Решу егэ мертвые души. Материалы для подготовки к ОГЭ по поэме Н.В.Гоголя "Мёртвые души" материал для подготовки к егэ (гиа) по литературе (9 класс) на тему

Идейно-художественное своеобразие поэмы «Мертвые души»

1. «Мертвые души» как реалистическое произведение:

б) Принципы реализма в поэме:

Историзм

Гоголь писал о своей современности – приблизительно конец 20-х – начало 30-х гг., в период кризиса крепостничества в России.

Типические характеры в типических обстоятельствах. Основными тенденциями в изображении помещиков и чиновников являются сатирическое описание, социальная типизация и общая критическая направленность. «Мертвые души» – бытописательное произведение. Особое внимание уделено описанию природы, усадьбы и интерьера, деталям портрета. Большинство героев показано статически. Большое внимание уделено деталям, так называемой «тине мелочей» (характер Плюшкина). Гоголь соотносит различные планы: вселенские масштабы (лирическое отступление о птице-тройке) и мельчайшие детали (описание поездки по крайне плохим русским дорогам).

Средства сатирической типизации:

а) Авторские характеристики персонажей, б) Комические ситуации (напр. и Чичиков не могут разойтись в дверях), в) Обращение к прошлому героев (Чичиков, Плюшкин), г) Гипербола (неожиданная смерть прокурора, необычайная прожорливость Собакевича), д) Пословицы («Ни в городе Богдан, ни в селе Селифан»), е) Сравнения (Собакевич сравнивается со средней величины медведем. Коробочка – с дворняжкой на сене).

2. Жанровое своеобразие:

Называя свое произведение «поэмой», Гоголь подразумевал: «меньшего рода эпопею... Проспект учебной книги словесности для русского юношества. Герой эпопей – частное и невидимое лицо, однако значительное во многих отношениях для наблюдения души человека».

Поэма – жанр, восходящий к традициям древнего эпоса, в котором воссоздавалось целостное бытие во всех его противоречиях. На этой характеристике «Мертвых душ» настаивали славянофилы, апеллируя к тому, что элементы поэмы, как жанра воспевающего, есть и в «Мертвых душах» (лирические отступления). Гоголь в письмах друзьям называл «Мертвые души» не только поэмой, но и романом. В «Мертвых душах» присутствуют черты авантюрно-приключенческого, плутовского, а также социального романа. Однако «Мертвые души» принято романом не называть, так как в произведении любовной интриги практически нет.

3. Особенности сюжета и композиции:

Особенности сюжета «Мертвых душ» связаны в первую очередь с образом Чичикова и его идейно-композиционной ролью. Гоголь: «Автор ведет его жизнь сквозь цепь приключений и перемен, дабы представить с тем вместе вживе верную картину всего значительного в чертах и нравах взятого им времени... картину недостатков, злоупотреблений, пороков». В письме к В. Жуковскому Гоголь упоминает, что хотел в поэме показать «всю Русь». Поэма написана в форме путешествия, разрозненные фрагменты жизни России объединены в единое целое. Такова главная композиционная роль Чичикова. Самостоятельная роль образа сводится к описанию нового типа русской жизни, предпринимателя-авантюриста. В 11 главе автор дает биографию Чичикова, из которой следует, что герой использует для достижения своих целей или положение чиновника, или мифическое положение помещика.

Композиция построена по принципу «концентрических кругов» или «замкнутых пространств» (город, усадьбы помещиков, вся Россия).,

Тема родины и народа:

Гоголь писал о своем произведении: «Вся Русь явится в нем». Жизнь господствующего класса и простого народа дана без идеализации. Крестьянам свойственны невежество, ограниченность, забитость (образы Петрушки и Селифана, дворовая девчонка Коробочки, которая не знает, где право, где лево, дядя Митяй и дядя Миняй, которые обсуждают, доедет ли бричка Чичикова до Москвы и Казани). Тем не менее автор с теплотой описывает талант и другие творческие способности народа (лирическое отступление о русском языке, характеристика ярославского мужика в отступлении о птице-тройке, реестр крестьян Собакевича).

Большое внимание уделено народному бунту (повесть о капитане Копейкине). Тема будущего России отражена в поэтическом отношении Гоголя к родине (лирические отступления о Руси и о птице-тройке).

О втором томе «Мертвых душ»:

Гоголь в образе помещика Костанжогло попытался показать положительный идеал. В нем воплотились идеи Гоголя о гармоническом устройстве жизни:

разумное хозяйствование, ответственное отношение к делу всех участвующих в устроительстве усадьбы, использование плодов науки. Под воздействием Костанжогло Чичиков должен был пересмотреть свое отношение к действительности и «исправиться». Почувствовав в своем произведении «жизненную неправду», Гоголь сжег второй том «Мертвых душ».

1.Своеобразие жанра поэмы Н.В.Гоголя «Мертвые души».

2.Смысл заглавия поэмы.

3.Сюжет и композиция поэмы.

4.Принципы создания характеров в поэме.

5.Образ Чичикова как «героя времени» первоначального накопления капитала.

6.Роль и тематика лирических отступлений.

8.Сущность комического в поэме.

9.Изображение губернского города и Петербурга.

Поэма «Мертвые души» – вершина творчества Гоголя. Он работал над ней с середины 1835 года до последних дней жизни. Мыслилось ему масштабное эпическое произведение, состоящее из 3-х томов. Но второй том дошел до нас в черновых вариантах и набросках, а к 3-му Гоголь так и не приступил. Однако первая часть, которая уже после выхода ее в свет в мае 1942 года казалась Гоголю лишь вступлением к тому, что за ней должно последовать, «лишь крыльцом к дворцу, который задуман строиться в колоссальных размерах», как он сообщал в письме к Жуковскому, на самом же деле оказалась вполне законченным, более того, совершенным в сюжетно-композиционном, эстетическом и нравственном отношениях произведением.

Сюжет «Мертвых душ», как известно, подсказан Гоголю Пушкиным, о чем Гоголь рассказал в «Авторской исповеди». Пушкин рассказал Г оголю историю похождений одного авантюриста, задумавшего скупить у помещиков умерших после последней переписи крестьян, числящихся по так называемой «ревизской сказке» живыми, и заложить их в недавно созданный Опекунский совет под ссуду. Идея создания Опекунских советов в государственном масштабе была призвана активизировать собственника, помочь помещикам приспособиться к новым условиям жизни в условиях наступающей капитализации России. Но то, что выглядело вполне разумным на бумаге, в действительности сразу же выявило свою бессмысленность и алогичность. История, которая произошла на самом деле, под пером Гоголя превратилась, с одной стороны, в фантасмагорию, в которой действуют «мертвые души» с «холодными, раздробленными, повседневными характерами», а с другой, – представила перед читателем сложную, многоголосую, непостижимую Русь, которая несется в неизведанную даль, «как бойкая», необгонимая птица-тройка».

Сюжет, подаренный Пушкиным, значительно трансформировался, оброс деталями и подробностями российского быта, колоритнейшими фигурами помещиков и чиновников, каждая из которых – истинный шедевр гоголевского таланта, вставными новеллами и повестями, авторскими отступлениями и рассуждениями, воплотившись в произведение уникальной жанровой формы, над которой думают и спорят многие поколения читателей, исследователей, критиков.

Сам Гоголь долго и мучительно размышлял над жанровой природой своего детища. Первоначально он склонен был назвать его романом, но впоследствии склоняется к мысли, что его новое произведение – поэма, но не в традиционном, а в каком-то особом значении слова. Гоголь ставил перед собой задачу не просто обличительную, но и философскую: увидеть за мелким и раздробленным бытом ничтожных людишек, заслуживающих лишь название «мертвых душ», будущее России, ее творческие силы, ее «душу живую». Поэтому жанровые формы романа в том виде, в котором они тогда существовали, были писателю тесны.

Но и поэма в ее традиционном бытовавшем тогда виде не устраивает Г оголя. Гоголь создает свое новое произведение, не сковывая себя рамками существовавших тогда жанровых форм, смело соединяя объективно-эпическое повествование и лирический, от самого сердца идущий голос автора, патетику и драматизм, юмор и сатиру, резкий, обличительный гротеск и тонкую, изысканную иронию.

Сюжет поэмы строится на движении персонажа «изменяющегося», умеющего приспосабливаться к обстоятельствам, в общем, мимикрирующего, через целый ряд персонажей «неподвижных» – помещиков. Причем это движение носит далеко не случайный характер, даже в том случае, если встреча персонажей произошла случайно (к Коробочке Чичиков попал, заблудившись среди бесконечных российских дорог, а Ноздрева встретил в трактире). От главы к главе усиливается монстрообразность героев, проявляющаяся в их портрете, одежде, отношении к гостю и к своим крепостным, в манере вести беседу и торговаться – т.е. во всех деталях, рисующих их быт и нравы. В облике Манилова – «избыток сахару», Коробочки – «дубинноголовости», Ноздрева – открытого хамства и жульничества, Собакевича – «кулачества», Плюшкина – бессмысленного, разрушающего и хозяйство, и душу скопидомства. Но усиление гротеска при характеристике помещиков не прямолинейно. И там, где разрушение личности, казалось бы, уже дошло до предела, вдруг проявляется нечто, свидетельствующее о том, что, может быть, не так уж все безнадежно. Крепко сколочено хозяйство у Собакевича; его крепостные, отпущенные на оброк (вспомним, что сама по себе эта акция свидетельствовала о прогрессивности помещика, например, «ярем барщины старинной оброком легким заменил», вследствие чего соседи-помещики стали считать его опаснейшим чудаком), становятся в силу своего мастерства и трудолюбия известны не только в губернии, но и в Москве: каретник Михеев, плотник Степан Пробка, сапожник Максим Телятников, торговец Еремей Сорокаплехин, живший в Москве своим домом и одного оброка приносивший по пятьсот рублей. Для сравнения уместно вспомнить, что чиновник Акакий Акакиевич получал в год жалования всего четыреста рублей или около этого. «Старый плут и бестия», Собакевич единственный смог противостоять напору плута новой формации Чичикова.

Еще более сложен образ Плюшкина. Не то баба, не то мужик, в общем, «прореха на человечестве», он единственный из помещиков оказался включен в нормальные человеческие отношения, хотя и в искаженном виде. У него была семья, дети, в настоящее время – внуки, которых он даже покачал на коленях, когда они приезжали к нему в гости; был друг, по его словам, «однокорытник», при упоминании о котором глаза его заблестели живым блеском и он, отделившийся своей скупостью от всего человечества, даже от собственных детей, пожелал через Чичикова передать ему привет. Но деградация его необратима: «Лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нем чувством стало еще бесчувственней и еще пошлее». Но и этот на мгновение появившийся в этом бесчувственном мире теплый луч жизни помогает Гоголю преодолеть беспросветность изображаемого и призвать читателей к новой, лучшей, прекрасной жизни: «Забирайте же с собой в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собой все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!»

Лирические отступления и авторские комментарии к эпическим картинам и зарисовкам пронизывают все повествование. Голос автора ироничен, когда он описывает своих «холодных и раздробленных» героев, грустен, когда говорит о тяжком пути писателя-сатирика, призванного «озирать всю громадно несущуюся жизнь... сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы», возвышен, когда мысль его касается судеб России, вдохновенен, когда речь пойдет о творческих, созидательных силах народа, о национальном достоянии его – животрепещущем русском слове. Пошлые, ничтожные персонажи, о которых повествует писатель, не замечают бескрайних просторов России, сил народного духа, самой энергии вечного движения, которое формируется системой лирических отступлений и рождает в свою очередь образ Руси-тройки: «Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему?». Но героя такого нет и неоткуда его взять. Так открывается читателю внутренний, трагический конфликт поэмы: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа».

«Героем времени» в поэме оказывается не богатырь, а проходимец. В предисловии ко второму изданию «Мертвых душ» Гоголь сказал о Чичикове: «Взят он больше затем, чтобы показать недостатки и пороки русского человека, а не его достоинства и добродетели». Мы видим в этих словах много общего с тем, как характеризует своего героя Лермонтов: «портрет, составленный из пороков и недостатков целого поколения в полном их развитии». Чичиков безлик и многогранен, что позволяет ему легко подстраиваться под тех, кому он желает понравиться: с Маниловым он приторно-любезен, с Коробочкой – мелочно-настойчив и грубоват, с Ноздревым – циничен и трусоват, с Собакевичем – тверд и хитер, с Плюшкиным – лицемерен в своем мнимом «великодушии». Чичикову легко оказаться «зеркалом» любого из этих героев, потому что в нем самом заложены и пустая мечтательность Манилова, когда он воображает себя херсонским помещиком, забывая о том, что он владелец крепостных только на бумаге, и самовлюбленность Ноздрева, и цинизм Собакевича, и скопидомство Коробочки и Плюшкина, материализованное в его ларчике, куда он по-плюшкински складывает никому не нужные пустяки, но – с обстоятельной аккуратностью Коробочки. Несмотря на то, что он постоянно одержим всякого рода деятельностью, в первую очередь, направленной на улучшение своего материального положения, несмотря на то, что он способен возрождаться после очередных неудач и провалов своих афер, он тоже «мертвая душа», потому что ему недоступна «блистающая радость жизни» даже тогда, когда он мчится в «птице-тройке».

Чичиков, стремясь к обогащению любой ценой, освобождается от всего человеческого в себе и беспощаден к людям, ставшим на его пути. Вынося приговор своему герою, Гоголь понимает, что тип буржуазного дельца весьма жизнеспособен, поэтому и намеревался провести Чичикова по всем трем томам своей поэмы-эпопеи.

Тема губернского города как бы обрамляет повествование о путешествии Чичикова к помещикам. Образ Города имеет самостоятельное значение, придавая законченность повествованию о современной России. В одном из черновых набросков к «Мертвым душам» Гоголь писал: «Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие. Сплетни, перешедшие пределы, как все возникло от безделья и приняло выражение смешного в высшей степени». Губернский город, расположенный неподалеку от двух столиц, является карикатурным отражением тех нравов, которые царят повсюду: взяточничество, казнокрадство, иллюзия деятельности и, в конечном итоге, иллюзия жизни вместо самой жизни. Не случайно при описании жителей города и его нравов так часто использованы сравнения из мира неодушевленного, неживого. На балу у губернатора «черные фраки мелькали и носились врозь и кучами там и там, как носятся мухи на белом рафинаде в пору жаркого июльского лета, когда старая ключница рубит и делит его на сверкающие обломки перед открытым окном», чиновники были люди просвещенные: «кто читал Карамзина, кто «Московские ведомости», кто даже и совсем ничего не читал» – для «мертвых душ» все едино. В уединенной обстановке жёны, желая приласкать своих суженых, также не выходят за пределы мира предметного, бездуховного; называя их «кубышки, толстунчики, пузантики, чернушки, кики, жужу и пр.». Чиновник Иван Антонович напоминал «кувшинное рыло», а в присутствии трудились над бумагами «фраки, сюртуки губернского покроя и даже просто какая-то светло-серая куртка, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол» . Хотя чиновников Гоголь рисует не так подробно и обстоятельно, как помещиков, выделяя лишь одну какую-нибудь характерную деталь их облика и поведения, в целом, зловещий и выразительный портрет Города занимает достойное место в поэме.

С описанием чиновников губернского города связана и тема Петербурга, которая оказывается сквозной в творчестве Гоголя, начиная уже с «Ночи перед рождеством». Едва ли не в каждой главе Гоголь так или иначе вспоминает Петербург, и всегда с иронией и осуждением его мертвящих нравов. Чего только стоит его рассуждение о том, что и среди почтенных государственных людей встречаются такие же тупые, дубинноголовые, как Коробочка.

Тема Петербурга занимает важное место во вставной новелле «Повесть о капитане Копейкине», не имеющей прямого отношения к сюжету. Тем не менее, Гоголь весьма болезненно отнесся к стремлению цензуры сократить или совсем убрать эту повесть из «Мертвых душ». В истории инвалида Отечественной войны, оставленного со своим несчастьем на произвол судьбы, сфокусированы многие темы «Мертвых душ»: тема бесправия народа, тема чиновничьего произвола, но самое главное – тема грядущего возмездия за грехи, актуальная для творчества Гоголя в целом, приобретает здесь вполне определенные социальные черты. Копейкин, униженный до предела, распрямляется, обретает чувство собственного достоинства: «Коли генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, хорошо, я найду средства!» Герой Отечественной войны становится атаманом разбойников. Если в предыдущих главах равнодушие чиновников к нуждам простых просителей, не имеющих возможности дать взятку, описано иронически, то в «Повести о капитане Копейкине» противопоставление несчастного Копейкина и высокопоставленных петербургских чиновников носит гротескный характер, обнаруживает свою связь с повестью «Шинель», выступающей в защиту «маленького человека».

С появлением «Ревизора» и «Мертвых душ» сатирическая линия русской литературы обрела новые силы, расширила приемы выразительности, ввела новые принципы типизации. Опыт гоголевской сатиры оказался плодотворен во второй половине XIX века, реализовавшись в сатирической поэме Некрасова «Современники», романах и сказках Салтыкова-Щедрина, новеллах Чехова.

Внутренний монолог показывает, что Чичиков умеет разбираться в людях. Например, он заметил, что девушка наверняка «выпускница какого-нибудь пансиона или института…» Ещё одна черта героя –это расчётливость. При встрече с молодой незнакомкой Павла Ивановича больше волнует то, какое состояние имеет её отец. Он смотрит на девушку как на средство, с помощью которого можно обогатиться, а уже только потом как на предмет любви, нежности, уважения.
Таким образом, из монолога хорошо видно, что Чичиков- наблюдательный и расчётливый человек.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1.-1.1.2.

Н. В. Гоголь. «Мёртвые души»

1. 1.1.2. С какой целью автор в своих размышлениях упоминает о двадцатилетнем юноше?

Н.В.Гоголь рассказывает о двадцатилетнем юноше для того, чтобы противопоставить его Чичикову.
Молодой человек в отличие от главного героя способен на искренние чувства. Чичиков рассуждает сухо, его больше волнует то, какое состояние имеет отец незнакомки. Таким образом, приём антитезы даёт ещё более яркое и точное представление о главном герое романа, для которого обогащение важнее, чем чувства.

1. 1.1.1. Почему город, в который приезжает Чичиков, не имеет названия?

В поэме «Мёртвые души»изображается обычный губернский город со своей тёмной силой. Его чиновники берут взятки, обкрадывают государственную казну. Подобное встречается и в других городах России. Вот поэтому в произведении у него нет названия, так как он является моделью любого российского города.

2. 1.1.2. Как представленный во фрагменте портрет характеризует героя?

«В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод», - так описывает Гоголь своего героя.Автор в портрете не даёт точное описание Павла Ивановича. По нему можно сказать, что перед нами человек хитрый и скрытный.

1. 1.1.3. Сопоставьте фрагменты поэмы Н.В. Гоголя «Мёртвые души» и комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль». В чём Скотинин похож на Чичикова, задумавшегося о «молоденькой незнакомке»?

Чичиков - расчётливый человек. Главным смыслом его жизни были деньги. Поэтому любое событие он расценивает с точки зрения прибыли. Павел Иванович не способен к романтике, к чистоте чувств. Он не готов воспринимать окружающих таковыми, какие они есть. В этом Скотинин похож на него.Он также думает о выгоде. В Софье его привлекают только «то, что в деревеньках-то её водится и до чего моя смертная охота».

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задание 1.1.3.

Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают её замуж?

Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может ещё подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.

Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как её матушке, а моей сватьюшке, сделался удар...

Г-жа Простакова (показывает, будто крестит сердце). С нами сила крестная.

Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка её, г-н Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нём ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли её в нашу деревеньку и надзираем над её имением, как над своим.

Г-жа Простакова. Что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Ещё братец может подумать, что мы для интересу её к себе взяли.

Г-жа Простакова. Хоть бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор, как всё, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!

Простаков. Так по соседству её деревеньки?

Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то её водится и до чего моя смертная охота. Г-жа Простакова. До чего же, братец?

Д. И. Фонвизин. «Недоросль»

Чичиков глядел очень внимательно на молоденькую незнакомку. Он пытался несколько раз с нею заговорить, но как-то не пришлось так. А между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли чёрствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов её, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на всё то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нём чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь. Везде, поперёк каким бы ни было печалям, из которых плетётся жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стёкол вдруг неожиданно пронесётся мимо какой- нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унёсся и пропал из виду дивный экипаж. Так и блондинка тоже вдруг совершенно неожиданным образом показалась в нашей повести и так же скрылась. Попадись на ту пору вместо Чичикова какой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он, или просто только что начавший жизненное поприще, - и Боже! чего бы не проснулось, не зашевелилось, не заговорило в нём! Долго бы стоял он бесчувственно на одном месте, вперивши бессмысленно очи вдаль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и службу, и мир, и всё, что ни есть в мире.

Но герой наш уже был средних лет и осмотрительно-охлаждённого характера. Он тоже задумался и думал, но положительнее, не так безотчётны и даже отчасти очень основательны были его мысли. «Славная бабёшка! - сказал он, открывши табакерку и понюхавши табаку. - Но ведь что, главное, в ней хорошо? Хорошо то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или института, что в ней, как говорится, нет ещё ничего бабьего, то есть именно того, что у них есть самого неприятного. Она теперь как дитя, всё в ней просто, она скажет, что ей вздумается, засмеётся, где захочет засмеяться. Из нее всё можно сделать, она может быть чудо, а может выйти и дрянь, и выйдет дрянь! Вот пусть-ка только за неё примутся теперь маменьки и тётушки. В один год так её наполнят всяким бабьём, что сам родной отец не узнает. Откуда возьмётся и надутость, и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем, и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть, всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выйдет просто чёрт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как её отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретённым на службе? Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из неё бы мог выйти очень, очень лакомый кусочек. Это бы могло составить, так сказать, счастье порядочного человека». Двести тысячонок так привлекательно стали рисоваться в голове его, что он внутренно начал досадовать на самого себя, зачем в продолжение хлопотни около экипажей не разведал от форейтора или кучера, кто такие были проезжающие. Скоро, однако ж, показавшаяся деревня Собакевича рассеяла его мысли и заставила их обратиться к своему постоянному предмету.

Н. В. Гоголь. «Мёртвые души»

1. 1.1.1. Какие «страстишки» владеют Ноздрёвым?

Ноздрев – это третий помещик, к которому Чичиков обратился с предложением о покупке мёртвых душ. Этот герой лгун и хвастун. Без особой причины Ноздрёв может насолить лучшему другу. Он очень азартен. Однако играет нечестно. Таким образом, помещик имеет страсть к картам,к мошенничеству и к вредительству.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1-1.1.2.

Лицо Ноздрёва, верно, уже сколько-нибудь знакомо читателю. Таких людей приходилось всякому встречать немало. Они называются разбитными малыми, слывут ещё в детстве и в школе за хороших товарищей и при всём том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе «ты». Дружбу заведут, кажется, навек: но всегда почти так случается, что подружившийся подерётся с ними того же вечера на дружеской пирушке. Они всегда говоруны, кутилы, лихачи, народ видный. Ноздрёв в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять. Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны. За детьми, однако ж, присматривала смазливая нянька. Дома он больше дня никак не мог усидеть. Чуткий нос его слышал за несколько десятков вёрст, где была ярмарка со всякими съездами и балами; он уж в одно мгновенье ока был там, спорил и заводил сумятицу за зелёным столом, ибо имел, подобно всем таковым, страстишку к картишкам. В картишки, как мы уже видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много разных передержек и других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой. Но здоровье и полные щёки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы, что бакенбарды скоро вырастали вновь, ещё даже лучше прежних. И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни в чём не бывало, и он, как говорится, ничего, и они ничего.

Ноздрёв был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном собрании, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история непременно происходила: или выведут его под руки из зала жандармы, или принуждены бывают вытолкать свои же приятели. Если же этого не случится, то всё-таки что-нибудь да будет такое, чего с другим никак не будет: или нарежется в буфете таким образом, что только смеётся, или проврётся самым жестоким образом, так что наконец самому сделается совестно. И наврёт совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой шерсти, и тому подобную чепуху, так что слушающие наконец все отходят, произнесши: «Ну, брат, ты, кажется, уже начал пули лить». Есть люди, имеющие страстишку нагадить ближнему, иногда вовсе без всякой причины. <...> Такую же странную страсть имел и Ноздрёв. Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстраивал свадьбу, торговую сделку и вовсе не почитал себя вашим неприятелем; напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: «Ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заедешь».

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

1. 1.1.3. Сопоставьте приведенный фрагмент из повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» с отрывком из поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души». К каким выводам привело вас сопоставление двух родительских наказов своим сыновьям?

Наставления, которые дают своим сыновьям отцы в повести «Капитанская дочка» и в поэме «Мертвые души» прямо противоположны. Например, отец Петруши Гринева хочет видеть сына порядочным, достойным, честным человеком.Вот поэтом он советует сыну беречь честь смолоду. А Павлушу Чичикова отец учит быть подлым, не думать о чести и благородстве. Главное для него то, чтобы Павел Иванович стремился к прибыли. Таким образом, мои размышления убеждают меня в том, что родительские наказы отличаются друг от друга своим содержанием.

3. 1.1.3. Как описание возможной «обыденной» судьбы Ленского соотносится с авторским размышлением из 6 главы поэмы Н. В. Гоголя «Мёртвые души» (см.ниже)?

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

***********************

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расска-кивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! мог так измениться! И похоже это на правду? Всё похоже на правду, всё может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом! Грозна, страшна грядущая впереди старость, и ничего не отдаёт назад и обратно! Могила милосерднее её, на могиле напишется: «Здесь погребён чело-век!» - но ничего не прочитаешь в хладных, бесчувственных чертах бесчеловечной старости.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

1. 1.1.2. Какие человеческие пороки обличает Гоголь в приведенной сцене?

В приведённой сцене обличаются жадность, скупость и мелочность героя. Гоголь подчёркивает, что Плюшкин является рабом своих вещей. Мы видим, что его жизнь наполнена пустотой.

3. 1.1.3. Сопоставьте рассматриваемый фрагмент поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души» с приведенной ниже сценой из комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль». К каким выводам привело вас это сопоставление?

Чичиков глядел очень внимательно на молоденькую незнакомку. Он пытался несколько раз с нею заговорить, но как-то не пришлось так. А между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов ее, или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на все то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нем чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь. Везде, поперек каким бы ни было печалям, из которых плетется жизнь наша, весело промчится блистающая радость, как иногда блестящий экипаж с золотой упряжью, картинными конями и сверкающим блеском стекол вдруг неожиданно пронесется мимо какой-нибудь заглохнувшей бедной деревушки, не видавшей ничего, кроме сельской телеги, и долго мужики стоят, зевая, с открытыми ртами, не надевая шапок, хотя давно уже унесся и пропал из виду дивный экипаж. Так и блондинка тоже вдруг совершенно неожиданным образом показалась в нашей повести и так же скрылась. Попадись на ту пору вместо Чичикова какой-нибудь двадцатилетний юноша, гусар ли он, студент ли он или просто только что начавший жизненное поприще, и Боже! чего бы не проснулось, не зашевелилось, не заговорило в нем! Долго бы стоял он бесчувственно на одном месте, вперивши бессмысленно очи в даль, позабыв и дорогу, и все ожидающие впереди выговоры, и распеканья за промедление, позабыв и себя, и службу, и мир, и все, что ни есть в мире.

Но герой наш уже был средних лет и осмотрительно-охлажденного характера. Он тоже задумался и думал, но положительнее, не так безотчетны и даже отчасти очень основательны были его мысли. «Славная бабешка!» сказал он, открывши табакерку и понюхавши табаку, «Но ведь что, главное, в ней хорошо? Хорошо то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или института; что в ней, как говорится, нет еще ничего бабьего, то есть именно того, что у них есть самого неприятного. Она теперь как дитя, все в ней просто: она скажет, что ей вздумается, засмеется, где захочет засмеяться. Из нее все можно сделать, она может быть чудо, а может выйти и дрянь, и выйдет дрянь! Вот пусть-ка только за нее примутся теперь маменьки и тетушки. В один год так ее наполнят всяким бабьем, что сам родной отец не узнает. Откуда возьмется и надутость, и чопорность; станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем, и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть; всякую минуту будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно; запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выйдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец? богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным на службе? Ведь если, положим, этой девушке да придать тысячонок двести приданого, из нее бы мог выйти очень, очень лакомый кусочек. Это бы могло составить, так сказать, счастье порядочного человека». Двести тысячонок так привлекательно стали рисоваться в голове его, что он внутренно начал досадовать на самого себя, зачем в продолжение хлопотни около экипажей не разведал от форейтора или кучера, кто такие были проезжающие. Скоро, однако ж, показавшаяся деревня Собакевича рассеяла его мысли и заставила их обратиться к своему постоянному предмету.

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

Скотинин. Что ж я не вижу моей невесты? Где она? Ввечеру быть уже сговору, так не пора ли ей сказать, что выдают ее замуж?

Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся. Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня слушали.

Простаков (Скотинину ). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой, как с сущею сироткой. После отца осталась она младенцем. Тому с полгода, как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар...

Г-жа Простакова (показывает, будто крестит сердце ). С нами сила крестная.

Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, г-н Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.

Г-жа Простакова. Что ты сегодня так разоврался, мой батюшка? Еще братец может подумать, что мы для интересу ее к себе взяли.

Простаков. Ну как, матушка, ему это подумать? Ведь Софьюшкино недвижимое имение нам к себе придвинуть не можно.

Скотинин. А движимое хотя и выдвинуто, я не челобитчик. Хлопотать я не люблю, да и боюсь. Сколько меня соседи ни обижали, сколько убытку ни делали, я ни на кого не бил челом, а всякий убыток, чем за ним ходить, сдеру с своих же крестьян, так и концы в воду.

Простаков. То правда, братец: весь околоток говорит, что ты мастерски оброк собираешь.

Г-жа Простакова. Хоть бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем. С тех пор, как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!

Скотинин. Изволь, сестрица, поучу вас, поучу, лишь жените меня на Софьюшке.

Г-жа Простакова. Неужели тебе эта девчонка так понравилась?

Скотинин. Нет, мне нравится не девчонка.

Простаков. Так по соседству ее деревеньки?

Скотинин. И не деревеньки, а то, что в деревеньках-то ее водится и до чего моя смертная охота.

Г-жа Простакова. До чего же, братец?

Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни одной, которая, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.

Д. И. Фонвизин «Недоросль»

Описание губернского города в «Ревизоре» имеет сходство с описанием города N в «Мертвых душах». В обоих фрагментах ставятся проблемы,которые затрагивают вопросы общественной жизни России. Например, известие о приезде ревизора показывает, какой произвол царит в городе городничего. Тот же беспорядок, то же взяточничество мы видим и в городе N, куда приезжает Чичиков. Его чиновники также озабочены назначением нового генерал-губернатора.

Аммос Федорович. Вот те на!

(остановясь)

(Вздохнув.)

Н. В. Гоголь «Ревизор»

*****************************

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

3. 1.1.3. Сопоставьте фрагмент комедии «Ревизор» с приведенным ниже фрагментом поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души». К каким выводам привело вас это сопоставление?

1.2.3. Сопоставьте баллады В. А. Жуковского «Мщение» и «Три песни». К каким выводам привело вас это сопоставление?

Прочитайте приведённые ниже фрагменты произведений и выполните задание 1.1.3.

Городничий. Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор.

Аммос Федорович. Как ревизор?

Артемий Филиппович. Как ревизор?

Гор дничий. Ревизор из Петербурга, инкогнито. И еще с секретным предписаньем.

Аммос Федорович. Вот те на!

Артемий Филиппович. Вот не было заботы, так подай!

Лука Лукич. Господи боже! еще и с секретным предписаньем!

Городничий. Я как будто предчувствовал: сегодня мне всю ночь снились какие-то две необыкновенные крысы. Право, этаких я никогда не видывал: черные, неестественной величины! пришли, понюхали - и пошли прочь. Вот я вам прочту письмо, которое получил я от Андрея Ивановича Чмыхова, которого вы, Артемий Филиппович, знаете. Вот что он пишет: «Любезный друг, кум и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро глазами) ... и уведомить тебя». А! Вот: «Спешу, между прочим, уведомить тебя, что приехал чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд (значительно поднимает палец вверх) . Я узнал это от самых достоверных людей, хотя он представляет себя частным лицом. Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет в руки... (остановясь) , ну, здесь свои... «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито... Вчерашнего дня я...» Ну, тут уж пошли дела семейные: «... сестра Анна Кирилловна приехала к нам со своим мужем; Иван Кириллович очень потолстел и все играет на скрыпке...» - и прочее, и прочее. Так вот какое обстоятельство!

Аммос Федорович. Да, обстоятельство такое... необыкновенно, просто необыкновенно. Что-нибудь недаром.

Лука Лукич. Зачем же, Антон Антонович, отчего это? Зачем к нам ревизор?

Городничий. Зчем! Так уж, видно, судьба! (Вздохнув.) До сих пор, благодарение богу, подбирались к другим городам; теперь пришла очередь к нашему.

Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и больше политическая причина. Это значит вот что: Россия... да... хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы узнать, нет ли где измены.

Городничий. Эк куда хватили! Еще умный человек! В уездном городе измена! Что он, пограничный, что ли? Да отсюда, хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь.

Аммос Федорович. Нет, я вам скажу, вы не того... вы не... Начальство имеет тонкие виды: даром что далеко, а оно себе мотает на ус.

Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую я вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения - и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.

Артемий Филиппович. Ну, это еще ничего. Колпаки, пожалуй, можно надеть и чистые.

Н. В. Гоголь «Ревизор»

*****************************

Все поиски, произведенные чиновниками, открыли им только то, что они наверное никак не знают, что такое Чичиков, а что, однако же, Чичиков что-нибудь да должен быть непременно. Они положили наконец потолковать окончательно об этом предмете и решить по крайней мере, что и как им делать, и какие меры предпринять, и что такое он именно: такой ли человек, которого нужно задержать и схватить как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех как неблагонамеренных. Для всего этого предположено было собраться нарочно у полицеймейстера, уже известного читателям отца и благодетеля города.

Собравшись у полицеймейстера, уже известного читателям отца и благодетеля города, чиновники имели случай заметить друг другу, что они даже похудели от этих забот и тревог. В самом деле, назначение нового генерал-губернатора, и эти полученные бумаги такого сурьезного содержания, и эти бог знает какие слухи, все это оставило заметные следы в их лицах, и фраки на многих сделались заметно просторней. Все подалось: и председатель похудел, и инспектор врачебной управы похудел, и прокурор похудел, и какой-то Семен Иванович, никогда не называвшийся по фамилии, носивший на указательном пальце перстень, который давал рассматривать дамам, даже и тот похудел. Конечно, нашлись, как и везде бывает, кое-кто неробкого десятка, которые не потеряли присутствия духа, но их было весьма немного: почтмейстер один только. Он один не изменялся в постоянно ровном характере и всегда в подобных случаях имел обыкновение говорить: «Знаем мы вас, генерал-губернаторов! Вас, может быть, три-четыре переменится, а я вот уже тридцать лет, судырь мой, сижу на одном месте». На это обыкновенно замечали другие чиновники: «Хорошо тебе, шпрехен зи дейч Иван Андрейч; у тебя дело почтовое: принять да отправить экспедицию; разве только надуешь, заперши присутствие получасом раньше, да возьмешь с опоздавшего купца за прием письма в неуказанное время, или перешлешь иную посылку, которую не следует пересылать, тут, конечно, всякой будет святой. А вот пусть к тебе повадится чорт подвертываться всякой день под руку, так что вот и не хочешь брать, а он сам сует. Тебе, разумеется, с пола-горя: у тебя один сынишка; а тут, брат, Прасковью Федоровну наделил бог такою благодатию - что год, то несет: либо Праскушку, либо Петрушу; тут, брат, другое запоешь».

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

1. 1.1.3. Сравните приведенный фрагмент с эпизодом из рассказа А. П. Чехова «Хамелеон». Чем похожи образы уездного города в этих текстах?

В обоих отрывках изображаются уездные города России XIX столетия. Ж изнь в них
одинакова, царит беспорядок, разгуливают пьяные. Отношение к людям в них определяется по тому,к какому классу они принадлежат.Так, в «Мертвых душах» Чичикова оценивают с точки зрения принадлежности к какому-либо сословию. В «Хамелеоне» для Очумелова также важно,кому принадлежит собака. И в зависимости от этого он решает,как с ней поступить.

В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, - словом, все те, которых называют господами средней руки. В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод. Въезд его не произвел в городе совершенно никакого шума и не был сопровожден ничем особенным; только два русских мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем. «Вишь ты, - сказал один другому, - вон какое колесо! что ты думаешь, доедет то колесо, если б случилось, в Москву или не доедет?» - «Доедет», - отвечал другой. «А в Казань-то, я думаю, не доедет?» - «В Казань не доедет», - отвечал другой. Этим разговор и кончился. Да еще, когда бричка подъехала к гостинице, встретился молодой человек в белых канифасовых панталонах, весьма узких и коротких, во фраке с покушеньями на моду, из-под которого видна была манишка, застегнутая тульскою булавкою с бронзовым пистолетом. Молодой человек оборотился назад, посмотрел экипаж, придержал рукою картуз, чуть не слетевший от ветра, и пошел своей дорогой.

Когда экипаж въехал на двор, господин был встречен трактирным слугою, или половым, как их называют в русских трактирах, живым и вертлявым до такой степени, что даже нельзя было рассмотреть, какое у него было лицо. Он выбежал проворно, с салфеткой в руке, - весь длинный и в длинном демикотонном сюртуке со спинкою чуть не на самом затылке, встряхнул волосами и повел проворно господина вверх по всей деревянной галерее показывать ниспосланный ему богом покой. Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах, где за два рубля в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего. Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна, в два этажа; нижний не был выштукатурен и оставался в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками. В угольной из этих лавочек, или, лучше, в окне, помещался сбитенщик с самоваром из красной меди и лицом так же красным, как самовар, так что издали можно бы подумать, что на окне стояло два самовара, если б один самовар не был с черною как смоль бородою.

Пока приезжий господин осматривал свою комнату, внесены были его пожитки: прежде всего чемодан из белой кожи, несколько по-истасканный, показывавший, что был не в первый раз в дороге. Чемодан, внесли кучер Селифан, низенький человек в тулупчике, и лакей Петрушка, малый лет тридцати, в просторном подержанном сюртуке, как видно с барского плеча, малый немного суровый на взгляд, с очень крупными губами и носом. Вслед за чемоданом внесен был небольшой ларчик красного дерева с штучными выкладками из карельской березы, сапожные колодки и завернутая в синюю бумагу жареная курица. Когда все это было внесено, кучер Селифан отправился на конюшню возиться около лошадей, а лакей Петрушка стал устраиваться в маленькой передней, очень темной конурке, куда уже успел притащить свою шинель и вместе с нею какой-то свой собственный запах, который был сообщен и принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом. В этой конурке он приладил к стене узенькую трехногую кровать, накрыв ее небольшим подобием тюфяка, убитым и плоским, как блин, и, может быть, так же замаслившимся, как блин, который удалось ему вытребовать у хозяина гостиницы.

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

**********************

Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина... На площади ни души... Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих.

Так ты кусаться, окаянная? - слышит вдруг Очумелов. - Ребята, не пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи! А... а!

Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За ней гонится человек в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно из земли выросши, собирается толпа.

Никак беспорядок, ваше благородие!.. - говорит городовой.

Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот склада, видит он, стоит вышеписанный человек в расстегнутой жилетке и, подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!» да и самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнает золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала - белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение тоски и ужаса.

По какому это случаю тут? - спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу. - Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал?

Иду я, ваше благородие, никого не трогаю... - начинает Хрюкин, кашляя в кулак. - Насчет дров с Митрий Митричем, - и вдруг эта подлая ни с того, ни с сего за палец... Вы меня извините, я человек, который работающий... Работа у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому - я этим пальцем, может, неделю не пошевельну... Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари терпеть... Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете...

Гм!.. Хорошо... - говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. - Хорошо... Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу Кузькину мать!.. Елдырин, - обращается надзиратель к городовому, - узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Немедля! Она наверное бешеная... Чья это собака, спрашиваю?

Это, кажись, генерала Жигалова! - говорит кто-то из толпы.

Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем... Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? - обращается Очумелов к Хрю-кину. - Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей!

Вариант № 31885

ЕГЭ по литературе 13.06.2013. Основная волна. Урал. Вариант 2.

При выполнении заданий с кратким ответом впишите в поле для ответа цифру, которая соответствует номеру правильного ответа, или число, слово, последовательность букв (слов) или цифр. Ответ следует записывать без пробелов и каких-либо дополнительных символов. Ответом к заданиям 1-7 является слово, или словосочетание, или последовательность цифр. Записывайте ответы без пробелов, запятых и других дополнительных символов. На задания 8-9 дайте связный ответ в объёме 5-10 предложений. Выполняя задание 9, подберите для сопоставления два произведения разных авторов (в одном из примеров допустимо обращение к произведению того автора, которому принадлежит исходный текст); укажите названия произведений и фамилии авторов; обоснуйте Ваш выбор и сопоставьте произведения с предложенным текстом в заданном направлении анализа.

Выполняя задания 10-14 является слово, или словосочетание, или последовательность цифр. Выполняя задание 15-16, опирайтесь на авторскую позицию, при необходимости излагайте свою точку зрения. Аргументируйте ответ, опираясь на текст произведения. Выполняя задание 16, подберите для сопоставления два произведения разных авторов (в одном из примеров допустимо обращение к произведению того автора, которому принадлежит исходный текст); укажите названия произведений и фамилии авторов; обоснуйте Ваш выбор и сопоставьте произведения с предложенным текстом в заданном направлении анализа.

На задание 17 дайте развернутый аргументированный ответ в жанре сочинения объёмом не менее 200 слов (сочинение объёмом менее 150 слов оценивается нулем баллов). Анализируйте литературное произведение, опираясь на позицию автора, привлекая необходимые теоретико-литературные понятия. Давая ответ, соблюдайте нормы речи.

Если вариант задан учителем, вы можете вписать или загрузить в систему ответы к заданиям с развернутым ответом. Учитель увидит результаты выполнения заданий с кратким ответом и сможет оценить загруженные ответы к заданиям с развернутым ответом. Выставленные учителем баллы отобразятся в вашей статистике.

Как Н. В. Го­голь определил жанр «Мёртвых душ»?

И конечно, к нему.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Автор про­ти­во­по­став­ля­ет мимолётное чувство, скольз­нув­шее по лицу Плюшкина, обыч­но деревянному, бес­чув­ствен­но­му выражению этого лица. Как на­зы­ва­ет­ся приём про­ти­во­по­став­ле­ния в ху­до­же­ствен­ном произведении?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Каким тер­ми­ном обозначается вы­ра­зи­тель­ное средство, ос­но­ван­ное на со­по­став­ле­нии предметов, явлений, например: «Крестьянские имена усы­па­ли её тесно, как мошки»?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

До при­ез­да к Плюш­ки­ну Чичиков по­се­ща­ет других помещиков. Уста­но­ви­те соответствие между по­ме­щи­ка­ми и их описаниями, дан­ны­ми в произведении. К каж­дой позиции пер­во­го столбца под­бе­ри­те соответствующую по­зи­цию из вто­ро­го столбца.

Запишите в ответ цифры, рас­по­ло­жив их в порядке, со­от­вет­ству­ю­щем буквам:

В от­ве­те перечислите в со­от­вет­ству­ю­щем порядке но­ме­ра верных ва­ри­ан­тов в без про­бе­лов и запятых.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Обращаясь к Мавре, Плюш­кин употребляет раз­го­вор­ные слова, не вхо­дя­щие в ли­те­ра­тур­ный язык («подтибрила», «маракует»). Как на­зы­ва­ют­ся такие слова?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Выпишите из фраг­мен­та глагол, ко­то­рый неоднократно по­вто­ря­ет Плюшкин, желая на­пу­гать и ули­чить в во­ров­стве Мавру.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Ответ:

Тексту сти­хо­тво­ре­ния предпослана ци­та­та из на­род­ной песни. Как на­зы­ва­ет­ся такая цитата?

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Укажите вид тропа, ха­рак­те­ри­зу­ю­щий­ся переносом свойств одних пред­ме­тов и яв­ле­ний на дру­гие по их сход­ству («молодости слёзы»).

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Какое сред­ство ху­до­же­ствен­ной изоб­ра­зи­тель­но­сти ис­поль­зу­ет автор, чтобы по­ка­зать су­ро­вые усло­вия ссылки, куда по­па­ла мать («леса темнее», «зимы доль­ше и лютей»)?

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Из приведённого ниже пе­реч­ня вы­бе­ри­те три на­зва­ния ху­до­же­ствен­ных средств и приёмов, ис­поль­зо­ван­ных по­этом в седь­мой и вось­мой стро­фах дан­но­го стихотворения. Ука­жи­те числа в по­ряд­ке воз­рас­та­ния без про­бе­лов и запятых.

2) звукопись

3) неологизм

4) олицетворение

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Определите раз­мер сти­хо­тво­ре­ния «Памяти матери». (Дайте ответ без ука­за­ния ко­ли­че­ства стоп.)

Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задания В8-В12 ; СЗ, С4.

А. Т. Твардовский, 1965

Ответ:

Как в приведённом фраг­мен­те рас­кры­ва­ет­ся ха­рак­тер Плюшкина?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Да, ведь вам нужен реестрик всех этих тунеядцев? Как же, я, как знал, всех их списал на особую бумажку, чтобы при первой подаче ревизии всех их вычеркнуть.

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Плюшкин надел очки и стал рыться в бумагах. Развязывая всякие связки, он попотчевал своего гостя такою пылью, что тот чихнул. Наконец вытащил бумажку, всю исписанную кругом. Крестьянские имена усыпали её тесно, как мошки. Были там всякие: и Парамонов, и Пименов, и Пантелеймонов, и даже выглянул какой-то Григорий Доезжай-не-доедешь; всех было сто двадцать с лишком. Чичиков улыбнулся при виде такой многочисленности. Спрятав её в карман, он заметил Плюшкину, что ему нужно будет для совершения крепости приехать в город.

В город? Да как же?., а дом-то как оставить? Ведь у меня народ или вор, или мошенник: в день так оберут, что и кафтана не на чём будет повесить.

Так не имеете ли кого-нибудь знакомого?

Да кого же знакомого? Все мои знакомые перемерли или раззнакомились. Ах, батюшки! как не иметь, имею! - вскрикнул он. - Ведь знаком сам председатель, езжал даже в старые годы ко мне, как не знать! однокорытниками были, вместе по заборам лазили! как не знакомый? уж такой знакомый! так уж не к нему ли написать?

И конечно, к нему.

Как же, уж такой знакомый! в школе были приятели.

И на этом деревянном лице вдруг скользнул какой-то тёплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик в толпе, обступившей берег. Но напрасно обрадовавшиеся братья и сёстры кидают с берега верёвку и ждут, не мелькнёт ли вновь спина или утомлённые бореньем руки, - появление было последнее. Глухо всё, и ещё страшнее и пустыннее становится после того затихнувшая поверхность безответной стихии. Так и лицо Плюшкина вслед за мгновенно скользнувшим на нём чувством стало ещё бесчувственней и ещё пошлее.

Лежала на столе четвёртка чистой бумаги, - сказал он, - да не знаю, куда запропастилась: люди у меня такие негодные!

Тут стал он заглядывать и под стол и на стол, шарил везде и наконец закричал: «Мавра! а Мавра!» На зов явилась женщина с тарелкой в руках, на которой лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошёл такой разговор:

Куда ты дела, разбойница, бумагу?

Ей-богу, барин, не видывала, опричь небольшого лоскутка, которым изволили прикрыть рюмку.

А вот я по глазам вижу, что подтибрила.

Да на что ж бы я подтибрила? Ведь мне проку с ней никакого; я грамоте не знаю.

Врёшь, ты снесла пономарёнку: он маракует, так ты ему и снесла.

Да пономарёнок, если захочет, так достанет себе бумаги. Не видал он вашего лоскутка!

Вот погоди-ка: на страшном суде черти припекут тебя за это железными рогатками! вот посмотришь, как припекут!

Да за что же припекут, коли я не брала и в руки четвёртки? Уж скорее в другой какой бабьей слабости, а воровством меня ещё никто не попрекал.

А вот черти-то тебя и припекут! скажут: «А вот тебе, мошенница, за то, что барина-то обманывала!», да горячими-то тебя и припекут!

А я скажу: не за что! ей-богу, не за что, не брала я... Да вон она лежит на столе. Всегда понапраслиной попрекаете!

Плюшкин увидел, точно, четвёртку и на минуту остановился, пожевал губами и произнёс: «Ну, что ж ты расходилась так? Экая занозистая! Ей скажи только одно слово, а она уж в ответ десяток! Поди-ка принеси огоньку запечатать письмо. Да стой, ты схватишь сальную свечу, сало дело топкое: сгорит - да и нет, только убыток; а ты принеси-ка мне лучинку!»

Мавра ушла, а Плюшкин, севши в кресла и взявши в руку перо, долго ещё ворочал на все стороны четвёртку, придумывая: нельзя ли отделить от неё ещё осьмушку, но наконец убедился, что никак нельзя; всунул перо в чернильницу с какою-то заплесневшею жидкостью и множеством мух на дне и стал писать, выставляя буквы, похожие на музыкальные ноты, придерживая поминутно прыть руки, которая расскакивалась по всей бумаге, лепя скупо строка на строку, и не без сожаления подумывая о том, что всё ещё останется много чистого пробела.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Неоткуда - всё оттуда,

Где у матери росла.

Всё из той своей родимой

Приднепровской стороны,

Из далёкой-предалёкой

Деревенской старины.

Там считалось, что прощалась

Навек с матерью родной,

Если замуж выходила

Девка на берег другой.

Перевозчик-водогребщик,

Парень молодой,

Перевези меня на ту сторону,

Сторону - домой.

Давней молодости слёзы,

Не до тех девичьих слёз,

Как иные перевозы

В жизни видеть привелось.

Как с земли родного края

Вдаль спровадила пора.

Там текла река другая -

Шире нашего Днепра.

В том краю леса темнее,

Зимы дольше и лютей,

Даже снег визжал больнее

Под полозьями саней.

Но была, пускай не пета,

Песня в памяти жива.

Были эти на край света

Завезённые слова.

Перевозчик-водогребщик,

Парень молодой,

Перевези меня на ту сторону,

Сторону - домой...

Отжитое - пережито,

В пору создания «Ревизора» Гоголь уже приступил к работе над «Мертвыми душами». По первоначальному замыслу они должны были отличаться от «Ревизора», помимо жанра, большей и в принципе всеохватывающей широтой критического изображения крепостнических нравов. Подсказанный Пушкиным сюжет «Мертвых душ» тем и был привлекателен для Гоголя, что давал ему возможность вместе с их героем, будущим Чичиковым, «проездиться» по всей России и показать хотя и «с одного боку», отрицательного, но «всю Русь». Но вскоре эта творческая задача уступила место другой, неизмеримо более объемной и сложной, – наряду со всем дурным «выставить на всенародные очи» и все хорошее, что таилось в глубинах русской жизни и обещало возможность ее национального возрождения.
Столь существенная перестройка замысла «Мертвых душ» отнюдь не означала принципиальной идейно творческой переориентации Гоголя. Наоборот, в ней следует видеть логически закономерный и зрелый результат изначального тяготения писателя к предельной широте художественного обобщения, к художественной интеграции объективных противоречий общественной жизни в их всемирно исторической перспективе. Но столь остро ощущаемые автором «Ревизора» и «Мертвых душ» социальные «нестроения» русской крепостнической действительности и западноевропейской буржуазной как раньше, так и теперь представлялись ему порождением духовного омертвения человечества. Отсюда и «Мертвые души». Соответственно социальная проблематика «Мертвых душ», как и «Ревизора», интегрируется в их образной ткани проблемой духовного состояния, а точнее бездуховности «современного» и прежде всего «русского человека». В письмах к разным лицам Гоголь неоднократно и настойчиво разъяснял, что «вовсе не губерния, и не несколько уродливых помещиков, и не то, что им приписывают, есть предмет „Мертвых душ“», что действительный и единственный предмет «художества» их автора есть «человек и душа человека», причем «современный человек» и «нынешнее состояние» его «души».
Все социальные пороки крепостнической действительности относятся в «Мертвых душах» к временным, болезненным искажениям истинных и благих свойств русского характера и, таким образом, в идее диалектически с ними совмещаются в качестве их же собственной противоположности. Но есть в «Мертвых душах» и другие характеры, отражающие несвойственные русской натуре, чуждые ей в корне «наносные» черты времени: например, полковник Кошкарев – несомненная и злая сатира на бюрократизм.
Свое художественное воплощение концепция русского характера получает в социально конкретных образах владетельных и чиновных существователей, уже губернского на этот раз масштаба, но, равно как и их уездные предшественники из «Ревизора», характеризующих различные «оттенки» нравственной патологии крепостнического бытия на всех его социальных уровнях.
Социальная проблематика «Мертвых душ» не может быть понята вне их нравственно психологической проблематики, точно так же как и последняя – вне ее конкретного социального содержания. Но чтобы обнаружить точку их совмещения, необходимо учитывать основополагающее философско-эстетическое убеждение Гоголя, сформулированное в его высказываниях о Пушкине и Гердере, – убеждение в том, что «действительность» общественно исторической жизни складывается из «мелочей», что в мелочах то, в их противоречивом многообразии и реализуются как положительные, так и отрицательные тенденции общественного бытия и развития, его идеальная «прямая дорога» и все временные «уклонения» от нее.
Поразительное и единственное в своем роде сочетание дробности, детальности, а отсюда и конкретности художественного анализа с философско-исторической «идеальностью» художественного синтеза составляет неповторимое своеобразие творческого метода Гоголя, единую основу его реалистической сути и часто романтического облачения.
«Мертвые души» – первое и единственное произведение Гоголя, вернее, первый и единственный художественный замысел писателя, в котором принцип противоречия «действительности» русской жизни ее «плодовитому зерну» совместился с задачей обнаружения этого зерна уже не в истории, а в самой современной писателю действительности, в ее собственных потенциальных возможностях. Реалистический характер этого грандиозного замысла очевиден. Но столь же очевидна и его историческая ограниченность. Она выражается в том, что «плодовитое зерно» русской жизни таилось для Гоголя не в социальных, демократических тенденциях ее развития, а в национальной специфике духовной «природы» русского человека.
Художественный анализ конкретных явлений социального бытия и сознания для автора «Мертвых душ» – не самоцель, а средство раскрытия их национальной сущности, ее «перекосов» и благих возможностей, а также образного воплощения тех и других соответственно реальным условиям современной ему русской жизни. Здесь реалистический замысел Гоголя обнаруживает свою утопическую сторону, которая и помешала его полному осуществлению. Искомые Гоголем положительные тенденции национального развития тогда еще недостаточно созрели для их полнокровного художественного воплощения. Но для Гоголя они были тенденциями не только общенациональными, но и сугубо духовными, психологическими, и потому их самоочищение и самовозрождение представлялось писателю единственным возможным путем к национальному возрождению. Объективным залогом его служила для Гоголя историческая молодость русского народа, еще только вступающего в зрелую пору своего национального развития и призванного принять от не менее великих, но уже «стареющих» народов западноевропейских стран эстафету исторического прогресса.
Так вопрос о будущем русского народа совмещается в «Мертвых душах» с вопросом о будущем всего цивилизованного человечества и преодолением глубочайших противоречий и отрицательных сторон буржуазной цивилизации. В национальном аспекте этот важнейший для русской литературы вопрос был поставлен Пушкиным:

Куда ты скачешь, гордый конь.
И где опустишь ты копыта?

Тем же вопросом завершается и первый том «Мертвых душ»: «Русь, куда же несешься ты?». Но он обращен уже не к «гордому коню» – символу русской государственности, европеизированной («вздыбленной») Петром, а к «птице тройке» – символу национальной стихии русской жизни, ее грядущего и всемирно исторического самоопределения. Непременно всей нации как определенной исторической индивидуальности, или личности, еще не сказавшей, но призванной сказать миру свое новое для него слово, внести свою черту в «биографию» человечества.
Демократический и объективно революционный смысл этого восходящего к Гердеру философско исторического обрамления замысла «Мертвых душ» заключался в идее исторической самодеятельности, нравственного пробуждения русского «национального духа», а тем самым и народных масс путем критики и самокритики общественного, по Гоголю, нравственного сознания. Будучи далек от идеализации закрепощенного крестьянства, о чем свидетельствуют в первом и втором томе «Мертвых душ» Селифан и Петрушка, дяди Миняй и Митяй и многое другое, Гоголь в то же время в лирических раздумьях Чичикова о только что купленных им «душах» умерших крестьян весьма прозрачно намекнул на их умственное и нравственное превосходство над теми, кто продает и покупает их, а прежде единовластно распоряжался их судьбами.
«Птица тройка» и ее стремительный лёт – прямая антитеза бричке Чичикова и ее однообразному, монотонному кружению по губернскому бездорожью от одного помещика к другому. Но ведь «птица тройка» – это та же самая бричка Чичикова, только «идеально» преобразившаяся, вырвавшаяся в авторском воображении из своих томительных блужданий по кругу на прямую, во многом загадочную, но величественную дорогу всемирно исторического масштаба и значения. Чудесное превращение обнажает, причем демонстративно, символическую многозначность всей художественной структуры замысла и его воплощения в первом томе «Мертвых душ» как эпопеи национального духа, его движения от мертвенного усыпления к новой и прекрасной жизни. Отсюда – не роман, а «поэма», охватывающая, по замыслу, все сущностные свойства и исторически разнородные состояния «русского человека» и в этом смысле ориентированная на эпос Гомера, а одновременно и на «Божественную комедию» Данте. Последней подсказано трехчастное построение «поэмы» Гоголя, задуманной в форме эпической трилогии. Первая ее часть (первый и единственно законченный том) посвящена аналитическому изображению современного писателю омертвелого состояния «русского человека», болезненных и уродливых наростов на «теле» русской жизни. Каждый из таких наростов анализируется по отдельности и как бы под микроскопом и в таком увеличенном, поражающем «равнодушные очи» виде персонифицируется в одном из «странных героев» повествования. Странных не только потому, что они изображены «с одного боку», сугубо отрицательного, но и потому, что каждый из них «выставляет на всенародные очи» лишь один из многих уродливых наростов на национальном теле русского бытия.
Подсказанное «Божественной комедией» осмысление всего изображенного в первом томе как «ада» крепостнической действительности, а во втором томе – как ее «чистилища» и намерение изобразить в третьем томе ее грядущий «рай» не подлежит сомнению и не раз отмечалось критиками и исследователями. Но глубинный и еще до конца не проясненный смысл этого несомненного факта заключается в куда более сложном уподоблении наличного национального бытия и его исторических перспектив заплутавшейся и обретающей свой истинный путь национальной душе, в свою очередь уподобленной душе человека. Душа человеческая во всех трех ее измерениях – индивидуальном, национальном и общечеловеческом – и есть подлинный герой «поэмы» Гоголя, философско эстетический индикатор всех отраженных в «поэме» явлений и процессов русской и западноевропейской действительности, художественная форма их осмысления, преимущественно психологического.
Новаторство «Мертвых душ», их реалистическое качество, огромная сила общественного воздействия на современников и первостепенное значение для последующего развития и самоопределения русского реализма, наконец, их художественная нетленность – все это вместе взятое обусловлено социальной остротой и общечеловеческой емкостью психологических открытий их автора, психологизмом его художественного метода. Но это психологизм особого рода, особого переходного от романтизма к реализму свойства, имеющий своим предметом не социальную психологию в ее индивидуальном, личностном выражении, а психологию национальную в ее социально типических проявлениях.
Психологизм художественного метода создателя «Мертвых душ» до сих пор по заслугам не оценен и даже решительно отрицается некоторыми – и весьма авторитетными – исследователями, но только потому, что измеряется принципами социально психологического метода зрелого русского реализма, которые к нему действительно еще не применимы.
До понимания и изображения личности как сгустка социальных противоречий Гоголь не дошел. На значение индивидуализированных, по выражению Бальзака, социальных типов «странные герои» поэмы Гоголя не претендуют и не могут претендовать согласно их запрограммированной психологической однолинейности и неподвижности. Но нарочитая маскообразная неподвижность и однозначность внутреннего и внешнего облика каждого из персонажей расцвечена множеством тончайших, жизненно достоверных оттенков, многообразно, объемно характеризующих психологическую доминанту каждого, его «задор», – прежде всего средствами речевой характеристики, ее в основном диалогической формы, что придает большинству эпизодов сценический характер, сближает их со структурой «Ревизора» и других комедий Гоголя. Но сверх того огромное значение имеет физическая характеристика и бытовой, вещественный антураж – состояние крестьянских изб и хозяйственных построек, обстановка барского дома, наружность и одежда его хозяина. В результате со страниц первого тома «Мертвых душ» возникает потрясший современников своей пошлостью и достоверностью образ крепостнической действительности, представленной не только ее помещичьими и чиновническими слоями, но также крепостными и трактирными слугами, босоногими девчонками и рядом аналогичных персонажей.
Эпизодические персонажи отличаются от главных только значительно меньшим объемом характеристики, но, несмотря на свою социальную полярность обрисованным крупным планом героям повествования, подобно им, составляют отдельные штрихи «пошлости» крепостнической действительности. Ее крупные характерологические черты, запечатленные порознь в том или ином персонаже, взаимодействуют со столь же однолинейными «задорами» других персонажей в качестве деталей единого портрета некой исторической личности, ее впавшей в сон национальной души.
Все сходится к этому центру, в том числе и неподвижность сюжетной композиции деревенских глав первого тома. Развития действия как такового здесь по существу нет. Есть только однообразное повторение одной и той же ситуации – посещения Чичиковым одного помещика вслед за другим на предмет покупки ревизских «душ» умерших крестьян, причем и беседа (диалог) на эту тему протекает опять же в сюжетном отношении совершенно однообразно, за исключением посещения Ноздрева. Начинающие ее «тонкие» намеки Чичикова сначала вызывают у его собеседника недоумение, иногда подозрения и опасения, а под конец все завершается одним и тем же: выгодной для обоих жульнической сделкой. В чем же тогда состоит «интерес» повествования?
В том, о чем уже говорилось, – в бесконечном многообразии психологических оттенков и бытовых деталей одного и того же монотонно повторяющегося действия. Сила его художественного эффекта в символической многозначности его психологического узора.
Если бричка Чичикова, с въезда которой в губернский город N. начинается повествование, не просто обычный «дорожный снаряд», но вместе и символ однообразного кружения сбившейся с прямого пути «души» «русского человека», то и проселочные дороги, по которым эта бричка колесит, тоже не только реалистическая картина действительного российского бездорожья, но и символ кривого пути национального развития, опять же сопряженный с ложным путем, ложной целенаправленностью жизни каждого из существователей, прежде всего Чичикова. Об этом прямо и непосредственно говорится во втором томе словами Муразова, обращенными к Хлобуеву и Чичикову.
Дорога – во всех ее значениях – композиционный стержень повествования, объединяющий его пространственные координаты (русский губернский город, т. е. административный центр и его поместная округа) с временными (движение брички) в символ «всей Руси» и ее пути от крепостнической мертвенности к великому будущему.
Символично и само название поэмы – «Мертвые души». Его буквальное, связанное с сюжетом значение – не вычеркнутые из ревизских (налоговых) списков умершие крестьяне, именуемые на языке официальных документов «душами». Но кроме того – это и омертвелые души владельцев живых и мертвых крестьянских душ, таящие, однако, возможность своего пробуждения.
В третьем томе некоторые из них должны были воскреснуть и превратиться в исполненных мудрости и добродетели государственных мужей. Прежде всего – Плюшкин и Чичиков. Конечная цель поэмы – показать «героев добродетели» – логически отвечала изображению и трактовке «героев недостатков» как носителей ложно направленных благих свойств русского национального характера. Применительно к Чичикову – это настойчивость, неукротимая энергия, сила воли, хотя и направленные на достижение недостойной цели недостойными же средствами. Применительно к Плюшкину – мудрая хозяйственная бережливость, присущая ему ранее и превратившаяся в чудовищную скаредность в старости.
Символический подтекст имеет и возрастная характеристика помещиков существователей первого тома и Чичикова. Беспредметная мечтательность свойственна юности. Но она непростительна человеку и народу, достигшим возраста «ожесточенного мужества». Наступающую пору исторической возмужалости русского народа и символизирует средний возраст всех обрисованных крупным планом героев первого тома, включая Чичикова и исключая Плюшкина. Поэтому повествование не случайно начинается с пустопорожнего мечтателя Манилова – символа юношеского прекраснодушия человека и народа, задержавшихся в своем развитии, и завершается Плюшкиным – опять же символическим предупреждением об опасности необратимого духовного окостенения нации, погрузившейся в мертвенный сон в самый ответственный возрастной период своего существования.
Непосредственное авторское свидетельство притчеобразной символики замысла, названия и всей художественной структуры «Мертвых душ» представляет собой следующая черновая рабочая запись Гоголя к их первому тому, к его второй, городской части: «Идея города. Возникшая до высшей степени Пустота. Пустословие. Сплетни, перешедшие пределы, как все это возникло из безделья и приняло выражение смешного в высшей степени». И тут же: «Как пустота и бессильная праздность жизни сменяются мутною, ничего не говорящею смертью. Как это страшное событие совершается бессмысленно. Не трогаются. Смерть поражает нетрогающийся мир. – Еще сильнее между тем должна представиться читателю мертвая бесчувственная жизнь» .
Вот какую огромную символическую нагрузку имеет казалось бы незначительный, проходной эпизод внезапной смерти прокурора. А вот и широчайший символический подтекст самого бала:
«– Весь город со всем вихрем сплетней – преобразование бездельности жизни всего человечества в массе. Рожден бал и все соединения. Сторона главная и бальная общества.
Противоположное ему преобразование во II <части?>, занятой разорванным бездельем.
Как низвести все мира безделья во всех родах до сходства с городским бездельем? и как городское безделье возвести до преобразования безделья мира?».
«Низвести» – значит выразить, сконцентрировать «многое в одном». «Возвести» – придать изображению «одного» (бала) значение символа не только пустоты и безделья русского светского общества, но и «бездельности жизни всего человечества в массе».
По тому же принципу символического «преобразования» психологических пружин крепостнической «нравственности» строятся и персонифицирующие их характеры «уродливых помещиков» первого тома «Мертвых душ». В этом отношении они тождественны характерам «Ревизора». И если в автокомментариях к комедии Гоголь не раз указывал на нравственную необходимость и в то же время нежелание каждого русского человека обнаружить в себе Хлестакова, то аналогичная общезначимость характеров «уродливых помещиков» неоднократно подчеркивается в самом тексте «Мертвых душ». О Собакевиче сказано, что он сидит во многих сановных петербургских особах; о Коробочке – что ею оказывается на деле «иной почтенный и государственный даже человек»; о Ноздреве – что «он везде между нами, только в другом кафтане». О Чичикове же, в форме обращения к читателям, повторено сказанное ранее о Хлестакове: «А кто из вас… в минуты уединенных бесед с самим собой, углубит во внутрь собственной души сей тяжелый запрос: „А нет ли и во мне какой нибудь части Чичикова?“ Да, как бы не так! А вот пройди в это время мимо его какой нибудь его же знакомый, имеющий чин ни слишком большой, ни слишком малый, он в ту же минуту толкнет под руку своего соседа и скажет ему, чуть не фыркнув от смеха: „Смотри, смотри, вон Чичиков, Чичиков пошел!“.
Чичиков, как и Хлестаков, сидит в каждом человеке и именно потому является главным героем «Мертвых душ». Он единственный характер, имеющий точное словесное определение: «Хозяин, приобретатель». Приобретатель новой, буржуазной формации, активный, изобретательный, целеустремленный и этим то резко выделяющийся на общем фоне населяющих «Мертвые души» существователей. Чичиков отнюдь не существователь, а делец, к тому же и разночинец, знающий цену копейке. Все это в сочетании с неуемным плутовством выражает зараженность «русского человека» старческими пороками буржуазной цивилизации, от опасности которой предупреждает и образ Плюшкина. Но вместе с тем беспардонное и неуемное плутовство Чичикова – искажение, ложная направленность одной из самых живоносных черт русского национального характера – его практической сметки и скрытой энергии. Вот почему разночинцу Чичикову, а не генерал губернатору, и не «мильенщику» Муразову, и не преуспевающему помещику опять же новой буржуазной формации Костанжогло была предназначена Гоголем роль человека, из плута и проходимца превратившегося в образцового деятеля национального возрождения. Но до этого ему предстояло пройти торный путь разного рода преступлений, совершенных во имя личного преуспеяния, и испытать всю тяжесть наказания за них вплоть до ссылки в Сибирь. В символике всех этих предполагавшихся превращений прорезываются, хотя еще и очень приблизительно, контуры проблематики «Преступления и наказания» Достоевского.
Новые герои, появляющиеся во втором томе «Мертвых душ», за исключением полковника Кошкарева, существенно отличаются по своей структуре от характеров первого тома. Они куда более объемны, динамичны, но вместе с тем и значительно менее выразительны. Оставаясь «героями недостатков», они не лишены и положительных черт и, каждый по своему стремясь к добру, не находят в себе сил приблизиться к нему (Тентетников, Хлобуев) или же ложно понимают добро. Наиболее наглядный пример последнего – Костанжогло. В ранних редакциях второго тома он именуется Скудронжогло. А одна из этимологических записей Гоголя гласит: «Скалдырник – человек, который со всего хочет выгоду схватить; плеву с г<…> содрать». Способность Костанжогло из всего, даже из рыбьей чешуи, «схватить» или «содрать» выгоду и есть отличительная черта его характера – деятельная, хозяйственная и в этом отношении положительная. Но стремление к выгоде ради выгоды – не добродетель, а порок, то же приобретательство.
Костанжогло противопоставлен Муразов, миллионы которого, с одной стороны, реальные миллионы, но «честно» нажитые и употребляемые на «деланье добра», а с другой – символ духовного добра, которое само себя приумножает.
Муразов и генерал губернатор – фигуры условные, благонамеренные в цензурном отношении рупоры наиболее неблагонамеренных в том же смысле авторских мыслей. Речь генерал губернатора к его подчиненным, которой и должен был кончаться второй том, – это довольно откровенный «урок царям», откровенное обличение полного разложения всей правительственной системы самодержавно бюрократического режима. Это понял и по достоинству оценил Чернышевский. По его словам, «кто не преклонится перед человеком, последними словами [которого] к нам была эта речь, тот недостоин быть читателем Гоголя».
Такой же «урок царям» преподан автором «Мертвых душ» и «Повестью о капитане Копейкине». Время ее действия точно обозначено: «через шесть лет после французов», т. е. 1819 г. Это время разгара александровской реакции, время Аракчеева и зарождения декабристского движения. Капитан Копейкин – один из тех участников войны 1812 года, которого последовавшая за ней реакция превратила из защитника Отечества в разбойничьего атамана. В повести явно слышится отзвук «Дубровского».
К послевоенному и преддекабристскому времени отнесено действие первых двух томов «Мертвых душ», точно так же как и «Евгения Онегина»! Достаточно сравнить эти две равновеликие энциклопедии русской жизни, чтобы понять, что имел в виду Чернышевский, назвав Гоголя «основоположником критического направления в русской литературе», несмотря на то что «Мертвые души» остались незаконченными. Что же помешало Гоголю их закончить? Этому было много причин. В их числе несомненное и тяжелое нервное расстройство Гоголя, длившееся годами и из года в год усиливавшееся. Им вызвано резкое, мучительное для писателя падение его творческой активности, проявившееся еще в конце 30 х годов. Но оно несомненно связано и с другим: с объективной невозможностью полноценного художественного воплощения замысла «Мертвых душ» во всем объеме его внутренней противоречивости. Бескомпромиссное обличение самодержавно крепостнического строя, всего, что составляло его реальную действительность, действительность русской жизни того времени в целом, сочетается в замысле «поэмы», равно как и в сознании Гоголя, с неколебимой уверенностью в том, что только этот строй отвечает национальному духу русского народа и спасет Россию от угрозы революционных взрывов, сотрясающих Западную Европу. Об угрозе революционного «бунта» в России и напоминает «Повесть о Копейкине». Есть основания думать, что она написана в качестве самостоятельного произведения и лишь потом была вставлена в «Мертвые души».

| 21-30

Каково ав­тор­ское опре­де­ле­ние жанра «Мёртвых душ»?

Н.В.Гоголь «Мёртвые души»

Пояснение.

«Мертвые души» сам Гоголь назвал поэмой. Он сумел перемешать черты, присущие разным жанрам, и гармонично соединить их под одним жанровым определением «поэма». Поэма - это крупное стихотворное произведение с сюжетно-повествовательной организацией.

Ответ: поэма.

Как в приведённом фраг­мен­те рас­кры­ва­ет­ся на­ту­ра Манилова?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Не успел он выйти на улицу, размышляя обо всём этом и в то же время таща на плечах медведя, крытого коричневым сукном, как на самом повороте в переулок столкнулся с господином тоже в медведях, крытых коричневым сукном, и в тёплом картузе с ушами. Господин вскрикнул, это был Манилов. Они заключили тут же друг друга в объятия и минут пять оставались на улице в таком положении. Поцелуи с обеих сторон так были сильны, что у обоих весь день почти болели передние зубы. У Манилова от радости остались только нос да губы на лице, глаза совершенно исчезли. С четверть часа держал он обеими руками руку Чичикова и нагрел её страшно. В оборотах самых тонких и приятных он рассказал, как летел обнять Павла Ивановича; речь была заключена таким комплиментом, какой разве только приличен одной девице, с которой идут танцовать. Чичиков открыл рот, ещё не зная сам, как благодарить, как вдруг Манилов вынул из-под шубы бумагу, свёрнутую в трубочку и связанную розовою ленточкой, и подал очень ловко двумя пальцами.

Это что?

Мужички.

А! - он тут же развернул её, пробежал глазами и подивился чистоте и красоте почерка. - Славно написано, - сказал он, - не нужно и переписывать. Ещё и каёмка вокруг! кто это так искусно сделал каёмку?

Ну, уж не спрашивайте, - сказал Манилов.

Ах боже мой! мне, право, совестно, что нанёс столько затруднений.

Для Павла Ивановича не существует затруднений.

Чичиков поклонился с признательностью. Узнавши, что он шёл в палату за совершением купчей, Манилов изъявил готовность ему сопутствовать. Приятели взялись под руку и пошли вместе. При всяком небольшом возвышении, или горке, или ступеньке Манилов поддерживал Чичикова и почти приподнимал его рукою, присовокупляя с приятною улыбкою, что он не допустит никак Павла Ивановича зашибить свои ножки. Чичиков совестился, не зная, как благодарить, ибо чувствовал, что несколько был тяжеленек. В подобных взаимных услугах они дошли наконец до площади, где находились присутственные места; большой трехэтажный каменный дом, весь белый, как мел, вероятно для изображения чистоты душ помещавшихся в нём должностей; прочие здания на площади не отвечали огромностию каменному дому. Это были: караульная будка, у которой стоял солдат с ружьём, две-три извозчичьи биржи и наконец длинные заборы с известными заборными надписями и рисунками, нацарапанными углём и мелом; более не находилось ничего на сей уединённой, или, как у нас выражаются, красивой площади. Из окон второго и третьего этажа иногда высовывались неподкупные головы жрецов Фемиды и в ту ж минуту прятались опять: вероятно, в то время входил в комнату начальник. Приятели не взошли, а взбежали по лестнице, потому что Чичиков, стараясь избегнуть поддерживанья под руки со стороны Манилова, ускорял шаг, а Манилов тоже, с своей стороны, летел вперёд, стараясь не позволить Чичикову устать, и потому оба запыхались весьма сильно, когда вступили в тёмный коридор. Ни в коридорах, ни в комнатах взор их не был поражён чистотою. Тогда ещё не заботились о ней; и то, что было грязно, так и оставалось грязным, не принимая привлекательной наружности. Фемида просто, какова есть, в неглиже и халате принимала гостей. Следовало бы описать канцелярские комнаты, которыми проходили наши герои, но автор питает сильную робость ко всем присутственным местам. Если и случалось ему проходить их даже в блистательном и облагороженном виде, с лакированными полами и столами, он старался пробежать как можно скорее, смиренно опустив и потупив глаза в землю, а потому совершенно не знает, как там всё благоденствует и процветает. Герои наши видели много бумаги и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив её почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганьи земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельцо за N 368!» «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казённой чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения, одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши». Шум от перьев был большой и походил на то, как будто бы несколько телег с хворостом проезжали лес, заваленный на четверть аршина иссохшими листьями.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Пояснение.

Манилов – сен­ти­мен­таль­ный помещик, пер­вый «продавец» мерт­вых душ. Образ Ма­ни­ло­ва ди­на­ми­че­ски раз­во­ра­чи­ва­ет­ся из пословицы: че­ло­век ни то ни се, ни в го­ро­де Богдан, ни в селе Селифан. Сна­ча­ла он ка­жет­ся при­ят­ным человеком, но потом с ним ста­но­вит­ся смер­тель­но скучно, по­то­му что он не имеет соб­ствен­но­го мне­ния и может толь­ко улы­бать­ся и го­во­рить ба­наль­ные при­тор­ные фразы, что на­гляд­но про­сле­жи­ва­ет­ся в при­ве­ден­ном отрывке.

Источник: ЕГЭ по литературе 13.06.2013. Основная волна. Дальний Восток. Вариант 1.

«Гораздо легче изоб­ра­жать характеры боль­шо­го размера: там про­сто бросай крас­ки со всей руки на полотно, чер­ные палящие глаза на­вис­шие брови, пе­ре­ре­зан­ный морщиною лоб, пе­ре­ки­ну­тый через плечо чер­ный или алый, как огонь, плащ - и порт­рет готов; но вот эти все господа, ко­то­рых много на свете, ко­то­рые с вида очень по­хо­жи между собою, а между тем как приглядишься, уви­дишь много самых не­уло­ви­мых особенностей, - эти гос­по­да страшно труд­ны для портретов».

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

Пояснение.

Антитеза - про­ти­во­по­став­ле­ние слов, образов, персонажей, эле­мен­тов композиции. Это вы­ра­зи­тель­ный художественный прием, поз­во­ля­ю­щий писателям пол­нее охарактеризовать героев, вы­явить свое от­но­ше­ние к ним и к раз­лич­ным сторонам изображаемого.

Ответ: антитеза.

Ответ: антитеза

Для выполнения задания выберите только ОДНУ из четырёх предложенных тем сочинений (17.1-17.4). Напишите сочинение на эту тему в объёме не менее 200 слов (при объёме менее 150 слов сочинение оценивается 0 баллов).

Раскрывайте тему сочинения полно и многоаспектно.

Аргументируйте свои тезисы анализом элементов текста произведения (в сочинении по лирике необходимо проанализировать не менее трёх стихотворений).

Выявляйте роль художественных средств, важную для раскрытия темы сочинения.

Продумывайте композицию сочинения.

Избегайте фактических, логических, речевых ошибок.

Сочинение пишите чётко и разборчиво, соблюдая нормы письменной речи.

С17.1. Какой смысл несёт в себе на­зва­ние ко­ме­дии Н. В. Го­го­ля «Ревизор»?

С17.2. В чём, по мне­нию Н. А. Некрасова, со­сто­ит мис­сия поэта на земле? (По ли­ри­ке Н. А. Некрасова.)

С17.3. Ка­ко­ва роль ком­по­зи­ции в рас­кры­тии глав­ной идеи рас­ска­за И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско»?

Пояснение.

Комментарии к сочинениям

C17.1. Какой смысл несёт в себе на­зва­ние комедии Н. В. Го­го­ля «Ревизор»?

В кри­ти­ке комедию Го­го­ля «Ревизор» при­ня­то называть луч­шей социальной ко­ме­ди­ей своего времени.

Во все века бо­я­лись проверяющих, цензов, ревизоров, так как чест­ных чиновников прак­ти­че­ски не бывает, а от не­чест­но­сти - страх.

От стра­ха - же­ла­ние обмануть, увиль­нуть от ответственности... Имен­но с ре­ви­зо­ром связаны у ге­ро­ев уездного го­ро­да ожидания ско­рых изменений: для чи­нов­ни­ков – бо­язнь этих из­ме­не­ний и опа­се­ния за свои «грешки», у про­сто­го люда, куп­цов – на­деж­ды на уста­нов­ле­ние законности. На­зва­ние имеет таким образом, сим­во­ли­че­ский смысл: от того, кого надо бы счи­тать главным дей­ству­ю­щим лицом ни­че­го не меняется. В «Ревизоре» нет внеш­них толчков к раз­ви­тию действия. Как ни парадоксально, ос­нов­ным импульсом раз­ви­тия комедии яв­ля­ет­ся страх чиновников. Чув­ство страха объ­еди­ня­ет раздираемый внут­рен­ни­ми противоречиями город в еди­ный организм. Это же чув­ство страха де­ла­ет всех жи­те­лей города чуть ли не братьями. Оказывается, не род­ство душ, не общ­ность интересов, а толь­ко страх спо­со­бен сплотить этих людей. Про­ис­хо­дя­щее выявляло в людях их ис­тин­ное уродливое и смеш­ное лицо, вы­зы­ва­ло смех над ними, над их жизнью, ко­то­рая была жиз­нью всей России. «Над собою смеетесь», - это ведь об­ра­ще­но в хо­хо­чу­щий зрительный зал.

C17.2. В чём, по мне­нию Н. А. Некрасова, со­сто­ит миссия поэта на земле? (По ли­ри­ке Н. А. Некрасова.)

Русская по­э­ти­че­ская традиция со­зда­ла два устой­чи­вых образа поэта: поэт-пророк и друг-стихотворец. Н. А. Не­кра­сов начинает с по­ле­ми­ки с обо­и­ми образами. Про­рок осмеян еще в юно­ше­ских стихах, но и вто­рой образ явно не со­от­вет­ству­ет некрасовским представлениям:

И поэтом, ба­лов­нем свободы,

Другом лени - не был никогда, -

говорит о себе Н. А. Некрасов. Что же можно про­ти­во­по­ста­вить традиции? Н. А. Не­кра­сов первым на­чи­на­ет говорить о сни­же­нии роли литературы, пред­став­ля­ет поэзию тя­же­лым и без­ра­дост­ным трудом:

Праздник жизни - мо­ло­до­сти годы -

Я убил под тя­же­стью труда...

В сти­хо­тво­ре­нии 1856 года эта тема нашла свое раз­ви­тие в диа­ло­ге между По­этом и Гражданином:

Ты зна­ешь сам,

Какое время наступило;

В ком чув­ство долга не остыло,

Кто серд­цем неподкупно прям,

В ком дарованье, сила, меткость,

Тому те­перь не долж­но спать... -

призывает Граж­да­нин - один из пер­вых положительных ге­ро­ев лирики Некрасова. Хандра, вя­лость поэта не со­от­вет­ству­ют эпохе, ис­тин­ный поэт не может су­ще­ство­вать без тес­ной связи с со­бы­ти­я­ми общественной жизни.

Монологи Гражданина, об­ра­щен­ные к Поэту, про­ник­ну­ты глубоким пат­ри­о­ти­че­ским чувством, в них зву­чит призыв к борьбе. Как сын не может смот­реть на горе и стра­да­ние матери, так и поэт не может спо­кой­но взирать на тя­же­лое положение родины. И Граж­да­нин провозглашает вы­со­кий идеал слу­же­ния отечеству:

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденье, за любовь...

Иди и гибни безупречно.

Умрешь недаром: дело прочно,

Когда под ним стру­ит­ся кровь...

C17.3. Ка­ко­ва роль ком­по­зи­ции в рас­кры­тии главной идеи рас­ска­за И. Бу­ни­на «Господин из Сан-Франциско»?

Рассказ по­стро­ен по прин­ци­пу кольцевой композиции. Все как будто повторяется, но в новом, уси­лен­ном качестве. Сгу­ща­ют­ся краски до бес­про­свет­ной гаммы, и в пред­чув­ствии гибели «опять среди бе­ше­ной вьюги, про­но­сив­шей­ся над гудевшим, как по­гре­баль­ная месса, и хо­див­шим траурными от се­реб­ря­ной пены го­ра­ми океаном», гре­ме­ла бальная музыка.

Осуществляется почти сквоз­ная символизация мо­ти­вов и деталей. Ко­рабль назван «Атлантидой» - сразу по­яв­ля­ет­ся предвестник гибели. Раз­ные «слои» плывущих: бле­стя­щие салоны, обслуга, ко­че­га­ры «адской» топки - мо­дель неправого, раз­об­щен­но­го мира. Жал­кой щепкой вы­гля­дит ко­рабль над могучими, гроз­ны­ми глу­би­на­ми океана. А дви­же­ние «Атлантиды» по за­мкну­то­му кругу и воз­вра­ще­ние с телом уже мерт­во­го Господина - сим­вол бессмысленного пе­ре­ме­ще­ния в пространстве. Чув­ство надвигающейся ка­та­стро­фы ясно чи­та­ет­ся в обыч­ном будто бы описании.

С17.4. Образ Петра I в романе А. Толстого «Петр Первый».

Яркий, сильный образ Петра I во все времена вызывал громадный интерес со стороны историков, публицистов и писателей. «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник...» - так писал о Петре Великом А. С. Пушкин, и именно это - многоплановость характера, не оставляющую место однозначным суждениям, постарался донести до читателя А. Н. Толстой.

Жизнь Петра Первого можно представить как постоянную борьбу, начиная с отстаивания права на единовластие и заканчивая стремлением изменить уклад жизни боярской России. У человека, противопоставившего себя большинству и при этом ответственного за судьбу страны, народа, должен быть твердый характер и жесткая рука. В романе Толстого есть три переломных момента, формирующие личность Петра: посещение Архангельска, первый Азовский поход и разгром под Нарвой. Во всех перечисленных случаях Петр поступается своей гордостью, добровольно проходит сквозь стыд ради государства. И поражения его оказывают гораздо большее влияние на формирование характера, чем последующие победы.

Стремительный, решительный, уверенный в себе - именно таким представляется человек, описываемый Толстым. Человек, к чьему имени по праву добавили эпитет Великий.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент текста и выполните задания В1-В7; С1-С2.

Подъезжая ко двору, Чичиков заметил на крыльце самого хозяина, который стоял в зеленом шалоновом сюртуке, приставив руку ко лбу в виде зонтика над глазами, чтобы рассмотреть получше подъезжавший экипаж. По мере того как бричка близилась к крыльцу, глаза его делались веселее и улыбка раздвигалась более и более.

— Павел Иванович! — вскричал он наконец, когда Чичиков вылезал из брички. — Насилу вы таки нас вспомнили!

Оба приятеля очень крепко поцеловались, и _______ увел своего гостя в комнату. Хотя время, в продолжение которого они будут проходить сени, переднюю и столовую, несколько коротковато, но попробуем, не успеем ли как-нибудь им воспользоваться и сказать кое-что о хозяине дома. Но тут автор должен признаться, что подобное предприятие очень трудно. Гораздо легче изображать характеры большого размера: там просто бросай краски со всей руки на полотно, черные палящие глаза нависшие брови, перерезанный морщиною лоб, перекинутый через плечо черный или алый, как огонь, плащ — и портрет готов; но вот эти все господа, которых много на свете, которые с вида очень похожи между собою, а между тем как приглядишься, увидишь много самых неуловимых особенностей, — эти господа страшно трудны для портретов. Тут придется сильно напрягать внимание, пока заставишь перед собою выступить все тонкие, почти невидимые черты, и вообще далеко придется углублять уже изощренный в науке выпытывания взгляд.

Один бог разве мог сказать, какой был характер ________. Есть род людей, известных под именем: люди так себе, ни то ни се, ни в городе Богдан ни в селе Селифан, по словам пословицы. Может быть, к ним следует примкнуть и ________. На взгляд он был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что-то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами. В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек!» В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Черт знает что такое!» — и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.

Н. В. Гоголь «Мертвые души»

Пояснение.

Фамилия героя на месте про­пус­ков - Манилов, сен­ти­мен­таль­ный помещик, пер­вый «продавец» мерт­вых душ.

Ответ: Манилов.

Ответ: Манилов

Источник: Ян­декс: Тренировочная работа ЕГЭ по литературе. Ва­ри­ант 2.

В каких про­из­ве­де­ни­ях оте­че­ствен­ной клас­си­ки изоб­ра­же­ны нравы чи­нов­ни­че­ства и в чем эти про­из­ве­де­ния пе­ре­кли­ка­ют­ся с го­го­лев­ским «Ревизором»?

Прочитайте приведенный ниже фрагмент текста и выполните задания В1—В7; С1—С2.

Бобчинский <...> Только что мы в гостиницу, как вдруг молодой человек...

Добчинский (перебивая). Недурной наружности, в партикулярном платье...

:Бобчинский. Недурной наружности, в партикулярном платье, ходит этак по комнате, и в лице этакое рассуждение... физиономия... поступки, и здесь (вертит рукою около лба) . много, много всего. Я будто предчувствовал и говорю Петру Ивановичу: «Здесь что-нибудь неспроста-с». Да. А Петр-то Иванович уж мигнул пальцем и подозвали трактирщика-с, трактирщика Власа: у него жена три недели назад тому родила, и такой пребойкий мальчик, будет так же, как и отец, содержать трактир. Подозвавши Власа, Петр Иванович и спроси его потихоньку: «Кто, говорит, этот молодой человек? » — а Влас и отвечает на это: «Это», — говорит... Э, не перебивайте, Петр Иванович, пожалуйста, не перебивайте; вы не расскажете, ей-богу не расскажете: вы пришепетываете; у вас, я знаю, один зуб во рту со свистом... «Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира не едет, забирает все на счет и не копейки не хочет платить». Как сказал он мне это, а меня так вот свыше и вразумило. «Э! » — говорю я Петру Ивановичу...

Добчинский. Нет, Петр Иванович, это я сказал: «э! »

Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы с Петром Ивановичем. — А с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию? » Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.

Городничий. Кто, какой чиновник?

Бобчинский. Чиновник-та, о котором изволили получили нотацию, — ревизор.

Городничий (в страхе) . Что вы, господь с вами! это не он.

Добчинский. Он! и денег не платит и не едет. Кому же б быть, как не ему? И подорожная прописана в Саратов.

Бобчинский. Он, он, ей-богу он... Такой наблюдательный: все обсмотрел. Увидел, что мы с Петром-то Ивановичем ели семгу, — больше потому, что Петр Иванович насчет своего желудка... да, так он и в тарелки к нам заглянул. Меня так и проняло страхом.

Городничий. Господи, помилуй нас, грешных! Где же он там живет?

Добчинский. В пятом номере, под лестницей.

Бобчинский. В том самом номере, где прошлого года подрались приезжие офицеры.

Городничий. И давно он здесь?

Добчинский. А недели две уж. Приехал на Василья Египтянина.

Городничий. Две недели! (В сторону.) Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии! На улицах кабак, нечистота! Позор! поношенье! (Хватается за голову.)

Артемий Филиппович. Что ж, Антон Антонович? — ехать парадом в гостиницу.

Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед пустить голову, духовенство, купечество; вот и в книге «Деяния Иоанна Масона»...

Городничий. Нет, нет; позвольте уж мне самому. Бывали трудные случаи в жизни, сходили, еще даже и спасибо получал. Авось бог вынесет и теперь. (Обращаясь к Бобчинскому.) Вы говорите, он молодой человек?

Бобчинский. Молодой, лет двадцати трех или четырех с небольшим.

Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться, не терпят ли проезжающие неприятностей...

Н. В. Гоголь «Ревизор»

Пояснение.

Нравы чи­нов­ни­че­ства - тема ак­ту­аль­ная для рус­ской клас­си­че­ской ли­те­ра­ту­ры XIX века. Тема, под­ня­тая Го­го­лем в «Ревизоре», «Шинели», бле­стя­ще раз­ви­тая им в «Мертвых душах», нашла свое от­ра­же­ние в рас­ска­зах А. П. Чехова: «Толстый и тонкий», «Смерть чиновника» и другие. От­ли­чи­тель­ны­ми чер­та­ми чи­нов­ни­ков в твор­че­стве Го­го­ля и Че­хо­ва яв­ля­ет­ся взяточничество, глупость, стяжательство, не­спо­соб­ность к раз­ви­тию и вы­пол­не­нию глав­ной воз­ло­жен­ной на них функ­ции - управ­ле­нию городом, губернией, государством. Вспом­ним чи­нов­ни­ков уезд­но­го го­ро­да из «Мертвых душ». Их ин­те­ре­сы огра­ни­чи­ва­ют­ся соб­ствен­ным кар­ма­ном и развлечениями, они смысл жизни видят в чинопочитании, та­ко­вы­ми пре­ред нами пред­ста­ют и чи­нов­ни­ки в при­ве­ден­ном от­рыв­ке «Ревизора». Боб­чин­ский и Добчинский, Аммос Федорович, даже го­род­ни­чий - каж­до­му из них есть чего бояться, этот страх и не дает им рас­смот­реть ис­тин­ное лицо Хлестакова, но они су­до­рож­но пы­та­ют­ся вы­пу­тать­ся лю­бы­ми пу­тя­ми из не­при­ят­ной ситуации. В рас­ска­зах же Че­хо­ва чи­нов­ник на­столь­ко ничтожен, что готов уме­реть от бо­яз­ни перед чином по­вы­ше («Смерть чиновника»), это путь от чи­нов­ни­ка Го­го­ля к чи­нов­ни­ку Че­хо­ва - пол­ная деградация.

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Вельможа, по обыкновению, выходит: «Зачем вы? Зачем вы? А! - говорит, увидевши Копейкина, - ведь я уже объявил вам, что вы должны ожидать решения». - «Помилуйте, ваше высокопревосходительство, не имею, так сказать, куска хлеба...» - «Что же делать? Я для вас ничего не могу сделать: старайтесь покамест помочь себе сами, ищите сами средств». - «Но, ваше высокопревосходительство, сами можете, в некотором роде, судить, какие средства могу сыскать, не имея ни руки, ни ноги». - «Но, - говорит сановник, - согласитесь: я не могу вас содержать, в некотором роде, на свой счёт: у меня много раненых, все они имеют равное право... Вооружитесь терпением. Приедет государь, я могу вам дать честное слово, что его монаршая милость вас не оставит». - «Но, ваше высокопревосходительство, я не могу ждать», - говорит Копейкин, и говорит, в некотором отношении, грубо. Вельможе, понимаете, сделалось уже досадно. В самом деле: тут со всех сторон генералы ожидают решений, приказаний: дела, так сказать, важные, государственные, требующие самоскорейшего исполнения, - минута упущения может быть важна, - а тут ещё привязался сбоку неотвязчивый чёрт. «Извините, говорит, мне некогда... меня ждут дела важнее ваших». Напоминает способом, в некотором роде, тонким, что пора наконец и выйти. А мой Копейкин, - голод-то, знаете, пришпорил его: «Как хотите, ваше высокопревосходительство, говорит, не сойду с места до тех пор, пока не дадите резолюцию». Ну... можете представить: отвечать таким образом вельможе, которому стоит только слово - так вот уж и полетел вверх тарашки, так что и чёрт тебя не отыщет... Тут если нашему брату скажет чиновник, одним чином поменьше, подобное, так уж и грубость. Ну, а там размер-то, размер каков: генерал-аншеф и какой-нибудь капитан Копейкин! Девяносто рублей и нуль! Генерал, понимаете, больше ничего, как только взглянул, а взгляд - огнестрельное оружие: души уж нет - уж она ушла в пятки. А мой Копейкин, можете вообразить, ни с места, стоит как вкопанный. «Что же вы?» - говорит генерал и принял его, как говорится, в лопатки. Впрочем, сказать правду, обошёлся он ещё довольно милостиво: иной бы пугнул так, что дня три вертелась бы после того улица вверх ногами, а он сказал только: «Хорошо, говорит, если вам здесь дорого жить и вы не можете в столице покойно ожидать решенья вашей участи, так я вас вышлю на казённый счёт. Позвать фельдъегеря! препроводить его на место жительства!» А фельдъегерь уж там, понимаете, и стоит: трёхаршинный мужичина какой-нибудь, ручища у него, можете вообразить, самой натурой устроена для ямщиков, - словом, дантист эдакой... Вот его, раба Божия, схватили, судырь мой, да в тележку, с фельдъегерем. «Ну, - Копейкин думает, - по крайней мере не нужно платить прогонов, спасибо и за то». Вот он, судырь мой, едет на фельдъегере, да, едучи на фельдъегере, в некотором роде, так сказать, рассуждает сам себе: «Когда генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, - хорошо, говорит, я, говорит, найду средства!» Ну, уж как только его доставили на место и куда именно привезли, ничего этого неизвестно. Так, понимаете, и слухи о капитане Копейкине канули в реку забвения, в какую-нибудь эдакую Лету, как называют поэты. Но, позвольте, господа, вот тут-то и начинается, можно сказать, нить, завязка романа. Итак, куда делся Копейкин, неизвестно; но не прошло, можете представить себе, двух месяцев, как появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был, судырь мой, не кто другой...».

Н.В.Гоголь «Мёртвые души»

Пояснение.

Гоголь придавал огромное значение «повести». Он приложил огромные усилия, чтобы она прошла через цензуру и осталась в поэме. Из истории написания поэмы известно, что Н.В. Гоголь отказывался публиковать «Мертвые души» без этой повести. Повесть о героическом защитнике Отечества, ставшем жертвой попранной справедливости, как бы венчает всю страшную картину поместно-чиновно-полицейской России, нарисованную в поэме. Воплощением произвола и несправедливости является не только губернская власть, но и столичная бюрократия, само правительство. Устами министра правительство отрекается от защитников Отечества, от подлинных патриотов, и, тем самым, оно разоблачает свою антинациональную сущность – вот мысль в произведении Гоголя.

Гоголь недаром доверяет рассказ о героическом капитане именно почтмейстеру. Самодовольно-благополучный почтмейстер с его косноязычной, величаво-патетической речью еще более оттеняет трагизм той истории, которую столь весело и витиевато он излагает. В сопоставлении образов почтмейстера и Копейкина предстают два социальных полюса старой России. Почтмейстер не только возмущён историей капитана Копейкина, но и боится, что возмездие в лице Копейкина дойдёт до него.

Гоголь не мог в подцензурных условиях открыто рассказывать о похождениях своего героя в рязанских лесах, но фраза о завязке романа дает нам понять, что все рассказанное до сих пор о Копейкине – только начало, и самое главное еще впереди. Но идея возмездия в «Повести о капитане Копейкине» не сводится к мести за поруганную справедливость со стороны капитана, обратившего свой гнев на всё «казенное».

Татьяна Стаценко

Вы правы. Пояснения переработаны.

Что придаёт опи­са­нию гу­бер­на­тор­ской «домашней вечеринки» са­ти­ри­че­ское звучание?

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Не успел Чичиков осмотреться, как уже был схвачен под руку губернатором, который представил его тут же губернаторше. Приезжий гость и тут не уронил себя: он сказал какой-то комплимент, весьма приличный для человека средних лет, имеющего чин не слишком большой и не слишком малый. Когда установившиеся пары танцующих притиснули всех к стене, он, заложивши руки назад, глядел на них минуты две очень внимательно. Многие дамы были хорошо одеты и по моде, другие оделись во что Бог послал в губернский город. Мужчины здесь, как и везде, были двух родов: одни тоненькие, которые всё увивались около дам; некоторые из них были такого рода, что с трудом можно было отличить их от петербургских, имели так же весьма обдуманно и со вкусом зачёсанные бакенбарды или просто благовидные, весьма гладко выбритые овалы лиц, так же небрежно подседали к дамам, так же говорили по-французски и смешили дам так же, как и в Петербурге. Другой род мужчин составляли толстые или такие же, как Чичиков, то есть не так чтобы слишком толстые, однако ж и не тонкие. Эти, напротив того, косились и пятились от дам и посматривали только по сторонам, не расставлял ли где губернаторский слуга зелёного стола для виста. Лица у них были полные и круглые, на иных даже были бородавки, кое-кто был и рябоват, волос они на голове не носили ни хохлами, ни буклями, ни на манер «чёрт меня побери», как говорят французы, - волосы у них были или низко подстрижены, или прилизаны, а черты лица больше закруглённые и крепкие. Это были почетные чиновники в городе. Увы! толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадёжно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а всё прямые, и уж если сядут где, то сядут надёжно и крепко, так что скорей место затрещит и угнётся под ними, а уж они не слетят. Наружного блеска они не любят; на них фрак не так ловко скроен, как у тоненьких, зато в шкатулках благодать Божия. У тоненького в три года не остаётся ни одной души, не заложенной в ломбард; у толстого спокойно, глядь - и явился где-нибудь в конце города дом, купленный на имя жены, потом в другом конце другой дом, потом близ города деревенька, потом и село со всеми угодьями. Наконец толстый, послуживши Богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным русским барином, хлебосолом, и живёт, и хорошо живёт. А после него опять тоненькие наследники спускают, по русскому обычаю, на курьерских всё отцовское добро. Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора с весьма чёрными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «Пойдём, брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», - человека, впрочем, серьёзного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, - которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.

Н. В. Гоголь «Мёртвые души»

Пояснение.

Поэма «Мертвые души» - слож­ное произведение, в ко­то­ром пе­ре­пле­та­ют­ся бес­по­щад­ная са­ти­ра и фи­ло­соф­ские раз­мыш­ле­ния ав­то­ра о судь­бе Рос­сии и ее народа. В раз­мыш­ле­нии о «толстых и тонких» автор показывает, как по­сте­пен­но го­су­дар­ствен­ные люди, «заслужив все­об­щее уважение, остав­ля­ют службу.... и де­ла­ют­ся слав­ны­ми помещиками, слав­ны­ми рус­ски­ми барами, хлебосолами, и живут и хо­ро­шо живут». Это от­ступ­ле­ние яв­ля­ет­ся злой са­ти­рой на чиновников-грабителей и на «хлебосольных» рус­ских бар, ве­ду­щих празд­ное существование, бес­цель­но коп­тя­щих небо. Автор как бы намекает, что они все, как на подбор, оди­на­ко­во не­ве­же­ствен­ны и глупы, а от­ли­чить их можно толь­ко по од­но­му при­зна­ку - «толстые» они или «тонкие». «Толстые» - это по­чет­ные чи­нов­ни­ки в городе, они умеют лучше об­де­лы­вать свои дела, не­же­ли тонкие. То­нень­кие ви­ля­ют туда и сюда, их су­ще­ство­ва­ние со­всем ненадежно. Тол­стые же ни­ко­гда «не за­ни­ма­ют кос­вен­ных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут на­деж­но и крепко, так что ско­рей место за­тре­щит и угнет­ся под ними, а уж они не слетят…». Этими сло­ва­ми автор вы­сме­и­ва­ет дво­рян­ство Рос­сии и чи­нов­ни­чий аппарат, когда долж­но­сти за­ни­ма­ют да­ле­ко не умные люди, а креп­кие толстяки, ко­то­рых не­воз­мож­но сместить. Так, опи­са­ние гу­бер­на­тор­ской «домашней вечеринки» под ост­рым пером са­ти­ры при­об­ре­та­ет фи­ло­соф­ский и по­ли­ти­че­ский подтекст.

Оценка вы­пол­не­ния за­да­ний С1 и СЗ, тре­бу­ю­щих на­пи­са­ния развёрнутого от­ве­та в объёме 5-10 предложений.

Указание на объём условно; оцен­ка от­ве­та за­ви­сит от его со­дер­жа­тель­но­сти (при на­ли­чии глу­бо­ких зна­ний эк­за­ме­ну­е­мый может от­ве­тить в боль­шем объёме; при уме­нии точно фор­му­ли­ро­вать свои мысли эк­за­ме­ну­е­мый может до­ста­точ­но полно от­ве­тить в мень­шем объёме).

Если при про­вер­ке за­да­ний ука­зан­ной груп­пы экс­перт по пер­во­му кри­те­рию ста­вит 0 бал­лов или 1 балл, то по вто­ро­му кри­те­рию за­да­ние не оце­ни­ва­ет­ся (в про­то­кол про­вер­ки от­ве­тов вы­став­ля­ет­ся 0 баллов).

Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания В1-В7; C1, С2.

Вельможа, по обыкновению, выходит: «Зачем вы? Зачем вы? А! - говорит, увидевши Копейкина, - ведь я уже объявил вам, что вы должны ожидать решения». - «Помилуйте, ваше высокопревосходительство, не имею, так сказать, куска хлеба...» - «Что же делать? Я для вас ничего не могу сделать: старайтесь покамест помочь себе сами, ищите сами средств». - «Но, ваше высокопревосходительство, сами можете, в некотором роде, судить, какие средства могу сыскать, не имея ни руки, ни ноги». - «Но, - говорит сановник, - согласитесь: я не могу вас содержать, в некотором роде, на свой счёт: у меня много раненых, все они имеют равное право... Вооружитесь терпением. Приедет государь, я могу вам дать честное слово, что его монаршая милость вас не оставит». - «Но, ваше высокопревосходительство, я не могу ждать», - говорит Копейкин, и говорит, в некотором отношении, грубо. Вельможе, понимаете, сделалось уже досадно. В самом деле: тут со всех сторон генералы ожидают решений, приказаний: дела, так сказать, важные, государственные, требующие самоскорейшего исполнения, - минута упущения может быть важна, - а тут ещё привязался сбоку неотвязчивый чёрт. «Извините, говорит, мне некогда... меня ждут дела важнее ваших». Напоминает способом, в некотором роде, тонким, что пора наконец и выйти. А мой Копейкин, - голод-то, знаете, пришпорил его: «Как хотите, ваше высокопревосходительство, говорит, не сойду с места до тех пор, пока не дадите резолюцию». Ну... можете представить: отвечать таким образом вельможе, которому стоит только слово - так вот уж и полетел вверх тарашки, так что и чёрт тебя не отыщет... Тут если нашему брату скажет чиновник, одним чином поменьше, подобное, так уж и грубость. Ну, а там размер-то, размер каков: генерал-аншеф и какой-нибудь капитан Копейкин! Девяносто рублей и нуль! Генерал, понимаете, больше ничего, как только взглянул, а взгляд - огнестрельное оружие: души уж нет - уж она ушла в пятки. А мой Копейкин, можете вообразить, ни с места, стоит как вкопанный. «Что же вы?» - говорит генерал и принял его, как говорится, в лопатки. Впрочем, сказать правду, обошёлся он ещё довольно милостиво: иной бы пугнул так, что дня три вертелась бы после того улица вверх ногами, а он сказал только: «Хорошо, говорит, если вам здесь дорого жить и вы не можете в столице покойно ожидать решенья вашей участи, так я вас вышлю на казённый счёт. Позвать фельдъегеря! препроводить его на место жительства!» А фельдъегерь уж там, понимаете, и стоит: трёхаршинный мужичина какой-нибудь, ручища у него, можете вообразить, самой натурой устроена для ямщиков, - словом, дантист эдакой... Вот его, раба Божия, схватили, судырь мой, да в тележку, с фельдъегерем. «Ну, - Копейкин думает, - по крайней мере не нужно платить прогонов, спасибо и за то». Вот он, судырь мой, едет на фельдъегере, да, едучи на фельдъегере, в некотором роде, так сказать, рассуждает сам себе: «Когда генерал говорит, чтобы я поискал сам средств помочь себе, - хорошо, говорит, я, говорит, найду средства!» Ну, уж как только его доставили на место и куда именно привезли, ничего этого неизвестно. Так, понимаете, и слухи о капитане Копейкине канули в реку забвения, в какую-нибудь эдакую Лету, как называют поэты. Но, позвольте, господа, вот тут-то и начинается, можно сказать, нить, завязка романа. Итак, куда делся Копейкин, неизвестно; но не прошло, можете представить себе, двух месяцев, как появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаман-то этой шайки был, судырь мой, не кто другой...».

Опирайтесь на ав­тор­скую по­зи­цию и фор­му­ли­руй­те свою точку зрения.

Аргументируйте свои тезисы, опи­ра­ясь на ли­те­ра­тур­ные про­из­ве­де­ния (в со­чи­не­нии по ли­ри­ке не­об­хо­ди­мо про­ана­ли­зи­ро­вать не менее трёх стихотворений).

Используйте теоретико-литературные по­ня­тия для ана­ли­за произведения.

Продумывайте ком­по­зи­цию сочинения.

Сочинение пи­ши­те чётко и разборчиво, со­блю­дая нормы речи.

C17.1. Как в про­из­ве­де­ни­ях В. А. Жу­ков­ско­го про­яв­ля­ют­ся ос­нов­ные прин­ци­пы ро­ман­ти­че­ской поэзии?

C17.2. Каков исход столк­но­ве­ния зем­но­го и воз­вы­шен­но­го в пьесе А. Н. Ост­ров­ско­го «Гроза»?

C17.3. Что де­ла­ет са­ти­ри­че­ские рас­ска­зы А. П. Че­хо­ва од­но­вре­мен­но смеш­ны­ми и грустными?

C17.4. «Через осуществление великих целей человек обнаруживает в себе и великий характер, делающий его маяком для других» (Гегель) (по произведениям русской литературы).