Пропп русский героический эпос краткое содержание. Русский героический эпос в работах В.Я

«РУССКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС В РАБОТАХ В.Я. ПРОППА»
Реферат студента 244 группы ф-та (ЕНФ)
Новикова Бориса Юрьевича
Министерство образования Российской Федерации
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования
Санкт-Петербургский государственный институт точной механики и оптики
(Технический университет)
Гуманитарный факультет
Кафедра культурологии
Санкт-Петербург
2000
I. Введение
Работы известного профессора Ленинградского университета, специалиста по русскому фольклору Владимира Яковлевича Проппа (1895-1970), созданные им в первой половине и середине ХХ века, считаются одними из наиболее значительных по вкладу в развитие отечественной фольклористики. Я немного интересуюсь русским фольклором и мне давно хотелось ознакомится с ними. Эти фундаментальные исследования доступны даже читателям не имеющим специальной филологической подготовки. Они исследуют не только фольклор, его жанры и проявления в обрядах и ритуалах, но и его значение для народа, его поэтику, его влияние на современную культуру. Книга В.Я. Проппа «Русский героический эпос» - первая и остающаяся до сих пор единственной монография, посвящённая русским былинам. Она впервые появилась в 1955 г., второе исправленное издание вышло в 1958 г. Уже увидели свет труды ученого «Морфология сказки» (1928 г.) и «Исторические корни волшебной сказки» (1946 г.), повлиявшие на характер этого исследования. Автором рассмотрены все многообразные сюжеты, так что возможно использовать книгу в качестве справочника по эпосу. Каждая мысль сначала формулируется, а затем развивается и доказывается. Наиболее важные суждения дублируются. Педа-гогический опыт позволил В.Я. Проппу наиболее четко организовать разделы и темы, изложить факты и их анализ доступным и живым языком. Читатель не утомляется излишними подробностями, но и не остаётся без многочисленных ссылок и пояснений. Упорядоченный материал и описание методов его обработки убеждают в правильности сделанных автором выводов. Монография «Русский героический эпос» получила первую университетскую премию. В дальнейшем рассматриваться будет именно она, все ссылки, кроме специально оговоренных, будут относится к указанному в списке литературы изданию.
II. Главная часть
II-1. ВЗГЛЯДЫ РАЗЛИЧНЫХ УЧЕНЫХ НА РАБОТЫ В.Я. ПРОППА
После выхода труда «Русский героический эпос» возник импульс к полемике по многим вопросам эпосоведения. Главный спор у В.Я. Проппа развернулся с Б.А. Рыбаковым, влиятельным в фольклороведческой среде сторонником исторической школы (Рыбаков Б.А. Исторический взгляд на русские былины // История СССР. 1961. № 5. Стр. 141-166; № 6. Стр. 80-96; Пропп В.Я. Об историзме русского эпоса (ответ акад. Б.А. Рыбакову) // Русская литература. 1962. № 11. Стр. 98-111; см. также: Об историзме русского фольклора и методах его изучения // Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М., 1998. Стр. 185-208). Учёные Б.Н. Путилов, Ю.И. Юдин и И.Я. Фроянов развивали и дополняли идеи В.Я. Проппа. В дальнейшем возникла тенденция как применять в анализе былинного сюжета методику учёного, так и выявлять историческую основу былины. При исследовании былин современные фольклористы ведут научный поиск, неизменно используя достижения В.Я Проппа.
II-2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ АНАЛИЗА
В своём труде «Русский героический эпос» В.Я. Пропп проявляет талант иссле-дователя и навыки педагога. Прежде чем приступить к рассмотрению материала автор определяется с самим предметом изучения. Наиболее решающими признаками эпоса он считает, конечно, героический характер его содержания, а также музыкальную форму исполнения, стихотворную и особую метрическую структуры. Важным для него здесь является отделить собственно героический эпос как от некоторых прозаических жанров, например, сказки и некоторых видов старинной повести, так и вообще от произведений бы-линного стихотворного размера, таких как эпические духовные стихи, песни балладного и скоморошного характера. Также от былины отделяются тесно связанные с ней исторические песни, причем автор встаёт здесь в оппозицию господствующим в то время исторической и неоисторической школам [см.: стр. 6-12]. Сторонники этого направления стремились обнаружить в былине отражение конкретного исторического события и отыскать для её героев исторические прототипы. При этом общий замысел песни и её основная идея не при-нимались во внимание. Отсюда следовали неправомерные и развенчанные попытки вывести былинных персонажей из летописных, соотнести появление эпоса с образованием Киевской Руси, приписать авторство былин не народу, а дружинной верхушке. Автор против этого решительно возражает. Он сам стоит на том, что эпос, часть фольклора, является исключительно народным творением, выражает народные идеалы и потому хранится в народной памяти. С этой точки зрения учёный удачно объясняет практически все былинные сюжеты, лишь в редких случаях прибегая к ссылкам на идеологическое либо авторское влияние.
После установления области рассмотрения В.Я. Пропп исследует вопросы эпической методологии в дореволюционной и советской науке. Он показывает несостоятельность большинства из направлений, пытается акцентировать внимание на необходимости изучения эпоса без отрыва от исторической либо художественной сторон. Большое внима-ние уделено заслугам русских революционных демократов (Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского и, особенно, В.Г. Беллинского, автора многих статей о народной поэзии), а также А.М. Горького. Это, несомненно, связано с обстановкой борьбы против космополитизма и шовинистическим распространением идей превосходства и самобытности всего русского, характерными для времени создания монографии. Конечно, непререкаемые и упоминаемые при любой возможности мнения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и др. социальных демократов также обусловлены не ориентацией В.Я. Проппа, а господствовавшей идеологией. Сам автор настаивает на определении идей былин, для чего нужно правильно понять их, вникнуть во все детали. Он изучает и сопоставляет различные записи для выдачи полной картины сюжета. Здесь он не составляет сводный вариант и не выявляет наиболее часто встречающиеся варианты, не ищет районных отличий, а анализируя авторские добавления и переделки, вносимые с течением времени, старается проявить тот смысл, который был вложен первоначально. Получившаяся картина может быть не подтверждена ни одним из конкретных вариантов былины, но всегда позволяет выявить коллективный замысел народа. Многообразные записи по отношению к этому замыслу - лишь частные художественные случаи его воплощения. В.Я. Пропп видит былину, отражающей вековые идеалы народа, её создание относится ко всем столетиям, в течении которых она шлифовалась и приобретала новые либо теряла старые черты. Он отрицает мифологизацию эпосом истории народа, ведь напротив, эпос в своём развитии отбрасывает пережитки мифологии. Процесс взаимоотношения эпоса и истории мыслится им зависимым не от событий, а от различных эпох. Именно в этом направлении он и ведёт своё исследование [см.: стр. 12-28].
Несомненным плюсом является вынесенная в приложения краткая справка об анализе каждой из рассматриваемых былин другими исследователями [см.: стр. 558-591]. В том случае, когда литературы по данной песне слишком много, чтобы упомянуть её всю, автор отбирает наиболее значительные работы. Он выделяет работы, с которыми полностью не согласен, оставляя остальные без комментариев.
II-3. ОСОБЕННОСТИ ГЕРОИЧЕСКОГО ЭПОСА РАЗЛИЧНЫХ ЭПОХ
Первобытно-общинный строй. В.Я. Пропп убеждён, что героический эпос начал формироваться задолго до начала феодальных отношений. Поскольку прямых следов существования такого явления нет, он приводит в пример многочисленные народы, населявшие территорию СССР, которые задержались в развитии на уровне разложения первобытно-общинного строя. Все они имеют героический эпос. Применяя метод сравнения учёный выявляет в эпических песнях народов Сибири и Крайнего Севера развитие эпоса из мифологии; переход героических деяний от борьбы за семейную ячейку (лиричные чувства не играют роли) до защиты родного народа или сражений против угнетателей; преображение стихийных хозяев во враждебных чудовищ; общий для всех героев высокий моральный дух и готовность забыть свои интересы для общего блага (часто они являются вождями); гиперболизированность внешнего вида и действий героев и их врагов. Эпос свидетельствует о начавшейся борьбе за новое общественное устройство: так семья есть фактор, разрушающий родовые отношения, а рыцарство героя это не признак прошлого, где поддержка подразумевалась сама собой, а реакция на возникновение классового неравенства и эксплуатации. В русском же эпосе коллизии героя в различных мирах заняли место в вол-шебных сказках, не сохранившись в былинах. Героические тексты отражают идеалы, которые лежат в будущем, стремления эпохи. В этом залог их долголетия. Сделанные выводы применяются автором в изучении русского эпоса, давая возможность выделить наиболее древние его элементы, что облегчает возможность рассмотреть его развитие. Автор выявляет весьма интересную особенность русских эпических песен. В то время как внешняя форма песен других народов многосоставна и сюжет развивается не за счёт усложнения, а присоединением новых, одинаковых звеньев, русские былины по существу односоставны и монолитны. Лишь песни о Садко и о Потыке сохранили черты былой многосоставности. Возможное слияние двух сюжетов в один (контаминация), по мнению В.Я. Проппа, это вторичное явление, а простота, краткость и неделимость есть результат длительного совершенствования эпоса [см. подроб.: стр. 29-58].
Киевская Русь и период феодальной раздробленности. Эпос Киевской Руси не рассматривается как продолжение эпоса, сложившегося в эпоху родового строя. Государственные отношения потребовали не развития прежних идей, а утверждения новых, поэтому в эпосе прослеживаются не остатки старого в новом, а конфликт мировоззрений, принадлежащих этим двум всегда противоборствующим временам. Зародившись ещё в общинном строе, традиции не прерывались. Старые сюжеты сохранялись, но наполнялись новым содержанием. Часть из них была использована и переработана с целью утверждения идеалов молодого государства, часть приобрела полусказочный характер. Такое столкновение идеалов прослеживается в древнейших русских былинах, былинах эпохи Киевской Руси [см. подроб.: стр. 59-61].
Весь русский эпос В.Я. Пропп рассматривает как один Владимиров или киевский цикл, а не областные эпосы. Однако к Владимирову циклу принадлежат далеко не все былины. Часть былин сформировалась ещё до образования Киевской Руси, а содержание их не поддавалось процессу циклизации. Таковы, например, былины о Волхе и Святогоре. Другие создавались уже после того, как образование цикла закончилось. Это, например, былины о набеге литовцев или о Хотене Блудовиче, появившиеся в московский период. Некоторые, носят полусказочный характер и отражают более узкие идеалы, чем интересы государства. Среди них, например, былина о Глебе Володьевиче или о Соломане и Василии Окуловиче. Наконец, в цикл не входят былины ярко местного характера, как новгородские. Автором отрицается концепция разделения былин на два цикла: на киевский и на новгород-ский. Картина бытования и распространения былин на современном ему Севере показывает всеобщую известность основных героев и сюжетов, да и отражаемые в былинах общенациональные идеи вряд ли могли волновать только жителей какой-либо конкретной области. Остальные же являются местными образованиями, не получившими широкого распространения [см. подроб.: стр. 66-69].
Развитие ранне-государственного русского эпоса автор делит на два периода: киевский и феодальной раздробленности, когда значение Киева стушевалось среди множества местных центров. В новых и переработанных старых песнях народ отразил напряжённую борьбу с иноземными захватчиками, создал образы героев-защитников отчизны. Былины Киевского или Владимирова цикла объединяются общим центром-Киевом, главе которого, князю Владимиру («Красно Солнышко»), служат богатыри. Образ Владимира двояк. От периода прогрессивного развития государства ему досталась роль народного вождя, классовое же расслоение позднее создаёт социальный конфликт между богатырями и князем, превратившемся в главу своего класса. Несколько иначе меняется второстепенный образ жены Владимира, княгини Евпраксии (Опраксы). От родового строя ей как женщине может достаться роль сподручницы врага, как, например, в былине об Алёше и Тугарине, в дальнейшем она наделяется чертами героической женщины, в частно-сти, спасающей Илью Муромца от гнева мужа. Эпический Киев служил народу знаменем единства, хотя таковым не являлся. Богатыри из самых различных областей становятся героями эпоса только с момента приезда в Киев. Они служат Родине и всегда являются к стольно-киевскому князю добровольно. Удельные войны совершенно не отражены в русском эпосе, ведь они не были народными. Также не отражена и служба богатырей удельным князьям [см. подроб.: стр. 61-70].
Период централизованного государства. С созданием в Х в. нового мощного государства чаяния народа об объединении и национальной независимости сбылись. Прежние былины стали получать названия «старин», но они не забываются, а относятся к области героического прошлого. Воинские функции переходят к исторической песне. С нарастанием классового антагонизма на первый план выходят былины о социальной борьбе. Такие песни мы встречали и раньше, но теперь они теряют монументальность, выигрывая с тем в реалистичности, шире описывают быт и сословия, классовые конфликты становятся основной темой. Новую роль начинают играть женщины, возникают их новые по-ложительные образы. Типы могучих богатырей останавливаются в своём развития, переставая входить в новые песни. Былина начинает сближаться с балладой, но дух её остаётся героическим [см. подроб.: стр. 369-374].
Новое время (капитализм). При капитализме активное развитие эпоса прекращается. Его географический ареал сокращается от некогда повсеместного распространения до глухих районов Севера. В.Я. Пропп спорит с многочисленными теориями, ищущими причины этого вымирания, везде отстаивая творческую самостоятельность народа. Угасание эпоса он объясняет общественными отношениями и противоречиями, сложившимися в новое время, а его сохранность частными причинами, встречающимися на Севере: замедленным проникновением эксплуатации, специфическим трудом крестьянства и природными особенностями [см. подроб.: стр. 505-510]. С середины ХIХ в. наука заинтересовалась былинами. Только от тех пор можно судить об исполнительстве былин. Автор деликатно подходит к определению роли исполнителя при пении былины. Исследуя степень и характер талантливости певца можно установить роль отдельных певцов и роль всего народа в создании эпоса [см. подроб.: стр. 510-516]. Большое внимание уделено и поэтическому языку былин: его богатству, выразительности, точности описаний, ритму. В былинах отразились ласковые отношения народа к защитникам-богатырям, ненависть к захватчикам, восхищение красотой родной земли, представления об очень многих актуальных для народа вещах [см. подроб.: стр. 516-540]. Вообще говоря, умирание эпоса В.Я. Пропп связывает с исторически закономерным переходом к новым формам народного творчества [см. подроб.: стр. 540-545].
Советское время. Экспедиции советских учёных показывали не только существование эпоса в последнем его оплоте, русском Севере, но и постепенное прекращение эпической традиции [см. подроб.: стр. 546-548]. Тем не менее можно говорить о новом былинном эпосе. Эту проблему автор обсуждает на примере знаменитой певицы М.С. Крюковой. Её талант был обнаружен в 1934 г. В советское время она фактически являлась единственным исполнителем сознательно посвятившим себя не только сохранению уже имеющегося наследия, но и созданию песен с качественно новым содержанием. Новые темы Крюкова создаёт сама на материале старых былин и сказок, черпает из художественной, научно-популярной литературы и СМИ. Она преодолела замкнутость старого эпоса, но предметом воспевания так и не стала жизнь её современников. Новое содержание плохо укладывалось в старые формы, зачастую влияющие на передаваемую информацию. Былинная форма эпоса отжила своё, она вошла в наследие национальной культуры. Эпос продолжает своё существование в другом виде, его лучшие достижения оказывают влияние на героические поэзию и литературу традиции [см. подроб.: стр. 549-557].
II-4. АНАЛИЗ БЫЛИН
Все рассматриваемые В.Я. Проппом былины разбиты им по тематическим группам на основе как эпохи, идеалы которой она отражает, так и главной темы. Внутри группы они располагаются в условно-хронологическом порядке, начиная с тех, которые содержат наиболее древние элементы или прослойки.
Былины периода Киевской Руси и феодальной раздробленности. Прежде чем приступить к киевскому циклу автор исследует сохранившихся древнейших героев [см.: ч. 2, гл. II], образы которых сложились столь задолго до образования государства, что притянуть их к новой идеологии оказалось затруднительно. В их число он помещает Волха (или Вольгу Всеславлавича или Святославовича) и Святогора, несущих на себе не только первобытные воззрения, но и отвергаемые новым временем художественные приёмы. В рассказах о Волхе сохранились древнейшие тотемистические и магические представления. За его заграничным походом для обороны Киева проглядывает воспеваемый хищнический набег первоначально в поисках охотничьих угодий, а позднее с целью угона скота. Сочетание старого и нового, фантастичного и мнимо-историчного тем не менее не помогли эпической песне о нём сохраниться и она принадлежит к наиболее редким в русском эпосе. Впоследствии образ Вольги используется как чисто отрицательный и противопоставляется Микуле Селяниновичу [см. подроб.: стр. 70-76].
В отличии от Волха, образ Святогора очень популярен, хотя также заметно стёрт. Его основные черты - громадные сила и величина - характерные для первобытного эпоса, не так важны в новое время как способ применения этой силы. Он не может совершить подвиг, сила Святогору в тягость, и не только ему. Оба связанных с ним эпических сюжета - о су-мочке Микулы и о приготовленном гробе - связаны с гибелью героя. Смерть Святогор несёт в себе. Время хтонического мироупорядочения прошло, нужен упорный труд освоения и судьба посылает ему если не гибель, то вечный сон [см. подроб.: стр. 76-87].
Сватовство героя представлено в русском эпосе в разнообразных вариантах [см.: ч. 2, гл. III]. В таких былинах сталкиваются героизация самого сватовства и отвергание такой героизации государством. Интересно, что женщина в них если не богатырка, то практически всегда колдунья либо существо нечистой силы. Гибелью последних народ поддерживает здоровые семейные устои. В дошедшей до нас былине о Садко главным мотивом является конфликт человека из низов и не принимающими его социальными верхами. Песня есть новгородское творение, она полна ярких жизненных реалий, но вместе с тем сказочно-фантастична. Её уникальная особенность - многосоставность. В первой части бедному гусляру Садко морской царь, стихийный хозяин, помогает разбогатеть, перейти в более высокие социальные слои. Вторая - уже полностью реалистична. Садко пытается утвердить себя на равных в среде высшего купечества, вступает с ней в конфликт, но понятно, что он конфликтует с великим Новгородом и победителем остаётся город. В наиболее архаической третьей части герой преодолевает соблазн брака с морской царевной ради родного Новгорода. Реальный мир одерживает победу над мифическим [см. подроб.: стр. 87-111].
Другая многозвеньевая и местами ещё более архаичная былина - песнь о Михайло Потыке. По сюжету она одна из самых сложных, а для меня и одна из самых интересных. Марья лебедь белая, явившись отлучившемуся из Киева Потыку, предлагает себя в жены и запросто вступает с ним брак, ставя условие: по смерти одного из супругов похоронены будут оба. Вскоре Михайло ложится с ней в могилу, но находит способ её оживить и вернуться сам. Обман позволяет Марье совершать ещё несколько попыток его убить, причём тогда, когда она уже изменила ему. Нечестивый брак на чужой всеми осуждается, но тем не менее именно благодаря людской и высшей помощи Потык после всех перипетий остаётся в живых. Борясь за свою жену, он совершает не подвиг, а доходит до позорного падения. Очарованный колдовской страстью, один Михайло не в состоянии понять инфернальную природу избранницы. Для русского эпоса мотив женитьбы перестаёт быть героичным, против него ведётся борьба [см. подроб.: стр. 111-128]. Лично мне в этой былине в образе Марьи видится развитие понятия о нечистой силе, слившегося с противопоставлением русского иноземному, а не просто враг. Она избирает мужем Потыка, чтобы использовать его как шанс ожить, но когда потом Марья пытается избавиться от Михайло, он не умирает. Время таких как она кончилось. Нечистая сила имеет на человека влияние, но не может построить его судьбу как ей угодно.
Иван Годинович сознательно ищет себе невесту-иноземку. Она же при первой возможности предпочитает предать киевского богатыря чтобы вернуться в языческий мир. Народ не позволяет погибнуть русскому богатырю от рук чужаков, даёт ему возможность отомстить, уничтожив тем враждебную нечисть, но вместе с тем насмехается над ним [см. подроб.: стр. 128-136].
Драматичная и высоко художественная былина о Дунае и Настасье недаром считается одной из лучших в русском эпосе. В этой песне источником всех зол является гордый и отбившийся от Киева богатырь, а не его чужеродная супруга, и он в своём позоре не достоин народной жалости. Дунай, ранее находившийся на службе у зарубежного короля, едет к нему за его дочерью, невестой для князя Владимира, которую забирает силой. На пути обратно, он сталкивается в бою с воительницей, побеждает её, но в последний момент узнаёт в богатырке другую дочь своего прежнего хозяина, с которой долго находился в близких отношениях. Двойная свадьба по законам эпоса омрачается конфликтом. Хвастовство Дуная своей силой (настоящий богатырь скромен) приводит к состязанию в стрельбе между ним и Настасьей, указавшей ему допустимую степень вежливости и настоящую цену богатырю. Обозлённый неудачами Дунай убивает жену, зная, что она беременна, а когда, распластав её чрево, видит чудесного младенца-будущего великого богатыря, то бросается на копьё рядом с трупом [см. подроб.: стр. 136-156].
Эпическая песнь о Козарине носит полубалладный характер и лишь по мотиву спасения женщины может быть отнесена к былинам о сватовстве. Благородный по характеру и отвергаемый родной семьёй герой спасает из рук татар, играющих здесь роль похитителей, а не завоевателей, девушку, которая оказывается его сестрой. Вернув в семью её он вновь отправляется в чисто поле. Русский герой не ищет подвигам одобрения, а совершает их потому, что он не может поступить иначе [см. подроб.: стр. 156-169].
Идиллическая былина полностью балладного характера о Соловье Будимировиче тоже относится к области эпоса. После постепенного снижения чуждости невесты от представителя нечистой силы до русской колдуньи (см. ниже былину о Добрыне и Маринке) закономерно появилась песня о счастливом замужестве героя. Счастливая былина, тесно связанная с обрядовой свадебной поэзией, завершает большую ступень русского эпоса, давая дорогу для развития других форм героических песен [см. подроб.: стр. 169-181].
Группа былин о борьбе героя с чудовищами (см.: ч. 2, гл. IV) объединяет имена любимых народных богатырей. Облик врага менялся в зависимости от реальной исторической борьбы русского народа. Самая распространённая в русском эпосе былина о Добрыне и Змее сталкивает наиболее культурного и дипломатичного богатыря с ярким художественным воплощением природных стихий. Первый бой со Змеем у Пучай-реки лежит вне киевского цикла и не может быть доведён до конца, чтобы, освобождая Забаву Путятишну по приказу её дяди Владимира, герой мог, сразившись со Змеем во второй раз, вывести из его логова на волю множество русских людей. Древний мотив похищения людей помогает превратить подвиг, совершённый по приказу князя, в подвиг по защите Руси. Отвергание Добрыней руки Забавы и особенности некоторых вариантов песни обращают внимание на скрытый антагонизм богатырей, народных героев, и высших слоёв [см. подроб.: стр. 181-208]. Эта конфликтность подчёркивается в русском эпосе неоднократно, а автор ввиду господствующих идеологических установок уделяет социальному про-тивостоянию большое внимание.
Песня об Алёше и Тугарине очень близка к былине о змееборстве Добрыни. Однако, здесь жизнерадостный, остроумный и иногда не очень сильный герой при помощи смекалки расправляется с неуклюжим, грубым и невоспитанным противником, в котором фантастические черты частично вытеснены близкими к реальности. Враг нагло расположился в палатах Владимира, он вызывающе ведёт себя и вольно держится с княгиней Евпраксией, демонстрируя их близкие отношения. Однако, никто не протестует (богатыри в это время отсутствуют). Это застаёт скромно пришедший Алёша. Он насмехается над непорядочным поведением Тугарина, вызывает его на бой и уничтожает позор пресмыкательства русского князя перед захватчиками [см. подроб.: стр. 208-227].
Центральная фигура русского героического эпоса - Илья Муромец. В нём народ сочетал беззаветную любовь к Родине, высшие моральные качества и уважительно выделяющую богатыря зрелость. В былине об Идолище, скорее всего происходящей от былины об Алёше и Тугарине, почти антропоморфное чудовище, несущее некоторые татарские черты, обкладывает Киев войсками, а само отправляется в княжеский дворец, где также безобразничает. Узнав о том от «калики перехожего», Илья спешит на выручку. При-шедший в одежде гонимых новым хозяином города нищих он без лишних прелюдий убивает врага. В другой существующей версии, когда Идолище обосновывается в Царьграде и запрещает там православие, ясно чувствуется более позднее церковное влияние. Хранящий эту былину народ сам насмехается над каликой-вестником и паломническим образом Ильи [см. подроб.: стр. 227-239].
Истории об исцелении Ильи Муромца и покорении им Соловья-Разбойника часто объединяются в эпическую песнь о первой поездке Ильи. В первом повествовании неизменны упоминания о крестьянском происхождении, долгой болезни Ильи от юношеских до зрелых лет и дарованная ему чудесными странниками богатырская мощь. Архаичный сюжет здесь приобретает реалистические черты. Народ приближает своего любимого героя не только к мыслимому идеалу, но и к самому себе, к реальности. Во втором - Илья, едущий служить Родине в Киев, уничтожает враждебное войско под Черниговом, пленяет Соловья-Разбойника, перегораживавшего своей заставой прямоезжий путь, и уничтожает его нечистый выводок. По пути он мостит болота и расчищает от леса заброшенную дорогу. Его главная заслуга в прокладывании пути на Киев. Раздробленная Русь начинает объединятся. Уже при первой встрече видна конфликтность между Ильёй и Владимиром, которая в дальнейшем будет только нарастать. Князь и боярство выставляются в смешной вид, когда пытаются отдать приказания гордому, но более чем Владимир понимающему роль Муромца Соловью [см. подроб.: стр. 239-260].
Сказка более древний жанр чем былина, она сохраняет в себе многое из дои-сторической старины. Эпос усложняется и отбрасывает либо преображает то, что не соответствует повышающимся требованиям. Однако, существует группа былин, которые очень близки к сказке. Они не типичны для героического эпоса, часто носят личностный и развлекательный характер, но тем не менее из-за наличия героических мотивов В.Я. Пропп исследует и их [см.: ч. 2, гл. IV]. Один из наиболее интересных сюжетов - битва Ильи Муромца со своим сыном. Временный брак Ильи с побеждённой им «поленицей» и покидание им беременной жены наиболее архаичны. Вместе с тем их сына дразнят сверстники и он отправляется мстить за бесчестье матери. Муромец сталкивается с сыном как с нарушителем границы, узнаёт его и вводит в круг богатырей. Но когда тот вновь пытается убить отца ночью, Илья без колебаний убивает вдвойне изменника [см. подроб.: стр. 263-266].
В былине о трёх поездках Ильи герой от распутья трёх дорог следует в направлениях, где согласно подорожному камню его ожидают смерть, женитьба и богатство. Спокойное избрание им первой дороги и уничтожение подстерегающей там опасности близки к героическому эпосу, остальные же приключения носят сказочный и церковный характер [см. подроб.: стр. 260-270].
Песня о Добрыне и Маринке мне нравится. И так имеющий высокие моральные качества богатырь предстаёт нравственно совершенно чистым, а вредящая ему колдунья - соблазнительной чаровницей. Маринка, пытающаяся соблазнить героя, вызывает в его целомудренной душе только отвращение. Тогда злая волшебница привораживает его, а когда тот, измученный колдовскими силами, против воли приходит к ней, превращает его в тура. Мать Добрыни, которая сама иногда чистая чародейка, способствует спасению сына, а он, согласившись на символический брак с Маринкой, на правах мужа жестоко расправляется с врагиней [см. подроб.: стр. 270-279].
Былина об отъезде Добрыни и неудавшейся женитьбе Алёши относится к самым распространённым в русском эпосе. Ввиду долгого отсутствия Добрыни его жена собирается выйти замуж за Алёшу, принесшего весть о смерти её мужа, когда Добрыня возвращается невредимым и Алёша остаётся в неудобном положении. Интригующий конфликт двух очень различных по темпераменту героев, объединённых защитой Родины, не может приобрести характерную для эпоса мрачную кровавую развязку. Древний сюжет приобретает в финале шуточную окраску, богатыри мирятся, а женщина прощается. Эта песня давала многим учёным возможность пытаться изобразить Алёшу Поповича в отрицательном и безнравственном виде, в качестве прельстителя честных женщин, хотя единственное в чём можно обвинить его здесь - ложная весть. Вообще говоря, в эпосе Алёша предстаёт темпераментным и озорным, но не никак аморальным. Князь Владимир же, в некоторых вариантах принуждавший жену Добрыни к браку, резко осуждается [см. подроб.: стр. 279-288].
Былины об отражении татар. Тяжёлоё иго монгольских завоевателей, затруднившее развитие Руси, одновременно способствовало новой ступени развития русского эпоса, появлению ряда патриотических былин, воспевавших военное свержение гнёта. Песни наполнились новым идейным содержанием, приобрели новые художественные черты и порвали-таки со старинными традициями. Единственным содержанием былин надолго стала тема борьбы за независимость, честь и свободу Родины [см.: ч. 3]. В песне о бунте Ильи против Владимира мы видим как будто противоречие основной идее русского эпоса, служению Киеву, однако, здесь социальная разность богатыря из народа и богатого князя окончательно выливается в столкновение. Неприглашённый на пир Муромец приходит туда самовольно. Князь не узнаёт его, в очередной раз демонстрируя сколь мало он ценит все за-слуги богатыря. Оскорблённый Илья демонстративно уходит и устраивает свой пир для всех бедняков. По навету бояр Владимир сажает его тут в погреб на голодную смерть. Иногда, это указание выполняется, в других вариантах Владимир вынужден примирится с героем и устроить пир специально для него или Илья и все богатыри покидают Киев. В любом случае в дальнейшем срамится князь, богатырь же торжествует. Былина эта демонстрирует как между народом и классовой властью перед нашествием татар раскрылась непреодолимая пропасть [см. подроб.: стр. 291-303].
Практически во всех былинах об отражении татар поётся о появлении татар под Киевом и разгоне их русскими войсками. Круг песен об Илье Муромце и царе Калине, органически связанных одна с другой, В.Я. Пропп рассматривает в совокупности [см.: ч. 3, гл. II, п. 2]. Это позволяет получить рисуемую народом картину нашествия шаг за шагом и выяснить глубокие народные устремления в каждой песне. Поэтический запев, открывающий одну из былин рассматриваемого цикла, повествует о знамение, предвещающем Киеву гибель. Так как это единственный случай встречи веры в знамения в эпосе, Киев отнюдь не погибает, а спасается и существует отдельная старина с аналогичным сюжетом на полностью религиозную тему, то автор со всеми основаниями видит здесь мотив необоснованно прикрепившийся к воинскому эпосу [см. подроб.: стр. 306-310]. Появление татар описывается с большой степенью историчности: громадные вражеские полчища, чёткая организация войска, единовластное командование, осадная тактика татар [см. подроб.: стр. 310-314]. Татарский посол, прибывший в Киев с ханским ярлыком, всегда ведёт себя вызывающе, подчёркивая ультиматумные условия сдачи и презрение к русским [см. подроб.: стр. 314-316]. Также историчны многие жестокие требования и угрозы татар [см. подроб.: стр. 316-318]. Владимир перед лицом надвигающейся опасности не предпринимает ничего для активной обороны города. Он молится, думает о сдаче города, о принятии татарских условий [см. подроб.: стр. 318-321]. Богатырей в это время в Киеве нет. Иногда они разъехались по делам, но чаще они в княжеской опале, о чём тот сожалеет [см. подроб.: стр. 321-322]. Главный защитник города, Илья Муромец, осуждённый на голодную смерть в погребе, стараниями княгини Евпраксии тайно снабжался пищей и теперь Владимир пытается уговорить его стать на защиту не властей, но Отечества. Богатырь соглашается, часто после расправы с боярами, виноватыми в наговорах [см. подроб.: стр. 322-326]. Трезво оценив силы врага [см. подроб.: стр. 326-327], Илья сам отправляется в стан к Калинину, где просит отсрочки и получает её [см. подроб.: стр. 327-328]. Поручив кому-либо укрепление города [см. подроб.: стр. 328-329], Муромец берётся разыскивать богатырей. Он находит их в ставке Самсона, новом лагере, где войны проводят свое время в праздности со времён опалы. Как ни странно для эпоса богатыри отказываются ехать. Но это желание возникает из-за близости к народной, а не княжеско-боярской Руси. Они нанесут удар в решающий момент [см. подроб.: стр. 329-331]. В опустевшем Киеве к Владимиру является молодой богатырь Ермак (не историческое лицо, а введённый в эпос за заслуги одноимённый персонаж) и просит разрешения сразиться с врагами. Не выполнив княжеские поручения, Ермак отправляется в богатырскую ставку. Муромец посылает его считать вражескую силу, но горячий Ермак бросается в бой и погибает. Этот исключительный в русском эпосе случай гибели богатыря есть следствие нарушения приказа Ильи [см. подроб.: стр. 332-334]. Бой всегда описывается кратко. Если богатырской поддержки нет, то Муромец бросается в бой один. Если она есть, он толково руководит распределением сил [см. подроб.: стр. 334-337]. Иногда Илью хитростью берут в плен и приводят к Калину, который пытается переманить богатыря на свою сторону [см. подроб.: стр. 337-338]. Вражеское предложение приводит Муромца в такую ярость, что он рвёт свои цепи и, размахивая первым попавшимся татарином и призвав наговорённой стрелой Самсона и других богатырей, окончательно добивает татар. Уходя, враг даёт клятву никогда не возвращаться [см. подроб.: стр. 338-339]. Наряду с окончательным разгромом врага бытует другой финал данной песни, называемый былиной о Камском (Мамаевом) побоище, или о том, с каких пор на Руси перевелись витязи. В одном его варианте, двое не участвовавших бою братьев начинают пустохвалиться и татары оживают, причём порубить живых мертвецов не представляется возможным, их число только увеличивается. Нездешнюю силу губит молитва, богатыри же расходятся по монастырям. Эта песня носит религиозно-церковную направленность, она обусловлена проповедями о смирении. В другом варианте, гордые своей победой богатыри сами бросают вызов «небесным силам». Ожившую силу они безбоязненно уничтожают. Характер этой былины, напротив, богоборческий, и он выражает народные мысли [см. подроб.: стр. 339-344]. Кроме этой песни о борьбе с татарами повествуют и основывавшиеся на ней многие позднейшие, например, былина о Василии Игнатьевиче и Батыге. Перед надвигающимся нашествием Владимир идёт в кабак просить помощи у единственного оставшегося богатыря Василия, который уже не первый год пьянствует и прогулял абсо-лютно всё добро. Опохмелившись, тот убивает наговорёнными стрелами приближённых Батыя, который шлёт требование выдать виноватого. В одном случае, богатырь сам едет во вражеский стан и, обманом заведя татарское войско в глушь, уничтожает его. В другом, совет бояр тут же выдаёт Василия. Теперь он действительно заключает договор с врагом, чтобы вести его против городских богачей, щадя всё-таки князя Владимира. Татары грабят город, не соблюдая договор, и Василий лично изгоняет их. Так или иначе враг истребляется, а бунтарские устремления крестьян ищут пути избавления от враждебных, хоть и опирающихся на народ верхов [см. подроб.: стр. 344-355].
Былина о Добрыне и Василии Казимировиче демонстрирует нам освободительную борьбу в других формах, когда нашествие завершилось длительным игом. Владимир посылает Батыю дань. За её доставку, недостойное богатыря дело, берётся верный слуга Василий, его сопровождает Добрыня, который и есть главный герой. Когда Батый испытывает героев, чтобы в качестве неудачи казнить их, Добрыня оказывается искусней татар. Войдя в раж при борьбе, он расправляется с татарским войском. Народ верит в победу даже под сильнейшим гнётом [см. подроб.: стр. 355-368].
Эпос эпохи образования централизованного русского государства. В былине о Вольге и Микуле главный герой - земледелец, что для русского эпоса необычно, хотя хранителем песен является именно крестьянство. Воин Вольга по пути к пожалованным ему в собственность князем городам встречает пахаря Микулу и приглашает его с собой. Вскоре выясняется, что оратай (пахарь, орать - пахать, орало - плуг) во всём превосходит богатыря: в богатстве одежды, в силе, в удали, даже его неприметная кобылка оказывается лучше, чем великолепный вольгин конь. Микула горд своей классовой принадлежностью и своим трудом. Такая песня могла сложится только тогда, когда крестьянство осознало своё значение. В лице Микулы оно возвеличивает себя [см. подроб.: стр. 374-387].
В данный исторический период Киев и Владимир теряют своё значение как символы единой Руси. Образ бывшего Красна Солнышка, главного представителя феодальной и социальной верхушки, окончательно развенчивается, причём социальная несправедливость изображается в эпосе как моральное зло, что помогало народу соответственно воспитывать себя [см.: ч. 4, гл. III]. Скрытая оппозиция богатыря и князя в былине о Сухмане кончается самоубийством героя, оскорблённого деспотичным поведением Владимира. Витязь отправляется на охоту за лебедью для княжеского стола. Такое поручение для богатыря есть добровольное изгнание или опала, если его посылает князь. Охота неудачна, как невозможны мирные отношения между антагонистами. На обратном пути у Днепра Сухман сталкивается с надвигающимися татарами и уничтожает всё войско. В бою он получает рану, что подготавливает трагическую развязку песни, которую закладывает маковым листочком. Рассказ богатыря о своём подвиге не воспринимается Владимиром всерьёз и героя ждёт наказание. Когда выясняется истина, Сухман гордо отвергает попытки примирения и, выдернув листочки из раны, истекает кровью, показывая, что для него лучше [см. подроб.: стр. 387-397].
В песне о Данило Ловчанине князь представлен прямым негодяем и преступником. Владимир ищет себе жену, а народу - государыню. Мишата Путятин подсказывает ему завладеть женой Данило Ловчанина Василисой, а того отослать на смертельное задание. Воин справляется с поручением, но на обратном пути сталкивается с войском, присланным из Киева для его убийства. Хотя Данило со слезами побивает всю русскую рать, он всё равно погибает от предательской руки Мишаты. Не медля, князь шлёт к Василисе сватов. Верная женщина, с тревогой отпускавшая мужа, просит прежде отвести её к телу Данилы и убивает себя над его трупом. Как и в предыдущей былине победа врага временна, будущее принадлежит героям [см. подроб.: стр. 397-407].
Хотя с новой тактикой войн, сложившейся после свержения ига, воинский эпос и уступал место исторической песне, тем не менее его затухание шло постепенно. В основе последней былины воинского содержания, былины о наезде литовцев, первоначально лежал характерный для эпоса мотив похищения женщины, но он впоследствии вытеснился патриотическими идеями. Племянники литовского короля, братья Ливики, вторгаются в пределы России с грабительско-разорительными целями. Также они похищают сестру князя Романа Дмитриевича. Князь гонится за ними со своей армией и разбивает иноземное войско. Хотя песня и полна архаических деталей, тем не менее речь в эпосе ведётся уже не об идеальных героях, а о живых людях [см. подроб.: стр. 407-418].
В это время ещё возникают позднейшие былины о сватовстве [см.: ч. 4, гл. IV], но борьба за невесту в них носит характер борьбы социальной. Песнь об Алёше Поповиче и Елене Петровичне очень растрогала меня. Братья Петровичи по прозвищу Збродовичи хвастают на пиру тем, что содержат в затворничестве свою сестру Елену. Алёша дразнит их, намекая, что видится с Еленой и она давно принадлежит ему. Гнев братьев обращается на сестру, которую они приговаривают к публичной казни. В их лице осуждается сам строй, позволявший такое угнетение. В последний момент появляется Алёша и увозит девушку, часто прямо в церковь. Здесь герой борется уже не с мифическими, а с человеческими чудовищами [см. подроб.: стр. 418-426].
В богатой разнообразными деталями былине о Хотене Блудовиче жених и невеста разъединены исключительно классовыми различиями. На пиру бедная Блудова вдова сватает у зажиточной Часовой вдовы, иногда даже родственницы Владимира, её дочь Чайну для своего сына-богатыря Хотена, часто об этом и не знающего. Часовая вдова только жестоко оскорбляет весь Блудов род. Хотен в ответ крушит двор Часовых, с угрозами повто-ряет сватовство столь же крутой нравом, как и её мать Чайне и вызывает на бой её братьев. После того как богатырь расправляется с сыновьями Часовой вдовы и с высланным против него войском, гордая мать Чайны сама предлагает свою дочь. Хотен отказывается, но по просьбе удовлетворённой унижением соперницы Блудовой вдовы соглашается, и песня заканчивается весёлой свадьбой [см. подроб.: стр. 426-441].
Вершиной эпических песен о социальной борьбе можно считать былины о бунте Василия Буслаевича против Новгорода и о его смерти [см.: ч. 4, гл. VI]. Я не совсем согласен с В.Я. Проппом, который считает, что Василий при всех его действиях не ушкуйник. По-моему, герой именно таков, хотя, конечно, на значении его образа это никак не сказывается. Василий с детства задирал детей богатых родителей, причём богатырская сила уже позволяла калечить их. Выросши, Василий набирает себе дружину, как и было разумней при жестокой внутриполитической борьбе Новгорода того времени. Его отборный отряд состоит из людей низших слоёв, ремесленного труда. Когда на братчине (пир, устраиваемый в складчину по церковным праздникам) разгорается драка и в неё втягивается вся дружина, Василий вызывает на бой весь Новгород. Мать запирает богатыря и пытается остановить конфликт, упрашивая противников сына отменить кровопролитие, на что те не соглашаются. Пока Василий прибегает на сражение его дружина успевает сильно пострадать. Отпустив её, он в одиночку защищается, разрушает дома богачей и побеждает старище-пилигримище, символизирующего старую систему. Идея «господина великого Новгорода» давно рухнула в народном сознании. Лишь мать останавливает разошедшегося богатыря [см. подроб.: стр. 441-464].
Не завершив конфликт, Василий не смиряется, а переводит его в новые формы. Он выпрашивает у матери благословение на поездку в Иерусалим на покаяние, а на самом деле, хотя и выполняет на месте внешние религиозные обряды, полон вызова потусторонним силам. Он пренебрегает пророчеством пнутого им черепа, иронизирует над предрекаемым за купание нагим в Иордане несчастьем и, когда находит камень, не рекомендующий прыгать через него, начинает развлекаться, нарушая запрет. Гибель его вызвана несвоевременностью борьбы. Трагизм в осознании разрушения старого уклада, но невозможностью пока это осуществить [см. подроб.: стр. 464-475].
Несмотря на резко сатирический характер былина О Дюке Степановиче и его состязании с Чурилой свободна от скоморошьего влияния, её действие подсказано высмеиванием зажиточного боярского сословия. Невероятно богатый щёголь Дюк прибывает в Киев показать себя. После того как посланный Владимиром на проверку Добрыня подтверждает громадное состояние хвастливого щапа (щёголь, пижон) начинается соперничество Дюка с главным пижоном Киева Чурилой в красоте одежды, в котором Дюк побеждает, но соперника всегда милует. Подобно всем героям эпоса Дюк Степанович наде-ляется наикачественнейшими вещами, однако, в отличии от богатырей, для которых качество служило признаком идеализированности и величия, у Дюка мы видим ненужную пышность и пижонскую демонстративность. Кольчуга и стрелы из дорогих материалов служат не ратному делу, а щёгольству. Утончённость Дюка даёт тому повод ругать недостаточность изысканности и простоту, богатство позволяет гордится и хвастаться. Киеву он самодовольно противоставляет свою страну и собственное хозяйство [см. подроб.: стр. 475-504].
III. Заключение
Главным содержанием песен В.Я. Пропп определяет борьбу за самые высокие идеалы народа и победу во имя их осуществления. Былины пропитаны патриотичностью и воспитательным духом. Народ вкладывает в эпос свои стремления, содержание песен настраивает его на высокий моральный уровень. Эпос отражает развитие и самоосознание народа. Учёный отвергает теорию об иноземном происхождении былин, подчёркивает связь эпоса с русской историей, с русской действительностью и бытом. Описания и реалии эпических песен историчны. Народ понимает эпос как часть своей истории. Былины есть признак гармоничной внутренней жизни и освободительных устремлений народа, борьбы за возможность жить независимо и быть счастливым.
Знакомство с монографией В.Я. Проппа «Русский героический эпос» доставило мне большое удовольствие. Я смог ознакомится с развитием эпоса с древнейших пор до наших дней, встречая ценные и очень подробные объяснения. Былинные сюжеты окрасились для меня высоким смыслом, позволяя почувствовать гордость за патриотичность и нравственность моего народа. Жаль, что автором не рассмотрена подробно мифологическая основа эпоса, вероятно, это вызвано нападками на предыдущие работы учёного, но приве-дённые им данные очень интересны сами по себе, а также необходимы при желании понять творческие устремления и идейные воззрения русского народа.
Список литературы
1) В.Я. Пропп «Русский героический эпос» (Собрание трудов В.Я. Проппа). Комментирующая статья Н.А. Кричниной. Составление, научная редакция, именной указатель С.П. Бушкевич. - М., 1999. - 640 стр.
2) Пропп В.Я. «Об историзме русского эпоса» // Русская литература. 1962. № 11. Стр. 98-111.
3) Пропп В.Я. «Поэтика фольклора» (статья «Об историзме русского фольклора и методах его изучения»). Стр. 185-208. - М., 1998.
4) Путилов Б.Н. «Перечитывая и передумывая Проппа» // Живая старина. 1995. № 3. Стр. 2-7.

«РУССКИЙ ГЕРОИЧЕСКИЙ ЭПОС В РАБОТАХ В.Я. ПРОППА»

Реферат студента 244 группы ф-та (ЕНФ)

Новикова Бориса Юрьевича

Министерство образования Российской Федерации

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Санкт-Петербургский государственный институт точной механики и оптики

(Технический университет)

Гуманитарный факультет

Кафедра культурологии

Санкт-Петербург

I . Введение

Работы известного профессора Ленинградского университета, специалиста по русскому фольклору Владимира Яковлевича Проппа (1895-1970), созданные им в первой половине и середине ХХ века, считаются одними из наиболее значительных по вкладу в развитие отечественной фольклористики. Я немного интересуюсь русским фольклором и мне давно хотелось ознакомится с ними. Эти фундаментальные исследования доступны даже читателям не имеющим специальной филологической подготовки. Они исследуют не только фольклор, его жанры и проявления в обрядах и ритуалах, но и его значение для народа, его поэтику, его влияние на современную культуру. Книга В.Я. Проппа «Русский героический эпос» – первая и остающаяся до сих пор единственной монография, посвящённая русским былинам. Она впервые появилась в 1955 г., второе исправленное издание вышло в 1958 г. Уже увидели свет труды ученого «Морфология сказки» (1928 г.) и «Исторические корни волшебной сказки» (1946 г.), повлиявшие на характер этого исследования. Автором рассмотрены все многообразные сюжеты, так что возможно использовать книгу в качестве справочника по эпосу. Каждая мысль сначала формулируется, а затем развивается и доказывается. Наиболее важные суждения дублируются. Педагогический опыт позволил В.Я. Проппу наиболее четко организовать разделы и темы, изложить факты и их анализ доступным и живым языком. Читатель не утомляется излишними подробностями, но и не остаётся без многочисленных ссылок и пояснений. Упорядоченный материал и описание методов его обработки убеждают в правильности сделанных автором выводов. Монография «Русский героический эпос» получила первую университетскую премию. В дальнейшем рассматриваться будет именно она, все ссылки, кроме специально оговоренных, будут относится к указанному в списке литературы изданию.

II . Главная часть

II -1. ВЗГЛЯДЫ РАЗЛИЧНЫХ УЧЕНЫХ НА РАБОТЫ В.Я. ПРОППА

После выхода труда «Русский героический эпос» возник импульс к полемике по многим вопросам эпосоведения. Главный спор у В.Я. Проппа развернулся с Б.А. Рыбаковым, влиятельным в фольклороведческой среде сторонником исторической школы (Рыбаков Б.А. Исторический взгляд на русские былины // История СССР. 1961. № 5. Стр. 141-166; № 6. Стр. 80-96; Пропп В.Я. Об историзме русского эпоса (ответ акад. Б.А. Рыбакову) // Русская литература. 1962. № 11. Стр. 98-111; см. также: Об историзме русского фольклора и методах его изучения // Пропп В.Я. Поэтика фольклора. М., 1998. Стр. 185-208). Учёные Б.Н. Путилов, Ю.И. Юдин и И.Я. Фроянов развивали и дополняли идеи В.Я. Проппа. В дальнейшем возникла тенденция как применять в анализе былинного сюжета методику учёного, так и выявлять историческую основу былины. При исследовании былин современные фольклористы ведут научный поиск, неизменно используя достижения В.Я Проппа.

II -2. МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ АНАЛИЗА

В своём труде «Русский героический эпос» В.Я. Пропп проявляет талант исследователя и навыки педагога. Прежде чем приступить к рассмотрению материала автор определяется с самим предметом изучения. Наиболее решающими признаками эпоса он считает, конечно, героический характер его содержания, а также музыкальную форму исполнения, стихотворную и особую метрическую структуры. Важным для него здесь является отделить собственно героический эпос как от некоторых прозаических жанров, например, сказки и некоторых видов старинной повести, так и вообще от произведений былинного стихотворного размера, таких как эпические духовные стихи, песни балладного и скоморошного характера. Также от былины отделяются тесно связанные с ней исторические песни, причем автор встаёт здесь в оппозицию господствующим в то время исторической и неоисторической школам [см.: стр. 6-12]. Сторонники этого направления стремились обнаружить в былине отражение конкретного исторического события и отыскать для её героев исторические прототипы. При этом общий замысел песни и её основная идея не принимались во внимание. Отсюда следовали неправомерные и развенчанные попытки вывести былинных персонажей из летописных, соотнести появление эпоса с образованием Киевской Руси, приписать авторство былин не народу, а дружинной верхушке. Автор против этого решительно возражает. Он сам стоит на том, что эпос, часть фольклора, является исключительно народным творением, выражает народные идеалы и потому хранится в народной памяти. С этой точки зрения учёный удачно объясняет практически все былинные сюжеты, лишь в редких случаях прибегая к ссылкам на идеологическое либо авторское влияние.

После установления области рассмотрения В.Я. Пропп исследует вопросы эпической методологии в дореволюционной и советской науке. Он показывает несостоятельность большинства из направлений, пытается акцентировать внимание на необходимости изучения эпоса без отрыва от исторической либо художественной сторон. Большое внимание уделено заслугам русских революционных демократов (Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского и, особенно, В.Г. Беллинского, автора многих статей о народной поэзии), а также А.М. Горького. Это, несомненно, связано с обстановкой борьбы против космополитизма и шовинистическим распространением идей превосходства и самобытности всего русского, характерными для времени создания монографии. Конечно, непререкаемые и упоминаемые при любой возможности мнения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина и др. социальных демократов также обусловлены не ориентацией В.Я. Проппа, а господствовавшей идеологией. Сам автор настаивает на определении идей былин, для чего нужно правильно понять их, вникнуть во все детали. Он изучает и сопоставляет различные записи для выдачи полной картины сюжета. Здесь он не составляет сводный вариант и не выявляет наиболее часто встречающиеся варианты, не ищет районных отличий, а анализируя авторские добавления и переделки, вносимые с течением времени, старается проявить тот смысл, который был вложен первоначально. Получившаяся картина может быть не подтверждена ни одним из конкретных вариантов былины, но всегда позволяет выявить коллективный замысел народа. Многообразные записи по отношению к этому замыслу – лишь частные художественные случаи его воплощения. В.Я. Пропп видит былину, отражающей вековые идеалы народа, её создание относится ко всем столетиям, в течении которых она шлифовалась и приобретала новые либо теряла старые черты. Он отрицает мифологизацию эпосом истории народа, ведь напротив, эпос в своём развитии отбрасывает пережитки мифологии. Процесс взаимоотношения эпоса и истории мыслится им зависимым не от событий, а от различных эпох. Именно в этом направлении он и ведёт своё исследование [см.: стр. 12-28].

Несомненным плюсом является вынесенная в приложения краткая справка об анализе каждой из рассматриваемых былин другими исследователями [см.: стр. 558-591]. В том случае, когда литературы по данной песне слишком много, чтобы упомянуть её всю, автор отбирает наиболее значительные работы. Он выделяет работы, с которыми полностью не согласен, оставляя остальные без комментариев.

II -3. ОСОБЕННОСТИ ГЕРОИЧЕСКОГО ЭПОСА РАЗЛИЧНЫХ ЭПОХ

Первобытно-общинный строй. В.Я. Пропп убеждён, что героический эпос начал формироваться задолго до начала феодальных отношений. Поскольку прямых следов существования такого явления нет, он приводит в пример многочисленные народы, населявшие территорию СССР, которые задержались в развитии на уровне разложения первобытно-общинного строя. Все они имеют героический эпос. Применяя метод сравнения учёный выявляет в эпических песнях народов Сибири и Крайнего Севера развитие эпоса из мифологии; переход героических деяний от борьбы за семейную ячейку (лиричные чувства не играют роли) до защиты родного народа или сражений против угнетателей; преображение стихийных хозяев во враждебных чудовищ; общий для всех героев высокий моральный дух и готовность забыть свои интересы для общего блага (часто они являются вождями); гиперболизированность внешнего вида и действий героев и их врагов. Эпос свидетельствует о начавшейся борьбе за новое общественное устройство: так семья есть фактор, разрушающий родовые отношения, а рыцарство героя это не признак прошлого, где поддержка подразумевалась сама собой, а реакция на возникновение классового неравенства и эксплуатации. В русском же эпосе коллизии героя в различных мирах заняли место в волшебных сказках, не сохранившись в былинах. Героические тексты отражают идеалы, которые лежат в будущем, стремления эпохи. В этом залог их долголетия. Сделанные выводы применяются автором в изучении русского эпоса, давая возможность выделить наиболее древние его элементы, что облегчает возможность рассмотреть его развитие. Автор выявляет весьма интересную особенность русских эпических песен. В то время как внешняя форма песен других народов многосоставна и сюжет развивается не за счёт усложнения, а присоединением новых, одинаковых звеньев, русские былины по существу односоставны и монолитны. Лишь песни о Садко и о Потыке сохранили черты былой многосоставности. Возможное слияние двух сюжетов в один (контаминация), по мнению В.Я. Проппа, это вторичное явление, а простота, краткость и неделимость есть результат длительного совершенствования эпоса [см. подроб.: стр. 29-58].

Владимир Пропп - знаменитый ученый, исследователь русской народной сказки. Его перу принадлежат уникальные работы по филологии. Современные исследователи считают его основоположником теории текста.

Родители филолога

Владимир Пропп - коренной петербуржец, он родился в апреле 1895 года. Его настоящее имя - Герман Вольдемар. Его отец был зажиточным крестьянином с Поволжья, выходцем из Волгоградской области. По образованию он был филологом, специалистом по отечественной и немецкой литературе. Окончил Петроградский университет.

Отец Проппа учил немецкому языку студентов в питерских высших учебных заведениях. Когда началась Первая мировая войны, принял в ней непосредственное участие, работая санитаром и братом милосердия.

Детство и юность

После Октябрьской революции семейство переехало временно жить на хутор. Однако Владимир Пропп навещал родителей только несколько раз. В 1919 году отец его скончался после продолжительной болезни. Владимир приехал на похороны, а затем остался на некоторое время работать на земле в самом хуторе. Не найдя себя в крестьянском труде, устроился на работу школьным учителем в деревню Голый Карамыш, которая находилась на расстоянии 70 километров от хутора. Сейчас это город Красноармейск в Саратовской области. Но вскоре Владимир Пропп все же вернулся в Ленинград.

В 1929 году семейство Проппов раскулачили. Все имущество, главной хозяйкой которого на тот момент была мать - Анна Фридриховна, в ультимативном порядке передали в колхоз имени Сталина.

Преподавательская работа

В 1932 году Пропп поступает на работу в Ленинградский университет, через 5 лет становится доцентом, а в 1938 году профессором. Работает в это время на кафедре романо-германской филологии, фольклора и русской литературы. С 1963 по 1964 год трудился на должности заведующего кафедрой. Также около трех лет преподавал на историческом факультете, его лекции пользовались успехом на кафедре этнографии и антропологии.

Морфология сказки

В российскую филологию вошел как автор литературоведческой работы Владимир Пропп. "Морфология волшебной сказки" была издана в 1928 году. В ней автор подробно рассматривает строение волшебного произведения. Это, пожалуй, самое популярное исследование российского фольклора в XX веке. В своей работа Пропп раскладывает сказку на составные части и исследует отношение каждой из них друг к другу. Изучая народное творчество, он отмечает наличие в сказках постоянных и переменных величин, к первым относятся функции, присущие основным действующим лицам, а также последовательность, в которой они реализуются.

Что пытается сказать в своей работе Владимир Пропп? "Морфология волшебной сказки" формулирует несколько основных положений. Во-первых, основные составные части образуются постоянными элементами. Они служат функциями для действующих лиц. Во-вторых, число таких функций в сказке строго ограничено. В-третьих, все они развиваются в одинаковой последовательности. Правда, такая закономерность присутствует только в фольклорных произведениях, и современные произведения ей не следуют. В-четвертых, волшебные сказки являются однотипными по своему строению. К переменным величинам Владимир Яковлевич Пропп относит количество и способы, с помощью которых реализуются функции. А также языковой стиль и атрибуты персонажей.

Функции волшебной сказки

Владимир Яковлевич Пропп утверждает, что функции волшебной сказки в конечном итоге составляют единую композицию, стержень для всего жанра. Различаются только детали сюжетов. В результате огромного труда Пропп выделяет 31 функцию. Все они присутствуют в русской народной сказке. Большинство из них располагаются в парах, например, запрету всегда противопоставляется его нарушение, борьбе - победа, а вслед за преследованием в обязательном порядке идет счастливое спасение.

Также ограничено и количество персонажей русской сказки. Их всегда не больше 7. К ним Пропп относит главного героя, вредителя (его антипода), отправителя, дарителя, помощника главного персонажа, царевну и ложного героя. Учитывая все эти факторы, в итоге мы получаем классическое произведение, которое имеет название - русская сказка. Пропп настаивает, что все они являются вариантами волшебной сказки.

Волшебная сказка

В 1946 году в ленинградском издательстве вышла еще одна книга Проппа - "Исторические корни волшебной сказки". В ней он подробно останавливается на гипотезе, высказанной французским этнографом конца XIX-начала XX века Эмилем Нурри. Согласно ней в фольклорных сказках часто встречаются упоминания о совершении таинства, которому подвергается главный герой, другими словами инициации. Такой же характер имеет и сама структура большинства русских народных сказок.

Также, разбирая "Исторические корни волшебной сказки, Пропп рассматривает вопросы значения предпосылок, ищет в произведениях отсылки к социальным институтам прошлого, находит переосмысление многих обрядов. Русский фольклорист отмечает, что главная задача состоит в том, чтобы установить, к чему относятся описываемые в сказке обряды - к конкретной стадии развития общества, либо они не связаны с определенным историческим периодом.

Примеры инициаций

Классический пример, который приводит Пропп, - тотемические инициации. Они были совершенно недоступны для женщин, но в тоже время в русских волшебных сказках такая инициация происходит с Бабой-Ягой, старой ведьмой, одним из главных отрицательных персонажей фольклорного творчества. Таким образом, этот персонаж укладывается в гипотезу об обрядовом генезисе русских сказок. Баба-Яга в этом случае выступает в роли посвящающего героя.

Пропп приходит к выводу, что в сказках нет конкретного исторического или культурного периода. Стили и циклы в народном творчестве постоянно сталкиваются и перемешиваются между собой. При этом сохраняются только классические образцы поведения, которые могли присутствовать во многих исторических эпохах.

Доказательствами того, что сказки берут свое начало из устных преданий, которые передаются из уст в уста при обрядах инициации, является то, что мотивы и функции персонажей идентичны в культурах совершенно разных народов, часто живущих в тысячах километрах друг от друга.

Помимо этого, в качестве доказательств Пропп приводит данные по этнографии. К этой науке он также имел непосредственное отношение. Он демонстрирует, как устные предания, передававшиеся от отца к сыну, со временем оформились в хорошо знакомые нам сказки. Таким образом, основываясь на этих идеях, он приходит к выводу о единстве происхождения всех сказок у всех народов мира. Ярким примером этого умозаключения как раз и являются русские народные волшебные сказки.

Еще одна важная работа для понимания значения Проппа в русской филологии - "Русские аграрные праздники". В этой монографии автор исследует большинство славянских праздников, обычаев и верований, приходя к выводу, что почти все они имеют сельскохозяйственный характер.

Героический эпос

В 1955 году Пропп выпускает монографию под названием "Русский Это очень интересное и самобытное исследование, которое, однако, после 1958 года долгое время не переиздавалась. Широкому кругу читателя работа стала доступной только в 2000-х годах. Это одно из крупнейших произведений автора по объему. Причем критики отмечают не только его научное, но и нравственное значение. Оно актуальным было в то время, таким же остается и сегодня.

"Русский героический эпос" - это сравнение особенностей эпоса разных эпох, подробный анализ былин. В итоге автор приходит к выводу, что основа таких произведений - борьба за духовные идеалы самого народа. Отличительная особенность былинных произведений - их насыщенность патриотическим духом и воспитательные мотивы.

Авторы из народа вкладывают в былинные произведения самое главное - мораль, фольклорный эпос. Это прямое отражение нравственного самосознания общества, в котором он был создан. Пропп настаивает, что в основах отечественных былин лежат не зарубежные, а исключительно отечественные истории и легенды.

Еще одна важная эпоса - его поэтичность. Благодаря ней, произведения интересны и воспринимаемы слушателями и читателями с любым уровнем образования. В широком смысле для народа эпос - неотъемлемая часть его истории. Былины олицетворяют собой внутренние переживания народа, его стремление жить свободно, независимо и счастливо.

Монография Проппа позволяет подробно познакомиться с эпическими произведениями, начиная с древнейших времен. Все непонятные моменты здесь подробно объяснены.

Основные труды

Помимо вышеперечисленных, среди основных трудов Владимира Проппа литературоведы-исследователи выделяют монографию "Русская сказка", изданную только в 1984 году, через полтора десятилетия после смерти автора.

Также стоит отметить работу "Фольклор и действительность", выпущенную в журнале "Наука" в 1989 году и увидевшую свет в 1999-ом в столичном издательстве "Лабиринт". Кроме этого, было выпущено издание "Проблемы комизма и смеха. Ритуальный смех в фольклоре". В этом произведении дается подробный и тщательный анализ сказки о Несмеяне с неожиданной литературоведческой интерпретацией.

В конце жизни

Пропп Владимир Яковлевич (1895-1970) - выдающийся ученый-филолог, доктор наук, который за свою жизнь успел многое сделать и до сих пор считается крупнейшим и авторитетнейшим исследователем русской сказки. Его работы и монографии проходят в вузах, литературоведы берут их за основу при создании собственных исследований и диссертаций. Владимир Пропп всю жизнь прожил в Ленинграде. Умер в городе на Неве 22 августа 1970 года в возрасте 75 лет. После себя он оставил немало учеников и последователей, которые и поныне ценят и помнят его заслуги. Среди них: Чередникова, Шахнович и Беккер.

Пропп, Владимир

Владимир Яковлевич Пропп

Владимир Яковлевич Пропп (17 () апреля , Санкт-Петербург - 22 августа , Ленинград) - выдающийся русский и советский фольклорист, один из основоположников современной теории текста.

Биография

Родился 17 (29) апреля 1895 г. в Санкт-Петербурге в семье поволжских немцев. В 1914–1918 гг. изучал русскую и германскую филологию на филологическом факультете в Петроградском университете . Впоследствии преподавал немецкий язык в вузах Ленинграда.

С 1932 г. преподавал и вел научную работу в Ленинградском университете (ЛГУ) . В 1937 г. стал доцентом, с 1938 г. - профессор ЛГУ, последовательно на кафедрах романо-германской филологии, фольклора и, вплоть до 1969 г., русской литературы; в 1963-64 гг. занимал должность исполняющего обязанности заведующего кафедрой.

Научная деятельность

В работе «Морфология сказки» (Ленинград, ) Пропп выделяет повторяющиеся постоянные элементы - функции действующего лица (всего 31), положив начало структурно-типологическому изучению нарратива . Работа Проппа оказала значительное влияние на развитие структуралистских исследований мифологических, фольклорных, литературных текстов.

В работе «Исторические корни волшебной сказки» (Ленинград, ) Пропп развивает гипотезу, разработанную Сентивом. Пропп видит в народных сказках напоминание о тотемических ритуалах инициации . Совершенно очевидно, что структура сказок имеет характер инициации. Но вся проблема в том, чтобы выяснить, описывает ли сказка систему обрядов, относящихся к какой-либо определённой стадии культуры, или же её сценарий инициации оказывается «воображаемым», в том смысле, что он не связан с каким-то историко-культурным контекстом, но выражает скорее внеисторическое архетипическое поведение психики. В качестве примера Пропп обращается к тотемическим инициациям; этот тип инициации был категорически недоступен для женщин, но основным персонажем славянских сказок оказывается как раз женщина: старая ведьма, Баба-Яга . Впрочем, Баба-Яга выступает в роли посвящающего старшего с точки зрения гипотезы о обрядовом происхождении сказки. А посвящающий, хотя всегда являлся мужчиной, имел символические признаки обоих полов, или даже только женские.

Иначе говоря, в сказках нет точного напоминания о какой-либо определенной стадии культуры: здесь смешиваются и сталкиваются друг с другом различные исторические циклы и культурные стили. Здесь сохранились только образцы поведения, которые могли существовать во многих культурных циклах и в разные исторические моменты.

Подтверждением предположения о происхождении сказок из устных преданий, рассказываемых при инициации, служит схожесть мотивов и функций персонажей в сказках самых разных народов. Кроме того, Пропп приводит этнографические данные, показывающие процесс разложения древней тотемической религии и превращения сакральных некогда устных преданий в сказки. Рассматривая этносы ещё не расставшиеся с тотемизмом (и не имеющие сказок как таковых), находящие в процессе его разложения и современные сказки «культурных» народов, Пропп приходит к выводу о единстве происхождения волшебной сказки.

Библиография

• Пропп В.Я. “Фольклор и действительность” – М.: Наука,1989. – 233с.

Литература

• Неизвестный В. Я. Пропп. «Древо жизни. Дневник старости. Переписка» / Предисл.,сост.А.Н.Мартыновой;Подгот.текста,коммент.А.Н.Мартыновой,Н.А.Прозоровой. - СПб.: Алетейя, 2002. ISBN 5-89329-512-9
• Уорнер Э. Э. «Владимир Яковлевич Пропп и русская фольклористика..», Изд-во: СПбГУ. 2005. ISBN 5-8465-0092-7
• Vilmos Voigt: Propp, Vladimir Jakovlevič . В: Enzyklopädie des Märchens, том 10 (2002), 1435-1442.
• Serena Grazzini: Der strukturalistische Zirkel. Theorien über Mythos und Märchen bei Propp, Lévi-Strauss, Meletinskij. Wiesbaden 1999 (DUV: Literaturwissenschaft).
• Reinhard Breymayer: Vladimir Jakovlevič Propp (1895-1970) - Leben, Wirken und Bedeutsamkeit . B: Linguistica Biblica 15/16 (1972), 36-77 (67-77 Bibliographie).

Ссылки

• Ольшанский Д. Рождение структурализма из анализа волшебной сказки / Toronto Slavic Quarterly, No. 25

• Владимир Пропп (1985-1970) / Литературная энциклопедия (2008)

• Биография Владимира Проппа в Галерее Русских мыслителей (Международного Общества Философов, 2007)

Другие книги схожей тематики:

См. также в других словарях:

Эпос - У этого термина существуют и другие значения, см. Эпос (значения). Эпос (др. греч. ἔπος «слово», «повествование») героическое повествование о прошлом, содержащее целостную картину народной жизни и представляющее в гармоническом… … Википедия

ЭПОС - (греч. от еро сказывать) произведения эпической поэзия. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. ЭПОС [гр. epos слово, рассказ, песня] лит. повествовательная литература, один из трех основных родов… … Словарь иностранных слов русского языка

Россия. Русский язык и Русская литература: История русской литературы - История русской литературы для удобства обозрения основных явлений ее развития может быть разделена на три периода: I от первых памятников до татарского ига; II до конца XVII века; III до нашего времени. В действительности эти периоды резко не… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Джангар (эпос) - У этого термина существуют и другие значения, см. Джангар. Файл:Jangar.jpg Эпос «Джангар» на калмыцком языке «Джангар» (калм. Җаңhр) калмыцкий фольклор, эпическое повествование о стране счастья и благоденствия Бумбе и подвигах её богатырей … Википедия

Алёша Попович - русский богатырь, один из героев былин (См. Былины). Возможный прототип его ростовский «храбр» Александр Попович, упоминаемый в русских летописях 11 13 вв. В некоторых былинах образу А. П. приданы черты лгуна и обманщика, «бабьего… …

ПРОПП - Владимир Яковлевич (1895 1970) филолог фольклорист, теоретик искусства. Окончил историко филол. ф т Петербург, ун та в 1918, с 1938 проф. Ленинград. ун та. В соответствии со своим планом историко типол. изучения фольклорной… … Энциклопедия культурологии

Былины - эпические песни, сложенные народом в Древней Руси и отразившие историческую действительность главным образом 11 16 вв. В процессе многовекового развития Б. изменялись, впитывали события позднейшего времени, а иногда и события более ранней … Большая советская энциклопедия

Песня - наиболее распространённый род вокальной музыки. П. подразделяются на народные (см. Народное творчество), профессиональные; они различаются также по жанрам, складу, формам исполнения и др. признакам (П. революционная и бытовая, лирическая… … Большая советская энциклопедия

Пропп Владимир Яковлевич - (1895 1970), литературовед. Профессор Ленинградского университета (с 1938). В книге «Морфология сказки» (1928) заложил основы структурного подхода к анализу ранних форм искусства слова. Фундаментальные труды по теории и истории фольклора:… … Энциклопедический словарь

Былина - жанр рус. эпич. песен сказаний. Термин Б. литературоведческий; введён И. П. Сахаровым в 1839; нек рые исследователи литературоведы (А. М. Астахова) считают его народным. На рус. Севере Б. и историч. песни называются стбрины. Б.… … Музыкальная энциклопедия

Илья Муромец - У этого термина существуют и другие значения, см. Илья Муромец (значения) … Википедия

1. Общее определение эпоса

<...> Эпос не определяется каким-нибудь одним признаком, сразу устанавливающим его сущность. Он обладает целым рядом признаков, и только совокупность их дает правильное и полное представление о том, что такое эпос. Наиболее важным, решающим признаком эпоса является героический характер его содержания. Эпос показывает, кого народ считает героем и за какие заслуги. Определение, изучение характера, внутреннего содержания героичности и составляет главную задачу науки по отношению к эпосу. Это содержание перед нами раскроется постепенно, пока же достаточно будет указать, что содержанием эпоса всегда является борьба и победа. Во имя чего ведется борьба, это и должно быть определено наукой. Мы увидим, что в разные исторические эпохи содержание борьбы было различно. Но есть одно, что объединяет характер борьбы на всех ступенях развития эпоса: борьба ведется не за узкие, мелкие цели, не за личную судьбу, не за частное благополучие героя, а за самые высокие идеалы народа в данную эпоху. Борьба эта всегда очень трудна, требует напряжения всех сил героя, требует способности пожертвовать собой, но зато она в эпосе всегда приводит к победе. Борьба носит не личный, а общенародный и общегосударственный, а в более поздние исторические эпохи и ярко выраженный классовый характер. Однако этого главного и решающего признака еще недостаточно, чтобы отнести то или иное произведение к области эпоса.

Героическим содержанием обладает, например, «Слово о полку Игореве», им обладают летописные рассказы о Куликовской битве, о татарских нашествиях на Москву и другие. Героическим содержанием обладают «Полтава» Пушкина, «Война и мир» Толстого и многие из произведений современной советской литературы, посвященных борьбе и героическим делам советских людей. Следовательно, признак героического содержания является решающим только в соединении с другими признаками эпоса. Один из главнейших признаков русского эпоса, отличающий его от других произведений героического содержания, состоит в том, что он слагается из песен, которые назначены не для чтения, а для музыкального исполнения. От романов, героических поэм, легендарных сказаний и пр. эпос отличается иной жанровой принадлежностью и иными формами исполнения. Признак музыкального песенного исполнения настолько существен, что произведения, которые не поются, ни в каком случае не могут быть отнесены к эпосу. Музыкальное исполнение былин и их содержание не могут быть разъединены, они имеют самую непосредственную связь.

Музыкальное исполнение свидетельствует о глубокой личной взволнованности, затронутости событиями песен, выражает состояние вдохновения, выражает чувства народа, возбуждаемые героями и повествованием песни. Отнять от былины ее напев, исполнить ее в форме прозаического рассказа означает перевести ее в совершенно иную плоскость художественного творчества. <...>

Другим важнейшим признаком эпоса служит стихотворная форма песен, тесно связанная с напевом. Как мы увидим ниже, стихотворная форма создалась не сразу, а возникла из прозаической формы и развивалась веками. <...>

Однако хотя былинный стих - один из признаков русского героического эпоса, он не специфичен для него, не является исключительным достоянием одних только былин. Былинный стих настолько прочно вошел в народный обиход, что он стал применяться в народной среде и более широко, стал прилагаться к произведениям, которые не могут быть отнесены к эпосу.

В дореволюционной науке признак стихосложения считался одним из главнейших: в сборники былин помещалось все, что пелось на былинный стих, безотносительно к содержанию песен. Ясно, что такой принцип определения неприемлем.

Былинный стих - явление более широкого порядка, чем героический эпос. Героический эпос всегда состоит из песен былинного стихотворного размера, но обратное утверждение не всегда будет правильным: не всякая песня в форме былинного стиха может быть отнесена к эпосу. Так, форму былинного стиха могут иметь эпические духовные стихи. Большинство собирателей отличало духовные стихи от былин, но все же в сборниках былин иногда можно найти такие песни, как, например, стих о Голубиной книге, об Анике Воине и другие, не относящиеся к былинам. Духовные стихи не могут быть отнесены к эпосу, так как они призывают не к борьбе, а к смирению и покорности.

Не отнесем мы к эпосу также и песни балладного характера, как бы хороши и интересны они ни были, и хотя бы такие песни помещались в сборниках былин и исполнялись былинным стихом. Так, в песне «Василий и Софьюшка» повествуется о том, как двое любящих, вместо того чтобы ходить в церковь, видятся тайком друг с другом. Злая мать подносит им зелье, и они умирают. Из их могилы вырастают деревья, которые своими верхушками склоняются друг к другу. Перед нами типичная баллада. Здесь нет активной борьбы, есть трогательная гибель двух невинно преследуемых людей. <…>

Наконец, есть еще одна область, смежная с областью героической песни, это - область исторической песни. Вопрос об отношении былины к исторической песне сложнее, чем вопрос об отношении ее к духовному стиху и к балладе. Былина весьма близка к исторической песне, но тем не менее между ними имеется глубокая и принципиальная разница, которая станет вполне ясной только тогда, когда мы детально ознакомимся с эпосом. Мнение некоторых ученых, утверждавших, что эпос возникает первоначально как историческая песня, которая с веками забывается и искажается, постепенно превращаясь в былину, должно быть совершенно оставлено. Как мы увидим, былина древнее исторической песни. Былина и историческая песня выражают сознание народа на разных ступенях его исторического развития в разных формах. Эпос рисует идеальную действительность и идеальных героев. В эпосе огромный исторический опыт народа обобщается в художественных образах необычной силы, и это обобщение - один из самых существенных признаков эпоса. Эпосу всегда присуща некоторая величавость, монументальность, которая в лучших образцах народного искусства сочетается с простотой и естественностью. Героические песни обычно основаны на художественном вымысле, в котором только исследователь может обнаружить их историческую почву. В исторических песнях сюжет, фабула черпаются непосредственно из действительности. События, переданные в исторической песне, не вымышлены (песни о взятии Казани и многие другие), фантастически обработаны лишь детали.

Историческая песня - продукт более поздней эпохи и иных форм осознания действительности, чем былина. Исторические песни не могут быть отнесены к героическому эпосу; они не былины, и не только потому, что они поются не былинным стихом (хотя песни о Грозном еще очень близки к былинному стиху), а потому, что в них иное отношение к действительности, чем в былине.<...>

Эпос характеризуется не только приведенными признаками, но всей совокупностью его многогранного содержания, миром созданных им художественных образов, героев, предметом его повествований. Он определяется также всей системой свойственных ему поэтических приемов, характерным для него стилем. <…>

2. Некоторые вопросы методологии

Попытки исторического изучения народной поэзии делались и до революции. Об этих попытках мы должны знать, чтобы предохранить себя от ошибок, которые были сделаны буржуазной наукой. В русской академической науке XIX-XX веков имелось несколько направлений. Представители мифологической школы (Буслаев, Афанасьев, Орест Миллер и другие) полагали, что эпические песни возникали первоначально как мифы о божествах. В этом, по их мнению, состояла связь эпоса с историей. Песни рассматривались как живые памятники глубокого доисторического прошлого, и этим ограничивалось их научное значение. Но так как о подлинных мифах первобытных народов в то время ничего известно не было, эти мифы искусственно реконструировались из самих же былин и сказок. В реконструкции мифа из эпоса и состоял метод изучения былин. В результате такой реконструкции оказывалось, например, что Владимир, прозванный в эпосе красным солнышком, якобы древнее божество солнца, что Илья Муромец будто бы бог-громовержец и т. д. Герои народной поэзии неизменно оказывались поблекшими божествами ветра, грозы, солнца, бури. <...>

В совершенно ином направлении вели изучение компаративисты. По их мнению, эпос вообще внеисторичен. Он якобы совершенно фантастичен. Согласно этому учению, эпос не развивается. Песни создаются в определенном месте и в определенное время, а затем сюжеты начинают странствовать от народа к народу, мигрировать; история этих «странствий», «заимствований» и составляет будто бы историю эпоса. Изучая русский эпос, компаративисты возводили его то к эпосу восточных, азиатских народов (Потанин), то к заимствованиям из Византии или из Западной Европы (Веселовский и его последователи). <...>

Не решен вопрос о взаимоотношении эпоса и истории также в работах так называемой исторической школы, возглавлявшейся Всеволодом Миллером. Взаимоотношения между эпосом и историей сторонники этого направления представляли себе чрезвычайно просто. Песни отражают, регистрируют события той эпохи, в которую они создавались. Эпос рассматривается как своего рода устная историческая хроника, подобная письменной хронике - летописи. Но летопись - хроника более или менее надежная, былина же - хроника ненадежная. Отсюда метод этой школы, сводящийся к поверке былины через летопись или другие исторические документы. На первый взгляд может казаться, что во всей этой системе есть рациональное зерно. Сверяя былину с летописью, историческая школа как будто возводила искусство к действительности.<...>

И тем не менее идейные предпосылки и методы этой школы, которая не заслуживает названия исторической, столь же несостоятельны, как и принципы школы мифологической или компаративистской. Дело не только в том, что художественная сторона эпоса полностью игнорировалась. По учению Всеволода Миллера, героические песни первоначально будто бы складывались во славу князей, руководивших военными походами времен феодальных распрей. Таким образом, они созданы будто бы не народом, а господствующими классами, военной феодальной верхушкой. «Опустившись» в народ, эти «исторические» песни путем последовательного искажения в невежественной крестьянской среде превратились в былины. Так будто бы возникает эпос. В советской науке на методологическую несостоятельность этого направления впервые указал проф. А. П. Скафтымов. <...>

Историческое изучение эпоса должно состоять в том, чтобы раскрыть связь развития эпоса с ходом развития русской истории и установить характер этой связи. <...> Народная идея всегда выражает идеалы эпохи, в которую эти идеи создавались и были действенны. Идея есть решающий критерий для отнесения песни к той или иной эпохе. Художественный анализ неразрывно связан с историческим. <...>

<...> Былины отражают не единичные события истории, они выражают вековые идеалы народа. То, что старая наука представляла себе как однократный акт создания, мы представляем себе как длительный процесс. Любая былина относится не к одному году и не к одному десятилетию, а ко всем тем столетиям, в течение которых она создавалась, жила, шлифовалась, совершенствовалась или отмирала, вплоть до наших дней. Поэтому всякая песнь носит на себе печать пройденных столетий. Приведем конкретный пример: былина о Дюке Степановиче в некоторых своих частях содержит элементы чрезвычайно глубокой, еще языческой древности (застава из змей и чудовищных птиц, готовых растерзать пришельца). Она, далее, отражает Киевскую Русь (двор Владимира). В описании деталей построек и картины города она отражает Московскую Русь XVI- XVII веков. И, наконец, по своей основной идее (высмеивание богатого боярства) она отражает классовую борьбу времен позднего феодализма. Сила, яркость художественной сатиры, направленность ее против исконных врагов трудовых масс обеспечивают этой былине актуальность и популярность в течение последующих веков, когда классовая борьба, принимая новые формы, разгоралась все сильнее. Таким образом, былина, шлифуясь и совершенствуясь столетиями, содержит отложения всех пройденных ею веков. Решающее значение для отнесения к той или иной эпохе будет иметь выраженная в ней основная идея. Так, в данном случае решающим историческим признаком былины будет борьба с боярством в тех именно формах, в каких она имела место в XVI-XVII веках. Поэтому, несмотря на наличие в ней более ранних и более поздних элементов, она в основном может быть отнесена к эпохе позднего феодализма.

Из этого следует, что вопрос о том, возникла ли та или иная былина в XII, XIII или любом другом веке, по существу, как указывалось, может оказаться неправильно поставленным; если изучать былину по ее отдельным слагаемым, то может получиться произвольное количество решений, так как отдельные слагаемые могут относиться к разным эпохам. Этим объясняется разноголосица в отнесении былин к тем или иным столетиям в буржуазной науке. Если же изучать былину не по механически выделенным слагаемым, а по ее замыслу, по ее идее, то окажется, что былина всегда выражает вековые идеалы и стремления народа, относящиеся не к одному столетию, а к эпохам, длившимся несколько столетий, и к этим эпохам былины могут быть отнесены с некоторой степенью уверенности и достоверности.

Это наблюдение приводит нас к вопросу о взаимоотношении эпоса и истории. Наблюдая историческое развитие эпоса, мы должны иметь четкое представление о том, как эпос относится к истории. Одна из аксиом старой исторической школы состояла в том, что эпос пассивно отражает историю. С нашей современной точки зрения народ не просто участвующая, а ведущая сила истории, и в своей поэзии он не воспроизводит историю как бесстрастный регистратор, а выражает в ней свою историческую волю, свои вековые стремления и идеалы.