Собрание сочинений в трех томах. Собрание сочинений в трех томах Овечкин валентин

И драматург , журналист . Псевдонимы - Буревой, Валентин Буревой, В. Савельев .

Жизнь и творчество

Писать начал с середины 20-х годов XX века , а с 1934 года становится профессиональным журналистом - разъездным корреспондентом газет юга европейской России, в том числе в армавирской городской газете «Трудовой путь» (ныне «Армавирский собеседник»), писал в основном о проблемах деревни и колхозного строительства. В 1941 году В. В. Овечкин становится членом Союза писателей СССР .

Впоследствии он хотел из Ташкента вернуться в Россию, но материальные проблемы и перенесенный инфаркт помешали этим планам осуществиться .

Умер Валентин Владимирович Овечкин в Ташкенте 27 января и похоронен на Коммунистическом кладбище города .

Биография и произведения Овечкина легли в основу пьесы А. Буравского «Говори…» (1986).

Значительным вкладом Овечкина в советскую литературу является его «деревенская проза», которую сам писатель рассматривал как средство литературной полемики, способное уменьшить разрыв между партийным руководством в сельском хозяйстве и объективной действительностью. Он обличает неразумную и бесчеловечную политику лживых обещаний и шантажа, которые применяются, чтобы заставить людей выполнять планы; он противопоставляет действия, профессионально и психологически обоснованные, направленные на благо народа, тому, что творят бюрократы-демагоги, заинтересованные лишь в собственной партийной карьере. Наиболее сильной стороной произведений Овечкина является не развитие сюжета, а умение живо, подчас с юмором, изображать при помощи диалога функционеров, чаще всего - среднего калибра; эти диалоги и вскрывают глубинные проблемы. В драматургии Овечкина именно эта слабость сюжетного развития лишает пьесы сценичности. Специфика собственного жизненного опыта придаёт диалогам Овечкина убедительность.

Валентин Владимирович Овечкин (9 (22) июня 1904, Таганрог - 27 января 1968, Ташкент) - русский советский прозаик и драматург, журналист.

Жизнь и творчество

Родился 9 июня (22 июня по новому стилю) 1904 в Таганроге. Учился в техническом училище, работал подмастерьем у сапожника, с 1921 года жил в деревне у родственников, где ему приходилось батрачить, сапожничать, заведовать избой-читальней и преподавать в школе ликбеза.

В 1925 он был избран председателем первой в Приазовье сельскохозяйственной коммуны, с 1931 находится на партийной и профсоюзной работе (от секретаря сельского парткома до заведующего орготделом райкома ВКП(б) и председателя городского профсоюза г. Кисловодска).

Писать начал с середины 20-х годов XX века, а с 1934 года становится профессиональным журналистом - разъездным корреспондентом газет юга европейской России, в том числе в армавирской городской газете «Трудовой путь» (ныне «Армавирский собеседник»), писал в основном о проблемах деревни и колхозного строительства. В 1941 году В. В. Овечкин становится членом Союза писателей СССР.

Во время Великой Отечественной войны воевал пехотным офицером, прошел в боях от Сталинграда до Украины, работал в армейских и фронтовых газетах. Его фронтовые впечатления отразились в повести «С фронтовым приветом», написанной им в 1945 году. В своих произведения Валентин Владимирович, как и многие писатели тех лет, отразил уверенность многих своих современников в том, что война исправит недостатки и изъяны, имевшие место в жизни советской деревни до этого. После демобилизации в 1944-1945 годах он работал журналистом в газете «Правда Украины». В своих статьях он критиковал гибельный административно-командный стиль руководства деревней, а также бесхозяйственность и некомпетентность местных властей, этому же было посвящено и его литературное творчество. В 1946, живя в Таганроге, он написал пьесу «Бабье лето» (1947) о послевоенной украинской деревне.

В 1948 году он переселяется в город Льгов - районный центр Курской области, где продолжил своё творчество в качестве драматурга, написав, ставшую заметной, пьесу «Настя Колосова», в которой затрагивает проблему показных успехов в колхозах и сокрытия просчетов в руководстве ими.

Однако известным на всю страну Валентин Овечкин стал после цикла из пяти очерков, опубликованных в 1952-1956 годах в журнале «Новый мир» под общим названием Районные будни , связанных общностью темы и лиц, выведенных в них: Районные будни, На переднем крае, В том же районе, Своими руками, Трудная весна. По сути в его очерках «деловая» проза, факты реальной экономической и социальной жизни людей из глубинки, хотя и с вымышленными персонажами и измененным сюжетом, впервые в советской литературе стали предметом глубокого эстетического переживания и явлением большой литературы. Безусловно, это, как и многие другие произведения литературы того времени (так называемая «литература оттепели»), было вызвано коренными сдвигами в общественном сознании, связанными с процессами «десталинизации» страны, так называемой борьбой с «культом личности» Сталина, провозглашенной руководством СССР после XX съезда КПСС. В этих очерках, показанное писателем ужасающее положение колхозного крестьянина (неоплачиваемый труд, отсутствие паспортов, а в силу этого фактически крепостная зависимость от местных властей), принимало характер обобщения и масштабной социальной критики всей советской тоталитарной системы. Хотя, конечно Овечкин в своих произведениях ни в коем случае не был убежденным противником советского строя. Он видел главного врага советского строя в отдельных личностях, в тех, кто его извращает, то есть в бюрократах и управленцах и не только низшего звена. В своих произведениях он вывел такого бюрократа в образе 1-го секретаря райкома КПСС Борзова, что по тем временам было очень и очень смело. Хотя, стоит заметить, что в последней части цикла он ставил вопрос и о необходимости системных перемен, по сути о принципиальной демократизации общества как условии его процветания.

Овечкин был властителем чувств моей молодости. Сказать бы - «дум», да будет перебор. Именно чувств!

Имя было озонным, притягательным, хмелящим, в нем содержался какой-то азарт: «Валентин Овечкин»! В колхозном строе я не понимал к той поре практически ничего, кроме разве того, что немец в сорок первом сохранил что-то подобное колхозам, назвав их только «общинами», что партизаны, изредка попадая к нам в присивашскую степь, рассказывали, что на «Большой земле» колхозов больше нет, а в сорок шестом Коля Крючков, единственный колхозник из нашего класса, хлебной карточки не получал, а ходил в школу только ради крохотного ломтика хлеба к «школьному завтраку». И с паспортом у него возникли большие проблемы, тогда как нам, совхозной братве, милости доставались «от природы».

Что мы родились вольными, а Коля Крючков - крепостным, это я и сейчас произношу с боязнью и оглядкой.

Под Кишиневом в пору поздней молдавской коллективизации стояли неубранными черешневые сады, людей в бараньих шапках увозили за что-то (за что-то же везут, значит - надо!) в какую-то Кулундинскую степь, но для меня в бедном университете Кишинева хлебозаготовки, группы урожайности, сама разница между райкомом и райисполкомом оставались скучной тарабарщиной. Однако пришла осень 1952-го, поступили книжки «Нового мира» с «Районными буднями», где странная колхозная жизнь отдавала слякотью, насилием, горем, и никаких тебе «Поддубенских частушек», никаких лукавых плутовок, скорее мат, команда, пот, брань. А «Свадьба с приданым», значит, так же не похожа на нашу жизнь, как шедшая тогда во всех кинотеатрах «Девушка моей мечты» не похожа на эсэсовскую Германию.

Это имя - «Валентин Овечкин» - я отделил из череды лауреатских колхозных обязательных чтений и, более того, удостоил включения в дипломную о великих стройках коммунизма. В один ряд с Борисом Полевым, молодым Аграновским, любителем шагающих экскаваторов Анатолием Злобиным мой избранник никак не входил, но я старался, всячески загонял его, калякая что-то насчет того, что подъем пока еще отстающих колхозов - тоже великая стройка…

Овечкин послал меня и на целину. Именно он, потому что функцию дрожжей общества выполнял тогда он один. Цикл «Своими руками» выходил в «Правде» в конце лета 1954-го, а через полгода я уже подал заявление «на новые земли». Надо было ехать и своими руками выправлять и чинить изломанное кем-то скверным и злым. Кем? И почему это должен был делать я? Перед целиной, сибирскими просторами и т. п. никаких моих вин не было, моя «терра» ограничивалась Крымом, Молдавией да Кубанью раннего детства, но… боялся опоздать! Что ни новый кусок Овечкина, то больше страх, что профукаешь жизнь, поезд уйдет непоправимо. Надо жить как Овечкин: за город не держаться (а у меня уже было уютное двухкомнатное гнездо на чердаке), начальству в рот не глядеть, труса не праздновать и цели иметь достойные, а не пальто для жены и не гонорар в конце месяца.

Открыл целину - да! - Хрущев, но послал меня и тысячи, тысячи других Овечкин. Скажете - наша волна была ответом на Двадцатый съезд? Но до съезда-то было еще ого-го сколько! Кулундинская степь, куда я попал, жила еще как бы с отрицательным знаком: ссыльные молдаване, калмыки, чеченцы, целые селения сибирских немцев с комендантами и запрещениями покидать бригаду, а тут еще поток амнистированных уголовников, посланных шалунами из ГУЛАГа «на освоение целинных и залежных земель»!..

Однако же я жил в мире продолжавшейся «Трудной весны». Вот этот директор МТС в Суетке, инженер с Магнитки, - он почти овечкинский Долгушин, а вот этот сговорчивый, считай, Руденко, то и дело из края налетит кто-то пугающе схожий с Борзовым. Разве что копий Мартынова не видать!..

Книга, приходя к нам кусками, дисциплинировала. Ни разу мысль о бегстве, о том, что, мол, хватит, намерзлись и пыли наглотались, не приходила в голову: подтягивал известный кодекс чести, ты был включен в стремительный, ракетный по быстроте процесс «поумнения» автора и солидарного с ним читателя.

От не больно сложных постулатов 1952 года «не зарезать курочку, что несет золотые яички», не подрывать передовые колхозы, «чтобы все строили коммунизм, а не въезжали в царство небесное на чужом горбу»,

через первое внушение колхознику «ты хозяин своих полей» в 1953-м и выяснение, «откуда страх взялся», сковавший всю нашу жизнь страх, и «что заставляет идти против совести»,

к осознанию в 1954-м, что «ответственны за тяжкое положение в отстающих колхозах мы, местный партийный актив», к повороту иерархической лестницы узким концом вниз («из районов в колхозы, из области в районы, из Москвы в область - все ближе к деревне»),

через здравые и важные частности организационного, снабженческого, технического преображения, через замену блудливого «достал» благородным «купил», через обломки веры во всякие чудеса, в том числе и в королеву-кукурузу, к всеобъемлющему демократическому выводу главы 1956 года: «Никогда ничего плохого не случится с колхозом, если у колхозников будет высоко развито чувство коллективного беспокойства за свое добро, чувство хозяев своей жизни».

Какое-то время (какое только именно?) они, Хрущев и Овечкин, были полными единомышленниками, и писатель словно бы стелил шпалы для скорых и дерзких решений. Что это, перехват функций высших горизонтов власти? Литературный бонапартизм? Нет, скорее завязь демократического мышления. Из письма А. Твардовскому еще в январе 1953 года, когда Сталин жив, а в умах еще вечная мерзлота: «Может быть, не дело литераторов подсказывать правительству какие-то организационные решения, но безусловно наше дело показывать ход новых процессов в жизни из глубины, показывать назревание необходимости принятия организационных решений, не откладывая дело в долгий ящик… Нам же, народу, жить при этих организационных формах».

«Дней Александровых прекрасное начало…» Когда Хрущев стал изменять самому себе, Хрущеву Двадцатого съезда, когда возникла в нем трещина, расколовшая его жизнь на слова и дела, когда именно получил идейную отставку автор «Трудной весны», и фраза-разоблачение - «Хочется нового «Кавалера Золотой Звезды» почитать, только получше написанного, и уже про наши дни» - навсегда поссорила писателя с «нашим дорогим Никитой Сергеевичем» и превратила его в ссыльного от публицистики - это надо вычислять специально. Для нас тогдашних ясно было только, что Никита уже не тот, что прежде, а Овечкин - тот, и что писатель не гнется, не угодничает. Оборвал же «Трудную весну» еще в середине 1956 года! Отнял мандат на доверие!

А целина оставалась лейб-гвардией «главного агронома страны». Он бывал на ней едва ли не каждую осень - хлеб Казахстана и Алтая был, собственно, единственной реальностью, какую он мог предъявить «городу и миру». Мы, тридцатитысячники и просто трактористы - «целинщики», писарчуки-журналисты и сельские учителя в совхозах, население «сборно-щелевых» домов, мученики бездорожья, буранов, пыльных бурь, служили как могли авторитету «дорогого Никиты Сергеевича» и торжеству его идей «по дальнейшему подъему». Но нас угнетали не беды быта, торговли, техники, нет: мы были достаточно советскими людьми, чтобы знать твердо - плохо только здесь, а кругом зато хорошо, и чем у нас хуже, тем другим, значит, богаче и лучше. Нас оскорбляла ложь Никиты - она была циничнее лжи Сталина! Провозглашено планирование снизу - и разом районная писарня засажена за какие-то «перспективные планы», где этажи вздора и наглости лезут до небес. Поповская раздвоенность на слова и дела, высмеянная Овечкиным! Никита сам учил себя обманывать! Этот сильный и умелый политик, разумный и опытный человек, сумевший и убийственный сельхозналог отменить, и ввести элементы купли-продажи в реальную колхозную жизнь, и выстоять ночь своего Доклада на XX съезде, и сталинских сатрапов Кагановича, Молотова, Маленкова свернуть в бараний рог, - он пристрастился ко лжи наркотически, требовал ее все в больших дозах! Хрущеву мстил внутренний его Сталин, и целина, личное его государство, выявляла двойственность, «черно-белость» Никиты Сергеевича сильней некуда.

Валентин Владимирович Овечкин (9 (22) июня 1906 года , Таганрог - 27 января , Ташкент) - русский советский прозаик и драматург , журналист . Псевдонимы - Буревой, Валентин Буревой, В. Савельев .

Жизнь и творчество [ | ]

Писать начал с середины 20-х годов XX века , а с 1934 года становится профессиональным журналистом - разъездным корреспондентом газет юга европейской России, в том числе в армавирской городской газете «Трудовой путь» (ныне «»), писал в основном о проблемах деревни и колхозного строительства. В 1941 году В. В. Овечкин становится членом Союза писателей СССР .

Впоследствии он хотел из Ташкента вернуться в Россию, но материальные проблемы и перенесенный инфаркт помешали этим планам осуществиться .

Умер Валентин Владимирович Овечкин в Ташкенте 27 января и похоронен на Коммунистическом кладбище города .

Биография и произведения Овечкина легли в основу пьесы А. Буравского «Говори…» (1986).

Значительным вкладом Овечкина в советскую литературу является его «деревенская проза», которую сам писатель рассматривал как средство литературной полемики, способное уменьшить разрыв между партийным руководством в сельском хозяйстве и объективной действительностью. Он обличает неразумную и бесчеловечную политику лживых обещаний и шантажа, которые применяются, чтобы заставить людей выполнять планы; он противопоставляет действия, профессионально и психологически обоснованные, направленные на благо народа, тому, что творят бюрократы-демагоги, заинтересованные лишь в собственной партийной карьере. Наиболее сильной стороной произведений Овечкина является не развитие сюжета, а умение живо, подчас с юмором, изображать при помощи диалога функционеров, чаще всего - среднего калибра; эти диалоги и вскрывают глубинные проблемы. В драматургии Овечкина именно эта слабость сюжетного развития лишает пьесы сценичности. Специфика собственного жизненного опыта придаёт диалогам Овечкина убедительность.

Сочинения [ | ]

• Колхозные рассказы, 1935
• Рассказы, 1939
• С фронтовым приветом, 1946
• На переднем крае, 1953
• Очерки о колхозной жизни, 1953, 2-е изд. - 1954
• Районные будни, 1956
• Трудная весна, 1956
• Пусть это сбудется. Пьесы, 1962 (Пусть это сбудется; Бабье лето; Настя Колосова; Летние дожди; Время пожинать плоды)
• Статьи, дневники, письма, 1972
• Гости в Стукачах, 1972, 2-е изд. - 1978
• Заметки на полях, 1973

Валентин Владимирович Овечкин родился 22 июня 1904 года в Таганроге, в семье банковского служащего. Мать умерла, когда мальчику было семь лет. Воспоминаний о детстве очень мало и все они какие-то безрадостные. Почему-то он не любил праздники. И как сам утверждал, не опубликовал ни одной строчки в праздничных номерах газет.

Рос впечатлительным, малообщительным, одиноким. Но в его мир ворвались книги, в которых нашел то, о чем мечтал - мир смелых, отважных, честных людей. Окончив четыре класса Таганрогского технического училища, нанялся подмастерьем к сапожнику. Позже он вспоминал: «Я способен был всегда подолгу любоваться тем, что сделал. Это иногда сводило на нет быстроту работы. Сошьешь пару сапог за день, а час потом тратишь на то, что вертишь их в руках и любуешься - смотри­-ка, сам сотворил!».

В 16 лет остался и без отца, старшие дети уже давно жили самостоятельно и между собой не общались. Много лет спустя писал брату: «Когда я остался мальчишкой после смерти отца один в пустом доме, без всяких средств к существованию, кто мне помог?… С 13-ти лет, в общем, я сам себя кормил, несмотря на обилие родственников… Сейчас я, в общем, не жалею, что жизнь у меня так трудно сложилась с детства. Это была хорошая закалка».

Прибился к сестре в деревню и впервые столкнулся с тяжким крестьянским трудом. Этот реальный мир резко отличался от книжного и люди в нем, были совсем не такие добрые и порядочные. Появилась потребность высказаться самому и молодой Овечкин на любой бумаге, какая попадалась под руку (даже в книгах между строк) пишет свои наблюдения и мысли. Писал много. Вот запись из записной книжки: «20 пьес в Ефремовке. А до этого, еще у Калачева - 10 романов (на старых книгах). И в коммуне. И в Кисловодске». Представляете, какова плодовитость! Но ничего из этого не сохранилось, о чем сам Овечкин совсем не жалел.

В 1925 году он один из самых активных организаторов и первый председатель первой в приазовье коммуны. Трудное это было дело, новое. Но тем и привлекало бедноту, что впереди замаячила счастливая жизнь. В своем первом, опубликованном в 1928 году рассказе «Глубокая борозда» Овечкин бесхитростно описал становление своего колхоза и начавшуюся в деревне политическую борьбу. Она его захватила настолько, что определила дальнейший жизненный путь. Овечкин решительно включается в дело коллективизации деревни, полностью поддерживая линию Коммунистической партии.

В 1931 году он уже секретарь парторганизации крупного колхоза. Затем учится на партийных курсах. Его посылают наводить порядок в самые неблагополучные станицы. Вот что он вспоминал о 1933 годе: «… и мертвецов там хоронил, и организовывал людей весною лопатами копать землю под посев и на плечах носить семенную и продовольственную ссуду… и банды ликвидировал».

Эта жизнь увлекла его полностью, он никогда не сомневался в правоте своей и партии. Был уверен, что у государства и крестьянина интересы одни, только вот не все это понимают. У него начинаются конфликты со слишком уж рьяными проводниками в жизнь партийных решений. Овечкин выступает против проведения коллективизации административными мерами и любой ценой, со многим не соглашается и иногда принимает решения, которые грозили ему не только потерей свободы, но и жизни. Например, когда в соседних станицах люди умирали с голода, распорядился ночью перепрятать резервное зерно и целую зиму подкармливал своих, чем помог станице выжить.

Затем попробовал себя в качестве профсоюзного лидера Кисловодска. Но эта скучная, почти канцелярская деятельность пришлась не по душе. Вот писать о преобразованиях на селе, о людях деревни, общаться с ними, вникать в их проблемы, помогать, чем можно, в общем беспокойная, не оседлая жизнь корреспондента увлекла сразу. И с 1934 года начинается активная работа в газетах. Чтобы иметь представление о ней, достаточно ознакомиться с заголовками написанных им статей: «Где же бдительность коммунистов?», «Разбить семейственность и круговую поруку», «Пытаются мутить с государственной дисциплиной», «Плохой учет­ - на руку врагу», «Плоды запущенности партийной работы». Конечно, многие из них написаны ярко, эмоционально, но подобные материалы были характерны для всей советской прессы, достаточно просмотреть льговскую районную газету тех лет.

Одновременно появляются и рассказы на те же темы, часто это просто переработанные статьи. Один такой рассказ – «Гости в Стукачах» - принес ему первую известность. В нем пропагандируются социалистическое соревнование, ставший радостным общественный труд, окрыляющий энтузиазм. В 1935 и 1939 годах выходят уже и сборники рассказов. Все они имеют пропагандистскую направленность и преподносят аргументы в пользу нового уклада жизни. Они ничем не выделяются на фоне других периферийных авторов. Рядовые советские рассказы на характерном жизненном материале. Писатель восклицает: «Я никак не соглашусь, что борьба тракторной бригады за 2 000 га на машину и за передовой колхоз и связанные с этим личные судьбы людей не могут быть сюжетом большой захватывающей картины». В начале 1941 года Валентина Владимировича Овечкина принимают в Союз советских писателей, это уже знак официального признания.

Началась война, но в армию его не берут, хотя Овечкин и обращается в военкомат. В этот период появляются его рассказы, в которых присутствуют и мирная жизнь и война. Только в декабре 1941 года получает направление в газету Северо-Кавказского фронта. А ровно через год он уже на Сталинградском фронте в качестве политработника - была такая должность – «агитатор полка».

Здесь уже приходится воевать по - настоящему и писать некогда, только короткие заметки в записных книжках. Но они содержат сюжеты будущих рассказов. Война сердце ожесточает, только так можно обьяснить появление и таких записей: «Баптист, на военном закрытом суде. Законченный враг. Дали 10 лет. Напрасно! Надо было полюбоваться, как типом, а потом расстрелять».

С июня 1943 года Овечкин уже журналист газеты 51-й Армии. В ней публикуются его многочисленные очерки. «… Сейчас мне легче стало писать на фронтовые темы, потому что прошел солдатскую жизнь с низов, с курсов, с полка. Это опять дает мне такое же преимущество перед другими писателями, какое я имел, когда писал о колхозах».

Через полгода его отзывают из действующей армии и направляют в газету ЦК КП «Правда Украины». Здесь он напишет одно из самых известных своих произведений - повесть «С фронтовым приветом». Однако цензура определяет ее, чуть ли не вредной и непригодной для печати. Приходится бороться и за нее. Он отправляет рукописи в Кремль, в журнал «Знамя», лично секретарю Союза писателей А. А. Фадееву.

В повести развивается тема возвращения фронтовиков домой, их адаптация к мирной жизни, к трудовым будням. В мае 1945 года она публикуется в журнале «Октябрь».

После войны Овечкин возвращается в Таганрог. Часто пишет статьи и очерки, разоблачающие злоупотребления, круговую поруку в партийном руководстве, принявшую повсеместное распространение показуху. Когда он создавал коммуны, все виделось в розовом цвете, ожидалось близкое счастливое будущее. Реальная действительность оказалась прозаичнее и горше. Разочарованный Валентин Овечкин покидает Таганрог. Представляю, с каким облегчением восприняли эту весть местные руководители.

И только следующая книга становится общественным событием, делает его знаменитым на всю страну. Даже неожиданно для самого писателя. Он попал, что называется «в яблочко». И создавалась эта книга в Льгове и на местном материале. В Льгов Валентин Овечкин приехал в 1948 году и можно предположить, что случайно. Существует по этому поводу несколько версий. Одни говорят, что денег хватило только до сюда, по другим - выбирал типичный сельский район, но с удобным расположением и элементарными бытовыми удобствами. О самом городе его мнение неважное: «… Льгов-Ольгов. Еще много таких унылых сел, где и традиции не было деревья сажать. Острее чувствуется здесь необходимость шагать вперед». Совсем непонятно, почему так написано. Все отмечали привлекательность зеленого, всего в садах, небольшого городка, доброжелательность жителей. Писателя и встретили то - неплохо, помогли с переездом, выделили хорошую квартиру.

В Льгове он заканчивает начатую ранее пьесу «Настя Колосова». Опять же на тему рекордов, урожаев, проблемы организации труда. Постановка во МХаТе полностью провалилась, зрителя эти проблемы не тронули и не заинтересовали. Как писали, это была «инсценированная, разыгранная в лицах статья».

Писателя включают в члены райкома партии, приглашают на заседания и пленумы. Даже дают партийное поручение - разьезжать по колхозам и способствовать повышению урожайности и яйценоскости, но писатель отказывается. В ответ всерьез подумывают за такую строптивость исключить из партии, но все же связываться не решаются. Чтобы понять, на каком фоне создавались « Районные будни», достаточно ознакомиться с одним из выступлений В. Овечкина. Никто из местных не мог себе подобное позволить, сразу бы лишился партбилета и работы:

«Мы заслушали обширный, всеобьемлющий доклад. В докладе вокруг фактов много было предисловий, слишком много. Такими фразами, как «проделана значительная работа», «имеются большие достижения», вуалируются факты, смягчается острота положения. А факты говорят о том, что положение в районе очень серьезное. И поменьше бы надо говорить здесь о «проделанной большой работе». Достижения есть, может быть, на железной дороге, но их нет совершенно в сельском хозяйстве района.

В самом деле, что может быть еще хуже? В прошлом году, при хороших погодных условиях, при хорошем урожае на корню - все видели этот урожай, все надеялись, что наконец-то колхозы будут с хлебом!- фактически собрали по 7, 2 центнера зерновых, при плане 14, 7 центнера. А в большинстве колхозов района - от 4 до 6 центнеров зерновых. На трудодни выдали крохи. Личная материальная заинтересованность колхозников подорвана. Во многих колхозах ряд лет люди получают по 200-300 граммов хлеба на трудодень. Трудовая дисциплина там разложена… Отношение колхозников к общественному труду во многих колхозах - как к трудгужповинности. Основное для жизни - это свой огород, корова, базар…

… Забегая несколько вперед, я скажу, что буду голосовать за неудовлетворительную оценку работы районного комитета. Сам член райкома, но предлагаю дать неудовлетворительную оценку. А то ведь, как у нас бывает иногда: факты говорят о провале работы, о том, что район катится вниз, а когда дело доходит до оценки, то – «политическая линия правильная» и «работа удовлетворительная». И таким образом замазывается истинное положение вещей…

… Причины, очевидны, в неправильных, порочных методах руководства колхозами… Это губительная уравниловка. Мы убиваем в людях материальную заинтересованность. Если и лодырю, и честному работнику одинаковое вознаграждение за труд - какая выгода честно трудиться?… Так делают временщики, а не хозяева. Мы же не одним днем живем…».

Овечкин по-прежнему, нисколько не сомневается в правоте партийной линии. Просто на местах эту линию извращают чиновники и карьеристы.

До сих пор идут споры, к какому жанру отнести книгу - сборник очерков, очерковая повесть, очерковый роман. Она не вкладывается в общепринятые трактовки. Современники воспринимали ее, как, безусловно, документальную, с художественной достоверностью изображающую жизнь районной глубинки, типичной для всей России и поднимающую все те же проблемы. Хотя сюжет и довольно прост - борьба «хороших» партийных работников с «плохими». Для руководства страны это было как никогда, кстати, ведь неудачи всегда легче свалить на нерадивых исполнителей, тем более что все это талантливо и доступно изображено в художественном произведении. Пугало одно - уж через-чур все описанное близко к реальной жизни.

Вот описывается случай, когда проворовался член партии. Обращаются к прокурору о разрешении на возбуждение уголовного дела. А прокурор отказывает, т.к. по существующей практике, надо сначала исключить из партии. А чтобы исключить, надо предьявить уголовную статью, которую без уголовного дела …

Другое дело, был бы беспартийным, осудили б в один миг.

Или другой пример из книги:

«Были и неплохие коммунисты в колхозе…на последних выборах правления они голосовали против рекомендованных уполномоченным кандидатур… Уполномоченный Федулов расценил их выступления на собрании как направленные к срыву выборов, а старика Шумилова предупредил, что может поплатиться партбилетом за организацию в колхозе «антипартийного блока».

Все это еще свежо в памяти старшего поколения. Очерки, составляющие книгу, начинает печатать главная газета страны «Правда». Они находят живой отклик у читателей, их изучают в парторганизациях, прорабатывают в коллективах. Единодушное мнение - все верно, надо укреплять руководство колхозами, больше внимания уделять проблемам села, одним словом - поднимать деревню. А раз так решает вся страна, значит, еще год-два и проблемы в сельском хозяйстве будут окончательно решены. По Овечкину главная задача - умелый подбор и расстановка кадров, воспитание честных, активных, сознательных руководителей, твердо стоящих на партийных позициях. Книга ясно показывала, что виноваты во всех бедах райкомы на местах и непутевые председатели колхозов.

Но вот что получилось, судя по записям Овечкина: «Во Льгове, кто поехал «своими руками» укреплять колхозы, теперь своими ногами удирают назад». А вот строки из письма к А. Твардовскому: «Шуму очерки наделали много, но шум-то литературный. Ось земная от этого ни на пол градуса не сдвинулась. В колхозах все по-прежнему».

Совсем неожиданно, Льговский район становится в центре внимания всей страны, все ждут, как пойдут дела дальше, ждут, что отсюда и начнется возрождение. А районные власти ждут-недождутся, как избавиться от этого неуправляемого Овечкина.

Овечкин все это прекрасно понимает и решает, что начинать надо не с района, а с области, и переезжает в Курск. Он в зените славы, но она его нисколько не меняет. От писателя требуют новых рассказов, но теперь уже об успехах. Заказывают статью о родине Н. Хрущева Калиновке. А он пишет: «… Половина того внимания, что надо было отдать всей области, отдается Калиновке. Колхозу не очень трудно управляться с полевыми работами, так как каждое лето в Калиновку шлют сотни мобилизованных городских рабочих, служащих, студентов, «подбрасывают» технику в таком количестве, что ее хватило бы на целую МТС».

Начинается освоение целинных земель, а Овечкин в центральной газете, в противоречие всем, пишет о ветровой эрозии, предупреждает, что кончится все плачевно. С 1960 года печатать его перестают. В 1961 году на 12-й Курской областной партийной конференции он обличает все то же очковтирательство, обман, беспринципность партийных лидеров. Он уже надоел всему областному руководству. Но иначе не может, компромиссы не в его характере. Сам Овечкин утверждает: «В наше время тот поэт, тот писатель, кто полезней». Начинает чувствовать свою ненужность, бессмысленность того, к чему призывал, бессилие перед партийной бюрократией.

В состоянии депрессии поднимает мелкокалиберное ружье и стреляет себе в висок. Его лечат в Курске, затем на самолете в бессознательном состоянии отправляют в Москву. В лучшей клинике делают сложнейшую операцию и спасают жизнь. Но он теряет один глаз. Приступы нервного срыва продолжаются, и на помощь приходит традиционное на Руси лекарство - алкоголь. А, как следствие - ­лечение в специализированной клинике.

В Курске ему делать больше нечего и В. Овечкин уезжает к сыновьям в Ташкент. Начинает работать над новой книгой «Без беллетристики». Но это уже не тот писатель-боец. Пишется она с трудом. Так и остается в рукописи не завершенной. Переключается на драматургию, сочиняет несколько пьес, но и они успеха не имеют. Это уже больной, как правило, раздраженный, нетерпимый к критике человек, к тому же глубоко во всем разочарованный, ему кажется, что вся жизнь прошла впустую. Твардовскому пишет: «… Я не уверен, что из многих путей, лежавших передо мною, выбрал самый нужный для меня и для людей…».

Ушел из жизни Валентин Владимирович Овечкин 28 января 1968 года. После смерти его вновь вспомнили, признали большим писателем, зачинателем «деревенской» прозы, внесшим значительный вклад в советскую литературу. Обьявилось множество друзей, учеников и последователей, частенько прикрывавшихся его именем и известностью. Написаны десятки диссертаций, исследовавших его творчество.

Безусловно, Валентин Владимирович Овечкин был одним из лучших и бесстрашных писателей своего времени, писавших неприкрашенную правду, мужественным человеком, до конца верившим в коммунистическую идею. Мы можем гордиться, что свой «звездный» час он прожил в нашем городе, жаль только, что его именем названа далеко не лучшая в городе улица.

В. В. Овечкин:

«Есть характеры - не гнутся, а сразу ломаются. Человек не меняется, не приспосабливается к жизни, не подличает, идет и идет напрямик своей дорогой, и это стоит большой борьбы, большой затраты сил. И вдруг остановится, оглядится - шел, шел, а все то же вокруг - и сразу ломится. И это уже конец, и духовный, и физический».

Продолжение...