Пушкина Наталья Николаевна. Жена гения

08/09/2012

Наталья Николаевна Гончарова (Пушкина-Ланская) родилась 8 сентября (27 августа ст.ст.) 1812 года в поместье Кариан, Тамбовской губернии, где семья Гончаровых с детьми жила после вынужденного отъезда из Москвы из-за нашествия Наполеона .

Наталья была шестым ребенком и младшей дочерью в семье Николая Афанасьевича Гончарова. Ее мать, Наталья Ивановна, урожденная Загряжская, в молодости славилась красотой, сама Наташа уже в восьмилетнем возрасте обращала на себя внимание благодаря классически-античным чертам лица.

Наташа Гончарова воспитывалась у деда, Афанасия Николаевича, который до шести лет не давал увезти внучку из Полотняного Завода (родовое имение Гончаровых под Калугой) в Москву, на Большую Никитскую, где семья проводила зиму.

Отец Натальи Гончаровой увлекался верховой ездой. Во время одной из прогулок он упал с лошади и ушиб голову, в результате чего страдал помутнением рассудка. Мать была властной женщиной, до совершеннолетия сына самостоятельно управляла обширными имениями Гончаровых.

Наталья Гончарова получила прекрасное домашнее образование - знала французский, немецкий и английский языки, грамматику, основы истории и географии, разбиралась в литературе. Кроме того, умела вязать и шить, танцевать, играть на фортепьяно и в шахматы, сидеть в седле, управлять лошадьми.

Знакомство Гончаровой с Александром Пушкиным состоялось в Москве зимой 1829 года на балу танцмейстера Иогеля в доме на Тверском бульваре. Наталья Гончарова считалась первой красавицей Москвы.

В апреле 1829 года он просил её руки. Ответ матери Гончаровой был неопределённым - она была наслышана о политической "неблагонадежности" Пушкина, а также считала, что 16-летняя на тот момент дочь слишком молода для брака, но окончательного отказа не было.

В апреле 1830 года Пушкин вновь сделал Наталье Гончаровой предложение, которое на этот раз было принято, и в сентябре уехал в свое имение Болдино, чтобы устроить дела и подготовиться к свадьбе. Эпидемия холеры вынудила его задержаться на несколько месяцев. Этот период творчества поэта известен как "Болдинская осень".

В 1831 году в Москве в Храме Вознесения Александр Пушкин и Наталья Гончарова обвенчались.

Приехав с мужем в Петербург, а затем в Царское Село через три месяца после свадьбы, Наталья произвела впечатление в светском обществе Петербурга и блистала на балах.

За шесть лет, которые супруги прожили вместе, Наталья родила четверых детей: Марию, Александра, Григория и Наталью.

Зимой 1836 года в высшем обществе Петербурга пошли слухи о жене Пушкина, ее имя связывали с именем царя, а затем и с именем пользующегося расположением Николая I барона Дантеса, ухаживавшего за Натальей.

Чтобы защитить свою честь, Пушкин вызвал Дантеса на дуэль, которая состоялась 8 февраля (27 января по ст.ст.) 1837 года на Черной речке. Поэт был смертельно ранен и через два дня скончался.

Через две недели после гибели Пушкина Наталья с детьми и сестрой Александриной уехала в Полотняный Завод. Почти два года она прожила в деревне, затем возвратилась в Петербург, где растила детей и занималась хозяйством. Ездила в Михайловское, поставила памятник на могиле Пушкина.

В 1844 году, через семь лет после смерти Пушкина, Наталья приняла предложение генерала Петра Ланского, командира конногвардейского полка, и вышла за него замуж. Ей исполнилось 32 года, Ланскому было 45. До этого он не был женат.

В новой семье родились еще три дочери: Александра, Елизавета и Софья.

Осенью 1863 года Наталья простудилась, затем заболела воспалением легких и скончалась 8 декабря (26 ноября по ст.ст.) 1863 года.

Похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Петр Ланской скончался через 15 лет, и был похоронен рядом с женой. Около могилы была установлена небольшая доска с надписью о том, что в первом браке Наталья Ланская была замужем за поэтом Александром Пушкиным.

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Гончарова, Наталья.

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Пушкина.

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Ланская.

Наталья Николаевна Гончарова
А. П. Брюллов. Портрет Н. Н. Пушкиной. Акварель, 1831-1832
Дата рождения:
Место рождения:	поместье Кариан, Тамбовская губерния, Российская империя
Страна:	Российская империя
Дата смерти:
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Отец:	Николай Афанасьевич Гончаров
Мать:	Наталья Ивановна Загряжская (Гончарова)
Супруг:	1. Александр Сергеевич Пушкин (1831-1837) 2. Пётр Петрович Ланской (1844-1863)
Дети:	Мария, Александр, Григорий, Наталья Александра, Софья, Елизавета
Наталья Николаевна Гончарова на Викискладе

Ната́лья Никола́евна Гончаро́ва , в первом браке Пу́шкина , во втором - Ланска́я (27 августа 1812, поместье Кариан, Тамбовская губерния - 26 ноября 1863, Санкт-Петербург) - супруга Александра Сергеевича Пушкина. Через семь лет после его смерти вышла замуж за генерала Петра Петровича Ланского. Её роль в жизни Пушкина и событиях, предшествующих его последней дуэли, является предметом дискуссий до настоящего времени. С открытием новых документальных и эпистолярных материалов представления о личности Натальи Николаевны .

Родители

Дед Натальи Николаевны - А. Н. Гончаров

Отец Натальи Николаевны - Н. А. Гончаров . 1810-е годы

Мать Натальи Николаевны - Н. И. Гончарова . 1800-е годы

Родословная Н. Н. Гончаровой

Отец Натальи, Николай Афанасьевич Гончаров (1787-1861), происходил из семьи купцов и промышленников, получившей дворянство во времена императрицы Елизаветы Петровны. В 1789 году специальным указом, выданным отцу Николая Афанасьевича - Афанасию Николаевичу, Екатерина II подтвердила за Гончаровыми право на потомственное дворянство. Николай Афанасьевич был единственным сыном в семье. Он получил прекрасное образование: в совершенстве знал немецкий, английский и французский языки (одним из его гувернёров был Будри, брат Жан-Поля Марата), хорошо владел, в отличие от остальных членов семьи, русским языком, сочинял стихи, играл на скрипке и виолончели.

В 1804 году Николай Гончаров был зачислен в петербургскую Коллегию иностранных дел, а в 1808 году получил чин коллежского асессора и поступил на должность секретаря московского губернатора.

Мать Натальи Николаевны - Наталья Ивановна (1785-1848), урождённая Загряжская, - была прапраправнучкой украинского гетмана Петра Дорошенко от его последнего брака с Агафьей Еропкиной. По семейному преданию, Наталья Ивановна - незаконнорождённая дочь Эуфрозины Ульрики, баронессы Поссе (урождённой Липхарт) от Ивана Александровича Загряжского. После смерти её матери в 1791 году заботу о Наталье Ивановне взяла на себя жена Ивана Александровича, Александра Степановна, и «приложила все старания, чтобы узаконить рождение Натальи, оградив все её наследственные права». По другой версии, Иван Загряжский женился в Париже на француженке, однако биографы Натальи Николаевны считают первую гипотезу более правдоподобной.

Наталья Ивановна вместе с единокровными сёстрами - Софьей и Екатериной - пользовалась покровительством Натальи Кирилловны Загряжской, фрейлины Екатерины II, и все три сестры были приняты во фрейлины к императрице Елизавете Алексеевне. При дворе на Наталью Ивановну, отличавшуюся необыкновенной красотой, которая досталась ей, по семейным преданиям, от баронессы Поссе, обратил внимание и влюбился фаворит императрицы Алексей Охотников. Брак Натальи Ивановны с Николаем Гончаровым, по этой ли или другой причине, был, по мнению некоторых биографов, «спешным». Судя по записи в камер-фурьерском журнале, свадьба была пышной: на венчании присутствовала вся императорская фамилия, а невесту убирали в покоях императрицы Марии Фёдоровны.

Детство и юность

Наталья Николаевна Гончарова в детстве. Неизвестный художник. Начало 1820-х годов

Усадьба Гончаровых в селе Ярополец

Барский дом усадьбы Гончаровых в Полотняном Заводе

Наталья Николаевна была пятым ребёнком из семи детей Гончаровых; самая младшая, дочь Софья, родилась и умерла в 1818 году. Наталья родилась в селе Кариан Тамбовской губернии, родовом поместье Загряжских, куда Гончаровы переехали на время Отечественной войны 1812 года. Детство и юность Наталья провела в Москве и поместьях Ярополец (Московская губерния) и Полотняный Завод (Калужская губерния).

Обстановка в семье была тяжёлой. В Полотняном Заводе всем распоряжался дед Натальи Николаевны, Афанасий Николаевич. Родственникам приходилось терпеть присутствие в доме его любовницы, француженки мадам Бабетт. Отец Натальи Николаевны тщетно пытался остановить расточительного Афанасия Николаевича, но в 1815 году сам был отстранён им от управления делами. Родители Натальи переехали в Москву, оставив младшую дочь на попечение деда, который её любил и баловал. В Заводе девочка прожила ещё около трёх лет.

Образованный и талантливый человек, Николай Афанасьевич с конца 1814 года страдал психическим заболеванием. Болезнь, по словам родственников, была вызвана травмой головы, полученной при падении с лошади. Однако гораздо позднее было высказано сомнение в верности диагноза: судя по письмам его жены, Николай Афанасьевич много пил. Возможно, это было следствие внезапного отстранения от всех дел по управлению имением и сознания того, что Афанасий Николаевич разоряет семью: за 40 лет тот растратил почти 30-миллионное состояние.

Наталья Ивановна Гончарова была властной женщиной с тяжёлым характером, на которую наложила отпечаток неудачная семейная жизнь. По свидетельству Александры Араповой, дочери Натальи Николаевны от второго брака, мать не любила рассказывать о своём детстве. Наталья Ивановна строго воспитывала детей, требуя беспрекословного подчинения.

Судя по подшивкам ученических тетрадей, сохранившимся в архиве Гончаровых, Наталья и её сёстры - Екатерина и Александра - получили хорошее домашнее образование. Детям преподавались русская и мировая история, география, русский язык и литература. Помимо французского, который все младшие Гончаровы знали очень хорошо (позже Наталья Николаевна признавала, что писать по-французски ей гораздо легче, чем по-русски), изучались немецкий и английский языки. Старший брат Дмитрий «с очень хорошими успехами» окончил Московский университет, Иван - частный пансион, а Сергей получил домашнее образование. Пушкинист Лариса Черкашина предполагает, что Наталья училась по той же программе, что и её младший брат Сергей.

По воспоминаниям Надежды Еропкиной, двоюродной сестры Павла Нащокина, знавшей Наталью Николаевну до замужества, та отличалась красотой с ранних лет. Её очень рано стали вывозить в свет, и у неё всегда были поклонники:

«Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в общении, помимо её воли, покоряли всех. Не её вина, что всё в ней было так удивительно хорошо. Но для меня так и осталось загадкой, откуда обрела Наталья Николаевна такт и умение держать себя? Всё в ней самой и манера держать себя было проникнуто глубокой порядочностью. Всё было comme il faut - без всякой фальши. И это тем более удивительно, что того же нельзя было сказать о её родственниках. Сёстры были красивы, но изысканного изящества Наташи напрасно было бы искать в них. Отец слабохарактерный, а под конец и не в своём уме, никакого значения в семье не имел. Мать далеко не отличалась хорошим тоном и была частенько пренеприятна… Поэтому Наталья Николаевна явилась в этой семье удивительным самородком. Пушкина пленили её необычная красота, и не менее вероятно, и прелестная манера держать себя, которую он так ценил».

Знакомство с Пушкиным. 1828-1831 годы

Пушкин встретил Наталью Гончарову в Москве в декабре 1828 года на балу танцмейстера Йогеля. В апреле 1829 года он просил её руки через Фёдора Толстого-Американца. Ответ матери Гончаровой был неопределённым: Наталья Ивановна считала, что 16-летняя на тот момент дочь слишком молода для брака, но окончательного отказа не было. Пушкин уехал в действующую армию Ивана Паскевича на Кавказ. По словам поэта, «непроизвольная тоска гнала» его из Москвы, его приводило в отчаяние, что репутация вольнодумца, закрепившаяся за ним и преувеличенная клеветой, повлияла на решение старшей Гончаровой. В сентябре того же года он вернулся в Москву и встретил у Гончаровых холодный приём. По воспоминаниям брата Натальи Николаевны, Сергея, «с Натальей Ивановной у Пушкина были частые размолвки, потому что Пушкину случалось проговариваться о проявлениях благочестия и об императоре Александре Павловиче», старшая же Гончарова была чрезвычайно набожна, а к покойному императору относилась с благоговением. Сыграли свою роль и политическая неблагонадёжность поэта, его бедность и страсть к картам.

А. С. Пушкин. Акварель. Неизвестный художник. Портрет датирован 31 июня 1831 года. По мнению искусствоведов, выполнен в 1860-х годах. Есть также сомнения, что на акварели изображён именно Пушкин

Весной 1830 года поэт, уехавший в Санкт-Петербург, через общего знакомого получил известия от Гончаровых, внушившие ему надежду. Он возвратился в Москву и вторично сделал предложение. 6 апреля 1830 года согласие на брак было получено. По словам одной знакомой Гончаровых, именно Наталья Николаевна преодолела сопротивление матери: «Она кажется очень увлечённой своим женихом». Как состоявший под негласным надзором, Пушкин должен был информировать о каждом своём шаге императора Николая I. В письме от 16 апреля 1830 года Александру Бенкендорфу, через которого шла вся переписка Пушкина с императором, поэт сообщает о своём намерении жениться. Называя своё положение «ложным и сомнительным», Пушкин добавляет: «Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя…» В конце письма он просит разрешить напечатать свою запрещённую ранее трагедию «Борис Годунов». В ответе Бенкендорф отмечает «благосклонное удовлетворение» Николая I известием о женитьбе и отрицает, что за Пушкиным установлен надзор, однако подчёркивает, что ему, как доверенному лицу императора, поручено «наблюдение» и «наставление советами».

В мае 1830 года Пушкин и Наталья Ивановна с дочерьми посетили Полотняный Завод: жених должен был представиться главе семейства - Афанасию Николаевичу. Владимир Безобразов, посетивший поместье в 1880 году, видел в одном из альбомов стихи Пушкина, обращённые к невесте, и её стихотворный ответ.

Помолвка состоялась 6 мая 1830 года, но переговоры о приданом отсрочили свадьбу. Через много лет Наталья Николаевна рассказывала Павлу Анненкову, что «свадьба их беспрестанно была на волоске от ссор жениха с тёщей». В августе того же года умер дядя Пушкина, Василий Львович. Свадьба была снова отложена, и Пушкин уехал в Болдино, чтобы вступить во владение частью этого поместья, выделенной отцом. Здесь он задержался из-за эпидемии холеры. Перед отъездом в Нижегородскую губернию Пушкин поссорился с Натальей Ивановной, вероятно, из-за приданого: она не хотела выдавать дочь без него, однако денег у разорённых Гончаровых не было. В письме, написанном под влиянием объяснения со старшей Гончаровой, Пушкин объявил, что Наталья Николаевна «совершенно свободна», он же женится только на ней или не женится никогда. Ответ невесты, полученный им 9 сентября в Болдине, успокоил его, и он заочно помирился с будущей тёщей. Из-за эпидемии холеры Пушкин задержался в имении на три месяца, которые стали для него одним из самых плодотворных периодов в творчестве. Вернувшись в Москву, Пушкин заложил имение Кистенёво и часть денег (11 тысяч) передал в долг Гончаровой-старшей на приданое. Наталья Ивановна в качестве подарка к свадьбе дала закладную на свои бриллианты, дед невесты - медную статую Екатерины II, выполненную по заказу А. А. Гончарова в Германии. От суммы, полученной в залог Кистенёва, Пушкин оставил 17 тысяч «на обзаведение и житиё годичное».

Брак с А. С. Пушкиным

Церковь Большого Вознесения у Никитских ворот. Современный вид

Мемориальный Музей-дача А. С. Пушкина (дача Китаева)

18 февраля (2 марта) 1831 состоялось венчание в московской церкви Большого Вознесения у Никитских ворот. При обмене колец кольцо Пушкина упало на пол, а потом у него погасла свеча. Он побледнел и сказал: «Все - плохие предзнаменования!»

«Я женат - и счастлив; одно желание моё, чтоб ничего в жизни моей не изменилось - лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился», - писал поэт своему другу Плетнёву вскоре после свадьбы. Молодые поселились в Москве в квартире, снятой поэтом перед свадьбой (современный адрес - ул. Арбат, 53). В середине мая 1831 года супруги, по инициативе Пушкина, не желавшего, чтобы тёща вмешивалась в его семейную жизнь, переехали в Царское Село. Супруги поселились на даче Китаевой и несколько месяцев жили довольно уединённо, принимая близких друзей и родственников. Известно, что Наталья Николаевна помогала Пушкину с перепиской: сохранились выполненные ею копии «Секретных записок Екатерины II» (фрагменты), «Журнала дискуссий» (фрагменты), «Домика в Коломне». В июле из-за эпидемии холеры в Царское Село перебралась императорская семья. В письме к деду Наталья Николаевна сообщает, что выбирает для прогулок «самые уединённые места», так как до неё дошли разговоры, что император с женой хотят встретиться с ней на прогулке. Мать Пушкина так рассказывает его сестре о встрече Пушкиных с императорской четой:

…император и императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться и тысячу других милых и любезных вещей. И вот она теперь принуждена, совсем этого не желая, появиться при дворе.

В другом письме Н. О. Пушкина пишет, что двор в восторге от Натальи Николаевны, императрица назначила ей день, когда она должна к ней явиться: «Это Наташе очень неприятно, но она должна будет подчиниться».

Осенью 1831 года Пушкины переехали из Царского Села в Петербург и поселились в доме вдовы Брискорн на Галерной улице, на той же улице проживал старший брат Натальи Николаевны Дмитрий. Два других брата Пушкиной также служили в Петербурге. Тётка Натальи Николаевны, фрейлина Екатерина Загряжская, очень привязалась к ней, протежировала ей в свете и заботилась как о родной дочери, помогая в том числе и материально.

Красота Пушкиной произвела впечатление в светском обществе Петербурга. Пушкин поначалу гордился светскими успехами жены. Дарья Фикельмон в своём дневнике отмечает внешность жены поэта, но вместе с тем говорит о том, что «у неё не много ума и даже, кажется, мало воображения». Пушкин, по словам Фикельмон:

…перестаёт быть поэтом в её присутствии; мне показалось, что он вчера испытывал… всё возбуждение и волнение, какие чувствует муж, желающий, чтобы его жена имела успех в свете.

Н. Н. Пушкина (?, слева). Фрагмент рукописи поэмы «Медный всадник». 1833. Болдино

Современники отмечали сдержанность, почти холодность Натальи Николаевны, её неразговорчивость. Возможно, это происходило от её природной застенчивости и по причине настойчивого, не всегда дружественного внимания общества. По мнению писателя Николая Раевского, воспитанная вне Петербурга, она, как и позже её сёстры, довольно быстро освоилась в обществе, но так и не стала настоящей светской дамой. Он отмечал что, как жена «первого поэта России», человека, имевшего не только друзей, но и врагов, Пушкина с самого начала оказалась в «нелёгком положении»: одни ожидали видеть в ней совершенство, другие - «искали в его жене недостатки, которые могли бы унизить самолюбивого поэта». Гораздо позднее она писала, что раскрывать свои чувства ей «кажется профанацией. Только бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца».

19 мая 1832 года Наталья Николаевна родила первенца - дочь Марию, а 6 июля 1833 года - сына Александра. Рождение внуков несколько улучшило отношения между Пушкиным и тёщей, видимо, оценившей его любовь к детям. В письмах к жене Пушкин постоянно вспоминал о детях (чаще всего встречаются имена двух старших), во время своих поездок просил её сообщать обо всём, что происходит дома. Недостаток средств - «Я могу иметь большие суммы, но мы и много проживаем» - беспокоил его: не раз в своей переписке он задаётся вопросом, что будет с семьёй в случае его смерти.

Долгое время считалось, что Наталья Николаевна не занималась семьёй и домом и интересовалась только светскими развлечениями. Не последнюю роль в формировании этого образа сыграла книга Щёголева «Дуэль и смерть Пушкина», где автор утверждает, что основным содержанием жизни Пушкиной был «светско-любовный романтизм». Щёголев, однако, счёл нужным отметить, что располагает небольшим количеством материала. Позднейшее изучение архивов Гончаровых, писем Пушкиной к родным изменило представление о её личности. Они помогли создать более полный портрет Натальи Николаевны. Так, переписка сестёр не подтверждает сложившееся ранее мнение, что, переехав к Пушкиным, все заботы по хозяйству взяла на себя Александра Николаевна. Исследователи отмечают, что, в отличие от сестёр, Наталья Николаевна в письмах никогда не касается своих успехов в обществе, большей частью они посвящены дому, детям, издательской деятельности мужа. Вопреки сложившемуся мнению, «поэтическая Пушкина» была практична и напориста, когда дело касалось её родственников и близких людей. Так, она принимала активное участие в судебном процессе Гончаровых с арендатором их предприятий. Позднее, когда Пушкин занялся издательством журнала, во время его отсутствия Наталья Николаевна исполняла его поручения, касавшиеся «Современника».

Осенью 1832 года умер дед Натальи Николаевны. Имение Гончаровых оказалось обременено долгом в полтора миллиона рублей, кроме того, наследникам пришлось вести несколько судебных процессов. Дмитрий Гончаров был назначен опекуном своего отца, оставил службу в Коллегии иностранных дел, перешёл в Московский архив и одновременно принял на себя управление семейным майоратом. Долги деда он не смог покрыть и всю жизнь выплачивал проценты (иногда превышавшие сумму долга) по закладным.

Семья Пушкиных, после того как закончились деньги от заложенного Кистенёва, почти постоянно находилась в трудном материальном положении. Жизнь в Петербурге была дорога, семья росла, Пушкины же, как и многие другие, из соображений «престижа» держали большой дом. Выезды в свет также требовали немалых затрат. Пушкин иногда играл и проигрывал деньги в карты. Его жалованья по службе в Министерстве иностранных дел (пять тысяч рублей в год) хватало лишь на то, чтобы оплатить квартиру и дачу.

В конце декабря 1833 года Николай I производит Пушкина в младший придворный чин камер-юнкера. По словам друзей поэта, он был в ярости: это звание давалось обыкновенно молодым людям. В дневнике 1 января 1834 года Пушкин сделал запись:

Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры (что довольно неприлично моим летам). Но Двору хотелось, чтобы N. N. [Наталья Николаевна] танцовала в Аничкове.

В своих письмах О. С. Павлищевой родители Пушкина сообщают, что невестка имеет при дворе большой успех, и сетуют на то, что она слишком много времени проводит на балах.

В 1834 году Наталья Николаевна пригласила к себе в Петербург сестёр. И Александра, и Екатерина стремились в столицу, надеясь устроить свою судьбу, - мать отказывалась вывозить их в свет, и они провели несколько лет в деревне. Пушкина преодолела сомнения мужа в правильности этого шага, да и сам он понимал, в каком нелёгком положении они были. Обе сестры поселились у супругов и стали выезжать в свет, они вносили из своего содержания, выплачиваемого им братом Дмитрием, долю за стол и квартиру. Екатерина вскоре получила стараниями тётки Загряжской фрейлинский шифр, но, вопреки обычаю, не переехала во дворец, а жила в семье Пушкиных.

Наталья Николаевна и Дантес

Жорж Шарль Дантес. Портрет работы неизвестного художника. Около 1830 года

В 1835 году Наталья Николаевна познакомилась с французским подданным, кавалергардом Жоржем Дантесом. Как отметил Модест Гофман, до его появления в жизни Пушкиных «никто не связывал её имени [Натальи Николаевны] ни с чьим другим именем», хотя в свете и было известно, что император неравнодушен к ней. До этого момента никто не мог её назвать кокеткой, привлекавшей к себе поклонников. По мнению Я. Левкович, Наталью Николаевну не в чем упрекнуть до встречи с Дантесом. Дантес начал ухаживать за Натальей Николаевной, что породило слухи о предполагаемой связи жены поэта с ним. Её поведение и роль в преддуэльных событиях являются предметом дискуссий по настоящее время. Некоторые исследователи, включая Анну Ахматову и Марину Цветаеву, считали, что прямо или косвенно она виновата в смерти Пушкина.

В 1946 году Анри Труайя опубликовал два отрывка из писем из архива Дантеса, предоставленные его потомками. Письма, датированные началом 1836 года, написаны Дантесом Геккерну, находившемуся в то время за границей. В них Дантес сообщает о своей новой страсти. Предмет её - «самое прелестное создание в Петербурге» (дама не названа по имени), муж этой женщины «бешено ревнив», но она любит Дантеса. В русском переводе Цявловского эти документы были впервые опубликованы в 1951 году. Цявловский, считая, что неизвестная дама - это жена Пушкина, сделал вывод:

В искренности и глубине чувства Дантеса к Наталье Николаевне на основании приведённых писем, конечно, нельзя сомневаться. Больше того, ответное чувство Натальи Николаевны к Дантесу теперь тоже не может подвергаться никакому сомнению.

Однако Д. Д. Благой отмечал и считал это очень важным моментом, что дама (Пушкина), хотя и была увлечена Дантесом, но «осталась верна своему долгу». Н. А. Раевский обращает внимание на второе из писем Дантеса, где тот говорит, что женщина на уговоры «нарушить ради него свой долг» отвечает ему отказом:

Легкомысленная, как все считали, Наталья Николаевна в роли Татьяны-княгини… Неизвестно, выдержала ли она эту роль до конца, но в начале 1836 года, несомненно, хотела выдержать.

В то же время, по мнению Раевского, дальнейший ход событий показывает, «что своей цели в отношении Пушкиной Дантес не добился». Биографы Натальи Николаевны Ободовская и Дементьев указывают, что письма Дантеса не изучены с археографической стороны, без этого нельзя подтвердить время их написания. По их мнению, содержание писем производит впечатление «нарочитости», неправдоподобности этой «романтической истории». Слова Дантеса о том, что он боготворит даму и озабочен сохранением тайны, не вяжутся со всеми его поступками: настойчивым ухаживанием за Пушкиной, о котором было широко известно в свете, женитьбой на сестре Натальи Николаевны и откровенно вызывающим последующим поведением. Кроме того, ухаживание Дантеса за Пушкиной началось раньше, в конце 1835 года, и Геккерн был об этом осведомлён.

Рассказ В. Ф. Вяземской
Запись П. И. Бартенева

Мадам NN по настоянию Геккерна пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу на глаз с Геккерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить, как можно громче. По счастью, ничего не подозревающая дочь хозяйки явилась в комнату, и гостья бросилась к ней.

Бартенев, П. Рассказ В. Ф. Вяземской // Русский архив. - 1888. - № 7. - С. 310.

Ободовская и Дементьев высказали предположение, что письма написаны специально, что «это ещё одно звено в травле Пушкина», и, возможно, к их созданию приложила руку враг поэта Идалия Полетика, либо написал их сам Дантес позднее, желая оправдаться, и оставил в своих бумагах. Но итальянская переводчица Серена Витале , получившая от правнука Дантеса письма того к Геккерну и опубликовавшая их в 1995 году, не сомневается в их подлинности. По её мнению, Пушкина была «поджигательницей»: не уступая Дантесу, она «не сумела и не захотела положить конец сладостной игре», и «если бы она подошла в своих отношениях с Дантесом до конца, Пушкин не погиб бы».

В документальной повести «Вокруг дуэли» Семён Ласкин выдвинул гипотезу, что неизвестная из писем Дантеса - сама Идалия Полетика. Пушкина же, за которой Дантес демонстративно ухаживал, послужила лишь «ширмой», скрывшей его роман с Идалией. Исследователи отвергают эту гипотезу. По версии Ю. Лотмана, Дантесу нужен был громкий роман с блестящей светской красавицей (Пушкиной) для того, чтобы отвлечь внимание общества от истинного характера его отношений с Геккерном.

В вину Наталье Николаевне ставили также и свидание с Дантесом на квартире Полетики. Об этом свидании известно из рассказа Веры Вяземской в записи Бартенева (имя Полетики было скрыто за инициалами NN) и письма Густава Фризенгофа, мужа Александры Гончаровой, написанного им Араповой в 1887 году. Вероятно, Арапова обращалась к своей тётке за разъяснениями. За Александру Николаевну, в то время уже парализованную, ответ написал её муж. Исследователи отмечают, что Арапова не стала обнародовать письмо и вообще никак его не использовала при работе над воспоминаниями. Дата свидания неизвестна. По одной из версий, Наталья Николаевна была приглашена Идалией Полетикой и не подозревала, что встретит Дантеса. По другой, Пушкина получила от Дантеса письмо, в котором тот умолял о свидании якобы для того, чтобы обсудить «важные вопросы». Стелла Абрамович считает, что именно это свидание, состоявшееся (по её версии) 2 ноября, стало причиной анонимного пасквиля, спровоцировавшего вызов Пушкиным Дантеса на дуэль в ноябре 1836 года. Другие исследователи (впервые - Щёголев) относят дату свидания на январь 1837 года (иногда называется дата 22 января), и Пушкин якобы узнал о нём из анонимных писем, что послужило «последним толчком» к дуэли. Существует также мнение, что свидание вовсе не сыграло роковой роли в преддуэльных событиях. Ободовская и Дементьев отмечают также, что нет достоверных свидетельств о том, что свидание вообще состоялось, а к рассказам современников следует относиться с большой осторожностью.

В пушкиноведении существует версия о том, что семейная жизнь супругов в последнее время была осложнена отношениями сестры Натальи Николаевны, Александры, и Пушкина. О том, что старшая из сестёр Гончаровых была влюблена в зятя, рассказывала В. Ф. Вяземская Бартеневу. Сослуживец Дантеса, князь А. Трубецкой, утверждал, что она даже состояла с Пушкиным в связи. Повторила и развила эти слухи А. Арапова, не останавливавшаяся перед любыми средствами, чтобы обелить мать. Но эти лица лишь передавали слова Идалии Полетики, которой якобы делала признания сама Александра Николаевна. По мнению Ободовской и Дементьева, Александра стала жертвой клеветы, распространяемой врагами поэта, так как в преддуэльной истории она приняла сторону семьи Пушкина.

Последние месяцы жизни, дуэль и смерть Пушкина

Основная статья: Последняя дуэль и смерть А. С. Пушкина

А. С. Пушкин. Акварель П. Ф. Соколова. 1836

Осенью 1835 года Пушкин уехал в Михайловское, надеясь поработать там, но из-за болезни матери ему пришлось вернуться раньше срока. Последний период жизни Пушкина был трудным: долги семьи росли, он получил разрешение выпускать «Современник», но не мог печататься в других изданиях. Читательского успеха журнал не имел: у него оказалось всего 600 подписчиков, что не могло покрыть ни типографских расходов, ни гонораров сотрудников. Насколько поэт был в угнетённом состоянии духа, свидетельствует череда конфликтов, произошедших между ним и Уваровым, Репниным, Соллогубом, калужским соседом Гончаровых Семёном Хлюстиным, - последние три едва не закончились дуэлями. Весной 1836 года умерла Надежда Осиповна. Пушкин, сблизившийся с матерью в последние дни её жизни, тяжело переносил эту утрату. Письмо Натальи Николаевны (июль 1836), обнаруженное в архиве Гончаровых, свидетельствует о том, что она прекрасно понимала состояние мужа. В нём, без ведома Пушкина, она просит главу гончаровского майората брата Дмитрия назначить ей содержание, равное содержанию сестёр. Она пишет о Пушкине: «Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна».

Пасквиль. Первый вызов

Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена.

Непременный секретарь граф И. Борх

Осенью ухаживание Дантеса за Натальей Николаевной стало ещё более демонстративным, в светском обществе начались пересуды. Атмосферу, в которой оказались в этот период Пушкины, светские сплетни вокруг их семьи и Дантеса в полной мере отражает дневник Марии Мердер. 3 ноября друзьям поэта был разослан анонимный пасквиль с оскорбительными намёками в адрес Пушкина и его жены. Пушкин, узнавший о письмах на следующий день, был уверен, что они - дело рук Дантеса и его приёмного отца, голландского посланника Геккерна. Вечером 4 ноября он послал вызов (без указания причины) на дуэль Дантесу, который получил Геккерн. Геккерн просил у Пушкина отсрочки на 24 часа. Наталья Николаевна, узнав об этом, через своего брата Ивана срочно вызвала из Царского Села Жуковского. Благодаря участию Жуковского и Загряжской дуэль удалось предотвратить. Дантес объявил, что его целью была женитьба на сестре Натальи Николаевны Екатерине. 17 ноября Пушкин послал своему секунданту Соллогубу отказ от дуэли. Вечером того же дня было официально объявлено о помолвке Дантеса и Екатерины Гончаровой.

Женитьба Дантеса. Дуэль

Намечавшийся брак не разрядил ситуацию, отношения ухудшились. У Пушкиных Дантеса не принимали, со своей невестой тот встречался у её тётки Загряжской. Однако Пушкины и Дантес, продолжавший держаться выбранной ранее линии поведения, виделись в обществе. Пересуды в петербургском свете не прекращались, наоборот, известие о браке лишь усилило их. Говорили о том, что Дантес приносит себя в жертву, вступая в брак с нелюбимой женщиной, чтобы «спасти честь любимой».

В своей дневниковой записи, посвящённой дуэли и смерти Пушкина, графиня Фикельмон отмечала:

…бедная женщина [Н. Н. Пушкина] оказалась в самом фальшивом положении. Не смея заговорить со своим будущим зятем, не смея поднять на него глаза, наблюдаемая всем обществом, она постоянно трепетала; не желая верить, что Дантес предпочёл ей сестру, она по наивности или, скорее, по своей удивительной простоте спорила с мужем о возможности такой перемены в сердце, любовью которого она дорожила, быть может, только из одного тщеславия .

По мнению Фикельмон, особенную боль Пушкину причиняло то, что поведение Натальи Николаевны осуждали его друзья.

Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и нелепости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына…

Александр Пушкин

Новый виток конфликта пришёлся на 21 ноября. В этот день Пушкин составляет резкое письмо Геккерну и письмо Бенкендорфу, в котором описывает всё происшедшее с момента получения анонимных писем. О письме к Геккерну Пушкин сказал лишь Соллогубу, тот, понимая всю опасность ситуации, немедленно обратился к Жуковскому, который, чтобы предотвратить новый вызов, обратился за помощью к Николаю I. 23 ноября император дал Пушкину личную аудиенцию, поэт во время беседы с Николаем обещал, что драться он не будет.

Свадьба состоялась 10 января 1837 года. Наталья Николаевна присутствовала на венчании, но, так же как и братья, Дмитрий и Иван, не осталась на праздничный обед. Пушкины не принимали молодожёнов, но виделись с ними в свете. 23 января на балу у Воронцовых-Дашковых Дантес оскорбил Наталью Николаевну. На следующий день Пушкин послал Луи Геккерну резкое письмо, которое не оставило последнему выбора, поэт знал, что в ответ получит вызов и сознательно шёл на это. Вместо Геккерна, который, как посланник иностранного государства, не мог участвовать в дуэли, вызов Пушкину сделал Дантес. 27 января на Чёрной речке состоялась дуэль, на которой Пушкин был тяжело ранен.

Смерть Пушкина

В последние дни Пушкина его жена, по словам друзей, не оставляла надежды на то, что он будет жить. Когда Пушкину стало хуже, он просил не скрывать его состояния от Натальи Николаевны: «Она не притворщица; вы её хорошо знаете, она должна всё знать». Несколько раз Пушкин звал жену, и они оставались наедине. Он повторял, что Наталья Николаевна невиновна в происшедшем и что он всегда ей доверял.

Смерть мужа стала для Натальи Николаевны тяжёлым потрясением, она заболела. Но, несмотря на то состояние, в котором она находилась, Пушкина настояла, чтобы поэта похоронили в сюртуке, а не в камер-юнкерском мундире, который он ненавидел. Пятница, день смерти мужа, стала траурным днём для Натальи Николаевны. До конца жизни в пятницу она никуда не выезжала, «предавалась печальным воспоминаниям и целый день ничего не ела».

По решению императора были оплачены долги Пушкина, назначена пенсия вдове и дочерям до выхода замуж, сыновья записаны в пажи, на них выделялось по 1500 рублей в год до поступления на службу. Сохранилось свидетельство Д. Дашкова, согласно которому Николай отказался назначить пенсию семье поэта, равную содержанию семьи Карамзина, как предлагал Жуковский: «Он [Жуковский] не хочет сообразить, что Карамзин человек почти святой, а какова была жизнь Пушкина?»

Над детьми была учреждена Опека во главе с Григорием Строгановым, родственником Пушкиной, в которую также вошли Михаил Виельгорский, Жуковский и Наркиз Отрешков. Опекой было издано многотомное собрание сочинений Пушкина в пользу семьи.

1 марта 1837 года, во время следствия по делу о дуэли, Луи Геккерн написал Нессельроде письмо. Он отрицал, что уговаривал Пушкину оставить мужа, возлагал на неё вину за случившееся и требовал взять у неё показания под присягой. Письмо вызвало эффект, который вряд ли ожидал Геккерн: Николай I, до которого было доведено содержание послания, был возмущён. Геккерн изменил линию поведения и уже в письме от 4 марта 1837 года к А. Ф. Орлову уверял, что «она [Пушкина] осталась столь же чиста <…>, как тогда, когда господин Пушкин дал ей своё имя».

1837-1844 годы

Усадьба Михайловское в 1837 году. Литография П. А. Александрова по рисунку И. С. Иванова

По совету врачей, Наталья Николаевна должна была срочно покинуть столицу и сама стремилась к этому. Перед отъездом у неё было свидание с сестрой Екатериной.

Обе сестры увиделись, чтобы попрощаться, вероятно, навсегда, и тут, наконец, Катрин хоть немного поняла несчастье, которое она должна была чувствовать и на своей совести; она поплакала…

- С. Н. Карамзина - А. Н. Карамзину

Наталья Николаевна и Екатерина Николаевна больше не встречались, в своих посланиях из-за границы брату Дмитрию последняя говорит о двух письмах, полученных ею от сестёр. По свидетельству Араповой, её мать никогда не упоминала имя старшей сестры.

Перед отъездом у Пушкиной бывала Софья Карамзина, делясь своими наблюдениями с братом Андреем, она пишет: «Потеряв его [Пушкина] по своей вине, она ужасно страдала несколько дней, но сейчас горячка прошла, остаётся только слабость и угнетённое состояние и то пройдёт очень скоро». В другом письме Софья Николаевна возвращается к мысли, что скорбь Натальи Николаевны не будет долгой: «… он [Пушкин] знал, что это Ундина, в которую ещё не вдохнули душу».

Из Петербурга Пушкина выехала 16 февраля. Проезжая через Москву, она не посетила находившегося там свёкра, но прислала брата Сергея с просьбой разрешить ей приехать летом с детьми. По свидетельству современников, Сергей Львович, переживавший смерть сына, был очень огорчён тем, что невестка не повидалась с ним и не привезла ему внуков. Свёкор был у Натальи Николаевны в Полотняном Заводе в гостях весной 1837 года и, по его словам, «простился с нею как с дочерью любимою».

До осени 1838 года Наталья Николаевна с детьми и старшей сестрой Александрой жила в Полотняном Заводе. Они поселились отдельно от семьи Дмитрия Гончарова в так называемом Красном доме.

Наталья Николаевна возвратилась в Петербург в начале ноября 1838 года, по настоянию Загряжской и, вероятно, своей сестры. Загряжская подготовила почву для принятия Александры во фрейлины, с этим назначением сестра Натальи Николаевны связывала надежды на перемену своей судьбы. Став фрейлиной, Александра Николаевна не переехала во дворец, а осталась жить у сестры. Вдова поэта поддерживала отношения с его семьёй и друзьями. Она никуда не выезжала, вечера проводила у Загряжской, а позднее - в салоне графини де Местр, другой своей тётки, у Карамзиных и Вяземских.

Дети Пушкина в 1841 году: Гриша, Маша, Таша, Саша. Михайловское. Рисунок Натальи Ивановны Фризенгоф

По настоянию Пушкиной опекуны начали переговоры о выкупе Михайловского у сонаследников для детей поэта. Лето 1841 и 1842 годов Наталья Николаевна с детьми и сестрой провела в этом псковском имении. Наталья Николаевна планировала посетить Михайловское уже летом 1837 года и, видимо, уведомила об этом соседку Пушкиных, хозяйку Тригорского, П. Осипову. Известно также, что из Полотняного Завода Пушкина писала в Тригорское в 1838 и 1839 годах. Прасковья Александровна не отказала прямо, но в ней, по словам А. Тургенева, «гнездилось враждебное к ней [вдове] чувство за Пушкина». По этой или другой причине первый визит в Михайловское Пушкиной состоялся лишь через несколько лет.

В августе 1841 года, по распоряжению Натальи Николаевны, на могиле Пушкина в Святогорском монастыре было установлено надгробие работы петербургского мастера Пермагорова. Письма Натальи Николаевны брату Дмитрию свидетельствуют о том, что летом 1841 года она очень нуждалась в деньгах: в Михайловском не велось усадебное хозяйство, все продукты приходилось покупать, господский дом сильно обветшал, всё лето её навещали друзья. В Михайловском у невестки жил С. Л. Пушкин, направляясь за границу, имение посетили Иван Гончаров с женой, супруги Фризенгоф. В сентябре гостил в Михайловском Пётр Вяземский. Наталья Ивановна Фризенгоф оставила в альбоме Пушкиной карандашные портреты Натальи Николаевны, её родственников и соседей по имению. Неплохо рисовавшая Наталья Ивановна запечатлела «точно пойманные характерные черты». Несколько шаржированные, иногда даже острые зарисовки обитателей Тригорского и Голубова (поместья Вревских) отражают слегка напряжённые отношения между семейством Осиповой и окружением Пушкиной.

Наталья Николаевна писала брату, что совершенно невежественна в делах управления имением: «…я не решаюсь делать никаких распоряжений из опасения, что староста рассмеётся мне прямо в лицо», - и просила Дмитрия приехать помочь, однако, по некоторым причинам, он не мог выполнить её просьбу. Позднее, чтобы вернуться в Петербург до наступления холодов (в доме невозможно было остаться на зиму), Пушкина занимала деньги у Строганова.

В. И. Гау. Н. Н. Пушкина. 1843

По приезде в Петербург Пушкина подала в Опеку прошение о назначении пособия на образование подросших детей: тех уроков, которые им давали сами Наталья Николаевна и её сестра, уже было недостаточно, необходимо было нанимать учителей. Наталья Николаевна очень хотела, чтобы сыновья учились дома, а потом поступили бы в университет, однако по недостатку средств не могла этого осуществить. Старший, Александр, поступил во 2-ю Петербургскую гимназию, некоторое время учился там и Григорий. Так как после смерти Пушкина его сыновья были записаны в Пажеский корпус, ей пришлось испрашивать разрешения на это у Николая I. Но, по словам Плетнёва, у Натальи Николаевны не было средств, чтобы оплатить весь гимназический курс. Позднее Александр (с 1848) и Григорий (с 1849) учились в Пажеском корпусе, возможно, здесь сказалось влияние её второго мужа, Ланского.

При дворе Наталья Николаевна стала появляться с начала 1843 года. Позже, будучи замужем за Ланским, она напишет ему:

Втираться в интимные придворные круги - ты знаешь моё к тому отвращение; я боюсь оказаться не на своём месте и подвергнуться какому-нибудь унижению. Я нахожу, что мы должны появляться при дворе только когда получаем на то приказание, в противном случае лучше сидеть спокойно дома.

Поклонников у Пушкиной было немало. Имена некоторых - неаполитанского дипломата графа Гриффео и, вероятно, Александра Карамзина - известны из писем Вяземского, в то время, по мнению некоторых пушкинистов, также очень увлечённого Натальей Николаевной. Арапова называет ещё двух претендентов на руку матери: Н. А. Столыпина и А. С. Голицына.

Второй брак

В. Гау. Портрет П. П. Ланского. 1847 (?). Альбом лейб-гвардии Конного полка

Зимой 1844 года Пушкина познакомилась с Петром Петровичем Ланским, другом её брата Ивана. Весной этого года она собиралась на морские купания в Ревель для поправки здоровья детей. Однако поездка была отложена, так как Наталья Николаевна вывихнула ногу, а в мае Ланской сделал ей предложение. В каком ключе обсуждался этот брак в светском обществе, свидетельствует дневниковая запись Модеста Корфа от 28 мая 1844 года:

После семи лет вдовства вдова Пушкина выходит за генерала Ланского <…> ни у Пушкиной, ни у Ланского нет ничего, и свет дивится этому союзу голода с нуждою. Пушкина принадлежит к числу тех привилегированных молодых женщин, которых государь удостаивает иногда своим посещением. Недель шесть тому назад он тоже был у неё, и, вследствие этого визита или просто случайно, только Ланской вслед за этим назначен командиром Конногвардейского полка, что, по крайней мере временно, обеспечивает их существование.

Считалось, что Ланской сделал карьеру благодаря браку с Натальей Николаевной. Однако есть и другие мнения: никаких данных об «особом карьерном росте» после брака с ней нет, а материальное положение семьи Ланских в последующие годы, судя по письмам Натальи Николаевны, было нелёгким. Свадьба состоялась в Стрельне 16 июля 1844 года, венчание проходило в стрельнинской церкви Спасо-Преображения. Николай I пожелал быть «посажёным отцом», но Наталья Николаевна, как пишет Арапова, уклонилась от этого предложения. На свадьбе присутствовали только близкие родственники.

Писатель-пушкинист В. В. Вересаев выдвинул свою версию второго замужества Натальи Николаевны. Основываясь на намёках в мемуарах Араповой, а также опубликованном в монографии Щёголева рассказе некоего де Кюльтюра об обычае Николая I устраивать своим любовницам брак с обеспечением покладистому мужу продвижения по службе, Вересаев утверждал, что у вдовы поэта была связь с императором и что её брак с Ланским имел «целый ряд странностей». В доказательство своей правоты Вересаев приводит два факта. Первый - случай, произошедший во время празднования юбилея лейб-гвардии Конного полка. Императору был поднесён альбом с портретами офицеров полка, и он пожелал, чтобы рядом с портретом Ланского был помещён и портрет его жены. Второй - сообщение пушкиниста Якушкина со слов очевидца: в середине XIX века неизвестный предложил Московскому Историческому музею приобрести золотые часы с вензелем Николая I по баснословной цене: в часах была секретная задняя крышка, под которой находился портрет Натальи Николаевны. Сотрудники музея предложили неизвестному зайти ещё раз, так как необходимо обдумать его предложение. Этот человек более не появлялся в музее. По мнению Благого, это была ловкая подделка «в расчёте, что на такое сенсационное предложение клюнут и сразу же - сгоряча - согласятся за любую цену их [часы] приобрести». Благой считал, что Вересаев, чересчур увлечённый своей версией, построенной на основании слухов и домыслов, принял её как истину и повторил «те намёки, которые содержались в грязном и гнусном анонимном пасквиле 1836 года. Только там они делались в отношении жены Пушкина, а здесь - его вдовы».

Портрет Н. Н. Ланской работы И. К. Макарова. Не ранее 1851

Друзья положительно отзывались о Ланском. Так, Плетнёв, несмотря на недоразумение, произошедшее поначалу между ним и Ланским, писал впоследствии: «Он [Ланской] хороший человек», - таково же было мнение Вяземского: «Муж её [Натальи Николаевны] добрый человек и добр не только к ней, но и к детям». Встретившись с Натальей Николаевной в Петербурге, Лев Пушкин пишет своей жене в Одессу, что «понял и простил» её второй брак. У Александры Николаевны из-за её тяжёлого характера сложились натянутые отношения с Ланским, Наталья Николаевна, страдая от этого разлада, старалась примирить сестру и мужа. Александра Николаевна жила в семье Ланских до 1852 года, когда она вышла замуж за Густава Фризенгофа.

Брак позволил Наталье Николаевне освободиться от введённого в Опеку по настоянию Строганова Отрешкова. По воспоминаниям Натальи Меренберг, Строганов совершенно не входил в вопросы опекунства, поручив все дела Отрешкову, «который действовал весьма недобросовестно. Издание сочинений отца вышло небрежное (1838-1842 гг.), значительную часть библиотеки отца он расхитил и продал, небольшая лишь часть перешла к моему брату Александру, время, удобное для последующих изданий отца, пропустил… Мать мою не хотел слушать и не позволял ей мешаться в дела Опеки…» Весной 1846 года Наталья Николаевна подала прошение о назначении опекуном над её детьми Ланского.

В браке с Ланским Наталья Николаевна родила трёх дочерей. Уже после её смерти Ланской взял на себя заботы о внуках жены, двух старших детях Натальи Александровны от первого брака с Михаилом Дубельтом, когда она после развода уехала за границу. Дети Натальи Николаевны от обоих браков поддерживали отношения между собой и позднее.

Последние годы

Н. Н. Пушкина-Ланская. Ницца, 1863 (Всероссийский музей А. С. Пушкина)

В петербургском доме Ланских в конце 1840-х годов часто гостили дети друзей, которые по тем или иным причинам не могли провести каникулы дома. В письмах Натальи Николаевны к мужу, служившему в 1849 году в Лифляндии, встречаются имена племянника Пушкина Льва Павлищева, племянника Ланского Павла, сына Нащокина Александра.

В общем, я очень довольна своим маленьким пансионом, им легко руководить. Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей, как бы ты ни была печальна, невольно забываешь об этом, видя их счастливыми и довольными.

- Н. Н. Ланская - П. П. Ланскому

В 1851 году Наталья Николаевна заболела и вместе с сестрой, в то время, хотя и неофициально, но уже помолвленной с Фризенгофом, и старшими дочерьми уехала на несколько месяцев за границу. Они побывали в Бонне, Годесберге, вероятно, в Дрездене, Швейцарии и Остенде.

Перед самым концом Крымской войны, осенью 1855 года, Ланской был командирован в Вятку; в его обязанности входило пополнение действующей армии ополченцами. Наталья Николаевна сопровождала мужа, супруги прожили в Вятке около четырёх месяцев. Одна из вятских знакомых Ланской рассказала ей о сосланном в Вятку Салтыкове-Щедрине и просила посодействовать его прощению и возвращению в Петербург. Благодаря содействию Ланских Салтыков был возвращён из ссылки. Об участии Натальи Николаевны, «в память о покойном муже, некогда бывшем в положении, подобном Салтыкову», в судьбе Салтыкова-Щедрина было известно давно, однако в силу предвзятого отношения к ней этому факту не придавалось большого значения. Гораздо менее известно участие Натальи Николаевны в судьбе молодого человека по фамилии Исаков, арестованного в 1849 году по делу петрашевцев. Ланская, к которой обратилась мать Исакова, выясняла его судьбу у Орлова.

В 1856 году Наталья Николаевна ходатайствовала о предоставлении исключительного права на публикацию сочинений Пушкина двум его сыновьям «до конца их жизни». Графу Блудову было поручено императором Александром II составить законопроект об авторском праве, согласно ему срок сохранения права литературной собственности для наследников продлевался до 50 лет со дня смерти автора. Закон был принят в 1857 году, и наследники поэта получили право на все его сочинения до 1887 года.

В последние годы жизни Наталья Николаевна серьёзно болела. Каждую весну её мучили приступы кашля, не дававшие спать, врачи считали, что помочь может только продолжительное курортное лечение. В мае 1861 года Ланской взял отпуск и повёз за границу жену и дочерей. Поначалу Ланские сменили несколько немецких курортов, Наталье Николаевне лучше не стало. Осень они провели в Женеве, а зиму - в Ницце, где Наталья Николаевна стала выздоравливать. Для закрепления результатов лечения необходимо было провести ещё одну зиму в мягком климате. Летом 1862 года Ланская с дочерьми (Ланской по делам службы вернулся в Россию) гостила у своей сестры Александры в имении Бродзяны в долине Нитры. Однако её отдых был омрачён семейными проблемами: младшая дочь Пушкина Наталья окончательно порвала со своим мужем и вместе с двумя старшими детьми приехала в Бродзяны. Глубоко верующий человек, Наталья Николаевна страдала от сознания того, что дочь разводится, но, считая себя виновной в том, что не сумела в своё время предотвратить этот брак, не уговаривала Наталью Александровну сохранить его. Волнений добавил приезд Михаила Дубельта, решившего помириться с женой, а когда он понял, что это бесполезно, то «дал полную волю своему необузданному, бешеному характеру». Барон Фризенгоф был вынужден потребовать от Дубельта покинуть Бродзяны. В это время Наталья Николаевна и передала дочери 75 писем Пушкина с надеждой, что при необходимости она сможет опубликовать их и поправить своё материальное положение. Наталья Николаевна сохранила все письма Пушкина к ней, несмотря на то, что во многих из них он критикует её.

Памятник Н. Н. Ланской на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры

Между тем в письмах к жене поэт порой не стеснялся в выражениях, и некоторые из этих выражений не могли быть приятны вдове поэта, и она не могла не понимать, что впоследствии их могут использовать для очернения её личности. В какой-то мере в этом случае нельзя не согласиться с Араповой, когда она говорит: «…только женщина, убеждённая в своей безусловной невинности, могла сохранить (при сознании, что рано или поздно оно попадёт в печать) то орудие, которое в предубеждённых глазах могло обратиться в её осуждение».

Н. А. Раевский

Ланской, приехавший в Бродзяны осенью 1862 года, нашёл жену больной от переживаний. Однако, проведя в Ницце зиму, Наталья Николаевна почувствовала себя значительно лучше, кроме того, пришло время вывозить в свет старшую дочь от второго брака, Александру. Ланские вернулись в Россию.

Осенью Наталья Николаевна поехала в Москву крестить внука, сына Александра Александровича Пушкина. Там она простудилась, на обратной дороге болезнь усугубилась, началось воспаление лёгких. 26 ноября 1863 года Наталья Николаевна умерла. Похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Дети Н. Н. Пушкиной-Ланской

От первого брака (1831) с А. С. Пушкиным:

1. Мария (в замужестве Гартунг) (19 мая 1832 - 7 марта 1919),
2. Александр (6 июля 1833 - 19 июля 1914),
3. Григорий (14 мая 1835 - 5 июля 1905),
4. Наталья (в первом браке Дубельт, во втором - графиня фон Меренберг) (23 мая 1836 - 10 марта 1913).

Пушкины (слева направо ): Мария, Александр, Григорий, Наталья

От второго брака (1844) с П. П. Ланским:

1. Александра (15 мая 1845-1919) (муж - И. А. Арапов);
2. Софья (20 апреля 1846 - после 1910) (муж - Н. Н. Шипов);
3. Елизавета (17 марта 1848 - после 1916) (1-й муж - Н. А. Арапов, 2-й - С. И. Бибиков).

Ланские (слева направо ): Александра, Софья, Елизавета

Внук А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой (от морганатического брака их дочери Натальи и принца Николая-Вильгельма Нассауского), граф Георг-Николай фон Меренберг, был женат на узаконенной дочери российского императора Александра II Ольге. Их внучка Софья Николаевна (от этого же брака) была замужем (морганатически) за внуком императора Николая I Михаилом Михайловичем. Их дочь Надежда Михайловна была замужем за лордом Джорджем Маунтбеттеном (до 1 июля 1917 года - принц Георг Баттенберг) - племянником (по матери) императрицы Александры Фёдоровны, которая являлась внучкой королевы Великобритании Виктории.

Оценка личности. История исследований

По словам Николая Раевского, отрицательное отношение к жене поэта сформировалось ещё при её жизни. Сразу после смерти Пушкина в списках стало распространяться стихотворение, где анонимный поэт-любитель, обращаясь к вдове, пишет: «К тебе презреньем всё здесь дышит… Ты поношенье всего света, предатель и жена поэта». Как отмечал Благой, это произведение примечательно как выражение реакции многих современников на трагедию. Один из экземпляров рукописи сохранился в архиве Вульфов-Вревских, семьи, тесно связанной дружескими узами с Пушкиным.

Первые исследователи событий, предшествовавших дуэли Пушкина, безоговорочно верили негативным отзывам современников о Наталье Николаевне, отбрасывая все положительные высказывания. Никто не обращал внимания на оценку духовного облика жены самим Пушкиным. Публикация писем (отредактированных и с купюрами) Пушкина к жене, предпринятая Тургеневым в 1878 году, подняла новую волну неприязненного отношения к Наталье Николаевне. Уже её первая часть получила возмущённый отзыв критика и почитателя поэта Е. Маркова, не нашедшего в письмах, далёких от «воркующих трелей Ромео и Юлии», написанных по-русски, простонародным слогом и полных бытовых подробностей, «ни возвышенных чувств, ни возвышенных мыслей». В 1907 году в приложении к газете «Новое время» вышли мемуары Араповой. Дочь Натальи Николаевны поставила своей целью защитить мать, но средства, которые она избрала для этого, способствовали лишь усилению отрицательного отношения к Пушкиной-Ланской. В своих основанных на слухах и сплетнях мемуарах, отбрасывая свидетельства друзей и принимая домыслы врагов поэта, Арапова пытается доказать, как трудна была семейная жизнь с Пушкиным для его жены. Повторяя клевету о связи Пушкина с Александрой Николаевной, приписывая Наталье Николаевне культ императора Николая, она не понимает, что этим лишь бросает тень на репутацию матери.

Щёголев в своей монографии «Дуэль и смерть Пушкина» отмечал, что внешность позволяла Наталье Николаевне «не иметь никаких других достоинств», и объявлял любые положительные отзывы знавших её лишь «данью вежливости той же красоте». Однако он счёл нужным сделать оговорку, что в отношении Пушкиной исследователи располагают очень скудной фактической базой. Комментатор третьего издания монографии Я. Левкович всё же отмечает:

Облик жены поэта, созданный Щёголевым, при всей резкости, противостоит тому стремлению к сентиментальной идеализации, которая проникает в исследовательскую и художественную литературу последних лет, вносит коррективы в изображение семейной жизни Пушкина.

Вересаев, придерживаясь направления, заданного Щёголевым, пошёл ещё дальше и построил гипотезу о романе Пушкиной с императором на базе мемуаров Араповой, которые он сам же объявил «лживыми». А отчаяние Натальи Николаевны в дни агонии Пушкина он объяснял её эгоизмом. Резко отрицательно отзывались о Наталье Николаевне Марина Цветаева и Анна Ахматова. Последняя назвала Пушкину вместе с её сестрой Екатериной «если не сознательными, то невольными пособницами, „агентками“ <…> Геккерна-старшего», утверждая, что без помощи жены поэта Геккерн и Дантес ничего бы не смогли сделать против него.

Позднейшие находки в отечественных и зарубежных архивах, открытие новых писем Пушкиной-Ланской и её родных (относящихся к периоду вдовства и второго брака), да и внимательное изучение уже известных документов переменили ситуацию. Биографы Натальи Николаевны Ободовская и Дементьев исследовали весь гончаровский архив. Результатом их изысканий стала публикация, полностью или в выдержках, 14 писем Пушкиной и 44 - её сестёр в работе «Вокруг Пушкина». Одной из важнейших находок стало неизвестное письмо Пушкина, адресованное Дмитрию Гончарову.

До этого времени известны были лишь три письма Пушкиной, которые относились к послепушкинской поре и поэтому не привлекали внимание исследователей. По мнению Благого, открытые новые материалы способствовали формированию нового, объективного взгляда на индивидуальности сестёр Гончаровых и на те роли, которые каждая из них сыграла в истории гибели Пушкина. Дальнейшие изыскания Ободовская и Дементьев предприняли в архиве Араповой, где хранятся письма Натальи Николаевны к Ланскому, частично они опубликованы в книге «После смерти Пушкина». Они добавили не только новые черты к портрету Пушкиной-Ланской, но и помогли прояснить характер её второго мужа и отношения супругов Ланских, основанные на любви и взаимном уважении.

Сопоставляя, таким образом, разрозненные факты из различных источников: свидетельств современников, писем Пушкина к жене, писем самой Натальи Николаевны к брату Дмитрию,- можно с уверенностью сказать, что образ Натали Пушкиной - блистательной и легкомысленной красавицы, сущность которой проявлялась единственно в её страсти к светским развлечениям, оказывается эфемерным.
Однако в заключение о Наталье Николаевне Пушкиной-Ланской мне бы хотелось сказать, что в настоящее время в пушкиноведении, как кажется, наметилась другая крайность - чересчур идеализировать жену Пушкина, делать из неё чуть ли не ангела. А она таковой не была, она была живым человеком, были у неё и свои недостатки, и свои достоинства.

Н. А. Раевский

Письма Натальи Николаевны, адресованные Пушкину

Письма Натальи Николаевны к мужу до сих пор не найдены. Известно всего лишь несколько строк на французском языке, которые она прибавила к письму своей матери, когда гостила у неё в 1834 году в Яропольце. Письмо было передано Щёголеву внуком поэта Григорием Пушкиным. Оно было опубликовано Щёголевым в 1928 году с комментарием, где он обращал внимание на «бессодержательность» приписки Натальи Николаевны. Лариса Черкашина отмечает, что Щёголев подошёл слишком поверхностно к оценке этих строк: Пушкина писала, зная, что её послание увидит не только муж, но и мать. Ободовская и Дементьев, отмечая, что по этим строкам нельзя судить о письмах жены к мужу вообще, всё-таки обращают внимание на то, что по-французски Наталья Николаевна писала мужу «ты» - это местоимение звучит более лично, задушевно, чем на русском языке. Так, во французских письмах к своему брату Пушкина писала vous («вы»), как обыкновенно было принято в отношении родственников.

После смерти Пушкина, когда в его кабинете по приказу Бенкендорфа делалась выемка всех бумаг, письма вдовы также были доставлены шефу жандармов. Бенкендорф распорядился передать их Наталье Николаевне «без подробного оных прочтения, но только с наблюдением о точности её почерка». 8 февраля 1837 года Пушкина, собираясь покинуть Петербург, просила Жуковского возвратить их: «…мысль увидеть его бумаги в чужих руках прискорбна моему сердцу…» В описи бумаг Пушкина сохранились отметки о передаче писем Жуковскому и о том, что последний отдал их вдове.

Существует несколько версий дальнейшей судьбы этих документов. Есть предположение, что сын Пушкиной Александр (именно он по завещанию матери получил все пушкинские рукописи), выполняя её волю, уничтожил их. Возможно, что они погибли при пожаре в доме старшего сына Пушкина в 1919 году. Ещё в 1902 году Владимир Саитов, пытаясь выяснить судьбу писем, обращался за разъяснениями к Бартеневу. На запрос Саитова тот ответил, что, по словам старшего сына поэта, этих писем не существует. Саитов обратился к главному хранителю отдела рукописей Румянцевского музея Георгиевскому, однако последний заявил, что не имеет права «выдавать секреты Пушкина». Михаил Дементьев, разыскивая пропавшие документы, нашёл письмо из Российской книжной палаты в Госиздат, датированное 30 октября 1920 года. В нём в перечне изданий, подготовленных к печати, значились «Письма Н. Н. Пушкиной» и указывался их объём - 3 печатных листа. Однако литературовед Сарра Житомирская считала, что речь шла о письмах не самой Натальи Николаевны, а посланиях, адресованных ей. Житомирская была уверена, что письма Пушкиной к первому мужу не поступали в Румянцевский музей. В 1977 году бывший директор ИРЛИ в Ленинграде Николай Бельчиков в разговоре с Андреем Гришуниным утверждал, что в начале 20-х годов он видел подготовленные к публикации тексты писем Пушкиной, делал из них выписки, которые, однако, по прошествии многих лет, не мог разыскать в своём личном архиве. Исследователи, не теряющие надежду найти письма, обращают внимание на то, что в 1919 году Валерий Брюсов в своём заявлении в Совет Народных Комиссаров прямо писал, что в Румянцевском музее «хранятся письма жены Пушкина Н. Н. Пушкиной к её мужу, переданные в музей наследниками великого поэта под разными условиями…» По сообщению Георгиевского, письма Пушкиной забрали из музея её потомки. Возможно, если они существуют, эти бумаги хранятся за границей (предполагалось, что они были вывезены в Англию или Бельгию).

Произведения А. С. Пушкина, посвящённые невесте и жене

Наталья Николаевна считается прототипом героини стихотворения Пушкина «Мадона», ей адресовано, по мнению некоторых исследователей, также стихотворение «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» и несколько эротических стихотворений.

• «На холмах Грузии лежит ночная мгла…» (1829);
• «Мадона» (1830);
• «Когда в объятия мои…» (1830, впервые опубликовано: «Русская старина», 1884, август);
• «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем…» (при жизни Пушкина не публиковалось, датировано 1831 по рукописи, принадлежавшей Н. Н. Пушкиной; некоторые рукописные копии озаглавлены «К жене» и датированы 1832 годом);
• «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит…» (1834);
• «Участь моя решена, я женюсь…» - три наброска (май 1830) автобиографического характера, в рукописи помеченные «С французского». В них нашли отражение история сватовства Пушкина к Гончаровой и его размышления в связи с ним. Исследователи отмечают совпадение многих деталей с реальными событиями.

Наталья Гончарова на граффити. Харьков, 2008

Памятник А. С. Пушкину и Н. Н. Гончаровой на Арбате. Скульпторы А. Н. Бурганов и И. А. Бурганов

Основная статья: Н. Н. Гончарова в произведениях искусства

Щёголев в своей монографии «Дуэль и смерть Пушкина», отмечая, что гибель поэта стала следствием сочетания многих причин, тем не менее, свёл всё к семейному конфликту. Книга Щёголева, написанная живо и увлекательно, ценная до настоящего времени в своей документальной части, представляет односторонний образ Натальи Николаевны как натуры ограниченной, женщины, занятой исключительно светской жизнью. Этот портрет Пушкиной вошёл и в работы других авторов, в том числе В. Вересаева.

Именно такое представление о жене поэта […] окончательно заштамповавшееся и опошлившееся в некоторых из многочисленных беллетристических произведений (пьесах, романах), вошло в сознание многих читателей и почитателей поэта.

Д. Д. Благой

Кинематограф

• «Поэт и царь» (1927), режиссёр В. Гардин; Натали - И. Володко;
• «И с вами снова я…» (1981), режиссёр Б. Галантер; Наталья Николаевна Пушкина-Ланская - И. Калиновская;
• «Последняя дорога» (1986), режиссёр Л. Менакер; Наталья Гончарова - Е. Караджова;
• «Пушкин: Последняя дуэль» (2006), режиссёр Н. Бондарчук; Натали Гончарова - А. Снаткина.

Пьесы

• В. Каменский «Пушкин и Дантес» (1924) (не опубликована);
• Н. Лернер «Пушкин и Николай I» (1927) (не опубликована);
• М. Булгаков «Последние дни (Александр Пушкин)» (1935, в СССР опубликована в 1955 году);
• Август Стриндберг в пьесе «Отец» (1887) проводит параллель между судьбой главного героя, той ролью, которую сыграла в ней жена, и семейной трагедией Пушкина: «…величайший русский поэт, умер скорее жертвою слухов о неверности его жены, чем от пули, поразившей его на дуэли».

Стихотворения

• Аноним - «На встречу двое шли…»

• П. Вяземский - «При подарке альбома» (Наталье Николаевне Пушкиной).

Стихотворение написано в сентябре 1841 года, когда поэт гостил у вдовы друга в Михайловском. При жизни Вяземского оно не публиковалось.

• Н. Агнивцев - «Дама из Эрмитажа»
• М. Цветаева - «Счастие или грусть…» (1916)
• М. Цветаева - «Психея» (1920)

Ещё до того, как Марина Цветаева познакомилась с работами Щёголева и Вересаева, она отразила в стихах неприятие «пушкинской роковой жены», «пустоты» её личности. В своём эссе о художнице «Наталья Гончарова» (1929), праправнучке брата Натальи Николаевны, Цветаева снова возвращается к образу жены Пушкина и размышлениям о его семейной драме. По мысли Цветаевой, Пушкина - олицетворение пустоты: «Было в ней одно: красавица. Только - красавица, просто - красавица, без корректива ума, души, сердца, дара. Голая красота, разящая, как меч». Жена Пушкина - бессловесное, безвольное, безвинное орудие судьбы.

• Н. Доризо «Наталья Пушкина»

Проза

• А. Кузнецова - «Моя Мадонна», повесть
• А. Кузнецова - «А душу твою люблю…», повесть

В 1930-х годах литературоведы (В. С. Нечаева, М. А. Рыбникова) предположили, что «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» Лермонтова - изображение драмы Пушкина, а образ жены Калашникова - портрет самой Натальи Николаевны. В целом принимая эту гипотезу, Д. Благой отмечал, что в главных деталях фабула произведения Лермонтова не совпадает с реальными событиями.

По мнению А. В. Амфитеатрова, в своём незавершённом романе «Чёртовы куклы» Н. С. Лесков «собирался совместить две печальнейшие драмы двух величайших художников николаевского века: рассказать, как исказился и разменялся на медную монету громадный талант К. П. Брюллова, и бросить свет на причины и подробности смерти А. С. Пушкина». Открытая после Октябрьской революции переписка Лескова подтвердила предположения Амфитеатрова лишь в отношении Брюллова.

Слева: В. И. Гау. Н. Н. Пушкина . Акварель, 1844
Справа: И. К. Макаров (?). Портрет Н. Н. Пушкиной-Ланской . Масло, картон. 1849. Ранее приписывался Т. А. Неффу и датировался 1856 годом

Сохранилось большое количество портретов Натальи Николаевны, однако почти все они относятся к периоду её вдовства и вторичного замужества. Единственное её изображение в детстве - рисунок неизвестного художника итальянским карандашом и сангиной, на котором она запечатлена в возрасте шести-семи лет. В одном из своих писем к невесте летом 1830 года Пушкин высказывает сожаление, что у него нет её портрета, однако утешением ему служит копия «Бриджуотерской мадонны» Рафаэля, выставленная в книжном магазине Слёнина. Было высказано также мнение, что Пушкин имел в виду копию другой картины Рафаэля - «Сикстинской мадонны». Акварельный портрет работы А. П. Брюллова, созданный в первый год её супружеской жизни с Пушкиным, отличается высоким мастерством, лёгкостью, «воздушностью» и в то же время тщательностью исполнения, но не раскрывает другого, духовного облика, что, впрочем, оправдывается крайней молодостью самой модели. В таком же наряде, как на акварели Брюллова, Пушкин нарисовал жену на обороте счёта альманаха «Северные цветы». Всего в рукописях Пушкина насчитывается четырнадцать изображений Натальи Николаевны.

Портреты Натальи Николаевны 1840-х годов почти все создавались по инициативе П. А. Вяземского, в то время сильно увлечённого вдовой Пушкина. По словам Вяземского, Пушкина в то время была «удивительно, разрушительно, опустошительно хороша». Автор большинства акварельных портретов Натальи Николаевны этого периода - придворный художник Владимир Гау. Самым удачным своим изображением Пушкина считала акварель 1843 года (не сохранилась), заказанную для альбома императрицы. На ней Наталья Николаевна была изображена в костюме в древнееврейском стиле, в котором появилась на одном из дворцовых балов.

Одним из наиболее интересных изображений Пушкиной-Ланской считается портрет, приписываемый художнику И. К. Макарову. История его создания известна из письма (1849) Натальи Николаевны второму мужу. Она собиралась подарить Ланскому ко дню ангела свою фотографию или дагерротип. Однако оба эти изображения Наталья Николаевна посчитала неудачными и обратилась к Макарову за консультацией по их исправлению. Художник же предложил написать её портрет маслом, так как, по его словам, «уловил характер» лица модели. Портрет был закончен в три сеанса, причём Макаров не взял за него платы и просил принять его в подарок из уважения к Ланскому. По мнению заведующей отделом технологических исследований Государственного Русского музея Светланы Римской-Корсаковой, именно Макарову удалось показать «внутреннюю одухотворённость» Натальи Николаевны, её «вечную женственность мадонны» и в то же время правдиво отразить облик много страдавшей женщины.

Николай Раевский, посетивший до Второй мировой войны замок Бродзяны, описывает хранившийся у потомков Александры Фризенгоф дагерротип. На нём были изображены Наталья Николаевна, её сестра Александра и дети Пушкины и Ланские. По мнению Раевского, ни на одном из известных ему портретов Пушкиной-Ланской не был так удачно передан «живой и ласковый взгляд», заставивший вспомнить «задушевные пушкинские письма жене». Раевский датировал этот дагерротип 1850-1851 годами, в настоящее время его местонахождение неизвестно. В последние годы жизни Наталья Николаевна много фотографировалась. На фотопортретах второй половины 50-х - начала 60-х годов она предстаёт женщиной немолодой и болезненной.

Наталия Николаевна Пушкина (Наталия Гончарова) — это одна из немногих русских женщин, поступки которой обсуждались не только при ее жизни, но и через века после смерти. Ее образ был воспет величайшим из русских поэтов, и в то же время в глазах многих она была и остается причиной гибели своего гениального супруга.

Семья

Будущая жена Александра Пушкина была дочерью Его предки были купцами, которым при высочайшим указом пожаловали дворянство. Будучи единственным сыном своих родителей, отец Натальи получил прекрасное образование, в 1804 году был зачислен в а через некоторое время, получив чин коллежского асессора, занял должность секретаря московского губернатора.

Его супруга — Наталья Ивановна, урожденная Загряжская, была фрейлиной при императорском дворе. От их брака родилось семеро детей. Наталия Гончарова - пятый ребенок в семье.

Детство и юность

Первые годы жизни Наталия Гончарова провела в деревне: сначала в селе Кариан Тамбовской губернии, затем в поместьях Ярополец и Полотняный Завод. Затем семья переехала в столицу.

Наталия Гончарова, как и ее братья и сестры, получила прекрасное домашнее образование. Детям преподавали русскую и мировую историю, географию, русский и французский языки и литературу. В то же время Наталия, которая была самой младшей из сестер Гончаровых, отличалась исключительной красотой. По воспоминаниям современников, ее сестры также были достаточно привлекательны, но у всех трех был огромный по тем временам недостаток — девушки были бесприданницами, так как их дед растранжирил все семейное состояние вместе со своей любовницей-француженкой и оставил сыну только долги.

Сватовство

Александр Пушкин и Наталия Николаевна Гончарова встретились в Москве, в конце 1828 года, на балу, который давал танцмейстер Йогель. Красота и изящество девушки произвели на поэта неизгладимое впечатление. Через 4 месяца влюбленный Пушкин попросил ее руки у родителей, выбрав в качестве посредника Федора Толстого-"Американца".

Гончарова-старшая ему не отказала, но и не дала согласия на этот брак, мотивируя свое решение тем, что дочь еще слишком молода, чтобы обзаводиться семьей. На самом же деле она, скорее всего, мечтала о более блестящей партии для Натальи, а также не хотела вступать в родство с вольнодумцем, который не пользовался расположением двора.

Пушкин был сильно огорчен и с тяжелым сердцем отбыл в действующую армию на Кавказ. Вернувшись в Москву в сентябре, он поспешил к Гончаровым, где его ждал холодный прием. Вероятно, за время отсутствия поэта потенциальная теща выяснила истинное состояние его финансов и узнала о пагубном пристрастии жениха к картам. Кроме того, Наталья Ивановна Гончарова была набожна и обожала покойного императора, поэтому резко прерывала Пушкина, пытавшегося критиковать политику Александра Первого или подшутить над теми, кто проявлял показное благочестие. Казалось, что поэту так и не удастся добиться расположения семьи девушки, пленившей его сердце, и он не сможет никогда назвать ее своей женой.

История любви Натальи Гончаровой и Пушкина

Весной 1830 года Александр Сергеевич находился в Санкт-Петербурге. Через общих знакомых он узнал, что Гончаровы готовы согласиться на его брак с их дочерью. Он поспешил в Москву и снова сделал предложение, которое было принято. Причем близкие друзья семьи впоследствии отмечали, что решающую роль в этом вопросе сыграла сама Наталия Гончарова, которая на тот момент уже была серьезно увлечена поэтом.

Так как Пушкин состоял под негласным надзором, он был обязан информировать о своих поступках лично императора Николая Первого. В ответ на письмо о желании вступить в брак монарх через Бенкендорфа передал свое «благосклонное удовлетворение», но сообщил, что намерен и впредь наставлять поэта советами.

Помолвка

Жених вместе с невестой, а также будущей тещей отправился в имение Полотняный Завод, чтобы представиться главе семейства. Через несколько дней после знакомства с тестем состоялась помолвка Пушкина и Гончаровой, однако свадьбу пришлось отсрочить из-за переговоров о приданом.

Теща беспрестанно конфликтовала с зятем, поэтому многие знакомые думали, что эта свадьба никогда не состоится, тем более что смерть дяди поэта — Василия Львовича — не давала возможности обвенчать молодых до окончания траура.

Поэт был вынужден уехать в Болдино и задержался там из-за эпидемии холеры. Перед поездкой он снова поссорился с мадам Гончаровой и позже написал ей письмо, в котором сообщал, что ее дочь может считать себя совершенно свободной, хотя он сам никогда не женится ни на какой другой женщине. В ответ невеста уверила его в своей любви, что успокоило Пушкина.

После долгих хлопот о приданном 18 февраля 1831 года молодых обвенчали в храме Большого Вознесения, который находился у

Короткое счастье

Впоследствии многие сомневались, любила ли Наталия Гончарова Пушкина. Однако сам поэт после свадьбы писал друзьям о том, что бесконечно счастлив.

Сначала молодожены поселились в Москве, но затем переехали в Царское Село, так как Александр Сергеевич стремился оградить свою жену от влияния тещи.

Планам поэта вести уединенную жизнь вдали от света помешал приезд туда же императора, решившего увезти домочадцев и двор подальше от столиц, в которых свирепствовала холера.

Во время одной из прогулок по Царскосельскому парку супруги Пушкины случайно встретили Николая Первого с женой. Императрица выразила надежду, что поэт и Наталья Николаевна станут частыми гостями во дворце, и назначила день, когда молодая женщина должна была нанести ей визит.

В Петербурге

По возвращении в столицу Наталья Николаевна Пушкина, судьба которой на тот момент никому не внушала беспокойства, была благосклонно встречена в высшем свете. При этом многие отмечали ее холодность и сдержанность, которые приписывались природной застенчивости молодой женщины.

19 мая 1832 года в семье Пушкиных родился первенец — дочь Мария, а через год Наталья Николаевна подарила супругу сына Александра.

Жизнь в столице требовала больших расходов, и увеличившаяся семья постоянно находилась в стесненном положении. Кроме того, Пушкин любил азартные игры и часто проигрывал за карточным столом свое жалование, которого и так еле хватало на оплату квартиры.

Положение несколько улучшилось, когда к Наталье переехали старшие незамужние сестры. Они оплачивали часть стоимости аренды квартиры из собственных средств. В частности, Екатерина Гончарова поступила на должность фрейлины к императрице и получала неплохое жалование.

Знакомство с Дантесом

Назначение Пушкина на должность камер-юнкера, которое поэт счел оскорблением, но вынужден был принять, предполагало присутствие его и супруги на всех светских мероприятиях, проходивших во дворце. На одном из таких раутов и произошла роковая встреча, о которой упоминает любая биография Натальи Гончаровой, написанная как ее современниками, так и много лет спустя.

Итак, в 1835 году супруга А. С. Пушкина познакомилась с приемным сыном голландского посланника в России — кавалергардом Жоржем Дантесом. По свидетельству современников, до встречи с этим красавцем-офицером в свете никогда не ходило сплетен о каких-либо связях, порочащих Наталью Николаевну, хотя все знали, что к ней неравнодушен сам Николай Первый.

Не скрывал, что влюблен в Гончарову, и не стеснялся рассказывать своим друзьям о том, что надеется со временем завоевать ее сердце. Он даже уговорил их общую знакомую Идалию Полетику пригласить Наталью Николаевну к себе домой и отлучиться под благовидным предлогом, с тем чтобы, оставшись наедине с возлюбленной, он смог добиться ее благосклонности. По мнению исследователей, такое свидание состоялось и стало одной из причин, побудивших Пушкина послать вызов смазливому французу.

Дуэль и смерть первого супруга

Осенью 1836 года о связи Натальи Николаевны и Дантеса судачил уже весь Петербург, а 4 ноября Пушкин и его друзья получили анонимный пасквиль, в котором поэту присуждали диплом рогоносца. Ревнивый супруг впал в бешенство и послал вызов Дантесу. Тот дежурил в казармах, и дома находился только Геккерн-старший. Он принял вызов за сына, но попросил отсрочку.

Узнав о намерении Пушкина защитить свою честь, француз посватался к Екатерине Гончаровой. Счастливая девушка, давно влюбленная в красавца-офицера, не только дала свое согласие, но и вместе с Натальей Николаевной и другими родственниками стала убеждать поэта в том, что Дантес встречался с Гончаровыми для того, чтобы быть ближе к ней.

Пушкин не мог стреляться с женихом свояченицы, поэтому отозвал вызов. Однако после свадьбы Дантеса и Екатерины слухи о его романе с младшей Гончаровой не прекратились.

23 января на балу француз проявил бестактность в отношении к Пушкиной. Так как незадолго до этого Александр Сергеевич обещал царю больше не вызывать на дуэль Дантеса, он написал резкое письмо Геккерну. Тот был вынужден ответить на него вызовом, но драться с Пушкиным он не мог из-за своего дипломатического статуса, поэтому его заменил приемный сын.

Уже ничто не могло предотвратить трагедию, и 27 января на Черной речке сошлись в смертельном поединке великий поэт и его обидчик. В результате выстрела Дантеса Пушкин был ранен и умер спустя два дня.

Вдовство

Император позаботился о Он выделил средства на оплату его долгов, назначил пенсию вдове и дочерям, а сыновей записал в пажи с выделением им содержания до момента, когда они начнут получать жалование.

Наталья Николаевна не имела причин оставаться в Петербурге и уехала с детьми в Полотняный Завод. Вернувшись в столицу, она вела тихую жизнь примерной и заботливой матери и стала появляться при дворе лишь через 6 лет после смерти супруга.

Второй брак

Зимой 1844 года вдова Пушкина познакомилась с другом своего брата генерал-майором Петром Ланским, который всю жизнь отдал служению родине и к 45 годам не был ни разу женат. Через несколько месяцев он сделал предложение, и вскоре Наталия Николаевна Пушкина-Ланская-Гончарова стала полноправной хозяйкой в его доме.

В этом браке она родила еще трех дочерей и была счастлива, хотя отмечала, что в ее отношениях со вторым мужем отсутствует страсть, которую заменяет «чувство с оттенком любви».

Наталья Гончарова-Пушкина-Ланская скончалась в 1863 году в возрасте 51 года. Ее похоронили в Александро-Невской лавре, а через 14 лет рядом с ней нашел свое последнее пристанище и второй супруг. Могила не привлекает внимание тех, кто плохо знает биографию этой женщины, так как на надгробии указана только одна фамилия — Ланская.

Теперь вам известна полная событиями биография главной музы величайшего русского поэта. Судя по воспоминаниям современников, портреты Н. Н. Гончаровой-Пушкиной-Ланской дают лишь отдаленное представление о ее совершенной красоте. Однако она не принесла ей счастья.

От кого Наталья Николаевна Пушкина, первая красавица своего времени, унаследовала необычайную и грустную, немного холодную свою красоту? Семейное предание гласит, что замечательно хороша была ее бабка Ульрика Поссе, женщина, имевшая поразительную внешность и поразительную судьбу...
В 1849 году Наталья Николаевна пишет своему второму мужу: «В своем письме ты говоришь о некоем Любхарде и не подозревая, что это мой дядя. Его отец должен был быть братом моей бабки - баронессы Поссе, урожденной Любхард. Если встретишь где-либо по дороге фамилию Левис, напиши мне об этом, потому, что это отпрыски сестры моей матери. В общем, ты и шагу не можешь сделать в Лифляндии, не встретив моих благородных родичей, которые не хотят нас признавать из-за бесчестья, какое им принесла моя бедная бабушка».
Что же это за загадочная история о бесчестьи красавицы Ульрики? Она была матерью Натальи Ивановны, бабушкой Натальи Николаевны Гончаровой. История с ней случилась в духе восемнадцатого века. Дочь богатого помещика, русского ротмистра Карла Липхарта и Маргарет фон Фитингофф, живших в Лифляндии., в 1778 году она вышла замуж за барона Мориса фон Поссе, шведского происхождения, и от этого брака родилась дочь («сестра моей матери тетушка Жаннет»). Но затем супруги развелись, и Ульрика уехала в Россию с первым любимцем князя Потемкина, Иваном Александровичем Загряжским, дедушкой Таши Гончаровой.
Но в России у Ивана Александровича была своя семья. И вот он привозит из Дерпта в Ярополец к своей жене, сыну и двум дочерям красавицу Ульрику и представляет «обманутую жену законной супруге». Каково?! Нетрудно представить последовавшую душераздирающую сцену, после которой Иван Александрович, в духе своего века, тут же приказал перепрячь лошадей и уехал в Москву. Видимо, не желая подвергать себя неудобствам душевных разладов, он решает насовсем обосноваться в Москве, где, по отзывам современников, «живет на холостую ногу и, кажется, не упускает случая повеселиться».
А прекрасную Ульрику законная супруга в конце концов оставила в своем доме, обогрела ее, приняла вскоре родившуюся у той дочь Наталью в свою семью. Ульрика между тем чахла в чужой обстановке и вскоре «зачахла как цветок» - умерла в 30 лет, оставив законной супруге на попечение маленькую дочь, которую та полюбила и воспитывала как родную, и с помощью своей влиятельной родни «приложила все старания, чтобы узаконить рождение Натальи, оградив все ее наследственные права».
Все, кто видели Ульрику, говорили, что она была безумно красива. В воспоминаниях рассказывают, что у тетки Загряжской был ее портрет. И однажды, когда в Зимнем дворце, где она служила фрейлиной, случился пожар, вбежавший в ее комнату офицер счел самой ценной вещью оправленную в скромную раму миниатюру с изображением неслыханной красавицы. Когда все выразили удивление, почему офицер спас этот «маленький ничтожный предмет», то он отвечал: «Да вглядитесь хорошенько - и вы поймете, что я не мог оставить изображение такой редкой красавицы в добычу огню!»
Унаследовала ее красоту и дочь - мать Натальи Николаевны. Когда дочь подросла, Загряжские переехали в Петербург, чтобы вывозить девочку и ее сестер. В Петербурге у них была покровительница - тетка Наталья Кирилловна Загряжская, урожденная графиня Разумовская, кавалерственная дама, пользовавшаяся значительным весом в придворных кругах, «благодаря своему уму, сильному характеру и живости своего нрава, отзывчивого на все явления жизни». Наталья Ивановна, мать Таши, как и ее сестры, была принята во фрейлины к императрице Елизавете Алексеевне, жене Александра I. С ранней юности она отличалась красотой, но те, кто помнил Ульрику, говорили, что хоть Наталья Ивановна и хороша собой, но сравниться с ней не может.
При дворе в нее влюбился кавалергард А.Я. Охотников (опять эти кавалергарды!), фаворит императрицы, от которого у императрицы была дочь. Но через год он был убит, когда выходил из театра, якобы человеком великого князя. И тогда - возможно, чтобы замять эту историю, - Наталью Ивановну спешно выдали замуж за Николая Афанасьевича Гончарова, сына владельца Полотняных заводов, прекрасно образованного и красавца собою. На венчании присутствовала вся императорская фамилия: император Александр I, императрица, вдовствующая императрица-мать, великие князья и княжны. Что-то было не то в этой свадьбе - посаженными родителями были высочайшие вельможи.
Молчаливость и сдержанность Пушкиной в обществе можно объяснить и свойствами ее натуры, и северным ее происхождением. Но вот что сама Наталья Николаевна писала через много лет после гибели Пушкина о своей сдержанности: «Несмотря на то, что я окружена заботами и привязанностью всей моей семьи, иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве... Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое часто раньше принимали за холодность и в ней меня упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца».
Мне кажется, это письмо должны прежде всего помнить те пушкинисты и непушкинисты, кто пишут о Наталье Николаевне и уже многие лета анафемствуют ее красоте и поведению. Вопреки самому поэту, поразительно сумевшему оценить и раскрыть это необыкновенное сердце, Наталья Николаевна не оставила нам своих писем к Пушкину (хотя письма ко второму мужу и к родственникам сохранились), не оставила, будто знала, что ключ от ее сердца будут искать все. Она не хотела, чтобы ее чувства читали, справедливо называя это профанацией, не желала, чтобы вмешивались в столь оберегаемый ею мир первого брака с первым поэтом России.
А с внешней ее красоты читали все, ее невозможно было спрятать. Все признавали ее первой красавицей Петербурга. Но в ее портретах, кроме неизменной аристократической красоты, есть и доля какой-то уходящей в себя грусти, будто бы и нет ей толку в этой красоте, будто и вовсе она ее не касается. Еще больше грусти и печали в портретах времен ее второго замужества, хотя красоты не меньше. Ланской гордился и восхищался красотой своей жены, как гордился и восхищался ею Пушкин.
Ланской, по выражению самой Натальи Николаевны, «окружал себя ее портретами», но интересно, что сама Наталья Николаевна думала по поводу своей внешности в 1849 году: «Упрекая меня в притворном смирении, ты мне делаешь комплименты, которые я вынуждена принять и тебя за них благодарить, рискуя вызвать упрек в тщеславии. Что бы ты ни говорил, этот недостаток мне всегда был чужд. Свидетель - моя горничная, которая всегда, когда я уезжала на бал, видела, как мало я довольна собою. И здесь ты захочешь увидеть мое чрезмерное самолюбие, и ты опять ошибешься. Какая женщина равнодушна к успеху, который она может иметь, но клянусь тебе, я никогда не понимала тех, кто создавал мне некую славу. Но довольно об этом, ты не захочешь мне поверить, и мне не удастся тебя убедить».
Видимо, с горечью она говорит о том, что ей не удавалось никогда - убедить окружающих, что она мало видит проку в своей красоте и не считает себя совершенной красавицей. И ранее, судя по всему, ее охватывали сомнения в своей привлекательности. Вспомним Пушкина: «Гляделась ли ты в зеркало и уверилась ли ты, что с твоим лицом ничего нельзя сравнить на свете». Наверное, и Пушкину приходилось убеждать ее, что она редкостно красива. А Наталья Николаевна всегда с сомнением принимала комплименты окружающих, нередко лишь удивляясь им.
Обратим же внимание на то, как Наталья Николаевна сама понимала свою красоту, и вообще женскую красоту, уже много позже Пушкина.
1849 год.
Из писем к генералу Ланскому:
«Сегодня или завтра ты получишь мой портрет. Отчасти я сдержала слово: так как я не могу сама приехать в Ригу, моя копия тебе меня заменит, и все же я тебе послала очень хорошенькую женщину - все, кто видел портрет, подтверждают сходство, это мне очень льстит и заставляет предполагать, что мои притязания иметь успех у тебя (клянусь тебе, я не стремлюсь ни к какому другому) не покажутся смешными - я любовалась собой; увы, чуточку тщеславия все же проскользнуло, и я тебе в этом смиренно признаюсь».
«Ты стараешься доказать, мне кажется, что ревнуешь. Будь спокоен, никакой француз не мог бы отдалить меня от моего русского. Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Божией такое чувство, я им дорожу. Я больше не в таком возрасте, чтобы голова у меня кружилась от успеха. Можно подумать, что я понапрасну прожила 37 лет. Этот возраст дает женщине жизненный опыт, и я могу дать настоящую цену словам. Суета сует, все только суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж. Я тобою довольна, ты - мною, что же нам искать на стороне, от добра добра не ищут».
Описание вечера у Лавалей, где Наталья Николаевна встретилась с Воронцовой:
«Я была в белом муслиновом платье с короткими рукавами и кружевным лифом, лента и пояс пунцовые, кружевная наколка с белыми маками и зелеными листьями, как носили этой зимой, и кружевная мантилья. В момент отъезда Александрина дала мне свой именинный подарок - очаровательную лорнетку; она отдала мне ее вчера, потому что моя была далеко не элегантна. До того как начался вечер, был обед, и дипломатический корпус был в полном составе. Твоя старая жена как новое лицо привлекла их внимание, и все непрерывно подходили и смотрели на меня в упор.
В карете княгиня мне заявила, что я произвела очень большое впечатление, что все подходили к ней с комплиментами по поводу моей красоты. Одним словом, она была очень горда, что именно она привезла меня туда. Прости, милый Пьер, если я тебе говорю о себе с такой нескромностью, но я тебе рассказываю все, как было, и если речь идет о моей внешности, - преимущество, которым я не вправе гордиться, потому что это Бог пожелал мне его даровать, - то это только в силу привычки описывать все мельчайшие подробности...»
1851 год.
«Признаюсь тебе, что комплименты Маше мне доставляют в тысячу раз больше удовольствия, чем те, которые могут сделать мне». «Мои так называемые успехи нисколько мне не льстят. Я выслушала, как всегда, множество комплиментов. Никто не хотел верить, что Маша дочь моя, послушать их, так я могла бы претендовать на то, что мне столько же лет, сколько и ей».
«К несчастью, я такого мнения, что красота необходима женщине. Какими бы она ни была наделена достоинствами, мужчина их не заметит, если внешность им не соответствует. Это подтверждает мою мысль о том, что чувственность играет большую роль в любви мужчин. Но почему женщина никогда не обратит внимания на внешность мужчины? Потому что ее чувства более чисты. Однако, я пускаюсь в обсуждение вопроса, в котором мы с тобой никогда не были согласны...»
1851 год.
За границей, куда отправились для лечения Маши, а на самом деле Натальи Николаевны:
«Соседи по столу сочли меня серьезно больной... Никто не может подумать, что мы за границей для Маши, ибо у меня иные дни лицо весьма некрасиво. Вот только два дня стала немного поправляться и лицо не мертвое».
1856 год.
В Москве:
«Каждый день я здесь обнаруживаю каких-нибудь подруг, знакомых или родственников, кончится тем, что я буду знать всю Москву... Здесь помнят обо мне как участнице живых картин тому 26 лет назад и по этому поводу всюду мне расточают комплименты».
В этот свой приезд в Москву Наталья Николаевна по настоянию Ланского заказала известному художнику Лашу свой портрет:
«Ты взвалил на меня тяжелую обязанность, но, увы, что делать, раз тебе доставляет такое удовольствие видеть мое старое лицо, воспроизведенное на полотне.
Вчера я провела все утро у Лаша, который задержал меня от часа до трех. Он сделал пока только рисунок, который кажется правильным в смысле сходства; завтра начнутся краски. Когда Маша была у него накануне вместе с Лизой, чтобы назначить час для следующего дня, и сказала, что она моя дочь, он, вероятно, вообразил, что ему придется принести на полотно лицо доброй, толстой старой маменьки, и когда зашла речь о том, в каком мне быть туалете, он посоветовал надеть закрытое платье. «Я думаю, добавил он, так будет лучше». Но увидев меня, он сделал мне комплимент, говоря, что я слишком молода, чтобы иметь таких взрослых детей, и долго изучал мое бедное лицо, прежде чем решить, какую позу выбрать для меня. Наконец, левый профиль, кажется, удовлетворил его, а также и чистота моего благородного лба, и ты будешь иметь счастье видеть меня изображенной в 3/4».
Из этих писем видно, что даже в том возрасте, когда принято как-то страдать по поводу уходящей красоты у женщин и при этом постоянно напоминать о ней всем окружающим (или о своем былом успехе), у Натальи Николаевны так и не появилось тщеславие, она совсем мало об этом говорит, хотя признает, что красота - это необходимость для женщины. Признает с сожалением, потому что для мужчин она не является тем, что определяет их жизнь. Но более всего она ценит покой и душевную простоту, так же как ценил ее в ней Пушкин.
Мой идеал теперь - хозяйка,
Мои желания - покой,
Да щей горшок, да сам большой…
В черновых вариантах первой строчки есть слова: «Простая добрая жена», «Простая тихая жена». Именно эти простота и тихость делали красавицу Наталью Николаевну такой непохожей на всех остальных красавиц ее времени и так пленили и Пушкина, и второго ее мужа.
Из других своих качеств сама Наталья Николаевна отмечала: «Твердость не есть основа моего характера», хотя она иногда и была вспыльчива, но потом часто раскаивалась: «Гнев - это страсть, а всякая страсть исключает рассудок и логику». И корила себя: «Я, как всегда, пишу под первым впечатлением, с тем, чтобы позднее раскаяться». Она была самокритична, часто осуждала себя и очень редко других, была ревнива, о чем свидетельствуют и письма Пушкина.
Всякого рода дискуссии о ее нравственности лишены навсегда смысла выбором поэта. Наталья Николаевна была настоящей русской красавицей, и только ее, эталон русской красоты по своей сокровенности и сдержанности, мог выбрать в жены русский гений. Для него она была всем - и родиной тоже. Он почувствовал в Наталье Николаевне ее невероятно русскую природу, ее печаль и тишь, ее привязанность к родной земле...
Уже без него она напишет письмо в июле 1851 года из Германии: «Ну вот я и в Годесберге. Что я могу сказать? Городок очарователен и всякой другой здесь понравилось бы, но я как неприкаянная душа покидаю с радостью одно место, в надежде, что мне будет лучше в другом, но как только туда приезжаю, начинаю считать минуты, когда смогу его оставить. В глубине души такая печаль, что я не могу ее приписать ничему другому, как настоящей тоске по родине... Здесь великолепный воздух, но все же я жажду покинуть эти места. Лучший воздух для меня это воздух родины... Только тогда мне немного полегче, когда я в движении нахожусь в дороге. Некогда тогда предаваться тоске, иначе хоть на стену лезь, а ты знаешь, что скука не в моем характере, и этого чувства дома не понимаю».

Уже в восьмилетнем возрасте все обращали внимание на редкое, классически-античное совершенство черт ее лица и шутливо пугали маменьку - саму замечательно красивую женщину, - что дочь со временем затмит ее красоту и от женихов отбоя не будет! Суровая и решительная маменька в ответ поджимала губы и, качая головой, говорила: "Слишком уж тиха, ни одной провинности! В тихом омуте черти водятся!" И глаза ее сумрачно поблескивали...
Таша родилась 27 августа 1812 года в поместье Кариан, Тамбовской губернии, где семья Гончаровых с детьми жила после вынужденного отъезда из Москвы из-за нашествия Наполеона. Мать, Наталия Ивановна Гончарова, считала, что младшенькую дочь неимоверно разбаловал свекор, Афанасий Николаевич, не дававший до шести лет увезти внучку из Полотняного завода (обширное родовое имение Гончаровых под Калугой) в Москву, на Большую Никитскую, где поселялась семья на зиму.
Девочка воспитывалась у деда, на вольном воздухе огромного парка с 13 прудами и лебедиными парами, плавающими в них. Дедушка души в ней не чаявший, выписывал для нее игрушки и одежду из Парижа: доставлялись в имение тщательно упакованные коробки с атласными лентами, в которых лежали, закрыв глаза, фарфоровые куклы, похожие на сказочных принцесс, книжки, мячики, другие затейливые игрушки, дорогие платьица, даже маленькие детские шляпки для крохи-модницы по имени Таша.
Одну из кукол маменька в гневе разбила, уже позже, когда Наташа вернулась в родительский дом.
Никто не видел ее отчаяния, но матери, ее вспышек гнева и непредсказуемой ярости, тихая и задумчивая девочка с тех пор боялась несказанно! Её удивительные карие глаза с загадочной неопределенностью взгляда часто наполнялись слезами, но плакать она не смела - вслед за слезами последовало бы более строгое наказание! Оставалось одно - затаиться в уголке и переждать бурю. Так делала она и будучи уже совсем взрослой.
Жизнь рядом со строгой, всегда напряженной матерью, больным отцом, Николаем Афанасьевичем, не шла на пользу Наталии Николаевне она была до болезненности молчалива и застенчива.
Позже, когда она появилась в светских салонах Москвы и Петербурга, эту застенчивость и склонность к молчанию многие считали признаком небольшого ума.
Так что качества, поощряемые властной маменькой - покорность, полное повиновение и молчаливость, - сослужили Наталии Гончаровой плохую службу.
Иначе, вероятно, не могло быть в семье, где был тяжело болен отец - пристрастие к верховым прогулкам привело к трагическому падению с лошади: в результате ушиба головы Николай Афанасьевич Гончаров страдал помутнением рассудка, только в редкие моменты становился добрым, очаровательным, остроумным - таким, каким он был в молодости, до своей болезни. А все решения, требующие мужской силы, мужского ума и логики, принимала мать. Гончаровы владели обширнейшими имениями Ярополец, Кариан, Полотняный завод, фабрикой, конным заводом, славившимся на всю Калужскую и Московскую губернии! Управлять Гончаровским майоратом (имение, не подлежащее разделу и по наследству переходящее к старшему в роду, обычно сыну) женщине, когда-то блиставшей при дворе императрицы Елизаветы Алексеевны, привыкшей к восхищению, поклонению, шуму балов, было тяжело. Она не справлялась порою с огромным количеством дел, а признаться в этом ни себе, ни окружающим, считала непозволительным. До совершеннолетия сына Дмитрия всем распоряжалась она сама безраздельно и бесконтрольно!
Такая власть испортила окончательно характер и без того нелегкий. Но вполне возможно и то, что за резкостью и несдержанностью прятала Наталия Ивановна обыкновенную женскую растерянность и горечь от жизни, сложившейся не слишком-то легко.
Несмотря на все недостатки свои, детей Наталия Ивановна любила, как и всякая мать. Сыновей Ивана и Сергея, когда повзрослели, определила в военную службу, а трем свои барышням дала прекрасное по тем временам для девиц образование: они знали французский, немецкий и английский, основы истории и географии, русскую грамоту, разбирались в литературе, благо библиотека, (собранная отцом и дедом) под надзором Натальи Ивановны сохранилась в большом порядке. Стихи знаменитого на всю Россию Пушкина знали наизусть, переписывали в альбомы. Могли они вести и домашнее хозяйство, вязать и шить, хорошо сидели в седле, управляли лошадьми, танцевали и играли. Не только на фортепьяно - могли разыграть и шахматную партию. Особенно в шахматной игре блистала младшая, Таша.
Вот что вспоминает о юношеских годах Наталии Николаевны Гончаровой ее близкая знакомая и соседка по имению Надежда Еропкина: "Я хорошо знала Наташу Гончарову, но более дружна она была с сестрою моей, Дарьей Михайловной. Натали еще девочкой отличалась редкою красотой. Вывозить ее стали очень рано, и она всегда была окружена роем поклонников и воздыхателей Место первой красавицы Москвы осталось за нею".
(Примечательный факт. Среди поклонников Натали немало было студентов Московского Университета - "архивных юношей" по выражению Пушкина. Вряд ли студенты-историки стали бы общаться с неумной барышней! - автор)
"Я всегда восхищалась ею, - продолжает далее Еропкина, - Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц... Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо.
Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо!.. Наталия Николаевна явилась в семье удивительным самородком!" - отмечает в заключении Надежда Михайловна в своих воспоминаниях. (Цитируется по книге Н. Раевского "Портреты заговорили" т. 1. Изд-во "Жазушы". А-Ата 1983г.)
Этот самородок мгновенно поразил сердце и воображение знаменитого поэта, когда он увидел ее на балах танцмейстера Иогеля, в доме на Тверском бульваре, зимой 1828-1829 гг. Ей тогда едва минуло 16 лет. В белом платье, с золотым обручем на голове, во всем блеске своей царственной, гармоничной, одухотворенной красоты, она была представлена Александру Сергеевичу, который "впервые в жизни был робок".
В письме к будущей теще, Н.И. Гончаровой, от 5 апреля 1830 г., поразительном по откровенности, глубине и силе чувства, поэт писал: "Когда я увидел ее в первый раз красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ, при всей его неопределенности на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; вы спросите меня - зачем? Клянусь вам не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия..." (Сохранена авторская орфография письма) Наталия Ивановна, со своей обычной придирчивостью и скупостью, дала согласие не сразу, Пушкин год проходил в женихах! Долго и нудно решались вопросы с приданным.
Может быть, от этого проигрывала в каком-то отношении его страстная, увлекающаяся натура: мучительны были для него ощущения тоски и неуверенности в себе и своем праве на счастье, способности дарить это счастье другому человеку, особенно любимой женщине, кто знает?.. В одном из писем к Наталии Николаевне - невесте есть строки: "Быть может, она права, (мать невесты - автор) а не прав был я, на мгновенье поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, вы совершенно свободны, что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам или никогда не женюсь". (Из письма невесте в конце августа 1830 года)
Но как выиграла от столь мучительно-прекрасного, длительного романа русская литература, получившая в дар от поэтического гения целый цикл блистательных стихотворений ("Я Вас любил...", "Не пой, красавица, при мне...", "На холмах Грузии"), а в дальнейшем и шедевры эпистолярного жанра - письма поэта к невесте и жене! Благодаря своему такту, уму и благородству Наталия Николаевна сохранила тщательно все письма Пушкина к ней, и даже записки, свои же - по скромности - уничтожила.
Перечитывая даже строки, отрывки, неполные переводы с французского (современный перевод не может передать и сотой доли неповторимости и выразительности пушкинских писем к любимой!) не можешь отделаться от странного ощущения: невольной влюбленности в человека, который писал эти строчки сто с лишним лет назад. Словно слышишь голос, увлекающий и завораживающий так, что можно забыть течение времени, забыть все на свете...
И тогда понимаешь, почему Наталия Николаевна отдала руку и сердце человеку, намного старше ее, небогатому, имевшему в светском обществе славу блистательного поэта, но не очень благонадежного человека...
Ей ставят в вину ее возраст и говорят, что она хотела вырваться из-под гнета матери, обрести уверенность и свободу, которую дает положение замужней женщины, а любить поэта по-настоящему не могла никогда. Это полный вздор!
Прежде всего потому, что Наталия Николаевна осмелилась первой вступиться за честь своего будущего мужа, когда выяснилось окончательно что "госпожа Гончарова боится отдать свою дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у Государя". (Фраза А. Пушкина из его письма генералу А.Х. Бенкендорфу 16 апреля 1830 г.)
Наталия Николаевна написала письмо своему деду Афанасию Николаевичу Гончарову от 5 мая 1830 года: "Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые Вам о нем внушают, и умоляю Вас по любви Вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета!"
"Она защитила его от низости клеветы, ему ли было потом не стоять за ее честь насмерть, чтобы ни случилось?!" (В. Кунин.)
6 мая 1830 года Александр Сергеевич был официально объявлен женихом Наталии Николаевны Гончаровой. Разосланы извещения о помолвке.
Потом препятствием к венчанию были холерные карантины... Пушкин оказался взаперти, в объятиях "болдинской осени". Дары ее были для него более чем щедры, но временами, не часто получая письма от своей "рафаэлевской мадонны", Александр Сергеевич впадал в отчаяние. Он написал невесте письмо, в котором горечь сквозит в каждом слове, несмотря на шутливость тона:
"Наша свадьба точно бежит от меня; и эта чума с ее карантинами - не отвратительнейшая ли это насмешка, какую только могла придумать судьба?
Мой ангел, ваша любовь - единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка... Не лишайте меня этой любви и верьте, что в ней все мое счастье!" (А. Пушкин - Н. Гончаровой. 30 сентября 1830г.)
Родные Наталии Николаевны, видя постоянство и серьезность чувств, уступили окончательно: 18 февраля 1831 года (дата старого стиля) состоялась свадьба, в Храме Вознесения, на Большой Никитской, в Москве. На деньги Пушкина - 11 тысяч, сумма по тем временам немалая - шилось приданное невесты. И никогда позднее ни словом, ни намеком он не даст понять ни ей, жене своей, ни кому-либо еще из близких, что женился на бесприданнице! Об этом позже, без зазрения совести, напоминали другие - историки и исследователи, выдергивая цитаты из чужих писем, воспоминаний, а то и сплетен.
"Милое творенье (выражение Василия Жуковского, очарованного женой друга) - Натали" любила своего Александра и хорошо понимала, что такое - выйти замуж за Поэта. Она, кстати, редко называла его по имени - только при очень близких друзьях. Все вполне понятно при такой разнице в возрасте и том уважении, которое она испытывала к нему, тем более, воспитанная матерью в традиции почитания старших!
Александра Арапова, дочь Наталии Николаевны от второго брака, вспоминала о том, как мать рассказывала ей о первых месяцах жизни в роли замужней дамы: "Часто по утрам она сидела в гостиной с вязаньем и вышиванием совершенно одна, ей не с кем было и словом перемолвиться, потому что муж ее имел обыкновенную привычку запираться после завтрака в кабинете и писать часов до двух пополудни, а она не смела и не хотела мешать ему, запрещая и прислуге шуметь и беспокоить барина понапрасну. Весь дом ходил на цыпочках!" - с юмором заканчивает Александра Петровна. (Арапова. А.П. Воспоминания. Цитируется по книге В. Вересаева "Пушкин в жизни. т.2.)
В семнадцать неполных лет она стала хозяйкой большого и светлого дома, почти всегда наполненного смехом и говором гостей, которых надо было встречать неизменной улыбкой, накрытым столом, горячим чаем и приветливым словом, независимо оттого, каково настроение и самочувствие... Лето 1831 года Пушкины проводили в Царском селе. На одной из прогулок "поэтическая чета" повстречалась с четой императорской. Вот что об этом писала Ольга Сергеевна Павлищева, сестра поэта: "Императрица (Александра Федоровна, жена императора Николая Первого) в восхищении от Натали и хочет, чтоб она непременно появлялась при дворе. Моя невестка не в восторге от этого, так как умна, но она настолько любезна и прекрасна, что поладит и с двором и с Императрицей". (Дословная цитата из письма О. С. Павлищевой - мужу. 13-15 августа 1831 г.)
Конечно, она поладила, конечно, блистала на балах, но Пушкину это не совсем нравилось... И связано это было не только с пресловутым камер-юнкерским званием и мундиром - об этом много написано и в этом есть доля правды, и немалая! - но и, вероятно, с тем, что государственная служба тяготила Пушкина, вольного поэта, любимца Муз. Ведь Император назначил после этой нечаянной летней встречи Пушкину официальное жалованье, и он получил от Властителя задание писать историю Петра Великого и Пугачевского бунта. Находясь на службе в архивах, в дальних поездках по Уралу и Оренбуржью, он уже не мог позволить себе, как прежде, засесть, запершись, в Болдино или Михайловском и писать, писать, писать...
Впрочем, никогда он не упрекал жену свою в "зависимости жизни семейственной", справедливо судя, что она, эта жизнь, "делает человека более нравственным". Пушкин был счастлив в семейной жизни, и счастье это было ярким и насыщенным! Кто не верит, может прочесть его письма к жене, они опубликованы и изданы полностью, с подробными комментариями и точными проверками каждой даты и каждого факта.
Мы только бросим осторожный взгляд на эти письма, как и подобает воспитанным людям...
Декабрь 1831г. "Тебя, мой ангел, так люблю, что выразить не могу..." - Это он-то, умеющий выражать словами и рифмами малейшие оттенки человеческих чувств!! - В этом же письме ненавязчивые и ласковые советы и шутливое ворчание: "Стихов твоих не читаю. Чорт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своем здоровии. (Наталия Николаевна ждет первого ребенка - дочь Марию. Она родилась 18 мая 1832.г.) На хоры не езди, это не место для тебя". Исследователи-пушкинисты долго гадали, о каких стихах идет речь, но так и не поняли. Вероятно, Наталья Николаевна послала мужу какое-то стихотворение, посвященное ей... А может быть, она сама пыталась писать стихи? Это вполне возможно, просто доказательств не сохранилось.
"Не можешь вообразить, какая тоска без тебя, - пишет Пушкин 22 сентября 1832 года и беспокойно спрашивает о маленькой дочери: "А Маша-то? Что ее золотуха и что Спасский? Ах женка-душа, что с тобою будет? Прощай, пиши".
Наталия Николаевна, "женка-душа", отвечала исправно и подробно - в ответ на это письмо Александр Сергеевич получил целых три, о чем с восторгом писал ей. Кстати, по поздним воспоминаниям Веры Александровны Нащокиной, "получая письма от жены (1835 год) он весь сиял и часто покрывал исписанные бисерным почерком листочки поцелуями. "Он любил жену свою безумно, всегда восторгался ее природным здравым смыслом и душевною добротою". Находясь часто в разлуке с мужем, Наталья Николаевна скучала и тосковала, как и всякая любящая жена и иногда ворчала на него, что он не бережет себя, не следит за собою, не пишет сразу по приезде... Пушкин шутливо отвергал обвинения: "Русский человек в дороге не переодевается и, доехав до места свинья свиньею, идет в баню, которая наша вторая мать. Ты разве не крещеная, что всего этого не знаешь? В Москве письма принимаются до 12 часов - я въехал в Тверскую заставу ровно в 11, следственно, и отложил писать к тебе до другого дня. Видишь ли, что я прав, а что ты кругом виновата?" - торжествует поэт. Так и слышится в этом торжестве истинно мужская улыбка!
Наполнены пушкинские письма и вопросами о детях (за шесть лет замужества Наталия Николаевна родила 4-х детей), вероятно, заботливая мать писала ему о них много и подробно. Вот один из ответов: "Что касается до тебя, то слава о твоей красоте дошла и до нашей попадьи, которая уверяет, что ты всем взяла, не только лицом, но и фигурою. Чего тебе больше? Прости, целую вас и благословляю. Тетке (Екатерине Ивановне Загряжской - автор) целую ручку. Говорит ли Маша? Ходит ли? Что зубки? Саше подсвистываю. Прощай". (Пушкин - Н.Н. Пушкиной 11 октября 1833 г. Михайловское). Были в этих письмах и нежные упреки в кокетстве "с целым дипломатическим корпусом" - мадонне поэта всего-то двадцать с небольшим, она веселится от души, искренно рассказывает мужу о своих шумных светских успехах. "Будь молода, потому что ты молода и царствуй, потому что прекрасна! - отвечает он. За кокетство и вальсы с императором, обещает "отодрать за уши весьма нежно". И благодарит за чистую вечернюю молитву за него и детей: "Хорошо, что ты молишься на коленях посреди комнаты... Авось за твою чистую молитву простит мне Бог мои прегрешения!" (Из писем 1834 г. Цитаты - дословны.)
Но Наталия Николаевна писала ему не только о детях и балах. Она интересовалась его делами, сочинениями, творческими планами и задумками. Он не обсуждал с нею в подробностях планы романов и поэм - хватало разговоров дома, бесед с Вяземским, Плетневым, Жуковским... Но только ей одной он пишет о сокровенном: "Я работаю до низложения риз, держу корректуру двух томов - ("Истории Пугачева") вдруг, пишу примечания" (26 июля 1834г.) Самым важным доказательством внимания Наталии Николаевны к делам мужа считаются письма поэта к ней из Москвы 1835-36 гг.
Здесь и издание "Современника" - Наталья Николаевна выполняла редакционные поручения мужа и давала разъяснения цензурному комитету, - с ней же поэт делился мечтами о работе в архиве, - и рассказы о репетициях в Москве гоголевской комедии "Ревизор".
Наталия Николаевна помогала мужу приобрести необходимое количество бумаги для печатания журнала. В ее письмах к брату Дм.Н. Гончарову по поводу "бумажной сделки" Пушкина есть строки: "Прошу тебя, любезный и дорогой брат, не отказать нам если наша просьба, с которой мы к тебе обращаемся, не представит для тебя никаких затруднений, и ни в коей мере не обременит". (18 августа 1835) Читатель, конечно, обратил внимание на слова: "мы" и "наша"...
Любимой сестре в просьбе отказано не было, и уже в следующих письмах она указывает брату конкретные сроки поставки бумаги и пишет о сердечной благодарности ему Александра Сергеевича.
Часты в письмах к старшему брату и просьбы о деньгах: подрастали дети, нужно было содержать большой дом для большой семьи - с осени 1834 г. с Пушкиными вместе жили сестры Наталии Николаевны, Александра и Екатерина (см. очерки Е.Н. Гончарова, баронесса Геккерн Д"Антес и А.Н. Гончарова, баронесса Фогель фон Фризенгоф). Как могла, Наталия Николаевна пыталась уберечь мужа от тягот и "мелочей жизни". "Я откровенно признаюсь,- пишет она брату, - что мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю, как вести дом, голова идет кругом. Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы сочинять, голова его должна быть свободна. Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение". (Н.Н. Пушкина - Дм. Н. Гончарову Июль 1836.)
Не знаю, как для кого, а для меня, в этих строчках - отражение того, что Александр Сергеевич любил в своей Мадонне больше всего и о чем он написал 21 августа 1831 года: "Гляделась ли ты в зеркало, и уверилась ли ты, что с лицом твоим ничего сравнить нельзя на свете, а душу твою люблю я еще более твоего лица!"
Почему не могли разглядеть в ней эту прекрасную душу раньше - современники - и позже - потомки - ведомо лишь Небесам!
Даже Вяземский, всегда чуть влюбленный в жену своего знаменитого друга, писал уже после гибели поэта в одном из частных писем: "Пушкин был прежде всего жертвою (будь сказано между нами) бестактности своей жены и ее неумения вести себя". Ответом князю Вяземскому служат слова поэта: "Конечно, друг мой, кроме тебя в жизни моей утешения нет, - и жить с тобою в разлуке так же глупо, как и тяжело". (письмо к жене 1833 г.)
Писалось много исследователями и о том, что в последние месяцы перед дуэлью семейное согласие в доме Пушкиных было нарушено частыми ссорами. Это неверно. Один из посетителей дома Пушкиных долго вспоминал картину, которую он увидел "через отворенную дверь кабинета поэта, прежде чем его провели туда: Пушкин сидел на диване, а у его ног, склонив голову ему на колени, сидела Наталия Николаевна. Ее чудесные пепельные кудри осторожно гладила рука поэта. Глядя на жену, он задумчиво и ласково улыбался..." (Вересаев В. "Пушкин в жизни" Т.2)
Это удивительно, но несмотря на всю напряженность и душевную тяжесть преддуэльных месяцев, поэт так тщательно оберегал покой своей Мадонны, что она не смогла догадаться о надвигавшейся опасности, о том, что дуэльных вызовов было два, а не один! Первый окончился женитьбой Д"Антеса, второй - смертельной раной Пушкина. В это трудно поверить, но Наталья Николаевна и вправду ничего не знала! Д"Антес и злил и смешил ее своими ухаживаниями, букетами, записками, она отмахивалась от его назойливых комплиментов, от слез сестры Екатерины, которая бросала ей упреки ревности. Она пыталась предостеречь обычно гордую Коко (домашнее имя Екатерины Николаевны) от опрометчивого шага, но не смогла, не осмелилась настоять на своем. По воспоминаниям Констанции - гувернантки детей Наталии Николаевны - она (Н.Н. Пушкина) "была поражена тем, что и после женитьбы барон Д"Антес не оставил своих ухаживаний за нею и только, чтобы положить всему этому конец, приняла решение о единственном с ним свидании на квартире своей подруги Идалии Полетики, жены полкового командира барона Д"Антеса". (Арапова А.П. Воспоминания.) Идалия присутствовала при этом. Свидание для "влюбленного" барона - покорителя сердец - кончилось ничем: Наталья Николаевна гневно оборвала его пылкие признания и покинула квартиру подруги. Она надеялась, что никто не узнает об этом ее ложном шаге, за который она заплатила "счастьем и покоем всей своей жизни" (ее собственные слова), но то ли подруга не сохранила тайны, то ли сам Д"Антес решил превратить поражение в победу... Пушкин узнал обо всем.
Отголоски его откровенного разговора с женой есть в преддуэльном письме к барону Геккерну: "Моя жена, удивленная такой трусостью и пошлостью, не могла удержаться от смеха, и то чувство, которое, быть может и вызвала в ней эта великая и возвышенная страсть, угасло в презрении самом спокойном и отвращении вполне заслуженном... Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, и еще того менее - чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец!" (Пушкин - Геккерну. 26 янв. 1837 года.) Через несколько дней после отправки письма состоялась дуэль.
Первыми словами раненого Пушкина, когда его внесли в дом, были слова, обращенные к жене: "Будь спокойна, ты не в чем не виновата!" Потом для нее перемешались дни и ночи, она приходила в себя после обмороков и рыданий, шла в кабинет мужа, падала на колени перед его постелью и снова беззвучно плакала.
Приезжали доктора, она пыталась утешить себя хотя бы малой надеждой. Но ее не было... Она понимала, что не было, хотя доктора молчали. Графиня Дарья Федоровна Фикельмон писала тогда: "Несчастную жену с большим трудом спасли от безумия, в которое ее, казалось, неудержимо влекло горестное и глубокое отчаянье..." (Гр. Фикельмон. Дневник. Цитируется по кн. А. Кузнецовой "Моя Мадонна" М. 1983) При Наталье Николаевне безотлучно находились: княгиня Вера Федоровна Вяземская, графиня Юлия Павловна Строганова, подруга, княгиня Екатерина Николаевна Карамзина-Мещерская, сестра Александрина и тетушка, Екатерина Ивановна Загряжская.
Доктора Владимир Иванович Даль, Иван Тимофеевич Спасский, придворный врач доктор Арендт, прибывший по личному распоряжению Императора, ухаживали и за раненным Пушкиным и за нею.
Вот что писал позже князь Вяземский: "Еще сказал и повторил несколько раз Арендт замечательное и прекрасное утешительное слово об этом печальном приключении: "Для Пушкина жаль, что он не убит на месте, потому что мучения его невыразимы; но для чести жены его - это счастье, что он остался жив.
Никому из нас, видя его, нельзя сомневаться в невинности ее и в любви, которую Пушкин к ней сохранил".
Эти слова в устах Арендта, который не имел никакой личной связи с Пушкиным и был при нем, как был бы он при каждом другом в том же положении, удивительно выразительны.
Надобно знать Арендта, его рассеянность и его привычку к подобным сценам, чтобы понять всю силу его впечатления.
Стало быть, видимое им было так убедительно, так поразительно и полно истины, что пробудило и его внимание и им овладело". (Из письма Вяземского - Д. Давыдову) Владимир Иванович Даль говорил: "В последние часы жизни Пушкин совершил невозможное: он примирил меня со смертью".
Но можно ли было примириться с Его смертью Ей, той, которую он любил больше жизни, в настоящем значении этих слов?! Вскоре после трагедии она написала письмо из Полотняного Завода Софье Николаевне Карамзиной: "Я выписала сюда все его сочинения и пыталась их читать, но это все равно, что слышать его голос, а это так тяжело!"
Она с детьми и сестрой прожила в Полотняном заводе, на попечении брата и матери до 1839 года, побывала в Михайловском, поставила первый памятник на могиле Пушкина, позаботилась о том, чтобы прах его был перезахоронен должным образом - в феврале 1837 стояли сильные морозы и для гроба Пушкина сделали временное пристанище.
Еще в 1838 году она обратилась в Опекунский Совет с просьбой выкупить село Михайловское и отдать в наследование детям Пушкина. Опекунский Совет просьбу удовлетворил. В письме графу Виельгорскому, возглавлявшему Совет, есть строки "Всего более желала бы я поселиться в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой, которую любил он особенно, близ которой погребен и прах его. Меня спрашивают о доходах с этого имения, о цене его. Цены ему нет для меня и для детей моих!" (Н.Н. Пушкина - гр. М.Ю. Виельгорскому 22 мая 1838 года.)
В 1839 году Наталия Николаевна с детьми и сестрой вернулась в Петербург, но знали об этом только близкие друзья семьи и тетушка Екатерина Ивановна, которая сняла племяннице и ее детям квартиру в Аптекарском переулке. Петр Александрович Плетнев в письме историку и мемуаристу Я. Гроту отмечал: "Скажите баронессе Корф, что Пушкина очень интересна. В ее образе мыслей и особенно в ее жизни есть что-то возвышенное. Она не интересничает, но покоряется судьбе. Она ведет себя прекрасно, нисколько не стараясь этого выказывать". (П. Плетнев - Я. Гроту 22 августа 1840 года) Собирались небольшим тесным кружком, читали, музицировали, рисовали, вели задушевные разговоры. Приезжали Вяземские, Плетневы, Карамзины, заглядывал на огонек В.И. Даль, когда бывал в Петербурге. В 1843 году впервые после нескольких лет затворничества Наталия Николаевна посетила театр и концертный зал. Случайная встреча с Императором изменила ее судьбу. Она вновь должна была бывать при дворе и появляться в обществе Государыни, которая сочувственно относилась к ней. Наряду со знаками почтительного внимания, которое ей оказывали, как вдове Первого Поэта России, было все: и осуждение, и вновь поднявшаяся волна злых сплетен, и кривотолки, и даже ненависть. Она по-прежнему была ослепляющею, поразительно красива. Появились претенденты на ее руку и сердце.
Были даже титулованные особы. Но по ее словам, "всем нужна была она сама, а не ее дети!" А она жила детьми. И воспоминаниями. Тень Пушкина повсюду была с нею. Защищала и охраняла. Все камни презрения и клеветы падали не долетев до нее. В 1843 году Наталия Николаевна познакомилась с однополчанином брата Сергея Николаевича Гончарова, Петром Петровичем Ланским. Тот, в 45 лет считал себя убежденным холостяком и вначале бывал у Наталии Николаевны просто, как у приятной знакомой, с удовольствием общался с детьми, привязываясь к теплому семейному дому все больше и больше.
Получив в командование элитный, лейб-гвардии конный полк, стоявший под Петербургом, и большую квартиру, Петр Петрович Ланской сделал предложение вдове Поэта. Свадьба состоялась 16 июля 1844 года в Стрельне, где был раскомандирован полк. Император, у которого Ланской, как и полагается, просил разрешения на брак, поздравил жениха с отличным выбором и пожелал быть на свадьбе посаженым отцом. Наталия Николаевна, узнав об этой просьбе, сказала твердо: "Наша свадьба должна быть очень скромной. На ней могут присутствовать только родные и самые близкие друзья. Передайте Императору - пусть он простит меня, иначе не простит меня Бог!" (А.П. Арапова. Воспоминания) Даже со свадебными визитами к друзьям Пушкина - Вяземскому, Плетневу, Виельгорскому она поехала одна, без Петра Петровича. Те должным образом оценили ее высокий такт и деликатность, искренне, от души желая счастья. Сердечные и теплые отношения их с Наталией Николаевной продолжались и дальше.
Кроме Александры, в браке с Ланским у Наталии Николаевны были еще дочери - Елизавета и Софья. В дружной и большой семье воспитывался племянник Ланского Павел, и сын сестры Александра Сергеевича - Левушка, "горячая голова, добрейшее сердце - вылитый Пушкин!" - как говорила Наталия Николаевна. Проводил каникулы и выходные в этом шумном и веселом домашнем пансионе и сын Нащокиных, которого Наталия Николаевна жалела особенно, так как семья его была далеко в Москве. Она писала Ланскому: "Положительно, мое призвание быть директрисой детского приюта: бог посылает мне детей со всех сторон, и это мне нисколько не мешает, их веселость меня отвлекает и забавляет". (Из письма Ланскому. Июнь 1848 года) Она по-прежнему посещала придворные балы и вечера, сопровождала мужа в инспекторских поездках по Вятке и Москве (1854 год). Но всему предпочитала тесный домашний круг, общество родных и детей.
Несмотря на то, что была Наталия Николаевна окружена заботами и привязанностью всей семьи, дети и муж часто замечали, что взгляд ее наполнен какой-то внутренней, сосредоточенной грустью. "Иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве. Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединенном уголке дома, приносят мне облегчение. Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое раньше часто принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца" - это откровенное признание сохранилось в одном из писем Наталии Николаевны к Ланскому (в1849 г.)
Что можно добавить к этому? Может быть, лучше промолчать? Первый из этих избранных носил светлое имя - Пушкин и имя это лучезарно отбрасывало тень свою на Нее до самой Ее кончины. Умирая, в лихорадочном забытьи, она шептала побелевшими губами: "Пушкин, Ты будешь жить!" - хотя Пушкина не было рядом уже тридцать три года. Рядом была только его бессмертная тень, тоскующая по душе той, что он любил больше Жизни. Душа эта пришла к нему 26 ноября 1863 года, хмурым осенним утром, провожаемая слезами холодного дождя, переходящего в мелкий снег...
P.S. Прах Наталии Николаевны был погребен на кладбище Александро-Невской Лавры. Выбита на памятнике одна фамилия: "Ланская". Не пора ли добавить вторую? Вернее первую, давшую ей вечную жизнь в истории России?

16 (28) июля 1844 года, через семь лет после смерти Александра Сергеевича Пушкина , его вдова Наталья Николаевна вышла замуж во второй раз. Её супругом стал генерал-лейтенант Пётр Петрович Ланской —они прожили вместе 19 лет, до самой смерти Пушкиной в 1863 году. Спустя 140 лет со дня бракосочетания Ланского и Пушкиной АиФ.ru вспоминает историю их любви.

Купеческая дочка Наталья Гончарова встретила своего первого супруга, на тот момент уже известного поэта, в 16 лет. Предложение Пушкина, который был старше на 13 лет, последовало почти незамедлительно, однако помолвка тянулась долго — из-за конфликтов с будущей тёщей и отсутствия денег с обеих сторон пожениться Гончарова и Пушкин смогли лишь спустя три года. А прожили вместе меньше 6 лет — трагическая гибель поэта, раненого на дуэли, оставила Наталью Николаевну вдовой с четырьмя детьми на руках.

Портрет Натальи Николаевны Гончаровой (Ланской) — жены русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Художник И. К. Макаров. 1840 год.

Народная молва никогда не жаловала Гончарову, и среди исследователей творчества Пушкина и истории его жизни до сих пор нет однозначной оценки личности его единственной супруги. Её считали поверхностной красоткой, ничего не смыслящей в поэзии, увлечённой лишь балами и светскими приёмами, называли любовницей Николая I, вступившей чуть ли не в сговор с семьёй Дантеса, и, конечно, косвенной виновницей гибели «солнца русской поэзии». Переписка Пушкина и Гончаровой, опубликованная уже после её смерти дочерью, во многом изменила представление о Наталье Николаевне — сейчас литературоведы и биографы склонны к мнению, что Гончарова была такой же жертвой враждебно настроенного общества, бесконечных анонимных писем и клеветы, всю дорогу омрачавших жизнь Пушкиных, поженившихся не по расчёту, а по любви.

«Отправляйся в деревню, носи траур по мне в течение двух лет, потом выйди замуж, но только не за шалопая», — обращался поэт к жене перед смертью. Вместо двух лет траур продлился семь. В первое время оставаться в столице Гончарова не могла, а потому уехала с детьми в родовое имение к матери и брату, где прожила затворницей два года. Вернувшись в Петербург в 1839 году, она продолжала вести уединённый образ жизни, и лишь в 1843 году вдова Пушкина стала вновь выходить в свет. Спустя год, в 1844 году, брат Натальи Николаевны Сергей познакомил её со своим сослуживцем Петром Ланским — красота Гончаровой покорила сердце 45-летнего убеждённого холостяка, который, к тому же, успел искренне полюбить её детей, и спустя полгода после знакомства он сделал ей предложение.

Брак с Ланским, как и с Пушкиным, был не по расчёту, а материальное положение обоих супругов было не бедственным, но и не лёгким. Нашлись, впрочем, и те, кто продолжал поддерживать теорию о связи Гончаровой с императором: якобы, благодаря этой связи Ланской после женитьбы продвинулся по службе. Свадьбу сыграли 16 июля в Стрельне: известно, что для того, чтобы получить разрешение на брак, командир гвардейского полка Ланской обратился к командующему гвардейским корпусом, а тот, в свою очередь, передал просьбу Николаю I. Узнав о торжестве, император пожелал быть посажённым отцом, однако Наталья Николаевна настояла на скромной свадьбе для узкого круга близких людей. Николай I на своем присутствии настаивать не стал.

Друзья Пушкина, в том числе Плетнёв и Вяземский , назвали Петра Ланского хорошим человеком, добрым по отношению к Гончаровой и детям. Ланской и правда принял сыновей и дочерей Пушкина — Григория, Александра, Марию и Наталью — как родных, что позволило Гончаровой отказаться от специальной опеки, в которую вошли родственник Гончаровой, дипломат Григорий Строганов, Жуковский и Наргиз Отрешков и которая была назначена над детьми после смерти поэта.

Ланской Пётр Петрович. Работа Н. П. Ланского. 1852 год.

В 1846 году опекуном был официально назначен Ланской. В браке у них с вдовой Пушкина родились ещё трое дочерей: Александра, Елизавета и Софья . Ланские дали всем семерым детям отличное образование: сыновья выбрали военную карьеру, дочерям удалось удачно выйти замуж — младшая дочь Пушкина Наталья даже породнилась с Российской императорской семьёй, выйдя замуж за принца Николая-Вильгельма Нассауского . Дети Гончаровой от обоих браков на протяжении всей жизни были очень дружны между собой.

«Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Божией такое чувство, я им дорожу. Я больше не в таком возрасте, чтобы голова у меня кружилась от успеха. Можно подумать, что я понапрасну прожила 37 лет. Этот возраст даёт женщине жизненный опыт, и я могу дать настоящую цену словам. Суета сует, всё только суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж», — писала Наталья Гончарова Петру Ланскому. Оба они к моменту знакомства были уже не молодыми, по меркам того времени, людьми, а потому вместо свойственной юношам и девушкам страсти, зачастую разрушительной, в их семье царили любовь и уважение.

В последние годы жизни Наталья Николаевна часто болела — подорванное переживаниями здоровье привело к болезням сердца и лёгких. Она перестала выходить в свет, уезжая за границу на лечение, которое, однако, не помогало. Ланская умерла в ноябре 1863 года от воспаления лёгких — в окружении мужа, детей и самых близких родственников и друзей. Спустя несколько недель историк и литературовед Пётр Бартенев опубликовал в одной из петербургских газет некролог: «26 ноября сего года скончалась в Петербурге на 52-м году Наталья Николаевна Ланская, урождённая Гончарова, в первом браке супруга А. С. Пушкина. Её имя долго будет произноситься в наших общественных воспоминаниях и в самой истории русской словесности. С ней соединена была судьба нашего доселе первого, дорогого и незабвенного поэта. О ней, о её спокойствии заботился он в свои предсмертные минуты. Пушкин погиб, оберегая честь её. Да будет мир её праху».

Пётр Ланской пережил супругу на 14 лет, всё это время он продолжал заботиться о детях: как об их с Гончаровой общих дочерях, так и об отпрысках Пушкина — в том числе и о внуках. Пётр Ланской ушел из жизни в 6 мая 1877 года и был похоронен в Александро-Невской Лавре, в одной могиле с женой.