Скульптура мир земле профессии мужчин. Памятники рабочим профессиям

М. Бабурин. Торжество труда. Рельеф. Фрагмент, металл, 1969

Монументальная скульптура СССР

Великий Октябрь разбудил в каждом честном художнике жажду творческого поиска новых форм для выражения тех исторических перемен, которые совершались у него на глазах. Наша революция,- говорил В. И. Ленин,- освободила художников от гнета весьма прозаических условий существования. Но вместе с тем перед художниками революция поставила никогда не виданные прежде задачи непосредственного участия в жизни общества, в строительстве новой жизни.
По мысли Ленина, монументальное искусство, как и другие формы художественного творчества, было призвано увлечь за собой широкие народные массы выразительными образами.

Ленинский план монументальной пропаганды утверждал создание памятников революционерам, борцам за народное счастье, светочам философской мысли, выдающимся ученым и мастерам культуры, установку монументальных сооружений, воплощавших идеи освобожденного труда, Советской Конституции, союза рабочих и крестьян, пролетарского интернационализма.
В суровых условиях голода и разрухи, за пять первых лет Советской власти было создано 183 памятника и проекта, несколько десятков памятных досок с рельефами и надписями.
Вспомним мемориальную доску «Павшим за мир и братство народов» С. Коненкова, памятник Карлу Марксу
А. Матвеева, «Свободу» Н. Андреева, памятники-бюсты Радищеву Д. Шервуда и Лассалю Е. Синайского; интересны проекты монументов, созданные Г. Алексеевым, Т. Залькалнсом, С. Алешиным, С. Кольцовым, А. Гюрджаном и другими мастерами.
Искусство скульптуры стало частью общепролетарского дела. Открытие каждого памятника превращалось в событие политической и культурной жизни страны. Владимир Ильич Ленин уделял большое личное внимание выполнению плана монументальной пропаганды, он требовательно спрашивал с работников, отвечавших за его претворение, интересовался нуждами скульпторов и художников, беседовал с ними, посещал выставки конкурсных проектов, выступал на торжественных открытиях и закладках монументов.
Основные идеи и принципы, положенные в основу ленинского плана монументальной пропаганды, сохраняют сегодня свою остроту и актуальность.

За годы Советской власти осуществление этого плана прошло несколько ясно различимых этапов, каждый из которых внес нечто своеобразное и новое в развитие нашего монументального искусства.
Монументальное искусство - это летопись жизни наших народов, утверждение идеалов коммунистического общества. Стремление советских художников быть всегда вместе с народом, выражать его думы и надежды, быть рядом в борьбе стало одной из священных традиций нашей социалистической культуры.
В 20-е годы скульптура утверждала новую народную власть, раскрывала высокий смысл борьбы за социализм. Достаточно вспомнить скульптуры И. Шадра «Сеятель», «Красноармеец», «Булыжник - оружие пролетариата», «Октябрь» А. Матвеева, «Крестьянку» В. Мухиной.
Хотя большинство произведений советской скульптуры 20-х годов носило станковый характер, заложенные в них идеи, сам образный строй вещей был монументален по содержанию. Скульпторы искали новые пластические возможности выражения идей времени и подготовили взлет монументальной скульптуры 30-х годов.

На протяжении 1930-х годов скульпторы создали работы, воплотившие пафос первых пятилеток. Агитационная скульптура участвовала в майских, октябрьских торжествах и других праздниках. Интересным начинанием в пропаганде передовых методов труда и социалистического соревнования явилось создание в Центральном парке культуры и отдыха Москвы аллеи портретов ударников производства.
В предвоенные годы в практику советской скульптуры вносили весомый вклад мастера, работавшие не только в Москве и Ленинграде, но и в братских республиках: И. Кавалеридзе - на Украине, 3. Азгур - в Белоруссии, А. Саркисян - в Армении, П. Сабсай - в Азербайджане, Я. Николадзе - в Грузии.
В эту пору скульптура и в станковых и в монументальных формах выражала могучую поступь социалистического строительства, радость новой жизни. Скульптура вошла органической частью в архитектуру метрополитена, канала Москва - Волга, стадионов, парков культуры и отдыха, санаториев. Она организовывала городскую среду - улицы и площади, бульвары, скверы.
Итогом монументальных поисков в скульптуре 30-х годов стала знаменитая группа «Рабочий и колхозница»
В. Мухиной, воплотившая в себе идеалы советского народа, страны победившего социализма.
Это был гимн новому обществу, рожденному в огне революции, и вместе с тем устремление в будущее.
С этой скульптурой советское изобразительное искусство вышло на мировую арену и продемонстрировало всему миру, какой силы выражения может достичь свободное искусство свободного народа.
С первых дней Великой Отечественной войны советское искусство встало в воинский строй, и скульпторы были в первых его рядах. Вспомним только один пример.
7 августа 1941 года, когда вокруг Ленинграда уже сжималось кольцо блокады, родился творческий коллектив из семи скульпторов: Н. Томский (руководитель), М. Бабурин, В. Боголюбов, Р. Будилов, В. Исаев, А. Стрекавин, Б. Шалютин. Огромные, до 20 квш м9 рельефы, призывающие к оружию, к обороне, делали эти художники. В создании монументальной агитационной скульптуры приняли участие В. Симонов, С. Эскин, Л. Хортик, Г. Ясько, Б. Каплянский, С. Кольцов, А. Малахин и другие. Для многих из них эти произведения стали последними.
Война длилась 1418 дней, 20 миллионов жизней унесла она. Но советский народ не дрогнул - народ героев. Сегодня в десятках наших городов, в тысячах сел созданы памятники боевой славы и мемориалы. Они высятся в Подмосковье и на Украине, на Кавказе и в Прибалтике, на Смоленщине и в Белоруссии. На одной только белорусской земле мы знаем такие мемориальные комплексы, как «Хатынь», «Брестская крепость», «Курган Славы» около Минска, «Прорыв» в Учашском районе, «Урочище Гай» в Барановичах (скульптор А. Альтшуллер, архитекторы И. Миловидов, А. Маренич), «Монумент советской матери-патриотке» в Жодино, памятник воинам-освободителям, партизанам и подпольщикам в Витебске, памятники К. Заслонову, Н. Гастелло и т. д.
Эпопея Великой Отечественной войны продолжает волновать наши сердца. Великая дата 30-летия Победы над фашизмом снова всколыхнула воспоминания, заставила оглянуться назад, осмыслить и оценить созданное.
Сделано и делается очень многое. Памятники ставятся в честь земляков, уходивших на фронт, в тех селах, кишлаках, аулах, городах, куда не докатились сражения. Это и скромные обелиски, и большие монументальные вещи, и целые мемориальные ансамбли-Памятники ставились и ставятся там, где проливалась кровь,- на местах самых ожесточенных боев, на местах решающих схваток, на местах концлагерей. Это первый мемориальный ансамбль в Калининграде (скульптор Ю. Микенас, архитекторы Нанужьян, Мельчаков), «Зеленое кольцо Славы» под Ленинградом, которое завершено сооружением «Памятника героическим защитникам Ленинграда», «Саласпилс», монумент воинской славы во Львове (скульпторы Е. Мисько, Д. Кравич, Я. Мотыко, А. Пиржиков, архитекторы М. Вендзелевич, А. Огранович), памятник в Кришкалонисе (скульпторы Б. Вишняускас, К. Моркунас, архитектор В. Габрюнас).
Игденно в создании этих произведений наиболее полно отразилась идея совместной работы (то есть синтеза) художников-скульпторов и художников-архитекторов.
Наше монументальное искусство продолжает утверждать победный путь Советской Армии, освобождавшей народы в годы борьбы с фашизмом, раскрывая интернациональный характер нашей политики. Это прежде всего ансамбль в Трептов-парке, памятник жертвам фашизма в Маутхаузене (Австрия, скульптор В. Цигаль, архитектор JI. Голубовский).
Интернациональность нашей победы над фашизмом выразилась и в монументах, установленных в городах освобожденных стран и созданных уже художниками этих стран. Как маяки победы, как олицетворение гуманистического идеала воспринимаются памятники, посвященные Советской Армии, установленные в ряде городов стран социалистического содружества.

Образы героев Великой Отечественной войны будут долго служить источником вдохновения для художников.
Пусть нам будет примером скульптор Н. Андреев, который, как никто другой, ответственно подходил к раскрытию этого великого образа.
Одной из главных тем творчества советских художников есть и будет Лениниана. Многолетний опыт скульпторов Н. Томского, В. Пинчука, М. Бабурина, Г. Нероды, В. То- пуридзе, И. Бродского, Г. Иокубониса, Н. Петрулиса, П. Бондаренко и других мастеров заслуживает высокой оценки как подвиг в выражении народной мысли о вожде.
Памятники Владимиру Ильичу Ленину, устанавливавмые в столицах стран социалистического содружества, стали событием международного значения, демонстрируя собой победную поступь коммунистических идей, нерасторжимое единство народов.
Мы не будем точны, если не скажем о памятниках В. И. Ленину работы И. Шадра в ЗАГЭСе, М. Манизера в Ульяновске, С. Евсеева, Е. Щуко и В. Козлова в Ленинграде. Памятниках, ставших классическими образцами.
И мы не будем самокритичны, если не скажем, что мы еще в большом долгу как художники перед партией и народом в реалистическом раскрытии образа В. И. Ленина.
Мы слишком быстро иногда пытаемся взяться за резец и глину, тогда как морально мы не бываем готовы к изображению вождя.
Пусть нам будет примером скульптор Н. Андреев, который как никто другой, ответственно подходил к раскрытию этого образа он все свои последние годы изучал образ В. И. Ленина. Он оставил нам труд, который мы называем «Ленинианой» Андреева и из которого все поколения художников черпают образный материал о Владимире Ильиче.
Естественный ход развития опыта установки памятников и продолжение традиций великих мастеров ваяния успешно выразились в таких работах, как «Чернышевский» и «Маяковский» А. Кибальникова, «Давид Сасунский» Е. Кочара, «Леся Украинка» Г. Кальченко, «Налбандян» Н. Никогасяна, «Давид Гурамишвили» М. Бердзенешвили, «Памятник латышским стрелкам» В. Алберга, «К. Маркс» в Карлмарксштадте Кербеля.
Есть тема, которая обычно остается привилегией выставок станкового искусства. Это тема о жизни и труде наших современников, рабочих, колхозников, деятелей науки и культуры. Нам надо сделать эту тему ведущей в монументальном искусстве, мы должны раскрыть масштабность человеческой личности нашего современника, творца и созидателя.
Все, что создает советский человек,- новые города, электростанции, космические корабли, все, чем он живет, что составляет его мысли и думы,- все это должно стать и программой нашего искусства.
Перед нами стоит великая задача - преобразовать это гигантское тематическое богатство в богатство эстетическое.
В условиях развитого социалистического общества в новом свете раскрывается проблема создания эстетической среды, окружающей советского человека.
Самые крупные задачи способны решить здесь монументальное и монументально-декоративное искусство. Это могучее средство формирования духовного климата социалистических городов и сел, оружие монументальной пропаганды, а не только способ организации материально-пространственного окружения. В произведениях этих видов искусства воплощаются высокие общественные идеалы, воспитывающие миллионы людей, запечатлеваются образы героев и события, которые навечно сохраняет народная память.
В последние годы все возрастает потребность в монументальном искусстве. Одна из решающих причин этого явления - гигантский размах градостроительства. Растут этажи поселков и городов вдоль линии БАМа, появляются новые гиганты индустрии, реконструируются и укрупняются районы в уже сложившихся городах, и всюду перед нами открываются широкие перспективы.
Девиз нашего общества - «Все для человека, все во имя человека» - постоянен. Но возможности его осуществления все время расширяются. Если в 50-е годы забота архитекторов о жизни советского человека выливалась (чаще всего) в разрешение жилищной проблемы, то сегодня мы - художники и архитекторы - сосредоточиваем свое внимание на назначении и месте пластических искусств в формировании окружающей среды как арены жизнедеятельности общества. Поэтому нас не может не волновать облик детской площадки, облик городского парка, облик промышленного предприятия.
Возьмем, например, завод. Здесь возможны композиции, посвященные трудовому коллективу, памятные доски в честь стахановцев, первостроителей, ударников коммунистического труда. Заводские территории благоустраиваются, а почему бы на них не разместить садово-парковую скульптуру? Произведения малых форм должны найти место в комнатах парткома, месткома, комсомольской организации, в заводоуправлении, цеховых красных уголках, профилакториях, столовых и т. д.
Задачи монументального искусства одинаковы по своему значению и для города и для деревни. Об этом надо помнить и обращать более пристальное внимание на развитие художественной скульптуры в колхозах и совхозах.

Важное политическое и художественное значение имеет установка в городах и селах бюстов дважды Героев Социалистического Труда. В них необходимо раскрывать образ нового человека, для которого общественно полезный труд стал источником вдохновения, радости, мощным средством выявления духовного потенциала личности.
Не протокольное свидетельство об облике человека, который заслужил почет и уважение сограждан, надеется найти в них зритель, а настоящее искусство, активно участвующее в формировании мировоззрения советского человека, его нравственных убеждений, духовной культуры. Эти произведения должны утверждать коммунистические идеалы, показывая их жизненность и народность.
Искусству принадлежит активная роль в воспитании подрастающего поколения. Жизнь наших ребят проходит теперь на широких школьных дворах, на зеленых просторах новых микрорайонов. Здесь много воздуха, солнца, но мало искусства. А оно необходимо!
Нам хотелось бы подчеркнуть, что надо возродить и укрепить тесное творческое содружество художников-архитекторов с художниками - скульпторами и живописцами. На наших плечах лежит общая обязанность - создание такой среды для человека, которую бы он полюбил, к которой бы был привязан. Эта задача не должна расчленяться. Скульптор или живописец не может выступать в роли «оформителя» после того, когда все как бы и сделано.
Каковы возможные сегодня принципы содружества искусств? Какова, условно говоря, предрасположенность архитектуры к активному взаимодействию с миром пластических искусств? Или архитектура будет говорить своим, как бы не нуждающимся в участии других искусств, языком? Вопрос о синтезе искусств - назревший вопрос. Для скульптуры органическая связь с жизнью идет через синтез с архитектурой и градостроительством.
Архитектура, безусловно, сохраняет за собой позиции доминирующего вида искусства. Архитектурный образ сам по себе обязан иметь огромную силу идейного и эстетического воздействия, необычайную возможностью волновать человека и формировать его настроение. Архитектурный образ здания или ансамбля должен рассказывать о мировоззрении нашего общества, о нашей жизни, о наших эстетических вкусах не меньше, чем, например, картина.
В приветствии ЦК КПСС VI съезду архитекторов СССР говорилось: «Дальнейшее развитие советской архитектуры требует повышения роли архитектурно-строительной науки, широкого обобщения передового опыта строительства, творческого применения в деятельности зодчих метода социалистического реализма. Советские архитекторы призваны создавать такие произведения зодчества, которые способствовали бы воспитанию у наших людей высоких идейно-нравственных качеств, чувства любви к социалистической Родине, обогащали их духовный мир».
Современное развитие архитектуры как искусства, как никогда, нуждается в реалистическом изобразительном искусстве - искусстве, которое призвано насытить и обогатить образный строй архитектурного сооружения, сделать его эмоционально более богатым.
Нам сейчас нужно определить те реальные пути, по которым хотели бы пойти навстречу друг другу и архитекторы и художники, чтобы совместными усилиями избавиться от невыразительности и безликости отдельных наших сооружений. Синтез искусств предоставляет нам в этом новые возможности, и мы должны их использовать в полной мере.
Мы должны работать рука об руку, полностью понимая ДРУГ друга.
Нам нужны единые перспективные архитектурно-художественные планы на всех уровнях - государственном, республиканском, городском, чтобы мы четко знали, что и где нам предстоит делать, чтобы мы работали ритмично, вдумчиво, без ненужной спешки. Ведь каждый из нас знает, что если сделаешь вещь быстро, но плохо, то все забудут, что ты делал быстро, а запомнят лишь то, что ты сделал плохо. И, наоборот, забудется, что ты делал медленно, а запомнится то, что ты сделал хорошо.
Мы, скульпторы и архитекторы, создавая архитектурно-художественный синтез, создаем, по существу, новый вид искусства, где важно не простое соучастие одной из сторон в деятельности другой, а полноправное сотворчество. Работа скульптора и архитектора над будущим монументальным сооружением должна начинаться с самого начала его проектирования. Содружество есть обязательная черта, способная обеспечить единство идеи, единство исполнения, единство и целостность результата.
В искусстве скульптуры, более чем в каком-либо другом жанре, чисто профессиональные заботы непосредственно связаны с общественными интересами.
Профессиональные заботы выливаются у нас в заботы о качестве нашей скульптуры, о качестве идейном и художественном. Проблема качества - это задача юбилейной пятилетки нашего государства, и мы, советские художники, также призваны решать ее.
Именно высокая требовательность к своему труду побуждает нас ставить перед собой и соответствующими государственными организациями те вопросы, которые нужно решать коренным образом и в самое ближайшее время.
В работе скульптора важен выбор материала, в котором пластический образ замысливается и воплощается.
Выбор материала - это не просто поиск того, что сейчас удобно и сподручно использовать или легче достать. Легче всего достать бетон. Но бетонные скульптуры, за изготовление которых нередко берутся неспециалисты, подчас дискредитируют ту идею, которую они призваны выражать.
Эти «бетонные произведения» обходятся государству весьма недешево, а служат недолго. Бетон, скорее, архитектурный материал. Бетон требует умелого обращения и учета своей специфики. Им нельзя заменять другие материалы. Он не пластичен и поэтому не всегда может служить выражению образного начала. В пластике он приводит к стандартизации, индустриализации, обезличиванию творческого почерка художника.
Применение любого материала - гранита ли, бронзы, мрамора, керамики, стали - всегда должно быть оправ да — но ритмическим строем произведения, интерпретацией формы и мерой обобщения, практическим предназначением вещи и, наконец, самое главное - идейно-общественной сутью скульптуры.
К сожалению, наши возможности в отношении выбора необходимого материала чрезвычайно ограничены, хотя почти все наши республики богаты замечательными месторождениями материалов. Мы обращаем внимание Министерства культуры СССР, Министерства геологии СССР на то, что нам нужны материалы, что у нас есть небрежное, даже пагубное отношение к разработке карьеров. Нужны поисковые партии для открытия новых месторождений, нужна иная технология разработки ценных пород гранита, мрамора. Все это - наша общая задача.
К проблеме материала тесно примыкает проблема цвета, которая при массовой застройке городов и сел часто упускается из поля зрения. Я глубоко убежден в том, что художник должен, заботясь о художественном облике города и села, разнообразить цветовыми аккордами его монотонную бело-серую гамму.
Каждая форма так или иначе окрашена. Об этом заботится сама природа, окрашивая камень, металл, дерево в самые разные цвета. Древнеегипетские мастера красили свои изваяния. Полихромной была скульптура греков. Ваятели эпохи Возрождения создали замечательные произведения, в которых цвет играл самую активную роль.
Надо смелее переносить накопленный веками опыт в монументальные формы, в скульптуру, в работы, которые будут восприниматься на фоне зелени, моря, неба.
Цвет в скульптуре, а в особенности монументальной - новая для нас проблема. Поэтому здесь нужны поиски, экспериментальные работы, которые несомненно дадут положительные результаты.
Несколько слов о производственной нашей деятельности и возможностях. Прямо скажем, материально-техническая база не может нас удовлетворять даже сегодня.
Мы имеем: бронзолитейный завод имени Е. Ф. Белашовой в Мытищах (Москва) и старейший завод имени М. Г. Манизера «Монумент-скульптура» в Ленинграде. Несмотря на то, что они и исполняют массу заказов и, кажется, справляются с ними, они нуждаются в серьезнейшем переоборудовании, в научном изменении технологического процесса.
У нас теряется уникальность самого технического выполнения. Нам надо, чтобы с предельной точностью передавалось в готовой вещи все, что исполнил скульптор, чтобы была дана возможность скульптору совершенствовать свою работу.
Надо нашим отделениям Художественного фонда создать свою сеть профессионального образования мастеров: форматоров, литейщиков, резчиков, каменотесов и т. д. Старые, опытные рабочие с высоким уровнем ремесла и художественным вкусом уходят. Наша забота - найти возможность обучения новых, таких же влюбленных в это великое ремесло молодых людей.
В историческом здании Академии художеств в круглом дворе написано четыре слова: «Воспитание. Архитектура. Живопись. Скульптура».
Эти четыре слова есть опора нашего образования. Как они по смыслу будут связаны, таковыми окажутся и результаты.
Конечно, мы можем и должны говорить о наших нуждах, о материалах, производственной базе, профессиональном образовании. Но все это будет иметь смысл лишь тогда, когда мы с главными требованиями обратимся к самим себе, к своему творчеству, к своей совести.
Существуют определенные истины, понятия, явления и идеи-времени. Но они лишь тогда воплощаются в художественный образ, когда проходят через призму личного «я» художника.
Нам нужно, чтобы каждое произведение было пережито, чтобы каждая созревшая в душе художника мысль светилась силой его личной убежденности. Искусство не делается только из чувства долга. Оно возникает из внутренней потребности художника, его любви к своему делу. Без этого оно не может заражать и убеждать своей правдивостью.
Нам следует неустанно развивать здоровое критическое отношение к своему личному труду и к творчеству коллег, и в этом мы вправе ждать помощи от наших искусствоведов. Мы должны отбросить предвзятость суждений, нарочитость оценок, безудержное восхваление и безапелляционность, мы обязаны по-рабочему трезво взвешивать наши достижения и промахи, успехи и недоработки, открытия и ошибки.
Нам нужно искусство, которое углубляет наше отношение к жизни, которое помогает превращать знание
о жизни в убеждения.
Любить и изучать жизнь нельзя без любви к натуре, без ее штудирования.
Каждый, кому довелось в жизни исполнить работу, связанную с огромной темой, посвященную значительному содержанию, должен считать это радостью, счастьем. Должен делать эту вещь так, как будто эта его работа первая и последняя.
Это значит, что художник обязан учиться, чтобы выполнять эту работу на самом высоком уровне и как завещание. Художник обязан быть гражданином, патриотом. Он обязан быть эрудированным, чувствующим жизнь человеком. Он обязан повышать свое мастерство ежедневно.
Взаимно обогащаясь, монументальное искусство советских республик сохраняет свою самобытность и неповторимость. Мы это видим в лучших работах наших скульпторов: Томского, Бородая, Бембеля, Зейналова, Алберга, Иокубониса, Садыкова, Амашукели, Досмагамбетова, Арутюняна, Дубиновского, Мурдмаа, Шважаса, Толейкиса, Лукошавичуса. В Узбекистане, Таджикистане, Туркмении выросли молодые скульпторы, сегодня активно включившиеся в эту работу. Я не могу назвать имен всех художников, но их талант служит большому и важному государственному делу.
Настоящее реалистическое искусство всегда интернационально по своей сути и содержанию, оно несет в себе социалистический гуманизм, мысли человека, его устремления, утверждает его подвиги и свершения. В своих произведениях скульпторы нашей страны утверждают коммунистические идеалы, высокие человеческие качества героев, борцов за свободу, за счастье народа.
Широкое, нарастающее развитие монументального искусства выдвигает ряд творческих и организационных проблем, некоторые из них требуют к себе самого пристального внимания.
Разумеется, вопрос о качестве памятников и монументов прежде всего обращен к нам самим - художникам - и к нашему творческому Союзу. Об этом мы уже говорили.
В своих поисках скульпторы опираются на традиции мировой и русской скульптуры. За прошедшие годы у нас сформировались свои советские традиции в области монументальной скульптуры, заложенные ленинским планом монументальной пропаганды. Один из главных принципов нашей скульптуры - ее сомасштабность с человеком.
И очень печально, когда художник пытается добиться монументальности непомерным увеличением изображения, нагромождением форм, лишенных глубины и точности образной мысли. Памятники могут быть большими, если это оправдано самой темой, идеей и местом постановки. Неоправданная же гигантомания подавляет зрителя, приводит к нарушению традиции, лишает произведение смысла, пространственного и функционального назначения.
Нас тревожит порой поспешная и многочисленная постановка памятников в наших городах и селах. Сравнивая произведения художников, живущих нередко в разных городах, замечаешь шаблонные решения: одинаково воздетые или протянутые руки, словно отштампованные фигуры матерей, провожающих сынов, мечи, символизирующие мужество и непобедимость. Когда подобные композиции приобретают широкое распространение, взгляд зрителя начинает привычно скользить по ним, не получая эмоционального и идейного заряда.
Стандартность мышления снижает воздействие памятника, предназначенного для долговременного существования. Здесь мы должны говорить об огромной ответственности скульптора и архитектора за свою работу. Наши произведения создаются надолго, их не снимешь, как картину с выставки, и не уберешь в запасник.
Высокое идейно-художественное качество и реалистическое мастерство - вот критерий нашей творческой деятельности.
Нам нужны перспективные планы, нам необходимо уже сейчас знать, какие памятники будут воздвигнуты через пять-десять лет, чтобы работа над ними началась сегодня и к памятной дате появлялись бы зрелые, идейно глубокие и пластически совершенные вещи.
Нас беспокоит то, что для создания памятников выделяются чрезвычайно короткие сроки, а ведь серьезная работа над произведением монументального искусства длится годами.
Автор монументального произведения должен иметь достаточный срок для сомнений, раздумий, изучения материала, для выработки творческих убеждений. Всем известно, что только убежденность может дать плодотворный результат.
Нас беспокоит и то обстоятельство, что объявляющиеся Министерством культуры СССР конкурсы тянутся бесконечно долго, тур сменяется туром, а дело часто остается незавершенным.
Заметим, что конкурсов вообще мало. В Азербайджане в последнее десятилетие был только один крупный конкурс, на монумент 26-ти бакинским комиссарам, в Туркмении за это же время было два конкурса. Общесоюзный - на памятник Матхумкули и республиканский - на памятник поэту Кеминэ.
Конкурсы призваны играть важную роль в развитии нашей творческой мысли. Представленные на них проекты интересны не для одних только соискателей и членов жюри, но и для всей художественной общественности, ибо в творческом соревновании возникают и сравниваются новые пластические идеи. Полезно выпускать сборники документов по крупным конкурсам, потому что ценный для творческой практики материал уходит в архив, не становясь предметом широкого общественного понимания и научного обобщения. Надо всесторонне и обстоятельно обсуждать даже ошибочные проекты, потому что такое обсуждение в среде профессионалов помогают уяснить истину и самому автору и его коллегам.
Необходимо, чтобы жюри выполняло свои обязательства перед авторами, информировало общественность
о своей работе.

Союз художников СССР со своей стороны должен усилить влияние на весь процесс возникновения памятника от утверждаемого эскиза до исполнения в материале и установки.
Было бы правильным объявлять конкурсы на пластическую идею монумента, на выбор места для его размещения, на характер его исполнения. К таким конкурсам следует активнее привлекать молодых скульпторов, для которых участие в подобных смотрах-соревнованиях послужит настоящей творческой школой.
Все мы, художники, как свою собственную, воспринимаем задачу превращения нашей столицы в образцовый коммунистический город.
Здесь задача архитекторов, планировщиков, скульпторов огромна. Важно, чтобы характер, обаяние и красота, специфика пейзажа Москвы сохранялись, получали бы поэтическое звучание.
Наша совместная работа необходима. Синтез должен развиваться с учетом ценностей уже найденных, вошедших в само понятие «национальная культура». Торопливость не может быть терпима. Надо очень бережно относиться к каждому уголку Москвы.
Прекрасная архитектура и пластика, сады, парки должны придать городу коммунизма неповторимый характер. Город этот - наш дом. И нам должно быть в нем все дорого и близко.
Монументальное искусство имеет самые разнообразные формы вхождения в современную жизнь нашего общества, творческий труд художника призван одухотворить жизнь и быт советского человека. Поэтому велика ответственность художника перед народом, который ждет от нас искусства глубокой мысли, эмоциональной напряженности, высокого духовного пафоса.
Ответственность художника перед народом за свое творчество требует от нас эстетического познания современности и самообразования.
Художник учится у жизни и сам воспитывает себя как творческую личность. Без личности нет искусства. Только высокая культура самого творца может способствовать созданию новых монументальных произведений.
Создание художественно-организованной среды, о которой мечтал В. И. Ленин, означает совместную работу деятелей всех видов изобразительного искусства и архитектуры.
Роль художника как помощника партии в деле коммунистического воспитания народа огромна. К этому нас призывают, к этому нас обязывают решения XXV съезда кпсс.

03. Иду по мосту

04. Пречистенская набережная, памятник Петру, Президент-отель, ЦДХ

05. Высотка МИДа, шпиль в ремонте

07. Перешёл Москву-реку, внизу - вернисаж на Крымской набережной. Множество художников выставляет здесь на продажу свои картины, и не только свои, и не только художники.

08. Центральный дом художника на Крымском Валу. Здесь располагаются залы искусства XX века Третьяковской галереи. «Чёрный квадрат» Малевича - именно здесь. Здесь же не так давно проходила нашумевшая выставка картин Валентина Серова

10. Через дорогу - ворота Парка Горького. Но туда я в этот раз так и не попал.

11. Парк искусств «Музеон» тоже входит в систему Центрального парка культуры и отдыха имени Горького. Скульптуры у входа работы М.Ф. Бабурина: «Торжество труда: наука и искусство»

12. «Торжество труда: мир Земле»

13. В самом парке масса скульптур, как понятных, так и не очень. В.П. Буйначев, «Поклонение волхвов»

15. А. Григорьев, «Наследник века»

17. Е.В. Вучетич. «Перекуём мечи на орала»

18. Молодой Максим Горький у стены Дома художника

19. Ю. Микенас, «Первые ласточки»

20. М.В. Переяславец. «Степан Супрун».

21. Г.Д. Ястребенецкий. «Никто не забыт, ничто не забыто»

22. Е.В. Вучетич. «Стоять насмерть». Такая же скульптура, только намного больших размеров, стоит на Мамаевом кургане в . Лицо воина скульптор делал с Василия Ивановича Чуйкова.

23. Т.И. Калёнкова. Александр Твардовский.

Здесь же установлено множество памятников, ранее стоявших на улицах и площадях Москвы и других городов.

25. Знаменитый «Железный Феликс» - памятник Ф.Э. Дзержинскому работы Е.В. Вучетича, с 1958 по 1991 стоявший на Лубянской площади, тогда носившей его же (Дзержинского) имя, но в августе 1991-го варварски снесённый толпой безумных маргиналов, возомнивших себя «Защитниками Свободной России» (сокращённо - засранцы).

26. Максим Горький. Скульпторы: И.Д. Шадр, В.И. Мухина, З.Г. Иванова, Н.Г. Зеленская, 1951 г. Снят в 2005 году с площади Тверской заставы у Белорусского вокзала , «временно, на время строительства развязки, парковки и торгового комплекса». Все эти объекты давно построены, памятник и ныне здесь.
Дополнение: 31 июля 2017 года памятник всё же был возвращён к Белорусскому вокзалу. Так что в «Музеоне» его больше не ищите.

27. Памятник Я.М. Свердлову работы скульптора Р.Е. Амбарцумяна

28. Г.В. Потоцкий. «Андрей Сахаров»

29. Скульптурная композиция «Вожди и жертвы».

30. Без подсказки не догадался, что это множество белых фигур называется «Выставка белокаменной скульптуры»

31. Инсталляция «СССР - оплот мира», а рядом с ней - группа скульптурных портретов советских государственных деятелей.

32. Михаил Иванович Калинин

33. Михаил Юрьевич Лермонтов. Сидит, хоть и памятник. Без пиджака.

35. Наоборот, Александр Сергеевич.

38. Алексей Николаевич Косыгин

39. Лично дорогой Леонид Ильич Брежнев

40. И снова дорогой Леонид Ильич

Р. Аболина

Трудно переоценить ту роль, которую сыграл ленинский план монументальной пропаганды для развития советской скульптуры. Известный декрет Совета Народных Комиссаров от 12 апреля 1918 г., призывавший «мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской Социалистической Революции», поставил перед скульптурой необычайно большие и ответственные задачи, подчеркнул полезность и нужность работы ваятеля в новом обществе.

Как уже отмечалось, в осуществлении ленинского плана монументальной пропаганды приняли участие почти все имевшиеся тогда в наличии кадры. Он не только оживил художественную жизнь Москвы и Петрограда, но и явился мощным стимулом развития скульптуры на периферии, в различных городах России и в национальных республиках. Конкретность начертанной программы, ее тесная связь с жизнью и нацеленность в будущее помогли большинству скульпторов успешно совершить ту творческую эволюцию, которая была неизбежна на качественно новом этапе развития искусства.

В советские годы продолжают работать скульпторы, начавшие свой творческий путь задолго до революции. Такие мастера, как А. С. Голубкина, С. Т. Коненков, А. Т. Матвеев, В. Н. Домогацкий, Н. А. Андреев, Л. В. Шервуд, в своих лучших произведениях каждый по-своему сказавшие большую правду о человеке, были живыми носителями традиций гуманизма и высокой пластической культуры, свойственных демократическому крылу русских ваятелей. Но то, что несла теперь с собой революционная действительность, не могло быть выражено только на основе прежних представлений. Конечно, большие достижения русской скульптуры 20 в., например в области станкового портрета, получили непосредственное развитие, но в целом традиции, на которые опиралась советская скульптура, были гораздо шире. Она обращалась ко всему лучшему в отечественной и европейской пластике. Это во многом помогло скульпторам вырабатывать новый реалистический язык, способный выразить те большие идеи, которые пришли в искусство вместе с социалистической революцией.

Новизна задач, большая гражданская ответственность, которая ложилась на искусство, рождали спор о путях развития пластики, о художественной форме воплощения новой темы. Всевозможные антиреалистические течения от кубизма и конструктивизма до стилизации в духе модерна и примитива, которые зародились еще до Октября, выступали и в первые годы революции. Свои формалистические Эксперименты и надуманные схемы «левые» скульпторы пытались выдать за смелые новаторские поиски. Они искажали саму идею, выдвинутую планом монументальной пропаганды. Советский народ отверг притязания формалистов. Те из них, которые искренне хотели служить своим творчеством народу и стремились к новому не в силу модных увлечений, начинали понимать всю глубину разрыва между их художественными концепциями и требованиями жизни.

Общая великая цель, поставленная революцией перед художниками, постепенно сплачивала советских скульпторов, способствовала выработке у них нового мировоззрения. Уже в 1917 г. был создан творческий союз скульпторов-художников, его первым председателем был С. Т. Коненков. В 1926 г. было организовано «Общество русских скульпторов» и несколько ранее - скульптурная секция АХРР. В эти объединения входили почти все наличные силы ваятелей, которые постоянно пополнялись выпусками художественных вузов.

Интенсивно начинает развиваться скульптура в союзных республиках, даже там, где она до революции не существовала (как, например, в Азербайджане, в Средней Азии). Смело берутся за решение жизненно важных актуальных задач ряд крупных мастеров. В самом процессе освоения жизненного материала, проникновения и сущность новых явлений обновляются их творческий метод, стилевые особенности, приемы профессионального мастерства.

Значительный вклад в советскую скульптуру на ранних этапах ее развития сделал Н. А. Андреев. Уже памятники, созданные им в первые годы революции и связанные с осуществлением плана монументальной пропаганды, говорят о новаторских поисках и о плодотворном использовании наследия. К традициям античного искусства обращается скульптор, создавая статую Свободы для обелиска в честь первой Советской Конституции (1918 - 1919) (Обелиск, спроектированный архитектором Д. П. Осиновым, был установлен перед зданием Московского Совета (не сохранился). ). Но образ, наполненный новым жизненным содержанием, явился ярким олицетворением идей революции. Монументальные статуи Герцена и Огарева у здания Московского государственного университета (бетон, 1920 - 1922), хотя и несколько упрощенны по форме, привлекают интересным решением задач синтеза скульптуры и архитектуры. В последовательно реалистической манере, просто, сдержанно, но с ощущением внутренней значительности образа исполнен Андреевым памятник А. Н. Островскому, поставленный у Малого театра в Москве (1929).

Делом всей жизни Андреева стала большая серия портретов В. И. Ленина, начать которую в 1920 г. скульптору посчастливилось, непосредственно работая с натуры. Ему принадлежат многочисленные графические портреты вождя от беглых эскизных набросков до законченных, психологически выразительных рисунков. В небольших скульптурных композициях, исполненных в первый период (до 1924 г.) и изображающих Ленина за работой - слушающим, размышляющим, - есть много живой наблюдательности, тонко и верно уловленного («Ленин - пишущий», гипс, 1920; ГТГ, и др.).

От первых непосредственных впечатлений Андреев переходит к аналитическому изучению модели, уясняет себе закономерности и особенности строения головы и лица, пропорций фигуры Ленина. Замечательным результатом этой углубленной работы явилась серия портретов. Мастер свободно передает богатейшую мимику ленинского лица, многие оттенки его выражения - то зоркую внимательность взгляда, то добродушную и мудрую усмешку, то непримиримость и настороженность. Следующий шаг - это нахождение той ситуации, в которой полнее всего раскрывается ленинский характер. Скульптор переходит к полуфигурным композициям; в образе подчеркивается активность состояния («Ленин на трибуне», гипс, 1929; ГТГ).

Синтезом многолетнего труда явилась созданная в 1931 - 1932 гг. композиция «Ленин - вождь» (мрамор; ГТГ). Распрямившись во весь рост, возвышается над трибуной Ленин. Он как бы обращается к широкой аудитории. Поворот головы и движение правого выдвинутого плеча создают неброскую, но внутренне сильную динамику. Лицо видно чуть в ракурсе, снизу вверх; четко, даже резко вылепленное, оно дано в героическом напряжении. Создается ощущение спокойной непреодолимой силы, активности. Ильич с народом, видящий его исторические судьбы, пролагающий путь к светлому будущему, - таков внутренний пафос этого произведения, делающий композицию монументальной.

«Лениниана» Андреева, обобщения которой основывались на живом наблюдении и точном знании натуры, явилась драгоценным материалом для всех художников, работавших впоследствии над образом Ленина. Для самого Андреева эго был сложный творческий процесс, во время которого развился и обогатился метод художника-реалиста, преодолевшего узость и камерность понимания не только сюжета, но и самого пластического языка.

Изображениям В. И. Ленина в советской скульптуре принадлежит особое место. Наряду с Н. Андреевым над воплощением этого неисчерпаемого образа работают многие мастера ваяния начиная с 20-х гг. и вплоть до наших дней, находя все новые и новые решения в различных жанрах и видах скульптуры. Интересны памятники Ленину, поставленные на месте революционных событий - В. В. Козлова у Смольного (1927), С. А. Евсеева и В. А. Щуко у Финляндского вокзала (1925). И тот и другой памятник, различные по композиции и манере исполнения, изображают Ленина, обращающегося к массам с открытым призывным жестом.

Смелое решение получает в советской скульптуре и образ К. Маркса. В первые годы после революции (1920 - 1925) интересный проект памятника К. Марксу создали С. С. Алешин, Г. М. Гюрджян и С. В. Кольцов. В этом тщательно разработанном проекте фигура вождя мирового пролетариата была дана в окружении представителей трудящихся классов, олицетворяющих торжество идей коммунизма в советском обществе. Компактная, четкая по силуэту группа хорошо читалась с различных сторон, активно организуя вокруг себя пространство. Алешин - автор интересных портретов, в которых детальность исполнения не мешает выявлению главного в характере (портрет М. В. Фрунзе, 1927).

Глубокий интерес к человеку, стремление всесторонне раскрыть его духовный мир, отношение к действительности обусловили в 20-е гг. плодотворное развитие скульптурного портрета. В некоторых случаях ваятели непосредственно развивали то лучшее, что нес с собой дореволюционный портрет, - его особую психологическую глубину, одухотворенность, ощущение связи человека с окружающим миром.

В это время продолжает работать А. С. Голубкина. Оставаясь верной своим творческим принципам, она создала ряд интересных портретов, и среди них свой последний шедевр - портрет Л. Н. Толстого (бронза, 1927; ГТГ).

Портреты В. Н. Домогацкого (1876 - 1939), созданные в середине 20-х гг., говорят о глубоком и объективном постижении характера человека, о нахождении для его выражения точной и четкой пластической формы. В «Портрете сына» (мразюр, 1926; ГТГ) наряду с тонкой моделировкой, создающей как бы легко окутывающую мрамор дымку, большую роль играют контуры, точно найденные границы форм, что придает произведению особую пластическую завершенность.

Портрет, не только требующий достижения сходства с оригиналом, но и заставляющий художника сосредоточить свое внимание на психологии человека, сыграл в торчестве многих скульпторов очень важную роль в процессе овладения принципами реализма. Показательна в этом отношении эволюция Б. Д. Королева (1884 - 1963), исполнившего в свое время беспредметный, кубо-футуристический памятник Бакунину (1918). После ряда формалистических экспериментов он пришел в середине 20-х гг. к созданию портретов, метких и острых по характеристике.

Среди них «Мужской портрет» (1923), портрет Н. Н. Никольского (1925), в которых видны полный отказ от бездушного конструктивизма и обретение полнокровного реалистического языка. Портреты революционеров Баумана (бронза, 1930; ГТГ) и Желябова (дерево, 1927; ГРМ), в органическом единстве раскрывающие личное и общественное в характере человека, пронизаны ощущением внутренней значительности, монументальны по форме. Королеву принадлежит также один из лучших для 20-х гг. портретов В. И. Ленина (1926).

Пути развития советского скульптурного портрета многообразны. Характерны для 20-х гг. и точно документальные изображения. В этом плане работали И. А. Мен-делевич (1887 - 1950), автор портрета Е. Б. Вахтангова (1924); Н. В. Крандиевская (1891 - 1963), которой принадлежит портрет С. М. Буденного (1930); Г. В. Нерода (р. 1895), создавший портрет Я. М. Свердлова (гипс, 1932; ГТГ).

Большой интерес представляют созданные в это время собирательные образы, по существу портреты-типы, в которых чутко уловлены и ярко выражены социальные качества - черты характера, формирующиеся у представителей трудового класса. Прекрасно найдена по типажу серия скульптур Ивана Дмитриевича Шадра (1887 - 1941), исполненная в 1922 г., - «Рабочий» (гипс), «Крестьянин» (гипс), «Красноармеец» (бронза), «Сеятель» (бронза) (все - в ГТГ) (Эти изображения были исполнены по заказу Гознака для воспроизведения их на советских денежных знаках. ). В каждой из них передано ощущение внутреннего достоинства и сил, пробудившихся в людях, которые стали хозяевами своей страны. Сам выходец из крестьян, Шадр верно уловил эти черты в характере своих современников. Принципиально новым явилось то, что образ трудового человека так проникновенно был воплощен в скульптуре.

Многогранное творчество Шадра далеко выходило за пределы портретного жанра. Страстная целеустремленность пролетариата в своей справедливой борьбе ярко выражена им в композиции «Булыжник - оружие пролетариата» (бронза, 1927; ГТГ) - оригинальной по своему пластическому мотиву. Стремительно нагнувшись, молодой рабочий выхватывает из мостовой булыжник - первое попавшееся под руку оружие. Преодолев инертную тяжесть камня, метнув его в ненавистного врага, он распрямится во весь свой богатырский рост. Конкретность изображения (в основу его положены события 1905 года) сочетается с символикой содержания, раскрывающего переломный момент в судьбе целого класса.

Стремление к широкому обобщению, романтической приподнятости образа приводит Шадра к монументальной скульптуре, к использованию синтетических средств выражения. Связь с окружающим пространством и выявление благодаря этому наиболее характерных черт образа отличают памятник Ленину, установленный Шадром в 1927 г. в Грузии на плотине Земо-Авчальской ГЭС - одной из первых в Советском Союзе. Волевым жестом руки Ленин указывает на воды двух горных рек, разливающихся у подножия плотины. Точно найденный силуэт и положение скульптуры в пространстве, где величие фигуры подчеркнуто линией как бы расступившихся в этом месте гор, делают пластический образ господствующим в природе, выражают мысль о покорении ее человеком - строителем нового общества.

Тридцатые годы - новый плодотворный этап в творчестве скульптора. Сохраняя романтическую приподнятость образа, он ставит перед собой иные задачи, добивается выражения многогранности чувств в спокойном, сдержанном движении, в энергичной и вместе с тем плавной лепке. Такое решение характерно, например, для проекта памятника Горькому для Москвы (бронза, 1939; ГТГ), все кажется предельно простым и естественным. Точно выражен мотив движения, передающий внутреннюю взволнованность, приподнятость чувств. Большой одухотворенностью пронизан образ А. С. Пушкина в проекте памятника поэту для Ленинграда (1940). Выразительна своим пластическим ритмом созданная для Советского павильона на Всемирной выставке 1939 г. в Нью-Йорке «Девушка с факелом» (бронза, 1937; ГТГ).

Важный вклад сделал Шадр и в область мемориальной скульптуры. Его лирическое надгробие Е. П. Немирович-Данченко (мрамор, 1939; оригинал в ГТГ) и романтически взволнованные образы в проекте надгробия В. М. Фриче и В. В. Фриче (бронза, 1931; ГТГ) являются образцом новых решений в этой области скульптуры. В них ясно звучит светлое жизнеутверждающее начало.

Стремление к широкому обобщению в изображении действительности проявилось в очень разных по жанру произведениях, созданных уже в 20-е гг. Пластически красива скульптурная группа «Октябрь» (гипс, ГРМ), исполненная к юбилею Советской власти (1927) скульптором Александром Терентьевичем Матвеевым (1878 - 1960). Начав свой творческий путь задолго до революции, А. Т. Матвеев пришел в советскую скульптуру опытным, сложившимся мастером. Поэтически возвышенное претворение обнаженной натуры лежит в основе большинства его произведений. Героическая нагота фигур, величественный ритм пиримидально построенной композиции группы «Октябрь» заставляют вспомнить произведения классицизма. Однако образы матвеевской группы не идеально-отвлеченны. В них - синтез живых наблюдений, особое ощущение современности. Полно индивидуального своеобразия и движение каждой фигуры. Спокойно, уверенно стоит рабочий; величавая торжественность в позе сидящего крестьянина; красноармеец, стремительно присевший на одно колено, полон напряжения, как бы готовности к отпору.

В строго уравновешенных и в то же время пронизанных внутренним напряжением формах «Октября» отразилась динамика революционной эпохи. В дальнейшем поэтическое представление о человеке получает в творчестве Матвеева все более спокойный, радостный характер. Отлитая из бронзы в 1937 г. «Женская фигура» (ГРМ) как бы сконцентрировала в себе лучшие качества пластики Матвеева. Статую отличает удивительная ясность форм, мягкая обобщенная моделировка поверхности, за которой чувствуется глубокое знание натуры. Мотив поднятых рук, обрамляющих голову, придает ей особое величие, она кажется чем-то сродни монументальным образам, которые своим ритмом могут быть связаны с архитектурой. Недаром скульптор дал ей второе название - «Кариатида». Матвеев много работал и в портретном жанре. К числу лучших его работ принадлежит «Автопортрет» 1939 г. (бронза; Ленинград, ГРМ).

Рубеж 20 - 30 гг. явился переломным в развитии советской пластики. В это время особенно остро чувствуется необходимость решения новых проблем, освоения нового материала действительности, находящейся в беспрерывном стремительном развитии. Историческое постановление партии 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» и в области скульптуры опиралось уже на реальные достижения, на ту эволюцию, которую она совершила в первое пятнадцатилетие своего существования.

Все более широкий общественный пафос наполняет скульптуру, пронизывая ее монументальные и станковые формы.

В 1933 г. Л. В. Шервуд (1871 - 1954) создал статую «Часовой» (гипс; ГТГ). Скульптор избрал простой, часто встречающийся мотив, но в силу жизненной типичности образа, значительности того дела, которому служит советский воин, охраняя мирный труд своей страны, статуя приобретает черты эпического величия и монументальности.

Новые тенденции проявляются в портрете. Интересным начинанием было создание портретной галлереи передовиков производства в Москве (1931 - 1932), получившей название «Аллеи ударников». Все чаще портретная статуя современника, прославившегося своим трудом, своим подвигом, становится монументальной, сохраняя естественность и простоту выражения.

Размах социалистического строительства, вызвавший реконструкцию старых и создание новых городов, создает предпосылки для развития в 30-е гг. монументальной и декоративной скульптуры, различных видов архитектурно-скульптурного синтеза. Одной из важнейших проблем было создание монументального памятника для городского ансамбля. Многочисленные конкурсы на памятники выдающимся революционерам, деятелям науки и культуры, проводившиеся в то время, дали интересные результаты.

Значительный вклад в решение проблемы памятника для городского ансамбля сделал Матвей Генрихович Манизер (р. 1891), окончивший накануне революции Академию художеств. Скульптор принимал участие в осуществлении ленинского плана монументальной пропаганды. Созданные им в 20-х гг. памятники в Ленинграде - В. Володарскому (1925) и «Жертвам 9 января 1905 года» (1931), с большим профессиональньш мастерством воплотившие новые темы, - сыграли важную роль в утверждении реалистических принципов в советском монументальном искусстве. Дальнейшая эволюция творчества Манизера - это расширение тематического диапазона и поиски большей эмоциональной выразительности. Интересно решен Манизером памятник Чапаеву для Куйбышева (1932). Отказавшись от традиционного конного монумента, скульптор создал многофигурную композицию. Герой выступает здесь в тесной связи с народными массами. Вся группа, ощетинившаяся штыками, дана в сильной динамике.

В конкурсе на памятник Т. Г. Шевченко для Харькова (1935) Манизер создал произведение, по-новому раскрывающее образ деятеля культуры прошлого. Великий украинский демократ представлен в нем как мыслитель и борец, видящий всю горечь жизни угнетенного народа. Поставив фигуру писателя на высоком трехгранном пьедестале, скульптор поместил вокруг нее шестнадцать фигур меньшего размера, изображающих борющийся народ Украины. Размещенные как бы по спирали, на возрастающих уступах постамента, они сюжетно не связаны между собой, но каждая из них олицетворяет определенный момент борьбы - от безмолвного протеста до активного революционного действия и торжества победы трудящихся в нашей стране. В композиции особенно выразительна фигура молодой батрачки, помещенная на фасаде памятника, образ которой ассоциируется с героиней поэмы Шевченко «Катерина».

Вершиной творчества Манизера в довоенный период явился памятник В. И. Ленину для Ульяновска (1940). Эскиз, близкий по композициям к памятнику, был им создан еще в 1928 г. Однако нужны были годы, чтобы он получил свое убедительное монументальное воплощение. Памятник в Ульяновске поставлен на Венце, высоко расположенной площади города, с которой открываются широкие волжские дали. Фигура стоит на высоком, хороших пропорций постаменте (архитектор В. А. Витман). Сильный поворот головы, устремленный вдаль взгляд подчеркивают связь памятника с окружающим пространством. Ощущается это и в самой лепке фигуры, трактовке складок одежды, широких и плавных и вместе с тем глубоко рельефных, что делает скульптуру восприимчивой к освещению, изменение которого вызывает глубокие скользящие тени на ее поверхности. Кажется, что вольный ветер, который постоянно царит здесь, овевает статую, шевелит складки накинутого на плечи Ленина пальто. В трактовке памятника нет излишней мелочности, дробности, прекрасно использован мастером благородный язык бронзы.

Одухотворенность, человечность образа придали величественному монументу особый характер. Сильно звучат ноты революционной романтики, и в то же время все здесь очень конкретно, как бы проникнуто ощущением исторической достоверности. Важно отметить, что Ленин изображен здесь как революционный мыслитель и вождь, не только предвидевший светлое будущее народа, но и активно пролагавший к нему пути.

Конкретность образных характеристик в памятниках Манизера отчасти связана с тем, что он много и успешно работает в области портрета. Из ранних его произведений этого жанра можно назвать портрет Э. Э. Эссена (1922), из более поздних - портрет Героя Советского Союза И. М. Мазурука (1945).

Живо откликнулся скульптор на события Великой Отечественной войны, создав уже в первые годы законченные, четкие по форме произведения, прославляющие защитников Родины. Чеканно проработана в малейших деталях его статуя, изображающая юную героиню Зою Космодемьянскую (бронза, 1942; ГТГ). Точная портретыость и классический канон в пропорциях соединены в стройной фигуре девушки, идущей на подвиг и бросающей последний взгляд на родную Москву. Работа над созданием монументов остается главной для Манизера и в последующем его творчестве. Наиболее интересными можно считать памятник генерал-лейтенанту Ф. М. Харитонову для Рыбинска (1949) и памятник в честь освобождения Индонезии от колониализма (1964, исполнен совместно с О. М. Манизером).

Возвращаясь к скульптуре 30-х гг., следует отметить, что для нее характерны поиски обобщенного монументального образа, композиция которого часто связывается с формами архитектуры. Значительным мастером, работающим в этом направлении, был Сергей Дмитриевич Меркуров (1881 - 1952), в советское время преодолевший схематизм модерна, свойственный его раннему творчеству.

Он пристально изучал искусство эпох с развитым архитектурно-скульптурным синтезом, в частности искусство Древнего Египта и Ассирии, был влюблен в твердые, «вечные» материалы, прежде всего в гранит. В своей творческой практике Мер-куров во многом шел от той выразительности, которую дает монолитный блок камня, и стремился соединить это с портретностыо образа. Чувство большой формы, ансамблевое понимание памятника иногда делают его скульптуру как бы частью архитектуры.

Интересен его памятник К. А. Тимирязеву для Москвы (1923), сочетающий несколько графическую выразительность силуэта с живостью1 портретной характеристики. Много лет работал Меркуров над гигантским горельефом «Расстрел 26-ти бакинских комиссаров», получившим осуществление в граните уже в послевоенный период. В процессе работы центральный образ этой композиции - фигура Степана Шаумяна - стал самостоятельным произведением. Гранитный памятник пламенному большевику был установлен в Ереване (1930). Фрагментом этого памятника можно считать портрет Степана Шаумяна из черного гранита (1929; ГТГ). Скульптор создал идеальный образ борца-революционера, который бесстрашно смотрит в глаза самой смерти. Сильный поворот головы, напряженные мускулы шеи подчеркивают динамику композиции. В то же время масштаб (примерно 2,5 натуры), а также обработка, в которой сочетаются большие поверхности полированного и шероховатого, едва обработанного гранита, подчеркивают мощь объемов, их незыблемость.

Долгие годы работал Меркуров над воплощением образа В. И. Ленина. Не все произведения скульптора кажутся убедительными; в некоторых поступают черты внешней патетики, однообразие жеста и движения. Но есть среди них по-настоящему волнующие. Многофигурная группа «Смерть вождя» (1927 - 1950), изображающая траурное шествие людей, несущих на плечах тело Ленина, воспринимается как торжественный реквием. В 30-е гг. ленинская тема находит интересное разрешение в двух работах Меркурова - в фигуре Ленина для зала заседаний Верховного Совета в Кремле (мрамор, 1939) и в памятнике Ленину для Еревана (1940). Если в первом произведении ставилась задача создания статуи для строгого интерьера, то ереванский памятник хорошо вписывался в ансамбль центральной городской площади - его пьедестал слит с каменными трибунами, украшенными национальным орнаментом (архитекторы Н. Паремузова и Л. Вартанов). Менее удался монумент Ленину, созданный Меркуровым для канала имени Москвы (1937). Сложенный из крупных гранитных блоков, упрощенный по форме колоссальный монумент пронизан холодным величием.

Не в грандиозности и подавляющих масштабах, не в схематизме и тяжеловесности форм заключались средства выражения той радостной устремленности и торжественной уверенности, которую ощущал советский народ в эпоху построения социалистического общества. Настоящие формы синтез находил в тех произведениях, для которых в основу обобщающего образа брались черты реального советского человека, поднятого величием идей и дел эпохи на небывалую высоту.

Лучшим произведением архитектурно-скульптурного синтеза 30-х гг. был Советский павильон на Всемирной выставке в Париже (1937), построенный по проекту архитектора Б. М. Иофана и увенчанный скульптурой работы Веры Игнатьевны Мухиной (1889 - 1953). Иофан спроектировал стройное и динамичное по композиции Здание, в котором объемы, стремительно нарастая, переходили в вертикальный пилон фасада, являющийся пьедесталом для скульптуры. По замыслу архитектора, это была двухфигурная композиция, изображающая юношу и девушку, возносящих над головой эмблему Советского государства - серп и молот. Одержавшая победу в конкурсе на эту скульптурную группу В. И. Мухина подхватила и развила идею архитектора, вдохнула жизнь в схематично намеченные формы.

Добиваясь яркого образного решения, она изменила данный в проекте композиционный строй группы: вместо мотива восхождения по диагонали появился мотив сильного горизонтального движения вперед и взлет по вертикали в жесте рук. Группа приобрела иной характер - она стала не только торжественной, но и радостно устремленной, ликующей. Это был важный исходный момент, который определил глубину идеи, положенной в основу произведения. Осуществленная в материале и установленная на вершине павильона двадцатитрехметровая группа производила очень сильное впечатление. Две гигантские устремленные вперед фигуры как бы разрезают в своем безудержном движении пространство. Встречный ветер овевает мощные торсы, скользит по отведенным назад рукам, струится в тяжелых складках одежды, отбрасывая назад взметнувшийся шарф.

Сливаясь со стороны фасада в единую группу, устремленную вперед и вверх, фигуры с профильных точек зрения воспринимаются в иной своей выразительности. Здесь наиболее четко выступает связь композиции с нарастающей динамикой в объемах павильона. Властно отведена рука юноши - он как бы утверждает завоеванное, пройденное. Жест девушки - более женственный, закругленный, сливающийся с полетом шарфа, он выражает ту же тему более плавно, певуче. Еще более динамичной кажется группа, если смотреть на нее со спины. Взметнувшийся шарф, отброшенные волосы девушки, взвихренные края одежды создают впечатление, что воздух воронкой втягивается между объемами, шумит в потоке летящих складок.

Выкованная из листов стали колоссальная, но легкая, ажурная по силуэту группа прекрасно связалась и по материалу с павильоном, построенным из светлого газганското мрамора с пропущенными по фасаду тягами из стали. Новаторская по своей сущности скульптурная группа «Рабочий и колхозница» стала символом, олицетворением Советской страны.

Создать подобное произведение Мухиной помог весь предшествующий опыт скульптора-монументалиста, смело ставящего и решающего в своем творчестве все новые и новые проблемы. Уже исполненный ею в 1922 - 1923 гг. проект памятника Я. М. Свердлову («Пламя революции») (гипс; находился в Москве, в Музее Революции СССР) отличался крепостью форм, стремительной динамикой как бы парящих в воздухе объемов. Однако он нес на себе печать кубизма, воздействие которого Мухина испытала в предреволюционные годы. Постепенное освобождение от его воздействия и обретение полнокровной реалистической формы характеризуют работу Мухиной в 20-е гг. Ее «Крестьянка» (бронза, 1927; ГТГ) отличается незыблемостью мощной фигуры, архитектоничностью композиции. Но она еще отвлеченна по своему образному решению.

В полную меру типические черты советского человека своего времени раскрыты скульптором в портрете С. Замкова (мрамор, 1934; ГТГ), также отличающемся мощью пластических объемов. Но здесь все стало человечным, одухотворенным. Удивительно ясное лицо, могучие скрещенные на груди руки - в портрете как бы сконцентрирована разумная воля, светлые чувства строителя новой жизни. Тема свободного счастливого человека получает свое выражение и в дальнейшем творчестве Мухиной. В декоративной группе «Хлеб» (гипс, 1939; ГТГ) скульптор в аллегорической форме выразила идею богатства и плодородия земли, радостного ощущения полноты жизни.

Занимает Мухину и проблема портретного памятника, в решении которого она также стремится к обобщению. Памятник А. М. Горькому для его родного города был задуман как композиция, сюжетно и пространственно связанная с окружающей природой. Высокая прямая фигура писателя с сомкнутыми за спиной руками должна была стоять над обрывом у стрелки, при слиянии Оки с Волгой. Жаждущий бури молодой Горький как бы противостоит стихии. Композиции у подножия памятника, изображающие героев произведений раннего Горького - Данко с горящим сердцем и Мать со знаменем, - усиливали его романтическое звучание (Памятник А. М. Горькому был поставлен в 1951 г. не так, как задумала его Мухина, а на одной из вентральных площадей города, без дополнительных композиций. ).

В первые годы войны Мухина создает замечательные портреты. Особенно бережно, достоверно лепит она портреты полковников Б. А. Юсупова и И. Л. Хижняка (оба - гипс, 1942; ГТГ), находящихся после боевых ранений на излечении в госпитале. Простота, человечность и вместе с тем огромная внутренняя значительность, почти торжественность отличают их. Обобщены формы чуть припухлого, широкоскулого лица Бария Юсупова, все в нем просто, как-то «мирно», но оно исковеркано глубокими шрамами, черная повязка закрывает глазницу. Остро, пристально смотрит второй глаз. В этом взгляде стойкость, непоколебимость человека, готового до последнего дыхания стоять за правое дело. Огромной силы типизации достигает Мухина в работе «Партизанка» (гипс, 1942; ГТГ), ставшей символом мстящей захватчикам Родины.

Героические черты приобретают в это время и исполненные Мухиной портреты людей мирного труда. В портрете академика А. Н. Крылова (дерево, 1945; ГТГ), в его яркой, полной индивидуального своеобразия внешности Мухина раскрыла лучшие черты характера русского человека. Из мощных наплывов корневища дерева вырастают плечи и голова ученого, прямо и неподвижно поставленные. Но решительно откинуты пряди волос, обрамляющие крутой череп. Огромное напряжение в сведенных бровях, и проницателен взгляд полузакрытых нависшими веками глаз. Волю, энергию, пытливость сконцентрировало в себе это лицо. Самым важным в творчестве Мухиной было то, что она умела подмечать в характере своих современников все лучшее и новое, рожденное советской действительностью, находить прекрасный идеал в жизни и, воплощая его, звать в будущее.

Проблема синтеза с архитектурой оставалась важнейшей на всем протяжении развития скульптуры в предвоенные годы.

В 1939 г. был создан Советский павильон на Всемирной выставке в Нью-Йорке, где был во многом использован опыт создания Парижского павильона. В основном удачным было оформление BGXB 1939 г. Прекрасно декорировал главный вход выставки Георгий Иванович Мотовилов (1884 - 1963), украсив оригинально решенные арки рельефами, наложенными на их плоскость. В композициях «Индустрия» и «Сельское хозяйство» (1939) изображения людей, растений, животных, деталей машин сливались в красивый, декоративный узор, не теряя своей образной сущности.

Значительное место принадлежало скульптуре в оформлении самих павильонов. С первых своих шагов советская скульптура развивается как многонациональное искусство. Во многих павильонах ВСХВ национальное своеобразие было выражено не только в архитектурных формах и орнаменте, но и в пластических образах. О многосторонних успехах советской скульптуры конца 30-х гг. свидетельствует и то, что в это время в союзных республиках все чаще устанавливаются памятники по проектам местных мастеров. Нередко в них решаются сложные задачи синтеза, характерные для монументального искусства той поры. Так, памятник С. М. Кирову в Баку был создан в 1939 г. по проекту азербайджанского скульптора В. П. Сабсая (р. 1883). Этот монумент тесно связан с природным своеобразием столицы Азербайджана. Фигура Кирова, обращенная с высот холма нагорного парка к морскому заливу, видна почти из всех точек города. В то же время памятник рассчитан и на близкое рассмотрение: убедительно переданы портретные черты Кирова, рельефы на постаменте рассказывают о его деятельности в городе нефтяников.

Сохраняя гражданский пафос, внутреннюю энергию образа, свойственную скульптуре 20-х гг., новые произведения, воплощающие образ современника 30-х гг., несут в себе больше конкретности и неповторимого своеобразия личности, в них чувствуется стремление раскрыть характер человека во всей его многогранности. Такова, например, статуя Серго Орджоникидзе (гипс, 1937; ГТГ), исполненная скульпторами В. И. Ингалом (р. 1901) и В. Я. Боголюбовым (1895 - 1954). В ней подкупает особая теплота, с которой обрисован темпераментный характер наркома тяжелой промышленности, организатора многих трудовых побед в те годы.

Интересно развивается в это время и психологический портрет. Содержательные произведения создает Григорий Иванович Кепинов (р. 1886). Его полный внутреннего достоинства «Грузин-комсомолец» (бронза, 1935; ГТГ) и необычайно обаятельный лирический «Портрет Т. Г. Кепиновой» (мрамор, 1935; ГТГ) говорят о возвышенно-поэтическом понимании образа человека.

Весьма плодотворно работала в области портрета Сарра Дмитриевна Лебедева (р. 1892). Ее путь в искусстве, начавшийся с первых лет Октябрьской революции, был очень целеустремленным. Признавая работу над портретом только с натуры, аналитически изучая ее, скульптор находит индивидуальное пластическое решение для каждой модели. Композиции Лебедевой обычно очень просты и неэффектны на первый взгляд. Однако, всматриваясь внимательно в изображение, мы как бы познаем человека вместе со скульптором, глубоко постигаем его характер. Иногда Лебедева показывает человека с необычной стороны, которая поначалу поражает, но через зоркое и проницательное видение художника эта черта становится главной и для нас, так как раскрывает в человеке существенное, скрытое под пластами привычного и повседневного.

Несомненным достижением Лебедевой в 20-е гг. был портрет Ф. Э. Дзержинского (бронза, 1925; Москва, Музей Революции СССР). Удивительно точно найден объем головы, в посадке которой уже чувствуется сила и непреклонность, редкая внутренняя выдержка. Но в выражении лица - широкого в скулах, с тонкими правильными чертами - есть и другое - как бы внутренний неугасаемый огонь чувств, сдержанных во внешнем проявлении. На контрасте этих двух начал и строится характеристика. Лебедева по-новому подошла к созданию портрета общественного деятеля, не только подчеркнув лежащие на поверхности яркие черты, но и раскрыв глубоко и тонко индивидуальный характер.

Портреты Лебедевой, созданные в конце 20-х - начале 30-х гг., отличает все более точное нахождение характерной формы, все возрастающая органичность и жизненность пластических решений (портрет Вани Бруни, 1934; портрет П. П. Посты-шева, 1935; портрет В. П. Чкалова, гипс, 1937; ГТГ).

Серия портретов, исполненных Лебедевой во второй половине 30-х гг., принадлежит к числу лучших творений скульптора. Перед нами проходят человеческие характеры, столь не похожие друг на друга. Величавая голова скульптора В. И. Мухиной (гипс, 1939; ГТГ), энергичное лицо актрисы О. Л. Книппер-Чеховой (гипс, 1940; ГТГ), вдохновенный образ режиссера и актера С. М. Михоэлса (гипс, 1939; ГТГ). Для каждого портрета скульптор находит свою пластическую форму. И тем не менее в портретах есть черты, роднящие их. Это глубокое внутреннее достоинство, добрый активный взгляд на мир, к преобразованию которого направлены все помыслы, чувства и творческие силы этих людей. В каждой личности, как в кристалле неповторимого строения, отражается и переливается свет новой социалистической эпохи. Линия остропсихологического портрета остается для Лебедевой главной и в дальнейшем творчестве (портрет А. Т. Твардовского, гипс, 1943, ГТГ; портрет А. В. Щусева, 1946, и др.). Интересна работа Лебедевой над обнаженной натурой, а также ее декоративная пластика.

Велики достижения советской скульптуры и в области исторического портрета. Особенно ценный вклад внес в этот жанр основоположник грузинской скульптуры Я. И. Николадзе. Упорно и настойчиво овладевает он мастерством ваяния в дореволюционные годы, пройдя серьезную художественную школу. Но уже с первых шагов самостоятельной деятельности становится ясно, что особенно близки ему образы родной Грузии, для выражения которых он и стремится овладеть вершинами профессионального мастерства. С увлечением лепит Николадзе портреты выдающихся деятелей грузинской культуры. Созданные в 1914 - 1915 гг. портрет Акакия Церетели и в 1910 - 1911 гг. Эгнатэ Ниношвили устанавливаются в годы Советской власти как монументы в столице республики. Особенно созвучным революционной действительности оказался памятник А. Церетели, открытый в 1922 г. перед зданием Тбилисского оперного театра. Вдохновение, внутренний огонь, выраженные в этом портретном бюсте, рождающемся из глыбы камня, как бы олицетворили извечное стремление народа к свободе. Ряд тонких психологических портретов, в которых нередко проступают романтические черты, создал Николадзе в 20-е гг. (портрет П. Меликишвили, 1922; портрет В. Месхишвили, 1926; оба - Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР).

Успешно работает скульптор над образом В. И. Ленина. Исторически достоверный, полный внутреннего обаяния образ молодого Ленина эпохи создания «Искры» воплотил он в портрете 1947 г. (бронза, ГТГ). Глубокое проникновение в духовную жизнь человека делает особенно убедительными и волнующими портреты замечательных людей далекого прошлого, воссозданных Николадзе. Так, под резцом скульптора ожил прекрасный лик Шота Руставели, воплощенный им и в круглой скульптуре и в рельефе (бронза, 1937; Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР). Подлинным шедевром ваятеля явился портрет поэта и мыслителя XII в. Чахрухадзе, тонко исполненный в мраморе (1948; Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР) (гипс, 1944). Поэт сосредоточен, погружен в глубокую задумчивость.

Но его лицо, как бы окутанное легкой дымкой, полно напряженной, живой мысли.

Очень много сделал Николадзе и как педагог, воспитавший целую плеяду молодых ваятелей Грузии.

Много потрудился на этом поприще и другой грузинский скульптор - П. П. Канделаки (р. 1889), окончивший в 1926 г. Академию художеств в Ленинграде. Портретист по преимуществу, он представляет несколько иную линию в развитии грузинской скульптуры. Большинство исполненных им портретов полны героического пафоса, в них часто проступают черты монументальности (портрет Л. Гудиашвили, камень, 1935; портрет А. Хоравы, бронза, 1948; оба - Тбилиси, Музей искусств Грузинской ССР).

Тридцатые годы характеризуются расцветом всех жанров скульптуры. В это время продолжают работать замечательные мастера-анималисты - Василий Алексеевич Ватагин (р. 1883) и Иван Семенович Ефимов (1878 - 1959), очень разные в своем истолковании натуры. Талант скульптора и графика сочетается у Ватагина с научной эрудицией. В его произведениях чувствуется любовное отношение к природе, знание характера и повадки зверя, понимание его эмоций. Обычно скульптор воплощает образ животного в том материале, который лучше выражает сущность его натуры. Он режет в дереве своих «Играющих медведей» (1930), подчеркивая их тяжеловесную грацию и мягкость; белогрудый «Пингвин, глотающий рыбу» (1939) исполнен им в кости. Характерно обращение Ватагина в 30-е гг. к монументально-декоративным работам, из которых самой значительной было оформление входа в Московский зоопарк («Лев», 1936). Серию замечательных анималистических композиций создал Ватагин и после войны («Моржи», 1957).

И. С. Ефимов особенно остро чувствовал декоративность формы. Хорошо зная натуру, он при пластическом ее воплощении часто исходил из декоративных свойств материала. В произведениях скульптора можно обнаружить и влияние народного искусства. Его кованные из меди «Петух» (1932; ГТГ), «Страус» (1933), «Жирафа» (1938) говорят о большой художественной выдумке, неиссякаемой фантазии художника. Ефимов внес свою долю в разработку монументального синтеза. Его фонтан «Юг» у Химкинского речного вокзала (1939), удачно сочетающий композицию из стекла и металла со струями воды, - прекрасный образец декоративной скульптуры.

Показательно, что и в других видах декоративной пластики - фарфоре и майолике - в 30-е гг. видна значительная тяга к созданию больших произведений, к сочетанию их с архитектурными формами. Так, Исидор Григорьевич Фрих-Хар (р. 1893), создавший в 20-е гг. немало станковых жанровых произведений в керамике, делает ряд интересных работ для ВСХВ, отличающихся торжественностью и праздничной красочностью («Стахановка хлопковых полей»; «Чабан», 1937).

В целом предвоенный период явился важным и плодотворным этапом в развитии советской пластики. Несмотря на трудности, связанные с воздействием на искусство культа личности, это было время больших поисков, постановки грандиозных проблем. Успехи пластики военного времени и первых послевоенных лет во многом были определены теми принципами, которые сложились в 30-е гг.

Война во многом изменила тематику советской скульптуры. Скульптура в эти годы становится мобильнее, быстрее откликается на требования дня, непосредственно фиксируя события, сохраняя в беглом эскизе волнующее ощущение их исторической достоверности. При этом ваятели сумели найти пластический язык, способный выразить особый пафос напряженных дней войны.

В эти грозные годы многие скульпторы особенно остро осознают свою ответственность перед будущим и настойчиво стремятся запечатлеть величие подвига, силу патриотических чувств, сам облик людей, творящих победу. Рождается новое ощущение монументальности, которое проступает иногда в маленьком наброске в силу исторической важности запечатленного события, значительности характера человека, раскрывшегося в волне всенародного патриотизма.

Самым распространенным жанром становится портрет. Некоторые портреты создаются на передовой линии фронта в перерывах между боями, казалось бы, в самой неподходящей обстановке. Быстро выполненные, часто неоконченные, они остались драгоценными художественными документами эпохи. Так молодой скульптор И. Г. Першудчев (р. 1915), воспитанник студии военных художников им. М. Б. Грекова, лепит на Юго-Западном фронте серию бюстов, изображающих бойцов, командиров, разведчиков, медсестер Советской Армии - простых мужественных людей. Скульптор запечатлел и легендарных участников штурма Рейхстага - сержантов М. А. Егорова и М. Кантарию, капитана К. Я. Самсонова и майора А. В. Соколовского (все - бронза, 1945; Москва, Дом Советской Армии им. М. В. Фрунзе). В их образах он передал достоверное ощущение остро схваченного мгновения. Эскизная, несколько дробная форма этих портретов (закрепленная впоследствии в бронзе) рождена самой напряженной обстановкой тех героических дней.

В создании портретной галлереи героев Великой Отечественной войны участвовали скульпторы всех национальностей. В их числе армянский скульптор Ара Мигранович Сарксян (р. 1902), создавший интересные произведения и в довоенный период. Он учился в Вене, а в 1925 г. переехал в Советскую Армению. В 20-е гг. Сарксян настойчиво ищет свой самобытный язык в пластике, он изучает древне-армянскую резьбу по камню, а также древнее искусство Египта и Индии. Некоторым его произведениям этого времени, несмотря на элементы стилизации, присущи черты подлинной монументальности (памятник Сурену Спандаряну в Ереване, 1927; памятник героям майского восстания в Ленинакане, 1931). В 30-е гг. скульптор много работает в области портретного жанра, достигая в лучших изображениях силы эмоционального выражения характера (портрет Н. Тиграняна, 1940; портрет артиста А. Харазяна, 1939; оба - дерево; Ереван, Картинная галлерея Армении). Эти черты в новом качестве выступают в портретах военных лет. Со сдержанной взволнованностью лепит он бюст капитана А. Мирзояна (1942). Лицо воина кажется опаленным огнем; в нем выражены не только воля и непримиримость, но и большая светлая мысль, понимание великой цели борьбы. Особая напряженность проступает ц в «мирных» портретах Сарксяна этого времени («О. Зардарян», 1943; «А. Степанян», 1944). В последующие годы Сарксян продолжает работать над портретом («Сурен Спандарян», бронза, 1947, ГТГ, и др.) и над монументами (памятник В. И. Ленину в Камо, Армянской ССР, 1959).

Много сделали в годы войны скульпторы Белоруссии. А. О. Бембель (р. 1905), восхищенный подвигом капитана Николая Гастелло, бросившего свой горящий самолет на врага, создает яркую запоминающуюся композицию (бронза, 1943; Минск, Художественный музей БССР), в которой мы видим лицо воина, полного грозной решимости, его руку в кожаной перчатке, как бы подающую сигнал к действию. В более спокойном, эпическом плане выражен героизм в портрете генерал-майора Л. М. Доватора (гипс, 1942; ГТГ), исполненном А. В. Грубе (р. 1894). Могучий разворот плеч, подчеркнутый размахом мохнатой бурки, зоркий взгляд, как бы сосредоточенный на боевом объекте, говорят о мужестве и отваге командира кавалерийских полков.

Широко известна серия портретов, которые создал Заир Исаакович Азгур (р. 1908), выступивший уже до войны талантливым портретистом. Его качества художника, умеющего очень жизненно, непосредственно передать индивидуальность, раскрываются теперь с еще большей обостренностью, целенаправленностью. В серии портретов героев войны, участников партизанского движения перед нами проходят лица людей плоть от плоти народа. Скульптор как бы показывает разнообразие характеров, их потенциальные жизненные возможности, которые проявляются теперь в одном определенном русле, подчинены одной всепоглощающей идее. Молодецкая удаль, широта натуры, добродушие чувствуются в портрете партизана М. Ф. Сель-ницкого (гипс, 1943; ГРМ), кудрявого, широкоплечего юноши в распахнутой на груди рубахе, украшенной национальной вышивкой. Не для войны, а для мирного созидательного труда рос этот человек; и каким теперь посуровевшим, озабоченным стало его лицо, сколько собранности, силы, мужества в его ясных открытых чертах.

Уже в первые годы войны встала задача сооружения бюстов дважды и трижды Героев Советского Союза на родине награжденных, и в ее решении приняли участие большинство скульпторов.

Особым героическим содержанием наполняются и жанровые произведения военного времени. Моральную силу советского человека, его мужество отражают они, созданные часто под непосредственным впечатлением от событий тех лет.

Среди них выделяется скульптура Екатерины Федоровны Белашевой-Алексеевой (р. 1906) «Непокоренная» (гипс, 1943; ГТГ). Трепетная, живая лепка подчеркивает хрупкость одетой в потрепанную одежду фигурки, нежность чуть пухлого, совсем еще детского лица. Светотеневые нюансы несколько эскизной формы рождают ощущение среды, как бы сурового ветра войны, который овевает девушку. В ее фигуре не только беспомощность, но также стойкость и решимость. Эти чувства подкреплены и непроизвольным жестом, приобретающим почти торжественность благодаря своей внутренней наполненности.

Глубокий отзвук в сердцах советских людей вызывала композиция старейшего русского скульптора В. В. Лишева (1877 - 1960) «Мать» (гипс, 1945). Пожилая женщина, склонясь над телом убитого сына, дотрагивается до его головы, как бы не веря случившемуся. Сколько душевной стойкости и величия в этой простой русской женщине, разделившей участь многих матерей. Отлитая в бронзе и затем высеченная в мраморе, эта группа осталась как одно из волнующих произведений эпохи Великой Отечественной войны.

И в тяжелые годы войны Советская страна не забывала о мирном строительстве. В 1944 г. была пущена 3-я очередь Московского метрополитена. Новый вариант фигуры «Зои» украсил станцию метро «Измайловская», в подземных залах которой нашли место и другие произведения Манизера. На торцовой стене зала была помещена скульптурная группа «Народные мстители», еще шире раскрывшая тему партизанского движения, которой было посвящено оформление всей станции. Подземные залы станции «Электрозаводская» были украшены рельефами, прославляющими труд советских людей в годы войны. Они принадлежат резцу скульптора Г. И. Мотовилова. Убедительно решенные образно, ритмичные в своих движениях фигуры удачно сочетаются с предметным фоном. Благодаря ясности и архитектоничности построения композиции на опорных столбах, разделенные большими интервалами, читаются как единый фриз.

Устанавливались в это время и монументальные памятники. Если памятник Шота Руставели в Тбилиси скульптора К. М. Мерабишвили (1942) был осуществлением довоенного замысла, то памятник Герою Великой Отечественной войны генералу И. В. Панфилову для города Фрунзе (1942), исполненный А. А. Мануйловым (р. 1894) и О. М. Мануйловой (р. 1893), явился целиком произведением военного времени, открывшим серию монументов, осуществленных уже в послевоенный период.

В годы войны ярко проявилось дарование молодого скульптора С. М. Орлова (р. 1911), впоследствии создавшего памятник Юрию Долгорукому для Москвы. Работы Орлова в фарфоре неистощимы по богатству фантазии, часто полны сочного юмора, самобытны по форме. Жанровые темы, передача тонко подмеченных черточек военного быта в маленьких статуэтках («Друзья-дежурные», 1943) соседствуют со сложными фантастическими композициями на темы русских народных сказок, в которых скульптор иногда достигает большой глубины раскрытия народного характера (триптих «Сказка о рыбаке и рыбке», фарфор, 1944; ГТГ). Под непосредственным впечатлением от событий войны создана Орловым драматическая по содержанию скульптура «Мать» (1943).

Победа советского народа, отстоявшего свою страну в Великой Отечественной войне и освободившего народы Европы от фашистского ига, находит свое естественное выражение в монументальных произведениях скульптуры послевоенных лет. Осознание масштаба исторической битвы, той роли, которую сыграл Советский Союз в борьбе с темными силами фашизма, осветило события недавнего прошлого особым светом, наполнило произведения пластики, отражающие их, глубоким пафосом.

Еще не отгремели последние бои, когда на освобожденной территории страны и за ее пределами стали сооружаться памятники знаменательным событиям войны, воинам-героям, отдавшим свою жизнь за свободу и независимость Родины. ?)то было и скромное архитектурное оформление братских могил, и обелиски Неизвестному солдату, и даже поставленное на постамент оружие, испытанное в сражениях и ставшее теперь священным. Большая роль могла принадлежать здесь скульптуре, и советские ваятели в короткие сроки создали значительные произведения, обращаясь к различным жанрам и формам скульптуры.

Прославлению воинского подвига советского народа посвящено творчество Евгения Викторовича Вучетича (р. 1908), воспитанника студии военных художников им. М. Б. Грекова. Еще в войну начал он лепить серию портретов выдающихся полководцев, среди которых выделяется портрет генерала армии И. Д. Черняховского (бронза, 1945; ГТГ). Воодушевление, боевой порыв отразились в чертах его лица: напряжены мускулы вокруг зорких, чуть прищуренных глаз, полураскрытого рта. Он как бы охватывает взглядом большие пространства и произносит слова решительной команды. Торжественное оформление бронзового бюста - пышная драпировка, обрамляющая китель, украшенный боевыми орденами, - создает переход к мраморному подножию.

Вучетич - автор ряда памятников, увековечивающих подвиги героев Великой Отечественной войны. Скульптор часто изображает человека в трагических жизненных ситуациях, в предельном напряжении его духовных и физических сил. Но при этом в произведениях, созданных Вучетичем, всегда сильно звучат жизнеутверждающие ноты. Передавая событие в кульминационный момент его развития, скульптор, естественно, придает большое значение напряженному драматическому жесту. Особое внимание уделяет он экспрессии лица, не боясь выразить самые острые состояния, вплоть до передачи ярости, боли, крика. Многие из этих качеств проявились в памятнике генерал-лейтенанту М. Г. Ефремову в Вязьме (1946). Распрямившись во весь рост, энергичным жестом указывает Ефремов путь своим бойцам. Солдат, поддерживающий его, яростно отстреливающийся автоматчик и развернувшийся в резком броске гранатометчик сразу же вводят зрителя в атмосферу ожесточенного боя в кольце врага. Особенно выразительна фигура раненого офицера, опустившегося у ног Ефремова; кажется, невероятным усилием воли он готов сделать свой последний выстрел по врагу. Памятник раскрывает несгибаемую стойкость советских бойцов, он показывает тот момент борьбы, когда они стояли насмерть и преодолевали, казалось бы, непреодолимое.

Грандиозные задачи встали перед Вучетичем при создании памятника воинам Советской Армии, павшим в боях с фашизмом на территории Германии. Он был сооружен совместно с архитектором Я. Б. Белопольским и художником А. А. Гор-пенко в Трептов-парке в Берлине (1949). Широта замысла повлекла за собой комплексное решение - включение архитектурно-планировочных средств, использование выразительности паркового ансамбля. Большая роль отведена скульптуре. Фигура скорбящей Матери-Родины помещена у входа, на пересечении боковой и центральной аллей. От нее широкая аллея-пандус, проходящая сквозь гранитные пилоны - знамена с фигурами коленопреклоненных воинов, подводит к братским могилам. Саркофаги с рельефами, изображающими эпизоды Великой Отечественной войны, обрамляют кладбище. По центральной оси ансамбль завершает монумент Воину-освободителю, возвышающийся на уступах белокаменного мавзолея. Скульптор нашел образ большого типического обобщения, в котором раскрылся смысл освободительной борьбы Советской Армии, свершившей свой гуманный подвиг во имя будущего человечества. Убедительно решен он в целом и в деталях. Светлое открытое лицо, статная фигура, сильные руки, одна из которых сжимает меч, а другая держит ребенка. Тесно переплетаются здесь элементы иносказания, аллегории с как бы подчеркнутой достоверностью факта. Не случайно этот образ заслужил всенародное признание и получил вторую жизнь в произведениях плаката, поэзии и кино. Символика, проявившаяся в берлинском памятнике, нашла развитие в последующих произведениях Вучетича.

Мемориальный ансамбль в ознаменование разгрома немецко-фашистских войск на Волге, осуществляемый скульптором в настоящее время, включает многие компоненты. Многочисленная скульптура - монумент Воину-герою, скорбящей Матери-Родине, однофигурные и двухфигурные композиции и в символической и в эпизодически-повествовательной форме воплощают беспримерный подвиг народа. Здесь используется как бы симфоническое звучание памятника, в котором одна героическая часть сменяется другой, сливаясь в многоголосый ансамбль.

Характерно, что Вучетич, певец воинской славы, создает и интересное произведение, посвященное борьбе за мир, - «Перекуем мечи на орала» (бронза, 1957), которое было установлено позднее в Нью-Йорке, на территории, окружающей здание ООН. Пластический мотив композиции передает целеустремленную волю народа-созидателя в борьбе против угрозы новой войны.

Скульптурный портрет, привлекший Вучетича с первых шагов самостоятельной работы, занимает большое место и в последующем его творчестве. Теперь Это не только героический портрет. Скульптор изображает мирных тружеников, борцов за мир, писателей, художников, артистов, советских и зарубежных. Не все Эти портреты равноценны, но в обширном их цикле можно заметить, с какой остротой умеет передать скульптор неповторимо индивидуальное, достигая в лучших произведениях и силы типизации (портрет Героя Социалистического Труда Н. Ниязова, бронза, 1948, ГТГ; портрет комбайнера А. Исакова, 1950; портрет писателя М.А.Шолохова, мрамор, 1958 и др.).

Сильными своими сторонами раскрылся в послевоенные годы талант Николая Васильевича Томского (р. 1900). Еще в памятнике С. М. Кирову в Ленинграде (1935 - 1938) скульптор обнаружил острое чувство современности, умение найти в жизни высокий идеал и воплотить его в конкретных чертах советского человека. Воодушевленное волевое лицо, упругий широкий жест - Киров как бы идет навстречу светлому будущему, увлекая за собой массы. Величие и пафос соединяются здесь с простотой и естественностью.

В новом качестве проявились эти черты в портретах героев Великой Отечественной войны. С большой жизненной полнотой, как-то особенно бережно и любовно передает скульптор черты воинов. Один из лучших портретов названного цикла - бюст дважды Героя Советского Союза майора А. С. Смирнова (1948; ГТГ). Тонко, почти филигранно высечены голова и плечи, четкие объемы которых контрастируют с едва обколотым мрамором основания. Уверенная и прямая посадка головы, ее четкий, «медальный» силуэт сразу же заявляют о внутренней собранности, непреклонной воле человека. Резкость черт мужественного, сурового, закаленного в боях лица смягчена тонкостью светотеневой моделировки. Тщательно проработанная пластика портрета как бы вбирает в себя все богатство живой формы, и от этого еще более конкретное, убедительное выражение получает то общее, что видит скульптор в лицах героев. Хорошо использованы свойства материала - черного базальта в портрете летчика М. Г. Гареева (1947; ГТГ).

В середине 50-х гг. Томский выступает с новым циклом портретов, в котором он, не оставляя работы над образом советского человека, обращается к изображению передовых деятелей, борцов за мир зарубежных стран. Тоньше становятся его характеристики, большее внимание уделяет он психологической выразительности. Пластическая форма портретов становится внутренне напряженной, способной выразить богатые оттенки духовной жизни человека (портрет Т. Залькална, бронза, 1956; портрет Жозефа Гельтона, бронза, 1954).

Живое ощущение индивидуального, понимание характера современного человека придали особое своеобразие и монументальным работам Томского послевоенных лет. Работая над памятником генералу армии И. Д. Черняховскому для Вильнюса (1950), скульптор, восхищенный своим героем, стремится воссоздать во всей жизненной полноте черты полководца. В окончательном варианте памятника Черняховский изображен как бы в обстановке боя, однако его фигура лишена внешней динамики, открытого призывного жеста. Генерал стоит на башне танка, форма которого придана постаменту. Гордо вскинута голова, весь он обращен навстречу бою, которым властно руководит. Смена точек зрения при круговом обходе памятника дает развитие темы - от сурового напряженного состояния до внутренней озаренности - уверенности в близкой победе. На постаменте (архитектор Л. Г. Голубовский) расположены рельефы. Повествование, развивающееся в них, - радостная встреча литовским народом советских бойцов - еще больше конкретизирует содержание памятника.

Говоря об особенностях развития пластики в послевоенные годы, необходимо указать на неоднородность периода. В лучших произведениях первых послевоенных лет отразился искренний пафос, рожденный победой, пронизавший общественную и личную жизнь человека, его трудовые будни. Но в это время дают о себе знать и отрицательные тенденции, связанные во многом с культом личности. Немало усилий было направлено на создание статуй, прославляющих Сталина. Появляется официально-парадная трактовка темы, внешняя помпезность, внутренняя скованность. Тем не менее в лучших произведениях, созданных в это время, сохраняются и развиваются сильные стороны советской скульптуры - ее народная основа, внутренняя энергия и активность образа, высокий гражданский пафос, что мы уже видели на ряде примеров.

Очень разными путями идут художники в создании монументального образа. В углубленно-психологическом плане стремится решить его скульптор Александр Павлович Кибальников (р. 1915). Еще до войны окончил он Саратовское художественное училище и в начале 40-х гг. выступил с первыми скульптурными произведениями. Упорно и сосредоточенно работает Кибальников над воплощением образа великого русского демократа Н. Г. Чернышевского. Сначала это ряд портретов, как будто незначительно отличающихся один от другого, но уже в них ощущаются настойчивые поиски пластического выражения оттенков внутреннего состояния писателя.

В 1948 г. скульптор создает статую Чернышевского, выразившую большой накал чувств, волю к борьбе замечательного революционера. Этот образ лег в основу памятника, воздвигнутого в Саратове в 1953 г. Фигура, несмотря на свою некоторую хрупкость, хорошо построена в пространстве. В ней выявлено богатство планов - наклонена вперед голова, резко повернута верхняя часть туловища со скрещенными на груди руками, выдвинута левая нога. Эго контрастное движение, выдавающее внутреннее напряжение, силу чувств, охвативших Чернышевского, как бы находится в известной! равновесии, замкнуто в своих границах, что нашло свое выражение в четком характерном силуэте. Хорошо читается статуя с профильных точек зрения, где выступают то большое раздумье, погруженность в свои мысли, то непоколебимая сила, готовность к действию.

Очень интересные аспекты выявляются и при восприятии памятника В. В. Маяковскому для Москвы (1958). Сила, молодость, революционная энергия, то неповторимое, что связано с поэзией Маяковского, выражено в самой энергичной постановке фигуры, в решительных акцентах пластической трактовки лица. И в данном случае созданию монументальной статуи предшествовал выразительный, многогранно раскрывающий образ станковый портрет Маяковского (бронза, 1954). В послевоенный период можно говорить о подлинном расцвете скульптуры в некоторых союзных республиках. Здесь выступают и опытные, сформировавшиеся еще до войны мастера и целое поколение молодых ваятелей, окончивших вузы в 40 - 50-е гг. Серьезные проблемы решают они и в области монументального искусства.

Большой вклад в советскую скульптуру сделал литовский ваятель Юозас Мике-нас (1901 - 1964), активно включившийся в художественную жизнь страны после освобождения Прибалтики от фашистских захватчиков. Обладая зрелым творческим опытом, он с энтузиазмом борется за воплощение героической темы в своем искусстве. Большую известность получила исполненная Микенасом группа «Победа» (1945 - 1946), включенная в архитектурно-скульптурный ансамбль в Калининграде, посвященный героическому штурму крепости частями Советской Армии. Работа над этим произведением протекала в необычной обстановке. «Город еще горит, и в горящем городе советский человек ставит памятник своему современнику, своему товарищу по оружию, своему брату», - вспоминает скульптор. Именно это волнующее ощущение передают две фигуры воинов-гвардейцев со знаменем и автоматом, устремляющихся вперед в безудержном наступательном порыве.

Прекрасные качества скульптора-монументалиста раскрылись и в последующих произведениях Микенаса, где он решает новую для него проблему - создание портретного памятника героям войны. В 1955 г. по его проекту устанавливается памятник партизанке Марите Мельникайте в Зарасай. Полная воодушевления, грозная и решительная в этот час, молодая девушка устремляется в бой. Крупными пластическими массами решена стройная фигура, сильное движение пронизывает ее, находя завершение в широком энергичном жесте. Памятник хорошо вписан в пейзаж, он рисуется на фоне озера и далеких перелесков.

Микенас является замечательным портретистом, раскрывающим характер человека во всей его глубине, сложности и вместе с тем пластически цельно и обобщенно. Сильный, бескомпромиссный характер девочки-подростка выражен им в голове ссРимы» (мрамор, 1955 - 1956; Вильнюс, Художественный музей) с широкими, но нежно моделированными поверхностями. Тонким лиризмом, романтической взволнованностью пронизан портрет «Юной пианистки» (бронза, 1958 - 1959; ГТГ). И здесь глубоко раскрытые ваятелем личные качества переплетаются с чертами общезначимыми, свойственными человеку творческого труда. Тот же тип женской красоты улавливается и в обобщенно-символическом произведении Микенаса «Мир» (гипс, 1960), изображающем юную мать с ребенком, держащую голубя на раскрытой ладони. Сохраняя теплоту и трепет жизни, группа приобретает величественный пластический ритм, что позволило связать ее с архитектурой павильона Литовской ССР на Выставке достижений народного хозяйства.

Микенас был талантливым педагогом, воспитавшим целую плеяду молодых ваятелей и привившим им вкус и любовь к монументальному искусству. Среди них был Гедиминас Иокубонис (р. 1927), создавший выразительный памятник жертвам фашизма в Пирчюписе (1960, архитектор В. Габрюнас). Он установлен в Литве, в бывшем партизанском крае, на месте деревни, сожженной в войну фашистами. В нем можно видеть новаторское решение монументального ансамбля, сочетающего народные традиции с современными поисками. Главенствующую роль здесь играет скульптура. Обобщенно, лаконично решена фигура матери-литовки, поставленная на невысоком постаменте, неподалеку от шоссе. Внешне статичная композиция полна огромной внутренней экспрессии. В немой скорби застыла женщина. Наброшенная на голову шаль, длинное спадающее до земли платье помогают создать простой и выразительный силуэт, подчеркивающий монолитность скульптуры, сложенной из крупных каменных блоков. Особенно запоминается ее лицо, глубоко запавшие глаза, горестно сведенные брови, скорбно и сурово сжатый рот. Сила выраженного чувства подчеркнута и сдержанным жестом, как бы дважды повторенным. Скорбный и полный человеческого достоинства образ становится символом стойкости, величия души народа, который нельзя сломить никакими невзгодами. Выразительность скульптуры усиливается общим архитектурным решением монумента, его органической связью с окружающей природой. Контраст вертикали памятника и равнинной местности несколько смягчен низкой архитектурной стенкой, расположенной позади. На стене написаны имена всех погибших и врезан рельеф, очень тактично развивающий тему памятника.

Иногда советские ваятели используют и более традиционные приемы, что сказывается в решении памятников деятелям культуры. Здесь необходимо учитывать и то, что многие из них возникли как завершение конкурсов, начатых еще в предвоенные годы. В 30-х гг. азербайджанский скульптор Ф. Абдурахманов (р. 1915) начал работать над памятником Низами, осуществление которого было прервано войной. В 1946 г. монумент устанавливают в Кировабаде, на родине поэта. При некоторой стилизации форм задрапированной в широкий плащ фигуры в нем привлекает жизненная и психологическая выразительность портрета Низами, естественность жеста. Интересны работы Абдурахманова и в станковой скульптуре (аЧабан», бронза, 1950; ГТГ).

В 1950 г. в Ереване, у подножия Канакерского плато, сооружается памятник армянскому писателю и просветителю 19 в. Хачатуру Абовяну по проекту скульптора С. Л. Степаняна (р. 1895). В 30-е гг. Степанян создал памятник выдающемуся революционеру Гукасу Гукасяну. Интересно сравнить эти два монумента. Если в предвоенной работе скульптор во многом шел от выразительности гранитного блока, подчеркивающего динамику заключенной в него фигуры, то теперь его занимает психологический рисунок образа, тонкость отделки статуи, чему способствует выбранный им материал - бронза. Из более поздних памятников, решенных в психологическом плане, можно назвать монумент А. С. Грибоедову в Тбилиси (1961) скульптора М. К. Мерабишвили (р. 1931), где в спокойно стоящей фигуре привлекают тонкое задумчивое лицо писателя и выразительные, нервные руки, сжимающие книгу.

В 1957 г. в Ленинграде был сооружен памятник А. С. Пушкину, который создавался в творческом соревновании крупных советских ваятелей. Победу в конкурсах одержал молодой скульптор Михаил Константинович Аникушин (р. 1917), ряд лет работавший над воплощением образа поэта в станковой и монументальной пластике. В окончательном варианте, по которому был создан монумент для Ленинграда, ему удалось выразить главные черты пушкинского гения. Состояние творческого вдохновения, душевный порыв переданы в естественном жесте, одухотворенности всей фигуры. В сочетании простоты, естественности с классической ясностью и строгостью - обаяние созданного образа. Не все точки зрения на памятник дают возможность воспринять эту гармонию, но с главных он читается цельно и сильно. Несомненным достоинством монумента является органическая связь с окружающей средой - одним из красивейших архитектурных ансамблей Ленинграда.

Интересны портреты Аникушина, изображающие современников. При всей станковости формы в них можно ощутить руку монументалиста («Портрет рабочего»; «Портрет египтянина Элипа» 1957). Тонким лириком выступает скульптор в области исторического портрета. В 1960 г. он создал проникновенный образ А. П. Чехова, который можно рассматривать как этап в создании памятника писателю.

Примером удачного использования классических традиций явился созданный в Ленинграде на Пискаревском кладбище архитектурно-скульптурный ансамбль, посвященный героическим защитникам Ленинграда. Он сооружена 1960 г. по проектам архитекторов Е. А. Левинсона и А. В. Васильева и группы ленинградских скульпторов во главе с В. В. Исаевой (р. 1898) (В состав группы входили: Р. К. Таурит, Б. Е. Каплянский, А. Л. Малахин, М. А. Вейн-ман, М. М. Харламов. ). Все выразительно в нем - и планировка и строгие архитектурные формы с вырезанными на их гранитной глади поэтическими строками, прославляющими подвиг ленинградцев, - вплоть до чугунной ограды простой и изящной формы. Но с наибольшей силой раскрывается идея памятника в фигуре Матери-Родины, к которой приводит центральная аллея кладбища. В замедленно-торжественном движении она как бы венчает гирляндой славы своих героев. В ее облике можно узнать черты простой русской женщины-ленинградки, но они претворены в высокий идеал, в символически-обобщенный образ. Скульптурные памятники эпохи классицизма, которыми так богат Ленинград, несомненно повлияли на его создание.

Скульптором, умеющим сочетать широту замысла, синтетичность средств выражения с психологической тонкостью, эмоциональностью образа, проявил себя В. Е. Цигаль (р. 1917). Эти черты проявлялись уже в памятнике для Маутхаузена в Австрии (1957), который был исполнен Цигалем в содружестве с архитектором Л. Г. Голубовским. Центральная группа на обелиске символична. Напряженная пластическая форма, ритм взвихренных складок и языков пламени создают взволнованный динамичный образ. В боковых рельефах с их сдержанно-замедленным движением больше выступает повествовательное начало.

Еще большую силу чувств сконцентрировал в себе памятник генералу Д. М. Карбышеву, выполненный Цигалем несколько позже, в 1963 г., и установленный также на территории лагеря. Идя от жизненного факта - трагических обстоятельств смерти патриота, замученного фашистами, скульптор в сдержанно-экспрессивной форме выразил величие духа, беспримерное мужество советского человека. Памятник высечен из цельной глыбы уральского мрамора. В борьбе двух начал - живого, сильного, волевого, выраженного в фигуре, и охватившей ее инертной тяжелой массы камня - раскрывается внутренний смысл композиции. В ней побеждает воля и непреклонность человека, смело глядящего в лицо смерти, утверждающего своим подвигом жизнь. Интересные поиски новых средств выражения монументального образа проявились у Цигаля в проекте памятника В. И. Ленину для Москвы (1959), который должен быть сооружен на Ленинских горах. Огромная, лаконично решенная, возникающая из архитектурной формы голова хорошо передает величие вождя-мыслителя.

Проблема сооружения памятника В. И. Ленину остается одной из важнейших в советской скульптуре. В эпоху успешного строительства коммунизма она приобретает новые аспекты, требует все более углубленного, философского понимания образа. Решается она всем многонациональным коллективом советских ваятелей. Много работал в этой области грузинский скульптор В. Б. Топуридзе (р. 1907).

Обладая большим декоративным даром (Топуридзе принадлежит статуя «Призыв к миру», завершающая фронтон театра в Чиатуре, 1948), он стремится в своей «Лениниане» прежде всего к выражению внутренней экспрессии. И человечность и величие есть в портрете Ленина, исполненном им в 1953 г. (бронза). Очень интересно выступил скульптор с проектом памятника для Москвы, где свободно вписывает в сложный архитектурный ансамбль вылепленную с большим настроением, как бы овеянную ветром Октября фигуру вождя.

Поиски монументального образа в связи с историческим и природным своеобразием города выступают как непосредственное продолжение тенденций скульптуры довоенного периода. Хорошо вписался в панораму Севастопольской бухты памятник Ленину, исполненный для города-героя скульптором П. И. Бондаренко (р. 1917) (1957, архитектор А. А. Заварзин). Воспроизводя композиционное решение монумента, разрушенного в годы войны, авторы обогащают его новыми чертами. В частности, более детальную психологическую разработку получают фигуры матроса, красногвардейца, рабочего и крестьянина, помещенные по углам высокого гранитного постамента.

В 1961 г. в Москве был открыт памятник Карлу Марксу, сооружение которого было задумано еще В. И. Лениным в первые годы Советской власти. Новый памятник осуществлен по проекту Л. Е. Кербеля (р. 1917) (Архитекторы Р. А. Бегунц, Н. А. Ковальчук, В. Г. Макаревич, В. М. Маргулис. ). Маркс изображен здесь как мыслитель, пламенный трибун, борец за осуществление прогрессивных человеческих идеалов. Монолитно решенная фигура сливается с гранитной глыбой пьедестала, подчеркивая мощь и динамику образа. Гранитные стелы с лаконичными изречениями, специально разработанная гранитная площадка связывают памятник с окружающим сквером.

Ряд конкурсов на памятники, посвященные выдающимся событиям современности, показали новые интересные тенденции в развитии советской скульптуры. Все настойчивее проявляется в них стремление в широком философско-символи-ческом плане истолковать событие. В связи с этим меняются и композиционные приемы, возникает тенденция дать комплексное архитектурно-скульптурное решение, по-новому осмыслить в нем место пластического образа. Одним из интересных сооружений такого рода явился монумент в ознаменование выдающихся достижений советского народа в освоении космического пространства (1964), над которым работали скульптор А. П. Файдыш-Крандиевский (р. 1920) и архитекторы М. О. Барщ и А. П. Колчин. Смелое применение архитектурных форм не вытесняет и не снижает в нем значения пластического образа. Возможно, что задачу создания этого монумента облегчила предшествующая работа того же коллектива - осуществление памятника К. Э. Циолковскому в Калуге (1958). Композиция его строилась на сопоставлении конкретной, разработанной в психологическом плане портретной фигуры и архитектурной части - обелиска из нержавеющей стали, напоминающего ракету.

Памятник, посвященный освоению космоса, представляет собой оригинальной формы обелиск высотой 90 м, состоящий из металлических тяг. Стремительный, легкий, несмотря на грандиозные размеры, он, подобно маяку, уже издали приковывает внимание, становится ориентиром для значительной части города. Но сила его воздействия не ограничивается только далевым восприятием. Приближаясь к памятнику, зритель может внимательно разглядеть поставленную у его подножия гранитную статую К. Э. Циолковского и бронзовые рельефы, помещенные на гранитных устоях обелиска. То состояние внутреннего подъема, устремленности к смелым свершениям, которое выражено в обобщенно трактованной фигуре К. Э. Циолковского, составляет и лейтмотив рельефных изображений. В них показан народ-созидатель, воплощающий своим трудом в действительность многовековую мечту человечества.

Значительны достижения послевоенной советской скульптуры в области станкового и монументального портрета. В этом жанре работают мастера всех поколений и различных национальных школ.

Именно к этому жанру относятся лучшие достижения старейшего русского скульптора Сергея Тимофеевича Коненкова, вернувшегося в 1945 г. на родину. И в годы, когда он был за ее рубежами, лучшими его произведениями были те, которые изображали деятелей русской культуры. Глубоко психологичен его портрет Ф. М. Достоевского (гипс, 1933; ГТГ). Замкнулись руки, положенные одна на другую, как бы символизируя собой ту трагическую безысходность, в которой бился творческий гений писателя. Напряжение мысли, борение духа в каждой черточке его лица, в контрасте высокого, ясного лба с мучительно сведенными бровями. Несмотря на трагическую напряженность, образ не воспринимается как пессимистический, главное в нем - духовная мощь человека.

Разнообразная портретная галлерея создана Коненковым на родине. В ней виден расцвет таланта скульптора. Это и лирически-мечтательная «Марфинька» (мрамор, 1950; ГРМ), и задорно-веселая «Колхозница» (дерево, 1954; Свердловская картинная галлерея), и степенный земляк Коненкова «И. В. Зуев» (гипс, 1949; Художественная галлерея Смоленского краеведческого музея). Портреты Мусоргского (мрамор, 1953; Горьковский художественный музей), Сократа (мрамор, 1953; Пермская художественная галлерея), Дарвина (мрамор, 1954; Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова) привлекают выражением страстного, борющегося духа человека, внутренней озаренностью. Каждый раз ваятель находит композицию, масштаб, особенности декоративного звучания, формы, соответствующие характеру изображенного.

Многие лучшие качества Коненкова-портретиста сконцентрировались в его автопортрете, созданном в 1954 г. (мрамор; ГТГ). Особая вдохновенность освещает лицо художника. Мудрая проницательность, восхищение красотой окружающего мира определяют его состояние. Форма портрета как-то особенно значительна, величава, можно сказать, монументальна. Широко развернуты плечи, очень своеобразен поворот головы - кажется, что перед художником открываются бескрайние дали, и это создает ощущение особой масштабности портрета. «Когда в тиши своей мастерской я работал над «Автопортретом», - говорит художник, - относясь к этому, как к глубокому раздумью, я думал не только о портретном сходстве, а прежде всего хотел выразить свое отношение к труду и искусству, свое устремление в будущее». Интересные по композиции портреты создает Н. Б. Нико-госян (р. 1911), выявляя в образе человека творческие черты (например, портрет Аветика Исаакяна).

Самые разнообразные формы скульптурного портрета избирают советские ваятели для воплощения волнующих их образов. По-прежнему широко задуманы, композиционно разнообразны портретные серии 3- И. Азгура, но теперь он изображает не только людей Белоруссии. Оригинально воплотил скульптор образ индийского писателя Рабиндраната Тагора (1957). Высекая портрет в граните, скульптор придал его поверхности большое фактурное разнообразие - от черных полированных, объемов, до светлых, дымчатых и шероховатых. Та укрупненность и декоративность форм, которые характерны для большинства скульптур Азгура, появились и здесь, что позволило установить бюст как памятник у дома-музея Тагора в Калькутте.

Значительных успехов в области портрета добился украинский скульптор А. А. Ковалев (р. 1915). В точной, почти скрупулезной манере исполнен им портрет знатной колхозницы, Героя Социалистического Труда Е. С. Хобты (мрамор, 1949; ГТГ). Передача каждой морщинки лица не помешала выявить в ее облике то главное, что характерно для советской труженицы, - энергию, деловитость, внутреннее достоинство. В более обобщенной манере выполнил Ковалев портрет академика В. П. Филатова (мрамор, 1952). Возвышенное и обыденное органично сочетаются в этом образе, раскрывая сущность самоотверженного и благородного труда хирурга. Успешно работают в портретном жанре другие украинские скульпторы. Например, О. А. Супрун (р. 1924) создала выразительный портрет «Партизанки» (мрамор, 1951), в котором как бы сконцентрировались черты советской молодежи, рано возмужавшей в годы войны.

В области портрета серьезных успехов добились латышские скульпторы. Остро и глубоко чувствуя характер, они выражают его в лучших произведениях в обобщенной, внутренне насыщенной пластической форме. Большую роль играет здесь деятельность старейшего латышского скульптора Теодора Залькална (р. 1876).

Приняв в свое время участие в монументальной пропаганде, он активно работает и в послевоенный период. В это время скульптор завершает некоторые свои произведения, над которыми трудится многие годы. К их числу относится портретная статуя композитора и этнографа Кришьяна Барона (гипс, 1956) - монументально-обобщенная по композиционному построению фигура, отличающаяся передачей тончайших психологических оттенков в трепетной лепке лица и рук. Полон внутреннего обаяния исполненный Залькалном портрет студентки Малды (бронза, 1956), в котором раскрыт характер цельный, непосредственный, эмоционально чуткий. Залькалн воспитал не одно поколение ваятелей в республике; вдохновляющим примером служило здесь и собственное творчество скульптора.

Умение почувствовать пластическое своеобразие натуры и воплотить его в суровом блоке камня или другом материале, найти главные контуры образа и в то же время включить в него характерные детали, использовать смелый декоративный прием отличает лучшие произведения молодых портретистов Латвии. Очень интересные портретные образы создает здесь Л. М. Давыдова-Медене (р. 1921). Обобщения базируются на глубоком и проницательном видении внутренней сущности модели. Подчеркивая и заостряя в самой пластической форме то главное, что сформировало характер и черты человека, она в конечном счете создает цельный монументальный образ» заключающий в себе все своеобразие индивидуально характерного. Таков ее портрет Андрея Упита (1959), дающий почувствовать глубину и обстоятельность мышления писателя, поднимающего в своем творчестве большие пласты жизни. Иной композиционный строй в портрете скульптора Карла Зсмдеги (гранит; 1962 - 1965). Поднято кверху тонкое одухотворенное лицо; скульптор как бы прислушивается к своему внутреннему голосу, и в то же время он очень чуток к окружающему. Психологический, но более камерный по своему складу портрет развивается в Эстонии" Проникновенные образы создали И. Хирв («Портрет дочери», 1948), Ф. Саннамеэс (портрет артиста А. Суурорг, 1955).

Большое внимание портрету уделяют скульпторы Грузии. Наряду с представителями более старшего поколения (С. Я. Какабадзе, К. М. Мерабишвили) здесь работает целая плеяда молодых ваятелей. Исполняя портрет поэта 19 в. Н. Бараташвили (1957), скульптор Г. В. Кордзахия (р. 1923) в сдержанно-напряженной композиции, энергичных сколах дерева дает почувствовать скрытый пламень чувств. Монументальность портрета Вахтанга Горгасала, исполненного Э. Д. Амашукели (р. 1928) в 1958 г., возникает не столько из декоративных качеств, сколько из внутренней содержательности, духовной активности образа. Цельность и крепость формы отличают портреты В. С. Ониани (р. 1932), воплощенные в красном и сером туфе, чуть стилизованные, но хорошо передающие самобытность характера людей высокогорной Сванетии: «Портрет девушки» (1960), «Сван» (1961).

Смело и убедительно используют разнообразие средств пластического языка армянские скульпторы. Характер современного человека во всем богатстве его проявлений оказывается в центре внимания и этих художников. Романтическая линия, стремление к созданию обобщенного, часто символического образа проявились в творчестве Г. Б. Бадаляна (р. 1922; «Ни бога ни царя. 1905 год», 1955) и С. И. Багдасаряна (р. 1923; портрет А. Исаакяна, 1960). Восхищение духовной красотой советского человека чувствуется в произведениях Г. Г. Чубаряна (р. 1923). Весь открыт навстречу солнцу и ветру металлург Алавердского рудника (портрет Авганяна, 1954). В «Портрете сварщика» (1961) характер как бы раскрывается в свете больших дум о человеке, о его месте в жизни, о его нелегком трудовом подвиге. Смело развернута в пространстве композиция «Портрета художницы Паронян» (1958), что рождает ощущение ритмичности движения фигуры, неповторимости естественного жеста.

За последние годы в скульптурном портрете обнаружились некоторые новые тенденции. Все чаще ваятели стали обращаться в нем к развернутому композиционному решению, давая поясное, иногда поколенное изображение, используя выразительность жеста. Заметно возрос интерес к групповому портрету, построенному на пространственно-ритмических соотношениях фигур. В портретах молодого скульптора Ю. В. Александрова (р. 1930) чувствуется стремление подчеркнуть связь изображенного человека со средой, раскрыть в этой связи существенные стороны его характера (портрет геолога Н. Дойникова, бронза, 1961). На сопоставлении крупных объемов, выявлении необычных пластических ритмов строит групповой портрет «Камчатских рыбаков» (кованая медь, 1959) Д. М. Шаховской (р. 1928).

В композиционной станковой скульптуре можно также обнаружить несколько линий развития. В ней есть творческое претворение тех традиций, которые сложились в станковой скульптуре в 20 - 30-х гг., тех черт, которые ярче всего проявились в произведениях Шадра, Шервуда и других ваятелей. В своем триптихе «Отцы и дети» (1957) молдавский скульптор Л. И. Дубиновский (р. 1910) в фигурах «Пробуждение», «Восстание», «Молодость», сохраняя конкретность изображений, олицетворяет героические этапы борьбы революционного народа. Дубиновскому принадлежат также выразительные по пластике портреты. Символическое звучание приобретает «Орленок» (гипс, 1957) Л. Н. Головницкого (р. 1931), который в то же время подкупает теплотой и непосредственностью выражения образа. Скрученный веревками, в шинели не по росту, этот маленький герой эпохи гражданской войны, кажется, вынесет все испытания, как настоящий боец революции. Подвиг народа в Великой Отечественной войне воплощен в композиции Ф. Д. Фивей-ского (р. 1931) «Сильнее смерти» (гипс, 1957). Фронтальная трехфигурная композиция с выразительной лепкой полуобнаженных фигур, сдержанной, но сильной Экспрессией лиц стала олицетворением несгибаемой воли в борьбе, ненависти и презрения к палачам.

Несмотря на то, что все эти произведения задуманы как станковые, в них проступают черты монументальности, обусловленные внутренней значительностью темы. Именно это позволило установить статую «Орленок» как монумент в одном из парков Челябинска.

Эпические ноты часто звучат в композициях на бытовые темы. Величавы, напевны ритмы композиции М. Ф. Бабурина (р. 1907) «Песня. На просторах целины» (гипс, 1957). Кажется, что сама душа русской песни выражена в ней. Построена группа так, что органично включает часть окружающего пространства: это создает ощущение широты и приволья родных полей. Образ труженицы наших дней удалось создать Л. Л. Кремневой (р. 1926) в статуе «Строительница» (1958). Свободно и крепко поставлена фигура, плавные ритмы широких поверхностей, четкий силуэт сообщают ей монументальность. При всем лаконизме форм, вырубленных в граните, в ней нет схематизма, образ девушки-работницы полон женственности, обаяния юности.

Более жанровое решение в статуе украинского скульптора В. М. Клокова (р. 1928) «Полдень» (1960), исполненной из дерева, как бы проникнутой солнечным теплом, овеянной степным ветром. Живой, непосредственный характер видим мы в «Колхозном конюхе» (бронза, 1957) литовского скульптора Ю.Кедайниса (р. 1915), произведениям которого свойственны и задушевные, лирические ноты («Песня», 1965). Сдержанно, но с большой внутренней теплотой воплощает в граните образы тружеников латышский скульптор В. Альберг (р. 1922). Удивительно монолитна, полна особой силы его композиция «Рабочие руки» (1961).

Очень интересны поиски новых решений в жанровой скульптуре совсем молодых скульпторов. Черты декоративности сочетаются в их работах с чертами бытового жанра, эпическое начало - с лирическим. Композиция О. Комова (р. 1932) «Мальчик с собакой» (1964) привлекает прежде всего правдой выраженных чувств.

Собранная, компактная, она в то же время охватывает максимум пространства, как бы неся с собой частицу окружающей природы. Ю. Чернов (р. 1935) также смело строит свои композиции в пространстве. Особенно привлекает его трудовая хватка, ритм движений строителей, портовых рабочих («В Мурманском порту», 1961). Красивая декоративность свойственна некоторым произведениям Ю. Г. Нероды (р. 1920). И творческое вдохновение и точный расчет выражают ритм композиции его «Керамистов» (цветной бетон, 1961).

Развивается и чисто декоративная скульптура. Если ленинградский скульптор Ю. Г. Стамов (р. 1914) идет к ней от станковых форм («Юность», 1957; «Утро», 1960), то работы в этой области прибалтийских скульпторов отличаются чертами монументальности. В Литве интересно работают Р. Антинас, Б. Вишняускас. Великолепные образцы садово-парковой скульптуры создал старейший эстонский скульптор А. Старкопф (р. 1889) («Каменный цветок», гранит, 1958); интересны и его рельефы.

Парк «Музеон» на Крымском Валу ждёт глобальная реконструкция: архитектурный проект нового облика уже готов, его разработал Евгений Асс. Экспозиция музея будет тщательно переработана: часть скульптур уберут из парка вовсе, оставшиеся расставят по-новому, серьёзно изменится и ландшафтный дизайн парка. Это значит, что «Музеон» в том виде, который сложился за последние 20 лет, существовать перестанет. Но пока это место, где ссыльные памятники советским вождям соседствуют с лирическими музами, где академик-диссидент Андрей Сахаров мечтательно смотрит в небо, а голова Ленина лежит в авоське из проволоки. The Village прошёлся по «Музеону» вместе с экскурсоводом Дмитрием Евсеевым и узнал, как и когда эти разные памятники попали в парк и что будет с ними в будущем.

План «Музеона»

Дмитрий Евсеев

экскурсовод
работает в «Музеоне» 4 года

Вожди и жертвы

«Музеон» начинался в 1992 году с памятников свергнутым вождям: основатель НКВД Феликс Дзержинский, Иосиф Сталин, Владимир Ленин - их свозили со всей Москвы и складывали здесь прямо на траве, с отколотыми носами и ногами, разрисованных краской.

Феликс Дзержинский. Евгений Вучетич, 1958

«Железный Феликс» попал к нам одним из первых. Посмотрите, он измазан краской - с тех самых времён, когда жители Москвы чуть ли не голыми руками стали его демонтировать. При любой реставрации этого памятника возникает вопрос: стоит ли избавляться от этих свидетельств эпохи, или нужно очистить Феликса. Я считаю, что нельзя смывать краску. Кстати, он долго валялся тут в траве, среди грязи и воды. И когда Дзержинского поднимали, у него из глаз как будто потекли слёзы.

Максим Горький. Вера Мухина, 1951

Вот такой «Бронзовый гость» Максим Горький оказался в этом ряду тиранов. Он прибыл к нам гораздо позже, его, конечно, не демонтировали недовольные граждане. Он стоял на площади перед Белорусским вокзалом, но в 2005 году там началась эта непонятная реконструкция. Причём его очень неаккуратно демонтировали и оторвали ноги. Это строители, им надо быстрее всё, чтобы отчитаться перед начальством. Реставрация была очень сложной. Кстати, у этого памятника много авторов. Вера Мухина лишь довершала работу, она лазала по лесам вверх-вниз, пожилая, нездоровая уже женщина. Изначально Горький должен был стоять в парке Горького, Мухина показывала его Ворошилову и Кагановичу, одному понравилось, другому - нет. Памятник отстояли, но место ему придумали другое. Надеюсь, после реконструкции площади он вернётся к Белорусскому вокзалу.

Сталин. Сергей Меркуров, 1939

Самое интересное, что монументов Сталина осталось не так много, потому что их в основном не демонтировали, а взрывали. Эта скульптура приехала к нам из Измайловского парка, который раньше носил имя Сталина. Он стоял на постаменте метра в четыре, его прямо верёвками стянули - он упал, и нос отбился. Скульптор Меркулов в своё время наладил массовое производство «Сталиных» - у него на даче был целый комбинат. Они у него были всех размеров и все в одинаковой позе: та же самая распахнутая шинель, та же рука за бортом тужурки и рука сзади со свитком каких-то бумаг.

«Жертвы сталинских репрессий», Евгений Чубаров, 1990-е годы

Раздел называется «Вожди и жертвы», но жертвы стали здесь появляться позднее. Эту работу нам отдал Чубаров в конце 90-х. Колючая проволока, намордник, решётка, а за ней головы, бетон с опалубкой. Это ж вот такой символ шлюзов, каналов, строек советской власти, где зеков использовали.

постамент, 2007

Академик Сахаров здесь появился много позже, в 2007 году. Он сидит прямо напротив своего вождя, жертвой которого стал при жизни. Для памятника всегда самое главное - выбрать место. Скульптура Потоцкого изображает Сахарова - учёного и правозащитника и человека. Вот он сидит, прикованный к земле, а смотрит ввысь. Очень тонкая работа.

Лирическая часть

Рядом с экспозицией вождей и героев находится часть, которую можно назвать лирической. Здесь собраны очень разные работы; кому не нравится смотреть на вождей, приходят сюда, к скульптурам, которые больше вписываются в окружающую обстановку парка у воды.

«Библейские мотивы», Олег Гаркушенко, 1990-е

Это очень своеобразные работы: «Возвращение блудного сына», «Сошедшие в ад», «Слепой», «Другое сотворение мира». Для скульптора важно всё: он каждый год приходит убирать ржавчину, смотреть, чтобы расположение памятников не поменялось.

«Туфельки», Дмитрий Тугаринов, 1995

Это «Туфельки», которые очень любят все наши посетители. Они постоянно пытаются засунуть в туфли монетки, хотя я не слышал, чтобы была какая-то примета.

Сотников, Салават Щербаков, 1990-е

Это портрет Алексея Григорьевича Сотникова. Жалко, что его сейчас никто не помнит и не знает. Он работал на Дулевском заводе и был замечательным скульптором по фарфору. На нём очень много одежды, если вы приглядитесь - не одна рубашка. Он работал у печи, боялся сквозняков, поэтому и надевал жилеточки, поддёвочки, рубашечки.

Пушкинский дворик

История создания дворика такая: каждый год в «Музеоне» проходили симпозиумы скульпторов, их участники лепили из белого известняка, поэтому по всему парку разбросаны белые скульптуры. Чаще всего симпозиумы были объединены какой-то темой. Собственно, Пушкинский дворик собрал скульптуры, сделанные в 1999 году, когда отмечали 200-летие со дня рождения поэта. Хотя есть здесь и бронзовый памятник в тему.

«Время Александра Сергеевича», Владимир Буйначёв, 1999

Прелесть этого памятника в том, что он 1 метр 66 сантиметров в высоту - как сам Пушкин. То есть вы можете к нему подойти и узнать, насколько вы выше или ниже Александра Сергеевича.

«Сорок тысяч вёрст», Александр Смирнов-Панфилов, 1999

Необычная работа. Кибитка с Пушкиным и верстовой столб неподалёку.

«Крылатый ангел вдохновения», Игорь Корнеев, 1999

Выставка Владимира Буйначева

Выставка этого художника занимает несколько аллей, тут громадное количество его скульптур. Как они сюда попали и почему, спрашивать бессмысленно, говорит Дмитрий Евсеев, все эти двадцать лет руководство парка и скульпторы были одним «дружеским сообществом»: «Что нам нравилось - брали, что не нравилось - брали на всякий случай». Сейчас какие-то работы музей пытается вернуть, но не все соглашаются забрать.

«Ленин в авоське», Владимир Буйначев, 1990-е

Буйначев позволяет себе смелые вещи. Например, этот Ленин в авоське из проволоки. Он, наверное, символизирует багаж истории. Выкинуть его нельзя, так и несём с собой. Хотя что с ним делать - непонятно (это я сейчас не про скульптуру).

Без названия, Владимир Буйначев, 1990-е

Я не знаю, что означают эти скульптуры. Не спрашивайте.

Аллея любви и материнства

Здесь собраны скульптуры, которые имеют отношение к теме любви. Выставка относительно новая, все работники парка были в каком-то приподнятом настроении, когда её собирали, говорит Евсеев. Но почему-то она не пользуется популярностью и посетители сюда редко заглядывают. Хотя недавно здесь установили сцену, и скульптуры теперь стоят прямо между лавочками. Стоит сюда заглянуть хотя бы из-за одной скульптуры.

Дон Кихот, Николай Силис, 1990

Скульптор во времена социализма осмеливался говорить о том, что форма, а не содержание должна быть на первом месте. Посмотрите, какое у него удивительное пластическое решение Дон Кихота. Но вот здесь у него как-то и зрителей нет. Ну если бы он на главной аллее был, согласитесь, было бы очень выигрышно. Я надеюсь, что новые руководители «Музеона» этот вопрос решат.

Вера Трахтенберг Главный хранитель «Музеона»

Уже в самое ближайшее время мы уберём из парка все симпозиумные скульптуры из белого известняка - они все будут собраны на одной площадке. Историческая экспозиция «Вожди и жертвы» не изменится, по крайней мере в ближайшее время. Дзержинский будет на своём месте как опорная точка музея. Будет проводиться масштабное озеленение, памятников в парке станет гораздо меньше. То есть не будет больше полян, заставленных 15–20 скульптурами, а будет одна точка на каждую территорию. Ещё организуем одну большую площадку, где будут собраны памятники со всего парка, ну а часть их отдадим владельцам. Очень многое, конечно, зависит от ландшафтных решений, которые разработал Евгений Асс. Будем от них отталкиваться и продумывать экспозицию.

ПАРК МУЗЕОН. ФОТОПРОГУЛКА

Парк искусств Музеон - один из интереснейших новых московских парков. Расположен он в центре столицы, на Крымской набережной, рядом с парком культуры им.Горького. Отделяют их друг от друга лишь Крымский мост и Садовое кольцо. Собственно, слово "отделяют" довольно условное, так как набережная под мостом не позволяет провести границу между ними, более того, она соединяет эти парки в одно сопредельное пространство. Может быть поэтому мэрией Москвы в 2015 году было принято решение о том, что Музеон - это составная часть парка им.Горького. Добраться сюда несложно - от станции метро "Парк культуры" по Крымскому мосту или от метро "Октябрьская". От "Октябрьской-кольцевой" до парка Горького можно дойти за считанные минуты, но можно воспользоваться услугами вот такого бесплатного такси

Ну, а перейти в Музеон от конечной остановки этого своеобразного такси можно по подземному переходу. От метро "Октябрьская-радиальная" пройти к Музеону можно не переходя Садовое кольцо (или ул.Крымский вал, как именуется эта его часть)

Есть и другие входы в парк со стороны окружающих его переулков, но центральный вход со стороны Садового кольца является наиболее удобным для начала осмотра и знакомства с этим музеем искусств под открытым небом. Парк Музеон начал формироваться в 1990-х годах, после того, как на территорию, окружающую здание относительно недавно (1983г) построенного филиала Третьяковской галереи, были свезены демонтированные в Москве во время памятных событий 1991 года монументальные скульптурные памятники. Я хорошо помню те годы, бывал здесь и видел эти шедевры скульптурного творчества (имею в виду их художественную ценность) лежащими в беспорядке там и сям прямо на земле, порой нагроможденными друг на друга. Неприятное было зрелище. Но прошло не так уж много времени, и к середине 1990-х пришло осознание того, что настоящее искусство бессмертно, и памятники его - это наше общее культурное достояние. Тогда и появилось мнение, постепенно воплощенное в жизнь, о создании вокруг филиала Третьяковки парка-музея скульптурного зодчества. Здесь, в дополнение к ранее демонтированным городским скульптурам, появилось множество других скульптурных портретов, композиций и аллегорий, которые во второй половине ХХ века были созданы талантливыми мастерами как элементы садово-парковой культуры, но по тем или иным причинам (в основном идеологического характера или из-за неверной профессиональной оценки) они не нашли своего места на улицах и городских бульварах, в московских, да и не только московских, садах и парках. Не сразу сформировался современный вид парка. Но сейчас это огромная музейная площадка с зелёными насаждениями, аллеями, лужайками, ухоженными газонами, по которым, кстати, можно ходить и даже прилечь в тени деревьев в жаркий летний день. И везде скульптуры, скульптуры, скульптуры - вдоль аллей, на лужайках, на специально выделенных площадках. Иногда они как-бы спрятались под деревьями, иногда, наоборот, издали зовут вас к себе, выделяясь над окружающим миром своими монументальными размерами и художественной неповторимостью Есть здесь и свой кинотеатр, и открытая эстрада на большой лужайке, есть и площадка, где можно быстро перекусить, выбрав один из многочисленных компактно расположенных торговых павильонов, предлагающих разнообразные закуски и напитки. Реставрированная недавно Крымская набережная, ставшая частью Музеона, с её пешеходной зоной и велосипедными дорожками, фонтанами, обзорными площадками - это тоже одно из ставших любимыми для москвичей мест для прогулок и активного отдыха. Нельзя не упомянуть и о недавно построенных павильонах вернисажа, расположенных здесь же, на набережной Москвы-реки. Композиционный центр парка - это филиал Третьяковской галереи с его постоянными и периодически сменяемыми экспозициями живописных (и не только!) произведений искусства

Это здание мы видели в последнее время неоднократно на экранах телевизоров в связи с небывалым интересом к недавно прошедшим здесь выставкам картин Серова и Айвазовского, собранных воедино из многочисленных российских музеев. Нет сомнения в том, что новые экспозиции, подобные этим, не заставят себя долго ждать. Завершив это небольшое вступление, мы можем перейти к прогулке по Музеону. Сразу же после входа в парк со стороны Крымского вала привлекает внимание и поражает своей монументальностью групповая композиция "Торжество труда" (автор М.Ф.Бабурин, 1984, бронза). Это одна из последних работ известного художника-монументалиста - он создал несколько разных композиций с тем же названием

Ещё одна монументальная группа, известная многим из нас, установлена невдалеке отсюда у здания Третьяковской галереи. Это групповая скульптура "Требуем мира!", созданная авторским коллективом по замыслу и под руководством В.Мухиной (снимки сделаны в разных ракурсах)

Работа эта была задумана после начала в 1950 году корейской войны, разделившей впоследствии полуостров на два государства. Ведь тогда ещё не утихла боль, нанесённая людям Второй мировой войной, и памятник должен был символизировать протест против новых военных конфликтов. Шесть фигур, представляющих народы различных национальностей и цветов кожи, устремившихся вслед за голубем мира и шагающих по поверженному фашистскому флагу, были отлиты из бронзы методом гальванопластики. Эта скульптурная группа была установлена рядом с нынешней ВДНХ и проспектом Мира. Но в 1994-95 годы она, защищённая временным укрытием на время реконструкции площади, была варварски разрушена, по-видимому с целью обретения цветного металла, который можно было выгодно сдать на металлолом. Сохранились (с повреждениями) и были переданы в создававшийся Музеон лишь три фигуры из шести. Реставраторам в 2013 году удалось восстановить всю группу по сохранившейся авторской гипсовой модели, и сейчас эта композиция входит в "золотой фонд" здешних музейных скульптур. Количество скульптур в парке так велико, что несмотря на обширность его территории часть экспонатов пришлось компактно разместить на специально выделенной площадке, которая соседствует со зданием филиала Третьяковки. Здесь собрано до сотни авторских работ из камня, гипса, дерева и других материалов

Почти все работы здесь выполнены в стиле модернизма, тематические и художественные замыслы их авторов весьма разнообразны. Вот фотографии некоторых скульптур, демонстрируемых на этой площадке. На первой из них - работа Ф.Рзаева, название которой "Москва-река" (1990, известняк)

Вот ещё снимки некоторых экспонатов, находящихся здесь, на первом из них ещё одна работа Ф.Рзаева - "Танец"

Ещё одна работа, демонстрируемая среди многих других на этой площадке - скульптура С.Щербакова "Игры с быком" (1998, известняк)

Следующий обзорный снимок этой площадки завершает начальную часть нашей прогулки по Музеону

На этом снимке видно, что отсюда, как и из многих других уголков парка, открывается вид на верхнюю часть известной скульптуры З.Церетели "Пётр I" , установленной на Москве-реке в месте слияния её с обводным каналом. Забегая вперёд, скажем, что в полный рост скульптура эта (её настоящее название "В ознаменование 300-летия российского флота") открывается с набережной, где мы побываем во время нашей прогулки.

Другие многочисленные экспонаты этого музея скульптур, как мы уже упоминали, можно увидеть вдоль парковых аллей, на газонах и лужайках. На одной из лужаек, рядом с площадкой, где мы только что побывали, привлекает внимание посетителей скульптура "Мужчина и женщина" (автор И.Бондаренко, 2001, мрамор)

Невдалеке отсюда, в оном из уголков парка, можно вновь познакомиться с уже известными многим из нас творениями знаменитых художников-монументалистов - со скульптурами, которые были убраны с московских площадей в начале 90-х годов. Среди них выдающиеся по своему художественному исполнению фигуры Ф.Дзержинского (Е.Вучетич, 1958, бронза) и Я.Свердлова (Р.Амбарцумян, Б.Тхор, 1978, бронза). Здесь же высеченный из розового гранита памятник И.Сталину - уменьшенная авторская копия гигантской 26-метровой скульптуры, которая украшала вход в канал им.Москвы и была уничтожена в 1961 году (С.Меркуров, 1937). Впечатляет здесь и новое знакомство с огромным, изящно исполненным монументом М.Горького

Раньше этот памятник украшал площадь у Белорусского вокзала - здесь формально заканчивалась улица Горького (ныне Тверская), но для транспорта, направлявшегося к центру Москвы с Ленинградского шоссе, с этой площади она только начиналась. В связи с реконструкцией прилегающей к вокзалу территории в 2005 году скульптура перенесена в Музеон, но по окончании затянувшихся на многие годы работ памятник может быть возвращен на прежнее место (Примечание: это предчувствие, возникшее при первом посещении Музеона, не обмануло меня - в конце 2017 года монументальное художественное творение вернулось на обновлённую площадь Белорусского вокзала) . Теперь вернёмся на аллеи парка и познакомимся с некоторыми другими интересными скульптурами

На одной из лужаек увидели мы и живую скульптуру

Это группа ребят спортивного вида под руководством девушки-инструктора создавала гимнастические скульптурные картинки, одна из которых была запечатлена на фотоснимке. И вновь на аллеях и лужайках скульптурные портреты известных всем нам ученых, писателей, артистов, общественных деятелей. Эти портреты выполнены, как правило, в стиле классического реализма из мрамора или гранита. Вот некоторые из них - бюсты писателя Н.Островского (мрамор), академика А.Ферсмана (гранит), ученого-физика А.Эйнштейна (мрамор). Фигура А.Эйнштейна и его коллеги Н.Бора запечатлена ещё на одной скульптурной композиции, выполненной в стиле модерн. Вот фотографии этих скульптур

Среди экспонатов есть и модернистские художественные творения, которые выполнены из, казалось бы, несочетаемых между собой материалов, таких, например, как крупных кусков или глыб камня, соединённых с металлическими скульптурными деталями. Вот одна из таких работ - "Собирающий камни" (О.Гаркушенко, 1995, гранит, металл)

С аллей парка можно полюбоваться видом не только знаменитой скульптурой З.Церетели, но и видом на храм Христа Спасителя, который находится на противоположном берегу Москвы-реки

На этом мы закончим прогулку по аллеям Музеона и направимся в другую его часть - на Крымскую набережную, на которой, пожалуй, не менее многолюдно, чем в зеленой части парка. По-особому вольготные условия созданы здесь для велосипедистов, любителей роликов, скейтов и других подобных средств передвижения, ведь для них, как уже упоминалось, выделены специальные широкие дорожки с односторонним движением в ту или другую сторону каждая. Как и пешеходная зона, тянутся эти дорожки вдоль всей Крымской набережной, а их продолжением за Крымским мостом является набережная парка им.Горького. Не менее удобны здесь и места для отдыха с широкими и удобными скамейками, а также лужайки с мягкими бескаркасными креслами-мешками. К тому же, отсюда открываются прекрасные виды на монументальное творение З.Церетели, на храм Христа Спасителя и водную гладь реки со снующими по ней белоснежными теплоходами. Идиллия, да и только...

На другой части набережной, с тыльной стороны здания Третьяковки - широкий деревянный ступенчатый настил перед "фонтанным раем"

Это тоже одно из любимейших мест посетителей парка. Здесь можно не только полюбоваться фонтанами с ниспадающими и вновь устремляющимися вверх струями, но и насладиться прохладой в знойный день, или даже пробежаться через лабиринт непредсказуемо возникающих и внезапно исчезающих хрустальных водных струй, рассыпающихся и становящихся похожими на брызги шампанского. У Крымского моста, условно разделяющего старую территорию парка им.Горького и его новую составную часть, мы, казалось бы, могли закончить нашу прогулку по Музеону.

Во время этой прогулки мы познакомились с фотоснимками всего лишь нескольких десятков экспонатов нового музея искусств. Но ведь в Музеоне экспонируется ОКОЛО СЕМИСОТ (!!) скульптур, да ещё несколько сотен хранится в запасниках парка-музея. Так что дальнейшее знакомство с ними неминуемо. Думаю, что у читателей этого очерка возникнет такое желание, тем более, что прогулки по музею прекрасно сочетаются с активным отдыхом в одном из замечательных новых московских парков. Однако, здесь есть ещё один чудесный уголок, который мы пока не посетили. Я имею в виду вернисаж с сотнями (а может быть и тысячами) картин различных жанров и художественных стилей. Его новые павильоны вытянулись вдоль набережной от Крымского моста вглубь парка. Все они объединены под единой крышей, выполненной в виде волн. Я насчитал пятнадцать таких волн. Под каждой волной восемь небольших павильонов, которые арендуют авторы или продавцы картин.