Русский и арабский языки - историческая связь в фотографиях и цитатах. Да хотя бы извотздесь

Через эти языки раскрываются все тайны слова, смыслы священных книг, все мифы, обряды, все загадки поведения как человека, так и животных. "Вначале было слово " - не метафора. Люди, общаясь друг с другом, за счет интеллектуальной речевой активности снабжают ноополе, являющееся аналогом Интернета, морфологическими языковыми структурами, которые управляют жизнью на земле. Подобно материальной плазме, состоящей из водорода и гелия, ноополе состоит из двух этнических языков: арабского и русского.

Стороннему наюблюдателю создается впечатление, что слова случайным образом приклеены к вещам. Даже научная лингвистика выразила это положение вещей словами "никакая лингвистика никогда не ответит на вопрос, почему вода называется водой ". Между тем, бессмысленных слов не бывает. Просто их смысл сокрыт от прямого наблюдения. Вопрос, как оказалось, решается просто. Надо неясные слова - все равно какого языка - писать арабскими буквами и смотреть в толковый арабский словарь .

В ходе исследования выяснилось, что головной мозг, как любой компьютер, работает на особых системных языках, заблокированных по понятным причинам от пользователя. Однако анализ доступных языковых фактов позволяет вскрыть системные языки и, следовательно, снимать информацию с системных файлов мозга. Как оказалось, в качестве системных языков наше подсознание использует языковую пару: реальные арабский и русский языки, независимо от нашей этнической принадлежности.. .

В свете выявленных фактов возникает совсем иной взгляд на слово. Слово есть имя файла со всеми вытекающими последствиями. Это означает, что за словом стоит программа , которая реализуется, если слово попадает на свою командную строку в подсознании.

Чтобы не оставалось сомнений в ошибочности исторического подхода, начну с очевидного неологизма. Идиома лапшу на уши вешать, не может быть наследием из какого-то праязыка, поскольку появилась в русском языке на наших глазах. Но и она, как и другие русские идиомы, будучи написана арабскими буквами: лф йшшна у-йшы: вша:йат, означает "крутить, вертеть, обманывать обманыванием".

Поговорка выдрать как Сидорову козу. Если не знаешь арабского, как поймешь, что садар каза:", в арабской графике -означает "вышел приговор, решение судьи"? Выходит, здесь и нет никакого Сидора. Просто созвучие с арабским выражением. А буквальный смысл поговорки: "выдрать так, как вышло решение судьи, в точном с ним соответствии", то есть без снисхождения. Назначил судья, то бишь казий, скажем, сорок палок - сорок и получай. Вот в этом все и дело. Понятно, что о присхождении "сидоровой козы" во Фразеологическом словаре вы не найдете ни слова.

Говорят: гол как сокол. Спрашивается, если в идиоме и в самом деле упомянут сокол, почему он голый? Он же, как и все птицы, в перьях. Впрочем, идиома подразумевает бедность. Тоже неувязка. Сокол не та птица, которая прозябала бы в бедности. Во всяком случае у сокола претендовать на то, чтобы стать героем фразеологизма, оснований не больше, чем у других птиц.
Находим в словаре арабский корень СКЛ. Он означает "счищать, шелушить, оголять". Похожее значение и у корня ГЛЙ -"быть ясным, открытым, голым". Русское голый тоже отсюда. Оказывается, в нашем выражении просто семантический повтор для усиления. Один раз от корня гол, второй от корня СКЛ. Что-то вроде голый гольем. Такой же как в выражении ходить ходуном. Ни сокола в нем, ни болванки.

Еще более странная птица - соловей. Тот самый, который разбойник. Как стало возможным, что это маленькая певчая совершенно, как я думаю, безобидная птичка превратилась в грозного разбойника, олицетворение зла?
Начнем, однако, с его определения, то есть со слова разбойник. Ответ, как всегда, ищем в арабских корнях. Оказывается, наш разбойник не от разбивать, а от арабского выражения рас забба "голова волосатая". От него же и наша голова забубеная "бесшабашный, отчаянный человек". В арабском забба и забуба - синонимы, разные формы одного слова, выражающего идею волосатости, а в переносном смысле -непокорности.

Как сыр в масле катается - говорим мы о человеке, живущем в полном достатке. Если вдуматься, смысла не много. Опять же это сравнение человека с сыром не назовешь ни остроумным, ни удачным. Это, разумеется, если задумываться. А если нет, то нормально. Русский человек, на свое счастье, вообще редко задумывается над тем, что говорит. Иначе все его усопшие родственники в гробу не только по три раза на день переворачивались бы, а катались бы там словно сыр по маслу. Так вот о сыре с маслом. Арабское словосочетание псы:р ко:т означает "стали продукты, питание", а вот каким стало питание, обозначается словом амсалъ - "идеальный". Питание стало идеальным - вот о чем говорится в арабском звуковом эквиваленте русской идиомы.

Пьяный в стельку. Пьяный здесь, надо полагать, в прямом значении, а вот стелька непонятна. Филологи-специалисты придерживаются того мнения, что выражение происходит из профессионального языка сапожников, как будто это что-то объясняет. Наши филологи, кстати, поддают ничуть не меньше чем сапожники, иначе они давно уже расшифровали бы все русские идиомы. Сапожников здесь филологи притянули за уши, и это выясняется, едва мы откроем словарь на корне СТЛ. Это, оказывается, "хмелеть".

Выпить не дурак. Спрашивается, какое имеет отношение глупость или ум к питейным вопросам? А дело вот в чем. Читатель уже догадался, что смотреть надо в корень. Здесь имеется в виду не дурак и не умный, а арабское выражение майдуррак, что значит "не повредит". Про того, кто твердит: выпить не повредит, выпить не повредит в переводе на арабский майдуррак, так и говорят "выпить не дурак".

Того, кто выпить не дурак, иногда посещает белая горячка. Тоже странная болезнь. С какой стати мы именуем ее белою? Не ищите ответа на этот вопрос в наших толковых словарях. Там вы его не найдете. Чтобы понять в чем здесь дело, надо букву Е в слове БЕЛЫЙ прочитать так, как читают её арабы. Тогда болезнь потеряет белизну и станет головной, поскольку от арабского корня БЪЛ происходит название головы, а баълий как раз и означает "головной", "относящийся к голове" или "главный", как в белом грибе. Дальтонизмом русский народ не страдает, чтобы называть этот гриб таким образом по цвету.

Не в свои сани не садись. На первый взгляд все здесь кажется логичным, а о красоте образа не стоит и говорить. Но мне бросилось в глаза то, что сани по арабски означает "второй, другой". Но ведь это значение, которое входит в семантическую структуру разбираемой пословицы: "не делай работу другого". Пришлось проверить и остальные слова. Корень СВЙ значит "делать, совершать". То же значение имеет и другой корень СДД, который подстроился под наш глагол садись. Получается как раз "не делай работу другого".

Не в бровь, а в глаз. Если вдуматься, очень не эстетичное выражение. Стоит только представить, как вытекает глаз. Но, слава Богу, дело здесь не в глазах. Надо перевести это выражение на арабский, получим ма ха:гибу ъапну, после чего меняем букву X, имеющую числовое значение 8, на русскую букву с этим же числовым значением. Это наша И восьмеричная. Получается следующее: ма нагибу айну, что означает "как раз то, что нужно". Это и есть смысл нашей идиомы, в которой речь, понятное дело, не о вытекшем глазе.

По всей Европе ходит наше выражение заморить червяка. В переводе, разумеется. Например, французы говорят tuer le ver. Своеобразие данной идиомы в том, что она сложена из арабских и русских частей. Не червяки здесь имеются в виду, а, понятное дело, чрево. Ак по-арабски означает "твое", "свое". В слове заморить русская только приставка. А вот корень арабский: ъаммар "пополнить", "наполнить".

Междометия. Это ахи, ойконья и тому подобные восклицания. Известно, как крепки на Востоке семейные узы. Они оставляют свой глубокий след не только на характере взаимоотношений среди родственников, в особенности кровных, но и на языке. Это естественно. В минуты волнений кого вспоминает человек прежде всего? Разумеется, Бога, родителей, братьев, сестер. Так и появляются междометия, заполненные обращением к названным лицам.
В нашей традиции круг лиц, к которым мы обращаемся в трудную минуту или минуту радости, значительно сузился. Мы вспоминаем только бога и маму, да и ту почему-то недобрым словом.
Если все же разбираться, то это просто нам кажется, что круг родственников сузился. Оказывается, ах - это по-арабски "брат", ухти - "моя сестра", йохти - "О, моя сестра!", лучше бы перевести просто "сестричка".
Эти междометия употребляются и для выражения восхищения и разных оттенков удивления. Отсюда в нашем языке и ах!, и ох!, и ох ты!, и ух ты! Отсюда же фразеологизм не ахти какой, то есть такой, по поводу которого не скажешь йохти (О, сестра моя!). Междометие "тьфу" происходит от арабского глагола ТФФ "плевать".

Что касается "мата", то он должен быть сближен с корнем МТТ "тянуть", интенсив которого (удвоение средней корневой) дает глагол маттат "сильно ругать", (ср. в русском: протянуть кого-л. то есть "подвергнуть критике").
Ёба - корень, который некоторые из нас без удержу используют почти во всех крепких выражениях и именно потому, что вкладывают в него определенный смысл, на самом деле означает "О, отец мой!". Упоминание родителей вместе (йоба и мать) в одном выражении превратилось у нас в кощунственное ругательство, от которого у нормальных людей должны бы бледнеть лица и в справедливом гневе сжиматься кулаки.

Теперь собственно о конкретных матерных выражениях. Как и все идиомы, их надо писать арабскими буквами. Например, -хи:ди на:хийа по-арабски означает "отойди в сторону".

Слово ругать, как и любое слово любого языка, имеет соответствие в арабских корнях, и только при сравнении с ними может быть понята и логика слова (любого), и его происхождение. Так же и ругать. Соотносимый арабский корень РГЪ имеет значение "возвращаться". Многие арабские корни, имеющие это значение, имеют также значение "каяться" то есть "возвращаться на путь истинный". (с) из книги Вашкевич "Системные языки мозга", продолжение следует .

Введение

На протяжении всей своей истории человек пытался познать себя, познать окружающий его мир, понять каким образом он появился на этой планете и как появились на Земле те многочисленные языки, которыми пользуется сегодня современное человечество. Ведущие филологи мира выдвигают различные версии происхождения языков, пытаясь понять закономерности тех преобразований, которые в них происходят, и выяснить, почему те или иные предметы, явления и понятия получили те названия, которыми мы пользуемся сегодня. В нашем мире появились сотни и тысячи словарей, в том числе этимологических, в которых анализируется происхождение различных слов. Такие труды помогают понять многие процессы, которые происходили раньше и происходят сейчас не только в области языкознания, но и в развитии всего человечества. Мы же попытаемся взглянуть на проблемы развития языков через развитие их грамматических категорий и выберем для исследования два языка: русский и арабский. Сравнение этих двух языков представляет определенный интерес еще и потому, что они относятся к разным макросемьям: русский относится к индоевропейским языкам, а арабский – к афразийским языкам, которые еще недавно назывались группой семито-хамитских языков. Известно, что чем дальше отстоят два языка друг от друга по известной классификации, тем меньше мы обнаружим сходства между ними в лексическом составе и грамматическом строе. Анализ современного состояния этих двух языков, имеющийся в официальной науке, подтверждает эту закономерность, как на уровне лексики, так и на уровне грамматической традиции. В данной статье мы проанализируем состояние некоторых грамматических категорий этих двух языков не только на данном этапе, но и в процессе их развития. Существенное различие между русским и арабским языками начинается уже на этапе выделения частей речи. В русском языке обычно выделяется десять частей речи: имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение, глагол, наречие, предлог, союз, частицы и междометия . Кроме этого, в качестве самостоятельных частей речи иногда выделяют причастия и деепричастия, и в этом случае число частей речи достигает двенадцати. А если учесть и некоторые другие претенденты на роль частей речи, то их число в русском языке перешагнет за два десятка. Следует отметить, что существует и обратная тенденция, направленная на сокращение количества частей речи. Такие грамматисты как Потебня А.А., Фортунатов Ф.Ф., Пешковский А.М. отрицали у числительных и местоимений наличие грамматических признаков, позволяющих выделить их в качестве самостоятельных частей речи. В этом случае количество частей речи сократится до восьми. А если проанализировать предложения таких исследователей, как Ж. Вандриес, проф. Кудрявский, проф. Курилович, акад. Фортунатов, то количество частей речи сократится до трех (имя существительное, имя прилагательное и глагол), а если объединить имя существительное с именем прилагательным в одну часть речи «имя», что предлагает сделать Ж. Вандриес, то останется только две части речи: имя и глагол . На этом фоне поражает стабильность выделения частей речи в арабском языке. Их всегда было три: имя, глагол, частицы . И в настоящее время нет никаких предложений по увеличению или сокращению этого списка. А самые оптимальные предложения по выделению частей речи в русском языке очень близки к тому, что уже давно существует в арабском. Актуальность курсовой работы определяется комплексным подходом к изучению категории падежа как знака, имеющего формальные и семантические аспекты. Таким образом, избранная тема диссертационного исследования освещается не только с позиций сопоставительной лингвистики и типологии, но и с позиций общего языкознания, что позволяет увидеть за сопоставлением материальных средств и способов выражения определенных значений, имеющих место в двух различных языках. Цель работы: описание особенностей падежной системы русского языка, выявление специфики способов преподнесения данного грамматического материала. Цель обусловила следующие задачи: 1)Изучить значение и употребление падежей русского языка 2) рассмотреть падежную систему арабского арабского языка 3) проанализировать особенности оформления категории падежа в арабском и русском языках 4) выявить общее и различное в маркировке падежей обоих языков. Объектом исследования являются функции и значения падежей в арабском и русском языках. Предметом исследования курсовой работы является падежная система арабского и русского языков. Методологическая основа исследования. В ходе написания курсовой работы были использованы литературные источники следующих авторов: Крачковский И.Ю., Фильштинский И.М., Шайхуллин Т.А. Основными методами исследования в данной работе являются метод анализа, сопоставительный метод, сравнительно-исторический метод. Основные методы исследования в данной работе являются сопоставительный метод и метод контрастивного анализа. Практическая значимость курсовой работы заключается в описании и анализе понятия «падеж», выявлении особенностей представления падежной системы русского и арабского языков. Новизна работы заключается в следующем: - Подтверждение наличие категории падежа в арабском языке, и уточнение этого понятие, рассматривая иъраб имени как эквивалент этой категории. - Подчеркивается оригинальность учения Nahw в грамматике арабского языка. - Систематизированы различия языковых фактов сравниваемых языков, что способствует установлению причин этих различий. Теоритическая значимость работы заключается в определении типологически значимых свойств падежа как грамматического явления вообще. Также провидится системное сопоставление категории падежа русского и арабского языков. Практическая значимость. В работе систематически показываются сходство и различие способов выражения падежных форм в русском и арабском языках. Результаты исследования могут быть полезны для синхронного перевода и для преподавателей арабского языка в русской аудитории и русского языка в арабской. Структура данной курсовой работы состоит из введения, двух глав, заключения и списка используемой литературы, состоящего из 21 источников.

ВВЕДЕНИЕ 3 ГЛАВА I .КАТЕГОРИЯ ПАДЕЖА СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО. 7 1.1.значение и употребление падежей в русском языке. 7 1.2. Значение и употребление падежей в арабском языке 15 ВЫВОДЫ ПО I ГЛАВЕ 20 II ГЛАВА СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПАДЕЖЕЙ РУССКОГО И АРАБСКОГО ЯЗЫКОВ 21 2.1. Русские и арабские падежи: типологические сходства и различия 21 2.2. Имя существительное в русском и арабском языках 26 ВЫВОДЫ ПО II ГЛАВЕ 29 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 30 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ: 32

Список литературы

1. Берников. О.А. Арабская грамматика в таблицах и схемах / О.А. Берников. – М.: Русский язык, 2008. – 144 с. 2. Болотов. В.Н. Арабский язык. Справочник по грамматике / В.Н. Болотов. – М.: Живой язык, 2009. – 224 с. 3. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). Под ред. Г.А.Золотовой. / В.В. Виноградов. – 4-е издание. – М.: Русский язык, 2001. – 720 с. 4. Гранде Б.М. Курс арабской грамматики в сравнительно-историческом освещении. / Б.М.Гранде. – 2-е издание. – М.: Восточная литература РАН, 2001. – 592 с. 5. Гуревич. Г.Ф. «Русская речь» 6 класс, 2011. - 272 с. 6. Джамиль. Я.Ю. Литературный арабский язык / Я.Ю. Джамиль. – М.: Живой язык, 2006. - 80 с. 7. Закиров. Р.Р., Т.А. Шайхуллин, А. Омри. Учебник арабского языка. Часть II (средний уровень). – Казань:РИИ – КИУ, 2014. – 186 с. 8. Зарипов. И. Изучаем Коран слово за словом. Лексическое толкование и перевод. 30-я часть Корана. – СПб: «Издательство ДИЛЯ», 2011. – 288 с. 9. Ибрагимов. И.Д. Арабский язык / И.Д. Ибрагимов. – СПб: АСТ, 2007. – 256 с. 10. КамальНажибАбдурахман Семантика падежей в русском и арабском языках //РЯЗР, 1988, №1. – с. 90. 11. Ковалев А.А., Шарбатов Г.Ш. Учебник арабского языка // А.А.Ковалев, Г.Ш.Шарбатов. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Вост.лит., 2002. – 751 с. 12. Ковалев. А.А., Шарбатов. Г.Ш. Учебник арабского языка. / А.А. Ковалева., Г.Ш. Шарбатов. Восточная литература 1999. – 752 с. 13. Одинцов.В.В. «Лингвистические парадоксы» Москва, 1988. - 172 с. 14. Ожегов С. И. «Словарь русского языка», 1985. – 846 с. 15. Прокош. Э. « Сравнительная грамматика германских языков», М. 1954. - 408 с. 16. Розенталь Д. Э. Словарь-справочник лингвистических терминов.Пособие для учителя. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Просвещение, 1985. - 399 с. 17. Розенталь.Д. Е. «Словарь – справочник лингвистических терминов», М.: 1985. - 360 с. 18. Рыбалкин В.С. Арабская лингвистическая традиция: Истоки, творцы, концепции. – К.: Феникс, 2000. – 358 с. 19. Фролова, О.Б. Мы говорим по-арабски: Учебник / О.Б. Фролова. – М.: Филология, 2002. – 286 с. 20. Шагаль В.Э. и др. Учебник арабского языка/В.Э. Шагаль; под ред. В.Л. Ушакова. – М.: Воениздат, 1983. – 784 с. 21. Шведова Н.Ю. «Грамматика современного русского литературного языка», М.: 1970. - 600 с.

Отрывок из работы

ГЛАВА I .КАТЕГОРИЯ ПАДЕЖА СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО. 1.1.значение и употребление падежей в русском языке. Категория падежа – это грамматическая категория имени существительного, выражающая отношение обозначаемого им предмета к другим предметам, действиям, признакам. Для имен существительных характерна изменяемость не только по числам. Существительное изменяется в зависимости от того, с какими словами он сочетается. Например: Эта книга меня заинтересовала; читать книгу; чтение книги; радоваться книге; восхищаться книгой; заговорить о книге. Такие видоизменения имен существительных принято называть падежами или падежными формами, а само такое словоизменение - склонение. Падежные формы различаются флексиями (окончаниями) имен существительных, выражающими, одновременно с падежными значениями, значения числовые (единственного или множественного числа). Например, флексия –«у» в словоформе книгу выражает значение винительного падежа и единственного числа, а флексия –«ами» в словоформе книгами - значение творительного падежа и множественного числа. Различие флексий, выражающих одни и те же падежные значения, связано в формах единственного числа с различием типов склонения, так дательный падеж единственного числа выражается у слов типа стол - флексией –«у», у слов типа книга - флексией –«е», а у слов типа осень - флексией –«и». Например, стол-у, сестр-у и осен-и. Ни один тип склонения существительных не характеризуется во всех шести падежах разными флексиями. Так, у существительных 1 склонения (типа стол, брат) флексия винительного падежа совпадает с флексией именительного падежа (у неодушевленных существительных) либо родительный падеж (у одушевленных); то же относится к существительным всех типов склонения в формах множественного числа. У существительных 2 склонения есть особая флексия винительного падежа, зато совпадает флексии дательного и предложного падежей (в обоих флексия -е). У существительных 3 склонения совпадают флексии именительного и винительного падежей, а также родительного, дательного, и предложного падежей (во всех 3 флексиях - и). Однако в разных типах склонения совпадают флексии разных падежей; именно поэтому в именах существительных в целом выделяются шесть падежей, а не пять или три.

День арабского языка отмечается с 2010 года. Тогда накануне Международного дня родного языка департамент ООН по связям с общественностью предложил учредить собственный праздник для каждого из шести официальных языков организации. Предполагается, что эта инициатива послужит укреплению межкультурного диалога и развитию многоязычного мира. Для Дня арабского языка в международном календаре была выбрана дата 18 декабря. В этот день в 1973 году Генеральная ассамблея ООН включила арабский язык в число официальных и рабочих языков Организации объединенных наций. Источник: Calend.ru

В хадисе Пророка Мухаммада (мир ему и благословение), переданном от ибн Аббаса, говорится: «Любите арабов из-за трех причин: за то, что я араб, Коран ниспослан на арабском языке и что речь обитателей Рая тоже на арабском языке». Другой хадис, переданный от Анаса, гласит: «Проявление любви к племени Курейшитов от имана (веры), а проявление ненависти к ним является неверием (куфр). Тот, кто любит арабов, поистине любит меня, а тот, кто не любит арабов, тот не любит и меня» .Согласно этим хадисам, человеку следует не только любить арабов, но и изучать их язык. Изучив арабский язык, человек может не только общаться, у него появляется уникальная возможность читать правильно Коран, рукописи наших прежних ученых, понимать вложенный смысл.

Специально для «Ислам.ру» об арабском языке и его значимости рассказывает Михаил Суворов - доктор филологических наук, доцент кафедры арабской филологии Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета

Михаил Николаевич, мы очень рады видеть Вас в редакции сайта «Ислам.ру». Хотелось бы побеседовать с Вами на такую тему, как важность арабского языка для России, в частности. Если любого мусульманина спросить, что для него значит арабский язык, он скажет, что это язык Корана, язык, на котором разговаривал Пророк Мухаммад (мир ему и благословение). Что Вы можете сказать об арабском языке?

Арабский язык - это моя профессия, поэтому не любить этот язык было бы странно. Естественно, это язык, который я очень люблю, который сопровождает меня с детства, потому что в детстве я жил с родителями в Йемене, поэтому, наверное, я выбрал специальность востоковеда-арабиста. Арабский язык для меня лично - это всё. Этот язык очень важен и для России, где проживает огромное количество мусульман, а для них арабский - это язык Корана, язык Пророка (мир ему и благословение), соответственно, настоящий мусульманин должен стремиться познать арабский язык, хотя бы в каком-то объёме. Кроме того, надо сказать, что Россия всегда поддерживала связи с разными арабскими странами, поэтому арабский язык был необходим для переводчиков, для специалистов, которые работают в арабских странах. И хотя эти связи в какой-то мере затихали в 90-е годы, но сейчас снова продолжают развиваться. Поэтому арабский язык интересен не только мусульманам.

По-Вашему, сколько процентов людей в России знают арабский язык?

Я думаю, не так много. Это связано с тем, что до перестройки (в советское время) фактически в СССР было 5 или 6 учебных заведений, где преподавался арабский язык: это Санкт-Петербургский университет, Московский университет, Баку, Ташкент и, наверное, Алма-Ата. То есть, мало было мест, где преподавали арабский язык. Я не знаю, преподавали ли язык в те времена в мечетях, я не сомневаюсь, что нет, поэтомузнающих арабский язык не так много. Но после перестройки появилось много исламских учебных заведений и не только исламских, т.е., арабский язык стали вводить в программу и в других светских вузах, где его раньше не было. Поэтому число людей, знающих его, сейчас, конечно, значительно больше.

Надо отметить, что уровень знания арабского языка в СССР был высоким. Всем известен арабско-русский словарь Баранова, которым пользуется огромное множество людей. Как я знаю, наши современные востоковеды-арабисты прекрасно владеют арабским языком, даже арабы удивляются.

Несмотря на то, что не так много было учебных заведений, где готовили людей с арабским языком, сам уровень подготовки в нихбыл очень высокий. Сейчас появилось большое число заведений, где преподают арабский язык, и я считаю, что уровень в них тоже, в основном, хороший.

Особенно в Дагестане в вузах, где преподают арабский, многие преподаватели прекрасно знают язык, у них большая практика разговора, чтения, они великолепные знатоки арабского языка.

Какие двери открываются перед тем человеком, который знает арабский язык? Что это даёт?

Я бы сказал, что есть два направления для последующей работы с арабским языком. Во-первых, это работа в арабских странах в качестве переводчика, специалиста, в дипломатическом корпусе. Язык становится популярным и можно бытьпреподавателем арабского языка, т. е., со знанием арабского языка без куска хлеба не останешься.Довольно приятно мне, что я выбрал эту профессию, ведь тогдаещё он был не таким популярным. Мало что люди знали об арабах, в частности, о мусульманской культуре не так много было известно. Сейчас мусульманская культура в России возрождается, и везде нужен арабский язык.Я считаю, что мне очень повезло с выбором языка.

Люди, изучая арабский язык в России по классическим книгам, осваивают литературный арабский язык, а когда они выезжают в арабские страны, встречаются с проблемой непонимания арабами того языка, накотором нашисоотечественники пытаютсяобщаться с ними. Наш классический язык для арабов немножко непонятен. Они удивляются, откуда наши знают такой язык.

Это очень интересный вопрос, конечно, но он стоял всегда.Мы преподаём во всех учебных заведениях литературный арабский язык, но иногда добавляем к этому курс диалекта. Например, в нашем факультете (у арабистов) преподаётся диалект Египта, потому что египетский диалект наиболее известный в настоящее время, поскольку египтяне выпускают большое количество кино-теле- продукции, так как это находит спрос во всех арабских странах. В арабских странах лучше всего знают египетский диалект, потому что смотрят египетские передачи.

Проблема, конечно, есть у переводчика, который, выучив литературный язык, попадает на арабский восток. Когда он говорит, еговсе понимают. Когда-то литературный язык был для простых людей арабов чуждым зыком, потому что они знали только диалект. Поскольку все СМИ - на литературном, то сейчас литературный язык понимает самый простой человек. Другое дело, что русскому специалисту, например, трудно понять этот диалект. Но это дело привычки. В течение короткого времени человек начинает понимать и его.

Сложно ли привыкнуть русскому человеку к буквам и звукам, которых нет в русском языке? Сложно ли их произносить?

Я бы сказал, что это минимальная проблема, с которой можно столкнуться при изучении арабского языка. Когда человек начинает изучать арабский язык, в течение месяцаон проходит алфавит и опытный преподаватель ему, как говорят, «ставит эти буквы», т. е., помогает научиться правильно их произносить. Они не такие безумные, эти звуки. Может быть, самый трудный звук это «‘айн», гортанный звук, но, тем не менее,я не знаю, чтобы у кого-то были проблемы.

Как специалист, что вы скажете простому российскому человеку, сколько времени потребуется для того, чтобы нормально научиться разговаривать, читать, писать на арабском языке?

Это вопрос сложный. Это зависит от того, насколько регулярно человек будет заниматься.

Насколько сложен арабский язык для изучения? Английский язык легче выучить или арабский?

Сложный, пожалуй, вопрос, потому что, если, например, человек знает английский язык, в школе изучал, а потом он выбирает французский или арабский, тофранцузский освоитьлегче, так как он ближе к английскому. Но если учесть, что у человека нет никакой лингвистической базы, он знает только русский язык, и выбор стоит изучать английский или арабский, то я бы не сказал, что арабский труднее, чем английский. Например, многие вещи в арабском легче, чем в английском: например, в арабском как произносится, так и пишется, а в английском мы произносим слово, но ещё должны знать, как оно пишется. В арабском языке нет сложных временных конструкций. Во многих отношениях арабский язык даже проще, я бы сказал.

В республиках Северного Кавказа были проблемы с преподаванием арабского языка в школах. Стоит ли опасаться арабского языка? Представляет ли этот язык угрозу, чтобы его запрещать в общеобразовательных школах?

Ну, конечно же, нет. Потому что те социально-политические проблемы, которые мы можем наблюдать в этих республиках, никак не связаны с арабским языком. Это - не проблема языка. Если бы человек знал арабский язык, он самсмог былучше ознакомиться и понять, о чём ему врут. Знание дополнительного языка приноситчеловеку только пользу, вряд ли оно содержит вред. Я даже не понимаю, почему не разрешают преподавание арабского языка в школах. Можно предположить, что это не какая-то политическая проблема, может быть, это связано как-то с учебным планом. Мне трудно об этом судить.

Мне кажется, что уровень знания не только арабского языка, вообще иностранных языков в России немножко ниже среднего общемирового уровня. Зачастую бывает так, что ребёнок учится в школе 11 лет, из них 7-8 лет изучает английский язык, в вузе ещё проходит и т. д., а уровень низкий. Вы не могли призвать школьников, студентов, чтобы они больше изучали иностранные языки, и рассказать им, какие возможности перед ними открывает знание того или иного языка.

Честно говоря, мне кажется, даже призывать не надо, поскольку это для всех уже очевидно. Раньше проблема была в том, что дети учили английский язык, но никакой пользы в нём для них фактически не было. Потому что выезд зарубеж был закрыт, внутри страны англоговорящих людей практически не было. То же самое можно говорить и про арабский язык. Сейчас мир изменился. Мы ездим в другие страны, ведём с ними бизнес, занимаемся какими-то образовательными, культурными проектами. Поэтому современный человек без знания иностранного языкавряд ли сможет сделать успешную карьеру.Английский язык, поскольку он стал мировым языком, и арабский язык для мусульманских регионов стали очень важны.

В картотеке арабиста Николая Вашкевича собрано более тысячи русских идиом, и все они уходят корнями в «недра» арабского языка

Вы знаете, что такое «тормашки»? Наверняка, не будучи лингвистом, сходу объяснения этому слову вы не найдете. Но когда мы слышим выражение «лететь вверх тормашками», то сразу же можем объяснить все семантические окраски этой идиомы. То же касается и «Сидоровой козы», которая начинает «правильно себя вести», если ее дерут как следует. То есть выражение «драть как Сидорову козу» мы все прекрасно знаем, понимаем его смысл и частенько употребляем в обычной речи. Но вот разъяснить, кто такая эта «Сидорова коза», кто вообще этот «Сидор» и на каком основании он истязает несчастное животное, для нас затруднительно. Надо отметить, что подобных идиом, непонятно откуда взявшихся (на первый взгляд — непонятно откуда!), в русском языке немало. Вспомнить хотя бы такие, к примеру, обороты, как «отставной козы барабанщик», «на хромой козе не подъедешь» (снова коза!), «я на этом деле собаку съел», «так вот где собака зарыта», «олух царя небесного», «у черта на куличках», «сам черт ногу сломит» и многие-многие другие. Список любой из нас может продолжать еще долго. Так откуда же в таком случае «ноги растут»?

Николай Вашкевич (igraduha.ru)

Российский арабист, кандидат филологических наук Николай Вашкевич, известный своими лингвистическими открытиями, сообщает, что в его картотеке собрано более тысячи русских идиом и все они уходят корнями в «недра» арабского языка. Дело в том, говорит ученый, наш русский фразеологизм невозможно перевести буквально на иностранные языки по той причине, что его смысл не складывается из смыслов составных частей, а может быть расшифрован только через арабские корни, поскольку, согласно теории Вашкевича, все непонятное в русском мотивируется через арабский (и наоборот), а все непонятное в других языках объясняется либо через русский, либо через арабский: .

Аят — стих из Корана ( darkpolitricks.com )

«…Любое русское немотивированное слово (обычно это непроизводные слова) или непонятное выражение (практически все идиомы), прочитанное как бы арабскими глазами, проясняет свою мотивированность, — убежден Вашкевич. — Так, акула по-арабски — прожорливая; баран — невинный (отсюда русское выражение — «невинный агнец» (то есть ягненок). — Прим. ред.); бык — рогатый; жаворонок — хлопающий в воздухе крыльями, не летя; сорока — воровка (вот почему в русском языке воровкой называют именно сороку, а не какую-то другую птицу. — Прим. ред.); собака — гончая; страусы — прячущие головы (сложение сатар — «прятать» и руус — «головы»)…

Точно так же немотивированные слова из арабского языка можно объяснить через русский язык: «В частности, все термины ислама в арабском не мотивируются, поскольку они русского происхождения. Ислам буквально означает «покорность», имеется в виду покорность Господу. Этого же корня слово салам («мир») и истаслама («капитулировать»), буквально «просить мира», т. е. говорить «я сломался, сломлен». Сломать (ся) — исконно русский мотивированный военный термин, сравните у Пушкина: «Ура! Мы ломим!». Таким образом, русское слом состоит из приставки с и корня лом , из чего вытекает, что общесемитское слово салам , отмеченное в самых древних семитских языках, русского происхождения».

«Хадж . Так называется паломничество в Мекку. От русского хожение . Сравните «Хожение Никиты Афанасьева за три моря». Наши журналисты в нарушение авторских прав постоянно искажают название исторического документа, называя его «Хождением».

Молитва в Каире. Жан-Леон Жером ( e-ir.info )

Салават («молитвы»). Понятно, что это русское слово славить . Другое арабское слово саббах означает и «молиться», и «славить» (Господа)».

Вообще, русские люди мыслят не буквально, а образами, причем часто абстрактными. Именно поэтому большинство русских идиом типа «Сидоровой козы» и «олуха царя небесного» нам очень понятны. К тому же мы любим емкие фразы, которые могут вместить в себя объемное явление, которое можно было бы описать большим количеством слов. Но, как говорится, краткость — сестра таланта, а русские люди порой не любят объяснять долго, зато любят образные и доходчивые выражения. Проще сказать фразу — и тебя поймут все вокруг. К чему пускаться в пространные рассуждения?

Взять, к примеру, такой популярный фразеологизм, как «заруби себе на носу». Вашкевич «расшифровал» его: в арабском варианте это был вовсе не нос, а «ан янса» — «не забыть». Именно поэтому эту идиому следует переводить как «сделай себе зарубку, не забудь».

А теперь о козах, учитывая, что идиом с «козьими оборотами» в нашей речи очень много. Давайте рассмотрим уже упомянутое выражение «драть как Сидорову козу». Оно обычно означает суровое и беспощадное наказание. А вот пролить свет на «Сидора» и его «жестокость» по отношению к козе поможет арабский словарь. Оказывается, «коза» здесь вовсе не несчастный «питомец», а термин юридический — «приговор», «решение судьи». То есть арабское «када» или «каза» дает жизнь русскому слову «наказание» , а также слову «казуистика» (от латинского casus) — теории искусства применять к отдельным случаям (казусам) общие религиозные, нравственные или юридические принципы, бесспорные по существу, но далеко не всегда поддающиеся непосредственному приложению к отдельным жизненным явлениям. И «Сидор», как пишет в своей книге Вашкевич, тоже отнюдь не имя собственное. Это просто арабский глагол «садар» — «выходить, быть изданным» (о книге, законе, приговоре). Итак, выражение «драть как Сидорову козу» буквально означает «наказывать» без снисходительности, но в точном соответствии с обнародованным приговором».

Абу Зейд обращается к судье Мааррат, 1334 г. ( arab-art.org )

Еще одна идиома, связанная с козой, — «отставной козы барабанщик». Обычно так отзываются о человеке, который не заслуживает внимания, с которым никто не хочет иметь дела из-за его никчемности. Русская классическая этимология объясняет этот фразеологизм таким образом: выражение идет от широко распространенной в старину ярмарочной забавы водить напоказ ручного медведя, которого сопровождал пляшущий мальчик, наряженный козой, и барабанщик, который бил в барабан, аккомпанируя этой пляске. Это и был «козы барабанщик». Но если мы вновь, как и вышеприведенном случае, обратимся к арабским словарям, то поймем, что коза здесь — снова не коза, а «кази» — «судья». Дело в том, что в арабском судопроизводстве наказание исполняется сразу же после вынесения приговора судьей и производится под барабанную дробь. То есть после оглашения вердикта сам судья становится уже не так важен для осужденного, не говоря уже об обычном барабанщике.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Вавичкина Татьяна Анатольевна. Морфологическая структура глагольного слова в арабском и русском языках (Типологический анализ) : Дис. ... канд. филол. наук: 10.02.20: Москва, 2003 199 c. РГБ ОД, 61:04-10/336-0

Введение

Глава 1. Теоретические предпосылки сопоставления . 14

1.1. Понятие "тип языка". 14

1.2. Вопрос о типологической принадлежности арабского языка. 20

1.3. Морфологическая теория Ф.Ф. Фортунатова. 22

1.4. Структура слова - "мера грамматического строя". 24

1.5. Схема описания структуры слова. 26

1.6. Выводы по первой главе. 47

Глава 2. Морфологическая структура глагольного слова в русском языке . 50

2.1. Понятие слова. 50

2.2. Морфемный состав слова. 52

2.3. Инфинитив. 57

2.4. Основы глагола. 59

2.5. Классы глаголов. 62

2.6. Формы словоизменения и словообразования. 64

2.7. Выводы по второй главе. 90

Глава 3. Морфологическая структура глагольного слова в современном литературном арабском языке . 95

3.1. Структура слова в арабском языке. 95

3.2. Глагол как часть речи в арабском языке. 105

3.3. Основы глагола. 106

3.4. Классы глаголов. 113

3.5. Формы словоизменения и словообразования. 119

3.6. Выводы по третьей главе. 155

Приложение к главе 3.

Типологическая характеристика арабского литературного языка и арабских диалектов. 165

Заключение. 178

Библиография. 187

Введение к работе

Диссертация посвящена сопоставительно-типологическому анализу морфологической структуры глагольного слова в современных литературных арабском и русском языках.

Обоснование актуальности выбранной темы.

Многие языки мира совмещают в себе признаки разных типов, занимая промежуточное положение на шкале морфологической классификации. К таким языкам относится арабский язык. Его типологическая принадлежность долгое время оставалась неопределенной. Неадекватное понимание структуры семитского слова (неверное членение его на морфемы, определение статуса этих морфем и характера связи между ними) привело к тому, что арабский язык был ошибочно отнесен к языкам флективного типа (А. Шлейхер, Г. Штейнталь, Н. Финк, К. Броккельман, П.С. Кузнецов и др.). Некоторые ученые (И.М. Дьяконов, Б.А. Серебренников и др.) смогли идентифицировать в нем элементы агглютинации, что однако не меняло его флективной природы. Другие (например, В.П. Старинин) признавали агглютинацию доминирующей чертой семитских языков, считая, что диффиксация представляет собой вторичное явление меньшего значения. На наш взгляд, такая неопределенность связана с тем, что грамматический строй арабского языка характеризуется действием двух грамматических способов - фузии и агглютинации, причем оба являются ведущими. Это нашло отражение в особом строении семитского слова, противопоставленного строению слова как в флективных, так и в агглютинативных языках. Впервые эту особенность арабского языка осознал Ф.Ф. Фортунатов, выделив семитские языки в особый промежуточный класс флективно-агглютинативных языков с особым флективно-агглютинативным составом производных слов. К сожалению, идеи Ф.Ф. Фортунатова не нашли должной поддержки среди лингвистов

и не получили дальнейшей разработки, в связи с чем арабский язык по-прежнему рассматривается как язык флективный.

Кроме этого, постановка данной проблемы вызвана недостаточностью научных исследований, посвященных изучению арабского, и шире семитского, слова с точки зрения его структуры, членения, выделения корневых и служебных морфем, а также характера их связи. Большинство работ касаются традиционной проблемы исторического семитского языкознания - формирования семитского корня. Данный вопрос ставится в двух аспектах: во-первых, был ли семитский корень исконно трехсогласным или же это результат развития из меньшего количества согласных, и, во-вторых, корневой вокализм и его место в процессе формирования семитского корня [Белова 1987, 1991а, 1991b, 1993; Дьяконов 1991; Коган 1995; Лекиашвили 1955, 1958; Майзель 1983; Орел, Столбова 1988, 1990; Юшманов 1998]. Незначительное количество работ посвящено проблеме "внутренней флексии" в арабском языке [Габучан 1965, Мельчук 1963]. Подробный анализ строения семитского корня и его сопоставление с корнями флективных и агглютинативных языков можно найти, пожалуй, только в одной работе - это книга В.П. Старинина "Структура семитского корня" [Старинин 1963]. Заслуга автора состоит в том, что он предложил членить основу на консонантный корень и вокалический диффикс (трансфикс) (хотя сама идея такого членения содержится в трудах Ф.Ф. Фортунатова).

Работ по типологическому сопоставлению арабского и русского языков очень мало. Среди них, например, работа А.В. Широковой "Морфология имени во флективных и флективно-агглютинативных языках", где на материале имени сопоставляется структура флективного русского и флективно-агглютинативного арабского языков [Широкова 1988]; диссертация Римы Сабе Айюб "Двоякое членение частей речи в языках с развитым морфологическим строем", где представлен сопоставительный квантитативно-типологический анализ двоякого членения слова в данных языках, впервые дано типологическое

исследование морфемной, слоговой и фонемной структуры различных классов слов в арабском языке [Рима 2001]. Структура глагольного слова ранее не являлась объектом исследования. Сопоставительному анализу подвергались лишь отдельные глагольные категории, а именно, одна из основных - категория времени [Вихляева 1987].

В целом, сопоставительно-типологического анализа

морфологической структуры одной из центральных частей речи - глагола - арабского и русского языков до настоящего времени не делалось и в научной литературе не описывалось. Хотя, на наш взгляд, именно такой анализ позволяет продемонстрировать все типологические особенности строения арабского слова, противопоставив его флективному русскому, и подтвердить гипотезу Ф.Ф. Фортунатова о флективно-агглютинативной природе арабского языка.

Таким образом, подобное исследование структуры слова арабского языка обусловлено необходимостью уточнения типологического статуса арабского языка и места семитской семьи языков в типологической классификации.

Сказанное определяет актуальность данного исследования и объясняет выбор русского и арабского языков объектом сопоставления. Русский язык, как наиболее яркий представитель языков флективного типа с четко выраженными типологическими признаками, выступает в качестве языка-эталона, в сопоставлении с которым проявляются типологические черты арабского языка. Такое контрастивное сопоставление двух языков позволяет выявить специфические типологические особенности современного литературного арабского языка, которые, в свою очередь, подтверждают идею выдающегося лингвиста Ф.Ф. Фортунатова о принадлежности данного языка к совершенно особому флективно-агглютинативному типу.

Предметом исследования являются типологические особенности морфологической структуры глагольного слова в арабском и русском языках.

Основные цели исследования: а) показать флективные (синтетические) и агглютинативные (аналитические) особенности системы глагольных форм в сопоставляемых языках, б) выявить схождения и различия в использовании языковых средств при образовании форм слов, в) выявить общие и частные закономерности в морфологической структуре глагольного слова арабского и русского языков, г) подтвердить идею Ф.Ф. Фортунатова о принадлежности арабского языка к промежуточному флективно-агглютинативному типу.

Для осуществления поставленных целей необходимо решить ряд конкретных задач:

Понятие "тип языка".

Все типологические исследования, история которых начинается с конца XVIII века, были подчинены одной общей идее - поиску того главного в структуре, что позволило бы объединить языки в один тип независимо от их генетического родства.

Тип языка предполагает его структурные особенности, наиболее характерные свойства, представленные во взаимосвязи и на разных уровнях языка. Причем эти свойства должны наблюдаться не в одном языке, а в группе языков. Э. Сепир называл это "базисной схемой", "гением языковой структуры" и говорил, что тип "нечто гораздо более фундаментальное, нечто гораздо глубже проникающее в язык, чем та или другая нами в нем обнаруживаемая черта. О природе языка мы не можем составить себе адекватное представление при помощи простого перечисления различных фактов, образующих его грамматику" [Сепир 1993, с.117].

Выбор каких-то внешних признаков и отдельных черт не даст ясного представления о типе языка. Лексика, в силу своей изменчивости и способности легко переходить из одного языка в другой, не может определять характер языка. В чем же тогда проявляется существо языковой структуры?

Типологи предшествующих веков (братья А.-В. и Ф. Шлегели, В. фон Гумбольдт, А. Шлейхер, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Ф.Ф. Фортунатов и др.) обратили внимание на слово, связь морфем внутри слова и взаимоотношение его частей. Ф. Шлегель, указывая на единство слова, отмечал, что в языке любого типа слово не может быть "грудой атомов". Падежную и лично-числовую аффиксацию в индоевропейских языках он интерпретировал как "строение языка", которое "образовалось чисто органически, разветвилось во всех своих значениях путем флексий или внутренних изменений и преобразований звуков корня, а не составилось механически с помощью прицепленных слов и частиц" [Реформатский 1965, с. 68]. Обратив внимание на различия в структуре языков, Фридрих Шлегель (1772-1829) выделил две группы: языки с аффиксами, аффиксирующие языки, куда он отнес языки тюркские, полинезийские и китайский, которые выражают отношения между словами чисто механическим путем; и языки флективные, куда включил семитские, грузинский и французский языки. Его брат Август-Вильгельм Шлегель (1767-1845) переработал эту классификацию и выделил три класса языков: языки без грамматической структуры, языки аффиксирующие и языки флективные. Отталкиваясь от структуры флективных языков, он пришел к выводу, что китайский и языки Индокитая необходимо выделить в особую группу, так как в этих языках флексия отсутствует, а грамматические отношения выражаются с помощью порядка слов. Августу Шлегелю принадлежит также деление языков на более ранние -синтетические - и более поздние - аналитические.

Соглашаясь в целом с типологической классификацией А. Шлегеля, Вильгельм фон Гумбольдт (1767-1835) разделил все известные ему языки на четыре типа: изолирующие языки типа китайского, то есть языки, не имеющие словоизменительных морфем; агглютинирующие, или агглютинативные, языки типа тюркских, способные присоединять только однозначные морфемы, и флективные языки типа индоевропейских или семитских, способные присоединять многозначные морфемы. В особую, четвертую группу он выделил языки американских индейцев, в которых слова способны соединяться в особые слова-предложения. Этот тип языков он назвал инкорпорирующим.

Типологический аспект присутствует и в глоттогонической концепции Франца Боппа (1791-1867), согласно которой слова индоевропейских языков следует выводить из первичных односложных корней двух типов - глагольных (давших начало глаголам и именам) и местоименных (из которых развились местоимения и служебные части речи). Он разработал и ввел сравнительный метод в исследование языков. Несколько позднее другой немецкий языковед, представитель так называемого биологического направления в языкознании Август Шлейхер (1821-1868), сделал попытку уточнить классификацию Вильгельма фон Гумбольдта, внеся в нее частные дополнения и уточнения. Учение о языковых типах он называл морфологией, а классификацию языков, основанную на различии структуры языков, -"морфологической". Именно со Шлейхера начинается понимание агглютинации и фузии как характера аффиксации при учете поведения корней.

Позднее ученые стали рассматривать слово как структурную единицу, единство которой может иметь разный характер.

Новый аспект в теории формальных языковых типов и типологической классификации языков открыли в середине XIX в. работы Геймана Штейнталя (1823-1899), выдвинувшего формально-синтаксические признаки в качестве основы типологизации. Он обратился не к отдельным словам, а к анализу синтаксических связей между словами, расширив тем самым поле типологических наблюдений и добавив еще один типологический классификационный признак.

Продолжая линию исследований Г. Штейнталя, швейцарский языковед Франц Мистели (1841-1903) выдвинул два новых критерия типологической классификации в добавление к уже существовавшим: по месту слова в предложении и по внутренней структуре слова. Он первый разграничил корнеизолирующие языки типа китайского и основоизолирующие типа индонезийского языка.

И.А. Бодуэн де Куртенэ (1845-1929), противопоставляя строение слова в арио-европейских и урало-алтайских языках, искал "цемент склейки" у "цельного слова" в этих языках [Бодуэн де Куртенэ 1876, с. 322-323].

Вопрос о типологической принадлежности арабского языка

Термин "семитские языки" в научном его понимании принадлежит Шлоцеру, который верно перечислил все языки этой семьи (1781). Еще ранее в 1606 г. вышла книга Э. Гишара (Etienne Guichard "L armonie etymologique des langues"), содержавшая попытку установить и научно обосновать исконное родство древнееврейского, арабского и арамейского языков. В 1822 г. Ж.Ф. Шампольон расшифровал египетскую иероглифику, что положило начало египетской филологии. К.Р. Лепсиус в 1868 г. объединил вместе с семитскими языками в одну глоттогоническую семью египетский, кушитские и берберские языки, назвав ее семито-хамитской. Это дало начало семито-хамитской (афразийской) компаративистике.

Типологическую характеристику морфологической структуры слова в семито-хамитских языках дал немецкий ученый Г. Штейнталь в книге "Характеристика важнейших типов строя языка" (1860). Семитские и египетский языки он противопоставил всем языкам мира по наличию в них словоизменительных форм, отличных от словоизменительных форм в индоевропейских языках. Это отличие он видел в том, что индоевропейское словоизменение происходит путем чередования флексий, органически соединенных с основой, а в семитских языках -путем соединения (сложения) слов (основ) или друг с другом, или со служебными элементами, или чередованием гласных огласовок.

Наличие "внутренней флексии", многозначной аффиксации, в том числе фузионного характера и т.п. позволило ученым отнести арабский язык к языкам флективного типа (А. Шлейхер, Г. Штейнталь, Н. Финк, Ю. Липперт, К. Броккельман, И. Фюк, П.С. Кузнецов и др.). Элементы фузии в арабском языке были установлены Э. Сепиром, который охарактеризовал семитские языки как "символико - фузионные" (что по сути соответствовало традиционному определению "флективные языки"). Значительный удельный вес внутренней флексии в семитских языках, отличающий их в этом отношении от других флективных языков, был отмечен Н.В. Юшмановым и В. Скаличкой.

Все это не мешало ученым идентифицировать в семитских языках и определенные элементы агглютинации (И.М. Дьяконов, Б.А. Серебренников и др.), не изменяющие однако флективной природы арабского языка. В.П. Старинин, наоборот, признавал агглютинацию доминирующей чертой семитского слова: "во всех своих видах внутренняя флексия в семитских языках по отношению к диффиксации -явление меньшего значения и вторичное" [Старинин 1963, с. 4].

Надо сказать, что все предложенные определения типологической принадлежности арабского языка лишь отчасти соответствовали действительности, ибо обе грамматические тенденции - фузия и агглютинация - являются ведущими и определяющими в его структуре. На это впервые обратил внимание Ф.Ф. Фортунатов, который выделил семитские языки, и в частности арабский, в особый промежуточный класс и охарактеризовал их как "флективно - агглютинативные языки". Именно он определил основные типологические черты этих языков: для структуры семитского слова характерна внутренняя флексия основ, при которой корень основы не существует в языке отдельно от флективных частей таких основ (черты, сближающие семитские языки с языками флективного типа); что сопровождается самостоятельностью основы и аффиксов как частей слов, основы слов сами обозначаются как части слов и это обозначение они получают независимо от других частей слова (черты, сближающие семитские языки с языками агглютинативного типа). Тип слов в этих языках также особый -флективно-агглютинативный. Для того чтобы лучше понять, что имел ввиду Ф.Ф. Фортунатов, так определяя типологические особенности семитских языков, необходимо рассмотреть основные положения его морфологической теории.

Фортунатов выделял в языке различающиеся по значению слова полные и слова частичные, или - слова частицы. Его теория "полного" слова основана на следующем положении: "Всякий звук речи, имеющий в языке значение отдельно от других звуков, являющихся словами, есть слово... Словами являются звуки речи в их значениях... Отдельным словом... является всякий звук речи или такой комплекс звуков речи, который имеет в языке значение отдельно от других звуков речи, являющихся словами, и который притом, если это комплекс звуков, не может быть разложен на отдельные слова без изменения или без утраты значения той или другой части в этом комплексе звуков" [Фортунатов 1956, с. 132-169]. Огромное значение Ф.Ф. Фортунатов уделял форме слова: "Формой отдельных слов в собственном значении этого термина называется... способность отдельных слов выделять из

22 себя для сознания говорящего формальную и основную принадлежность слова" [Фортунатов 1956, с. 137]. Форма проявляется на каждом языковом ярусе в противопоставлениях (оппозициях) и чередованиях. Слова бывают корневыми ("не имеют никакого состава" [Фортунатов 1990, с. 67] и производными, составными. Слова второго типа состоят из частей (основы и аффикса), причем этот состав может быть двоякого рода: "части слова могут быть или частями значения слова или частями самого слова" [Фортунатов 1990, с. 64]. По положению в слове и по отношению к основе слова Ф.Ф. Фортунатов делил аффиксы производных слов на суффиксы (следуют за основой), префиксы (предшествуют основе) и инфиксы (помещаются внутри основы). По характеру отношений основы и аффикса выделяются три типа производных слов: "аффикс производного слова во всех трех типах является частью самого слова, а что касается основы производного слова, то в производных словах первого типа основа слова сама в себе не заключает значения части самого слова; между тем как в производных словах второго и третьего типов основа слова, как и аффикс, сама является частью самого слова.

Морфемный состав слова

Под словом понимается основная структурно-семантическая единица языка, служащая для именования предметов и их свойств, явлений, отношений действительности. Характерными признаками слова являются его цельность, выделимость и свободная воспроизводимость в речи. В системе языка слово противопоставлено морфеме (как единице более низкого уровня) и предложению (как единице более высокого уровня): с одной стороны, оно структурно может состоять из ряда морфем, от которых отличается самостоятельностью и свободным воспроизведением в речи, а с другой - представляет собой строительный материал для предложения, в отличие от которого не выражает сообщения.

Уже на начальных этапах развития лингвистической науки было обращено внимание на двуплановость слова. В структуре этой единицы были выделены план выражения (фонетическая и грамматическая структура) и план содержания (лексическое и грамматическое значение). В различные периоды развития языкознания и в отдельных его направлениях активнее изучался тот или иной аспект слова. В древнегреческой философии (Платон, Аристотель) основное внимание уделялось семантической стороне слова - его отношению к обозначаемому предмету и к идее о нем. Морфологический аспект был объектом внимания Варрона и особенно александрийских грамматиков. Дионисий Фракийский определял слово как "наименьшую часть связной речи", причем словообразовательные и словоизменительные категории в равной степени включались в признаки ("акциденции") частей речи. В эпоху средневековья в Европе исследовалась в основном семантическая сторона слова, его отношение к вещам и понятиям. В противоположность этому подходу арабские грамматисты детально анализировали его морфологическую структуру. Например, в 1-й половине X в. представитель багдадской филологической школы Ибн Джинни ("Особенности арабского языка") рассматривал грамматические и лексикологические вопросы связи слова и значения, словообразовательную структуру слова, значение слова и его употребление. Вопрос о связи обозначающего и обозначаемого освещался в работах Ибн Фариса. Грамматика Пор - Рояля определяла слово как ряд "членораздельных звуков, из которых люди составляют знаки для обозначения своих мыслей" и отмечала его формально-звуковую и содержательную стороны.

В XIX веке основное внимание уделялось анализу содержательной стороны слова. Большую роль в этом сыграла разработка понятия о внутренней форме слова (В. фон Гумбольдт, А.А. Потебня). Семантические процессы в слове детально исследовались Г. Паулем, М. Бреалем, М.М. Покровским. Одновременно углублялась теория грамматической формы слова. Гумбольдт положил ее в основу типологической классификации языков. В России морфология слова исследовалась А.А. Потебней и Ф.Ф. Фортунатовым, которые различали слова самостоятельные (вещественные, лексические, полные) и служебные (формальные, грамматические, частичные). Синтезируя предшествующие взгляды на слово, А. Мейе определил его как связь определенного значения с определенной совокупностью звуков, способной к определенному грамматическому употреблению, отметив, таким образом, три признака слова, но не проанализировав, однако, критерии их выделения.

Системный подход к языку поставил в изучении слова новые задачи: определение слова как единицы языка, критерии его выделения, изучение содержательной стороны слова, методов его анализа; исследование системности лексики; изучение слова в языке и речи, в тексте.

Трудность определения единых критериев выделения слова для всех языков побуждала лингвистов пересматривать взгляд на слово как основную единицу языка. При этом одни предлагали, не отказываясь от понятия "слова", не давать ему общего определения (В. Скаличка), другие считали, что понятие "слово" применимо не ко всем языкам (например, неприменимо к аморфным, полисинтетическим языкам), третьи отказывались от понятия "слова" как единицы языка (Ф. Боас).

Современные исследования подтверждают, что слово выделимо в языках разных систем, в том числе в аморфных (китайский язык: см. работы Солнцевой Н.В., Солнцева В.М.) и в полисинтетических (североамериканские, палеоазиатские языки), но при этом актуализируются различные критерии. Таким образом, слово как структурно-семантическая единица языка обладает совокупностью семантических, фонетических и грамматических признаков, специфичных для каждого языка.

Фузионность русского языка предопределяет основные признаки, основные критерии выделения слова в данном языке. Наиболее важными из них являются следующие:

1) в семантике слова нет взаимооднозначного соответствия означающего означаемому, отдельности подачи информации в составе словоформы. Семантика производного слова, как правило, фразеологична;

2) слово не всегда легко членится на морфемы. Степень членимости слов на морфемы может быть различной (насчитывается от 2 [Земская 1973, с.46] до 15 [Панов 1975, с.236-237] степеней членимости);

3) следствием "спаянности" морфем в слове является диахроническое морфемное переразложение или опрощение структуры слова;

4) при объединении в слове морфем происходит их взаимоприспособление, которое может идти различными путями.

В русском языке слово может состоять из одной или нескольких морфем. Одноморфемных единиц в русском языке немного: это "да", "нет", междометия, служебные частицы, а также несклоняемые существительные, как правило иностранного происхождения: "пальто", "кенгуру", "шимпанзе", "жюри" и т.д. Если говорить о глаголах, то они имеют, как минимум, две морфемы - корневую основу и флексию, например: нес-у, режь-#. В большинстве своем глаголы многоморфемны: по-на-вы-черк-ива-л-и\л под.

Для русского языка как языка фузионного типа характерны "сложные" или "производные" морфемы, что связано с явлением опрощения: две морфемы превращаются в неразложимый морфологически комплекс, образуя новую "общую" для бывших двух морфем "одну" морфему [Богородицкий 1939, Реформатский 1975]. Данное явление наблюдается как в именном, так и в глагольном словообразовании и затрагивает все виды морфем. Такое диахроническое морфемное переразложение является яркой срузионной чертой русского языка.

Некоторые морфемы имеют строго стандартизованное значение: оно одинаково во всех глаголах, имеющих эту морфему. Например, морфема -и в словоформе сид-и имеет стандартизованное значение. Любому глаголу она сообщает значение повелительного наклонения: пиш-и, стуч-и, перевод-и.

Морфемы, которые всегда употребляются в сопровождении других морфем и имеют стандартизованное значение, называются флексиями (окончаниями) [Панов 1966, с.68]. Мена одной флексии на другую создает формы того же слова, т.е. основное лексическое значение сохраняется, а изменяется лишь грамматическое значение. Например, в граммемах пиш-у, пиш-ешь, пиш-ет сохраняется общее лексическое значение - "процесс писания", но при этом каждая форма имеет грамматическое значение лица, отличное от других форм: флексия -у передает значение 1-го лица, -ешь - значение 2-го лица, -ет- значение 3-го лица. А, например, в граммемах пиш-у - пиш-ем так же при

Структура слова в арабском языке

Морфологическая система современного литературного арабского языка (далее: арабский язык) отличается в целом высокой степенью абстракции, что выражается в строгой четкости построения арабского слова.

Строение семитского слова (арабского в частности) существенно отличается от строения индоевропейского слова (русского в частности). С точки зрения морфологической структуры арабское слово состоит из следующих элементов:

корень, состоящий из одних согласных, не заключающий в себе никаких принадлежностей форм слов и служащий базой для образования как имен, так и глаголов. Корень является носителем основного вещественного (лексического) понятия или представления, выражаемого данным словом. Как самостоятельное слово корень не существует и выделяется лишь в сознании говорящего после сопоставления данного слова с двумя рядами форм: во-первых, с однокоренными словами, а, во-вторых, со словами, построенными по аналогичной словообразовательной или словоизменительной парадигме;

трансфиксы (диффиксы). являющиеся средством оформления именных и глагольных основ на базе общего для имен и глаголов корня, а внутри глагола - формальной принадлежностью для оформления присущих глаголу грамматических категорий (которой сопутствует в ряде случаев и аффиксация);

словоизменительные морфемы, оформляющие лексическую основу в потоке речи. Глагол в виде чистой словообразовательной основы не существует, но всегда имеет какой-либо грамматический показатель;

словопроизводственные, то есть принадлежащие словам, как отдельным знакам предметов мысли, морфемы, являющиеся согласными прибавлениями к производящей основе и изменяющие ее лексическое значение в производных от нее образованиях.

Как и в русском языке, основа арабского слова выделяется путем отделения словоизменительных аффиксов. Несмотря на это, в сопоставляемых языках есть существенные различия между корнем и основой, которые кроются в самом определении этих понятий.

В русском языке основа слова выделяется отбрасыванием словоизменительных аффиксов, т.е. окончаний. Она содержит лексическое значение слова. Если основа простая, то она состоит из одного корневого морфа, т.е. равна корню. Корень является главной и обязательной частью слова, смысловым ядром его лексического значения. Трудность обнаружения корня в русском языке связана с тем, что на протяжении веков он значительно изменялся, не имея устойчивого фонетического состава. Кроме того, в языках фузионного типа, к коим относится русский язык, выделяются "сложные" морфемы. Появление их в языке связано с явлением опрощения, когда две морфемы превращаются в неразложимый морфологически комплекс. "Например, в слове мальчик раньше было такое членение: мал -ч-ик, что было соотнесено со словом малец (при чередовании: /э/ - # и /ц/ - /ч/). В современном же русском языке связь малец - мальчик оборвалась... То же происходит и с корневыми морфемами: прежнее да-р стало дар, прежнее в-кус стало вкус "[Реформатский 1975, с. 11].

В арабском языке, как и в русском, основа может быть выделена после отбрасывания словоизменительных аффиксов; например, в слове katabtum "вы писали" легко выделяется словоизменительный аффикс -urn со значением мн.ч., м.р., 2-го лица, прошедшего времени, отбросив который можно получить основу katab-. Но помимо лексического значения, данная основа выражает и определенное грамматическое значение, а именно - прошедшее время и действительный залог (ср.: основа настоящего времени -ktub-, а основа прошедшего времени, но страдательного залога kutib-). Эта отличительная особенность основы арабского слова связана с тем, что она почти всегда разложима на состоящий из согласных корень и некорневой элемент: в данном случае корневые согласные k-b, а гласные некорневого элемента -а-а-. Семитский корень значительно более устойчив, чем индоевропейский. Семантически и фонетически консонантная часть слова (за некоторыми исключениями, которые являются регулярными) сохраняется как при словоизменении, так и при словообразовании. Три согласных компонента корня имеют единое лексическое значение, несмотря на то, что они разъединены гласными и согласными некорневого элемента. Этот некорневой остаток основы организует словообразовательный или формообразовательный состав слова. "Для одной и той же лексико-грамматической категории корень - величина переменная, а некорневой остаток основы - постоянная" [Старинин 1963, с.21]. Так, арабские слова ka:tib "пишущий", ja:lis "сидящий", da:hil "входящий" имеют общее грамматическое значение действительного причастия, которое передается одной системой гласных (-a:-i-), а отличаются друг от друга лексическим значением, представленным согласными корня (k-b, j-l-s, d-h-l).

Таким образом, особенность структуры арабского слова состоит в том, что три устойчивых согласных корня перемежаются гласными и согласными звуками некорневого остатка. При этом, лексическое значение передается корневым элементом, а грамматическое -гласными и согласными некорневого элемента.

Это дало возможность исследователям изображать структуру семитского слова при помощи условных символов. Уже более тысячи лет арабские и еврейские грамматисты, а вслед за ними европейские семитологи пользуются формулами для обозначения типов структуры слова той или иной лексико-грамматической категории. Для передачи корневого элемента арабские авторы используют согласные f, I, а европейские семитологи - q.t.l. Л.И. Жирков в 1927 г. в своей грамматике персидского языка дал самое краткое обозначение структуры семитского слова с изображением корневых согласных арабскими цифрами [Жирков 1927]. В 1928 г. Г. Бергштрессер предложил использовать для обозначения корневых согласных букву К (первую букву слова konsonant из лат. consonans "согласный") с цифровым обозначением порядка в корне . Применяется так же обозначение первого, второго и третьего согласных компонентов корня при помощи R (от французского radicale "коренной") с цифровым индексом. Но при любом обозначении корневого элемента, некорневой остаток передается при помощи обычных знаков письма в их прямом звуковом значении. Так, строение имени действующего лица будет иметь формулу fa: il, qa:til, (1)а:(2)і(3), Кіа:КгіКз, Ria:R2iR3- Например, действительные причастия ka:tib "пишущий", ra:sim "рисующий" образованы по одной модели имени действующего лица, при этом лексическое значение выражено различными корневыми согласными (k-b, r-s-m), а единое лексико-грамматическое значение - одинаковым набором гласных некорневого остатка: a:-i.

В данной работе структуры различных глагольных основ будут передаваться схематично: согласные корня будут обозначаться латинской буквой С (от англ. consonant "согласный") с нижним индексом, соответствующим порядковому номеру согласного в корне, а гласные -либо латинской буквой V (от англ. vowel "гласный"), либо, по мере необходимости, обычными графическими знаками, соответствующими прямому звуковому значению этих гласных, что оправдывается их постоянностью.

Все эти структурные формулы отражают самостоятельность корня и некорня в языковом мышлении при их сосуществовании в слове: хотя корень и огласовка не существуют отдельно друг от друга, но обязательно сосуществуют в слове, семитское языковое мышление свободно сочетает корень одного слова с огласовкою другого слова, как бы отрывая друг от друга все, что обобщается [Юшманов 1938, с.23]. Похожее высказывание находим у В.ф. Зодена: "Семитские имена и глаголы образуются из корней, которые нигде в языке не встречаются в чистом виде без каких-либо добавок, но все же представляют реальность для языкового сознания как строительные камни языка" .