Самые крупномасштабные забастовки рабочих в XX веке. Стачечное движение в царской россии было важнейшим фактором внутриполитической жизни

В марте 1991 года начался последний раунд шахтерских забастовок, ознаменовавших окончательный развал СССР. Это был финал длительной стачечной эпопеи, благодаря которой страна получила новый опыт взаимоотношений пролетариата и правящих элит.

«Так жить нельзя»

Двадцать пять лет назад, в конце марта 1991 года, министр угольной промышленности СССР Михаил Щадов выступил по Центральному телевидению. Министр обнародовал предварительные итоги весенней серии забастовок. Только за один месяц стачек прямые подсчитанные потери отрасли составили четверть миллиарда рублей. При средней зарплате по Союзу около пятисот рублей — относительно немного. Однако были еще металлурги и машиностроители, понесшие из-за нехватки угля куда большие убытки. «Все это может привести к коллапсу советской экономики в целом», — предупредил Михаил Щадов.

Забастовки горняков за два года превратились в настоящее политическое бедствие, между очагами которого разрывалось разнообразное начальство. Кроме министра Щадова — советский премьер Рыжков (сказавший знаменитое «Так жить нельзя» именно по поводу жизни в Кузбассе), половина Политбюро, председатель совмина РСФСР Силаев. Чуть пониже — два первых секретаря по фамилии Мельников: Владимир — в Коми, Александр — в Кемеровской области. И отдельно — Борис Ельцин, во многом благодаря шахтерам ставший председателем Верховного совета РСФСР.

«В марте 1991-го мы вообще не хотели бастовать, — вспоминает Вячеслав Голиков, электрослесарь с кузбасской шахты «Первомайская», ставший руководителем областного совета рабочих комитетов. — Объявили стачку на один день. Чисто политические требования: отставка Горбачева, роспуск Совета народных депутатов СССР, поддержка Ельцину, Верховному совету РСФСР и дальнейшим реформам. Суверенитет России, по факту. Рассчитывал ли кто-то, что Горбачев испугается и уйдет? А почему нет? За два года стачек чего только не было. Но этого не произошло. И это также повлияло на то, что однодневная забастовка затянулась надолго, и по всей стране. Потому что за Кузбассом в стачку легли более 200 тысяч горняков в других регионах».

Начало: Воркута

«Наступающий 1989 год — год начала работы всех предприятий в условиях полного хозрасчета, самоокупаемости и самофинансирования, — напоминает предновогодняя передовица газеты «Заполярье», Воркута. — Надо быстрее устранять упущения, активнее подключать резервы, больше проявлять заботы о нуждах трудящихся».

Первая крупная шахтерская забастовка Кузбасса — Междуреченск, июль 1989 года

Через два месяца тон публикаций сменился: «Коллектив участка №9 шахты "Северная" вынужден был пойти на крайнюю меру, не найдя ни у кого ответов на волнующие их проблемы… 2 марта горняки не вышли из шахты и предъявили требования по условиям оплаты труда, сокращению аппарата шахты».

Крайняя мера — поскольку забастовка на «Северной» была едва ли не первой заметной акцией в цепи горняцких стачек на излете СССР. Причины пока экономические: последовательное урезание льгот и привилегий Крайнему Северу, наложенное на позднесоветский дефицит всего. «Северные в свое время были сто процентов, позже стали восемьдесят. Горняцкие доплаты срезали, отпуска уменьшали. Заманили одним, а вышло вот как», — говорит Леонид Коффе, приехавший в Воркуту из Томска ровно шестьдесят лет назад, в 1956 году.

В 1989 году Коффе работал заместителем главного инженера «Северной», и одну из первых забастовок угольщиков запомнил хорошо: «Активен был бригадир Юрий Василенко. Под его руководством смена три дня не выходила на поверхность, пока не приехали Михаил Щадов и первый секретарь Мельников. По телефону переговаривались, увещевали. Но ребята уперлись: не выйдем, пока не сделаете».

На собрании трудового коллектива министр Щадов признал требования справедливыми. И это правильно, уверен инженер: «Подземникам по сравнению с тем, кто в киоске газетном сидит, должны быть четкие, железные льготы — чтобы все видели, зачем он туда лезет».

Начало: Кузбасс

Претензии Кузбасса к руководству новой России сформулировались вскоре после распада СССР

«Это было 11 июля 1989 года. Жара, температура за тридцать, — вспоминает старт первой крупной забастовки Кузбасса Сергей Кислицын, в то время начальник участка на шахте имени Ленина, что в Междуреченске. — Увидел перед входом в административно-бытовой комбинат толпу шахтеров. Оказались соседи с шахты Шевякова — пришли к нам на шахту Ленина агитировать за забастовку».

Требования, говорит Кислицын, были не столько экономические, столько бытовые: «Мыло в душевых, портянки, условия на шахте. Руководители того времени считали, что все это несерьезно. Но когда шахта Ленина присоединилась к забастовке — проблемы были у всех одинаковые, — информация полетела на другие шахты: город-то шахтерский, все соседи. Это было как разорвавшаяся бомба»

О мыле, дефицит которого обнаружился не только в шахтерских душевых, и о том, что из продажи одновременно исчезли крупы, масло, макароны, мясо и колбаса, горняки сигнализировали с начала года. Повсюду, включая телепрограмму «Прожектор перестройки». Ответы, по российской традиции, приходили от тех, на кого жаловались, — в лучшем случае «факты подтверждаются не полностью». Как вспоминает Петр Бухтияров, возглавлявший несколько шахт региона, дошло до того, что люди собирались в шахты бросаться. Так что выходу на площадь не удивился никто. Хотя процесс впечатлил многих.

«Настроение одно: пусть руководство объяснит, как дальше работать, — рассказывает Кислицын. — Тысячи людей в черных шахтерских робах двигались в полной тишине. Молча. Только угольная пыль над ними висела. Моя жена тогда сынишку из детсада забирала и увидела это шествие. Ее первое впечатление: "Неужели война?!"».

Ждали всего. Не исключали и новочеркасский вариант развития событий. Профессор Кемеровского госуниверситета Александр Коновалов подтверждает, что такая вероятность была и были люди, готовые действовать именно так. «Но первый секретарь Мельников — мягкий, интеллигентный человек — не допустил бы этого, — уверен историк. — В Москве же власть просто растерялась, не знали как быть».

«Горняки, которые выходили на площади, искренне пытались изменить страну к лучшему, — уверен губернатор Кемеровской области Аман Тулеев, оценивший события четвертьвековой давности. — Мысли у них были светлые, многие их требования я и сейчас поддерживаю. Ведь они требовали самого необходимого — улучшения условий жизни и экологической ситуации, отмены талонов, борьбы с коррупцией и преступностью».

Угольный министр Щадов прибыл в Междуреченск на следующий день. Вопрос с мылом и другими бытовыми проблемами был решен сразу: выделить из госрезерва. Люди, уточнив прочие требования, разошлись. В Междуреченске стачка временно прекратилась. В остальном Кузбассе — только началась.

Очередная забастовка собрала на главной площади Междуреченска тысячи шахтеров

Требования

«Только и слышишь, как ребята головами о спинки кресел стукаются — бум-бум, бум-бум», — вспоминает член Новокузнецкого стачкома, горный мастер шахты «Байдаевская» Виктор Морозов сбор шахтерских делегаций в доме культуры в Прокопьевске. «Неделю до того никто не спал, на площадях все были, а сели — и стали вырубаться один за другим».

«Требования выдвигали уже от всего Кузбасса. А только у нашего стачкома был отпечатанный в типографии вариант, — отмечает Вячеслав Голиков. — Спорят-спорят, спорят-спорят — тут я выхожу, зачитываю наш первый тезис: "Экономическая самостоятельность предприятия". Затихли все. А потом: "Правильно, записываем!" Дальше опять спорят, выхожу я — второе им, третье. В конце концов мне и кричат: "Чего ты таскаешься? Стой там, говори сюда все, что есть". Раздали людям, те посмотрели, проголосовали».

Политические требования очень скоро вытеснили прежнюю экономическую повестку забастовок в Кузбассе

«А потом, — рассказывает Юрий Комаров, горнорабочий очистного забоя с шахты «Абашевская» и коллега Морозова по стачкому, — мы поняли, что работать так очень сложно: народу тысячи две, все кричат. Выбрали несколько человек от каждого города — пусть они обрабатывают требования, встречают правительственную комиссию и ведут переговоры. Дело пошло».

Тут вдруг выяснилось, что шахтеры, с их умением организовываться и решительно действовать, нужны всем. Власти РСФСР, без пяти минут новой России — для противодействия центру. Межрегиональной группе и прочим демократическим силам — для борьбы с партаппаратчиками. Появившимся новым профсоюзам — для стычек друг с другом и с официальным советским ВЦСПС.

Соглашение со стачечным комитетом Кузбасса подписали представители Совмина, ЦК и ВЦСПС. Среди пунктов соглашения были, например, требования помогать развивающимся странам с учетом реально складывающейся экономической ситуации и лишить привилегий первых руководителей всех рангов.

Пять листов по три колонки на каждом — «Требования трудящихся», «Ход выполнения», «Выводы и замечания». Пункт первый — требование: «Производить выплату вечерних и ночных смен согласно постановлению…»; выполнение: «Предприятия города этих средств не имеют». Выводы: «Вечерние решены».

Но с подписанием соглашения ситуация сама собой не улучшилась. «Люди приходили на смену, садились и говорили: "Начальник, зарплата будет? Если нет, в шахту не пойдем", — вспоминает Сергей Кислицын. — Поворачивались и уходили. И так месяцами. Катавасия с управлением: компартия сыпалась на глазах, другой власти еще не было. Рабочие комитеты лезли всюду, где можно было поруководить. А среди руководителей движения были те, кто, простите, с братом букварь скурил еще в третьем классе. Понимание крупного хозяйства, производственных отношений отсутствовало».

И все же, уверен Вячеслав Голиков, даже самые оригинальные экономические требования были вполне разумны: «Мы просили дать удочку, а рыбу наловим сами. После распада СССР шахтеры просили уже только рыбы как таковой». В набор «удочек», как указывает Юрий Комаров, входил, к примеру, банк с валютными счетами — созданный за восемь месяцев не без участия рабочих комитетов на базе Жилсоцбанка СССР. «Угольщики и металлурги получили возможность прямо торговать с заграницей, не перегоняя выручку в рубли», — поясняет Виктор Морозов.

Среди стачкомовских трофеев оказались четыре Ту-154М для Новокузнецкого авиаотряда: городской аэропорт решением центра превращался в международный. «Министр гражданской авиации ни в какую, — вспоминает Комаров. — Пришлось его пару раз стукнуть. Прямо в его кабинете».

Искушения

В связи со стачками тех времен приводят высказывание Михаила Горбачева по поводу региональных партийных организаций: «Вы их давите снизу, а мы будем давить сверху». Сказано было не шахтерам и по совершенно другому поводу — но на горняцкое желание мыла, мяса и справедливости слова генсека легли наилучшим образом. Особенно когда речь зашла о создании параллельных структур власти — на уровне даже не регионов, но страны.

Представительство Новокузнецкого рабочего комитета находилось в Белом доме на 17-м этаже. «Ни у кого из стачкомов такого не было, — не скрывает гордости Комаров. — Поэтому на нас замкнулась общесоветская стачка».

Министр угольной промышленности СССР Михаил Щадов (справа) появлялся везде, где вспыхивали шахтерские волнения

Виктор Морозов, отряженный в Москву, каждое утро сводил шахты с металлургическими комбинатами — чтобы не прерывался производственный процесс. «Принцип такой, — объясняет он. — Сегодня эта шахта отпускает уголь в Липецк и Магнитку, а эти бастуют. Завтра наоборот». Кроме прочего, Морозов следил за пополнением образованного при шахтерском движении фонда социальных гарантий. Шахтам, которым вообще перекрывали кислород, из него могли что-то подкинуть. Финансировали фонд металлургические комбинаты. Хочешь получать уголь, пополняй фонд.

Через искушение властью — не только экономической — прошли почти все. «1989 год, приезжают из Москвы партийцы, — вспоминает Вячеслав Голиков. — Говорят: "Мы вас в обком возьмем. А хотите — в Москву в ЦК". "Так я беспартийный", говорю. "Примем!"».

От места в партийной номенклатуре Голиков отказался — как и его коллеги. Впрочем, от работы со Старой площадью руководителей стачки это не избавило. «Пятнадцать делегатов по кабинетам ЦК бегают, — описывает Юрий Комаров один из визитов в Москву. — Отчеты толстенные собираем, которые для рабочих комитетов партийцы по итогам встреч готовили. Решили закурить. "Можно?" — "Можно, ребята, курите". Зря они это сказали: дым такой, что тараканы на всей Старой площади какие сдохли, какие на Солянку убежали. Инструктора окна открывают, а бесполезно. Шум, мат, "Беломор"...».

Одной из причин своего поражения стачкомовцы считают массовый поход активистов в депутаты всех уровней. «Растащили наших по углам, — рассуждает Комаров. — Через рабочий комитет проходили легко, и кампании никакой не надо было. А там дальше… Одному одно, другому другое — кого спаивали, кого запугивали, кого покупали — так и затягивало».

Через рабочий комитет в депутаты Кемеровского областного совета прошел и Аман Тулеев, впоследствии возглавивший областной парламент. «Он был известен как хороший железнодорожник, — объясняет Виктор Морозов. — При нем было прекрасно налажено снабжение шахт порожняком, мы до того страдали от нехватки вагонов».

И Морозов, и Комаров, и Голиков тоже стали областными депутатами. Сегодня они называют это не иначе как «разбазариванием рабочего комитета».

За что боролись…

Возможно ли сегодня повторение событий четвертьвековой давности, к примеру, в том же Междуреченске? «Наш русский менталитет таков, что может быть все, — откровенен Сергей Кислицын. — Яркий пример — горе 2010 года, взрыв на шахте "Распадская", где я работал заместителем гендиректора. Взрыв произошел в ночь с 8 на 9 мая. И уже десятого числа женщина, воспитатель детского сада, подняла полгорода. Вышла на площадь, давай голосить: "Зарплата маленькая, руководители шахт безопасностью не занимаются" — и подняла народ!»

Стачки в Кузбассе привлекли внимание сотен журналистов со всего мира

Переброска ОМОНа и приезд в Кузбасс Владимира Путина, в то время главы кабинета министров, потушили конфликт. Однако предпосылки к повторению чего-то подобного никуда не делись. «Здесь повсюду особо опасные объекты, — напоминает Кислицын. — Случись чего — пусть даже раздолбай палец не туда засунет, — на такой волне могут поднять хоть что». К тому же руководители угольных компаний идут по пути оптимизации. Цель — сохранить производство, но жизнь сокращенных рабочих и их семей от этого к лучшему не меняется.

«По иронии судьбы, практически все требования горняков и их лидеров оказались выполненными, — напоминает Аман Тулеев. - И сегодня мы пожинаем плоды шахтерских забастовок 1989-1991 годов. Требовали забастовщики выхода России из СССР — получили распад Советского Союза в декабре 1991 года. В экономической сфере: добивались самостоятельности предприятий угольной отрасли? Требовали разрешить шахтам и разрезам устанавливать свои нормы выработки? Добились! Настаивали на том, чтобы отменить дисциплинарный устав, ликвидировать государственную горно-техническую инспекцию? Дескать, мешают работать. Сделали! Требовали не проверять, не ощупывать горняков перед спуском в забой на предмет наличия табака, зажигалок, спичек? Теперь не проверяют».

В ходе поездки по Кузбассу в 1990 году Борис Ельцин обещал региону создание свободной экономической зоны и полное распоряжение добытым углем

«Мы боролись за социализм с человеческим лицом, — объясняет Валентин Копасов, в 1980-х — начальник участка шахты "Центральная", вошедший в руководство стачкома Воркуты. — А напоролись на мурло, мерзкую харю капитализма. Показать бы тогда ребятам картинку 2016-го года — вы хотите так? Уверен, многие захотели бы остаться в 1989-м. Рабочий был более защищен, более уважаем, труд был в почете. Знали бы, к чему приведет — держались бы подальше от забастовочной деятельности».

По мнению Амана Тулеева, в конечном итоге победы забастовщиков вылились в безудержную гонку за прибылью любой ценой, даже ценой человеческой жизни, и в преступное пренебрежение элементарными правилами безопасности. «Как следствие, — констатирует губернатор, — новые трагедии в шахтах, взрывы и похороны. За что боролись, на то и напоролись… Теперь уже новые поколения горняков протестуют против того, под чем слепо подписывались четверть века назад их отцы».

Судьба героев из забоев

Вячеслав Голиков вошел в высший консультационный совет при председателе Верховного совета РСФСР Борисе Ельцине. Вскоре после провозглашения новой России совет был распущен. Важнейшей нынешней проблемой бывший глава совета рабочих комитетов Кузбасса считает отсутствие свободы слова и действенных профсоюзов.

Валентин Копасов был заместителем главного редактора городской газеты «Час пик», пять раз избирался в горсовет Воркуты, один раз — депутатом парламента Республики Коми. В городском парламенте Копасов представляет «Единую Россию». «Наша Федерация не может существовать без партии власти», — уверен бывший шахтер.

Петр Бухтияров продолжил работу в Новокузнецке по линии Росуглепрофа: «Мы с Аманом Гумировичем капитальную борьбу с забастовщиками вели». Полтора десятка лет назад он вышел на пенсию, сейчас ему 83. Среди его коллег, заявивших о себе во время забастовок — вице-спикер Госдумы, секретарь генсовета «Единой России» Сергей Неверов, некогда возглавлявший профком шахты «Есаульская».

Сергей Кислицын в прошлом году решением Амана Тулеева был назначен главой Междуреченска.

Полный кавалер знака «Шахтерская слава» 83-летний Леонид Коффе недавно получил особое отличие — удостоверение ветерана Воркуты. Его марш «Столица мира» в декабре прошлого года стал лауреатом муниципального конкурса песни «О любимом городе».

78-летний Виктор Морозов — помощник директора ЧОП, инспектор охраны. Пенсия — около 15 тысяч рублей. По словам Морозова, его подопечные получают больше, чем инспектор. Но для того, чтобы стать охранником, нужна лицензия и курс обучения. «А какая из меня в этом возрасте ученица?» — спрашивает Виктор.

58-летний пенсионер Юрий Комаров после забастовок испытывал трудности с устройством на работу. Нынешней зимой он ездил из Новокузнецка в Воркуту. Через две недели понял, что в забой идти уже не может: «Здоровье не то, а условия все те же». Вернулся в Кузбасс незадолго до трагедии на воркутинской шахте «Северная», где в феврале от взрывов метана погибли 36 шахтеров и горноспасателей.

Сообщение о начале затопления шахты «Северная» было обнародовано 6 марта 2016 года. Ровно через 27 лет после того, как бригада участка №9 отпраздновала успех своей сидячей забастовки — одной из первых акций в цепи стачек 1989-1991 годов.

11 июля 1989 года с шахтёрской забастовки в Кузбассе начались забастовки шахтёров по всей стране. Это были первые массовые забастовки в СССР. Толчком к началу массовых забастовок послужило ухудшение обеспечения шахтёрских регионов продовольственными и промышленными товарами в условиях тотального товарного дефицита, нараставшего в стране. Возмущение шахтёров накапливалось также из-за недостаточного обеспечения техники безопасности, участившейся гибели товарищей, стремлением к росту добычи угля, в то время как тонны угля лежали неотгруженными и т. д. Прекратив работу, оставив необходимое количество работников для сохранения жизнедеятельности шахт, рабочие вышли на улицы и площади городов. Порядок поддерживался силами бастующих, образовались забастовочные комитеты. Многотысячные митинги шахтёров продолжались по много часов. Стали появляться новые рабочие лидеры, выдвигаться кандидатуры в забастовочные комитеты. В июне 1989 года шахтёры Междуреченска передали большое письмо с перечнем своих требований в Верховный Совет СССР. 10 июля 1989 года около 300 шахтёров Междуреченска отказались спускаться в шахту и предъявили администрации около 20 требований. Главные из них были связаны с оплатой труда в вечернее и ночное время, с установлением единого выходного дня, обеспечением шахт и шахтёров моющими средствами и питанием во время работы под землей. Все эти вопросы могли быть решены почти немедленно на уровне городских властей и руководства отрасли. Но местный профсоюз угольщиков оказался не на стороне шахтёров, а на стороне властей. Это и вызвало взрыв возмущения в Междуреченске и во всем Кузбассе. Уже через два дня забастовка охватила все шахты Кемеровской области. Министр угольной промышленности Михаил Щадов дал телеграмму на шахты Кузбасса, обещая немедленно удовлетворить требования шахтёров. На сессии Верховного Совета СССР выступил и Михаил Горбачев. Он назвал требования шахтёров Кузбасса справедливыми и заявил, что ЦК КПСС и правительство страны могут дать твердые гарантии удовлетворения требований шахтеров Кузбасса. Однако, именно это выступление Михаила Сергеевича и вызвало взрыв недовольства и волну новых шахтерских забастовок, но уже по всей стране. Немалую часть требований бастующих составляли требования политического характера, не согласующиеся с общей тематикой забастовок и заведомо невыполнимые. Местное партийное и советское руководство в большинстве случаев запаздывало с реакцией, не вступало в диалог с бастующими. Потеряв доверие к местному руководству, забастовщики обращались напрямую к высшим законодательным и исполнительным органам страны. Шахтерские забастовки 1989 года стали одним из толчков к смене экономического и политического строя в 1991 году.

СТАЧКИ (забастовки ) — приостановка работ в капиталистическом предприятии рабочими или служащими, предъявляющими предпри­нимателю или государству экономические, политические или правовые требования для улучшения своего положения. Стачки - одна из первых и распространённых форм классовой борьбы пролетариата против буржуазии.

Борьба рабочих против предпринимателей вызвала к жизни различные формы стачек. На различных стадиях исторического развития и в за­висимости от причин, вызывающих стачки, от целей, которые ставят себе стачечники, от сте­пени политической сознательности рабочих, от их сплочённости и организованности стачки при­обретают самый разнообразный характер. Стачки обогащали рабочих опытом, раскрывали им сущность капиталистического общества, под­нимали их на борьбу за своё социальное освобождение. Сначала рабочие прибегали к стачкам лишь в борьбе за увеличение заработной платы, сокращение рабочего дня и другие экономические, требования. Но экономическая борьба против отдельного предпринимателя или це­лой группы предпринимателей стала затем неизбежно подводить рабочего к столкнове­нию с буржуазным правительством, к поли­тической борьбе против всего буржуазного строя, к борьбе за социализм.

Виды и формы стачечной борьбы.

Формы стачечной борьбы пролетариата весьма мно­гогранны. Стачки бывают экономическими , когда рабочие борются за удовлетворение своих экономических нужд и интересов, и политическими , если пролетарии начинают борьбу за удовле­творение своих политических требований. Кроме того, в зависимости от содержания и харак­тера борьбы стачки могут носить наступатель­ный характер, когда инициатива выступле­ния находится в руках рабочих и когда последние начинают стачки за дальнейшее улуч­шение своего положения, и оборонитель­ный характер, когда стачки возникают в борьбе против предпринимателей в связи со сниже­нием ими зарплаты и ухудшением условий труда и жизни рабочих или наступлением на политические права рабочих. В тех случаях, когда рабочие объявляют стачки в целях поддерж­ки борьбы пролетариев, работающих на дру­гих предприятиях, или борющихся рабочих других стран, эти стачки называются «стачками солидарности» .

Стачки могут быть частичными , когда в борьбу вступает только известная группа рабочих предприятия, рабочие одного цеха, отделе­ния, массовыми , когда стачка охватывает рабочих целой отрасли промышленности, города или района, и всеобщими , когда в борьбу вовле­каются рабочие в масштабе целой отрасли промышленности района или всей страны. Далее, стачки бывают стихийными , когда они возникают без предварительной подготовки, без руко­водства профсоюзной или партийной организа­ции, и организованными , когда они подготовля­ются и проходят под руководством профсоюз­ных рабочих организаций.

Особенно широко распространены были стихийные стачки на заре капитализма, когда у рабочего класса не было ещё своих классовых организаций.

По мере роста сознательности и организован­ности пролетариата и создания им своих классовых организаций стачечная борьба принимает всё более организованный харак­тер. По мере того как профсоюзы всё явствен­нее стали скатываться на рельсы рефор­мизма и пытались подменить стачечную борьбу коллективными договорами и предотвратить стачки, последние нередко возникали и прово­дились через голову реформистских руково­дителей профсоюзов. Такие стачки реформистские профсоюзные руководители называли «дики­ми» , т. к. они возникали без их руководства и часто вопреки их желанию. Ещё до первой мировой войны реформистские руководи­тели профорганизаций стали всё чаще избе­гать и фактически запрещать стачечные вы­ступления и в этих целях ввели обязательное получение санкции на объявление стачки от выс­ших органов профсоюзов. Во время первой мировой войны оппортунистические руководители профсоюзов прекратили стачечную борьбу и выплату денежных пособий стачечникам. Тяжёлое и безвыходное положение рабочих не могло не повести к росту стачечной борьбы, особенно в последние годы войны и в первые послевоенные годы. Стачечная борьба раз­вернулась вопреки воле профсоюзных вож­дей; «дикие» стачки преследовались реформистами и властями.

Одной из форм стачечной борьбы является т. н. итальянская забастовка . Это - форма сопротивления рабочих, при которой они, оста­ваясь на предприятии, не работают или же работают замедленными темпами. Первона­чально она возникла в 19 в. у итальянских ж\д рабочих. Отсюда и её название «итальян­ская стачка».

В начале 30-х гг. 20 в. широкое распространение получила т. н. «польская», или «сидячая», стачка . Отличительной чертой этой стачки является занятие предприятия бастую­щими. Впервые эта форма была применена польскими шахтёрами в 1931 г. Вслед за тем она получила большое распространение во Франции, США и др. странах. Занимая во время стачки предприятие и не допуская на него штрейкбрехеров, рабочие отказываются про­изводить какие-либо работы.

Возникновение и развитие стачечной борь­бы связано с развитием системы капитали­стических производственных отношений. От раз­личных форм выявления своего протеста и бунтов против жестокой капиталистической эксплуатации рабочие перешли к стачечной борьбе.

Стачки достигли относительно большого размаха ещё в 16 и 17 вв. Так, во Франции, в Дарнстале (около Руана) рабочие-сукон­щики объявили стачку ещё в 1697 г. Она продол­жалась свыше месяца. В ней принимало участие свыше 4.000 человек. Такого же широ­кого размаха стачечная борьба достигла в то время и в Англии. Известны большие стачки углекопов в Ньюкестле в 1654 и 1709 гг.

По мере развития капитализма и роста проле­тариата ширилась и стачечная борьба. Во второй половине 18 в. стачки находит всё большее применение и отличается большой остротой. Так, в начале 1769 г. бастовавшие рабочие механической лесопилки близ Лаймгоуза, около Лондона, взяли её приступом и разрушили. Напуганное выступлениями рабочих английское правительство приняло закон 1769 г. Этим законом признавались недействительными все контракты, договоры и соглашения, касав­шиеся повышения заработной платы, умень­шения или изменения рабочего времени или воспрепятствования найма предпринимателем рабочих по своему усмотрению и т. д. За нарушение этого закона были установлены законом трёхмесячное тюремное заключение или двухмесячное заключение в исправитель­ном доме.

Длительные стачки начали вспыхивать в 18 в. и на континенте. В конце 1715 г. воз­никла стачка ткачей на предприятии Ван-Робе в Абевилле (Франция). Для подавления стачки правительство направило своих чиновников и четыре отряда драгун. Рабочим было запре­щено «сеять крамолу и устраивать какие-либо собрания под угрозой тюремного заклю­чения». Им было запрещено также «соби­раться вместе по выходе на улицу», рабочие обязывались «оказывать должное уважение гг. Ван-Робе и их помощникам».

Специаль­ным королевским эдиктом 1776 г. были запре­щены собрания и союзы рабочих и подма­стерьев. Но правительство и буржуазия были не в силах остановить стачечную борьбу рабочих, несмотря на все стеснения и законы.

В разгар буржуазной революции 14/VI 1791 г. был принят закон Ле-Шапелье, запрещавший стачки. На основании этого закона «зачинщики, вожаки и подстрекатели» организации рабо­чих собраний и союзов привлекались к поли­цейскому суду и приговаривались к штрафу в 500 ливров с лишением на год избиратель­ных прав и права посещать избирательные собрания.

Несмотря на всю жёсткость законов и ка­рательные меры, стачки не прекращались, прини­мая всё более широкий и организованный характер. Так, в 1812 г. в Глазго (Шотландия) была проведена стачка ткачей, в которой участво­вало 40 тыс. рабочих. Стачка была подготовлена тайным союзом глазговских ткачей. Проводил её избранный рабочими стачечный комитет, из 5 членов. Стачка продолжалась 3 недели и была подавлена войсками; члены стачечного коми­тета были арестованы и приговорены к тю­ремному заключению. Стачка ткачей повторилась в Глазго в 1822 г.

В 1818 г. ассоциация шот­ландских рудокопов сумела даже провести всеобщую забастовку. Правительство Англии приняло в интересах предпринимателей ряд новых постановлений против стачек. Закон «о за­стращивании и противообщественных за­говорах» обеспечивал хозяевам право широ­кого применения штрейкбрехеров, которые вер­бовались среди огромной армии безработных и нищих. Согласно этому закону, владельцы предприятий могли пользоваться для охраны фабрик и подавления стачки вооружённой силой. Несмотря на это, стачки получили в Англии в первой половине 19 в. широкое распростра­нение. «Самые забастовки, - писал в 1845 г. Энгельс, - участившиеся в невероятной сте­пени, всего лучше доказывают, как сильна уже социальная война в Англии. Не проходит недели, почти даже дня, чтобы то там, то здесь не возникла стачка» (Маркс и Энгельс, Соч., т. III, стр. 506).

Стачки быстро развивались и в других странах. Так, в 1826 г. произошла первая забастовка в Германии, в Золингене, из-за выдачи зара­ботка товарами, а не деньгами. Стачка сопровож­далась поломкой станков и беспорядками. В 1828 г. бастовали ткачи шёлка в Крефельде из-за понижения заработной платы. В 1830 г. бастовали рабочие в Аахене и в Эйпене, которые разрушали магазины и фабрики. Причиной этого движения были выдача зарплаты товара­ми и произвольные вычеты. В 1844 г. происхо­дила массовая стачка на ситценабивных фабриках Берлина. Несмотря на мирный характер этой массовой стачки, полиция вмешалась в забастовку и произвела среди рабочих аресты. Недоволь­ные низкой заработной платой, рабочие тре­бовали её повышения. В начале апреля 1848 г. вспыхнула забастовка на ситценабивных бер­линских фабриках. Рабочие выставили тре­бования ограничения применения машин и увеличения заработной платы и впервые потребовали сокращения рабочего дня. Стачка окончилась победой рабочих.

В царской России правительственная пе­чать заговорила о стачках впервые в мае 1870 г., когда забастовали работницы конфекционных мастерских в Петербурге. Стачечницы выста­вили требование увеличения заработной пла­ты и предоставления работницам двух свобод­ных дней в неделю. Газета «Биржевые ведо­мости» в мае 1870 г. писала: «это первый пример стачек рабочих в России».

«Стачки бывали в России и в 70-х и в 60-х годах (и даже в пер­вой половине XIX-го века), сопровождаясь «стихийным» разрушением машин и т. п.», - говорит Ленин (Соч., т. IV, стр. 384).

Царское правительство ещё при введении «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г. специально предусмотрело наказуемость стачек. Однако первые случаи применения суда­ми статьи «Уложения», карающей стачек, имели место только в 1870 г., когда в России вспых­нуло большое количество забастовок. Среди них было много крупных стачек, сыгравших большую роль в развитии революционного движения в России. Так, 22/V 1870 г. забасто­вали 800 рабочих Невской бумагопрядильни в Петербурге. Стачечники были преданы суду. 57 рабочих были посажены в тюрьму. В 1870 г. волна стачек широко прокатилась по Рос­сии. Бастовали рабочие доков в Кронштадте, суконщики фабрики Шульца в дер. Сэтунь под Москвой и др. По указанию самого им­ператора, правительство Александра II циркулярно предложило всем губернаторам при первом известии о стачках рабочих высылать глав­ных зачинщиков.

В 1874 г. «Уложение о нака­заниях» было дополнено статьёй, карающей некоторые виды стачек тяжкими наказаниями - вплоть до ссылки в Сибирь, но остановить стачечное движение царское правительство не смогло. Последующие годы показали даль­нейший рост стачечного движения. Огромную роль в борьбе рабочего класса России сы­грала широко известная забастовка рабочих фабрики товарищества Никольской ману­фактуры Саввы Морозова, начавшаяся 7/1 1885 г. и окончившаяся 14/1. Несмотря на же­стокие репрессии и подавление стачки, мо­ральная победа морозовцев была огромна. После этой забастовки 3/VI 1886 г., наряду с законом о правилах внутреннего распоряд­ка, штрафах и т. д., царское правительство ввело в «Уложение о наказаниях» новые статьи, значительно расширившие уголовную ответственность за стачки и усилившие наказание за них.

Рост стачечной борьбы привёл в начале 19 в. к созданию профессиональных союзов, которые возглавили эту борьбу и руководили ею. Под их руководством массы всё больше втягивались в борьбу, и стачки поднимались на более высокую ступень. С возникновением и ростом профсоюзных организаций стачечная борьба становилась всё более организованной.

Стачки - одна из форм классовой борьбы. Между тем, анархисты и анархо-синдикалисты, отри­цавшие политическую борьбу, выдвигавшие прин­цип «прямого действия» рабочих против буржуазии, считали стачки единственным действен­ным и исчерпывающим методом борьбы. Отри­цая вооружённое восстание, категорически отвергая диктатуру пролетариата, они счи­тали единственным средством социального освобождения пролетариата «всеобщую стач­ку-освободительницу».

Маркс и Энгельс вели упорную борьбу как против переоценки, так и против недооценки стачек, усматривая в них серьёзное и действен­ное орудие в борьбе за непосредственные и конечные цели пролетариата. Маркс и Эн­гельс придавали исключительно большое значение роли профсоюзов в организации стачек. Они рассматривали профсоюзы как классо­вые организации рабочих, с помощью которых они ведут свою повседневную борьбу с ка­питалом и которые являются для них школой ([см. Энгельс, Письмо к Бебелю от 18 [-28] марта 1875], в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. I (VI), 1933, стр. 83).

Развивая дальше учение Маркса и Энгельса о роли, месте и значении стачек в классовой борь­бе пролетариата и роли профсоюзов в руко­водстве стачками, Ленин и Сталин подчёрки­вали вместе с тем, что стачки не самоцель, а одно из средств и методов классовой борьбы. В феврале 1907 г. Сталин писал: «Забастов­ки, бойкот, парламентаризм, манифестация, демонстрация - все эти формы борьбы хороши, как средства, подготавливающие и организую­щие пролетариат. Но ни одно из этих средств не в состоянии уничтожить существующего неравенства… пролетариат не сможет достиг­нуть социализма примирением с буржуа­зией, - он обязательно должен стать на путь борьбы, и эта борьба должна быть классовой борьбой, борьбой всего пролетариата против всей буржуазии» (Сталин, Соч., т. I, стр. 345 и 344).

Стачки стали серьёзным оружием рабочего клас­са в его борьбе против буржуазии. От сти­хийных, неорганизованных стачек пролетариат перешёл к крупнейшим забастовкам, орга­низованным под руководством политических пар­тий и профсоюзов. Говоря об организующей и воспитательной роли стачек, Ленин писал: «Стачки приучают рабочих к объединению, стачки показывают им, что только сообща могут они вести борьбу против капиталистов, стачки научают рабочих думать о борьбе всего рабочего класса против всего класса фабрикантов и против самовластного, поли­цейского правительства. Вот поэтому-то со­циалисты и называют стачки „школой вой­ны», школой, в которой ра­бочие учатся вести войну против своих врагов за ос­вобождение всего народа и всех трудящихся от гнёта чиновников и гнёта капи­тала» (Ленин, Соч., т. II, стр. 577).

Уже к концу 19 в. стачки ста­ли выходить за пределы отдельного предприятия и охватывать подчас целые отрасли производства. Стачки перешагнули впо­следствии в своём развитии национальные рамки. Рабочие стали сознавать, что успех их выступления зависит в немалой мере не только от их поддержки рабочими родствен­ных профессий, но и от поддержки рабочих других стран. На этом пути протекает про­цесс интернационализации стачек; последние охватывают в этих случаях рабочих несколь­ких стран.

Вторая половина 19 в. была периодом бы­строго развития крупной промышленности в Европе и Америке и полосой обострения классовой борьбы в передовых капиталистических странах. О размахе стачечной борьбы в Германии в конце 19 и начале 20 вв. говорят следующие цифровые данные «Korrespondenz Blatt» за 1913 (№ 39):

Такую же яркую картину резкого обостре­ния стачечной борьбы показывает и Франция. С 21 стачки в 1874 г. количество забастовок поднялось в 1913 г. до 1.073. Количество участ­ников забастовок возросло почти в 2 раза. Количество стачек во Франции за период с 1874 г. по 1913 г. составляло:

Годы	Число стачек	Число бастовавших (в тыс.)	Годы	Число стачек	Число бастовавших (в тыс.)
1874	21	свед. нет	1904	1.026	271
1880	65	—	1905	830	178
1885	108	—	1910	1.502	281
1890	313	119	1911	1.471	231
1895	405	46	1912	1.116	268
1900	902	223	1913	1.073	220

Если принять во внимание, что приведённые таблицы показывают только зарегистрирован­ные правительственной статистикой стачки, то станет очевидным, что действительное коли­чество забастовок и в Германии и во Франции было значительно выше.

В США, где в по­следнюю четверть 19 века крупная промышленность развивалась особенно стремительными тем­пами, кривая стачечного движения подня­лась с 471 стачки в 1881 г. до 2.077 стачек в 1905 г. О ходе развития стачечного движе­ния в США за этот период говорят следующие цифровые данные:

Годы	Число стачек	Число бастовавших (в тыс.)	Годы	Число стачек	Число бастовавших (в тыс.)
1881	471	130	1901	2.924	543
1885	645	243	1902	3.162	660
1887	1.436	380	1903	3.494	656
1890	1.833	352	1904	2.307	517
1895	1.215	392	1905	2.077	222
1900	1.779	505

При этом необходимо отметить, что харак­тер конфликтов с конца 19 и нач. 20 вв. резко изменился. В 70-х и 80-х гг. экономиче­ские конфликты, в том числе и стачки, имели ещё сравнительно небольшие размеры и носи­ли стихийный характер. Основной причиной столкновений было стремление к повышению или сохранению уровня заработной платы, неправильные увольнения и штрафная си­стема на предприятиях. Но за последние 20 лет перед первой мировой войной, наряду с тысячами местных мелких конфликтов, всё чаще вспыхивали гигантские схватки между трудом и капиталом более общего характера, схватки, выходившие за пределы чисто экономических требований и охватывавшие десятки и сотни тысяч рабочих. Стихийные стачки стали более редким явлением. Большин­ство стачек протекало под руководством проф­союзов и отличалось большой остротой и на­пряжённостью. Но в борьбе рабочего класса всё больше начинает чувствоваться с конца 19 в. влияние оппортунизма, особенно в таких странах, как Германия, Англия, США.

Конец 19 века ознаменовался в Англии подъёмом рабочего движения. Если в 1888 г. в конфликтах между трудом и капиталом участвовало только 119 тыс. рабочих, то в 1913 г. в этих конфликтах участвовало свыше 664 тыс. рабочих. Стачечные бои отличались большой продолжительностью и носили оже­сточённый характер. Так, крупнейшая стачка бу­магопрядильных рабочих Ланкашира в 1893 г. продолжалась 20 недель. Стачка английских ма­шиностроителей 1897-98 гг. тянулась свыше полугода; стачка угольщиков в 1893 г., охватившая 300 тыс. рабочих, продол­жалась свыше 3 1 / 2 мес.

Быстрый рост стачечного движения наблюдается за тот же период времени и в экономически отсталой цар­ской России. Если тред-юнионы в Англии всячески сдерживали стачечную борь­бу рабочих, то в царской России на быстром росте стачечных боёв сказались влияние партии большевиков и её организую­щая роль. Среднее число стачечников в год составляло в период 1895-1912 гг. 335.300 чело­век. Ведущую роль в стачечной борьбе в Рос­сии играли металлисты.

Даже те стачки, которые велись на основе чисто экономических требований, нередко приобретали политическое значение. Каж­дая, даже экономическая стачка, противопоставляя массу рабочих классу капиталистов, начи­нает подводить рабочих к осознанию необхо­димости участия в общеклассовой борьбе. Подавление стачки аппаратом буржуазного госу­дарства и борьба за расширение политических свобод толкают рабочий класс на путь при­менения в этой борьбе массовой политической стачки. Ленин подчёркивал, что «политиче­ская и экономическая стачки… взаимно поддерживают друг друга, составляя источ­ник силы одна для другой» (Соч., т. XV, стр. 519).

Впервые стачки как орудие в борьбе за избира­тельное право были применены в Англии. Весной 1831 г. ремесленные рабочие Генри Гетерингтон и Вильям Ловетт организовали «Национальный союз рабочего класса» для борьбы за избирательные права для рабочих. Для осуществления своих целей они действо­вали совместно с английской либеральной буржуа­зией. Избирательная система в 1832 г. была изменена, однако, лишь в пользу буржуазии. Организованная в июне 1836 г. «Лондонская ассоциация рабочих» во главе с Ловеттом развёртывает в 1837 г. борьбу за всеобщее избирательное право, требуя дальнейшей его реформы. Под руководством чартистов в конце 30-х гг. впервые проводится массовая стачка рабо­чих под политическими лозунгами реформы избира­тельного права в пользу рабочих. Но стачка окончилась неудачей. Через 50 лет, в начале 1893 г., в крупных промышленных центрах Бельгии вспыхивает крупная политическая заба­стовка в целях завоевания избирательного права. На этот раз стачка кончилась успешно. Рабочие добились избирательных прав. Точно так же путём массовой трёхдневной политической стачки шведские рабочие добились в 1902 г. расши­рения своих избирательных прав.

В условиях революционной ситуации все­общая стачка может при известных условиях перерасти в вооружённое восстание. Ленин подчёркивал при этом, что всеобщая поли­тическая стачка должна рассматриваться как средство, «подсобное по отношению к вос­станию» (Соч., т. IX, стр. 42). Ленин и Сталин считали вооружённое восстание высшей фор­мой классовой борьбы и связывали всеобщую стачку с вооружённым восстанием. Революция 1905 г. была первой в истории революцией, в которой массовая политическая стачка сыграла столь выдающуюся роль и которая показала классический образец перерастания массовой политической стачки в вооружённое восстание. «Исключительно своеобразным было, - говорит Ленин, - спле­тение экономических и политических заба­стовок во время революции. - Не подлежит сомнению, что только самая тесная связь этих двух форм стачек гарантировала боль­шую силу движения. Широкие массы эксплу­атируемых нельзя было бы никоим образом вовлечь в революционное движение, если бы эти массы не видели перед собою ежеднев­но примеров, как наёмные рабочие различных отраслей промышленности принуждали капи­талистов к непосредственному, немедленному улучшению своего положения» (Ленин, Соч., т. XIX, стр. 347). Огромная волна массовых стачек всколыхнула всю страну, став исходным пунктом для развития небывалого крестьянского движения, глубокого броже­ния в армии и широкого национально-освободительного движения среди угнетённых наро­дов в царской России.

Уроки революции 1905 г. и опыт всеобщей стачки были широко использованы и популяризи­рованы революционным крылом международ­ного рабочего движения. В то же время ре­формисты всех мастей и оттенков всячески за­малчивали эти уроки, высказывались против применения всеобщей стачки и удерживали массы от вступления на путь вооружённого восста­ния. Как только 30(17)/Х 1905 г. были полу­чены сведения о победе Октябрьской всерос­сийской стачки, в Вене произошли бурные стотысячные демонстрации и 28/XI - стач­ка, приведшая к завоеванию всеобщего из­бирательного права. Рабочие Милана и Ту­рина прибегли, в ответ на убийство рабо­чих жандармами, к всеобщей стачке в конце 1905 г. В борьбе за 8-часовой рабочий день французские рабочие начали в мае 1906 г. мас­совую стачку в Париже, охватившую 140 тыс. рабочих.

К 22(9)/1 1906 г. германские рабочие подгото­вили в ряде промышленных центров всеоб­щую стачку. Оппортунистические вожди социал-демократической партии и профсоюзов сорвали эту борьбу. Буржуа­зия испугалась размаха боевого массового движения. Под давлением революционных рабочих масс Иенский партейтаг германской социал-демократической партии вынужден был признать осенью 1905 г. необходимость применения массовой политической стачки. Правда, резолюция партейтага обходила вопрос о вооружённом восстании. Уже в 1906 г. на съезде в Маннгейме оппорту­нистические вожди германских профсоюзов провели по существу отмену решения Иенского пар­тейтага о массовой политической стачке.

1912-14 гг. были полосой высокого подъёма стачечного движения в Англии, Германии, Франции, США. В России 1912-14 гг. были по­лосой боевого революционного подъёма и ши­рокого разворота экономических и полити­ческих стачек. Первая мировая война оборвала это наступательное движение. В первые годы войны стачечное движение резко снизилось, но уже с 1916 г. наблюдается заметный рост стачечной борьбы и боевой активности про­летарских масс.

Пролетарские политические партии и ста­чечная борьба. Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, давшие пролетариату теорию классовой борьбы, отводили стачке как оружию классовой борьбы важнейшее место. 1-й Интернационал, руководимый Марксом и Энгельсом, рассма­тривал стачки как необходимое средство борьбы между трудом и капиталом в капиталистическом обществе. Переоценке стачек бакунизмом, рас­сматривавшим её как единственное и уни­версальное средство борьбы, и недооценке стачек тред-юнионизмом, стремившимся к все­мерному воздержанию от стачек, 1-й Интерна­ционал и его вожди Маркс и Энгельс проти­вопоставили признание стачки одним из наиболее острых орудий в экономической и политической борьбе рабочего класса. В тот период, когда 2-й Ин­тернационал находился под руководством Энгельса, стачки и бойкот были признаны реше­нием Брюссельского международного социа­листического конгресса необходимым оружием ра­бочего класса как в оборонительной, так и в наступательной борьбе.

В процессе даль­нейшего развития международного рабоче­го движения в организациях, примыкавших ко 2-му Интернационалу, выявились раз­личные оценки и отношение к стачке. Анархисты и анархо-синдикалисты со всё большей опре­делённостью противопоставляли экономическую стачку политической борьбе и признавали стачку универ­сальным средством в борьбе за социальное освобождение пролетариата. Тред-юнионы всё явственнее избегали стачек и перенесли центр тяжести своей повседневной деятельности в сторону заключения коллективных догово­ров и взаимопомощи. На путь свёртывания стачечной борьбы и классового сотрудничества стали скатываться и реформистские руководи­тели германских «свободных» профсоюзов.

Большинство партий 2-го Интернациона­ла - с.-д. партия Германии, российская с.-д. партия (меньшевиков) и др., - став партия­ми блока верхушки рабочего класса и мел­кой буржуазии, резко отрицательно относи­лись к стачке, всё более явственно скатываясь на позиции идеолога ревизионизма - Эдуарда Бернштейна. В 1908 г. в своей работе «Стачка» он упорно доказывал, что стачка изжила себя, что вряд ли она является вообще пригодным средством для осуществления целей проле­тариата. Бернштейн исходил из того, что путь соглашений с предпринимателями являет­ся более выгодным и целесообразным. Под­тасовывая факты, Бернштейн утверждал, что особенно во время кризисов все стачки обречены заранее на неудачу, что стачечное движение показывает тенденции к ослаблению. Поэтому Бернштейн призывал к отказу от стачечной борьбы и выдвигал вопрос о необходимости заключения долгосрочных тарифных согла­шений. Реформистские профсоюзные вожди стали всё откровеннее и настойчивее прота­скивать постановления, затруднявшие объяв­ление и проведение стачек.

В годы первой мировой войны реформист­ские лидеры профсоюзов, не отказываясь от стачек в принципе, на деле всемерно подавляли стачечную борьбу. Политика классового со­трудничества с буржуазией в послевоенные годы явилась прямым продолжением занятой ими позиции в годы первой мировой войны. Реформистские руководители профсоюзов Англии, Германии, Франции, США и других капиталистических стран направили все свои усилия на восстановление подточенных сил капитализма, тормозили и связывали ста­чечную борьбу, стремились всеми силами предотвратить пролетарскую революцию. Тем не менее, первые послевоенные годы прошли под знаком высокого подъёма волны стачеч­ного движения. В последующие годы кривая стачечной борьбы идёт вниз.

О количестве стачек в Англии в эти годы дают представление следующие данные:

Годы	Количество стачек	Годы	Количество стачек
1919	1.852	1925	613
1920	1.067	1926	323
1921	763	1927	303
1922	577	1928	302
1923	628	1929	431
1924	710	1930	415

О широком размахе стачечной борьбы в Германии свидетельствуют следующие ци­фровые данные:

Годы	Количество стачек	Годы	Количество стачек
1919	3.719	1925	1.766
1920	4.392	1926	383
1921	4.788	1927	871
1922	5.201	1928	763
1923	2.162	1929	441
1924	2.012	1930	336

Не менее выразительны цифровые данные о стачечной борьбе в эти же годы во Франции:

В стачках послевоенного периода рабочий класс стал применять новые формы и методы. К та­ким новым методам стачечной борьбы следует отнести т. н. «польскую стачку»; эта форма стачки нашла в Польше широкое применение. В 1932 г. стачечное движение охватило 202 тыс. рабочих. За 1-й квартал 1933 г. насчитывалось уже 620 тыс. стачечников. Образец захвата фабрик, сопровождавшегося борьбой на улице и забастовками солидарности, дали в 1932 г. рабочие Пабьяниц. В то время, когда 800 ра­бочих занимали фабрику, 3-тысячная толпа рабочих демонстрировала, мужественно вы­держивая натиск полиции, под фабричными стенами.

Метод «польской стачки» использовали рабочие и служащие Парижа во время весен­них стачек 1936 г.; этот метод в значительной мере применяли и японские рабочие в 1937 и 1938 гг.

В стачечную борьбу вовлекаются рабочие Японии, Китая, Индии и целого ряда других стран. Новым в стачечных битвах является участие огромных масс безработных и неорга­низованных пролетариев.

Более выдающееся место в стачечной борьбе послевоенного периода занимает всеобщая стачка, охватывающая одновременно рабочих нескольких отраслей производства. К числу таких всеобщих стачек, возникших на экономической почве и охвативших рабочих целой отрасли промышленности, района или всей страны, следует отнести стачку 365 тыс. рабочих стальной промышленности в США в сентябре 1919 г., стачку железнодорожни­ков и горняков в Англии в октябре и ноябре 1919 г., стачку горняков в 1921 и 1926 гг. и др.

Метод массовой политической стачки становится в послевоен­ные годы могучим и наиболее острым оружием рабочего класса в классовой борьбе. Массо­вая политическая стачка была использована в июле 1919 г. в ряде стран Западной Европы в знак проте­ста против интервенции в Советскую Россию: однодневную всеобщую политическую стачку 21/VII провели итальянские рабочие, а также рабо­чие Австрии, Норвегии, Югославии; частично бастовали рабочие Германии, Швейцарии, Франции и Англии. В Германии после всеоб­щей стачки в январе 1919 г. рабочие вновь прибегли к ней в дни капповского путча в марте 1920 г. Эта стачка переросла в отдельных промышленных центрах (Рурская область) в вооружённое восстание. В марте 1921 г. рабочие Средней Германии проводят всеобщую стачку, опять вылившуюся в вооружённое восстание. В 1923 г. германский пролетариат, в ответ на бешеное наступление буржуазии, организует в августовские дни всеобщую политическую стачку. К числу крупнейших боевых стачечных выступлений следует отнести забастовку в Че­хословакии в декабре 1920 г. с участием 1 млн. стачечников, проведённую под знаком про­теста против захвата социал-демократами при поддержке правительства Народного дома в Праге. Во время польско-советской войны в июле 1920 г. пролетарии Милана и Кре­моны провели массовые стачки протеста против перевозки амуниции в Польшу; в апреле 1921 г. вся Италия была охвачена двухдневной все­общей стачкой 1 млн. рабочих, протестовавших против расстрела рабочего митинга в Бо­лонье. Август 1922 г. был ознаменован всеобщей стачкой по всей Италии (3 млн. бастовавших, в т. ч. и железнодорожники) против выступле­ния фашистов, переросшей в 4-дневную во­оружённую и баррикадную борьбу. Оружие всеобщей стачки используется в период 1919-26 гг. также в США, Японии, Китае, Индии, стра­нах Южной Америки, Австралии и Новой Зеландии.

Крупнейшим событием в международном рабочем движении явилась всеобщая стачка в Англии, объявленная в ночь с 3 на 4/V 1926 г. Генсоветом в результате провокации пра­вительства Болдуина во время героической борьбы рабочих угольной промышленности против сокращения заработной платы, удлинения рабочего дня и за национализацию угольной промышленности и участие рабочих в управлении производством. Стачка была единодушно поддер­жана основными массами английского пролетариата. Борьба английских шахтёров выросла в небывалое по размерам и своему размаху движение, охватившее свыше 1 млн. горняков и 1,5 млн. рабочих других отраслей промышленности. Движе­ние угрожало перерасти в крупные боевые политические выступления. Напуганные боевым характером движения, руководители Генсовета, не спрашивая мнения бастующих, 12/V объявили стачку оконченной. Горняки продолжа­ли борьбу, несмотря на такое поведение во­ждей тред-юнионов, и при поддержке рабочих и трудящихся Советского Союза и револю­ционных рабочих других стран сумели про­держаться до ноября 1926 г. Борьба всё же закончилась поражением горняков. Огромно­го размаха достигла стачечная борьба вен­ских рабочих в июле 1927 г., переросшая во­преки воле социал-демократических вождей в вооружённое восстание. Очень большое зна­чение имела всеобщая политическая стачка 1934 г. во Франции против буржуазной реакции и опасности фашизма. Большой интерес пред­ставляет также однодневная всеобщая поли­тическая забастовка протеста 30/XI 1938 г. во Фран­ции против чрезвычайных декретов прави­тельства Даладье (отмена 40-часовой недели, введение сверхурочной работы с минимальной 5-процентной и 10-процентной надбавкой к обычной ставке).

Если в условиях капитализма стачка играет роль острого и действенного оружия в эко­номической и политической борьбе пролета­риата, то в СССР она, естественно, потеряла всякий смысл. В своём докладе на XVI Съезде ВКП(б) И. В. Сталин отметил факт отсутствия забастовок в СССР и «рост трудового подъёма рабочих и крестьян, дающий нашему строю миллионы доба­вочных рабочих дней» (см. Сталин, Во­просы ленинизма, 10 изд., стр. 395).

Во время второй мировой войны, после нападения гитлеровской Германии на СССР, отношение авангарда рабочего класса к при­менению стачки как оружия его борьбы резко изменилось. Поскольку война против гитле­ровской Германии носила характер справед­ливой, освободительной и прогрессивной войны, поскольку в огне этой войны решались судьбы всего человечества, рабочий класс был глубоко заинтересован в самой широкой мобилизации военных, усилий всех свободо­любивых стран. Применение стачки в борьбе за те или иные экономические требования могло бы нанести серьёзный ущерб успешной мобили­зации и организации военных усилий стран антигитлеровской коалиции. Руководствуясь этим, Генсовет британских тред-юнионов, Конгресс производственных профсоюзов США, Американская федерация труда и незави­симые союзы железнодорожников в США, Латино-американская конфедерация труда и профсоюзные центры Канады, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки, Индии и других стран высказались против применения стачки на время войны. Коммунистические партии Канады, Великобритании, Австралии и дру­гих стран точно так же воздерживались от использования С. при разрешении трудовых конфликтов.

Г. Толмачев.

В отдельных странах «оси», как Италия, и в странах, подвергшихся фашистской окку­пации, стачки оказывались зачастую важным средством борьбы антифашистского движения сопротивления. Они принимали в ряде слу­чаев политический характер и были связаны с актами саботажа и партизанской борьбой. Весной 1943 г. в центрах военной промышленности Северной Италии начались массовые стачки, которы­ми руководили нелегальные антифашистские, рабочие комитеты. Эти стачки завершились де­монстрациями за мир и против фашизма. После капитуляции Италии рабочие Милана, Турина, Генуи и других городов с помощью стачки оказывали сопротивление германской ок­купации. Эти стачки переходили в вооружённые столкновения с немецкими войсками. В 1944-45 гг. в Северной Италии неоднократно вспы­хивали стачки против немецких оккупантов, причём эти стачки согласовывались с действиями партизан.

Во Франции рабочие ещё в 1942 г. посредством стачек противились отправке на при­нудительный труд в Германию. В 1943 г. в уголь­ном районе Па-де-Кале стачкой, руководи­мой национальным движением сопротивле­ния, было охвачено 50.000 горняков. Большое значение имели стачки французских железнодо­рожников, транспортных рабочих и других важных категорий в связи с высадкой союз­ников летом 1944 г.

В 1944 г. и начале 1945 г. в Дании появилась новая форма националь­ного сопротивления немецко-фашистским оккупантам, т. н. «народная стачка». В знак протеста против казни и преследования дат­ских патриотов во многих городах прекра­тили работу не только трамвай, почта и теле­граф, все заводы и мастерские, но были также закрыты все учреждения и магазины.

Иначе обстояло дело со стачками во вре­мя войны в странах антигитлеровской коали­ции. Все прогрессивные силы были заинте­ресованы в широкой мобилизации масс для военных усилий. В виду справедливого и освободительного характера войны профсою­зы и рабочие организации этих стран вы­ступали за решение возникающих тарифных и трудовых конфликтов путём вмешательст­ва государства. Влиятельные группы моно­полистического капитала как в США, так и в Англии, Канаде, Австралии стремились использовать военную конъюнктуру для по­вышения своих прибылей и снижения жиз­ненного уровня рабочего класса. Не заинте­ресованные в быстром и полном разгроме агрессоров империалистические круги этих стран провоцировали стачки. Так, летом 1943 г. американ­ские угольные тресты с помощью реакцион­ного лидера горнорабочих Льюиса спрово­цировали стачку, охватившую полмиллиона гор­норабочих. Стачечное движение в США в военные годы являло следующую картину:

АФТ и КПП высказывались в годы второй мировой войны против применения стачечной борьбы. После окончания войны стачечное движение приняло небывалые ещё размеры. Особенно широкий размах стачки приняли в США в 1946 г., охватив важнейшие отрасли про­мышленности. В Англии также можно было наблюдать увеличение числа стачек, хотя и не столь значительное, как в США. Так, злост­ный саботаж шахтовладельцами справедли­вых требований рабочих привёл ещё до кон­ца войны, в марте 1944 г., к стачке 100.000 горно­рабочих Южного Уэльса.

После войны характер стачек коренным обра­зом изменился. Первые полтора года после­военного периода (с середины 1945 г. до конца 1946 г.) характеризовались в капиталистических странах, за исключением стран новой демо­кратии (Польша, Чехословакия, Югосла­вия, Болгария), подъёмом стачечной волны.

В США причиной крупных стачечных выступлений явилось стремление трестовских магнатов разгромить профсоюзы и лишить рабочих их прежних завоеваний. Только за период с февраля по июнь 1946 г. в США было зарегистрировано 1.795 стачки, т. е. в 5 раз больше, чем за тот же период в 1935-39 гг.. За эти 5 месяцев число бастующих достигло 2,3 млн. чел. Летом 1946 г. стачка 360.000 желез­нодорожников парализовала ж.-д. движение; осенью 1946 г. вступили в стачку 200.000 моряков и грузчиков. Обе стачки принадлежат к числу наиболее крупных в истории американского рабочего движения.

Во Франции, Италии, Бельгии и других странах, где единые профсоюзы стали круп­ным фактором общественно-политической и эко­номической жизни, причина многочисленных стачек в послевоенный период заключается в органи­зованном сопротивлении рабочего класса наступлению реакции и её попыткам пере­ложить всю тяжесть восстановительных ра­бот на плечи трудящихся. В Японии много­численные стачки послевоенного периода явля­ются оружием в борьбе против пользующихся покровительством американских оккупаци­онных властей крупнокапиталистических моно­полий и жестокой эксплуатации труда. В це­лом ряде случаев стачки сопровождались поли­тическими демонстрациями против реакционных правительств Сидехара и Иосида. Рабочие оставались на заводе столько часов, сколько они считали нужным, исходя из низких та­рифных ставок, и затем коллективно поки­дали предприятие. Вопреки объявленному американским главнокомандующим Макартуром запрещению стачек, в октябре 1946 г. вспых­нула всеобщая стачка горняков на о-ве Хоккайдо, охватившая свыше 100.000 чел.

В колониальных и полуколониальных стра­нах число стачек в послевоенное время связано с общим национально-освободительным дви­жением. Особый размах стачки приняли в Индии, где в 1946 г. происходили крупные стачечные выступления текстильщиков, нефтяников, грузчиков, железнодорожников, десятков тысяч учителей и студентов, а также носив­шая политический характер стачка солидарности с восставшими матросами индийского флота. Освободительная борьба индонезийского на­рода встретила в 1945 г. поддержку со стороны австралийских портовых рабочих, несколько раз прекращавших работу в знак протеста против отправки войск и военных материалов в Индонезию. Осенью 1946 г. имели место стачки голландских рабочих против отправки солдат для подавления национально-осво­бодительного движения в Индонезии.

Совершенно иное положение наблюдается в Польше, Чехословакии, Болгарии и Юго­славии, где рабочий класс активно участвует в демократическом обновлении и экономическом вос­становлении этих стран. Стачки уступили в этих странах место массовому трудовому соревно­ванию на всемерное повышение производи­тельности труда.

Стачка продолжает оставаться в капиталистических странах острым оружием борьбы в защиту политических, экономических и правовых интересов рабочего класса.

БСЭ, 1 изд., т.52, к. 798-812

забастовка трудовой право коллективный

Забастовка представляет собой временный добровольный отказ работников от исполнения трудовых обязанностей в целях разрешения коллективного трудового спора. Если примирительные процедуры не привели к разрешению коллективного трудового спора либо работодатель уклоняется от проведения примирительных процедур, не выполняет соглашение, достигнутое в ходе разрешения коллективного трудового спора, или не исполняет решение трудового арбитража, имеющее обязательную для сторон силу, то работники или их представители вправе приступить к организации забастовки.

Как же акция протеста может попасть наш список, если в результате ее погибла смелая женщина? Да потому, что это был переломный момент в движении за права женщин. 4 июня 1913 года, во время скачек дерби на день города, 32-летняя суфражистка Эмили Уайлдинг Дэвидсон бросилась под копыта лошади Короля Георга V. Находившийся в седле жокей был «поражен лицом этой женщины», да и вся Великобритания 20-го века не осталась равнодушной к суфражистке и ее поступку. Через 5 лет, в 1918-м, британские женщины получили право голоса.

Участие в забастовке является добровольным. Никто не может быть принужден к участию или отказу от участия в забастовке. Лица, принуждающие работников к участию или отказу от участия в забастовке, несут дисциплинарную, административную или уголовную ответственность. Забастовку возглавляет представительный орган работников. Данный орган избирается одновременно с принятием решения о забастовке и имеет право созывать собрания (конференции) работников, получать от работодателя информацию по вопросам, затрагивающим интересы работников, привлекать специалистов для подготовки заключений по спорным вопросам. Полномочия этого органа прекращаются в случае подписания сторонами соглашения об урегулировании коллективного трудового спора или в случае признания забастовки незаконной. В период проведения забастовки стороны коллективного трудового спора обязаны продолжить разрешение этого спора путем проведения примирительных процедур, которые обычно заканчиваются заключением соглашения об урегулировании коллективного трудового спора. В этом случае забастовка прекращается.

Работодатель, органы исполнительной власти, органы местного самоуправления и орган, возглавляющий забастовку, обязаны принять все зависящие от них меры по обеспечению общественного порядка в период проведения забастовки, сохранности имущества организации и работников, а также работы машин и оборудования, остановка которых представляет непосредственную угрозу жизни и здоровью людей. По соглашению сторон должен быть обеспечен минимум необходимых работ. Если соглашение не достигнуто, то минимум необходимых для населения работ и услуг устанавливается органом исполнительной власти.

При необеспечении минимума необходимых работ и услуг забастовка может быть признана незаконной.

Забастовка прекращается в случае:

• а) разрешения коллективного трудового спора и заключения соответствующего соглашения;
• б) принятия решения о прекращении забастовки органом, ее возглавляющим;
• в) вынесения судом решения о признании забастовки незаконной.

По своим целям забастовка бывают экономические и политические. Нередко они сопровождаются демонстрациями, острыми столкновениями с полицией, правительственными войсками, штрейкбрехерами и специальными вооруженными отрядами, создаваемыми господствующими классами для борьбы с забастовочным движением.

Забастовка может быть частичной (бастует часть рабочих и служащих предприятия или отрасли хозяйства) и всеобщей обычно охватывает одну, несколько или все отрасли экономики, несколько или все отрасли промышленности, транспорта и т. д. в масштабе страны (национальная забастовка) или части страны, например района (локальная забастовка). Первые стачки пролетариата в 16-18 вв. (в Италии забастовка известны ещё с 14 в., например первая в истории Европы стихийная забастовка наёмных рабочих во Флоренции в 1345 под руководством чесальщика шерсти Чуто Брандини, казнённого властями) были экономическими, стихийными, неорганизованными.

В процессе классовой борьбы и формирования классового сознания пролетариата экономические стачки становились всё организованнее, сочетаясь с политическими выступлениями рабочих; они часто сопровождались вооруженной борьбой пролетариата (Лионские (см. Лион) восстания ткачей 1831, 1834;

В 1-й половине 19 в. стачечное движение приобрело наибольший размах в Великобритании (массовая политическая забастовка).

В октябре 1835 произошла одна из первых наиболее крупных забастовка в России (на фабрике Осокина в Казани). Забастовочная борьба стимулировала возникновение рабочих организаций (профсоюзов, политических партий рабочего класса), способствовала развитию классового сознания пролетариата, его подготовке к восприятию идеологии социализма.

Буржуазия всегда вела против забастовок и упорную борьбу, опираясь при этом на государственный аппарат, правовые и административные институты, карательные органы.

С помощью Ле Шапелье закона во Франции (1791), закона Питта в Великобритании (1799) и др. капиталисты пытались отнять у рабочих право на объединение и стачку.

Длительной борьбой в течение 19 в. Рабочий класс большинства капиталистических стран добился легализации права на стачку. Однако буржуазное законодательство представляло многочисленные основания для преследования участников забастовка.

На всех конгрессах 1-го Интернационала в той или иной форме поднимался вопрос, о стачках. К. Маркс и Ф. Энгельс обосновали значение забастовка как пролетарского средства борьбы, ведя острую полемику с теми, кто отрицал и извращал социальное и политическое значение забастовочной борьбы (прудонисты, последователи Лассаля и др.). На Женевском конгрессе 1-го Интернационала (1866) была принята резолюция, в которой подчёркивалась необходимость международной помощи бастующим.

В резолюции Брюссельского конгресса (1868) забастовка была признана, по предложению Маркса, необходимым орудием в борьбе труда с капиталом. Вместе с тем в резолюции отмечалось, что стачка - только одно из средств борьбы и не может быть единственным орудием полного освобождения пролетариата от эксплуатации. Марксу и Энгельсу пришлось позднее отстаивать правильное понимание значения забастовка в борьбе (отрицание частичных стачек, провозглашение всеобщей забастовка единственным, универсальным средством борьбы трудящихся) и сторонниками "чистого" тред-юнионизма, отрицавшими политическую борьбу рабочего класса и признававшими только экономические забастовка.

Стали нередкими проявления международной солидарности рабочих с бастующими. Стремление к организации взаимопомощи играло большую роль при создании международных профобъединений (например, Международной федерации рабочих-текстильщиков).

Забастовка превратилась в могучее оборонительное и наступательное оружие в экономической и политической борьбе рабочего класса. Большой политический резонанс имели Чикагская демонстрация 1886 бастующих рабочих, Всеобщая политическая стачка 1893 в Бельгии. В России в 1885 вспыхнула грандиозная забастовка на фабрике Морозова в Орехово-Зуеве, в 1896 под влиянием агитации Петербургского "Союза борьбы за освобождение рабочего класса", организованного В. И. Лениным в 1895, произошла стачка 30 тыс. петербургских текстильщиков. Развитие забастовочной борьбы в России (см. Рос) в этот период заставило царское правительство издать ряд законов об ограничении штрафов, рабочего дня и т. п.

В резолюции Брюссельского конгресса 2-го Интернационала (1891) отмечалось, что "стачки и бойкот являются для рабочего класса необходимым оружием как для защиты от нападений врагов, так и для завоевания тех уступок, какие возможны в современном буржуазном обществе".

С переходом капитализма в империалистическую стадию развития классовая борьба в капиталистических странах резко обострилась.

По мере углубления революционного кризиса в России стачки перерастали здесь в политические и всеобщие ("Обуховская оборона" 1901, Батумская стачка и демонстрация 1902, Ростовская стачка 1902, Всеобщая стачка на Юге России 1903 и др.). В октябре-декабре 1905 русский пролетариат впервые в истории прибег к всеобщей политической забастовка в масштабе, всей страны. Эта забастовка непосредственно подвела к вооруженному восстанию - высшей форме классовой борьбы. Во время стачки иваново-вознесенских ткачей 1905 возник руководимый большевиками Совет уполномоченных, явившийся прообразом Советов рабочих депутатов. Дальнейшее усиление забастовочного движения в последующие годы происходит под влиянием Революции 1905-07 в России, опыт которой показал значение всеобщей политической стачки.

Крупными политическими событиями были Шведская всеобщая забастовка 1909, всеобщая забастовка английских горняков 1912 и др.

В России в 1912 произошли массовые политические забастовка в ответ на Ленский расстрел (повсеместно бастовало свыше 1 млн. рабочих):

В 1913 бастовало 1272 тыс. рабочих, в 1-й половине 1914 - около 1,5 млн. рабочих. 1-я мировая война 1914-18 временно приостановила развитие забастовочного движения в России, но уже в 1915-16 оно разгорелось с новой силой. Политическая забастовка, начавшаяся 18 февраля 1917 на Путиловском заводе в Петрограде, распространилась на ряд др. предприятий, охватив 24 февраля 200 тыс. рабочих. 25 февраля ознаменовалось всеобщей политической забастовкой рабочих Петрограда, которая 26 февраля переросла в восстание; началась Февральская буржуазно-демократическая революция 1917, свергнувшая царизм. В 1917, в период власти буржуазного Временного правительства, произошли крупные забастовка рабочих, вызванные усилением капиталистической эксплуатации. Только победа Великой Октябрьской социалистической Революции 1917, ниспровергшей власть капитала, ликвидировала предпосылки для забастовочного движения в России. Международный пролетариат в 1917 поддержал многочисленными стачками Великую Октябрьскую социалистическую революцию в России; стачками же он выражал в дальнейшем свой протест против попыток империалистической буржуазии задушить первое социалистическое государство. В условиях наступившей после революционного подъёма 1918-23 временной стабилизации капитализма именно стачечное движение отражало, вопреки мнениям реформистов, остроту социальных конфликтов.

Важную роль сыграли забастовка в 30-х гг. 20 в., когда коммунисты выступили инициаторами создания единого фронта трудящихся против фашистской опасности. Об этом свидетельствует прежде всего опыт стачечных боев того периода во Франции и Испании.

В годы 2-й мировой войны 1939-45 массовые экономические и политические забастовки. После 2-й мировой войны 1939-45 возросли массовость и политическая направленность стачечного движения. Забастовочная борьба вступила в фазу крупных антимонополистических действий. В этот период забастовочное движение всё чаще используется в колониальных и зависимых странах как средство борьбы за национальное освобождение.

В современных условиях забастовочное движение развёртывается в обстановке обострения всех капиталистических противоречий, вызванного противоборством мировой системы социализма и системы капитализма, научно-технической революцией, которую монополистическая буржуазия использует в своих классовых интересах.

Забастовочная борьба в этих условиях неизбежно направлена против государственно-монополистической системы эксплуатации, центральными звеньями которой являются интенсификация труда и подчинение контролю монополий механизма цен и налогов. забастовки являются средством борьбы против реакционной социально-экономической политики монополий и буржуазного государства. Иногда они вынуждают правительства идти на уступки: например, всеобщая забастовка во Франции в мае - июне 1968 заставила правительство де Голля пойти на серьёзные уступки трудящимся; забастовочная борьба английских трудящихся в 1969 парализовала попытки английского правительства ввести суровое антирабочее законодательство и др. Рабочий (см. Рабочий) класс проводит забастовка, чтобы не дать монополистической буржуазии беспрепятственно использовать научно-технический прогресс в её узкоэгоистических интересах, чтобы поставить производство под демократический контроль народа, превратить в источник повышения благосостояния широких масс трудящихся. Требуя радикальных демократических перемен, рабочий класс, в конечном счёте, создаёт непосредственную угрозу основам капиталистического строя. В ходе острых и часто затяжных забастовочных боев пролетариату развитых капиталистических стран удаётся добиться увеличения номинальной и реальной заработной платы. Так, за период с 1958 по 1967 среднегодовое увеличение зарплаты рабочих ФРГ, Франции, Италии, Нидерландов, Бельгии (см. Бел) колебалось в пределах 10%. Но одновременно рост цен на промышленные и продовольственные товары поглотил от 40 до 60% её номинальной величины. В США ежегодная зарплата за 1968-69 возросла на 6-6,5%. Но на таком же уровне был и рост цен. Нередко бастующие добиваются расширения социального обеспечения и страхования. Частные (см. Час) успехи трудящихся в ходе забастовка этап в их борьбе за более широкие экономические и социальные цели.

Забастовочная борьба в послевоенный период носит исключительно массовый характер. Так, если число участников забастовка в капиталистическом мире в 1919-39 составило 80,8 млн. чел., то в 1946-61 их число достигло 297,9 млн. чел., выросло в 3,5 раза;

Большое распространение в послевоенный период получили всеобщие забастовки в масштабах промышленных районов, отраслей хозяйства или всего государства, в которых участвуют сотни тысяч и даже миллионы рабочих и служащих, например: всеобщая общенациональная забастовка во Франции в мае - июне 1968 (9,5 млн. чел.), ставшая первым крупным столкновением широких трудящихся масс с системой государственно-монополистического капитализма; всеобщая забастовка 14 ноября 1968 в Италии (12 млн. чел.); однодневная общенациональная забастовка машиностроителей Великобритании 15 мая 1968 (3 млн. чел.); всеобщая забастовка во Франции в марте 1969: "весеннее наступление" трудящихся Японии в 1969 (14 млн. чел.), в 1971 (15 млн. чел.); всеобщая забастовка австралийских промышленных рабочих в мае 1969 (1 млн. чел., т. е. 1/2 промышленного пролетариата страны); общенациональная забастовка в феврале (18 млн. чел.) и 19 ноября 1969 (20 млн. чел.) в Италии: всеобщая забастовка докеров Великобритании в июле 1970, вынудившая правительство ввести чрезвычайное положение в стране; всеобщая забастовка английских горняков в январе - феврале 1972 (около 300 тыс. чел.).

Всё большее значение приобретают забастовка солидарности (в поддержку бастующих рабочих др. предприятий, района, отрасли хозяйства или др. страны), неофициальные забастовка, т. е. неодобренные или запрещенные профсоюзной организацией. Интернационализация требований в стачечной борьбе против космополитических трестов проявляется во многих регионах капиталистического мира, например в странах "Общего рынка".

В Японии в 1955 возникла новая форма борьбы, т. н. "весенние наступления" трудящихся, в которых ежегодно участвует около 10 млн. чел., во Франции - "национальные дни борьбы" и др.

Эти выступления, охватывающие самые различные слои населения, проходят под едиными лозунгами и отличаются многообразием массовых действий (забастовка, митинги, демонстрации).

В 1960-х гг. в забастовочном движении четко выявилось стремление членов профсоюзов, руководимых социалистами, а также профсоюзов, входящих во Всемирную конфедерацию труда - ВКТ (до октября 1968 называлась Международная Конфедерация христианских профсоюзов - МКХП), к совместным действиям с коммунистами. Тяга к единству действий особенно наглядно проявилась в забастовочной борьбе французских и итальянских трудящихся.

Тенденции к единству антиимпериалистических сил в забастовочной борьбе характерны для Японии (дни единых действий против агрессии во Вьетнаме), Латинской Америки (Чили, Уругвай, Перу, Коста-Рика, Венесуэла и др. страны).

Большинство реформистских профсоюзных лидеров и правое руководство социал-демократии (например, в ФРГ, Австрии, Великобритании, Нидерландах, Дании, Швеции, Норвегии и др.) стремятся удержать свои партии и союзы на позициях отхода от классовой борьбы против капитализма, на позициях классового сотрудничества.

Коммунисты, организуя и поддерживая классовые выступления трудящихся за удовлетворение их социально-экономических требований, ведут борьбу за преодоление раскола в профсоюзном движении, за единство действий с широкими массами молодёжи, женщин, католическими слоями трудящихся.

В марте 1991 года начался последний раунд шахтерских забастовок, ознаменовавших окончательный развал СССР. Это был финал длительной стачечной эпопеи, благодаря которой страна получила новый опыт взаимоотношений пролетариата и правящих элит. Корреспондент «Ленты.ру» посетил Кузбасс и Воркуту, чтобы поговорить с участниками тех событий, положивших конец советской экономике и стране в целом.

«Так жить нельзя»

Двадцать пять лет назад, в конце марта 1991 года, министр угольной промышленности СССР Михаил Щадов выступил по Центральному телевидению. Министр обнародовал предварительные итоги весенней серии забастовок. Только за один месяц стачек прямые подсчитанные потери отрасли составили четверть миллиарда рублей. При средней зарплате по Союзу около пятисот рублей — относительно немного. Однако были еще металлурги и машиностроители, понесшие из-за нехватки угля куда большие убытки. «Все это может привести к коллапсу советской экономики в целом», — предупредил Михаил Щадов.

Забастовки горняков за два года превратились в настоящее политическое бедствие, между очагами которого разрывалось разнообразное начальство. Кроме министра Щадова — советский премьер Рыжков (сказавший знаменитое «Так жить нельзя» именно по поводу жизни в Кузбассе), половина Политбюро, председатель совмина РСФСР Силаев. Чуть пониже — два первых секретаря по фамилии Мельников: Владимир — в Коми, Александр — в Кемеровской области. И отдельно — Борис Ельцин, во многом благодаря шахтерам ставший председателем Верховного совета РСФСР.

«В марте 1991-го мы вообще не хотели бастовать, — вспоминает Вячеслав Голиков, электрослесарь с кузбасской шахты «Первомайская», ставший руководителем областного совета рабочих комитетов. — Объявили стачку на один день. Чисто политические требования: отставка Горбачева, роспуск Совета народных депутатов СССР, поддержка Ельцину, Верховному совету РСФСР и дальнейшим реформам. Суверенитет России, по факту. Рассчитывал ли кто-то, что Горбачев испугается и уйдет? А почему нет? За два года стачек чего только не было. Но этого не произошло. И это также повлияло на то, что однодневная забастовка затянулась надолго, и по всей стране. Потому что за Кузбассом в стачку легли более 200 тысяч горняков в других регионах».

Начало: Воркута

«Наступающий 1989 год — год начала работы всех предприятий в условиях полного хозрасчета, самоокупаемости и самофинансирования, — напоминает предновогодняя передовица газеты «Заполярье», Воркута. — Надо быстрее устранять упущения, активнее подключать резервы, больше проявлять заботы о нуждах трудящихся».

Через два месяца тон публикаций сменился: «Коллектив участка №9 шахты "Северная" вынужден был пойти на крайнюю меру, не найдя ни у кого ответов на волнующие их проблемы… 2 марта горняки не вышли из шахты и предъявили требования по условиям оплаты труда, сокращению аппарата шахты».

Крайняя мера — поскольку забастовка на «Северной» была едва ли не первой заметной акцией в цепи горняцких стачек на излете СССР. Причины пока экономические: последовательное урезание льгот и привилегий Крайнему Северу, наложенное на позднесоветский дефицит всего. «Северные в свое время были сто процентов, позже стали восемьдесят. Горняцкие доплаты срезали, отпуска уменьшали. Заманили одним, а вышло вот как», — говорит Леонид Коффе, приехавший в Воркуту из Томска ровно шестьдесят лет назад, в 1956 году.

В 1989 году Коффе работал заместителем главного инженера «Северной», и одну из первых забастовок угольщиков запомнил хорошо: «Активен был бригадир Юрий Василенко. Под его руководством смена три дня не выходила на поверхность, пока не приехали Михаил Щадов и первый секретарь Мельников. По телефону переговаривались, увещевали. Но ребята уперлись: не выйдем, пока не сделаете».

На собрании трудового коллектива министр Щадов признал требования справедливыми. И это правильно, уверен инженер: «Подземникам по сравнению с тем, кто в киоске газетном сидит, должны быть четкие, железные льготы — чтобы все видели, зачем он туда лезет».

Начало: Кузбасс

«Это было 11 июля 1989 года. Жара, температура за тридцать, — вспоминает старт первой крупной забастовки Кузбасса Сергей Кислицын, в то время начальник участка на шахте имени Ленина, что в Междуреченске. — Увидел перед входом в административно-бытовой комбинат толпу шахтеров. Оказались соседи с шахты Шевякова — пришли к нам на шахту Ленина агитировать за забастовку».

Требования, говорит Кислицын, были не столько экономические, столько бытовые: «Мыло в душевых, портянки, условия на шахте. Руководители того времени считали, что все это несерьезно. Но когда шахта Ленина присоединилась к забастовке — проблемы были у всех одинаковые, — информация полетела на другие шахты: город-то шахтерский, все соседи. Это было как разорвавшаяся бомба».

О мыле, дефицит которого обнаружился не только в шахтерских душевых, и о том, что из продажи одновременно исчезли крупы, масло, макароны, мясо и колбаса, горняки сигнализировали с начала года. Повсюду, включая телепрограмму «Прожектор перестройки». Ответы, по российской традиции, приходили от тех, на кого жаловались, — в лучшем случае «факты подтверждаются не полностью». Как вспоминает Петр Бухтияров, возглавлявший несколько шахт региона, дошло до того, что люди собирались в шахты бросаться. Так что выходу на площадь не удивился никто. Хотя процесс впечатлил многих.

«Настроение одно: пусть руководство объяснит, как дальше работать, — рассказывает Кислицын. — Тысячи людей в черных шахтерских робах двигались в полной тишине. Молча. Только угольная пыль над ними висела. Моя жена тогда сынишку из детсада забирала и увидела это шествие. Ее первое впечатление: "Неужели война?!"».

Ждали всего. Не исключали и новочеркасский вариант развития событий. Профессор Кемеровского госуниверситета Александр Коновалов подтверждает, что такая вероятность была и были люди, готовые действовать именно так. «Но первый секретарь Мельников — мягкий, интеллигентный человек — не допустил бы этого, — уверен историк. — В Москве же власть просто растерялась, не знали как быть».

«Горняки, которые выходили на площади, искренне пытались изменить страну к лучшему, — уверен губернатор Кемеровской области Аман Тулеев, оценивший события четвертьвековой давности. — Мысли у них были светлые, многие их требования я и сейчас поддерживаю. Ведь они требовали самого необходимого — улучшения условий жизни и экологической ситуации, отмены талонов, борьбы с коррупцией и преступностью».

Угольный министр Щадов прибыл в Междуреченск на следующий день. Вопрос с мылом и другими бытовыми проблемами был решен сразу: выделить из госрезерва. Люди, уточнив прочие требования, разошлись. В Междуреченске стачка временно прекратилась. В остальном Кузбассе — только началась.

Требования

«Только и слышишь, как ребята головами о спинки кресел стукаются — бум-бум, бум-бум», — вспоминает член Новокузнецкого стачкома, горный мастер шахты «Байдаевская» Виктор Морозов сбор шахтерских делегаций в доме культуры в Прокопьевске. «Неделю до того никто не спал, на площадях все были, а сели — и стали вырубаться один за другим».

«Требования выдвигали уже от всего Кузбасса. А только у нашего стачкома был отпечатанный в типографии вариант, — отмечает Вячеслав Голиков. — Спорят-спорят, спорят-спорят — тут я выхожу, зачитываю наш первый тезис: "Экономическая самостоятельность предприятия". Затихли все. А потом: "Правильно, записываем!" Дальше опять спорят, выхожу я — второе им, третье. В конце концов мне и кричат: "Чего ты таскаешься? Стой там, говори сюда все, что есть". Раздали людям, те посмотрели, проголосовали».

«А потом, — рассказывает Юрий Комаров, горнорабочий очистного забоя с шахты «Абашевская» и коллега Морозова по стачкому, — мы поняли, что работать так очень сложно: народу тысячи две, все кричат. Выбрали несколько человек от каждого города — пусть они обрабатывают требования, встречают правительственную комиссию и ведут переговоры. Дело пошло».

Тут вдруг выяснилось, что шахтеры, с их умением организовываться и решительно действовать, нужны всем. Власти РСФСР, без пяти минут новой России — для противодействия центру. Межрегиональной группе и прочим демократическим силам — для борьбы с партаппаратчиками. Появившимся новым профсоюзам — для стычек друг с другом и с официальным советским ВЦСПС.

Соглашение со стачечным комитетом Кузбасса подписали представители Совмина, ЦК и ВЦСПС. Среди пунктов соглашения были, например, требования помогать развивающимся странам с учетом реально складывающейся экономической ситуации и лишить привилегий первых руководителей всех рангов.

Пять листов по три колонки на каждом — «Требования трудящихся», «Ход выполнения», «Выводы и замечания». Пункт первый — требование: «Производить выплату вечерних и ночных смен согласно постановлению…»; выполнение: «Предприятия города этих средств не имеют». Выводы: «Вечерние решены».

Но с подписанием соглашения ситуация сама собой не улучшилась. «Люди приходили на смену, садились и говорили: "Начальник, зарплата будет? Если нет, в шахту не пойдем", — вспоминает Сергей Кислицын. — Поворачивались и уходили. И так месяцами. Катавасия с управлением: компартия сыпалась на глазах, другой власти еще не было. Рабочие комитеты лезли всюду, где можно было поруководить. А среди руководителей движения были те, кто, простите, с братом букварь скурил еще в третьем классе. Понимание крупного хозяйства, производственных отношений отсутствовало».

И все же, уверен Вячеслав Голиков, даже самые оригинальные экономические требования были вполне разумны: «Мы просили дать удочку, а рыбу наловим сами. После распада СССР шахтеры просили уже только рыбы как таковой». В набор «удочек», как указывает Юрий Комаров, входил, к примеру, банк с валютными счетами — созданный за восемь месяцев не без участия рабочих комитетов на базе Жилсоцбанка СССР. «Угольщики и металлурги получили возможность прямо торговать с заграницей, не перегоняя выручку в рубли», — поясняет Виктор Морозов.

Среди стачкомовских трофеев оказались четыре Ту-154М для Новокузнецкого авиаотряда: городской аэропорт решением центра превращался в международный. «Министр гражданской авиации ни в какую, — вспоминает Комаров. — Пришлось его пару раз стукнуть. Прямо в его кабинете».

Искушения

В связи со стачками тех времен приводят высказывание Михаила Горбачева по поводу региональных партийных организаций: «Вы их давите снизу, а мы будем давить сверху». Сказано было не шахтерам и по совершенно другому поводу — но на горняцкое желание мыла, мяса и справедливости слова генсека легли наилучшим образом. Особенно когда речь зашла о создании параллельных структур власти — на уровне даже не регионов, но страны.

Представительство Новокузнецкого рабочего комитета находилось в Белом доме на 17-м этаже. «Ни у кого из стачкомов такого не было, — не скрывает гордости Комаров. — Поэтому на нас замкнулась общесоветская стачка».

Виктор Морозов, отряженный в Москву, каждое утро сводил шахты с металлургическими комбинатами — чтобы не прерывался производственный процесс. «Принцип такой, — объясняет он. — Сегодня эта шахта отпускает уголь в Липецк и Магнитку, а эти бастуют. Завтра наоборот». Кроме прочего, Морозов следил за пополнением образованного при шахтерском движении фонда социальных гарантий. Шахтам, которым вообще перекрывали кислород, из него могли что-то подкинуть. Финансировали фонд металлургические комбинаты. Хочешь получать уголь, пополняй фонд».

Через искушение властью — не только экономической — прошли почти все. «1989 год, приезжают из Москвы партийцы, — вспоминает Вячеслав Голиков. — Говорят: "Мы вас в обком возьмем. А хотите — в Москву в ЦК". "Так я беспартийный", говорю. "Примем!"».

От места в партийной номенклатуре Голиков отказался — как и его коллеги. Впрочем, от работы со Старой площадью руководителей стачки это не избавило. «Пятнадцать делегатов по кабинетам ЦК бегают, — описывает Юрий Комаров один из визитов в Москву. — Отчеты толстенные собираем, которые для рабочих комитетов партийцы по итогам встреч готовили. Решили закурить. "Можно?" — "Можно, ребята, курите". Зря они это сказали: дым такой, что тараканы на всей Старой площади какие сдохли, какие на Солянку убежали. Инструктора окна открывают, а бесполезно. Шум, мат, "Беломор"...».

Одной из причин своего поражения стачкомовцы считают массовый поход активистов в депутаты всех уровней. «Растащили наших по углам, — рассуждает Комаров. — Через рабочий комитет проходили легко, и кампании никакой не надо было. А там дальше… Одному одно, другому другое — кого спаивали, кого запугивали, кого покупали — так и затягивало».

Через рабочий комитет в депутаты Кемеровского областного совета прошел и Аман Тулеев, впоследствии возглавивший областной парламент. «Он был известен как хороший железнодорожник, — объясняет Виктор Морозов. — При нем было прекрасно налажено снабжение шахт порожняком, мы до того страдали от нехватки вагонов».

И Морозов, и Комаров, и Голиков тоже стали областными депутатами. Сегодня они называют это не иначе как «разбазариванием рабочего комитета».

За что боролись …

Возможно ли сегодня повторение событий четвертьвековой давности, к примеру, в том же Междуреченске? «Наш русский менталитет таков, что может быть все, — откровенен Сергей Кислицын. — Яркий пример — горе 2010 года, взрыв на шахте "Распадская", где я работал заместителем гендиректора. Взрыв произошел в ночь с 8 на 9 мая. И уже десятого числа женщина, воспитатель детского сада, подняла полгорода. Вышла на площадь, давай голосить: "Зарплата маленькая, руководители шахт безопасностью не занимаются" — и подняла народ!»

Переброска ОМОНа и приезд в Кузбасс Владимира Путина, в то время главы кабинета министров, потушили конфликт. Однако предпосылки к повторению чего-то подобного никуда не делись. «Здесь повсюду особо опасные объекты, — напоминает Кислицын. — Случись чего — пусть даже раздолбай палец не туда засунет, — на такой волне могут поднять хоть что». К тому же руководители угольных компаний идут по пути оптимизации. Цель — сохранить производство, но жизнь сокращенных рабочих и их семей от этого к лучшему не меняется.

«По иронии судьбы, практически все требования горняков и их лидеров оказались выполненными, — напоминает Аман Тулеев. И сегодня мы пожинаем плоды шахтерских забастовок 1989-1991 годов. Требовали забастовщики выхода России из СССР — получили распад Советского Союза в декабре 1991 года. В экономической сфере: добивались самостоятельности предприятий угольной отрасли? Требовали разрешить шахтам и разрезам устанавливать свои нормы выработки? Добились! Настаивали на том, чтобы отменить дисциплинарный устав, ликвидировать государственную горно-техническую инспекцию? Дескать, мешают работать. Сделали! Требовали не проверять, не ощупывать горняков перед спуском в забой на предмет наличия табака, зажигалок, спичек? Теперь не проверяют».

«Мы боролись за социализм с человеческим лицом, — объясняет Валентин Копасов, в 1980-х — начальник участка шахты "Центральная", вошедший в руководство стачкома Воркуты. — А напоролись на мурло, мерзкую харю капитализма. Показать бы тогда ребятам картинку 2016-го года — вы хотите так? Уверен, многие захотели бы остаться в 1989-м. Рабочий был более защищен, более уважаем, труд был в почете. Знали бы, к чему приведет — держались бы подальше от забастовочной деятельности».

По мнению Амана Тулеева, в конечном итоге победы забастовщиков вылились в безудержную гонку за прибылью любой ценой, даже ценой человеческой жизни, и в преступное пренебрежение элементарными правилами безопасности. «Как следствие, — констатирует губернатор, — новые трагедии в шахтах, взрывы и похороны. За что боролись, на то и напоролись… Теперь уже новые поколения горняков протестуют против того, под чем слепо подписывались четверть века назад их отцы».

Судьба героев из забоев

Вячеслав Голиков вошел в высший консультационный совет при председателе Верховного совета РСФСР Борисе Ельцине. Вскоре после провозглашения новой России совет был распущен. Важнейшей нынешней проблемой бывший глава совета рабочих комитетов Кузбасса считает отсутствие свободы слова и действенных профсоюзов.

Валентин Копасов был заместителем главного редактора городской газеты «Час пик», пять раз избирался в горсовет Воркуты, один раз — депутатом парламента Республики Коми. В городском парламенте Копасов представляет «Единую Россию». «Наша Федерация не может существовать без партии власти», — уверен бывший шахтер.

Петр Бухтияров продолжил работу в Новокузнецке по линии Росуглепрофа: «Мы с Аманом Гумировичем капитальную борьбу с забастовщиками вели». Полтора десятка лет назад он вышел на пенсию, сейчас ему 83. Среди его коллег, заявивших о себе во время забастовок — вице-спикер Госдумы, секретарь генсовета «Единой России» Сергей Неверов, некогда возглавлявший профком шахты «Есаульская».

Сергей Кислицын в прошлом году решением Амана Тулеева был назначен главой Междуреченска.

78-летний Виктор Морозов — помощник директора ЧОП, инспектор охраны. Пенсия — около 15 тысяч рублей. По словам Морозова, его подопечные получают больше, чем инспектор. Но для того, чтобы стать охранником, нужна лицензия и курс обучения. «А какая из меня в этом возрасте ученица?» — спрашивает Виктор.

58-летний пенсионер Юрий Комаров после забастовок испытывал трудности с устройством на работу. Нынешней зимой он ездил из Новокузнецка в Воркуту. Через две недели понял, что в забой идти уже не может: «Здоровье не то, а условия все те же». Вернулся в Кузбасс незадолго до трагедии на воркутинской шахте «Северная», где в феврале от взрывов метана погибли 36 шахтеров и горноспасателей.

Сообщение о начале затопления шахты «Северная» было обнародовано 6 марта 2016 года. Ровно через 27 лет после того, как бригада участка №9 отпраздновала успех своей сидячей забастовки — одной из первых акций в цепи стачек 1989-1991 годов.