Силуэты кругликовой. На выставке «Мир искусства»

1914 году, перед самым началом мировой войны, Елизавета Сергеевна Кругликова, русская художница, жившая в Париже уже много лет, заперла дверь мастерской и налегке, с небольшим чемоданом, отправилась на вокзал. Она собиралась провести отдых на родине в кругу близких в имении Чегодаево Тульской губернии, посетить Петербург и Москву.

Мы не знаем, о чем ей думалось в те дни. Вспоминала ли она годы учебы в Московском училище живописи, ваяния и зодчества? Путешествия по Греции, Италии, Испании? Под привычный перестук колес мечтала ли о встрече с А. Остроумовой-Лебедевой, своим большим другом? Возможно, мысленно готовилась к встрече с друзьями-художниками из обновленного «Мира искусства», членом которого стала еще в 1906 году. А может быть, думала она о своей уютной мастерской на берегу Сены, ставшей своеобразным центром притяжения для русской творческой интеллигенции.

Здесь читали стихи К. Бальмонт и В. Брюсов, бывали революционер П. Кропоткин и писатели А. Толстой, Р. Роллан, биолог И. Мечников, делившийся воспоминаниями о «шестидесятниках». Делала доклад об открытии радия М. Склодовская-Кюри. В мастерской можно было увидеть К. Петрова-Водкина и поэта М. Волошина. Сама хозяйка, энергичная, живая, очень доброжелательная, обладала даром привлекать к себе людей. Одним, как, например, А. Голубкиной, она приходила на помощь в трудную минуту. Другим подыскивала недорогой пансион для житья, третьим подсказывала, где начать заниматься рисунком. В своей мастерской она обучала молодых русских и французских художников искусству офорта.

Уже с 1909 года Кругликова с увлечением работала во вновь открытой ею технике «живописи в манере эстампа», требующей быстроты исполнения, сосредоточенности. Эта графическая техника позволяла получать особо тонкие и чистые сочетания тонов. На гладко отполированную, как для офорта, металлическую доску накладывались масляные краски. В светлых местах они почти полностью снимались, темные и яркие тона разводились бензином. Затем доска и бумага шли под пресс, и рождался единственный в своем роде оттиск, выполненный свободно и сочно. «Мне не раз задавали вопрос, – говорила график, – почему я просто не пишу на холсте или на бумаге, если хочу сделать только один экземпляр? Во-первых, мне нравится лихорадочность и риск этой техники, на которую я набрела случайно... во-вторых, масляная краска, положенная на бумагу кистью, выделяет из себя масло, почему изолировать белые места бумаги невозможно, также никакими лессировками не достигнешь такой тонкости слоя краски, какая получается от... втиснутости краски в мокрую бумагу прессом».

Лучшие из произведений Кругликова везла на Родину, но могла ли она предположить, что отдельные ее работы, хранившиеся в парижском ателье, коллекция живописи ее друзей-художников погибнут, а начавшаяся война сделает невозможным возвращение в Париж... Так получилось, что, приехав в Россию, Кругликова осталась без мастерской. Остался за границей и офортный пресс. Но, как бывало не раз, испытываемые трудности, невозможность работать по-старому побуждали раскрыть грани таланта, неведомые и ей самой.

Е. С. Кругликова начала работать с 1914 года в технике силуэта, широко распространенной в последней трети XVIII – начале XIX века, но почти забытой к началу XX столетия. Здесь особенно пригодился ее дар рисовальщика, острота композиционного мышления. Кстати, интерес художницы к этому виду графики был обусловлен во многом тем, что в ее семье хранились силуэтные портреты деда, Н. Кругликова, художника-любителя. Мастер работала в традиционной манере, вырезая силуэты маленькими ножницами из черной бумаги. Здесь она новатор. Кругликова значительно обогатила изобразительный язык силуэта благодаря многолетнему опыту офортиста.

К началу 1916 года ею было подготовлено издание «Париж накануне войны», которое советский историк искусства А. Сидоров считал «одной из последних хороших книг дореволюционной книжной культуры». Все графическое убранство было выполнено в технике силуэта. Доход с издания предназначался для оказания помощи русским художникам, застигнутым войной во Франции и терпящим лишения. Авторами текста стали К. Бальмонт, А. Бенуа. Н. Рерих, А. Толстой, М. Волошин. В книге были воспроизведены в цвете 20 монотипий, сделанных художницей большей частью в июле 1914 года во Франции. «Хочу я в мимолетных штрихах запечатлеть последние, беззаботно-веселые моменты перед разразившейся так внезапно страшной войной», – писала она в послесловии. В монотипиях, решенных в светлых оттенках голубых, лиловатых, розовых, оливково-зеленых, золотистых тонов, перед нами предстает праздничный Париж: танцы на бульварах при свете фонариков, модное танго в луна-парке, скачки в Лоншане, показ новых моделей в доме мод, вереницы открытых авто, фонтаны в Версале.

На первой иллюстрации как на своеобразном фронтисписе изображение ее мастерской. На второй представлена сцена из балета И. Стравинского «Соловей». Следующие листы посвящены Вандомской колонне, некогда воздвигнутой Наполеоном I в честь 14 июля – дня взятия Бастилии. Вот площадь Данфера-Рошро, названная в честь руководителя героической обороны города Бельфора во время франко-прусской войны 1870–1871 годов, памятник «Бельфорский лев». Так в монотипиях перекликается прошлое и настоящее Франции.

Кругликова использовала традиционные элементы полиграфического оформления: заставки, буквицы-инициалы, концовки, виньетки. Все они декоративны, будь то бордюр на верхнем поле страниц, представляющий сценку в кафе, или инициал в виде траурного венка. Строгий стиль оформления издания контрастирует с красочностью цветных монотипий. На форзаце мы видим силуэт «Бельфорского льва» с надписью: «Национальной защите. 1870–1871». Среди остальных рисунков выделяется значительностью «Празднование 14 июля». В силуэтной технике художница вырастает в мастера, которому трудно подыскать равных по отточенности формы. Эту технику она превратила в самостоятельный жанр искусства. Кругликова считала, что силуэты должны быть не просто «тенями», а своего рода двухмерными сгустками изображаемого. Художница применяет прием вырезывания «планов», вводит в силуэт прорезы. Особенно сложно графическое решение «Автопортрета».

В центре внимания мастера – трудовой люд Парижа. Самые разные персонажи обрисованы живо, чуть иронично. Сцены повседневной жизни Парижа, сопровождаемые надписями, чем-то напоминают черно-белые кадры фильмов Люмьера и Патэ, столь популярные в то время. В графических сценках все в движении: спешат разносчики, шествует модистка с огромной шляпной коробкой, пробегает газетчик, зеленщики катят тележки, груженные овощами, любители книг на набережной Сены толпятся у лавок букинистов, дама прогуливает собачку, неторопливо фланирует франт в клетчатых брюках. Художница воссоздает облик Парижа, кружево листвы его платанов, мосты через Сену, памятники готической архитектуры, узкие улочки и широкие авеню.

Уже в Петрограде Кругликова создала целый ряд замечательных силуэтных сцен, где запечатлены представители русской интеллигенции: «Репин на выставке «Мира искусства», «Макс Волошин, читающий стихи», «А. П. Остроумова-Лебедева и ее муж развешивают картины на выставке».

После Великой Октябрьской социалистической революции Кругликова сумела понять величие происшедшего перелома. Большой талант художника, педагога-энтузиаста, убежденного сторонника реализма в искусстве, она отдала делу подготовки кадров советских графиков. Начиная с 1917 года Кругликова преподавала в качестве профессора по классу офорта в Государственных трудовых мастерских декоративного искусства, в Академии художеств, позднее руководила офортной мастерской при Ленинградском Союзе художников. Елизавета Сергеевна показывала пример высокого профессионализма, учила строгой требовательности к себе: «У меня не угасает желание, чтобы полюбили это искусство, и меня всегда искренне радуют успехи моих учеников – это такая награда за мои труды». Она по праву стала одним из создателей советской школы офорта.

Художница продолжает активную творческую деятельность, расширяя тематику своих произведений, осваивает новые виды графики, например линогравюру. Работает над силуэтными портретами В. И. Ленина, В. Володарского, Ф. Э. Дзержинского, С. М. Кирова. В 1922 году в Москве издается подготовленная ею серия силуэтов современных поэтов, среди которых В. Маяковский, А. Ахматова, Б. Пастернак. На протяжении 20-30-х годов в той же технике Кругликовой была создана галерея графических портретов деятелей советской культуры – писателей, художников, композиторов, историков искусства, актеров. Лучшее в этом собрании имеет непреходящую ценность.

Новый зритель все чаще встречается с творчеством графика. Елизавета Сергеевна обращается к такому массовому виду изобразительного искусства, как агитационный плакат («Женщина! Учись грамоте!», 1923, «Детская комната в Эрмитаже», 1929), участвует в оформлении журналов, театральных постановках. С особой любовью выполняет иллюстрации к детским книгам, развивая изобразительные возможности силуэта. Многие ее эстампы посвящены Ленинграду («Капсюльный завод. Ржевка», «Фонтанка», «Смольный»), становлению социалистического быта. Ей удалось создать свой неповторимый образ прославленного города. В творчестве мастера нашла отражение и тема индустриализации молодой Страны Советов. В 1930 году она едет в творческую командировку на Апшеронский полуостров к нефтяникам Азербайджана, где ширилось соревнование за досрочное выполнение первой пятилетки. В результате родилась серия офортов и монотипий, рассказывающая о нефтяных промыслах Баку. Работы художницы получили признание на многочисленных выставках, проходивших в стране и за рубежом. Ее запечатлели на замечательных портретах М. Нестеров и А. Остроумова-Лебедева. В письме к ней Кругликова писала: «Я очень горда тем, что самые любимые мною художники... удостоили меня чести быть изображенной!»

В 1940 году в городе на Неве торжественно и тепло отмечалось 75–летие Е. С. Кругликовой, а через год, в июле 1941–го, товарищи по искусству, родные и близкие провожали ее в последний путь. Была воздушная тревога, стреляли зенитные орудия, но ярко светило солнце, и всюду были цветы, которые она так любила...

Кругликова Елизавета Сергеевна (1865-1941)

Е. С. Кругликова очень рано осознала свое призвание во многом благодаря атмосфере почитания искусства, царившей в ее семье. Профессиональное образование она получила, обучаясь с 1890 г. вольнослушателем в МУЖВЗ.

В 1895 г. уехала в Париж и надолго обосновалась там, периодически приезжая в Россию и публикуя в русской печати корреспонденции о французской жизни и о своих поездках по Франции.

В Париже она занималась в студиях А. Витти и Ф. Коларосси. Снятая ею мастерская на улице Буассонад вскоре сделалась своеобразным русским культурным центром: здесь она не просто работала и жила, но и принимала несметное количество знакомых и незнакомых посетителей, причем не только художников.

Лишь начало Первой мировой войны, заставшее Кругликову в 1914 г. в Петербурге, навсегда оторвало ее от Парижа. Последней данью любимому городу стала ее книга "Париж накануне войны..." (Пг., 1916), украшенная многочисленными монотипиями самой художницы.

Творчество Кругликовой было довольно специфическим. В молодости она увлеклась разнообразными печатными графическими техниками и со временем в совершенстве овладела ими. Особой симпатией пользовались у нее техники весьма редкие, полузабытые или даже совсем забытые - такие, как мягкий лак, акватинта, меццо-тинто.
Бесконечно экспериментируя, художница восстанавливала или заново открывала для себя их тонкости и придавала им современное звучание.

Развитие русской гравюры в XX в. было немало обязано ее энтузиазму и усилиям. Еще в Париже у Кругликовой появились первые ученики (среди них М. А, Волошин , К. Е. Костенко и др.), а в 1920-х гг. в Петрограде она стала профессором кафедры офорта графического факультета АХ, позднее была заведующей кабинетом офорта при полиграфическом факультете Вхутеина (в Ленинграде).

Наиболее весомых результатов Кругликовой удалось добиться в двух областях. Первой из них по времени (с 1909 г.) была монотипия - старая, но практически исчезнувшая техника, позволявшая интересно соединять живопись с печатью. В своих изысканных и лаконичных, красивых по цвету натюрмортах, пейзажах и жанровых сценках Кругликова сумела использовать возможности этой техники так полно, как не удавалось, пожалуй, никому после нее.
Второй областью (с 1914 г.) был силуэт, также крайне редко привлекавший больших художников и столь любимый ремесленниками и дилетантами. Элементарную технику вырезания из черной бумаги Кругликова использовала для создания превосходных и разнообразных произведений.

Наибольшей известностью пользуется ее громадная (ок. 1000 работ) серия портретных изображений современников, преимущественно деятелей культуры, которую она создавала в течение почти двадцати лет (М. И. Цветаева, М. А. Волошин, А. А. Блок, А. А- Ахматова, А. Н. Толстой, В. В. Маяковский и др.). Несомненное сходство и острая, подчас немного шаржированная, психологическая выразительность придают им характер своеобразного художественного документа, красноречиво характеризующего людей этого насыщенного событиями времени.

Родилась в Петербурге в семье, любившей и понимавшей искусство. Дед, Николай Александрович Кругликов, известный художник, график. Отец, Сергей Николаевич Кругликов, офицер (в отставку вышел генерал-лейтенантом).

В 1890-1895 в качестве вольнослушателя Кругликова обучалась в Московском училище живописи, ваяния и зодчества. В 1895-1914 жила в Париже. С 1902 начала работать в технике офорта. С 1904 - член «Общества оригинальной гравюры в красках». С 1909 по 1914 Е. С. Кругликова преподавала офорт в академии «La Pallette» в Париже. Там же, в Париже, ею было организовано русское ателье, которое вместе с ее мастерской сделалась своеобразным русским культурным центром. В 1914, с началом Первой Мировой войны, переехала в Россию. Издание «Париж накануне войны в монотипиях Е. С. Кругликовой» (1918) - итог первого большого периода ее творчества.

Из сборника «Елизавета Сергеевна Кругликова. Жизнь и творчество.» Ленинград, 1969.

С. П. Фортинский

19 января (1 февраля) 1865 года в Петербурге в семье подполковника С.Н. Кругликова родилась дочь Елизавета. Род Кругликовых был военный. Двадцать его представителей участвовали в войнах, которые вела Россия в XIX веке. Но не только этим примечательна родословная художницы. Гораздо интереснее то, что мы имеем возможность проследить художественные способности семьи Кругликовых на протяжении почти полутора столетий.

Дед художницы, Николай Александрович Кругликов (1788 - 1868), был превосходным рисовальщиком-самоучкой и силуэтистом. До наших дней дошло довольно большое число портретов родных и знакомых, рисованных им карандашом или черной тушью. Искусство силуэта, вырезанного из черной бумаги, имевшее столь широкое распространение в XVIII веке и понемногу сходившее на нет к середине XIX века, особенно его увлекало.

Отец художницы, Сергей Николаевич Кругликов (1832 - 1910), кадровый военный, хотя не имел специального художественного образования, весьма неплохо владел карандашом и кистью. Сохранились его акварели с изображением разных мест Петербурга. Братья Николая Александровича - деда художницы - также хорошо рисовали.

Родная сестра художницы, Мария Сергеевна (1871 - 1941), превосходно делала небольшие скульптуры-куклы, изображая в них характерные типы. Эти куклы имели успех на Брюссельской выставке прикладного искусства в конце 1920-х годов и на первой ленинградской выставке работ художников кукольных театров в 1936 году.

Но из всей семьи только Елизавете Сергеевне Кругликовой было суждено стать художником-профессионалом. Раннее детство Елизаветы Сергеевны прошло в Петербурге, затем в Омске, где служил ее отец. Гимназию будущая художница окончила в Москве. Именно там и зародилась у Елизаветы Сергеевны любовь к рисованию. Начальные навыки дал ей гимназический учитель рисования Н.А. Мартынов. Сама художница считала своим первым учителем А.А. Агина, так как еще в раннем детстве любила рассматривать и копировать его рисунки. В те же ученические годы большое влияние на развитие художественного вкуса Елизаветы Сергеевны оказал художник Я.С. Башилов. В Полтаве, куда в 1880-х годах был переведен по службе отец, она встречалась с местными передвижниками - Г.Г. Мясоедовым, Л.В. Позеном, что углубило и расширило ее интерес к изобразительному искусству.

В 1890 году Елизавета Сергеевна поступила вольнослушательницей в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где застала еще И.М. Прянишникова, работала под его руководством, училась у С.А.Коровина, К.А.Савицкого и А.Е.Архипова. В 1893 году работы художницы впервые были показаны на XVI ученической выставке картин.

В 1895 году Елизавета Сергеевна приехала в Париж, побывав до этого в Греции. Парижу и Франции было суждено сыграть огромную роль в творческом развитии художницы. В 1900 году Елизавета Сергеевна обосновалась в собственной парижской мастерской на улице Буассонад, 17, где жила и работала до 1914 года, ежегодно приезжая в Россию на несколько месяцев. Постепенно мастерская Кругликовой превратилась в центр, где собирались русские в Париже. Не говоря о молодых художниках, считавших своим долгом побывать у Кругликовой, посетителями ее мастерской были ученые, писатели, поэты. У нее бывали Мечников и Максим Ковалевский, Плеханов и Бехтерев, Алексей Николаевич Толстой, Бальмонт, Валерий Брюсов и Андрей Белый, Дягилев и многие другие.

Елизавета Сергеевна проявляла много энергии и энтузиазма в организации выставок, она помогала в продаже картин начинающих художников, в приискании им заработка. Скульптор Голубкина, учившаяся у Родена, тяжело заболела в Париже. Елизавета Сергеевна приняла большое участие в ее судьбе, помогла уехать в Россию. Они навсегда остались друзьями.

Множеству русских, приезжавших в Париж, Елизавета Сергеевна оказывала посильную помощь в организации их жизни и быта. 21 января 1907 года она писала брату в Россию: "У меня все приезжие, теперь Малявин с семьей. Я вот ищу им atelier". Или 26 марта 1913 года: "Вчера приехал Ал. Никол. [Толстой]. Я его встретила на вокзале и водворила в пансион Jeanne. Сейчас водила графа к моему портному". И так из года в год, из месяца в месяц. Кругликова охотно предоставляла свой станок и свою мастерскую другим художникам. Во время ее ежегодных поездок в Россию мастерская не пустовала. И.Г. Эренбург рассказывал пишущему эти строки, что он никогда не встречал Кругликову, но бывал в ее мастерской у М.А.Волошина, которому художница оставляла мастерскую на время своего отъезда из Парижа. Художник Б.Н.Матвеев писал матери 11 августа 1906 года: "Кругликова уехала в деревню и имела любезность оставить мне свою мастерскую для занятий офортами, так как у нее пресс чудный".

Мастерская Кругликовой играла для многих русских, живших в Париже, роль клуба, где обсуждались не только вопросы искусства и литературы, но читались иногда и научные доклады. Так, известно, что Мечников сделал в мастерской Кругликовой доклад о радии.

В мастерской между делом развлекались, шутили, музицировали. "Бываю у Кругликовой, - писал 22 мая 1904 года Б.Н.Матвеев. - Вчера играл с ней в четыре руки Фауста и Шумана". А двумя годами раньше, 30 марта 1902 года, он же рассказывал: "Был на вечере у Кругликовой. Там было много народа: компания французов, в которой участвовал и я, устроили шарады в лицах. Было слово "Волошин" - Vol-oh-chin. А целое, то есть самого Волошина, представлял я, загримировавшись очень удачно: я сопел, как он, и читал его стихи".

Елизавета Сергеевна чутко реагировала на события общественной жизни. 20 октября 1905 года она писала из Москвы брату в Петербург: "Товарищ, брат и гражданин! Сегодня Москва торжественно хоронит павшего вождя освобождения Н.Баумана. 300 000-ная толпа в полном порядке шествует через всю Москву". Когда в 1905 году царскими войсками было разгромлено училище И.Фидлера в Москве, директор и педагоги были вынуждены эмигрировать во Францию и под Парижем создали русскую гимназию. Елизавета Сергеевна оказалась полезной как своими советами, так и связями и знакомствами. Когда разразилась империалистическая война, Кругликова доход от издания альбома "Париж накануне войны в монотипиях Е.С.Кругликовой" целиком отдала на нужды русских художников и их семей, застигнутых в Париже войной.

Кругликова относилась с интересом ко всем видам искусства. Унаследовав от матери, ученицы Гензельта, любовь к музыке, она с увлечением играла на рояле и не пропускала ни одного интересного концерта в Париже. Она увлекалась и театром, была частой посетительницей дягилевского балета в Париже в 1906 - 1909 годах. Елизавета Сергеевна участвовала в съемках кинофабрикой де Форбервиля кинокартины "Русская свадьба", исполняя в ней роль матери невесты. Она же была и автором костюмов. К съемкам широко привлекались русские молодые художники, получавшие возможность на заработок от этой работы покупать краски, а зачастую и предметы первой необходимости. В письме к брату 17 июня 1909 года Елизавета Сергеевна писала: "Вчера, наконец, состоялось наше представление перед синематографом с участием любителей и 8 танцоров из балета. Изображали мы малороссийскую свадьбу: Было очень весело, но и утомительно, так как пришлось всех одевать. Костюмы вышли удачные".

Кругликова много путешествовала. Она очень любила поездки в Бретань, неоднократно бывала в Италии, путешествовала по Испании и даже совершила путешествие (наполовину пешеходное) в Андорру.

Начиная с 1902 года Елизавета Сергеевна посылала корреспонденции в Россию. Она писала о парижских выставках, о новостях русского искусства за границей. Писала интересные путевые заметки, в частности о своем путешествии в Андорру - страну малоизвестную в Европе и совершенно неизвестную в России. Ее корреспонденции, сопровождавшиеся рисунками, были живыми, интересными, остроумными, их время от времени печатали русские газеты и журналы. В 1904 году художница вошла во французское "Общество оригинальной гравюры в красках".

С 1909 года Кругликова преподавала офорт в парижской академии "Ла Палетт". В 1914 году в киевском журнале "Искусство в Южной России" появилась статья Кругликовой "Художественная гравюра и техника офорта и монотипии". По словам автора, в написании статьи ей помог хранитель Румянцевского музея в Москве Николай Ильич Романов.

В начале лета 1914 года Елизавета Сергеевна приехала в Россию, предполагая, как обычно, возвратиться затем в свою парижскую мастерскую. Но началась империалистическая война. Позднее, летом 1923 года, в письме к А.Н.Бенуа художница просила узнать, что сталось с ее мастерской, станком, картинами, досками. Ответ был неутешительным: все пропало. По счастью, ряд парижских работ был привезен ею на родину, что дало возможность издать в 1916 году книгу "Париж накануне войны" с воспроизведениями монотипий и силуэтов Е.С.Кругликовой.

Революционные события застали Кругликову в Петрограде. Она неоднократно бывала в Таврическом дворце, делала зарисовки. С 1922 по 1929 год Елизавета Сергеевна была профессором полиграфического факультета Академии художеств в Петрограде - Ленинграде, где руководила обучением технике офорта.

В 1930 году полиграфический факультет был ликвидирован, Елизавета Сергеевна продолжала работать с учениками в кружке при Академии художеств. Позднее ей удалось организовать при Ленинградском Доме санитарной культуры графическую мастерскую с офортным станком. В 1934 году на базе этого оборудования было начато восстановление графической мастерской в Академии художеств. Таким образом, именно Елизавета Сергеевна как бы сохранила офортную мастерскую и ее кадры для Академии художеств. Квартира Елизаветы Сергеевны привлекала литераторов и работников искусств не только Ленинграда, но и Москвы и других городов. Ее друзьями и частыми посетителями были артистка Александринского театра Корчагина-Александровская, искусствовед профессор А.А.Сидоров и многие другие. Обаятельная собеседница, Кругликова охотно и увлекательно рассказывала о своих многочисленных путешествиях, о Париже, который очень любила, о интересных людях, которых встречала на протяжении своей долгой жизни.

Елизавета Сергеевна могла с удовлетворением сказать: "Я стремилась внушать людям любовь к офорту, и, кажется, мало кто не интересуется этим теперь".

В апреле 1934 года исполнилось сорок лет творческой и двадцать пять лет педагогической деятельности Елизаветы Сергеевны Кругликовой. В Ленинградском Доме художника состоялось торжественное заседание, посвященное ее творчеству, а в Государственном Русском музее открылась юбилейная выставка работ Е.С.Кругликовой и работ ее учеников. Газеты "Ленинградская правда" и "Смена" отметили эту юбилейную дату в творчестве художницы. Друзья, ученики и почитатели таланта Елизаветы Сергеевны тепло приветствовали ее. 1 февраля 1935 года друзья художницы отметили ее семидесятилетие. Полная жизненных сил и творческой энергии, Кругликова не мирилась со своими годами и была молодой душой. На поздравление Эрика Федоровича Голлербаха она ответила таким экспромтом:

Напоминанье о годах, Прожитых мной на этом свете, Пропел мне милый Голлербах. А я скажу ему в ответе, Что не знаком мне смерти страх. Душа моя еще в расцвете, И песня счастья на устах. Рука тверда. Прошу: поверьте, Не видно дрожи на чертах В моих офортах, в силуэте, Иль слепоты при ярком свете, Иль дисгармонии в цветах. И здесь не было преувеличения. Живая, энергичная, полная сил и стремлений, постоянно молодая в своем искусстве, Елизавета Сергеевна продолжала служить искусству до самой своей кончины.

В 1938 - 1939 годах Михаил Васильевич Нестеров написал два портрета Кругликовой. Наиболее характерен первый из них, хранящийся в Государственной Третьяковской галерее. Художница изображена у рояля, на котором стоит бокал с розой. Изящество фигуры, своеобразная голова с крупными чертами лица, привычная для художницы манера держаться - все придает портрету большое сходство с оригиналом. Нестеров писал оба портрета с большим увлечением.

В 1940 году в Ленинграде отметили семидесятипятилетие художницы. Ее чествование было устроено Ленинградским Союзом советских художников и Государственным Русским музеем. Ленинградский Дом искусств имени К.С.Станиславского организовал две встречи с Кругликовой; художница делилась воспоминаниями о пройденном пути и о своем пятидесятилетнем служении искусству.

В мае - июне 1941 года Елизавета Сергеевна посетила в Москве М.В.Нестерова. Они проектировали осенью того же года организовать выставку бывших художников "Мира искусства", но разразилась война, а через месяц после ее начала, 21 июля 1941 года, Е.С.Кругликова скончалась. Ее друг художница А.П.Остроумова-Лебедева так описывает похороны: "Умерла известный художник Елизавета Сергеевна Кругликова - мой друг дорогой и верный. Какая для меня потеря! 22 июля мы хоронили ее на Волковом кладбище. Собралось много народа. Говорили прощальные слова В.П.Белкин, А.А.Брянцев и другие. И вдруг раздалась воздушная тревога. И было так странно: открытый гроб с покойницей, освещенный заходящим солнцем. Вокруг большая группа народа. Кругом зелено, ярко. Прозрачное небо. И надо всем этим завывание сирен и тревожные, громкие гудки заводов и фабрик. Над головой шум моторов летающих самолетов. Было грустно и тяжело. (А.А.Остроумова-Лебедева. Автобиографические записки. Т.3. М., Изд-во Академии художеств СССР, 1951, стр. 133.).

Кругликова оставила огромное художественное наследие и богатый личный архив, к сожалению, погибший во время блокады Ленинграда. Высокие душевные качества, талантливость и обаятельность Елизаветы Сергеевны Кругликовой сделали незабываемым ее светлый образ для всех тех, кому посчастливилось быть с ней знакомым.

График, сценограф

Из семьи военного; дед художницы - рисовальщик, силуэтист-любитель. Детство провела в Петербурге и Омске. Окончила гимназию в Москве, где получила первоначальные навыки в рисовании под руководством Н. А. Мартынова. В качестве вольнослушателя посещала занятия в МУЖВЗ (1890–1895); училась у И. М. Прянишникова, С. А. Коровина, К. А. Савицкого, А. Е. Архипова. В 1895 приехала в Париж, где продолжила образование в студиях А. Витти и Ф. Коларосси.

Жила в Париже (1895–1914), Петербурге - Петрограде - Ленинграде (с 1914). Много путешествовала; часто ездила в Бретань, побывала в Италии, Испании, Андорре. Занималась гравюрой. Работала в техниках монотипии, офорта, мягкого лака, акватинты, меццо-тинто. Создавала натюрморты, пейзажи, жанровые сценки. Выполняла проекты экслибрисов. С 1904 - член французского общества «Гравюра в красках». В 1909–1914 преподавала офорт в академии La Palett. Имела собственную студию в Париже, где занимались М. А. Волошин, К. Е. Костенко, М. А. Добров, И. С. Ефимов, Н. Я. Симонович-Ефимова и другие.

В начале Первой мировой войны оказалась в Петербурге; из-за военных действий не смогла вернуться в Париж. В 1916 выпустила альбом «Париж накануне войны…», в который вошли репродукции монотипий художницы. В 1910-х обратилась к искусству силуэта.

В годы советской власти выступила одним из создателей Государственного театра марионеток (1919); по ее эскизам были оформлены спектакли «По щучьему велению», «Вий» Н. В. Гоголя. Сотрудничала в петроградском «Доме искусств». Преподавала во Вхутеине (1922–1929), профессор кафедры офорта, затем - заведующий кафедрой офорта.

Выполнила ряд агитационных плакатов («Женщина! Учись грамоте!», 1923). В 1920–30-х создала серии силуэтов портретов русских поэтов, художников и актеров, циклы «Вожди революции» (1925), «Сураханы» (1931), «Азнефть» (1934).

С 1893 - участница выставок (ученическая, МУЖВЗ). Экспонировала свои работы на выставках «Мира искусства» (1917, 1918, 1922, 1924), Союза русских художников (1910-е), объединения «Жар-цвет» (1925), Общины художников (1925). Участвовала в 1-й государственной свободной выставке произведений искусств (1919), выставках петроградских художников всех направлений (1923), «Графическое искусство в СССР. 1917–1928», юбилейной выставке изобразительных искусств (обе - 1927), «Художники РСФСР за XV лет» (1932–1933) в Петрограде - Ленинграде, Всесоюзной полиграфической выставке, «Гравюра СССР за 10 лет» (обе - 1927) в Москве и др. Экспонент многих международных выставок и выставок советского искусства за рубежом, в том числе передвижной выставки русского искусства в США (1924–1925), «Графика и книжное искусство в СССР» в Амстердаме (1929), международных выставках художественно-декоративных искусств в Париже (1925), графического искусства во Флоренции (1927), XVI выставке искусств в Венеции (1928). Провела персональные выставки в Париже (1902, 1905, 1907), Санкт-Петербурге - Ленинграде (1913, 1934, 1940), Казани (1925).

Кругликова принадлежит к плеяде блестящих мастеров графики первой трети ХХ столетия (В. Д. Фалилеев, А. П. Остроумова-Лебедева, И. И. Нивинский, М. В. Рундальцев, В. Д. Бубнова), в творчестве которых искусство гравюры получило новый импульс для развития. Художница открывала заново или восстанавливала старые, полузабытые техники мягкого лака, цветной акватинты, монотипии, меццо-тинто, в совершенстве овладев художественными возможностями и придав им современное звучание.

В своем творчестве была близка мастерам объединения «Мир искусства»; произведениям свойственны изысканность и лаконизм общего декоративно-графического решения, утонченность линий, красочность колорита.

Произведения Кругликовой находятся в крупнейших музейных собраниях, среди них - Государственный Русский музей, ГМИИ им. А. С. Пушкина, Государственная Третьяковская галерея и другие.

Приводимый ниже текст написан на основе материалов, почерпнутых из разных книг и воспоминаний о Е. Кругликовой, к сожалению, полностью не вошёл в мою книгу, но практически полностью вошёл в мою дипломную работу.
В 2010 году в Санкт-Петербурге была небольшая выставка работ Е. Кругликовой, куда вошло и несколько вырезанных из чёрной бумаги силуэтов. Если честно, на меня силуэты впечатления не произвели. Я ожидала большего. Графические силуэты художницы намного интереснее.

"...досталось от Голлербаха и Елизавете Кругликовой: «На противоположном полюсе, который можно назвать конкретно-реалистическим, лежит творчество Кругликовой, которая в своих силуэтных работах пользуется также ножницами и бумагой. Силуэты её обычно впадают в шарж, трактовка фигур носит слегка анекдотический характер. В поисках типичных особенностей модели художница прибегает к усиленному подчёркиванию отдельных частей контура, что часто наносит ущерб анатомической правде, а иногда даже приближает её портретные силуэты к грубой издёвке. Некоторые силуэты её похожи, но это скорее сходство пародии, чем настоящая правда, и порою на них есть налёт вульгарности. (См. Е. Кругликова «Силуэты современников» изд. Альциона)».
О чём говорят нам эти слова? Лишь о том, что классический силуэт, рождающийся часто спонтанно и не терпящий исправления, является настоящим произведением искусства, так как не только меняется в зависимости от почерка мастера, но и развивается в разных направлениях, охватывая и портрет, и пейзаж, и сюжетную картинку, и книжную иллюстрацию.
Елизавета Сергеевна Кругликова (1865 – 1941), однажды взяв в руки ножницы, никогда уже с ними не расставалась, создав почти тысячу портретов. Именно портреты принесли Кругликовой наибольшую известность, хотя и проиллюстрированная книга «Париж накануне войны» был высоко оценён любителями книги.
«В 1916 году в Петербурге был выпущен в количестве 500 экземпляров «Париж накануне войны в монотипиях Е. С. Кругликовой», сборник текстов разных авторов с многоцветными воспроизведениями и с силуэтными работами талантливой художницы.
Парижская монография Е. С. Кругликовой одновременно и научна и художественна. И серьёзна и весела, и полна лирики и, по существу, грустна, потому что показывает всю эфемерность и поверхностность той жизни, какая полюбилась художнице и её друзьям, таким же художникам и поэтам, как она сама. Живость Парижа несомненна в чёрных и белых вырезанных из бумаги узорных фигурках и сценах, но этот реализм несколько неглубок. Для многоцветных таблиц использована художницею монотипия.
Иные силуэты, вырезанные Кругликовой из чёрной бумаги, по-настоящему декоративны и образуют с текстом вполне органическое сочетание. Это одна из последних хороших книг дореволюционной книжной культуры» .
«Сама Елизавета Сергеевна в письме к искусствоведу Петру Евгеньевичу Корнилову рассказывала: «Вы спрашиваете про силуэты? Я стала резать силуэты в 1914 году, случайно. Делала украшения для программы благотворительного концерта Игумнова (профессора Московской консерватории) в пользу поляков. Так как концерт был из произведений Шопена, то я сделала несколько медальонов с силуэтом Шопена, и мне понравилось резать, и я стала делать портреты, а потом и вообще графику для «Парижа накануне войны».
Однако, возможно допустить, что это не совсем так. Кругликова с детства была прекрасно знакома с силуэтами. Работы её деда, Николая Александровича Кругликова, украшали дом. Вероятнее всего, что в детстве девочка также вырезала картинки, только не придавала впоследствии этому значения.
«Дед художницы, Николай Александрович Кругликов (1788-1868), был превосходным рисовальщиком-самоучкой и силуэтистом. До наших дней дошло довольно большое число портретов родных и знакомых, рисованных им карандашом или чёрной тушью. Искусство силуэта, вырезанного из чёрной бумаги, имевшее столь широкое распространение в XVIII веке и понемногу сходившее на нет к середине XIX века, особенно его увлекало.
Отец художницы, Сергей Николаевич Кругликов (1832-1910), кадровый военный, хотя и не имел специального художественного образования, весьма неплохо владел карандашом и кистью. Сохранились его акварели с изображением разных мест Петербурга. Братья Николая Александровича – деда художницы – также хорошо рисовали.
Родная сестра художницы, Мария Сергеевна (1871-1941), превосходно делала небольшие скульптуры-куклы, изображая в них характерные типы. Эти куклы имели успех на Брюссельской выставке прикладного искусства в конце 1920-х годов и на первой ленинградской выставке работ художников кукольных театров в 1936 году.
Раннее детство Елизаветы Сергеевны прошло в Петербурге, затем в Омске, где служил её отец. Гимназию будущая художница окончила в Москве. Именно там и зародилась у Елизаветы Сергеевны любовь к рисованию.
В 1890 году Елизавета Сергеевна поступила вольнослушательницей в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, где застала ещё И. М. Прянишникова, работала под его руководством, училась у С. А. Коровина, К. А. Савицкого и А. Е. Архипова. В 1893 году работы художницы были впервые показаны на XVI ученической выставке картин».
Становление Кругликовой как художника происходило в начале ХХ века.
Больше всего её привлекал Париж, где она провела 20 лет. В Париже во многом определились её художественные пристрастия.
«До отъезда в Париж Кругликова всецело принадлежала русской реалистической школе живописи.
Не теряя тесной связи с родиной и её искусством, наезжая ежегодно в Россию, Кругликова своими работами участвовала на выставках различных художественных обществ Москвы и Петербурга. Больше всего связей было у неё с «Миром искусства».
В 1909 году Кругликова подошла к новому приёму, когда, пользуясь печатным станком, можно осуществить живописное решение художественного замысла, минуя травление. Это было возрождение монотипии, известной немногим художникам в XVII и XVIII веках, но совершенно забытой к ХХ веку».
«В 1904 году художница вошла во французское «Общество оригинальной гравюры в красках».
С 1909 года Кругликова преподавала офорт в парижской академии «Ла Палетт».
Годы проживания за границей были богаты путешествиями по разным странам, где художница посещала музеи и выставки, знакомилась с произведениями искусств.
Уже маститым графиком она серьёзно увлеклась силуэтом, любовь к которому пробудили спектакли театра Н. Я. Симонович-Ефимовой.
В 1914 году Кругликова, уже будучи признанным мастером, возвратилась в Петербург.
Великая Октябрьская социалистическая революция, столь круто изменившая судьбы русской интеллигенции, повлияла не только на судьбу, но и на характер дарования художницы.
Кругликова жила в кругу художников и поэтов, писателей и учёных, людей одарённых и интересных.
«С 1922 по 1929 год Елизавета Сергеевна была профессором полиграфического факультета Академии художеств в Петрограде-Ленинграде, где руководила обучением технике офорта.
В 1930 году полиграфический факультет был ликвидирован, Елизавета Сергеевна продолжала работать с учениками в кружке при Академии художеств.
В апреле 1934 года исполнилось сорок лет творческой и двадцать пять лет педагогической деятельности Елизаветы Сергеевны Кругликовой.
В Ленинградском доме художника состоялось торжественное заседание, посвящённое её творчеству, а в государственном Русском музее открылась юбилейная выставка работ Е. С. Кругликовой и работ её учеников.
Газеты «Ленинградская правда» и «Смена» отметили эту юбилейную дату в творчестве художницы.
В 1940 году в Ленинграде отметили семидесятипятилетие художницы. Её чествование было устроено Ленинградским Союзом советских художников и Государственным Русским музеем.
В мае-июне 1941 года Елизавета Сергеевна посетила в Москве М. В. Нестерова. Они проектировали осенью того же года организовать выставку бывших художников «Мира искусства», но разразилась война, а через месяц после её начала, 21 июля 1941 года, Е. С. Кругликова скончалась». Личный архив художницы погиб в блокаду.
Новая глава в жизни Кругликовой связана с возрождением искусства силуэта, в котором она добилась огромных успехов. Именно с личностью Кругликовой связывают эту область искусства в ХХ веке.
Она много работала в силуэте ещё и потому, что начавшаяся война застала её в России и лишила парижской мастерской. Отсутствие красок, кистей подталкивало к непритязательному силуэту. Силуэт давал выход творческим замыслам.
П. Е. Корнилов вспоминает: «Елизавета Сергеевна была высокого роста, её фигура слегка походила на мужскую. Короткие стриженые волосы были отброшены назад. У неё были крупные трудовые руки и мужественный голос. Особенно она памятна мне в чёрном костюме, в жёлтом жилете и с большим бантом у ворота.
Она не умела быть спокойной, без дела.
Так, во время одной из бесед она, внимательно посмотрев на меня, на обороте клочка чёрной бумаги сделала набросок и тут же ножницами вырезала мой силуэт в позе рассматривающего лист. Наклеила силуэт на белую бумагу и сделала надпись: «На память от скромного силуэтиста Ваша, глубокоуважаемый Пётр Евгеньевич, тень. Е. Кругликова. 3.Х. 24». В этом силуэте она внимательно отметила и «Ёршик» на моей макушке и коротенькие усы. Был уловлен характер, присущий мне в ту далёкую пору».
А вот что пишет А. А. Сидоров: «Об искусстве силуэта Е. С. Кругликова говорила со мною подробнее и серьёзнее в более позднее время, когда мы встречались ежегодно летом в Крыму, в Коктебеле у М. А. Волошина, в течение незабвенных для всех участников тех сезонов, попадавших на вторую половину 1920-х годов. Наблюдая её работу ножницами, следя за подлинно замечательным её уменьем схватывать сходство, давать в чёрном пятне бумаги как бы «сгусток» портретируемого человека, хотелось невольно спросить, откуда к ней пришло её мастерство силуэтиста. Про себя Е. С. Кругликова говорила, однако, вовсе не столь охотно. О своих силуэтных поисках и исканиях Е. С. Кругликова рассказывала, вспоминая Париж и подчёркивая, что ко времени наших бесед (1926-1929 гг.) она в значительной мере изменила свои приёмы, по другому стала понимать сущность силуэта.
Возникновение самого своего интереса к возможностям силуэтного искусства Е. С. Кругликова связывала с именем другой русской художницы, жившей в 1910-1911 годах в Париже, - Н. Я. Симоновия-Ефимовой, двоюродной сестры В. А. Серова: «Мы обе увлекались гравюрами Валлотона» (Н. Я. Симонович – специально «театром теней»). Про себя Е. С. Кругликова рассказывала, что вначале радовалась, находя в силуэте возможность нового, законченного и очень декоративного показа всей окружающей её пёстрой и занятной жизни предвоенного, а для нас – предреволюционного времени. «Но я поняла, что должно отличать настоящий вырезанный из чёрной бумаги силуэт от теневых картин, - говорила автору этих строк Е. С. Кругликова, - строгая двумерная плоскость. Милая Н. Я. Симонович пыталась в чёрной тени увидеть и передать и объёмы, и ракурсы, и перспективу. Я же – планы и плоскости. Не просто «тени», а двумерные плоскостные «сгустки». Е. С. Кругликова много времени посвятила изучению «классического» силуэта XVIII века. Её любимым мастером оказывался Сидо. Но ни от вырезывания «планов». Ни от введения в силуэт, выполненный в чёрной бумаге, белых пятен, «прорезов», она не отказывалась.
Она делала силуэты чудесно легко, с поражающей быстротой, лёгкостью и внимательностью. Не любила «кружев», мелкости и дробности вырезанных из бумаги работ, как в некоторых любительских силуэтах начала XIX века, слишком изысканных».
Быстроте и лёгкости предшествовала большая подготовительная работа. «Прежде чем вырезать силуэт, Кругликова обязательно делала набросок карандашом, стараясь уловить характерные черты лица человека, особенности его фигуры и даже настроения. Затем изготавливался набросок с изнанки чёрной бумаги, и уже только тогда специальным набором тончайших ножниц Елизавета Сергеевна вырезала силуэт. Если он требовал особенно сложной компоновки, Кругликова дополняла композицию кусочками чёрной бумаги, приклеивая их своеобразным способом, то есть «строила» силуэт, добиваясь наибольшей выразительности».
«Общий обзор творчества Е. С. Кругликовой за годы революции лучше всего начать именно с силуэтов. Из чёрной бумаги вырезаны с очень большим искусством все украшения «Парижа накануне войны», относящиеся к 1914 году. В годы войны Е. С. Кругликова исполняет силуэты для неосуществившегося издания «Москва в силуэтах» - серия портретов, из которых только в 1921 году были опубликованы «Поэты» .
В 1922 году увидели свет портреты поэтов – «Силуэты современников», издательство «Альцион». В 1925 году вышли две серии: «Призвание поэта» (издательство «Полярная звезда») и «Вожди революции» (издательство Академии художеств).
Много работала Кругликова и в жанре автопортрета. Она изображала себя и в кругу друзей, и за печатным станком, и в имитации парадного портрета.
Кругликова, как силуэтист-портретист, отодвинула на задний план все свои же творческие достижения. А ведь она успешно работала и в бытовом жанре, и в архитектурном пейзаже, и в книжной иллюстрации, и даже в плакате.
«Один из лучших плакатов Кругликовой – «Женщина! Учись грамоте!» (силуэт, 1923, ГРМ) – посвящён злободневной теме ликвидации неграмотности. За столом девочка с букварём, перед ней женщина, поза которой говорит о растерянности и беспомощности. Девочка обращается к ней: «Эх, маманя! Была бы ты грамотной, помогла бы мне». Плакат прост, выразителен, лишён дидактики.
Способом силуэта решены также плакаты «Детская комната в Эрмитаже» (1929, ГРМ) и «Ясли в Ленинградской области» (1930, ГРМ)».
«Её работы часто помещались на страницах журналов «Красная Нива», «Работница и крестьянка», «Красная панорама».
Ею было выполнено более тысячи силуэтов, из которых увидело свет не более двухсот семидесяти. Работы Кругликовой хранятся во многих музеях Москвы и Ленинграда, во многих частных собраниях».

Другие материалы об искусстве вырезания из бумаги и художниках-силуэтистах в сборнике «Искусство силуэта».