Русское стекло и время, фарфор и история. Роспись по стеклу
Особого внимания заслуживают изделия из стекла, изготовленные Императорским стекольным заводом, заводом Мальцова, а также частными мастерскими. Иногда стекло представляет собой историческую ценность, и многие коллекционеры делают выбор в пользу такого приобретения. В нашей коллекции представлен огромный выбор русского стекла, в том числе изделия музейного значения. Отметим особенности русских стеклянных предметов старины:
- ручная работа;
- оригинальная роспись;
- сложные формы изделий из стекла;
- богатый орнамент.
Стекло, выпущенное в XIX - начале XX в., является частью культурного наследия. Мы представляем вашему вниманию истинные шедевры стекольного производства, превосходящие по художественной ценности аналогичные работы европейских мастеров того периода. Этим обусловлен высокий интерес иностранцев к антикварной посуде – нам часто поступают заявки на стекло от коллекционеров из Европы.
Как приобрести русское стекло?
Если вас интересует антикварное стекло, вы хотели бы приобрести необычный предмет старины для себя или в качестве подарка, специалисты нашего салона готовы вас проконсультировать и предложить соответствующие вашим предпочтениям изделия из стекла. Вы можете отправить свой запрос по электронной почте на адрес [email protected] или [email protected], а также ответить на ваши вопросы готовы наши эксперты по телефону и при личной встрече. Будем рады видеть вас в нашем салоне на Кутузовском проспекте.
В XVII веке интенсивное развитие ремесел привело к появлению первых мануфактур. Рост товарного производства способствовал оживлению торговли, связывающей прежде изолированные экономические районы в систему единого всероссийского рынка. Событием большого политического значения было воссоединение России с Украиной и Белоруссией. Оно способствовало расширению связей Московской Руси со странами Европы.
В русском быту XVII века уже ощущалась потребность в новом гигиеничном и красивом материале. Первым, кто взялся в России за производство стекла, был пушечных дел мастер, швед, Юлиус Койет, приехавший в Москву 2 марта 1630 года. В 1632 году он пригласил к сотрудничеству опытного "скляничного" мастера Пауля Кункеля, который до этого "завел" стекольный завод в Швеции. Он помог выбрать место для будущего завода, и в 1634 году Койет получил жалованную грамоту на "заведение" стекольного завода в селе Духанино Дмитровского уезда (неподалеку от Москвы). Производство развивалось в сложных финансовых условиях, сменило довольно много владельцев, и окончательно было закрыто в 1760 году, когда мастера «по собственной их челобитной» и решению Мануфактур-Коллегии были приписаны к Гусевскому заводу Акима Мальцова.
Неудачно сложилась судьба другого частного стекольного завода, построенного шведом Иваном (Иоганном) фон Сведеном в Ивановской волости Каширского уезда. В 1666 году он вывез из-за моря среди прочих специалистов «хрустальных и виницейских скляничных мастеров». Но в 1668 году владелец умер, не завершив строительства «виницейского скляничного завода», хотя в 1697 году его строения еще существовали.
Выдающуюся роль в истории русского художественного стеклоделия сыграл завод, основанный в 1668 году по инициативе царя Алексея Михайловича в селе Измайлово под Москвой (ныне территория Москвы). Именно здесь родилось русское художественное стекло, и была создана школа русского стеклоделия. В этом сложном процессе наряду с русскими и украинскими мастерами принимали участие и иноземные специалисты. Многие из них прожили в России почти всю жизнь и обрели здесь вторую родину. Завод был построен в 1668 г. по указу царя Алексея Михайловича, находился в управлении Тайного приказа, затем приказа Большого Двора, а в 1710 г. был передан в Аптекарский приказ и вскоре после этого закрыт. Это предприятие выпускало «про обиход великого государя потешное и фигурное стекло», «хрустальную» (т.е., очень чистого бесцветного стекла) посуду с гравировкой и золочением, простые изделия из бесцветного и зеленого стекла, а после 1710 г. - аптекарскую посуду.
Сведения о другом русском стекольном заводе XVII века, находившемся в селе Воскресенском Черноголовской волости, крайне скудны. Неизвестны ни даты его существования, ни характер производства. Данные о нем относятся лишь к 1687 году, когда он уже действовал и его продукция продавалась на московском Гостином дворе. Среди изделий завода были стаканы, братины, лампады. Судя по всему, он был своеобразным филиалом Измайловского завода, так как их продукция значится в одной описи села Измайлова.
Таким образом, на исходе ХVII века под Москвой существовало три стекольных завода, которые при своих скромных размерах не могли обеспечить стеклом всю страну.
В 1691 году было предпринято строительство еще одного казенного стекольного завода. Его устройство было поручено «торговому человеку гостиной сотни» Якову Романову, который построил помещения для завода у Тайницких ворот в Москве. Но эта попытка кончилась полной неудачей, так как Романову не удалось найти мастеров и наладить производство.
После этого московская администрация затеяла строительство нового зеркального завода, Воробьевского, пригласив для этой цели из Берлина «комиссара» Брокгаузена. Он прибыл в Москву в 1705 году вместе с нанятыми им шестью французскими «зеркальными» мастерами и, возможно, привез с собой часть оборудования. В 1706 году завод уже действовал, хотя и с перебоями. Приезжие мастера, видимо, не сразу приспособились к местному сырью. Необычны довольно значительные для ХVIII столетия размеры зеркал: некоторые из них достигали четырех аршин в длину и двух в ширину; многие были в стеклянных рамах. Весьма поучительным явился финал дея-тельности этого завода. В 1710 году он был отдан в аренду Виллиму Лейду по протекции А.Д.Меншикова. В 1712 году Лейд получил большой заказ на исполнение "большой, средней и меньшей руки колоколов и 330 карафинов" общей суммой на 126 рублей. Однако заказ был выполнен частично, а в процессе расследования выяснилось, что инструменты завода были спрятаны в Немецкой слободе на дворе учителя Андрея Мартынова. Эти инструменты и оставшиеся на заводе материалы на 10 подводах в сопровождении драгунов были отправлены в Санкт-Петербург.
С 1706 по 1718 год было построено 9 небольших предприятий в Трубчевском, Севском и Карачевском уездах (ныне Брянская область). Производили здесь «скло простое пузырями» и «белое и простое скло».
XVIII век - время активного развития русского стеклоделия. Формируются новые центры производства, которые сохраняли свое лидирующее положение на протяжении XIX и ХХ столетий.
I. Петербург
В начале XVIII века начинается становление Петербургского центра стеклоделия, с которым связан пышный расцвет русской школы гравированного стекла.
Ямбургский и Жабинский заводы.
Первоначально были заведены заводы в городе Ямбурге и в деревне Жабине Ямбургского уезда. Удалось найти сообщение о том, что в 1705 году мастер Шепер вместе с мастером Кифатером осматривали «угодные места стекло дуть близ деревни "Сябино в 12 верстах ниже Ямбурха». Место они признали весьма пригодным, и мастер Кифатер сочинил проект завода. Впервые как действующие заводы упоминаются в 1717 году в качестве собственности А.Д.Меншикова, который полагал отдать их на откуп «охочим людям». Оба завода оказались в собственности Меншикова, так как среди огромных земельных пожалований в Ингерманландии ему был отдан и город Ямбург и его окрестности. После опалы А.Д. Меншикова предприятия отошли в государственную казну. Ямбургский завод был крупнее Жабинского и совершеннее по организации производства. Он выпускал зеркальные и оконные стекла, а также «хрустальную посуду» со шлифовкой и гравировкой, которая составляла почти треть всей продукции. С 1713 года гравировкой посуды занимался иноземный мастер Иоганн Меннарт, оставивший свое ремесло в 1723 году из-за болезни глаз. Его заменили русские граверы - подмастерья Дементий Войлоков и Василий Пивоваров, ставшие со временем выдающимися мастерами. Ямбургские заводы, в основном, обслуживали дворцовое хозяйство, поставляя для строящихся царских резиденций оконные стекла, зеркала и «хрустальную» посуду. Часть продукции продавалась при самих заводах и во дворцовой лавке. В конце 1730 года спрос на зеркала и стекла сократился. Объясняется это тем, что император Петр II временно перенес царскую резиденцию в Москву (1727-1730). В 1730 году заводы были переданы в аренду английскому купцу Виллиму Эльмзелю, который перевел в 1733-1735 годах оборудование и мастеров на свои собственные заводы в Санкт-Петербурге и на реке Лаве.
Петербургский стеклянный завод
История Петербургского казенного завода, являвшегося лидером русского стеклоделия на протяжении ХVIII века, начиналась несколько необычно. Впервые о его существовании на реке Фонтанке, почти в центре Петербурга, узнали в 1738 году, когда умер его основатель В.Эльмзель. Выяснилось также, что сюда были переведены инструменты и мастера Ямбургского завода. Судя по описям, это был не собственно стекольный завод, а скорее мастерская, где только гранили, шлифовали и гравировали стеклянные изделия, выдували же стекло на Лавинских заводах. После того как оба завода были переданы в казну, Петербургский постепенно становится заводом в полном смысле этого слова. На нем выдували посуду, лили зеркальные стекла и тут же их шлифовали и гравировали. Часть продукции выполнялась по заказам царского двора, другая - поступала в продажу. Торговали стеклом в лавке на Невском проспекте, а также непосредственно при заводе.
В 1774 году собственно завод был переведен в село Назью Шлиссельбургского уезда, а в Петербурге была оставлена мастерская для «шлифовки посуды и нарезки на ней гербов и вензелей». Но еще и в 1780 году это решение не было выполнено. Таким образом, история Петербургского завода показывает, что распространенная в Европе практика разделения производства посуды и ее холодной обработки, несмотря на ее очевидные выгоды, в России не сложилась.
Изделий Петербургского завода сохранилось довольно много. В основном, это резные кубки, бокалы, стаканы, штофы, чайники. Они наглядно свидетельствуют о расцвете гравировального искусства в это время. Резчики завода могли гравировать на стекле не только гербы и вензеля. Они прекрасно справлялись и со сложными рокайльными орнаментами, архитектурными пейзажами, портретами и аллегорическими композициями, галантными и пасторальными сценами. У каждого из граверов были свои излюбленные темы и характерные приемы работы. Из всего этого складывается неповторимый образ художественного стекла Петербургского завода. Присутствие на заводе иностранных резчиков неизбежно отражалось на характере резного декора, во многом близкого богемскому, силезскому и отчасти саксонскому. Это «столкновение» различных школ также придавало стеклу Петербургского завода своеобразие.
В 1777 году по указу Екатерины П казенные заводы в селе Назья (бывшие Петербургские) были отданы «в партикулярное содержание сиятельному князю» Г.А. Потемкину, который оказался хозяином щедрым и внимательным. Князь перевел завод на земли монастыря св.Александра Невского в село Озерки, что в четырех верстах от Петербурга. После смерти Г.А. Потемкина в 1792 году завод снова перешел в ведение казны и стал именоваться Императорским. Он всегда оставался самым крупным и наиболее оснащенным стекольным производством в России, истинным «законодателем стекольной моды».
Музеи Московского Кремля располагают богатой коллекцией русского гравированного стекла и хрусталя XVII – начала XX века и интересными образцами отечественного фарфора XVIII-XIX веков.
Стекольное производство было одной из первых отраслей зарождавшейся на рубеже XVII-XVIII столетий русской художественной промышленности. Ведущая роль в сложении национальной школы принадлежала Измайловскому казенному заводу в Москве. Музеи Кремля обладают уникальными изделиями этого завода. Таким является огромный кубок из легкого стекла с гравированными изображениями Петра I в окружении медальонов с аллегориями из популярной в России книги “Символы и эмблематы”.
Во втором десятилетии XVIII века центр стеклоделия переместился в Петербург и сосредоточился на Ямбургском и Жабинском заводах. Ведущими мастерами здесь впервые стали русские. Продукция Ямбургского завода представлена в коллекции кубками, связанными с эпохой Петра I.
В 30-е годы XVIII века сложился третий центр стекольного производства – Петербургский завод, просуществовавший до 1774 года. Его изделия свидетельствуют о расцвете национальной школы гравированного стекла, связанной с деятельностью двух крупнейших мастеров – В. Пивоварова и Д. Войлокова. Их работой являются большие кубки с портретами Елизаветы Петровны и Екатерины II. Резчики завода 40-х – 70-х годов XVIII века гравировали на стекле гербы и вензеля, архитектурные пейзажи, сложные аллегорические композиции. Декоративность гравировок они усиливали чернением, золочением, цветными эмалями.
В коллекции рядом с пышными произведениями Петербургского завода соседствуют более скромные изделия частных предприятий.
Музеи Кремля располагают образцами изделий Императорского стекольного завода, основанного в 1774 году – четвертого центра стекольного производства. Это вазы из красного стекла, так называемого золотого рубина, с легким золотым орнаментом и из фиолетового стекла, имеющего в массивных толстостенных сосудах редкий оттенок насыщенного черного цвета.
В начале XIX века появился свинцовый хрусталь и разнообразные механические приемы его обработки. У мастеров эпохи позднего классицизма было остро развито чувство ансамбля. Поэтому большое значение уделялось созданию сервизов из стекла и хрусталя, объединенных общей идеей. Над их производством работали Императорский и Бахметьевский (под Пензой) заводы.
К середине XIX века возродилось цветное стекло. Сначала в виде нацвета красным рубином на бесцветный слой. Затем появились изделия насыщенных цветов – густо-зеленого, темно-синего, а в конце XIX века так называемое мраморное стекло.
До конца XVIII века форма и орнаментация изделий отвечали стилю барокко. Лишь отчасти вводились элементы рокайльного Орнамента. Стиль классицизма, утвердившийся в конце XVIII века, особую выразительность получил в цветном стекле.
Для 70-х – 90-х годов XIX века было характерно обращение к формам и орнаментации народного стекла в связи с популярностью псевдорусского стиля.
Необычайного размаха достигла деятельность стеклопромышленников Мальцевых, ставших монополистами хрустального производства. Хрусталь конца XIX – начала XX века отличает высокое качество материала и виртуозная работа алмазчиков. Очень часто хрустальные изделия оправлялись в серебро, что подчеркивало драгоценность материала.
В музеях Кремля представлена немногочисленная, но интересная коллекция русского фарфора Императорского завода и частных предприятий.
Гордостью музея являются изделия, связанные с первым периодом деятельности Императорского завода (1747-1765). Их украшает лепной цветочный декор и роспись с растительными мотивами восточного характера. Художественным достоинством произведений является индивидуальность исполнения.
Продукция Императорского завода XIX века представлена отдельными предметами в греческом стиле, “Кремлевским” сервизом в псевдорусском стиле и вазами, расписанными художником Столетовым. Эти вазы являются редкими для русского фарфора образцами миниатюрных копий с произведений станковой живописи.
Первым частным фарфоровым предприятием, основанным в XVIII веке, был завод ф. Гарднера (село Вербилки под Москвой). Интересным явлением в фарфоровом искусстве явилось создание на этом заводе знаменитых орденских сервизов. В отличие от Императорского завода Гарднер разрабатывал народную тематику; в росписи изображались народные сцены, в пластике создавались народные типы.
Вслед за Гарднером демократические тенденции в русском фарфоре XIX века развили заводы А. Попова и гжельские фарфоровые предприятия. Из предмета роскоши фарфор превратился в широко распространенный материал. Сюжеты росписей фарфора были самыми разнообразными. Мастера этих заводов повторяли в росписи иллюстрации модных журналов, воспроизводили жанровые сцены, но чаще всего покрывали изделия орнаментом растительного характера, что явилось характерной особенностью русского фарфора.
В конце XIX века многие заводы разорились, производство фарфора было монополизировано товариществом М. С. Кузнецова, фарфор которого приобрел действительно по тем временам промышленно-массовый характер.
Но в работах Императорского завода и завода братьев Корниловых в Петербурге фарфор вновь приобрел звучание драгоценного материала. Их изделия отражали высокие технические достижения фарфорового искусства.
В состав данной подборки вошли лучшие образцы изделий из стекла и фарфора XVIII – начала XX века, хранящиеся в фондах Оружейной палаты.
Русское стекло
Р анней весной 1630 г., в царствование Михаила Федоровича, в Москву приехал швед Юлий Койет. Он должен был научить русских мастеров отливать пушки. Пушечного мастера приняли хорошо. Царь сразу же пожаловал серебряный ковш весом два фунта, «бархату рытого», «тафты доброй», сорок соболей да лошадь с седлом и уздою. Такой прием Койету понравился, и он решил совсем остаться в России. Оказалось, что он хорошо знает и стекольное ремесло. Койет взялся построить стекольный завод в России.
В те времена у нас почти не знали стекла. Даже в царском дворце окна были слюдяные. Ели из медной или оловянной посуды. Беднота обходилась деревянными плошками. Предложение Койета оказалось кстати.
Подходящее место нашли в Московском уезде, недалеко от Воскресенска. Здесь и построили завод – несколько сосновых изб с плавильными печами и трубами. В 1635 г. на заводе стали делать аптекарскую посуду: колбы, банки, реторты, бутылки. Стоила такая посуда очень дорого. За цену, какую платили за большую стеклянную банку, можно было купить теленка.
При Алексее Михайловиче построили второй завод – в селе Измайлове, близ Москвы. Это был уже государственный, казенный завод. Выделывал он не аптекарскую посуду, а сулеи (бутылки и графины), оловейники (кувшины), ставцы (ковши), кружки, братины (ковши для вина), рюмки, стаканы, лампадки и мухоловки. Гордостью Измайловского завода стала отлитая им саженная (двухметровая) рюмка. Чудо-рюмка была хитро украшена стеклянными нитями; она могла вместить два ведра вина.
При Петре I и Елизавете построили еще несколько стекольных заводов. Появились уже русские мастера-стеклодувы. Иностранцы неохотно делились с ними своим опытом, старались не открывать им своих секретов. К счастью, среди русских нашлись изобретатели, которые не только самостоятельно открыли старинные секреты стеклоделия, но и улучшили их.
Первым из этих изобретателей был М.В.Ломоносов. Всем известно, что Ломоносов писал стихи о стекле (отрывки из стихотворения «Письмо о пользе стекла»):
…Пою перед тобой в восторге похвалу,
Не камням дорогим, не злату, но стеклу…
Любезное дитя, прекрасное стекло.
Увидев смертные, о как ему дивились!
Подобное тому сыскать искусством тщились.
И было в деле сем удачно мастерство:
Превысило своим раченьем естество.
Тем стало житие на свете нам счастливо:
Из чистого стекла мы пьем вино и пиво…
Лекарства, что в стекле хранят и составляют;
В стекле одном они безвредны пребывают…
Во зрительских трубах стекло являет нам,
Колико дал творец пространство небесам.
Толь много Солнцев в них пылающих сияет,
Недвижных сколько звезд нам ясно ночь являет…
Далече до конца стеклу достойных хвал,
На кои целый год едва бы мне достал…
Однако не все знают, что Ломоносов сам варил стекло. Он был не только великим физиком, химиком, геологом, минералогом, астрономом, философом, историком, но еще и замечательным стеклоделом. В первой российской химической лаборатории Ломоносов изготовил более 4000 опытных стекол. Эти работы легли в основу заводских методов получения цветных стекол.
О днажды у графа Шувалова Ломоносов увидел привезенный из Италии мозаичный портрет. Его восхитила чудесная, составленная из разноцветных стеклянных кубиков картина. Неужели нельзя делать такие же прекрасные вещи у нас в России? Ломоносов решил сам взяться за составление мозаики.
Ему пришлось начать все сызнова, как будто никто до него мозаики не делал. Рецепты окраски стекла хранились тогда в секрете, их за границей знали немногие мастера, а в России не знал никто. В книгах можно было прочесть только о самых простых и известных вещах. А о том, как варить разноцветное стекло, как делать кубики, как их закреплять, – обо всем этом в книгах не было сказано. Почти три года потратил Ломоносов на раскрытие этих тайн. Терпеливо проделывал он опыты, записывая их в лабораторном журнале. За это время ему довелось больше двух тысяч раз варить стекло. Наконец все секреты были открыты. Можно было приниматься за мозаику.
Первой мозаикой Ломоносова была икона, сделанная из 4000 стеклянных кубиков. Затем он сделал мозаичные портреты Елизаветы и Екатерины II. После этого он взялся за огромную – 42 квадратных метра – мозаичную картину «Полтавская баталия», которой хотели украсить стену Петропавловского собора.
Такая большая мозаика требовала огромного набора стеклянных кубиков всех цветов. Ведь чем больше оттенков в распоряжении художника, тем лучшую картину он может создать. Достаточно сказать, что, например, в ватиканской мозаичной мастерской папы римского хранятся кубики двадцати восьми тысяч различных оттенков. Один только зеленый цвет имеет четыре тысячи тонов – от салатного до густо-зеленого, почти черного. Нужен очень зоркий глаз, чтобы из всех этих оттенков выбрать самый подходящий. Непривычный к такой работе человек даже не заметит разницы между соседними оттенками: настолько она неуловима. А мастер заметит. И из множества стоящих перед ним тарелочек со стеклянными кубиками выберет нужный. Мозаичные картины делают по нескольку лет. Они требуют от художника необычайной тщательности, бесконечного терпения.
Почти пять лет работал Ломоносов над «Полтавской баталией» и закончил ее незадолго до своей смерти. А затем картину постигла печальная участь. В собор ее не повезли. Огромная картина пропала без вести.
Минуло более 150 лет. Произошла Октябрьская революция. И вот однажды, приводя в порядок подвалы Академии наук, рабочие наткнулись на какие-то большие, очень тяжелые ящики. Их было много. Открыли один из них – в нем оказался кусок мозаики, изображавший голову петровского солдата. В другом ящике нашли другой кусок мозаики – штандарт Петра I. В остальных ящиках также лежали куски мозаики. Это была разрубленная на куски «Полтавская баталия».
Потомки по достоинству оценили изумительный труд Ломоносова. Куски мозаики осторожно извлекли из ящиков, соединили их, выпавшие кусочки стекла заменили новыми. Сейчас великолепная стеклянная картина, напоминающая нам о славных боевых делах русской армии, возвращена к жизни.
Т алантливых людей в России всегда было много, а вот машин, различных приспособлений, облегчающих и ускоряющих труд, – мало. И совсем не было машин в русской стекольной промышленности. В России до ХХ в. умели делать только посуду, бутылки и оконное стекло. Много зеркального стекла выписывали из-за границы. Об оптическом стекле нечего и говорить: его совсем не умели варить. Пришлось много потрудиться для того, чтобы наверстать упущенное. Сейчас на всех российских стекольных заводах работают машины.
Стеклоделие еще недавно было ремеслом. Теперь оно стало настоящей наукой. Но это вовсе не значит, что теперь стекольщику уже не нужно мастерство, не нужен талант. Наоборот, талант, искусство в этом деле теперь еще нужнее, чем прежде.
Всего труднее, конечно, сделать стекла для большого телескопа. Это как бы высший, самый строгий экзамен для стекольщиков. Мастеров, умевших полировать такие стекла, было так мало, что их можно перечислить по именам. Таким был, например, Шорт. Он жил более 200 лет назад. Это был замечательный мастер, настоящий художник своего дела. Никто не мог сравниться с ним. Перед смертью он разбил все отполированные линзы и зеркала. Изумительным мастером был и Альвино Кларк, живший в XIX в. Он делал стекла для обсерваторий всего мира.
Почти все такие мастера были самоучками, почти все они попадали в кабалу к крупным оптическим фирмам и жили очень бедно. Но они не бросали своего дела, потому что любили его.
Эти мастера не образуют одной династии: секрет легко передать по наследству, а талант завещать нельзя. Их можно сравнить, пожалуй, с великими шахматистами. Как одни, так и другие достигали успеха своим невероятным упорством, напряжением всех сил. Но шахматный чемпион сыграет тысячи партий, а стекольщик отполирует за всю свою жизнь всего несколько больших стекол, которые долго после смерти мастера будут безупречно работать в телескопах разных стран, служить молчаливым стеклянным памятником огромного труда...
Одному из таких знаменитых мастеров – англичанину Греббу – были заказаны в 1912 г. стекла для нового телескопа Пулковской обсерватории. Прошло 10, 15 лет, а стекла все не были готовы. В 1930 г. старый мастер умер нищим, деньги на его похороны собрали по общественной подписке. И встал вопрос: кому же теперь передать заказ?
Обсерватория обратилась к знаменитой германской оптической фирме Цейса. К.Ф.Цейс готов был взяться за дело: он уже припас подходящий кусок стекла. За шлифовку и полировку Цейс потребовал 100 000 марок золотом. И поставил еще одно непременное условие: срок выполнения заказа не указывается. Он постарается сделать работу за два с половиной года. Но если не выйдет, то не выйдет. Может быть, придется ждать пять лет, может быть – и десять. Что было делать? Согласиться?
Тогда-то наш Оптический институт и предложил: прежде чем дать ответ Цейсу, посмотреть, не найдется ли в своей стране таких людей, которые могли бы отполировать стекла для телескопа. И такой человек действительно нашелся – один из сотрудников института, ученый-физик Д.Д.Максутов, человек, который 30 лет своей жизни отдал постройке телескопов. Еще мальчиком смастерил он себе телескоп. Потом начал делать маленькие телескопы для школ, а затем – зеркала и линзы для самых точных оптических приборов.
Специальная комиссия устроила строгое испытание максутовским стеклам: их сравнили с подобными же стеклами, какие делают у Цейса. И каково же было удивление, когда они оказались ничуть не хуже, а даже лучше цейсовских стекол. После этого не было, конечно, смысла давать заказ Цейсу. Мы сами, своими силами стали строить новый телескоп. И сделан он был безукоризненно.
Так, почти случайно, выяснилось, что мы были слишком скромны, напрасно не доверяли своим силам. В России нашлись люди, способные браться за любую задачу в стеклоделии, создавать не только отличные микроскопы, но и лучшие, самые большие телескопы.
Материал подготовил П.А.КОШЕЛЬ
(По книге: Свешников М.П.
Тайны стекла. Л.:
Детгиз, 1955, 190 с.)
