Пословицы даля и их толкование. Пословицы Даля (из книги «Пословицы и поговорки русского народа»)

«Пословицы и поговорки русского народа» - одна из самых знаменитых работ русского этнографа и писателя Владимира Ивановича Даля . В труде, опубликованном в 1862 году, содержится более тридцати тысяч поговорок, загадок и пословиц.

Собранные изречения дают представление о культуре, быте и жизненной философии русского народа. Также издание является памятником устной и письменной речи XIX века. Все поговорки записаны живым народным языком, а также представлены термины и фразеологические обороты, касающихся ремесел. Дополнительными источниками для книги послужили сборники XVIII века, частные записки, работы Д. Княжевича и И. Снегирева. Этот вспомогательный материал составил пятую долю «Пословиц и поговорок русского народа».

В своей работе Даль отказывается от увлечения терминологией и предоставляет читателю самостоятельно вникать и рассуждать над смыслом того или иного изречения. Себя автор именует «собирателем». Книгу предваряет вступительная статья – «Напутное». Остальной объем посвящен непосредственно образцам малого фольклора.

При составлении книги, Даль проделал колоссальную работу: собирал фразы на слух, в устной беседе. Использовать уже опубликованные пословицы необходимо было с осторожностью, встречались «пустые», «искаженные» выражения. Необходимо было отбраковывать фразы с опечатками или признаками недоразумений. Это сопрягалось с риском исключить из собрания аутентичные изречения. Таким образом, основная часть сборника посвящена записанным среди народа фразам.

Даль определяет пословицу как «невольно сорвавшийся возглас», который невозможно сочинить специально. Это крылатые фразы, которыми пользовались на всей территории проживания русского народа. Люди изобретали поразительно удачные слова и способы выражения мысли.

Также Даль распределил собранные фразы по тематическим группам. В книге можно найти изречения о Боге и вере, о счастье, богатстве и удаче, о добре и зле, о семье и животных, а также о многих других аспектах жизни духовной им материальной, включая стихии природы, земледелие, фразы о причудах. Всего представлено 178 тем, охватывающих всю картину мира, современного Далю человека. Кроме того в книге есть загадки, скороговорки, прибаутки.

Фольклор существовал еще в дописьменную эпоху. Изучение собрания Даля дает историческое представление о жизни и поверьях людей, о менталитете и общей культуре народа.

В. И. Даль «Пословицы и поговорки русского народы (по темам):

В. И. Даль «Пословицы и поговорки русского народы (темы в алфавитном порядке):

Пословицы Даля по темам:

Здесь же просто перечислим темы-подгруппы , на которые Владимир Иванович Даль поделил русские пословицы и поговорки в своей книге:

Баба – женщина, Бережь – мотовство, Бог – вера, Богатство – достаток, Богатство – убожество, Божба – клятва – порука, Болтун – лазутчик, Брань – привет, Былое – будущее.

Вера – грех, Вера – исповедание, Вера (загадки), Верное – вестимое, Верное – надежное, Вина – заслуга, Воля – неволя, Воровство – грабеж, Вселенная.

Где, Горе – беда, Горе – обида, Горе – утешение, Гость – хлебосольство, Грамота, Гроза – кара, Гульба – пьянство.

Далеко – близко, Двор – дом – хозяйство, Девичьи гаданья, Дети – родины, Дни, Добро – милость – зло, Докука, Достаток – убожество, Драка – война, Друг – недруг.

Езда – повозка.

Жених – невеста, Животное - тварь, Жизнь – смерть.

Забота – опыт, Зависть – жадность, Загадки, Задор – гульба – беспутство, Займы, Закон, Запас, Звания – сословия, Здоровье – хворь, Земледелие.

Игры – забавы – ловля, Изуверство – раскол, Изуверство – ханжество.

Kapa – гроза, Кабы – если б, Казна, Кара – милость, Кара – ослушание, Кара – потачка, Кара – признание – покорность, Кара – угроза, Клевета – напраслина, Клич носячих, Конанье (жеребий).

Любовь – нелюбовь.

Месяцеслов, Мир – ссора – спор, Много – мало, Молва – слава, Молодость – старость, Мошенничество – воровство, Муж – жена.

Надзор – хозяин, Название – имя – кличка, Народ – мир, Народ – язык, Наследство – подарок, Начало – конец, Начальство – приказ – послушание, Начальство – служба, Неправда – ложь, Неправда – обман, Нечаянность – расплох.

Одиночество, Одиночество – женитьба, Оплошность – расторопность, Опрятность, Осторожность.

Память – помни, Пища, Повод – причина, Погода – стихии, Поиск – находка, Покой – движение, Помощь – кстати, Пора – мера – успех, Пословица – поговорка, Похвала – похвальба, Правда – кривда, Правда – неправда – ложь, Праздник, Приговорки – прибаутки, Признательность, Приличие – вежество – обычай, Припевы, Присказки, Причина – отговорка, Причина – следствие, Причуда, Простор – теснота, Проступок – грех, Просьба – согласие – отказ, Прямота – лукавство, Путь – дорога, Пьянство.

Работа – праздность, Радость – горе, Раздумье – решимость, Растение – земледелие, Ремесло – мастеровой, Ремесло – снаряд, Род – племя, Родина – чужбина, Розное – одно, Русь – родина.

Свадьба, Сватовство, Свое – чужое, Своеобычие, Семья – родня, Сказка – песня, Скороговорки, Скот – животное, Смелость – отвага – трусость, Смех – шутка – веселье, Смирение – гордость, Соблазн – искушение, Соблазн – пример, Сознание – улика, Сон, Сосед – рубеж, Ссора – брань – драка, Стихии – явления, Строгость – кротость, Суд – лихоимство, Суд – правда, Суд – приказный, Судьба – терпение – надежда, Суеверия – приметы, Сущность – наружность, Счастье – удача, Счет.

Тайна – любопытство, Терпение – надежда, Тишина – шум – крики, Тлен – суета, Толк – бестолочь, Торговля, Тороватость – скупость, Трусость – бегство.

Убийство – смерть, Угода – услуга, Ум – глупость, Умеренность – жадность, Упорство, Условие – обман, Услуга – отказ, Ученье – наука.

Хорошо – худо.

Царь, Цвет – масть.

Человек, Человек – приметы, Честь – почет, Чудо – диво – мудреное.

Щегольство.

Язык – речь.

Материал из ТолВИКИ

1. Без дела жить, только небо коптить.
2. Без труда не вынешь рыбку из пруда.
3. В ком добра нет, в том и правды мало.
4. Век живи – век учись.
5. Всё минется, одна правда останется.
6. Всяк кулик своё болото хвалит.
7. Всяк правду ищет, да не всяк её творит.
8. Всякая работа мастера хвалит.
9. Всякий гриб в руки берут, да не всякий в кузов кладут.
10. Всякому мила своя сторона.
11. Где выросла сосна, там и красна.
12. Глупый осудит, а умный рассудит.
13. Говорит бело, а делает черно.
14. Голова хвоста не ждёт.
15. Грамоте учиться всегда пригодиться.
16. Дело мастера боится (а иной мастер дела боится).
17. Добрая пословица не в бровь, а прямо в глаз.
18. Добрая слава до порога, а худая за порог.
19. Доброе братство милее богатства.
20. Доброе дело – правду говорить смело.
21. Доброе начало – половина дела.
22. Доброта без разума пуста.
23. Добрый конец всему делу венец.
24. Долго рассуждай, да скоро делай!
25. Друг — великое дело: не скоро добудешь.
26. Друга на деньги не купишь.
27. Дружба дружбой, а служба службой.
28. Думают думу без шуму.
29. За правое дело стой смело!Всякий гриб.png
30. За учёного двух неучёных дают, да и то не берут.
31. Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт.
32. Зла за зло не воздавай.
33. И птица, выкормив птенца, его летать учит.
34. И сила уму уступит.
35. Из малого выходит великое.
36. Из одного дерева икона и лопата.
37. Капля камень долбит.
38. Корень учения горек, да плод его сладок.
39. Красна птица перьем, а человек ученьм.
40. Кстати промолчать, что большое слово сказать.
41. Кто больше знает, тому и книги в руки.
42. Кто в деле, тот и в ответе.
43. Кто грамоте горазд, тому не пропасть.
44. Кто за правду горой, тот истый герой.
45. Кто как постелится, так и выспится.
46. Кто пахать не ленится, у того и хлеб родится.
47. Лучше ногою запнуться, нежели языком.
48. Лучше своё отдать, чем чужое взять.
49. Людей не осуждай, а за собой примечай!
50. Мир вам, и я к вам. Где лад. Там и клад!
51. Много всего говорится, да не всё в дело годится.
52. Молодому врать вредно, старому непотребно.
53. Муравей не велик, а горы копает.
54. На всякого Егорку есть своя поговорка
55. На свете не без добрых людей.
56. На чужой стороне и весна не красна.
57. Наука учит только умного.
58. Наши пряли, а ваши спали.
59. Не Боги горшки обжигают.
60. Не всякое слово в строку.
61. Не красна книга письмом, а красна умом.
62. Не место человека красит, а человек место.
63. Не начавши думай, а начавши делай.
64. Не разгрызёшь ореха, так и не съешь ядра.
65. Не то дорого, что красного золота, а дорого, что доброго мастерства.
66. Не трудно сделать, да трудно задумать.
67. Ни в городе Богдан, ни в селе Селифан.
68. Новых друзей наживай, а старых не теряй.
69. Одной пчеле Бог сроду открыл науку.
70. От умного научишься, от глупого разучишься.
71. Пень не околица, глупая речь не пословица.
72. Повторенье – мать учения.
73. Поговорка – цветочек, пословица – ягодка.
74. Пословица недаром молвится.
75. Правда прямо идёт, а ни обойти её , ни объехать.
76. Правда светлее солнца.
77. Праздность – мать пороков.
78. Ранняя пташка носок прочищает, а поздняя глаза продирает.
79. Своя земля и в горсти мила.
80. Сделав худо, не жди добра.
81. Сегодняшней работы на завтра не покидай!
82. Скучен день до вечера, коли делать нечего.
83. Слово не воробей: вылетит не поймаешь.
84. Совралось – как с языка сорвалось.
85. Старая пословица век не сломится.
86. Старый друг лучше новых двух.
87. Терпение и труд – всё перетрут.
88. Тому тяжело, кто помнит зло.
89. Торопись на доброе дело, а худое само приспеет.
90. Ум да разум надоумят сразу.
91. Учёный водит, неучёный следом ходит.
92. Ученье – свет, а неученье – тьма.
93. Учись доброму, так худое на ум не пойдёт.
94. Хлеб за брюхом не ходит.
95. Хорошая пословица в лад да в масть.
96. Хочешь есть калачи, так не сиди на печи!
97. Худой мир лучше доброй ссоры.
98. Чему учился, тому и пригодился. Знай больше, а говори меньше.
99. Чужим умом в люди не выйдешь.
100. Вразумись здраво, начни рано, исполни прилежно!

Все люди, как люди, один жид в ермолке.

Жид просится в рай, а сам смерти боится.

Для жида душа - дешевле гроша.

Не ведает жид, что такое стыд.

Жид, как бес, никогда не покается.

Жидовская синагога - есть жилище демонов.

Жиды - видимые бесы.

Бесы и жиды - дети сатаны.

С жидами знаться - с бесами связаться.

Не надо и беса, коли жид здеся.

Жид в хату, ангелы из хаты.

Что Богу угодно, то жиду непригодно.

Отольются в аду христианские слезы жиду.

Жид крещённый, что волк прирученный.

Жид и ладаном готов надымить, только бы деньгу добыть.

Что Богу грешно, то жиду смешно.

Тогда жида смешишь, когда Бога гневишь.

Жидовские дети хуже, чем крысы в клети: и добру навредят, и христианских детей развратят.

Где жид, там и взятка - такова его повадка.

Жид водкой угостит, а потом и споит.

У жида уже твой грош, ну а ты всё пьёшь и пьёшь.

У жида твоя копейка, ну а ты ещё попей-ка.

Жида не понять, пока шкуру овечью с него не снять.

Жид не сам себе нос ковал, его жиду Бог дал.

Дети жида от христианки - все пейсаты обезьянки.

Каков жид, такова и его вонь.

Затем жиды с рожи на нас непохожи, чтобы мы не обознались.

Жид и мёртвый из петли вывернется.

Жид скажет, что бит, но не скажет за что.

Жид, как свинья: ничего не болит, а всё стонет.

Жид, как свинья: ничего не болит, а всё визжит.

Рядом с жидом - не житьё, а вытьё.

Жида приютить - волка в хлев пустить.

Хорош был дом, да жид поселился в нём.

С жидом кашу варить - себя отравить.

С жидом водиться, что в крапиве возиться.

Льстив жид в бедности, изверг при власти.

Там, где жиды, всегда жди беды.

Где хата жида, там всей деревне беда.

Нету роз без шипов, нету бед без жидов.

Кабы всё про жида знал, так бы и не погибал.

Любят в плен жиды сдаваться, чтоб врагу потом предаться.

Жид живёт - хлеб жуёт, да не жнёт.

Жид языком машет, а мужик на него пашет.

Чай, жидовин, устал на мужике сидеть?

Ел бы жид деньги, если бы мужик его хлебом не кормил.

Когда русский мрёт, тогда жид жрёт.

Жид не волк - в пустой сарай не заберётся.

Жидовские руки чужие труды любят.

У жида лечиться - смерти покориться.

Около жида потрёшься - беса наберёшься.

Жидовин даёт, а дурак берёт.

Бог не велит с жидом дружить.

Тот Богу неприятель, кто жиду приятель.

Свяжись с жидом - сам жидом будешь.

Любовь жида - хуже петли.

Служба жиду - на радость бесу.

Послужить жиду - предать своих врагу.

Жид, как крыса - силен стаей.

От всякого жида - ожидай вреда!

Нет рыб без кости, а жида без злости.

Верь своим очам, а не жидовским речам.

В том вся правда, что от жидов вся неправда.

В жидах лжи, что в полях ржи.

Поле засевают pожью, а жиды - всё ложью.

Язык жидовский всегда врёт, будто редьку трёт.

Жид обманом сыт.

Жид языком речист и на руку нечист.

Жид мнит, что не крадёт, а лишь своё берёт.

Всякий жид в наш карман глядит.

Жида, как дырявый мешок, никогда не насыплешь.

На что жид глянет, то враз завянет.

И у сытого жида всегда голодные глаза.

Подарил жид кукиш, чего хочешь, то и купишь.

Дабы выгоды добиться, жид всегда готов креститься.

Дорожку жидам всегда денежка прокладывает.

Жид в гроб уже смотрит, а деньги всё копит.

Жид имеет прибыли от нашей погибели.

Не жди от жида прибыли, а жди от него погибели.

Русская смерть жиду в прибыток.

Не ищи жида - сам придёт.

На Руси от голоду не мёрли, пока жиды не припёрли.

Когда жиду волю даём, сами себя запродаём.

От жидов ограждение - половина спасения.

Проще козла живого сожрать, чем жида переделать.

Из жида паршивого всю паршу не выколотишь.

Пиявка насосётся и отвалится, а жид - никогда.

Жид кровь сосать перестанет, когда дышать устанет.

Нет хороших жидов, как нет хороших крыс.

Богу молись, да жида берегись.

Жид хорош только в могиле.

Лишь мёртвый жид никого не укусит.

Жид в могилу уж глядит, а над каждой копейкой дрожит.

Держи копейку, чтобы к жиду не укатилась.

Не жид нас одолел, а страх задавил.

Чтобы жида извести, надо дел с ним не вести.

Жид боится воды крещенской и дубины деревенской.

Святым кулаком да по жидовской роже.

Хочешь жить - гони жида!

Что жиды, что комары, все кусают до поры.

Там хорошо, где жидов нету.

Чтобы не прогневался Бог, не пускай жида на порог.

Галки тепла накричали.

Где бабка ни бери, а внука корми!

Где беде быть, там ее не миновать.

Где вороне ни летать, а все навоз клевать.

Где грех, там и смех.

Где жить, тем богам и молиться.

Где жить, тем и слыть.

Где закон, там и обида.

Где кабачок, там и мужичок.

Где клятва, тут и преступление.

Где коза прошла, там и солдат пройдет.

Где любовь, там и напасть. Полюбив, нагорюешься.

Где мера, там и вера.

Где наболело, там не тронь!

Где народ увидит, там и Бог услышит.

Где ни напьется, тут и подерется.

Где огурцы, тут и пьяницы.

Где свалюсь, там и лежу.

Где скакать хочется, там и тормозят.

Где ты был, там и будь!

Где хотите, там и бранитесь, а на кабаке помиритесь!

Где я лисой пройду, там три года куры не несутся.

Гладок, мягок, да на вкус гадок.

Глаза - как плошки, а не видят ни крошки.

Глаза с поволокой, роток с позевотой.

Глазами плачет, а сердцем смеется.

Глубже пахать - больше хлеба жевать.

Глупый-то свистнет, а умный-то и смыслит.

Глядит на меня, как черт на попа.

Глядит, ровно семерых проглотил, осьмым поперхнулся.

Гневайся, да не согрешай.

Говори с другими поменьше, а с собою побольше!

Говорить правду - терять дружбу.

Говоря про чужих, услышишь и про своих.

Гол, как сокол, а остер, как бритва.

Голова болит, заду легче.

Голова с лукошко, а мозгу ни крошки.

Голод проймет - станешь есть, что Бог дает.

Голодный волк сильнее сытой собаки.

Голым родился, гол и умру.

Голытьба, голытьба, а подворотня решетчатая.

Гордому кошка на грудь не вскочит.

Горе в лохмотьях, беда нагишом.

Горе молчать не будет.

Горшок с котлом не наспорится.

Горя много, а смерть одна.

Гость не много гостит, да много видит.

Грех воровать, да нельзя миновать.

Грех не беда, да слава не хороша (Грибоедов).

Грех сладок, человек падок.

Грехов много, да и денег вволю.

Гроша не стоит, а глядит рублем.

Грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи.

Грязь не сало; потер, оно и отстало.

Губа не дура, язык не лопатка: знает, что горько, что сладко.

Гулять гуляй, да не загуливайся!

Давай дружить: то я к тебе, то ты меня к себе.

Давай жить сообща: ты купишь, а мы есть станем.

Давно занял грош на перевоз, да некуда ехать.

Давно ль не видались? - Да как расстались.

Давно, когда царь Горох с грибами воевал.

Дай - так не слышит; а на - так услыхал.

Дай Бог тому честь, кто умеет ее снесть.

Дай Бог умереть хоть сегодня, только не нам.

Дай вору хоть золотую гору - воровать не перестанет, а честного хоть засыпь золотом, не тронет.

Дай насосаться пиявке - сама отвалится.

Дай с ноготок, запросит с локоток.

Дай срок: будем мы и сами с усами.

Дай только ногу поставить, а весь-то я и сам влезу.

Дай яичко, да еще и облупленное.

Дающая рука не отболит, берущая не отсохнет.

Два брата с Арбата, оба горбаты.

Два дурака дерутся, а третий смотрит (подпись на картине, где под третьим разумеется тот кто смотрит).

Двое пашут, а семеро руками машут.

Двое плешивых за гребень дерутся.

Девичий стыд до порога: переступила, так и забыла.

Девка красна до замужества.

Девушка невестица - бабушке ровесница.

Дед жил свиньей, а внук - поросенком.

Дедушка сед, а смерти на него нет.

Дело не в личности, а в наличности.

Дело учит, и мучит, и кормит.

День как день, да год не тот.

День пируют, а неделю голова с похмелья болит.

День плакать, а век радоваться (желание подруг невесты).

Деньга деньгу родит, а беда беду.

Деньги девать некуда, кошелька купить не на что.

Деньги не голова: наживное дело.

Деревня большая: четыре двора, восемь улиц.

Держи копеечку, чтоб не укатилась.

Держись друга старого, а дома нового!

Держись за авось, поколе не сорвалось.

Дети, дети, да куда ж мне вас дети?

Для друга последний кусок - съем.

Для милого дружка и сережку из ушка.

Для щей люди женятся, а для мяса (во щах) замуж идут.

До двух раз прощают и в третьи бьют.

До тридцати лет греет жена, после тридцати - рюмка вина, а после - и печь не греет.

Добрая слава за печкой спит, а худая по свету бежит.

Добро пожаловать, а сам за шапку.

Добро помнится долго, а лихое вдвое.

Доброе молчание - чем не ответ?

Доброта без разума пуста.

Добрый портной с запасом шьет.

Добрым делом не кори.

Долги помнит не тот, кто берет, а кто дает.

Долгие сборы на короткий век.

Долго сидели, да ничего не высидели.

Долго спать - с долгом встать.

Долгопузики (воронежские переселенцы в Астрахани, подпоясывающиеся низко).

Дома ешь, что хочешь, а в гостях, что велят.

Дома пан, а в людях болван.

Дома сидит, ни на кого не глядит.

Дома, как хочу, а в людях, как велят.

Домашняя дума в дорогу не годится.

Доплясались, что без хлеба остались.

Дорог хлеб, когда денег нет.

Доселе Макар гряды копал, а ныне Макар в воеводы попал.

Дочернины дети милее своих.

Друг сердечный; а как зовут, не знаю.

Дума за горами, а смерть за плечами.

Думаешь, поймал - ан сам попался.

Думай, не думай, а сто рублей деньги.

Дурак дурака и высидел.

Дурак закинет, а умный доставай.

Дурак любит красно, солдат любит ясно.

Дурака бьют, а умный не суйся!

Дураки о добыче спорят, а умные ее делят.

Дураку и Бог простит.

Дураку по пояс, а умный сух пройдет.

Душа душу знает, а сердце сердцу весть подает.

Душа согрешила, а тело в ответе.

Его пустили погреться, а он уж и детей крестить.

Едешь на день, а хлеба бери на неделю!

Едят да мажут, а нам и не кажут.

Ездил черт в Ростов, да напугался крестов.

Ел ли, не ел, а за обед почтут.

Есть слезы - есть и совесть.

Есть что слушать, да нечего кушать.

Есть шуба и на волке, да пришита.

Ехал бы в гости, да люди не зовут.

Ехал к Фоме, а заехал к куме.

Ехал, да не доехал: опять поедем - авось доедем.

Ешь кашу, да говори нашу.

Ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами!

Ешь пироги, а хлеб вперед береги!

Ешь щи с мясом, а нет, так хлеб с квасом.

Жалует царь, да не жалует псарь.

Жаль, жаль, а пособить нечем.

Жаль, жаль, да и Бог с тобой!

Ждали теленка, а дал Бог ребенка.

Жди толку, положа зубы на полку!

Желай по силам, тянись по достатку.

Жена взбесилась и мужа не спросилась.

Жена мужа любила: в тюрьме место купила.

Жена мужа не бьет, а под свой нрав ведет.

Жена не лапоть: с ноги не сбросишь.

Жена ублажает - лихое замышляет.

Женатые на посиделки не ходят.

Жене спускать - добра не видать.

Женился богатый на сонливой: оба счастливы.

Женился на скорую руку да на долгую муку.

Жениться - не чихнуть: можно наперед сказать.

Жених весел, всему браку радость.

Женишься раз, а плачешься век.

Жену выбирай не глазами, а ушами (по доброй славе).

Жив буду - не забуду.

Живем - покашливаем, ходим - похрамываем.

Живем в неге, а ездим в телеге.

Живем не на радость, и пришибить некому.

Живем шутя, а помрем вправду.

Живет - не тужит, никому не служит.

Живет за рекой, а к нам ни ногой.

Живи по-старому, а говори по-новому!

Живи, да не заживайся!

Живи, коли можется; помирай, коли хочется.

Живой пес лучше мертвого льва.

Живу, как живется, а не как люди хотят.

Живы родители - почитай, померли - поминай!

Живы, поколе Господь Бог грехам терпит.

Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке.

Жизнь дает один только Бог, а отнимает всякая гадина.

Жил в неге, а ездил в телеге.

Жил помаленьку, а помер вдруг.

Жить грустно, а умирать тошно.

За ватагу нищих одного богача не выменяешь.

За вороток, да и на холодок.

За все берется, да все не удается.

За дело побьют - повинись да ниже поклонись.

За мой ж грош, да я же не хорош.

За молодым жить весело, а за старым хорошо.

За морем веселье, да чужое, а у нас и горе, да свое.

За недосугом когда-нибудь без покаяния умрешь.

За свой труд попал в хомут.

За собой слова не удержав, за людьми не удерживают.

За спрос, что за показ, денег не берут.

За тем дело стало, что денег мало.

За худого замуж не хочется, а доброго негде взять.

За чужую душу не божись!

Заболит нос - высунуть на мороз, сам отвалится и здоров будет.

Забот полон рот, а перекусить нечего.

Забота не съела, так скука одолела.

Забрал себе в голову, так хоть тресни!

Задком, кувырком, да и под горку.

Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет.

Закрыть глазки, да лечь на салазки.

Залетела ворона в царские хоромы: почету много, а полету нет.

Замахнись, да не ударь.

Замуж идет - песни поет, а вышла - слезы льет,

Запас мешку не порча.

Запасливый лучше богатого.

Записался в прихвостни, так вперед не забегай!

Запор да замок - святое дело.

Заработанный ломоть лучше краденого каравая.

Захотел у калачника дрожжей!

Захочет коза сена - будет у воза.

Зацепился за пень, да и стоит день.

Зачать легко, а родить трудно.

Зачем далеко? И здесь хорошо.

Зачем домой, как все с собой?

Зашибить дрозда.

Звал волк козу на пир, да коза нейдет.

Звали гостей, да посадили глодать костей.

Здорово, сват! - Прощай, брат!

Здравствуй ты, здравствуй я, здравствуй, милая моя!

Здравствуй, стаканчик, прощай, винцо!

Зимой волка бойся, а летом - мухи.

Злому - смерть, а доброму - воскресение.

Знает сила правду, да не любит сказывать.

Знает сорока, где зиму зимовать.

Знает толк, как свинья в апельсинах.

Знай почитай, умру - поминай.

Знай, кошка, свое лукошко!

Знай, солдат, честь: погрелся, да и вон!

Знать не знаю, ведать не ведаю (ответ лодсудимого).

Знать, будем мы и на том свете на бар служить: они будут в котле кипеть, а мы дрова подкладывать.

Зови гостей поглодать костей!

Обозначение ударения: \"а, \"ю и т. п.

НАПУТНОЕ

"Будет ли, не будет ли когда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовался век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченым, не хочется покинуть его без напутного словечка".

Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда судьба сборника решилась и он напечатан.

По заведенному порядку, следовало бы пуститься в розыск: что такое пословица; откуда она взялась и к чему пригодна; когда и какие издания пословиц у нас выходили; каковы они; какими источниками пользовался нынешний собиратель. Ученые ссылки могли бы подкрасить дело, потому что, кажется, уже Аристотель дал определение пословицы.

Но всего этого здесь найдется разве только весьма понемногу.

Ученые определения ныне мало в ходу, век школярства прошел, хотя мы все еще не можем стряхнуть с себя лохмотьев степенной хламиды его.

Времена, когда объясняли во введении пользу науки или знания, коему книга посвящалась, также миновали; ныне верят тому, что всякий добросовестный труд полезен и что пользе этой россказнями не подспоришь.

Ученые розыски, старина, сравнения с другими славянскими наречиями - все это не по силам собирателю.

Разбор и оценка других изданий должны бы кончиться прямым или косвенным скромным признанием, что наше всех лучше.

Источниками же или запасом для сборника служили: два или три печатных сборника прошлого века, собрания Княжевича, Снегирева, рукописные листки и тетрадки, сообщенные с разных сторон, и - главнейше - живой русский язык, а более речь народа.

Ни в какую старину я не вдавался, древних рукописей не разбирал, а вошедшая в этот сборник старина попадала туда из печатных же сборников. Одну только старую рукопись я просматривал и взял из нее то, что могло бы и ныне идти за пословицу или поговорку; эта рукопись была подарена мне гр. Дм. Ник. Толстым, мною отдана М. П. Погодину, а оттуда она целиком напечатана, в виде прибавления, при сборнике пословиц И. М. Снегирева.

При сем случае я должен сказать душевное спасибо всем доброхотным дателям, помощникам и пособникам; называть никого не смею, боясь, по запамятованию, слишком многих пропустить, но не могу не назвать с признательностью гр. Дм. Ник. Толстого, И. П. Сахарова и И. М. Снегирева.

Когда сборник последнего вышел, то мой был уже отчасти подобран: я сличил его издание со сборником Княжевича и попользовался тем, чего не было там и не нашлось у меня и что притом, по крайнему разумению моему, можно и должно было принять.

В собрании Княжевича (1822 г.) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И. М. Снегиревым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе.

При этом сличении и выборе не раз нападали на меня робость и сомнение. Что ни говорите, а в браковке этой произвола не миновать, а упрека в ней и подавно. Нельзя перепечатывать слепо всего того, что, под названием пословиц, было напечатано; искажения, то умничаньем, то от недоразумений, то просто описками и опечатками, не в меру безобразны. В иных случаях ошибки эти явны, и если такая пословица доставалась мне в подлинном виде своем, то поправка или выбор не затрудняли; но беда та, что я не мог ограничиться этими случаями, а должен был решиться на что-нибудь и относительно тех тысяч пословиц, для исправления коих у меня не было верных данных, а выкинуть их вон - не значило бы исправить.

Не поняв пословицы, как это нередко случается, считаешь ее бессмыслицею, полагаешь, что она придумана кем-либо для шуток или искажена неисправимо, и не решаешься принять ее; ан дело право, только смотри прямо. После нескольких подобных случаев или открытий поневоле оробеешь, подумаешь: "Кто дал тебе право выбирать и браковать? Где предел этой разборчивости? Ведь ты набираешь не цветник, а сборник" и начинаешь опять собирать и размещать все сподряд; пусть будет лишнее, пусть рассудят и разберут другие; но тогда вдруг натыкаешься на строчки вроде следующих:

Возьмем два-три примера: "Бог не поберег вдоль и поперек"; по три коротких меж двух долгих, а размер хорош. "Рано встала, да мало напряла"; по долгому с коротким на концах, а две средние стопы - долгий с двумя короткими. "Хоть вдвое, хоть втрое, не споро худое"; по одному долгому меж двух коротких. "Всякая небылица в три года пригодится"; "На

Всякого мирянина по семи жидовин"; в этих двух пословицах, в сущности тонических, метрический счет, однако, показывает вот какие особенности: первая начинается долгим, вторая - коротким слогом; в обеих по четыре стопы: один долгий с одним коротким, долгий с двумя, с тремя и с четырьмя короткими. В следующей - замечательная, весьма складная смесь анапеста и дактиля; один только короткий слог, во втором стихе, будто лишний; но он на месте, а пропущен в первом стихе весьма кстати; тут, как будто поневоле изумляясь, сделаешь расстановку:

Сбил, сколотил - вот колесо;

Сел да поехал - ах, хорошо!

Оглянулся назад - одни спицы лежат!

Это сложено удивительно складно: внезапный переход, на третьем стихе, к двум кратким, когда готовишься на долгий слог, как нельзя лучше выражает изумление того, кто оглянулся. Нельзя также не согласиться, что во всех размерах этих не в пример более свободы и раздолья, чем в тяжких, однообразных путах бессмысленного ямба или хорея.

Рифма или простое созвучие не всегда бывают в конце стиха или каждой из двух частей пословицы, как, например: "Много лихости, мало милости"; "Не проси у богатого, проси у тороватого"; "Ни то, ни се кипело, да и то пригорело"; "Взвыла да пошла из кармана мошна" и пр., а иногда и на других словах, среди стиха, но всегда на таких, кои требуют отлики, ударения, внимания:

"И скатал было и сгладил, да все врозь расползлось".

"От сумы да от тюрьмы никто не отрекайся".

"Видал, как мужик мед едал - ин мне не дал".

Бывает и по нескольку рифм сряду:

"Сам тощ, как хвощ, и живет тоненько, да помаленьку";

"Я за кочан - меня по плечам. Я за вилок - меня за висок";

"Сало было, стало мыло";

"Рушай варено, слушай говорено"; в двух последних что ни слово, то рифма.

"Уйдем всем двором, опричь хором, а дом подопрем колом" - шесть одинаковых рифм. Есть созвучия целого слова и полные рифмы в два и три слога: "Ему - про Тараса, а он: полтораста"; "Не под дождем, подождем". Но большая часть пословиц без красного склада и без правильного, однородного размера; лад или мера в них, однако, есть, как во всякой складной, короткой речи, и лад этот дает ей певучесть и силу.

Игра слов, по обоюдности их значений, не совсем в нашем вкусе, но местами попадается: "Для почину выпить по чину"; "Спать долго - жить с долгом"; "Тут прут, а там жгут"; прут - напирают и розга; жгут - палят огнем и витень, плеть. "Что будет, то будет; а еще и то будет, что и нас не будет". "Обедал бы, да не объедал бы". "Пригоден лук и к бою и ко щам" и пр.

Ко внешней одежде пословиц надо отнести и личные имена. Они большею частию взяты наудачу, либо для рифмы, созвучия, меры: таковы, например, пословицы, в коих поминаются: Мартын и алтын, Иван и болван, Григорий и горе, Петрак и батрак, Мокей и лакей и пр. Может быть, некоторые имена и взяты начально с известных в самом тесном кругу лиц, а пословицы сделались общими; нередко также имена эти попадали из сказок, рассказов, где люди известных свойств обычно носят одно и то же имя, за которым и в пословицах оставалось то же самое значение: Иванушка и Емеля дурачки; Фомка и Сергей воры, плуты; Кузька горемыка; Марко богач. От этих понятий сложились и особые выражения: объемелить кого, обмануть, одурачить простачка; обсережить, поддеть ловко, хитро; фомкою, на языке мошенников, зовется большое долото или одноручный лом для взлома замков; подкузьмить кого, поддеть, обмануть, обидеть и пр.

Даль Порудоминский Владимир Ильич

«ПОСЛОВИЦЫ РУССКОГО НАРОДА»

«ПОСЛОВИЦЫ РУССКОГО НАРОДА»

«Собрание пословиц - это свод народной, опытной премудрости, цвет здорового ума, житейская правда народа», - пишет Даль; собирать и изучать пословицы - значит сделать «какой-нибудь свод и вывод, общее заключение о духовной и нравственной особенности народа, о житейских отношениях его». В творчестве народа привлекает Даля не только творчество («дар созиданья»), больше - созидатель, даром этим обладающий: народ.

Собирали пословицы и прежде. Еще в конце семнадцатого века составлен был свод «Повестей или пословиц всенароднейших», ибо они «зело потребны и полезны и всеми ведомы добре». В Далево время делу этому много и упрямо служил профессор Иван Михайлович Снегирев. У Снегирева накоплено было около десяти тысяч пословиц, он тоже видел в них отражение исторических событий, общественного и семейного быта, но полагал, что создавались пословицы в избранном, «высшем» кругу, народ же лишь принимал и распространял мудрые речения, открывая в них «сродные русскому добродушие, милосердие, терпение». Митрополит Евгений, один из тогдашних духовных владык, назвал книгу Снегирева «курсом национальной морали»; владыка светский, государь Николай Павлович пожаловал автора бриллиантовым перстнем. Снегирев - серьезный ученый, но он не исследовал пословицы, чтобы узнать и понять свой народ, он полагал, что знает народ и понимает его, и, из этого исходя, собирал (подбирал!) пословицы. Снегиревские сборники называются «Русские в своих пословицах» и (позднейший) «Русские народные пословицы» - заголовки по существу отличны от Далева: «Пословицы русского народа».

Снегирев (каковы бы ни были взгляды его) - ученый, для него пословицы распространены в народе, проверены и обточены веками; находились люди, пытавшиеся распространять в народе пословицы. Смешно, однако, по-своему и знаменательно: попытка насадить в народе пословицу - признание ее силы и действенности.

Екатерина Вторая (которая и русского-то не знала толком) с помощью секретарей сочиняла «сентенции» вроде «Милость - хранитель государева» или «Где любовь нелицемерная, тут надежда верная». Уже при Дале, в конце сороковых годов, какой-то анекдотический Кованько через министра Уварова поднес царю нелепый сборник «Старинная пословица вовек не сломится, или Опытное основание народного мудрословия в двух частях», в коем «изложение есть одной великой мысли духа народного» - любви к государю; назвать пословицами измышления автора невозможно: «Собака на владыку лает, чтоб сказали: ай, Моська, знать, она сильна, коль лает на слона» (высочайше приказано было выпустить книгу вторым изданием).

Ничуть не хотим умалить ученых заслуг Снегирева (кстати, высоко ценимого Далем), но в его взгляде - «С пословицы совлекли ее царственно-жреческое облачение и одели ее в рубище простолюдина и вмешали ее в толпу черни» - и в попытках «свыше» внедрить пословицу в народ есть нечто подспудно общее; оно, это общее, в корне противоречит Далеву убеждению, что пословицы народом созданы и лишь в народе существуют: «Признавая пословицу и поговорку за ходячую монету, очевидно, что надо идти по них туда, где они ходят; и этого убеждения я держался в течение десятков лет, записывая все, что удавалось перехватить на лету в устной беседе» («ходить по них», по пословицы, - сказано все равно, что «по грибы», - уже в этом оттенке приоткрывается способ Далева собирательства!).

Нет, Даль не пренебрег трудами предшественников, в «Напутном» к собранию своему он поминает добрым словом и Снегирева, и Княжевича, издавшего в 1822 году «Полное собрание русских пословиц и поговорок», и других радетелей на общем с ним поприще, поминает даже старинного пиита Ипполита Богдановича с его попытками превратить пословицу в «кондитерскую премудрость» («Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит» у Богдановича превратилось в: «Кормленый волк не будет пес - корми его, а он глядит на лес»), поминает Крылова и Грибоедова, поскольку «включал в сборник свой» те их изречения, которые ему приходилось «слышать в виде пословиц», но основной источник труда его не печатные сборники, а «живой русский язык», «по который ходил» он туда, где жил нетронутым, неискаженным язык этот, - в самый народ.

«В собрании Княжевича (1822) всего 5300 (с десятками) пословиц; к ним прибавлено И. М. Снегиревым до 4000; из всего этого числа мною устранено вовсе или не принято в том виде, как они напечатаны, до 3500; вообще же из книг или печати взято мною едва ли более 6000, или около пятой доли моего сборника. Остальные взяты из частных записок и собраны по наслуху, в устной беседе». В собрании Даля более тридцати тысяч пословиц, а точно - 30 130.

Пословицы в труде Даля нередко противоречивы: об одном предмете народ подчас мыслит по-разному: «Мудрено, что тело голо, а шерсть растет - мудреней того». Народ в царя верил: «Без царя - земля вдова», но все же «Государь - батька, а земля - матка», и тут же опыт-подсказка: «До неба высоко, до царя далеко», «Царю из-за тына не видать». Народ в бога верил: «Что богу угодно, то и пригодно», но все же «Бог и слышит, да не скоро скажет», и опыт-подсказка: «На бога надейся, а сам не плошай!» Народ в правду верил: «Кто правду хранит, того бог наградит», но все же «У всякого Павла своя правда», и опыт-подсказка: «Правду говорить - никому не угодить», «Правда в лаптях; а кривда хоть и в кривых, да в сапогах». Даль объяснял: «Самое кощунство, если бы оно где и встретилось в народных поговорках, не должно пугать нас: мы собираем и читаем пословицы не для одной только забавы и не как наставления нравственные, а для изучения и розыска, посему мы и хотим знать все, что есть».

Труд Даля, вопреки названию, - не одни пословицы; подзаголовок разъясняет: «Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и проч.». В «Напутном» Даль толкует: пословица - «коротенькая притча», «суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот, под чеканом народности»; поговорка - «окольное выражение, переносная речь, простое иносказание, обиняк, способ выражения, но без притчи, без суждения, заключения, применения; это одна первая половина пословицы» («Поговорка - цветочек, а пословица - ягодка») и т. д. Но мы, не покидая окончательно разговора о составе, поспешим к построению труда его.

Немногочисленные и необъемные собрания Далевых предшественников строились обычно «по азбучному порядку». Встречались, впрочем, и редкие исключения: известный ученый Востоков, к примеру, небольшой рукописный свод имевшихся у него пословиц расположил в порядке «предметном», выбирая из несметного богатства изреченных сокровищ те, что открывали «добродетели» человеческие. Сам перечень «добродетелей» необычайно характерен: осторожность, рассудительность, бережливость, умеренность, благонравие; как хотелось, должно быть, все это узреть в народе и как не укладывалось в «добродетели», заранее вписанные в тетрадочку Востоковым, то, что думал, чувствовал и отчеканил в изречения народ!..

Новизна построения Далева труда не в том, что «предметный порядок» расположения пословиц никому прежде в голову не приходил, а в том, что Даль не к определенным понятиям подбирал пословицы, а шел наоборот: собранные тысячи разделил по содержанию и смыслу. Не всегда удачно (подчас пословица может быть отнесена не к одному - к нескольким разрядам, подчас одна пословица встречается и в нескольких разрядах), но это мелочи, издержки, главного Даль добился: «народный быт вообще, как вещественный, так и нравственный», в труде его открывается.

Даль сознавал возможные издержки: «Принятый мною способ распределения допускает бесконечное разнообразие в исполнении… Смотря по полноте или обширности, частности и общности толкования пословицы, можно ее перемещать из одного разряда в другой сколько угодно и еще утверждать, что она не на месте». Но, посмеивался Даль, «расстричь их и расположить в азбучном порядке может всякий писарь» и тем самым доставить образованному обществу забавную игру: «загадывать на память пословицы и справляться, есть ли они в сборнике». Издержки Даль сознавал и упреки предвидел, однако он в правоте своей был твердо и неколебимо убежден, он убежден был, что в главном не ошибся: «Обычно сборники эти издаются в азбучном порядке, по начальной букве пословицы. Это способ самый отчаянный, придуманный потому, что не за что более ухватиться. Изречения нанизываются без всякого смысла и связи, по одной случайной и притом нередко изменчивой внешности. Читать такой книги нельзя: ум наш дробится и утомляется на первой странице пестротой и бессвязностью каждой строки; приискать, что понадобилось, нельзя; видеть, что говорит народ о той либо другой стороне житейского быта, нельзя; сделать какой-нибудь вывод, общее заключение о духовной и нравственной особенности народа, о житейских отношениях его, высказавшихся в пословицах и поговорках, нельзя; относящиеся к одному и тому же делу, однородные, неразлучные по смыслу пословицы разнесены далеко врознь, а самые разнородные поставлены сподряд…»

Вот пример простой (ничтожный даже, если на Далевы несметные запасы поглядеть), но «У бедного и два гроша - куча хороша»: выпишем у Даля полтора десятка пословиц и поговорок, чтобы лучше строение труда его понять. Вот они - сначала по азбучному порядку:

Б - «Богатство с деньгами, голь с весельем»

В - «Вино надвое растворено: на веселье и на похмелье»

Г - «Где закон, там и обида»

Д - «Дуга золоченая, сбруя ременная, а лошадь некормленая»

Е - «Ехал наживать, а пришлось и свое проживать»

Ж - «Житье - вставши да за вытье»

К - «Кто законы пишет, тот их и ломает»

М - «Муж пьет - полдома горит, жена пьет - весь дом горит»

Н - «Небом покрыто, полем огорожено»

О - «Одна рюмка на здоровье, другая на веселье, третья на вздор»

П - «Продорожил, ничего не нажил, а продешевил да два раза оборотил»

Р - «Рубище не дурак, а золото не мудрец»

С - «Свой уголок - свой простор»

Т - «Торг - яма: стой прямо; берегись, не ввались, упадешь - пропадешь»

Ч - «Что мне законы, были бы судьи знакомы»

Каждое изречение по-своему метко, умно, однако все вместе они пока ни о чем не говорят - они разобщены: просто выписанные подряд полтора десятка народных изречений. Но вот те же пословицы и поговорки как они у Даля - по содержанию и смыслу:

Достаток - убожество

«Житье - вставши да за вытье»

«Богатство с деньгами, голь с весельем»

«Рубище не дурак, а золото не мудрец»

Двор - дом - хозяйство

«Свой уголок - свой простор»

«Небом покрыто, полем огорожено»

«Дуга золоченая, сбруя ременная, а лошадь некормленая»

Закон

«Где закон, там и обида»

«Кто законы пишет, тот их и ломает»

«Что мне законы, были бы судьи знакомы»

Торговля

«Продорожил, ничего не нажил, а продешевил да два раза оборотил».

«Ехал наживать, а пришлось и свое проживать»

«Торг - яма: стой прямо; берегись, не ввались, упадешь - пропадешь»

Пьянство

«Вино надвое растворено: на веселье и на похмелье»

«Муж пьет - полдома горит, жена пьет - весь дом горит»

«Одна рюмка на здоровье, другая на веселье, третья на вздор»

Признаемся: не случайно именно из этих разделов Далева сборника выписали мы примеры, - помним, что Даль на сотнях пословиц раскрыл перед деятелями Географического общества семейный быт на Руси; судя по одному из писем его, он предполагал также, основываясь на пословицах, показать, «что именно народ говорит» о бедности, о доме, о законах, о торговле, о пьянстве. Читая подряд две-три сотни пословиц на одну тему, можно постигнуть мнение народное, сквозь толщу метких и веселых слов увидеть золотой песок на дне, мудрость, отстоявшуюся в веках.

«На пословицу ни суда, ни расправы» - Даль не пытался, ему и в голову не приходило не то что пригладить пословицу, но - чего проще! - припрятать: в труде своем он отдавал народу то, чем владел, без оглядки и без утайки. Труд вышел из-под пера его неприглаженный, непричесанный - рыжими огненными вихрами торчали, бросаясь в глаза, будто дразня, речения вроде: «Царь гладит, а бояре скребут», «Попу да вору - все впору», «Господи прости, в чужую клеть пусти, пособи нагрести да вынести», «Барин за барина, мужик за мужика», «Хвали рожь в стогу, а барина в гробу». Это поместил в своем сборнике тот самый Даль, который призывал освобождать крестьян умеренно и аккуратно; тот самый, который советовал остерегаться слов «свобода», «воля» - они-де воспламеняют сердца, а в сборнике пословиц его: «Во всем доля, да воли ни в чем», «Воля велика, да тюрьма крепка», и тут же: «Поневоле конь гужи рвет, коли мочь не берет», «Терпит брага долго, а через край пойдет - не уймешь».

Люди, чье меткое и мудрое слово становилось пословицей, крестьяне русские, верили в бога и подчас не меньше, чем в бога, верили в надёжу-государя, веками повиновались барам и терпеливо сносили гнет и бесправие. Но эти же люди, неведомые творцы пословиц, всякий день убеждались, что милостив бог не ко всякому и что редко сбывается надежда на справедливость - «Бывает добро, да не всякому равно»; истощалось терпение - «Жди, как вол обуха!», шла брага через край - «Пока и мы человеки - счастье не пропало»; поднимались деревни, волости, губернии, присягали Стеньке и Пугачу, усадьбы барские горели, и города сдавались крестьянскому войску; дрожали в страхе шемяки-чиновники («Подьячий - породы собачьей; приказный - народ пролазный»), и поп-обирала («Попово брюхо из семи овчин сшито») прятался в своей кладовой между пузатыми мешками; новые пословицы рождались.

Осторожный Даль сотню повестушек готов был под спудом держать - пусть «гниют», лишь бы спать спокойно, а сотню пословиц из собрания своего выбросить не захотел, хотя и предвидел: «Сборник мой… мог бы сделаться небезопасным для меня» - и в том не ошибся. Даль ни одной пословицы выбросить не пожелал - тут дело взгляда, убеждения: Даль не придумывал народ с помощью пословиц, а показывал, как в пословицах, разных, нередко противоречивых, раскрывается народ. Даль здесь близок по взгляду Добролюбову, который тоже видел в пословицах «материал для характеристики народа». Любопытно: из одного и того же неиссякаемого источника, из Далева собрания, черпали запасы и Лев Толстой для речей любимца своего, покорного и умиротворенного «неделателя» Платона Каратаева, и участники революционного кружка, выбравшие из «Пословиц русского народа» самые крамольные, «кощунственные» и составившие из них агитационный (по Далю - «подстрекательский») раек.

Даль эту неисчерпаемость чувствовал и понимал - каждый в сборнике найдет свое. «В редьке пять еств: редечка триха, редечка ломтиха, редечка с маслом, редечка с квасом да редечка так», - народ неисчерпаем, и оттого так разна «ествами» острая редечка-пословица. В «Напутном» Даль писал: «Толковать остроту или намек, который читатель и сам понимает, - пошло и приторно… Самые читатели, как бы мало их ни нашлось, также не одинаковы, у всякого могут быть свои требования - не солнце, на всех не угреешь».

На всех Даль не угрел: начинается долгая, почти десятилетняя история напечатания «Пословиц русского народа».

«Будет ли, не будет ли когда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовался век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченным, не хочется покинуть его без напутного словечка» - такими строками открывает Даль предисловие к своему труду и прибавляет: «Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда судьба сборника решилась и он напечатан». Наверно, не случайно захотелось Далю «оставить и ныне» (и тем самым навсегда) горестную тревогу - «будет ли, не будет ли когда»: тяжелую, неравную борьбу за то, чтобы итог тридцати пяти лет жизни и труда увидел свет, остался людям, из прожитого века своего не выкинешь - и хорошо обошлось, да все сердце жжет…

Академия наук, куда попал труд Даля, поручила высказать суждение о нем двум членам своим - академику Востокову и протоиерею Кочетову.

Отзыв Востокова не слишком подробен и не враждебен, хотя и не вполне благожелателен: рядом со справедливыми замечаниями об ошибочных толкованиях отдельных пословиц (Даль к мнению Востокова прислушался) неудовольствие из-за присутствия пословиц на религиозные темы - «Прилично ли?..». В целом же: «Собирателю надлежало бы пересмотреть и тщательно обработать свой труд, который, конечно, содержит в себе весьма много хорошего». Бесстрастный аккуратист-академик не поленился отметить пословицы переводные - и с какого языка, указал, выписал пословицы литературного происхождения - и автора назвал…

Пунктуалист!

То ли дело протоиерей-академик, вот про этого не скажешь «бесстрастный» - сколько пылу, задору; про этого не скажешь «критик», «недоброжелатель» - враг!.. Протоиерей был ученый человек, участвовал в составлении академического «Словаря церковнославянского и русского языка», издал первый на русском языке опыт «науки нравственного богословия»; но можно по-разному знать и любить свой язык, по-разному ценить самородки народного ума и слова, а также иметь разные суждения о нравственности народной.

«По моему убеждению, труд г. Даля есть 1) труд огромный, но 2) чуждый выборки и порядка; 3) в нем есть места, способные оскорбить религиозное чувство читателей; 4) есть изречения, опасные для нравственности народной; 5) есть места, возбуждающие сомнение и недоверие к точности их изложения. Вообще о достоинствах сборника г. Даля можно отозваться пословицею: в нем бочка меду да ложка дегтю; куль муки да щепотка мышьяку».

Эта «щепотка мышьяку» Даля особенно разозлила: он ее все забыть не мог и спустя почти десять лет писал в «Напутном»: «Нашли, что сборник этот и небезопасен, посягая на развращение нравов. Для большей вразумительности этой истины и для охранения нравов от угрожающего им развращения придумана и написана была, в отчете, новая русская пословица, не совсем складная, но зато ясная по цели: «Это куль муки и щепоть мышьяку».

Даже «огромность» труда, которая вроде бы могла быть Далю в заслугу поставлена, для протоиерея - грех: «Через это смешал назидание с развращением, веру с суеверием и безверием, мудрость с глупостью…»; смешал «глаголы премудрости божьей с изречениями мудрости человеческой» («сие не может не оскорблять религиозное чувство читателей»); «священные тексты им искалечены, или неверно истолкованы, или кощуннически соединены с пустословием народным».

«Соблазн приходит в мир… в худых книгах»… «Не без огорчения благочестивый христианин будет читать в книге г. Даля»… «К опасным для нравственности и набожности народной местам в книге г. Даля можно еще отнести»… Про мудрость народа, про благочестивую нравственность его - протоиерей походя, а как до дела - без обиняков: «Нет сомнения, что все эти выражения употребляются в народе, но народ глуп и болтает всякий вздор»; Далев труд есть «памятник народных глупостей» (а Даль-то полагал, что мудрости народной!).

Кочетовскому под стать - как сговорились (а может, и сговорились!) - отзыв «светского» цензора, коллежского советника Шидловского. Коллежскому советнику разыгрывать ученого мужа незачем, но мужа бдительного нелишне: он вслед за Кочетовым твердит об «оскорблении религиозных чувств», главное же, не упускает случая ухватить «вредную двусмысленность». Раздел «Ханжество», а пословица - «Всяк язык бога хвалит»; раздел «Закон», а пословица - «Два медведя в одной берлоге не уживутся». Само «соседство» иных изречений неуместно, ибо может вызвать смех, заключая в себе понятия, которые «не должны бы находиться в соприкосновении»: «У него руки долги (то есть власти много)» и следом «У него руки длинны (то есть он вор)» - разве допустимо? Нет, недопустимо, никак нельзя: «Пословицы и поговорки против православного духовенства, казны, власти вообще, службы, закона и судей, дворянства, солдат (?), крестьян (?) и дворовых людей не только бесполезны (!), но, смею сказать, исключительно вредны»…

И вот ведь прелюбопытная особенность ревностных «охранителей»: им дают на отзыв труд Даля, а они все норовят и в строках, и между строк «открыть» неблагонамеренность, тайный умысел самого Даля, так их и подмывает донести: «Если этот сборник есть плод трудов человека, окончившего курс учения в одном из высших воспитательных заведений в России, человека, много лет состоящего на службе…»; или: «Правительство заботится о том, чтобы издать более книг назидательных, способных просвещать народ, а г. Даль…» Даль отвечал потом в объяснительной записке: «Я не вижу, каким образом можно вменить человеку в преступление, что он собрал и записал, сколько мог собрать, различных народных изречений, в каком бы то ни было порядке. А между тем отзывы эти отзываются какими-то приговорами преступнику».

Барон Модест Андреевич Корф, директор публичной библиотеки (и он же - член негласного комитета для надзора за книгопечатанием), рассудил по-своему: поскольку цель Далева труда «собрать все», сборник следует напечатать «в полном его составе», но поскольку это было бы «совершенно противно» «попечению правительства об утверждении добрых нравов», сборник следует напечатать «в виде манускрипта… в нескольких только экземплярах» - и то «к напечатанию сборника можно приступить за отзывами цензуры и министерства народного просвещения», да вдобавок - «не иначе как с особого высочайшего соизволения». Прелюбопытнейшая мысль Корфа: «Сборник пословиц, в том виде как он задуман и исполнен г. Далем, есть книга, для которой должно желать не читателей (!), а ученых исследователей, не той публики, которая слепо верит во все печатное… а такой, которая умеет возделать и дурную почву (!)». Даль всему народу хотел возвратить взятые у него сокровища, а Корф предлагал (как милость!) держать труд Даля для нескольких ученых мужей под замком, в главных библиотеках.

Но и скопческий проект Корфа не был осуществлен: за малым дело - высочайшего соизволения не последовало. Император Николай, благосклонно принимавший поделки про глупую Моську, которая на владыку лает, и щедро награждавший придуманное «охранителями» «мнение народное», не пожелал видеть напечатанным труд, который ум, душу и опыт народа открывал в народном слове.

Смешно: Корф писал в отзыве, что в пословицах, народом созданных, «множество лжеучений и вредных начал», «опасных для нашего народа», - царь, барон, протоиерей пытались отвадить народ от того, к чему он в течение долгих веков приходил мыслью и сердцем. Царь, барон, протоиерей, коллежский советник пытались процедить сквозь свое решето народную мудрость, которую как самую великую ценность пытался уберечь Даль. «Гуси в гусли, утки в дудки, вороны в коробы, тараканы в барабаны, коза в сером сарафане; корова в рогоже - всех дороже».

Сборник «Пословицы русского народа» увидел свет лишь в начале шестидесятых годов. На титульном листе, под заголовком, Даль поставил: «Пословица несудима».