Прокофьев личная жизнь. Сергей Прокофьев: личная жизнь

Сергей Прокофьев родился 23 (11) апреля 1891 года в селе Сонцовка (ныне село Красное Красноармейского района Донецкой области, Украины) в семье ученого-агронома Сергея Алексеевича Прокофьева (1846-1910). Воспитание сына взяла на себя мать, которая была хорошей пианисткой. Она происходила из крепостных Шереметевых, где с самого раннего детства учили, причем на самом высоком уровне, театральным искусствам и музыке. Мальчик начал заниматься музыкой с 5 лет и уже тогда проявлял интерес к сочинительству. Мать записывала сочиненные им пьесы: рондо, вальсы, песенки, «Индийский галоп». В возрасте 9-10 лет мальчик-композитор написал 2 оперы: «Великан» и «На пустынных островах». В 1902-1903 брал частные уроки теории и композиции у Р. М. Глиэра. С 1904 года учился в Петербургской консерватории у Н. А. Римского-Корсакова по инструментовке, А. К. Лядова по композиции, Я. Витола по музыкально-теоретическим дисциплинам, А. Н. Есиповой по фортепиано, Н. Н. Черепнина по дирижированию. Окончил консерваторию как композитор в 1909 году и как пианист в 1914 году. По 1917 год включительно продолжал занятия в консерватории по классу органа.

С 1908 года даёт первые концерты с исполнением собственных произведений. В 1911 году А. В. Оссовский лично обратился с письмом к известному российскому издателю Б. П. Юргенсону (см. П. И. Юргенсон) в поддержку Сергея Прокофьева, на которое Юргенсон ответил согласием издать его произведения.

В мае 1918 года выезжает на заграничные гастроли, которые затянулись на восемнадцать лет. Прокофьев гастролировал в Америке, Европе, Японии, на Кубе. В 1927, 1929 и 1932 годах Прокофьев предпринял концертные поездки в СССР. В 1936 году вернулся в СССР вместе с женой-испанкой Линой Кодина, ставшей Прокофьевой (собственно Каролина Кодина-Любера, 1897-1989). Прокофьев с семьей - женой Линой и сыновьями Святославом и Олегом окончательно обосновался в Москве. В дальнейшем он выезжал за границу (в Европу и США) лишь дважды: в сезоне 1936/37 и 1938/39.

С 1933 года был почётным профессором МГК имени П. И. Чайковского.

С 1941 года Сергей Прокофьев жил уже отдельно от семьи, через несколько лет советское правительство объявило его брак недействительным, и без оформления развода 15 января 1948 года композитор официально женился второй раз, женой стала Мира Мендельсон. А первая супруга была арестована и сослана - сначала в Абезь (Коми АССР), затем в мордовские лагеря, откуда вернулась в 1956 году; позднее она сумела выехать из СССР, умерла в возрасте 91 года в Англии в 1989 году..

В 1948 году Прокофьев подвергся критике за формализм. С 1949 года Прокофьев почти не выезжает с дачи, но даже при строжайшем медицинском режиме пишет оперу «Повесть о настоящем человеке», балет «Каменный цветок», Девятую фортепианную сонату, ораторию «На страже мира» и многое другое. Последним сочинением, которое довелось композитору услышать в концертном зале, стала Седьмая симфония (1952). Прокофьев скончался в Москве в коммунальной квартире в Камергерском переулке от гипертонического криза 5 марта 1953 года. Так как он умер в день смерти Сталина, его кончина осталась почти незамеченной, а близкие и коллеги композитора столкнулись в организации похорон с большими трудностями. С. С. Прокофьев похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 3). В память о композиторе на доме установлена мемориальная доска (скульптор М. Л. Петрова).

Сочинения

Оперы

• Пир во время чумы (опера)
• Маддалена (опера) (1911; 2-я редакция 1913)
• Игрок (опера) (по Ф. М. Достоевскому, 1919, Брюссель; 1974, Москва)
• Любовь к трём апельсинам (опера) (по К. Гоцци, 1921, Чикаго; 1926, Ленинград; 2011, Москва)
• Огненный ангел (опера) (по В. Я. Брюсову, 1927; концертное исполнение 1954, Париж; 1955, Венеция; 1983, Пермь; 2011, Москва)
• Семён Котко (опера) (1940, Москва)
• Обручение в Монастыре (опера) («Дуэнья», по Р. Шеридану, 1946, Ленинград)
• Война и мир (по Л. Н. Толстому), 1943; окончательная редакция 1952; 1946, Ленинград; 1955, там же; 2012, Москва)
• Повесть о настоящем Человеке (опера) (по Б. П. Полевому, концертное исполнение 1948, Ленинград; 2-я редакция 1960, Москва)
• Далёкие моря (опера) по В. А. Дыховичному, не окончена (сохранилась первая картина, написанная летом 1948; концертное исполнение 2009, Москва)
• Борис Годунов (музыкально-драматическое представление) по А. С. Пушкину, концертное исполнение 2010, СПб

Балеты

• «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» (1921, Париж)
• «Стальной скок» (1927, Париж)
• «Блудный сын» (1929, там же)
• На Днепре (1931, там же),
• «Ромео и Джульетта» (по У. Шекспиру, (1938, Брно; 1940, Ленинград),
• «Золушка» (1945, Москва)
• «Сказ о каменном цветке» (по П. П. Бажову, (1951, Москва, 1957, Ленинград)

Вокально-симфонические произведения

• Семеро их, халдейское заклинание для солиста, хора и оркестра (слова К. Д. Бальмонта в переделке Прокофьева, 1917-1918)
• К XX-летию Октября, кантата (текст-монтаж П. П. Сувчинского и самого Прокофьева из сочинений К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина, И. В. Сталина, 1936-1937)
• Александр Невский, кантата (слова Прокофьева и В. А. Луговского, 1939)
• Здравица, кантата к 60-летию Сталина (слова «народные», 1939)
• Зимний костёр, сюита (слова С. Я. Маршака, 1949)
• На страже мира, оратория (слова С. Я. Маршака, 1950)
• Александр Невский, кантата (op 78., 1938)

Для оркестра

• Симфония № 1
• Симфония № 2
• Симфония № 3
• Симфония № 4
• Симфония № 5
• Симфония № 6
• Симфония № 7
• Ала и Лоллий (Скифская сюита, 1915),
• Симфоническая сказка Петя и волк (1936),
• Два пушкинских вальса (1949), различные сюиты, поэмы, увертюры и др.;

Инструментальные концерты

• Шесть концертов для фортепиано с оркестром (1912; 1913 (2-я редакция 1923); 1921; 1931 (для левой руки); 1932; 1952 (для двух фортепиано, не окончен)
• Два концерта для скрипки с оркестром (1917, 1935)
• Концерт для виолончели с оркестром (1938)
• Симфония-концерт для виолончели с оркестром (новая редакция предыдущего концерта, 1952)
• Концертино для виолончели с оркестром (1952, не окончено)

Камерно-инструментальные ансамбли

• Две сонаты для скрипки и фортепиано (Вторая - переложение Сонаты для флейты и фортепиано)
• Соната для скрипки соло
• Соната для двух скрипок (1932)
• Соната для виолончели и фортепиано
• Соната для флейты
• Два струнных квартета

Произведения для фортепиано

• Соната № 1 фа минор - ор.1 (1907-1909)
• 4 этюда для фортепиано - ор.2 (1909)
• 4 пьесы для фортепиано - ор.3 (1907-1908)
• 4 пьесы для фортепиано - ор.4 (1908)
• Концерт № 1 ре бемоль мажор для фортепиано с оркестром - ор.10 (1911-1912)
• Токката Ре-минор - ор.11 (1912)
• 10 пьес для фортепиано - ор.12 (1906-1913)
• Соната № 2 ре минор - ор.14 (1912)
• Концерт № 2 соль минор для фортепиано с оркестром - ор.16 (1912-1913)
• «Сарказмы» - ор.17 (1912-1914). Первое исполнение в 1916 году. Пять пьес цикла организованы с чередованием наступательных скерцозных (нечётные номера пьес) и призрачно-фантастических образов (чётные номера пьес).
• «Мимолётности» - ор.22 (1915-1917)
• Концерт № 3 до мажор для фортепиано с оркестром - ор.26 (1917-1921)
• Соната № 3 ля минор - ор.28 (1907-1917)
• Соната № 4 до минор - ор.29 (1908-1917)
• «Сказки старой бабушки» - ор.31 (1918)
• 4 пьесы для фортепиано - ор.32 (1918)
• Соната № 5 до мажор - ор.38 (1923)
• Дивертисмент - ор.43b (1938)
• 6 транскрипций для фортепиано - ор.52 (1930-1931)
• Концерт № 4 (для левой руки) для фортепиано с оркестром - ор.53 (1931)
• 2 сонатины для фортепиано - ор.54 (1931-1932)
• Концерт № 5 соль мажор для фортепиано с оркестром - ор.55 (1931)
• 3 пьесы для фортепиано - ор.59 (1933-1934)
• «Музыка для детей» - ор.65 (1935)
• «Ромео и Джульетта» - 10 пьес для фортепиано - ор.75 (1937)
• Соната № 6 ля мажор - ор.82 (1939-1940)
• Соната № 7 си бемоль мажор - ор.83 (1939-1942)
• Соната № 8 си бемоль мажор - ор.84 (1939-1944)
• 3 пьесы для фортепиано - ор.96 (1941-1942)
• «Золушка» - 10 пьес для фортепиано - ор.97 (1943)
• «Золушка» - 6 пьес для фортепиано - ор.102 (1944)
• Соната № 9 до мажор - ор.103 (1947)

Также: романсы, песни; музыка к спектаклям драматического театра и кинофильмам.

Записи музыки Прокофьева

Полный цикл всех балетов Прокофьева записал Г. Н. Рождественский. Наиболее масштабный цикл оперных произведений Прокофьева (6 опер из 8) записан под управлением В. А. Гергиева. Среди других дирижёров, осуществивших значимые записи оперных произведений Прокофьева - Д. Баренбойм, Г. Бертини, Е. Колобов, А. Н. Лазарев, И. Кертес, А. Ш. Мелик-Пашаев, К. Нагано, А. Родзинский, Г. Н. Рождественский, М. Л. Ростропович, Т. Сохиев, Б. Хайтинк, Р. Хикокс, М. Ф. Эрмлер, В. М. Юровский, Н. Ярви.

Полный цикл симфоний Прокофьева записали В. Веллер, В. А. Гергиев, Д. Китаенко, З. Кошлер, Т. Кучар, Ж. Мартинон, С. Одзава, Г. Н. Рождественский, М. Л. Ростропович, Н. Ярви.

Среди других дирижёров, осуществивших значимые записи симфоний Прокофьева, - Н. П. Аносов, Э. Ансерме, К. Анчерл (№ 1), В. Д. Ашкенази, Л. Бернстайн, А. Дорати (№ 5), К. К. Иванов, Г. фон Караян, Р. Кемпе (№ 7), К. П. Кондрашин (№ 1, 3, 5), С. Кусевицкий (№ 1, 5), Э. Ляйнсдорф (№ 2, 3, 5, 6), Д. Митропулос, Е. А. Мравинский (№ 5, 6), Д. Ф. Ойстрах (№ 5), Ю. Орманди, С. А. Самосуд, Е. Ф. Светланов, К. Тенштедт.

Значимые записи фортепианных произведений Прокофьева осуществили пианисты Святослав Рихтер (сонаты, концерты), Владимир Ашкенази (все концерты с оркестром под управлением Андре Превина), Джон Браунинг (все концерты, дирижёр - Эрих Ляйнсдорф), Владимир Крайнев (все концерты, дирижёр - Дмитрий Китаенко), Виктория Постникова (все концерты, дирижёр - Геннадий Рождественский), Николай Петров (сонаты), Александр Торадзе (все концерты с Валерием Гергиевым).

Награды и премии

• шесть Сталинских премий:
  • (1943) 2-й степени - за 7-ю сонату
  • (1946) 1-й степени - за 5-ю симфонию и 8-ю сонату
  • (1946) 1-й степени - за музыку к кинофильму «Иван Грозный» (1944) 1-я серия
  • (1946) 1-й степени - за балет «Золушка» (1944)
  • (1947) 1-й степени - за сонату для скрипки и фортепиано
  • (1951) 2-й степени - за вокально-симфоническую сюиту «Зимний костёр» и ораторию «На страже мира» на стихи С. Я. Маршака
• Ленинская премия (1957 - посмертно) - за 7-ю симфонию
• народный артист РСФСР (1947)
• орден Трудового Красного Знамени

Увековечение памяти композитора

• Музей С. С. Прокофьева - первый музей Прокофьева, который был открыт в 1966 году в музыкальной школе № 1 им. С. С. Прокофьева в Москве (Токмаков переулок, 8). Экспозиция рассказывает о жизни и творчестве композитора, в ней представлены вещи, окружавшие композитора, книги и ноты, пианино, мебель и фотоматериалы семьи Прокофьева.
• Северодонецкое областное музыкальное училище имени С. С. Прокофьева - открыто 1-го июня 1966 года (г. Северодонецк Луганской области).
• Музей С. С. Прокофьева - открыт 24 июня 2008 года по адресу Камергерский переулок, д 6/5 в квартире № 6, где жил, работал и скончался С. С. Прокофьев. В музее собраны нотные и литературные автографы композитора, редкие фотографии, документы и личные вещи Прокофьева.
• Международный конкурс имени Сергея Сергеевича Прокофьева в Санкт-Петербурге, который ежегодно проводится по трем специальностям: композиция, симфоническое дирижирование и фортепиано.
• Памятник Прокофьеву возле музыкальной школы им. Прокофьева в Москве.
• Памятник и концертный зал им. Прокофьева в Челябинске.
• Концертный зал им. Прокофьева Донецкой областной филармонии
• Донецкая государственная музыкальная академия им. С. С. Прокофьева
• Симфонический оркестр им. Прокофьева Донецкой областной филармонии
• Донецкий аэропорт им. Прокофьева
• Улица Прокофьева в г. Сумы (Украина)
• Музей Прокофьева (на родине композитора) в селе Красное Красноармейского района Донецкой области (Украина) был открыт к 100-летию Прокофьева в 1991 г.
• В 1991 году была выпущена памятная монета СССР, посвященная столетию со дня рождения С. С. Прокофьева.
• В 2011 году именем Прокофьева назван международный аэропорт в Донецке.
• В Советском Союзе был поставлен документальный фильм о Прокофьеве «Сюита жизни»
• В 2003 году вышел документальный фильм «Гений Прокофьев»

Адреса в Санкт-Петербурге - Петрограде - Ленинграде

• 1907-1914 годы - Садовая ул. 90;
• 1914 год - доходный дом - 1-я Рота, 4;
• 1915-1918 годы - доходный дом - набережная реки Фонтанки, 122;
• Январь-февраль 1927 года - гостиница «Европейская» - улица Ракова, 7.

• Прокофьев был довольно сильным шахматистом, большой интерес общественности вызвал его матч с Давидом Ойстрахом в Москве в 1937 году, выигранный Ойстрахом.

Композитор Сергей Сергеевич Прокофьев умер 5 марта 1953 года, в один день с вождём народов, товарищем Сталиным. Кончина последнего затмила смерть музыканта. Все, кто хотел прийти проститься с Прокофьевым, приходили на гражданскую панихиду в Дом композиторов с комнатными цветами в горшках – других в Москве в тот день было не купить, все цветы «достались» Сталину. У гроба композитора стояла его вдова – смиренная и печальная Мира Мендельсон. И мало кто знал, что в это время его другая вдова - зэчка Лина Любера – толкает бочку с помоями в поселке Абезь. Она ничего и знать не знала, что больше нет человека, которого она любила больше всех на свете.

Имя, которое забыли

Каролина Кодина-Любера… Это имя долгое время не вспоминали, его не было ни в одной биографии Прокофьева. А всё потому, что шестикратному обладателю Сталинской премии, одному из самых прославленных композиторов, не пристало иметь супругу-иностранку. Но именно с этой хрупкой испанкой, в жилах которой текла «вражеская» французская, польская и каталонская кровь, Сергей Прокофьев прожил 20 счастливых лет. Но эту женщину безжалостно вычеркнули сначала из жизни композитора, а потом и из воспоминаний о нем. В биографии композитора осталось место только для Миры Мендельсон – «образцовой» по всем показателям. Она была дочерью «старого большевика» Абрама Мендельсона, комсомолкой, выпускницей литературного института и, поговаривали, племянницей Лазаря Кагановича…

Лина и Сергей

Каролина выросла в музыкальной семье. Её отец Хуан Кодина и мать Ольга Немысская – испанец и полька – были певцами. Из Испании они перебрались в Нью-Йорк, а в 1918 году гвоздем музыкальной программы в Карнеги-Холле был как раз Прокофьев. Манера исполнения Прокофьева привела Ольгу Немысскую в восторг, и она буквально силой заставила дочь, которая в то время была начинающей певицей, познакомиться с Прокофьевым после концерта. Самой же Лине не понравилась ни музыка, ни сам 27-летний долговязый русский композитор.

В то время Лине был 21 год, она была удивительно похожа на звезду немого кино Терезу Брукс, прекрасно знала себе цену, а мужчины просто не могли пройти мимо. Она не только прекрасно пела, но и знала пять иностранных языков. И изображать перед Прокофьевым восторженную поклонницу ей совсем не хотелось. Лина надеялась, что останется незамеченной среди других барышень, но Прокофьев сразу заметил в толпе красивую темноволосую девушку и пригласил её войти. Так всё и началось. Позже в своём дневнике он писал: «Лина поразила меня живостью и блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, она представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала»

Пташка

Прошло совсем немало времени, и Сергей и Лина были вместе практически постоянно. Прокофьев называл Каролину «Пташкой» и написал для неё цикл песен. они концертировали вместе - русский пианист и композитор Прокофьев и испанская меццо-сопрано Любера (в качестве творческого псевдонима она взяла фамилию бабушки по материнской линии). Каролина быстро выучила русский. Между гастролями пара обвенчалась. Свадьба состоялась 20 сентября 1923 года в баварском городке Этталь. В феврале 1924-го в их семье появился маленький Святослав. А спустя 4 года - второй сын - Олег.

Хрупкая Лина с годами стала только краше. Её считали образцом элегантности в музыкальных салонах Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Милана. Её стиль высоко ценили Дягилев, Пикассо и Матисс, Бальмонт посвящал ей стихи, Рахманинов и Стравинский, музыкальные соперники Прокофьева, отдавали ей должное. А ещё Лине удивительным образом удавалось совмещать сразу три, казалось бы, несовместимые роли – светской дамы, певицы и жены композитора.

Каролина заботилась о быте Прокофьева, организовывала гастроли, переезды, вела переговоры, делала переводы на разные языки. И всё у неё получалось элегантно, играючи и красиво. Мужа она поддерживала всегда и во всём. И когда Прокофьев захотел после затянувшихся на 18 лет гастролей вернуться в СССР, Пташка поставила окончательную точку в его метаниях. Ведь в СССР Прокофьеву пообещали возможность писать музыку, тогда как на Западе он вынужден был, как Стравинский и Рахманинов, заниматься исполнительской деятельностью, чтобы прокормиться. Лина обожала мужа и понимала, что для него на первом месте – творчество, а значит - вариантов нет, нужно переезжать.

Переезд в СССР

В 1936 году семья Прокофьева вернулась в Советский Союз. Дети учатся в англо-американской школе. Лина и в Союзе в центре внимания – она блистала на приёмах в многочисленных посольствах. Творить Прокофьеву действительно разрешили, но достаточно быстро уточнили, как на самом деле должен творить советский композитор. Практически параллельно с «Ромео и Джульеттой» он пишет оперу об украинском колхозе - «Семен Котко» и «Ленинскую кантату». Круг друзей Прокофьевых катастрофически редеет – этот пропал без вести, другой арестован, третий расстрелян или объявлен шпионом. Но Лина продолжает писать матери во Францию, бывать в посольствах и общаться со своими иностранными друзьями.

Разрыв

В 1938 году Сергей Прокофьев отдыхал в Кисловодске. Оттуда он буквально в первые дни написал жене: «Здесь за мной увивается очаровательная иудейка, но ты не подумай ничего плохого…» Лина даже не напряглась, а зря. Перед преследованиями Миры Мендельсон Прокофьев не устоял. Мало того – курортный роман перерос в нечто большее. В 1941 году Прокофьев ушёл из семьи. Сердце Каролины разрывалось на части, но она «держала марку» - ни слёз, ни скандалов, ни просьб. Она продолжала любить мужа и была уверена, что их разрыв – временный.

Но когда через несколько лет Прокофьев заговорил о разводе, она встала на дыбы. И остаётся только догадываться, была ли это уязвлённая гордость, любовь или опасения за участь свою и детей. Прокофьеву же знающие люди объяснили, что брак, зарегистрированный в Баварии, в СССР считается недействительным, а значит – он может жениться спокойно. 15 января 1948 года он это и сделал. Не прошло и месяца после этой свадьбы, как Лину Кодину арестовали и приговорили к 20 годам лагерей за шпионаж.

Жизнь после Прокофьева

О смерти мужа Лина Кодина узнала в лагере – одна из заключённых по радио услышала концерт памяти Прокофьева и рассказала ей. Кажется невероятным, но она горько оплакивала человека, бросившего её с сыновьями в тяжёлое время на произвол судьбы, человека, по вине которого она и попала в лагерь. В 1956 году Лина вернулась с Колымы. Как вспоминали современники, буквально через два дня она снова была образцом элегантности. Практически сразу она заявила своих правах на наследие композитора. Вот тут-то и оказалось, что гений оставил после себя сразу двух вдов. Это пикантное обстоятельство вошло в практику юриспруденции под названием «казус Прокофьева».

Сталин умер, брак между Линой и Прокофьевым признали законным, поэтому ей и сыновьям досталось практически всё имущество композитора. Лина стремилась уехать на Запад. Она не раз обращалась к Брежневу, чтобы ей дали возможность увидеть мать. В 1974 году ей выдали 3-месячную визу в Великобританию. В 77 лет она уехала на Запад и не вернулась. Но беженкой советские власти её объявлять не торопились – боялись политического скандала: вдова великого Прокофьева попросила политического убежища на Западе. Поэтому советское посольство в Лондоне без проблем продлевало ей визу.

На Западе Лина Прокофьева делила время между Лондоном и Парижем, куда впоследствии перебрался ее старший сын с семьей. Много времени она проводила в США и Германии. В Лондоне в 1983 году она основала Фонд Сергея Прокофьева, куда передала свой обширный архив, включавший переписку с мужем. Свой последний, 91-ый день рождения, она отпраздновала больнице в Бонне со своими сыновьями. Смертельно больная женщина даже пригубила шампанского. Скончалась она 3 января 1989 года в клинике имени Уинстона Черчилля в Лондоне. Записи с пением сопрано Лины Люберы не сохранились.

В продолжение темы и специально для поклонников музыки .

(отрывки из дневников)

В судьбе первой жены композитора Прокофьева, Лины Кодины хорошо видна сталинская эпоха и место в ней творческой интеллигенции. Испанка Кодина и Прокофьев поженились в Германии в 1924-м, в 1936-м приехали в СССР. Прокофьев бросил её в 1941-м ради женщины на 24 года моложе. Лина прошла через ГУЛАГ, а в 1974-м уехала из СССР в Англию – всем забытая и отвергнутая. Дневники самого Прокофьева тоже пессимистичны в отношении СССР.

Потомки Лины Кодины, живущие в Лондоне, время от времени публикуют архивные документы, связанные с семьёй композитора Прокофьева. Об очередной серии этих записей напоминает газета The Guardian . До сих пор семейная переписка была засекречена и находилась в Российском государственном архиве литературы и искусства, говорится в статье.
Дети и внуки Кодины и Прокофьева основали «Фонд семьи Прокофьева» . К своему отцу и деду они не питают добрых чувств. Сергей Прокофьев был домашним тираном, бил и психологически давил свою первую жену, испанку Лину. Не могут они ему простить и того, что он «изощрённым способом» бросил жену (женившись на другой женщине, прежде не разведясь с женой), а потом, обласканный лично Сталиным (одни 6 Сталинских премий чего стоят!), не предпринял никаких усилий, чтобы помочь ей выбраться из ГУЛАГа; более того – за 8 лет лагерей, проведённых ею до амнистии, ни разу не написал письма своей жене.
Понятно, что нет у них добрых чувств и о второй родине Лины – СССР, ставшей для неё в прямом смысле мрачной тюрьмой.
О Лине Кодине в советской и российской печати написано мало. Можно вспомнить лишь книгу Валентины Чемберджи «XX век Лины Прокофьевой». Писательница хорошо знала Лину, её родители, композиторы Николай Карпович Чемберджи и Зара Александровна Левина, многие годы дружили с Сергеем Сергеевичем Прокофьевым. К тому же все сведения авторизованы живущим в Париже сыном композитора Святославом Сергеевичем Прокофьевым. Валентина Чемберджи (кстати, она была в браке с Владимиром Познером) вот уже 18 лет живёт в Барселоне, где, как и персонаж её книги, обрела вторую родину.
Кратко основные вехи жизни Лины, Сергея Прокофьева и его второй жены Миры выглядят так:
Лина Кодина (1897, Мадрид – 1989, Лондон) и Сергей Прокофьев познакомились в 1919 году. В 1923-м они поженились в городе Этталь (Германия). В 1924 году родился их первый сын Святослав, а в 1928 – Олег. В 1936 году они вместе переезжают жить в СССР. В 1948 Лина была арестована и провела 8 лет жизни в сталинских лагерях Заполярья. В 1956 году была выпущена на свободу, в 1974 году при участии композитора Тихона Хренникова смогла покинуть СССР. За рубежом занималась основанием Фонда Прокофьева.
В 1938 году на отдыхе в Кисловодске Прокофьев познакомился, как он сам сообщил Лине в письме, с «молодой еврейкой, преследующей меня». Это была студентка Литературного института Мария-Цецилия Мендельсон (1915, Москва – 1968, Москва), предпочитавшая, чтобы её называли Мира Александровна. В 1941 году Прокофьев уходит от Лины и сыновей к Мендельсон, а в 1948 году без оформления развода он женился на Мире. Во втором браке детей не было. После смерти Прокофьева Мира завещает весь архив композитора трём государственным учреждениям (ГЦММК им. Глинки, РГАЛИ и ДМШ №1 им. Прокофьева) и его сыновьям.

В 2002 году вышли в свет дневники С. Прокофьева. Издание осуществил лондонский Фонд Сергея Прокофьева (его потомки от первой жены Лины, также во время СССР уехавшие на Запад). Вот часть записей оттуда, жизнь Прокофьева в эмиграции, а также его поездка в СССР в 1926-1927 гг. Немного строк в них отведено и его жене Лине. Только благодаря её любви к мужу, которую она пронесла до конца своих дней (невзирая на все обстоятельства её жизни с Прокофьевым), эти дневники были сохранены и увидели свет.

* * *

17 октября 1919
Телеграмма о взятии Петрограда «антикрасными». Неужто? Какая радость! Завтра обитатели несчастной столицы поедят в первый раз после двух лет! Неужели через месяц или два я уже войду в контакт с моими друзьями? А к весне и путь прямой будет открыт!

24 октября 1919
Так как поездка Соскиса в Россию затягивается и, с другой стороны, оказалось, что Добровольческий Флот может послать телеграмму в Новороссийск через своего агента в Константинополе (прямо телеграммы не ходят), то я внёс Шестаковскому (здешнему агенту Добровольческого Флота) 400 долларов залогу за мамин билет из Новороссийска в Нью-Йорк, и он должен телеграфом известить её (и Новороссийскую контору) об этом.
Из его офиса едва попал на XX Century23 и в 2.45 отправился на концерт в Чикаго. С моей огромной квартирой расстался, впрочем, без особого сожаления. Больно мещанская.

19 ноября 1919
Чек на «два с половиной пуда» стерлингов вручил нашему консулу и он пошлёт его с письмом в Английскую военную миссию на юге России. Дай Бог, чтобы дошёл, а то это мне не даёт покоя.
А в России политический узел затягивается, ибо побеждают большевики, а ведь, в конечном счёте, они должны проиграть. Значит, все города, которые они забирают теперь, забираются зря. А тем временем резня, грабёж, насилия, тиф и сифилис.
В поезде со мной ехал доктор из Виннипега, который хочет пригласить меня играть в его городе. С ним дочка тринадцати лет, краснощёкая американка.

28 ноября 1919
Вчера в полночь сел в поезд и сегодня в семь часов утра, превосходно выспавшись, приехал в Вашингтон. Вашингтон мне чрезвычайно понравился, это один из лучших американских городов: просторный, спокойный, зелёный. Я два часа гулял по городу, потом зашёл к менеджеру, немного поиграл на рояле, позавтракал, зашёл в наше посольство поблагодарить Карповича за хлопоты о визе для мамы и затем отправился в Национальный театр давать recital, который начинался в полпятого.
Театр довольно большой и без малого полный. Палец почти прошёл и хотя и был заклеен, но не мешал. «Карнавал» был сыгран лучше, чем в Нью-Йорке, и имел больше успеха. Второе отделение – русское и третье, моё, имели хоть меньше успеха, чем в Нью-Йорке, но всё же достаточный.

9 декабря 1919
Писал маме длинное письмо через Константинополь. Получил, наконец, обратно от переписчика мою партитуру «Трёх апельсинов». Перелистывал её с любовью, но увы, неужели она отвержена до будущего сезона? Так суждено всем моим сценическим произведениям срываться перед поднятием занавеса «Маддалена», «Игрок», «Шут», «Апельсины»), как суждено срываться всем моим весенним романам.

Вечером была Linette (будущая жена Прокофьева – Лина Кодина, – прим .) . Кажется, давно меня никто так не любил, как эта милая девочка.

11 декабря 1919
От Волкова письмо. Он ходил беседовать к Harold’y Mac Cormick’y (не моему, а брату его, главному финансёру Чикагской оперы) и, по-видимому, совсем не использовал тех данных, которые я ему дал. Волков пишет, что они «решили дать оперу в будущем сезоне». Какого чёрта они «решили», когда они, не имея больше прав, могут только предлагать, а решать буду я. То, что Mac Cormick сказал, что в финансовом вопросе они будут very generous, конечно, хороший симптом, но когда я с них потребую 15 тысяч долларов, едва ли они вспомнят о своих щедрых намерениях.
Вечером была у меня Linette, мило и просто.

25 декабря 1919
Рождество. Но первые новости нехорошие: Деникин продолжает отступать перед большевиками. Доскочат ли деньги до мамы прежде, чем они придут в Ростов? И успеет ли мама покинуть Россию? Считал по пальцам, и, по-моему, через две недели от сегодня деньги будут у неё. Тогда успеет, так как если большевики возьмут Ростов, то не раньше февраля.

Всё утро очень нервничал. Успокоило несколько прогулок с Linette по острову по яркому солнцу и белому снегу. Стали нас выпроводили рано, так как им надо укладываться – едут в Бразилию. Затем с Linette влезли на Wolworth Building , где адски холодно, но откуда красивый вид весь Нью-Йорк, а потом Linette была у меня.

Вечером заходил к Ингерманам, где один человек, только что конспиративно побывавший в Петрограде, рассказывал о том, что видел. Петроград тих, пустынен, все вывески содраны. Автомобилей нет, лошадей мало. Китайцы торгуют мясом, говорят – человеческим. Интеллигенции не видно: или разъехались, или вымерли Оставшиеся не надеются ни на что и не думают ни о чём, кроме еды. Дома охраняются довольно строго домовыми комитетами. Дежурства и ночью, и днём.
Мне не жалко моей квартиры, но жалко одну толстую тетрадку дневника, оставшуюся в письменном столе. А где мои друзья? Я спросил рассказчика про Б.Верина, так как знал, что В.Башкиров поручил ему узнать про свою семью, но он не узнал ничего.

15 января 1926 (Поездка в СССР)
Утром Эйдкунен, бывшая русская граница, а теперь граница Германии с Литвой. Пересадка из специального вагона в обыкновенный. Холодно и зябко. Перед отъездом из Парижа я спешил сшить себе новое пальто, без меха – к общему ужасу. Но ведь в России я никогда не носил мехового, решил поэтому продолжить ту же линию. Литовцы вежливы, спокойны и говорят по-русски, как будто не Литва, а Россия. Поезд еле тащится. В старые времена они ходили по этой линии иначе.
В вагоне-ресторане меня окликнул Пиотровский – тенор, который когда-то учился со мной в Консерватории. Он оказался литовцем и, за музыкальной бедностью Литвы, первым музыкантом в своём государстве. Поёт он впрочем, кажется, недурно и для тенора очень музыкален. Первый организовал в Ковно оперу, и слава его не только распространилась по всей Литве, но и докатилась до других провинциальных столиц, вроде Ревеля и Риги. Сейчас он ехал выступать в Ригу, был мил, с удовольствием вспоминал Россию. Его пригласили опять в Ленинград, но он боится ехать: литовское правительство правеет и переарестовало нескольких большевиков: видным литовцам поэтому не рекомендуется соваться в Россию, дабы не попасть в заложники.
День длинный и медленный. Поезд еле тащится. Всюду белый снег. Я спросил у Пиотровского, почему так ползёт наш поезд. Он ответил философски:
— Видите ли, страна маленькая. Чем медленнее через неё ехать, тем больше она производит впечатление.
К тому же поезд умудрился опоздать на пару часов. Поэтому приехали в Ригу в половине двенадцатого ночи. На вокзале встретил Маевский и два ангажировавших меня менеджера. Очень приятно было сесть в саночки; я не помню, когда в них ездил. Маевский разыгрывал первейшего друга со мной и чувствовал себя чем-то вроде хозяина, так как я попал в Ригу его стараниями.
Компаньоны-менеджеры оказались добродушными латышами, кормили ужином и угощали водкой, поданной в чайнике. По субботам в Латвии спиртные напитки запрещены, чтобы не напивались к воскресенью.

18 января 1926
Утром получил гонорар и разменивал его на червонцы. Пришёл еврей, только что приехавший из Москвы по пути в Америку, куда он направляется по поручению каких-то организаций, для установления музыкальной связи. Так, по крайней мере, он говорит. Другие говорят, что он врёт и под прикрытием культурных связей устраивает собственные делишки. Меня же он заинтриговал: едучи в Россию, хотел знать, что за типы оттуда выходят. А этот тип совсем особый.
Прежде всего вытащил свои документы и положил передо мной, чтобы я знал, кто он. Уж не потому ли, что врёт? От меня он хотел, чтобы я дал карточку к директору Рижской консерватории – Витолю, в благодарность за что обещал справиться у советского консула, как мне быть с багажом, ибо я хотел быть застрахованным от каких-либо придирок на границе. По его словам, консул обижен, что я сам не зашёл.
Вечером пошли с Пташкой к А.Г.Жеребцовой-Андреевой, которая была чрезвычайно довольна нашим визитом и говорила без конца. Пташку за вчерашнее пение она хвалит, что несколько подняло её настроение. От А.Г. вернулись в отель, собрали вещи и отправились на вокзал – ехать в Большевизию .
Мелькали мысли: а не плюнуть ли на всё это и не остаться ли? Неизвестно, вернёшься ли оттуда или не отпустят. А тут есть целый ряд предложений концертов, и таким образом поездка в Латвию всё равно не выйдет впустую.
Однако трусливые мысли были отброшены и мы явились на вокзал. Поезд отходил в половине первого ночи. Стоял страшный мороз. Приятно было увидеть русские вагоны, но это всё были вагоны третьего класса, тускло внутри освещённые. Только где-то в конце был наш вагон второго класса. Первого класса в советской России не существует и вообще классов нет: вагоны делятся на твёрдые и мягкие. Твёрдые вагоны сохранили зелёный цвет третьего класса, вагоны же первого и второго класса выкрашены в жёлтый цвет и называются мягкими.
Мы вошли в наш мягкий вагон. Было неуютно: холодно, сумрачно, на полу без ковриков, умывальник в нашем купе заколочен. Появились три менеджера (они втроём держали концертное бюро). Несмотря на поздний час, они приехали нас провожать. Всех других я просил не беспокоиться. Поезд тронулся, и мы в довольно среднем настроении легли спать. Русский проводник постелил нам бельё, но оно было грубое и диван жёсткий.

19 января 1926
Спали мало, так как рано утром границы, сначала латвийская, потом русская.
Ввиду заколоченного умывальника пришлось бегать умываться в общую уборную, но там вода настолько ледяная, что пальцы коченели. На латвийской границе таможенники ничего не смотрели, и мы пили кофе на вокзале. Опять приходили мысли: теперь последний момент, когда ещё не поздно повернуть оглобли. Ну, хорошо, пускай это очень стыдно, но в конце концов на это можно пойти, если вопрос идёт чуть ли не о жизни.
Между тем, к нашему поезду прицепили какой-то крошечный служебный паровозик. Был дивный солнечный день без облачка. Мороз минус двенадцать. Так с этими рассуждениями мы сели в поезд и поехали в страшную СССРию.
Переезд от латвийской границы до русской длился около часу. Мелькнул латвийский пограничный пост, затем засыпанная снегом канава, которая и есть граница, и поезд проехал под аркой, на которой написано «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Около рельс стоял русский солдат в матерчатой каске и длинной до пят шинели. Поезд остановился и принял солдата, который через минуту появился у нашего купе и отобрал паспорта.
Вскоре приехали в Себеж, русскую таможню. Появился носилыцик и забрал наши вещи. Когда их расположили на таможенном прилавке, я первым долгом спросил, получена ли телеграмма об имевшем быть проезде Прокофьева.
Телеграмма сказалась, и это сразу дало приятный тон осмотру багажа. Смотрели поверхностно, немножко перелистывали французские книги по музыке, которые я вёз для Асафьева. Большой сундук и мешок для Персимфанса (с тростниками) шли прямо в Москву. Впрочем, заставляли подписать бумажку о том, сколько каких носильных вещей мы везём с собой, причём они не могли понять, что такое пижама, а Пташка – что такое ночная кофточка. Вообще же были вежливы, даже с еврейкой, у которой рядом с нами отобрали целый ряд вещей. У другой дамы отобрали детские туфли. Это огорчило Пташку и дало повод вспомнить Святослава. После того, как осмотр кончился, носильщик потащил наши вещи обратно в вагон.
На стене написано, что за перенос вещей надлежит уплачивать четвертак за штуку. Пташка советует прибавить на чай, но я лояльно возразил, что раз установлена такса, то в коммунистической стране сверх неё на чай не дают, – и не дал.
До отхода оставался час, был полдень, и мы отправились в вокзальный буфет завтракать. С любопытством рассматривали лиц, пришедших туда же, по-видимому, из числа служащих на станции в таможне и спрашивающих служебные обеды. У всех вид здоровый, спокойный, солидный, вежливый.
Многие из простых стараются есть, по возможности, прилично, глупостей не говорят. После обеда я сунулся купить шоколаду, но он оказался в пять раз дороже, чем в довоенное время, и плохого качества. Впрочем, может быть, дерут на пограничном вокзале. Вернулись в вагон и поезд отъехал.
Вокруг беспредельная снежная пелена. У самого полотна снег имеет вкусный вид, точно сбитые сливки. При поезде нет вагона-ресторана, поэтому на больших станциях бегали в буфет и покупали бутерброды. Достали кучу московских газет; несмотря на то, что станция была не особенно большая, у газетчика оказались все музыкальные и художественные журналы. Смотрел, что пишут по поводу моего приезда. Но пишут мало – в газетах главным образом речи политических лидеров.
Впрочем, мелькнула заметка о том, что по поводу приезда Прокофьева организован комитет встречи, со включением в него Асафьева в качестве представителя от Ленинграда. Я больше всего боюсь официальностей. Но хорошо, если будет Асафьев: он по крайней мере скажет, как надо себя держать.

20 января 1926
Проснулись рано. На улице ещё темно и в купе тоже, так как сломался газ. К Москве подъехали как-то незаметно, кажется, к Александровскому вокзалу, который имеет, скорее, доморощенный вид. В 7.30 утра поезд, имея за спиной некоторое опоздание, неожиданно останавливается у деревянного перрона. Пока мы кричали носильщика, которых мало, в вагон вошли Цейтлин и Цуккер, а за ними Держановский. Цейтлин – представитель Персимфанса и главная его душа, а в прошлом – концертмейстер в оркестре Кусевицкого. Цуккер, как я узнал позднее, деятельный коммунист. В своё время он хотел быть певцом – и это связало его с музыкой. Затем он принял боевое участие во время советского переворота, а теперь состоит чем-то вроде секретаря при ВЦИКе и таким образом имеет возможность самым тесным образом касаться со всеми членами правительства. Он единственный человек в Персимфансе, не состоящий членом оркестра; должность его заключается в изготовлении программ, давании объяснений по радио во время концертов и, разумеется, проталкивании всяких дел Персимфанса сквозь правительство.
Держановский как-будто изменился мало, похудел и стал меньше. На ногах валенки, и вообще все они одеты в необычайные шапки, тулупы и пр., словом, та декорация, что так пугает приезжих иностранцев.
Восклицания, приветствия, «неужели Прокофьев приехал в Москву!», – и мы, пересеча скверный вокзалишко, попадаем в такси, ибо в Москве теперь не очень много, но всё же есть таксомоторы. Стёкла у автомобиля густо замёрзли и потому совершенно не видно Москвы, по которой едем.
Це-Це (Цейтлин и Цуккер) наперебой и со страшной горячностью рассказывают про хлопоты по нашему приезду, ожидания, сомнения, волнения и пр. Он, между прочим, рассказывает, что это Литвинов разрешил выдать нам советские паспорта, без отбирания нансеновских. Конечно, преследовать меня не будут, но всё же лучше, чтобы я поменьше пользовался последним.
Приехали в «Метрополь». «Метрополь» ещё с самого начала советской революции был захвачен под советские учреждения и под жилища для ответственных работников, но недавно было решено, что выгоднее перевести их в другие места, а это здание вновь превратить в гостиницу. Выселять, однако, всех сразу в перегруженную Москву было не так легко, и потому сейчас пока очистили и вновь отделали под гостиницу один этаж, который и поступил в аренду немцам, взявшимся вести отельное дело. В верхних же этажах остались ещё ответственные работники, и потому всюду была ужаснейшая грязь, за исключением, впрочем, нашего коридора, где отличный ковёр, хорошая парикмахерская и вообще чистота.
Наш номер выходил прямо на Театральную, ныне Свердловскую площадь. Вид из окон восхитительный. Сам номер безукоризненно чист, довольно просторен и с необычайно высокими потолками.
Кровати – в углублении и отделены зелёной плюшевой занавесью почти до потолка. Но ванны нет и вода в кувшинах. Я заказал кофе для всех, который принесли в стаканах с подстаканниками. Разговоров была масса, но важно было немедленно повернуться лицом к делу, так как завтра утром уже первая оркестровая репетиция. Первым долгом надо было достать мне в номер инструмент; к моему первому московскому выступлению я хотел быть в форме.
В России на инструменты голод: новых не выделывают или выделывают очень мало, а на выписку из-за границы не дают лицензий. Держановский предложил пройти в «Книгу» (нотно-музыкальный магазин, которым он заведывал), откуда я мог получить рояль.
Окончив кофе, отправились туда. На улицах довольно много народу. С одной стороны, много меховых воротников, с другой – женщины в платках. Сколько писалось о том, что приезжие из-за границы поражены бедностью одежды у толпы. Однако не скажу, чтобы меня это поразило: быть может, от того, что слишком много об этом кричали, а может потому, что известный процент платков и тулупов всегда гулял по русским улицам, а следовательно, не удивлял и теперь.
Навстречу ехали огромные автобусы – гордость Москвы. Они в самом деле очень красивы и огромны, и, хотя заказаны в Англии, гораздо лучше по линии, чем лондонские.
Рояль в «Книге» не подошёл – расколоченный. Встретил там Лелю, которая секретарём у Держановского. Тут в первый раз бросился в глаза огромный промежуток, который я пробыл вне России: Леля так и осталась у меня в памяти толстой тринадцатилетней девочкой, а теперь это огромная дама. Очень милая встреча.
Отправились в другой магазин, кажется, прежний Дидерихса, а после национализации — государственный. Там совсем новенькое пианино, довольно тугое, т.е. то, что мне надо. Я немедленно на нём остановился, и в течение дня оно было мне прислано. Снова вышли на улицу. Холодно, мороз. Толпа спокойная, добродушная. Это ли те звери, которые ужаснули весь мир?

(Ойстрах и Прокофьев играют в шахматы, наблюдает Елизавета [Лиза – прим .] Гилельс [сестра пианиста Эмиля Гилельса, жена скрипача Леонида Когана – прим [. )

Был второй час и нам хотелось есть. Це-Це указали нам на «Большую Московскую гостиницу», недавно вновь отремонтированную, и мы отправились туда завтракать, а остальные – по своим делам. В «Большой Московской» огромный зал с массой столиков. Действительно видно, что всё наново сделано; чисто, но грубовато. В огромном зале мы были почти единственные: здесь во втором часу никто не ест. Едят позднее, часа в три-четыре. А заполняется зал главным образом вечером.
Россия – царство икры, но не тут-то было: в этом ресторане на свежую икру такие цены, что мы подумали, повертели карточку – и от икры отказались. Вообще на отдельные порции цены не ниже американских.
Обеды по готовому меню начинаются позднее. Лакеи вежливы и берут на чай. Метрдотель в смокинге опёрся на скатерть ручкой с такими наманикюренными ноготками, что от них пошло сияние на весь стол. Когда мы вышли из ресторана, захотелось чуть-чуть походить по Москве. Пока мы бегали за роялем, нас всё время окружали Це-Це и Держановский, немилосердно тараторившие: теперь интересно было пройти по Москве, по этому страшному городу, самостоятельно.
Мы вышли на Тверскую, купили пирожных, так как ждали днём гостей, и вернулись в «Метрополь». Гулять много не пришлось, так как с непривычки было очень холодно.
Вскоре явился Цейтлин с интервьюером и фотографом. Пока интервьюер задавал вопросы, начали собираться гости. Всё это люди, которых мне было страшно интересно увидеть, между тем, приведённый Цейтлиным интервьюер не отставал ни на шаг и выходило преглупо: я то отвечал ему на вопросы, то раздавался стук в дверь и я бежал открывать, – восклицания, объятия, входим назад в номер – тут снова вопрос интервьюера, надо думать, чтобы не ответить глупости; новый стук в дверь и т.д.
Появился Асафьев, потолстевший и поздоровевший; под пиджаком вместо жилета, рубашки и воротничка – коричневая вязаная куртка, с вязаным воротником до подбородка: тепло и не надо заботиться о чистых воротничках. Затем Мясковский, который в конце концов мало изменился – не скажешь, что десять лет его не видел, а рижская фотография соврала или была снята в тяжёлый момент. Мясковский такой же утончённый, в нём то же очарование. Быть может, на лице появились чуть заметные морщинки, которые подчёркиваются, когда он устаёт, и исчезают, когда он, свежий, появляется с улицы. По-видимому, Мясковский нашёл гораздо больше во мне перемены, чем я в нём. По крайней мере, первое время он долго рассматривал меня и всё усмехался, дивясь, вероятно, тому, что я потолстел и полысел.
За Мясковским появился Сараджев, немножко поседевший, но эффектный и ставший похожим на Никиша. Кроме Сараджева – уже бывшие утром Держановский и Цуккер. Интервью, слава Богу, кончилось, а фотографа заставили снять всю группу. Так как в России пластинки дороги, а ему был приказ снять только заморского гостя, то в начале он как-будто заколебался, снимать не хотел, но когда Цуккер налетел на него и объяснил, что здесь собрались все что ни на есть знаменитости музыкальной Москвы, то он снял нас, и эта группа действительно понадобилась для нескольких газет.
Общий разговор не клеился, так как все были взволнованы и несколько смущены. Мясковский, Асафьев и Сараджев уткнулись в мои новинки, во Вторую симфонию, Квинтет и Увертюру для семнадцати инструментов.
— Но это совсем не так сложно, — восклицал Сараджев, рассматривая партитуру Второй симфонии: ему очень хотелось, чтобы симфония пошла у него, а не в Персимфансе.
Большинство из присутствующих скоро убежало – все народ занятой, вырвавшийся на минутку, чтобы меня повидать. Дольше всех оставался Асафьев и Цуккер. Асафьев, будучи куда-то приглашённым, не мог остаться обедать с нами и после его ухода Цуккер позвал нас в ресторан на Пречистенский бульвар, где, по его словам, проще, вкуснее и дешевле, чем в «Большой Московской».
Цуккер – активный и очень горячий коммунист. Всю дорогу он с увлечением объяснял благотворную работу своей партии. Выходило действительно очень интересно и в планетарных размерах. Очень интересно было увидеть огромное здание Коминтерна, нечто вроде банки с микробами, которые рассылаются отсюда по всему миру.

Ресторан, в который он нас привёл, помещался в отдельном деревянном домике, построенном среди бульвара. Говорят, что летом столики выползают на улицу, и тогда вовсе мило. Цуккер тут же объясняет, что ресторан содержится компанией «бывших людей» из богатых купеческих и аристократических кругов.
Действительно, сервируют очень милые, воспитанные дамы. По разговорам между кассиршей, буфетчицей, поварами (которым кричат вниз, в кухню, помещающуюся в подвальном этаже) видно, что это люди непростые. Обед был необычайно вкусен: тут и рябчики, и изумительные взбитые сливки, и клюквенный морс, которого мы выпили по несколько больших стаканов – и вообще масса отменных и забытых было русских вещей. Цуккер ни за что не желал, чтобы мы платили.
После обеда расстаёмся с ним, садимся в санки и по морозу возвращаемся домой. Ложась спать, открываем, что простыни из изумительно тонкого полотна, какого мы не видали ни в одном европейском или американском отеле. Наволочки и полотенца тоже первый сорт. Мы совершенно ошеломлены Москвой, но у меня в памяти крепко сидит напоминание о том, как тщательно следят большевики за показной стороной для иностранных гостей. Делимся впечатлениями шёпотом. В микрофоны, привинченные под кроватями, о которых рассказывают в эмиграции, мы не верили, но между нашим номером и соседним есть запертая дверь, через которую можно отлично подслушивать, если кому-нибудь это нужно. Засыпаем усталые вдребезги.

29 января 1927
Завтракали с Серёжей Себряковым в «Большой Московской». Мне хотелось расспросить его про обстоятельства, сопутствовавшие аресту Шурика (двоюродный брат Прокофьева – БТ), дабы лучше ориентироваться в моих попытках вытащить его из тюрьмы. Впрочем, много нового я не узнал. Серёжа Себряков подтвердил, что Шурик ни в каких политических делах не повинен, а влип за компанию и отчасти от того, что при допросе не хотел назвать фамилии людей, которых это упоминание могло бы подвести.
Удивительный человек этот Серёжа Себряков. Когда-то давно он был «красным» студентом и вечно бил тревогу по поводу предстоящих беспорядков, хотя в то время было ещё далеко до революции 1905 года. Теперь ему пятьдесят лет, но его алармистские приёмы нисколько не изменились, и, сидя в «Большой Московской», он с таким же конспиративным видом расспрашивал, правда ли, что у англичан уже готов план сбросить с аэропланов на Москву столько снарядов с удушливыми газами, чтобы одним ударом задушить весь город, ибо англичане якобы решили пожертвовать даже двухмиллионным населением, лишь бы отравить Кремль. В конце концов мы были рады, когда этот завтрак кончился, потому что хотя он и говорил о пустяках, но с таким видом и с таким нашёптыванием, что казалось, будто мы впрямь принимали участие в адском замысле англичан.
Ясно, что Надя волновалась относительно моих шагов к освобождению Шурика, и хотя я не хотел за это браться слишком рано, прежде чем не осмотрюсь и не соображу, к кому лучше обратиться, всё же я решил попробовать почву у Цуккера, который в конце концов будучи секретарём при ВЦИКе мог проделать эту вещь запросто и между прочим.

В семь часов он как раз явился для того, чтобы заполнить кое-какие бланки для заграничного паспорта. В связи с вопросом в бланке о моих родственниках, разговор естественным путём коснулся Шурика. Я спрашиваю его, не сможет ли он предпринять каких-либо шагов к освобождению моего кузена. Цуккер сначала смущается, потом советует взять справку у Нади о приговоре суда, именно: когда, за что, на сколько и т.д.
Затем Пташка. Цуккер и я отправляемся в МХАТ второй, Московский Художественный Академический Театр №2. Дают «Блоху» Лескова в переделке Замятина и постановке Дикого. «Блоха» – один из сенсационных спектаклей и о нём нам уже говорили в Риге. Нас проводят в директорскую ложу, что у самой сцены. Там уже сидит какая-то фигура, но её ликвидируют, переведя в партер.
Первый акт начинается с карикатуры на императорский двор и на Александра I, причём это превращено в такую буффонаду, что мы с Пташкой только переглядывались.
— Правда, как здорово? — захлёбывался от восторга Цуккер.
Мы в пределах деликатности и в меру горячо поддакивали, хотя надо сказать, что фигуры некоторых камергеров были действительно схвачены неплохо. Вся суть в том, что мы в первый раз видели советскую постановку, и поневоле наклёвывался вопрос — неужели же все постановки выдержаны в этом стиле?
Однако второй акт, начавшийся тульскими частушками, сразу переменил настроение. Частушки были прямо-таки очаровательны, шум издали приближающихся казаков передан необычайно изобразительно, и вообще вся постановка дальше шла на славу. Очень хорош был акт в Лондоне.
В антракте, в маленькой гостиной, примыкающей к нашей ложе, был сервирован чай с бутербродами и пирожными. Появился Дикий, который не только ставил эту пьесу, но и играл атамана Платова. Во время чая разговоры о моих впечатлениях от постановки «Блохи», а также о будущем постановки «Апельсинов» в Большом театре, которая поручается Дикому. Мне также было вручено письмо от дирекции МХАТа, в котором приветствуется мой приезд. В общем, очень приятный и ласковый приём, тем более, что это не музыкальный мир, а театральный.

17 сентября 1927 (Париж)
Забежав к Боровским и прозвонив всё утро Пайчадзе насчёт голосов «Pas d’acier», в 10.40 утра мы сидели в поезде вместе с Сувчинским и ехали в St.Palais.
Сувчинский был весел и рассказывал всякие интересные вещи. Стравинский ударился в церковную жизнь и среди распрей православной церкви поддерживает (даже денежно) одну из сторон. Я сказал, что для меня религиозное рвение Стравинского – загадка: с одной стороны – гордыня, властность, с другой – подчёркнутая религиозность, но в каком-то формальном, фарисейском плане. Ведь не настоящая же это религиозность, а если причуда, то во имя чего? Сувчинский утверждал, что это вполне серьёзно, что Стравинский очень занимается этими вопросами и к некоторым относится с такой горячностью, что с ним прямо спорить нельзя; но не всякий подходит к религии с моральной стороны, другие приближаются чересчур формально. Ответ, который, конечно, нельзя признать удовлетворительным. Сувчинский предполагает, что сам процесс творчества даётся Стравинскому нелегко, и это толкает его на мистический путь. Теперь Стравинский пишет балет для Дягилева.
Пташка (Лина Прокофьева – прим .) засмеялась и сказала, что ей пришла странная идея: сейчас Сувчинский говорит о Стравинском со мною, а, быть может, в другой раз так же говорит с ним обо мне. Сувчинский уверял, что нет, что со Стравинским он обо мне не говорит, ибо Стравинский всегда высказывает обо мне одно и то же мнение: «Прокофьев талантлив, но дикарь».
В 6.22 мы были в Рояне, где нас встретил Грогий, благополучно приведший автомобиль, и Вера Александровна, приехавшая встречать Сувчинского. Тут между супругами вспыхнула стычка: Сувчинский не хотел ехать к Гучкову (белому террористу), В.А. же настаивала, говоря, что он всё равно завтра уезжает, и это было бы неприлично, тем более, что старик ждёт Петю и «даже греет ему воду». Справедливо. И хотя Пётр Петрович ехал к нам, мы уговорили его: «Пётр Петрович, не надо к нам, поезжайте к папочке», чему он в конце концов подчинился.

1891 - 27 апреля. Украина. Екатеринославская губерния. Бахмутский уезд. Поместье Сонцовка (Сонце - по-украински Солнце). Родился. Две старшие сестры умерли в детстве 1896 - С помощью мамы сочинил своё первое произведение "Индийский галоп" 1897 - Начал сочинять цикл маленьких фортепианных пьес 1897 - 21 октября. Мадрид . Calle di Braganza, блок-15, квартира?. Родилась Carolina Codina (Lina Llubera). Отец - тенор Juan Codina, мать - сопрано Ольга: отец адвокат Vladislav Nemysskiy, лютеранин, мать - француженка Caroline Verlé 1898 - 13 марта. Минск. Первый съезд РСДРП 1898 - Научился играть в шахматы и быстро преуспел в этом. Дома учится математике, астрономии и даже имеет телескоп 1900 - Москва. Первый визит в столичную оперу. "Фауст" композитора Гуно и "Князь Игорь" Александра Бородина 1901 - Сонцевка. Написал детскую оперу "Великан" 1901 - Москва. Сергей Танеев прослушивает молодое дарование и убеждает Глиера помочь таланту раскрыться 1902 - Лето. Родная Сонцевка. Композитор Глиэр даёт частные уроки 1903 - Лето. Родная Сонцевка. Композитор Глиэр даёт частные уроки 1904 - 08 февраля. Началась Русско-японская война 1904 - Весна. Санкт-Петербург. Мама привозит сына в столицу, несмотря на опозицию отца 1904 - По совету композитора Глазунова держит вступительный экзамен в Консерваторию. Зачислен. Прозван enfant terrible - ужасное дитя, чем очень гордился 1904 - Началась многолется дружба с однокурсницей пианисткой Верой Владимировной Алперс (1892-1982) и со всем её семеством (дворяне, выходцы из Португалии) 1905 - 09 января. Кровавое воскресенье . Первая русская революция 1906 - Задружил с Асафьевым и Мясковским . Первый отвернётся от него в 1948 году во время опалы, второй останется другом навсегда 1907 - Начал вести личный дневник 1908 - 18 деабря. Санкт-Петербург. Вечер современной музыки. Первое выступление. Сыграл семь фортепианных пьес 1909 - Санкт-Петербург. Консерватория. Диплом по классу композиции 1909 - Санкт-Петербург. Консерватория. Класс фортепиано. Учителя - Анна Есипова и Николай 1910 - Смерть отца. Материальная поддержка заметно уменьшилась 1911 - Издательство Юргенсона вылатело автору его первый гонорар. Он весь исходит от ярости, что продешевил 1911 - Закончена опера "Магдалена" 1912 - Частенько играет в знаменитом богемном кафе Бродячая собака 1912 - Написаны "Сарказмы" 1912 - 07 августа. Москва. Сокольники. Исполняет Первый фортепианный концерт. Публика приняла положительно 1912 - 05 сентября. Павловск . Премьера Второго фортепианного концерта 1914 - В качестве дипломной работы сыграл с оркестром свой Первый фортепианный концерт. Второй концерт играть не стал, т.к. посчитал его слишком инородным в стенах Консерватории 1914 - В ожидании решения жюри играет в шахматы со своей конкуренткой Голубовской. Получил почетную премию имени Рубинштейна (рояль) и диплом по классу фортепиано 1914 - Июнь. Лондон. Встечается с Стравинским и его бизнес-партнёром Дягилевым , который советует писать балеты на русские народные темы 1914 - Разорвал отношения с завистливым Стравинским 1914 - Август. Первая мировая война 1914 - Шахматный турнир. Побеждает Капабланку через 43 хода. В утешение исполнял ему на рояле "Тангейзера", а потом вместе пошли по девочкам 1914 - Дягилев отказывается ставить балеты Алла и Лолли 1914 - В гастрольных концертах исполняет "Гадкого утёнка", произведение для голоса и фортепиано 1915 - Родилась вторая жена - Мира Александровна Мендельсон 1915 - Начал писать "Мимолётности" 1915 - Музыка к балету "Шут" (Сказка про шута, семерых шутов перешутившего) 1915 - Будучи известным азартным карточным игроком, начал работу над оперой по роману Достоевского "Игрок". 1915 - Написана "Скифская сюита" и балет балет "Шут" (Сказка про шута, семерых шутов перешутившего). Дягилев отказывается ставить 1916 - 29 января. Санкт-Петербург. Премьера балета "Шут" (Сказка про шута, семерых шутов перешутившего). Критика отрицательная 1917 - Санкт-Петербург. Роман с 17-ти летней харьковчанкой Полиной Подольской. Планирует бежать в США через Иматру , но несовершеннолетней подруге не дали паспорта 1917 - Февральская революция 1917 - 18 апреля. Харьков. Гостит у Полины Подольской 1917 - Лето. Кисловодск . Навестил маму и задержался на девять месяцев... Здесь он приходит к выводу, что выбираться из страны надо одному 1917 - Написана кантата "Семеро их" и Третий фортепианный концерт 1917 - Закончена Первая - "Классическая" симфония и Первый скрипичный концерт 1917 - Завещал свой скелет музею. Правда, это никогда не осуществилось 1917 - 07 ноября. Октябрьская революция 1917 - 08 ноября. Декрет "О мире" 1917 - 24 ноября. Декрет об уничтожении сословий и гражданских чинов 1917 - 14 декабря. Декрет "О национализации банков" 1918 - 03 марта. Брестский мир 1918 - Петроград. Премьера Первой "Классической" симфонии. Принята публикой весьма тепло 1918 - Троцкий со товарисчи развязали Гражданскую войну с царем, господами и их благородиями 1918 - 20 апреля. Луначарский разрешил гастрольную поездку через Японию в США 1918 - 09 мая. О предоставлении Наркомпроду чрезвычайных полномочий . Из декрета ВЦИК 1918 - 01 июня. Токио. Через всю Сибирь с советским паспортом и другими необходимыми документами благополучно добрался до японской столицы 1918 - Токио, Йокогама. Даёт несколько концертов 1918 - 13 июля. Декрет "О национализации имущества низложенного российского императора и членов бывшего императорского дома" 1918 - Август. Сан-Франциско. Сошёл на берег 1918 - Сентябрь. Заняв 300 долларов на дорогу, прибыл в Нью-Йорк 1918 - 29 октября. Статья Сталина. Логика вещей 1918 - 20 ноября. Нью-Йорк. Сольный концерт. Получил занудную прессу, гле был обозван большевистским пианистом, играющим варварскую музыку 1918 - Нью-Йорк. Встретил свою будущую жену по имени Carolina Codina, более известную под своим сценическим именем - Lina Llubera (сопрано) 1918 - Декабрь. Чикаго. Поставлена комическая опера "Любовь к трём апельсинам". Триумфа не получилось 1919 - Сенат США начал многодневные слушания о событиях русской революции 1919 - США . Новые подруги: Дагмара Годовская, Стелла Адлер, мадумуазель Барановская... 1919 - США . Как это обычно и бывает в переломное смутное время, был приобщён к откровениям секты Christian Science 1919 - 17 апреля. Повсеместно создаются отряды ЧОН 1919 - 31 июля. Провозглашено новое немецкое государство - Веймарская республика 1919 - Написал увертюру на еврейские темы, где использовал мотивы музыки клезмеров 1919 - Завершил комическую оперу "Любовь к трём апельсинам", но... внезапно умер дирижер Cleofonte Campanini ... Постановка отложена на год. Сольные концерты прерваны 1919 - Нью-Йорк. Тяжело заболел дифтерией 1920 - Апрель. После полосы невезения, на грани финансового банкротства, отбыл в Париж для встречи с Дягилевым 1920 - Mantes-La-Jolie .Снял квартиру. Приезжает больная мама. Подъезжает Carolina Codina, более известная под своим сценическим именем - Lina Llubera (сопрано) 1920 - Декабрь. Чикаго. Успешная премьера оперы "Любовь к трём апельсинам", после чего её ставят по всей Европе 1921 - 21 марта. Декрет " О замене продовольственной и сырьевой развёрстки натуральным налогом. 21 марта 1921 г. 1921 - 21 апреля. Ленин. О продовольственном налоге 1921 - 17 мая. Париж . Премьера "Шут" (Сказка про шута, семерых шутов перешутившего) 1921 - 09 июня. Лондон. Премьера "Шут" (Сказка про шута, семерых шутов перешутившего) 1921 - Париж . Премьера "Скифской сюиты" 1921 - США. Исполняет Третий фортепианный концерт 1921 - Десятый създ ВКП() принял НЭП 1921 - Декабрь. Растрелять всех до одного 1921 - Ettal . Арендует домик. Мама берёт все заботы по хозяйству. Заканчивает оперу Огненный ангел по мистическоей новелле Валерия Брюсова 1922 - 19 марта. Изъять и церковных имуществ 1922 - Началаось составление списков на высылку русской интеллигенции 1922 - Германия. Прибыл и США 1922 - 30 декабря. Создан Советский Союз 1923 - 11 января. Создано дезинформбюро СССР 1923 - 23 сентября. Ettal . С благословения мамы вступил в брак с певицей по имени Carolina Codina. Сценическое имя - Lina Llubera - по девичей фамилии матери отца 1923 - Осень. Париж . Приехал на новое место жительство вместе с женой и больной матерью. Много гастролирует по Европе 1923 - Сближается с известными евразийцами , теориям которых симпатизирует. 1923 - В Европе в среде русских иммигрантов растут растут настроения 1924 - 21 января. Смерть Ленина 1924 - 27 февраля. Париж . Родился сын Святослав 1924 - Вторая симфония 1924 - Декабрь. Париж . Смерть матери 1925 - Дягилев просит создать балет Le Pas d"Acier (Стальной скок) 1925 - США. Концертный тур вместе с женой. Пишет музыку к балету Le Pas d"Acier (Стальной скок) 1925 - 06 июня. Париж . Сергей Александрович Кусевицкий исполняет никогда ранее не исполняемые произведения... Никто ничего не понимает... Автор тоже растерян 1926 - Италия. Концертный тур вместе с женой. Заканчивает написание музыки к балету Le Pas d"Acier (Стальной скок) 1926 - 13 апреля. Озвучен Курс на прикрытие НЭП 1926 - 17 июня. Принята окончательная версия нового Устава ВКП(б) 1926 - Вошёл в переписку с советскими официальными лицами по поводу условий своего возвращения на родину из затянувшейся заграничной командировки 1926 - 31 декабря. Доклад о сотрудничестве с Рейсхвером 1927 - Париж . Знакомство с поэтом Михаилом Алексеевичем 1927 - 19 января. Москва. Первое посещение столицы после многолетней разлуки. Заискивающий Литвинов откровенно не понравился - "аптекарь средней руки" 1927 - Лондон и Париж . Дягилев ставит балет "Стальной скок". Костюмы сделал Georgy Yakulov. Большой успех 1927 - 20 марта. Первый концертный тур: Москва, Ленинград, Харьков, Киев и Одесса - завершился 1927 - 20 марта. Париж . Возвратился домой после триумфального тура по СССР 1927 - Апрель. СССР. Расправились с . С Троцким покончено. Идея мировой революции выродилась в теорию о победе социализма в одной отдельно взятой стране 1928 - 09 марта. Шахтинское дело 1928 - Дягилев получает балет Блудный сын , в котором будет блистать заменитый Lifar 1928 - 14 декабря. Родился второй сын - Олег 1928 - Закончена Третья симфония 1929 - 17 мая. Париж . Оркестр под управлением Pierre Monteux впервые исполняет Третью симфонию
1929 - СССР. Короткий визит на родину. Попал в автомобильную аварию и слегка повредил руки. Подлечившись, едет с концертами в США. Публика встречает очень тепло 1929 - Июнь. Париж . Премьера балета Блудный сын . Публика и критика приняла тепло 1929 - Июнь. Уговаривает Дягилева вернуться на родину, где в это время растреляли его брата 1929 - 19 августа. Венеция. Смерь Дягилева 1929 - Октябрь-Ноябрь. СССР. Второй концертный тур по стране. Нарастает волна критики музыки, которую плохо воспринимают народные массы 1929 - Большой театр под давлением РАПМ , который обвинял автора в антисоветизме, отказался ставить Le Pas d"Acier 1929 - Ноябрь. Началась принудительная коллективизация 1930 - 30 января. Постановление политбюро ЦК ВКП() "О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации " 1930 - СССР. Прибыл на более долгий срок... Дела всё более и более смещаются на родину, где он получает отчисления от постановок своих опер 1930 - США, Канада и Куба. Гастрольный тур оказался на удивление успешным 1930 - Закончена Четвёртая симфония 1930 - 14 ноября. Boston . Оркестр под управлением Кусевицкого исполняет Четвёртую симфонию, которая была принята прохладно 1931 - Париж. Квартира на Rue Vaientin Aauy, - близ Place de BreTeuil - стала первым собственным жилищем. До этого снимали меблированные комнаты 1931 - Четвёртый фортепианный концерт отвергнут пианистом по имени Paul Wittgenstein . Премьера концерта состоялась 05 сентября 1956 года. Играл 1931 - 09 декабря. Берлин. Отель «Кайзерхоф». Тиссен и Фёглер встретились с 1931 - 15 декабря. Восточнопрусская знать потребовала от президента Гинденбурга передачи власти 1932 - 31 октября. Берлинский филармонический оркестр. Дирижёр Wilhem Furtwängler . Премьера Пятого фортепианного концерта... Принят холодно 1932 - Московская консерватория. Зачислен профессором-консультантом 1932 - Москва. Сталин представил официальную концепцию политики в области культуры - соцреализм 1932 - СССР. Предпринимает третий концертный тур по стране убедил, что надо возвращаться домой 1932 - Декабрь. Париж . Провальная премьера балета Sur le Borysthene (На Днепре). Спектакль быстро закрыли 1933 - Париж . Шахматы. Играет с Ласкером и проигрывает на 51 ходу 1933 - Москва. Окончательно обосновался в СССР. Забросил писать дневник и полностью отдался творческой работе. Семья остаётся в Париже 1934 - Париж . Шахматы. Играет с Савелием Тартаковером и проигрывает на 29 ходу 1934 - Музыка к фильму "Поручик Киже" 1934 - Создан Союз композиторов СССР 1934 - Рим. Национальная академия «Санта-Чечилия». Член 1934 - Опера "Семён Котко" оказалась очень некстати, т.к. Россия и Германия воспылали взаимной любовью. Опера была политически реабилитирована только в 1970 году 1934 - К моменту отъезда в СССР, - отмечают некоторые мемуаристы - накопил много карточных долгов 1935 - Сборник «Детская музыка»: 12 лёгких пьес для фортепиано, симфоническая сказка «Петя и Волк» и три детские песни для голоса с фортепиано: «Болтунья» на слова А. Барто , «Сладкая песенка» на слова Н. Саконской и «Поросенок» на слова Л. Квитко 1935 - Ленинград. Кировский театр отказался ставить балет "Ромео и Джульетта". Мол, умирающие танцевать не могут 1935 - Москва. Большой театр отказался ставить балет "Ромео и Джульетта". Мол, это нетанцуемо 1935 - Ноябрь-декабрь. Совершил концертную поездку с французским скрипачом Рене Сетансом (Soetens) в Испанию и Северную Африку 1935 - 01 декабря. Мадрид . Скрипач Rене Soetans впервые исполняет Второй скрипичный концерт. Успех 1936 - 09 и 17 февраля. Концерт 1936 - 21 и 24 февраля. Прага. Концерт 1936 - 26 февраля. Будапешт. Концерт 1936 - 01 марта. София. Концерт 1936 - 05 и 06 марта. Варшава. Концерт 1936 - 02 мая. Впервые прозвучала детская сказка для чтеца и оркестра "Петя и волк", сделанная по просьбе жены Тухачевского Наталии Сац 1936 - Москва. Вернулся окончательно. Несколько дней жили в гостинице "националь", затем поселились в доме отдыха Большого театра - бывшая дача Поленова 1936 - Конец июня. Земляной вал (бывшая улица ), 14/16. В новом доме получили квартиры , Прокофьев, Чкалов , Ойстрах , Нейгауз и многие другие знаменитости 1936 - Москва. Семье предоставили четырёхкомнатную квартиру со служанкой. Прикрепили шофёра с автомашиной. Дети пошли в англо-американскую спецшколу 1936 - Декабрь. Гастрольная поездака по Западной Европе и США 1937 - 21 и 22 января. Чикаго. Концерт 1937 - 05 и 06 февраля. Бостон. Концерт 1937 - 08 февраля. Вашингтон. Концерт 1937 - Февраль. Вернулся из гастрольной поездки по Западной Европе и США 1937 - Приступил к написанию подробнейшей "Автобиографии". Она писалась в 1937-1939 и 1945-1950 годах и охватывает период до 1909 года 1937 - Москва. Шахматы. Партия с Давидом Ойстрахом закончилась вничью на 72 ходу 1937 - Декабрь. Англо-американская спецшкола закрыта. Дети пошли в ближайшую к дому русскую школу имени Радищева 1937 - Кантата "Двадцатиление Октября" 1938 - 05 января. Москва. Премьера сюиты для солистов, смешанного хора и симфонического оркестра «Песни наших дней», сочиненная Прокофьевым в 1937 году 1938 - Январь-март. Выступил в Париже, Праге, Лондоне и ряде городов Америки. 1938 - США . В банковском сейфе оставил часть своей переписки и дневниковые тетради 1938 - Hollywood . Специальный визит для изучения производства фильмов и участия в них композиторов 1938 - 16 апреля. Вернулся в Москву позднее намеченного срока. Из поездки привёз себе голубого цвета. Выезд из страны закрыли навсегда 1938 - 15 мая. Ленинград. Театр-студия под руководством Радлова С.Э. Премьера «Гамлета» Шекспира 1938 - Опубликован Краткий курс ВКП(б) 1938 - 30 декабря. Прага. Brno Opera House. Премьера балета "Ромео и Джульетта" 1939 - 03 мая. Литвинов Максим Максимович отставлен с поста Министра иностранных дел СССР и отвправлен в США послом. В министерстве началась кадровая зачистка 1939 - Глава Правительства Молотов стал одновременно Нарком иностранных дел СССР 1939 - Музыка к фильму "Александр Невский" 1939 - Мейерхольд арестован 1939 - Кисловодск. Роман с поэтесой Мирой Мендельсон, комсомольской активисткой, членом партии большевиков и племянницей Министра тяжёлой промышленности СССР 1939 - Вступил в переписку с 1939 - Молотов п одписал "секретный дополнительный протокол" к советско-германскому договору о ненападении 1939 - 01 сентября. Вторая мировая война 1939 - Ноябрь. Советско-финский конфликт 1939 - К шестидесятилетию Сталина пишет кантату "Здравица" 1940 - Комедия Шеридана. Опера "Обручение в монастыре". Мира Александровна Мендельсон - соавтор 1940 - Ленинград. Кировский театр оперы и балета ставит балет "Ромео и Джульетта" 1940 - Театр имени Станиславского ставит переработанную оперу "Семён Котко" 1940 - Всесоюзное радио. Премьера Шестой сонаты. Исполнил лично 1941 - Весна. Первый инфаркт, за ним последовал другие... Упал и получил сотрясение мозга 1941 - Март. Ушёл из семьи к Мире Мендельсон. Брак фактически распался 1941 - 13 мая. О военной подсудности в районе "Барбаросса" 1941 - Июнь. Сын Святослав получил аттестат зрелости 1941 - 22 июня. Великая отечественная война 1941 - Совинформбюро . Жена Лина знает шесть иностранных языков. Принята на работу в качестве переводчика 1941 - Музыка к фильму "Лермонтов" 1941 - 01 июля. Правила обращения с военнопленными в СССР 1941 - 15 августа. Гостиница "Нальчик". Написана первая нотная страница оперы по роману Л. Толстого "Война и мир". Мира Александровна Мендельсон - соавтор 1941 - Ноябрь. Готовы шесть картин оперы по роману Л. Толстого "Война и мир". Мира Александровна Мендельсон - соавтор 1941 - Тбилиси. Фронтовая обстановка вынуждает перехать в гостиницу "Тбилиси" 1941 - Декретом в составе большой группы деятелей культуры эвакуирован на Кавказ, а позднее в Алма-Ату. Жена с сыновьями осталась в Москве 1941 - 10 октября. О поведении войск на Востоке 1941 - О деятельности Особых отделов и заградительных отрядов НКВД с начала войны по 19 октября 1941 г. 1941 - Новая муза - Мира Александровна Мендельсон. За год сделано: наброски оперы "Хан Бузай", музыка к четырём фильмам, балет "Золушка", несколько симфонических сюит, струнный квартет № 2, соната для флейты и фортепиано, два военных марша, несколько народных песен и парящая Пятая симфония 1942 - Русская освободительная армия генерала Власова 1942 - Музыка к фильму "Партизаны в украинских степях" 1942 - Май. Алма-Ата. Переправившись через Каспийское море, прибыл из Тбилиси по вызову Эйзенштейна для совместной работы над фильмом "Иван Грозный" 1942 - 22 июля. Приказ № 227 1942 - Музыка к фильму "Тоня" 1942 - Музыка к фильму "Котовский" 1942 - 23 ноября. Сталинград. Ультиматум армии фельдмаршала Паулюса 1942 - Музыка к фильму "Иван Грозный" 1943 - Святослав Рихтер впервые представляет публике Седьмую сонату 1943 - Первая Сталинская премия 1944 - 01 июня. США . Начало глобализации 1944 - 22 июня. Берия и маршал Жуков подписали совместный приказ о зачистке Украины 1944 - Написан балет "Золушка" 1944 - 08 июля. Президиум ВС СССР. Указ " Об увеличении государственной помощи...". Введена обязательная регистрация брака , т.е. гражданский брак отменён 1944 - Август. США . Конференция по созданию ООН 1944 - Написана Пятая симфония 1944 - 16 октября. "Война и мир". Первое концертное исполнение 1944 - 29 декабря. Emil Gilels представил публике Восьмую сонату 1945 - 13 января. Премьера Пятой симфонии. Сергей Сергеевич дирижирует оркестром 1945 - Январь. Грозные проблемы со здоровьем, вызванные систематическим переутомлением: высокое давление, головные боли, пошаливает сердце 1945 - 04 февраля. Крымская конференция . Охраняет Круглов 1945 - Музыка к фильму "Иван Грозный" 1945 - 09 мая. Победа 1945 - Июль. Потсдамская конференция . Охраняет Круглов 1945 - 06 августа. Хиросима 1945 - Англия. Получил от английского правительства "Золотую королевскую медаль" 1945 - Вторая Сталинская премия 1945 - Сан-Франциско . Подписал Устав ООН 1945 - Сан-Франциско . Громыко даёт интервью популярному журналисту Джону Кеннеди 1945 - 21 ноября. Большой театр. Премьера балета Золушка . Блистает Уланова 1945 - Первая жена Лина заболела дифтерией 1946 - Переписка с прервалась 1946 - 05 марта. США . Фултон. Речь Черчиля 1946 - 14 марта. Ответ Сталина на речь Черчиля... Так началась холодная война 1946 - Май. Ленинград. Кировский театр. Премьера балета Золушка 1946 - Нюрнберские дневники 1946 - Прага. «Умелецкая беседа». Почётный член 1946 - Москва. Большой театр. Балет "Ромео и Джульетта" 1946 - Большой театр. Комедия Шеридана. Премьера опера "Обручение в монастыре". Мира Александровна Мендельсон - соавтор 1946 - Август. ЦК. Оргбюро. Заседание. Сталин выступил с резким осуждением «преклонения и низкопоклонства» перед Западом со стороны представителей советской интеллигенции 1946 - 14 августа. Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) О журналах "Звезда" и "Ленинград" 14 августа 1946 г. № 274 1946 - Трижды Лауреат Сталинской премии 1947 - 15 февраля. Указ Президиума Верховного Совета СССР "О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами". Документ имел ex post facto 1947 - У первой жены Лины, которая пытается покинуть страну со своими сыновьями, случился инсульт 1947 - Переработке подверглась Четвёртая симфония и балет Блудный сын 1947 - Святослав Рихтер впервые представляет публике Девятую сонату 1947 - Второе исправленное издание Четвёртой симфонии 1947 - Премьера Шестой симфонии 1947 - Праздничная оркестровая кантата "Тридцать лет" 1947 - Лауреат Сталинской премии 1947 - Шведская королевская музыкальная академия. Член 1947 - Народный артист СССР 1948 - 13 января. ЗАГС рутинно проверил официальный брачный статус брачующихся и официально зарегистрировал брак с Мирой Мендельсон 1948 - 10 февраля. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) “Об опере “Великая дружба” В. Мурадели” . Объявлен буржуазным формалистом, перестали публиковать и ставить 1948 - 20 февраля. Первая жена Лина Ивановна, - "Пташка" - арестована. Во время обыска утрачено много ценных вещей 1948 - Апрель. ГУЛАГ . Первая жена Лина Ивановна загремела на 20 лет в , а потом в мордовские лагеря. Письма получает только от сыновей 1948 - Апрель. Никулина Гора. Сыновья приехали к отцу на дачу рассказать о случившемся аресте. Мира Александровна Мендельсон вызвала отца на двор, а детей в дом не пригласила 1948 - Закончил оперу "Повесть о настоящем человеке" 1948 - Написал покаянное письмо Союзу композиторов и Комитету по делам искусств, где благодарил партию и Правительство за критику и ценные указания 1948 - Начал писать балет "Каменный цветок", по 1949 - Опера "Зимнее сражение" 1949 - Сын Святослав закончил московский архитектурный институт (МАРХИ). Вместе с женой не могут устроится на работу 1950 - Создана спецпарттюрьма 1950 - Сенатор Маккарти обнародовал первый список неблагонадёжных 1950 - Занимается музыкой с Ростроповичем 1950 - Оратория "На страже мира" на слова 1951 - Лауреат Сталинской премии 1951 - Сын Олег отправляется на свидание с мамой в Коми (Воркута) 1952 - Премьера Седьмой симфонии. То было последнее появление автора на публике 1953 - Сыновья едут на свидание с мамой в мордовские лагеря ) 1956 - Первая жена Лина Ивановна Прокофьева реабилитирована (отсуствие corpus delicti ) и вернулась в Москву 1956 - «С. С. Прокофьев. Материалы, документы, воспоминания», М., 1956 1957 - За Седьмую симфонию посмертно награждён Ленинской премией 1958 - Первая жена Олега, - Софья Коровина - родила сына Сергея, который живёт теперь в Германии со своей женой Astrid 1961 - Журнал "Советская музыка", № 4. Опубликована переписка с 1961 - «С. С. Прокофьев. Материалы, документы, воспоминания», М., 1956; 2-е изд., М., 1961 1962 - Москва. Издательство "Композитор". Лина Ивановна Прокофьева "Из памяти", 60 страниц 1965 - Сборник. Нестиев и . "Сергей Прокофьев: статьи и материалы" 1966 - Москва. Открыт музей Прокофьева С.С. 1968 - Мира Александровна Мендельсон. Часть наследства, доставшуюся ей, она полностью отдала на строительство в Москве школы имени Прокофьева и вскоре умерла от разрыва сердца в своем кабинете с телефонной трубкой в руке, во время разговора, посвященного делам школы 1969 - Париж . 5, rue Valentin Hauy. Установлена мемориальная доска на доме, где жили рокофьевы в 1930-1936 годах 1969 - Лина Прокофьева стала непременным украшением всех музыкальных мероприятий, связанных и не связанных с именем Прокофьева. И она блистала, блистала, блистала... 1969 - Министр культуры Франции Malraux прислал приглашение Лине Ивановне Прокофьевой на церемонию открытия мемориальной доски,но её не выпустили 1970 - Сын Олег. Вторая жена Camilla Gray рожает дочь Анастасию, но вскоре умирает 1971 - Лондон. Сын Олег с годовалой дочерью Анастасией приехал к родителям умершей жены и остался 1973 - Издательство “Советский композитор” выпустил Книгу "Автобиография", которая писалась в 1937-1939 и 1945-1950 годах и охватывает период до 1909 года 1973 - Сын Олег женился в третий раз. Жена Frances родила пятерых детей, один из которых Quentin умер в детстве 1975 - Январь. Лина Прокофьева пишет бесконечные письма в КГБ с просьбой разрешить выезд из СССР. Одно из этих писем попало к Андропову ... и вопрос решился 1975 - Январь. Лина Прокофьева. Greenwich. По шестимесячной визе приехала из СССР к сыну Олегу, его жене Frances и его детям: Анастасии и новорожденному сыну по имени Gabriel 1975 - Февраль. Maida Vale . Лина Прокофьева с семьёй Олега перехали жить к старым друзьям... Утверждает, что никогда не была разведена... Сергей пытался меня освободить... Christie"s . Копии - в Royal Opera House , оригиналы - в банковский сейф 1986 - Париж . Лина Прокофьева записывает "Peter and the wolf " 1988 - Ноябрь. Bonn. Лина Прокофьева заболела, но продолжает демонстрировать свой бойцовский характер 1988 - Лондон. Хоспис . Отказывалась пить воду, опасалась отравления... 1988 - Лондон. Хоспис . Прогнала от себя Протестантского и Католического священника, пока они не договорились между собой и не вернулись к постели больной 1989 - 03 января. Лондон. Хоспис . Ночью во сне умерла первая жена Лина Прокофьева... Утром пришёл сын Олег... сделал зарисовки и фотографии... 1989 - Meudon . Похоронена рядом со свое свекровьюМарией Григорьевной Прокофьевой 1992 - Париж . Сын Святослав возвращается на свою родину с женой Надеждой и своим единственным сыном Сергеем (Serge Prokofiev Jr.) с женой Ириной и двумя дочерьми Прокофьев охватил все жанры музыкального искусства: им написаны 8 опер, 7 балетов, 7 симфоний, 9 инструментальных концертов, свыше 30 симфонических сюит и вокально-симфонических произведений, 15 сонат, пьесы, романсы, музыка к театру и кино и т.д. Обладая врождённым литературным и поэтическим талантами, он написал почти все либретто к свои операм, добиваясь необходимой гармонии между текстом и музыкой

Серей Сергеевич Прокофьев умер в один день со Сталиным: 5 марта 1953 года. Кончина «вождя народов» затмила уход музыканта. Все, кто хотел с ним проститься, шли в Дом композиторов, где проходила гражданская панихида, с комнатными цветами в горшках: других просто не было - все «достались» Сталину.

Рядом с гробом стояла печальная и смиренная Мира Мендельсон - вдова.

В то же самое время другая вдова Прокофьева – зэчка Лина Любера - привычно толкала бочку с помоями в женском лагере в поселке Абезь. И знать ничего не знала о том, что умер человек, которого она любила больше всех на свете…

Забытое имя

Долгое время этого имени - Каролина Кодина-Любера - не было ни в одной биографии Прокофьева. Еще бы - не пристало одному из самых прославленных советских композиторов, шестикратному обладателю Сталинской премии иметь жену-иностранку. А между тем именно с этой хрупкой испанкой, в которой бродило много «вражеской» крови - польской, французской и каталонской, - Сергей Прокофьев прожил долгих 20 счастливых лет. Но ее безжалостно вычеркнули сначала из жизни композитора, а потом - даже из воспоминаний о нем. Оставили место лишь для «образцовой» Миры Мендельсон: выпускницы литературного института, комсомолки, дочери «старого большевика»

Гвоздь сезона

Каролина росла в музыкальной семье: отец - испанец Хуан Кодина и мать - полька Ольга Немысская - были певцами. И потому следили за музыкальными событиями Нью-Йорка, куда они перебрались из Испании. А в 1918 году гвоздем музыкальной программы «Большого Яблока» был как раз Прокофьев. Он выступал в знаменитом Карнеги-Холле. Манера его исполнения, собственные авторские вещи привели в восторг Ольгу Немысскую, и та буквально заставила свою дочь - начинающую певицу - познакомиться с Прокофьевым после концерта. Лина не слишком хотела идти за кулисы: да, ей понравилась его музыка, но сам долговязый 27-летний русский не слишком заинтересовал ее.

Лине едва минул 21 год, но она прекрасно знала себе цену: ей, как две капли воды похожей на звезду немого кино Терезу Брукс, мужчины, проходящие мимо, подолгу смотрели вслед. Она знала пять языков, прекрасно пела… Понятно, почему ей не хотелось являться к Прокофьеву в качестве одной из восторженных поклонниц. Но ей пришлось капитулировать под материнским натиском. Лина хотела остаться незамеченной в толпе других барышень, замерла на пороге. Однако Прокофьев сразу выделил темноволосую девушку и пригласил войти. С этого все и началось. Как он потом написал в своем дневнике, Лина «поразила меня живостью и блеском своих черных глаз и какой-то юной трепетностью. Одним словом, она представляла собой тот тип средиземноморской красоты, которая всегда меня привлекала».

Пташка

Очень скоро они уже дня не проводили друг без друга. Специально для своей Пташки - как Прокофьев прозвал Лину - он написал цикл из пяти песен. Потом были другие произведения. И они концертировали вместе - русский пианист и композитор Прокофьев и испанская меццо-сопрано Любера (в качестве творческого псевдонима она взяла фамилию бабушки по материнской линии): Франция, США, СССР, Германия... Между турне Каролина играючи выучила русский язык. И также между гастролями они умудрились обвенчаться - 20 сентября 1923 года в баварском городке Этталь. В феврале 1924-го в их семье появился маленький Святослав. А спустя 4 года - второй сын - Олег.

Хрупкую Пташку по-прежнему провожали взглядами мужчины. С годами она лишь похорошела, приобрела лоск. За образец элегантности ее держали в музыкальных кругах Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Милана. Бальмонт посвящал ей стихи, Пикассо, Дягилев и Матисс высоко ценили ее стиль, Стравинский и Рахманинов, несмотря на музыкальное соперничество с Прокофьевым, отдавали должное ее голосу и, главное, - таланту совмещать три должности разом: певицы, светской дамы и композиторской жены. В качестве последней она не только заботилась о быте Прокофьева, но и занималась организацией гастролей и связанных с ними частых переездов, вела переговоры, переводила… Она успевала все играючи, элегантно и красиво. По воспоминаниям сыновей Прокофьева, «мамино слово было решающим». Когда композитор надумал после затянувшихся на долгие 18 лет гастролей вернуться в СССР, именно Пташка поставила точку во всех этих сомнениях и метаниях. На Родине Прокофьеву обещали дать возможность писать музыку. На Западе же он, как и Рахманинов, и Стравинский, вынужден был откладывать сочинительство ради исполнительской деятельности: только так он мог зарабатывать. Лина, обожавшая мужа, прекрасно понимала: творчество для него -- на первом месте. Значит, надо переезжать.

Начало конца

В 1936 году семья Прокофьева вернулась в СССР. Дети пошли в англо-американскую школу. Лина заблистала на приемах в многочисленных посольствах - она всегда была в центре внимания. А Прокофьеву действительно позволили творить. Правда, недолго: очень скоро ему объяснили, в чем состоит задача советского композитора. И вот чуть ли не параллельно с «Ромео и Джульеттой» он пишет «Ленинскую кантату», сочиняет оперу об украинском колхозе - «Семен Котко»… И видит, как редеет круг его друзей - тот арестован, этот пропал без вести, этот расстрелян, объявлен шпионом и т. д. и т. п. Видит все это и Лина. Но даже не думает меняться: почему она должна перестать общаться со своими иностранными друзьями, посещать посольства, писать матери во Францию? Что это за глупости?

Правильная жена

В 1938-м Прокофьев уехал в Кисловодск - отдыхать. И едва ли не в первом письме отчитался: «Здесь за мной увивается очаровательная иудейка, но ты не подумай ничего плохого…» Лина и не подумала. А зря. Прокофьев не устоял. курортный роман перерос в роман постоянный. И в 1941 году композитор ушел из семьи. Возможно, урони Пташка хоть одну слезу, он бы остановился… Но та «держала марку». Она не любила жаловаться. И терпеть не могла нытиков. Глядя на Лину, никто и подумать не мог, какие демоны разрывают ее душу. Потому что с уходом Прокофьева она не смирилась ни на секунду, и ни на секунду не перестала его любить. Любила композитора и Мира - правильная девушка из правильной семьи.

Издательство "Классика-XXI" выпускает книгу известного музыковеда Валентины Чемберджи "XX век Лины Прокофьевой". "Похожий на один из своих трех апельсинов", излучающий позитивную энергию, экстравагантный, фонтанирующий остроумием - таков "утвержденный" образ Сергея Прокофьева, гениального композитора, пианиста, дирижера, писателя, шахматиста... Разумеется, что рядом с ним должна была быть женщина столь же высокого полета.

И она была. Только мы о ней долгие годы почти ничего не знали.

Лина Кодина - первая жена Сергея Прокофьева, с которой он прожил двадцать счастливых лет, испанка по происхождению, красавица и аристократка, была певицей, артисткой, блистала в свете, свободно говорила на многих языках. Появление "политкорректной" Миры Мендельсон вычеркнуло Лину из жизни гения, а ее образ оказался основательно отредактированным советской цензурой.

Из книги Валентины Чемберджи, с которой Лину Ивановну связывала тесная дружба, мы узнаем об этой потрясающей женщине и ее трагической судьбе: крах семьи, война, арест в 1948-м по обвинению в шпионаже, сталинские лагеря, возвращение на Запад.

Лина прожила девяносто лет, перед ее глазами прошла целая эпоха.

Круг общения супругов составляли Рахманинов, Стравинский, Горовиц и Тосканини, Дягилев и Бальмонт, Пикассо и Матисс, Мейерхольд и Эйзенштейн... Обо всем этом и рассказывается в книге "XX век Лины Прокофьевой". В ее основе - уникальные материалы из семейных архивов, "Дневник" Сергея Прокофьева, ранее не публиковавшиеся записки и письма самой Лины Ивановны, беседы автора с двумя ее внуками и сыном Святославом. Мы предлагаем вашему вниманию одну главу из книги "XX век Лины Прокофьевой".

В 1948 году, меньше чем за два месяца, на семью Сергея и Лины Прокофьевых обрушились одно за другим три события, круто изменившие их жизнь.

15 января 1948 года был официально оформлен брак Сергея Сергеевича Прокофьева с Мирой Александровной Мендельсон.

10 февраля 1948 года грянуло постановление Политбюро ЦК ВКП(б), заклеймившее Прокофьева и Шостаковича как формалистов, врагов народа, наносящих вред своей музыкой. Были упомянуты в этом постановлении и другие, "домашние", композиторы, но цель состояла в том, чтобы проучить и погубить именно этих всемирно известных корифеев русской музыки.

20 февраля 1948 года была арестована по обвинению в шпионаже и приговорена к двадцати годам лагерей строгого режима Лина Ивановна Прокофьева.

Слишком быстро, одна за другой, произошли три катастрофы, чтобы не задуматься над совпадением. У Святослава Прокофьева читаем:

"Связь между этими событиями я до сих пор мучительно пытаюсь осознать: Постановление ЦК ВКП(б), женитьба на М.А.Мендельсон и арест мамы", - эти размышления не оставляют Святослава Сергеевича долгие годы.

Развод и брак по-советски

"Развод с Л.И. оформлен. Ходили в ЗАГС на Петровку, получили брачное свидетельство. Сколько сложного, трудного было связано с этим. К сожалению, Сережа не совсем хорошо себя чувствует, ему надо бы полежать - он задергивал на даче занавески, палка сорвалась и ударила его по голове".

Первая фраза этой записи - неправда. Развод не был оформлен. Близкие люди знали, что 15 января 1948 года произошло грубое, редкое даже для советского правосудия нарушение закона.

Заговорить об этом открыто стало возможным только через несколько лет после смерти Сталина. И тогда только открылись юридически невероятные обстоятельства получения брачного свидетельства, о котором как о чем-то само собой разумеющемся рассказывает Мира Мендельсон.

В том-то и дело, что Прокофьев и Лина Ивановна не развелись, и она оставалась его законной женой. Поставленный органами нашего гибкого советского правосудия в ложное положение, Сергей Сергеевич женился во второй раз, будучи женатым.

Сергей Сергеевич Прокофьев и Каролина Кодина заключили брак на юге Германии, в Баварии, в городе Эттале 8 октября 1923 года, о чем гласит соответствующий документ, приведенный в четвертой главе этой книги.

В девятой главе, "Курортный роман", описывалась история взаимоотношений Сергея Прокофьева с Мирой Мендельсон, она началась в 1938 году и закончилась крахом семьи композитора, покинувшего первую жену и детей перед войной, в начале 1941 года.

Сергей Сергеевич долгие годы был не в состоянии совершить последний шаг и официально связать свою жизнь с Мирой Александровной. Наконец, преодолев тяжелые сомнения и горестные переживания, он пошел на то, чтобы расторгнуть свой брак с Линой Ивановной и жениться на М.А.Мендельсон.

Привыкший за первые сорок пять лет своей жизни к законам правового общества, он, конечно, и не помышлял о том, чтобы жениться вопреки законам.

Прокофьев хотел сделать все как положено: сначала развестись с Линой Ивановной и после этого заключить официальный брак с Мирой Александровной. С ходатайством о разводе он начал обращаться в судебные инстанции.

Сюрприз, которого он, по всей видимости, вовсе не желал, поджидал его именно в этот момент.

"Когда отец решил оформить свой новый брак, - говорит Святослав Прокофьев, - в суде ему, к его огромному удивлению, сказали, что разводиться вовсе не нужно: брак, заключенный в октябре 1923 года в Эттале (Германия), сочли теперь недействительным, так как он не был зарегистрирован в советском консульстве. Мама, въехавшая в СССР как жена Прокофьева, в какой-то таинственный момент вдруг перестала ею быть. Отец, будучи уверенным в законности его брака с матерью, обратился в вышестоящую судебную инстанцию, но там ему сказали то же самое. Так он смог расписаться с новой женой без развода".

Такое нарушение закона могло произойти только по прямому указанию НКВД или высших партийных органов.

Шофер Прокофьева, а точнее, отца Миры Александровны, Табернакулов рассказывал, что в 1948 году совершенно неожиданно и единственный раз в жизни возил Сергея Сергеевича в НКВД на Лубянку. Эта поездка остается загадочной, но, вероятнее всего, она связана или с арестом Лины Ивановны, или с поощрением брака с Мирой Александровной.

"То ли он сам поехал, то ли его вызвали. Наверное, вызвали, наступали ждановские времена, по радио гоняли только "Вставайте, люди русские", - говорит Святослав Сергеевич. - Может быть, предупреждали про маму. Что папа мог сделать? Его почти перестали исполнять".

С момента заключения брака Сергея Прокофьева с Мирой Мендельсон в юридической практике даже появился термин "казус Прокофьева". В самом деле, при наличии законной жены, законно въехавшей на территорию страны вместе с мужем и детьми и поселившейся там, прожившей в СССР к моменту заключения брака с Мендельсон уже двенадцать лет, Прокофьеву даже не просто разрешили, а, возможно, подтолкнули его без проволочек жениться на Мире Александровне Мендельсон.

Она ведет дневник изо дня в день, записывая все подробности своего быта, но ни разу не упоминает о последовавшем через месяц аресте Лины Ивановны. Рассказывая о жизни Сергея Сергеевича и своей, изредка с неприязнью касаясь влияния Лины Ивановны на детей, Мира Александровна как будто бы и не знает, что Лина Ивановна в тюрьме, что ее по абсурдному обвинению в шпионаже приговорили к двадцати годам лагерей строгого режима. Это ведь даже не событие за сценой, оно - на сцене. Сказывается крепкая закваска настоящего советского человека: не знать того, что не положено.

В предисловии к "Воспоминаниям о Сергее Прокофьеве" М.А.Мендельсон М.Рахманова, в частности, пишет: "В тексте ни одним словом не упоминается об аресте Лины Ивановны в 1948 году и о реакции Прокофьева на это событие. < ... > С чисто человеческой точки зрения весьма малоприятны претензии, выражаемые мемуаристкой по поводу тех или иных поступков Лины Ивановны и сыновей Сергея Сергеевича. < ... > Если учесть, что мемуаристка была всего на какой-то десяток лет старше сыновей Сергея Сергеевича, то, казалось бы, она могла лучше понимать их. Думается, в этом сказалось опять-таки глубоко "советское" воспитание Миры Александровны, с одной стороны, а с другой - сознательные или бессознательные, нужные или ненужные попытки самооправдания".

В записи от 15 января 1948 года, приведенной в начале этой главы, Мира Александровна говорит о том "сложном и трудном", что предшествовало оформлению ее официального статуса жены. Она, видимо, имела в виду не только обычные перипетии, сопутствующие уходу мужа от детей и семьи, но и некоторую антипатию (может быть, ревность?) к сыновьям Сергея Сергеевича и Лины Ивановны, и сам факт их существования, и свои претензии к ним. Этот мотив звучит на страницах дневника Мендельсон и возникает снова и снова по разным поводам. Мира Александровна, кажется, хоть по-своему и старалась, но переломить себя и скрыть свое раздражение не могла, - в дневниковых записях она подробно рассказывает и об этой стороне новой семейной жизни.

Нет-нет, да мелькнет на страницах и "неприятная" Лина Ивановна, тогда еще на свободе, и находящиеся под ее влиянием сыновья. Мире Александровне не нравится, как она воспитывала - "лепила" детей. Есть совсем уж странные попытки отрицать ту благоговейную любовь, которую сызмальства питали к отцу сыновья.

"Утром приехал Олег. Он теперь иногда приезжает на дачу. Особенно, когда надо о чем-то попросить Сережу. < ... > Обед я постаралась приготовить повкусней - блины с закусками, дыня, кофе, а вечером на ужин пирог с капустой, чтобы побаловать Олега. < ... >

Перед отъездом отдала Олегу брюки, купленные ему в подарок в лимитном магазине. Они оказались абсолютно впору, и Сережа посоветовал оставить их "для выходов", а на занятия носить другие. Сейчас у Сережи с Олегом довольно тяжелые разговоры по поводу развода с Л.И. Сережа решил, что нельзя откладывать этот вопрос, но все переговоры на эту тему с Л.И. безуспешны. В прошлый раз во время нашего пребывания в Москве Олег пришел к нам, и Сережа снова заговорил с ним о необходимости развода, настаивая на том, чтобы Олег передал Л.И. письмо об этом, так как все равно это неизбежно. Олег потерял выдержку. Заявил, что письма не передаст (хотя мы уверены, что это письмо уже у нее, но делается вид, что она ничего об этом не знает). Олег вскипел, заявил: "Все равно ответ мамы ясен". Сереже приходится вести переговоры через Олега, так как с Л.И. он уже несколько лет не встречается, не имеет абсолютно никаких отношений, не бывая на Чкаловской. За это время она лепила из детей все, что хотела, и чувствуется, что они, несмотря на уже недетский возраст, действуют под ее диктовку, делаясь милыми, когда что-нибудь нужно, и имея довольно жесткий вид и вовсе не ласковый тон, если Сережа скажет не то, что им нравится. Пока это касается Олега. Святослав у нас не бывает. Мне почему-то кажется, что у них выработалось тщеславное отношение к имени Сережи при полном непонимании его как человека. То, чем их пропитывали несколько лет, пустило корни. А как бы мне хотелось, чтобы из них вышли настоящие люди, чтобы они по-настоящему, бескорыстно привязались к Сереже. Впрочем, я их еще недостаточно знаю для того, чтобы делать выводы, я еще не вполне представляю себе их жизненные цели и интересы".

К "сложному и трудному" Мира Александровна снова и снова возвращается в своих воспоминаниях. Она жалуется то на одного, то на другого сына.

В личном письме, датированном 23.12.2004, Святослав Сергеевич, после выхода в свет дневниковых записей Миры Александровны, пишет мне:

"М.А. изо всех сил пытается оклеветать маму, Олега и меня (и показать, какая она любящая, заботливая и объективная) в глазах С. С. и этим доказать, мол, какие мы все скверные люди, мстя за нашу естественную нелюбовь к ней. Она нас чернит в глазах отца, чтобы поссорить нас или хотя бы ослабить его любовь и заботу о нас. Мы для нее были опасными соперниками, и любые средства были хороши".

Последнюю фразу записи Мендельсон от 15 января об упавшей на голову Прокофьева палке оставляю на совести автора воспоминаний.

В это время С. С. Прокофьев был уже тяжело болен гипертонией.

Арест

Через месяц после якобы совершившегося развода Прокофьева с Линой Ивановной и вступления в брак с Мирой Александровной и две недели спустя после постановления Политбюро ЦК ВКП(б) Лина Ивановна была арестована.

Это было следующее из трех страшных событий в жизни семьи Сергея Сергеевича Прокофьева.

Лину Ивановну арестовали 20 февраля 1948 года. Арест, может быть, и не был полной неожиданностью для Лины Кодина-Прокофьевой. Она не слушала предостережений друзей и недругов, продолжала ходить на приемы в посольства, говорить там на всех шести языках, которыми владела, быть центром внимания. Со всех сторон ей советовали прекратить отношения с иностранцами. Для нее они не были "иностранцами". И в отличие от Сергея Сергеевича, который прекратил встречи с подданными других стран, Лина Ивановна продолжала встречаться с соотечественниками.

Но об аресте она не думала? - спрашиваю я Святослава Сергеевича.

Может быть, даже что-то думала. Потому что ей казалось, что телефон прослушивается. В те времена это было не так совершенно, как в нынешние, и был слышен щелчок включения магнитофона. Потом у нее было ощущение, что за ней ходят. Но с таким ощущением жили все - раз кругом арестовывали, значит, может быть, и за мной придут?

Тем более мама понимала, что приемы в западных посольствах не шли ей на пользу. На свою голову она подружилась со многими, они встречались и созванивались, какой-то француз и американец к нам приходили. Во время войны. Француз был военным. Очень милый человек, кстати. Это он навестил мать Лины в Париже и привез сделанные им ее фотографии, чем очень обрадовал маму. Американец был представитель московского отделения гуманитарной помощи. Он нам приносил какие-то невероятные ботинки. Мы даже у него были, на улице Веснина стоит такой особнячок.

Так что мама не то что бы легла лицом к стенке и погрузилась в свое горе?

Нет, это не в ее характере. Она не давала горю проникнуть внутрь, она отталкивала.

Лина Ивановна жила под колпаком. Она сама рассказывает о времени, предшествовавшем аресту, и о самом аресте. Этот рассказ, в отличие от некоторых других, последователен. Арест и лагеря не причинили Лине Ивановне той невыносимой боли, которую она испытала от разрушения своей семьи. В ее воспоминаниях мы в разных вариациях не один раз читаем, что пребывание в лагере последовало сразу после разрыва с Прокофьевым, но она была настолько переполнена горем, что оно заслоняло новые страдания.

Перед арестом Лина Ивановна заметила за собой слежку.

"Я стала замечать, что за мной следят. Пошла к Жене Афиногеновой и почувствовала, что за мной идут. В квартиру позвонила лифтерша и сказала, что какой-то молодой человек ждет меня внизу и хочет со мной поговорить. Женя ответила лифтерше: "Она останется ночевать". Тогда он ушел, и я смогла вернуться домой.

В другой раз я ждала автобуса. Он подошел, а за мной стоял какой-то человек. Я вышла прежде, чем дверь закрылась, и убежала от него. В этом автобусе ехали два человека из французского посольства, которые сделали вид, что меня не знают.

Однажды я покупала билет в метро. На мне было светлое пальто и цветное платье. Я вошла в вагон, потом перешла из него в другой и быстро сняла пальто. Таким образом я отделалась от слежки".

Лина Ивановна об аресте:

"В тот день, когда меня взяли на Лубянку, я увидела во дворе мужчин, которые за мной следили. В это время я была простужена и сидела в основном дома.

Позвонил телефон, я подошла, и мне сказали: "Не можете ли вы выйти, чтобы получить пакет от друзей из Ленинграда?" Я сказала, что не могу, и в ответ предложила им зайти ко мне - я жила совсем близко от метро. Они настаивали: "Нет, вы должны прийти сами". Я сказала, что плохо себя чувствую, но вышла и взяла с собой мои ключи.

Они ко мне подъехали, к тому месту, где я должна была их встретить.

Какой-то человек подошел ко мне и спросил: "Это она?" Другие ответили утвердительно, меня затолкали в машину, и мы проехали мимо нашего дома. Тот, кто сидел рядом с шофером, когда меня везли, был настоящим энкавэдэшником.

Я спрашивала: "Почему я в этой машине? Почему вы забрали у меня сумку и ключи?" Они перебили: "К вам должен был кто-то прийти сегодня вечером?" Я ответила: "Я не знаю. Кто-нибудь может забежать". Я им сказала: "Это ошибка. Я должна была получить пакет". А они заявили: "Человек, которого вы должны были встретить, преступник". Я сказала: "Отпустите меня, я должна предупредить детей".

Вся история с пакетом была подстроена. Это произошло в феврале. Накануне дня рождения Святослава.

Меня повезли прямо на Лубянку, в огромное серое здание в центре Москвы. Старая женщина меня раздела, отрезала все крючки, оторвала все пуговицы. Потом меня заставили идти под душ, сняли отпечатки пальцев и запихнули в бокс, где могли стоять только два человека. Я была заперта как в шкаф. Не было даже стула. Там меня оставили. Я слышала, как снова и снова звенел звонок, шли еще люди, забирали много людей. Бросали им на пол матрацы. Мне дали кислый черный хлеб, немного воды и позже ужасный суп, как настоящему заключенному. Я была в состоянии шока, в ужасе. Стала звать кого-нибудь. Я должна сказать что-то детям. Мне ответили: "Им сообщат".

Детям сказали, что они могут послать мне смену одежды. Никакой связи.

Я написала, что я хочу, чтобы они мне передали. Мне пришлось ждать всю ночь стоя. И все время раздавались звонки. Лязг запирающихся дверей. Они забрали у меня часы, брошку, кольцо, запечатали все в конверт, но никогда мне ничего не вернули.

Впоследствии я узнала, что они разгромили мою квартиру, и именно поэтому они и спрашивали, жду ли я кого-нибудь в тот вечер.

Святославу было тогда двадцать четыре года, а Олегу девятнадцать.

На допросы меня везли за город на грузовике. Стояли серые дни. Через щелку я видела места недалеко от дома, я слышала лай собак, по утрам кудахтали куры. Меня допрашивали".

Лина Ивановна Кодина-Прокофьева была осуждена по 58-й статье и приговорена к двадцати годам лагерей строгого режима в находящемся за полярным кругом поселке Абезь близ Воркуты.

На следующий день мы поехали к папе на дачу рассказать ему, что маму арестовали. (Телефона на даче не было.) Это был февраль, холодно, машины не останавливались, и мы с Олегом прошли от станции "Перхушково" тринадцать километров пешком.

Мы позвонили, Мендельсон открыла, обалдела при виде нас, глаза у нее расширились, она молча захлопнула дверь и пошла за мужем.

Захлопнула дверь?!

Да, конечно. Закрыла. Ведь было холодно. Зима.

Но не пригласила вас в дом?

Нет, но она была в накинутом халате, там, наверное, бедлам был в доме. Мы не то чтобы очень долго ждали. Но минут десять - пятнадцать. И тогда папа вышел. Он выслушал нас, потом сказал: "Подождите, мы пойдем погуляем". Хотел без нее выслушать нас. Он оделся, вышел, и мы какое-то время ходили по дороге, рассказывали все, что случилось, про арест и обыск. Он задавал нам вопросы, очень коротко. Больше молчал. Видно было, что известие оглушило его.

Он поразился?

Он ничего не сказал, но выражение его лица переменилось. Опять-таки, может быть, он был готов к этому. Из-за поездки в органы. Таинственной. Но и вообще кругом шли аресты. Так что он не очень удивился. Знал, что она ходит по приемам. Один коммунист сказал, что не надо этого делать. Мы же приперлись из Перхушкова пешком, тринадцать километров, зимой, и ему так хотелось узнать все эти подробности - он же мог устроиться с нами в своем кабинете, в тепле, а мы пошли гулять, чтобы без свидетелей. Но потом, когда мы вернулись, нас все же позвали в дом.

Олег и Святослав не знали, что делать. Бросились к Шостаковичу, депутату Верховного Совета СССР. В ту пору очень многие обращались к нему за помощью, и Шостакович всегда старался сделать все возможное. Увы, он не мог помочь им.

Раз уж Молотов и Калинин ничего не смогли сделать для своих арестованных жен - руки по швам и еще улыбались, - то отец или Шостакович, конечно, были совершенно бессильны. Лину Ивановну арестовали как иностранку. Пока был папа, она с ним ходила на приемы, а потом стала ходить одна, у нее были там друзья, среди "врагов", и этого было достаточно, - поясняет Святослав.

Святослав рассказывал мне, что вскоре после ареста мамы он наивно обратился за помощью в юридическую консультацию к адвокату. Ему помогли составить письмо с изложением всего произошедшего и просьбой о свидании и велели прийти за ответом. Много раз ходил Святослав за ним, юрист только руками разводил: мол, нет ответа, и все тут.

После ареста Святослав и Олег искали маму прямо по-ахматовски - в справочной на Кузнецком Мосту. Долгое время ничего не могли узнать. Пытались что-то передать, когда узнали, что она в Лефортово, но до суда у них ничего не принимали. Встречи тоже запрещались. Потом был суд - не суд, а так называемая "тройка": сидят три человека, перед ними проходят по очереди десятки людей, и они в считанные минуты решают судьбу каждого.

Маму признали виновной в шпионаже и измене Родине и вынесли приговор: двадцать лет строгих лагерей.

Позже она не рассказывала о тюрьме, о допросах, но из отдельных, очень коротких упоминаний мы знали, что она прошла карцер, были и ночные допросы с ярким светом в лицо, многое другое. Отца во время этих допросов они называли "этот предатель", "этот белый эмигрант" и тому подобное.

Зловещее дыхание МГБ

Из воспоминаний Святослава Прокофьева

Живя с 1990 года во Франции, где я родился, я часто слышал от людей, узнававших о мамином аресте в 1948 году с последующей отправкой ее в

ГУЛАГ на Север, удивленный вопрос: "А что, ваш отец разве не мог содействовать ее освобождению?!"

Это свидетельствует о полном незнании обстановки, порядков и всеобщего чувства страха, повсеместно царившего в СССР. Они также не знали, что в этот период были арестованы жены Молотова, Калинина (так называемого "президента СССР") и других. Их "несчастные" высокопоставленные мужья ничем не могли помочь, раз Сталин так решил!

Уже и то было хорошо, что в это жуткое время мой отец, оставивший семью, осмеливался изредка встречаться с нами - двумя его сыновьями. Во время одной из этих встреч папа - гениальный, но наивный человек - вдруг говорит мне:

"Знаешь, один коммунист мне сказал

что ты, студент Архитектурного института, должен пойти к своему директору и заявить ему, что твоя мать на днях была арестована органами МГБ".

Ничего не поделаешь - я так и поступил, про себя думая: хорошо, что мои советчики не додумались до того, чтобы я приготовил письменное заявление. Я уже ничему не удивлялся. На мое счастье, вместо директора сидел его заместитель, известный своей порядочностью (были и такие) профессор Николаев, который, вместо того чтобы "еще подлить масла в огонь", утешал и успокаивал меня, предлагая продолжать заниматься.

Это было так неожиданно в моей ситуации, что я совсем растерялся, тем более что в связи с арестом мамы я в своей личной жизни тоже успел ощутить зловещее дыхание МГБ.

Моя любимая девушка Майя, однокурсница, в которую я тогда был очень влюблен, оказалась дочерью партийного секретаря райкома! К тому же она дружила с также учившейся у нас дочерью всесильного тогда Г.М.Маленкова!

Как потом, много позже, мне рассказала Майя, ее грубо, буквально в приказном порядке заставили прервать со мной все отношения, пригрозив в случае ослушания "отправить к моей маме". А для верности "посоветовали" ей немедленно выйти замуж за "проверенного человека". Майя была очень интересной девушкой, и поклонников у нее было много. Со страха она мне ничего не рассказала, и для меня все выглядело как банальная измена. Мне трудно было пережить эти удары судьбы...

Вдобавок в это время шла работа над дипломным проектом. Я чуть не сорвал его. Спасибо, что у меня была очень участливая консультантша, которая мне помогла, и я успел все сделать.

Правду о Майе я узнал лет через двадцать. После своего рассказа бедняжка лишь робко спросила, смогу ли я ее когда-нибудь простить. Я был настолько ошарашен, что ничего ей не ответил, а сам думаю, что простить не могу...

Подготовила Валентина Чемберджи

Восемь лет лагерей - такой оказалась цена брака и развода с великим композитором Сергеем Прокофьевым.

В Великобритании опубликована книга американского музыковеда, профессора Принстонского университета Саймона Моррисона «Любовь и войны Лины Прокофьевой» (The Love and Wars of Lina Prokofiev), в которой рассказывается о трагической судьбе жены великого композитора, которая провела восемь лет в сталинском ГУЛАГе. Книга приоткрывает завесу над малоизвестной частью жизни Сергея Прокофьева и испанской певицы Лины Кодина, ставшей после переезда в СССР в 1936 году Линой Ивановной Прокофьевой. Моррисону удалось получить доступ к архиву зарубежного Фонда Сергея Прокофьева, где хранится, в частности, неопубликованная переписка Лины Прокофьевой с мужем.

На фото: книга Саймона Моррисона о Лине Прокофьевой

20 февраля 1948 года в московской квартире Лины Прокофьевой раздался телефонный звонок. «Вам нужно получить пакет от ваших друзей из Ленинграда». Лина была одна в квартире, плохо себя чувствовала и предложила звонившему занести пакет ей домой. Тот отказался и настоял на встрече. Пришлось выйти и подойти к указанному месту встречи. Ее встретили трое неназвавшихся мужчин, затолкали в машину и отвезли на Лубянку, а затем в Лефортовскую тюрьму. После девяти месяцев унизительных и жестоких допросов последовал приговор военной коллегии Верховного суда СССР: двадцать лет заключения в исправительно-трудовом лагере за шпионаж (статья 58-1а Уголовного кодекса). Вот как автор книги Саймон Моррисон объясняет в интервью «Совершенно секретно» ее арест:

– Лина получила советское гражданство, ее нансеновский и испанский паспорта были аннулированы. После этого на нее в полной мере распространялись советские законы. Сразу после войны – в 1946–1947 годах – возникла ситуация, когда у бывших иностранцев появилась некоторая надежда вернуться на Запад. Соседка Лины по дому, которая была француженкой, смогла с помощью французского посольства получить разрешение на отъезд. Это заставило Лину начать активные действия. Она очень хотела вернуться во Францию, хотела увидеть мать, которая была в очень преклонном возрасте, болела и чувствовала себя очень одинокой в Париже. Лина писала многочисленные письма советским властям с просьбой разрешить ей повидать мать. Все было безрезультатно. В это время она очень интенсивно посещала приемы в иностранных посольствах – американском, французском, британском, даже японском – в надежде с помощью дипломатов покинуть СССР. После ареста ее обвинили в попытке бежать из страны и в краже секретной документации. Дело в том, что во время войны Лина Прокофьева работала в Совинформбюро в качестве переводчицы и диктора на иновещании. Ее обвинили также в связях с людьми, объявленными врагами народа, и в том, что она незаконно передавала через французское посольство письма родным и знакомым во Францию. Все это тянуло в то время на иностранный шпионаж.

Сопрано Каролина Кодина родилась в Мадриде в 1897 году в семье оперных певцов. Отец – барселонский тенор Хуан Кодина, мать – российская певица Ольга Немысская. С Сергеем Прокофьевым Лина познакомилась в Нью-Йорке в 1918 году, впервые увидев его в Карнеги-холле, на премьере его Первого фортепианного концерта. В молодости Лина Кодина была ослепительной красавицей. Кроме русского, она говорила еще на пяти европейских языках. Сергей Прокофьев не устоял перед ее обаянием и чарующим голосом, сразу же взяв ее под свое покровительство. Известно, что Лина стала прототипом принцессы Линетт из его оперы «Любовь к трем апельсинам». Она исполнила в Америке и Европе несколько новых сочинений Прокофьева, в том числе его музыкальную сказку «Гадкий утенок». Выступала она под псевдонимом Каролина Любера (фамилия ее бабушки по отцу). Саймон Моррисон не считает ее музыкальные способности выдающимися:

– Критические рецензии на ее пение были противоречивыми и неоднозначными. Часть из них были хвалебными, часть – очень негативными. Критики удивлялись, зачем выдающемуся композитору понадобилось приглашать жену для исполнения своих сочинений. Тем не менее некоторые ее выступления были очень успешными, особенно на радио. Одним из самых громких было ее появление в миланской опере сразу после замужества, где она с большим успехом исполнила партию Джильды в опере Верди «Риголетто». Были и другие оперные роли. В Советском Союзе у нее было несколько выступлений на Радио Коминтерна. Но в целом ее музыкальная карьера не сложилась, о чем она хорошо знала. Сергей Прокофьев пытался поддерживать ее в творческих начинаниях, предоставляя возможность исполнять свои произведения, хотя сама она жаловалась, что он пренебрегает ее карьерой. Конечно, она выступала на фоне гениального композитора, и сравнение было не в ее пользу.

Через пять лет после судьбоносного для Лины посещения нью-йоркского Карнеги-холла завершился самый романтический период в ее жизни: Сергей и Лина поженились. Регистрация брака состоялась в ратуше небольшого баварского городка Этталь в присутствии бургомистра. В то время Прокофьев писал оперу «Огненный ангел» по одноименному роману Валерия Брюсова. В этой опере бушуют любовные страсти, которые, как считают некоторые исследователи творчества Прокофьева, отразили чувства ее автора в то время. Однако профессор Моррисон относится к этой версии скептически:

– Их брак никогда не был счастливым. Лина вышла за Прокофьева, будучи беременной. Прокофьева нельзя назвать хорошим семьянином. Он не хотел жениться и неоднократно говорил Лине, чтобы она не рассчитывала на брак. Ему хотелось вести космополитическую жизнь артиста, у которого возникают связи в разных странах. Лине нравилось быть его компаньоном и сопровождать его во время гастролей и светских приемов. Надо сказать, что еще до брака их отношения были очень неровными; она неоднократно уходила от него, вновь возвращалась, он оставлял ее и вновь жил с ней. Когда Лина забеременела, Прокофьев счел себя обязанным жениться. После бракосочетания они поселились в Париже и вели семейный образ жизни. Там Лина вновь забеременела, хотя у Сергея Прокофьева не было развитого отцовского инстинкта. Их брак сохранился главным образом благодаря тому, что они редко виделись и зачастую жили параллельными жизнями. В Советском Союзе они поселились в одной квартире и были вынуждены терпеть друг друга. Несмотря на жуткое время и возникшие у него в связи с партийной критикой политические проблемы, Прокофьеву было относительно нетрудно адаптироваться к родной культуре, которую он хорошо знал, Лине же было намного трудней жить в чуждой атмосфере и неродной культуре. А атмосфера, в которой они жили, была ужасной. Прокофьев понял, что попал в ловушку. Это было время потрясений. Лина требовала, чтобы муж предпринял какие-то шаги для возвращения на Запад. В конце концов у Прокофьева возникла связь с молодой женщиной, которая полностью посвятила себя ему, помогала в работе, став чем-то вроде его секретаря и экономки. Она ничего от него не требовала, ни в чем не упрекала, и в ее обществе Прокофьев чувствовал себя комфортнее и спокойнее. Перед окончательным разрывом Прокофьевы обсуждали будущее их брака. Лина говорила: «Я хочу уехать с детьми за границу, а ты можешь, если хочешь, здесь оставаться, я даже дам тебе развод». Как ни пыталась Лина сохранить мужа, в один прекрасный день он ушел. Прокофьев сказал тогда старшему сыну Святославу: «Когда-нибудь ты поймешь, почему я это сделал», но тот так и не смог никогда этого понять.

Молодой женщиной, о которой говорит Саймон Моррисон, была студентка Литературного института Мира Мендельсон. Мире (Марии) Абрамовне Мендельсон, когда она познакомилась с Прокофьевым в 1938 году в санатории в Кисловодске, было 23 года, ему – 47. Ее отец Абрам Соломонович Мендельсон был известным экономистом, сотрудником Госплана и старым большевиком. Мира писала посредственные стихи, была активной комсомолкой и типичным продуктом советской системы. Она помогала Прокофьеву писать покаянные патриотические статьи на политические темы, которые он вынужден был публиковать в ответ на критику властей, обвинявших его в формализме. Ее нельзя было назвать привлекательной женщиной. Это была «серая мышка», полностью растворившаяся в личности Прокофьева, которому она была беспредельно предана. Короче говоря, Мира была полной противоположностью Лины. Через три года после знакомства с ней, в марте 1941 года, Сергей Прокофьев оставил жену и детей – Святослава и Олега – и ушел к Мире Мендельсон. Через три месяца началась война, и процедуру развода с Линой Прокофьев начал лишь после ее окончания. В ноябре 1947-го Сергей Прокофьев обратился в суд Свердловского района Москвы с просьбой о разводе. Через пять дней суд вынес вердикт, вызвавший изумление в юридических и музыкальных кругах. Профессор Моррисон разъясняет:

– Когда Прокофьев решил навсегда оставить Лину и детей и жениться на Мире Мендельсон, он неоднократно просил у Лины предоставить ему развод, на что та неизменно отвечала отказом. Конечно, Лина понимала, что ее безопасность как иностранки в огромной мере обеспечивается известностью и репутацией мужа. После развода ее могли попросту выслать из Москвы. Думаю, что развод с ней Прокофьева в значительной мере послужил катализатором ее ареста. Ее арестовали через месяц после того, как ее брак с Прокофьевым был расторгнут советским судом и бывший муж оформил второй брак с Мирой Мендельсон. Но она об этом не догадывалась и в лагере продолжала считать себя законной женой Прокофьева. Она долго не знала, что московский суд, способствуя новому браку композитора, постановил, что его брак с Линой, заключенный в 1923 году в Эттале, не может считаться в Советском Союзе законным, поскольку он не был зарегистрирован в советском консульстве в Германии. Последовало второе судебное решение, подтвердившее первое. В свое время это постановление суда вызвало заметный общественный резонанс и споры в советском юридическом сообществе о его правомерности. Почти сразу после вердикта суда Прокофьев и Мира зарегистрировали свой брак в московском ЗАГСе, не известив об этом Лину. Официально их брак был оформлен 15 января 1948 года, а 20 февраля Лину арестовали.

Положение советского права, по которому заключенные за границей браки, чтобы считаться легальными в СССР, должны быть зарегистрированы в советских посольствах, впоследствии отменил Верховный суд. Тем не менее это положение, превращавшее законный брак в фарс, оказалось на руку Мире и Прокофьеву, которые не замедлили им воспользоваться. Друзья Лины Прокофьевой и на Западе, и в России упрекают великого композитора в равнодушии к судьбе первой жены, в неоправданной жестокости, в том, что он палец о палец не ударил, чтобы спасти мать своих детей или попытаться вызволить ее из лагеря, и в том, что он бросил детей на произвол судьбы. Саймон Моррисон не оправдывает шестикратного лауреата Сталинской премии:

– Насколько мне известно, Прокофьев не пытался заступиться за жену и ничего не сделал для ее освобождения. Он помогал ей материально, когда она была в лагере, но делал это не прямо, а через детей, передавая им деньги для продуктовых посылок. После постановления ЦК ВКП(б) в 1948 году с критикой музыки Прокофьева и Шостаковича положение Сергея Прокофьева было очень шатким. Не думаю, что в такой ситуации у него были какие-то возможности просить за бывшую жену. Мне известно, что в то время он обращался пару раз во время приемов во французском посольстве к французским дипломатам с просьбой вмешаться и помочь Лине. Никаких действий не последовало. Совсем иначе себя повел Шостакович, к которому обратились дети Прокофьева. Он был тогда депутатом Верховного Совета и хорошо знал Лину. Шостакович много раз обращался во все инстанции с просьбой пересмотреть приговор Лине Прокофьевой.

Вначале Лину Прокофьеву этапировали в женский лагерь в поселке Абезь в Коми АССР, а через несколько лет перевели в лагерь в Потьме. О ее хождениях по мукам мало что известно. Писательница Евгения Таратута , отбывавшая срок вместе Линой в Абезе, рассказала в своих воспоминаниях, что Лина участвовала в лагерной самодеятельности, пела в хоре:

– Моей ближайшей соседкой оказалась испанка. Это была известная певица Лина Любера, фамилия ее была Прокофьева. Ее мужем был знаменитый композитор Прокофьев… Лина Ивановна очень страдала от холода. Мы с ней иногда работали в одной бригаде – возили бочки с помоями из кухни. О смерти Прокофьева Лина ничего не знала. Он умер 5 марта 1953 года, в один день со Сталиным, и известий об этом нигде не было, и сыновья об этом ей не написали, а может быть, и написали, да письмо не дошло. Однажды в августе, когда мы везли бочку с помоями, к нам подошла одна женщина и сказала, что по радио передавали, что в Аргентине состоялся концерт памяти Прокофьева. Лина Ивановна горько заплакала, мы ее отпустили в барак. Я потом пошла, напоила ее чаем. Она долго плакала...»

В мае 1956 года Лина Прокофьева была реабилитирована и через месяц вышла на свободу, отсидев восемь из двадцати лет, к которым была приговорена. Благодаря хлопотам генерального секретаря Союза композиторов СССР Тихона Хренникова ей предоставили квартиру в Москве. Хренников же выхлопотал ей пенсию – семьсот рублей в месяц. А все свое состояние и авторские права Прокофьев завещал Мире Мендельсон. Лина потребовала, чтобы она и ее сыновья также были объявлены его законными наследниками. Для этого нужно было прежде всего отменить постановление суда о недействительности ее брака. В апреле 1957 года Московский городской суд отменил судебное решение от ноября 1947 года о незаконности брака Лины и Сергея Прокофьева. На этом же судебном заседании было рассмотрено и право Миры на наследство мужа. Суд принял соломоново решение: законными женами были объявлены и Мира, и Лина. Так у Прокофьева оказалось две вдовы. Наследниками, а значит, и правом на получение авторских отчислений за исполнение музыки Прокофьева как в России, так и за рубежом (из которых государство забирало 60 процентов) были объявлены обе вдовы и сыновья. Мира Мендельсон скончалась в июне 1968 года на 54-м году жизни. У них с Прокофьевым не было детей; свою часть наследства, а также партитуры и архив Прокофьева она завещала московскому Музею музыкальной культуры имени М.И. Глинки.

После освобождения Лина вновь заблистала на приемах в иностранных посольствах и музыкальных премьерах. Значительные валютные поступления из-за рубежа в качестве отчислений за исполнение произведений Прокофьева позволяли ей не только безбедно существовать, но и коллекционировать драгоценности и меха. Вот как автор книги «Любовь и войны Лины Прокофьевой» рисует портрет своей героини в интервью «Совершенно секретно»:

– Лина Прокофьева была трудным человеком. Я бы назвал ее капризной и даже легкомысленной. В то же время у нее было замечательное чувство юмора, она могла быть душой общества, могла поддержать разговор на музыкальные или литературные темы. Она говорила на нескольких европейских языках. Люди, которые встречались с ней в конце жизни, уже после всех ее жутких переживаний в России, отмечают ее остроумие, живой, саркастический ум. В молодости она была невероятной красавицей, очаровательной и элегантной светской львицей. Думаю, это главное, что привлекало в ней Прокофьева. Интерес к искусству уживался у нее с интересом к гламуру, к драгоценностям и роскоши. Она была умна, проницательна, хорошо распознавала людей. До ареста Лину всегда окружали восхищавшиеся ею поклонники, некоторыми из них она увлекалась. Думаю, здесь не обошлось без нескольких связей. Правда, связи эти были недолгими и несерьезными. Мне ничего не известно о ее жизни в лагере, она очень не любила вспоминать об этом. Но что бы ни происходило, Лина всегда очень дорожила отношениями с Сергеем Прокофьевым.

Все это время Лина не переставала стремиться уехать на Запад. Она безрезультатно обращалась к Брежневу с просьбами дать ей возможность повидать престарелую мать. В 1971 году ее младший сын Олег получил разрешение выехать в Лондон на похороны своей жены-англичанки, скончавшейся в России от заражения вирусным гепатитом, и повидать свою дочь от этого брака. Олег остался жить и работать в Британии. В 1974 году на одно из писем Лины, адресованное тогдашнему председателю КГБ Юрию Андропову, с просьбой разрешить ей на месяц выехать в Великобританию, чтобы повидать сына и внучку, пришел ответ: через три месяца ей позвонили из ОВИРа и сообщили, что ей предоставлена трехмесячная виза для поездки в Великобританию. К этому времени ей было уже 77 лет. Она не вернулась. Но Лину нельзя было считать беженкой. Советские власти не хотели политического скандала, который возник бы, если бы вдова великого Прокофьева попросила политического убежища на Западе. Советское посольство в Лондоне без проблем продлевало ей визу. На Западе Лина Прокофьева делила время между Лондоном и Парижем, куда впоследствии перебрался ее старший сын с семьей. Много времени она проводила в США и Германии. В Лондоне в 1983 году она основала Фонд Сергея Прокофьева, куда передала свой обширный архив, включавший переписку с мужем. Ее без конца приглашали на прокофьевские юбилеи, фестивали, концерты. Свой последний, 91-й день рождения Лина Прокофьева отпраздновала 21 октября 1988 года в больнице в Бонне, куда прилетели ее сыновья. Она была смертельно больна, но пригубила шампанского. Ее переправили в Лондон, в клинику имени Уинстона Черчилля, где она скончалась 3 января 1989 года. Записи с пением сопрано Лины Люберы не сохранилис