Раззаков федор мнение о писателе. Федор раззаков - непревзойденные

Родился в Москве. Учился в 325-й средней школе (Гороховский переулок). После службы в армии (1981-1983) поступил в Московский областной педагогический институт имени Н. Крупской (МОПИ) на исторический факультет (вечернее отделение). Параллельно работал в НИИ.

В 1992 году ушёл в частный охранный бизнес (охранял газету «Коммерсантъ»).

В августе 1994 году на средства, занятые у однокурсника-бизнесмена, выпустил свою первую книгу - «Жизнь и смерть Владимира Высоцкого».

В 1996-2000 годах был криминальным журналистом в газете «Я телохранитель». Тогда же выпустил четырехтомник: «Бандиты эпохи социализма», «Бандиты эпохи капитализма», «Бандиты Запада» и «Век террора». В январе 1997 года первые два тома вышли в лидеры Москвы по результатам опроса газеты «Книжное обозрение».

В 1998-1999 годах выпустил многотомник (8 томов) с биографиями знаменитых деятелей СССР (актеры театра, кино, эстрады, спортсмены, писатели, телеведущие) под названием "Досье на звезд". В эти тома вошли биографии более 200 известных деятелей, слава которых пришлась на период с 1934-го по 1999-й годы. Фактически это был первый подобный труд в постсоветской научно-популярной литературе, посвященный биографиям советских кумиров. Первые три тома данного издания, вышедшие в 1998 году, выдержали несколько доптиражей, поскольку интерес к этой теме (биографиям советских кумиров) в те годы был огромным. И если на российском ТВ этой темой занимались сразу несколько человек (Леонид Филатов, Глеб Скороходов, Виталий Вульф), то опыт Раззакова оказался на тот момент единственным в научно-популярной литературе. В момент выхода "Досье..." на свет (летом 1998-го вышли два первых тома) журналистка Л. Лунина так охарактеризовала эту книгу:

"Досье" - новый, появившийся в России сравнительно недавно вид биографического эссе... Два тома "Досье" включают около полутора сотен историй. Каждая по отдельности, возможно, впечатляет мало. Но вот собранные вместе, они превращаются почти в эпохальное полотно, неофициальную историю СССР (хронологически "Досье" охватывает почти полвека). И оказывается, что на фоне похожих, как однояйцевые близнецы, партийных пленумов и съездов, в самый жесточайший сталинский террор и в глубокий брежневский застой жизнь в стране шла своим чередом: люди рождались, учились, получали профессию, заводили семьи. Все было не так скучно и страшно, как мы привыкли думать. Мы, оказывается, знаем о быте и нравах своих родителей и бабушек с дедушками столько же, сколько о нравах допетровской Руси".

Биографии знаменитых людей, написанные Раззаковым, быстро "разошлись на цитаты" - их стали широко использовать журналисты, потом они перекочевали в Интернет. На их основе были созданы десятки теле- и радиопередач. Та же судьба постигнет и другие работы Раззакова: например, двухтомник "Наше любимое кино", где речь шла об истории создания 60 советских киноблокбастеров ("Чапаев", "Война и мир", "Кавказская пленница", "Бриллиантовая рука", "Белое солнце пустыни", "Офицеры", "Москва слезам не верит" и др.).

Раззаков первым в России выпустил книгу о том, как уходили из жизни отечественные звезды - "Как уходили кумиры" (затем переиздана как двухтомник). Эта грустная тема затем перекочевала на ТВ: в 2005 году появился сериал на ДТВ по этой книге под тем же названием (самый долгоиграющий документальный проект - вышло уже более 200 серий), передача "24 часа" с Л. Якубовичем на Первом канале.

В 2004 году Раззаков выпустил двухтомный фолиант (более тысячи страниц) "Жизнь замечательных времен", где сделал уникальную в научно-популярной литературе попытку написать хронологию событий целого десятилетия в жизни СССР - 70-х годов ХХ века. На ТВ такую же попытку осуществил Л. Парфенов в "Намедни".

С ТВ Раззаков сотрудничает с 2000 года (началось все с криминальных документальных фильмов на основе его книги "Бандиты эпохи социализма"). Он публиковался во множестве печатных изданий, с лета 2006 года сотрудничает с газетой «Советская Россия», где был награжден премией "Слово к народу". Его первая статья там была посвящена памяти Дина Рида. Кстати, и первая биография американского певца и борца за мир Дина Рида, изданная в постсоветской России, тоже принадлежит перу Раззакова. Тоже самое можно сказать о биографиях Н. Михалкова, Л. Филатова, Ш. Рашидова, А. Макаревича.

Раззаков написал несколько критических статей о деятелях советско-российского искусства (многие из этих статей вошли в книгу "Почему не гаснут советские "звезды"). Например, в статье про Андрея Макаревича - «Макар и его телята, или Неюбилейный Макаревич», опубликованной в газете «Советская Россия», проводится мысль, что «Макар» (Макаревич) вёл своих «телят» (последователей) совсем не туда, куда пастырю следовало бы вести своих овец, то есть не к державным идеалам. Автор ставит в упрёк барду принадлежность его семьи к советской элите и обладанием благами и вещами, недоступными большинству советских людей. Там же «господину Макаревичу» припоминаются его проказы в шестилетнем возрасте в привилегированном детском саду:

В этой статье, а также в некоторых других работах автора, выражается негодование по адресу других советских деятелей искусств (например, Алексея Баталова, Юрия Любимова), которые были взлелеяны советским режимом, приняли от него звания и награды, а потом проявили к взлелеявшему их режиму чёрную неблагодарность, называя его преступным и злодейским, хотя, так же как и Андрей Макаревич, всем своим творчеством они были обязаны самому существованию этого режима.

Литературные опыты Раззакова на ниве написания биографий знаменитых людей многими "ведами" (высоцковедами, пугачеваведами, михалкововедами, макаревичеведами и т. д.) воспринимаются критически. Некоторые критики называют их "антиЖЗЛ", а высоцковеды даже изобрели термин "раззаковщина" - как пример предвзятого подхода к творчеству их кумира. Хотя и сторонников у Раззакова тоже хватает: об этом говорит хотя бы частота скачиваний в Интернете его книги "Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне". Не менее популярны и другие его "нетрадиционные" книги: например, двухтомник "Гибель советского кино", где история советского кинематографа впервые рассматривается не с либеральной точки зрения.

Многие критики Раззакова называют его "желтым" журналистом, любителем "жареных" фактов. Эти определения верны, но только лишь отчасти. В произведениях Раззакова действительно главный упор делается на сенсационной подаче материала, на смаковании фактов, которые принято относить к "желтым". Однако не стоит забывать, что Раззаков - историк. Поэтому в последние годы в его книгах сенсационная тема является поводом к тому, чтобы взглянуть на проблему шире и всерьез поразмышлять о том, как разного рода сенсации управляют нашим миром. Как кумиры миллионов (будь то Алла Пугачева, Андрей Макаревич и т. д.) ловко манипулируют не только своими поклонниками (по выражению Раззакова - "телятами"), но и другими гражданами, превращая их в доверчивое и послушное стадо.

Книги

• Жизнь и смерть Владимира Высоцкого. - М.: Альтекс, 1994.
• Бандиты эпохи социализма. 1917-1991. - М.: ЭКСМО, 1997.
• Бандиты эпохи капитализма. 1992-1995. - М.: ЭКСМО, 1997.
• Бандиты Запада. - М.: ЭКСМО, 1997.
• Век террора. - М.: ЭКСМО, 1997.
• Досье на звёзд. 1934-1961. - М.: ЭКСМО, 1998.
• Досье на звёзд. 1962-1980. - М.: ЭКСМО, 1998.
• Досье на звёзд. Кумиры всех поколений. - М.: ЭКСМО, 1998.
• Досье на звёзд. Кумиры шоу-бизнеса. - М.: ЭКСМО, 1999.
• Досье на звёзд. Их любят, о них говорят. - М.: ЭКСМО, 1999.
• Наши любимые фильмы. - М.: ЭКСМО, 1999.
• Тайны телевидения. - М.: ЭКСМО, 1999.
• Любовные истории Голливуда. - М.: ЭКСМО, 2000.
• Популярная энциклопедия звёзд: На пике славы и скандала. - М.: ЭКСМО, 2000.
• Звёздные пары: супруги, любовники, любовницы. - М.: ЭКСМО, 2000.
• Звёзды и криминал. - М.: ЭКСМО, 2000.
• Секс-символы 30-х - 40-х. - М.: ЭКСМО, 2000.
• Секс-символы 70-х - 80-х. - М.: ЭКСМО, 2000.
• Убить футболиста. Повесть. "Вагриус", 2000.
• Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы. - М.: ЭКСМО, 2004.
• Андрей Миронов: баловень судьбы. - М.: ЭКСМО, 2004.
• Жизнь замечательных времен. 1970-1974. - (М.): ЭКСМО, 2004.
• Жизнь замечательных времен. 1975-1979. - (М.): ЭКСМО, 2004.
• Никита Михалков: чужой среди своих. - М.: ЭКСМО, 2005.
• Алла Пугачева. По ступеням славы. - М.: Яуза, 2005.
• Звёздные трагедии. - М.: ЭКСМО, 2005.
• Интимная жизнь российских идолов. А-М. - М.: Астрель, 2005.
• Интимная жизнь российских идолов. Н-Я. - М.: Астрель, 2005.
• Наше любимое кино. - Т. 1. - М.: М., Алгоритм, 2005.
• Наше любимое кино. - Т. 2. - М.: М., Алгоритм, 2005.
• Дин Рид: трагедия красного ковбоя. - М.: ЭКСМО, 2006. - ISBN 5-699-17160-6
• Как уходили кумиры. - М.: ЭКСМО, 2006.
• Леонид Филатов: Голгофа русского интеллигента. - М.: ЭКСМО, 2006.
• Наше любимое кино о… любви. - М.: Алгоритм, ЭКСМО, 2006.
• Наше любимое кино о… войне. - М.: Алгоритм, ЭКСМО, 2006.
• Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972. - М.: ЭКСМО, 2008.
• Гибель советского кино. Тайны закулисной войны. 1973-1991. - М.: ЭКСМО, 2008.
• Скандалы советской эпохи. - М.: ЭКСМО, 2008.
• Гибель советского ТВ: тайны телевидения от Сталина до Горбачёва, 1930-1991. - М.: ЭКСМО, 2009.
• Блеск и нищета российского ТВ. 1992-2009. - М.: ЭКСМО, 2009.
• Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне. - М.: ЭКСМО, 2009.
• Бандиты семидесятых. 1970-1979. - М.: ЭКСМО, 2009.
• Алла Пугачёва: Рожденная в СССР. 1949-1991. - М.: ЭКСМО, 2009.
• Алла Пугачёва: В безумном веке. 1992-2009. - М.: ЭКСМО, 2009.
• Как любят кумиры. Страсть. - М.: ЭКСМО, 2010.
• Как любят кумиры. Нежность. - М.: ЭКСМО, 2010.
• Коррупция в Политбюро. Дело красного узбека. - М.: Алгоритм, 2010.
• Кристина Орбакайте (М): ЭКСМО, 2009.
• Почему не гаснут советские «звёзды». - М.: Яуза, 2010.
• Знаменитые Скорпионы. (М): ЭКСМО, 2010.
• Знаменитые Стрельцы. (М): ЭКСМО, 2010.
• Знаменитые Козероги. (М): ЭКСМО, 2011.
• Знаменитые Водолеи. (М): ЭКСМО, 2011.
• Пугачева против Ротару. Великие соперницы. (М): ЭКСМО, 2011.
• Другой Андрей Макаревич. Темная сторона биографии знаменитого рок-музыканта. (М): Алгоритм, 2011.
• Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика. (М): ЭКСМО, 2011.
• Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики. (М): ЭКСМО, 2011.
• Другой Владимир Высоцкий. Темная сторона биографии знаменитого артиста. (М): Алгоритм, 2011.
• Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие... (М): ЭКСМО, 2011.
• За чьей спиной прячется президент? (М): ЭКСМО, 2012.
• Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы. (М): ЭКСМО, 2012.
• Кумиры: тайны гибели. (М): Алгоритм, 2012.
• Дело, взорвавшее СССР. (М): Алгоритм, 2012.

Википедия: Федор Ибатович Раззаков (род. 7 февраля 1962, СССР) - российский писатель, автор книг по искусствоведению.
Родился в Москве. Учился в 325-й средней школе (Гороховский переулок). После службы в армии (1981-1983) поступил в Московский областной педагогический институт имени Н. Крупской (МОПИ) на исторический факультет (вечернее отделение). Параллельно работал в НИИ.
В 1992 году ушел в частный охранный бизнес (охранял газету «Коммерсантъ»). В августе 1994 году на средства, занятые у однокурсника-бизнесмена, выпустил свою первую книгу - «Жизнь и смерть Владимира Высоцкого». В 1996-2000 годах был криминальным журналистом в газете «Я телохранитель». Тогда же выпустил четырехтомник: «Бандиты эпохи социализма», «Бандиты эпохи капитализма», «Бандиты Запада» и «Век террора». В январе 1997 года первые два тома вышли в лидеры Москвы по результатам опроса газеты «Книжное обозрение». В 1998-1999 годах выпустил многотомник (8 томов) с биографиями знаменитых деятелей СССР (актеры театра, кино, эстрады, спортсмены, писатели, телеведущие) под названием «Досье на звезд». В 2004 году Раззаков выпустил двухтомный фолиант «Жизнь замечательных времен», где сделал уникальную в научно-популярной литературе попытку написать хронологию событий целого десятилетия в жизни СССР - 70-х годов XX века. На ТВ такую же попытку осуществил Л. Парфенов в «Намедни».
С ТВ Раззаков сотрудничает с 2000 года (началось все с криминальных документальных фильмов на основе его книги «Бандиты эпохи социализма»). С лета 2006 года сотрудничает с газетой «Советская Россия», где был награжден премией «Слово к народу». Его первая статья там была посвящена памяти Дина Рида. Кстати, и первая биография американского певца и борца за мир Дина Рида, изданная в постсоветской России, тоже принадлежит перу Раззакова. Тоже самое можно сказать о биографиях Н. Михалкова, Л. Филатова, Ш. Рашидова, А. Макаревича.
Раззаков написал несколько скандально-критических статей о деятелях советско-российского искусства (многие из этих статей вошли в книгу «Почему не гаснут советские «звезды») с крайне про-советских позиций. Например, в статье про Андрея Макаревича - «Макар и его телята, или Неюбилейный Макаревич», опубликованной в газете «Советская Россия», проводится мысль, что «Макар» (Макаревич) вел своих «телят» (последователей) совсем не туда, куда пастырю следовало бы вести своих овец, то есть не к державным идеалам. Автор ставит в упрек барду принадлежность его семьи к советской элите и обладанием благами и вещами, недоступными большинству советских людей...
Книги:
Жизнь и смерть Владимира Высоцкого. - Москва: Альтекс, 1994.
Бандиты эпохи социализма. 1917-1991. - Москва: ЭКСМО, 1997.
Бандиты эпохи капитализма. 1992-1995. - Москва: ЭКСМО, 1997.
Бандиты Запада. - Москва: ЭКСМО, 1997.
Век террора. - Москва: ЭКСМО, 1997.
Досье на звезд. 1934-1961. - Москва: ЭКСМО, 1998.
Досье на звезд. 1962-1980. - Москва: ЭКСМО, 1998.
Досье на звезд. Кумиры всех поколений. - Москва: ЭКСМО, 1998.
Досье на звезд. Кумиры шоу-бизнеса. - Москва: ЭКСМО, 1999.
Досье на звезд. Их любят, о них говорят. - Москва: ЭКСМО, 1999.
Наши любимые фильмы. - Москва: ЭКСМО, 1999.
Тайны телевидения. - Москва: ЭКСМО, 1999.
Любовные истории Голливуда. - Москва: ЭКСМО, 2000.
Популярная энциклопедия звезд: На пике славы и скандала. - Москва: ЭКСМО, 2000.
Звездные пары: супруги, любовники, любовницы. - Москва: ЭКСМО, 2000.
Звезды и криминал. - Москва: ЭКСМО, 2000.
Секс-символы 30-х - 40-х. - Москва: ЭКСМО, 2000.
Секс-символы 70-х - 80-х. - Москва: ЭКСМО, 2000.
Убить футболиста. Повесть. «Вагриус», 2000.
Владимир Высоцкий. По лезвию бритвы. - Москва: ЭКСМО, 2004.
Андрей Миронов: баловень судьбы. - Москва: ЭКСМО, 2004.
Жизнь замечательных времен. 1970-1974. - (М.): ЭКСМО, 2004.
Жизнь замечательных времен. 1975-1979. - (М.): ЭКСМО, 2004.
Никита Михалков: чужой среди своих. - Москва: ЭКСМО, 2005.
Алла Пугачева. По ступеням славы. - Москва: Издательство «Яуза», 2005.
Звездные трагедии. - Москва: ЭКСМО, 2005.
Интимная жизнь российских идолов. А - М. - Москва: Астрель, 2005.
Интимная жизнь российских идолов. Н - Я. - Москва: Астрель, 2005.
Наше любимое кино. - Том 1. - Москва: М., Алгоритм, 2005.
Наше любимое кино. - Том 2. - Москва: М., Алгоритм, 2005.
Дин Рид: трагедия красного ковбоя. - Москва: ЭКСМО, 2006. - ISBN 5-699-17160-6
Как уходили кумиры. - Москва: ЭКСМО, 2006.
Леонид Филатов: Голгофа русского интеллигента. - Москва: ЭКСМО, 2006.
Наше любимое кино о... любви. - Москва: Алгоритм, ЭКСМО, 2006.
Наше любимое кино о... войне. - Москва: Алгоритм, ЭКСМО, 2006.
Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972. - Москва: ЭКСМО, 2008.
Гибель советского кино. Тайны закулисной войны. 1973-1991. - Москва: ЭКСМО, 2008.
Скандалы советской эпохи. - Москва: ЭКСМО, 2008.
Гибель советского ТВ: тайны телевидения от Сталина до Горбачева, 1930-1991. - Москва: ЭКСМО, 2009.
Блеск и нищета российского ТВ. 1992-2009. - Москва: ЭКСМО, 2009.
Владимир Высоцкий: козырь в тайной войне. - Москва: ЭКСМО, 2009.
Бандиты семидесятых. 1970-1979. - Москва: ЭКСМО, 2009.
Алла Пугачева: Рожденная в СССР. 1949-1991. - Москва: ЭКСМО, 2009.
Алла Пугачева: В безумном веке. 1992-2009. - Москва: ЭКСМО, 2009.
Как любят кумиры. Страсть. - Москва: ЭКСМО, 2010.
Как любят кумиры. Нежность. - Москва: ЭКСМО, 2010.
Коррупция в Политбюро. Дело красного узбека. - Москва: Алгоритм, 2010.
Кристина Орбакайте (М): ЭКСМО, 2009.
Почему не гаснут советские «звезды». - Москва: Издательство «Яуза», 2010.
Знаменитые Скорпионы. (М): ЭКСМО, 2010.
Знаменитые Стрельцы. (М): ЭКСМО, 2010.
Знаменитые Козероги. (М): ЭКСМО, 2011.
Знаменитые Водолеи. (М): ЭКСМО, 2011.
Пугачева против Ротару. Великие соперницы. (М): ЭКСМО, 2011.
Другой Андрей Макаревич. Темная сторона биографии знаменитого рок-музыканта. (М): Алгоритм, 2011.
Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика. (М): ЭКСМО, 2011.
Бригада возвращается. Триумф бандитской романтики. (М): ЭКСМО, 2011.
Другой Владимир Высоцкий. Темная сторона биографии знаменитого артиста. (М): Алгоритм, 2011.
Самый добрый клоун: Юрий Никулин и другие... (М): ЭКСМО, 2011.
За чьей спиной прячется президент? (М): ЭКСМО, 2012.
Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы. (М): ЭКСМО, 2012.
Кумиры: тайны гибели. (М): Алгоритм, 2012.
Дело, взорвавшее СССР. (М): Алгоритм, 2012.

Андрей ТАРКОВСКИЙ

А. Тарковский родился 4 апреля 1932 года в деревне Завражье недалеко от Кинешмы. Его отец - поэт Арсений Тарковский - записал в своем дневнике: «В Завражье в ночь на 4 апреля, с воскресенья на понедельник, родился сын… Пятого был зарегистрирован, назван Андреем и получил «паспорт».

По мужской линии Тарковские - мелкопоместные дворяне, жили на Украине. Это были высокообразованные, культурные люди. Мнение о том, что Тарковские имели кавказское происхождение, всего лишь легенда, которая была порождена семейными рассказами. Будто бы некогда один из младших сыновей дагестанского шамхала Тарковского попал на службу к русскому царю. Документальных подтверждений этой легенды нет. Но эта история грела сердце Андрея Тарковского, и он с пиететом относился к такой семейной версии их происхождения. Чуть позже старшая сестра Андрея Мария предприняла собственное расследование и обнаружила, что дагестанских корней в их генеалогическом древе нет. «Помню, еще девочкой, - рассказывала она, - я видела генеалогическое древо Тарковских, которое хранилось в нашем доме после смерти бабушки, папиной матери. На пергаменте тушью были нарисованы кружочки, в каждый из которых было вписано имя. Я помню, что нашла имя папы и его брата. Более далекие предки тогда меня не интересовали. Потом этот пергамент куда-то исчез, осталась грамота 1803 года - «патент», написанный по-польски, в котором подтверждаются дворянские привилегии майора Матвея Тарковского. Из этой грамоты и других документов ясно, что род Тарковских - польского происхождения, что прадед и дед папы жили на Украине и были военными, они исповедовали римско-католическую религию, а папин отец был записан в церковной книге православным и считал себя русским. Так что та родословная, которая составлена дагестанскими исследователями, ничем не подтверждается…»

Между тем рождение второго ребенка не сохранило семью Тарковских от развода - в 1935 году Арсений Александрович увлекся другой женщиной (женой критика Тренина из круга Маяковского) и ушел из семьи. Позднее Андрей будет вспоминать: «Мы жили с мамой, бабушкой и сестрой - это была вся наша семья. По существу, я воспитывался в семье без мужчин. И воспитывался матерью. Может быть, это и отразилось как-то на моем характере. Мои родители разошлись. Мы остались с моей сестрой Марией у мамы. Я помню маленький хутор в лесу, километрах в девяноста-ста от Москвы, недалеко от деревни Игнатьево на берегу Москвы-реки. Здесь провели несколько лет. Это было тяжелое время… Я помню, как однажды отец пришел ночью к нам и требовал, чтобы мама отдала меня ему, чтобы я жил с ним. Помню, я проснулся и слышал этот разговор. Мама плакала, но так, чтобы никто не слышал. И я тогда уже решил, что, если бы мама отдала меня, я бы не согласился жить с ним, хотя мне всегда не хватало отца. С тех пор мы всегдa ждали его возвращения с фронта, куда он ушел добровольцем…»

Арсений Александрович ушел на фронт зимой сорок первого, но провоевал всего два года - зимой сорок третьего он получил тяжелое ранение и был комиссован. Его бывшая семья в то время жила уже в Москве, на Щипке, в коммунальной квартире, в полуподвальном этаже двухэтажного дома. Андрей учился в соседней школе, занимался живописью, музыкой, много читал (он начал складывать буквы в четыре года, а в одиннадцать уже читал труды Леонардо да Винчи). Однако любое его юношеское увлечение довольно быстро проходило, и мать - Мария Ивановна - устала упрекать сына за его разбросанность. Когда в 1950 году Андрей закончил школу и поступил в Институт востоковедения, она облегченно вздохнула - ей каалось, что сын наконец-то определился с выбором профессии. Но она вновь ошиблась. Через год Андрей бросил этот институт и предпринял попытку поступить в другой - на режиссерский факультет ВГИКа. Набиравший курс Михаил Ильич Ромм нашел, однако, юношу не слишком готовым и посоветовал «набраться жизненного материала». И Тарковский отправился за впечатлениями в тьмутаракань - с геологической партией улетел в Сибирь.

В 1954 году Тарковский предпринял очередную попытку поступить во ВГИК. На этот раз за него вызвался похлопотать перед Роммом старый друг отца Р. Юренев. Он встретился с Михаилом Ильичом и попросил быть снисходительным к юноше, рассказывал про его отца - замечательного поэта. Даже стихи его пытался читать. Но лучше бы он этого не делал. Ромм был не из тех людей, которые могли принять абитуриента в институт по протекции. Более того, таких студентов возле себя он вообще не терпел. Но в случае с Тарковским все получилось наоборот. Ромм внезапно увидел в Андрее не только высокоэрудированного юношу, но и достаточно зрелого для своих лет человека. И великий режиссер понял, что прошедшее после их первой встречи время Тарковский зря не терял. Короче, он принял его в свою мастерскую. Причем ему пришлось выдержать серьезное сопротивление своих коллег в приемной комиссии, которые не желали видеть Тарковского в своем институте. Позднее М. Ромм так опишет эти события:

«Пришлось выдержать бой еще за одного абитуриента (другим абитуриентом, которого Ромм принял вопреки мнению своих коллег был В. Шукшин. - Ф. Р.) - бросил со второго курса Институт восточных языков, все про все знает, ногти перед комиссией кусает - значит, нервный. Ну, все против него. А он мне понравился, и отца я его знаю, хороший поэт и переводчик, а за сына не просил (как помним, это за него сделал Р. Юренев, после встречи с которым Ромм впервые прочитал стихи А. Тарковского. - Ф. Р.) Спрошу-ка, думаю, у мальчика что-нибудь из «Войны и мира». И он в ответ целую страницу наизусть, я - другой вопрос. Он опять наизусть. Принимаем…»

В 1957 году Тарковский женился на своей однокурснице по ВГИКу Ирме Рауш и навсегда покинул дом, в котором столько лет прожил вместе с матерью и сестрой. Вскоре на свет появился мальчик, которого Тарковский назвал в честь своего отца - Арсением. Однако рождение ребенка не уберегло молодую семью от скорого развода, и к началу 60-х Тарковский был уже вновь холостым. Каким он был в те годы? Вспоминает Л. Марягин:

«Однажды к столику в кафе, за которым сидели Тарковский, Вадим Юсов и еще один молодой человек - ныне очень известный режиссер, - подошел мой приятель, студент операторского факультета ВГИКа, и попросил меня обезопасить его выход из кафе: валютчики и фарцовщики того, первого призыва имели какие-то претензии к девушке моего приятеля. Тарковский вскинулся:

Почему ты собрался помогать один? Мы все пойдем, - решил он за всех присутствующих.

Если быть честным - нам с Андреем и Юсовым серьезно досталось во время битвы за честь девушки моего приятеля. Но евою задачу мы выполнили - ценой сломанных носов, порванных штанин, солидных фингалов. Андрей не унимался: он заметил, что его приятель, не вступив в бой, ретировался к зданию Манежа, и кинулся к нему выяснять отношения.

Ты трус! Ты подонок! Ты сбежал! - наседал он, и мне пришлось приложить серьезные усилия, чтобы остановить его…»

В книге А. Михалкова-Кончаловского (не он ли был тем «предателем»?) «Низкие истины» тоже упоминается эта драка. Однако автор описывает ее несколько иначе. Вот его слова:

«Андрей, когда выпивал, становился очень задиристым. Как-то на выходе из «Националя» мы наткнулись на какую-то компанию армян, Андрей стал задираться, замахнулся даже. Вступился Вадим Юсов, он был боксер. Началась драка, армянин врезал Вадиму, сломал ему нос. Тягаться в этом деле с армянином оказалось непросто: это был Енгибарян, чемпион мира в полулегком весе.

Вызвали милицию, нас с Андреем повели в отделение. Юсов нырнул куда-то в сторонку - ему, с капающей из носа кровью, ныло лучше не маячить. Нас, в общем-то достаточно скоро отпустили. Мы были просто выпивши, никакого другого криминала не было…»

Обоих Андреев объединила общая профессия - в 1959 году Михалков-Кончаловский тоже поступил на режиссерский факультет ВГИКа. В начале 60-х они постоянно «тусовались» в одной компании, вместе ухаживали за девушками, пили водку А. Михалков-Кончаловский вспоминает:

«Водки никогда не хватало, сколько ни купи. Помню, мы устроили костер, пекли картошку - Гена Шпаликов, Юлий Файт, Тарковский, я. 61-й год. Николина гора. Водку закупили, сколько могли унести. Огонь, в углях печется картошка порезана колбаса. Гена поет под гитару свои песни. «Ах, утону я в Западной Двине»… (У меня от тех времен сохранилась смешная магнитофонная запись - с пьяным Тарковским. Записей было много, мы часто дурачились. Потом, когда мы разошлись по дурости все стер.)

В два часа ночи картошка доедена, водка подчистую выпита. Все, стараясь не дышать, идут к нам домой. Перемазаны сажей, руки черные от обугленных картофелин. Тапочки тоже все черные. Срочно надо достать водки. Водка есть только в одном месте. Чтобы добраться до заветного ключа под лестницей, надо было встать на четвереньки, нырнуть в чуланчик, там две неподъемные бутыли - их не вытащить. Приходится отыскивать какую-нибудь плошку или кастрюлю, ставить рядом с бутылью, на карачках в темноте наклонять бутыль и стараться лить, чтобы потише булькало. Думаешь: «Только бы хватило. Завтра дольем, чтобы мама не заметила». Нацедишь литра два, выходишь с кастрюлей, а там уже тебя ждет орава будущих киноклассиков.

Мама, конечно, знала, что мы прикладываемся к бутыли Иногда как бы вскользь замечала: «Что это как-то странно водка убавилась?» Мы делали вид, что вопроса не расслышали Вскоре водка таким же необъяснимым образом прибавлялась…»

Между тем первой серьезной работой Тарковского в кино оказался телефильм «Сегодня увольнения не будет», который он снял в 1959 году вместе с Александром Гордоном (последний был женат на его сестре Марии). Однако затем творческие пути Тарковского и Гордона разошлись, и дипломную работ)? Андрей уже делал один.

После защиты курсовой Тарковскому пришла в голову идея снять фильм про Антарктиду. Вместе с Михалковым-Кончаловским они написали сценарий «Антарктида - далекая страна». Тарковскому удалось пристроить его на «Ленфильм». Однако прочитавший творение молодых вгиковцев мэтр Григорий Козинцев с прохладой отнесся к их проекту и заявил: «Сценарий слабенький. Никакого действия в нем нет». Пришлось неудачникам отказаться от этой темы и засесть за более прозаическую вешь. Так на свет появился сценарий «Каток и скрипка», на основе которого Тарковский снял на студии «Юность» с ною дипломную работу. На главную роль он собирался пригласить популярного в те годы Евгения Урбанского, однако тот оказался занят в съемках другого фильма и роль досталась Влашмиру Заманскому.

А. Михалков-Кончаловский писал впоследствии: «Мы с Тарковским росли под знаком отрицания многого из того, что оыло в кинематографе. Картины Пырьева вызывали у нас приступы смеха. Мы не признавали его точно так же, как поколение деда не признавало Репина.

Помню, как в Театре-студии киноактера, где какое-то время помещался Союз кинематографистов, мы столкнулись с Пырьевым на лестнице, едва поздоровались. Он спускался вниз в роскошных замшевых мокасинах, о которых в 1962-м нельзя было и мечтать. Кто-то нам потом передал его фразу: «Эти евреи - Тарковский, Кончаловский…» Мы долго над ней хохотали… Это сейчас мне понятно, насколько большой, неординарной личностью - и как человек, и как художник - был Иван Александрович Пырьев. А тогда все строилось на отрицании его кинематографа. Мы обожали Калатозова, он был для нас отрицанием Пырьева, отрицанием соцреализма, фанеры, как мы говорили. Когда на экране не стены, не лица, а все - крашеная фанера. Нам казалось, что мы знаем, как делать настоящее кино. Главная правда - в фактуре, чтобы было видно, что все подлинное: камень, песок, пот, трещины в стене. Не юлжно быть грима, штукатурки, скрывающей живую фактуру кожи. Костюмы должны быть цеглаженые, нестираные. Мы не признавали голливудскую или, что было для нас то же, сталинскую эстетику. Ощущение было, что мир лежит у наших ног, нет преград, которые нам не под силу одолеть…»

На последнем курсе ВГИКа Тарковский попробовал себя в качестве киноактера в фильме Марлена Хуциева «Застава Ильича» («Мне двадцать лет»), он достаточно убедительно сыграл небольшую роль молодого резонера. Однако фильм был подвергнут обструкции на самом «верху» (на него ополчился сам Хрущев) и был сначада положен на полку, а затем пущен в прокат малым экраном. Так что карьера Тарковского-актера не задалась с самого начала. Не менее сложно складывалась и его режиссерская карьера.

Слава пришла к Тарковскому в 1962 году, когда он снял фильм «Иваново детство». Основой для фильма послужила прекрасная повесть В. Богомолова «Иван», которая увидела свет в начале 60-х. Первоначально фильм по этой повести собирался снимать другой молодой режиссер, Эдуард Абалов, из творческого объединения А. Алова и В. Наумова. Однако у него дело не пошло и студия стала подыскивать другого режиссера. В конце концов выбор пал на Тарковского. В течение двух недель тандем из четырех человек - оба Андрея, Владимир Богомолов и Михаил Папава - написали новый сценарий (Михалков-Кончаловский в титры не попал по причине своей молодости, и эта работа была засчитана ему как практика), и Тарковский приступил к съемкам. На главные роли он пригласил актеров-дебютантов: Евгения Жарикова, Николая Бурляева, Валентину Малявину. С последней во время съемок у него случился роман (стоит отметить, что небольшую роль в картине сыграла и бывшая жена Тарковского Ирма Рауш).

Вспоминает актриса Малявина: «С ним было очень трудно. Если говорить современным языком, он хотел меня приватизировать, не желал отпускать от себя. А мне очень хотелось сниматься. Он был гением, я была талантлива. Я вышла замуж (за оператора Павла Арсенова. - Ф. Р.), он женился. Роман продолжался. Многие наши общие знакомые знали об этом и трогательно, бережно относились к нашим чувствам. Это был странный человек - мог в теплую погоду ходить в меховой шапке, завязанной под подбородком, и в элегантном костюме (он вообще любил красиво одеваться и красиво одетых женщин, придумывал им наряды). Почему я не вышла за Тарковского?.. Да очень многие актрисы, снимавшиеся у него, просто мечтали об этом! Терехова, Васильева… Они и после его смерти до сих пор поделить его между собой не могут. А я его отпустила. Так, наверное, нам обоим было легче…»

Фильм «Иваново детство» был встречен руководством Госкино достаточно прохладно (картину назвали «пацифистской») и пущен по экранам страны ограниченным тиражом. В итоге в прокате он собрал всего около семнадцати миллионов зрителей (серые фильмы типа «Среди добрых людей» и «713-й просит посадку» имели куда большую аудиторию: 30 и почти 28 миллионов соответственно).

Между тем за пределами родного Отечества фильм «Иваново детство» принес его создателям оглушительную славу. В сентябре 1962 года на Венецианском фестивале он был удостоен Гран-при - «Золотого Льва святого Марка», а год спустя стал призером на фестивалях в Сан-Франциско, Акапулько и других (всего фильм получил 17 различных наград).

В Венецию Тарковский поехал не один, а в составе внушительной делегации, в которую, помимо чиновников Госкино, входили и его друзья: Михалков-Кончаловский, Малявина. Кстати, именно там между двумя Андреями впервые пробежала «черная кошка». Дело в том, что Тарковский тогда был сильно влюблен в Малявину и внезапно приревновал ее к Михалкову-Кончаловскому. Поводом же к этому послужила история с посещением ночного бара. Малявина, Лилиана Алешникова и Михалков-Кончаловский всю ночь просидели в этом баре, о чем на следующее утро стало известно руководству советской делегации. В итоге виновников «скандала» вызвали на общее собрание (его устроили на пляже!) и отчитали по первое число. Тарковский на этом судилище не присутствовал, однако знал о нем и сделал соответствующие выводы. С этого момента его отношения с другом стали натянутыми. Когда в тот же день поздно вечером Михалков-Кончаловский постучал к нему в номер и попросил пустить его переночевать, Тарковский ему дверь не открыл. Пришлось бедолаге провести ночь в шезлонге все на том же пляже.

А. Михалков-Кончаловский пишет об этом так: «Уже тогда, когда делалось «Иваново детство», у меня с Андреем стало возникать ощущение конфликтной ситуации. Тарковский позвал меня к себе в монтажную, показал кусок намонтированной хроники: обгорелые трупы семьи Геббельса, еще какие-то трупы - шокирующие кадры. Меня передернуло.

Это в картине не нужно, - сказал я.

Ты ничего не понял, - сказал он. - Это как раз и нужно.

Нет, я против, - сказал я.

А ты тут при чем? - Андрей заиграл желваками.

В титрах тебя нет.

Я не ожидал, что разговор примет такой оборот.

Сволочь ты! Засранец! Я с тобой разговаривать не буду!

Ну и не надо, - сказал он.

Я побежал вниз по лестнице. Он догнал меня.

Не приходи больше сюда.

Он оставил эти куски и оказался прав. Куски были замечательные. Они шокировали. Это была очень рискованная эстетика - дорога по лезвию бритвы, я до нее тогда не дорос. Дружба наша продолжалась, хотя наши пути уже начали расходиться. Я стал вырастать в режиссера, у меня определялась своя точка зрения, я утверждал ее…

Наши отношения с Андреем начали подспудно напрягаться. Думаю, происходило это из-за ощущения соперничества - можно назвать это и ревностью.

Помню лето 1963 года. Мы сидели на даче, возник какойто спор. Андрей стоял у окна. Лил дождь. Андрей повернулся ко мне и неожиданно спросил:

Ты думаешь, что ты гений? - сказал он.

Я не ответил. Возникла пауза, слышен был только шум падающих на листья капель. Я смотрел на Андрея и точно знал, что он думает. Думает, что гений - он, а не я…»

Примерно в то же самое время у Тарковского и МихалковаКончаловского возник замысел написать новый сценарий - «Андрей Рублев». Причем натолкнул их на эту тему актер Василий Ливанов, который очень хотел сыграть роль великого иконописца. Однако затем Ливанов из этого проекта вылетел - уехал сниматься в очередном фильме, а его коллеги не стали дожидаться его возвращения, сели и написали сценарий без него. Когда же Ливанов вернулся, то услышал: «Прости, Вася, но твой поезд ушел». Некрасивая, в общем-то, история.

Первоначально в роли Андрея Рублева Тарковский предполагал снимать восходящую звезду того времени Иннокентия Смоктуновского. Но актеру в то же самое время Козинцев предложил роль Гамлета, и Смоктуновский сделал выбор в пользу Шекспира. Пришлось искать другого исполнителя. Им стал никому тогда не известный актер Свердловского драматического театра Анатолий Солоницын. Прочитав в журнале «Искусство кино» сценарий «Рублева», он приехал в Москву и сам предложил себя на главную роль. И хотя большая часть съемочного коллектива выступила против его кандидатуры, Тарковский внезапно поверил в Солоницына и сумел отстоять свой выбор. (Более подробно читатель может узнать об этом во втором томе «Досье на звезд».) В мае 1965 года во Владимире начались съемки «Андрея Рублева». Они продолжались с перерывами целый год. Позднее Тарковский так объяснит замысел этого фильма: «По-моему, искусство существует только потому, что мир плохо устроен. И вот именно об этом рассказывается в моем «Рублеве». Поиски гармонии, поиски смысла жизни, как он выражается, в гармонических соотношениях между людьми, между искусством и жизнью, между сегодняшним временем и историей прежних веков - этому, собственно, и посвящена моя картина».

«Рублев» был закончен в середине 1966 года, однако зрители его увидели спустя пять лет. О том, что же помешало фильму своевременно выйти на экран, рассказывает свидетель тех событий Г. Куницын (в те годы он курировал кино в ЦК КПСС). Вот его слова:

«У меня два года ушло на то, чтобы добиться постановки этого «крамольного сценария», который именно в таком качестве отпечатался в сознании руководящих людей. Авторы пришли ко мне (мне особенно приятно вспомнить, что Тарковский и Кончаловский пошли именно ко мне, а не еще к кому-нибудь в ЦК) и дали прочитать сценарий. Я много времени потратил на то, чтобы заставить прочитать сценарий секретаря ЦК Ильичева и убедить его, что сценарий надо опубликовать. Он сначала был опубликован в журнале «Искусство кино», еще до его постановки. После этого начались съемки. В 1966 году фильм был предъявлен на просмотр. Его в разных аудиториях показывали и в кинозале ЦК. Я вел совещание и на собственную ответственность принял фильм по высшей категории.

Но потом создались такие обстоятельства, что я сам был снят с беговой дорожки. Дело подошло к тому, что надо было уже определяться…

Многим из высшего начальства, посмотревшим «Рублева», показалось, что это крамольная картина, что это унижение достоинства русского народа и так далее, что монголы умнее русских…

Фильм снимался беспрепятственно, в этом все дело! Когда я ушел из ЦК, его через две недели положили на полку, и после этого он шесть лет лежал. Сейчас много говорят о том, что зажимали Тарковского, забывая, что фильм-то надо было сделать! Позднее Тарковский публично называл меня «ангелом-хранителем». Арсений Тарковский, пришедший ко мне на юбилей, прочитал поздравительную телеграмму из Рима от Андрея с самыми теплыми словами. Он у нас и дома бывал, мы так сроднились на какое-то время, когда я к фильму отношение имел.

В 66-м в ЦК появился новый заведующий отделом, Шауро, с которым мы вступили сразу же в конфронтацию, потому что он меня обвинил в содействии запуску и разрешению фильма Тарковского. Сначала он предложил «верху» назначить меня вместо Романова министром кинематографии. Но это тоже был способ от меня избавиться…

Когда смотрели фильм «Андрей Рублев», около сорока придирок было к нему сделано на разных просмотрах, особенно на высшем уровне. Но Тарковский вырезал то, что уложилось в две минуты экранного времени. И вырезки эти он сделал, считая, что улучшает фильм. Это легенда, что там вырезаны были большие куски. Это неверно. Картина вышла в том виде, в каком ее сделал Тарковский. Убрал он эпизод с горящей коровой. Действительно, это было слишком жестоко».

По мнению А. Михалкова-Кончаловского, «Андрея Рублева» Тарковский снимал с прицелом на Венецианский кинофестиваль. Он специально сделал копирО картины в начале года, чтобы успеть отправить ее в Италию. Но не получилось. И лишь спустя два года «Совэкспортфильм» решил продать «Рублева» французскому бизнесмену Алексу Московичу в пакете с пятью другими фильмами (среди них была «Война и мир» Сергея Бондарчука). В начале 1969 года Москович привез фильм на фестиваль в Канны. К тому времени Госкино изменило собственное решение и попыталось вернуть «Рублева» назад. Но Москович был по-капиталистически краток: «Я уже заплатил за копии, и теперь это моя собственность». Фильм был показан на фестивале вне конкурса и произвел на публику оглушительное впечатление. Ему присудили премию критики ФИПРЕССИ. В том же году он был удостоен приза Леона Муссинака за лучший иностранный фильм в прокате Франции.

Но даже после этого успеха «Андрей Рублев» у себя на ропше еще два года лежал на полке. Наконец в 1971 году его выпустили в прокат, но поступили хитро - отпечатали мало копий. В итоге картину сумели посмотреть всего лишь около трех миллионов зрителей.

Между тем этот фильм изменил и личную жизнь Тарковского. На его съемках он познакомился со своей второй женой Ларисой. По ее словам: «Это была любовь с первого взгляда. Мне было двадцать четыре. Ему - тридцать. Я сидела в кабинете директора фильма Тамары Огородниковой. Вошел он. Я не шала, что это Тарковский. Увидела очень красивого, элегантно одетого, блистательного человека… Как я боролась со своим чувством! Как старалась не отвечать на ухаживания Андрея… Ведь у каждого были семьи. У меня росла дочь, у него - сын. Боролись-боролись с нахлынувшими чувствами, но потом мы поняли, что это бессмысленно. Когда наши служебные отношения перешли в любовь, Андрей встал передо мной на одно колено и сказал: «Дорогая Лара, во что бы ни вылились наши отношения, моя любовь к вам не пройдет. Я вас настолько уважаю, что никогда не посмею обратиться к вам на «ты». - «Я тоже», - сказала я…

Семь лет прожили, не регистрируя брак. Против регистрации была я. Мне казалось, что с ней уйдет и первозданность чувств.

Но потом все-таки решили зарегистрировать брак. Перед свадьбой Андрей улетел на выбор натуры для кинофильма «Солярис». В назначенный день приходят гости, поздравляют, чарят подарки. Стол ломится от яств. А жениха нет - из-за непогоды Андрей не смог вернуться вовремя…

Я не могла без него жить, он не мог жить без меня. Я болелa, у меня было нездоровое сердце, и я говорила: «Я умру первой». - «Ишь какая эгоистка, - отвечал он, - это я умру первым».

В этом браке у Тарковского родился еще один сын - Андрей. Отметим, что вторую жену Тарковского приняли далеко не все его близкие и друзья. В частности, у режиссера надолго попортились отношения с его родной сестрой Марией. Позднее М. Тарковская так объяснит свою позицию: «К сожалению, ни папе, ни Андрею в личной жизни не повезло: с ними рядом не было стилистически близких им людей. Женщины, которые жили с ними, использовали их порядочность. Они умели создавать видимость определенного комфорта и иллюзию необходимости в них».

Но вернемся к творчеству Тарковского.

После завершения работы над «Андреем Рублевым» он в течение пяти лет ничего не снимал. И не потому, что не хотел (планов у него было много, он, в частности, хотел снять «Идиота» Достоевского) - не давали. Чиновники от кино после «Рублева» боялись новых работ режиссера. Ему предлагали снять что-нибудь «полегче», например, фильм о советских рабочих, но он от таких предложений отказывался. В итоге сидел без работы. Так продолжалось до того времени, когда его «Андрей Рублев» с триумфом пошел по западным экранам. Видимо, после этого игнорировать просьбы Тарковского заняться любимым делом чиновникам от кино стало неудобно и ему разрешили вернуться на съемочную площадку.

На этот раз Тарковский задумал снимать фильм в жанре научной фантастики по роману Станислава Лема «Солярис». В заявке на фильм режиссер так объяснил свои мотивы: «Зритель ждет от нас хорошего фильма научно-фантастического жанра… Мы уверены прежде всего в том, что фильм будет иметь финансовый успех». Тарковский явно лукавил, однако чиновники поверили в его мотивировку и дали «добро».

Работа над картиной шла довольно трудно. Еще на стадии написания сценария у Тарковского возникли некоторые сложности с автором произведения Лемом. Тому не понравились режиссерские вольности в трактовке сюжета, в частности, то, что его герой должен спуститься с небес на грешную землю. Линия «отчего дома», которая для Тарковского стала ключевой в фильме, в повести отсутствовала. Как напишет позднее А. Суховерхов: «Польского писателя занимала популярная тогда тема гуманистического отношения к «чужому», непознанному. Тарковский же бросился в свой «космос», совершенно отличный от первоисточника, - в бездны сложнейших экзистенциальных переживаний, в омут человеческого подсознания, где светлые ностальгические проблески сменяются ужасом несмымаемых проклятий судьбы. «Зауми», в которой после «Соляриса» Тарковского обвиняли до конца дней, в первоначальном варианте сценария было намного больше, чем в окончательном, экранном. Но изголодавшийся по работе режиссер принял почти все поправки Лема и с трудом уговорил литературного мэтра не притрагиваться только к финалу, где главный герой - Кельвин (Донатас Банионис) возвращается домой и становится на колени перед отцом».

Фильм снимался летом 1970 года. Павильонные съемки проходили на «Мосфильме», натуру снимали на реке Рузе и под Звенигородом. Приглашая актеров на главные роли, Тарковский не изменил своему правилу - взял «пришлых»: Донатаса Баниониса из Литвы, Юри Ярвета из Эстонии, Николая Гринько с Украины (собственно, именно за это столичная актерская тycoвкa недолюбливала Тарковского).

Фильм был закончен в следующем году и поначалу едва не повторил судьбу «Андрея Рублева». Во время приемки Госкино сделало 43 (!) замечания и потребовало их устранить. Тарковский отказался. В конце концов обеим сторонам удалось найти компромисс: режиссер внес минимальные правки в сделанное, а Госкино присудило фильму высшую категорию (два предыдущих фильма Тарковского получили лишь 2-ю категорию). Обратим внимание на то, что, несмотря на столь высокую оценку, данную картине чиновниками, сам Тарковский считал ее наименее удавшейся.

Фильм вышел на всесоюзный экран в марте 1972 года. Одновременно с этим «Солярис» был принят в число конкурсных фильмов Каннского кинофестиваля. Там он был удостоен при-.а и получил самую высшую похвалу критики. Вскоре состоялась его триумфальная премьера в Токио, где присутствовали и некоторые из создателей фильма. Там же произошла одна забавная история, довольно типичная для Тарковского с его «черным юмором». Дело было так.

Успешную премьеру фильма по русскому обычаю требоваюсь «обмыть», и Тарковский объявил, что сделать это должен кто-нибудь из актеров. При этом он обронил провокационную фразу о том, что самыми скупыми людьми, по его мнению, считаются прибалты. Находившийся рядом Банионис, естественно, не стерпел и объявил, что ужин в ресторане оплатит из собственного кармана. На том и порешили.

Тот ужин японская публика, присутствовавшая в ресторане, наверное, запомнила на всю жизнь. Запомнил его и Банионис. Дело в том, что его коллеги охотно принялись кутить, а ему оставалось только, покрывшись холодным потом, прикидывать в уме, во сколько же ему обойдется эта трапеза. Изысканные блюда японской и европейской кухни сменялись на их столе с такой быстротой, что вскоре Банионис устал их считать. В конце концов несчастный понял, что никаких его денег не хватит, чтобы оплатить это безумство, и смиренно стал ждать окончательного расчета. И этот миг наконец наступил. Когда официант подошел к их столу со счетом в руке, Банионис деревянными губами спросил: «Сколько?» В душе он был готов к самому худшему. Однако произошло неожиданное: официант ответил, что за все уже заплачено. «Кем?» - искренне удивился актер. И официант указал на сидевшего рядом Тарковского.

Между тем в отличие от западной публики отечественный зритель принял «Солярис» намного сдержаннее. «Высшая категория» позволила фильму получить прекрасную прокатную судьбу, но это не спасло «Солярис» от провала. Во многих городах во время его просмотра люди, что называется, толпами покидали кинотеатры. В итоге фильм собрал в прокате всего лишь десять с половиной миллионов зрителей и занял место ближе к 30-му (первое место тогда занял фильм «Джентльмены удачи», второе - «Русское поле», «Солярис» обошли даже такие фильмы, как «Инспектор уголовного розыска», «Дерзость», «Варвара-Краса, длинная коса», «Конец атамана»).

Свой взгляд на эту проблему высказывает Алексей Солоницын, брат Анатолия Солоницына, любимого актера Тарковского:

«Читая книгу Михаила Чехова «Путь актера», я не мог не обратить внимания на удивительно точные слова великого актера, сказанные о своем друге и соратнике Евгении Вахтангове: «…у Вахтангова было еще одно удивительное качество: сидя на репетиции в зрительном зале, он всегда чувствовал зал как бы наполненным публикой. И все, что происходило перед ним на сцене, преломлялось для него через впечатления воображагмых зрителей, наполнявших зал. Он ставил пьесу для публики, и поэтому его постановки были всегда так убедительны и понятны. Он не страдал той режиссерской болезнью, которая так распространена в наши дни и которая побуждает режиссера ставить спектакль исключительно для себя самого.

Режиссеры, страдающие этой болезнью, лишены чувства публики и почти всегда подходят к своему творчеству чисто интеллектуально. Они страдают особой формой умственного моизма».

Думаю, этим недугом был поражен и Андрей Тарковский. Думаю, поэтому восприятие многих его работ затруднено даже для хорошо подготовленного зрителя…»

Эта черта характера проявлялась и в его отношении к людям, с которыми он работал. Например, на съемках «Сталкера» он заменил всю группу. Не знаю, есть ли еще подобный пример в практике нашего кино».

О фильме «Сталкер» речь у нас пойдет чуть позже, а пока приведу свидетельство еще одного авторитетного человека - А. Михалкова-Кончаловского - о Тарковском, касающееся его взаимоотношений с коллегами:

«На деле же соратников у него (Тарковского. - Ф. Р.) было немного. Ему нужны были не соратники, а «согласники», люди, поддакивающие и восхищающиеся. Ну что ж, это тоже потребность художнической души.

От Отара Иоселиани я недавно узнал об одном любопытном случае. Отар рассказал мне, как однажды пришел к Андрею. Вокруг за столом было обычное окружение Тарковского.

Ну как тебе «Зеркало»? - спросил он. (О фильме Тарковского «Зеркало» речь пойдет чуть ниже. - Ф. Р.).

По-моему, вещь путаная, длинная, - сказал Отар свойственным ему отеческим тоном.

Возникла тяжелейшая пауза, все, потупив глаза, замолчали. Андрей бросил быстрый взгляд по сторонам, сказал:

Ему можно.

Все тут же оживились. Боялись скандала, но пронесло…»

А вот в случае с оператором Вадимом Юсовым, который начал работать с Тарковским еще во времена съемок «Иванова четства», «не пронесло». Вот как он вспоминает об этом:

«К тому времени мы друг другу поднадоели. Так бывает между самыми близкими друзьями, какими мы и остались, несмотря ни на что. У Андрея накапливалось раздражение про-. тив меня, подогреваемое… той информационной средой, в которой он оказался и которая ставила своей целью отделить его от его прежнего круга. К тому же мы с Андроном Кончаловским стали замечать, что Андрей начал бронзоветь. «У Андрюши уже не только ступни бронзовые, но и колени…», - говорил Кончаловский. Появилось в нем что-то от памятника… А в сценарии «Зеркала» я увидел некий выпендреж. И были там сцены с матерью, неправомерные по откровенности. Ты можешь раздеваться сам, но не подвергать этому свою мать… Я имел с Андреем беседу, в которой все ему сказал, но он категорически со мной не согласился. Я подумал - зачем же я буду мешать ему делать то, что он хочет. Если бы я тогда был другим, то согласился бы и в ходе съемок настоял на своем. Но я отказался, сославшись на то, что уже обещал взяться за другой фильм. Он на меня обиделся и в тот же вечер позвонил Рербергу. А «Зеркало» я принял. Кстати, хотя я его не снимал, но в нем не осталось сцен, которых я не принял в сценарии. Но я не жалею, что не снял его и другие замечательные картины, которые Андрей сделал с Княжинским и Нюквистом».

К работе над фильмом «Зеркало» Тарковский приступил в 1973 году. По его же словам: «В «Зеркале» мне хотелось рассказать не о себе, а о своих чувствах, связанных с близкими людьми, о моих взаимоотношениях с ними, о вечной жалости к ним и невосполнимом чувстве долга». Большинство героев фильма в жизни имели реальных прототипов. Например, Олег Янковский сыграл отца режиссера Арсения Тарковского, Маргарита Терехова - его мать Марию Ивановну Вишнякову, а самого Андрея Тарковского в детские годы сыграл четырехлетний сын Янковского Филипп.

Между тем «Зеркало» не стало исключением и повторило судьбу предыдущих картин Тарковского. В начале 1975 года судьбу картины (вкупе с судьбой еще одного фильма - «Осень» Андрея Смирнова) вынесли на обсуждение коллегии Госкино СССР и секретариата Союза кинематографистов. Далее проследим события по подлиннику - рапорту Б. Павленка, направленному в ЦК КПСС:

«…В обсуждении приняли участие видные советские кинорежиссеры, сценаристы, киноведы: С. Герасимов, Ю. Райзман, С. Ростоцкий, В. Наумов, М. Хуциев, Г. Чухрай, Б. Метальников, В. Соловьев, В. Баскаков, Г. Капралов, А. Караганов и другие.

Все выступавшие отмечали творческую неудачу, постигшую режиссера А. Тарковского при постановке фильма «Зеркало». Сценарий картины позволял надеяться на появление поэтического и патриотического фильма о детстве и юности героя, совпавших с годами Великой Отечественной войны, о становлении художника. Однако замысел оказался воплощенпым лишь частично. В целом режиссер создал произведение крайне субъективное по мысли и построению, вычурное по кинематографическому языку, во многом непонятное. Особо резкой критике подвергалось пренебрежение режиссера к зрительской аудитории, что отразилось в художественной симвошке, в отходе от лучших реалистических традиций советского кинематографа…

Учитывая, что фильмы «Зеркало» и «Осень» относятся к примеру чисто художественных неудач, Госкино СССР приняю решение выпустить эти картины ограниченным тиражом…»

Советские прокатчики, наученные горьким опытом предыдущих картин Тарковского, никогда не приносивших хорошей кассы, не проявили особого энтузиазма и по отношению к новому творению режиссера. А иностранцы наоборот - вновь заинтересовались. К примеру, представитель Каннского кинофестиваля лично приехал в Москву, чтобы посмотреть и оценить «Зеркало». Послушаем А. Михалкова-Кончаловского:

«Ермаш (тогдашний руководитель Госкино. - Ф. Р.) сказал, что картина не готова, хотя в черновом монтаже она была уже готова. Естественно, был устроен тайный просмотр с протаскиванием обманным путем через проходную иностранца. Помню Андрея, бегущего по коридору, потного, с коробками пленки. Боже мой, что была за жизнь! Классик советского кино таскает коробки, чтобы показать свой шедевр. И при этом умирает со страха, что его застукают. Если вдуматься, это не что иное, как бред. Ведь все делалось нелегально. Страшно! Криминал! Андрей не был никогда диссидентом. Он был наивным, как ребенок, человеком, напуганным советской властью…»

После очередной оплеухи в кино Тарковский на какое-то время ушел в театр. В 1977 году на сцене Московского театра имени Ленинского комсомола он поставил «Гамлета» с Анатолием Солоницыным в главной роли. Однако в репертуаре театра спектакль продержался недолго - всего несколько месяцев, после чего сошел на нет.

В конце 70-х Тарковский вновь вернулся в кино. Поначалу у него возникла идея снять фильм о Ф. М. Достоевском. Однако в Госкино на эту затею посмотрели скептически и замысел Тарковского отдали другому режиссеру - Александру Зархи, который снял фильм «26 дней из жизни Достоевского». Чтобы дать Тарковскому возможность немного заработать и раздать хотя бы частично долги, которые он успел накопить за время своего бездействия, чиновники от кино разрешили ему написать сценарий «Гофманианы». Впрочем, Госкино потом его тоже запретило. Затем режиссеру дали группу студентов, для которых учиться у самого Тарковского было неслыханным счастьем. Однако Андрей Тарковский буквально изнывал без работы. И тогда, как и в случае с «Солярисом», он вновь обратился к фантастике. Только на этот раз выбрал для экранизации произведение отечественных авторов - «Пикник на обочине» братьев Стругацких. Фильм получил название «Сталкер».

Судьба этого фильма поистине драматична и не знает аналогов в истории отечественного кино. Будущий фильм был куплен западным кинопрокатчиком Гамбаровым только потому, что был связан с именем Тарковского. В качестве платы была получена очень дефицитная по тем временам кинопленка «Кодак». Причем Госкино поступило с нею весьма оригинально: большую ее часть отдали Сергею Бондарчуку (кстати, ярому антагонисту Тарковского) для съемок фильма «Степь», другую часть выделили Михалкову-Кончаловскому для «Сибириады» и лишь оставшиеся метры получил Тарковский. Тот немедленно приступил к работе над фильмом, довольно быстро его снял, но довести до ума так и не сумел - из-за неправильного обращения с пленкой при проявлении почти все отснятое погибло. После такого ужасного происшествия впору было лезть в петлю, однако Госкино вдруг пошло навстречу Тарковскому и разрешило ему снять фильм заново. Что он и сделал, причем для второго варианта набрал совершенно другую команду. На главные роли были приглашены как хорошо ему известные аккры - Анатолий Солоницын, Николай Гринько, так и незнакомые - Александр Кайдановский, Алиса Фрейндлих. Съемки проходили летом 1978 года в Эстонии, недалеко от Таллина, возле заброшенной электростанции. Рассказывает участник тех съемок Арво Ихо:

«В тех местах натурально бурлила река, потому что выше по реке Ягала какой-то колхозный завод спускал в реку сточные воды. Это показалось Андрею достаточно правдоподобным. Но остальную природу он заставлял безжалостно переделывать - группа перекрашивала деревья, опрыскивала их чем-то темно-серым и черным и дружно вырывала все желтые цветы. В кадре не должно было быть ни одной разноцветной крупицы. Если цветы, то только белые. Цветы собирали все, даже солдаты, и всем девушкам в то лето мы дарили только желтые букеты. То есть доминирующим цветом стал подавленный зеленый и крупицы белого внутри - и ничего жизнерадостного. Фильтром утемнялось небо, и, если где-то зелень была слишком яркой, тогда ее запыляли темной краской. Нужно было создать ощущение тревоги.

Съемки всегда начинали, когда уходило солнце. Все сидели и ждали этого проклятого света - как говорили: света, в котором цвета нету.

Первыми на площадку приезжали плотники, чтобы поставить рельсовый путь. Андрей приходил примерно в три, и тогда начинали читать текст, потрм ставилась камера, репетировали перед камерой без текста, потому что Тарковский добивался предельно точного движения - я просто поражался - с точностью до миллиметра. Он относился к кинокадру, как к живописи, - там не должно было быть ничего случайного. Я впервые видел, чтобы режиссер делал репетицию только через кинокамеру - оператора это раздражало. Я думаю, это одна из причин, почему они ссорились, ему как бы мало что позволяюсь делать. Андрей сам ставил композицию и разводил панорамы, а оператору оставалось только хорошее техническое исполнение.

Тарковский все время находился в каком-то напряжении. Когда он сидел с нами, студентами, анекдоты травил, дурачился. А на съемочной площадке я просто не помню, чтобы он когда-нибудь смеялся. Он внутренне натянутый был и все время как бы неуверенный в себе…

У него никогда не было все досконально готово, все время надо было искать детали и что-то добавлять, и перед самой съемкой как будто собиралось высоковольтное напряжение, и все это закладывалось в кадр. Анатолий Солоницын говорил мне: ну выматывает Андрей, с Андреем мучительно работать, зато знаешь - кайф получишь в конце! Кайдановский был в восхищении, потому что Солоницын ведь много раз с Андреем работал, он давний соратник его, а Кайдановский - в первый раз, потому внутренний напряг у него был больший.

В смысле свободы творчества у него здесь были идеальные условия, потому что - никакой цензуры. Это действительно, наверно, уникальный случай, когда режиссер мог работать так досконально, так тщательно и так медленно, как живописец несколько лет может писать полотно».

«Сталкер» был закончен в 1980 году, и в том же году Тарковскому было присвоено звание народного артиста РСФСР. Однако на судьбе картины это не сказалось - она повторила путь предыдущих. В январе этого года состоялся просмотр фильма кинопрокатчиками. Вот как об этом вспоминает А. Стругацкий:

«В тот день мы выступали с Андреем Тарковским перед представителями кинопроката. В огромном зале собрались люди, которым доверено было определить, как отнесутся к «Сталкеру» зрители и соответственно сколько экземпляров пленки выпустить в свет.

Я пришел к обсуждению. Фильм уже посмотрели. Выступил Андрей, объяснил фильм, рассказал о своей над ним работе, ответил на вопросы. Вопросы показались мне странными. Вдруг в зале прозвучал сочный бас: «Да кто эту белиберду смотреть будет?» Раздался одобрительный смех. Андрей побелел, пальцы его сжались в кулаки. Стараясь не смотреть на него, я попросил слова. Но они уже уходили. Черт знает, куда они уходили, эти гении кинопроката! В пивную? В писсуар? В никуда? Я говорил и видел, как они медленно поворачиваются затылками и медленно, громко переговариваясь и пересмеиваясь, удаляются проходами между кресел. Разумеется, затылки были разные, но мне они казались одинаково жирными и необъятними, и на каждом светилось знаменитое сытое «Не нада!». Такого я еще никогда не переживал.

Помнится, мы сошли с эстрады на лестничную площадку. \ндрей скрипел зубами. У меня тряслись руки, и я с трудом поднес спичку к сигарете.

Несколько мужчин и женщин остановились возле нас. Беспокойно оглядываясь, они бормотали вполголоса:

Вы не думайте… Мы не все такие… Мы понимаем…»

В итоге «Сталкеру» присудили вторую категорию и, отпечали 196 экземпляров, пустили малым экраном (в недрах Госкино существовал специальный циркуляр, согласно которому фильмы Тарковского имели существенные ограничения в прокате, поэтому на одну Москву выделили всего три (!) копии «Сталкера»). Фильм собрал в прокате минимальное количество зрителей - четыре с небольшим миллиона (самый низкий показатель из всех картин режиссера).

Между тем за пределами Советского Союза «Сталкер» имел куда больший успех. Он был удостоен призов на фестивалях в Триесте, Мадриде (в 1981 году), в Каннах (в 1982).

После «Сталкера» Тарковский думал осуществить свою давнюю мечту - снять пушкинского «Бориса Годунова», но руководство Госкино даже слышать об этом ничего не хотело. В итоге экранизировать бессмертное произведение великого классика доверили Бондарчуку, а Тарковскому посоветовали подумать над чем-нибудь другим. В 1982 году он съездил в Италию, и во время этой поездки у него возник замысел нового фильма - первой в его кинематографической биографии картины на современный сюжет. Фильм получил название «Ностальгия» и снимался целиком на средства итальянских кинематографистов. Таким образом, Тарковский стал первым советским режиссером, который сделал не совместную постановку, а фильм иностранного производства. Своим ассистентом Тарковский сделал собственную жену Ларису. Он мечтал взять в Италию и своего сына Андрея, однако по решению ЦК КПСС мальчика не выпустили из Союза (видимо, его оставили в качестве заюжника, полагая, что без него родители не решатся остаться навсегда за границей).

«Ностальгию» Тарковский закончил в самом начале следующего года, и сразу же картина была включена в конкурсную программу Каннского кинофестиваля от Италии. Однако стараниями членов советской делегации фильм, претендовавший на Гран-при, получил лишь один из «утешительных» призов. Эта история настолько возмутила Тарковского, что он пишет полное боли и отчаяния письмо руководителю Госкино Ермашу. Приведу его с небольшими сокращениями:

«Добрый день, Филипп Тимофеевич!

Когда Вы прочтете это письмо, Вам не трудно будет понять, что мне пришлось пережить, прежде чем я решился написать его Вам.

Последней каплей послужил злосчастный Каннский фестиваль. Когда в свое время мне стало известно, что Госкино СССР не только не против, но даже настаивает на том, чтобы «Ностальгия» появилась в Канне, я признаюсь, был очень удивлен. Однако потом пришел к мысли, что если рассуждать здраво, то почему бы не отнестись к возможной победе в Канне фильма русского режиссера как к торжеству нашего советского кино вообще? С нормальной точки зрения это было бы вполне закономерно и логично. С нормальной, подчеркиваю, точки зрения! Очень скоро я понял свою ошибку: она заключалась в том, что я допустил мысль о том, что Госкино и Вы персонально заинтересованы в успехах советского кино на идеологическом фронте. Вы же, зная, что фильм в любом случае будет на фестивале, направили в Канн в качестве члена жюри С. Ф. Бондарчука (всем известно, как он ко мне относится, известно это и Вам) для того, чтобы он сделал все возможное, чтобы фильм «Ностальгия» провалился. Ведь не случайно же Госкино так настаивало (это тоже общеизвестно) в Канне на кандидатуре именно Бондарчука в качестве советского члена жюри.

Тем отвратительнее выглядит эта комедия, когда Костиков, Суриков и Нарымов пытались (чересчур пытались) убедить меня в том, что «Филипп Тимофеевич разговаривал с Бондарчуком с тем, чтобы тот вел себя лояльно по отношению к Тарковскому в Канне». Спрашивается, зачем же тогда надо было посылать именно Бондарчука (с его «любовью» к Тарковскому) в Канн и настаивать на его кандидатуре, если председатель Госкино желает победы фильма советского режиссера? Тут, как говорится, «и ежу вся ясно…»

Все это логическое развитие той беспрецедентной травли, которой я подвергаюсь вот уже более двадцати лет. (Впрочем, я не совсем прав. Стоит только вспомнить о судьбе Эйзенштейна.)

Что же со мной происходило за эти 20 с лишком лет?»

Далее Тарковский перечисляет пять фильмов («Иваново детство», «Андрей Рублев», «Солярис», «Зеркало», «Сталкер»), снятых им за это время, и кратко рассказывает о тех препонах, которые Госкино создавало им по выходе в свет. И пишет далеe:

«Теперь эта новая история с «Ностальгией». Сейчас Костиков, Суриков, Нарымов и Мамилов хором убеждают меня в юм, что Ермаш хочет выдвинуть фильм на московский фестиваль.

Филипп Тимофеевич! А не хватит ли? Может быть, хватит всей этой лжи? Давайте прекратим это многолетнее вранье, не делающее чести Вам ни как человеку, ни как руководителю советского кинематографа. «Ностальгия», несмотря на нечеювеческие усилия советского члена жюри, получила три приta. Картина во всем мире имеет превосходную прессу.

Каковы же сведения о фильме, сделанном советским режиссером за границей, просочившиеся к нам на Родину? Поинтересуйтесь инсинуацией, опубликованной 24 мая в «Советской культуре». Хотя Вы, конечно, знаете эту статику. Неплохо Вы защищаете честь советского режиссера, работающего за руоежом и старающегося сделать по-настоящему нужную патриотическую картину. Спасибо. Хотя ничего нового, все по-старому знакомо.

Чем объяснить эту многолетнюю травлю? Я никогда не мог понять ее причины…

Итак, за 22 года работы в Советском Союзе сделал 5 фильмов - то есть по одному фильму за четыре с половиной года. Если на работу над картиной в среднем уходит около года плюс время для написания сценария, то из этих 22 лет в течение 16 лет я был без работы. Тем не менее Госкино успешно торгует моими картинами за границей, в то время как я часто не знаю, чем кормить свою семью.

После того, Филипп Тимофеевич, как Вы стали председателем Госкино, ни один из моих фильмов ни разу не был представлен ни на одном международном кинофестивале.

С тех пор, как Вы заняли свой пост, Вы ни разу не запустили меня в производство своей властью. С «Зеркалом» я запустился после моего письменного обращения в Президиум XXIV Съезда КПСС. Со «Сталкером» - после моего письма в президиум XXVI Съезда. Не могу же я без конца беспокоить наши партийные авторитеты или каждый раз ждать очередных съездов, чтобы иметь работу по своей специальности?!

На мое имя и по моему поводу в адрес Госкино часто приходят письма, приглашающие меня на международные фестивали, симпозиумы, премьеры моих картин. Мне даже не говорят о них. От меня они тщательно скрываются. Узнаю же я о всех этих приглашениях совершенно случайно от зарубежных кинодеятелей.

В начале 1982 года в Москве мне было предложено набрать курс режиссеров и сценаристов на Высших режиссерских курсах. Я долго и тщательно работал в этом направлении и отобрал для своей мастерской 5 человек (из предложенных мне кандидатур) абитуриентов. Кончилось это тем, что мне не утвердили ни одного человека. Так я остался без учеников и тем самым без мастерской. Вы не можете этого не знать: я обращался к Вам с тем, чтобы Вы помогли мне сохранить курс. Ответа от Вас не последовало.

Спрашивается: зачем тогда мне лицемерно было предложено набрать свой курс, если Вы знали о том, что у меня его не будет? Чтобы меня обмануть? Зачем? Чтобы я минутами думал, что Председатель Госкино (как все Ваши заместители и помощники пытаются мне внушить вопреки здравому смыслу) ко мне «хорошо относится»? Зачем мне так думать? Ясно, зачем. Затем, что у Вас нет и не может быть оснований относиться ко мне враждебно. Затем, что я не заслужил с объективной точки зрения враждебного к себе отношения. Если бы эти основания были, я бы уж давно умер с голоду.

Все свои силы, все свое умение, все свои способности я отдавал советскому киноискусству. По мере своих возможностей я всегда старался увеличить его славу и влияние повсеместно. Выезжая в зарубежные командировки, я всегда и везде отстаивал интересы советского кино. Вам хорошо известно мое общественное лицо и поведение во время этих поездок. Да я и представить себе не могу иного, ибо это дело моей совести и убеждений. И именно по совести я всегда готов служить своему искусству и никогда - прислуживаться. Я - не холуй, я советский художник и гражданин.

Во время работы над «Ностальгией» советская часть нашей кемочной группы делала все, чтобы фильм прозвучал соответветственно с нашими внутренними убеждениями: мы сделали патриотический фильм, смысл которого заключается в том, но ностальгия - смертельная болезнь русского человека, покидающего Родину даже на время. Это ясно каждому зрителю фильма и здесь отмечалось многими кинокритиками, писавшими по поводу картины. Чего бы ни говорили Вам мои «доброжелатели». Здесь даже смеялись: «Этот фильм надо показывать у вас в ОВИРе тем, кто в восторге от того, как советский режиссер увидел Италию. И действительно, по фильму - Италия далеко не туристский рай, а юдоль страдания и общественных бурь.

Да что объяснять! Объяснять, что ты не верблюд?

За всю мою двадцатилетнюю деятельность у себя на Родине я не получил ни одной награды, премии, не участвовал ни в одном советском фестивале. Это ли не показатель истинного Нашего отношения к моему многолетнему и, уверяю Вас, ненп кому труду! Когда мне исполнилось 50 лет, никто из официальных кинематографических кругов даже не вспомнил о моем существовании. Когда я лежал с инфарктом - никто не навестил меня ни разу. Однажды только появился в нашем доме подозрительный субъект с «Мосфильма», да и то только для того, чтобы установить, что я не симулирую. Словно я стал прокаженным. Когда я стал выздоравливать, я попросил у Союза кино безвозмездную сумму, чтобы купить путевку в кардиологический санаторий. Мне было отказано. Нужны ли здесь комментарии? Вы скажете, что это неправда? Нет, даже Вы не сможете на этот раз утверждать это. Потому что все сказанное - святая правда и доказательств этому во много раз больше, чем в моем письме.

Филипп Тимофеевич! Я устал. Устал от травли, от Вашей ненависти, злобы, от нищеты, наконец от систематической безработицы, на которую Вы меня систематически обрекали. Истрия с Каннами была последней каплей. Она меня просто доконала. Можете себя поздравить наконец.

Сейчас, здесь, в Риме, мне сделано много разных предложений в смысле работы - и в кино, и в театре, и в киношколах. Я хочу некоторое время поработать здесь, выбрав, само собой разумеется, приемлемые с точки зрения идейной предложения. Такими работами вполне могут стать постановка, например, оперы Мусоргского «Борис Годунов» в Лондоне и фильм «Гамлет» (по Шекспиру), который является моей постоянной мечтой на протяжении уже многих лет.

Прошу Вас считать это письмо официальным документом (копию его я сохраню), в котором режиссер «Мосфильма» Андрей Арсениевич Тарковский, доведенный до крайней черты травлей его Госкино СССР, обращается к его председателю Филиппу Тимофеевичу Ермашу с просьбой предоставить ему, его жене Ларисе Павловне Тарковской, его теще Анне Семеновне Егоркиной и его сыну Андрею Тарковскому (10 лет) советские паспорта с правом временного проживания в Италии сроком на 3 года для работы по своей специальности.

Можете не сомневаться, Филипп Тимофеевич, что, несмотря на моральный ущерб, который Вы нанесли мне за все эти годы и который я наношу себе этим заявлением (не очень-то легко работать на Западе), я остаюсь верным своей Родине как советский художник и советский человек, который не только не мыслит принести какой бы то ни было ущерб в идейном смысле, но намерен даже усиливать по мере своих сил и возможности значение советского искусства на международной культурной арене.

Вы всегда толкали меня к этому решению, которое я теперь вынужден принять.

Может быть, таким образом Вы хотели освободиться от неудобного для Вас в каком-то смысле сотрудника хотя бы на некоторое время? Но это для Вас будет не так-то легко сделать Не так-то просто будет Вам, Филипп Тимофеевич, от меня отделаться. Дайте только передохнуть немного!

Я в самое ближайшее время буду ждать от Вас ответа на мое заявление, и, если его не последует, мне придется обратиться в редакцию газеты «Правда» с открытым письмом, в котором я буду вынужден объяснить причины, по которым я прошу у ру ководства возможности временно работать за рубежом.

Народный артист РСФСР А. Тарковский».

Между тем это письмо осталось без ответа - видимо, руко водитель Госкино посчитал ниже своего достоинства отвечать на него. И это при том, что Тарковский в те дни еще не собирался остаться на Западе. Он только просил дать ему возможность какое-то время поработать вдали от дома. Но его уже стали считать предателем. Когда в очередной раз Тарковские попросили дать возможность их сыну Андрею приехать в Италию, им категорически в этой просьбе отказали. Наверное, рассчитывали, что родители одумаются и вернутся в Союз. Однако Тарковский не спешил, хотя материальное положение его ныло отнюдь не блестящим. Положенную часть гонорара за (л. емки «Ностальгии» как законопослушный гражданин он отнес в советское посольство. На оставшиеся деньги, с помощью пожилой знатной дамы (княгини) Бранкаччо, он купил небольшой двухэтажный дом в городке Сан-Грегорио (в сорока километрах от Рима). Особнячок требовал ремонта. Но денег на него не было. Переговоры о новой работе тогда еще только велись, поэтому Тарковскому пришлось влезть в долги, чтобы привести свое жилище в надлежащий вид. Однако закончить ремонт (Тарковский собирался перепланировать дом по собственному проекту) он так и не успел - сначала ему не разрешили этого делать местные чиновники из архитектурно-пейзажного управления, а затем, когда такое разрешение все же было получено, в дело вмешались непредвиденные обстоятельства. Мэр Флоренции Ландо Конти неожиданно объявил, что дарит Тарковскому квартиру в своем городе - на виа Сан Никколо. Кроме этого, Флоренция дала Тарковским звание Почетный гражданин города.

Тем временем никто из коллег Тарковского, оставшихся в Союзе, не поинтересовался его житьем-бытьем. Более того, многие от него отвернулись, видимо, опасаясь, что общение с ним усложнит собственную жизнь и карьеру (единственным исключением был старый друг Тарковского Сергей Параджанов). Обратимся к воспоминаниям Ларисы Тарковской:

«Писем из России не было. Там даже перестали здороваться с нашими детьми. Сережа Параджанов пригласил Андрюшу и Олю, мою дочь от первого брака, в Дом кино на премьеру своего фильма. Так вот, Саша Кайдановский, который затем оудет называть себя учеником Тарковского (хотя никаким учеником Андрея он не был), просто побежал от детей, когда они с ним поздоровались. И вообще, почти все, кто участвовал потом в советском телефильме об Андрее и распинался о своей любви к нему, в то время об этой любви почему-то забыли…»

А теперь посмотрим, что пишет А. Михалков-Кончаловский в начале 1983 года:

«Андрей был бесконечно далек от политики и не понимал что в андроповское время уже никто никого не будет выкрадывать. Это, вероятно, еше могло быть при Хрущеве, когда пытались затащить в туалет Руди Нуриева. Но с тех пор уже прошло пятнадцать лет (если быть точным, то - 22 года. - Ф. Р.) Я сказал ему:

Андрей, тебя никто не украдет. Тебя приглашает Сизов (тогда директор киностудии «Мосфильм»), ему можно верить Андропов лично дает гарантию, что, если ты вернешься, получишь заграничный паспорт. Я убежден, так и будет.

Разговор происходил в Канне. Андрей посмотрел на меня.

Знаешь, я решил остаться. Мне тут заплатили за «Ностальгию». Ну что я куплю на эти деньги? Ну куплю «Волгу» квартира есть (Тарковский имел в Москве квартиру в одном из переулков за проспектом Мира. - Ф. Р.) Вернусь - опять не дадут работать.

Устрой пресс-конференцию. Объяви, что уезжаешь в Россию, что, если тебя назад не выпустят, пусть все знают, ты - жертва коммунизма. Но, я уверен, тебя выпустят, не посмеют не выпустить. Ты артист международного класса.

Он меня не послушал. На прощание посмотрел на меня с сомнением. Потом дошел слух, что он сказал: «Андрон работает в КГБ. Он уговаривал меня вернуться».

10 июля 1984 года на пресс-конференции в Милане Тарковский объявил о том, что навсегда остается на Западе. Он объяснил это решение не политическими мотивами, а тем, что ему не давали и не дают возможности работать и реализовы вать свои замыслы на родине.

И. Альберти рассказывает о том времени: «Самые пронзительные воспоминания об Андрее связаны с тем моментом когда он решил остаться. Он безнадежно просил о том, чтобы к нему были выпущены его маленький сын и мать Ларисы и ее дочь от первого брака: это тоже сыграло роль в решении остаться на Западе - сначала он хотел лишь поработать здесь не сколько лет. Три дня после пресс-конференции я провела рядом с ним. Он крайне нуждался в эти дни в психологической поддержке, в дружеском участии. Он чувствовал себя потерянным, для него это была трагедия. Он очень остро чувствовал спою духовную связь с Россией, с ее деревьями, птицами, трапами, и на решение остаться могли повлиять только чрезвычайные обстоятельства. А вообще его понятие родины было гораздо шире понятия географического, социального и так далее. Было понятие духовное, включающее в себя прежде всего русскую культуру».

Едва весть о решении Тарковского остаться на Западе достигла пределов Союза, официальные власти тут же объявили сю предателем. Как по команде замолкли газеты и журналы: им слова о Тарковском. Все его фильмы были сняты с проката, даже к Дню Победы перестали крутить «Иваново детство» - одну из самых талантливых картин на военную тему. Отвернушсь от Тарковского и большинство его коллег. Со страниц «Литературной газеты» Михаил Ульянов заявил: «Ни в одной стране мира Тарковскому не дадут права три раза экранизировать один и тот же фильм, а у нас позволяли. Ему предлагали экранизировать «Идиота» Достоевского, о чем может мечтать каждый режиссер, а он предпочел поехать в Италию и ставить им «Ностальгию». Это их личные решения и трагедии (речь в статье шла и о режиссере Театра на Таганке Юрии Любимове, тоже оставшемся на Западе. - Ф. Р.), а не какой-то злой умысел страны».

Однако не все в Союзе придерживались подобного мнения. Тот же Сергей Параджанов искал любую возможность, чтобы передать весточку с родины своему другу, а Сергей Соловьев нашел возможность прислать ему письмо и освященную иконку.

Что касается родственников Тарковского, оставшихся в Союзе, то их притесняли не слишком сильно. Лишь ограничили в тиражах книги Арсения Тарковского, а сын режиссера, тоже Арсений, вынужден был перейти с отделения космической медицины на лечебное отделение.

Помимо итальянцев, Тарковского стали активно зазывать к себе американцы. Причем делалось это на официальном уровне - с предоставлением гражданства. Но Тарковский колебался. Дело в том, что Штаты он не любил, с пренебрежением относился к накопленным ими богатствам. Он говорил: «Мне кажется, что богатый человек начинает меняться внутренне, он становится скупым, он начинает защищать свое богатство от других и потом начинает служить богатству… Фильмами там торгуют, как жевательной резинкой, как сигаретами, как вещами…»

И все же в какой-то момент Тарковский склонялся к тому, чтобы принять предложение американских властей. Он, видимо, надеялся, что только президент такой могущественной страны, как США - Рональд Рейган, сможет добиться от советских властей, чтобы детей и родственников выпустили из Союза. Но затем и эти надежды улетучились и Тарковские остались в Италии. Чем же занимался там Тарковский?

За несколько лет работы на Западе Тарковский умудрился оставить богатое творческое наследие. Он снял документальный фильм «Время путешествия», поставил оперу «Борис Годунов» в лондонском театре «Ковент-Гарден», закончил книгу размышлений об искусстве кино «Запечатленное время», снял художественные фильмы «Ностальгия» и «Жертвоприношение». Последний фильм Тарковский снимал в Швеции в 1985 году и посвятил его своему младшему сыну Андрею. «Я хотел показать, что человек может восстановить свои связи с жизнью посредством обновления тех оснований, на которых зиждется его душа, - объяснял Тарковский замысел своей картины. - Жертвоприношение - это то, что каждое поколение должно совершить по отношению к своим детям: принести себя в жертву».

Сюжет фильма разворачивается в одной из европейских стран после третьей мировой войны. Главный герой (его играет шведский актер Эрланд Йозефсон) молит Бога о том, чтобы все вернулось на круги своя, к довоенным временам, и обещает за это принести в жертву все, что любил в этой жизни. А когда санитары увозят его в психушку, к его немому сыну внезапно возвращается дар речи. Фильм был удостоен призов на фестивалях в Каннах и Вальядолиде в 1986 году.

После завершения работы над «Жертвоприношением» Тарковский собирался начать работу над новой картиной - «Искушение Св. Антония». В этом фильме он хотел показать одну ночь из жизни Святого Антония - ночь, которая проходит в бесконечных искушениях, в невероятном напряжении духовпых сил героя. Однако воплотить свои замыслы в реальность Тарковский так и не успел.

Первые признаки недомогания Тарковский почувствовал в сентябре 1985 года, когда приехал во Флоренцию работать над монтажом «Жертвоприношения». У него тогда постоянно, как при затяжной простуде, держалась небольшая температура. Затем в Берлине, куда его вместе с женой пригласила немецкая академия, его стал одолевать сильный кашель, который он отнес к отголоскам туберкулеза, перенесенного им в детские тды. В декабре 1985 года Тарковскому позвонили из Швеции, где его незадолго до этого обследовали тамошние врачи, и сообщили о страшном диагнозе - рак.

Когда пришло это известие, Тарковские жили уже в Париже и находились в стесненном материальном положении. Деньги за последний фильм - «Жертвоприношение» - еще не были получены, медицинской страховки не было. Между тем курс лечения стоил очень дорого: обследование на сканнере - 16 тысяч франков, полный курс лечения - 40 тысяч. И тогда на помощь Тарковскому пришли его зарубежные коллеги. В частности, Марина Влади без лишних слов выписала чек на нужную сумму, а ее муж, известный врач-онколог Леон Шварценберг, стал лечащим врачом Тарковского.

Между тем, когда весть о тяжелой болезни Тарковского достигла пределов его родной страны, зашевелились и там. Официальные власти наконец разрешили его сыну Андрею вылезть к отцу. Он прилетел в Париж 19 января 1986 года. В то же время в Советском Союзе был наконец снят запрет с имени Тарковского - в кинотеатрах снова стали крутить его фильмы. Когда Тарковский узнал об этом, он с грустью сказал жене: «Плохи мои дела, Ларочка. Узнали, что умираю, вот и выпустили все мои фильмы».

Курс лечения Тарковский проходил в одной из парижских клиник. Длилось лечение несколько месяцев. Наконец, когда здоровье больного заметно улучшилось, врачи приняли решение его выписать. Семья Тарковских поселилась в доме Марины Влади под Парижем. Однако прожил там Тарковский недолго. Вскоре по совету некоего приятеля он уезжает в ФРГ - чтобы пройти курс лечения в одной известной клинике. Но тамошние эскулапы оказались бессильны. Осознав это, Тарковский вновь вернулся в Париж. Дни его жизни были уже сочтены

Вспоминает Лариса Тарковская: «Он верил в то, что выздоровеет. Он почему-то верил, что Бог ему поможет. Особенно воспрял он духом, когда приехал сын… Андрей работал до последнего дня, сохраняя абсолютно ясный ум. Заключительную главу книги он закончил за девять дней до смерти! Последние дни он принимал для обезболивания морфий («Я плыву», - говорил он), но сознание было не замутнено; какая-то внут ренняя энергия помогала ему всегда быть собранным. И до последнего часа он был в полном сознании. Помню, в послед ний день жизни он позвонил мне по телефону; я приехала к нему. Он шутил со мной, смеялся… Боялся, что я уйду. В семь часов приходила сиделка, а мне надо было идти. Я ведь не спа ла перед тем три месяца - необходимо было каждые три часа давать ему лекарство…»

Судя по всему, в последние недели перед смертью Тарков ский прекрасно осознавал, что его дни сочтены. Об этом есть несколько свидетельств. К примеру, один из итальянских дру зей режиссера - Франко Терилли рассказывал позднее, что декабре 1986 года он виделся с Тарковским и тот сообщил ему что скоро умрет. «Я не боюсь смерти», - сказал он в завершение беседы.

Незадолго до кончины Тарковский составил завещание Приведу его полный текст:

«В последнее время, очевидно, в связи со слухами о моей скорой смерти в Союзе начали широко показывать мои филь мы. Как видно, уже готовится моя посмертная канонизация Когда я не смогу ничего возразить, я стану угодным «власть имущим», тем, кто в течение 17 лет не давал мне работать, тем кто вынудил меня остаться на Западе, чтобы наконец осущест вить мои творческие планы, тем, кто на пять лет разлучил нас нашим десятилетним сыном.

Зная нравы некоторых членов моей семьи (увы, родство не выбирают!), я хочу оградить этим письмом мою жену Лapy моего постоянного верного друга и помощника, чье благородство и любовь проявляются теперь, как никогда (она сейчас - моя бессменная сиделка, моя единственная опора), от любых будущих нападок.

Когда я умру, я прошу ее похоронить меня в Париже, на русском кладбище. Ни живым, ни мертвым я не хочу возвращаться в страну, которая причинила мне и моим близким столько боли, страданий, унижений. Я - русский человек, но советским себя не считаю. Надеюсь, что моя жена и сын не нарушат моей воли, несмотря на все трудности, которые ожидают их в связи с моим решением».

Это завещание рука Тарковского вывела 5 ноября 1986 годa. А уже 29 декабря его автор скончался. Бывший одноклассник Тарковского Ю. Безелянский рассказывает:

«Слух о смерти Тарковского стал распространяться где-то с летa 1986 года, но он был ложным. Неизбежное произошло позднее.

30 декабря я случайно услышал радио Франции, и из обзора парижской прессы стало ясно, что Тарковского больше нет. Говоря о Тарковском, отмечали «метафизические и мистические поиски» режиссера. Кто-то сказал, что «Тарковский жил со смертью в душе», что он «так и не смог приспособиться как к Западу, так и к Востоку… не будучи ни диссидентом, ни изгнанником, он жил с чувством ущербного человека…»

Господи, это они так считают. А наши? Переключил приемник на «Маяк», и что же? Передавали некролог о скончавшемся в Лондоне «последнем викторианце» Гарольде Макмиллане - я даже охнул от негодования. При чем тут Макмиллан? Можно подумать, что вклад в русскую культуру, в мировой кинематограф внес не Андрей Тарковский, а бывший британский премьер-министр…

Конечно, молчание наших средств массовой информации было понятно, ситуация щекотливая, чиновникам от искусства весьма трудно определить, кто же такой в конце концов Тарковский: наш человек или не наш. Наверное, ездили «наверх» консультироваться. Прикидывали. Соображали. Но, учитывая опыт с Владимиром Высоцким, решили: Тарковского Западу не отдадим. Снова возьмем и впишем, в историю советского кинематографа.

В итоге 31 декабря 1986 года по «Маяку» передали некролог, а 1 января он появился в «Советской культуре» - официальное извещение от Союза кинематографистов и Госкино СССР. Он был назван «Памяти Андрея Тарковского». В нем были такие фарисейские слова: «Последние годы - трудное, кризисное для него время - А. Тарковский жил и работал за пределами Родины, о чем приходилось думать с горечью и сожалением. С этим невозможно было ни согласиться, ни при мириться…»

Похороны Тарковского состоялись 5 января на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Причем похоронили его в чужой могиле. Земля на старом кладбище стоит дорого, и под погребение часто отводят заброшенные могилы. Так получилось, но в те дни не нашлось никого, кто смог бы похлопотать за великого режиссера, и он обрел покой рядом со всеми забытым белогвардейским есаулом. На белом каменном кресте с надписью «Владимир Григорьев, 1895–1973», появилась скромная металлическая табличка с надписью латинскими буквами «Андрей Тарковский, 1987».

Лишь спустя какое-то время благодаря стараниям русской интеллигенции Тарковский был перезахоронен в отдельной могиле. В 1994 году на ней был установлен гранитный крест с надписью: «Андрею Тарковскому. Человеку, который увидел Ангела». Отметим, что не все из близких Тарковскому людей приняли это надгробие. Вот как отозвалась о нем сестра покойного Мария Тарковская: «Чудовищное впечатление производит памятник на могиле Андрея. И эта надпись… Для подлинно верующих это недопустимая вещь!

Но самое интересное: когда был сооружен памятник, то на его открытие чартерным рейсом из Москвы улетели деятели культуры. Ни меня, ни сына Андрея никто не пригласил. Нуда Бог им судья!..»

Расходы на установление памятника взял на себя Фонд имени Тарковского, а также двое молодых бизнесменов - Сергей Кочкин и Евгений Гугель. На освящении памятника зачитали письма от Михаила Горбачева, Бориса Ельцина, Юрия Лужкова. На церемонии присутствовал даже тогдашний министр иностранных дел России Андрей Козырев. Последний тогда же уговорил приехать в Москву вдову режиссера Ларису Тарковскую. Она поначалу колебалась, так как за последние несколько лет после смерти мужа у нее так и не нормализовались отношения ни с родственниками мужа, ни с руководителями Фонда его имени. Но она в конце концов поборола свои сомнения. В 1995 году Лариса Тарковская приехала в Россию. В конце того же года, благодаря ее стараниям в Москве прошла фотовыставка, посвященная Тарковскому, а в Суздале - фестиваль искусств его имени. На доме в Москве, на Щипке, где Тарковский провел детские годы, была открыта мемориальная доска. Кроме этого, Ларисе Тарковской вернули дачу под Рязанью, которую ее муж построил незадолго до своего отъезда в Италию. К сожалению, пожить в ней вдове великого режиссера не довелось - в январе 1998 года Лариса Тарковская скончалась.

В 1996 году в городе Юрьевец Ивановской области, в доме № 8 по улице Тарковского (в нем будущий режиссер жил в 1936 и с 1941 по 1943 год), был открыт его музей. Инициаторами его создания выступили Фонд А. Тарковского (директор Паола Волкова) и сестра режиссера Мария Тарковская. Последняя тогда в интервью газете «Известия» рассказала: «Я долго думала, каким должен быть этот музей, из каких экспонатов состоять. Даже начала присматривать какие-то предметы нашего семейного быта, старенькую бабушкину кровать, на которой спали, побили, рожали. Потом поняла - ведь все это интересно и дорого только мне. И убедилась в том, что это не должен быть музей быта. Это должен быть музей духа».

Странно, но спустя всего каких-то 11 месяцев в интервью другой российской газете - «Русскому телеграфу» - Мария Тарковская заявила следующее: «Я не буду давать оценок деятельности фондам, носящим имена Арсения и Андрея Тарковских, но дом на Щипке, где должен был быть музей Тарковских, разрушается и о реставрации ничего не слышно. Вокруг музея Тарковского в Юрьевце начались непонятные интриги, в которых я не хочу принимать участие.

Когда же в одном из фондов я пыталась кое-что выяснить, ю мне просто заявили, что я - никто».

Между тем дело своего отца теперь продолжает его младший сын Андрей. В декабре 1996 года он приехал в Москву вместе со своей женой Настей и собственным фильмом об отце Андрей Тарковский. Воспоминание».

P. S. Существует легенда (впрочем, вполне достоверная), н о в молодости Тарковский очень увлекался спиритическими сансами - вызывал духов умерших людей. Однажды он вызвал дух Бориса Пастернака и спросил его, сколько фильмов он снимет за свою жизнь. Пастернак ответил: «Семь». - «Почему так мало?» - искренне удивился Тарковский. «Семь, зато хороших», - ответил дух великого поэта. Как видим, это пророчество полностью подтвердилось.

Раззаков Федор − это довольно-таки известный российский журналист и писатель. За свою жизнь он выпустил уйму книг. Как правило, они посвящены российской эстраде и отечественному шоу-бизнесу в целом. Именно по этой причине его произведения имеют успех и неплохо продаются. Хотите узнать о творчестве данного писателя и его жизненном пути? Читайте нашу статью!

Федор Раззаков. Биография

Будущий писатель родился в России, в Москве. Федор учился в средней школе под номером 325. Окончив ее, Раззаков отправился на службу в армию, которая длилась с 1981 до 1983 год. Отслужив, Федор решает получить высшее образование. Для этого он поступает в Московский областной педагогический институт (МОПИ) имени Раззаков был зачислен на вечернее отделение исторического факультета. Получив высшее образование, писатель пытается найти работу. В 1922 году Федор уходит в охранный бизнес (охранял популярную газету под названием "Коммерсантъ").

Творчество

В 1994 году Раззаков Федор, заняв деньги у своего друга-бизнесмена, выпускает первую книгу, которая называется "Жизнь и смерть Владимира Высоцкого". Именно тогда автор понимает, что писательская деятельность − это его призвание. Поэтому Раззаков покидает свою работу и устраивается в газету "Я − телохранитель". Там он получил должность криминального журналиста. Робота была не пыльной. Помимо этого, Раззаков Федор имел доступ к различным информационным источникам. Поэтому данная работа стала отличным подспорьем в его творчестве.

Таким образом, за относительно короткий промежуток времени писатель выпускает четырехтомник, который включал в себя такие книги, как "Бандиты эпохи капитализма", "Бандиты эпохи социализма", "Век террора" и "Бандиты Запада". Произведения пользовались огромным успехом. По результатам опроса 1997 года, которая провела газета "Книжное обозрение", первые два тома стали настоящими бестселлерами.

На протяжении 1998-1999 годов писатель Федор Раззаков выпускает в свет свой новый многотомник, состоящий из восьми книг. В нем он знакомит читателей с биографиями советских авторов, спортсменов, актеров, телеведущих и прочих известных личностей. Произведение получило название "Досье на звезд". Но даже окончив свой многотомник, Раззаков не сбавляет оборотов. Уже в 2004 году выходит целый фолиант, состоящий из двух томов. Произведение получило название "Жизнь замечательных времен". В нем автор попытался написать хронологию событий целой эпохи 70-х годов ХХ века.

Дальнейшая деятельность

Начиная с 2000 года, Федор Раззаков, фото которого можно увидеть выше, активно сотрудничает с телевидением. Его деятельность в качестве телеведущего началась с коротких документальных фильмов о бандитизме, которые основывались на его книге "Бандиты эпохи социализма". С 2006 года писатель сотрудничает с довольно-таки популярной газетой под названием "Советская Россия" (там он был награжден престижной премией "Слово народу"). Первая статья была посвящена памяти легендарного певца Дина Рида. Читателям пришлась по душе манера письма Федора Раззакова. Именно по этой причине издатели дали ему зеленый свет. За время работы в газете Раззаков написал биографии многих деятелей российского искусства (Алла Пугачева, Владимир Высоцкий, Андрей Миронов, и т. д.).

Тем не менее наибольшую славу ему принесли скандально-критические статьи о различных деятелях искусства в России и Советском Союзе (большая часть этих статей вошла в книгу под названием "Почему не гаснут советские звезды?"). Занятно то, что в своих статьях Раззаков культивировал просоветскую позицию. К примеру, в статье "Макар и его телята, или Неюбилейный Макаревич" писатель осуждает Андрея Макаревича за то, что тот не вел своих последователей ("телят") к государственным идеалам. Раззаков упрекает известного барда за то, что его семья принадлежала к советской элите и имела уйму привилегий, недоступных обычному люду. В своих статьях автор частенько критикует знаменитостей. Таким образом, Раззаков Федор привлекает внимание к своей персоне и неплохо пиарится за счет очернения звезд.

Критика

Коллеги относятся к творчеству Раззакова довольно-таки скептически. Критики утверждают, что этот писатель является простым "желтым" журналистом. Причиной этому стало то, что Раззаков очень предвзято относится к личностям, о которых пишет. Помимо этого, Федор делает основной упор на сенсационной подаче материала и щедро приправляет свои статьи "жареными" фактами.

Безжалостной критике подверглись и научно-исторические работы писателя. Многие литературоведы подметили, что в своих исторических исследованиях Раззаков частенько прибегает к конспирологическим позициям. Ярчайшим примером этого может служить статья о так называемом "Узбекском деле".

Скандалы

Писатель Федор Раззаков известен по большей мере за счет скандалов. Таким образом, писатель пытается привлечь как можно больше людей к своей персоне. Отличным примером этого может быть случай, который имел место в 2013 году и вызвал довольно большой резонанс в СМИ. подал заявление на Раззакова. Причиной этого стала книга "Владимир Высоцкий − суперагент КГБ". Сын известного барда подал на писателя в суд за то, что тот очерняет честное имя отца. Дело было выиграно, и книгу запретили продавать.

Всеми нами любимы фильмы выдающегося кинорежиссера и актера – Леонида Гайдая. Пользующиеся баснословной популярностью в 60‒80-е годы прошлого века, они и сейчас не теряют своей злободневности и в самые мрачные будни нашей действительности способны зарядить...

• 5 октября 2018, 10:00

Жанр: ,

+

Народный актер, любимый педагог, известный режиссер, театральный и общественный деятель Олег Табаков – фигура, о которой интересно поговорить. Про него хочется знать больше.

О счастливом детстве в Саратове. О первых годах в Москве. О том, легендарном,...

• 17 апреля 2017, 22:58

• 4 апреля 2017, 17:20

Жанр: ,

+

Тысячи книг написаны о советском хоккее и столько же будет написано еще. Однако книгу, которую читатель держит в руках, можно смело назвать уникальной – такой еще не было. Она показывает советский хоккей не только с фасада, но и заглядывает за его кулисы, раскрывая секреты «тайной дипломатии» – интриги спецслужб и партийной номенклатуры, которые во второй половине 70-х активно помогали советскому хоккею выбраться из кризиса. События этого захватывающего хоккейного детектива охватывают переломный период – с февраля 1977-го по май 1978 года, когда, благодаря протекции шефа КГБ Ю. Андропова и генсека Л. Брежнева, ЦСКА и сборную СССР возглавил Виктор Васильевич Тихонов.

Ценой неимоверных усилий ему предстояло обновить не только главный клуб страны, но и вернуть советской сборной былой авторитет на международной арене. А сделать это было крайне трудно, поскольку очередной чемпионат мира должен был проходить в Чехословакии, да еще в дни неофициального празднования там 10-летия со дня «Пражской весны» 1968 года. Чехи были полны решимости лечь костьми на пражском льду, лишь бы не дать Советам выиграть чемпионат у себя дома. Для этого были мобилизованы все силы – как явные, так и тайные: от Президиума ЦК КПЧ до чехословацкой госбезопасности СТБ. А тут еще у Тихонова назрел конфликт не только с интриганами из высоких кабинетов, но и с рядом ведущих игроков ЦСКА и сборной...

• 23 марта 2017, 11:10

Жанр: ,

+

Тысячи книг написаны о советском футболе, однако книгу, которую читатель держит в своих руках, можно назвать уникальной – такой еще точно не было. Она показывает советский футбол не только с фасада, но и заглядывает за его кулисы.

На страницах книги мы увидим и членов ЦК, которые сделали любимую миллионами игру орудием в своих подковерных схватках, и всесоюзную мафию, сложившуюся вокруг подпольного футбольного тотализатора, и интриги ФИФА против советского футбола, и покушение на генсека Леонида Брежнева. Несмотря на то, что Юрий Андропов включается в борьбу с футбольной мафией, украинская группировка в ЦК КПСС активно ему противостоит, и всесильный председатель КГБ СССР мало что может сделать…

Но главный герой этой книги – советский футбол и лучшие его представители, футболисты и тренеры, такие как Константин Бесков.

Эта книга известного российского писателя Фёдора Раззакова, несомненно, лучшее произведение автора, в котором органично сплелись политика и спорт, детектив и шпионский роман. Она доставит истинное наслаждение и любителям футбола, и любителям остросюжетного жанра, цепко схватит читателя и не отпустит до самого...

• 21 марта 2017, 12:30

Жанр: ,

+

В конце 2015 года в Екатеринбурге (бывшем Свердловске) с большой помпой был открыт Ельцин Центр. Помпезное сооружение, именуемой музеем, руководство которого ставит целью показать будущим поколениям, какой была Россия эпохи Бориса Ельцина. Естественное, уклон в деятельности этого музея будет в сторону облагораживания того времени. Но таким ли уж «благородными» были те времена, если в народной памяти они зафиксировались как «лихие 90-е»? И в чем именно заключалась их «лихость»? Книга Федора Раззакова. «Бандиты эпохи Ельцина, или Россия, кровью умытая» все это воскрешает, препарируя то время с беспощадной хирургической скрупулезностью. Скальпель в руках историка действует безжалостно и неумолимо. В этой книге нет ни слова неправды, поскольку в ее основу положена реальная криминальная хроника тех лет, собранная из самых разных печатных источников того времени: книг, газет и журналов.

Эта книга никогда не появится в фондах Ельцин Центра как наглядный экспонат, но именно этим она и ценна – своей неангажированностью. В стране, где либеральная пропаганда лезет из кожи вон, чтобы облагородить эпоху Ельцина (не случайно почти все сливки современной либеральной тусовки почтили своим вниманием открытие Центра Ельцина), книги про бандитов, рожденных эпохой «дорогого Бориса Николаевича», априори не могут быть в либеральном тренде. Но это вовсе не значит, что они не будут востребованы другой аудиторией – той, для кого та эпоха до сих пор является кровоточащей раной. Именно с целью, чтобы те времена не забылись и никогда не вернулись, и написана эта...

• 30 декабря 2016, 16:10

Жанр: ,

+

«Смешное и трагическое – две сестры, сопровождающие нас по жизни», – говорил Юрий Никулин. Так и в его жизни. Блистательный клоун в Московском цирке на Цветном бульваре, актер комедийного кино, составитель многих сборников анекдотов – таким помним его мы. Между тем жизнь Никулина не была легкой, ее не переполняли лишь радужные моменты. Кровь Великой Отечественной войны, ежедневное преодоление непонимания его работы теми, кто считал умение смешить легковесным и ненужным. Но он упрямо шел выбранным для себя путем, опираясь на поддержку семьи и друзей, на любовь миллионов зрителей. «Слышать смех – радость. Вызвать смех – гордость для меня». И Юрий Никулин действительно был горд тем, что смешил нас.

В новой книге известный журналист Федор Раззаков воссоздает жизнь Юрия Никулина буквально по дням, во всех подробностях, не утаивая ничего, вплоть до расхожих сплетен и слухов. При этом автор, освещая события жизни великого клоуна, прибегает ко множеству источников: мемуары, воспоминания родных и близких, интервью и...

• 17 октября 2016, 15:10

Жанр: ,

+

Песенная карьера Софии Ротару, начатая в далекие советские времена, продолжается по сию пору – вот уже более сорока лет. И кажется, с годами сама певица только молодеет. Наверное, во многом это от ее натуры «типичной Львицы» – вспыльчивой, но отходчивой, огненного характера…

«Я от природы лидер, мне нужно всегда быть первой, – признается артистка. – У меня такой характер, что неудачи меня стимулируют, дают толчок доказать себе и всем, что это досадная случайность. И пока я ее не преодолею, я не...

• 27 сентября 2016, 15:50

Жанр: ,

+

«Ира Алферова – глубоко славянский тип. И французская легкость ей не свойственна», – утверждал режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич, не желавший снимать актрису в роли Констанции в «Трех мушкетерах». Но для многих поколений советских зрителей красавица-актриса так и осталась трогательной, милой и беззащитной Констанцией. Хотя на ее долю выпали гораздо более глубокие и сложные роли – и в кино, и в жизни.

Сложно сказать, какая из них была основной, самой важной: роль матери, роль возлюбленной или роль актрисы, известной нам по фильмам («Хождение по мукам», «Предчувствие любви», «ТАСС уполномочен заявить…» и др.) и ленкомовским спектаклям.

Она любила и была любима, ей хватило удивительного женского таланта и истинно славянской щедрости, чтобы принять в семью и воспитать троих приемных детей: двоих детей последнего мужа – Анастасию и Сергея – и Александра, сына своей сестры Татьяны, умершей в 1997-м. А вечная фраза «С любимыми не расставайтесь» осталась в наших сердцах благодаря одноименной мелодраме, в которой главную мужскую роль сыграл самый красивый актер страны – Абдулов, а главную женскую роль – его супруга, Ирина...