Сергей судейкин картины. Русские художники
С. Ю. Судейкин родился в семье жандармского полковника. В 1897 г. он поступил в МУЖВЗ, однако в 1902 г. был отчислен за показанные на ученической выставке работы "непристойного содержания".
Уже первые самостоятельные работы Су-дейкина с их романтической наивностью, перламутровыми тонами оказались близки художникам-символистам. Он иллюстрировал драму М. Метерлинка "Смерть Тентажи-ля" (1903), сотрудничал с журналом "Весы", участвовал в выставках "Алая роза" (1904) и "Голубая роза" (1907), "Венок- Стефанос" (1908).
В 1909 г. Судейкин поступил в Петербургскую АХ. В это время у художника завязались творческие отношения с А. Н. Бенуа, а через него и с другими "мирискусниками". В 1911 г. он стал членом объединения "Мир искусства". Тесная дружба связывала его с К. А. Сомовым. Во многом от сомовских "маркиз" отталкивался Судейкин в своих работах, также воспроизводивших пасторальные сцены галантной эпохи. "Пастораль" (1905), "Сад Арлекина", "Венеция" (обе 1907), "Северный поэт" (1909), "Восточная сказка" (начало 1910-х) - характерны уже сами названия картин Судейкина. Романтический сюжет нередко получал у него наивную, примитивно-лубочную трактовку, содержал элементы пародии, гротеска, театрализации. Его натюрморты - "Саксонские фигурки" (1911), "Цветы и фарфор" (начало 1910-х) и др. - при всей их близости к натюрмортам А. Я. Головина также напоминают театральное действо, сценическую площадку. Тема театра не раз возникала в его живописи. Судейкин изображал балет и кукольный театр, итальянскую комедию и русское масленичное гулянье ("Балетная пастораль", "Гулянье", обе 1906; "Карусель", 1910; "Петрушка", 1915; серия лубков "Масленичные герои", середина 1910-х, и др.).
Именно театрально-декорационное искусство стало главным делом художника. Он сотрудничал со многими театральными деятелями тех лет. Первым привлек его к оформлению оперных спектаклей в московском театре "Эрмитаж" С. И. Мамонтов. В 1905 г. Судейкин совместно с Н. Н. Сапуновым оформил "Смерть Тентажиля" в постановке В. Э. Мейерхольда для Театра-студии на Поварской; в 1906 г. - драму М. Метерлинка "Сестра Беатриса" в Театре В. Ф. Ко-миссаржевской в Петербурге. В 1911 г. он работал над балетными спектаклями Малого драматического театра в Петербурге и комической оперой М. А. Кузмина "Забава дев", поставленной там же; в 1912 г. вместе с А. Я, Таировым - над пьесой "Изнанка жизни" X. Бенавенте в петербургском Русском драматическом театре. В 1913г. Судейкин участвовал в "Русских сезонах" в Париже, выполнив декорации и костюмы к балетам "Красная маска" Н. Н. Черепнина и "Трагедия Саломеи" Ф. Шмидта.
В 1910-х гг. Судейкин становится одной из центральных фигур петербургской художественной жизни. Он оформляет книги стихов своего друга поэта М. А. Кузмина - "Куранты любви" (1910), "Осенние озера" (1912); участвует в постановках "Башенного театра" в доме поэта В. И. Иванова; в 1910- 11 гг. помогает В. Э. Мейерхольду организовать Дом интермедий, в 1911 г. расписывает стены кабаре "Бродячая собака", в 1915-м создает декоративные панно для театра-кабаре "Привал комедиантов".
В 1917 г. Судейкин переехал в Крым, а затем, в 1919-м, - в Тифлис, где он вместе с грузинскими художниками расписал кабачок "Химериони". В 1920 г. художник уехал в Париж.
Главные работы Судейкина, выполненные за границей, также принадлежат театральным подмосткам. Художник сотрудничал с Н. Ф. Балиевым в его возрожденном на французской земле кабаре "Летучая мышь", с "Русской оперой" М. Н. Кузнецовой, с театром "Аполло"; для балетной труппы А. П. Павловой оформил "Спящую красавицу" П. И. Чайковского и "Фею кукол" И. Байера. Переезд в США в 1923 г. не изменил направленности интересов Судейкина. Он много работал для нью-йоркской "Метрополитен-опера", где оформил балеты И. Ф. Стравинского "Петрушка" (1924), "Соловей" (1925), "Свадебка" (1929); оперы "Садко" Н. А. Римского-Корсакова (1929), "Летучий голландец" Р. Вагнера (1930) и др. Сотрудничал также с труппами Дж. Балан-чина и М. М. Фокина, выполнил декорации к кинофильму "Воскресение" (по роману Л. Н. Толстого) для Голливуда (1934-35).
Последние годы жизни тяжело больной художник провел в нужде. Его творческие силы были исчерпаны.
Артистическое кафе. 1915. Масло
Саксонские фигурки. 1911. Масло
Самум. 1915. Темпера, гуашь
Портрет Н. И. Кульбина. Шарж. 1912-14. Акварель, карандаш, бронза, пастель, гуашь
Личное дело
Педагогом Судейкина в Московском училище живописи, ваяния и зодчества был Константин Коровин. В 1902 году Судейкин вместе с Михаилом Ларионовым и Артуром Фонвизиным был отчислен сроком на один год за показ на студенческой выставке работ «непристойного содержания».
В годы обучения стал сотрудничать с театром «Эрмитаж», где вместе с Николаем Сапуновым оформлял оперные спектакли антрепризы Мамонтова, затем с Театром-студией на Поварской («Смерть Тентажиля» Метерлина в постановке В. Мейерхольда), в дальнейшем был художником во многих других театрах Москвы и Петербурге.
Иллюстрации Судейкина публиковались в журналах «Весы», «Аполлон», «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». Участвовал в выставке «Алая роза» (1904), выставках Московского товарищества художников», «Союза русских художников» (1905, 1907 — 1909). Входил в число основателей объединения «Голубая роза» и участвовал в первой выставке объединения, открывшейся 18 марта 1907 года в доме 8 на Мясницкой.
У Сергея Судейкина был роман с поэтом Михаилом Кузминым. В 1907 году Судейкин расстается с Кузминым и женится на актрисе Ольге Глебовой. Она изображена на нескольких его картинах. В 1909 году завершил обучение, получил звание неклассного художника, и отправился в Петербург, где поступил в Академию художеств.
В этот момент он творчески сблизился с Александром Бенуа и другими художниками объединения «Мир искусства». Был одним из основателей и оформителем знаменитого литературно-художественного кабаре «Бродячая собака». Работал над декорациями для ряда немых фильмов.
В 1915 году Судейкин расстался с Глебовой. В том же году он познакомился с актрисой Верой Боссе, игравшей тогда в Камерном театре Таирова и снимавшийся в кинофильмах у режиссера Протазанова. В марте 1916 года Вера переехала к ниму. Михаил Кузмин посвятил Вере и Сергею Судейкину «Чужую поэму».
В начале 1917 года Судейкина был призван на фронт, а Вера вернулась в Москву. Но он вскоре вернулся, и в мае 1917 года они решили отправиться на юг. Летом 1917 года они встречаются в Крыму с Мандельштамом, который посвятил им стихотворение «Золотистого меда струя из бутылки текла…».
Вера Боссе и Сергей Судейкин жили под Алуштой, затем в Ялте и Мисхоре. В феврале 1918 года они официально зарегистрировали брак, хотя у оба не были разведены с предыдущими супругами. Вера тоже начала писать картины. Осенью 1918 года она участвовала в выставке «Искусство в Крыму» в Ялте.
В апреле 1919 года они покинули Крым, переехав сначала в Новороссийск, а затем вскоре в Тифлис, где жили до декабря. Затем они побывали в Баку, Батуме, снова в Тифлисе, пока, наконец, в мае 1920 года не уехали в Париж.
Судейкин стал сценографом кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева, оформил два спектакля труппы Анны Павловой («Спящую красавицу» П. И. Чайковского и «Фею кукол» И. Байера). 19 февраля 1921 года Дягилев познакомил Веру Судейкину с Игорем Стравинским, а в конце мая 1922 года она рассталась с мужем, чтобы уйти к Стравинскому.
Вместе с труппой Балиева Судейкин в 1922 году отправился на гастроли в США, где решил остаться. Там он много работает как театральный художник, а также выступает в качестве художника в двух голливудских фильмах «Мы снова живы» (We live again, экранизация «Воскресения» Льва Толстого, 1938) и «Грозовой перевал» (Wuthering Heights по роману Эмили Бронте, 1939). В 1940-х годах создал цикл картин «Моя жизнь».
В последние годы жизни художник тяжело болел. Умер Сергей Судейкин в деревне Найак, недалеко от Нью-Йорка, 12 августа 1946 года.
С. Судейкин. Игрушки. Бумага на холсте, смешанная техника
Чем знаменит
Еще в России Сергей Судейкин прославился как художник театра. Он оформлял спектакли Театра Веры Комиссаржевской, Нового Драматического, Малого и Камерного, много сотрудничал с Мейерхольдом. Брался за работу над сценическим оформлением пьес самых разных жанров от трагедии до оперетты. В 1912—1913 принял участие в «Русских сезонах» Сергея Дягилева.
В США был художником балетных и оперных постановок в «Метрополитен-опера», включая «Петрушку», «Соловья» и «Свадебку» Стравинского, а также театров трупп «Американ балле» Джорджа Баланчина, Михаила Мордкина, Михаила Фокина. Сотрудничал с Николаем Евреиновым. Работал над декорациями оперы «Порги и Бесс» в бродвейском театре Элвина (1935).
О чем надо знать
В станковой живописи Сергея Судейкина проявляется эстетика эпохи модерна и приемы более поздних авангардистских течений в искусстве. Его творчество отличает театральность, в некоторых случаях даже лубочной, порой доходящая до гротескных форм.
Сцены театров, актеры, народный ярмарочный балаган, персонажи комедии дель арте, условные сцены первой половины XIX века или не менее условных — европейской "галантной"эпохи рококо стали частыми темами его картин.
Пять фактов о Сергее Судейкине
- Сергею Судейкину посвящен целый ряд стихов Михаила Кузмина, включая стихотворения «Балет» и «Прогулка», где описываются его картина, также ему посвящены стихотворения Анны Ахматовой («Сергею Судейкину») и Николая Гумилева («Путешествие в Китай»).
- На картине Сергея Судейкина «Моя жизнь — Приют комедиантов» (1916) изображены сам художник (Арлекин), Ольга Глебова-Судейкина (Коломбина), Вера де Боссе (женщина в зеркале), Михаил Кузмин (Доктор), офицер Всеволод Князев, покончивший с собой из-за любви к Ольге Глебовой (Пьеро), а также, возможно, возлюбленные Ольги художник Савелий Сорин (в левом верхнем углу) и музыкант Артур Лурье (мужчина с арфой).
- Жизнь Судейкина в Петрограде 1917 года, а затем в Крыму и Закавказье, описана в дневниках, которые его жена Вера Судейкина вела с 1 января 1917 по 2 сентября 1919 года.
- Живя в 1919 году в Тифлисе, Сергей Судейкин с Д. Какабадзе и Л. Гудиашвили оформил литературные кафе «Химериони» и «Ладья аргонавтов», участвовал в выставке «Малый круг».
- Биографию Судейкина Михаил Кузмин планировал написать для задуманной им в начале 1920-х годов серии жизнеописаний «Новый Плутарх».
Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я Фокин Павел Евгеньевич
СУДЕЙКИН Сергей Юрьевич
СУДЕЙКИН Сергей Юрьевич
7(19).3.1882 – 12.8.1946
Живописец, сценограф. Принимал участие в выставках «Союза русских художников», «Алая роза», «Голубая роза», «Золотое руно». С 1911 член «Мира искусства». Живописные полотна «Пастораль» (1905), «Балетная пастораль» (1906), «Гулянье» (1906), «Сад Арлекина» (1907), «Венеция» (1907), «Северный поэт» (1909), «Карусель» (1910), «Восточная сказка» (начало 1910-х), «Саксонские фигурки» (1911), «Цветы и фарфор» (начало 1910-х), «Петрушка» (1915) и др. В конце 1890-х работал в Московской частной опере С. Мамонтова, в 1900–1910 оформлял спектакли в Новом драматическом театре, Камерном театре, театре В. Ф. Комиссаржевской. С 1912 в антрепризе С. Дягилева. Оформлял помещения литературно-артистических кафе «Бродячая собака» и «Привал комедиантов», был автором эскизов декораций и костюмов к постановкам названных кабаре. Прототип одного из персонажей повести М. Кузмина «Картонный домик». Муж художницы О. Глебовой. С 1920 – за границей.
«Одетый со вкусом, причесанный, в цветном жилете, с глазами совы, как слепой, круглолицый и бледный брюнет этот с бритым лицом, привскочив, остро схватил мысль, развивая ее очень странно; внезапно, с достоинством важным, с рукой, точно муху поймавшей, умолкнув, стоял неподвижно, внимая себе, сморщив бровь: ухо, ум! Он серьезничал; но в смешноватой игре его мыслей рождались какие-то бредики» (Андрей Белый. Между двух революций ).
«Любил комфорт, любил блистать в салонах, во всем любил изысканность, и в манере держать себя у него постоянно было что-то вызывающее.
Судейкин был замечательный художник. Он первый узаконил, например, сочетание ярко-зеленых тонов с ярко-красными. К тому же он любил самую пышность красок, их торжественность и праздничность и во всем – большие, доходящие даже до грандиозности, размеры. В театральном же смысле этого слова он был, по-моему… чрезмерно эгоистичен, особенно по отношению к актеру.
…Он был одет всегда как денди и очень любил одевать свою жену; когда же он бывал на людях, у него появлялась даже особая, весьма неприятная манера цедить слова сквозь зубы и смотреть на всех сверху вниз, снисходительно бросая какие-то малозначащие фразы. И тут же наступали, однако, и такие моменты, когда Судейкин все это вдруг с себя сбрасывал, и тогда перед вами оказывался настоящий художник и увлекательный человек. Таким бывал он в работе, когда одевал свой синий рабочий халат и с необыкновенной порывистостью и напряженностью, как бы шутя, бросал на полотно свои пышные, фантастические и в то же время изысканно-гармоничные краски. Только болезненная, подчеркнутая эротичность, часто жуткая до безумия, отталкивала лично меня от живописи Судейкина в целом» (А. Мгебров. Жизнь в театре ).
«Передо мной картины Судейкина: вот – чудесный, полный поэзии, радости и юмора, мир старинных пейзажей, дворянских угодий, хороводов под зеленой сенью рощи, жеманных молодых людей, влюбленных в сельских красавиц: оживший мир беспечной прелести и любви, над которым Купидон, выхоленный в бабушкиных перинах, натягивает свой лук. Вот – ярмарки, балаганы, Петрушка, катанье под Новинским, где все пьяным-пьяно, где на тройке пролетают румяные купчихи, а курносый чиновник, томясь от вожделения, глядит им вслед. Вот – жарко натопленные мещанские горницы, кабинеты в трактирах, с окошком на церковный двор, непомерные бабищи, рассолодевшие девки, половые с каторжными лицами, и тот же… чиновник утоляет вожделение за полбутылочкой рябиновки. Вот – упившийся сладострастием и ленью Восток – Грузия, Персия, Армения. Вот, наконец, портреты современных нам лиц, взятые в какой-то особой, таинственной, жуткой их сущности.
Стоишь, очарованный этим несравненным поэтом, насмешником, мистиком, могучим и яростным колористом, и спрашиваешь – из каких глубин выросло это искусство?
…Определить этого поэта-живописца, то русского Ватто, то суздальского травщика, так же трудно, как трудно выразить словом славянскую стихию: какое-то единственное сочетание противоречий» (А. Толстой. Перед картинами Судейкина ).
Из книги Вера в горниле Сомнений. Православие и русская литература в XVII-XX вв. автора Дунаев Михаил Михайлович Из книги Загадки антропологии. автора Низовский Андрей ЮрьевичНИЗОВСКИЙ Андрей Юрьевич Загадки антропологии О книге В этой книге нет готовых ответов на сложнейшие вопросы происхождения и развития человеческого рода. Опираясь на обширное собрание фактов, многие из которых до сих пор не публиковались на русском языке, автор
Из книги Литературная матрица. Учебник, написанный писателями. Том 1 автора Битов Андрей Из книги 1000 мудрых мыслей на каждый день автора Колесник Андрей АлександровичМихаил Юрьевич Лермонтов (1814–1841) поэт... Была без радости любовь, разлука будет без печали. ... Жизнь – вечность, смерть – лишь миг. ... Тот самый пустой человек, кто наполнен собою. ... Из двух друзей один всегда раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не
Из книги История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие автора Кузьмина Светлана Из книги Говорят что здесь бывали… Знаменитости в Челябинске автора Боже Екатерина Владимировна Из книги История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции автора Петелин Виктор Васильевич Из книги Чёрная кошка автора Говорухин Станислав Сергеевич Из книги От каждого – по таланту, каждому – по судьбе автора Романовский Сергей Иванович Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я автора Фокин Павел ЕвгеньевичГЕДРОЙЦ Сергей аллоним, взято имя умершего брата; наст. имя Вера Игнатьевна;26.3(7.4).1876, по другим сведениям 1870–1932Врач, поэтесса, прозаик. Член 1-го «Цеха поэтов». Публикации в журналах «Северные записки», «Современник», «Заветы», «Вестник теософии», «Альманах муз». Сборники
Из книги Когда рыбы встречают птиц. Люди, книги, кино автора Чанцев Александр ВладимировичГЛАГОЛЬ Сергей см. ГОЛОУШЕВ Сергей Сергеевич
Из книги автораДЯГИЛЕВ Сергей Павлович 19(31).3.1872 – 19.8.1929Театральный и художественный деятель, один из основателей и редакторов журнала «Мир искусства». Организатор «Русских сезонов» в Париже.«Элегантный, не совсем, но почти „барин“, с примесью чего-то другого, с тяжелым и довольно
Из книги автораСЕРГЕЙ ГЛАГОЛЬ см. ГОЛОУШЕВ Сергей Сергеевич
Из книги автораСОЛОВЬЕВ Сергей Михайлович 13(25).10.1885 – 2.3.1942Поэт, литературный критик, переводчик, мемуарист. Публикации в журналах «Весы», «Золотое руно», «Вопросы жизни», в сборниках «Свободная совесть». Поэтические книги «Цветы и ладан. Первая книга стихов» (М., 1907), «Crurifragium. Поэмы и
Родился в семье жандармского полковника. Учился в МУЖВЗ у А.Е.Архипова, Н.А.Касаткина, А.М.Васнецова, Л.О.Пастернака, В.А.Серова, К.А.Коровина (1897–1909). В ранних работах отдал дань импрессионизму и символизму. В октябре 1902, вместе с М.Ф.Ларионовым и А.В.Фонвизиным был лишён права посещения училища на год за работы, как вспоминал Судейкин, «непристойного содержания». Автор иллюстраций к драме Мориса Метерлинка «Смерть Тентажиля» (М., 1903), для журналов «Весы» (1904), «Золотое руно» (1906–1909). В 1904 участвовал в саратовской выставке «Алая роза» («Вальс снежных хлопьев», «Пастораль», «Пиковая дама», «Ночной ландшафт», «Влюблённые» и другие), организованной П.В.Кузнецовым и П.С.Уткиным. Участников выставки объединила связь с импрессионизмом и одновременно отталкивание от его принципов, влечение к условности, примитивизму и символизму.
Вместе с Н.Н.Сапуновым оформил ряд постановок для оперной антрепризы в театре «Эрмитаж» («Каморра» Е.Д.Эспозито, «Орфей» Кристофа Виллибальда Глюка, «Гензель и Гретель» Энгельберта Гумпердинка и другие), «Смерть Тентажиля» (1905, Театр-студия на Поварской при МХТ). Автор эскизов к декорациям «Сестры Беатрисы» Метерлинка для Театра В.Ф.Комиссаржевской (режиссёр В.Э.Мейерхольд.1906).
С.Ю.Судейкин. Восточная сказка. 1910-е. Бумага на картоне, гуашь, темпера. 96,5×65,5. ТКГ
Участник выставок МТХ и СРХ (1905), Осеннего салона (1906. Париж), где познакомился с работами Поля Гогена, Пюви де Шаванна, Мориса Дени.
Участник выставки (1907. Москва) и объединения «Голубая роза» (просуществовало до 1910). Участвовал в выставке «Венок–Стефанос» вместе с Ларионовым, Г.Б.Якуловым, А.В.Лентуловым, Д.Д. и В.Д.Бурлюками (1908). Амплитуда колебаний между новыми исканиями и приверженностью принципам учителей наиболее явно отразилась в натюрмортах («Саксонские фигурки». 1911; «Натюрморт». 1909; 1911. Все – ГРМ).
В 1909 поступил в АХ (мастерская Д.Н.Кардовского, 1909–1911), с 1911 – член «Мира искусства» и постоянный участник выставок объединения. В пристрастии к галантному искусству рококо и сентиментализму следует за Антуаном Ватто и К.А.Сомовым, однако, выступая как стилизатор, развенчивает стилизацию, привнося в неё грубоватую меткость примитивного искусства («Русская Венера». 1907. ГТГ; «Буря». 1909; «Северный поэт». 1909. Обе – частная коллекция).
Оформил пьесы «Цезарь и Клеопатра» Бернарда Шоу (вместе с Сапуновым и А.А.Араповым. 1909), «Весеннее безумие» Осипа Дымова (1910. Новый драматический театр); оперу «Забава дев» М.А.Кузмина (1911. Малый драматический театр) и «Изнанка жизни» Хасинто Бенавенте (1912. Русский драматический театр). Автор иллюстраций к книге Кузмина «Куранты любви» (М., 1910). Исполнил декорации к «Послеполуденному отдыху фавна» Клода Дебюсси по эскизам Л.С.Бакста и к «Весне священной» И.Ф.Стравинского по эскизам Н.К.Рериха (Дягилевский сезон в Париже 1912), автор декораций к балету «Трагедии Саломеи» Флорана Шмидта (Дягилевский сезон 1913) и другие.
Автор росписи стен и потолка в кабаре «Бродячая собака» (вместе с В.П.Белкиным и Н.И.Кульбиным. 1912), участник и оформитель вечеров, в частности «Вечера пяти», в котором участвовали Д.Бурлюк, В.В.Каменский, Игорь Северянин, А.А.Радаков (11 февраля 1915). В основе вечера лежала идея «раскрашенного слова», несомненно причастная к исканиям поэтов-футуристов.
Станковые работы этого времени – «Масленичное гулянье» (1910-е. Частная коллекция), серия лубков «Масленичные герои» (середина 1910-х. ГРМ), «Петрушка» (1915. Частная коллекция), «Кукольный театр», «Арлекинада» (обе – 1915. ГЦТМ) – отличает противоречивость, нарастающая тяга к гротеску и «притуплению» лиризма, поэтическая приподнятость и приземляющий прозаизм. Эти же тенденции отразились в оформлении Судейкиным кабаре «Привал комедиантов» (1915) и осуществлённых в нём постановок (например, «Шарф Коломбины» Артура Шницлера, режиссёр Мейерхольд. 1915; «Фантазия» Козьмы Пруткова. Март 1917).
Одновременно намечается поворот к конкретно-чувственной натуре, подчиняющей себе и декоративные задачи («Букет». 1913. Частная коллекция; «Парк». 1915. ГРМ; «Летний пейзаж». 1916. ГТГ). В портретном жанре человек перестаёт быть «знаком» или «аллегорией», предстаёт в реальности своего бытия. Однако было бы поспешным считать, что в состязании двух творческих принципов один из них торжествовал окончательную победу. Завершённость и однозначность были противопоказаны Судейкину, верность «игре», сохранение вариативности, обратимости образов составляют едва ли не главный нерв его творчества.
Художник встретил Февральскую революцию с энтузиазмом (плакат-лубок «Слетайтесь, вольные птахи…»). В конце 1917 оказался в Тифлисе, где стал одним из устроителей и оформителей кафе поэтов «Химериони». В 1920 эмигрировал в Париж, работал в основном как мастер театрально-декорационной живописи, затем в 1923 переехал в США.
Театральные постановки этих лет отличают всё более настойчивые попытки освоить приёмы новых течений в искусстве, в частности кубизм (например, оформление пьесы «Самое главное» Н.Н.Евреинова для Гилд-театра. 1926; ряд постановок в Метрополитен-опера. 1924–1931) и экспрессионизм (оформление балета «Паганини» С.В.Рахманинова. 1939–1940. Ковент-Гарден). Работал как художник над голливудской экранизацией «Воскресения» Л.Н.Толстого (1934–1935). Станковые работы этого времени: «Депрессия» (1930), «Рабочая песнь» (конец 1920-х), «Автопортрет с женой» (конец 1920-х), «Американская панорама» (середина 1930-х), «Моя жизнь» (1940-е); все находятся в частных коллекциях.
,
США
США
Суде́йкин, Серге́й Ю́рьевич (Георгиевич) ( , Санкт-Петербург - , Найак, штат Нью-Йорк , США) - русский художник - живописец , график , художник театра.
Биография
Родился в Санкт-Петербурге в семье подполковника Отдельного корпуса жандармов Георгия Порфирьевича Судейкина . Учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества ( –). Учился у А. Е. Архипова , А. С. Степанова , А. М. Васнецова , Н. А. Касаткина , Л. О. Пастернака (однако за демонстрацию на студенческой выставке весьма фривольного содержания рисунков, в манере, «не входившей в учебную программу», был отчислен сроком на один год вместе с М. Ф. Ларионовым и А. В. Фонвизиным).
Начало карьеры Сергея Судейкина, как театрального художника связано с московским театром «Эрмитаж» в Каретном Ряду , так в 1902 году совместно с Н. Н. Сапуновым он работает здесь над оформлением целого ряда оперных постановок в их числе «Орфей» К. В. Глюка и «Валькирия » Р. Вагнера .
В 1903 году он (также вместе с Н. Сапуновым) иллюстрирует драму М. Метерлинка «Смерть Тентажиля».
В дальнейшем Судейкин оформляет постановки для Малого драматического , Русского драматического и театра Комиссаржевской в Петербурге. Помимо этого, как художник он сотрудничает с журналами «Весы », «Аполлон », «Сатирикон » и «Новый Сатирикон».
Работы художника находятся во многих известных российских и зарубежных музеях, таких как: Государственная Третьяковская галерея , ГМИИ им. А. С. Пушкина , Государственный Русский музей , Саратовский художественный музей имени А. Н. Радищева , Бруклинский музей в Нью-Йорке и других.
Сергею Судейкину посвящено стихотворение Николая Гумилёва «Путешествие в Китай» .
Библиография
- Коган Д. Сергей Судейкин.- М., 1974.
- Энциклопедия искусства XX века /Сост. О. Б. Краснова. - М: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
- Художники русского зарубежья 1917-1939: Биографический словарь / Сост.: О. Л. Лейкинд, К. В. Махров, Д. Я. Северюхин. СПб.: Нотабене, 1999. С. 547-548.
- Боулт Д. Сергей Судейкин: Жизнь в ближней эмиграции // В. Э. Борисов-Мусатов и «Саратовская школа»: Материалы 7-х Боголюбовских чтений. Саратов, 2001. С. 161-165.
- Муза. Отрывки из дневника и другие тексты Веры Судейкиной (Стравинской) / См.: Experiment / IMRC. Vol. 13: Los Angeles, 2007.
- The Salon Album of Vera Sudeikin-Stravinsky / Ed. and tr. by J.E. Bowlt. Princeton: Princeton University Press, 1995.
- Судейкина В. Дневник 1917-1919. М.: Русский путь, 2006.
Напишите отзыв о статье "Судейкин, Сергей Юрьевич"
Примечания
Ссылки
- Джон Э. Боулт, профессор университета Южной Калифорнии, США
Отрывок, характеризующий Судейкин, Сергей Юрьевич
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
