Сладкая соль босфора отзывы. Отзывы на книгу "сладкая соль босфора" эльчин сафарли

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Люси Кларк
Виновато море

Посвящается Джеймсу

© Lucy Clarke, 2013

© Перевод. М.В. Жученков, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес, 2014

1
Кейти

(Лондон, март)

Кейти снилось море. Но стоило ей, оперевшись на руки, подскочить в постели, как темная бурлящая вода с причудливыми завихрениями волн отхлынула. Где-то в квартире звонил телефон. Поморгав, Кейти протерла глаза. Стоявшие рядом часы показывали 02.14 пополуночи.

«Миа», – промелькнуло у нее в голове, и она мгновенно ощутила беспокойство. Сестра постоянно забывала о разнице во времени.

Откинув одеяло, Кейти, не обращая внимания на закрутившуюся вокруг талии ночную сорочку, соскользнула с кровати. Остывшие половицы обжигали ступни точно лед. Выставив вперед руки, она, подрагивая от холода, стала пробираться по комнате. Оказавшись возле двери, нащупала ручку и потянула на себя – скрипнули дверные петли.

Осторожно продвигаясь по темному коридору, Кейти слышала, как звонок телефона становился все громче. В этом звуке, раздававшемся в тихие, окутанные сном ночные часы, слышалось что-то тревожное. «Сколько же сейчас может быть в Австралии? Полдень?»

Вчерашняя ссора напомнила о себе неприятным ощущением в животе. Сказанные сгоряча слова били наотмашь, а прозвучавшее в их контексте имя матери было подобно разорвавшемуся снаряду. От чувства вины Кейти потом стало так тошно, что она, совершенно не способная сосредоточиться, ушла с работы на час раньше. Хорошо хоть, что у них сейчас вновь появится возможность поговорить, и она скажет Миа, как сильно обо всем сожалеет.

Уже в паре шагов от телефона Кейти вдруг поняла, что звонки прекратились. Она в нерешительности прижала руку ко лбу. Миа положила трубку? Или ей приснилось?

Звонок раздался вновь. Но это был уже не телефон, а настоятельный сигнал домофона.

Со вздохом, уверенная в том, что явились запоздалые гости проживавших выше коммерсантов, Кейти наклонилась к переговорному устройству, одновременно нажав на кнопку микрофона:

– Это полиция.

Кейти оторопела. Сон тут же растаял, подобно морской дымке в солнечный день.

– Мы бы хотели поговорить с мисс Кейти Грин.

– Я слушаю. – Она почувствовала, как у нее сжалось в горле.

– Можно к вам подняться?

Нажав на кнопку, Кейти открыла входную дверь. В голове ее крутилось: «Что? Что же могло случиться?» Щелкнув выключателем, она тут же заморгала от ярко вспыхнувшего в прихожей света, опустила взгляд и невольно посмотрела на свои босые ноги с накрашенными розовым лаком ногтями и мятый подол шелковой ночной сорочки на фоне бледной кожи бедер. Она хотела было сходить за халатом, но на лестнице уже слышались тяжелые шаги.

Кейти открыла дверь, и в квартиру вошли двое полицейских.

– Мисс Кейти Грин? – спросила одетая в форму женщина со светлыми, чуть седеющими волосами и румянцем на щеках. Рядом с ней стоял молодой человек, на вид годящийся ей в сыновья, тоже в форме. Потупив взор, он упорно смотрел вниз.

– Вы одна?

Кейти кивнула.

– Миа Грин приходится вам сестрой?

Кейти невольно прижала ладони ко рту.

– К сожалению, мы вынуждены сообщить вам, что по информации полиции Бали…

«О Боже, – пронеслось у Кейти в голове. – Господи…»

– …Миа Грин была найдена мертвой. Ее обнаружили у подножия скалы в Умануке. Как полагает полиция, она упала…

– Нет! Нет! – Кейти отпрянула от них, словно стремясь броситься прочь, горечь обожгла горло. Этого не может быть. Не может быть.

– Мисс Грин?

Она не могла заставить себя обернуться к ним. Ее взгляд упал на стенную доску с памятками в виде аккуратно пришпиленных приглашений, календаря и визитки некоей фирмы по доставке еды. Над ними расположилась карта мира. За неделю до того, как Миа отправилась путешествовать, Кейти попросила ее обозначить на ней свой маршрут. Криво улыбнувшись в ответ, Миа все же удовлетворила ее просьбу, но вместо мест назначения и дат обозначила весьма условный маршрут, который, начинаясь на западном побережье Австралии, пролегал через весь континент, а также Новую Зеландию, Фиджи, Самоа, Вьетнам и Камбоджу, – нескончаемое лето на бескрайних морских берегах. Кейти старалась отслеживать перемещения Миа по их нечастым сеансам связи, и в данный момент серебристая канцелярская кнопка торчала где-то в Западной Австралии.

Глядя на карту, она вдруг поняла, что здесь какая-то нестыковка, и повернулась к полицейским.

– Где ее нашли?

– В Умануке, – повторила женщина. – Это южная оконечность Бали.

«Бали. Бали не входил в маршрут Миа. Произошла ошибка!» Кейти чуть не рассмеялась – ей захотелось с облегчением выплеснуть из себя эмоции.

– Миа не на Бали. Она в Австралии.

Кейти заметила, как переглянулись полицейские. У женщины были голубые глаза, макияж полностью отсутствовал. Она взяла инициативу в продолжении диалога на себя:

– К сожалению, в паспорте Миа имеется отметка о прибытии на Бали четыре недели назад. – Она говорила тихим голосом, в котором, однако, слышалась пугающая Кейти определенность. – Мисс Грин, может, вам стоит присесть?

Миа не могла умереть. Ей ведь всего двадцать четыре. Это ее младшая сестренка. Непостижимо. В голове у Кейти поплыло. Она слышала, как внизу урчал водонакопитель. Где-то работал телевизор. С улицы доносилось пение подвыпившего гуляки. Он пел!

– А Финн? – вдруг спросила она.

– Финн Тайлер. Они путешествовали вместе.

Женщина раскрыла блокнот, быстро пробежала взглядом по сделанным в нем записям и покачала головой:

– Боюсь, на данный момент у меня нет о нем никакой информации. Но, я уверена, полиция Бали свяжется с ним.

– Ничего не понимаю, – прошептала Кейти. – Может, вы… я… мне нужно все знать. Вы должны мне все рассказать.

Офицер полиции назвала точное время и место, где была найдена Миа. По ее словам, медики прибыли довольно быстро, однако по прибытии им оставалось лишь констатировать смерть. Она также сказала, что тело отправлено в находящийся на Бали морг Сангла; заверила, что расследование будет продолжаться, но на данном этапе полиция Бали убеждена: происшедшее – результат несчастного случая.

Кейти стояла абсолютно неподвижно.

– Не хотите, чтобы мы оповестили еще кого-нибудь?

Она тут же подумала о матери. На какое-то мгновение ей представилось, как хорошо было бы ее обнять, ощутить прикосновение щеки к ее мягкому кашемировому джемперу.

– Нет, – немного помедлив, ответила Кейти. – И сейчас я прошу вас уйти.

– Конечно. Завтра с вами свяжутся из министерства иностранных дел по поводу отчета полиции Бали. Я бы тоже хотела вновь увидеться с вами. Я выступаю в роли контактного лица и готова ответить на любые ваши вопросы. – Вынув из кармана визитку, женщина положила ее возле телефона.

Выразив свои соболезнования, полицейские ушли. Едва дверь за ними захлопнулась, как у Кейти подкосились ноги и она медленно осела на холодный деревянный пол. Она не плакала. Подтянув колени к груди, она старалась сдержать охватившую ее дрожь. Почему Миа оказалась на Бали? Кейти почти ничего не знала об этом месте. Несколько лет назад там возле ночного клуба прогремел взрыв. Что еще? Ну, конечно, скалы, утесы. Она представляла их поросшими травой, как в Корнуолле, где маленькая Миа скакала с развевающимися темными волосами.

Кейти попыталась представить, как Миа могла упасть. Она стояла на краю, а земля осыпалась под ногами? Потеряла равновесие из-за неожиданного порыва ветра? Сидела на краю и что-то отвлекло ее внимание? Падение с утеса выглядело абсурдной беспечностью. Скудные факты, которыми располагала Кейти, никак не могли сложиться во что-то убедительное. Она понимала, что должна кому-нибудь позвонить. Эду! Ей надо поговорить с Эдом.

Правильно набрать номер ей удалось лишь с третьей попытки. Она услышала шелест одеяла, сонное «алло?» и тишину в ожидании ее ответа. Потом он заговорил уже спокойно и внятно.

– Я сейчас приеду, – коротко пообещал он.

Прошло, должно быть, не менее десяти минут, пока он добрался из своего Фулхэма к ней в Патни1
Названия районов в Лондоне. – Здесь и далее примеч. пер.

Но, оглядываясь назад, Кейти вряд ли это помнила. Она вся дрожала и так и продолжала сидеть на полу в прихожей, когда раздался звонок домофона. Кейти встала, пошатываясь. Половицы отпечатались на коже ее бедер красными полосками. Нажав кнопку, она открыла входную дверь.

До Кейти донесся гулкий стук его шагов. Взбежав через одну ступеньку, Эд был уже на пороге. Она открыла дверь, он вошел и заключил ее в объятия.

– Милая! – произнес он. – Бедненькая моя!

Она уткнулась лицом в шершавую шерстяную ткань его куртки, чувствуя, как та колет ее холодную щеку, и уловила запах дезодоранта. Он перед выездом воспользовался дезодорантом?

– Ты совсем окоченела. Не будем здесь стоять. – Он отвел ее в гостиную, и она присела на краешек кожаного дивана кремового цвета. «Сидишь, словно на ванильном мороженом», – сказала Миа в то утро, когда его привезли.

Сняв с себя куртку, он накинул ее на плечи Кейти и нежно, круговыми движениями погладил по спине. Потом удалился на кухню, и она услышала, как, открыв дверцу шкафа, он включил бойлер системы отопления, которая тут же ожила и загудела. Последовал шум воды из крана – он наполнил чайник; звук открывающихся и закрывающихся кухонных ящиков, полок буфета и холодильника.

Он вернулся с чашкой чая, но она даже не шевельнула рукой, чтобы взять ее.

– Кейти, – сказал он, приседая, чтобы не возвышаться над ней. – У тебя был шок. Попей немножко. Тебе станет лучше.

Он поднес чашку ей ко рту, и она послушно отпила. Ощущение сладковатого молочного привкуса на языке сразу вызвало у нее позыв к рвоте. Зажимая рукой рот, она метнулась мимо него в ванную. Соскользнувшая с ее плеч куртка упала на пол.

Давясь от тошноты, Кейти склонилась над раковиной. Обильно выделяемая слюна потекла на керамическую поверхность.

– Прости… – Сзади подоспел Эд.

Сполоснув руки, Кейти умыла лицо.

– Дорогая… – Эд протянул ей голубое полотенце для рук. – Что произошло?

Закрыв лицо полотенцем, она потрясла головой. Осторожно взяв у нее полотенце, он снял с дверного крючка халат и, направляя ее руки в рукава, помог ей облачиться в мягкую хлопковую ткань. Затем взял ее ладони в свои и нежно погладил.

По дороге в гостиную Эд задал ей тот вопрос, на который она сама хотела знать ответ:

– Как случилось, что твоя сестра оказалась на Бали?

– Понятия не имею.

– Ты разговаривала с Финном?

– Еще нет. Надо ему позвонить.

Дрожащими руками она набрала номер. Прижимая телефон к уху, долго слушала длинные гудки.

– Не отвечает.

– А его родные? Знаешь их номер?

Порывшись в записной книжке, Кейти нашла телефонный код Корнуолла. Эти цифры вызвали в ее памяти обрывки каких-то далеких воспоминаний, которые она была не в состоянии осознать.

Финн был младшим из четырех братьев. Его мать, Сью, сдержанная женщина, на долю которой выпало немало тягот и волнений, ответила полусонным голосом:

– Да… кто это?

– Кейти Грин.

– Кейти Грин. – Она откашлялась. – Сестра Миа.

– Миа? – повторила Сью и тут же спохватилась: – Что-то с Финном?

– Произошел несчастный случай…

– Нет. Миа. – Замолчав, Кейти взглянула на Эда. Кивком головы он подал ей знак продолжать. – Ко мне приходили из полиции. Они сказали, что Миа была на Бали… Там какой-то утес. И она упала. Говорят, она умерла.

– Не может быть…

– А Финн знает?

– Думаю, да. Но его мобильный не отвечает.

– Несколько недель назад он его потерял и пока не купил новый. Мы пользуемся электронной почтой. Хотите, я дам его адрес…

– Как они оказались на Бали? – перебила Кейти.

– На Бали? Финн не на Бали.

– Но они утверждают, что Миа была найдена именно там. У нее в паспорте отметка…

– Миа поехала на Бали. А Финн – нет.

– Что? – Рука Кейти сжала телефон.

– У них произошла размолвка. Простите, я думала, вы в курсе.

– Когда это случилось?

– Да уж с месяц тому назад. Финн рассказывал Джеку. Насколько я поняла, они поссорились – уж не знаю, по какому поводу, – и Миа решила поменять билет.

Голова у Кейти закружилась. Союз Миа с Финном казался ей нерушимым. Она представила их детьми: Финна с кучей мокрых водорослей на голове в виде парика и умирающую от смеха Миа. Причиной расставания при настолько редкой крепкой дружбе могло стать лишь нечто ужасное, чего она просто не могла себе представить.

Прошло десять дней. Кейти лежала в постели с закрытыми глазами абсолютно неподвижно, вытянув руки вдоль тела в предчувствии чего-то дурного, но пока еще не осознанного. Спальню заливали лучи зимнего солнца. Едва она успела вспомнить, почему ее веки так набухли и воспалились, как нахлынула скорбь.

Подтянув колени к груди, Кейти свернулась калачиком и вцепилась зубами в крепко сжатый кулак, и зажмурилась, однако мрачные картины все же проникали в ее сознание: беззвучно падающая Миа, ее волосы, отброшенные от лица порывом ветра, сдавленный вскрик, звук треснувшего от удара о скалу черепа.

Кейти хотела было дотронуться до Эда, однако там, где он спал, рука нащупала лишь примятую постель. Прислушавшись, она вскоре с облегчением различила доносившийся из гостиной легкий стук клавиш: он списывался со своим офисом по электронной почте. Кейти позавидовала ему – его жизнь могла продолжаться, в то время как ее остановилась.

Она понимала, что надо принять душ. Конечно, проще было бы остаться под одеялом и вылезти из этого кокона лишь в полдень сонной и с плохо соображающей головой, как вчера. Сделав над собой усилие, Кейти с тяжелым вздохом поднялась с постели.

Плетясь в направлении ванной, она будто в забытьи задержалась возле двери в комнату Миа. Эту квартиру они покупали вместе, получив небольшое наследство после смерти матери. То, что они намеревались поселиться вдвоем, удивляло всех, включая и саму Кейти, в свое время поклявшуюся никогда не жить с Миа под одной крышей: слишком жива была память об их далеко не самых дружелюбных отношениях в отрочестве. Однако ее беспокоило, что если Миа не вложит причитающуюся ей долю во что-то серьезное, то деньги утекут сквозь пальцы. Именно Кейти занималась осмотром подходящего жилья, договаривалась с юристами и агентами по недвижимости и бежала под дождем со сломанным зонтом, чтобы успеть оформить все необходимые бумаги.

Легонько взявшись за медную дверную ручку, она повернула ее. В холодном застоявшемся воздухе чуть пахло жасмином. Миа установила кровать под высоким раздвижным окном, чтобы, проснувшись, видеть небо. На спинку в изножье кровати была наброшена дубленка, которую носила еще их мать, – настоящий экспонат семидесятых с бесформенным широким воротником. Кейти вспомнила, как сестра всю зиму куталась в нее, точно потерявшееся во времени «дитя цветов».

Стоящий возле кровати столик из сосны был завален всякой ерундой: выключенный из розетки старый пыльный стереопроигрыватель; три картонных коробки с компакт-дисками; туристические ботинки без шнурков; куча зачитанных книжонок в обложках и пара канцелярских стаканчиков с ручками. Картинки и фотографии, которыми были завешены стены прежних комнат Миа, в этой спальне отсутствовали: она не стремилась их как-то украсить, словно никогда и не собиралась здесь задерживаться.

Именно Кейти убедила сестру перебраться в Лондон с помощью таких слов, как «возможности» и «карьера», никогда не входивших в лексикон Миа. Миа проводила дни, гуляя по городу или катаясь в лодке, взятой напрокат в Баттерси-парке, и словно находясь где-то в другом месте. За пять месяцев она сменила пять мест работы, поскольку ей порой неожиданно приходило в голову сорваться куда-нибудь за город – в поход, «на природу», и она уведомляла об этом Кейти, подсунув под дверь ее комнаты записку, а своему работодателю оставляла сообщение на автоответчике. Кейти пыталась пристроить Миа на работу, используя свои связи, однако «закрепить» ее на месте было так же непросто, как пришпилить ленточку к ветру.

Заметив заляпанные грязью кроссовки, она вспомнила тот вечер, когда Миа объявила о своем намерении отправиться путешествовать. Кейти готовила ризотто и уверенными движениями резала на кухне лук. Она уже ссыпа́ла нарезанное на сковороду, когда Миа вошла на кухню, чтобы наполнить водой из-под крана свою походную бутылочку. На ней была футболка, на шее болтались маленькие белые наушники.

– Собралась на пробежку? – поинтересовалась Кейти, вытирая слезящиеся глаза рукавом вязаной кофты.

– Как самочувствие? Похмелье не мучит? – Перед уходом на работу Кейти, намереваясь принять душ, зашла в ванную и обнаружила там спящую на полу Миа во взятом у нее без спросу платье.

– Превосходное, – не поворачиваясь, ответила та. Закрыв кран, она вытерла руки о майку, оставляя на ней серебристые капли воды.

– Что у тебя с ногой?

Миа глянула вниз на зловеще красневшую чуть выше носка рану.

– На работе порезалась. Разбила стакан.

– Может, стоит заклеить пластырем? У меня в комнате есть.

– Все нормально.

Кейти кивнула в ответ, помешивая на сковороде лук и наблюдая за тем, как из белого он становился прозрачным, потом прибавила огонь.

Миа в нерешительности постояла возле мойки и вдруг сказала:

– Я тут говорила с Финном…

Кейти подняла взгляд: в разговорах между ними его имя упоминалось редко.

– Мы решили попутешествовать.

Кейти перестала помешивать на сковороде лук, и он зашипел.

– Попутешествовать?

– И как же долго?

Миа пожала плечами.

– Посмотрим. Может, год.

– Да, у нас билеты с открытой датой.

– Вы что – уже забронировали?

Миа утвердительно кивнула.

– И когда вы это решили?

– Сегодня.

– Сегодня? – переспросила Кейти, не веря своим ушам. – Ты хорошо подумала?

Миа удивленно приподняла брови.

– А что такого?

– Не знала, что у тебя есть на это деньги.

– Разберусь.

Подгоревшее на сковородке масло затрещало, в разные стороны полетели брызги.

– А Финн что – решил взять творческий отпуск? Полагаю, на радиостанции от такого решения все будут в восторге.

– Он уже подал заявление.

– Но ему же так нравилась эта работа…

– Неужели? – Миа посмотрела на нее в упор.

Воздух на кухне казался наэлектризованным.

Наконец Миа взяла свою походную фляжку, нацепила наушники и вышла. Сковорода зачадила, и Кейти пришлось выключить конфорку. От приступа гнева ее бросило в жар, и она было пошла за сестрой, однако, когда до нее донесся звук шагов в кроссовках, открывающегося замка и, в довершение всего, хлопнувшей двери, Кейти вдруг осознала, что охватившим ее чувством был не гнев и даже не горечь, а скорее облегчение. Она больше не несла ответственности за Миа: теперь это становилось проблемой Финна.

Телефон зазвонил уже за полдень. Оторвавшись от ноутбука, Эд поднял взгляд. Кейти отрицательно покачала головой. Она ни с кем не хотела разговаривать, предоставляя автоответчику записывать дружеские соболезнования, перемежавшиеся с неловкими паузами и сбивчивыми извинениями.

Аппарат, щелкнув, включился.

– Алло, здравствуйте. Это мистер Спайр из министерства иностранных дел в Лондоне.

Глаз у Кейти нервно дернулся. Не дожидаясь конца сообщения, трубку взял Эд.

– Алло, это жених Кейти. – Он переглянулся с ней и продолжил: – Да-да, она рядом. – Кивком головы Эд предложил ей ответить.

Взяв трубку, она замерла с ней в вытянутой руке, словно с пистолетом, который было велено приставить к собственной голове. После смерти Миа мистер Спайр звонил уже дважды: сначала – чтобы получить разрешение на проведение аутопсии, затем – чтобы обсудить доставку тела. После небольшой паузы Кейти откашлялась и поднесла трубку ко рту.

– Это Кейти, слушаю, – медленно произнесла она.

– Вам удобно сейчас говорить?

– Да, все нормально. – От сухого и душноватого из-за центрального отопления воздуха в горле першило.

– С нами связалось британское консульство на Бали. У них появились новые данные о смерти Миа.

Она закрыла глаза:

– Слушаю вас, продолжайте.

– В подобных случаях в процессе аутопсии нередко проводятся токсикологические исследования. У меня есть результаты с копией заключения, о которых я хотел вам сообщить.

– Да-да, конечно.

– Результаты указывают на то, что в момент смерти Миа находилась в состоянии опьянения. Содержание алкоголя в крови составляло 0,13, что подразумевает вероятность рефлекторных и реактивных расстройств. – Последовала пауза. – И еще кое-что.

Дойдя до дверного проема, Кейти для верности схватилась за косяк.

– Полиция Бали допросила двух свидетелей, которые утверждают, что видели Миа вечером в день ее смерти. – По тому как Спайр замялся, Кейти почувствовала, что говорить ему непросто. – Я очень сожалею, Кейти, но в своих показаниях они заявляют, что Миа прыгнула сама.

Земля вдруг перевернулась, и внутри у Кейти словно что-то оборвалось. Резко подавшись вперед, она согнулась пополам. Сзади раздались приближающиеся шаги, и ей на спину легла рука Эда. Выпрямившись, она оттолкнула его.

– Боюсь, что на основе показаний свидетелей и результатов аутопсии причину смерти определили как самоубийство.

Кейти прижала руку ко лбу.

– Понимаю, насколько тяжело…

– Эти свидетели – кто они?

– У меня есть копии их показаний. – До Кейти донесся скрип кресла, и она представила, как Спайр нагнулся за ними через широкий стол. – Да, вот они. Свидетелями являются тридцатилетние супруги, которые проводили на Бали свой медовый месяц. В своих показаниях они утверждают, что решили вечером прогуляться по нижней тропе вдоль скал в Умануке и задержались на смотровой площадке – это было около полуночи. Мимо пробегала молодая женщина, по описаниям похожая на Миа. Она казалась сильно встревоженной. Мужчина поинтересовался, не нуждается ли она в помощи, и, по его словам, Миа ответила: «Нет». Потом она исчезла в направлении, именуемом верхней тропой, которая, судя по всему, на протяжении нескольких лет оставалась нехоженой. Примерно пять-восемь минут спустя свидетели, подняв головы, увидели Миа стоящей на самом краю обрыва. В отчете сказано, что они испугались за нее, но, прежде чем они успели что-то предпринять, она прыгнула вниз.

– Господи… – Кейти охватила дрожь.

Мистер Спайр выждал несколько секунд и продолжил:

– Из результатов аутопсии следует, что, судя по полученным увечьям, Миа, видимо, падала со скалы лицом вперед, что совпадает с показаниями свидетелей. – Он продолжил перечислять новые детали, но Кейти уже не слушала. Мысли перенесли ее на вершину той самой скалы.

«Ведь все же не так, Миа, правда? Ведь ты не прыгала со скалы. Я просто не верю. Что же я тогда такого сказала? Господи, прошу тебя, пусть это будет не из-за того, что я сказала…»

– Кейти, – донеслось из телефонной трубки. – Достигнута договоренность о доставке тела Миа в Великобританию в среду на будущей неделе. – Далее она по его просьбе сообщила необходимую информацию об уже выбранном ею похоронном бюро, и разговор на этом завершился.

Почувствовав резкую боль в глазах, Кейти надавила на веки большим и указательным пальцами. В квартире внизу плакал ребенок.

Эд осторожно развернул ее к себе.

– Говорят, она совершила самоубийство, – еле слышно выдавила Кейти. – Но это не так.

Он положил руки ей на плечи.

– Все пройдет, Кейти.

Но откуда ему знать? Она ведь не рассказала ему о той жуткой перепалке, которая случилась у них с Миа. И о тех произнесенных ею с ненавистью словах. И о той горечи, перемешанной с раздражением, что долгие месяцы тлели в них обеих. Она не посвящала Эда в подобные дела, так как в отношениях сестер бывает нечто темное и глубокое, словно подводное течение, и тем, кто плавает на поверхности, лучше не знать о том, что творится в глубине.

Отвернувшись от Эда, Кейти тихо ушла к себе в комнату, легла на кровать и, закрыв глаза, попыталась сконцентрироваться на чем-то хорошем, что было у них с Миа. Мысли вернули ее к моменту их прощания в аэропорту. Ей вспомнилось гибкое тело Миа, ее худенькие жилистые руки и острые ключицы, упершиеся ей в грудь во время их прощальных объятий.

Кейти не отпускала бы ее гораздо дольше, наслаждаясь каждым мгновением, если бы знала, что обнимает сестру в последний раз.

Каждая страница романа «Сладкая соль Босфора» Эльчина Сафарли пропитала запахом Стамбула, чарующей атмосферой Востока, ароматами пряностей и экзотических блюд. Турецкая столица глазами автора внешне яркая и немного вычурная, таинственная и прекрасная, а порой глухая и полная безысходности.

Его жители разительно отличаются друг от друга и являют читателю удивительные реалии турецкой действительности: традиции, нравы и быт. Их судьбы - блюдо из прекрасной истории любви, отчаянья, сбывшихся надежд и разрушенных жизней, густо приправленное своеобразием восточного колорита. Они - отражение турецкой столицы, которую воспевает в своём романе Эльчин Сафарли.

«Сладкая соль Босфора»: краткое содержание

Для многих Стамбул - город манящих перспектив, для других - тайное убежище. Кто-то мечтает покинуть его и отправиться на поиски счастья в Европу, кто-то прячется в его объятиях от обыденности западной жизни. Для приезжих Стамбул - всегда лотерея. Выигрывают в ней единицы. Журналист из Баку, главный герой книги «Сладкая соль Босфора», называет турецкую столицу «городом души». Для него Стамбул - мечта, которая пахнет фисташками осенью и покрыта сахарной пудрой зимой. К ней героя ведёт сотканный из личных трагедий. Предательство и скорая смерть любимой женщины заставляют его метаться между Баку и «городом души». Сожжённые билеты на самолёт до Стамбула, комната умершей Аиды, её могила находятся по одну сторону, мечта - по другую. Там его ждут собака Айдынлыг, рыжеволосая немая художница Гюльбен и жар-птица на вершине холма Чамлыджа. В Стамбуле привычный запах крепкого кофе; умиротворённая луна над Босфором, верным другом, спасающим от одиночества; милая сердцу мечеть и величественный собор Айя-София.

Стамбульский призрак

Там на пути в кондитерскую журналист повстречал Арзу, женщину, предсказывающую избранным счастье. Она - образ из предания, призрак Стамбула, являющийся в дождливую погоду. Прошло уже полвека с тех пор, как Арзу умерла. Она покончила с собой, узнав о гибели любимого мужа. Аллах не простил грешницу, наложившую на себя руки, и обрёк на вечные скитания по городу, покрытому пеленой дождя. Арзу поведала журналисту о том, что в Стамбуле он встретит любовь и обретёт свой дом. Она исчезла в мгновение ока, оставив у его ног пару красных туфель - немое свидетельство их встречи. Предсказания женщины-призрака сбылись. Журналист, действительно, переехал в «город души» навсегда и повстречал там прекрасную Зейнеп, свою будущую жену.

Стамбул - «город души»

В Стамбуле с сердца молодого человека упали оковы. Журналист вдыхал свободу полной грудью и чувствовал бесконечное счастье от нахождения в городе своей мечты. Здесь всё было иначе. День рождения, который раньше был связан с бесполезным самоанализом и робкими надеждами на светлое будущее, превратился в бурный праздник с шумным застольем и чёткими планами на жизнь. В Стамбуле царила атмосфера свободы. Молодой человек впервые чувствовал, что живёт согласно своим желаниям, верит в себя, действует, не сомневаясь. Стамбул представлялся ему ангелом-хранителем и родным очагом, властным городом который не терпит расставаний. Куда бы ни уезжал журналист, он всегда возвращался. Миром молодого человека стали улицы любимого Стамбула, квартира с дубовым полом, ароматы специй на Египетском базаре, вид на и люди, о которых он писал в своих заметках. Это и есть, как считает Эльчин Сафарли, сладкая соль Босфора. Сюжет книги - отражение этого утверждения, но порой сильно искажённое. Ведь для главного героя Стамбул обернулся сказкой, а для других - кромешным адом.

Каскады образов Эльчина Сафарли

Перед взором читателей предстаёт множество контрастных образов, создающих целостную картину жизни в турецкой столице. Журналист описывает в своих зарисовках женщин и мужчин Стамбула, их взгляды, мечты и образ жизни. Со своей подругой-турчанкой Айше молодой человек танцует до утра в клубах, напевает песни, гуляя по городу, и обсуждает за обедом стереотипы европейцев о турецких женщинах. Жители Запада уверены, что мусульманки до сих пор молятся с утра до ночи, отказываются от благ цивилизации и облачаются в бесформенные одеяния. Айше согласна с этим утверждением лишь наполовину. В Стамбуле женщины современные и яркие, считает девушка, но с грустью признаёт, что в других частях Турции их права по-прежнему нарушаются. Типичной жительницей столицы можно назвать Шинай, редактора газеты, в которой работает журналист. Она верующая и гордится этим, но голову не покрывает, курит кальян и может отпустить крепкое словечко.

Не для всех соль Босфора сладкая

Ещё одна героиня книги Сафарли «Сладкая соль Босфора» - Сена, и вовсе мечтает сбежать из Турции. Она ненавидит Стамбул, а Босфор сравнивает с засорившимся болотом. Девушка убеждена, что турки потеряли своё лицо под влиянием Европы. Сама она гордится своим происхождением и ни за что не поддастся веяниям Запада. Сена считает себя верующей. Впрочем, журналист находит ислам своей подруги немного детским. Её одежда исключительно зелёного цвета, который любил пророк Мухаммед. Аллах Сены - не божество, а добрый старец, который всегда готов выслушать и помочь. Она много курит, не покрывает голову. Девушка уверена, что Бог в этом вопросе с ней солидарен. Сене в жизни пришлось нелегко. Ей удалили почку, прооперировали нос. Сейчас у Сены воспалён лицевой нерв. Она ходит в больницу чаще, чем в мечеть, но не оставляет мечту о переезде в Лондон.

Вековые традиции глазами жителей турецкой столицы

Турецким традициям Сафарли посвятил немалую часть своего романа «Сладкая соль Босфора». Содержание каждой главы - новый рассказ. Некоторые герои подчиняются вековым обычаям, другие борются за личное право на свободу и счастье. Спортивный обозреватель Махсун - успешный молодой человек. Он неплохо зарабатывает, имеет яркую внешность. Дома его ждёт супруга и сын. Жену Махсун уважает, но не любит. Её молодому человеку выбрала мать. Для него Бирсен просто отличная хозяйка и мать его ребёнка. Махсун обладает огненным темпераментом, часто влюбляется и регулярно заводит романы на стороне, однако из семьи уходить не собирается. Жена и дети в Турции - это святое. Журналист искренне не понимает, почему такой видный парень не смог жениться по любви. Ответ - обычаи. Полная противоположность Махсуна - Тахир. Он пошёл против воли матери и женился на русской девушке. Даже спустя годы женщина не примирилась с выбором сына.

Сексуальные меньшинства в Стамбуле

В своей книге автор также затрагивает темы, необычные для восточной культуры. Среди них - однополая любовь. Турчанки Дамла и Гюлер ведут активную борьбу с ханжеской моралью в романе Сафарли «Сладкая соль Босфора». О чём эти девушки мечтают и к чему стремятся? Дамла и Гюлер верят, что в Турции когда-нибудь легализуют однополые браки, а дискриминация людей с нетрадиционной ориентацией исчезнет из повседневной жизни общества. Они пишут письма в государственные учреждения, в которых открыто выражают свою позицию. относятся к этому вопросу двояко: многие открыто осуждают Дамлу и Гюлер, другие принимают их отношения как данность. Впрочем, они живут довольно комфортно. Дамла - сценарист и работает над сериалами. Гюлер занята переводческой деятельностью. Не так давно они купили квартиру.

Не все выигрывают в лотерею

Судьбы эмигрантов в Стамбуле - ещё одна животрепещущая тема, которой уделил внимание автор романа. «Сладкая соль Босфора» обнажает перед читателем неприглядную правду жизни. Не все искатели счастья выигрывают в лотерею. Женя приехала в Турцию из Киева после смерти матери, не выдержав сексуальных домогательств со стороны отца. Здесь она работает проституткой. Она рассказывает о своей жизни, не стесняясь, но от слов её веет безысходностью. Женя говорит, что турки хорошо платят, но не заботятся о контрацепции, наивно полагая, что обрезание - лучшая защита. Больше всего она боится СПИДа. Кроме этого, девушку уже ничем не напугать. Однажды один курд перекусил ей мочку уха. Женя сама останавливала кровь. Идти в больницу девушка не решилась: у неё просрочена виза. Женя не верит в будущее, для неё оно покрыто туманом. На фоне её трагедии выделяется история русской девушки Светы. Она тоже приехала в Стамбул за счастьем. Света долго искала работу и в конце концов устроилась официанткой в кафе, где познакомилась с будущим мужем. Девушка признаёт, что родилась под счастливой звездой.

Судьба курдского населения Турции

Описывает Сафарли и жизнь курдского населения в Турции. В этой стране они ни свои, ни чужие. Турки искусно скрывают свою неприязнь к ним за маской вежливости. Сами курды чувствуют себя угнетёнными и мечтают о создании собственного государства. Но не всегда к этому стремятся женщины, замученные суровым нравом своих супругов. Одна из зарисовок журналиста посвящена курдянке Сане, которая с содроганием рассказывает о своей жизни. Муж бьёт её из-за включенного света после девяти вечера, может отравить щенка своей дочери, потому что брезгует животными. Семья живёт бедно. Денег хватает только на еду. Сана мечтает о лучшем будущем для своей дочери: образовании и престижной профессии. Мать отказывает себе в еде, чтобы купить ей ещё одну книжку. Это одна из самых мрачных картин, которую нарисовал в своём романе Эльчин Сафарли.

«Сладкая соль Босфора»: содержание

Образы стремительно сменяют друг друга, не давая читателю опомниться. Учительница английского из Грузии, потерявшая дочь, прячется от своей печали в Стамбуле. На концерте эпатажной певицы с красными волосами Джандан Эрчетин взрывается бомба. Толстушка Ширин мечтает похудеть и ненавидит Шекер-Байрам за обилие сладостей. Радикальный трансвестит Хасан из Ирана скучает по родине и отрёкшейся от него матери. Стриптизёрша Оксана отказывается продавать своё тело туркам и надеется выйти замуж. Говорящая кошка-аристократка ведёт беседу с журналистом в ночном мраке. Все эти разношерстные истории нанизаны на основную сюжетную линию - историю любви азербайджанского журналиста и девушки-турчанки Зейнеп Четин. Их отношения просты и незатейливы, наполнены нежностью, пылкой чувственностью и умиротворённой гармонией, которая ни разу не была нарушена на протяжении всей книги. Вся прелесть романа «Сладкая соль Босфора» в контрастных образах, положенных на идеальное счастье в неидеальном мире. Читая книгу, можно уловить запах Стамбула, почувствовать дуновение ветра, оказаться лицом к лицу с легендарным Константинополем.

Я вступаю в пахлаву и тону, тону...

С Сафарли всё ясно уже по обложке: плохо отфотошопленный стакан чая, левитирующий над стыренным из советской квартиры со стены ковром. Всё же я понадеялась на что-то интересное внутри, ведь обложка гордо заявила: "Орхан Памук высоко оценил талант своего молодого коллеги" . Правда, после прочтения "Сладкой соли Босфора" (нет, ну вы чувствуете, чувствуете, "сладкая соль", оксюморон, живой труп, о какой романтичный мужчина!) я так и не поняла, чей именно талант высоко оценивал Памук. Уж не писательский талант Сафарли точно, потому что нельзя высоко оценивать то, чего не существует. Возможно, Сафарли угостил его сладостями собственного приготовления, а Памуку и понравилось. Кулинар, кстати, Сафарли весьма пристойный*.

*Небольшой оффтоп. Читала я как-то колонку Сафарли в одном кулинарном блоге, так там то же самое, что и в книге. Очень неплохие рецепты, окружённые слюняво-сопливыми рассуждениями всё о том же. Стамбул, собачка, бабцы и омерзительные эпитеты.

Сюрприз внутри меня-таки поджидал. Это благословение небес - авторская редакция. Какому ослу пришло в голову оставить "роман" в авторской редакции?Разве что ни один нормальный человек не захотел вычитывать эту какаху, так незачем было и издавать. И если уж вы всё-таки решились использовать "авторскую редакцию", то зачем оставили "авторскую коррекцию"? Хотя бы слово "плачь" как существительное можно было бы исправить. Нет, это не опечатка, употребляется несколько раз. И красота вроде "влюбился в свободолюбивого" или "выпадал, попадая" причесалась хоть чуть-чуть.

Самое заметное в "авторской редакции" - помимо общего стиля, от которого хочется блевать кровью и мёдом, это стойкое впечатление, что книжку обосрала орда мышей. Я посчитала, сколько многоточий на первых 22 страничках (дальше устала), их оказалось 77! Так как на последующих страницах многоточий меньше не становится, значит, в крошечной книжечке на 285 страниц крупным шрифтом, общее количество многоточий около тысячи. Да этот Сафарли весь стратегический запас Турции по знакам препинания на ближайшие лет пять потратил!

Дальше хотелось бы сказать про сюжет, но его, к сожалению, нет. Есть какой-то рубленый фарш из идей. Сафарли бродит по Стамбулу, вспоминает свою жизнь, рассказывает про своих женщин, про турецкие обычаи, про чувачков, которых встречает на улицах. Все эти элементы слишком разнородны, чтобы быть смешаны вместе.
Описания Стамбула - графоманские бредни двенадцатилетней девочки, которая считает, что чем больше ты накрутишь сложносочинённых прилагательных и необычных метафор, тем круче. Причём "необычных метафор" - это не в хорошем смысле слова. Я дальше примеры приведу, сами посмотрите. Если вкратце, то Сафарли бродит по Стамбулу, а в глазах у каждой встреченной чайки пряно-румяная, отдающая имбирём затаённая боль.

Провалиться в щербет глубже...

Своя жизнь неплохо сочетается с историей про турецкие обычаи, легенды и ностальгией. Тут автор совершенно точно перекидал засахаренных соплей, но тут уж на вкус и цвет Сафарли товарищей нет. Был бы классный переход от всей этой полумагической ностальгии к современной Турции, проблемам интеграции, разрушителям традиций, курдам, трансвеститам, лесбиянкам... Но этого перехода нет, части абсолютно автономны, да и вывода никакого автор не делает просто показывает различные обрывки всякой ерунды без какого-либо перехода. Как он при эдакой разбросанной мысли умудряется работать журналистом - ума не приложу. Разве что он пишет только про пахлаву.
Ну и части про его женщин - самые бессмысленные. Слишком банальные, слишком никуда не ведущие, недоговоренные, неромантичные, слюнявые и, откровенно говоря, идиотские. Как будто уже тринадцатилетняя (вот это рост!) девочка пишет про свои отношения со второй половинкой. Интересно это сделать не получается, но в тринадцатилетнем возрасте все чувствуют себя особенными и вот-прям-такими (кстати, заметила, что на ЛЛ в последнее время куча таких рецензий появилась - приток молодёжи или отток мозгов у более взрослого населения?), бунтарями, циниками и романтиками одновременно. Обязательно рубленые предложения, от которых даже Паланик застонал бы и повесился, обязательно тупые повторы и вновь эти блевотные метафоры, когда тропы превращаются в трупы и не говорят нам ничего. Вам бы интересно было читать полкниги о том, как просто чувак и просто деваха сидят, целуются, пьют кофе и ничего не происходит? Не исключено, что напиши это талант вроде Кортасара, то даже такой банальный сюжет был бы подан крутецки. Но тут это просто тоска.

Кстати, о Кортасаре. Сафарли не преминет рассказать, какой у него прекрасный вкус на книги, как он читает Кортасара, Мураками, Цвейга и кого-то там ещё. Учитывая, что он трактует образы из "Игры в классики" совершенно по-детски, то я даже не удивлена. Наверное, это сразу плюс пятьсот к карме - хвастаться тем, что читаешь. Интересно, у кого из них Сафарли стырил приём брендирования? Если он носит шапку, то обязательно Найк, если кто-то что-то пьёт, то обязательно будет названа марка, так же как и промелькнут названия сериалов, песен, попсятины, фирм... Ну не бложенька же это, в самом деле. Фу-фу-фу.

И ещё гороскопы. Рыбы, Тельцы, Скорпионы и все прочие -это же так важно!

Ну да ладно, пусть Сафарли впадает в грех ванильности, в конце концов, не было у него шанса побыть девочкой-тинейджером, так вот он его проживает прямо так. Но вот мерзкое самоупоение от собственной крутости, которое валится из каждого многоточия (интересно, он на месте многоточий представляет себе многозначительную таинственную паузу?), немного раздражает. Как я вообще поняла, Сафарли - супергерой. Романтикмэн. Я даже набросала быстренько список его суперспособностей:
- сравнивать все со жратвой и видеть кругом только жратву-жратву-жратву;
- жить в царстве торта (не спрашивайте меня, как это, я сама не поняла);
- щупать облака;
- видеть цвета ностальгий;
- превращаться в человека-"капусту", надев одну только куртку;
- медово-яблочно дружить;
- видеть сны своей собаки;
- распространять запах моря через имбирную кожу;
- "карамельно-приятно беседовать с ветром", а также с проливом, журавлями, голубями, пеликанами, змеями-скромнягами, котиками и богом (в общем, автор некисло так любит потрындеть).
Кроме того, даже строение тела у него, не как у человека, а какого-то кулинарного кооператива. Судите сами, в нём есть слой одиночества, есть озерки слез в глазах, есть карамельно-малиновый соус прошлого в памяти, гранатовый сок вместо крови и всё это щедро усыпано осколками боли. Ещё я не совсем поняла, почему он без голубя, как без рук, потому что иногда его метафоры прямо уж чересчур метафоры. Буду считать, что голуби - это его криптонит.

Стиль же автора я не могу назвать иначе как пошлым. Это не та пошлость, которая "непристойность", а именно банальщина, сальная до вульгарности, обтрёпанные клише, натужные псевдокрасивые сладости и неумелый выпендрёж. Дальше я просто покидаю вам цитат. Почитайте, а как почувствуете, что вас слишком затянуло в это болото слёз и щербета, выбирайтесь и удирайте подальше от этого отзыва. Всё, что я хотела сказать, я уже сказала. Всех предупредила.

"Предсказание крутилось в мыслях, наполняя нутро тревогой" . Мысли и нутро вообще географически расположены в одном и том же месте.

"Озерки слёз в моих глазах так же дрожали. Вот-вот сорвутся с век, потекут по щекам" . Страшновато, когда с век то ли глаза, то ли озерки вытекают.

"С глаз, наполненных тёмно-золотой водицей мудрости, стекают слёзы. Слёзы счастья. Весь долгий путь из Африки они мечтали добраться до Стамбула" . Возникает вопрос - что делали слёзы в Африке, и каким местом они могли мечтать?

"Люблю весну Стамбула, потому что следом за ней приходит лето. А следом за летом - любимая осень" . О мой скотч! Действительно, Стамбулу есть, чем гордиться! Ведь во всех остальных городах и странах всё совершенно по-другому. Эти весна, лето, осень вечно перепутываются, не уследишь за ними.

"Мне больше всего хотелось написать тебе всего четыре слова "Не жди меня, прошу, забудь"" Даю подсказку: возможно, бабец тебя бросила, потому что ты не умел считать.

"За прошедшие месяцы часто покупал билет до Турции, возвращался домой и... сжигал его в камине". Ах, какое мелодраматичное многоточие! Ну прямо вулкан, а не мужик! Наверное, читатель тут должен бы припухнуть от его импульсивность и накала страстей, но мы-то все подспудно чувствуем, что чувак просто зря прошляпивал деньги. Не бойтесь, этому мажорчику ничего не грозит. Он где-то среди книги ныл, что "до зарплаты осталась всего жалкая тысяча долларов, не знаю, как дотяну", так что у него всё в порядке.

"Стамбульская луна умиротворённая. На её поверхности не кипят вулканы страха" . А как они выглядят и где, простите, ими можно полюбоваться?

"Только когда шоколадные тучи рассеются, выглянет мандариновое солнце". Слушайте, а может у чувака просто нервно-пищевое расстройство, типа булимии (но не булимия, потому что он весьма жирненький такой)? Он же реально всё видит, как жрачку. В мультиках такое бывает, что кто-то очень голодный смотрит на людей или животных, и они ему представляются бургерами или хот-догами на ножках. Вот и Сафарли постоянно так.

"На эту дорогу вступают лишь те, кто решил привязать сердце к сердцу Стамбула. Привязать красно-бордовыми капиллярами, невидимыми венами. Они переполнены нектаром желания. Желания познать себя..." Ну что, сколько по шкале сырности? Той самой сырности, которая безвкусная пошлость?

"Пишут любимые, плюшевые ребята". о___О

"Щёки краснеют, словно под кожей лица разлился бурачный сок". Бурачный! Как неизысканно! Турецкий мальчик откуда-то из глухой рязанской деревеньки что ли? Кочет с утра пропоёт, он бурачным соком закинется и идёт кисель в смузи переделывать?

"Современный, солнечный комок счастья, большие глаза, нос с аккуратной горбинкой". Нет, это не абстракция, это описание конкретной девушки. Кто тут может похвастаться, что он современный комок? Поднимите свои комочки счастья повыше, я на вас погляжу!

"...мяукают, чавкают, высунув кончики языков". Да, это котики так едят.

"Его зовут Хасан. Называют - Эсмеральдой". Меня зовут Виктор. Для друзей просто Марина.

"Пыльца с цветка её улыбки проникает в меня через дыхательные пути, делая счастливее счастливого" . Некоторые вещи лучше просто не описывать словами, вот что.

"Дни рождения вне Стамбула утопали в горьком соусе пересоленных обид, подгоревших желаний, засахарившихся порывов жить иначе"... Так же, как этот абзац утопает в сырности.

"Получаем зелёный свет в виде подмигивания". И в виде перебирания ногами убегаем по коридору.

"...облака с ванильно-миндальной отдушкой". МИР ЖРАТВЫ!!!

"На загорело-волосатой руке крупные часы". Волосы, надо полагать, приобретаются вместе с загаром, поэтому это явления одного порядка.

"Ностальгия - частый посетитель моего настоящего. У нее волнистые волосы баклажанного цвета, большие черешневые глаза с ежевичными ресницами". Чувак, у меня для тебя плохие новости. Это не ностальгия, а витаминный салат.

"Любовь обволокла меня в Стамбуле". Кажется, кому-то надо чаще принимать душ.

"Зейнеп любит готовить. Более сложные, мясные блюда не её конёк". Более сложные, чем что, осмелюсь поинтересоваться?

"Наши сердца переплетены ванильно-имбирными нитями, покрытыми румяной корочкой. Наши поцелуи отдают освежающим вкусом тмина, делая чувства жаркими. Наши прикосновения нежны, словно бордовые волокна шафрана". *слышны звуки, как будто кого-то тошнит*

"Временами щекочет меня, посмеиваясь над нулевой реакцией любимого". Нулевая реакция - это как нулевой пациент?

"Моя загорелая кожа на фоне её молочной напоминала кусок пирога "Зебра" с кофейно-сахарной отдушкой". Ну, хоть не драники со сметаной.

"Кристина знала, при свекрови следует одеваться скоромнее". Искренне надеюсь, что это опечатка. Как и в "шепчу ему в уху воспалённым голосом". Как по мне, так жутко непристойно - шептать чужим людям в рыбный суп.

"Вокруг решетка быта. Под ногами лужи предрассудков. На ресницах слезинки замороженных желаний. Отсутствие свободы порывов оседает на дне души горечью сожалений. Возникает желание сделать рискованный шаг, но эссенция из гордости, страха, ответственности растворят порыв... <...> Боролся с комплексом внутренней сжатости" . Кто понял, о чём вообще речь, мои аплодисменты.

"На следующее утро взволнованная родительница заставляла садиться на унитаз. Кал для анализа на выявление глистов должен быть свежим..." И многозначительное многоточие. Вот-те на. Я-то думала, из Сафарли сразу мёд или щербет выходит.

"Видя подобное, пишу Богу эсэмэску с респектом". Респект, братюня!

"Доверяем нюху любимицы, именуемой нами "таможенником нитратов"" О какой слог! Ни капли канцелярита.

"Зажигаю аромалампу с оптимистичным лимонным маслом". Ну хоть кто-то здесь оптимист.

"По центральным стамбульским улицам разливается цитрусовый сироп восторга" . Наверное, оптимистичную канализацию прорвало.

"Дворняги излечиваются от болячек, получая по мясной вырезке" . Жалко дворняг. Не верю я в это лечение ударами, тем более, когда бьют по мягким частям тела.

И завершить это всё надо финальным штрихом из любовной сцены по Сафарли. Кажется, он сам всё сказал про свою прозу.
"Перемещаемся на другую планету. Планету без запретов, обид, недосказанности. Там звёзды, цветы, голуби..."
А что ещё надо для хорошей книги? Только это.

1. Эльчин Сафарли Сладкая соль Босфора
2. ЧАСТЬ I ДУХ ГОРОДА ДУШИ
3. Глава 1
4. (…Мечтать интереснее о чем-либо недосягаемом…)
5. Глава 2
6. (…Босфор любит осень. Хоть она и приходит раз в году…)
7. Глава 3
8. (…В снежную метель боишься потерять веру в вечное спасение…)
9. Глава 4
10. (…Искренность чаще встречаешь у животных, чем в среде людей…)
11. Глава 5
12. (…Это ее традиция - провожать близких инжировым вареньем…)
13. Глава 6
14. (…Нас от Бога разделяет лишь бело-голубая небесная прослойка…)
15. Глава 7
16. (…Все равно объяснения - это правдивая ложь. Она рождается не в душе, а в разуме…)
17. Глава 8
18. (…Собачья душа горела от тоски. Моя душа горела еще сильнее…)
19. Глава 9
20. (…Возвращение всегда дарит счастье. Независимо от того, с каким грузом в душе возвращаешься…)
21. Глава 10
22. (…Когда двое смотрят на луну с разных концов земли, они непременно встречаются взглядами…)
23. Глава 11
24. (…Родина прекрасна в картинках болтливого телевизора - всегда можно переключить канал…)
25. Глава 12
26. (…Убегать от самого себя - значит убегать в неизвестном направлении…)
27. ЧАСТЬ II ЛЮДИ ГОРОДА ДУШИ
28. Глава 1
29. (…Женщины - одна, особая нация. Сильная, выносливая в любых обстоятельствах…)
30. Глава 2
31. (…Какая разница, о чем или о ком? Неужели, чтобы выговориться, требуется повод?..)
32. Глава 3
33. (…Пыльца с цветка ее улыбки проникает в меня через дыхательные пути, делая счастливее счастливого…)
34. Глава 4
35. (…Мысли сплетались в единый венок гармонии…)
36. Глава 5
37. (…Аллах выслушивает, разделяет, успокаивает. Он Друг, а не Всевышний…)
38. Глава 6
39. (…Никогда не отпускай надежду. Держи рядышком, верь в ее силу…)
40. Глава 7
41. (…Затаившиеся противоречия - отголоски тяжелого прошлого. Прошлого, когда нельзя было давать слабину…)
42. Глава 8
43. (…Она просто большая. Аккуратно полный человек с сердцем из вишневого желе…)
44. Глава 9
45. (…Время от времени ходит «налево». У него буйный темперамент Овна…)
46. Глава 10
47. (…Предпочитает бросать перчатку вызова в лицо, если задевают…)
48. Глава 11
49. (…Они верят в собственную победу. Они верят, что скоро в Турции зарегистрируют первый однополый брак…)
50. Глава 12
51. (…Надо уметь взглянуть в свое отражение в зеркале, принять себя таким, какой ты есть…)
52. ЧАСТЬ III СЧАСТЬЕ В ГОРОДЕ ДУШИ
53. Глава 1
54. (…Рецепт один: надо верить. Верить, проживая дни без слез над утраченным прошлым…)
55. Глава 2
56. (…Нас разделяет максимум десять шагов, а мне уже нестерпимо хочется бежать к ней…)
57. Глава 3
58. (…Ревность в маленьких дозах укрепляет любовь. В больших - разрушает…)
59. Глава 4
60. (…От прошлого отказаться невозможно, каким бы тяжелым оно ни было. Его следует забрать с собою в будущее…)
61. Глава 5
62. (…Кто нюхает розу, тот терпит боль от ее шипов…)
63. Глава 6
64. (…Если человека тянет к дому, значит, он умеет быть счастливым…)
65. Глава 7
66. (…Складно песню напевает, да негромкая она, только Босфору и слышна…)
67. Глава 8
68. (…Почему все люди не рождаются и не умирают счастливыми? Абсолютно все…)
69. Глава 9
70. (…Живем разными жизнями, которые умудрились пересечься в городе души…)
71. Глава 10
72. (…Щекочущий ноздри аромат долетает до нас, манит к себе…)
73. Глава 11
74. (…То, что другим достается с легкостью, мне достается через трудности. Мама связывает это с моим рождением в понедельник…)
75. Глава 12
76. (…Быть свободным - значит никогда не жалеть. Быть свободным - значит желать, добиваясь желаемого…)
77. Глава 13
78. (…Между нами часы, которые уходят без права на возвращение. Зато их можно компенсировать…)
79. Глава 14
80. (…Строим жизнь по собственному сценарию. Такова действительность. Действительность с годами признавать сложнее сложного…)
81. Глава 15
82. (…Один милосердный поступок смывает два греха…)
83. Глава 16
84. (…Чем прочнее дерево любви, тем чаще оно подвергается порывам ураганов…)
85. Глава 17
86. (…Она была другой. Жар-птицей на зимнем небе…)
87. Глава 18
88. (…Когда завтра станет поздно, впустую разочаровываться…)
89. Глава 19
90. (…Свежий овощ улыбается тебе, а не умоляет купить его…)
91. Глава 20
92. (…Вся жизнь один сплошной танец. Сложный, латиноамериканский…)
93. Глава 21
94. (…Босфор - свидетель нашего окончательного прощания…)
95. Глава 22
96. (…Бардак чувств рождает ностальгия по прошлому…)
97. Глава 23
98. (…Замазывать потрескавшуюся стену отношений цементом доброжелательности…)
99. Глава 24
100. (…Сдомашней едой не сравнятся блюда любого фешенебельного ресторана. Ведь в мамины обеды вложена душа…)
101. Глава 25
102. (…Дружба между дамами может существовать, если они сестры…)
103. Глава 26
104. (…Жизнь - это вечный поиск веры с непременным ее постижением где-то на середине…)
105. Глава 27
106. (.. Лучезарный день счастья. Такие дни в календаре обведены оранжевыми кругами…)
107. Глава 28
108. (…Изменения должны носить глобальный характер. Начиная с социальной области и заканчивая политической…)
109. Глава 29
110. (…Если все же уезжают, то в западные страны. Восток на Восток не меняют…)
111. Глава 30
112. (…Пингвин не сможет стать счастливым в пустыне. Твой случай аналогичный…)
113. Глава 31
114. (…Наша любовь - длинные караваны, груженные самоцветами…)
115. Глава 32
116. (…Сложно что-то сказать. За нас говорит музыка…)
117. Глава 33
118. (…Жизнь как пух из распоротой подушки. Тысяча возможностей поймать. 999 из них - пустые…)
119. Примечания

Эльчин Сафарли, «Сладкая соль Босфора» (Москва, 2008)

С одной стороны, это какая-то мыльная опера, немного на тему «богатые тоже плачут». Автор - азербайджанец с турецкими корнями, жил в Баку, бывал и в Москве, мальчик из хорошей семьи, что называется, журналист, переехал в Город и нашел там счастье. Собственно, вся книга посвящена прощанию с прошлым, нахождению себя, своего угла и счастья.

Поскольку я тоже хочу уехать туда, я автору вся обзавидовалась в первых главах, хотя у меня сразу возник вопрос, где это он столько денег и времени брал, чтобы так часто ездить на Босфор, причем гораздо больше, чем на неделю-две, а потом вообще просто собрать чемоданы и туда уехать, ничего дома не продавая и вообще без особых материальных трудностей. Но когда я прочла о том, что он, страдая по любимому Городу в своем Баку несколько раз (!) покупал билет в Турцию и, не в силах решиться, сжигал его (!!) в камине (!!!), и частенько ходил в ресторан в Девичьей башне, о котором путеводители специально сообщают, что там бешеные цены, - я сразу перестала ему завидовать. Это все равно, что инопланетянину завидовать, мы с ним просто живем в разных мирах. Впрочем, возможно, тут еще имеет место литературное преувеличение...

Что же касается его страданий, то они по сути сводятся к расставанию с девушкой, которую он несколько лет не мог забыть. Более ничего существенного. Ну, это, конечно, повод для страданий, но не для таких же, как он там описывает. Вообще его ужасная сентиментальная восторженность меня напрягала в течение всей книги. Я не против метафор и восторгов, но когда на каждой странице у любви вкус имбиря, у губ - корицы, улицы пахнут апельсином, а кожа фиалками, плюс еще изрядная толика мистики вроде прорицательницы в красных туфлях и ее говорящей кошки, то это явный перебор. Плюс всякие слезы счастья или горя, ахи-вздохи... Плюс увлеченность астрологией - для каждого человека, о котором пишет, упоминает его знак зодиака и иногда пускается в рассуждения о совместимости-несовместимости. Брр. Я бы еще понимала, если б это женщина писала, хотя и тогда было бы слишком сладко, но хоть не так странно. Недаром он там упоминает, что собственный отец всегда ругал его за излишнюю сентиментальность и говорил, что «мужчины так себя не ведут». Тут я с его папой-летчиком очень солидарна.

Интересны зарисовки о людях, с которыми он встречался в Городе, хотя надо отметить, что это в большинстве своем женщины. Видно, с мужчинами ему сходиться не очень-то удается. Что, впрочем, при таком складе души не удивительно.

С другой стороны, однако, если отрешиться от этого слишком восторженного стиля, Город, который описал Сафарли, - это именно тот самый Город, который видела я. Хотя автор - мусульманин, взращенный в исламской культуре, правда, без фанатизма, в Аллаха верит, но намаз не совершает; к Византии он, очевидно, равнодушен, не упоминает о ней ни разу. Впрочем, дважды называет Город Константинополем, но с такими эпитетами: «холодный» и «казавшийся слишком недоступно-огромным». Так что византизмом он явно «не страдает» даже в малой степени. И тем не менее дух Города он уловил так же, как я.

Никакой любимой Памуком «стамбульской печали» тут нет и в помине. Никакого уныния, ничего подобного. Читая Памука, я почти постоянно ощущала, что он пишет о каком-то другом городе, чем тот, который видела я. Здесь он именно тот. И Город, и Босфор, и люди, и даже животные - «совершенно такие», да. Мне некоторые друзья говорили, что это я так увидела его потому, что была там недолго и как турист. Но вот, Сафарли бывал там подолгу и наконец переселился туда, - но видит он его так же, хотя встречался с разными людьми, в т.ч. счастья там не нашедшими, а один раз его там даже чуть не убили, дав по башке и украв кошелек. Так что здесь дело именно в восприятии.

Город-сказка, Город-счастье. «Город души». Он именно такой. Именно так привязывает к себе. Именно так к нему стремишься потом. Именно так он больше никогда не отпустит. Но, наверное, автор прав - Город дарит счастье не всем, только «избранным».

Правда, Сафарли вообще считает, что это «лотерея»: «Стамбул - как лотерея. Или совсем не везет, а если везет, то крупно. Узнаешь о выигрыше не сразу. Чтобы заветный штрих-код стерся, нужно время». Я же думаю, что это не лотерея, а дело любви. Многие едут в Город «найти там счастье», заработать, выйти в жизнь и все такое, а не потому, что любят Город и его дух. И не находят - и это логично.

Попадаются там и довольно верные замечания о жизни, об отношениях с друзьями, о «сбыче мечт». О том, что за мечту надо побороться. Хотя это, в общем, банально.

На задней обложке напечатаны отзывы о книге; в частности, автор сравнивается с Памуком. Я бы сказала, что уровня Памука ему никогда не достичь, однако сравнивать их неправильно в принципе. Это все равно что сравнивать пахлаву и чорбу. Совершенно разные блюда.

В общем, замысел и содержание в целом хороши, и книга бы очень хорошей, если бы не переложили сахару. А так можно сказать, что неплохо - но, пожалуй, не для всех, а только для тех, кто любит Город так же, как автор, или еще больше - как я:)

Рецензии

Как приятно читать интересную рецензию на одну из своих любимых книг)
Сентиментальность Сафарли - это то,что и меня частенько смущало при чтении. Некая слащавость, не свойственная мужчинам,порой даже вызывала раздражение. И эти постоянные ссылки на знаки зодиака..Вы абсолютно точно подметили самые слабые стороны.
Но как подкупает невероятная атмосфера Турции, которую он мастерски создал. Так уж получилось,что у меня самой корни из Баку,поэтому чтение книги вызывало ностальгию,радость,что кто-то тоже чувствует это волшебство родного города и востока в целом..
Не знаю,согласитесь ли Вы ещё и с тем,что в книге нет предсказуемости.Герои и события так неожиданно появляются,что при всём желании не смог бы бросить где-то на середине."а вдруг будет что-то ещё"))
Спасибо.

Да, в целом книга хорошо атмосферу передает. Но вот больше у Сафарли мне ничего не понравилось. Пробовала читать пару вещей еще и поняла, что не могу. Тут еще сентиментальность и пр. как-то накладывается на "восточную сказку" и получается в целом ничего, а когда о чем-то другом в том же стиле, то уже просто невозможно читать.
Насчет предсказуемости - уже не помню, как мне при чтении казалось. Может, оно и так:)