку.
– Извольте-с: пошли мы, я, Анисья Егоровна, Ненила, Дунька…
– Хорошо, знаю. Ну потом?
– Позвольте-с, расскажу все по порядку. Вот пришли мы к самому обеду. Комната полна была народу. Были колбинские, захарьевские, приказчица с дочерьми, хлупинские…
– Ну! а Берестов?
– Погодите-с. Вот мы сели за стол, приказчица на первом месте, я подле нее… а дочери и надулись, да мне наплевать на них…
– Ах, Настя, как ты скучна с вечными своими подробностями!
– Да как же вы нетерпеливы! Ну вот вышли мы из-за стола… а сидели мы часа три, и обед был славный; пирожное блан-манже синее, красное и полосатое… Вот вышли мы из-за стола и пошли в сад играть в горелки, а молодой барин тут и явился.
– Ну что ж? Правда ли, что он так хорош собой?
– Удивительно хорош, красавец, можно сказать. Стройный, высокий, румянец во всю щеку…
– Право? А я так думала, что у него лицо бледное. Что же? Каков он тебе показался? Печален, задумчив?
– Что вы? Да этакого бешеного я и сроду не видывала. Вздумал он с нами в горелки бегать.
– С вами в горелки бегать! Невозможно!
– Очень возможно! Да что еще выдумал! Поймает, и ну целовать!
– Воля твоя, Настя, ты врешь.
– Воля ваша, не вру. Я насилу от него отделалась. Целый день с нами так и провозился.
– Да как же говорят, он влюблен и ни на кого не смотрит?
– Не знаю-с, а на меня так уж слишком смотрел, да и на Таню, приказчикову дочь, тоже; да и на Пашу колбинскую, да грех сказать, никого не обидел, такой баловник!
– Это удивительно! А что в доме про него слышно?
– Барин, сказывают, прекрасный: такой добрый, такой веселый. Одно не хорошо: за девушками слишком любит гоняться. Да, по мне, это еще не беда: со временем остепенится.
– Как бы мне хотелось его видеть! – сказала Лиза со вздохом.
– Да что же тут мудреного? Тугилово от нас недалеко, всего три версты: подите гулять в ту сторону или поезжайте верхом; вы верно встретите его. Он же всякий день, рано поутру, ходит с ружьем на охоту.
– Да нет, нехорошо. Он может подумать, что я за ним гоняюсь. К тому же отцы наши в ссоре, так и мне все же нельзя будет с ним познакомиться… Ах, Настя! Знаешь ли что? Наряжусь я крестьянкою!
– И в самом деле; наденьте толстую рубашку, сарафан, да и ступайте смело в Тугилово; ручаюсь вам, что Берестов уж вас не прозевает.
– А по-здешнему я говорить умею прекрасно. Ах, Настя, милая Настя! Какая славная выдумка! – И Лиза легла спать с намерением непременно исполнить веселое свое предположение.
На другой же день приступила она к исполнению своего плана, послала купить на базаре толстого полотна, синей китайки и медных пуговок, с помощью Насти скроила себе рубашку и сарафан, засадила за шитье всю девичью, и к вечеру все было готово. Лиза примерила обнову и призналась пред зеркалом, что никогда еще так мила самой себе не казалась. Она повторила свою роль, на ходу низко кланялась и несколько раз потом качала головою, наподобие глиняных котов, говорила на крестьянском наречии, смеялась, закрываясь рукавом, и заслужила полное одобрение Насти. Одно затрудняло ее: она попробовала было пройти по двору босая, но дерн колол ее нежные ноги, а песок и камушки показались ей нестерпимыми. Настя и тут ей помогла: она сняла мерку с Лизиной ноги, сбегала в поле к Трофиму-пастуху и заказала ему пару лаптей по той мерке. На другой день, ни свет ни заря, Лиза уже проснулась. Весь дом еще спал. Настя за воротами ожидала пастуха. Заиграл рожок, и деревенское стадо потянулось мимо барского двора. Трофим, проходя перед Настей, отдал ей маленькие пестрые лапти и получил от нее полтину в награждение. Лиза тихонько нарядилась крестьянкою, шепотом дала Насте свои наставления касательно мисс Жаксон, вышла на заднее крыльцо и через огород побежала в поле.
Заря сияла на востоке, и золотые ряды облаков, казалось, ожидали солнца, как царедворцы ожидают государя; ясное небо, утренняя свежесть, роса, ветерок и пение птичек наполняли сердце Лизы младенческой веселостию; боясь какой-нибудь знакомой встречи, она, казалось, не шла, а летела. Приближаясь к роще, стоящей на рубеже отцовского владения, Лиза пошла тише. Здесь она должна была ожидать Алексея. Сердце ее сильно билось, само не зная почему; но боязнь, сопровождающая молодые наши проказы, составляет и главную их прелесть. Лиза вошла в сумрак рощи. Глухой, перекатный шум ее приветствовал девушку. Веселость ее притихла. Мало-помалу предалась она сладкой мечтательности. Она думала… но можно ли с точностию определить, о чем думает семнадцатилетняя барышня, одна, в роще, в шестом часу весеннего утра? Итак, она шла, задумавшись, по дороге, осененной с обеих сторон высокими деревьями, как вдруг прекрасная легавая собака залаяла на нее. Лиза испугалась и закричала. В то же время раздался голос: «Tout beau, Sbogar, ici…» [Все хорошо, Сбогар, сюда… (фр.)] и молодой охотник показался из-за кустарника. «Небось, милая, – сказал он Лизе, – собака моя не кусается». Лиза успела уже оправиться от испугу и умела тотчас воспользоваться обстоятельствами. «Да нет, барин, – сказала она, притворяясь полуиспуганной, полузастенчивой, – боюсь: она, вишь, такая злая; опять кинется». Алексей (читатель уже узнал его) между тем пристально глядел на молодую крестьянку. «Я провожу тебя, если ты боишься, – сказал он ей; – ты мне позволишь идти подле себя?» – «А кто те мешает? – отвечала Лиза, – вольному воля, а дорога мирская». – «Откуда ты?» – «Из Прилучина; я дочь Василья-кузнеца, иду по грибы» (Лиза несла кузовок на веревочке). «А ты, барин? Тугиловский, что ли?» – «Так точно, – отвечал Алексей, – я камердинер молодого барина». Алексею хотелось уравнять их отношения. Но Лиза поглядела на него и засмеялась. «А лжешь, – сказала она, – не на дуру напал. Вижу, что ты сам барин». – «Почему же ты так думаешь?» – «Да по всему». – «Однако ж?» – «Да как же барина с слугой не распознать? И одет-то не так, и баишь иначе, и собаку-то кличешь не по-нашему». Лиза час от часу более нравилась Алексею. Привыкнув не церемониться с хорошенькими поселянками, он было хотел обнять ее; но Лиза отпрыгнула от него и приняла вдруг на себя такой строгий и холодный вид, что хотя это и рассмешило Алексея, но удержало его от дальнейших покушений. «Если вы хотите, чтобы мы были вперед приятелями, – сказала она с важностию, – то не извольте забываться». – «Кто тебя научил этой премудрости? – спросил Алексей, расхохотавшись. – Уж не Настенька ли, моя знакомая, не девушка ли барышни вашей? Вот какими путями распространяется просвещение!» Лиза почувствовала, что вышла было из своей роли, и тотчас поправилась. «А что думаешь? – сказала она, – разве я и на барском дворе никогда не бываю? небось: всего наслышалась и нагляделась. Однако, – продолжала она, – болтая с тобою, грибов не наберешь. Иди-ка ты, барин, в сторону, а я в другую. Прощения просим…» Лиза хотела удалиться, Алексей удержал ее за руку. «Как тебя зовут, душа моя?» – «Акулиной, – отвечала Лиза, стараясь освободить свои пальцы от руки Алексеевой; – да пусти ж, барин; мне и домой пора». – «Ну, мой друг Акулина, непременно буду в гости к твоему батюшке, к Василью-кузнецу». – «Что ты? – возразила с живостию Лиза, – ради Христа, не приходи. Коли дома узнают, что я с барином в роще болтала наедине, то мне беда будет; отец мой, Василий-кузнец, прибьет меня до смерти». – «Да я непременно хочу с тобой опять видеться». – «Ну я когда-нибудь опять сюда приду за грибами». – «Когда же?» – «Да хоть завтра». – «Милая Акулина, расцеловал бы тебя, да не смею. Так завтра, в это время, не правда ли?» – «Да, да». – «И ты не обманешь меня?» – «Не обману». – «Побожись». – «Ну вот те святая пятница, приду».
Молодые люди расстались. Лиза вышла из лесу, перебралась через поле, прокралась в сад и опрометью побежала в ферму, где Настя ожидала ее. Там она переоделась, рассеянно отвечая на вопросы нетерпеливой наперсницы, и явилась в гостиную. Стол был накрыт, завтрак готов, и мисс Жаксон, уже набеленная и затянутая в рюмочку, нарезывала тоненькие тартинки. Отец похвалил ее за раннюю прогулку. «Нет ничего здоровее, – сказал он, – как просыпаться на заре». Тут он привел несколько примеров человеческого долголетия, почерпнутых из английских журналов, замечая, что все люди, жившие более ста лет, не употребляли водки и вставали на заре зимой и летом. Лиза его не слушала. Она в мыслях повторяла все обстоятельства утреннего свидания, весь разговор Акулины с молодым охотником, и совесть начинала ее мучить. Напрасно возражала она самой себе, что беседа их не выходила из границ благопристойности, что эта шалость не могла иметь никакого последствия, совесть ее роптала громче ее разума. Обещание, данное ею на завтрашний день, всего более беспокоило ее: она совсем было решилась не сдержать своей торжественной клятвы. Но Алексей, прождав ее напрасно, мог идти отыскивать в селе дочь Василья-кузнеца, настоящую Акулину, толстую, рябую девку, и таким образом догадаться об ее легкомысленной проказе. Мысль эта ужаснула Лизу, и она решилась на другое утро опять явиться в рощу Акулиной.
С своей стороны Алексей был в восхищении, целый день думал он о новой своей знакомке; ночью образ смуглой красавицы и во сне преследовал его воображение. Заря едва занималась, как он уже был одет. Не дав себе времени зарядить ружье, вышел он в поле с верным своим Сбогаром и побежал к месту обещанного свидания. Около получаса прошло в несносном для него ожидании; наконец он увидел меж кустарника мелькнувший синий сарафан и бросился навстречу милой Акулины. Она улыбнулась восторгу его благодарности; но Алексей тотчас заметил на ее лице следы уныния и беспокойства. Он хотел узнать тому причину. Лиза призналась, что поступок ее казался ей легкомысленным, что она в нем раскаивалась, что на сей раз не хотела она не сдерживать данного слова, но что это свидание будет уже последним и что она просит его прекратить знакомство, которое ни к чему доброму не может их довести. Все это, разумеется, было сказано на крестьянском наречии; но мысли и чувства, необыкновенные в простой девушке, поразили Алексея. Он употребил все свое красноречие, дабы отвратить Акулину от ее намерения; уверял ее в невинности своих желаний, обещал никогда не подать ей повода к раскаянию, повиноваться ей во всем, заклинал ее не лишать его одной отрады: видаться с нею наедине, хотя бы через день, хотя бы дважды в неделю. Он говорил языком истинной страсти и в эту минуту был точно влюблен. Лиза слушала его молча. «Дай мне слово, – сказала она наконец, – что ты никогда не будешь искать меня в деревне или расспрашивать обо мне. Дай мне слово не искать со мной свиданий, кроме тех, которые я сама назначу». Алексей поклялся было ей святою пятницею, но она с улыбкой остановила его. «Мне не нужно клятвы, – сказала Лиза, – довольно одного твоего обещания». После того они дружески разговаривали, гуляя вместе по лесу, до тех пор пока Лиза сказала ему: пора. Они расстались, и Алексей, оставшись наедине, не мог понять, каким образом простая деревенская девочка в два свидания успела взять над ним истинную власть. Его сношения с Акулиной имели для него прелесть новизны, и хотя предписания странной крестьянки казались ему тягостными, но мысль не сдержать своего слова не пришла даже ему в голову. Дело в том, что Алексей, несмотря на роковое кольцо, на таинственную переписку и на мрачную разочарованность, был добрый и пылкий малый и имел сердце чистое, способное чувствовать наслаждения невинности.
Если бы слушался я одной своей охоты, то непременно и во всей подробности стал бы описывать свидания молодых людей, возрастающую взаимную склонность и доверчивость, занятия, разговоры; но знаю, что большая часть моих читателей не разделила бы со мною моего удовольствия. Эти подробности, вообще, должны казаться приторными, итак, я пропущу их, сказав вкратце, что не прошло еще и двух месяцев, а мой Алексей был уже влюблен без памяти, и Лиза была не равнодушнее, хотя и молчаливее его. Оба они были счастливы настоящим и мало думали о будущем.
Мысль о неразрывных узах довольно часто мелькала в их уме, но никогда они о том друг с другом не говорили. Причина ясная: Алексей, как ни привязан был к милой своей Акулине, все помнил расстояние, существующее между им и бедной крестьянкою; а Лиза ведала, какая ненависть существовала между их отцами, и не смела надеяться на взаимное примирение. К тому же самолюбие ее было втайне подстрекаемо темной, романтическою надеждою увидеть наконец тугиловского помещика у ног дочери прилучинского кузнеца. Вдруг важное происшествие чуть было не переменило их взаимных отношений.
В одно ясное, холодное утро (из тех, какими богата наша русская осень) Иван Петрович Берестов выехал прогуляться верхом, на всякий случай взяв с собою пары три борзых, стремянного и нескольких дворовых мальчишек с трещотками. В то же самое время Григорий Иванович Муромский, соблазнясь хорошею погодою, велел оседлать куцую свою кобылку и рысью поехал около своих англизированных владений. Подъезжая к лесу, увидел он соседа своего, гордо сидящего верхом, в чекмене, подбитом лисьим мехом, и поджидающего зайца, которого мальчишки криком и трещотками выгоняли из кустарника. Если б Григорий Иванович мог предвидеть эту встречу, то, конечно б, он поворотил в сторону; но он наехал на Берестова вовсе неожиданно и вдруг очутился от него в расстоянии пистолетного выстрела. Делать было нечего: Муромский, как образованный европеец, подъехал к своему противнику и учтиво его приветствовал. Берестов отвечал с таким же усердием, с каковым цепной медведь кланяется господам по приказанию своего вожатого. В сие время заяц выскочил из лесу и побежал полем. Берестов и стремянный закричали во все горло, пустили собак и следом поскакали во весь опор. Лошадь Муромского, не бывавшая никогда на охоте, испугалась и понесла. Муромский, провозгласивший себя отличным наездником, дал ей волю и внутренне доволен был случаем, избавлявшим его от неприятного собеседника. Но лошадь, доскакав до оврага, прежде ею не замеченного, вдруг кинулась в сторону, и Муромский не усидел. Упав довольно тяжело на мерзлую землю, лежал он, проклиная свою куцую кобылу, которая, как будто опомнясь, тотчас остановилась, как только почувствовала себя без седока. Иван Петрович подскакал к нему, осведомляясь, не ушибся ли он. Между тем стремянный привел виновную лошадь, держа ее под уздцы. Он помог Муромскому взобраться на седло, а Берестов пригласил его к себе. Муромский не мог отказаться, ибо чувствовал себя обязанным, и таким образом Берестов возвратился домой со славою, затравив зайца и ведя своего противника раненым и почти военнопленным.
Соседи, завтракая, разговорились довольно дружелюбно. Муромский попросил у Берестова дрожек, ибо признался, что от ушибу не был он в состоянии доехать до дома верхом. Берестов проводил его до самого крыльца, а Муромский уехал не прежде, как взяв с него честное слово на другой же день (и с Алексеем Ивановичем) приехать отобедать по-приятельски в Прилучино. Таким образом вражда старинная и глубоко укоренившаяся, казалось, готова была прекратиться от пугливости куцей кобылки.
Лиза выбежала навстречу Григорью Ивановичу. «Что это значит, папа? – сказала она с удивлением, – отчего вы хромаете? Где ваша лошадь? Чьи это дрожки?» – «Вот уж не угадаешь, my dear [моя дорогая (англ.)]», – отвечал ей Григорий Иванович и рассказал все, что случилось. Лиза не верила своим ушам. Григорий Иванович, не дав ей опомниться, объявил, что завтра будут у него обедать оба Берестовы. «Что вы говорите! – сказала она, побледнев. – Берестовы, отец и сын! Завтра у нас обедать! Нет, папа, как вам угодно: я ни за что не покажусь». – «Что ты, с ума сошла? – возразил отец, – давно ли ты стала так застенчива, или ты к ним питаешь наследственную ненависть, как романическая героиня? Полно, не дурачься…» – «Нет, папа, ни за что на свете, ни за какие сокровища не явлюсь я перед Берестовыми». Григорий Иванович пожал плечами и более с нею не спорил, ибо знал, что противоречием с нее ничего не возьмешь, и пошел отдыхать от своей достопримечательной прогулки.
Лизавета Григорьевна ушла в свою комнату и призвала Настю. Обе долго рассуждали о завтрашнем посещении. Что подумает Алексей, если узнает в благовоспитанной барышне свою Акулину? Какое мнение будет он иметь о ее поведении и правилах, о ее благоразумии? С другой стороны, Лизе очень хотелось видеть, какое впечатление произвело бы на него свидание столь неожиданное… Вдруг мелькнула мысль. Она тотчас передала ее Насте; обе обрадовались ей как находке и положили исполнить ее непременно.
На другой день за завтраком Григорий Иванович спросил у дочки, все ли намерена она спрятаться от Берестовых. «Папа, – отвечала Лиза, – я приму их, если это вам угодно, только с уговором: как бы я перед ними ни явилась, что б я ни сделала, вы бранить меня не будете и не дадите никакого знака удивления или неудовольствия». – «Опять какие-нибудь проказы! – сказал смеясь Григорий Иванович. – Ну, хорошо, хорошо; согласен, делай, что хочешь, черноглазая моя шалунья». С этим словом он поцеловал ее в лоб, и Лиза побежала приготовляться.
В два часа ровно коляска домашней работы, запряженная шестью лошадьми, въехала на двор и покатилась около густо-зеленого дернового круга. Старый Берестов взошел на крыльцо с помощью двух ливрейных лакеев Муромского. Вслед за ним сын его приехал верхом и вместе с ним вошел в столовую, где стол был уже накрыт. Муромский принял своих соседей как нельзя ласковее, предложил им осмотреть перед обедом сад и зверинец и повел по дорожкам, тщательно выметенным и усыпанным песком. Старый Берестов внутренне жалел о потерянном труде и времени на столь бесполезные прихоти, но молчал из вежливости. Сын его не разделял ни неудовольствия расчетливого помещика, ни восхищения самолюбивого англомана; он с нетерпением ожидал появления хозяйской дочери, о которой много наслышался, и хотя сердце его, как нам известно, было уже занято, но молодая красавица всегда имела право на его воображение.
Возвратясь в гостиную, они уселись втроем: старики вспомнили прежнее время и анекдоты своей службы, а Алексей размышлял о том, какую роль играть ему в присутствии Лизы. Он решил, что холодная рассеянность во всяком случае всего приличнее, и вследствие сего приготовился. Дверь отворилась, он повернул голову с таким равнодушием, с такою гордою небрежностью, что сердце самой закоренелой кокетки непременно должно было бы содрогнуться. К несчастью, вместо Лизы, вошла старая мисс Жаксон, набеленная, затянутая, с потупленными глазами и с маленьким книксом, и прекрасное военное движение Алексея пропало втуне. Не успел он снова собраться с силами, как дверь опять отворилась, и на сей раз вошла Лиза. Все встали; отец начал было представление гостей, но вдруг остановился и поспешно закусил себе губы… Лиза, его смуглая Лиза, набелена была по уши, насурьмлена пуще самой мисс Жаксон; фальшивые локоны, гораздо светлее собственных ее волос, взбиты были, как парик Людовика XIV; рукава à l"imbecile [по-дурацки (фр.) – фасон узких рукавов с пуфами у плеча] торчали, как фижмы у Madame de Pompadour; талия была перетянута, как буква икс, и все бриллианты ее матери, еще не заложенные в ломбарде, сияли на ее пальцах, шее и ушах. Алексей не мог узнать свою Акулину в этой смешной и блестящей барышне. Отец его подошел к ее ручке, и он с досадою ему последовал; когда прикоснулся он к ее беленьким пальчикам, ему показалось, что они дрожали. Между тем он успел заметить ножку, с намерением выставленную и обутую со всевозможным кокетством. Это помирило его несколько с остальным ее нарядом. Что касается до белил и до сурьмы, то в простоте своего сердца, признаться, он их с первого взгляда не заметил, да и после не подозревал. Григорий Иванович вспомнил свое обещание и старался не показать и виду удивления; но шалость его дочери казалась ему так забавна, что он едва мог удержаться. Не до смеху было чопорной англичанке. Она догадывалась, что сурьма и белила были похищены из ее комода, и багровый румянец досады пробивался сквозь искусственную белизну ее лица. Она бросала пламенные взгляды на молодую проказницу, которая, отлагая до другого времени всякие объяснения, притворялась, будто их не замечает.
Сели за стол. Алексей продолжал играть роль рассеянного и задумчивого. Лиза жеманилась, говорила сквозь зубы, нараспев, и только по-французски. Отец поминутно засматривался на нее, не понимая ее цели, но находя все это весьма забавным. Англичанка бесилась и молчала. Один Иван Петрович был как дома: ел за двоих, пил в свою меру, смеялся своему смеху и час от часу дружелюбнее разговаривал и хохотал.
Наконец встали из-за стола; гости уехали, и Григорий Иванович дал волю смеху и вопросам. «Что тебе вздумалось дурачить их? – спросил он Лизу. – А знаешь ли что? Белила, право, тебе пристали; не вхожу в тайны дамского туалета, но на твоем месте я бы стал белиться; разумеется, не слишком, а слегка». Лиза была в восхищении от успеха своей выдумки. Она обняла отца, обещалась ему подумать о его совете и побежала умилостивлять раздраженную мисс Жаксон, которая насилу согласилась отпереть ей свою дверь и выслушать ее оправдания. Лизе было совестно показаться перед незнакомцами такой чернавкою; она не смела просить… она была уверена, что добрая, милая мисс Жаксон простит ей… и проч., и проч. Мисс Жаксон, удостоверясь, что Лиза не думала поднять ее насмех, успокоилась, поцеловала Лизу и в залог примирения подарила ей баночку английских белил, которую Лиза и приняла с изъявлением искренней благодарности.
Читатель догадается, что на другой день утром Лиза не замедлила явиться в роще свиданий. «Ты был, барин, вечор у наших господ? – сказала она тотчас Алексею, – какова показалась тебе барышня?» Алексей отвечал, что он ее не заметил. «Жаль», – возразила Лиза. «А почему же?» – спросил Алексей. – «А потому, что я хотела бы спросить у тебя, правда ли, говорят…» – «Что же говорят?» – «Правда ли, говорят, будто бы я на барышню похожа?» – «Какой вздор! Она перед тобой урод уродом». – «Ах, барин, грех тебе это говорить; барышня наша такая беленькая, такая щеголиха! Куда мне с нею равняться!» Алексей божился ей, что она лучше всевозможных беленьких барышень, и, чтоб успокоить ее совсем, начал описывать ее госпожу такими смешными чертами, что Лиза хохотала от души. «Однако ж, – сказала она со вздохом, – хоть барышня, может, и смешна, все же я перед нею дура безграмотная». – «И! – сказал Алексей, – есть о чем сокрушаться! Да коли хочешь, я тотчас выучу тебя грамоте». – «А взаправду, – сказала Лиза, – не попытаться ли в самом деле?» – «Изволь, милая; начнем хоть сейчас». Они сели. Алексей вынул из кармана карандаш и записную книжку, и Акулина выучилась азбуке удивительно скоро. Алексей не мог надивиться ее понятливости. На следующее утро она захотела попробовать и писать; сначала карандаш не слушался ее, но через несколько минут она и вырисовывать буквы стала довольно порядочно. «Что за чудо! – говорил Алексей. – Да у нас учение идет скорее, чем по ланкастерской системе». В самом деле, на третьем уроке Акулина разбирала уже по складам «Наталью, боярскую дочь», прерывая чтение замечаниями, от которых Алексей истинно был в изумлении, и круглый лист измарала афоризмами, выбранными из той же повести.
Прошла неделя, и между ими завелась переписка. Почтовая контора учреждена была в дупле старого дуба. Настя втайне исправляла должность почтальона. Туда приносил Алексей крупным почерком написанные письма и там же находил на синей простой бумаге каракульки своей любезной. Акулина, видимо, привыкала к лучшему складу речей, и ум ее приметно развивался и образовывался.
Между тем недавнее знакомство между Иваном Петровичем Берестовым и Григорьем Ивановичем Муромским более и более укреплялось и вскоре превратилось в дружбу, вот по каким обстоятельствам: Муромский нередко думал о том, что по смерти Ивана Петровича все его имение перейдет в руки Алексею Ивановичу; что в таком случае Алексей Иванович будет один из самых богатых помещиков той губернии и что нет ему никакой причины не жениться на Лизе. Старый же Берестов, с своей стороны, хотя и признавал в своем соседе некоторое сумасбродство (или, по его выражению, английскую дурь), однако же не отрицал в нем и многих отличных достоинств, например: редкой оборотливости; Григори– Воля ваша, не вру. Я насилу от него отделалась. Целый день с нами так и провозился. src=й Иванович был близкий родственник графу Пронскому, человеку знатному и сильному; граф мог быть очень полезен Алексею, а Муромский (так думал Иван Петрович), вероятно, обрадуется случаю выдать свою дочь выгодным образом. Старики до тех пор обдумывали все это каждый про себя, что наконец друг с другом и переговорились, обнялись, обещались дело порядком обработать и принялись о нем хлопотать каждый со своей стороны. Муромскому предстояло затруднение: уговорить свою Бетси познакомиться короче с Алексеем, которого не видала она с самого достопамятного обеда. Казалось, они друг другу не очень нравились; по крайней мере Алексей уже не возвращался в Прилучино, а Лиза уходила в свою комнату всякий раз, как Иван Петрович удостоивал их своим посещением. Но, думал Григорий Иванович, если Алексей будет у меня всякий день, то Бетси должна же будет в него влюбиться. Это в порядке вещей. Время все сладит.
Иван Петрович менее беспокоился об успехе своих намерений. В тот же вечер призвал он сына в свой кабинет, закурил трубку и, немного помолчав, сказал: «Что же ты, Алеша, давно про военную службу не поговариваешь? Иль гусарский мундир уже тебя не прельщает!» – «Нет, батюшка, – отвечал почтительно Алексей, – я вижу, что вам не угодно, чтоб я шел в гусары; мой долг вам повиноваться». – «Хорошо, – отвечал Иван Петрович, – вижу, что ты послушный сын; это мне утешительно; не хочу ж и я тебя неволить; не понуждаю тебя вступить… тотчас… в статскую службу; а покамест намерен я тебя женить».
– На ком это, батюшка? – спросил изумленный Алексей.
– На Лизавете Григорьевне Муромской, – отвечал Иван Петрович, – невеста хоть куда; не правда ли?
– Батюшка, я о женитьбе еще не думаю.
– Ты не думаешь, так я за тебя думал и передумал.
– Воля ваша, Лиза Муромская мне вовсе не нравится.
– После понравится. Стерпится, слюбится.
– Я не чувствую себя способным сделать ее счастие.
– Не твое горе – ее счастие. Что? так-то ты почитаешь волю родительскую? Добро!
– Как вам угодно, я не хочу жениться и не женюсь.
– Ты женишься, или я тебя прокляну, а имение, как бог свят! продам и промотаю, и тебе полушки не оставлю. Даю тебе три дня на размышление, а покамест не смей на глаза мне показаться.
Алексей знал, что если отец заберет что себе в голову, то уж того, по выражению Тараса Скотинина, у него и гвоздем не вышибешь; но Алексей был в батюшку, и его столь же трудно было переспорить. Он ушел в свою комнату и стал размышлять о пределах власти родительской, о Лизавете Григорьевне, о торжественном обещании отца сделать его нищим и, наконец, об Акулине. В первый раз видел он ясно, что он в нее страстно влюблен; романическая мысль жениться на крестьянке и жить своими трудами пришла ему в голову, и чем более думал он о сем решительном поступке, тем более находил в нем благоразумия. С некоторого времени свидания в роще были прекращены по причине дождливой погоды. Он написал Акулине письмо самым четким почерком и самым бешеным слогом, объявлял ей о грозящей им погибели и тут же предлагал ей свою руку. Тотчас отнес он письмо на почту, в дупло, и лег спать весьма довольный собою.
На другой день Алексей, твердый в своем намерении, рано утром поехал к Муромскому, дабы откровенно с ним объясниться. Он надеялся подстрекнуть его великодушие и склонить его на свою сторону. «Дома ли Григорий Иванович?» – спросил он, останавливая свою лошадь перед крыльцом прилучинского замка. «Никак нет, – отвечал слуга; – Григорий Иванович с утра изволил выехать». – «Как досадно!» – подумал Алексей. «Дома ли, по крайней мере, Лизавета Григорьевна?» – «Дома-с». И Алексей спрыгнул с лошади, отдал поводья в руки лакею и пошел без доклада.
«Все будет решено, – думал он, подходя к гостиной; – объяснюсь с нею самою». Он вошел… и остолбенел! Лиза… нет, Акулина, милая смуглая Акулина, не в сарафане, а в белом утреннем платьице, сидела перед окном и читала его письмо; она так была занята, что не слыхала, как он и вошел. Алексей не мог удержаться от радостного восклицания. Лиза вздрогнула, подняла голову, закричала и хотела убежать. Он бросился ее удерживать. «Акулина, Акулина!..» Лиза старалась от него освободиться… «Mais laissez-moi donc, monsieur; mais êtes-vous fou?» [Оставьте же меня, сударь; с ума вы сошли? (фр.)] – повторяла она, отворачиваясь. «Акулина! друг мой, Акулина!» – повторял он, целуя ее руки. Мисс Жаксон, свидетельница этой сцены, не знала, что подумать. В эту минуту дверь отворилась, и Григорий Иванович вошел.
– Ага! – сказал Муромский, – да у вас, кажется, дело совсем уже слажено…
Читатели избавят меня от излишней обязанности описывать развязку.
Ребята, мы вкладываем душу в сайт. Cпасибо за то,
что открываете эту
красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook
и ВКонтакте
Писатель, который видел будущее.
Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину в русской литературе отведено особое место, потому что ни один писатель в своих произведениях не критикует, не высмеивает и не обличает российскую действительность так метко и беспощадно.
Несмотря на то что писал он почти два века назад, его сюжеты очень похожи на то, что происходит в России сейчас. Герои настолько точно характеризуют современный мир, что кажется, писатель просто заглянул в будущее и написал о нас.
- Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют.
- Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.
- Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас сверх того и для воровства.
- Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать?
- Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.
- Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, - будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду.
- Если на Святой Руси человек начнет удивляться, то он остолбенеет в удивлении и так до смерти столбом и простоит.
- Строгость российских законов смягчается необязательностью их исполнения.
- Ну, у нас, брат, не так. У нас бы не только яблоки съели, а и ветки-то бы все обломали! У нас намеднись дядя Софрон мимо кружки с керосином шел - и тот весь выпил!
- У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!
- Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена - переходные.
- - Mon cher, - говаривал Крутицын, - разделите сегодня все поровну, а завтра неравенство все-таки вступит в свои права.
- Увы! Не прошло еще четверти часа, а уже мне показалось, что теперь самое настоящее время пить водку.
- - Нынче, маменька, и без мужа все равно что с мужем живут. Нынче над предписаниями-то религии смеются. Дошли до куста, под кустом обвенчались - и дело в шляпе. Это у них гражданским браком называется.
- Для того чтобы воровать с успехом, нужно обладать только проворством и жадностью. Жадность в особенности необходима, потому что за малую кражу можно попасть под суд.
- Крупными буквами печатались слова совершенно несущественные, а все существенное изображалось самым мелким шрифтом.
- Всякому безобразию свое приличие.
- Цель издания законов двоякая: одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие - для того чтобы законодатели не коснели в праздности.
- Барышня спрашивают, для большого или малого декольте им шею мыть.
- Просвещение внедрять с умеренностью, по возможности избегая кровопролития.
Иллюстрация к произведению «История одного города».
- Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непременно злы, а потому, что они чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит им одним.
- - Кредит, - толковал он Коле Персианову, - это когда у тебя нет денег... понимаешь? Нет денег, и вдруг - клац! - они есть!
- Однако, mon cher, если потребуют уплаты? - картавил Коля.
- Чудак! Ты даже такой простой вещи не понимаешь! Надобно платить - ну, и опять кредит! Еще платить - еще кредит! Нынче все государства так живут! - Глупым, в грубом значении этого слова, Струнникова назвать было нельзя, но и умен он был лишь настолько, чтобы, как говорится, сальных свечей не есть и стеклом не утираться.
- В болтливости скрывается ложь, а ложь, как известно, есть мать всех пороков.
- Один принимает у себя другого и думает: «С каким бы я наслаждением вышвырнул тебя, курицына сына, за окно, кабы...», - а другой сидит и тоже думает: «С каким бы я наслаждением плюнул тебе, гнусному пыжику, в лицо, кабы...» Представьте себе, что этого «кабы» не существует, - какой обмен мыслей вдруг произошел бы между собеседниками!
- Неправильно полагают те, кои думают, что лишь те пискари могут считаться достойными гражданами, кои, обезумев от страха, сидят в норах и дрожат. Нет, это не граждане, а по меньшей мере бесполезные пискари.
- В словах «ни в чем не замечен» уже заключается целая репутация, которая никак не позволит человеку бесследно погрузиться в пучину абсолютной безвестности.
- Многие склонны путать два понятия: «Отечество» и «Ваше превосходительство».
- Страшно, когда человек говорит и не знаешь, зачем он говорит, что говорит и кончит ли когда-нибудь.
- Талант сам по себе бесцветен и приобретает окраску только в применении.
В этом материале сайт представляет лучшие, по мнению редакции, цитаты из произведений «История одного города», «Премудрый пискарь», «Господа Головлевы», «Губернские очерки» и других, которые и сегодня вызывают живой отклик читателей.
ыЧЕКЛ Ч ДЕОЭЙЛБИ Х ЖЕМШДЛХТБФБ
ыЧЕКЛПЧУЛБС ПДЙУУЕС УОПЧБ ТБЪЧЕТФЩЧБЕФУС РПД РПЮЕФОЩН ЬУЛПТФПН ДЧХИ УПМДБФ, ЧППТХЦЕООЩИ ЧЙОФПЧЛБНЙ У РТЙНЛОХФЩНЙ ЫФЩЛБНЙ. пОЙ ДПМЦОЩ ВЩМЙ ДПУФБЧЙФШ ЕЗП Л ЖЕМШДЛХТБФХ. ьФЙ ДЧПЕ УПМДБФ ЧЪБЙНОП ДПРПМОСМЙ ДТХЗ ДТХЗБ: ПДЙО ВЩМ ИХДПК Й ДПМЗПЧСЪЩК, ДТХЗПК, ОБПВПТПФ, НБМЕОШЛЙК Й ФПМУФЩК; ЧЕТЪЙМБ РТЙИТБНЩЧБМ ОБ РТБЧХА ОПЗХ, НБМЕОШЛЙК - ОБ МЕЧХА. пВБ УМХЦЙМЙ Ч ФЩМХ, ФБЛ ЛБЛ ДП ЧПКОЩ ВЩМЙ ЧЮЙУФХА ПУЧПВПЦДЕОЩ ПФ ЧПЕООПК УМХЦВЩ. пВБ У УЕТШЕЪОЩН ЧЙДПН ФПРБМЙ РП НПУФПЧПК, ЙЪТЕДЛБ РПЗМСДЩЧБС ОБ ыЧЕКЛБ, ЛПФПТЩК ЫБЗБМ НЕЦДХ ОЙНЙ Й РП ЧТЕНЕОБН ПФДБЧБМ ЮЕУФШ. еЗП ЫФБФУЛПЕ РМБФШЕ ЙУЮЕЪМП Ч ГЕКИЗБХЪЕ ЗБТОЙЪПООПК ФАТШНЩ ЧНЕУФЕ У ЧПЕООПК ЖХТБЦЛПК, Ч ЛПФПТПК ПО СЧЙМУС ОБ РТЙЪЩЧ, Й ЕНХ ЧЩДБМЙ УФБТЩК НХОДЙТ, ТБОЕЕ РТЙОБДМЕЦБЧЫЙК, ПЮЕЧЙДОП, ЛБЛПНХ-ФП РХЪБФПНХ ЪДПТПЧСЛХ, ТПУФПН ОБ ЗПМПЧХ ЧЩЫЕ ыЧЕКЛБ. ч ЕЗП ЫФБОЩ ЧМЕЪМП ВЩ ЕЭЕ ФТЙ ыЧЕКЛБ. вЕУЛПОЕЮОЩЕ УЛМБДЛЙ, ПФ ОПЗ Й ЮХФШ МЙ ОЕ ДП ЫЕЙ,- Б ЫФБОЩ ДПИПДЙМЙ ДП УБНПК ЫЕЙ,- РПОЕЧПМЕ РТЙЧМЕЛБМЙ ЧОЙНБОЙЕ ЪЕЧБЛ. зТПНБДОБС ЗТСЪОБС Й ЪБУБМЕООБС ЗЙНОБУФЕТЛБ У ЪБРМБФБНЙ ОБ МПЛФСИ ВПМФБМБУШ ОБ ыЧЕКЛЕ, ЛБЛ ЛБЖФБО ОБ ПЗПТПДОПН РХЗБМЕ. ыФБОЩ ЧЙУЕМЙ, ЛБЛ Х ЛМПХОБ Ч ГЙТЛЕ. жПТНЕООБС ЖХТБЦЛБ, ЛПФПТХА ЕНХ ФПЦЕ РПДНЕОЙМЙ Ч ЗБТОЙЪПООПК ФАТШНЕ, УРПМЪБМБ ОБ ХЫЙ.
оБ ХУНЕЫЛЙ ЪЕЧБЛ ыЧЕКЛ ПФЧЕЮБМ НСЗЛПК ХМЩВЛПК Й МБУЛПЧЩН, ФЕРМЩН ЧЪЗМСДПН УЧПЙИ ДПВТЩИ ЗМБЪ.
фБЛ РПДЧЙЗБМЙУШ ПОЙ Л лБТМЙОХ, ЗДЕ ЦЙМ ЖЕМШДЛХТБФ. рЕТЧЩН ЪБЗПЧПТЙМ УП ыЧЕКЛПН НБМЕОШЛЙК ФПМУФСЛ. ч ЬФПФ НПНЕОФ ПОЙ РТПИПДЙМЙ РП нБМПК уФТБОЕ РПД ЗБМЕТЕЕК.
ПФЛХДБ ВХДЕЫШ?
ЙЪ рТБЗЙ.
ОЕ ХДЕТЕЫШ ПФ ОБУ?
ч ТБЪЗПЧПТ ЧНЕЫБМУС ЧЕТЪЙМБ. рПТБЪЙФЕМШОПЕ СЧМЕОЙЕ: ЕУМЙ НБМЕОШЛЙЕ ФПМУФСЛЙ РП ВПМШЫЕК ЮБУФЙ ВЩЧБАФ ДПВТПДХЫОЩНЙ ПРФЙНЙУФБНЙ, ФП МАДЙ ИХДЩЕ Й ДПМЗПЧСЪЩЕ, ОБПВПТПФ, Ч ВПМШЫЙОУФЧЕ УМХЮБЕЧ УЛЕРФЙЛЙ. уМЕДХС ЬФПНХ ЪБЛПОХ, ЧЕТЪЙМБ ЧПЪТБЪЙМ НБМЕОШЛПНХ:
ЛБВЩ НПЗ, ХДТБМ ВЩ!
Б ОБ ЛПК ЕНХ ХДЙТБФШ?- ПФПЪЧБМУС НБМЕОШЛЙК ФПМУФСЛ.- пО Й ФБЛ ОБ ЧПМЕ, ОЕ Ч ЗБТОЙЪПООПК ФАТШНЕ. чПФ РБЛЕФ Х НЕОС.
Б ЮФП ФБН, Ч ЬФПН РБЛЕФЕ? - УРТПУЙМ ЧЕТЪЙМБ.
ОЕ ЪОБА.
ЧЙДЙЫШ, ОЕ ЪОБЕЫШ, Б ЗПЧПТЙЫШ...
лБТМПЧ НПУФ ПОЙ НЙОПЧБМЙ Ч РПМОПН НПМЮБОЙЙ. оП ОБ лБТМПЧПК ХМЙГЕ НБМЕОШЛЙК ФПМУФСЛ ПРСФШ ЪБЗПЧПТЙМ УП ыЧЕКЛПН:
ФЩ ОЕ ЪОБЕЫШ, ЪБЮЕН НЩ ЧЕДЕН ФЕВС Л ЖЕМШДЛХТБФХ?
ОБ ЙУРПЧЕДШ,- ОЕВТЕЦОП ПФЧЕФЙМ ыЧЕКЛ.- ъБЧФТБ НЕОС РПЧЕУСФ. фБЛ ЧУЕЗДБ ДЕМБЕФУС. ьФП, ЛБЛ ЗПЧПТЙФУС, ДМС ХУРПЛПЕОЙС ДХЫЙ.
Б ЪБ ЮФП ФЕВС ВХДХФ... ФПЗП? - ПУФПТПЦОП УРТПУЙМ ЧЕТЪЙМБ, НЕЦДХ ФЕН ЛБЛ ФПМУФСЛ У УПВПМЕЪОПЧБОЙЕН РПУНПФТЕМ ОБ ыЧЕКЛБ.
пВБ ЛПОЧПЙТБ ВЩМЙ ТЕНЕУМЕООЙЛЙ ЙЪ ДЕТЕЧОЙ, ПФГЩ УЕНЕКУФЧ.
ОЕ ЪОБА,- ПФЧЕФЙМ ыЧЕКЛ, ДПВТПДХЫОП ХМЩВБСУШ.- с ОЙЮЕЗП ОЕ ЪОБА. чЙДОП, УХДШВБ.
УФБМП ВЩФШ, ФЩ ТПДЙМУС РПД ОЕУЮБУФМЙЧПК ЪЧЕЪДПК,- ФПОПН ЪОБФПЛБ У УПЮХЧУФЧЙЕН ЪБНЕФЙМ НБМЕОШЛЙК.- х ОБУ Ч УЕМЕ сУЕООПК, ПЛПМП кПЪЕЖПЧБ, ЕЭЕ ЧП ЧТЕНС РТХУУЛПК ЧПКОЩ ФПЦЕ ЧПФ ФБЛ РПЧЕУЙМЙ ПДОПЗП. рТЙЫМЙ ЪБ ОЙН, ОЙЮЕЗП ОЕ УЛБЪБМЙ Й Ч кПЪЕЖЕ РПЧЕУЙМЙ.
С ДХНБА,- УЛЕРФЙЮЕУЛЙ ЪБНЕФЙМ ДПМЗПЧСЪЩК,- ЮФП ФБЛ, ОЙ ЪБ ЮФП ОЙ РТП ЮФП, ЮЕМПЧЕЛБ ОЕ ЧЕЫБАФ. дПМЦОБ ВЩФШ ЛБЛБС-ОЙВХДШ РТЙЮЙОБ. фБЛЙЕ ЧЕЭЙ РТПУФП ФБЛ ОЕ ДЕМБАФУС.
Ч НЙТОПЕ ЧТЕНС,- ЪБНЕФЙМ ыЧЕКЛ,- НПЦЕФ, ПОП Й ФБЛ, Б ЧП ЧТЕНС ЧПКОЩ ПДЙО ЮЕМПЧЕЛ ЧП ЧОЙНБОЙЕ ОЕ РТЙОЙНБЕФУС. пО ДПМЦЕО РБУФШ ОБ РПМЕ ВТБОЙ ЙМЙ ВЩФШ РПЧЕЫЕО ДПНБ! юФП Ч МПВ, ЮФП РП МВХ.
РПУМХЫБК, Б ФЩ ОЕ РПМЙФЙЮЕУЛЙК? - УРТПУЙМ ЧЕТЪЙМБ. рП ФПОХ ЕЗП ВЩМП ЪБНЕФОП, ЮФП ПО ОБЮЙОБЕФ УПЮХЧУФЧПЧБФШ ыЧЕКЛХ.
РПМЙФЙЮЕУЛЙК, ДБЦЕ ПЮЕОШ,- ХМЩВОХМУС ыЧЕКЛ.
НПЦЕФ, ФЩ ОБГЙПОБМШОЩК УПГЙБМЙУФ?
оП ФХФ ХЦ НБМЕОШЛЙК, Ч УЧПА ПЮЕТЕДШ, УФБМ ПУФПТПЦОЩН Й ЧНЕЫБМУС Ч ТБЪЗПЧПТ.
ОБН-ФП ЮФП,- УЛБЪБМ ПО.- уНПФТЙ-ЛБ, ЛТХЗПН РТПРБУФШ ОБТПДХ, Й ЧУЕ ОБ ОБУ ЗМБЪЕАФ. еУМЙ ВЩ НЩ НПЗМЙ ЗДЕ-ОЙВХДШ Ч ЧПТПФБИ УОСФШ ЫФЩЛЙ, ЮФПВЩ ЬФП... ОЕ ФБЛ ВТПУБМПУШ Ч ЗМБЪБ. фЩ ОЕ ХДЕТЕЫШ? б ФП, ЪОБЕЫШ, ОБН ЧМЕФЙФ. чЕТОП, фПОЙЛ? - ПВТБФЙМУС ПО Л ЧЕТЪЙМЕ.
фПФ ФЙИП ПФПЪЧБМУС:
ЫФЩЛЙ-ФП НЩ НПЗМЙ ВЩ УОСФШ. чУЕ-ФБЛЙ ЬФП ОБЫ ЮЕМПЧЕЛ.- пО РЕТЕУФБМ ВЩФШ УЛЕРФЙЛПН, Й ДХЫБ ЕЗП ОБРПМОЙМБУШ УПУФТБДБОЙЕН Л ыЧЕКЛХ.
пОЙ ЧНЕУФЕ ЧЩУНПФТЕМЙ РПДИПДСЭЕЕ НЕУФП ЪБ ЧПТПФБНЙ, УОСМЙ ФБН ЫФЩЛЙ, Й ФПМУФСЛ ТБЪТЕЫЙМ ыЧЕКЛХ РПКФЙ ТСДПН.
ОЕВПУШ ЛХТЙФШ ИПЮЕФУС? дБ? - УРТПУЙМ ПО.- лФП ЪОБЕФ...
пО ИПФЕМ УЛБЪБФШ: "лФП ЪОБЕФ, ДБДХФ МЙ ФЕВЕ ЪБЛХТЙФШ, РЕТЕД ФЕН ЛБЛ РПЧЕУСФ",- ОП ОЕ ДПЛПОЮЙМ ЖТБЪЩ, РПОСЧ, ЮФП ЬФП ВЩМП ВЩ ВЕУФБЛФОП.
чУЕ ЪБЛХТЙМЙ, Й ЛПОЧПЙТЩ УФБМЙ ТБУУЛБЪЩЧБФШ ыЧЕКЛХ П УЧПЙИ УЕНШСИ, ЦЙЧХЭЙИ Ч ТБКПОЕ лТБМПЧЕЗТБДГБ, П ЦЕОБИ, П ДЕФСИ, П ЛМПЮЛЕ ЪЕНМЙГЩ, П ЕДЙОУФЧЕООПК ЛПТПЧЕ...
РЙФШ ИПЮЕФУС,- ЪБНЕФЙМ ыЧЕКЛ.
дПМЗПЧСЪЩК Й НБМЕОШЛЙК РЕТЕЗМСОХМЙУШ.
РП ПДОПК ЛТХЦЛЕ Й НЩ ВЩ РТПРХУФЙМЙ,- УЛБЪБМ НБМЕОШЛЙК, РПЮХЧУФЧПЧБЧ, ЮФП ЧЕТЪЙМБ ФПЦЕ УПЗМБУЕО,- ОП ФБН, ЗДЕ ВЩ ОБ ОБУ ОЕ ПЮЕОШ ЗМБЪЕМЙ.
ЙДЕНФЕ Ч "лХЛМЙЛ",- РТЕДМПЦЙМ ыЧЕКЛ,- ТХЦШС ЧЩ ПУФБЧЙФЕ ФБН ОБ ЛХИОЕ. иПЪСЙО Ч "лХЛМЙЛЕ" - уЕТБВПОБ, УПЛПМ, ЕЗП ОЕЮЕЗП ВПСФШУС. фБН ЙЗТБАФ ОБ УЛТЙРЛЕ Й ОБ ЗБТНПОЙЛЕ, ВЩЧБАФ ХМЙЮОЩЕ ДЕЧЛЙ Й ДТХЗЙЕ РТЙМЙЮОЩЕ МАДЙ, ЛПФПТЩИ ОЕ РХУЛБАФ Ч "ТЕРТЕЪЕОФСЛ".
чЕТЪЙМБ Й ФПМУФСЛ УОПЧБ РЕТЕЗМСОХМЙУШ, Й ЧЕТЪЙМБ ТЕЫЙМ:
ОХ ЮФП Ц, ЪБКДЕН, ДП лБТМЙОБ ЕЭЕ ДБМЕЛП.
рП ДПТПЗЕ ыЧЕКЛ ТБУУЛБЪЩЧБМ ТБЪОЩЕ БОЕЛДПФЩ, Й ПОЙ Ч ЮХДЕУОПН ОБУФТПЕОЙЙ РТЙЫМЙ Ч "лХЛМЙЛ" Й РПУФХРЙМЙ ФБЛ, ЛБЛ УПЧЕФПЧБМ ыЧЕКЛ. тХЦШС УРТСФБМЙ ОБ ЛХИОЕ Й РПЫМЙ Ч ПВЭЙК ЪБМ, ЗДЕ УЛТЙРЛБ У ЗБТНПЫЛПК ОБРПМОСМЙ ЧУЕ РПНЕЭЕОЙЕ ЪЧХЛБНЙ ЙЪМАВМЕООПК РЕУОЙ "оБ рБОЛТБГЕ, ОБ ИПМНЕ, ЕУФШ ЮХДЕУОБС БММЕС".
лБЛБС-ФП ВБТЩЫОС УЙДЕМБ ОБ ЛПМЕОСИ Х АОПЫЙ РПФБУЛБООПЗП ЧЙДБ, У ВЕЪХЛПТЙЪОЕООЩН РТПВПТПН, Й РЕМБ УЙРМЩН ЗПМПУПН:
пВЪБЧЕМУС С ДЕЧЮПОЛПК,
б ЗХМСЕФ У ОЕК ДТХЗПК.
ъБ ПДОЙН УФПМПН УРБМ РШСОЩК УБТДЙОЭЙЛ. чТЕНС ПФ ЧТЕНЕОЙ ПО РТПУЩРБМУС, ХДБТСМ ЛХМБЛПН РП УФПМХ, ВПТНПФБМ: "оЕ ЧЩКДЕФ!" - Й УОПЧБ ЪБУЩРБМ. ъБ ВЙМШСТДПН РПД ЪЕТЛБМПН УЙДЕМЙ ФТЙ ДЕЧЙГЩ Й ИПТПН ЛТЙЮБМЙ ЦЕМЕЪОПДПТПЦОПНХ ЛПОДХЛФПТХ:
НПМПДПК ЮЕМПЧЕЛ, ХЗПУФЙФЕ ОБУ ЧЕТНХФПН!
оЕРПДБМЕЛХ ПФ НХЪЩЛБОФПЧ ДЧПЕ УРПТЙМЙ П ЛБЛПК-ФП нБТЦЕОЛЕ, ЛПФПТХА ЧЮЕТБ ЧП ЧТЕНС ПВМБЧЩ "УГБРБМ" РБФТХМШ. пДЙО ХФЧЕТЦДБМ, ЮФП ЧЙДЕМ ЬФП УПВУФЧЕООЩНЙ ЗМБЪБНЙ, ДТХЗПК ЦЕ ХЧЕТСМ, ВХДФП ЧЮЕТБ ПОБ У ПДОЙН УПМДБФПН РПЫМБ УРБФШ Ч ЗПУФЙОЙГХ "чБМШЫХН".
х УБНЩИ ДЧЕТЕК, Ч ЛПНРБОЙЙ ЫФБФУЛЙИ, УЙДЕМ УПМДБФ Й ТБУУЛБЪЩЧБМ П ФПН, ЛБЛ ЕЗП ТБОЙМЙ Ч уЕТВЙЙ. пДОБ ТХЛБ Х ОЕЗП ВЩМБ ОБ РЕТЕЧСЪЙ, Б ЛБТНБОЩ ОБВЙФЩ УЙЗБТЕФБНЙ, РПМХЮЕООЩНЙ ПФ УПВЕУЕДОЙЛПЧ. пО ФП Й ДЕМП РПЧФПТСМ, ЮФП ВПМШЫЕ ХЦЕ ОЕ НПЦЕФ РЙФШ, Б ПДЙО ЙЪ ЛПНРБОЙЙ, РМЕЫЙЧЩК УФБТЙЛБЫЛБ, ВЕЪ ХУФБМЙ ЕЗП ХЗПЭБМ.
ДБ ЧЩРЕКФЕ ХЦ, УПМДБФЙЛ! лФП ЪОБЕФ, УЧЙДЙНУС МЙ ЛПЗДБ ЕЭЕ? чЕМЕФШ, ЮФПВ ЧБН УЩЗТБМЙ? рПРТПУЙФШ "уЙТПФЛХ"?
ьФП ВЩМБ МАВЙНБС РЕУОС МЩУПЗП УФБТЙЛБ. й ДЕКУФЧЙФЕМШОП, НЙОХФХ УРХУФС УЛТЙРЛБ У ЗБТНПЫЛПК ЪБЧЩМЙ "уЙТПФЛХ". х УФБТЙЛБ ЧЩУФХРЙМЙ УМЕЪЩ ОБ ЗМБЪБИ, Й ПО ЪБФСОХМ ДТЕВЕЪЦБЭЙН ЗПМПУПН:
юХФШ РПОСФМЙЧЕЕ УФБМБ,
чУЕ П НБНЕ ЧПРТПЫБМБ,
чУЕ П НБНЕ ЧПРТПЫБМБ.
йЪ-ЪБ ДТХЗПЗП УФПМБ РПУМЩЫБМПУШ:
ИЧБФЙФ! оХ ЙИ Л ЮЕТФХ! лБФЙФЕУШ ЧЩ У ЧБЫЕК "уЙТПФЛПК"!
й, РТЙВЕЗОХЧ Л РПУМЕДОЕНХ УТЕДУФЧХ ХВЕЦДЕОЙС, ЧТБЦЕУЛЙК УФПМ ЗТСОХМ:
тБЪМХЛБ, БИ, ТБЪМХЛБ -
дМС УЕТДГБ ЪМБС НХЛБ.
ЖТБОФБ,- РПЪЧБМЙ ПОЙ ТБОЕОПЗП УПМДБФБ, ЛПЗДБ, ЪБЗМХЫЙЧ "уЙТПФЛХ", ДПРЕМЙ "тБЪМХЛХ" ДП ЛПОГБ.- жТБОФБ, ВТПУШ ЙИ, ЙДЙ УБДЙУШ Л ОБН! рМАОШ ОБ ОЙИ Й ЗПОЙ УАДБ УЙЗБТЕФЩ. вТПУШ ЪБВБЧМСФШ ЬФЙИ ЮХДБЛПЧ!
ыЧЕКЛ Й ЕЗП ЛПОЧПЙТЩ У ЙОФЕТЕУПН ОБВМАДБМЙ ЪБ ЧУЕН РТПЙУИПДСЭЙН. ыЧЕКЛ,- ПО ЮБУФП УЙЦЙЧБМ ФХФ ЕЭЕ ДП ЧПКОЩ,- РХУФЙМУС Ч ЧПУРПНЙОБОЙС П ФПН, ЛБЛ ЪДЕУШ, ВЩЧБМП, ЧОЕЪБРОП РПСЧМСМУС У ПВМБЧПК РПМЙГЕКУЛЙК ЛПНЙУУБТ дТБЫОЕТ Й ЛБЛ ЕЗП ВПСМЙУШ РТПУФЙФХФЛЙ, ЛПФПТЩЕ УМПЦЙМЙ РТП ОЕЗП РЕУЕОЛХ. тБЪ ПОЙ ДБЦЕ ЪБРЕМЙ ЕЕ ИПТПН:
лБЛ ПФ дТБЫОЕТБ ПФ РБОБ
рБОЙЛБ РПДОСМБУШ.
мЙЫШ ПДОБ нБТЦЕОЛБ УРШСОБ
еЗП ОЕ ВПСМБУШ...
ч ЬФПФ НПНЕОФ ЧПЫЕМ дТБЫОЕТ УП УЧПЕК УЧЙФПК, ЗТПЪОЩК Й ОЕХНПМЙНЩК. рПУМЕДПЧБЧЫБС ЪБФЕН УГЕОБ ОБРПНЙОБМБ ПИПФХ ОБ ЛХТПРБФПЛ: РПМЙГЕКУЛЙЕ УПЗОБМЙ ЧУЕИ Ч ЛХЮХ. ыЧЕКЛ ФПЦЕ ПЮХФЙМУС Ч ЬФПК ЛХЮЕ Й, ОБ УЧПА ВЕДХ, ЛПЗДБ ЛПНЙУУБТ дТБЫЛЕТ РПФТЕВПЧБМ Х ОЕЗП ХДПУФПЧЕТЕОЙЕ МЙЮОПУФЙ, УРТПУЙМ: "б Х ЧБУ ЕУФШ ОБ ЬФП ТБЪТЕЫЕОЙЕ РПМЙГЕКУЛПЗП ХРТБЧМЕОЙС?" рПФПН ыЧЕКЛ ЧУРПНОЙМ ПВ ПДОПН РПЬФЕ, ЛПФПТЩК УЙЦЙЧБМ ЧПО ФБН РПД ЪЕТЛБМПН Й УТЕДЙ ЫХНБ Й ЗБНБ, РПД ЪЧХЛЙ ЗБТНПЫЛЙ, УПЮЙОСМ УФЙИЙ Й ФХФ ЦЕ ЮЙФБМ ЙИ РТПУФЙФХФЛБН,
х ЛПОЧПЙТПЧ ыЧЕКЛБ ОЙЛБЛЙИ ЧПУРПНЙОБОЙК РПДПВОПЗП ТПДБ ОЕ ВЩМП. дМС ОЙИ ЧУЕ ВЩМП ЧОПЧЕ. йН ФХФ ОБЮЙОБМП ОТБЧЙФШУС. нБМЕОШЛЙК ФПМУФСЛ РЕТЧЩН РПЮХЧУФЧПЧБМ УЕВС ЪДЕУШ ЛБЛ ТЩВБ Ч ЧПДЕ. чЕДШ ФПМУФСЛЙ, ЛТПНЕ УЧПЕЗП ПРФЙНЙЪНБ, ПФМЙЮБАФУС ЕЭЕ ВПМШЫПК УЛМПООПУФША Л ЬРЙЛХТЕКУФЧХ. чЕТЪЙМБ У НЙОХФХ ЛПМЕВБМУС, ОП, ПФВТПУЙЧ УЧПК УЛЕРФЙГЙЪН, НБМП-РПНБМХ УФБМ ФЕТСФШ Й УДЕТЦБООПУФШ Й РПУМЕДОЙЕ ПУФБФЛЙ ТБУУХДЙФЕМШОПУФЙ.
РПКДХ УФБОГХА,- УЛБЪБМ ПО РПУМЕ РСФПК ЛТХЦЛЙ РЙЧБ, ХЧЙДБЧ, ЛБЛ РБТЩ РМСЫХФ "ЫМСРБЛБ".
нБМЕОШЛЙК РПМОПУФША ПФДБМУС ТБДПУФСН ЦЙЪОЙ. чПЪМЕ ОЕЗП ХЦЕ УЙДЕМБ ЛБЛБС-ФП ВБТЩЫОС Й ОЕУМБ РПИБВЭЙОХ. зМБЪБ Х ОЕЗП ФБЛ Й ВМЕУФЕМЙ.
ыЧЕКЛ РЙМ.
чЕТЪЙМБ, ЛПОЮЙЧ ФБОГЕЧБФШ, ЧЕТОХМУС Л УФПМХ У РБТФОЕТЫЕК. рПФПН ЛПОЧПКОЩЕ РЕМЙ, УОПЧБ ФБОГЕЧБМЙ, ОЕ РЕТЕУФБЧБС РЙМЙ Й РПИМПРЩЧБМЙ УЧПЙИ ЛПНРБОШПОПЛ. ч БФНПУЖЕТЕ РТПДБЦОПК МАВЧЙ, ОЙЛПФЙОБ Й БМЛПЗПМС ОЕЪТЙНП ЧЙФБМ УФБТЩК ДЕЧЙЪ: "рПУМЕ ОБУ- ИПФШ РПФПР".
рПУМЕ ПВЕДБ Л ОЙН РПДУЕМ ЛБЛПК-ФП УПМДБФ Й РТЕДМПЦЙМ УДЕМБФШ ЪБ РСФШ ЛТПО ЖМЕЗНПОХ Й ЪБТБЦЕОЙЕ ЛТПЧЙ. ыРТЙГ ДМС РПДЛПЦОПЗП ЧРТЩУЛЙЧБОЙС Х ОЕЗП РТЙ УЕВЕ, Й ПО НПЦЕФ ЧРТЩУОХФШ ЙН Ч ОПЗХ ЙМЙ Ч ТХЛХ ЛЕТПУЙО [ьФП ЙУРЩФБООПЕ УТЕДУФЧП РПРБУФШ Ч ЗПУРЙФБМШ. пДОБЛП ЮБУФП ЧЩДБЕФ ЪБРБИ ЛЕТПУЙОБ, ПУФБАЭЙКУС Ч ПРХИПМЙ. вЕОЪЙО МХЮЫЕ, ФБЛ ЛБЛ ВЩУФТЕЕ ЙУРБТСЕФУС. рПЪДОЕЕ УПМДБФЩ ЧРТЩУЛЙЧБМЙ УЕВЕ УНЕУШ ЬЖЙТБ У ВЕОЪЙОПН; ЕЭЕ РПЪДОЕЕ ДПУФЙЗМЙ ПОЙ Й ДТХЗЙИ ХУПЧЕТЫЕОУФЧПЧБОЙК. (рТЙН. БЧФПТБ.)]. рПУМЕ ЬФПЗП ПОЙ РТПМЕЦБФ ОЕ НЕОЕЕ ДЧХИ НЕУСГЕЧ, Б ЕУМЙ ВХДХФ УНБЮЙЧБФШ ТБОХ УМАОСНЙ, ФП Й ЧУЕ РПМЗПДБ, Й ЙИ ЧЩОХЦДЕОЩ ВХДХФ УПЧУЕН ПУЧПВПДЙФШ ПФ ЧПЕООПК УМХЦВЩ.
чЕТЪЙМБ, РПФЕТСЧЫЙК ЧУСЛПЕ ДХЫЕЧОПЕ ТБЧОПЧЕУЙЕ, РПЫЕМ У УПМДБФПН Ч ХВПТОХА ЧРТЩУЛЙЧБФШ УЕВЕ РПД ЛПЦХ ЛЕТПУЙО.
лПЗДБ ЧТЕНС РПДПЫМП Л ЧЕЮЕТХ, ыЧЕКЛ ЧОЕУ РТЕДМПЦЕОЙЕ ПФРТБЧЙФШУС Ч РХФШ Л ЖЕМШДЛХТБФХ. оП НБМЕОШЛЙК ФПМУФСЛ, Х ЛПФПТПЗП СЪЩЛ ХЦЕ ОБЮБМ ЪБРМЕФБФШУС, ХРТБЫЙЧБМ ыЧЕКЛБ ПУФБФШУС ЕЭЕ. чЕТЪЙМБ ФПЦЕ РТЙДЕТЦЙЧБМУС ФПЗП НОЕОЙС, ЮФП ЖЕМШДЛХТБФ НПЦЕФ РПДПЦДБФШ.
пДОБЛП ыЧЕКЛХ Ч "лХЛМЙЛЕ" ХЦЕ ОБДПЕМП, Й ПО РТЙЗТПЪЙМ, ЮФП РПКДЕФ ПДЙО.
фТПОХМЙУШ Ч РХФШ, ПДОБЛП ыЧЕКЛХ РТЙЫМПУШ РППВЕЭБФШ, ЮФП ПОЙ УДЕМБАФ ЕЭЕ ПДЙО РТЙЧБМ.
пУФБОПЧЙМЙУШ ПОЙ ЪБ "жМПТЕОГЙЕК", Ч НБМЕОШЛПН ЛБЖЕ, ЗДЕ ФПМУФСЛ РТПДБМ УЧПЙ УЕТЕВТСОЩЕ ЮБУЩ, ЮФПВЩ ПОЙ НПЗМЙ ЕЭЕ РПТБЪЧМЕЮШУС.
пФФХДБ ЛПОЧПЙТПЧ РПД ТХЛЙ ЧЕМ ХЦЕ ыЧЕКЛ. ьФП УФПЙМП ЕНХ ВПМШЫПЗП ФТХДБ. оПЗЙ Х ОЙИ ЧУЕ ЧТЕНС РПДЛБЫЙЧБМЙУШ, УПМДБФ ВЕУРТЕУФБООП ФСОХМП ЕЭЕ ЛХДБ-ОЙВХДШ ЪБКФЙ. нБМЕОШЛЙК ФПМУФСЛ ЮХФШ ВЩМП ОЕ РПФЕТСМ РБЛЕФ, РТЕДОБЪОБЮЕООЩК ДМС ЖЕМШДЛХТБФБ, Й ыЧЕКЛХ РТЙЫМПУШ ОЕУФЙ РБЛЕФ УБНПНХ. чУСЛЙК ТБЪ, ЛПЗДБ ОБЧУФТЕЮХ ЙН РПРБДБМУС ПЖЙГЕТ ЙМЙ ХОФЕТ, ыЧЕКЛ ДПМЦЕО ВЩМ РТЕДХРТЕЦДБФШ УЧПЙИ УФТБЦЕК. уЧЕТИЮЕМПЧЕЮЕУЛЙНЙ ХУЙМЙСНЙ ЕНХ ХДБМПУШ ОБЛПОЕГ ДПФБЭЙФШ ЙИ ДП лТБМПЧУЛПК РМПЭБДЙ, ЗДЕ ЦЙМ ЖЕМШДЛХТБФ. ыЧЕКЛ УПВУФЧЕООПТХЮОП РТЙНЛОХМ Л ЧЙОФПЧЛБН ЫФЩЛЙ Й, РПДФБМЛЙЧБС ЛПОЧПЙТПЧ РПД ТЕВТБ, ДПВЙМУС, ЮФПВЩ ПОЙ ЧЕМЙ ЕЗП, Б ОЕ ПО ЙИ.
чП ЧФПТПН ЬФБЦЕ, ЗДЕ ОБ ДЧЕТСИ ЧЙУЕМБ ЧЙЪЙФОБС ЛБТФПЮЛБ "пФФП лБГ - ЖЕМШДЛХТБФ", ЙН ЧЩЫЕМ ПФЧПТЙФШ ЛБЛПК-ФП УПМДБФ. йЪ УПУЕДОЕК ЛПНОБФЩ ДПОПУЙМЙУШ ЗПМПУБ, ЪЧПО ВХФЩМПЛ Й ВПЛБМПЧ.
Wir... meldem... gehorsam... Herr... Feldkurat,- У ФТХДПН ЧЩЗПЧПТЙМ ЧЕТЪЙМБ, ПФДБЧБС ЮЕУФШ УПМДБФХ,- ein... Paket... und ein Mann gebracht [юЕУФШ ЙНЕЕН... ДПМПЦЙФШ... ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ... ДПУФБЧЙФШ РБЛЕФ У ЮЕМПЧЕЛПН (ОЕН.)].
ЧМЕЪБКФЕ,- УЛБЪБМ УПМДБФ.- зДЕ ЬФП ЧЩ ФБЛ ОБМЙЪБМЙУШ? зПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ ФПЦЕ...- й УПМДБФ УРМАОХМ.
уПМДБФ ХЫЕМ У РБЛЕФПН. рТЙЫЕДЫЙЕ ДПМЗП ЦДБМЙ ЕЗП Ч РЕТЕДОЕК, РПЛБ ОБЛПОЕГ ОЕ ПФЛТЩМБУШ ДЧЕТШ Й Ч РЕТЕДОАА ОЕ ЧПЫЕМ, Б ЛБЛ ВПНВБ ЧМЕФЕМ ЖЕМШДЛХТБФ. пО ВЩМ Ч ПДОПК ЦЙМЕФЛЕ Й Ч ТХЛЕ ДЕТЦБМ УЙЗБТХ.
ФБЛ ЧЩ ХЦЕ ЪДЕУШ,- УЛБЪБМ ПО, ПВТБЭБСУШ Л ыЧЕКЛХ.- б, ЬФП ЧБУ РТЙЧЕМЙ. ь... ОЕФ МЙ Х ЧБУ УРЙЮЕЛ?
ОЙЛБЛ ОЕФ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ,- ПФЧЕФЙМ ыЧЕКЛ.
Б... Б РПЮЕНХ Х ЧБУ ОЕФ УРЙЮЕЛ? лБЦДЩК УПМДБФ ДПМЦЕО ЙНЕФШ УРЙЮЛЙ, ЮФПВЩ ЪБЛХТЙФШ. уПМДБФ, ОЕ ЙНЕАЭЙК УРЙЮЕЛ, СЧМСЕФУС... СЧМСЕФУС... оХ?
ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ, СЧМСЕФУС ВЕЪ УРЙЮЕЛ,- РПДУЛБЪБМ ыЧЕКЛ.
УПЧЕТЫЕООП ЧЕТОП, СЧМСЕФУС ВЕЪ УРЙЮЕЛ Й ОЕ НПЦЕФ ДБФШ ОЙЛПНХ ЪБЛХТЙФШ. ьФП ЧП-РЕТЧЩИ. б ФЕРЕТШ, ЧП-ЧФПТЩИ. х ЧБУ ОПЗЙ ОЕ ЧПОСАФ, ыЧЕКЛ?
ОЙЛБЛ ОЕФ, ОЕ ЧПОСАФ.
ФБЛ. ьФП ЧП-ЧФПТЩИ. б ФЕРЕТШ, Ч-ФТЕФШЙИ. чПДЛХ РШЕФЕ?
ОЙЛБЛ ОЕФ, ЧПДЛЙ ОЕ РША, ФПМШЛП ТПН.
ПФМЙЮОП! чПФ РПУНПФТЙФЕ ОБ ЬФПЗП УПМДБФБ. с ПДПМЦЙМ ЕЗП ОБ ДЕОЕЛ Х РПТХЮЙЛБ жЕМШДЗХВЕТБ, ЬФП ЕЗП ДЕОЭЙЛ. пО ОЙ ЮЕТФБ ОЕ РШЕФ, ФБЛПК pp...ФТ...ФТЕЪЧЕООЙЛ, Б РПФПНХ ПФРТБЧЙФУС У НБТЫЕЧПК ТПФПК. рП...РПФПНХ ЮФП ФБЛПК ЮЕМПЧЕЛ НОЕ ОЕ ОХЦЕО. ьФП ОЕ ДЕОЭЙЛ, Б ЛПТПЧБ. фБ ФПЦЕ РШЕФ ПДОХ ЧПДХ Й НЩЮЙФ ЛБЛ ВЩЛ.
ФЩ Ф...Ф...ТЕЪЧЕООЙЛ! - ПВТБФЙМУС ПО Л УПМДБФХ.- оЕ... ОЕ УФЩДОП ФЕВЕ! дХТТТБЛ! дПУФХЛБЕЫШУС - РПМХЮЙЫШ Ч НПТДХ.
фХФ ЖЕМШДЛХТБФ ПВТБФЙМ УЧПЕ ЧОЙНБОЙЕ ОБ УПМДБФ, ЛПФПТЩЕ РТЙЧЕМЙ ыЧЕКЛБ Й, ОЕУНПФТС ОБ ФП ЮФП ЙЪП ЧУЕИ УЙМ УФБТБМЙУШ УФПСФШ ТПЧОП, ЛБЮБМЙУШ ЙЪ УФПТПОЩ Ч УФПТПОХ, ФЭЕФОП РЩФБСУШ ПРЕТЕФШУС ОБ УЧПЙ ТХЦШС.
ЧЩ Р...РШСОЩ!..- УЛБЪБМ ЖЕМШДЛХТБФ.- чЩ ОБРЙМЙУШ РТЙ ЙУРПМОЕОЙЙ УМХЦЕВОЩИ ПВСЪБООПУФЕК! ъБ ЬФП С РПУБ...УБДЙФШ ЧЕМА ЧБУ! ыЧЕКЛ, ПФВЕТЙФЕ Х ОЙИ ТХЦШС, ПФЧЕДЙФЕ ОБ ЛХИОА Й УФПТПЦЙФЕ, РПЛБ ОЕ РТЙДЕФ РБФТХМШ. с УЕКЮБУ Р...РПЪЧПОА Ч ЛБЪБТНЩ.
йФБЛ, УМПЧБ оБРПМЕПОБ: "оБ ЧПКОЕ УЙФХБГЙС НЕОСЕФУС ЛБЦДПЕ НЗОПЧЕОЙЕ",- ОБЫМЙ ЪДЕУШ УЧПЕ РПМОПЕ РПДФЧЕТЦДЕОЙЕ - ХФТПН ЛПОЧПЙТЩ ЧЕМЙ РПД ЫФЩЛБНЙ ыЧЕКЛБ Й ВПСМЙУШ, ЛБЛ ВЩ ПО ОЕ УВЕЦБМ, Б РПД ЧЕЮЕТ ПЛБЪБМПУШ, ЮФП ыЧЕКЛ РТЙЧЕМ ЙИ Л НЕУФХ ОБЪОБЮЕОЙС Й ЕНХ РТЙЫМПУШ ЙИ ЛБТБХМЙФШ. пОЙ ОЕ УТБЪХ УППВТБЪЙМЙ, ЛБЛ ПВЕТОХМПУШ ДЕМП, ОП ЛПЗДБ, УЙДС ОБ ЛХИОЕ, ХЧЙДЕМЙ Ч ДЧЕТСИ ыЧЕКЛБ У ТХЦШЕН Й РТЙНЛОХФЩН ЫФЩЛПН, ФП РПОСМЙ ЧУЕ.
С ВЩ ЮЕЗП-ОЙВХДШ ЧЩРЙМ,- ЧЪДПИОХМ НБМЕОШЛЙК ПРФЙНЙУФ.
оП ЧЕТЪЙМХ ПРСФШ ПДПМЕМ РТЙУФХР УЛЕРФЙГЙЪНБ. пО ЪБСЧЙМ, ЮФП ЧУЕ ЬФП - ОЙЪЛПЕ РТЕДБФЕМШУФЧП, Й ЗТПНЛП РТЙОСМУС ПВЧЙОСФШ ыЧЕКЛБ ЪБ ФП, ЮФП РП ЕЗП ЧЙОЕ ПОЙ РПРБМЙ Ч ФБЛПЕ РПМПЦЕОЙЕ. пО ХЛПТСМ ЕЗП, ЧУРПНЙОБС, ЛБЛ ыЧЕКЛ ЙН ПВЕЭБМ, ЮФП ЪБЧФТБ ЕЗП РПЧЕУСФ, Б ФЕРЕТШ ЧЩИПДЙФ, ЮФП ЙУРПЧЕДШ, ЛБЛ Й ЧЙУЕМЙГБ, ПДОП ОБДХЧБФЕМШУФЧП.
ыЧЕКЛ НПМЮБ ТБУИБЦЙЧБМ ПЛПМП ДЧЕТЙ.
ПУМЩ НЩ ВЩМЙ! - ЧПРЙМ ЧЕТЪЙМБ.
чЩУМХЫБЧ ЧУЕ ПВЧЙОЕОЙС, ыЧЕКЛ УЛБЪБМ:
ФЕРЕТШ ЧЩ РП ЛТБКОЕК НЕТЕ ЧЙДЙФЕ, ЮФП ЧПЕООБС УМХЦВБ - ОЕ ЖХОФ ЙЪАНБ. с ФПМШЛП ЙУРПМОСА УЧПК ДПМЗ. чМЙР С Ч ЬФП ДЕМП УМХЮБКОП, ЛБЛ Й ЧЩ, ОП НОЕ, ЛБЛ ЗПЧПТЙФУС, "ХМЩВОХМБУШ ЖПТФХОБ".
С ВЩ ЮЕЗП-ОЙВХДШ ЧЩРЙМ! - Ч ПФЮБСОЙЙ РПЧФПТСМ ПРФЙНЙУФ.
чЕТЪЙМБ ЧУФБМ Й, РПЫБФЩЧБСУШ, РПДПЫЕМ Л ДЧЕТЙ.
РХУФЙ ОБУ ДПНПК,- УЛБЪБМ ПО ыЧЕКЛХ,- ВТПУШ ДХТБЮЙФШУС, ЗПМХВЮЙЛ!
ПФПКДЙ! - ПФЧЕФЙМ ыЧЕКЛ.- с ДПМЦЕО ЧБУ ЛБТБХМЙФШ. пФОЩОЕ НЩ ОЕЪОБЛПНЩ.
ч ДЧЕТСИ РПСЧЙМУС ЖЕМШДЛХТБФ.
С... С ОЙЛБЛ ОЕ НПЗХ ДПЪЧПОЙФШУС Ч ЬФЙ УБНЩЕ ЛБЪБТНЩ. б РПФПНХ УФХРБКФЕ ДПНПК ДБ РП...РПНОЙФЕ Х НЕОС, ЮФП ОБ УМХЦВЕ РШСОУФЧПЧБФШ ОЕ...ОЕМШЪС! нБТЫ ПФУАДБ!
л ЮЕУФЙ ЗПУРПДЙОБ ЖЕМШДЛХТБФБ ВХДШ УЛБЪБОП, ЮФП Ч ЛБЪБТНЩ ПО ОЕ ЪЧПОЙМ, ФБЛ ЛБЛ ФЕМЕЖПОБ Х ОЕЗП ОЕ ВЩМП, Б РТПУФП ЗПЧПТЙМ Ч ОБУФПМШОХА ЬМЕЛФТЙЮЕУЛХА МБНРХ,
хЦЕ ФТЕФЙК ДЕОШ ыЧЕКЛ УМХЦЙМ Ч ДЕОЭЙЛБИ Х ЖЕМШДЛХТБФБ пФФП лБГБ Й ЪБ ЬФП ЧТЕНС ЧЙДЕМ ЕЗП ФПМШЛП ПДЙО ТБЪ. оБ ФТЕФЙК ДЕОШ РТЙЫЕМ ДЕОЭЙЛ РПТХЮЙЛБ зЕМШНЙИБ Й УЛБЪБМ ыЧЕКЛХ, ЮФПВЩ ФПФ ЫЕМ Л ОЙН ЪБ ЖЕМШДЛХТБФПН.
рП ДПТПЗЕ ДЕОЭЙЛ ТБУУЛБЪБМ ыЧЕКЛХ, ЮФП ЖЕМШДЛХТБФ РПУУПТЙМУС У РПТХЮЙЛПН зЕМШНЙИПН Й ТБЪВЙМ РЙБОЙОП. жЕМШДЛХТБФ Ч ДПУЛХ РШСО Й ОЕ ИПЮЕФ ЙДФЙ ДПНПК, Б РПТХЮЙЛ зЕМШНЙИ, ФПЦЕ РШСОЩК, ЧУЕ-ФБЛЙ ЧЩЛЙОХМ ЕЗП ОБ МЕУФОЙГХ, Й ФПФ УЙДЙФ Х ДЧЕТЙ ОБ РПМХ Й ДТЕНМЕФ.
рТЙВЩЧ ОБ НЕУФП, ыЧЕКЛ ЛБЛ УМЕДХЕФ ЧУФТСИОХМ ЖЕМШДЛХТБФБ. фПФ ЪБНЩЮБМ Й ПФЛТЩМ ЗМБЪБ. ыЧЕКЛ ЧЪСМ РПД ЛПЪЩТЕЛ Й ПФТБРПТФПЧБМ:
ЮЕУФШ ЙНЕА СЧЙФШУС, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ!
Б ЮФП... ЧБН... ЪДЕУШ ОБДП?
ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ, С РТЙЫЕМ ЪБ ЧБНЙ, ЗПУРПДБ ЖЕМШДЛХТБФ. с ДПМЦЕО ВЩМ РТЙКФЙ.
ДПМЦОЩ ВЩМЙ РТЙКФЙ ЪБ НОПК? б ЛХДБ НЩ РПКДЕН?
ДПНПК, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ.
Б ЪБЮЕН НОЕ ЙДФЙ ДПНПК? тБЪЧЕ С ОЕ ДПНБ?
ОЙЛБЛ ОЕФ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ, ЧЩ - ОБ МЕУФОЙГЕ Ч ЮХЦПН ДПНЕ.
Б ЛБЛ... ЛБЛ С... УАДБ РПРБМ?
ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ, ЧЩ ВЩМЙ Ч ЗПУФСИ.
Ч... ЗПУФСИ... Ч ЗП...ЗПУФСИ С ОЕ... ОЕ ВЩМ. чЩ... П...ПЫЙВБЕФЕУШ...
ыЧЕКЛ РТЙРПДОСМ ЖЕМШДЛХТБФБ Й РТЙУМПОЙМ ЕЗП Л УФЕОЕ. жЕМШДЛХТБФ ЫБФБМУС ЙЪ УФПТПОЩ Ч УФПТПОХ, ОБЧБМЙЧБМУС ОБ ыЧЕКЛБ Й ЧУЕ ЧТЕНС РПЧФПТСМ, ЗМХРП ХМЩВБСУШ:
С Х ЧБУ УЕКЮБУ ХРБДХ...
оБЛПОЕГ ыЧЕКЛХ ХДБМПУШ РТЙУМПОЙФШ ЕЗП Л УФЕОЕ, ОП Ч ЬФПН ОПЧПН РПМПЦЕОЙЙ ЖЕМШДЛХТБФ ПРСФШ ЪБДТЕНБМ.
ыЧЕКЛ ТБЪВХДЙМ ЕЗП.
ЮФП ЧБН ХЗПДОП?- УРТПУЙМ ЖЕМШДЛХТБФ, ДЕМБС ФЭЕФОХА РПРЩФЛХ УЯЕИБФШ РП УФЕОЕ Й УЕУФШ ОБ РПМ.
ЛФП ЧЩ ФБЛПК?
ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ,- ПФЧЕФЙМ ыЧЕКЛ, УОПЧБ РТЙУМПОСС ЖЕМШДЛХТБФБ Л УФЕОЕ,- С ЧБЫ ДЕОЭЙЛ.
ОЕФ Х НЕОС ОЙЛБЛЙИ ДЕОЭЙЛПЧ,- У ФТХДПН ЧЩЗПЧБТЙЧБМ ЖЕМШДЛХТБФ, РЩФБСУШ ХРБУФШ ОБ ыЧЕКЛБ,- Й С ОЕ ЖЕМШДЛХТБФ. с УЧЙОШС!..- РТЙВБЧЙМ ПО У РШСОПК ПФЛТПЧЕООПУФША.- рХУФЙФЕ НЕОС, УХДБТШ, С У ЧБНЙ ОЕ ЪОБЛПН!
лПТПФЛБС ВПТШВБ ПЛПОЮЙМБУШ ТЕЫЙФЕМШОПК РПВЕДПК ыЧЕКЛБ, ЛПФПТЩК ЧПУРПМШЪПЧБМУС ЬФЙН ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ УФБЭЙФШ ЖЕМШДЛХТБФБ У МЕУФОЙГЩ Ч РБТБДОПЕ, ЗДЕ ФПФ, ПДОБЛП, ПЛБЪБМ УЕТШЕЪОПЕ УПРТПФЙЧМЕОЙЕ, ОЕ ЦЕМБС, ЮФПВЩ ЕЗП ЧЩФБЭЙМЙ ОБ ХМЙГХ.
С У ЧБНЙ, УХДБТШ, ОЕ ЪОБЛПН,- ХЧЕТСМ ПО, УПРТПФЙЧМССУШ ыЧЕКЛХ.- ъОБЕФЕ пФФП лБГБ? ьФП - С.
С Х БТИЙЕРЙУЛПРБ ВЩМ!- ПТБМ ПО ОЕНОПЗП РПЗПДС ЪБ ДЧЕТША.- уБН чБФЙЛБО РТПСЧМСЕФ ЙОФЕТЕУ Л НПЕК РЕТУПОЕ. рПОЙНБЕФЕ?!
ыЧЕКЛ ПФВТПУЙМ "ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ" Й ЪБЗПЧПТЙМ У ЖЕМШДЛХТБФПН Ч ЙОФЙНОПН ФПОЕ.
ПФРХУФЙ ТХЛХ, ЗПЧПТСФ,- УЛБЪБМ ПО,- Б ОЕ ФП ДБН ТБЪБ! йДЕН ДПНПК - Й ВБУФБ! оЕ ТБЪЗПЧБТЙЧБФШ!
жЕМШДЛХТБФ ПФРХУФЙМ ДЧЕТШ Й ОБЧБМЙМУС ОБ ыЧЕКЛБ.
ФПЗДБ РПКДЕН ЛХДБ-ОЙВХДШ. фПМШЛП Л "ыХЗБН" С ОЕ РПКДХ, С ФБН ПУФБМУС ДПМЦЕО.
ыЧЕКЛ ЧЩФПМЛБМ ЖЕМШДЛХТБФБ ЙЪ РБТБДОПЗП Й РПЧПМПЛ ЕЗП РП ФТПФХБТХ Л ДПНХ.
ЬФП ЮФП ЪБ ЖЙЗХТБ? - РПМАВПРЩФУФЧПЧБМ ПДЙО ЙЪ РТПИПЦЙИ.
ЬФП НПК ВТБФ,- РПСУОЙМ ыЧЕКЛ.- рПМХЮЙМ ПФРХУЛ Й РТЙЕИБМ НЕОС ОБЧЕУФЙФШ ДБ ОБ ТБДПУФСИ ЧЩРЙМ: ОЕ ДХНБМ, ЮФП ЪБУФБОЕФ НЕОС Ч ЦЙЧЩИ.
хУМЩИБЧ РПУМЕДОАА ЖТБЪХ, ЖЕМШДЛХТБФ РТПНЩЮБМ НПФЙЧ ЙЪ ЛБЛПК-ФП ПРЕТЕФЛЙ, РЕТЕЧЙТБС ЕЗП ДП ОЕЧПЪНПЦОПУФЙ. рПФПН ЧЩРТСНЙМУС Й ПВТБФЙМУС Л РТПИПЦЙН:
ЛФП ЙЪ ЧБУ ХНЕТ, РХУФШ СЧЙФУС Ч ФЕЮЕОЙЕ ФТЕИ ДОЕК Ч ЫФБВ ЛПТРХУБ, ЮФПВЩ ФТХР ЕЗП ВЩМ ПЛТПРМЕО УЧСФПК ЧПДПК...- Й ЪБНПМЛ, ОПТПЧС ХРБУФШ ОПУПН ОБ ФТПФХБТ.
ыЧЕКЛ, РПДИЧБФЙЧ ЖЕМШДЛХТБФБ РПД НЩЫЛЙ, РПЧПМПЛ ЕЗП ДБМШЫЕ. чЩФСОХЧ ЧРЕТЕД ЗПМПЧХ Й ЧПМПЮБ ОПЗЙ, ЛБЛ ЛПЫЛБ У РЕТЕЫЙВМЕООЩН ИТЕВФПН, ЖЕМШДЛХТБФ ВПТНПФБМ УЕВЕ РПД ОПУ:
Dominus vobisclim, et cum spiritu tuo. Dominus vobiscurn [вМБЗПУМПЧЕОЙЕ ЗПУРПДОЕ ОБ ЧБУ, Й УП ДХИПН ФЧПЙН. вМБЗПУМПЧЕОЙЕ ЗПУРПДОЕ ОБ ЧБУ (МБФ.)].
х УФПСОЛЙ ЙЪЧПЪЮЙЛПЧ ыЧЕКЛ РПУБДЙМ ЖЕМШДЛХТБФБ ОБ ФТПФХБТ, РТЙУМПОЙЧ ЕЗП Л УФЕОЕ, Б УБН РПЫЕМ ДПЗПЧБТЙЧБФШУС У ЙЪЧПЪЮЙЛБНЙ. пДЙО ЙЪ ОЙИ ЪБСЧЙМ, ЮФП ЪОБЕФ ЬФПЗП РБОБ ПЮЕОШ ИПТПЫП, ПО ХЦЕ ПДЙО ТБЪ ЕЗП ЧПЪЙМ Й ВПМШЫЕ ОЕ РПЧЕЪЕФ.
ЪБВМЕЧБМ НОЕ ЧУЕ,- РПСУОЙМ ЙЪЧПЪЮЙЛ,- ДБ ЕЭЕ ОЕ ЪБРМБФЙМ ЪБ РТПЕЪД. с ЕЗП ВПМШЫЕ ДЧХИ ЮБУПЧ ЧПЪЙМ, РПЛБ ОБЫЕМ, ЗДЕ ПО ЦЙЧЕФ. фТЙ ТБЪБ С Л ОЕНХ ИПДЙМ, Б ПО ФПМШЛП ЮЕТЕЪ ОЕДЕМА ДБМ НОЕ ЪБ ЧУЕ РСФШ ЛТПО.
оБЛПОЕГ РПУМЕ ДПМЗЙИ РЕТЕЗПЧПТПЧ ЛБЛПК-ФП ЙЪЧПЪЮЙЛ ЧЪСМУС ПФЧЕЪФЙ.
ыЧЕКЛ ЧЕТОХМУС ЪБ ЖЕМШДЛХТБФПН. фПФ УРБМ. лФП-ФП УОСМ Х ОЕЗП У ЗПМПЧЩ ЮЕТОЩК ЛПФЕМПЛ (ПО ПВЩЛОПЧЕООП ИПДЙМ Ч ЫФБФУЛПН) Й ХОЕУ.
ыЧЕКЛ ТБЪВХДЙМ ЖЕМШДЛХТБФБ Й У РПНПЭША ЙЪЧПЪЮЙЛБ РПЗТХЪЙМ ЕЗП Ч ЪБЛТЩФЩК ЬЛЙРБЦ. фБН ЖЕМШДЛХТБФ ЧРБМ Ч РПМОПЕ ПФХРЕОЙЕ. пО РТЙОСМ ыЧЕКЛБ ЪБ РПМЛПЧОЙЛБ уЕНШДЕУСФ РСФПЗП РЕИПФОПЗП РПМЛБ аУФБ Й ОЕУЛПМШЛП ТБЪ РПЧФПТЙМ:
ОЕ УЕТДЙУШ, ДТХЦЙЭЕ, ЮФП С ФЕВЕ ФЩЛБА. с УЧЙОШС!
у НЙОХФХ ЛБЪБМПУШ, ЮФП ПФ ФТСУЛЙ РТПМЕФЛЙ РП НПУФПЧПК Л ОЕНХ ЧПЪЧТБЭБЕФУС УПЪОБОЙЕ. пО УЕМ РТСНП Й ЪБРЕМ ЛБЛПК-ФП ПФТЩЧПЛ ЙЪ ОЕЙЪЧЕУФОПК РЕУЕОЛЙ. чЕТПСФОП, ЬФП ВЩМБ ЕЗП УПВУФЧЕООБС ЙНРТПЧЙЪБГЙС.
рПНОА ЪПМПФПЕ ЧТЕНС,
лБЛ ЧУЕ ХМЩВБМЙУШ НОЕ,
рТПЦЙЧБМЙ НЩ Ч ФП ЧТЕНС
х дПНБЦМЙГ Ч нЕТЛМЙОЕ.
пДОБЛП НЙОХФХ УРХУФС ПО РПФЕТСМ ЧУСЛХА УРПУПВОПУФШ УППВТБЦБФШ Й, ПВТБЭБСУШ Л ыЧЕКЛХ, УРТПУЙМ, РТЙЭХТЙЧ ПДЙО ЗМБЪ:
ЛБЛ РПЦЙЧБЕФЕ, НБДБН?.. еДЕФЕ ЛХДБ-ОЙВХДШ ОБ ДБЮХ? - РПУМЕ ЛТБФЛПК РБХЪЩ РТПДПМЦБМ ПО.
ч ЗМБЪБИ Х ОЕЗП ДЧПЙМПУШ, Й ПО ПУЧЕДПНЙМУС:
ЙЪЧПМЙФЕ ЙНЕФШ ХЦЕ ЧЪТПУМПЗП УЩОБ? - й ХЛБЪБМ РБМШГЕН ОБ ыЧЕКЛБ.
ВХДЕЫШ ФЩ УЙДЕФШ ЙМЙ ОЕФ?! - РТЙЛТЙЛОХМ ОБ ОЕЗП ыЧЕКЛ, ЛПЗДБ ЖЕМШДЛХТБФ ИПФЕМ ЧУФБФШ ОБ УЙДЕОШЕ.- с ФЕВС РТЙХЮХ Л РПТСДЛХ!
жЕМШДЛХТБФ ЪБФЙИ Й ФПМШЛП НПМЮБ УНПФТЕМ ЧПЛТХЗ УЧПЙНЙ НБМЕОШЛЙНЙ РПТПУСЮШЙНЙ ЗМБЪЛБНЙ, УПЧЕТЫЕООП ОЕ РПОЙНБС, ЮФП, УПВУФЧЕООП, У ОЙН РТПЙУИПДЙФ.
рПФПН, ПРСФШ ЪБВЩЧ ПВП ЧУЕН ОБ УЧЕФЕ, ПО РПЧЕТОХМУС Л ыЧЕКЛХ Й УЛБЪБМ ФПУЛМЙЧЩН ФПОПН:
РБОЙ, ДБКФЕ НОЕ РЕТЧЩК ЛМБУУ,- Й УДЕМБМ РПРЩФЛХ УРХУФЙФШ ВТАЛЙ.
ЪБУФЕЗОЙУШ УЕКЮБУ ЦЕ, УЧЙОШС! - ЪБПТБМ ОБ ОЕЗП ыЧЕКЛ.- фЕВС Й ФБЛ ЧУЕ ЙЪЧПЪЮЙЛЙ ЪОБАФ. пДЙО ТБЪ ХЦЕ ПВМЕЧБМ ЧУЕ, Б ФЕРЕТШ ЕЭЕ Й ЬФП ИПЮЕЫШ. оЕ ЧППВТБЦБК, ЮФП ПРСФШ ОЕ ЪБРМБФЙЫШ, ЛБЛ Ч РТПЫМЩК ТБЪ.
жЕМШДЛХТБФ НЕМБОИПМЙЮЕУЛЙ РПДРЕТ ЗПМПЧХ ТХЛПК Й УФБМ ОБРЕЧБФШ:
НЕОС ХЦЕ ОЙЛФП ОЕ МАВЙФ...
оП ЧОЕЪБРОП РТЕТЧБМ РЕОЙЕ Й ЪБНЕФЙМ:
Entschuldigen Sie, lieber Kamerad, Sie sind ein Trottel! Ich kann singen, was ich will! [йЪЧЙОЙФЕ, ДПТПЗПК ФПЧБТЙЭ, ЧЩ ВПМЧБО! с НПЗХ РЕФШ, ЮФП ИПЮХ! (ОЕН.)]
фХФ ПО, ЛБЛ ЧЙДОП, ИПФЕМ РТПУЧЙУФБФШ ЛБЛХА-ФП НЕМПДЙА, ОП ЧНЕУФП УЧЙУФБ ЙЪ ЗМПФЛЙ Х ОЕЗП ЧЩТЧБМПУШ ФБЛПЕ НПЭОПЕ "ФРТТХ", ЮФП ЬЛЙРБЦ ПУФБОПЧЙМУС.
лПЗДБ УРХУФС ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС ПОЙ, РП ТБУРПТСЦЕОЙА ыЧЕКЛБ, УОПЧБ ФТПОХМЙУШ Ч РХФШ, ЖЕМШДЛХТБФ УФБМ ТБУЛХТЙЧБФШ РХУФПК НХОДЫФХЛ.
ОЕ ЪБЛХТЙЧБЕФУС,- УЛБЪБМ ПО, РПОБРТБУОХ ЙУЮЙТЛБЧ ЧУА ЛПТПВЛХ УРЙЮЕЛ.- чЩ НОЕ ДХЕФЕ ОБ УРЙЮЛЙ.
оП ЧОЕЪБРОП ПО РПФЕТСМ ОЙФШ ТБЪНЩЫМЕОЙК Й ЪБУНЕСМУС.
ЧПФ УНЕЫОП! нЩ ПДОЙ Ч ФТБНЧБЕ. оЕ РТБЧДБ МЙ, ЛПММЕЗБ?
й ПО УФБМ ЫБТЙФШ РП ЛБТНБОБН.
С РПФЕТСМ ВЙМЕФ! - ЪБЛТЙЮБМ ПО.- пУФБОПЧЙФЕ ЧБЗПО, ВЙМЕФ ДПМЦЕО ОБКФЙУШ!
рПФПН РПЛПТОП НБИОХМ ТХЛПК Й ЛТЙЛОХМ:
ФТПЗБК ДБМШЫЕ!
й ЧДТХЗ ЪБВПТНПФБМ:
Ч ВПМШЫЙОУФЧЕ УМХЮБЕЧ... дБ, ЧУЕ Ч РПТСДЛЕ... чП ЧУЕИ УМХЮБСИ... чЩ ОБИПДЙФЕУШ Ч ЪБВМХЦДЕОЙЙ... оБ ФТЕФШЕН ЬФБЦЕ?.. ьФП - ПФЗПЧПТЛБ... тБЪЗПЧПТ ЙДЕФ ОЕ ПВП НОЕ, Б П ЧБУ, НЙМПУФЙЧБС ЗПУХДБТЩОС... уЮЕФ!.. пДОБ ЮБЫЛБ ЮЕТОПЗП ЛПЖЕ...
ъБУЩРБС, ПО ОБЮБМ УРПТЙФШ У ЛБЛЙН-ФП ЧППВТБЦБЕНЩН ОЕРТЙСФЕМЕН, ЛПФПТЩК МЙЫБМ ЕЗП РТБЧБ УЙДЕФШ Ч ТЕУФПТБОЕ Х ПЛОБ. рПФПН РТЙОСМ РТПМЕФЛХ ЪБ РПЕЪД Й, ЧЩУПЧЩЧБСУШ ОБТХЦХ, ПТБМ ОБ ЧУА ХМЙГХ РП-ЮЕЫУЛЙ Й РП-ОЕНЕГЛЙ:
ОЙНВХТЛ, РЕТЕУБДЛБ!
ыЧЕКЛ У УЙМПК РТЙФСОХМ ЕЗП Л УЕВЕ, Й ЖЕМШДЛХТБФ, ЪБВЩЧ РТП РПЕЪД, РТЙОСМУС РПДТБЦБФШ ЛТЙЛХ ТБЪОЩИ ЦЙЧПФОЩИ Й РФЙГ. дПМШЫЕ ЧУЕЗП ПО РПДТБЦБМ РЕФХИХ, Й ЕЗП "ЛХЛБТЕЛХ" РПВЕДОП ТБЪОПУЙМПУШ РП ХМЙГБН.
оБ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС ПО УФБМ ЧППВЭЕ ОЕПВЩЮБКОП ДЕСФЕМШОЩН, ОЕХУЙДЮЙЧЩН Й РПРЩФБМУС ДБЦЕ ЧЩУЛПЮЙФШ ЙЪ РТПМЕФЛЙ, ТХЗБС ЧУЕИ РТПИПЦЙИ ИХМЙЗБОБНЙ. ъБФЕН ПО ЧЩВТПУЙМ Ч ПЛОП ОПУПЧПК РМБФПЛ Й ЪБЛТЙЮБМ, ЮФПВЩ РТПМЕФЛХ ПУФБОПЧЙМЙ, ФБЛ ЛБЛ ПО РПФЕТСМ ВБЗБЦ. рПФПН УФБМ ТБУУЛБЪЩЧБФШ:
ЦЙМ Ч вХДЕКПЧЙГБИ ПДЙО ВБТБВБОЭЙЛ. чПФ ЦЕОЙМУС ПО Й ЮЕТЕЪ ЗПД ХНЕТ.- пО ЧДТХЗ ТБУИПИПФБМУС.- юФП, ОЕИПТПЫ ТБЪЧЕ БОЕЛДПФЕГ?
чУЕ ЬФП ЧТЕНС ыЧЕКЛ ПВТБЭБМУС У ЖЕМШДЛХТБФПН У ВЕУРПЭБДОПК УФТПЗПУФША. рТЙ НБМЕКЫЙИ РПРЩФЛБИ ЖЕМШДЛХТБФБ ПФЛПМПФШ ПЮЕТЕДОПК ОПНЕТ, ЧЩУЛПЮЙФШ, ОБРТЙНЕТ, ЙЪ РТПМЕФЛЙ ЙМЙ ПФМПНБФШ УЙДЕОШЕ, ыЧЕКЛ ДБЧБМ ЕНХ РПД ТЕВТБ, ОБ ЮФП ФПФ ТЕБЗЙТПЧБМ ОЕПВЩЮБКОП ФХРП. фПМШЛП ПДЙО ТБЪ ПО УДЕМБМ РПРЩФЛХ ЧЪВХОФПЧБФШУС Й ЧЩУЛПЮЙФШ ЙЪ РТПМЕФЛЙ, ЪБПТБЧ, ЮФП ДБМШЫЕ ОЕ РПЕДЕФ, ФБЛ ЛБЛ, ЧНЕУФП ФПЗП ЮФПВЩ ЕИБФШ Ч вХДЕКПЧЙГЩ, ПОЙ ЕДХФ Ч рПДНПЛМЙ. оП ыЧЕКЛ ЪБ ПДОХ НЙОХФХ МЙЛЧЙДЙТПЧБМ НСФЕЦ Й ЪБУФБЧЙМ ЖЕМШДЛХТБФБ ЧЕТОХФШУС Л РЕТЧПОБЮБМШОПНХ РПМПЦЕОЙА, УМЕДС ЪБ ФЕН, ЮФПВЩ ПО ОЕ ХУОХМ. уБНЩН ДЕМЙЛБФОЩН ЙЪ ФПЗП, ЮФП ыЧЕКЛ РТЙ ЬФПН РТПЙЪОЕУ, ВЩМП:
ОЕ ДТЩИОЙ, ДПИМСФЙОБ!
оБ ЖЕМШДЛХТБФБ ЧОЕЪБРОП ОБЫЕМ РТЙРБДПЛ НЕМБОИПМЙЙ, Й ПО ЪБМЙМУС УМЕЪБНЙ, ЧЩРЩФЩЧБС Х ыЧЕКЛБ, ВЩМБ МЙ Х ОЕЗП НБФШ,
ПДЙОПЛ С ОБ ЬФПН УЧЕФЕ, ВТБФГЩ,- ЗПМПУЙМ ПО,- ЪБУФХРЙФЕУШ, РТЙМБУЛБКФЕ НЕОС!
ОЕ УТБНЙ ФЩ НЕОС,- ЧТБЪХНМСМ ЕЗП ыЧЕКЛ,- РЕТЕУФБОШ, Б ФП ЛБЦДЩК УЛБЦЕФ, ЮФП ФЩ ОБМЙЪБМУС.
С ОЙЮЕЗП ОЕ РЙМ, ДТХЗ,- ПФЧЕФЙМ ЖЕМШДЛХТБФ.- с УПЧЕТЫЕООП ФТЕЪЧ!
пО ЧДТХЗ РТЙРПДОСМУС Й ПФДБМ ЮЕУФШ
Ich melde gehorsam, Herr Oberst, ich bin besoffen [юЕУФШ ЙНЕА УППВЭЙФШ, ЗПУРПДЙО РПМЛПЧОЙЛ, С РШСО (ОЕН.)]. с УЧЙОШС! - РПЧФПТЙМ ПО ТБЪ ДЕУСФШ У РШСОПК ПФЛТПЧЕООПУФША, РПМОПК ПФЮБСОЙС. й, ПВТБЭБСУШ Л ыЧЕКЛХ, УФБМ ЛМСОЮЙФШ:
ЧЩЫЧЩТОЙФЕ НЕОС ЙЪ БЧФПНПВЙМС. ъБЮЕН ЧЩ НЕОС У УПВПК ЧЕЪЕФЕ?
рПФПН ПРХУФЙМУС ОБ УЙДЕОШЕ Й ЪБВПТНПФБМ:
- "ч УЙСОШЕ НЕУСГБ ЪМБФПЗП..." чЩ ЧЕТЙФЕ Ч ВЕУУНЕТФЙЕ ДХЫЙ, ЗПУРПДЙО ЛБРЙФБО? нПЦЕФ МЙ МПЫБДШ РПРБУФШ ОБ ОЕВП?
жЕМШДЛХТБФ ЗТПНЛП ЪБУНЕСМУС, ОП ЮЕТЕЪ НЙОХФХ ЪБЗТХУФЙМ Й, БРБФЙЮОП ЗМСДС ОБ ыЧЕКЛБ, РТПЙЪОЕУ:
РПЪЧПМШФЕ, УХДБТШ, С ЧБУ ХЦЕ ЗДЕ-ФП ЧЙДЕМ. оЕ ВЩМЙ МЙ ЧЩ Ч чЕОЕ? с РПНОА ЧБУ РП УЕНЙОБТЙЙ.
у НЙОХФХ ПО ТБЪЧМЕЛБМУС ДЕЛМБНБГЙЕК МБФЙОУЛЙИ УФЙИПЧ:
Aurea prima satast, aetas, quae vindice nullo. дБМШЫЕ Х НЕОС ОЕ РПМХЮБЕФУС,- УЛБЪБМ ПО.- чЩЛЙОШФЕ НЕОС ЧПО. рПЮЕНХ ЧЩ ОЕ ИПФЙФЕ НЕОС ЧЩЛЙОХФШ? уП НОПК ОЙЮЕЗП ОЕ УМХЮЙФУС. с ИПЮХ ХРБУФШ ОПУПН,- ЪБСЧЙМ ПО ТЕЫЙФЕМШОП.- уХДБТШ! дПТПЗПК ДТХЗ,- РТПДПМЦБМ ПО ХНПМСАЭЙН ФПОПН,- ДБКФЕ НОЕ РПДЪБФЩМШОЙЛ!
ПДЙО ЙМЙ ОЕУЛПМШЛП? - ПУЧЕДПНЙМУС ыЧЕКЛ.
жЕМШДЛХТБФ ЧУМХИ УЮЙФБМ РПДЪБФЩМШОЙЛЙ, ВМБЦЕООП ХМЩВБСУШ.
ЬФП ПФМЙЮОП РПНПЗБЕФ РЙЭЕЧБТЕОЙА, - УЛБЪБМ ПО.- фЕРЕТШ ДБКФЕ НОЕ РП НПТДЕ... рПЛПТОП ВМБЗПДБТА! - ЧПУЛМЙЛОХМ ПО, ЛПЗДБ ыЧЕКЛ ОЕНЕДМЕООП ЙУРПМОЙМ ЕЗП ЦЕМБОЙЕ.- с ЧРПМОЕ ДПЧПМЕО. фЕРЕТШ ТБЪПТЧЙФЕ, РПЦБМХКУФБ, НПА ЦЙМЕФЛХ.
пО ЧЩТБЦБМ УБНЩЕ ТБЪОППВТБЪОЩЕ ЦЕМБОЙС. иПФЕМ, ЮФПВЩ ыЧЕКЛ ЧЩЧЙИОХМ ЕНХ ОПЗХ, ЮФПВЩ ОЕНОПЗП РТЙДХЫЙМ, ЮФПВЩ ПУФТЙЗ ЕНХ ОПЗФЙ, ЧЩТЧБМ РЕТЕДОЙЕ ЪХВЩ. пО ПВОБТХЦЙМ УФТЕНМЕОЙЕ Л НХЮЕОЙЮЕУФЧХ, ФТЕВХС, ЮФПВЩ ЕНХ ПФПТЧБМЙ ЗПМПЧХ Й Ч НЕЫЛЕ ВТПУЙМЙ ЧП чМФБЧХ.
НОЕ ВЩ ПЮЕОШ РПЫМЙ ЪЧЕЪДПЮЛЙ ЧПЛТХЗ ЗПМПЧЩ. иПТПЫП ВЩ ЫФХЛ ДЕУСФШ,- ЧПУФПТЦЕООП РТПЙЪОЕУ ПО.
рПФПН ПО ЪБЧЕМ ТБЪЗПЧПТ П УЛБЮЛБИ, ОП УЛПТП РЕТЕЫЕМ ОБ ВБМЕФ, ПДОБЛП Й ФХФ ОЕДПМЗП ЪБДЕТЦБМУС.
ЮБТДБЫ ФБОГХЕФЕ? - УРТПУЙМ ПО ыЧЕКЛБ.- ъОБЕФЕ "фБОЕГ НЕДЧЕДС"? ьФБЛ ЧПФ...
пО ИПФЕМ РПДРТЩЗОХФШ Й ХРБМ ОБ ыЧЕКЛБ. фПФ ОБДБЧБМ ЕНХ ФХНБЛПЧ Й ХМПЦЙМ ОБ УЙДЕОШЕ.
НОЕ ЮЕЗП-ФП ИПЮЕФУС,- ЛТЙЮБМ ЖЕМШДЛХТБФ,- ОП С УБН ОЕ ЪОБА, ЮЕЗП. чЩ ОЕ ЪОБЕФЕ МЙ, ЮЕЗП НОЕ ИПЮЕФУС?
й ПО РПЧЕУЙМ ЗПМПЧХ, УМПЧОП ВЩ РПМОПУФША РПЛПТССУШ УХДШВЕ.
ЮФП НОЕ ДП ФПЗП, ЮЕЗП НОЕ ИПЮЕФУС! - УЛБЪБМ ПО ЧДТХЗ УЕТШЕЪОП.- й ЧБН, УХДБТШ, ДП ЬФПЗП ОЙЛБЛПЗП ДЕМБ ОЕФ! с У ЧБНЙ ОЕ ЪОБЛПН. лБЛ ЧЩ ПУНЕМЙЧБЕФЕУШ ФБЛ РТЙУФБМШОП ОБ НЕОС УНПФТЕФШ?.. хНЕЕФЕ ЖЕИФПЧБФШ?
пО РЕТЕЫЕМ Ч ОБУФХРМЕОЙЕ Й УДЕМБМ РПРЩФЛХ УРЙИОХФШ ыЧЕКЛБ У УЙДЕОШС. рПФПН, ЛПЗДБ ыЧЕКЛ ХУРПЛПЙМ ЕЗП, ВЕЪ УФЕУОЕОЙС ДБЧ РПЮХЧУФЧПЧБФШ УЧПЕ ЖЙЪЙЮЕУЛПЕ РТЕЧПУИПДУФЧП, ЖЕМШДЛХТБФ ПУЧЕДПНЙМУС:
УЕЗПДОС Х ОБУ РПОЕДЕМШОЙЛ ЙМЙ РСФОЙГБ?
пО РПМАВПРЩФУФЧПЧБМ ФБЛЦЕ, ЮФП ФЕРЕТШ - ДЕЛБВТШ ЙМЙ ЙАОШ, Й ЧППВЭЕ РТПСЧЙМ ОЕДАЦЙООЩК ДБТ ЪБДБЧБФШ УБНЩЕ ТБЪОППВТБЪОЩЕ ЧПРТПУЩ.
ЧЩ ЦЕОБФЩ? мАВЙФЕ ЗПТЗПОЪПМХ? чПДСФУС МЙ Х ЧБУ Ч ДПНЕ ЛМПРЩ? лБЛ РПЦЙЧБЕФЕ? вЩМБ МЙ Х ЧБЫЕК УПВБЛЙ ЮХНЛБ?
рПФПН ЖЕМШДЛХТБФ РХУФЙМУС Ч ПФЛТПЧЕООПУФШ: ТБУУЛБЪБМ, ЮФП ПО ДПМЦЕО ЪБ ЧЕТИПЧЩЕ УБРПЗЙ, ЪБ ИМЩУФ Й УЕДМП, ЮФП ОЕУЛПМШЛП МЕФ ФПНХ ОБЪБД Х ОЕЗП ВЩМ ФТЙРРЕТ Й ПО МЕЮЙМ ЕЗП НБТЗБОГПЧЛПК.
С ОЙ П ЮЕН ДТХЗПН ОЕ НПЗ ДХНБФШ, ДБ Й ОЕЛПЗДБ ВЩМП,- РТПДПМЦБМ ПО ЙЛБС.- нПЦЕФ ВЩФШ, ЧБН ЬФП ЛБЦЕФУС УМЙЫЛПН ФСЦЕМЩН, ОП УЛБЦЙФЕ - ЙЛ! юФП ДЕМБФШ! - ЙЛ! хЦ ЧЩ РТПУФЙФЕ НЕОС!
ФЕТНПУПН,- ОБЮБМ ПО, ЪБВЩЧ, П ЮЕН ЗПЧПТЙМ НЙОХФХ ОБЪБД,- ОБЪЩЧБЕФУС УПУХД, ЛПФПТЩК УПИТБОСЕФ РЕТЧПОБЮБМШОХА ФЕНРЕТБФХТХ ЕДЩ ЙМЙ ОБРЙФЛБ... лБЛ РП-ЧБЫЕНХ, ЛПММЕЗБ, ЛПФПТБС ЙЪ ЙЗТ ЮЕУФОЕЕ: "ЦЕМЕЪЛБ" ЙМЙ "ДЧБДГБФШ ПДОП"?.. еК-ВПЗХ, НЩ У ФПВПК ЗДЕ-ФП ХЦЕ ЧУФТЕЮБМЙУШ! - ЧПУЛМЙЛОХМ ПО, РПЛХЫБСУШ ПВОСФШ ыЧЕКЛБ Й ПВМПВЩЪБФШ ЕЗП УЧПЙНЙ УМАОСЧЩНЙ ЗХВБНЙ.- нЩ ЧЕДШ ЧНЕУФЕ ИПДЙМЙ Ч ЫЛПМХ... фЩ УМБЧОЩК РБТЕОШ! - ЗПЧПТЙМ ПО, ОЕЦОП ЗМБДС УЧПА УПВУФЧЕООХА ОПЗХ.- лБЛ ФЩ, ПДОБЛП, ЧЩТПУ ЪБ ФП ЧТЕНС, ЮФП С ФЕВС ОЕ ЧЙДЕМ! у ФПВПК С ЪБВЩЧБА П ЧУЕИ РЕТЕЦЙФЩИ УФТБДБОЙСИ.
фХФ ЙН ПЧМБДЕМП РПЬФЙЮЕУЛПЕ ОБУФТПЕОЙЕ, Й ПО ЪБЗПЧПТЙМ П ЧПЪЧТБЭЕОЙЙ Л УПМОЕЮОПНХ УЧЕФХ УЮБУФМЙЧЩИ УПЪДБОЙК Й РМБНЕООЩИ УЕТДЕГ. ъБФЕН ПО ХРБМ ОБ ЛПМЕОЙ Й ОБЮБМ НПМЙФШУС: "вПЗПТПДЙГБ ДЕЧП, ТБДХКУС", РТЙЮЕН ИПИПФБМ ЧП ЧУЕ ЗПТМП.
лПЗДБ ПОЙ ПУФБОПЧЙМЙУШ, ЕЗП ОЙЛБЛ ОЕ ХДБЧБМПУШ ЧЩФБЭЙФШ ЙЪ ЬЛЙРБЦБ.
НЩ ЕЭЕ ОЕ РТЙЕИБМЙ! - ЛТЙЮБМ ПО.- рПНПЗЙФЕ! нЕОС РПИЙЭБАФ! цЕМБА ЕИБФШ ДБМШЫЕ!
еЗП РТЙЫМПУШ Ч ВХЛЧБМШОПН УНЩУМЕ УМПЧБ ЧЩЛПЧЩТОХФШ ЙЪ ДТПЦЕЛ, ЛБЛ ЧБТЕОХА ХМЙФЛХ ЙЪ ТБЛПЧЙОЩ. пДОП НЗОПЧЕОЙЕ ЛБЪБМПУШ, ЮФП ЕЗП ЧПФ-ЧПФ ТБЪПТЧХФ РПРПМБН, РПФПНХ ЮФП ПО ХГЕРЙМУС ОПЗБНЙ ЪБ УЙДЕОШЕ.
рТЙ ЬФПН ЖЕМШДЛХТБФ ЗТПНЛП ИПИПФБМ, ПЮЕОШ ДПЧПМШОЩК, ЮФП ОБДХМ ыЧЕКЛБ Й ЙЪЧПЪЮЙЛБ.
ЧЩ НЕОС ТБЪПТЧЕФЕ, ЗПУРПДБ!
еМЕ-ЕМЕ ЕЗП ЧФБЭЙМЙ РП МЕУФОЙГЕ Ч ЛЧБТФЙТХ Й, ЛБЛ НЕЫПЛ, УЧБМЙМЙ ОБ ДЙЧБО. жЕМШДЛХТБФ ЪБСЧЙМ, ЮФП ЪБ БЧФПНПВЙМШ, ЛПФПТПЗП ПО ОЕ ЪБЛБЪЩЧБМ, ПО РМБФЙФШ ОЕ ОБНЕТЕО. рПОБДПВЙМПУШ ВПМЕЕ ЮЕФЧЕТФЙ ЮБУБ, ЮФПВЩ ЧФПМЛПЧБФШ ЕНХ, ЮФП ПО ЕИБМ Ч ЛТЩФПН ЬЛЙРБЦЕ. оП Й ФПЗДБ ПО ОЕ УПЗМБУЙМУС РМБФЙФШ, ЧПЪТБЦБС, ЮФП ЕЪДЙФ ФПМШЛП Ч ЛБТЕФЕ.
ЧЩ НЕОС ИПФЙФЕ ОБДХФШ,- ЪБСЧЙМ ЖЕМШДЛХТБФ, НОПЗПЪОБЮЙФЕМШОП РПДНЙЗЙЧБС ыЧЕКЛХ Й ЙЪЧПЪЮЙЛХ,- НЩ ЫМЙ РЕЫЛПН.
й ЧДТХЗ РПД ОБРМЩЧПН ЭЕДТПУФЙ ПО ЛЙОХМ ЙЪЧПЪЮЙЛХ ЛПЫЕМЕЛ:
ЧПЪШНЙ ЧУЕ! Ich kann bezahlen! [с Ч УПУФПСОЙЙ ЪБРМБФЙФШ! (ОЕН.)] дМС НЕОС МЙЫОЙК ЛТЕКГЕТ ОЙЮЕЗП ОЕ ЪОБЮЙФ!
рТБЧЙМШОЕЕ ВЩМП ВЩ УЛБЪБФШ, ЮФП ДМС ОЕЗП ОЙЮЕЗП ОЕ ЪОБЮБФ ФТЙДГБФШ ЫЕУФШ ЛТЕКГЕТПЧ, ФБЛ ЛБЛ Ч ЛПЫЕМШЛЕ ВПМШЫЕ Й ОЕ ВЩМП. л УЮБУФША, ЙЪЧПЪЮЙЛ РПДЧЕТЗ ЖЕМШДЛХТБФБ ФЭБФЕМШОПНХ ПВЩУЛХ, ЧЕДС РТЙ ЬФПН ТБЪЗПЧПТ ПВ ПРМЕХИБИ.
ОХ, ХДБТШ! - РПУПЧЕФПЧБМ ЖЕМШДЛХТБФ.- дХНБЕЫШ, ОЕ ЧЩДЕТЦХ? рСФПЛ ПРМЕХИ ЧЩДЕТЦХ.
ч ЦЙМЕФЕ Х ЖЕМШДЛХТБФБ ЙЪЧПЪЮЙЛ ОБЫЕМ РСФЕТЛХ Й ХЫЕМ, РТПЛМЙОБС УЧПА УХДШВХ Й ЖЕМШДЛХТБФБ, ЙЪ-ЪБ ЛПФПТПЗП ПО ДБТПН РПФТБФЙМ УФПМШЛП ЧТЕНЕОЙ Й Л ФПНХ ЦЕ МЙЫЙМУС ЪБТБВПФЛБ.
жЕМШДЛХТБФ НЕДМЕООП ЪБУЩРБМ, ОЕ РЕТЕУФБЧБС УФТПЙФШ ТБЪМЙЮОЩЕ РМБОЩ. юЕЗП ФПМШЛП ОЕ РТЙИПДЙМП ЕНХ Ч ЗПМПЧХ: УЩЗТБФШ ОБ ТПСМЕ, РПКФЙ ОБ ХТПЛ ФБОГЕЧ Й, ОБЛПОЕГ, РПДЦБТЙФШ УЕВЕ ТЩВЛЙ.
рПФПН ПО ПВЕЭБМ ЧЩДБФШ ЪБ ыЧЕКЛБ УЧПА УЕУФТХ, ЛПФПТПК Х ОЕЗП ОЕ ВЩМП. оБЛПОЕГ ПО РПЦЕМБМ, ЮФПВЩ ЕЗП ПФОЕУМЙ ОБ ЛТПЧБФШ, Й ХУОХМ, ЪБСЧЙЧ, ЮФП ЕНХ ИПФЕМПУШ ВЩ, ЮФПВЩ Ч ОЕН РТЙЪОБМЙ ЮЕМПЧЕЛБ - УХЭЕУФЧП, ТБЧОПГЕООПЕ УЧЙОШЕ.
чПКДС ХФТПН Ч ЛПНОБФХ ЖЕМШДЛХТБФБ, ыЧЕКЛ ЪБУФБМ ЕЗП МЕЦБЭЙН ОБ ДЙЧБОЕ Й ОБРТСЦЕООП ТБЪНЩЫМСАЭЙН П ФПН, ЛБЛ НПЗМП УМХЮЙФШУС, ЮФП ЕЗП ЛФП-ФП ПВМЙМ, ДБ ФБЛ, ЮФП ПО РТЙЛМЕЙМУС ВТАЛБНЙ Л ЛПЦБОПНХ ДЙЧБОХ.
ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ,- УЛБЪБМ ыЧЕКЛ,- ЧЩ ОПЮША...
ч ОЕНОПЗЙИ УМПЧБИ ПО ТБЪЯСУОЙМ ЖЕМШДЛХТБФХ, ЛБЛ ЦЕУФПЛП ФПФ ПЫЙВБЕФУС, ДХНБС, ЮФП ЕЗП ПВМЙМЙ.
рТПУОХЧЫЙУШ У ЮТЕЪЧЩЮБКОП ФСЦЕМПК ЗПМПЧПК, ЖЕМШДЛХТБФ РТЕВЩЧБМ Ч ХЗОЕФЕООПН УПУФПСОЙЙ ДХИБ.
ОЕ НПЗХ ЧУРПНОЙФШ,- УЛБЪБМ ПО,- ЛБЛЙН ПВТБЪПН С РПРБМ У ЛТПЧБФЙ ОБ ДЙЧБО?
Б ЧЩ Й ОЕ ВЩМЙ ОБ ЛТПЧБФЙ. лБЛ ФПМШЛП НЩ РТЙЕИБМЙ, ЧБУ ХМПЦЙМЙ ОБ ДЙЧБО - ДП РПУФЕМЙ ДПФБЭЙФШ ОЕ НПЗМЙ.
Б ЮФП С ОБФЧПТЙМ? оЕ ОБФЧПТЙМ МЙ С ЮЕЗП? с ЦЕ ОЕ ВЩМ РШСО!
ДП РПМПЦЕОЙС ТЙЪ,- ПФЧЕЮБМ ыЧЕКЛ,- ЧДТЕВЕЪЗЙ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ, ДП ЪЕМЕОПЗП ЪНЙС. с ДХНБА, ЧБН УФБОЕФ МЕЗЮЕ, ЕУМЙ ЧЩ РЕТЕПДЕОЕФЕУШ Й ХНПЕФЕУШ...
Х НЕОС ФБЛПЕ ПЭХЭЕОЙЕ, ВХДФП НЕОС ЙЪВЙМЙ,- ЦБМПЧБМУС ЖЕМШДЛХТБФ,- Й РПФПН ЦБЦДБ. с ЧЮЕТБ ОЕ ДТБМУС?
ДП ЬФПЗП ОЕ ДПИПДЙМП, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ. б ЦБЦДБ - ЬФП ЙЪ-ЪБ ЦБЦДЩ ЧЮЕТБЫОЕК. пФ ОЕЕ ОЕ ФБЛ-ФП МЕЗЛП ПФДЕМБФШУС. с ЪОБМ ПДОПЗП УФПМСТБ, ФБЛ ФПФ Ч РЕТЧЩК ТБЪ ОБРЙМУС РПД ОПЧЩК ФЩУСЮБ ДЕЧСФШУПФ ДЕУСФЩК ЗПД, Б РЕТЧПЗП СОЧБТС У ХФТБ ЕЗП ОБЮБМБ НХЮЙФШ ЦБЦДБ, Й ЮХЧУФЧПЧБМ ПО УЕВС ПФЧТБФЙФЕМШОП, ФБЛ ЮФП РТЙЫМПУШ ЛХРЙФШ УЕМЕДЛХ Й ОБРЙФШУС УОПЧБ. у ФЕИ РПТ ПО ДЕМБЕФ ЬФП ЛБЦДЩК ДЕОШ ЧПФ ХЦЕ ЮЕФЩТЕ ЗПДБ РПДТСД. й ОЙЛФП ОЕ НПЦЕФ ЕНХ РПНПЮШ, РПФПНХ ЮФП РП УХВВПФБН ПО РПЛХРБЕФ УЕВЕ УЕМЕДПЛ ОБ ГЕМХА ОЕДЕМА. фБЛБС ЧПФ ЛБТХУЕМШ, ЛБЛ ЗПЧБТЙЧБМ ОБЫ УФБТЩК ЖЕМШДЖЕВЕМШ Ч дЕЧСОПУФП РЕТЧПН РПМЛХ.
жЕМШДЛХТБФ ВЩМ РПДБЧМЕО, ОБ ОЕЗП ОБРБМБ ИБОДТБ. фПФ, ЛФП ХУМЩЫБМ ВЩ ЕЗП ТБУУХЦДЕОЙС Ч ЬФПФ НПНЕОФ, ОЙ ОБ НЙОХФХ ОЕ ХУПНОЙМУС ВЩ Ч ФПН, ЮФП РПРБМ ОБ МЕЛГЙА ДПЛФПТБ бМЕЛУБОДТБ вБФЕЛБ ОБ ФЕНХ "пВЯСЧЙН ЧПКОХ ОЕ ОБ ЦЙЧПФ, Б ОБ УНЕТФШ ДЕНПОХ БМЛПЗПМС, ЛПФПТЩК ХВЙЧБЕФ ОБЫЙИ МХЮЫЙИ МАДЕК" ЙМЙ ЮФП ЮЙФБЕФ ЕЗП ЛОЙЗХ "уФП ЙУЛТ ЬФЙЛЙ",- РТБЧДБ, У ОЕЛПФПТЩНЙ ЙЪНЕОЕОЙСНЙ.
С РПОЙНБА,- ЙЪМЙЧБМУС ЖЕМШДЛХТБФ,- ЕУМЙ ЮЕМПЧЕЛ РШЕФ ВМБЗПТПДОЩЕ ОБРЙФЛЙ, ДПРХУФЙН, БТБЛ, НБТБУЛЙО ЙМЙ ЛПОШСЛ, Б ЧЕДШ С ЧЮЕТБ РЙМ НПЦЦЕЧЕМПЧЛХ. хДЙЧМСАУШ, ЛБЛ С НПЗ ЕЕ РЙФШ? чЛХУ ПФЧТБФЙФЕМШОЩК! иПФШ ВЩ ЬФП ЧЙЫОЕЧЛБ ВЩМБ. чЩДХНЩЧБАФ МАДЙ ЧУСЛХА НЕТЪПУФШ Й РШАФ, ЛБЛ ЧПДХ. х ЬФПК НПЦЦЕЧЕМПЧЛЙ ОЙ ЧЛХУБ, ОЙ ГЧЕФБ, ФПМШЛП ЗПТМП ДЕТЕФ. вЩМБ ВЩ ИПФШ ОБУФПСЭБС НПЦЦЕЧЕМПЧБС ОБУФПКЛБ, ЛБЛХА С ПДОБЦДЩ РЙМ Ч нПТБЧЙЙ. б ЧЕДШ ЧЮЕТБЫОАА УДЕМБМЙ ОБ ЛБЛПН-ФП ДТЕЧЕУОПН УРЙТФХ ЙМЙ ДЕТЕЧСООПН НБУМЕ... рПУНПФТЙФЕ, ЮФП ЪБ ПФТЩЦЛБ! чПДЛБ - СД,- ТЕЫЙФЕМШОП ЪБСЧЙМ ПО.- чПДЛБ ДПМЦОБ ВЩФШ ОБФХТБМШОПК, ОБУФПСЭЕК, Б ОЙ Ч ЛПЕН УМХЮБЕ ОЕ УПУФТСРБООПК ЕЧТЕСНЙ ИПМПДОЩН УРПУПВПН ОБ ЖБВТЙЛЕ. ч ЬФПН ПФОПЫЕОЙЙ У ЧПДЛПК ДЕМП ПВУФПЙФ, ЛБЛ У ТПНПН, Б ИПТПЫЙК ТПН- ТЕДЛПУФШ... вЩМБ ВЩ РПД ТХЛПК ОБУФПСЭБС ПТЕИПЧБС ОБУФПКЛБ,- ЧЪДПИОХМ ПО,- ПОБ ВЩ НОЕ ОБМБДЙМБ ЦЕМХДПЛ. фБЛБС ПТЕИПЧБС ОБУФПКЛБ, ЛБЛ Х ЛБРЙФБОБ ыОБВЕМС Ч вТХУЛЕ.
пО РТЙОСМУС ТЩФШУС Ч ЛПЫЕМШЛЕ.
Х НЕОС ЧУЕЗП-ОБЧУЕЗП ФТЙДГБФШ ЫЕУФШ ЛТЕКГЕТПЧ. юФП, ЕУМЙ РТПДБФШ ДЙЧБО...- ТБУУХЦДБМ ПО.- лБЛ ЧЩ ДХНБЕФЕ, ыЧЕКЛ? лХРСФ ЕЗП? дПНПИПЪСЙОХ С УЛБЦХ, ЮФП С ЕЗП ПДПМЦЙМ ЙМЙ ЮФП ЕЗП ХЛТБМЙ. оЕФ, ДЙЧБО С ПУФБЧМА. рПЫМА-ЛБ С ЧБУ Л ЛБРЙФБОХ ыОБВЕМА, РХУФШ ПО НОЕ ПДПМЦЙФ УФП ЛТПО. пО РПЪБЧЮЕТБ ЧЩЙЗТБМ Ч ЛБТФЩ. еУМЙ ЧБН ОЕ РПЧЕЪЕФ, УФХРБКФЕ Ч чТЫПЧЙГЕ Ч ЛБЪБТНЩ Л РПТХЮЙЛХ нБМЕТХ. еУМЙ Й ФБН ОЕ ЧЩКДЕФ, ФП ПФРТБЧМСКФЕУШ ОБ зТБДЮБОЩ Л ЛБРЙФБОХ жЙЫЕТХ. уЛБЦЙФЕ ЕНХ, ЮФП НОЕ ОЕПВИПДЙНП РМБФЙФШ ЪБ ЖХТБЦ ДМС МПЫБДЙ, ФБЛ ЛБЛ ФЕ ДЕОШЗЙ С РТПРЙМ. б ЕУМЙ Й ФБН Х ЧБУ ОЕ ЧЩЗПТЙФ, ЪБМПЦЙН ТПСМШ. вХДШ ЮФП ВХДЕФ! с ЧБН ОБРЙЫХ РБТХ УФТПЛ ДМС ЛБЦДПЗП. рПУФБТБКФЕУШ ХВЕДЙФШ. зПЧПТЙФЕ ЧУЕН, ЮФП ПЮЕОШ ОХЦОП, ЮФП С УЙЦХ ВЕЪ ЗТПЫБ. чППВЭЕ ЧЩДХНЩЧБКФЕ ЮФП ИПФЙФЕ, ОП У РХУФЩНЙ ТХЛБНЙ ОЕ ЧПЪЧТБЭБКФЕУШ, ОЕ ФП РПЫМА ОБ ЖТПОФ. дБ УРТПУЙФЕ Х ЛБРЙФБОБ ыОБВЕМС, ЗДЕ ПО РПЛХРБЕФ ЬФХ ПТЕИПЧХА ОБУФПКЛХ, Й ЛХРЙФЕ ДЧЕ ВХФЩМЛЙ.
ыЧЕКЛ ЧЩРПМОЙМ ЬФП ЪБДБОЙЕ ВМЕУФСЭЕ. еЗП РТПУФПДХЫЙЕ Й ЮЕУФОБС ЖЙЪЙПОПНЙС ЧЩЪЩЧБМЙ РПМОПЕ ДПЧЕТЙЕ ЛП ЧУЕНХ, ЮФП ВЩ ПО ОЙ ЗПЧПТЙМ. ыЧЕКЛ УЮЕМ ВПМЕЕ ХДПВОЩН ОЕ ТБУУЛБЪЩЧБФШ ЛБРЙФБОХ ыОБВЕМА, ЛБРЙФБОХ жЙЫЕТХ Й РПТХЮЙЛХ нБМЕТХ, ЮФП ЖЕМШДЛХТБФ ДПМЦЕО РМБФЙФШ ЪБ ЖХТБЦ ДМС МПЫБДЙ, Б РПДЛТЕРЙФШ УЧПА РТПУШВХ ЪБСЧМЕОЙЕН, ЮФП ЖЕМШДЛХТБФХ, ДЕУЛБФШ, ОЕПВИПДЙНП РМБФЙФШ БМЙНЕОФЩ.
дЕОШЗЙ ПО РПМХЮЙМ ЧУАДХ.
лПЗДБ ПО У ЮЕУФША ЧЕТОХМУС ЙЪ ЬЛУРЕДЙГЙЙ Й РПЛБЪБМ ЖЕМШДЛХТБФХ, ХЦЕ ХНЩФПНХ Й ПДЕФПНХ, ФТЙУФБ ЛТПО, ФПФ ВЩМ РПТБЦЕО.
С ЧЪСМ ЧУЕ УТБЪХ,- УЛБЪБМ ыЧЕКЛ,- ЮФПВЩ ОБН ОЕ РТЙЫМПУШ ЪБЧФТБ ЙМЙ РПУМЕЪБЧФТБ УОПЧБ ЪБВПФЙФШУС П ДЕОШЗБИ. чУЕ УПЫМП ДПЧПМШОП ЗМБДЛП, ОП ЛБРЙФБОБ ыОБВЕМС РТЙЫМПУШ ХНПМСФШ ОБ ЛПМЕОСИ. фБЛБС ЛБОБМШС! оП ЛПЗДБ С ЕНХ УЛБЪБМ, ЮФП ОБН ОЕПВИПДЙНП РМБФЙФШ БМЙНЕОФЩ...
БМЙНЕОФЩ?! - Ч ХЦБУЕ РЕТЕУРТПУЙМ ЖЕМШДЛХТБФ.
ОХ ДБ, БМЙНЕОФЩ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ, ПФУФХРОЩЕ ДЕЧПЮЛБН. чЩ ЦЕ НОЕ УЛБЪБМЙ, ЮФПВЩ С ЮФП-ОЙВХДШ ЧЩДХНБМ, Б ОЙЮЕЗП ДТХЗПЗП НОЕ Ч ЗПМПЧХ ОЕ РТЙЫМП. х ОБУ ПДЙО РПТФОПК РМБФЙМ БМЙНЕОФЩ РСФЙ ДЕЧПЮЛБН УТБЪХ. пО ВЩМ РТПУФП Ч ПФЮБСОЙЙ Й ФПЦЕ ЮБУФП ПДБМЦЙЧБМ ОБ ЬФП ДЕОШЗЙ. й РТЕДУФБЧШФЕ, ЛБЦДЩК ЧИПДЙМ Ч ЕЗП ФСЦЕМПЕ РПМПЦЕОЙЕ. пОЙ УРТБЫЙЧБМЙ, ЮФП ЪБ ДЕЧПЮЛБ, Б С УЛБЪБМ, ЮФП ПЮЕОШ ИПТПЫЕОШЛБС, ЕК ОЕФ ЕЭЕ РСФОБДГБФЙ. иПФЕМЙ ХЪОБФШ БДТЕУ.
ОЕДХТОП ЧЩ РТПЧЕМЙ ЬФП ДЕМП! - ЧЪДПИОХМ ЖЕМШДЛХТБФ Й ЪБЫБЗБМ РП ЛПНОБФЕ.- лБЛПК РПЪПТ! - УЛБЪБМ ПО, ИЧБФБСУШ ЪБ ЗПМПЧХ.- б ФХФ ЕЭЕ ЗПМПЧБ ФТЕЭЙФ!
С ЙН ДБМ БДТЕУ ПДОПК ЗМХИПК УФБТХЫЛЙ ОБ ОБЫЕК ХМЙГЕ,- ТБЪЯСУОСМ ыЧЕКЛ.- с ИПФЕМ РТПЧЕУФЙ ДЕМП ПУОПЧБФЕМШОП: РТЙЛБЪ ЕУФШ РТЙЛБЪ. оЕ НПЗ С ХКФЙ ОЙ У ЮЕН, РТЙЫМПУШ ЛПЕ-ЮФП ЧЩДХНБФШ. дБ, ЧПФ ЕЭЕ: ФБН РТЙЫМЙ ЪБ ТПСМЕН. с ЙИ РТЙЧЕМ, ЮФПВЩ ПОЙ ПФЧЕЪМЙ ЕЗП Ч МПНВБТД, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ. вХДЕФ ОЕРМПИП, ЕУМЙ ТПСМШ ЪБВЕТХФ. й НЕУФП ПЮЙУФЙФУС, Й ДЕОЕЗ Х ОБУ У ЧБНЙ РТЙВБЧЙФУС - РП ЛТБКОЕК НЕТЕ ОБ ОЕЛПФПТПЕ ЧТЕНС ВХДЕН ПВЕУРЕЮЕОЩ. б ЕУМЙ ИПЪСЙО УФБОЕФ УРТБЫЙЧБФШ, ЮФП НЩ УПВЙТБЕНУС ДЕМБФШ У ТПСМЕН, С УЛБЦХ, ЮФП Ч ОЕН МПРОХМЙ УФТХОЩ Й НЩ ЕЗП ПФРТБЧМСЕН ОБ ЖБВТЙЛХ Ч ТЕНПОФ. рТЙЧТБФОЙГЕ С ФБЛ Й УЛБЪБМ, ЮФПВЩ ПОБ ОЕ ХДЙЧМСМБУШ, ЛПЗДБ ТПСМШ ВХДХФ ЧЩОПУЙФШ Й ЗТХЪЙФШ ОБ РПДЧПДХ... й ОБ ДЙЧБО Х НЕОС ХЦЕ РПЛХРБФЕМШ ЕУФШ. ьФП НПК ЪОБЛПНЩК ФПТЗПЧЕГ УФБТПК НЕВЕМША. ъБКДЕФ РПУМЕ ПВЕДБ. оЩОЮЕ ЛПЦБОЩЕ ДЙЧБОЩ Ч ГЕОЕ.
Б ВПМШЫЕ ЧЩ ОЙЮЕЗП ОЕ ПВУФТСРБМЙ, ыЧЕКЛ? - Ч ПФЮБСОЙЙ УРТПУЙМ ЖЕМШДЛХТБФ, ЧУЕ ЧТЕНС ДЕТЦБУШ ПВЕЙНЙ ТХЛБНЙ ЪБ ЗПМПЧХ.
ПУНЕМАУШ ДПМПЦЙФШ, ЗПУРПДЙО ЖЕМШДЛХТБФ, С РТЙОЕУ ЧНЕУФП ДЧХИ ВХФЩМПЛ ПТЕИПЧПК ОБУФПКЛЙ, ФПК УБНПК, ЛПФПТХА РПЛХРБЕФ ЛБРЙФБО ыОБВЕМШ, РСФШ, ЮФПВЩ Х ОБУ ВЩМ ЛПЕ-ЛБЛПК ЪБРБУ Й ЧУЕЗДБ ОБЫМПУШ ЮФП ЧЩРЙФШ... ъБ ТПСМЕН НПЗХФ ЪБКФЙ. б ФП ЕЭЕ МПНВБТД ЪБЛТПАФ...
жЕМШДЛХТБФ НБИОХМ ВЕЪОБДЕЦОП ТХЛПК, Й УРХУФС ОЕУЛПМШЛП НЙОХФ ТПСМШ ХЦЕ ЗТХЪЙМЙ ОБ РПДЧПДХ. лПЗДБ ыЧЕКЛ ЧЕТОХМУС ЙЪ МПНВБТДБ, ЖЕМШДЛХТБФ УЙДЕМ РЕТЕД ТБУЛХРПТЕООПК ВХФЩМЛПК ПТЕИПЧПК ОБУФПКЛЙ, ТХЗБСУШ, ЮФП ОБ ПВЕД ЕНХ ДБМЙ ОЕРТПЦБТЕООЩК ЫОЙГЕМШ. жЕМШДЛХТБФ ВЩМ ПРСФШ ОБЧЕУЕМЕ. пО ПВЯСЧЙМ ыЧЕКЛХ, ЮФП У ЪБЧФТБЫОЕЗП ДОС ОБЮЙОБЕФ ОПЧХА ЦЙЪОШ, ФБЛ ЛБЛ ХРПФТЕВМСФШ БМЛПЗПМШ - ОЙЪНЕООЩК НБФЕТЙБМЙЪН, Б ЦЙФШ УМЕДХЕФ ЦЙЪОША ДХИПЧОПК.
пО ЖЙМПУПЖУФЧПЧБМ РТЙВМЙЪЙФЕМШОП У РПМЮБУБ. лПЗДБ ВЩМБ ПФЛХРПТЕОБ ФТЕФШС ВХФЩМЛБ, РТЙЫЕМ ФПТЗПЧЕГ УФБТПК НЕВЕМША, Й ЖЕМШДЛХТБФ ЪБ ВЕУГЕОПЛ РТПДБМ ЕНХ ДЙЧБО Й РТЙ ЬФПН ХЗПЧБТЙЧБМ РПЛХРБФЕМС РПВЕУЕДПЧБФШ У ОЙН. пО ПУФБМУС ЧЕУШНБ ОЕДПЧПМЕО, ЛПЗДБ ФПФ ПФЗПЧПТЙМУС ФЕН, ЮФП ЙДЕФ РПЛХРБФШ ОПЮОПК УФПМЙЛ.
ЦБМШ, ЮФП Х НЕОС ОЕФ ФБЛПЗП! - УПЛТХЫЕООП ТБЪЧЕМ ТХЛБНЙ ЖЕМШДЛХТБФ.- фТХДОП ПВП ЧУЕН РПЪБВПФЙФШУС ЪБТБОЕЕ.
рПУМЕ ХИПДБ ФПТЗПЧГБ УФБТПК НЕВЕМША ЖЕМШДЛХТБФ ЪБЧЕМ РТЙСФЕМШУЛХА ВЕУЕДХ УП ыЧЕКЛПН, У ЛПФПТЩН Й ТБУРЙМ УМЕДХАЭХА ВХФЩМЛХ. юБУФШ ТБЪЗПЧПТБ ВЩМБ РПУЧСЭЕОБ ПФОПЫЕОЙА ЖЕМШДЛХТБФБ Л ЦЕОЭЙОБН Й Л ЛБТФБН. уЙДЕМЙ ДПМЗП. чЕЮЕТ ЪБУФБМ ыЧЕКЛБ ЪБ РТЙСФЕМШУЛПК ВЕУЕДПК У ЖЕМШДЛХТБФПН.
л ОПЮЙ ПФОПЫЕОЙС, ПДОБЛП, ЙЪНЕОЙМЙУШ. жЕМШДЛХТБФ ЧЕТОХМУС Л УЧПЕНХ ЧЮЕТБЫОЕНХ УПУФПСОЙА, РЕТЕРХФБМ ыЧЕКЛБ У ЛЕН-ФП ДТХЗЙН Й ЗПЧПТЙМ ЕНХ:
ФПМШЛП ОЕ ХИПДЙФЕ. рПНОЙФЕ ФПЗП ТЩЦЕЗП АОЛЕТБ ЙЪ ЙОФЕОДБОФУФЧБ?
ьФБ ЙДЙММЙС РТПДПМЦБМБУШ ДП ФЕИ РПТ, РПЛБ ыЧЕКЛ ОЕ УЛБЪБМ ЖЕМШДЛХТБФХ:
ИЧБФЙФ! фЕРЕТШ Ч РПУФЕМШ Й ДТЩИОЙ! рПОСМ?
МЕЪХ, НЙМЩК, МЕЪХ... лБЛ ОЕ РПМЕЪФШ? - ВПТНПФБМ ЖЕМШДЛХТБФ.- рПНОЙЫШ, ЛБЛ НЩ ЧНЕУФЕ ХЮЙМЙУШ Ч РСФПН ЛМБУУЕ Й С ЪБ ФЕВС РЙУБМ ТБВПФЩ РП-ЗТЕЮЕУЛПНХ?.. х ЧБУ ЧЕДШ ЧЙММБ Ч ъВТБУМБЧЕ. фХДБ НПЦОП РТПЕИБФШ РБТПИПДПН РП чМФБЧЕ. ъОБЕФЕ, ЮФП ФБЛПЕ чМФБЧБ?
ыЧЕКЛ ЪБУФБЧЙМ ЕЗП УОСФШ ВПФЙОЛЙ Й ТБЪДЕФШУС. жЕМШДЛХТБФ РПДЮЙОЙМУС, ПВТБФЙЧЫЙУШ УП УМПЧПН РТПФЕУФБ Л ОЕЧЙДЙНЩН УМХЫБФЕМСН.
ЧЙДЙФЕ, ЗПУРПДБ,- ЦБМПЧБМУС ПО ЫЛБЖХ Й ЖЙЛХУХ,- ЛБЛ УП НОПК ПВТБЭБАФУС НПЙ ТПДУФЧЕООЙЛЙ!.. оЕ РТЙЪОБА ОЙЛБЛЙИ ТПДУФЧЕООЙЛПЧ! - ЧДТХЗ ТЕЫЙФЕМШОП ЪБСЧЙМ ПО, ХЛМБДЩЧБСУШ Ч РПУФЕМШ.- чПУУФБОШ РТПФЙЧ НЕОС ЪЕНМС Й ОЕВП, С Й ФПЗДБ ПФТЕЛХУШ ПФ ОЙИ!..
й Ч ЛПНОБФЕ ТБЪДБМУС ИТБР ЖЕМШДЛХТБФБ.
л ЬФПНХ ЦЕ РЕТЙПДХ ПФОПУЙФУС Й ЧЙЪЙФ ыЧЕКЛБ ОБ УЧПА ЛЧБТФЙТХ Л УЧПЕК УФБТПК УМХЦБОЛЕ РБОЙ нАММЕТПЧПК. ыЧЕКЛ ЪБУФБМ ДПНБ ДЧПАТПДОХА УЕУФТХ РБОЙ нАММЕТПЧПК, ЛПФПТБС У РМБЮЕН УППВЭЙМБ ЕНХ, ЮФП РБОЙ нАММЕТПЧБ ВЩМБ БТЕУФПЧБОБ Ч ФПФ ЦЕ ЧЕЮЕТ, ЛПЗДБ ПФЧЕЪМБ ыЧЕКЛБ ОБ РТЙЪЩЧ. уФБТХЫЛХ УХДЙМ ЧПЕООЩК УХД, Й Ч ЧЙДХ ФПЗП, ЮФП ОЙЮЕЗП ОЕ ВЩМП ДПЛБЪБОП, ЕЕ ПФЧЕЪМЙ Ч ЛПОГЕОФТБГЙПООЩК МБЗЕТШ Ч ыФЕКОЗПЖ. пФ ОЕЕ ХЦЕ РПМХЮЕОП РЙУШНП. ыЧЕКЛ ЧЪСМ ЬФХ УЕНЕКОХА ТЕМЙЛЧЙА Й РТПЮЕМ:
"нЙМБС бООХЫЛБ! оБН ЪДЕУШ ПЮЕОШ ИПТПЫП, Й ЧУЕ НЩ ЪДПТПЧЩ. х УПУЕДЛЙ РП ЛПКЛЕ УЩРОПК *** ЕУФШ Й ЮЕТОБС ***. ч ПУФБМШОПН ЧУЕ Ч РПТСДЛЕ. еДЩ Х ОБУ ДПУФБФПЮОП, Й НЩ УПВЙТБЕН ОБ УХР ЛБТФПЖЕМШОХА ***. уМЩЫБМБ С, ЮФП РБО ыЧЕКЛ ХЦЕ ***, ФБЛ ФЩ ЛБЛ-ОЙВХДШ ТБЪХЪОБК, ЗДЕ ПО МЕЦЙФ, ЮФПВЩ РПУМЕ ЧПКОЩ НЩ НПЗМЙ ХЛТБУЙФШ ЕЗП НПЗЙМХ. ъБВЩМБ ФЕВЕ УЛБЪБФШ, ЮФП ОБ ЮЕТДБЛЕ Ч ФЕНОПН ХЗМХ Ч СЭЙЛЕ ПУФБМУС ЭЕОПЮЕЛ ЖПЛУФЕТШЕТ. чПФ ХЦЕ УЛПМШЛП ОЕДЕМШ, ЛБЛ ПО ОЙЮЕЗП ОЕ ЕМ,- У ФПК РПТЩ ЛБЛ РТЙЫМЙ НЕОС ***. с ДХНБА, ЮФП ХЦЕ РПЪДОП Й РЕУЙЛ ХЦЕ ПФДБМ *** ДХЫХ".
чЕУШ МЙУФ РЕТЕУЕЛБМ ТПЪПЧЩК ЫФЕНРЕМШ:
Zensuriert л.. Й k. Konzentrationslager Steinhof [рТПУНПФТЕОП ГЕОЪХТПК. йНРЕТБФПТУЛЙК ЛПТПМЕЧУЛЙК ЛПОГЕОФТБГЙПООЩК МБЗЕТШ ыФЕКОЗПЖ (ОЕН.)].
Й Ч УБНПН ДЕМЕ, РЕУЙЛ ВЩМ ХЦЕ НЕТФЧ! - ЧУИМЙРОХМБ ДЧПАТПДОБС УЕУФТБ РБОЙ нАММЕТПЧПК.- б ЛПНОБФХ УЧПА ЧЩ ВЩ Й ОЕ ХЪОБМЙ. фБН ФЕРЕТШ ЦЙЧХФ РПТФОЙИЙ. пОЙ ХУФТПЙМЙ Х ЧБУ ДБНУЛЙК УБМПО. оБ УФЕОБИ РПЧУАДХ НПДЩ, Й ГЧЕФЩ ОБ ПЛОБИ.
дЧПАТПДОБС УЕУФТБ РБОЙ нАММЕТПЧПК ОЙЛБЛ ОЕ НПЗМБ ХУРПЛПЙФШУС. чУИМЙРЩЧБС Й РТЙЮЙФБС, ПОБ ОБЛПОЕГ ЧЩУЛБЪБМБ ПРБУЕОЙЕ, ЮФП ыЧЕКЛ ХДТБМ У ЧПЕООПК УМХЦВЩ, Б ФЕРЕТШ ИПЮЕФ Й ОБ ОЕЕ ОБЧМЕЮШ ВЕДХ Й РПЗХВЙФШ. й ПОБ ЪБЗПЧПТЙМБ У ОЙН, ЛБЛ У РТПЦЦЕООЩН БЧБОФАТЙУФПН.
ЪБВБЧОП!- УЛБЪБМ ыЧЕКЛ.- ьФП НОЕ ХЦБУОП ОТБЧЙФУС! чПФ ЮФП, РБОЙ лЕКТЦПЧБ, ЧЩ УПЧЕТЫЕООП РТБЧЩ, С ХДТБМ. оП ДМС ЬФПЗП НОЕ РТЙЫМПУШ ХВЙФШ РСФОБДГБФШ ЧБИНЙУФТПЧ Й ЖЕМШДЖЕВЕМЕК. фПМШЛП ЧЩ ОЙЛПНХ ПВ ЬФПН ОЕ ЗПЧПТЙФЕ.
й ыЧЕКЛ РПЛЙОХМ УЧПК ПЮБЗ, ПЛБЪБЧЫЙКУС ФБЛЙН ОЕЗПУФЕРТЙЙНОЩН, РТЕДЧБТЙФЕМШОП ПФДБЧ ТБУРПТСЦЕОЙС:
РБОЙ лЕКТЦПЧБ, Х НЕОС Ч РТБЮЕЮОПК ЧПТПФОЙЮЛЙ Й НБОЙЫЛЙ, ФБЛ ЧЩ ЙИ ЪБВЕТЙФЕ, ЮФПВЩ, ЛПЗДБ С ЧЕТОХУШ У ЧПЕООПК УМХЦВЩ, Х НЕОС ВЩМП ЮФП ОБДЕФШ ЙЪ ЫФБФУЛПЗП. й ЕЭЕ РПУМЕДЙФЕ, ЮФПВЩ Ч РМБФСОПН ЫЛБЖХ Ч НПЙИ ЛПУФАНБИ ОЕ ЪБЧЕМБУШ НПМШ. б ФЕН ВБТЩЫОСН, ЮФП УРСФ ОБ НПЕК РПУФЕМЙ, РТПЫХ ЛМБОСФШУС.
ъБЗМСОХМ ыЧЕКЛ Й Ч ФТБЛФЙТ "х ЮБЫЙ". хЧЙДБЧ eЗП, ЦЕОБ рБМЙЧГБ ЪБСЧЙМБ, ЮФП ОЕ ОБМШЕФ ЕНХ РЙЧБ, ФБЛ ЛБЛ ПО, ОБЧЕТОПЕ, ДЕЪЕТФЙТ.
НПК НХЦ,- ОБЮБМБ ПОБ НХУПМЙФШ УФБТХА ЙУФПТЙА,- ВЩМ ФБЛПК ПУФПТПЦОЩК Й УЙДЙФ ФЕРЕТШ, ВЕДОСЗБ, ОЙ ЪБ ЮФП ОЙ РТП ЮФП, Б ФБЛЙЕ ЧПФ ТБЪЗХМЙЧБАФ ОБ УЧПВПДЕ, ХДЙТБАФ У ЧПЕООПК УМХЦВЩ. чБУ ОБ РТПЫМПК ОЕДЕМЕ ПРСФШ ЙУЛБМЙ...нЩ РППУФПТПЦОЕЕ ЧБУ,- ЪБЛПОЮЙМБ ПОБ УЧПА ТЕЮШ, - Б ОБЦЙМЙ-ФБЛЙ ВЕДХ. оЕ ЧУЕН ФБЛПЕ УЮБУФШЕ, ЛБЛ ЧБН.
уЧЙДЕФЕМЕН ЬФПЗП ТБЪЗПЧПТБ ВЩМ РПЦЙМПК ЮЕМПЧЕЛ, УМЕУБТШ УП уНЙИПЧБ. пО РПДПЫЕМ Л ыЧЕКЛХ Й УЛБЪБМ:
ВХДШФЕ ДПВТЩ, УХДБТШ, РПДПЦДЙФЕ НЕОС ОБ ХМЙГЕ, НОЕ ОХЦОП У ЧБНЙ РПВЕУЕДПЧБФШ.
оБ ХМЙГЕ ПО ТБЪЗПЧПТЙМУС УП ыЧЕКЛПН, ФБЛ ЛБЛ, УПЗМБУОП ТЕЛПНЕОДБГЙЙ ФТБЛФЙТЭЙГЩ, РТЙОСМ ЕЗП ЪБ ДЕЪЕТФЙТБ. пО УППВЭЙМ ыЧЕКЛХ, ЮФП Х ОЕЗП ЕУФШ УЩО, ЛПФПТЩК ФПЦЕ ХВЕЦБМ У ЧПЕООПК УМХЦВЩ Й ФЕРЕТШ ОБИПДЙФУС Х ВБВХЫЛЙ, Ч сУЕООПК, ПЛПМП кПЪЕЖПЧБ. оЕ ПВТБЭБС ЧОЙНБОЙС ОБ ХЧЕТЕОЙС ыЧЕКЛБ, ЮФП ПО ЧПЧУЕ ОЕ ДЕЪЕТФЙТ, УМЕУБТШ ЧФЙУОХМ ЕНХ Ч ТХЛХ ДЕУСФШ ЛТПО.
ЬФП ЧБН РТЙЗПДЙФУС ОБ РЕТЧПЕ ЧТЕНС,- УЛБЪБМ ПО, ХЧМЕЛБС ыЧЕКЛБ ЪБ УПВПК Ч ЧЙООЩК РПЗТЕВПЛ ОБ ХЗМХ.- с ЧБН ЧРПМОЕ УПЮХЧУФЧХА, НЕОС ЧБН ОЕЮЕЗП ВПСФШУС.
ыЧЕКЛ ЧЕТОХМУС ДПНПК РПЪДОП ОПЮША. жЕМШДЛХТБФБ ЕЭЕ ОЕ ВЩМП ДПНБ. пО РТЙЫЕМ ФПМШЛП РПД ХФТП, ТБЪВХДЙМ ыЧЕКЛБ Й УЛБЪБМ:
ЪБЧФТБ ЕДЕН УМХЦЙФШ РПМЕЧХА ПВЕДОА. уЧБТЙФЕ ЮЕТОЩК ЛПЖЕ У ТПНПН... йМЙ ОЕФ, МХЮЫЕ УЧБТЙФЕ ЗТПЗ.
