Сценарий пьесы по гоголю вий. Сценарий спектакля по мотивам произведений гоголя "в гостях у героев гоголя"
1 действие
1 картина
Ведущий:
Для вас, любители преданий
Седой далёкой старины,
Я, после долгих колебаний,
Решился написать рассказ,
Который слышал, и не раз,
В далёком детстве.
Он о том, какие тайны мирозданье приоткрывает иногда,
И как свидетелям, тогда ступившим за черту запрета,
Пришлось расплачиваться. Это была высокая цена…
Итак, град Киев, ранний час в начале лета,
Луч солнца золотит собор на площади,
С ним рядом бурса, семинария, напротив них базар. Звонят колокола.
На площадь высыпает толпа семинаристов, бурсаков, спешащих в классы.
На их пути базар, на их пути торговки…
Студенты распевают:
Солнышко встанет,
Утро настанет,
Колокол бьёт,
В классы зовет.
На учебу собирайся,
Умывайся, одевайся
Православный, Христаславный
Семинарии народ.
Но сначала по базару мы пройдём, да пройдём,
И пустые животы свои набьём, да набьём:
Яблоками, пряниками, бубликами, огурцами,
Семечками, вертычками, калачами, леденцами.
(высокий характерный тенор):
горячими галушками...
(низкий бас):
и, конечно, салом.
Ведущий:
Торги на Киевском базаре вы видали…
Люд разношёрстный городской,
Селяне и монахи, бурсаки,
Дородные породистые тётки,
В монистах разодетые молодки,
Азарт, горящие глаза,
До хрипа сорванные глотки…
Не торг, а бой пустых желудков
С сытым животом.
1-я торговка:
«Панычи, а, панычи! Сюды, сюды, сюды,
Нигде вы не отыщите себе такой еды.
Ось булки, ось калачики... »
2-я торговка (хватая студента за полу сюртука):
«Лучшие сливы, лучшие арбузы,
Ой, сердито - дёшево, кушайте от пуза…»
3-я торговка:
«Семечками угощаю.
Вам карманы набиваю,
Даром...»
4-я торговка:
«Яблоки да груши, налетай и кушай!»
5-я торговка:
«Ось галушки, ось галушки,
Горячи, как ядра пушки»...
Студенты:
«Мы студенты бедные,
У нас денег мало,
Бабы вы не вредные,
А почём же сало?
Бабы:
«Полгривны фунт».
Студенты:
«О-ё-ё-ё-ё й, грабеж
Без штанов от вас уйдешь...»
Бабы:
«Без штанов-то хорошо...»
Студенты:
«Дорого, сбавляй еще...»
Бабы:
«Хлопчики, красавчики,
Покупайте, не скупитесь,
Животы не обижайте.
В бурсе вы не наедитесь...»
Студенты:
«Пробовать тогда давайте:
Насыпайте, отрезайте,
Наливайте, угощайте...»
Бабы:
«Только понемножечку, только по чуть-чуть,
Знамо дело: на халяву съесть и сигануть…»
Студенты:
«Ни, ни, ни, ни Боже мой…»
Ведущий:
Звенит звонок, торг прекращается, студенты на ходу,
Хватая разную еду, с прилавков зазевавшихся торговок,
Бегут с базара в классы. На площади остался лишь Хома.
Хома:
«Пред вами я, бурсак Хома, философ, весельчак,
Не прочь за юбкой прихлестнуть и выпить не дурак.
Учёбой в классах я себя совсем не утруждаю
И, если можно прогулять - конечно, прогуляю.
Намедни у шинкарки был, день и две ночи прогостил,
О звёздах с нею говорил, о магии ночных светил,
С ней древнегреческий учил, галушки ел, горилку пил,
Так гарну дивчину любил, что чуть живой, совсем без сил.
Но поселилась вдруг во мне какая-то тревога:
И снятся сны кошмарные, и дальняя дорога,
Дошёл до точки. Дело - швах: сон это иль не сон,
Горячка это белая, иль мозг мой воспален?
Ведущий:
Хома вдруг видит: перед ним предстала дева.
От бурсака, не отводя свой взгляд, она идет к нему…
Хома:
Смотрите, вот опять оно... опять видение...
О, дева,… панна… красота... небес творение...
Идёт... идёт… иди ко мне, моя коханочка,
Прижму тебя к своей груди, ласкова павочка.
Ведущий:
Хома пытается обнять ее, но ловит воздух. Красавица в нём
Растворилась без следа
Хома (про себя):
«О нет, ... не надо... ты куда?... Не уходи.. .постой»...
«Ушла. То знак. Беда, беда произойдёт со мной».
Ведущий:
Философ, потрясённый происшедшим,
скрывается за дверью бурсы.
Конец 1-й картина
2 картина
Ведущий:
Тот, кто учился в бурсе, помнит хорошо,
Какое оживление царило пред уроком в классах.
Играли, кто во что горазд,
Пока не раздавался зычный глас
Авдитора: « Идёт, идёт, все по местам …”
И ректор собственной персоной, сам
Дверь открывает в класс притихший.
В руке указку держит ректор,
Он в классе царь, судья, палач,
Отец студентам и директор,
Учитель, душ заблудших врач.
Он нарушенья дисциплины
Привык указкой пресекать,
По головам, плечам и спинам
Её пускает он гулять.
Авдитор:
«Здоровы будьте, пане ректор,
К занятиям наш класс готов.
За подготовку я в ответе:
Бурсак, авдитор Каблуков».
Ректор:
«Дай список. Кто бездельник, лодырь,
Кто курит, кто горилку пьет,
Кто сквернословит в Божьем храме
И кто на исповеди врет...»
(Берет список в руки)
«Так, Городенко - десять розог,
Так, Кривоносу - только пять,
Чернокопытенко, Доброву –
Ночь на горохе простоять.
Два подзатыльника - Поповке,
Два - Степаненко. Все молчат!
Вот ты, горластый. Подымайся.
Марш в угол - нянчить паучат.
Теперь открыть молитвослов,
Смотреть всем на меня...
О, Боже мой, каких ослов
Учить обязан я...
Итак, начнём, благословясь,
Читаем громко «Отче наш...»
Читают молитву.
Один (громким шепотом):
«Тарас, Тарас, орёл иль решка?»
Тарас:
«Орёл...»
Один:
«Не угадал, болван...
Лоб подставляй - один щелбан.
Ведущий:
Указки взмах - и по макушкам
Стрельнула ректорская пушка….
Ректор:
«Сегодня мы порассуждаем
О том, что вскорости узнаем;
О том, что завещал Христос...
Что у тебя, какой вопрос?
Нет, так сиди себе, как мышь...
Что рот раскрыл, что шебуршишь..
Ведущий:
Тех, кто за партой чешет языки,
Расплата ждёт от ректорской руки…
Ректор:
«Что завещал нам Божий Сын,
Как должен жить христианин
И что есть истина, и что
Не должен совершать никто.
Всё это в заповедях есть,
Их десять, их легко прочесть.
Но трудно исполнять всегда –
В том наша кроется беда...»
Второй:
«Э-эй, Роман, махнём не глядя...»
Роман:
«Давай, что у тебя...»
Второй:
«Ишь, хитрый дядя
Твой ножичек на мой кулак...»
Роман:
«Что в кулаке?»
Второй:
«Как бы не так, я не дурак...»
Ведущий:
Указка ближе к ним подходит
И сразу спины их находит…
Ректор:
«Люби как самого себя
Своих родителей, царя
С царицею, родню,
Жену чужую и свою...
Нет-нет... насчёт чужой жены
Немного я погорячился,
Но в этом нет моей вины –
Язык, подлец, с прицела сбился…»
«Не возлюби жену чужую,
Люби свою жену всю жизнь...
Слышь, Кочубей, ни-ни чужую.
За жинку за свою держись...»
Кочубей:
«А если нет жены?...»
Сосед по парте:
«Та будет...
Тебя Эрос, брат, не забудет...»
Третий:
«Слышь. нынче на базаре
Одна, как глянет на меня...»
Четвертый:
«Да ну! А ты?»
Один:
«А у меня в кармане
Дыра, нет ни гроша, одни мечты...»
Ректор:
«Не пей горилку, да-да-да...
Ну, лишь на праздник, иногда…
Халява, слышишь, прямо в ад
Ты загремишь... вот так-то, брат…
Халява:
«Не пью уже который день
Мне и в шинок ходить-то лень
Пью молоко, сметану ем,
Горилку позабыл совсем...»
Ректор:
«Вот это да… пример с тебя
Брать половине класса надо.
Вы поняли меня, друзья...
(про себя):
Будь вы неладны, вражьи чада...
(Снова идет по классу,
продолжает вслух):
Не сотвори себе кумира...
Что есть кумир?
Свиное рыло,
Что смотришь, быстро говори...
Считаю: пять, четыре, три...»
«Свиное рыло»:
«Вы, пане ректор, мой кумир,
Раз вам понятен этот мир,
Что в заповедях Божьих скрыт:
Ведь он для многих – суть гранит...»
Ректор:
«Дурак ты, братец. Ох, дурак...
Вопрос ты понял, да не так,
Как надо, а за лесть
Ты наказанье должен несть.
Так… с, далее... Не укради...
У друга, свата, у семьи,
Ни у соседа в огороде,
Ни на базаре, при народе;
Нигде... вы слышите меня...
За это черти вам огня
Поболее в аду подбросят
И позволения не спросят...»
(Снова идет по классу)
Ректор:
«Что дальше… дальше «Не убий»...
Вот ты, Хома, совсем как Вий
Вниз долу веки опустил...
А если вдруг кого обидишь,
Чужую жизнь за кошелёк
Вдруг заберёшь, не дай-то Бог...
Тогда, Хома, тебя суд Божий,
А может, что еще построже
Накажет...»
Хома:
«Пане ректор, я...»
Ректор:
«Я пошутил; так вот, друзья,
Вся жизнь – борьба с самим собой,
Страстями, а за той борьбой
Господь следит и посылает
Вам Ангела, когда добра желает...»
Хома:
«Но что со мной, я засыпаю,
И веки нету сил поднять,
И мысли тают, улетая,
Их не вернуть, их не догнать.
Конец 2-й картины
3-я картина
.
Ведущий:
Ах, лето жаркое, пора духовной лени.
Прочь, классы с их учёбою, каникулы пришли.
Теперь настало время наслаждений
В родимом доме, ярких впечатлений
Вольготной жизни, праздника души.
Студенты:
Мы вольные птицы
И нам не сидится
В постылых бурсацких стенах.
На волю, на волю,
Искать свою долю
Идем мы на Киевский шлях.
Одних ждут родители, хутор, бахча,
Другой - репетитор детей богача,
Кто пляшет, играет, кто песни поет:
Безделья не любит наш тощий живот.
А лучше всего мы колядки поем,
Когда колядуем - ох, сытно живем.
Колядка бурсаков
Добрые люди, добрые люди
Христу поклонимся
И Мати Божей и Мати Божей
Коленом преклонимся.
Христос родился,
Бог воплотился.
Ангелы спевают,
Поклоны дают,
Чудо, чудо возвещают.
Добрые люди, добрые люди
Прославим Мати Бога
Всем христианам,
Всем православным
Открыта к ней дорога.
Честным будь душою
С миром и с собою,
Чаще причащайся
И в грехах покайся
И молитвою спасайся.
Добрые люди, добрые люди
Послухайте былину
Про ридну мати, котору любим,
Про Украину.
Про долины, горы,
Про дремучи боры,
Про поля пшеницы,
Про Днепра водицу
Про царя и про царицу...
Ведущий:
И вольная стая снялась, улетая,
Растаяла, стихла в дали,
У врат городских остаются лишь трое:
Грамматик один и философов двое –
Тиберий, Халява, Хома,
Втроём будет легче осилить дорогу,
Друг друга поддержат, друг другу помогут,
Опасность в пути не страшна…
Халява:
«Ось ты, Хома, что будешь делать?
Хома:
«Куда пойдешь, Халява, ты?»
Халява:
«Куда глаза глядят.
Тиберий, идешь ты с нами, иль в кусты?»
Горобец:
«Я с вами, с вами, господа.
Единый в поле - слабый воин…»
Все трое:
«Ну что ж, друзья, идём вперед,
Дорога дальняя нас ждёт».
Через те же ворота уходят и они.
Конец 3-й картины.
4-я картина.
Ведущий:
Заката нежная пастель
За дальним лесом угасает,
Луна туманный лик являет,
Ночи приоткрывая дверь.
Размыты грани, ветерок
Едва колышет полутени,
И мнится: в безмятежной лени
Струится вечности поток.
Бредут по Киевскому шляху,
Три бурсака. Сгустилась ночь.
На них она нагнала страху,
У них нет сил, идти невмочь. .
Вдруг огонёк мелькнул, надежда
На хлеб и сон погнала их вперёд,
Они решительны как прежде,
Студенты ведь такой народ.
Подходят ближе видят хату,
Большой сарай в углу двора,
Конец, конец ночному страху,
Еда и отдых ждут… Ура!
Все трое
Откройте, люди добрые, пустите ночевать…
Старуха:
«Не можно. Тесно, места нет ни сесть, ни лечь, ни спать».
Все трое:
«Нам только крыша и нужна.
Нас дальняя дорога
Совсем до ручки довела,
Пустите, ради Бога».
Старуха:
«Ну, будь по-вашему, но только, всех расселю по одному:
Один в избу, другой в пристройку,
а третьего – в сарай, спать, на полу».
Ведущий:
Дверь скрипнула и на крыльце старуха появилась,
С ухмылкой странною она посторонилась,
Халяву пропуская в хату с Горобцом,
Хому же, цепко ухватив за локоть,с крыльца свела, пошла показывать сарай.
Через минуту возвратилась в залитый бледным светом двор,
К луне простерла руки…
Старуха:
«Душа моя, ты где: вверху, над облаками,
Или внизу, во тьме общаешься с чертями,
Кто я – любимица отца, завидная невеста,
Иль ведьма c помелом, которой на погосте место.
Днём – панночка, дочь сотника, хозяйка дома,
А ночью казака запрячь готова
И ну скакать до самого утра,
Да, доля горькая моя быть между небом и землёю…
Пора, пора определиться: я – или ведьма, иль девица,
Попробую в последний раз я прокатиться,
А утром всё должно решиться, не сейчас…
Истома в теле, надобно размяться,
Ну что, философ, я иду кататься…»
Ведущий:
Не торопясь она спустилась с шаткого крыльца,
По узкой, вьющейся меж лопухов тропе,
Пошла к размытой тени старого сарая и, чуть помедлив,
Отворила дверь…
Хома:
«Кто там? А, это ты...
Послушай-ка, бабуся,
Ты что, несёшь мне четверть гуся?
Ведь я не ел с утра
В желудке пустота,
Ни крошки нету. Ужинать пора».
Ведущий:
Как ворон, с распростёртыми крылами, подпрыгивая скачет по земле,
Старуха двинулась к Хоме…
Хома:
«Но-но.. .не надо.. .молод я
И ты мне даром не нужна...
Иди-ка в хату - спать пора
Тебе на печке до утра...»
Ведущий:
Вдруг резкий взмах руками, взлёт под потолок,
И приземление философу на плечи…
Хома:
«Ой, что со мной?... она на мне, как на коне...
А ноги просятся бежать... нет-нет, скакать, скакать... скакать, Я не хочу, я не хочу... Скачу...скачу…»
Конец 4-й картины
5-я картина
Ведущий:
Теперь философ стал конём,.
А ведьма – всадница на нём.
Внизу поля, лес, озеро с недвижными водами...
Русалки в нём, обнажены, с хвостами. .
Танцуют и поют...
«Алмазным бисером украшен небосвод.
В ночи русалки водят хоровод.
Их освещает полная луна,
Их манит луг и росная трава.
Они поют о прошлом, о любви,
Про горечь в сердце, про огонь в крови.
О прежней жизни, о своих мечтах.
Несбывшихся, рассыпавшихся в прах.
Как грациозны, гибки, как легки –
Мираж. Обман. Ведь это призраки.
Они лишь тени жизни, что ушла
И души их с собою унесла.»
Песня русалок
«Мы лёгкие тени,
Речные мы феи,
Как только погаснет закат.
И месяц на небе
И звёзды на небе
Во мраке ночном заблестят,
Выходим на берег,
Выходим на берег
Резвиться, и петь, и плясать.
И в песнях и танцах.
И в песнях и танцах
О жизни своей вспоминать.
Мы молоды были.
Мы девами были,
Сердца будоражила кровь,
Ах, как мы любили,
И как нас любили,
Мы верили: вечна любовь.
Но что-то случалось,
Но что-то ломалось
И жизнь наша шла под откос:
И вот мы русалки.
Теперь мы русалки.
Приют нам - нехоженый плес.
Сквозь воду мы смотрим,
Сквозь воду мы видим,
Как жизнь протекает без нас.
Она бесконечна,
Она продолжается –
Жизни закат не погас».
Голос Хомы:
«От ведьма, от змея, от вражья сила...
Найду управу на тебя, куда б ты ни носила.
Ну, брат Хома, себя спасай –
Молитву « Отче наш» читай...
(Читает молитву, после слов: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь...» – короткая пауза)
(Читает):
«И остави нам долги наша, яко же и мы
Оставляем должником нашим...»
Хома:
«Земля, земля, родная мать...
Читать, читать, читать, читать...
«И не введи нас во искушение,
но избави нас от лукавого».
Ведущий:
Молитву одолеть нечистой силе невозможно,
И ведьма падает. Хома стал всадником,
Вскочив на спину к ней.
Хома:
«Ну, ведьма, всё, конец тебе,
Сейчас уж ты в моей узде,
Я покатаюсь всласть, вперёд!
Быстрей скачи, бесовский род...»
Старуха:
«Устала я...»
Хома:
«Ах, ты устала...
А колдовать ты перестала?!
Из хлопцев кровь сосать, из баб, детей,
Убью тебя…
Старуха:
«Не бей меня, не бей..
Ведущий:
Не дрогнула рука Хомы: он палкой толстой
Ударил ведьму раз, другой, пока та не упала…
Философ обомлел, увидев пред собой не
Старую колдунью…Красавица, которая
Являлася ему, лежала перед ним и умирала…
Панночка:
«Ох, больше не могу…»
Ведущий:
Хома в ужасе. Он узнает незнакомку
Хома:
«Она, ... она... бегу… бегу...»
Ведущий:
Хома убегает.
Конец 1-го действия.
2 действие
1-я картина
Ведущий:
И снова Киев-град, и снова бурса, снова ректор.
Хома отозван был назад, он вскоре должен
Появиться, здесь, в кабинете. Ректор ждёт…
Ректор:
«Вот горе, вот беда стряслась:
Дочь сотника убита. Нас
Известие о том ошеломило –
В семнадцать лет её могила
Уж забрала.
Отец просил отпеть ее, и срочно,
На хуторе своём, а не заочно
Философа Хому, об этом, мол, она
Пред смертию просила.
Но почему бурсак Хома,
Любитель женщин и вина
Её обязан отпевать –
Никак я не могу понять.
Он вскоре должен появиться
Его заставлю объясниться...
О грустном хватит, у медали,
Как знают все, две стороны:
Одна - заботы и печали,
Другая... думаю должны
Пополниться мои запасы
Крупою, сахаром и мясом...
Так… в дверь стучат...»
Ведущий:
Негромкий робкий стук. Взволнованный философ
Ступает чрез порог, за ним идёт казак…
Ректор:
«Здоровым буди, пан философ...»
Хома:
«И вы, пан ректор, будьте здрав...»
Ректор:
«Я думаю, отец Клеософ
Вдолбил вам в головы устав:
«Мои слова не обсуждать.
Мои приказы - исполнять».
(После паузы)
Езжай немедля в Потылицу-
Село вёрст пятьдесят от нас,
Там отпоёшь одну девицу -
Её наказ и мой приказ…»
Хома:
«Ни сном, ни духом, да девицы
Мне по уставу знать нельзя...
В забытой Богом Потылице...
Оклеветали мя зазря...
Пусть вдарит гром...»
Ректор:
«Постой, Хома...
Иль ты забыл про наши розги?
Уж как разденут догола,
Так днём увидишь в небе звёзды...
Ты понял?!»
Хома:
«Понял».
Ректор:
«Ну, езжай, мои слова не забывай.
Кибитка во дворе, а в ней
Пять казаков. Ступай скорей».
Спирид:
«Пан ректор, мы народ надёжный.
Меж нами мышь не пробежит,
И человек, хоть зверь сурьёзный
В капканы наши угодит».
Ректор (Спириду):
«Послушай, сотнику скажи,
Чтобы прислал два пуда ржи,
Мешок пшеницы, да овса,
Поболе сала, маслица,
Десяток кур, пяток индеек,
Да пару певчих канареек.
Полпуда сахара, да мёд,
А сколько? Сколько соберёт.
И стерляди, и осетра,
Ещё икорки полведра
Поболе раков, ну, с мешок,
И сливок небольшой горшок.
Вот, вроде всё...»
(…Продолжает Спириду):
Запомнил, да?
Поклон мой сотнику, всегда
Рад буду оказать услугу
И нашей дружбе верен буду.
Теперь езжай...»
Спирид и Хома уходят.
Конец 1-й картины.
2-картина.
В хате у сотника.
Ведущий
Судьба, судьба…Ах, кабы знать, что ждёт тебя, Хома…
В дом сотника его доставили казаки…
Бедой пропитан дом, бедою полон сотник…
Сотник:
«Кто ты? Кто твой отец и мать?
И как сподобился узнать
Ты дочь мою?
Да ведь до Киева отсюда
Вёрст этак пятьдесят скакать?!»
Хома:
«Я, пан, студент. Я, пан, философ.
Родителей своих не знал,
Рос сиротой. Отец Клеософ
Меня заметил, подобрал.
А вашу дочь в глаза не видел,
Ей-ей, Господь не даст соврать.
Я в жизни мухи не обидел,
А уж девицу?! Не стоять
На этом самом месте мне-
Гореть на медленном огне...»
Сотник:
«Так почему же дочь моя
Просила отпевать тебя?»
Хома:
«Не ведаю, пан сотник, я...»
Сотник:
«Быть может ласточка моя
Прослышала, что ты, Хома
Большой охотник отпевать,
Молитвы скорбные читать,
Старинные обряды знаешь
И с точностию исполняешь...»
Хома:
«Но, пане...»
Сотник:
«А ещё Хома,
Ты, видно, святостью известен,
Не пьёшь вина, постишься, честен...»
Хома:
«Но, пане...»
Сотник:
«Как настанет вечер,
Тебя проводят в церковь, свечи
И книги нужные найдешь,
Там гроб с покойницей, начнёшь
Читать молитвы чин по чину...»
Хома:
«Но, пане...»
Сотник:
«За её кончину
Я отомщу...
(короткая пауза)
«О, господи, какое горе,
Как тяжела, как горька доля
Родителей. Терять детей -
Нет в жизни ничего страшней,
Чем гибель дочери, иль сына...
В чём грешен я, за что судьбина
Оборотилась мне спиной -
Утратой дочери родной.
За что невинную убили,
Глаза, уста её молили
Оставить жизнь, не убивать,
Грех смертный на душу не брать,
О, если б удалось узнать
Кто бил её, кто её тать!
Готов отдать я жизнь свою, .
Чтобы убийцу отыскать,
Его руками растерзать
И без молитвы закопать
В глухом лесу...
Ах, как любил я дочь мою.
Я без остатка жизнь свою
Ей отдавал. Смерть забрала её, а с ней
Взяла и жизнь души моей.
Голубка, ласточка, вот – вот
Пробьёт мой смертный час,
Недолго быть тебе одной,
Мы скоро встретимся с тобой.,
Хома:
«Мне страшно...»
Сотник:
«Э..э… эй, Спирид, философа с собой возьми,
(кричит в дверь):
Сведи на хату, накорми,
Спать уложи, чтоб свежим был,
Всю ночь молитвы бы творил,
И чтобы Господа просил
Грехи с моей голубки снять
И в руки Ангела отдать.
Идите с Богом...»
Спирид и Хома уходят.
Конец 2-й картины
3-я картина.
Ведущий:
Двор дома сотника. Пришёл обеда час. Хома с
Казаками садится в общий круг, с ним рядом
Спирид. Дородная кухарка выносит на крыльцо
Большой горшок галушек, пар валит от горшка.
Казаки оживились, ложки достают за поясами
Спрятанные, иль за голенищем…
Кухарка:
«Цэ галушки добре,
Кушайте, панове.»
Спирид (Хоме):
«О це добри, о це гарни,
Ни в какой другой едальне
Ты вкуснее не найдёшь,
Хоть весь Киев обойдёшь.»
Хома:
«Да, галушки хороши,
Деланы от всей души...»
Ведущий:
Для казака галушки без вина,
Как для казачки хата без окна.
И тотчас в центре круга ставится оно -
Ведро горилки, хлебное вино.
Как по команде кружка выросла пред каждым казаком,
На Спирида все смотрят, ждут…
Казаки:
«Эй, полнее наливай,
Никого не забывай...»
Спирид:
«По первой, братья, здравы будьте,
Про хвори, недуги забудьте,
Они пусть нас обходят стороной...»
Казаки:
«Ой, любо, любо, ой...»
Чокаются, выпивают и закусывают.
Спирид:
«Ну что, казаче, по второй,
Кого не глянешь - то герой.
Казаки в бой идут стеной,
За удаль в битве, по второй...»
Казаки:
«Ой, любо, любо, ой...»
Спирид:
«За что мы будем пить по третьей?
За память. Ведь на белом свете
Дороже памяти отцов
Нет ничего для казаков...»
Казаки:
«Ой, любо, любо, ой...»
Все выпивают.
Дорош:
«А что, казаче, не пора
Пойти нам в пляс?...»
Казаки:
«Пора, пора... У нас уж ноги затекают
И гопака плясать желают...»
Танцуют гопак. Наплясавшись, снова садятся в круг.
Хома (Спириду):
«Здесь говорят, что панночка зналась
С нечистой силою...»
Спирид
«Зналась, да еще как.
Она на мне всю ночь носилась
Верхом до самого утра...»
Хома:
«Врёшь, быть того не может,
Чтоб ведьма средь людей жила,
Ходила в церковь и крестилась...»
Спирид
«То днём, а ночью проносилась
На помеле в чем мама родила...:
Да, помнят все псаря Микитку…
Вот это был псарям всем - псарь,
Верхом, с собакою догонит
И подстрелит любую тварь...»
Спирид:
«А то, что в панночку влюбился.
Бывало, целый день возился
С собаками и лошадьми,
Как будто с малыми детьми,
А тут с панёнки глаз не сводит,
Вокруг неё кругами ходит
И услужить ей норовит:
То сесть на лошадь пособит
То луговых цветов нарвёт
Да ей в подарок принесёт.
То в жаркий день подаст водицы.
Короче говоря, девица
Им овладела до того,
Что он забыл, как звать его...
Не вру, ей Богу, слухай дале. В одночасье
Псаря подстерегло несчастье.
Приходит панночка к нему и просит лошадь покататься,
В ответ Микита: «А на мне
Ты не изволишь прогуляться?»
И спину подставляет ей.
Та скок на спину и скорей
Прочь со двора...
Их не было до самого утра,
А утром он приполз живой едва
И на глазах у всех сгорел дотла.
Зола осталась от псаря Микиты,
Что ведьма сотворила с ним - все шито-крыто.
Казаки:
«И кровь она пила...
Ночами колдовала...
А если девка молодая в глаза панёнки поглядит,
То девка эта занеможет
И деток боле не родит...»
Колдунья, ведьма, сатана ей друг,
Какого страху нагнала вокруг,
Её не токмо отпевать -
Ей кол осиновый вогнать
В могилу...»
Хома:
«Боже мой…
Схватиться с самым сатаной,
С нечистой силою бороться
Мне ночью в церкови придётся.
Господь, спаси и сохрани
Меня на подвиг подыми...»
Спирид:
«Ну что, философ, не пора
Идти нам в церковь со двора.
Останешься в ней ночевать,
Молитвы нужные читать,
Грехи усопшей отпевать...
Пойдем...»
Конец 3-й картины.
4-я картина.
Ведущий:
Хома и трое казаков идут к старинной церкви, где черный гроб стоит.
Усопшая пред смертью, ей отпеванье завещала сотворить философу Хоме.
А вот и церковь.
На крыльцо поднявшись, открывают дверь…
Какое запустенье …Дух одиночества и смутный страх…
Казаки, лбы перекрестивши, старинным поклонившись образам, оставили Хому внутри, Дверь сами заперли снаружи.
Что будет с ним, с Хомой, подумать страшно…
Хома:
«Как здесь темно и мрачно,
И тихо, как в лесу,
Свечей я вижу пачку,
Возьму их, принесу,
Зажгу - светлее станет,
Их свет прогонит страх,
И лик святых восстанет
В старинных образах.
На аналое книжка,
Чернея, гроб стоит,
Его открыта крышка,
В нём панночка лежит.
Страх к горлу подступает:
Хочу увидеть я
Лик той, что отпеваю,
Что выбрала меня.
Шаг... Ну еще... Смелее,
Глаза не отводи…
О Боже, леденею...
Гляди, гляди, гляди...
А-а-а-а-а, мама...
Старуха… ведьма... чур...
Дверь - заперта...
Решётка на окошке… караул!
В молитвах мне спасенье,
Предчувствие сбылось:
Так вот к чему видение
Явилось - все сошлось.
Круг очертить мне надо
Вокруг себя, сам чёрт,
Вся нечисть, силы ада
Круг не пересечёт.
Хома, не падай духом
И к службе приступай,
Ну, ни пера, ни пуха,
Молиться начинай.
Ведущий:
Читай, Хома, читай, замаливай грехи новопреставленной,
Неси молитвы к Богу,
А уж простит её он, или нет, тебе знать не дано…
Хома:
Алиллуия, алиллуия, алиллуия.
Глубиною мудрости человеколюбно
Вся строяй и полезныя всем
Подаваяй, Едине Содетелю.
Упокой, Господи, душу рабы Твоея...»
Ведущий:
Читай, Хома, читай, не поднимай свой взгляд на гроб,
Ведь мёртвая восстала…
Не выдержал, поднял… .
Хома:
«О… Господи… встаёт, встаёт в гробу...
Спаси и сохрани… сейчас с ума сойду...»
(Хватает книгу и читает):
«Тя бо упование возложиша,
Творца и Зиждителя
И Бога нашего...»
Ведущий:
Читай, Хома, молитвой озарённый.
Она и круг, очерченный тобой, спасут от мести ведьмы разъярённой.
Убийцы не найдя, но слыша его голос,
Старуха - панночка упала снова в гроб.
Со свистом гроб взлетел и ну давай летать: кругами, вдоль и поперёк,
Однако, круг спасительный не задевая.
И вдруг шальной петух, едва раздвинув слипшиеся веки,
Исторг истошный крик… Гроб тут же опустился
И захлопнул крышку.
Утро подошло…
5 –я картина.
Ведущий:
Весь день философ приходил в себя.
Обильная еда, горилки кварта
Ему добавили азарта
И духа крепости. Ведь он, Хома, казак…
Всё было б хорошо
Да только день прошёл,
Вторая ночь настала.
Все та же стража, та же дверь,
Вновь черный гроб, и ведьма вновь восстала.
Философ снова стал читать, не поднимая взора,
И ведьма, в поисках его, весь храм обходит снова.
И снова круг не одолеть нечистой силе,
Ещё немного потерпеть и… ей лежать в могиле.
Ещё немного потерпеть,
Чтобы востоку заалеть,
И громко петуху пропеть.
Хома всё смог, перетерпел,
Вторую ночь он одолел,
Но головою поседел,
И расплатился сединой
За свой с нечистой силой бой
Конец 5-й картины.
6-я картина.
Ведущий:
А вот и третья ночь настала,
И ведьма сразу же восстала,
Отбросив крышку гроба, и к Хоме…
Панночка:
«Он здесь, пришёл, его я слышу,
Я чувствую: он часто дышит
И заикается, холодный пот
Прошиб его до пят –
Он ужасом объят...»
Хома:
«Упокой, Господи, рабу Твою
И учини ю в раи...»
Панночка (в ярости):
«В раи… Он – мой земной палач,
Он бил меня, мой слыша плач,
Рука не дрогнула его
Бить девушку...»
Хома (читает):
«Покой, Спасе наш,
С праведными рабу Твою...»
Панночка выходит из гроба и, расставив руки, идёт на голос Хомы.
Панночка:
«Сюда пришёл живым -
Уйдёшь отсюда мёртвым
И прямо в ад.
Там каждый будет рад
Терзать тебя...»
Доходит до круга, но не может переступить черту.
Хома:
«Всесвятая Богородице,
Во время живота моего
Не остави мене...»
Панночка:
«Тебя мне несподручно сразу убивать,
Хочу с тобой как кошка с мышкой поиграть...»
Хома:
«Господи, Иисусе Христе,
Сыне Божий, помилуй мя, грешного...»
Панночка (идя по кругу, и хватая руками воздух):
«Хома, тебя не вижу,
Куда ты спрятался?
Я всё равно найду,
Когтями горло разорву
И к ране жадно припаду,
Пить кровь горячую твою...»
Ведущий:
И снова гроб терзает воздух,
И снова панночка кричит: «Хома, ты где,
Хома, откройся мне, Хома, дай мне тебя убить…»
(Хома в это время читает)
Хома:
«Господи и Владыко живота моего, дух
Праздности, уныния, любоначалия и
Празднословия не даждь ми...
Дух же целомудрия, смиренномудрия,
Терпения и любви даруй ми,
Рабу Твоему...
Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети
Моя прегрешения и не осуждати брата
Моего, яко благословен еси во веки веков.
Аминь...»
Ведущий:
Гроб перестал летать и встал на место…
Ловить философа две ночи напролет устала ведьма,
Помощь ей нужна.
Оборотивши сомкнутые очи к дрожащему от ужаса Хоме,
Заходится она в неистовом рычанье…
Панночка:
«Все силы тьмы, все силы ада,
Сюда, ко мне, спешите, надо
Найти, убить и растерзать
Врага и моего убийцу.
Эй, вы, вампиры-кровопийцы,
Скорей сюда на пир горой
Со всею дьявольской ордой,
Эй, черти, оборотни, гномы,
Кикиморы болотные, знакомо
Исполнить вам: живую душу
Свести с ума от страха,
Убить и съесть, не оставляя праха...»
Ведущий:
Раздался грохот, и с петель
Слетела кованная дверь,
Полопались со звоном стёкла…
И чудищь сонм из страшных снов
Найти философа готов…
Панночка:
«Ищите же, ищите,
Поймайте, приведите...»
Хома (читает):
«Богородице, Дева, радуйся,
Благодатная Мария, Господь с Тобою,
Благословенна Ты в женах
И благословен плод чрева Твоего,
Яко Спаса родила еси душ наших...»
Панночка:
«Нашли, нашли, он здесь?
Я слышу его голос...»
Нечистая сила:
«Мы слышим, но не видим,
Он здесь, однако, нет его...»
Панночка:
«Вий, приведите Вия...
Хома:
«Отче наш, иже еси на небесах...»
В оркестре изображается тяжёлая поступь и в двери появляется Вий.
Панночка:
«О, наконец-то, Вий...
Ты видишь то, что на земле
Сокрыто для других...
Мне помоги убийцу увидать.
Я так хочу его поймать и наказать
За то, что он убил меня в той жизни...»
Вий:
«Мне веки подымите...»
Хома:
«Читай, читай, не подымая глаз,
На Вия не гляди...»
Ведущий:
Не уступай нечистой силе,
Будь твёрдым в вере до конца,
Ослабнет дух – и ты в могиле,
Дух выстоит – ты у Творца…
Вий:
«Не вижу я его...»
Ведущий:
Душа сдалась и, обессиля,
Хома поднял глаза на Вия,
Их взгляды встретились…
Хома:
«Все, нету больше сил.. .
Вий:
«Вот он...»
Ведущий:
Хома упал, и дух его покинул тело…
Вся нечисть завопила загремела
И бросилась к нему…
Но прокричал петух,
И дьявольская рать покинуть церковь не успела,
Застряв в решётках окон и в двери.
А утром всю её нашли
Застывшую в нелепых позах
Священник же, увидев посрамление святыни сей,
От службы панихиды отказался.
С тех пор дорога к церкви стала зарастать,
Со временем лес вырос в этом месте…
Богово – Богу, а всем остальным
Участь одна и конец всем один.
В мире подлунном бессмертия нет,
Вся наша жизнь – суета есть сует…
Сценарий спектакля «Вий» по мотивам мистической повести Н. В. Гоголя
На сцене белый холм.
Свет: ЗТМ______________________________________________
Экран: Видео «Пролог»
Голос: Опусти глаза и молись. Бойся взгляда Вия – древнего бога, который пребывает в вечном мраке подземелья. Его веки проросли корнями сквозь землю. И если человек взглянет ему в глаза то тут же умрет. Так говорят старики. Так говорили их предки с начала времен, когда земля была еще молодой, а боги были юными. Живет это древнее преданье в душах славян, давно уже принявших христианскую веру. Таковы уж здешние поверья и древние обычаи. Как и обычай гадания на суженного на Ивана Купалу, (выходят девушки) когда молодые девушки пускают по воде венки с горящими свечами. И если какой-нибудь юноша поймает венок, верь – это судьба твоя
Девушки поют песню «Забирай». Другая группа девушек танцует.
Свет: желтый, светлый, раннее утро_______________________
После а капельной части звучит фонограмма
Трек: Нечисть гора
На слова: Раньше не было ни время свет выключается, загорается красный прожектор на сцене. Гора оживает, танец нечисти.
Свет: Сначала синий, ощущение теней на сцене___________________________________ , затем во второй части стробоскоп.______________________________________________
Лера: Три бурсака
Маша: своротили с большой дороги в сторону,
Тома: с тем чтобы в первом попавшемся хуторе запастись провиантом,
Варя: потому что мешок у них давно уже был пуст.
Тома: Богослов: рослый, плечистый мужчина. Имеет чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет. В другом случае характер его был чрезвычайно мрачен, и когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там.
Варя: Ритор Тиберий Горобець еще не имел права носить усов, пить горелки и курить люльки и, потому, характер его в то время еще мало развился; но, судя по большим шишкам на лбу, с которыми он часто являлся в класс, можно было предположить, что из него будет хороший воин.
Лера: Философ Хома Брут: нрава веселого. Любит лежать и курить люльку. Если же пил, то непременно нанимал музыкантов и отплясывал тропака. Он часто пробовал крупного гороху, но совершенно с философическим равнодушием, - говоря, что чему быть, того не миновать.
Маша: Чему быть, того не миновать, чему быть, того не миновать.
Вместе: Чему быть, того не миновать, чему быть, того не миновать.
Уходят, продолжая бормотать: чему быть, того не миновать.
Свет: ЗТМ________________________
Раздаются голоса из зала, у ребят фонарики в руках, освещение только от лучей фонариков.
В это время на сцене происходит перестроение. Четыре ширмы образуют ворота
Хома: Что за черт! Ей-богу ни чертова кулака не видно!
Горобец: А где же дорога?
Богослов: Да, ночь темная.
Хома: Вишь, что тут делать?
Богослов: А что? оставаться и заночевать в поле!
Хома: Нет, Халява, не можно.
Горобец: (увидев свет в окне) Хутор! ей-Богу, хутор!
Богослов: Смотрите же, братцы, не отставать!
Хома: Во что бы то ни было, а добыть ночлега!
Стучатся в ворота.
Вместе: Отвори! Отвори…….
Ксюша: Кто там?
Хома: Пусти, бабуся, переночевать.
Богослов: Сбились с дороги.
Горобец: Так в поле скверно, как в голодном брюхе.
Старуха: А что вы за народ?
Хома: Да народ необидчивый: богослов Халява,
Богослов: философ Брут
Горолец: Ритор Горобець.
Старуха: Не можно, у меня народу полон двор, и все углы в хате заняты. Куды я вас денуЯ знаю этих философов и богословов. Пошли! пошли! Тут вам нет места.
Хома: Умилосердись, бабуся! Как же можно, чтобы христианские души пропали ни за что ни про что?
Горобец: Где хочешь помести нас.
Богослов: И если мы что-нибудь, как-нибудь того или какое другое что сделаем,
Хома: То пусть нам и руки отсохнут, и такое будет, что Бог один знает.
Вместе: Вот что!
Ксюша: Хорошо, я впущу вас; только положу всех в разных местах.
Ворота открываются. Горобец и Богослов выносят скамью.
Хома: Бабуся, в животе как будто кто колесами стал ездить. С самого утра вот хоть бы щепка была во рту.
Старуха: Вишь, чего захотел! Нет у меня, нет ничего такого, и печь не топилась сегодня.
Хома: А я бы уже за все это, расплатился бы завтра как следует - чистоганом. (говорит тихо в сторону) Да, -черта с два получишь ты что-нибудь!
Старуха: Ступай, ступай! и будь доволен тем, что дают. Вот черт принес каких нежных паничей!
Хома остается один, оглядывает, все рассматривает, ищет что бы прикарманить. Садится на скамейку, из ширмы появляется рыба. Хома учуяв запах рыбы, пытается ее достать. Через некоторое время ему это удается. Пытается съесть, но та оказывается невкусной. Не нашел другого применения рыбе, как сделать из нее подобие подушки. Устроился на ночлег и почти уснул. Заходит старуха.
Трек: Старуха перед полетом.
Свет: ____________________________
Хома: А что, бабуся, чего тебе нужно? Эге-ге! Только нет, голубушка! устарела.
Пытается уйти от нее, но натыкается все время на ширмы.
Хома: Слушай, бабуся! теперь пост; а я такой человек, что и за тысячу золотых не захочу оскоромиться.
Хома: Бабуся! что ты? Ступай, ступай себе с Богом!
Трек: Ведьма – без названия.
Ширмы образуют стену закрывая Хому.
Из ширм появляются вокалистки.
На проигрыш ширмы образуют куб, внутрь которого помещают Хому. Танец руками.
В финале, ширмы встают в исходное положение. У задника на скамейке сидит девушка.
Лера: Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших сотников возвратилась с прогулки вся избитая. Находится при смерти и изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы читал Хома Брут.
Скамейку переставляют на середину сцены (на ней уже заготовлен реквизит для следующего номера) Появляется Хома.
Хома: Чтож чему быть, того не миновать.
Лера: Чему быть, тому не миновать.
Трек: Русалки
Свет:_______________________________
Хома: Эх, славное место! Вот тут бы жить, ловить рыбу в Днепре и в прудах, охотиться с ружьем за стрепетами! Фруктов же можно насушить и продать в город множество или, еще лучше, выкурить из них водку.
В финале на сцену выходят актеры и садятся полукругом. В руках у них стаканы.
Трек: ой-ся(номер со стаканами)
Гриша: Кто ты, и откудова, и какого звания, добрый человек?
Хома: Из бурсаков, философ Хома Брут.
Гриша: А кто был твой отец?
Хома: Не знаю, вельможный пан.
Гриша: А мать твоя?
Хома: И матери не знаю. По здравому рассуждению, конечно, была мать; но кто она, и откуда, и когда жила - ей-Богу, не знаю.
Гриша: Как же ты познакомился с моею дочкою?
Хома: Не знакомился, вельможный пан, ей-Богу, не знакомился. Еще никакого дела с панночками не имел, сколько ни живу на свете.
Гриша: Да не врешь ли ты, пан философ?
Хома: Вот на этом самом месте пусть громом так и хлопнет, если лгу.
Пан: Ну... верно, уже недаром так назначено. Ты должен с сего же дня начать свое дело.
Хома: Я бы сказал на это вашей милости... сюда приличнее бы требовалось дьякона или, по крайней мере, дьяка. А у меня и голос не такой, и сам я - черт знает что. Никакого виду с меня нет.
Пан: Уж как ты себе хочешь, но если как следует, совершишь над нею молитвы, то я награжу тебя; а не то - и самому черту не советую рассердить меня.
Хома: Три ночи как-нибудь отработаю, зато пан набьет мне оба кармана чистыми червонцами.
Пан уходит, Хома остается один.
Хома: И почему все это сословие, считает панночку ведьмою? Что ж, разве она кому-нибудь причинила зло или извела кого-нибудь?
Варя: Было всякого
Тома: А кто не припомнит псаря Микиту, или того...
Варя: Стой! я расскажу про псаря МикитуТома: Я расскажу про Микиту, потому что он был мой кум.
Варя обиженно отходит назад.
Тома: Ты, пан философ, не знал Микиты. Эх, какой редкий был человек! Собаку каждую он, бывало, так знает, как родного отца.
Варя: Теперешний псарь Микола, и в подметки ему не годится. Хотя он тоже разумеет свое дело, но он против него - дрянь, помои.
Тома: Только с недавнего времени начал он заглядываться беспрестанно на панночку. Вклепался ли он точно в нее или уже она так его околдовала,
Варя: Только пропал человек, обабился совсем; сделался черт знает что; пфу!
Тома: Как только панночка, бывало, взглянет на него, то и повода из рук пускает. Один раз панночка пришла на конюшню
Свет: ЗТМ, фонари на кулисы.
Трек: Страшилки про паночкуВаря: , Микита чистил коня.
Тома: Поначка вкочила ему на спину и словно на коне помчалась скакать по полю.
Варя: Куда они ездили, он ничего не мог сказать; только воротился едва живой,
Тома: и с той поры иссохнул весь, как щепка;
Варя: и когда раз пришли на конюшню, то вместо него лежала только куча золы да пустое ведро.
Свет: _________________________________
Ширмы раскрываются как ворота.
Маша: А ну, пан Хома!
Лера: Пора идти к покойнице!
Хома заходит в ворота и оказывается в церкви. В углу гроб с покойницей.
Хома: Что ж, чего тут бояться? Человек прийти сюда не может, а от мертвецов и выходцев из того света есть у меня молитвы такие, что как прочитаю, то они меня и пальцем не тронут. Ничего! будем читать.
Хома: Чего бояться? Ведь она не встанет из своего гроба, потому что побоится Божьего слова. Пусть лежит! Да и что я за козак, когда бы устрашился? Ну, выпил лишнее - оттого и показывается страшно. А понюхать табаку: эх, добрый табак! Славный табак! Хороший табак!
Хома: Помилуй нас, Боже. По великой милости твоей, молим тебя, услышь и помилуй. Господи помилуй, господи помилуй. Еще молимся о упоении души усопшей рабы твоей….. Как там тебя? Я еже простить ее все….. Я еже простить …. Я еже…. Тьфу черт (перекрестился) Прости господи, прости господи. И прости все согрешения вольные и невольные
Паночка оживает.
Трек: Первая ночь
Хома: Показалось. Видимо с первого разу только страшно. Да! оно только с первого разу немного страшно, а там оно уже не страшно; оно уже совсем не страшно.
Хома: Помилуй нас, Боже. По великой милости твоей, молим тебя, услышь и помилуй. Господи помилуй, господи помилуй…..
Свет: ___________________________
Трек: Вторая ночь
Хома: Больше не хочу читать!
Пан: Что, как идет у тебя? Все благополучно?
Хома: Благополучно-то благополучно. Такая чертовщина водится, что прямо бери шапку, да и улепетывай, куда ноги несут.
Пан: Как так?
Хома: Да ваша, дочка... упокой Бог ее душу...
Пан: Что же дочка?
Хома: Припустила к себе сатану. Такие страхи задает, что никакое Писание не учитывается.
Пан: Читай, читай! Она недаром призвала тебя.
Хома: Да какие бы ни были награды... Как ты себе хочешь, а я не буду читать!
Пан: Ступай, ступай! исправляй свое дело! Не исправишь - не встанешь; а исправишь - тысяча червонных!
Хома: Да, впрочем, что я, в самом деле? Чего боюсь? Разве я не козак? Ведь читал же две ночи, поможет Бог и третью. Не побоюсь, ей-Богу, не побоюсь!
Хома: Помилуй нас, Боже. По великой милости твоей, молим тебя, услышь и помилуй. Господи помилуй, господи помилуй…
Свет: __________________________
Трек: Третья ночь
Паночка: Приведите мне Вия!
Из зала по сиденьям проползает ткань и забирается на сцену.
Вакханалия нечисти, уничтожение Хомы.
На сцену выходит ученик и громко объявляет: Николаю Васильевичу Гоголю посвящается…
Звучит музыка.
1. По сцене проходит актер в одежде крестьянина середины XIX века: в кепке, рубашке навыпуск, перевязанной кушаком, в широких штанах и сапогах. В руке у него книга сочинений Гоголя, он громко читает отрывок из “Ночи перед Рождеством” и смеется. Продолжая читать и смеяться, он уходит за кулисы.
Звучит увертюра к опере Мусоргского “Сорочинская ярмарка”. Занавес открывается.
2. Появляется Оксана и, прихорашиваясь, смотрит в зеркало.
Оксана. Что людям вздумалось расславлять, что я хороша? (Говорит рассеянно, для того только, чтобы о чем-нибудь поболтать с собою. ) Лгут люди, я совсем не хороша. (Рассматривает себя и улыбается ) Разве черные брови и очи мои так хороши, что уже равных им нет и на свете? Что тут хорошего, в этом вздернутом кверху носе? И в щеках? И в губах? Будто хороши мои волосы? Ах, я вижу теперь, что я совсем не хороша! (Отодвигает зеркало ) Нет, хороша я, ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною муж! Он не вспомнит себя. Он зацелует меня насмерть.
Входит тихо Вакула.
Вакула. (Шепчет. ) Чудная девка. И хвастовства у нее мало! С час стоит, глядясь в зеркало, и не наглядится, а еще хвалит себя вслух!
Оксана. Да, парубки, вам ли чета я? Вы поглядите на меня, как я плавно выступаю: как я одета! Все это накупил мне отец мой для того, чтобы на мне женился самый лучший молодец на свете! (Усмехнувшись, поворачивается в другую сторону и видит кузнеца. Вскрикивает и сурово смотрит на него )
Оксана. Зачем ты пришел сюда? Разве хочется, чтобы выгнала за дверь лопатою? Вы все мастера подъезжать к нам. Вмиг пронюхаете, когда отцов нет дома. О, я знаю вас! Что, сундук готов мой?
Вакула. Будет готов, мое серденько, после праздника будет готов. (Воодушевленно .) Если бы ты знала, сколько возился около него: две ночи не выходил из кузницы; зато ни у одной поповны не будет такого сундука. Железо на оковку положил такое, какого не клал на Сотникову тарантайку, когда ходил на работу в Полтаву. А как будет расписан! Хоть весь околоток выходи своими беленькими ножками, не найдешь такого! По всему полю будут раскиданы красные и синие цветы. Гореть будет, как жар. Не сердись же на меня! Позволь хоть поговорить, хоть поглядеть на тебя!
Оксана. (Капризно.) Кто ж тебе запрещает, говори и гляди! (Садится на лавку, глядит в зеркало и поправляет свои волосы)
Вакула. Позволь и мне сесть возле тебя!
Оксана. Садись.
Вакула. Чудная, ненаглядная Оксана, позволь поцеловать тебя! (Кузнец прижимает ее к себе, но она отталкивает его и вскакивает.)
Оксана. Чего тебе еще хочется? Ему когда мед, так и ложка нужна. Поди прочь, у тебя руки жестче железа. Да и сам ты пахнешь дымом. Я думаю, меня всю обмарал сажей. (Охорашивается пред зеркалом)
Вакула. (В сторону.) Не любит она меня. Ей все игрушки; а я стою перед нею как дурак и очей не свожу с нее. И все стоял бы перед нею, и век бы не сводил с нее очей. Я так люблю ее, как ни один человек не любил и никогда не будет любить.
Оксана. Однако дивчата не приходят… Что бы это значило? Давно бы уже пора колядовать. Мне становится скучно.
Стук в дверь, и несколько девушек с хохотом и большими мешками вломились в хату.
Дивчата: Оксана, ты еще здесь, пошли колядовать!
Оксана. Ой, Одарка, у тебя новые черевики. Ах, какие хорошие, и с золотом! Хорошо тебе, Одарка, у тебя есть такой человек, который все тебе покупает; а мне некому достать такие славные черевики.
Вакула. Не тужи, моя ненаглядная Оксана, я тебе достану такие черевики, какие редкая панночка носит.
Оксана. Ты? Посмотрю я, где ты достанешь черевики, которые могла бы я надеть на свою ногу. Разве принесешь те самые, которые носит царица!
Девушки (со смехом). Вишь, каких захотела!
Оксана (гордо). Да, будьте вы все свидетельницы: если кузнец Вакула принесет те самые черевики, которые носит царица, то вот мое слово, что выйду тот же час за него замуж. (Девушки, смеясь, уводят за собой красавицу.)
Вакула. Смейся, смейся, я сам смеюсь над собою. Но я достану царицыны черевики, и ты выйдешь за меня замуж! (Убегает .)
Сцена из спектакля
3. Появляются две дамы (просто приятная и приятная во всех отношениях), в платьях середины XIX века, они громко беседуют:
1-я дама. Вы знаете, милочка, какой казус произошел в нашем городе? Вы не знаете этого?! Ах, да, вы же недавно к нам приехали. Ох, как много вы потеряли. К нам зачастили в последнее время приезжие: то Чичиков Павел Иванович посетил нас, то ревизор. Павел-то Иванович скупал мертвых душ! Как мы тогда все перепугались. А как выяснилось все, так и смеяться стали. Если бы видели, если бы вы слышали, ха-ха-ха!!! А недавно наш-то Городничий как оплошал!
2-я дама. Ну, рассказывайте, пожалуйста, быстрее, я уже вся горю от нетерпения. Когда это было?
1-я дама. Около года тому назад. Представляете, прошел слух, что приезжает к нам в город ревизор. А наши-то чиновники, знаете их? – испугались, как же, рыльце-то у всех в пушку! Откуда столько денег у Тяпкина – Ляпкина? А у Земляники, попечителя богоугодных заведений? В его больницах-то так и несет гнилой капустой, и лечит больных сам доктор Гибнер. Одна фамилия чего стоит! Вот и выздоравливают у него люди, как мухи! То есть вы сами понимаете, о чем я говорю.
2-я дама. Ой, быстрее рассказывайте, пожалуйста, что же произошло, а я уж сама своей подруге обо всем доложу.
1-я дама. Так вот, испугались наши-то чиновники и не знают, что делать: ревизор-то по головке не погладит, надо хоть видимость порядка в городе создать. (Входит еще одна дама, они обнимаются, приветствуют друг друга, ревниво рассматривая туалеты друг друга. Дама прислушивается к разговору, перебивает рассказчицу и продолжает. )
3-я дама. Ох, вы, дорогая, вспомнили ревизора. Да, весело было, правда, мы и над собой посмеялись. (Мечтательно.) А какой красавчик был Иван Александрович Хлестаков, какой рассказчик. Помните, как он обвел всех вокруг пальца? (Дамы уходят смеясь. )
Дамы-сплетницы
Громко звучит старинный марш Преображенского полка.
Открывается занавес, на сцене герои комедии “Ревизор” (явление 5–11 д. 3; можно, по желанию постановщика, выбрать любую сцену комедии)
По окончании инсценировки явления 5–11 д. 3 снова звучит марш.
Входят 3 дамы.
2-я дама. Ой, и чем же все это кончилось? Кем оказался на самом деле Хлестаков? Неужели настоящим ревизором?
3-я дама. Что вы, милочка, каким ревизором? Оказывается, он к отцу ехал, да по дороге-то и поиздержался, а наши-то чиновники и приняли его за ревизора, взяток ему надавали, да побольше, чтобы в случае чего выручил.
1-я дама. А вот когда настоящий ревизор объявился, тогда-то городничий и все остальные испугались так, что и слова вымолвить не смогли, так и застыли на месте. Вот смешно-то было. Да и поделом городничему, пускай не заносится высоко. (Уходят. )
Звучит увертюра к опере Мусоргского “Сорочинская ярмарка”.
На сцену выходит грустная Оксана, рассматривает себя в зеркало.
Оксана. Где же Вакула, что с ним случилось? И зачем я только над ним посмеялась? Ведь я же люблю его!
Появляется Вакула с черевичками в руках, за ним смеющиеся подружки Оксаны.
Вакула. Оксана, погляди, какие я тебе принес черевики! Те самые, какие носит царица.
Оксана. (Не смотрит на черевики.) Нет, нет, мне не нужно черевиков (Машет руками и не сводит с него очей. ) Я и без черевиков… (Кузнец подходит ближе, красавица потупила очи. )
Громко звучит музыка Мусоргского.
Сценарий спектакля «Вий» по мотивам мистической повести Н. В. Гоголя
На сцене белый холм.
Свет: ЗТМ______________________________________________
Экран: Видео «Пролог»
Голос: Опусти глаза и молись. Бойся взгляда Вия – древнего бога, который пребывает в вечном мраке подземелья. Его веки проросли корнями сквозь землю. И если человек взглянет ему в глаза то тут же умрет. Так говорят старики. Так говорили их предки с начала времен, когда земля была еще молодой, а боги были юными. Живет это древнее преданье в душах славян, давно уже принявших христианскую веру. Таковы уж здешние поверья и древние обычаи. Как и обычай гадания на суженного на Ивана Купалу, (выходят девушки) когда молодые девушки пускают по воде венки с горящими свечами. И если какой-нибудь юноша поймает венок, верь – это судьба твоя
Девушки поют песню «Забирай». Другая группа девушек танцует.
Свет: желтый, светлый, раннее утро_______________________
После а капельной части звучит фонограмма
Трек: Нечисть гора
На слова: Раньше не было ни время свет выключается, загорается красный прожектор на сцене. Гора оживает, танец нечисти.
Свет: Сначала синий, ощущение теней на сцене___________________________________ , затем во второй части стробоскоп.______________________________________________
Лера: Три бурсака
Маша: своротили с большой дороги в сторону,
Тома: с тем чтобы в первом попавшемся хуторе запастись провиантом,
Варя: потому что мешок у них давно уже был пуст.
Тома: Богослов: рослый, плечистый мужчина. Имеет чрезвычайно странный нрав: все, что ни лежало, бывало, возле него, он непременно украдет. В другом случае характер его был чрезвычайно мрачен, и когда напивался он пьян, то прятался в бурьяне, и семинарии стоило большого труда его сыскать там.
Варя: Ритор Тиберий Горобець еще не имел права носить усов, пить горелки и курить люльки и, потому, характер его в то время еще мало развился; но, судя по большим шишкам на лбу, с которыми он часто являлся в класс, можно было предположить, что из него будет хороший воин.
Лера: Философ Хома Брут: нрава веселого. Любит лежать и курить люльку. Если же пил, то непременно нанимал музыкантов и отплясывал тропака. Он часто пробовал крупного гороху, но совершенно с философическим равнодушием, - говоря, что чему быть, того не миновать.
Маша:
Вместе: Чему быть, того не миновать, чему быть, того не миновать.
Уходят, продолжая бормотать: чему быть, того не миновать.
Свет: ЗТМ________________________
В это время на сцене происходит перестроение. Четыре ширмы образуют ворота
Хома: Что за черт! Ей-богу ни чертова кулака не видно!
Горобец: А где же дорога?
Богослов: Да, ночь темная.
Хома: Вишь, что тут делать?
Богослов: А что? оставаться и заночевать в поле!
Хома: Нет, Халява, не можно.
Горобец: (увидев свет в окне) Хутор! ей-Богу, хутор!
Богослов: Смотрите же, братцы, не отставать!
Хома: Во что бы то ни было, а добыть ночлега!
Стучатся в ворота.
Вместе: Отвори! Отвори…….
Ксюша: Кто там?
Хома: Пусти, бабуся, переночевать.
Богослов: Сбились с дороги.
Горобец: Так в поле скверно, как в голодном брюхе.
Старуха: А что вы за народ?
Хома: Да народ необидчивый: богослов Халява,
Богослов: философ Брут
Горолец: Ритор Горобець.
Старуха: Не можно, у меня народу полон двор, и все углы в хате заняты. Куды я вас денуЯ знаю этих философов и богословов. Пошли! пошли! Тут вам нет места.
Хома: Умилосердись, бабуся! Как же можно, чтобы христианские души пропали ни за что ни про что?
Горобец: Где хочешь помести нас.
Богослов: И если мы что-нибудь, как-нибудь того или какое другое что сделаем,
Хома: То пусть нам и руки отсохнут, и такое будет, что Бог один знает.
Вместе: Вот что!
Ксюша: Хорошо, я впущу вас; только положу всех в разных местах.
Ворота открываются. Горобец и Богослов выносят скамью.
Хома: Бабуся, в животе как будто кто колесами стал ездить. С самого утра вот хоть бы щепка была во рту.
Старуха: Вишь, чего захотел! Нет у меня, нет ничего такого, и печь не топилась сегодня.
Хома: А я бы уже за все это, расплатился бы завтра как следует - чистоганом. (говорит тихо в сторону ) Да, -черта с два получишь ты что-нибудь!
Старуха: Ступай, ступай! и будь доволен тем, что дают. Вот черт принес каких нежных паничей!
Хома остается один, оглядывает, все рассматривает, ищет что бы прикарманить. Садится на скамейку, из ширмы появляется рыба. Хома учуяв запах рыбы, пытается ее достать. Через некоторое время ему это удается. Пытается съесть, но та оказывается невкусной. Не нашел другого применения рыбе, как сделать из нее подобие подушки. Устроился на ночлег и почти уснул. Заходит старуха.
Трек: Старуха перед полетом.
Свет: ____________________________
Хома: А что, бабуся, чего тебе нужно? Эге-ге! Только нет, голубушка! устарела.
Пытается уйти от нее, но натыкается все время на ширмы.
Хома: Слушай, бабуся! теперь пост; а я такой человек, что и за тысячу золотых не захочу оскоромиться.
Хома: Бабуся! что ты? Ступай, ступай себе с Богом!
Трек: Ведьма – без названия.
Ширмы образуют стену закрывая Хому.
Из ширм появляются вокалистки.
На проигрыш ширмы образуют куб, внутрь которого помещают Хому. Танец руками.
В финале, ширмы встают в исходное положение. У задника на скамейке сидит девушка.
Лера: Между тем распространились везде слухи, что дочь одного из богатейших сотников возвратилась с прогулки вся избитая. Находится при смерти и изъявила желание, чтобы отходную по ней и молитвы читал Хома Брут.
Скамейку переставляют на середину сцены (на ней уже заготовлен реквизит для следующего номера) Появляется Хома.
Хома: Чтож чему быть, того не миновать.
Лера: Чему быть, тому не миновать.
Трек: Русалки
Свет:_______________________________
Хома: Эх, славное место! Вот тут бы жить, ловить рыбу в Днепре и в прудах, охотиться с ружьем за стрепетами! Фруктов же можно насушить и продать в город множество или, еще лучше, выкурить из них водку.
В финале на сцену выходят актеры и садятся полукругом. В руках у них стаканы.
Трек: ой-ся
(номер со стаканами)
Гриша: Кто ты, и откудова, и какого звания, добрый человек?
Хома: Из бурсаков, философ Хома Брут.
Гриша: А кто был твой отец?
Хома: Не знаю, вельможный пан.
Гриша: А мать твоя?
Хома: И матери не знаю. По здравому рассуждению, конечно, была мать; но кто она, и откуда, и когда жила - ей-Богу, не знаю.
Гриша: Как же ты познакомился с моею дочкою?
Хома: Не знакомился, вельможный пан, ей-Богу, не знакомился. Еще никакого дела с панночками не имел, сколько ни живу на свете.
Гриша: Да не врешь ли ты, пан философ?
Хома: Вот на этом самом месте пусть громом так и хлопнет, если лгу.
Пан: Ну... верно, уже недаром так назначено. Ты должен с сего же дня начать свое дело.
Хома: Я бы сказал на это вашей милости... сюда приличнее бы требовалось дьякона или, по крайней мере, дьяка. А у меня и голос не такой, и сам я - черт знает что. Никакого виду с меня нет.
Пан: Уж как ты себе хочешь, но если как следует, совершишь над нею молитвы, то я награжу тебя; а не то - и самому черту не советую рассердить меня.
Хома: Три ночи как-нибудь отработаю, зато пан набьет мне оба кармана чистыми червонцами.
Пан уходит, Хома остается один.
Хома: И почему все это сословие, считает панночку ведьмою? Что ж, разве она кому-нибудь причинила зло или извела кого-нибудь?
Варя: Было всякого
Тома: А кто не припомнит псаря Микиту, или того...
Варя: Стой! я расскажу про псаря Микиту
Тома: Я расскажу про Микиту, потому что он был мой кум.
Варя обиженно отходит назад.
Тома: Ты, пан философ, не знал Микиты. Эх, какой редкий был человек! Собаку каждую он, бывало, так знает, как родного отца.
Варя: Теперешний псарь Микола, и в подметки ему не годится. Хотя он тоже разумеет свое дело, но он против него - дрянь, помои.
Тома: Только с недавнего времени начал он заглядываться беспрестанно на панночку. Вклепался ли он точно в нее или уже она так его околдовала,
Варя: Только пропал человек, обабился совсем; сделался черт знает что; пфу!
Тома: Как только панночка, бывало, взглянет на него, то и повода из рук пускает. Один раз панночка пришла на конюшню
Свет: ЗТМ, фонари на кулисы.
Трек: Страшилки про паночку
Варя: , Микита чистил коня.
Тома: Поначка вкочила ему на спину и словно на коне помчалась скакать по полю.
Варя: Куда они ездили, он ничего не мог сказать; только воротился едва живой,
Тома: и с той поры иссохнул весь, как щепка;
Варя: и когда раз пришли на конюшню, то вместо него лежала только куча золы да пустое ведро.
Свет: _________________________________
Ширмы раскрываются как ворота.
Маша: А ну, пан Хома!
Лера: Пора идти к покойнице!
Хома заходит в ворота и оказывается в церкви. В углу гроб с покойницей.
Хома: Что ж, чего тут бояться? Человек прийти сюда не может, а от мертвецов и выходцев из того света есть у меня молитвы такие, что как прочитаю, то они меня и пальцем не тронут. Ничего! будем читать.
Хома: Чего бояться? Ведь она не встанет из своего гроба, потому что побоится Божьего слова. Пусть лежит! Да и что я за козак, когда бы устрашился? Ну, выпил лишнее - оттого и показывается страшно. А понюхать табаку: эх, добрый табак! Славный табак! Хороший табак!
Хома: Помилуй нас, Боже. По великой милости твоей, молим тебя, услышь и помилуй. Господи помилуй, господи помилуй. Еще молимся о упоении души усопшей рабы твоей….. Как там тебя? Я еже простить ее все….. Я еже простить …. Я еже…. Тьфу черт (перекрестился) Прости господи, прости господи. И прости все согрешения вольные и невольные
Паночка оживает.
Трек: Первая ночь
Хома: Показалось. Видимо с первого разу только страшно. Да! оно только с первого разу немного страшно, а там оно уже не страшно; оно уже совсем не страшно.
Хома: Помилуй нас, Боже. По великой милости твоей, молим тебя, услышь и помилуй. Господи помилуй, господи помилуй…..
Свет: ___________________________
Трек: Вторая ночь
Хома: Больше не хочу читать!
Пан: Что, как идет у тебя? Все благополучно?
Хома: Благополучно-то благополучно. Такая чертовщина водится, что прямо бери шапку, да и улепетывай, куда ноги несут.
Пан: Как так?
Хома: Да ваша, дочка... упокой Бог ее душу...
Пан: Что же дочка?
Хома: Припустила к себе сатану. Такие страхи задает, что никакое Писание не учитывается.
Пан: Читай, читай! Она недаром призвала тебя.
Хома: Да какие бы ни были награды... Как ты себе хочешь, а я не буду читать!
Пан: Ступай, ступай! исправляй свое дело! Не исправишь - не встанешь; а исправишь - тысяча червонных!
Хома: Да, впрочем, что я, в самом деле? Чего боюсь? Разве я не козак? Ведь читал же две ночи, поможет Бог и третью. Не побоюсь, ей-Богу, не побоюсь!
Хома: Помилуй нас, Боже. По великой милости твоей, молим тебя, услышь и помилуй. Господи помилуй, господи помилуй…
Свет: __________________________
Трек: Третья ночь
Паночка: Приведите мне Вия!
Из зала по сиденьям проползает ткань и забирается на сцену.
Вакханалия нечисти, уничтожение Хомы.
У нас много квестов в самых разных форматах: выездные и стационарные квест-комнаты, решариумы, ролевые и персональные игры, квест-турниры и активные квесты на природе. .
Квест-спектакль — это особый жанр! Зрители участвуют в главных эпизодах спектакля — это интерактивная программа.
Как проходит квест-спектакль «Вий»
Интерактивный спектакль-страшилка с элементами квеста создан по мотивам гоголевской повести. Сокращенная и адаптированная для любого возраста версия, где полно чудовищ и много магии. Спектакль настолько выразительный, что можно почувствовать запах жареного кабана, вкус медовухи и услышать рев Вия. При этом на сцене минимум декораций. Актёры Театра «ЗДЕСЬ» — удивительные рассказчики, смешивающие ужасное, удивительное и смешное.
В зале театра «Здесь» только 32 зрительных места, у каждого игрока свое место, но это только начало. Действие начинается с первой минуты. В спектакль-квесте «Вий» зрители тоже являются игроками. В течение 60 мин их задача спасти Хому Брута, разгадать тайны заброшенной церкви и выбраться самим. Максимальное погружение, ведь поверить в происходящее вам помогут московские актеры театра и кино.
Квесты-спектали идут по расписанию, можно записываться целыми классами и рабочими коллективами.
Расписание и стоимость
каждую Пятницу:18:30 и в 20:00
каждую Субботу: 12:00, 15:00, 18:00.
каждое Воскресенье: 13:00, 15:00
Цена 1 билета — 800 рублей
М. Белорусская, Ленинградский проспект 5/7
Как заказать
Оставляйте заявки мне, администраторы свяжутся с вами и помогут забронировать лучшие места.
Снова Праздник
Лицо для контактов: Панасьян Ирина
Напишите мне:
