Произведение собачье сердце читать полностью. Собачье сердце

«Собачье сердце» краткое содержание по главам повести Булгакова Вы можете прочитать за 17 минут.

«Собачье сердце» краткое содержание по главам

Глава 1

Действие происходит в Москве зимой 1924/25 года. В заснеженной подворотне страдает от боли и голода бездомный пес Шарик, которого обидел повар столовой. Он обварил бедняге бок, и теперь пес боялся у кого-либо просить еды, хотя и знал, что люди попадаются разные. Он лежал у холодной стены и покорно ждал своего часа. Внезапно из-за угла потянуло краковской колбасой. Из последних сил он поднялся и выполз на тротуар. От этого запаха он словно воспрял духом и осмелел. Шарик подошел к загадочному господину, который угостил его куском колбасы. Пес готов был благодарить своего спасителя бесконечно. Он последовал за ним и всячески демонстрировал свою преданность. За это господин дал ему второй кусок колбасы. Вскоре они дошли до какого-то приличного дома и вошли туда. К удивлению Шарика, швейцар по имени Федор пропустил и его. Обратившись к благодетелю Шарика, Филиппу Филипповичу, он сказал, что в одну из квартир въехали новые жильцы, представители домкома, которые будут составлять новый план по заселению.

Глава 2

Шарик был необычайно умным собакой. Он умел читать и думал, что это под силу каждому псу. Читал он в основном по цветам. Так, например, он точно знал, что под зелено-голубой вывеской с надписью МСПО торговали мясом. Но после того как, ориентируясь по цветам, он попал в магазин электрических приборов, Шарик решил выучить буквы. Быстро запомнились «а» и «б» в слове «рыба», а точнее «Главрыба» на Моховой. Так он научился ориентироваться на улицах города.

Благодетель привел его в свою квартиру, где дверь им открыла молодая и очень симпатичная девушка в белом переднике. Шарика поразило убранство квартиры, в особенности электрическая лампа под потолком и длинное зеркало в передней. Осмотрев рану на боку, загадочный господин решил отвести его в смотровую. Псу сразу не понравилась эта ослепительная комната. Он попытался бежать и даже тяпнул какого-то мужчину в халате, но все тщетно. К его носу поднесли что-то тошнотворное, отчего он сразу завалился на бок.

Когда он проснулся, рана совсем не болела и была перебинтована. Он прислушался к разговору профессора и тяпнутого им человека. Филипп Филлипович говорил что-то про животных и о том, что террором ничего не добиться, на какой стадии развития они не находились бы. Затем он отправил Зину за очередной порцией колбасы для Шарика. Когда пес оправился, нетвердыми шагами он последовал в комнату своего благодетеля, к которому вскоре начали один за другим приходить различные пациенты. Пес понял, что это не простая комната, а место, куда люди приходили с различными болезнями.

Так продолжалось до позднего вечера. Последними пришли 4 гостя, отличные от предыдущих. Это были молодые представители домуправления: Швондер, Пеструхин, Шаровкин и Вяземская. Они хотели отобрать у Филиппа Филипповича две комнаты. Тогда профессор позвонил какому-то влиятельному человеку и потребовал содействия. После этого разговора новый председатель домкома Швондер отступил от своих претензий и ушел вместе со своей группой. Это понравилось Шарику и он зауважал профессора за умение осаживать наглецов.

Глава 3

Сразу после ухода гостей Шарика ждал роскошный ужин. Наевшись досыта большим куском осетрины и ростбифа, он больше не мог смотреть на еду, чего раньше с ним не случалось. Филипп Филиппович рассуждал о былых временах и новых порядках. Пес, тем временем, блаженно дремал, но его все не покидала мысль, что это все сон. Он боялся однажды проснуться и снова оказаться на холоде и без еды. Но ничего страшного так и не случилось. С каждым днем он хорошел и поправлялся, в зеркале видел довольного жизнью, откормленного пса. Он ел, сколько хотел, делал, что хотел, а его ни за что не ругали, купили даже красивый ошейник соседским псам на зависть.

Но в один ужасный день, Шарик сразу почувствовал неладное. После звонка доктора все засуетились, приехал Борменталь с портфелем, набитым чем-то, Филипп Филиппович волновался, Шарику запретили есть и пить, заперли в ванной. Одним словом, страшная суматоха. Вскоре Зина поволокла его в смотровую, где по фальшивым глазам тяпнутого им ранее Борменталя он понял, что сейчас произойдет нечто страшное. К носу Шарика снова поднесли тряпку противным запахом, после чего он потерял сознание.

Глава 4

Шарик лежал, раскинувшись, на узком операционном столе. Ему выстригли клок волос на голове и на животе. Сначала профессор Преображенский удалил ему семенники и вставил какие-то другие, обвисшие. Затем он вскрыл череп Шарика и сделал пересадку мозгового придатка. Когда Борменталь почувствовал, что пульс у пса стремительно падает, становясь нитевидным, то сделал какой-то укол в область сердца. После проведенной операции ни доктор, ни профессор уже не надеялись увидеть Шарика живым.

Глава 5

Несмотря на сложность операции, пес пришел в себя. Из дневника профессора было понятно, что была проведена экспериментальная операция по пересадке гипофиза в целях выяснения влияния такой процедуры на омоложение организма людей. Да, пес шел на поправку, но вел себя довольно странно. Клочками выпадала шерсть с его тела, менялись пульс и температура и он начинал походить на человека. Вскоре Борменталь заметил, что вместо привычного лая, Шарик пытается выговорить какое-то слово из букв «а-б-ы-р». Сделали вывод, что это «рыба».

1 января профессор сделал запись в дневнике, что пес уже мог смеяться и счастливо лаять, а иногда говорил «абыр-валг», что, видимо, значило «Главрыба». Постепенно он становился на две лапы и ходил как человек. Пока у него получалось продержаться в таком положении полчаса. Также, он стал ругаться по матери.

5 января у него отпал хвост, и он выговорил слово «пивная». С этого момента он стал часто обращаться к нецензурной речи. Тем временем, по городу ходили слухи о странном существе. В одной газете напечатали миф о чуде. Профессор осознал свою ошибку. Теперь он знал, что пересадка гипофиза ведет не к омоложению, а к очеловечиванию. Борменталь рекомендовал заняться воспитанием Шарика и развитием его личности. Но Преображенский уже знал, что пес ведет себя как человек, чей гипофиз ему пересадили. Это был орган покойного Клима Чугункина – условно осужденного вора-рецидивиста, алкоголика, дебошира и хулигана.

Глава 6

В итоге Шарик превратился в обыкновенного мужчину невысокого роста, стал носить лаковые штиблеты, галстук ядовито-голубого цвета, завел знакомство с товарищем Швондером и день ото дня шокировал Преображенского и Борменталя. Поведение новоявленного существа было дерзким и хамоватым. Он мог плюнуть на пол, напугать Зину в темноте, прийти пьяным, завалиться спать на полатях в кухне и т.д.

Когда профессор попытался с ним поговорить, ситуация только ухудшилась. Существо потребовало паспорт на имя Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Швондер потребовал прописать нового жильца в квартире. Преображенский сначала возражал. Ведь Шариков не мог быть полноценным человеком с точки зрения науки. Но прописать все же пришлось, так как формально закон был на их стороне.

Повадки собаки дали о себе знать, когда в квартиру незаметно пробрался какой-то кот. Шариков метнулся за ним в ванную, как очумелый. Предохранитель защелкнулся. Так он оказался в ловушке. Коту удалось сбежать в окно, а профессор отменил всех пациентов, чтобы вместе с Борменталем и Зиной спасти его. Оказалось, что во время погони за котом, он свернул все краны, отчего вода стала заливать весь пол. Когда дверь открыли, все дружно стали убирать воду, но Шариков при этом отпускал нецензурные словечки, за что был выгнан профессором. Соседи жаловались, что он бьет у них стекла и носиться за кухарками.

Глава 7

Во время обеда профессор пытался научить Шарикова правильным манерам, но все напрасно. У него, как и у Клима Чугункина, была тяга к алкоголю, дурным манерам. Он не любил читать книги, ходить в театр, а только в цирк. После очередной перепалки Борменталь отправился с ним цирк, чтобы в доме воцарился временный покой. В это время профессор обдумывал какой-то план. Он зашел в кабинет и долго разглядывал стеклянную банку с гипофизом собаки.

Глава 8

Вскоре принесли документы Шарикова. С тех пор он стал вести себя еще развязнее, требовал комнату в квартире. Когда профессор пригрозил, что больше не будет его кормить, тот на время присмирел. Однажды вечером с двумя неизвестным Шариков ограбил профессора, украв у него пару червонцев, памятную трость, малахитовую пепельницу и шапку. До последнего в содеянном не признавался. К вечеру ему стало плохо и все с ним возились как с маленьким. Профессор с Борменталем решали, как с ним быть дальше. Борменталь был даже готов придушить наглеца, но профессор пообещал сам все исправить.

На следующий день Шариков исчез с документами. В домкоме сказали, что не видели его. Тогда решили обратиться в милицию, но этого не потребовалось. Полиграф Полиграфович сам заявился, объявил, что его приняли на работу, на должность заведующего подотделом по очистке города от бродячих животных. Борменталь заставил его извиниться перед Зиной и Дарьей Петровной, а также не шуметь в квартире и проявлять уважение к профессору.

Через пару дней пришла какая-то дама в кремовых чулках. Оказалось, что это невеста Шарикова, он намерен жениться на ней, и требует свою долю в квартире. Профессор рассказал ей о происхождении Шарикова, чем ее сильно огорчил. Ведь он ей все это время врал. Свадьба наглеца расстроилась.

Глава 9

К доктору пришел один из его пациентов в милицейской форме. Он принес донос, составленный Шариковым, Швондером и Пеструхиным. Делу не дали ход, но профессор понял, что медлить более нельзя. Когда Шариков вернулся, профессор сказал ему собирать вещи и убираться, на что Шариков ответил в привычной ему хамской манере и даже достал револьвер. Этим он еще больше убедил Преображенского в том, что пора действовать. Не без помощи Борменталя заведующий подотделом по очистке вскоре лежал на кушетке. Профессор отменил все свои приемы, выключил звонок и просил его не беспокоить. Доктор и профессор проводили операцию.

Эпилог

Через несколько дней в квартиру профессора заявились милиционеры, а за ними и представители домкома во главе со Швондером. Все дружно обвиняли Филиппа Филипповича в убийстве Шарикова, на что профессор с Борменталем показали им своего пса. Пес хоть и выглядел странно, ходил на двух лапах, местами был лыс, местами покрыт клочкам шерсти, но было совершенно очевидно, что это собака. Профессор назвал это атавизмом и добавил, что невозможно из зверя сделать человека. После всего этого кошмара, Шарик опять счастливо сидел у ног своего хозяина, ничего не помнил и лишь иногда мучился от головной боли.

Михаил Булгаков

Собачье сердце

У-у-у-у-у-гу-гуг-гуу! О, гляньте на меня, я погибаю. Вьюга в подворотне ревёт мне отходную, и я вою с ней. Пропал я, пропал. Негодяй в грязном колпаке – повар столовой нормального питания служащих центрального совета народного хозяйства – плеснул кипятком и обварил мне левый бок.

Какая гадина, а ещё пролетарий. Господи, боже мой – как больно! До костей проело кипяточком. Я теперь вою, вою, да разве воем поможешь.

Чем я ему помешал? Неужели я обожру совет народного хозяйства, если в помойке пороюсь? Жадная тварь! Вы гляньте когда-нибудь на его рожу: ведь он поперёк себя шире. Вор с медной мордой. Ах, люди, люди. В полдень угостил меня колпак кипятком, а сейчас стемнело, часа четыре приблизительно пополудни, судя по тому, как луком пахнет из пожарной пречистенской команды. Пожарные ужинают кашей, как вам известно. Но это – последнее дело, вроде грибов. Знакомые псы с Пречистенки, впрочем, рассказывали, будто бы на Неглинном в ресторане «бар» жрут дежурное блюдо – грибы, соус пикан по 3р.75 к. порция. Это дело на любителя всё равно, что калошу лизать… У-у-у-у-у…

Бок болит нестерпимо, и даль моей карьеры видна мне совершенно отчётливо: завтра появятся язвы и, спрашивается, чем я их буду лечить?

Летом можно смотаться в Сокольники, там есть особенная, очень хорошая трава, а кроме того, нажрёшься бесплатно колбасных головок, бумаги жирной набросают граждане, налижешься. И если бы не грымза какая-то, что поёт на лугу при луне – «Милая Аида» – так, что сердце падает, было бы отлично. А теперь куда пойдёшь? Не били вас сапогом? Били. Кирпичом по рёбрам получали? Кушано достаточно. Всё испытал, с судьбой своей мирюсь и, если плачу сейчас, то только от физической боли и холода, потому что дух мой ещё не угас… Живуч собачий дух.

Но вот тело моё изломанное, битое, надругались над ним люди достаточно. Ведь главное что – как врезал он кипяточком, под шерсть проело, и защиты, стало быть, для левого бока нет никакой. Я очень легко могу получить воспаление лёгких, а, получив его, я, граждане, подохну с голоду. С воспалением лёгких полагается лежать на парадном ходе под лестницей, а кто же вместо меня, лежащего холостого пса, будет бегать по сорным ящикам в поисках питания? Прохватит лёгкое, поползу я на животе, ослабею, и любой спец пришибёт меня палкой насмерть. И дворники с бляхами ухватят меня за ноги и выкинут на телегу…

Дворники из всех пролетариев – самая гнусная мразь. Человечьи очистки – самая низшая категория. Повар попадается разный. Например – покойный Влас с Пречистенки. Скольким он жизнь спас. Потому что самое главное во время болезни перехватить кус. И вот, бывало, говорят старые псы, махнёт Влас кость, а на ней с осьмушку мяса. Царство ему небесное за то, что был настоящая личность, барский повар графов Толстых, а не из Совета Нормального питания. Что они там вытворяют в Нормальном питании – уму собачьему непостижимо. Ведь они же, мерзавцы, из вонючей солонины щи варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают.

Иная машинисточка получает по IX разряду четыре с половиной червонца, ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулочки подарит. Да ведь сколько за этот фильдеперс ей издевательств надо вынести. Ведь он её не каким-нибудь обыкновенным способом, а подвергает французской любви. С… эти французы, между нами говоря. Хоть и лопают богато, и всё с красным вином. Да…

Прибежит машинисточка, ведь за 4,5 червонца в бар не пойдёшь. Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщины единственное утешение в жизни. Дрожит, морщится, а лопает… Подумать только: 40 копеек из двух блюд, а они оба эти блюда и пятиалтынного не стоят, потому что остальные 25 копеек завхоз уворовал. А ей разве такой стол нужен? У неё и верхушка правого лёгкого не в порядке и женская болезнь на французской почве, на службе с неё вычли, тухлятиной в столовой накормили, вот она, вот она…

Бежит в подворотню в любовниковых чулках. Ноги холодные, в живот дует, потому что шерсть на ней вроде моей, а штаны она носит холодные, одна кружевная видимость. Рвань для любовника. Надень-ка она фланелевые, попробуй, он и заорёт: до чего ты неизящна! Надоела мне моя Матрёна, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло моё времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду – всё на женское тело, на раковые шейки, на абрау-дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует.

Жаль мне её, жаль! Но самого себя мне ещё больше жаль. Не из эгоизма говорю, о нет, а потому что мы действительно не в равных условиях. Ей-то хоть дома тепло, ну а мне, а мне… Куда пойду? У-у-у-у-у!..

– Куть, куть, куть! Шарик, а шарик… Чего ты скулишь, бедняжка? Кто тебя обидел? Ух…

Ведьма сухая метель загремела воротами и помелом съездила по уху барышню. Юбчонку взбила до колен, обнажила кремовые чулочки и узкую полосочку плохо стиранного кружевного бельишка, задушила слова и замела пса.

Боже мой… Какая погода… Ух… И живот болит. Это солонина! И когда же это всё кончится?

Наклонив голову, бросилась барышня в атаку, прорвалась в ворота, и на улице начало её вертеть, вертеть, раскидывать, потом завинтило снежным винтом, и она пропала.

А пёс остался в подворотне и, страдая от изуродованного бока, прижался к холодной стене, задохся и твёрдо решил, что больше отсюда никуда не пойдёт, тут и сдохнет в подворотне. Отчаяние повалило его. На душе у него было до того больно и горько, до того одиноко и страшно, что мелкие собачьи слёзы, как пупырыши, вылезали из глаз и тут же засыхали.

Испорченный бок торчал свалявшимися промёрзшими комьями, а между ними глядели красные зловещие пятна обвара. До чего бессмысленны, тупы, жестоки повара. – «Шарик» она назвала его… Какой он к чёрту «Шарик»? Шарик – это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрёт, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пёс. Впрочем, спасибо на добром слове.

Дверь через улицу в ярко освещённом магазине хлопнула и из неё показался гражданин. Именно гражданин, а не товарищ, и даже – вернее всего, – господин. Ближе – яснее – господин. А вы думаете, я сужу по пальто? Вздор. Пальто теперь очень многие и из пролетариев носят. Правда, воротники не такие, об этом и говорить нечего, но всё же издали можно спутать. А вот по глазам – тут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глаза значительная вещь. Вроде барометра. Всё видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в рёбра, а кто сам всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть за лодыжку. Боишься – получай. Раз боишься – значит стоишь… Р-р-р…

Гау-гау…

Господин уверенно пересёк в столбе метели улицу и двинулся в подворотню. Да, да, у этого всё видно. Этот тухлой солонины лопать не станет, а если где-нибудь ему её и подадут, поднимет такой скандал, в газеты напишет: меня, Филиппа Филипповича, обкормили.

Вот он всё ближе и ближе. Этот ест обильно и не ворует, этот не станет пинать ногой, но и сам никого не боится, а не боится потому, что вечно сыт. Он умственного труда господин, с французской остроконечной бородкой и усами седыми, пушистыми и лихими, как у французских рыцарей, но запах по метели от него летит скверный, больницей. И сигарой.

Какого же лешего, спрашивается, носило его в кооператив Центрохоза?

Вот он рядом… Чего ждёт? У-у-у-у… Что он мог покупать в дрянном магазинишке, разве ему мало охотного ряда? Что такое? Колбасу. Господин, если бы вы видели, из чего эту колбасу делают, вы бы близко не подошли к магазину. Отдайте её мне.

Зима 1924/25 гг. Москва. Профессор Филипп Филиппович Преображенский открыл способ омоложения организма посредством пересадки людям желёз внутренней секреции животных. В своей семикомнатной квартире в большом доме на Пречистенке он ведёт приём пациентов. В доме проходит «уплотнение»: в квартиры прежних жильцов вселяют новых - «жилтоварищей». К Преображенскому приходит председатель домкома Швондер с требованием освободить две комнаты в его квартире. Однако профессор, позвонив по телефону одному из своих высокопоставленных пациентов, получает на свою квартиру броню, и Швондер уходит ни с чем.

Профессор Преображенский и его ассистент доктор Иван Арнольдович Борменталь обедают в столовой у профессора. Откуда-то сверху доносится хоровое пение - это проходит общее собрание «жилтоварищей». Профессор возмущён происходящим в доме: с парадной лестницы украли ковёр, заколотили парадную дверь и ходят теперь через чёрный ход, с калошной стойки в подъезде пропали разом все калоши. «Разруха», - замечает Борменталь и получает в ответ: «Если я вместо того, чтобы оперировать, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха!»

Профессор Преображенский подбирает на улице беспородного пса, больного и с ободранной шерстью, приводит его домой, поручает домработнице Зине кормить его и ухаживать за ним. Через неделю чистый и сытый Шарик становится ласковым, обаятельным и красивым псом.

Профессор проводит операцию - пересаживает Шарику железы внутренней секреции Клима Чугункина, 25 лет, трижды судимого за кражи, игравшего на балалайке по трактирам, погибшего от удара ножом. Эксперимент удался - пёс не погибает, а, напротив, постепенно превращается в человека: прибавляет в росте и весе, у него выпадает шерсть, он начинает говорить. Через три недели это уже человек небольшого роста, несимпатичной наружности, который с увлечением играет на балалайке, курит и сквернословит. Через некоторое время он требует у Филиппа Филипповича, чтобы тот прописал его, для чего ему необходим документ, а имя и фамилию он уже себе выбрал: Полиграф Полиграфович Шариков.

От прежней собачьей жизни у Шарикова остаётся ненависть к котам. Однажды, погнавшись за котом, забежавшим в ванную, Шариков защёлкивает в ванной замок, случайно выворачивает водопроводный кран, и всю квартиру заливает водой. Профессор вынужден отменить приём. Дворник Федор, вызванный для починки крана, смущённо просит Филиппа Филипповича заплатить за разбитое Шариковым окно: тот пытался обнять кухарку из седьмой квартиры, хозяин стал его гнать. Шариков же в ответ начал швырять в него камнями.

Филипп Филиппович, Борменталь и Шариков обедают; снова и снова Борменталь безуспешно учит Шарикова хорошим манерам. На вопрос Филиппа Филипповича о том, что Шариков сейчас читает, он отвечает: «Переписку Энгельса с Каутским» - и добавляет, что он не согласен с обоими, а вообще «всё надо поделить», а то «один в семи комнатах расселся, а другой в сорных ящиках пропитание ищет». Возмущённый профессор объявляет Шарикову, что тот стоит на самой низшей ступени развития и тем не менее позволяет себе подавать советы космического масштаба. Вредную же книжку профессор приказывает бросить в печь.

Через неделю Шариков предъявляет профессору документ, из которого следует, что он, Шариков, является членом жилтоварищества и ему полагается комната в профессорской квартире. Тем же вечером в кабинете профессора Шариков присваивает два червонца и возвращается ночью совершенно пьяный в сопровождении двух неизвестных, которые удалились лишь после звонка в милицию, прихватив, однако, с собой малахитовую пепельницу, трость и бобровую шапку Филиппа Филипповича.

Той же ночью в своём кабинете профессор Преображенский беседует с Борменталем. Анализируя происходящее, учёный приходит в отчаяние от того, что он из милейшего пса получил такую мразь. И весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человечье сердце, и самое паршивое из всех, которые существуют в природе. Он уверен, что перед ними - Клим Чугункин со всеми его кражами и судимостями.

Однажды, придя домой, Шариков предъявляет Филиппу Филипповичу удостоверение, из которого явствует, что он, Шариков, состоит заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и прочее). Спустя несколько дней Шариков приводит домой барышню, с которой, по его словам, он собирается расписаться и жить в квартире Преображенского. Профессор рассказывает барышне о прошлом Шарикова; она рыдает, говоря, что он шрам от операции выдавал за боевое ранение.

На следующий день один из высокопоставленных пациентов профессора приносит ему написанный на него Шариковым донос, в котором упоминается и брошенный в печь Энгельс, и «контрреволюционные речи» профессора. Филипп Филиппович предлагает Шарикову собрать свои вещи и немедленно убираться из квартиры. В ответ на это одной рукой Шариков показывает профессору шиш, а другой вынимает из кармана револьвер... Через несколько минут бледный Борменталь перерезает провод звонка, запирает парадную дверь и чёрный ход и скрывается вместе с профессором в смотровой.

Спустя десять дней в квартире появляется следователь с ордером на обыск и арест профессора Преображенского и доктора Борменталя по обвинению их в убийстве заведующего подотделом очистки Шарикова П. П. «Какого Шарикова? - спрашивает профессор. - Ах, пса, которого я оперировал!» И представляет пришедшим пса странного вида: местами лысый, местами с пятнами отрастающей шерсти, он выходит на задних лапах, потом встаёт на все четыре, затем опять поднимается на задние лапы и садится в кресло. Следователь падает в обморок.

Проходит два месяца. По вечерам пёс мирно дремлет на ковре в кабинете профессора, и жизнь в квартире идёт своим чередом.

Пересказала

Михаил Булгаков

СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ

У-у-у-у-у-гу-гу-гуу! О, гляньте на меня, я погибаю. Вьюга в подворотне ревет мне отходную, и я вою с ней. Пропал я, пропал. Негодяй в грязном колпаке - повар столовой Нормального питания служащих Центрального совета народного хозяйства - плеснул кипятком и обварил мне левый бок. Какая гадина, а еще пролетарий. Господи, боже мой - как больно! До костей проело кипяточком. Я теперь вою, вою, да разве воем поможешь.

Чем я ему помешал? Неужели я обожру Совет народного хозяйства, если в помойке пороюсь? Жадная тварь! Вы гляньте когда-нибудь на его рожу: ведь он поперек себя шире. Вор с медной мордой. Ах, люди, люди. В полдень угостил меня колпак кипятком, а сейчас стемнело, часа четыре приблизительно пополудни, судя по тому, как луком пахнет из пожарной Пречистенской команды. Пожарные ужинают кашей, как вам известно. Но это - последнее дело, вроде грибов. Знакомые псы с Пречистенки, впрочем, рассказывали, будто бы на Неглинном в ресторане «Бар» жрут дежурное блюдо - грибы, соус пикан по три рубля семьдесят пять копеек порция. Это дело на любителя - все равно, что калошу лизать… У-у-у-у-у…

Бок болит нестерпимо, и даль моей карьеры видна мне совершенно отчетливо: завтра появятся язвы и, спрашивается, чем я их буду лечить? Летом можно смотаться в Сокольники, там есть особенная, очень хорошая травка, а кроме того, нажрешься бесплатно колбасных головок, бумаги жирной набросают граждане, налижешься. И если бы не грымза какая-то, что поет на кругу при луне - «милая Аида» - так, что сердце падает, было бы отлично. А теперь куда пойдешь? Не били вас по заду сапогом? Били. Кирпичом по ребрам получали? Кушано достаточно. Все испытал, с судьбой своей мирюсь и, если плачу сейчас, то только от физической боли и холода, потому что дух мой еще не угас… Живуч собачий дух.

Но вот тело мое изломанное, битое, надругались над ним люди достаточно. Ведь главное что - как врезал он кипяточком, под шерсть проело, и защиты, стало быть, для левого бока нет никакой. Я очень легко могу получить воспаление легких, а, получив его, я, граждане, подохну с голоду. С воспалением легких полагается лежать на парадном ходе под лестницей, а кто же вместо меня, лежащего холостого пса, будет бегать по сорным ящикам в поисках питания? Прохватит легкое, поползу я на животе, ослабею, и любой спец пришибет меня палкой насмерть. И дворники с бляхами ухватят меня за ноги и выкинут на телегу…

Дворники из всех пролетариев - самая гнусная мразь. Человечьи очистки - самая низшая категория. Повар попадается разный. Например - покойный Влас с Пречистенки. Скольким он жизнь спас. Потому что самое главное во время болезни перехватить кус. И вот, бывало, говорят старые псы, махнет Влас кость, а на ней с осьмушку мяса. Царство ему небесное за то, что был настоящая личность, барский повар графов Толстых, а не из Совета нормального питания. Что они там вытворяют в нормальном питании - уму собачьему непостижимо. Ведь они же, мерзавцы, из вонючей солонины щи варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают.

Иная машинисточка получает по девятому разряду четыре с половиной червонца, ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулочки подарит. Да ведь сколько за этот фильдеперс ей издевательств надо вынести. Ведь он ее не каким-нибудь обыкновенным способом, а подвергает французской любви. Сволочи эти французы, между нами говоря. Хоть и лопают богато, и все с красным вином. Да… Прибежит машинисточка, ведь за четыре с половиной в «Бар» не пойдешь. Ей и на кинематограф не хватает, а кинематограф у женщин единственное утешение в жизни. Дрожит, морщится, а лопает… Подумать только: сорок копеек из двух блюд, а они оба эти блюда и пятиалтынного не стоят, потому что остальные двадцать пять копеек завхоз уворовал. А ей разве такой стол нужен? У нее и верхушка правого легкого не в порядке, и женская болезнь на французской почве, на службе с нее вычли, тухлятиной в столовой накормили, вот она, вон она… Бежит в подворотню в любовниковых чулках. Ноги холодные, в живот дует, потому что шерсть на ней вроде моей, а штаны она носит холодные, одна кружевная видимость. Рвань для любовника. Надень-ка она фланелевые, попробуй, он и заорет: до чего ты не изящна! Надоела мне моя Матрена, намучился я с фланелевыми штанами, теперь пришло мое времечко. Я теперь председатель, и сколько ни накраду - все на женское тело, на раковые шейки, на Абрау-Дюрсо. Потому что наголодался я в молодости достаточно, будет с меня, а загробной жизни не существует.

Жаль мне ее, жаль! Но самого себя мне еще больше жаль. Не из эгоизма говорю, о нет, а потому что мы действительно не в равных условиях. Ей-то хоть дома тепло, ну а мне, а мне… Куда пойду? У-у-у-у-у!..

Куть, куть, куть! Шарик, а Шарик… Чего ты скулишь, бедняжка? Кто тебя обидел? Ух…

Ведьма сухая метель загремела воротами и помелом съездила по уху барышню. Юбчонку взбила до колен, обнажила кремовые чулочки и узкую полосочку плохо стиранного кружевного бельишка, задушила слова и замела пса.

Боже мой… Какая погода… Ух… И живот болит. Это солонина, это солонина! И когда же это все кончится?

Наклонив голову, бросилась барышня в атаку, прорвалась в ворота, и на улице начало ее вертеть, вертеть, раскидывать, потом завинтило снежным винтом, и она пропала.

А пес остался в подворотне и, страдая от изуродованного бока, прижался к холодной стене, задохся и твердо решил, что больше отсюда никуда не пойдет, тут и сдохнет в подворотне. Отчаяние повалило его. На душе у него было до того больно и горько, до того одиноко и страшно, что мелкие собачьи слезы, как пупырышки, вылезали из глаз и тут же засыхали. Испорченный бок торчал свалявшимися промерзшими комьями, а между ними глядели красные зловещие пятна обвара. До чего бессмысленны, тупы, жестоки повара. «Шарик» - она назвала его… Какой он к черту «Шарик»? Шарик - это значит круглый, упитанный, глупый, овсянку жрет, сын знатных родителей, а он лохматый, долговязый и рваный, шляйка поджарая, бездомный пес. Впрочем, спасибо на добром слове.

Дверь через улицу в ярко освещенном магазине хлопнула, и из нее показался гражданин. Именно гражданин, а не товарищ, и даже - вернее всего - господин. Ближе - яснее - господин. Вы думаете, я сужу по пальто? Вздор. Пальто теперь очень многие и из пролетариев носят. Правда, воротники не такие, об этом и говорить нечего, но все же издали можно спутать. А вот по глазам - тут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глаза - значительная вещь. Вроде барометра. Все видно - у кого великая сушь в душе, кто ни за что ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно бывает тяпнуть за лодыжку. Боишься - получай. Раз боишься - значит сто́ишь… р-р-р… гау-гау…

Повесть «Собачье сердце» написана Булгаковым в 1925 году, но из-за цензуры она не была напечатана при жизни писателя. Хотя, была известна в литературных кругах того времени. Впервые читает Булгаков «Собачье сердце» на «Никитских субботниках» в том же 1925 году. Чтение заняло 2 вечера, и сразу же произведение получило восхищенные отзывы присутствующих.

Они отмечали смелость автора, художественность и юмористичность повести. Уже был заключен договор с МХАТом о постановке «Собачьего сердца» на сцене. Однако после оценки повести агентом ОГПУ, тайно присутствовавшим на встречах, она была запрещена к печати. Широкая публика смогла прочитать «Собачье сердце» лишь в 1968 году. Впервые повесть вышла в Лондоне и только в 1987 году стала доступна жителям СССР.

Исторические предпосылки написания повести

Почему подверглось столь жесткой критике со стороны цензуры «Собачье сердце»? Повесть описывает время сразу после революции 1917 года. Это резко сатирическое произведение, высмеивающее класс «новых людей», появившийся после свержения царизма. Невоспитанность, грубость, недалекость главенствующего класса, пролетариата, стала объектом обличения и насмешки писателя.

Булгаков, как и многие просвещенные люди того времени, считал, что создать личность насильственным путем - это путь в никуда.

Поможет лучше понять «Собачье сердце» краткое содержание по главам. Условно повесть можно разделить на две части: в первой говорится о псе Шарике, а во второй -о Шарикове, человеке, созданном из собаки.

Глава 1. Знакомство

Описывается московская жизнь бродячего пса Шарика. Дадим краткое содержание. «Собачье сердце» начинается с того, что пес рассказывает о том, как возле столовой ему обварили кипятком бок: повар выливал горячую воду и попал на собаку (имени читателю пока не сообщается).

Животное размышляет о своей судьбе и говорит о том, что хоть и испытывает нестерпимые боли, но дух его не сломлен.

Отчаявшись, пес решил остаться умирать в подворотне, он плачет. И тут он видит «господина», особое внимание пес уделил глазам незнакомца. И далее только по внешности дает очень точный портрет этого человека: уверенный, «не станет пинать ногой, но и сам никого не боится», человек умственного труда. Кроме того, от незнакомца пахнет больницей и сигарой.

Пес учуял колбасу в кармане человека и «пополз» за ним. Как ни странно, собака получает угощение и обретает имя: Шарик. Именно так стал к нему обращаться незнакомец. Пес следует за своим новым товарищем, который зазывает его. Наконец, они достигают дома Филиппа Филипповича (мы узнаем имя незнакомца из уст швейцара). Новый знакомый Шарика очень обходителен с привратником. Пес и Филипп Филиппович заходят в бельэтаж.

Глава 2. Первый день в новой квартире

Во второй и третьей главах происходит развитие действия первой части повести «Собачье сердце».

Вторая глава начинается с воспоминаний Шарика о своем детстве, как он учился читать и различать цвета по названиям магазинов. Припоминается его первый неудачный опыт, когда вместо мяса, перепутав, молодой тогда пес отведал изолированную проволоку.

Пес и его новый знакомый входят в квартиру: Шарик сразу подмечает богатство дома Филиппа Филипповича. Их встречает молодая особа, которая помогает господину снять верхнюю одежду. Тут Филипп Филиппович замечает рану Шарика и срочно просит девушку Зину подготовить операционную. Шарик против лечения, он изворачивается, пытается убежать, совершает погром в квартире. Зина и Филипп Филиппович не могут справиться, тут им на помощь приходить другая «личность мужского пола». С помощью «тошнотворной жидкости» пса усмиряют - он думает, что умер.

Через какое-то время Шарик приходит в себя. Больной бок его обработан и перебинтован. Пес слышит разговор двух докторов, где Филипп Филиппович ведает о том, что только лаской возможно изменить живое существо, но ни в коем случае ни террором, он делает акцент на том, что это касается животных и людей («красных» и «белых»).

Филипп Филиппович наказывает Зине покормить пса краковской колбасой, а сам идет принимать посетителей, из разговоров которых становится ясно, что Филипп Филиппович - профессор медицины. Лечит он деликатные проблемы состоятельных людей, которые боятся огласки.

Шарик задремал. Проснулся он лишь тогда, когда в квартиру вошли четверо молодых людей, все скромно одетые. Видно, что профессор им не рад. Оказывается, молодые люди - новое домоуправление: Швондер (председатель), Вяземская, Пеструхин и Шаровкин. Пришли они уведомить Филиппа Филипповича о возможном «уплотнении» его семикомнатной квартиры. Профессор делает телефонный звонок Петру Александровичу. Из разговора следует, что это его очень влиятельный пациент. Преображенский говорит о том, что ввиду возможного сокращения комнат оперировать ему будет негде. Петр Александрович разговаривает со Швондером, после чего компания молодых людей, опозоренная, уходит.

Глава 3. Сытая жизнь у профессора

Продолжим краткое содержание. «Собачье сердце» - 3 глава. Все начинается с богатого обеда, поданного Филиппу Филипповичу и доктору Борменталю - его ассистенту. Что-то со стола перепадает и Шарику.

Во время послеобеденного отдыха слышится «заунывное пение» - началось собрание жильцов-большевиков. Преображенский говорит о том, что, скорее всего, новое правление приведет этот прекрасный дом в запустение: уже налицо воровство. Пропавшие калоши Преображенского носит Швондер. Во время разговора с Борменталем профессор произносит одну из ключевых фраз, раскрывающих читателю, повести «Собачье сердце», о чем произведение: «Разруха не в клозетах, а в головах». Далее Филипп Филиппович размышляет о том, как необразованный пролетариат может вершить великие дела, для которых себя позиционирует. Он говорит о том, что ничего не изменится к лучшему, пока в обществе такой главенствующий класс, занимающийся лишь хоровым пением.

Уже неделю живет Шарик в квартире Преображенского: вдоволь ест, его балует хозяин, подкармливая во время обедов, ему прощают шалости (разодранная сова в кабинете профессора).

Самое любимое место Шарика в доме - кухня, царство Дарьи Петровны, кухарки. Преображенского пес считает божеством. Единственное, за чем ему неприятно наблюдать - как Филипп Филиппович вечерами копается в человеческих мозгах.

В тот злополучный день Шарик был сам не свой. Дело случилось во вторник, когда у профессора обычно не бывает приема. Филипп Филиппович получает странный телефонный звонок, и в доме начинается суета. Профессор ведет себя неестественно, он явно нервничает. Дает указания закрыть дверь, никого не впускать. Шарика запирают в ванной - там он терзается нехорошими предчувствиями.

Через несколько часов пса приводят в очень светлую комнату, где он узнает в лице «жреца» Филиппа Филипповича. Пес обращает внимание на глаза Борменталя и Зины: фальшивые, наполненные чем-то нехорошим. К Шарику применяют наркоз и кладут на операционный стол.

Глава 4. Операция

В четвертой главе кульминацию первой части ставит М. Булгаков. «Собачье сердце» здесь проходит первый из двух своих смысловых пиков - операцию Шарика.

Пес лежит на операционном столе, доктор Борменталь выстригает ему шерсть на животе, а профессор в это время дает рекомендации, что все манипуляции с внутренними органами должны пройти мгновенно. Преображенскому искренне жаль животное, но, по мнению профессора, шансов выжить у него нет.

После того как обриты голова и живот «злосчастного пса», начинается операция: вспоров живот, они меняют Шарику семенные железы на «какие-то другие». После собака чуть не умирает, но слабая жизнь в ней все еще теплится. Филипп Филиппович, проникнув в глубину мозга, поменял «белый комочек». На удивление, пес показывал нитевидный пульс. Уставший Преображенский не верит, что Шарик выживет.

Глава 5. Дневник Борменталя

Краткое содержание повести «Собачье сердце», пятой главы, - это пролог ко второй части повествования. Из дневника доктора Борменталя мы узнаем, что операция произошла 23 декабря (в канун Рождества). Суть ее в том, что Шарику пересадили яичники и гипофиз мужчины 28 лет. Цель операции: проследить влияние гипофиза на организм человека. До 28 декабря периоды улучшения чередуются с критическими моментами.

Стабилизируется состояние 29 декабря, «внезапно». Отмечается отпадание шерсти, далее изменения происходят каждый день:

• 30.12 видоизменяется лай, вытягиваются конечности, набирается вес.
• 31.12 произносятся слоги («абыр»).
• 01.01 произносит «Абырвалг».
• 02.01 стоит на задних лапах, ругается матом.
• 06.01 отпадает хвост, произносит «пивная».
• 07.01 приобретает странный вид, становится похожим на мужчину. По городу начинают распространяться слухи.
• 08.01 констатировали, что замена гипофиза привела не к омоложению, а к очеловечиванию. Шарик представляет собой низкорослого мужчину, грубого, ругающегося, называющего всех «буржуи». Преображенский выведен из себя.
• 12.01 Борменталь предполагает, что замена гипофиза повлекла оживание мозга, поэтому Шарик свистит, говорит, ругается и читает. Также читатель узнает, что человек, у которого взяли гипофиз - Клим Чугункин, асоциальный элемент, трижды судимый.
• 17.01 отмечено полное очеловечивание Шарика.

Глава 6. Полиграф Полиграфович Шариков

В 6-й главе читатель сначала заочно знакомится с тем человеком, который получился после эксперимента Преображенского - так вводит нас в повествование Булгаков. «Собачье сердце», краткое содержание которого представлено в нашей статье, в шестой главе испытывает развитие второй части повествования.

Все начинается с правил, которые написаны докторами на бумаге. Гласят они о соблюдении хорошего тона при нахождении в доме.

Наконец, созданный человек предстает перед Филиппом Филипповичем: он «маленького роста и несимпатичной наружности», одет неопрятно, даже комично. Разговор их перерастает в ссору. Ведет человек себя спесиво, нелестно отзывается о прислуге, отказывается соблюдать правила приличия, в его разговоре проскальзывают нотки большевизма.

Человек просит Филиппа Филипповича прописать его в квартиру, избирает себе имя и отчество (берет из календаря). Отныне он Полиграф Полиграфович Шариков. Преображенскому очевидно, что на этого человека оказывает большое влияние новый управляющий дома.

Швондер в кабинете профессора. Шарикова прописывают в квартире (удостоверение пишет профессор под диктовку домкома). Швондер считает себя победителем, он призывает Шарикова встать на воинский учет. Полиграф отказывается.

Оставшись после с Борменталем наедине, Преображенский признается, что очень устал от этой ситуации. Их прерывает шум в квартире. Оказалось - забежала кошка, а Шариков до сих пор за ними охотится. Закрывшись с ненавистным существом в ванной, он устраивает потоп в квартире, выломав кран. Из-за этого профессору приходится отменить прием пациентов.

После ликвидации потопа Преображенский узнает, что ему еще необходимо выплатить за разбитое Шариковым стекло. Наглость Полиграфа достигает предела: мало того что он не извиняется перед профессором за совершенный беспорядок, так еще и дерзко себя ведет, узнав о том, что Преображенский выплатил деньги за стекло.

Глава 7. Попытки воспитания

Продолжим краткое содержание. «Собачье сердце» в 7-й главе повествует о попытках доктора Борменталя и профессора привить Шарикову приличные манеры.

Начинается глава с обеда. Шарикова учат правильно вести себя за столом, отказывают в выпивке. Однако он все-таки выпивает рюмку водки. Филипп Филиппович приходит к выводу, что все четче виден Клим Чугункин.

Шарикову предлагают посетить вечернее представление в театре. Он отказывается под предлогом того, что это «контрреволюция одна». Шариков выбирает поход в цирк.

Речь заходит о чтении. Полиграф признается, что читает переписку Энгельса с Каутским, которую дал ему Швондер. Шариков даже пытается размышлять по поводу прочитанного. Говорит, что все должно быть разделено, в том числе и квартира Преображенского. На это профессор просит выплатить его неустойку за потоп, учиненный накануне. Ведь было отказано 39 пациентам.

Филипп Филиппович призывает Шарикова вместо того, чтобы «подавать советы космического масштаба и космической же глупости» слушать и внимать то, чему учат его люди с университетским образованием.

После обеда Иван Арнольдович и Шариков отбывают в цирк, предварительно убедившись, что в программе нет котов.

Оставшись один, Преображенский размышляет над своим экспериментом. Он почти решился вернуть Шарикову собачье обличье, поставив обратно гипофиз пса.

Глава 8. «Новый человек»

Шесть дней после инцидента с потопом жизнь шла в привычном русле. Однако после вручения Шарикову документов он требует у Преображенского выделить ему комнату. Профессор отмечает, что это «Швондерова работа». В противовес словам Шарикова, Филипп Филиппович говорит, что оставит его без питания. Это усмирило Полиграфа.

Поздно вечером, после стычки с Шариковым, Преображенский и Борменталь долго разговаривают в кабинете. Речь идет о последних выходках человека, которого они создали: как он заявился в дом с двумя пьяными друзьями, обвинил Зину в краже.

Иван Арнольдович предлагает сделать страшное: ликвидировать Шарикова. Преображенский решительно против. Он-то может и выйдет из подобной истории ввиду своей известности, но вот Борменталя точно арестуют.

Далее Преображенский признается, что в его представлении эксперимент провален, и не потому, что у них получился «новый человек» - Шариков. Да, он согласен, что в части теории эксперименту нет равных, но вот практической ценности нет никакой. И получилось у них существо с человеческим сердцем «самым паршивым из всех».

Разговор прерывает Дарья Петровна, она принесла Шарикова к докторам. Он приставал к Зине. Борменталь пытается его убить, Филипп Филиппович пресекает попытку.

Глава 9. Кульминация и развязка

9-я глава - это кульминация и развязка повести. Продолжим краткое содержание. «Собачье сердце» подходит к концу - это последняя глава.

Все обеспокоены пропажей Шарикова. Он ушел из дома, забрав документы. На третий день появляется Полиграф.

Выясняется, что по протекции Швондера Шариков получил должность заведующего «продотделом очистки города от бродячих животных». Борменталь заставляет Полиграфа извиниться перед Зиной и Дарьей Петровной.

Через два дня Шариков приводит домой женщину, заявляя, что она будет жить с ним, и скоро свадьба. После разговора с Преображенским она уходит, сказав, что Полиграф - подлец. Он грозится уволить женщину (она работает машинисткой в его отделе), но Борменталь угрожает, и от планов Шариков отказывается.

Через несколько дней Преображенский от своего пациента узнает о том, что на него Шариковым подан донос.

По возвращении домой Полиграфа приглашают в процедурную профессора. Преображенский говорит, чтобы Шариков забирал личные вещи и съезжал, Полиграф не согласен, он достает револьвер. Борменталь обезоруживает Шарикова, душит и кладет на кушетку. Заперев двери и перерезав замок, он возвращается в операционную.

Глава 10. Эпилог повести

Прошло десять дней после инцидента. В квартире Преображенского появляется уголовная милиция в сопровождении Швондера. Они намерены произвести обыск и арестовать профессора. Милиция считает, что Шариков был убит. Преображенский говорит, что нет никакого Шарикова, есть прооперированный пес по кличке Шарик. Да, он говорил, но это не значит, что собака была человеком.

Взору посетителей предстает пес со шрамом на лбу. Он обращается к представителю власти, тот теряет сознание. Посетители покидают квартиру.

В последней сцене мы видим Шарика, который лежит в кабинете профессора и размышляет, как ему повезло встретить такого человека, как Филипп Филиппович.