Сообщение на тему древняя литература кратко. Словарь терминов по древнерусской литературе

Историю древнерусской словесности XI-XIII столетий часто рассматривают как первую главу в истории современной русской литературы. И действи-тельно, образы из летописей или «Слова о полку Игореве» прочно занимают свое место в фонде отечественной культуры — достаточно вспомнить пушкин-скую «Песнь о вещем Олеге» или оперу «Князь Игорь» Бородина. Однако важно пони-мать, что образы эти происходят из мира, существенно отличавшегося от нашего по своим ценностным установкам. Осознание этой разницы — первый шаг к пониманию всех произведений культуры Древней Руси.

Основное отличие древнерусской словесности от современной художественной литературы состоит в предназначении. Задача художественной литературы — поднимать читателя над обыденным миром. В книгах «интеллектуальных» и «сложных» это делается с помощью неожиданной формы и многопланового содержания; в тех, что «попроще», нас ожидает лихо закрученный сюжет с неочевидной развязкой, а некоторым мас-те-рам удается сочетать и то и дру-гое. Утверждения критиков XIX века, буд-то искусство непременно должно быть «полезным», сегодня кажутся глубоко устаревшими. И даже об обязательной еще недавно «партийности» литера-туры вроде бы наконец разрешили забыть.

Совсем другое дело — книжная культура русского Средневековья. Книги и вообще письменность появились на Руси после Крещения, так что их состав и содержание определялись прежде всего потребностями Церкви. А в глазах Церкви искусство ради искусства было делом опасным, ведь такое искусство способно притягивать внимание — а значит, и помогать дьяволу, который обязательно вос-пользуется случаем отвлечь людей от молитвы и каким-нибудь хитрым спосо-бом ввергнуть души человеческие в соблазн. Дабы этого не допу-стить, некото-рые популяр-ные формы народных развлечений — например, пло-щадные коме-дии — были прямо запрещены церковными канонами (при этом именно пло-щадная комедия — одна из тех форм искусства, от которых про-изо-шел совре-менный театр). Конечно, реализовать такие суровые запреты было непросто: «трубы, скоморохи, гусли и русалии» продолжали, как признавали древнерусские проповедники, «переманивать» народ от Бога. В то же вре-мя упоминания скоморохов в источниках домонгольской поры единичны, а при-меры их твор-чества, восходящие к столь ранним временам, нам и вовсе неиз-вестны. Та сло-весность Древней Руси, с которой имеет дело современный чита-тель, — сло-весность сугубо религиозная, а ее основная задача — приносить душевную пользу. Браться за перо имеет смысл лишь постольку, поскольку результат твоего творчества поспособствует спасению души.

Такая целевая установка вовсе не исключала изящества слога. Напротив, боже-ственные истины столь сложны и блистательны, что излагать их «простым» языком невозможно, и даже искусного писателя эта задача способна поставить в тупик. Автор «Сказания о [святых князьях] Борисе и Глебе», обращаясь к героям своего сочинения, признается:

«Не знаю, как вас похвалить, и что сказать, не понимаю и не могу при-думать. Я бы назвал вас ангелами, которые быстро приходят к скорбя-щим, но вы во плоти жили на земле среди людей. Я бы именовал вас людьми, но вы превосходите разум человеческий чудесами своими и помощью слабым. Я бы провозгласил вас цесарями или князьями, но ведь вы показали больше смирения, чем самый простой и смирен-ный из людей, и именно за это допущены на небеса в райские жилища…» Здесь и далее цитаты приводятся в переводе Дмитрия Добровольского.

Иначе говоря, ни одно определение само по себе не способно передать величия жертвы, кото-рую принесли князья-мученики, а значит, надо найти таких опреде-лений как можно больше — вдруг, как станут говорить много позже, количе-ство перей-дет в качество и на пересечении множества смысловых полей все-таки про-явится что-то отдаленно похожее на описываемый объект?

Мысли выражались с помощью сложных многоплановых сравнений. К при-меру, обра-щаясь к своему князю, автор рубежа XII-XIII веков Даниил Заточник последо-вательно сопоставляет себя с «бледной травой, выросшей между сте-на-ми», ягненком, младенцем и «птицей небесной» — общее здесь то, что все они зави-сят от милости свыше, которой добивается от своего адресата и сам Даниил. Человечество можно было уподобить храму премудрости Божьей, который держится на семи столпах, по одному на каждый из семи Вселенских соборов. Сами книги образно именовались реками, которые поят Вселенную. Важней-шим умением древнерусского книжника был подбор синонимов — чем больше, тем лучше. Например, говоря о Крещении Руси, можно было ска-зать, что рус-ские люди «приблизились к Богу», «отвергли дьявола», «осу-дили службу сатане», «оплевали беса», «познали Бога истинного» и т. д. А осо-бенно хорошо, если все найденные обороты удастся соединить в одном пред-ложении. Понятно, что предложение от этого разрастется и чи-тать его станет неудобно. Но и предметы, о которых идет речь, не обязаны быть доступ-ными. «Трудно-про-ходимые книги» — вот как определяется христиан-ская литература в одной из древнейших русских рукописей, «Изборнике» князя Святослава 1073 года.

Закономерно спросить: как стремление говорить сложным языком о сложных материях сочеталось с одним из ключевых постулатов христианской веры — с убеждением в слабости и греховности человека? Как вообще слабый и греш-ный человек может писать о божественных истинах? Очевидное противоречие снималось за счет того, что сложные обороты и многоплановые образы древне-русской книжности редко когда были оригинальным изобретением местных сочинителей.

К моменту Крещения не было редкостью и знание иностранных языков, осо-бенно греческого. В результате древнерусская словесность могла опираться как мини-мум на достижения византийской литературы, а та, в свою оче-редь, соединяла античную риторику с богатой образностью Священного Писа-ния. То есть по большому счету к услугам киевского, новгородского или, скажем, рос-тов-ского книжника был весь тысячелетний опыт иудеохристианской циви-ли-зации — требовалось лишь подбирать подходящие к случаю образцы. Если надо было рассказать о благород-ном князе-воителе (например, об Алек-сандре Нев-ском), то использовались приемы, опробованные предшест-вен-ни-ка-ми при опи-сании великих воинов древности — Гедеона или Александра Маке-дон-ского. Если речь заходила о преступнике, то и тут предшествующая лите-ратура давала весьма представительный набор образцов, от Каина до им-пера-торов-тиранов. При этом многие из авторов «образцовых» сочинений почитались Церковью в качестве святых, что давало некую дополнительную гарантию уместности и точно-сти заимствований — а заодно избавляло тех, кто пользо-вался находками пред-шественников, от переживаний по поводу собственной греховности. Понятно, что такой творческий метод ограничивает свободу литературного экспери-мента и расходится с тем, как принято писать сейчас. Но для культуры рели-гиозной, пронизанной идеей человеческой греховности, именно строгое следо-вание освященным традицией образцам оказалось наибо-лее подходящим. Если ты подвержен дьявольским соблазнам, то лучше ничего не изобретать.

Такими были, если угодно, «теоретические основы» древнерусской словес-ности. Обратимся к наиболее важным произведениям, созданным на Руси в XI-XIII веках.

Первым в этом ряду следует, несомненно, назвать «Слово о законе и бла-го-дати», принадлежащее перу Илариона, митрополита Киевского в 1051-1055 го-дах. Видимо, «Слово» было написано еще до поставления Илариона на кафед-ру: автор называет в числе живых супругу князя Ярослава Мудрого Ирину-Ингигерду, которая умерла еще в 1050 году. С другой стороны, Иларион упоминает о киевской церкви Благовещения на Золотых воротах, построенной около 1037 года, а значит, и «Слово» было написано после 1037 года. Ничего точнее об обстоятельствах создания данного памятника сказать не удается. Биография Илариона также известна очень плохо. Впрочем, содержание «Слова» красноречиво само по себе.

Произведение состоит из трех частей. Сначала Иларион рассказывает читателю о том, как человечество узнавало о пути спасения и обретения вечной жизни: сначала это происходило через Ветхий Завет, который Иларион называет «За-ко-ном», а потом через Новый — «Благодать». При этом автор уделяет особое вни-мание двуединой богочеловеческой природе Христа, объясняя этот слож-ный догмат с помощью длинного (почти два десятка элементов!) ряда парных про-тивопоставлений:

«…как человек [Христос] постился 40 дней и взалкал, но как Бог побе-дил искусителя, как человек пришел на свадьбу в Кане Галилейской, но как Бог превратил воду в вино, как человек спал в лодке и как Бог остановил ветер и волны (и они послушали его)…»

Затем сообщается, что Русь, хоть и была страной язычников, теперь тоже приобщилась к благодати христиан-ства. Это дает повод для нового ряда противопоставлений:

«Будучи варварами, мы назвались людьми Божьими, и будучи врагами, назвались сыновьями, и уже не по-иу дейски осуждаем, но по-хрис- ти-ански благословляем, и не ду-маем, как бы распять [Христа], но Распятому поклоняемся…»

Наконец, Иларион возносит хвалу «великому кагану нашей земли Владимиру» за Крещение Руси. В этой последней части всячески подчеркивается, что Русь — самостоятельное и мощ-ное государство, которое «ведомо и слышимо всем концам земли», а также что Владимир пришел ко Хри-сту сам, не слышав апостоль-ской проповеди и не видев твори-мых проповед-никами чудес. Визан-тия (откуда на Русь прибывали и священни-ки, и церков-ные мастера, и книги) упоминается лишь однажды. Такой своеоб-разный па-трио-тизм становится особенно примеча-тельным, если учесть, что именно на время составления «Слова» — 1040-е годы — пришелся очеред-ной военный конфликт Руси и Византии. Да и сам Иларион был поставлен в митро-политы собором епис-копов, без благословения константинополь-ского патри-арха, которому тогда подчинялась Русская цер-ковь. В итоге ученые часто гово-рят об антивизантий-ской направленности «Слова о законе и благода-ти». Но еще более примечате-лен исторический кругозор автора: от момента Креще-ния Руси до составления «Слова» прошло от силы лет шестьдесят, а мест-ные книжники уже могли, как мы видим, строить масштабные схемы всемирной исто-рии, охваты-вающие времена от Авраама до Ярослава Мудрого включительно. Иначе говоря, хоть Иларион и акцентирует самосто-ятельность древнерусской культуры, сам текст сочиненного им «Слова» ярко свидетельствует о том, насколько основа-тельно Киевская Русь включилась в мировой культурный контекст.

Еще одним знаменитым книжником XI века был Нестор. Обычно Нестора знают как «летописца» — по эпитету, которым его наградили благодарные продол-жатели несколько столетий спустя. Но между древнейшими летописями и сочи-нениями, подписанными именем Нестора, есть ряд противоречий, поэтому современная наука говорит об участии Нестора в летописном деле с осторожностью. Однако не вызывает сомнений вклад Нестора в древнерус-скую агиографию, то есть в написание житий святых.

Первым свершением Нестора на поприще агиографии было написание «Чтения о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба». История кня-зей Бориса и Глеба восходит к событиям 1015 года, когда сыновья крести-теля Руси Владимира Святославича, едва дождавшись смерти отца, устроили крова-вую борьбу за власть. Как именно развивалась эта междоусобица — вопрос слож-ный. Однако сравнительно рано сформировалось представление о том, что двое из наследников — Борис Ростовский и Глеб Муромский — в схватке не уча--ствовали и даже не стали сопротивляться подосланным к ним убийцам, лишь бы не «поднимать руку на брата». А в 1072 году почитание двух князей было дополнительно закреплено благодаря чудесному обретению их благо-уханных мощей. Судя по всему, примерно в это же время появился и древней-ший вариант сказания о гибели Бориса и Глеба, примечательный пространной и картинной сценой убийства князя Бориса: движимые яростью убийцы напра-вляют на Бориса копья, но тут действие неожиданно замирает, и обреченный князь произносит длинную и патетическую молитву. Очевидно, что на самом деле все было не так, но предсмертные рассуждения Бориса о смерти как избавлении от соблазнов этого света производят на читателя неизгладимое впечатление. Нестор избавил сказание от некоторых сюжетных неувязок, объ-единил историю гибели князей с рассказом о чудесах от их остан-ков, а кроме того, снабдил сказание историческим предисловием, начав его, ни много ни ма---ло, от грехопадения Адама. Результат такой обработки впечат-ляет ме-ньше первоначального сказания, действие уже не так динамично, а образы — суше. В то же время под пером Нестора гибель Бориса и Глеба из частного эпи-зода местной политики превратилась в событие мирового уровня, а русские святые — в небесных покровителей всех христиан.

«Сподобившись чести» повествовать о жизни и смерти князей-мучеников, Нестор, по его собственным словам, «заставил себя обратиться к другому рассказу» и «покусился написать» о святом Феодосии Печерском. Феодосий происходил из состоятельной семьи и мог бы стать наследником большого имения, но с детства отличался религиозностью и в конце концов сбежал в Киев, чтобы вступить в монастырь. В XI веке монастырей на Руси было немно-го; тот, куда приняли Феодосия, представлял собой простую пещеру, выкопанную в крутом берегу Днепра. Однако за несколько десятилетий эта скромная обитель превратилась в центр монашеской жизни на Руси, а Феодо-сий (к этому времени уже игумен) стал признанным лидером аске-тического движения. Биография Феодосия и история становления Киево-Печерского монастыря насыщены драматическими эпизодами: монахи не раз вступали в открытое столкновение с сильными мира сего. Однако Нестору удалось примирить традиционную форму жития с достоверностью и психо-логической точностью в изложении конфликтных ситуаций.

Подобное же сочетание следования литературным традициям с виртуозными описаниями реальных житейских конфликтов представляет и древнерусская летопись. Летопись — это не обычный «памятник словесности». У нее была специальная задача — найти место Руси в общем замысле Провидения отно-сительно истории человечества. Поэтому летописный рассказ начинается с повествования о том, какие вообще народы есть на земле и откуда взялись славяне, а закончиться не может по определению: концом летописного дела мог стать только конец истории как таковой, или, другими словами, Страш-ный суд. Понятно, что написать такой труд одному человеку не под силу. Но каж-дый следующий книжник мог редактировать то, что досталось ему от предшественников, а когда накопленный материал заканчивался — попол-нять летописный текст описанием тех событий, очевидцем которых был он сам. Когда один летописец отходил от дел, эстафету перенимал другой, и так постепенно, поколение за поколением, летописи разрастались из срав-ни-тельно небольшого повествования о «начале Русской земли» в пространные историче-ские полотна, охватывавшие события от Всемирного потопа до ныне правящего князя.

Первый из этих так называемых летописных сводов был создан в Киеве не позже 30-х годов XI века, а в начале XII века очередное расширение и дора-ботка того же в основе своей текста привели к возникновению сочинения, кото--рое сегодня издают под названием Повесть временных лет. Когда именно появилось это заглавие — в начале XII века или раньше, — сказать трудно. Но по сути оно однозначно указывает на религиозный смысл летопис-ного труда: «временами» и «летами», или «временными летами» в славянском переводе книги Деяний апостольских называется установленный Богом срок Страшного суда. И раз об этих последних годах существования мира уже пишет-ся «повесть», то, значит, и второе пришествие случится со дня на день и мы должны быть к нему готовы.

Специфическое видение задачи собственного труда рано привело летописцев к весьма «антихудожественному» методу организации материала: за редчай-шими исключениями события фиксировались в строго хронологическом порядке, по отдельным «главам», посвященным происшествиям одного года и начинающимся стандартным заголовком «В лето такое-то » (в науке принято называть эти «главы» годовыми статьями). Читать такой текст неудобно: заголовки очередных статей прерывают рассказ на самом интересном месте, и даже непосредственные причина и следствие могут оказаться разнесены по разным статьям и разбиты сообщениями о совсем других событиях и про-цессах. Пове-ст-вователю тоже трудно: его возможности развивать сюжет и рас-крывать харак-теры действующих лиц поневоле ограничены одним годом. Однако логика божественного замысла все равно не может быть доступна рядовому чело-веку, так что для средневекового сознания сетка дат оставалась почти единст-венным наглядным ориентиром в событийной стихии.

Некоторые летописные известия предельно лаконичны («Перенесены святые в церковь Святой Богоро-дицы» или «Князь Ярослав пошел войной на Литву»). Другие (например, рас-сказ о похи-ще-нии и ослеплении князя Василька Рости-славича в 1097 году) пред--ставляют собой развернутые повествования с яркими персонажами и пол--ными драма-тизма сценами. И далеко не всегда авторы лояльны к дейст-вующей власти: на летописных страницах упоминаются и просчеты князей, и злоупо-требления бояр, и церковные «мятежи». В начале XII века критиче-ский тон летописцев несколько поослаб, всесторонний взгляд на события уступил место восхвале-нию правящих князей. Впрочем, на Руси существовало несколько лето-писных традиций: кроме Киева (где летописание зародилось), свои летописцы были в Новгороде, Владимиро-Суздальском кня-жестве, а так-же на Волыни и в Галиц-кой земле. В итоге перед современными исследовате-лями развора-чивается подробная и многоплановая картина политической жизни русских земель.

Политический взлет Руси, которым ознаменовался XI век, быстро сменился эпохой раздробленности. Однако с точки зрения словесности новый истори-ческий период был не менее интересным, чем предыдущий. На вторую поло-вину XII века пришлось творчество знаменитого сочинителя церковных гимнов и поучений Кирилла Туровского. Его «Слово о слепце и хромце» представляет собой изощренную притчу о природе греха. А на рубеже XII и XIII веков во Вла-димирской земле появилась не менее изощренная похвала могуществу велико-княжеской власти — «Слово» (в другой версии — «Моление») Даниила Заточ-ника, о котором уже был случай сказать выше. Впрочем, самым известным и наиболее востребованным у современного читателя остается другой знаме-нитый памятник этого времени — «Слово о полку Игореве».

«Слово о полку Игореве» очень своеобычно. Его сюжет построен не вокруг фигуры какого-нибудь святого и не вокруг явленного свыше чуда, и даже не вокруг героически выигранной битвы, а вокруг неудачного похода князя новгород-северского Игоря Святославича против степных кочевников- в 1185 году. Текст открывается рассказом о выступлении русских войск в степь и о том, что начало экспедиции сопровождалось зловещим знаком — солнечным затмением. Затем следует описание двух сражений: одно развора-чивается для русских войск успешно, а второе заканчивается разгромом, после которого князья-предводители во главе с Игорем попадают в плен. Потом действие переносится на Русь, и читатель оказывается сперва в Киеве, на совете киевского князя Святослава с боярами, а затем в Путивле, где на городской стене плачет о пропавшем Игоре его супруга — Ярославна. Заканчивается «Слово» сообщением о побеге Игоря из половецкого плена: к радости Руси и окрестных стран, князь триумфально возвращается в Киев.

Описывая все эти события, автор «Слова» активно пользуется весьма слож-ными метафорами («Тут кровавого вина не хватило, тут кончили пир храбрые русичи: сватов напоили, а сами полегли за землю Русскую»); упоминаются нехристианские боги и мифологические существа: Див, ветры — Стрибожьи внуки, «великий Хорс» и т. п. Авторская оценка и тем более христианская мораль практи-чески полностью скрыты за этим причудливым словесным узором.

Можно было бы подумать, что перед нами воинский эпос, подобный, скажем, старофранцузской «Песне о Роланде». Но важнейший признак эпоса — это сти-хотворная форма с четким размером, а ее в «Слове о полку Игореве» вы-явить не удается. Кроме того, наряду с «языческой», или «народной», в образ-но-сти «Слова» представлена и христианская, книжная составляющая. Так, чтобы по-ка-зать разорение Русской земли от княжеских междоусобиц, автор описыва-ет стаи птиц, которые поедают трупы:

«Тогда на Русской земле редко слышался клич пахаря, зато часто вороны каркали, деля трупы, и галки разго-варивали на своем языке, собираясь на поживу».

В библейских проро-чествах также встречается упоминание о трупах, которые станут пищей птицам, когда Бог отвернется от Израиля за его грехи. Примеча-тельно и то, что рассу-ждения князя Святослава перед боярами (самим автором опре-деленные как «золотое слово») посвящены не столько необходимости сража-ться с врага-ми Руси, сколько гордыне тех, кто делает это не вовремя:

«О, мои племянники, Игорь и Всеволод! Рано вы начали Половецкую землю мечами рубить и себе славу добывать. Бесчестно вы победили, бесчестно кровь пога-ных пролили. Ваши храбрые сердца выкованы из жесто-кого булата и закалены дерзостью. Что же вы натворили на мои серебряные седины!»

Иначе говоря, темой «Сло-ва» оказы-вается не только воинская доблесть, но и дерзость княже-ских по-мыс--лов. А это уже преимущественно книжный, христианский по своей сути мотив.

Необычность композиции и образности сыграла со «Словом о полку Игореве» злую шутку. Странное произведение не пользовалось популярностью среди читателей и переписчиков. До Нового времени дошла только одна его руко-пись, найденная любителями древностей в конце XVIII века и опубликованная в 1800 году. И когда эта рукопись погибла во время известного московского пожара 1812 года, скептически настроенные исследователи получили возмож-ность утверждать, что «Слово» — это поздняя подделка, которую недобросо-вестные издатели из тех или иных побуждений выдали за памятник XII века. Современная наука : язык «Слова» очень близок к языку подлинных памятников XII столетия; фальси-фика-тору времен Екатерины II было бы не под силу так хорошо воспроизвести грам-матику и лексику древнерусского языка — особенно те его черты, которые стали понятны лишь в наши дни. В то же время само возникновение спора о проис-хождении «Слова» наглядно свидетельствует о необычности этого памятника для древнерусской книжности домонгольской поры.

До нас дошли далеко не все произведения древнерусской словесности XI-XIII ве-ков. Книги сочиняли, переписывали, читали и хранили прежде всего в горо-дах, а города строились в основном из дерева, часто горели, и в пламени этих пожаров гибли библиотеки. Кроме того, крупные города и богатые мона-стыри были привлекательной целью для захватчиков — именно поэтому силь-ным ударом по словесности стало ордынское нашествие середины XIII века. Однако многое сохранилось, и не в последнюю очередь благодаря усердию следую-щих поколений. С точки зрения книжников XIV-XVII веков, сло-вес-ность до-монгольской поры, следовавшая византийским образцам, сама превратилась в освященный временем пример для подражания, а написанное великими пред-шественниками следовало хранить и распространять. И хотя оригиналы большинства произведений XI-XIII веков до нас не дошли, благо-даря копиям, сделанным с них в последующие столетия, современные иссле-дователи имеют весьма детальное представление о том, как начиналась древне-русская литера-тура.

1.Границы и периодизация древнерусской литературы. Характеристика основных этапов.

По мнению многих исследователей, древнерусская литература сложилась в 10 веке, но произведения этого периода до нас не дошли. Древнерусская литература – это литература русского средневековья, которая прошла в своем развитии долгий семивековой путь, от XIв. к XVII в.

Уже в середине 17 века начинаются новые тенденции в литературе, ориентированные на Запад. Но было решено включить в изучение всю литературу 17 века и рассматривать его как переходный период. В период формирования литературы, ее «ученичества», средоточием политической и культурной жизни являлся Киев, «матерь городов русских», поэтому литературу XI- первой трети XIIвв. принято называть литературой Киевской Руси .Этот период характеризуется относительным единством литературы, которое определяется взаимосвязью 2-ух главных культурных центров государства - Киева и Новгорода. Это период ученичества, в роли наставников выступают Византия и Болгария. Переводная литература преобладает. В ней сначала доминируют религиозные тексты, а затем появляется светская литература. Главная тема- тема Русской земли и её положения в семье христианских народов.

Лит-ра эпохи феодальной раздробленности (вторая треть 12-первая треть 13 в.). Этот период связан с появлением областных литературных центров во Владимире, Ростове, Смоленске и др. Наметился процесс «расподобления» стилей русского летописания, агиографии, ораторского искусства. Господствует монументально-исторический стиль в литературе. Наиболее значительные литературные памятники этого периода – «Моление Даниила заточника», «Повесть о разорении Рязани Батыем», «Задонщина», «Хождение за три моря», «Повесть о Петре и Февронии».

Лит-ра эпохи татаро-монгольского нашествия (вторая треть 13-1380 г.). В этот период основная тема литературы-героическая, а монументально-исторический стиль приобретает трагический оттенок и лирическую взволнованность.

Лит-ра эпохи Куликовской битвы (1380-по 80-е гг. 15 в.). Это время творческих исканий и открытий в литературе, что вызвано подъёмом национального самосознания и возвышением Москвы. Складывается новый нравственный идеал эпохи, что нашло отражение в житиях святых ЕпифанияПремудрого. Растёт интерес читателя к беллетристической и историко-публицистической литературе.

Лит-ра Московского централизованного государства (конец 15-16 в.). Этот этап характеризовался небывалым расцветом публицистики, т.к. в государстве было множество проблем. Традиция начинает преобладать над новым, литература переживает период нового монументализма, проявляется интерес к биографиям исторических деятелей.

Лит-ра переходного этапа (17 в.). В этот период происходит столкновение новых и старых принципов художественного творчества. Развитие индивидуального начала видно во всём. После церковной реформы Никона литература разделилась на демократическую и официальную. Стремительно растёт автобиографическое начало, появляется внимание к личности человека.

2. Основные особенности древнерусской лит-ры и ее художественный метод.

Литература др. Руси ставила своей целью создание духовного идеала человека. В лит-ре почти не было портретов (только основанные на сравнении или методом смешения внутренних и внешних характеристик человека), пейзаж использовался довольно редко и лишь с символической целью (за искл жанра хождений). В произведениях отсутствовала сатира, были только элементы юмора и иронии,лишь в 17 в. появились сатирические повести. Целью написания любого произведения было поучение. Вплоть до 17 в. не было сознательного вымысла в лит-ре, историзм был обязательным в произведениях. Но лит-ра была наполнена легендами. Также литература обладала обязательными чертами: публицистичность, патриотизм, традиционность. Древнерусская лит-ра была анонимной и носила рукописный характер. У большинства произведений неизвестен автор.

3.Своеобразие системы жанров древнерусской литературы и характеристика основных жанров. Статья Н.И.Прокофьева «О мировоззрении русского средневековья и системе жанров русской литературы ХІ – Х V І вв.»

В древнерусской лит-ре существовало и взаимодействовало несколько систем жанров: фольклора и деловой письменности, переводной и оригинальной литератур, как богослужебного, так и светского характера. В основе выделения жанров лежал объект изображения. Лирические жанры: поучения и послания. Поучение - жанр, предназначенный для передачи системы политических, религиозных или нравственных взглядов слушателям или читателям. Они были дидактическими и торжественными. Послание – жанр, предназначенный для рассказа о событиях или изложения мыслей адресату, удалённому от автора. Состоит из 4-х частей: эскрипт (внешний адрес), прескрипт (вступление, обращение), семантема (содержание послания), клаузула (доброе пожелание). Также были вставные жанры, например, плач, похвала, молитва. Эпические жанры: житие-жанр, повествующий о жизни реального лица, канонизированного после смерти. Композиция жития: вступление (самоуничижение автора, множество топосов, обращение к Богу за помощью), центральное повествование (рассказ или упоминание о родителях, рассказ о детстве, жизни героя, его смерти и посмертных чудесах), заключение (похвала или молитва святому). Хождение – жанр, повествующий о реально существующем путешествии. Различаются „ паломнические, купеческие, посольские, землепроходческие. По композиции это цепь путевых очерков, соединённых по хронологическому или топографическому признаку. Историческая повесть – жанр, рассказывающий о каком-либо историческом событии. Делится на воинскую и повесть о княжеских и боярских преступлениях. Композиция-подготовка события, повествование о событии, последствия события. Повествователь, как правило, личность загадочная. Также существует ещё один эпический жанр – притча. Символические жанры – видение, чудо, знамение. Другие жанры – летопись (могла включатьв себя все жанры), патерик (рассказы о жизни монахов).

4.Жанр поучения в литературе XI - XII вв. Торжественные поучения Илариона и Кирилла Туровского.

Поучение-жанр, предназначенный для передачи определённой системы идей читателю или слушателю.
1 тип-торжественные(церковные и гос.проблемы)
2 тип-дидактические(нравственные и бытовые проблемы)

К торжественному красноречию принадлежит памятник ораторской прозы Киевской Руси «Слово о законе и благодати метрополитаИлариона»- утверждает идею равноправия Руси и русского народа со всеми др. христианскими гос-вами и народами. Сравнение Ветхого и Нового Завета. Оценка деяний Владимира.Учение против иудаизма. Слово насыщено цитатами и развернутыми сравнениями из библейских текстов, оно активизирует восприятие читателя за счет обилия риторических фигур.

Поучение Кирилла Туровского. См конспект 7 Кирилл - оригинальный мыслитель и художник. Пожалуй, вплоть до Державина в русской литературе не появлялся писатель такой силы, значительности и высоты нравственного чувства, как Кирилл - совесть своего нелегкого и бурного времени. Он тонко использует богатство традиционных поэтических средств для создания полифоничного по смыслу и ощущению текста. Здесь высокий и житейский планы как бы сосуществуют, знаменуя бесконечную борьбу добра со злом.

5. Характеристика жанра жития. «Житие Феодосия Печерского»: композиция, образ главного персонажа, стилистика. Жанровое своеобразие «Сказания о Борисе и Глебе».

Житие -жанр, повествующий о жизни исторического лица, причисленного после смерти к лику святых. Строгий канон написания, 3 части в композиции: вступление(авторское самоуничижение, молитва, об источниках), жизнеописание святого (детство-родители, взросление, жизненный путь, подвиги, о смерти и посмертных чудесах), похвала или молитва святому.

Про произведения-см.втетр

Проблема времени создания, жанровое своеобразие «Сказания о Борисе и Глебе».

Борису и Глебу посвящён целый цикл произведений в русской литературе. Кроме летописных повестей, в него входят «Чтение о житии и о погублении» Бориса и Глеба, написанное Нестором, анонимное «Сказание и страсть и похвала» святым, к которому в Успенском сборнике примыкает «Сказание о чудесах», возникшее на основе записей, составленных в разное время. Очень сложен вопрос о взаимоотношении и хронологии отдельных произведений, составляющих Борисо-Глебский цикл. Существует несколько версий. Согласно первой, вначале возникло «Сказание» (в конце правления Ярослава Мудрого), затем «Сказание о чудесах», а на этой основе Нестором было написано «Чтение». По второй версии, сначала возникло «Чтение» (в конце 11 в.), вместе с летописной повестью послужив источником для автора «Сказания». Но единого мнения нет. Самым совершенным в литературном отношении памятником Борисо-Глебского цикла считают анонимное «Сказание», автор которого сосредоточил основное внимание на духовной стороне этой исторической драмы. Задача агиографа-изобразить страдания святых и показать величие их духа перед лицом неминуемой смерти. Борис заранее знает о планах Святополка убить его, и перед ним встаёт выбор-либо идти «воевать Киев» и убить его, либо своей смертью положить начало христианским отношениям между князьями-смирения и подчинения старшему. Борис выбирает мученическую смерть. Показывается психологическая сложность этого выбора, что делает картину его гибели по-настоящему трагичной, а для усиления воздействия на читателя автор трижды повторяет сцену убийства князя. В «Сказании» очень много молитв, особенно вдохновенно Борис молится перед своей смертью. Интонации плача буквально пронизывают «Сказание», определяя главную тональность повествования. Всё это соответствует агиографическому канону. Но также для произведения характерна тенденция к индивидуализации житийного героя, что противоречило канону, но соответствовало правде жизни. Изображение младшего брата Глеба не дублировало житийной характеристики старшего. Глеб неопытнее брата, поэтому с полным доверием относится к Святополку. Позднее Глеб не может подавить в себе страх смерти, молит убийц о пощаде. Автор создал один из первых в русской литературе психологических портретов, богатый тонкими душевными переживаниями героя. Для Глеба удел мученика ещё преждевременен. Психологически достоверно изображение житийного антигероя Святополка. Он одержим завистью и гордостью, он жаждет власти, поэтому характеризуется эпитетами «окаянный», «прескверный». За совершённое преступление он несёт заслуженное наказание. Его разбивает Ярослав Мудрый, и Святополк умирает в бегах. Он противопоставлен и Борису и Глебу, и Ярославу, ставшему орудием божественного возмездия убийце.Чтобы окружить героев ореолом святости, автор в конце говорит об их посмертных чудесах и хвалит их, ставя в ряд с известными церковными деятелями. В отличие от традиционного жития, «Сказание» не описывает жизни героев от самого рождения, а говорит только об их злодейском убийстве. Ярко выраженный

историзм также противоречит канонам жития. Поэтому можно сказать, что «Сказание» сочетает в себе и житийные элементы, и элементы расхождения с каноном, в чём проявляется жанровое своеобразие этого произведения.

Житие-жанр, повествующий о жизни реального исторического лица, канонизированного после смерти. Русские жития сложились на основе византийских. Жанр складывался в первые века христианства и должен был служить иллюстрацией к христианским заповедям. В первых житиях многие чудеса повторяли чудеса Христа. Они были безыскусны по форме, но постепенно идёт их усложнение. Признаки жития: идеализация (идеальные святые, идеальное зло); по композиции-строгое следование канонам(вступление-множество топосов, самоуничижение автора, обращение к Богу за помощью; центральное повествование-рассказ или упоминание о родителях; рассказ о детстве героя; повествование о его жизни и подвигах; рассказ о смерти и посмертных чудесах; заключение-похвала или молитва святому); повествователь-всегда образованный и начитанный человек, дистанцирующий себя с героем, приводящий сведения и о себе, отчётливо выражающий свою позицию по отношению к герою с помощью библейских цитат; язык-церковно-славянский и живой разговорный, широкое использование тропов и библейских цитат. «Житие Феодосия Печерского» было написано иноком Киево-Печерского монастыря Нестором. Следуя жанровому канону, автор насытил житие традиционными образами и мотивами. Во вступлении он самоуничижается, в рассказах о детстве Феодосия говорит о его духовности, говорит о посмертных чудесах. Но Нестор нарушает одно из главных жанровых правил-изображать -> святого вне конкретных примет времени и народов. Автор стремится передать колорит эпохи, что превращает произведение в источник ценных исторических сведений. Из него мы узнаём, какой устав регулировал жизнь в Киево-Печерской лавре, как монастырь рос и богател, вмешивался в борьбу князей за киевский стол, способствовал развитию книжного дела на Руси. Основная часть жития иногда напоминает «агиографическую летопись» Киево-Печерского монастыря, т.к. включает в себя рассказы о духовных наставниках, сподвижниках и учениках Феодосия. Помимо монашеской жизни Феодосия показано его участие в политической жизни Руси, что также увеличивает ценность «Жития» как литературного памятника.

«Житие» заложило основу для развития в русской литературе жанра преподобнического жития.

6. «Поучение чадам своим» Владимира Мономаха. Композиция, стилистика, элементы автобиографизма .

«Поучение» Владимира Мономаха-замечательный памятник светской «учительной» литературы. Оно написано в форме поучения детям. В советах, данных в нём, отразился не только его опыт государственного деятеля, дальновидного политика и полководца, но и литературная образованность, писательский талант, его представления о нравственном облике христианина. Это «Поучение» дошло до нас в Лаврентьевской летописи. Композиционно оно состоит из 3-х частей: собственно поучения; рассказа Мономаха о своей жизни, в том числе о походах; письмо Мономаха к Олегу Святославичу. При этом 2-3 части служат как бы иллюстрацией к советам 1-ой части. Хронологически эти части были расположены в другой последовательности. Существует версия, что вначале было написано «Письмо», затем основная часть, собственно поучение. А в последнюю очередь была создана автобиографическая часть, где Мономах подводил итог своей работе. В назидание современникам и потомкам Мономах создал образ идеального князя, пекущегося о славе и чести русской земли. Он беспрекословно подчиняется старшим, живёт в мире с равными себе князьями, строго соблюдает христианские заповеди и беспрестанно трудится. В автобиографической части множество описаний битв и походов князя. Рассказы об этих походах идут в форме перечисления, практически не концентрируя внимания на деталях. Заканчивается эта часть похвалой Богу и благодарностью за то, что Бог защищал его всю жизнь. Владимир Мономах свободно владел разными стилями речи, варьируя их в «Поучении» в зависимости от темы и жанра. Автобиографическая часть написана просто, безыскусным языком, близким к разговорному. «Высокий слог» характерен для рассуждений этико-философского плана, пронизанных библейскими цитатами и ритмически организованных. Тонким лирическим чувством пронизаны многие фрагменты послания к Олегу Святославичу, например, просьба отпустить к нему вдову Изяслава, чтобы оплакивать его вместе.

«Поучение» Владимира Мономаха вышло за рамки частного документа. Оно обладает философской глубиной размышлений о Боге и человеке, жизни и смерти, не утратившими своего значения ценными практическими советами, поэтической образностью стиля, автобиографическими элементами, что помогло «Посланию» войти в «золотой фонд» мировой литературы.

7. Своеобразие «Повести временных лет» как летописного свода: тематика, композиция, внутрижанровый состав.

Появление каждого жанра в лит-ре исторически обусловлено. Летописание на Руси возникло из потребности раннего феодального общества иметь свою письменную историю и было связано с ростом национального самосознания русского народа. Вопрос о времени возникновения русского летописания относится к разряду спорных в науке. Разрозненные записи исторических событий, видимо, существовали уже в 10 веке, но летописание ещё не имело целенаправленного характера. Его оно обрело во время правления Ярослава Мудрого, в начале 11 в. название первого из дошедших до нас летописных сводов начала 12 в. имеет название «Повесть временных лет черноризца Федосъева монастыря Печерского, откуду есть пошла Руская земля…ихто в ней почал первекняжити, и откудуРуская земля стала есть». В древности название указывало на основную тему, а не сигнализировало о жанре. «Повесть временных лето-произведение, над которым трудилось не одно поколение русских летописцев, это памятник коллективного творчества. Первый этап работы относят к 30-40 гг. 11 в. при Ярославе Мудром. Этот этап был связан с просветительской деятельностью князя. Центром летописания стала София Киевская, где кня;^ пытался утвердить митрополитом русского, а не грека. Обострение религиозной борьбы за независимость от Византии отразилось и в летописи, ядром которой стало «Сказание о распространении на Руси христианства». По форме это ещё не летопись, а скорее патерик. Второй этап приходится на 70-е гг. и связан с другим центром русского просвещения-Киево-Печерским монастырём. Составление первого Печерского летописного свода 70-х гг. проходило при участии Никона. На этом этапе в истории летописания появляется тенденция к строгой хронологии событий, без чего история была лишена движения. Даты могли браться из пасхальных таблиц, а исторические сведения-из фольклора Причерноморья. В своде Никона церковная история постепенно начинала перерастать в светскую. Составление второго Печерского летописного свода относят к 90-м гг. 11 в. и приписывают игумену Иоанну. Монастырь в это время был против Святополка. Публицистическая направленность свода заключалась в прославлении былого могущества Руси и обличении князей, ведущих братоубийственные войны. В конце 90-х гг. произошло примирение князя с монастырём и в Киево-Печерской лавре в его интересах создаётся новый летописный свод-«Повесть временных лет», первая редакция которой принадлежит Нестору. Из опозиционной летопись превращается в официальную, начинает носить общерусский характер.

Новые редакции «Повести временных лет» создаются за пределами Печерского монастыря. Вторая редакция была составлена в 1116г. попом Сильвестром, которому Владимир Мономах поручил «выправить» работу Нестора, прославлявшую его политического противника. В 1118г. летопись снова подвергается редактированию в интересах князя Мстислава.

«Повесть временных лет» содержит 2 основных идеи: идею независимости Руси и её равенства с другими странами (в описании военных действий) и мысль о единстве Руси, русского княжеского рода, необходимости союза князей и осуждение распрей («Легенда о призвании варяг»). В произведении выделяется несколько основных тем: тема объединения городов, тема военной истории Руси, тема мирной деятельности князей, тема истории принятия христианства, тема городских восстаний.По композиции это очень интересное произведение. Оно распадается на 2 части: до 850 г.-условная хронология, а затем-погодная. Также были такие статьи, где год стоял, а записи не было. Это означало, что в этот год не произошло ничего значительного, и летописец не считал нужным это записывать. Под одними годом могло быть и несколько крупных повествований. В летопись включены символы: видения, чудеса, знамения, а также послания, поучения. Первая, датированная 852 г., статья связывалась с началом Русской земли. Под 862 г. помещалась легенда о призвании варягов, установление единого предка русских князей Рюрика. Следующий поворотный этап связан в летописи с крещением Руси в 988 г. заключительные статьи рассказывают о княжении Святополка Изяславича. Также композиционное своеобразие «Повести временных лет» проявляется в соединении множества жанров в этом произведении. Отчасти из-за этого под одним годом иногда помещались сообщения разного содержания. Летопись представляла собой свод первичных жанровых образований. Здесь находим и погодную запись-простейшую и древнейшую форму повествования, и летописный рассказ, летописные сказания. Близость летописи к житийной литературе обнаруживается в рассказах о 2-ух варягах-мучениках, об основании Киево-Печерского монастыря и его подвижниках, о перенесении мощей Бориса и Глеба, о преставлении Феодосия Печерского. С жанром надгробных похвальных слов были связаны в летописи некрологические статьи, которые часто содержали словесные портреты умерших исторических деятелей, например, характеристика тмутараканского князя Ростислава, отравленного во время пира византийским воином. Символичны пейзажные зарисовки. Необычные природные явления толкуются летописцем как «знамения»-предупреждения свыше о грядущей гибели или славе.

В недрах «Повести временных лет» начинает формироваться воинская повесть. Элементы этого жанра присутствуют уже в рассказе о мести Ярослава Святополку Окаянному. Летописец описывает сбор войск и выступление в поход, подготовку к сражению, «сечу злую» и бегство Святополка. Также черты воинской повести прослеживаются в «Повести о взятии Олегом Царырада», в рассказе «О битве Ярослава с Мстиславом».

8. Изображение исторических лиц и своеобразие стилистики «Повести временных лет».

Центральные герои летописи-князья. Летописцы 11-12 вв. изображали их с точки зрения сложившегося княжеского идеала: хороший воин, глава своего народа, щедрый, милостивый. Князь также-это добрый христианин, справедливый судья, милосердный к нуждающимся, человек, не способный на какие-либо преступления. Но в «Повести временных лет» идеальных князей немного. Прежде всего, это Борис и Глеб. Все остальные князья представлены более или менее разносторонне. В летописи дружина поддерживает князя. Народ чаще всего изображён как сила страдательная. Герой появляется из народа и спасает народ и государство: Никита Кожемяка; отрок, который решается пробраться через вражеский лагерь. У большинства из них нет имени (их называют по возрасту), неизвестно ничего об их прошлом и будущем, каждый имеет гиперболизованное качество, отражающее связь с народом-сила или мудрость. Герой появляется в определённом месте в критический момент. На изображении героев начальной летописи очень сказывается влияние фольклора. Первым русским князьям (Олегу, Ольге, Игорю, Святославу, Владимиру) летопись даёт немногословные, но яркие характеристики, выделяя доминирующую черту в образе героя, причём индивидуального порядка. В образе Ольги поэтизируется мудрость государственного деятеля, которая выражается в поиске единой веры и в мести древлянам. Эпически лаконична характеристика Святослава. Это прямодушный и мужественный человек, простой в общении с воинами, он предпочитал победу в открытом бою военной хитрости. Он всегда предупреждал врагов о том, что готовит на них поход. Характеристика Святославу даётся через его поступки, совершённые подвиги. В более поздних фрагментах летописи на 1-ый план выходит изображение князя-доброго христианина. Характеристики этих князей официальны, лишены индивидуальных примет. Князь-убийца мог превратиться в праведника; Ярослав Мудрый из непокорного сына превращается в орудие божественной кары для Святополка Окаянного. В летописи происходит смешения стиля монументального историзма, эпической стилистики и церковной стилистики. В рассказах, выполненных в стиле монументального историзма, всё известно заранее, судьба героя предопределена. А в эпических частях часто используется эффект неожиданности. Также особенностью стилистики является смешение различных жанров в одной летописи, нередкое стяжение к одному году разных событий (особенно если это событие длилось несколько лет).

9. Своеобразие содержания и формы новгородского летописания эпохи феодальной раздробленности. «Повесть о битве на реке Липице».

Основу Новгородской 1 летописи составляли записи, которые велись при дворе епископа. Сама летопись сохранила имена некоторых авторов, например, Германа Вояты и его преемника пономаря Тимофея. Летописцы часто высказывали свою точку зрения на описываемые события. Новгородцы сами выбирали себе князей и обращались с ними весьма вольно, поэтому князь не являлся главным лицом Новгородской летописи. Основное содержание летописи составляли записи о жизни города и всей новгородской земли. Неоднократно появляются картины бедствий, явлений природы. Много внимания уделяется разнообразной деятельности горожан, особенно построению и росписи церквей. Количество людей, упоминаемых в летописи, очень велико: горожане, посадники и др. Новгородские летописцы были склонны к краткости, большинство записей были погодными. Все новгородцы были патриотами своего города, поэтому в описаниях битв они склонны были преувеличивать количество врагов и приуменьшат количество новгородцев. Событийный тип очень редок и стоит на границе с информативным. Довольно часто использовались легендарные сюжеты. Ярким отличительным признаком Новгородской летописи является прямое высказывание автором своего мнения о людях. Жанром, который может быть с уверенностью быть выделен в летописи, является воинская повесть. Типы воинских повестей в новгородском летописании те же, что и в других княжествах (информативный и событийный), но границы между ними гораздо более зыбки. В воинских повестях малое внимание уделяется героям, хотя упоминающихся в них имён персонажей гораздо больше, чем в других летописях, поскольку авторы называют и имена князей, и воевод, и отдельных горожан. Очень кратки описания сражений (большинство летописей было создано духовными лицами, далёкими от военных событий). Летописцы заботились о славе своего города, крайне неохотно писали о поражениях новгородцев. Часто прибегали к приёмам умолчания о результатах битвы, вместо чего сообщалось о гибели отдельных новгородцев, упоминалось о том, что врагов погибло больше. Одной из немногочисленных событийных повестей в Новгородской летописи является повесть о битве на реке Липице в 1216 г. Первая часть подробно рассказывает о событиях, предшествовавших битве. Датируется начало похода Мстислава с новгородцами против Ярослава. Затем описывается движение с боями около небольших городов, на которые претендовали союзники или сам Ярослав, отсутствуют описания битв. Точно указывается место расположения войск, пришедших на битву. Вторая часть повествует о битве. Описание её очень кратко. Третья часть рассказывает о последствиях: бегстве Ярослава в Переяславль; аресте пленных новгородцев, отчего многие погибли; изгнании Юрия из Владимира и вокняжении там Константина; возвращении новгородцев из Переяславля и приезде Ярослава в Новгород. Герои произведения охарактеризованы очень слабо, как и в большинстве новгородских повестей. Автор подчёркивает правоту Мстислава и его стремление избежать кровопролития. Появляются и простые новгородские воины. Именно они определяют, как будут сражаться, и одерживают победу. Повествователь открыто и последовательно выражает свою позицию. Он радуется победе Мстислава, удивляется, что «поидошасынове на отця, брат на брата.. .»(во время сбора княжеских коалиций). Авторская позиция, как во множестве новгородских повестей, проявляется в преувеличении сил и потерь врагов и приуменьшении сил и потерь новгородцев. Речь действующих лиц-разговорная, лаконичная. В разных частях произведения используются воинские формулы: «многыпобита, а иных изымаша, а инииубежаша», менее многочисленные, чем в информативных повестях.

10. Обзор переводной литературы XI - XIII вв. Характеристика апокрифов.

Христианство пришло на Русь из Византии через посредничество югославянских стран, прежде всего Болгарии. Поэтому первыми книгами, которые стали читать русские, были переводы с греческого, часто выполненные болгарскими книжниками. Вначале основной темой была тема мировой истории. Византийские хроники были очень распространены на Руси, среди которых была «Хроника» Георгия Амартола и «Хроника» Иоанна Малалы. Особенностью повествования являлось сочетание династических рядов с занимательными рассказами о судьбах исторических деятелей и событиях прошлого. Шедевром переводческого искусства считают «Историю Иудейской войны» Иосифа Флавия. Это произведение повествует о разрушении Иерусалима от первого лица, т.к. Иосиф был очевидцем этих событий. «История» проникнута чувством переживания, картины войны создаются с апокалипсическим размахом. Особой популярностью пользовался на Руси роман об Александре Македонском. Основа его-не историческая достоверность, а остросюжетность рассказа о приключениях героя, о чудесных землях, где водятся фантастические существа. Легендарный характер обретала и сама личность полководца. Македонскому приписывалось полубожественное происхождение, походы в Сицилию, покорение Рима. Его смерть также окутана тайной. Помимо исторических хроник в страну проникала и житийная литература, и ораторская проза, и апокрифы, и естественнонаучная лит-ра. Из переводной житийной лит-ры наиболее известны переводы житий Алексия, человека Божия; Андрея Юродивого; Георгия Победоносца и др. Они имели не меньшее хождение на Руси, чем жития православных святых. Очень большим почитанием пользовался на Руси Николай Чудотворец. С его именем было связано много религиозных преданий и легенд, он был любимым героем народной духовной поэзии. Насчитывалось около 40 произведений о нём. Известное на Руси с 11в. «Житие Алексия, человека Божия», особую популярность обрело в 17 в., в период правления Алексея Михайловича (святой являлся его покровителем). Это житие оказало большое влияние на многие агиографические памятники Руси. Также очень известны были на Руси Индийский патерик (переводы Индии) и Синайский патерик (переводы местности Синай). Патерики содержали не цельные жизнеописания святых, а короткие рассказы о самых ярких эпизодах их подвижнической деятельности. Из ораторской прозы самым известным сборником был византийский «Пчела». Он состоял из коротких рассказов, анекдотов, поговорок, цитат, которые прославляли добродетели или осуждали пороки. Своеобразной «естественнонаучной энциклопедией» средневековья был переводной «Физиолог». Он содержал сведения о растительном и животном мире подчас экзотического, а нередко и фантастического характера (например, крокодилы плачут, пожирая жертву, львы спят с открытыми глазами, а птица феникс способна возрождаться из пепла). «Физиолог» символически истолковывал повадки и свойства животных, соотнося их с состоянием души человека. Общее представление об устройстве вселенной формировала «Христианская топография», а комментарий рассказа о создании мира за 6 дней содержал «Шестоднев». Устойчивым на Руси был интерес и к апокрифической лит-ре-неканоническим книгам. Они делятся на книги, не противоречащие догматам христианства и спокойно принимающиеся церковью, и на противоречащие каноническим и запрещённые церковью. Насчитывают около 30 апокрифов, связанных с Ветхим Заветом, и столько же связанных с Евангелием. Апокрифы были устными, их принято делить на 3 группы: ветхозаветные (сказание «Как сотворил Бог Адама»-авторы признавали, что в создании человека принял участие и дьявол); новозаветные (апокрифы о жизни Христа и его учеников) и эсхатологические (повествующие о путешествии в загробный мир, например, «Хождение Богородицы по мукам»-Богоматерь хочет увидеть, как живут в аду грешники).

11. Характеристика жанра хождений. Особенности «Хождения игумена Даниила» как первого памятника паломнической разновидности жанра. Работа Н.И.Прокофьева «Хождение: путешествие и литературный жанр».

Хождение-жанр, повествующий о реально существующем путешествии. Различают паломнические, купеческие, посольские и землепроходческие хождения. Признаки жанра хождения: события-реально исторические; по композиции-цепь путевых очерков, соединённых по хронологическому или топографическому признаку; повествователь-не обязательно образованный, но обладающий обязательными личностными качествами-смелостью, энергичностью, дипломатичностью, веротерпимостью, он не стремится приукрасить, идеализировать события; язык-простой, разговорный древнерусский, использование иностранных слов для номинативной функции, чаще всего используются сравнения. В путевой лит-ре Древней Руси Прокофьев выделяет 5 групп «хождений»: документально-художественные произведения очеркового порядка, составленные на основе личных впечатлений; «путники»-краткие практические указатели маршрута; «скаски»-записи устных рассказов русских людей, побывавших в чужих странах или приезжавших на Русь иноземцев; статейные списки-отчёты русских послов о поездке за границу с дипломатической миссией; легендарные или вымышленные рассказы о путешествиях, составленные с публицистической целью. Первый образец этого жанра-«Паломническое хождение игумена Даниила в Палестину». Произведение начинается довольно обширным вступлением. Даниил использует самоуничижение, говорит о цели написания: чтобы люди, которые не могли путешествовать, получили духовное наслаждение. Но 2-ая сторона его цели-труд, сотворение «прикупа» таланту, данному ему. По композиции это цепь путевых очерков, соединённых по топографическому принципу. Для «Хождения» характерно слияние легендарного, источником которого могли быть Библия, апокрифы, народные предания, с реальным, топографически достоверным. Особенности «Хождения игумена Даниила»: описания святых мест; множество реальных пейзажных зарисовок, он стремится к предельной конкретности изображаемого; пересказ или упоминание житийных, библейских или апокрифических легенд; повествование о самом путешествии и рассуждения о повествователе. Также поразительна разносторонность интересов игумена: помимо святых мест его интересуют практические вопросы-оросительная система Иерихона, добыча фимиама на острове Кипр, особая планировка Иерусалима, построенного в форме 4-х конечного креста. Для стиля произведения характерен лаконизм и скупость языковых средств. Даниил избегает абстрактных слов, предпочитая простую лексику конкретно-бытового характера. Эпитеты обычно носят описательный или оценочный характер. Простой язык объясняется тем, что игумен с самого начала дал себе установку писать просто и понятно для обычных людей. Хождение игумена Даниила» ценно как обстоятельный путеводитель для русских паломников и источник археологических сведений об Иерусалиме. В его произведении, первом в своём жанре, формировались основные каноны написания хождений, которые впоследствии стали отличительными признаками для этого жанра.

12. Киевская литература эпохи феодальной раздробленности. Киевская летопись. Южнорусская повесть о походе Игоря на половцев.

13. История возникновения, внутрижанровый состав, особенности стиля «Киево-Печерского патерика ».

Жанр «патерика», сборника произведений о святых какой-либо одной местности, имел широкие географические рамки хождения и многовековую историю до того, как начал развиваться в русской лит-ре. Переводные патерики были известны на Руси ещё в 11-12 вв. В русской лит-ре первым произведением этого жанр явился патерик Киево-Печерского монастыря, основанного в середине 11в. Патерик был создан в 12-начале 13 в. Его новые редакции созданы в 14,15,17 вв. этот патерик представлял собой жанр-ансамбль, структура которого была сложной и подвижной: состав патерика и принцип расположения в нём текстов менялись от редакции к редакции. Очень рано в него вошли летописные статьи, связанные с историей самого известного монастыря, а также произведения федосьевского цикла (сочинения Феодосия Печерского, «Житие» и «Похвала» святому). Основу этого патерика составляет переписка владимирского епископа Симона с монахом Киево-Печерского монастыря Поликарпом. В этой переписке поднимались вопросы нравственного поведения монахов и лично самого Поликарпа, который возжелал силы и власти. И, мечтая об игуменстве, он обратился за помощью к Симону. Внутрижанровый состав патерика очень разнообразен: в нём встречаются послания, патериковые жития, поучения, чудеса, видения, знамения, устные монастырские легенды. Все патериковые жития имеют остросюжетный характер. Основные действующие лица-наряду с монахами ещё и бесы. Очень часто используется прямая речь. Только в дидактических частях присутствуют славянская лексика и цитаты. В патериковом житии нет целостного повествования о жизни святого от рождения до посмертных чудес; автор ограничивается одним или несколькими эпизодами, но самыми яркими и значительными. Остальные известия о святом даны в сжатом виде. Эти жития очень лаконичны, безыскусны, в них много шаблонных сравнений, мало аллегорий и риторики. Рассказы патерика возникли на фольклорной основе, сохранив эпичность образов, сказовую манеру повествования и множество диалогов. Стиль патерика краткий и безыскусный, поучение в форме занимательного и остросюжетного рассказа. Особенности патерика: изложение жизни героев, информативность, отсутствие идеализации героев. Эти особенности присущи эпическому стилю произведения.

14. Время создания, Основная идея, сюжет и композиция «Слова о полку Игореве». Работа В.Ф.Ржиги «Композиция «Слова о полку Игореве».

Произведение было открыто в 1788-1792 гг. Мусиным-Пушкиным. Возникло 2 направления в изучении «Слова»: текст как древний памятник и скептическое направление (считали, что «Слово»-подделка конца 18 в.). Одним из приверженцев теории подлинности «Слова» был А.С.Пушкин, также его исследовал Буслаев (автор хрестоматии для гимназий), Потебня (унифицировал написание всех слов произведения, установил поэтическую характеристику «Слова»), Барсов (написал работу о «Слове», где обобщил всё, что было сказано про него за 100 лет, дал своё толкование «тёмных мест», создал часть словаря-справочника «Слова»). Скептическая школа достигла своего расцвета в 20-30 гг. 19 в. Возглавлял группу исследователей Коченовский. Также к нему примыкали Беликов, Катков, Аксаков и др. Они исходили из низкого знания о древнерусской культуре. Считалось, что в «Слове» использовали слова из разных славянских языков. Скептики игнорировали тот факт, что следы произведения были найдены в других древнерусских памятниках. До 1852 г. скептические взгляды оставались неизменными. Но в этом году был найден список «Задонщины», где очень ярко выделялись традиции «Слова». Скептики уходят в тень, а последний всплеск скептической теории был в 60 гг. 20 в. Зимин приводит новые аргументы: опубликовал ряд статей и обобщил свои наблюдения в книге, которая не была издана большим тиражом. Основные пункты его теории: «Слово» написано в нач. 90-х гг. 18 в.; связано с русско-турецкой войной; автор-Быковский. База-Быковский был поэтом, Мусин-Пушкин тоже внёс свои поправки. Он утверждал, что у «Слова» было много фольклорных источников («Задонщина»), в нём много туркизмов. Время создания «Слова о полку Игореве»-последние 15 лет 12 в. ряд исследователей называют более вероятным временем 1185-1187 гг. (между временем похода и смертью Владимира Переяславского и Ярослава Галицкого, упомянутых в произведении). Исторической основой для создания этого произведение послужил неудачный поход в половецкую степь в 1185 г. русских князей под руководством новгород-северского князя Игоря Святославича. Оно было написано после этого трагического события. В произведении очень сильна мысль о необходимости единения Руси и прекращения княжеских междоусобиц. «Повесть о походе Игоря» в Киевской летописи описывает те же события, которые описаны и в «Слове». Она чётко разделяется на 3 части: подготовка битвы-битва-последствия похода. В этой повести нет лирических фрагментов, в то время как «Слово» насыщено ими (например, плач Ярославны). Есть сходство в центральных частях: они как бы поделены на 2 фрагмента-2 боя. Но в «Слове» есть ещё 1 часть – она включает в себя подготовку войск и выступление в поход. В «Повести» 1-ая часть детальна и развёрнута-идёт описание войск, точная дата начала похода, описание знамения, которое толкует не автор, а князь и дружина. В «Слове» же эта часть включена во 2-ую, а вступление носит лирический характер. Автор обращается к слушателям, говорит о цели своего произведения (чего нет в «Повести»). Третья часть, повествующая о последствиях похода Игоря, в «Повести» начинается фрагментом сбора Святославом войска для отпора половцам, а затем рассказывается о походе половцев на Русь (самостоятельная воинская повесть, введённая внутрь повествования о походе Игоря). В «Слове» же эта часть начинается лирическим фрагментом-плачем Ярославны, а дальше рассказывается о побеге Игоря из плена с множеством лирических фрагментов, описанием сил природы, которые помогают Игорю. Заканчиваются оба произведения одним и тем же событием-побегом Игоря из плена и возвращением его домой, описанным в деталях. Основное отличие этих произведений-лирические фрагменты (в «Слове» они в избытке, а в «Повести»-отсутствуют). Также есть различия в композиции.

Сюжетно-композиционное оформление «Слова» уникально, оно не подчиняется канону ни одного из известных нам жанров древнерусской лит-ры. Также построение памятника отличается художественным совершенством и целесообразностью. Текст по композиции принято делить на 3 части: вступление, основную часть и заключение. Вступление носит лирический характер. Автор обращается к слушателям, говорит о цели написания «Слова», вспоминает о Бояне, воспевшим деяния князей. Автор указывает на 2 временных пласта, которые определяют хронологические рамки повествования: «от старого Владимира до нынешнего Игоря», речь идёт, скорее всего, о Владимире Мономахе, т.к. идея слова была актуальна именно в его эпоху правления. Уже прослеживается стремление к публицистичности, к актуальности произведения. Центральная часть произведения делится на 3 подчасти: сюжетная-подготовка Игорем боя, солнечное затмение, 2 боя с половцами; сочетание лирических и лирико-публицистических фрагментов-сон Святослава, толкование этого сна, «Золотое слово» Святослава, в конце подчасти мысль о том, что единство нужно русским князьям для борьбы не только с половцами, но и со всеми внешними врагами. Здесь появляется историческое отступление о Всеславе, старшем современнике Мономаха, участвовавшем в многочисленных усобицах, но так и не добившемся успеха. Третья подчасть соединяет лирический фрагмент-плач Ярославны- с окончанием сюжета-рассказом о побеге Игоря из плена, где множество пейзажных зарисовок в описании природных сил, помогающих Игорю. Заключение-похвала Игорю. С помощью лирических фрагментов и исторических отступлений автору удалось показать пагубность влияния несогласованных действий князей на судьбу Руси. Главная идея «Слова» выражена в центральной части, когда действие происходит в Киеве. Киев мыслится как объединяющее начало русских князей. Важнейшее место занимают в изобразительной системе «Слова» пейзажи. Их можно разделить на 3 группы: динамические, символические, статические. Динамический (содействующий или противодействующий героям) используется в 1 и 3 подчастях; статический (обозначающий время суток или фиксирующий какое-либо состояние природы) появляются там же, их очень немного; символические связаны только с походом Игоря и одержат образы светил. Композиция «Слова» сочетает в себе и лирическое, и эпическое начала, чем определяется его своеобразие.

15. Особенности изображения исторических лиц в «Слове о полку Игореве».

В «Слове» нет одного главного героя. Каждая часть имеет своего главного героя. Это Игорь, Святослав, Ярославна. Помимо главных героев есть и второстепенные, например, образы князей прошлого в исторических отступлениях. Каждое историческое лицо в «Слове» изображено по-своему. Игорь изображён так, как часто изображались князья-герои воинских повестей. Это воин и мужественный и храбрый человек. Его желание славы очень сильно и порой затмевает разум. Его неразумность заставляет автора почти не показывать его в бою, ведь никакой героизм не может оправдать князя, не думающего о судьбе родной земли. Автор рисует образ Игоря с помощью метафор, сравнений, характеристик другими героями произведения. Игорь дляавтора-пример ошибочной княжеской политики, а похвала ему приведена только потому, что он приехал к Святославу, т.е. осознал необходимость единства.Святослава автор изображает как идеального героя. Он противопоставлен Игорю и Всеволоду. Его образ-образ могущественного князя-военачальника, победившего половцев благодаря единству. Его характеризует также его речь: мудрые, рассудительные высказывания, даже пророческие. Именно он произносит знаменитое «золотое слово» и видит пророческий сон о гибели войска Игоря. Образ Ярославны создан на основе лирического фрагмента-плача. Её образ-обобщение, именно для этого выбран такой жанр дляеё характеристики-чисто народный. Ярославна изображена как некий символ мирных русских людей, в отличие от исторически описанных князей. Сила её любви, которая помогает Игорю бежать из плена,-сила всех русских женщин.Помимо главных действующих лиц автор изобразил реально существующих исторических лиц, которые являются второстепенными персонажами в «Слове». Например, Всеволод Святославич, брат Игоря. Он младше Игоря, но в нём также … имеется черта брата-героизм воина. Это единственный человек, показанный автором в бою, причём его действия схожи с богатырскими. Он показан в бою как былинный богатырь, его описание насыщено гиперболами, показана его самозабвенность, с которой он рубит противника. В нём воплощены лучшие черты воина. Остальные второстепенные герои показаны очень обобщённо. Но помимо реально существующих лиц, участвующих в бою, в «Слове» есть образы князей прошлого, о которых говорится в моменты исторических отступлений. Олег Святославич осуждается автором: «ТъйбоОлегъмечемъ крамолу коваше и стрелы по земли сеяше». Здесь 2 метафоры: меч-оружие защитника Руси, и стрелы, усеявшие землю вместо зёрен. Олег-сеятель усобиц между князьями. Князь Всеслав Полоцкий предстаёт как человек, наделённый сверхъестественными способностями, «вещий». Эпизоды его жизни переданы с помощью метафор, смысл которых можно понять из летописи. К нему у автора неоднозначное отношение: с одной стороны, он участвует в междоусобицах, и автор осуждает его, но с другой стороны, Всеслав не раз сам становится жертвой этих междоусобиц. Третий образ князя прошлого-образ Ростислава Всеволодовича. Его характеристик почти нет, он упомянут только в связи с его трагической гибелью. Он гибнет от половцев совсем юным, и автор показывает в его образе образы многих юношей, которых постигла та же участь после битвы с врагами. В образах князей прошлого автор напомнил читателям о пагубных последствиях междоусобных войн.и раздробленности Руси.

16. Проблема ритмической организации текста «Слова о полку Игореве». Своеобразие поэтического языка произведения.

Проблема ритмической организации «Слова»-одна из самых сложных проблем в литературоведении. Неизвестно, проза это или стихи, т.к. выявлены не все ритмические закономерности. Самой убедительной считается концепция Стеллецкого. Он попытался выявить закономерности ритмических единиц, главной чертой которых он считал завершённость интонации с понижением тона к концу единицы. Он выделил 2 группы этих единиц: строки архаического ритмико-интонационного стиха и строки ритмически организованной прозы. Для создания ритма использованы различные синтаксические средства: анафоры, эпифоры, синтаксический параллелизм, однородные члены. Следуя его теории, строки, написанные стихом, ограничены зачинами и рефренами: «О Руская земле! Уже за шеломянемъеси\», «.За землю Рускую, за раны Игоревы, буегоСвятъславича\» и т.п. Но теория Стеллецкого не идеальна. Например, он предположил, что для древнерусской литературы словесное ударение не имело значения, хотя для стихов это является важным фактором. Проверить влияние ударения на ритмический строй «Слова» невозможно, т.к. нет акцентологического словаря для того времени. И поэтому, хотя работа Стеллецкого дала много закономерностей, проблема ритма произведения по-прежнему остаётся актуальной.

Поэтический язык «Слова» создаётся за счёт множества синтаксических средств, тропов, лирических средств (например, плач Ярославны).

17. «Слово о полку Игореве» и устное народное творчество.

Практически изжитым можно считать взгляд исследователей, считавших, что «Слово»-фольклорное произведение-и пытавшихся найти ему аналогии в области жанров народного творчества. Но несмотря на это, в произведении прослеживается достаточно много традиций фольклора. Как говорил Лихачёв, «Слово» из фольклорных жанров ближе всего к плачам и словам. Традиции УНТ есть в изобразительно-выразительных средствах: постоянные эпитеты, метафорические образы, знакомые народному творчеству (например, битва-пир и битва-посев, жатва), тавтологические сочетания («ни мыслиюсмыслити, ни думаю сдумати»), олицетворения («Ничитъ трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось»). Также фольклорные традиции используются в образах героев, некоторых описаниях. Например, Всеволод Святославич, который похож на былинного богатыря во время боя, гиперболизирована его сила и мощь. Святослав-тоже сочетает в себе богатырские качества: мудрость и силу. Символичные пейзажные описания тоже можно считать продолжением традиций УНТ. Фантастические события (помощь природы князю во время побега из плена), символические явления (солнечное затмение, кровавая заря, крики и лай животных перед боем) также являются пережитками фольклорных представлений. Обобщив сказанное, можно утверждать, что связь с УНТ проявляется на жанровом уровне (плач, причитание, пословицы, былины), а также с помощью художественных средств (психологический параллелизм, повторы, эпитеты).

Поиск автора «Слова» является одной из главных задач изучения этого памятника. Так как его главная идея-мысль о необходимости единения сил всех князей для защиты Руси, а черты роднят его, по мнению различных исследователей, с новгородской, галицко-волынской, киевской и другими традициями, автором этого произведения может быть выходец из самых разных земель. Например, из Киева (по гипотезе Рыбакова) или Псковского княжества (по гипотезе Гогешвили). Зимин-представитель скептического направления в изучении «Слова» считал, что оно было создано архимандритом Спасо-Ярославского монастыря Иоилем Быковским, а Мусин-Пушкин несколько доработал его. Несмотря на обилие гипотез, вопрос об авторстве «Слова» можно считать зашедшим в тупик, потому что ни одна из гипотез, называющих автора памятника, не может считаться истинной, т.к. нет достаточных оснований для этого, а появление новых исторических лиц, которым приписывают авторство, лишь запутывает читателей, не внося ничего важного в изучение самого произведения.

19. Жанровое своеобразие «Слова о полку Игореве». История переводов «Слова», их типы и особенности.

Решение проблемы жанра произведения до сих пор остаётся неоднозначным. Практически изжитым можно считать мнение о фольклорном жанре «Слова». Это произведение рассматривается как произведение книжной традиции, имеющее некоторые фольклорные черты. И.П.Ерёмин считал, что оно принадлежит к жанру торжественного политического красноречия. Эта версия убедительно доказана, хотя и не идеальна. Лихачёв предложил более компромиссный вариант. Он утверждал, что «Слово» из письменных жанров ближе всего к жанру торжественного ораторского красноречия, а из фольклорных-к плачам и словам. Наиболее удачной считается точка зрения Прокофьева, говорившего о том, что «Слово»-лиро-эпическая песнь. Такое решение учитывает одновременно и родовую сложность произведения, его связь с народно-поэтической традицией, своеобразие ритмической организации. В то же время оно даёт возможность сопоставления «Слова» с западноевропейскими произведениями средневекового эпоса, например, «Песнь о Роланде».Переводы «Слова» существуют на все языки мира. На русском языке существует около 100 переводов: подстрочные (для учебных целей-дословный перевод); поэтические (точно передан текст, сделанный не в силлабо-тонической системе); поэтическое переложение (допускаются отдельные отступления от текста, членение его на части, написан в силлабо-тонике). Сохранились имена нескольких переводчиков «Слова», чьими переводами мы пользуемся и сейчас. Жуковский, переводя «Слово», стремился максимально сохранить древний текст (его лексику и ритмику). Он перевёл его в ритмической прозе. Все остальные переводы 19-20 вв. можно отнести к типу переложений. Лучший из них-перевод Майкова. Майков 4 года работал над ним. Его перевод содержит много толкований «тёмных мест», данных им самим. Перевод написан 5-стопным хореем. Из-за этого текст приобрёл монотонность, которой нет в оригинале. Также очень распространён перевод Заболотского. Он решил разделить текст на части, перевёл «тёмные места». Его перевод отличается лёгкостью чтения, но не передачей лексики «Слова». Размер перевода-5-стопный хорей с отдельными тоническими вставками. В 20 в. существовало 2 перевода: Андрея Чернова и Шклярис. Они стремились как более точно передать текст «Слова». Чернов учитывал особую рифмовку оригинала, на основании чего делал свой перевод.

20. История изучения «Слова о полку Игореве». Переводы произведения, их типы и особенности.

21.Галицко-Волынская летопись как памятник эпохи феодальной раздробленности. Своеобразие «Летописца Даниила Галицкого» как княжеского летописца.

По своему характеру эта летопись неоднородна. Она состоит из 2-ух частей: Галицкая летопись (до 1262 г.) и Волынская летопись (рассказывает об истории Волынского княжества в последний период). 2-ая часть неоригинальна в литературном смысле. В этом смысле более интересна 1-ая часть. Первоначально летопись была создана как описание жизни князя. Но поздняя постановка дат привела к расхождению в годах до 5 лет (по сравнению с другими летописями). Князь Даниил Галицкий в летописи представлен многосторонне. Он показан не только опытным полководцем и воином, но и градостроителем. Уникальны портретные описания князя и войска. Детально описывается одежда князя и упряжь его коня.

Содержание летописи во многом связано с положением княжества на окраине Руси, в непосредственном соседстве с половецкой степью и западноевропейскими странами. Галицким князьям приходилось вступать в сложные взаимоотношения с другими русскими князьями и с западными соседями. Как в большинстве летописей эпохи феодальной раздробленности, значительное место занимают рассказы о междоусобных войнах, сражениях с половцами и западными соседями. Повествование носит светский характер, хотя начитанность автора не только в светской, но и в церковной лит-ре не вызывает сомнений. Но задача, стоявшая на первом плане-дать героическое жизнеописание князя-современника-заставила отказаться от дидактически-морализаторского подхода. Т.к. данная летопись является княжеским летописцем, большое внимание в ней уделяется Даниилу. В летописи множество описаний сражений, следовательно много воинских повестей. Подробно описываются битвы (главным образом те, в которых участвовал Даниил). Эти описания отличаются детальностью и яркостью изображения событий, вниманием к героям, особенно к Даниилу, склонностью к живописному изображению битв. Например, в повести о битве у Ярослава каждый из персонажей наделён индивидуальными чертами, особенно ярко прорисованы образы Даниила и Василька как мужественных воинов и храбрых, удачливых полководцев. Автор говорит о божественной помощи им в битве: «явлешу же Богу помощь свою над ними, яко не от помощи чъловекомъ победа, нъ от Бога». В повести о разорении Киева Батыем воеводой сражения был Димитр, поставленный Даниилом Галицким. Автор не уделяет большого внимания героям повествования, делая акцент на живописном изображении событий, возможно потому, что главный герой не участвовал в событиях. Образ Димитра нарисован только несколькими репликами: говорится о его ранении и в конце сказано о мужестве Дмитрия.

22. Владимиро-суздальская лит-ра эпохи феодальной раздробленности. «Повесть о походе Игоря на половцев» по Лаврентьевской летописи.

Это княжество в 12 в. стало одним из самых сильных русских княжеств. Это процесс усиления княжества сохранился и в летописании: Радзивиловской и Лаврентьевской. Владимирские летописи этого времени более близки к общерусскому типу. Для них важно деление потомков Владимира Мономаха, княживших в этом княжестве. Владимирское и Киевской повествование об Андрее Боголюбском очень схожи. Скорее всего, его источником послужила Киевская летопись.

Жанровый состав Лаврентьевской летописи напоминает «Повесть временных лет». Но большее место занимает воинская повесть, в первую очередь о междоусобных войнах, борьбе с половцами, волжскими булгарами и северными народами. Следовательно, воинская повесть получает в этой летописи окончательное оформление. Преобладает информативный тип повестей, большое внимание летописцы уделяют оценке событий. Очень распространены цитаты и ретроспективно-исторические аналогии. Например, рассказ о походе Игоря Святославича на половцев. Произведение состоит из 3 частей. В первой части говорится о причинах и подготовке похода. Вторая часть-описание обоих битв с половцами с использованием нескольких воинских формул. Третья часть-сложная по структуре, она рассказывает о последствиях похода. Эта часть разбита ещё на 3 подчасти: поход Святослава на половцев, повествование об осаде Переяславля, рассказ о побеге Игоря из плена. Завершает повесть дидактическое отступление, где автор говорит о поражении князя как Божьей каре. Эта повесть отличается от повести в Киевской летописи. Никто из князей не показан как самостоятельное действующее лицо-это единое целое, «Ольговывнуци» или «Ольговичи». Побуждения, которые ими движут-не защита родной земли, а жажда славы. Причина поражения-хвастовство, чрезмерная самоуверенность. Но Святослав Киевский и Владимир Переяславский представляются автору как подлинные защитники Руси, пытающиеся остановить половцев. Но, как и все остальные персонажи, они изображены автором очень скупо. Образ повествователя в рассказе типичен для Лаврентьевской летописи: он осуждает Ольговичей. Его оценка проявляется через характеристики: «а не ведуще Божья строения», «несть человеку мудрости, ни есть мужества, ни есть думы противуГосподеви». Также в повести почти нет изобразительно-выразительных средств, кроме воинских формул Помимо повестей информативного типа, встречаются погодные записи. Они лаконичны, лишены точности в датировке. Также встречаются воинские повести событийного типа. Но их значительно меньше. Например, рассказы о походах Андрея Боголюбского, Юрия Долгорукого. В этих повестях автор уделяет героям намного больше внимания, чем в рассказе о походе Игоря. Помимо воинских повестей в летописи встречаются другие первичные жанры: знамения, похвала (обычно сопровождает рассказ о смерти князя), поучение. Образцом же владимиро-суздальской лит-ры можно по праву назвать «Моление Даниила Заточника». У него было 2 редакции, которые дали 2 произведения-«Моление» и «Слово».

23. История текста, содержание, проблема жанра «Моления Даниила Заточника». Статья Б.А.Рыбакова «Даниил Заточник и русское летописание 12 в.». № 22.

«Моление»-один из самых ярких памятников Владимиро-суздальского княжества периода феодальной раздробленности. Существует 2 его редакции: «Слово» и «Моление». Даниил остаётся для нас лицом условным, т.к. неизвестно, существовал ли он на самом деле. «Слово» относится Рыбаковым к 1197 г. Адресат-князь Ярослав Владимирович. «Моление» Рыбаков относит к 1229 г. и считает, что оно написано другим автором, а обращено к Ярославу Всеволодовичу. Автора этой редакции учёный предложил называть «псевдо-Даниилом». В «Слове» Даниил самоуничижается перед князем, он говорит о своей нищете и беззащитности. Даниил просит помочь ему, потому что «богат мужъ везде знаем есть и на чюжей стране друзи держишь; а убог во своей ненавидим ходить». В его речах множество выражений, по стилю похожих на поговорки и пословицы. Он хвалит князя, говоря, что и голос его сладок, и образ его прекрасен. 2-ая часть «Слова» по стилю похожа на поучение, когда Даниил говорит князю, как надо править, упоминая о царе Соломоне, Иезекииль и других. Затем рассказ сводится к тому, какой должна быть жена и свита князя. В заключении Даниил творит пожелание князю «Самсонову силу и хитрость Давидову». Текст «Моления» мало чем отличается от 1-ой редакции. Но в нём появляется ряд фактических сведений и стилистических особенностей. Концовка содержит обращение к князю, автор предупреждает о каких-то грозных событиях (чего нет в «Слове»). В «Молении» в целом сохранён стиль 1-ой редакции, но становятся более явными фольклорные элементы. В обеих редакциях очень широко используются каламбур, риторические обращения, синтаксический параллелизм и риторические вопросы. Существует точка зрения, что «Слово» и «Моление» написаны в жанре послания. Но от основной цели послания есть много отступлений. Поэтому существует и такая точка зрения, что это сборник афоризмов. В США есть 2 учёных, развивших эту теорию: Романчук и Бернбаум. Они утверждали, что у Даниила много отступлений от письма, произведение имеет 2-ой адресат (братья и князь), а сам Даниил был монахом (братие-обращение к монахам). «Моление Даниила Заточника» на фоне других известных нам памятников письменности этого периода является новаторским произведением, в котором соединились книжная мудрость и народная речевая стихия, библейские реминисценции и скоморошьи прибаутки, приёмы торжественного красноречия и народная традиция каламбуров. Как памятник уникальный, «Моление» находится вне традиционной средневековой жанровой системы. Поэтому однозначно жанр этого произведения определить нельзя, в чём и заключается проблема жанра «Моления»

«Слово о погибели Русской земли» дошло до нас в 2-х списках, но оба они поздние, и только в отрывке. Существуют гипотезы, что это вступление к трилогии или вступление к житию Александра Невского, т.к. в обоих списках вслед за ним шло житие Невского. Но большинство исследователей предполагают, что это самостоятельное произведение. Тот текст, который сохранился, можно разделить на 3 части: 1-похвала Русской земле («О светло светлая и украсно украшена»); 2-воспоминания о могуществе Руси (время Вл. Мономаха, когда «всё покорено было Богомъкрестияньскому языку»); 3-слово о болезни, бывшей в то время. Несмотря на незначительность объёма сохранившегося текста, ряд художественных особенностей оказывается сопоставимым со «Словом о полку Игореве». Возможно, причиной сходства служит патриотизм обоих авторов, их забота о Руси, которая проявляется и в произведениях. Оба автора соединяли в своих произведениях прошлое и настоящее, смотрели на Русь панорамно, отсюда природные картины, рисующие мощь родной земли. И выбор времени Мономаха не случаен, т.к. при нём Русь побеждала половцев. Похожи и некоторые тропы и образы: «Один брат, один свет светлый» в «Слове о полку» и «светло светлая» земля Русская в «Слове о погибели»; в «Слове о полку» Ярослав Галицкий подпирает горы для защиты от угров «железными полками», а в «Слове о погибели» угры прячутся от Мономаха за «железными воротами». Также есть стилистические совпадения, похожи приёмы определения временного отрезка правления князей: в «Слове о полку»-«от старого Володимера до нынешняго Игоря», а в «Слове о погибели»-«от великого Ярослава и до Володимера». Также бьша установлена идентичность ритмического строя произведений, основанного на ритме однородных членов, синтаксических параллелизмов, словесных повторов. Всё это позволяло предполагать, что оба произведения принадлежали к одной поэтической школе.

25. Своеобразие «Повести о разорении Рязани Батыем» как воинской повести.

Эта повесть принадлежит к лучшим образцам воинской повести. Она возникла в 13в. и дошла до нас в списках 14-17 вв. Композиционно она состоит из 4-х частей: 1-самостоятельный сюжет о приходе Батыя к границам княжества и посольстве к нему сына рязанского князя Фёдора Юрьевича; 2-построена как воинская повесть событийного типа. Рассказ о сборе войска, битве, разгроме Рязани; 3-эпическое сказание о рязанском вельможе ЕвпатииКоловрате. Оно присоединено к предыдущей части по хронологическому принципу. По жанру это воинская повесть. Завязка действия-приходКоловрата в разорённую Рязань, кульминация-поединок с Хостоврулом, развязка-гибель героя; 4-приход в Рязань брата погибшего князя ИнгваряИнгваревича. Она соединена с предыдущей частью хронологией. Эта часть сюжетно не представляет собой единого целого. Здесь сочетаются плач Ингваря, похвала роду рязанских князей и сообщение о действиях Ингваря (о похоронах его брата, о вокняжении его в Рязани и её реконструкции). Каждая из частей повести имеет своего главного героя, обладающего могуществом, показанным как в бою (2-3 части), так и в мирских действиях или духовно (1-4 части). Это-одна из черт воинской повести. Также есть другие черты воинской повести. Например, в повести описывается подготовка князя к битве, его молитва. В описании самой битвы очень много воинских формул: «Инападоша на нь, и начашабитися крепко и мужествено», «быстъ сеча зла и ужасна», «Батыеве силе велице и тяжце, единъбъящеся с тысящей, а два-со тмою» и т.д. Описывая битву ЕвпатияКоловрата с татарами, автор использует воинскую формулу: «Ездя по полкомътатарскимъ храбро и мужествено». Первая дошедшая до нас внелетописная «Повесть о разорении Рязани Батыем» построена на основе последовательного соединения ряда самостоятельных фрагментов, связанных одним центральным событием-разорением Батыем Рязанского княжества. Композиционное построение её отвечает канонам воинской повести. Но в повести явно усиливается внимание к героям, каждый из которых приобретает индивидуальные черты. Расширяется количество изобразительно-выразительных средств, наряду с воинскими формулами появляются тропы, выражающие отношение автора к событиям и героям.

26. Жанровое своеобразие «Жития Александра Невского».

В эпоху начала монголо-татарского ига развивался жанр жития. Героями произведений теперь становились не только святые, апостолы, мученики, но и люди, защищавшие Русь и веру от врагов-иноверцев. Примером такого жития может послужить «Повесть о житии Александра Невского». Это житие возникло около 1283 г., автор его неизвестен, но известно, что оно написано в Рождественском монастыре. Оно дошло до нас во множестве списков. Житие было создано ещё до канонизации Невского, и первоначально оно было светской биографией. Возможно, из-за этой неоднозначности житие соединило в себе 2 жанра-житие и воинскую повесть. Композиционно произведение обладает житийной макроструктурой-оно состоит из 3-х частей. 1-вступление (используется самоуничижение, автор говорит о том, что знал Невского уже во взрослом возрасте, о том, что пишет с чистой душой). 2-центральная часть (рассказ о чудесах при жизни и после смерти Александра). 3-заключение (похвала князю). Вопреки традиции жития, рассказ о детстве Невского отсутствует, т.к. автор не знал героя в этом возрасте.Черты воинской повести прослеживаются в центральной части. Когда шведский король напал на Новгород, князь идёт в храм, молится, а затем собирает дружину. Это традиция воинской повести. Но в эту часть вставлен новый жанр-видение. Пелугий, стоя на страже, видит Бориса и Глеба в красных одеждах, которые обещали помочь Невскому. Далее Пелугий сообщает об этом князю, он внимательно слушает и вскоре идёт в битву. Подробно описываются действия 6-ти воинов, сражающихся под предводительством Александра, что тоже характерно для воинской повести событийного типа. Есть упоминание о чуде, но уже после того, как оно произошло: ангел Господень будто бы перебил множество противников Александра там, где он не мог до них добраться. В описаниях битв используются воинские формулы, например, «быстъ сеча зла» (битва с немцами). Но и в то же время говорится о Божественной помощи князю, что больше подходит житию.Последний эпизод рассказывает о 2-ой поездке Александра в Орду и о его смерти на обратном пути. Завершается повесть рассказом о погребении и о посмертном чуде: когда Невский лежал в гробу, митрополит хотел разжать ему руку, чтобы вложить духовную грамоту. Князь же, как живой, разжал руку и взял грамоту из рук митрополита, ни прият жеяужастъ, и одваотступишаотракы его». Ц6 структуре «Повесть о житии Александра Невского» представляет собой произведение сложного ансамблевого характера: внутрь центральной житийной части введены в качестве 2-ух эпизодов самостоятельные воинские повести (событийного и информативного типа), в состав которых входят жанрообразования, свойственные житиям,-видения и чудеса. Соединение жития и воинской повести есть также и в стилистике и языке произведения: воинские формулы и живой язык используются автором вместе, что тоже является жанровым своеобразием произведения.

Своеобразие жанра «Повести об убиении в Орде Михаила черниговского и боярина его Фёдора».

Повесть составлена в Ростове в 60-70 гг. 13 в. и впоследствии неоднократно перерабатывалась. В основе повести лежат реальные события 1246 г. Автор повести соединил жанр исторической повести и жития-мартирия (рассказа о последнем этапе жизни героя). В повести рассказывается о приходе татар на Южную Русь, о поездке русских людей в Орду и выполнении унизительных заданий, чтобы получить ярлык на княжение. Придя на Русь, Батый начал обращать всех в свою веру, говорить, что если русские поклонятся их «идолам», поклонятся ему, то он примет их. Но Михаил черниговский решил поехать в Орду, чтобы «умрети за Христа и за правоверную веру». Его боярин Фёдор решает поехать с ним. Они получают благословение и едут в Орду. Приехав к царю, они говорят, что Михаил приехал поклониться ему. Батый же решил подвергнуть их унизительным заданиям-проити сквозь огонь и поклониться их идолам. Но Михаил и Фёдор отвечают, что это недостойно их, на что Батый разгневался и говорит, что убьёт их, если они не выполнят задания. Но они молятся своему Богу и принимают приговор. Житийные традиции в повести: обилие внутренние монологи персонажей, передача автором их мыслей и чувств. От исторической повести в произведении: реально исторические факты, логико-хронологическая трёхчастная структура (подготовка события-нападение Батыя, прошение благословения Михаилом на поездку в Орду; повествование о событии-поездка в Орду и отказ от условий Батыя; последствия события-убийство Фёдора и Михаила), личность автора не очень явно показана, его оценка событий-через отдельные реплики, иногда библейский цитаты. Язык произведения традиционен для исторической повести и жития-разговорный древнерусский и церковно-славянский, умеренное количество тропов, но множество библейских цитат.

27. Традиции и новаторство в исторических произведениях о Куликовской битве (летописные повести, «Сказание о мамаевом побоище», «Задонщина»). Статья Прокофьева «Нравственно-эстетические искания в лит-ре эпохи Куликовской битвы».

Особенностью памятников эпохи Куликовской битвы становится внимательное и гуманное отношение к человеку. Изображение деятелей русской истории теряет былые официальность и величие. На первом плане оказываются не только воинские заслуги, но и семейная жизнь. Прокофьев заметил: «В таком изображении Куликовская битва предстаёт не только как государственное или общенародное событие, но и как общечеловеческое явление, выраженное через лично-семейные отношения. В этом видится одно из художественных открытий эпохи». Оценки происходящего были отмечены особой эмоциональностью. Также литературные стили 14-15 вв. были во многом результатом творческого усвоения собственного домонгольского опыта. Куликовская битва нашла отражение в лит-ре. Почти все летописные своды этого периода изобразили Куликовскую битву в воинских повестях. Наиболее ярко тенденции в развитии жанра выразились в 2-ух типах повестей: пространной и краткой. Краткая повесть вошла в состав «Рогожского летописца» и является произведением информативного типа, с традиционной 3-х частной структурой. Значительное место уделено 3-ей части-последствиям битвы. Но появляются и новые детали: перечень погибших в конце повести; приемы нанизывания однородных тропов («безбожный злочестивыи ордынский князь, Мамай поганый») и соединения тавтологических оборотов («мёртвых множьствобесчислено»). Пространная повесть сохранилась в составе Новгородской 4 летописи. Состав фактических сведений тот же, что и в краткой, но т.к. это повесть событийного типа, автор увеличил число композиционных элементов, характеризующих героев. Увеличивается количество молитв главного героя: перед боем-3, после боя-благодарственная молитва. Также появляется другой лирический фрагмент, ранее не использовавпшйся,-плач русских жён. Используются и разнообразные изобразительно-выразительные средства, особенно яркие по отношению к врагам: «тёмный сыроядец Мамай», отступник Олег Рязанский, «душегубливый», «кровопивец крестьянский». Описания самой Куликовской битвы во всех повестях отличаются эмоциональностью, которая создаётся восклицаниями автора и включением в текст элементов пейзажа, ранее не использовавшихся. Все эти особенности делают повествование более сюжетно мотивированным и эмоционально напряжённым. Также есть 2 рассказа о Куликовской битве: «Сказание о Мамаевом побоище» и «Задонщина». Композиция «Сказания» структурно следует традиции воинской повести, но повествование состоит из ряда отдельных эпизодов-микросюжетов, соединённых между собой сюжетно мотивированными или хронологическими вставками, что является новаторством. Также новое проявляется в стремлении автора показать личность каждого героя в отдельности и показать его роль на протяжении всей повести. Персонажи делятся на главные (Дмитрий Иванович, Владимир Андреевич и Мамай), второстепенные (Сергий Радонежский, Дмитрий Боброк, Олег Рязанский и др.) и эпизодические (митрополит Киприан, Фома Кацибей и др.). Также композиционной особенностью является множество лирических фрагментов (молитвы, плач) и природных описаний. В тексте появляется и видение. Появляется новый описательный элемент-изображение русского войска, как его увидели князья с холма. Наряду с сохранением воинских формул, используется множество эпитетов, сравнений, усиливается роль метафор, подчёркивающих переживания героев. Автор «Задонщины» взял за образец «Слово о полку Игореве». Во вступлении так же упоминается Боян, а в конце устанавливается время события («А от Калатъские рати до Мамаева побоища 160 лет»). Дальнейший текст в целом традиционен-3-х частная структура. Но внутри каждой части повествование строится на основе отдельных эпизодов-картин, чередующихся с авторскими отступлениями. В повести есть документальные элементы, использование цифровых данных, перечневые перечисления. Есть незначительные отступления от хронологии, что нетрадиционно для воинской повести. Лирические фрагменты немногочисленны, согласно канонам воинской повести. Нет детальных описаний персонажей (кроме Дмитрия Ивановича), а враги описаны совсем схематично. Фольклорное влияние видно в использовании отрицательных сравнений («То ти было не серыеволцы, но придошапоганиитатарове, пройти хотят воюючи всю Рускую землю»). «Задонщина»-памятник, созданный на скрещении традиций: фольклорной, воинской повести и «Слова». Но ведущей следует признать всё-таки традицию воинской повести.

28. «Задонщина» и «Слово о полку Игореве». Художественные связи и проблема жанра произведений.

Автор «Задонщины» взял за образец повествования «Слово о полку Игореве». Но, несмотря на это, «Задонщина»-самостоятельное художественное произведение. Вступление ориентировано в основном на «Слово», здесь упоминается Боян, известный до этого только по тексту «Слова». Но заканчивается часть установлением времени события: «А от Калатъские рати до Момаева побоища 160 лет». Дальнейший текст в целом повторяет 3-х частную структуру воинской повести, но внутри каждой части повествование строится на основе отдельных эпизодов-картин, чередуясь с авторскими отступлениями, которые ориентированы на «Слово». Но в «Задонщине» есть документальные элементы, которые отсутствуют в «Слове». Также есть сходство в изображении главных героев. Князь Дмитрий в «Задонщине»-идеальный герой. В этом продолжение традиций «Слова», образа Святослава-идеального героя. В «Задонщине» есть немало заимствований из «Слова». Например, в «Слове» много исторических отступлений, они есть и в «Задонщине» (но намного меньше). Например, предсказание исхода битвы: «Шибла слава к Железным Вратам». Или слова Пересвета и Ослябли, которые могли быть сказаны только в начале битвы (Пересвет погиб), приведены уже после неё. Ещё одно общее место-плачи. В «Слове»-плач Ярославны, а в «Задонщине»-плач русских жён. Но их значения разные. Плач Ярославны символичен, а плач русских жён разрывает повествование о битве для внесения дополнительного эмоционального оттенка. Есть также и общие места в описаниях и речи персонажей. В «Слове» Игорь говорит, что «Луцежъ бы потятубыти, нежеполонёнубыти». А в «Задонщине» Пересвет практически слово в слово повторяет эти слова: «Лутчи бы нам потятым быть, нежели полонёнымбыти от поганых татар\». «Задонщина»-синтез воинской повести, фольклорного начала и «Слова». Но преобладает в ней традиция воинской повести, что и заставляет определять её жанр как воинскую повесть. «Слово» также соединяет в себе несколько жанров, что привело к проблеме определения его жанра. Оно было близко и к фольклору, и к письменным жанрам (воинской повести, песне, торжественному красноречию). Но жанр его определён как лиро-эпическая песнь.

29. Жития, написанные ЕпифаниемПремудрым. Причины возникновения и основные приемы стиля «плетения словес».

30.Литературные особенности и значение в развитии жанра воинской повести «Повести Нестора Искандера о взятии Царьграда турками». Работа А.С.Орлова «Об особенностях формы русских воинских повестей».

Это произведение принадлежит к числу воинских повестей эпохи Куликовской битвы. Оно повествует о падении христианской Византийской империи в 1453 г. под натиском турок и превращении столицы православного мира Константинополя в мусульманский город. Повесть получила широкое распространение на Руси и была введена в ряд летописных сводов 16 в., повлияв на дальнейшее развитие воинских повестей. Произведение состоит из 2-ух частей. 1-пролог событий. Рассказ об основании Царьграда, знамении, которое предсказывало судьбу этого города (бой змеи и орла с победой первой-символа мусульманства; но потом люди убивают змея), о красоте и величии Константинополя. 2-основной сюжет-рассказ об осаде и захвате города турками. Эта часть соответствует канонам воинской повести. Описание сбора войск очень абстрактно. В центральном повествовании перечисляются военные события. Сюжет носит линейный характер, традиционный для воинской повести. Но он усложняется описаниями многих событий. Автор описывает каждый день приступа турок к городу, бои, советы императора с приближёнными о дальнейших действиях. И так описывается каждый день осады. Здесь проходит мотив судьбы, предопределённости с самого начала (знамение). Описания очень эмоционально напряжены, что усиливается и 2-умя знамениями-уход ангела-покровителя города-из церкви Софии (центрального собора), а затем-кровавый дождь. В последней части повествования-рассказ о гибели города и судьбе горожан. Сюда вводится и пророчество: как люди убили змея, задушившего орла, так в будущем христиане должны будут победить мусульман и возродить христианство в городе. Таким образом, военное событие становится частью истории христианского города, представленной в её важнейших событиях. Это расширен^ й(Шок сродни «Сказанию о Мамаевом побоище».

В тексте встречаются подробные описания 4-х героев: Константина, патриарха Анастасия, Зустунея и султана Магомеда. Образ главного героя традиционен для воинских повеете^, РН мужественен (решает погибнуть вместе с городом), до последнего вздоха защищает родной город. Но в его изображении просматривается и новый подход: автор стремится передать глубину его чувств через молитвы, плач, изображение проявлений его душевного состояния. Патриарх Анастасий постоянно поддерживает цесаря. Его образ сходен с образом Киприяна из «Сказания о Мамаевом побоище»-это поддержка борьбы против врагов православной церковью. Зустуней-второстепенный персонаж, но его особая роль в том, что он один откликнулся на просьбу Константина о помощи у иноземных государств. Это воплощение идеального образа воина, «храбр бе и мудр, и ратному делу преискусен». Необычным образом представлен Магомед. В начале всё традиционно-он «.безверенсый и лукавь». Но потом его характеристика меняется-он показан как могущественный правитель, собравший для похода огромные силы, опытный и терпеливый полководец. После захвата города он проявляет великодушие-прощает всех мирных жителей, а при виде головы Константина воздаёт ему должное: «Явно тяБогъ миру роди паче же и царя, почто всуе погибе\». В описании батальных сцен автор не стремится к детальному изображению событий, отсутствуют пейзажные элементы. Основу описаний составляют воинские формулы: «бысть сеча зла и преужасна», «единъбиашесясътысящею, а два сътмою». Повесть Нестора-Искандера, используя традиции, усложняет сюжет за счёт введения перипетий, тенденции к некоторому расширению круга действующих лиц и большей разносторонности их изображения, значительные изменения претерпевает изображение врага. Автор создаёт повествование, используя стилистические приёмы эмоционально-экспрессивного плана, применявшиеся ранее лишь в житиях. Таким образом, воинское повествование на Руси начинает усложняться, не без влияния данной повести. Идёт сближение облика главного положительного героя с образом идеального героя княжеского жития. Именно внелетописные повести этой эпохи являются предпосылками к созданию нового типа масштабной исторической повести.

31.Своеобразие новгородских историко-легендарных повестей 15 в. (Повесть о посаднике Щиле, Повесть о путешествии Иоанна новгородского на бесе в Иерусалим).

Жанр беллетристической повести возникает в эпоху Куликовской битвы. Она имела свой источник в Новгородских историко-беллетристических повестях, которые базировались на местных легендах. На первом месте в них была сюжетная занимательность, отсутствие ярко выраженной дидактичности. Среди таких повестей-«Повесть о посаднике Щиле» и «Повесть о путешествии Ивана на бесе». «Повесть о путешествии» построена на основе 2-ух чудес: путешествия на бесе и спасения Ивана от клеветы, которую навёл на него бес. Устная легенда об этом возникла очень рано. Сюжет этой легенды-служение человеку заклятого крестным знамением беса-восходит к сказочному фольклору Древней Руси. До нас эта повесть дошла в составе «Жития Иоанна», относящемуся к патериковому, которое состояло из 3-х частей, 2-ой из которых был рассказ о путешествии. Начинается рассказ словами о том, что именно «Бог сотвори» то, что бес оказался в сосуде с водой в келье у Иоанна. Далее идёт рассказ об осенений крестным знамением беса и о путешествии Иоанна в Иерусалим. После возвращения обратно бес говорит Иоанну, чтобы он молчал об этом происшествии, иначе «аз же имам на тя искушение навести». Но он не исполнил просьбы и бес наказал его: бес преобразился в блудницу и выходил из кельи святого, когда другие это видели. Вскоре Иоанна изгнали за это. Но потом, когда всё раскрылось, люди захотели вернуть святого, попросить у него прощения. От их молитв плот Иоанна приплыл к берегу, «яко по воздуху носим». Затем рассказывается о последствиях: князь Новгорода поставил крест на том месте, куда приплыл святой. Заканчивается повесть библейской цитатой-словами Христа об изгнанных «правды ради». В «Повести о посаднике Щиле» прослеживаются еретические воззрения стригольников. Эта повесть имеет чудесный характер. Посадник Щил был богат и воздвигнул церковь на проценты от кредитов другим людям. Когда он пошёл к архиепископу попросить освятить эту церковь, пришлось рассказать, откуда взяты деньги на постройку. Архиепископ разгневался и сказал, что Щил «уподобился еси Исаву; лестиювзем благословение от мене на таковое божественное дело», и приказал, чтобы Щил пошёл домой, устроил в стене гроб и лёг в него, а над ним отпели всё, как положено. Щил так и сделал, после чего вдруг провалился под землю. Его сын пошёл к святителю за помощью. Святитель приказал ему нарисовать на стене картинку, изображающую Щила в аду. Сын так и сделал, после чего 3 раза по 40 дней творил панихиду и раздавал милостыню (по научению святителя). Сначала на картинке из ада вышла голова Щила, затем тело, а затем и весь вышел. После этого гроб, в котором провалился Щил, вышел на поверхность. А архиепископ, увидев это чудо, освятил церковь. В этой повести на первое место выходит чудо: чудо внезапного исчезновения Щила и чудо выхода его из ада с Божественной помощью. Эта повесть возникла на основе устного легендарного предания.

32. «Хождение за 3 моря»-первое купеческое хождение.

Жанр «хождений», возникший в начале 12 в., до конца 15 в. Продолжал существовать как паломнический. Русские путешественники описывали свои хождения в святые места христианства. Каждый автор привносил в этот жанр что- то своё. Существенные изменения начали происходить в эпоху Куликовской битвы, когда интересы к святым местам начинают вытесняться интересом к событиям современной жизни. Появилась новая жанровая разновидность- купеческие «хождения». Он получил значительное распространение в 16-17 вв. объектом изображения стали впечатления путешественников о тех странах, где они побывали с торговыми целями. Круг описываемых явлений заметно расширился- быт, нравы в описываемых странах. Исчезли описания святынь и легенд. По композиции хождения напоминали дневниковые записи. Личность повествователя раскрывалась более широко через его оценки и эмоции. Язык отличался простотой, обилием разговорной лексики, пословиц и поговорок, иноязычной лексики. Первым дошедшим до нас купеческим хождением было «Хождение за 3 моря» Афанасия Никитина. В начале нет традиционного для паломнического хождения самоуничижения, кроме «грешного хождения». Вступление является перечислением морей, через которые он плыл, полностью отсутствуют

татарами. 2-путь от Дербента в Индию. Здесь перечисляются географические названия мест, где он побывал за это время. Практически нет описаний. 3-описание странствия по Индии. Здесь множество описаний, есть рассказы о городах, где он побывал и время, которое требуется, чтобы дойти от одного до другого. Афанасий говорит о жизни в Индии, о климате, обычаях и быте, описывая всё национальное (одежду, животных, еду) русскими словами, чтобы его лучше поняли. 4-рассказ о путешествии на родину. Он характеризуется перечислением основных географических объектов и времени в пути с небольшими описаниями. В заключение автор упоминает о 3-х пройденных морях и молитва на смеси восточных языков. Преобладающий принцип повествования-хронологический. Образ повествователя отвечает традиции купеческого хождения. Круг его интересов расширив, он встречается с большим количеством новых людей. Автор терцим к чужой в^, хотя ему это и нелегко. Отсчитывает время он, руководствуясь православными праздниками (в основном, Пасхой). Он страдает от того, что не может исполнять православных обычаев: «ни Рождества Христова не знаю, ни иных праздников не ведаю, ни среды, ни пятницы не ведаю-а книгу меня нету» и т.д. Постоянно в его мыслях присутствует образ родины, он её восхваляет (правда, на смеси восточных языков), часты его восклицания: «Русская земля да будет Богом хранима! Боже, сохрани её! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя бояре Русской земли несправедливы». Автор постоянно просит у Бога прощения за несоблюдение постов. Фактически автор становится главным героем произведения, предстающим самобытной личностью. Язык хождения-разговорный древнерусский, почти лишённый церковнославянских элементов. Широко используются иностранные слова, даже в молитвах. В целом стилистика хождения-стилистика живого рассказа человека, умеющего живо и понятно описывать свои впечатления. Также изменяется объект повествования-теперь это-жизнь людей, их нравы и быт.

33.Возникновение жанра беллетристической повести. Принципы композиции и фольклорные сюжеты в «Повести о Дракуле».

Жанр беллетристической повести возник в эпоху Куликовской битвы. Она имела свой источник в Новгородских историко-беллетристических повестях, которые базировались на местных легендах. На 1 -ом месте была сюжетная занимательность, отсутствие ярко выраженной дидактичности. Беллетристические повести-повести с вымышленными сюжетами. Большинство героев имели исторических прототипов, но они либо жили в прошлом, либо находились очень далеко. Сюжеты восходили к фольклору. В этих повестях автор не выражал своего отношения к событиям. Сюжеты строились или на принципе цепочки, или на принципе открытых композиций. Эти повести изначально были рассчитаны на увлекательное чтение. Первая из таких повестей-«Повесть о мутьянском воеводе Дракуле». В основе её сюжета-бытовавшие в Европе устные предания о румынском князе Владе, который за свою жестокость имел прозвище «Цепеш» и «Дракула». Интересна композиция произведения. Это цепочка отдельных рассказов о действиях Дракулы. Причём автор воздерживается от оценок его действий, предоставляя право на это читателю. Лишь 1 раз автор говорит о его коварстве и том, что Дракула-тёзка дьявола. Начинается повесть словами о том, что когда-то жил в Мутьянской земле такой правитель-Дракула, и что был он жесток. Затем начинается цепочка рассказов, следующих одни за другим. И в конце говорится о пленении Дракулы венгерским королём и его издевательствах над птицами и мышами в темнице. И после освобождения Дракула не изменил свой нрав, убив пристава, пропустившего разбойника в его двор. Заканчивается повесть рассказом о смерти Дракулы и его сыне Владе. Повесть содержит фольклорный мотив загадок. Например, в истории о том, как пришли к Дракуле 2 католических монаха, и он спросил у каждого из них, что они думают о его деяниях. Один сказал, что он поступил неправильно, потому что государь должен быть милостивым. Второй же ответил, что казнённые творили зло и наказаны по заслугам, т.к. государь наказывает и милует только за дело. Дракула же первого посадил на кол, а второго наградил. Также есть ещё история, когда пришёл к Дракуле посол, а государь показал ему позолоченный кол и спросил, как он думает, для чего приготовлен этот кол. Посол же ответил, что он для знатного человека. Дракула ответил, что верно он сказал, и кол этот-для него. На что посол сказал, что если он провинился перед Дракулой, то пусть государь делает, как хочет. За это Дракула наградил посла и отпустил. И в этом же рассказе прямо говорится, что у него был такой обычай-загадывать загадки послам. И если они отвечали неверно, то были казнены, а их царю отправлена грамота, чтобы впредь не посылали к Дракуле плохих послов. Сюжет этой повесть традиционен для своего жанра. Главный герой имеет реального прототипа, сюжет построен на основе легенд и фольклора, а композиция имеет вид цепочки сюжетов. Также в произведении нет прямой авторской оценки, что тоже традиционно для беллетристических повестей.

34. Проблема жанра «Повести о Петре и Февронии Муромских».

Она была создана в середине 16 в.(но долгое время её относили к 15 в.) священником и публицистом Ермолаем-Еразмом. По идее это произведение создавалось как житие. Но житием его не признали из-за многочисленных отступлений от канона в центральной части, и в процессе переработки оно стало повестью. Основа её сюжета сложилась на основе 2-ух устно-поэтических, сказочных мотивов-о герое-змееборце и мудрой деве, широко распространённых в фольклоре. Источником же сюжета послужила местная легенда о мудрой крестьянской девушке, ставшей княгиней. Народное предание оказало сильное влияние на Ермолая-Еразма, и он создал произведение, не связанное с канонами житийного жанра: это увлекательное сюжетное повествование, мало похожее на жития святых с их подвигами и мученичеством во славу церкви. ‘ Произведение состоит из 4-х частей, сюжетно связанных между собой. 1-рассказ о змееборце. 2-герои отправляются за врачом для пострадавшего от змея. Они встречают девушку, говорящую загадками. Далее следует мотив загадок и

испытаний. 3-жизнь Петра и Февронии в браке, встречаются элементы фольклорного повествования. 4-рассказ о смерти Петра и Февронии и посмертном чуде. Проблема жанра заключается в том, что в произведении соединено вместе множество элементов различных жанров. В произведении ничего не говорится о детстве героев (нетрадиционно для жития), во всех частях прослеживаются фольклорные мотивы. Например, сказочный сюжет о герое-змеборце, мотив загадок, когда Феврония говорит о том, что «не лепо есть быти дому безоушию и храму безо очшо»(пёс-уши дома, ребёнок-очи дома) и на вопрос, где её семья отвечает: «Отец и матипоидоша взаем плакаты. Брат же мой иде через ноги в нави зрети», что означает «мать и отец пошли на похороны, а брат-бортничать». Также фольклорный мотив есть в 3-ей части, когда Февронъя после трапезы собирает в руку крошки, а затем они превращаются в ладан и фимиам. Это отголосок сказки о царевне-лягушке, когда объедки превращались в лебедей и озеро. И отъезд Петра с Февронией из Мурома, а затем просьба вельмож об их возвращении тоже имеет отголосок в народной сказке. Но в произведении есть и духовная сторона, свойственная житиям. Пётр и Феврония не говорят о любви, ведь Пётр даже сначала не хочет на ней жениться. Их брак не плотский, а духовный и строится на соблюдении заповедей. Феврония совершает чудеса благодаря своей духовности. Ещё одним элементом жития является посмертное чудо, когда Петра и Февронию вопреки их предсмертному наставлению хоронят в разных местах, а они за ночь всё же оказываются вместе в гробу для двоих, который остался пустым. И их смерть в один час тоже является чем-то необычным, что может быть свойственно только святым. Соединение в одном произведении фольклора, жития и элементов повести делает произведение многоплановым, но это особое мастерство автора и новаторство в литературе.

35.«Казанская история» как новый тип исторического повествования. Использование опыта разных жанров в произведении.

Историческая повесть «Казанская история» была написана в середине 60-х гг 1* в Она принадлежит к лучшим образцам древнерусской художественной прозы и занимает особое место в становлении новых форм исторического повествования. В ней поэтизируется могущество единого централизованного государства, деятельность Ивана Грозного и его сторонников, присоединение Казанского царства к Московскому государству. Автор пытается создать новый тип повествования с ярко выраженным идейным замыслом, темой и ярко выраженной позицией автора. «История» состоит из нескольких небольших рассказов, соединённых хронологией. Вступление говорит о целях произведения-рассказать об истории Казанского царства и о взаимоотношениях его с Русью. Автор говорит о новаторстве повести: «красных убоновыя повести сия достоит нам радостно послушати». Ивана 4 автор называет Богом избранным, ярко выражая авторскую позицию. Центральная часть распадается на 2 подчасти: до походов Ивана Грозного и после этого. В 1 подчасти повествование стррится по хронологии-начало Казанского царства, где прослеживаются фольклорные мотивы о двуглавом змее и герое-змееборце, победившем его с помощью волшебства; главными героями являются московский и казанский цари. Сюжет строится по принципу антитезы-победы русских сменяются поражениями, действия постоянно переносится из Москвы в Казань и обратно. Эта подчасть использует соединение локальныхмикросюжетов. Здесь множество воинских повестей обоих типов, внесённые в общий ход событий. Основа 2 подчасти-рассказы о походах Ивана Грозного. Они представлены в виде воинских повестей с идеализированным главным героем-Иваном 4. но повествование многофигурное, в нём действуют казанские правители, воины, бояре. В этой части меньше датировок событий, но много символических элементов: знамения, видения, чудеса. Например, сон казанского царя, где светлый месяц поглощает тёмный, и звери, пришедшие к Казани, съедают казанских зверей, что предсказывает будущие события. Также видение Ивану 4 о построении Свияжска и уход беса-покровителя города из мечети. Они играют разные роли в дюжете. Значителу|ре место занимают жанры, традиционные для воинской дрв.ести: плачи (пдцни казанской царицы Сумбеки), похвалы, молитвы. Плач Сумбеки, обращённый к Казани, играет символическую роль, предсказывая его гибель. Завершается «История» главами, в которых произносится похвала Казани, Московскому княжеству и Ивану 4. Автор оценивает значение победы, говоря о Красоте Московск,ОГР царства. В образе главного героя прослеживается авторское новаторство-Иван Грозный изображён разносторонне, показаны его поступки и мысли в разных ситуациях. Отмечено его желание избежать кровопролития, чего не было раньше, что показано в семи посольствах царя в Казань. Всё это говорит о подступах автора к созданию характера, хотя основной способ создания облика царя-идеализация-остаётся. Изменяется и изображение эпизодических героев: отсутствовало разграничение положительных и отрицательных по национальному и религиозному признакам. Предателем может быть и свой, и чужой-и оба будут наказаны. Необычно нарисованы и образы войск: автор нередко подчёркивает решимость врагов, вызывая уважение к ним. А захват русским войском города скорее похоже на разграбление. Авторское отношение тоже является новаторским-он высказывает своё мнение гораздо активнее, что показано во вступлении и заключении, отступлениях, который чаще всего носят итоговый характер. Новаторство проявляется и в стилистике: широко использование тропов, метафор, воинские формулы теряют своё значение (распространяет их другими словами, что их разрушает). «История» широко использовала традиции жития, воинской повести, хождения, поучения, символические и лирические жанрообразования. Воинская повесть: соединение локальных микросюжетов («Сказание о Мамаевом побоище»); указание пейзажа на время суток; соединение в главном герое черт полководца с христианскими чертами; видение об уходе беса-покровителя их города, проникновение риторических приёмов в картины битв-традиций «Повести о взятии Царьграда». Житие: упоминание о добродетелях Ивана 4, свойственных ему с детства; риторические приёмы. Хождение: статические описания природы, выражающие восхищение автора. Поучения: художественные средства, используемые в плачах. Из-за такого обилия жанров, решить вопрос о жанровой принадлежности произведения невозможно.

36. Основные проблемы в публицистике 16 в. Своеобразие публицистического творчества Максима Грека.

Идеологическая направленность лит-ры Московского царства предопределила бурное развитие публицистики. В публицистике были широко распространены произведения, посвящённые злободневным темам общественной жизни. Области публицистических проблем: проблемы, связанные с формированием самодержавного государства (облик самодержца, взаимоотношения разных сословий, проблема взаимоотношения царской и церковной власти), церковные проблемы (борьба с ересью, проблема внутрицерковного землевладения, проблемы нравственного облика).

Одним из самых известных публицистов был Максим Грек. Ему принадлежит огромное литературное наследие. В одном из его сочинений-«Слове Максима Грека»-главный литературный приём-аллегория. По жанру это тоже аллегория. В центре повествования-образ Жены, это власть, Василия (от греч., «царство»). Основное повествование строится на беседе Грека с Женой. Грек изображён путником, который встречает жену и спрашивает о её горестях, но она не хочет рассказывать ничего, говоря, что он всё равно ей не поможет. Но всё-таки повествователь уговаривает её, и она говорит о том, что зовут её Василией, она одна из дочерей царя, от которого «сходит всякое даяние благо и всяк дар совершен на сыны человеческих». Она говорит о том, как видела эксплуатацию людей, и о том, что правители должны следовать Божьим законам, иначе ждут всех войны и невзгоды. Своеобразие публицистики Грека состоит именно в том, что основную мысль своего произведения произносит не он сам, а аллегория, Жена. До него в произведениях этого не было. Грек утверждает, что монах должен жить по христианским заветам. В произведении прослеживается яркое притчевое начало. В другом слове Максима Грека-«о пришельцах философех»-говортся о том, как нужно проверять подготовленность пришедших из-за границы переводчиков на русский. Причём все эти советы он даёт людям, которые будут принимать приезжих «аше по моемумертвии». Он предлагает давать приезжим свои переводы, чтобы они попытались «превестипо моемупреводу». И если он сможет, значит хороший переводчик, а если нет-то надо узнать ещё и его умение определять стихотворные размеры. В этом слове Грек даёт понять, что считает свои произведения образцом, в чём проявляет новаторство, т.к. до него традиционно было самоуничижение авторов, а Грек не только не следует этому канону, но и возвышает себя. В «Похвальнойсловесе сея блаженныя и святыя, книги грамматики да не нарекутся, яко бых от лица еябыти реченным» Максим Грек пишет о значении грамматики для людей, восхваляя её. Причём здесь вновь прослеживается аллегория, которая раскрывается в самом конце-теперь сам Грек представлен в роли грамматики. Он призывает всех послушать его и последовать его советам, приводя примеры из античности, упоминает христианских писателей прошлого. Новаторство Максима Грека в области публицистики очень велико: он внёс аллегорию в публицистику, отрёкся от традиционного самоуничижения. А его мысли и советы бщи очень актуальны и полезны.

Критика стиля адресата во втором послании Курбского. В полемической переписке Курбского и Грозного отражено столкновение 2-ух социальных позиций-родовитого боярства и служилого дворянства, утверждающего необходимость крепкой самодержавной власти. Различны послания и по своему стилю-абстрактно-рассудительному и изворотливому у Курбского и конкретно-грубому и язвительному у Грозного. В первом послании Курбский обвиняет царя в жестокости и притеснении его самого, говорит о том, что царю придётся отвечать на Страшном Суде за всё. Он спрашивает: «Про что, царю, силныхво Израили побил еси и воевод, от Бога данных ти, различным смертем предал еси?» и т.д. Послание написано в гневном, язвительном стиле. В ответ на это Иван Грозный пишет обширное послание, в котором называет адресата лжеучителем, незаконно присвоившим право наставлять монарха и его подданных. Грозный воспроизводит отдельные реплики Курбского и неизменно их опровергает. Послание создаётся как своеобразное исповедание веры и принципов российского самодержавия. Грозный пародирует стиль адресата, его строй мыслей и литературный стиль. Царь подвергает осмеянию все его аргументы, искажая их и иронически высмеивая. Например, Курбский в своём послании говорит о крови, пролитой за царя на поле битвы, а Грозный иронически обыгрывает эти слова, говоря о том, что царь не виновен в пролитой крови, и что христианин не должен жалеть о подвиге во имя Родины. Грозный повторяет ключевые обороты, выстраивая ряд ассоциаций в форме отрицательного параллелизма. Все обвинения в свой адрес Грозный опровергает, руководствуясь библией, подобно Курбскому. Во втором своём послании к царю Курбский критикует «широковещательное и многошумящее» письмо Грозного, объявляя краткость главным критерием литературной выучки автора. Курбский считает недопустимым неумеренное цитирование «паремейников»-1щгзл из ветхого завета, нарушение этикета переписки и обилие цитат собственного письма, о чём и говорит царю. Стиль этого послания уже не так язвителен и гневен. Курбский примиряется с некоторыми высказываниями, говоря, что он уже смирился с притеснениями, «да будет о сем Бог тебе судьёю». Курбский говорит: «уже не разумею, ни чему же у нас хощеши». Стиль приближен к дидактическому, Курбский размышляет о действиях Грозного, но не осуждает их так ярко, уповая на Божью помощь: «а сего ради подождём мало, понеже верую, иже близ…Иисуса Христа пришествие». Во втором послании Грозного также используются стилизационные пародии и ирония. Он, подражая Курбскому, начинает жаловаться: «Колики напасти яз от вас приял, колики оскорбления, колики досады и укоризны! И за что?». Он пародирует смиренный стиль Курбского, стилистика его послания приближается к самоуничижению.Эта переписка была интереснейшим документом эпохи и составляла важный этап истории русской публицистики 16-17 вв.

38. Обобщающие литературные произведения середины XVI в. Идейный замысел, стилевое своеобразие, значение памятников

Общие -стилевые традиции и значение памятников. В 1547-1549 гг. происходит общецерковная канонизация многих русских святых, которые раньше считались местночтимыми. Эта акция требовала документального и духовного обоснования. С этой целью митрополит Макарий осуществляет свой замысел-собрать все одобренные в России книги религиозного содержания-и создаёт «Великие Четьи-Минеи». Для этого было составлено около 60 житий новых канонизированных святых, написанных риторическим стилем. Но исторических сведений об этих святых уже не осталось, поэтому летописцы придумывали факты и писали по подобию других житий. В «Четьи-Минеи» входили: жития; книги Священного писания и толкования на них; патерики; сочинения южнославянских и русских писателей, признанных образцом; сборник «Пчела», «Повесть о разорении Иерусалима», «Хождения игумена Даниила». Важнейшим событием духовной жизни середины 16 в. явилось и создание «Стоглавого собора». Он был призван регламентировать все стороны духовной и практической жизни. Его постановления касались церковного землевладения, норм общественного устройства, частной жизни духовенства и т.д. Его целью было создание основ единого государства и внесение порядка в русскую жизнь. Этот собор отличался суровым и доктринальным дидактизмом. В нём писалось о том, какой должна быть иконопись (ориентированной на Рублёва), церковные книги (обязательно исправленные). Задачам регламентации семейной жизни служил «Домострой». Автор точно не установлен, но считается, что руку к этой книге приложил священник Благовещенского собора Сильвестр. Источником «Домостроя» были библейские тексты, «Златоуст», документальные записи и, возможно, наблюдения. Книга регламентировала повседневную жизнь православного человека. Часто её значение ограничивают практической стороной, но сверхзадачей домостроя было воплощение в реальной жизни идею душеподрзности царской власти. Задача- воспитать покорного подданного и примерного христианина, создать единую модель жизни в России. Жанр «Домостроя»-духовное поучение. Его стиль отличается дидактддемом и моралью. Его главы можно разделить на 3 группы: определение отношения человека к духовной и светской власти; мирское строение (устройство семейной жизни); домовное строение (советы по ведению домашнего хозяйства). Сильвестр добавил 64 главу, где давал советы на основе своего опыта. Главными определяющими особенностями этой литературы являлись универсальность, энциклопедизм, дидактическую и полемическую направленность. Книжники этого времени обобщали опыт предшественников, соединяя в большие монументальные ансамбли исторические сюжеты, притчи, поучения. Также их произведения давали новое эстетическое оформление основных идеологических представлений того времени.

39.Развитие жанра хождений в 16-17 вв. «Хождение Трифона Коробейникова в Царьград».

В 16 в. наряду с купеческими хождениями начинают появляться посольские путевые записки, называвшиеся «статейными списками» или «росписями». В них содержались вопросы, по которым велись переговоры, и фиксировался этикет посольского приёма. Структуру посольских повествований более полно охарактеризовал Прокофьев. Он говорил, что начинаются они с указания времени и места, куда отправляется посольство и по чьему назначению, описывается маршрут. В центральной части он указал на описания церемониала приёма и описания переговоров. Также он упомянул о вставлении в рассказ описаний пейзажа и быта. Эти произведения приобретали элементы делового стиля, соединённых с традиционной разговорной лексикой. В текст также включались речи персонажей, подробное описание хода событий, что делало рассказ менее ДИНаМИЧНЫМ, НО более ТОЧНЫМ. В «Хождении Трифона Коробейникова» прослеживается сближение паломнического хождения с двумя новыми типами. Начинается хождение сообщением о времени отправления Трифона и описанием его маршрута, с указанием расстояния между пунктами. Основной текст разбит на путевые очерки, в которых рассказывается об определённом населённом пункте или отрезке пути. Описания деловитые и краткие, внимание обращается на размеры города, материал построек («городок Орша каменной», «городок Борисов древян невелик»), наличие торговых площадей и способы охраны городов: «А МенскаСлутцкий град торгами лутше и людми, а у града в воротех и у острогу стоят воротники и стрелцы с ружьем, а в острог иноземца, не сказав, не пустят)). Это напоминает купеческие хождения. Также появляются описания природы, детальность описания топографии, традиционные для паломнических хождений. В хождение вводится и элемент посольского статейного списка («О прешествии русских послов к государю волошескому Аарону»): «марта в 13 день в 3 час нощш>, сказано, как были приняты послы: «А в комнате зделан рундук, в пояс человеку, слан коврами; а на рундуке на месте сидит Волошской государь». Рассказ «О Турской мечети и о дервышех, что у них в наших место чернцов» напоминает бытовой очерк.Обращается внимание на одежду, внешность людей: «усы, и брады, и брови бреют», подробно описан быт «палат» для странников. 2 очерка в «Хождении» посвящено описанию святынь Константинополя. В «Повести о Царе граде не о всем» подробно описано местоположение города, упомянуты основные святыни: Ноева секира, столп Константина Флавия, храм Софии и т.п. Автор вспоминает легенду об уходе ангела-покровителя города, по-своему пересказывая её. Упоминается о бедственном положении православной церкви и патриарха. Во втором очерке «О разрушении храма святаго Георгия» приводится легенда о чуде святого Георгия, защитившего свой храм от турецкого царя, причём чудом называется не только сохранение храма, но и милость султана к его служителям. Рассказ динамичен и краток, широко используются диалоги. В конце упоминаются Влахернская церковь, монастыри Пантократора, Апокалипсиса. «Хождение» не может быть отнесено к определённому типу. Оно относится к светским путешествиям, т.к. большинство сведений не связано с религиозными целями. Нет ярко выраженной авторской оценки. Язык традиционен для «хождений»-разговорная лексика и фразеологические обороты, немного иноязычных слов, всегда с переводом. Наблюдается тенденция к созданию светского типа хождений, а также соединение различных жанровых особенностей с целью создания документального и интересного повествования.

40.Основные направления развития в лит-ре о Смуте. Художественное своеобразие «Повести о преставлении и погребении М.В. Скопина- Шуйского».

Лит-ру этого времени делят на 2 этапа: 1-до 1613 г. Публицистические произведения, небольшие по объёму, односторонне представляющие героев. Сочетались лирические и символические жанры, деловые документы. К этому этапу относятся «Новая повесть о преславном Российском Царстве», «Повесть о преставлении и погребении Скопина-Шуйского. 2-20-е гг. 17 вв. Произведения рассказывают обо всём Смутном времени, стремятся к объективной оценке событий, особое внимание уделяют историческим лицам. В этой лит-ре по-разному сочетаются жанры. К ним относятся «Летописная книга», «Временник» Ивана Тимофеева, «Сказание о ВраамеПалицевом». В лит-ре 17 в. устанавливаются новые отношения между историческим и вымышленным. Исторические по именам повети содержат вымысел; факты русской истории соединяются с мотивами сказок и легенд. Вымышленные герои действуют в типичных для русского общества 17 в. ситуациях, бытийное и бытовое образуют единый сплав, что говорит о сближении лит-ры с жизнью. Яркий пример такой эволюции-полная слухов и преданий «Повесть о преставлении и погребении князя Скопина-Шуйского». Неожиданная смерть молодого военачальника с богатырским телосложением поразила сознание современников и дала повод к рождению легенды о его отравлении. Её придерживается и автор повести, насыщая повествование мотивами, идущими от народной песни и причети. Сюжет таков: на пиру у князя Воротынского Мария Шуйская подносит ему смертельное питьё, а то было «питие лютое смертное». Замысел отравления сравнивается с тем, чтобы «мысль изменнуюуловити аки в лесе птицу подобну, аки рысь изжарити». И Михаил умирает в ночь с 23 на 24 апреля, в чём автор видит символизм, т.к. происходит «со дьни великого воина и страстотерпца Георгия ко дьни воеводы Савы Стратшата». Это сравнение должно было «освятить» образ русского военачальника, сделать его нравственным идеалом Смуты. Скопин-Шуйский предстаёт былинным богатырём, автор мастерски использует сравнения и поэтические средства народного эпоса. Князь именуется «солнцем небесным», на которое воины «назретися» не могут. Гиперболизируется его могучесть-во всём государстве не могут найти гроб для него: «колоды дубовой». Михаила сравнивают с царём Давидом и Самсоном. Используется множество гипербол в описании скорби народа-людей, идущих за гробом так же много, как «звёзд небесных», описывается плач по нему: «от народа же кричания и вопля тяшка гласа поющих надгробное покрываху, и не беслышати гласа поющих», а о тех, кто слышал всё это, говорится: «аще у ково и каменно сердце, но и той на жалость розлиется». Особую эмоциональную окраску придаёт повествованию плач матери, близкий к народной причети, плач шведского военачальника, традиционный для высокого ораторского искусства, и плач русского народа. Несколько раз повторяется то, что пения не было слышно из-за плача. В конце приводится видение, предсказывающее смерть Скопина-Шуйского, которое нарушает хронологию, потому что было «за 15 день с праздника воскресения Христова». Его рассказывает житель города, узнав о смерти Михаила, говоря, что оно «сбышася в сие настоящее время».

41.Литературная деятельность протопопа Аввакума. Стилистика и жанровое своеобразие «Жития протопопа Аввакума, им самим написанного».

Аввакум-автор более 80 произведений, часть из которых до нас не дошла. Его сочинения: «Книга бесед», «Книга толкований», челобитные Алексею Михайловичу и Фёдору Алексеевичу, письма, послания и т.д. Его творчество пронизано страстным обличением официальной церкви и светской самодержавной власти с позиций сторонника старообрядчества. Он стал новатором в литературном деле по стилю и принципам литературного изображения, хотя и был противником новаторства в искусстве. Самое знаменитое его сочинение «Житие»-автобиография. Во вступлении к нему Аввакум пишет о влиянии на него духовника Епифания и следует традиционный приём самоуничижения. Стиль его жития похож наисповедальный, потому что он стирает грань между собой и читателем, создавая атмосферу сопереживания. Лихачёв определял стиль Аввакума как стиль патетического опрощения-«заземление» высокого (рассказ о чудесном насыщении заключённого, когда Аввакум не знает, ангел это был или человек) и поэтизация низкого (рассказ о смерти курицы, которая «по 2 яичка на день приносиларобяти на пищу»). Он выходит за традиционные рамки житий: герои произведения-не однозначно грешники или праведники. Сам Аввакум чуть не поддаётся искушению, когда к нему приходит блудница, чего раньше в житийной традиции не было. И образ самой блудницы многогранен-она грешница, но пришла исповедаться-и это несколько «очищает» её. Аввакум создаёт новый образ-«святой грешник», что приводит к сочетанию 2-ух планов повествования: торжественной авторской проповеди и покаянной исповеди. Аввакум сочетал и церковный язык, и брань, и разговорный язык. Ещё одна грань новаторства жития-совмещение комического и трагического. Когда протопоп описывает возвращение из ссылки, говорит о переходе через реку, когда протопопицу оставляют силы и она падает, об неё спотыкается другой человек и тоже падает-на неё. Он извиняется, на что она отвечает: «Что ты, батко, меня задавил?». Описывая ужасы своего заключения, он шутит, говоря: «что собачка в соломке лежу» и т.д. Также житие насыщено сатирическими портретами врагов Аввакума. Например, а в письме Алексею Михайловичу он пишет: «Бедной, бедной, безумной царишко!». Также новаторство Аввакума проявилось в написании не публицистического произведения с элементами автобиографии, а цельное жизнеописание. Произведение превращается в историю первых лет старообрядческого движения, историю России второй половины 17 в. Помимо Аввакума в его житии присутствуют его сподвижники и враги, широко представлены пространственно-временные границы повествования. Все эти новаторские черты и делают житие выдающимся произведением в своём роде.

42.Историческая основа, своеобразие стиля «Повести об Азовском осадном сидении донских казаков».

В 17 в. возникает цикл повестей об Азове, где воспевается патриотический подвиг казаков. Воинские повести, написанные в это время, отразили примеры массового героизма казаков при взятии крепости. «Повесть об Азовском сидении» была написана в 40-х гг. 17 в. на основе действительных исторических событий, когда весной 1637 г. донские казаки, воспользовавшись занятостью турецкого султана в войне с Персией, безведома московского правительства захватили крепость Азов. Это открывало русским путь к Азовскому и Чёрному морям, защищало от постоянных набегов турок и татар на юг Московского государства. Но, опасаясь осложнений в отношениях с Турцией, царь Михаил Фёдорович не принял Азов, приказав казакам оставить его. По жанру это историческая повесть. Первая часть повести по стилю напоминает деловой документ, здесь подробно говорится о численности войска турков, указаны даты: «инщ в 24 день в первом часу дни пришли к нам паши его под город)), «у всякого головы в полку яныченей по 12000)). Всё произведение, по сути, является официальным отчётом о событиях Азовского сидения, т.к. в начале говорится, что «приехали…к великому князю Михаилу Федоровичу…донские казаки…и своему осадному сиденью привезли роспись)). Далее повествование представляет собой эту роспись. В повести переплетаются разные стили, например, перед началом военных действий от турков приходит посол с речью, в которой пытается призвать к покаянию и жалости: «напали вы на него, аки волки гладныя, и не пощадили вы в нём никаковамужеска возраста…и положили вы тем на себя лютое имя звериное». Далее предлагается служба турецкому царю за вознаграждение. После чего приводится ответное послание казаков, в котором они говорят о своём недоверии к туркам и о коварных планах царя. Эти послания придают повести риторический, ораторский стиль. Также произведение отличается лиричностью стиля: например, молитва казаков перед битвой, покаяние казаков перед царём: «Прости нас, холопей своих грешных, государь царь и великий князь Михайло Фёдорович)). Это поэтическое место основано на народной казацкой песне, что говорит о влиянии фольклора на повесть. Также здесь замечено влияние воинских повестей (в описаниях битв). В последней части опять возникает риторический стиль-обмен посланиями между казаками и турками. Затем приводится видение: Богородица является казакам и благословляет их на битву. Затем опять повесть приобретает документальный стиль-рассказывается о численности живых и раненых казаков после боя, даются точные даты (взятие Азова-26 сентября, когда «турские паши и с турки и крымской царь…побежали никем нам гоними с вечным позором))). ,

Повесть отличается патриотическим пафосом, точностью описаний, простонародностью языка и поэтичностью стиля, в котором заметны традиционные приёмы воинских повестей и донского фольклора. Это оригинальное новаторское произведение и по содержанию, и по стилю.

43.Общая характеристика сатирических повестей 17 в. Анализ одной из повестей. Работа В.П. Адриановой-Перетц «У истоков русской сатиры».

В 17 в. очень развивается сатира. Сатирические повести можно разделить на 3 группы: антифеодальные, антиклерикальные и бытовые. К антифеодальным относятся «Повесть о Ерше Ершовиче», «Повесть о Шемякином суде». К антиклерикальным-«Колязинская челобитная», «Повесть о бражнике». Бытовые повести-это беллетристические. В произведениях вымышлены герои, события. К этому типу относится «Повесть о Горе-злосчастии». В них отразился драматизм столкновения «старины» и «новизны» в сфере личной и общественной жизни. «Повесть о бражнике» имеет 3 части: 1-вступление, 2-разговор бражника с обитателями рая, 3-выход Иоанна Богослова. Такое построение говорит о новеллистическом характере произведения. Эта повесть относится к антиклерикальной сатире. В первой части говорится о том, кто такой бражник: «пиющийрановелми в праздники Божия». Он умирает и за ним приходит ангел, после чего начинается вторая часть-общение бражника с теми, кто подходит к вратам рая,-апостол Пётр, апостол Павел, царь Давид, царь Соломон. Бражник просит их пустить его, но ему отвечают, что грешникам нельзя в рай. На что о каждом бражник вспоминает что-то из их жизни, от чего каждый «отиде, посрамлен быстъ». В третьей части к вратам подходит Иоанн Богослов, который также говорит: «бражником не входимо в рай». На что бражник отвечает, что в его Евангелии написано: «аще ли друг друга возлюбим, а Бог нас обоих соблюдет». И говорит, что тогда Иоанн должен или впустить его, или отречься от написания Евангелия. Так бражник и попадает в рай. В этом произведении нарушается догмат-Высший, Божественный суд оказывается несправедливым. В рай попадает грешник. Эта повесть-пародия на средневековые сказания о загробной жизни-гневно обличает церковное благочестие и церковное почитание прославленных святых. Все святые, о которых здесь говорится, оказываются недостойными рая. А бражник выступает гневным обличителем и в то же время хитрым оратором. Поэтому эта повесть была занесена в индекс запрещённых книг.

44.Проблематика и жанровая неоднозначность «бытовых» повестей 17 в. Анализ одной из повестей.

Ко 2-ой половине 17 в. в русской лит-ре складывается особая жанровая разновидность повести-бытовая, в которой отразился драматизм столкновения «старины» и «новизны» в сфере личной и общественной жизни. Если реальные герои исторических повестей становились участниками нереальных событий, то похождения вымышленных персонажей в бытовых повестях бьши прочно вписаны в окружающую русскую действительность. Все события и герои в этих произведениях вымышлены. Эти произведения отличались публицистичностью, авторской свободой. Автор мог сам решать спор в пользу того или иного героя, в зависимости от своих нравственных позиций. Бытовая повесть позднего средневековья приобретает черты философической прозы. Бытовая повесть отразила демократизацию героя, наметившийся интерес к «маленькому человеку». «Повесть о Горе-Злосчастии» создана в купеческой среде во 2-ой половине 17 в. повесть написана народным стихом, на бытовой сюжет, сопровождаемый лирическими нравоучениями. Герой повести-Молодец, у него нет имени, не послушался родителей, говоривших: «Не ходи, чадо, в пиры и в братнины, не садися ты на месщцболшее, не пей, чадо, двух чар за едину!», чтобы не быть нищим. Он «хотел жити, как ему любо» и делал всё наоборот, поэтому впал «в наготу и босоту безмерную». А повести проходит параллель между поддавшимися искушению Адамом и Евой и Молодцем. Возникает образ змея-искусителя, «названого брата», который спаивает его, а затем обкрадывает. Далее параллель проходит через мотив изгнания-Молодцу «срамно …появитися к своему отиу и матери» и он решает уйти «на чюжу страну». Там он попадает на пир, где рассказывает людям обо всём и просит помощи. Ему помогают, дают советы, основанные на домостроевской морали. Благодаря им, Молодец «от великого разума наживал он живота больше старова; присмотрил невесту себе по обычаю». Узнало об этом Горе-Злосчастие и явилось к Молодцу во сне, предвещая: «быть тебе от невесты истравлену… из злата и сребра быть убитому». Но сну Молодец не поверил, тогда Горе явилось ему во сне в образе архангела Гавриила, сказав о том, что блаженство-быть нищим и пьяным. После этого Молодец выполняет указания Горя, но потом понимает свою ошибку: «до беды меня, молотца, домыкало». Но Горе не отпускает его, говоря, что не уйдёт никуда Молодец от него. Тщетно поборовшись с Горем, «молодец в монастыр пошел постригатися», чем и спасся. Герой повести-опустившийся человек, но он переживает от этого. Это первый в русской лит-ре образ босяка, которому автор сочувствует, но в то же время и осуждает. Облик Горя построен на фольклорных началах. Горе заставляет человека выбрать неправильный путь, но оно является и возмездием за его ошибки, когда говорит: «А хто родителей на добро учения не слушает, того выучу я, Горе злосчастное». Это произведение по жанру похоже на притчу или поучение, т.к. насыщено моралью, приводимой на конкретном примере. Также повесть очень близка к народным песням о Горе, отдельные места носят былинный характер (например, приход Молодца на пир и его похвальба). Произведение близко к фольклору, что видно в сравнениях: Молодец-«сизый голубь», Горе-«Серый ястреб» и т.д. На основе этого можно сказать, что повесть представляет собой сплав фольклора и литературы, она выходит за рамки жанровых систем, сочетая в себе множество жанров и традиций.

45.История возникновения и репертуар придворного театра. Пьеса «Юдифь».

Придворный театр царя Алексея Михайловича возник в октябре 1672 г. и стал новой государственной «потехой». Царь нанимал иностранных актёров для своего театра. Инициатором создания этого театра исследователи считают боярина Артамона Матвеева. Он имел свой домашний театр с музыкантами, сам неоднократно выступал в роли актёра. До 1672 года спектакли ставились в Измайловском дворце, в Кремле-в доме тестя царя, боярина Милославского, в «комедийной хором ине» на Аптекарском дворе. Написание первой пьесы на библейский сюжет об Эсфири и её замужестве с персидским царём, после чего ею был раскрыт заговор, и она спасла свой народ от истребления, царь поручил пастору московской Немецкой слободы Грегори. Главные проблемы пьесы: истинная царская власть и милость, гордость и смирение,-были очень популярны в то время. 17 октября 1672 г. состоялась её премьера. Пьеса состояла из пролога и 7 действий, делившихся на явления. Спектакль шёл 10 часов без перерыва. Представление вызвало восторг царя. Так с придворного театра началась история отечественного театра, а с «Артаксерксова действа»-история русской драматургии». Первые пьесы на русской сцене бьши написаны на сюжеты Библии, житий святых, истории и античной мифологии. Связь пьес с современностью подчёркивали стихотворные предисловия. К таким пьесам относится пьеса «Юдифь». В ней рассказывается об осаде ассирийскими войсками под предводительством полководца Олоферна иудейского города Вефулии и о его убийстве вефулианкой Юдифью. В пьесе 7 действий, разделённых на «сени», патетические сцены иногда сменяются комическими, помимо героических лиц в пьесе действуют шутовские персонажи. Например, когда Юдифь объявляет о своём намерении убить Олоферна, и обстановка становится напряжённой, т.к. все волнуются, Абра-служанка Юдифи-спрашивает: «Каковы асиряне: таковы ли, что ли люди?». О связи пьесы с современностью свидетельствует обращение к Алексею Михайловичу, которое предваряет текст пьесы. Первые пьесы русского театра по жанру были близки к «английским» комедиям, их художественная специфика заключалась в обилии кровавых, грубо натуралистических сцен и драматических коллизиях. Например, Юдифь демонстрировала всем окровавленную голову Олоферна. После этого Юдифь говорит служанке Абре: «Тихо вложи ю в пиру свою», а она хвалит храбрость Юдифи и произносит комическую фразу: «Что же тот убогий человек скажет, егда пробудится, а Июдиф з главою его ушла?». Попавшего в плен солдата Сусакима, комического персонажа, подвергают «мнимой казни». Поднявшись, герой долго не может понять, жив ли он, а найдя одежду и обувь делает вид, что ищет свою голову, вопрошая: «Овы, господа! Аще кто из вас…мою главу скрыл, и того покорно прошу…чтоб он мне её возвратил». «Переменчивость» жизни подчёркивается перемещением действия в пьесе. В пьесе оно переносится из дворца в военный лагерь Олоферна, а оттуда-в осаждённый город и дом Юдифи. Официальная речь придворных сменяется разгульной песней пьяных солдат, а лирические речи героини-хорами. Таким образом, эта пьеса являлась типичной для того времени и была ярким примером драматургии 17 в.

46. Школьный театр. «Комедия притчи о блудном сыне».

В конце 17 в. на Руси зарождается школьный театр. Созданные на сюжеты книг Священного писания, произведения школьной драматургии состояли из длинных, написанных силлабикой монологов, их произносили не только библейские персонажи, но и аллегорические образы (Милосердие, Зависть). Эти пьесы ставились в Киево-Могилянской академии, в Заиконоспасской школе Симеона Полоцкого, в московской Славано-греко-римской академии, училище Дмитрия Ростовского. Одним из первых русских просветителей и поэтов барокко был Симеон Полоцкий. Известность ему принесли пьесы «Комедия притчи о блудном сыне» и «Трагедия о царе Навуходоносоре». «Комедия» была написана на евангельский сюжет, она содержала конфликт, типичный для той эпохи, когда «дети» не слушали родителей, тяготились их опекой, уходили из дома в мечтах повидать мир. Проблема поведения молодого человека нашла своё отражение и в повестях второй половины 17 в., таких, как «Повесть о Горе-Злосчастии», «Повести о Савве Грудицине», «Повести о Фроле Скобееве». Пьеса небольшого объёма, её композиция очень проста, место действия условно, число персонажей небольшое, причём персонажи безымянные (например, Отец, Сью юнейший, Сын старший, Слуга Блуднаго и т.д.). В пьесе нет аллегорий, и всё это сближает «Комедию» со школьными драмами и обеспечивало ей успех. Начинается комедия с пролога, который призывает со вниманием посмотреть эту пьесу. Далее начинается 1-ая часть, где отец раздаёт наследство своим сыновьям, за что они благодарят отца, но младший просит благословения и говорит: «абиехощу путь мой начинати. Что стяжу в дому? Чему изучуся? Лучше в странствии умом сбогачуся». Во второй части Сын юнейший уходит из дома и говорится о его пьянках и разгуле. Третья часть состоит только из одного предложения: «Изыдет Блудный сын похмелен, слуги различно утешают; ви^абнищает». В~4-<ш_частиговорвтсал его нищете и голоде. В 5-ой части сын возвращается к отцу, а в 6-ой он показан уже одетым и накормленным, восхваляющим Бога. Далее следует эпилог, в котором говорится о назначении пьесы и наставляет^ запомнить её. Из всего этого следует, что стиль пьесы-поучительный. И несмотря на то, что она названа комедией, по сути своей это притча.

47. Поэтическое своеобразие стихотворных сборников СимеонаПолоцкого.

Одним из первых русских просветителей и поэтов барокко был Симеон Полоцкий. Незадолго до смерти он собрал написанные и стихотворения в огромные сборники-«Рифмологион» и «Вертоград многоцветный». Его напряжённый труд был связан с задачей укоренения на русской почве новой словесной культуры, барочной по своему характеру. Созданный им «вертоград» поражал читателя своим «многоцветием)). Стихотворения были посвящены самым разным темам и расположены в сборнике по тематическим рубрикам, где располагались по алфавиту названий. В этих сборниках он обличал то, что расходилось с его представлением об идеале, и неустанно восхвалял царя, т.к. считал, что в этом состоит его «служба» России. Симеон Полоцкий-поэт-экспериментатор, обращавшийся к средствам живописи и архитектуры, чтобы придать стихам наглядность, поразить воображение читателя. В «Орле российском» встречается форма «акростиха», начальные буквы которого образуют предложение: «Царю Алексею Михайловичу подай, Господи, многа лета», а также стихи-ребусы, «эхо» с рифмующимися вопросами и ответами, фигурные стихи. Это требовало от поэта умения и остроты ума. В поэзии барокко также культивировались «многоязычные» стихотворения, что отразилось в стихотворении Полоцкого, посвящённом Рождеству, которое он написал на славянском, польском, латинском языках. Традиции барокко проявлялись и через высокий стиль, ориентированный на церковнославянский язык с пристрастием к сложным словам. Симеон, например, использовал сложные прилагательные, нередко им самим придуманные: «добротворный», «богодухновенноцветородные» и т.д. Изображаемые им вещи и явления часто имели и иносказательный смысл, они «говорили», поучая. Иногда поучение облекалось в форму занимательного, сатирического рассказа. Например, стихотворения «Пиянство» (пьяница, придя домой, увидел вместо 2-ух сыновей, 4-х, т.к. в глазах у него двоилось; он начал обвинять жену в распутстве и приказывает взять в руки раскалённый кусок железа, чтобы доказать свою невиновность. Но жена просит мужа подать ей кусок из печи, после чего, обжёгшись, он трезвеет и всё понимает. Завершается всё моралью), «Жабы послушливых» (жабы на болоте кричали и беспокоили «молящымся иноком». Один из них идёт на болото и говорит жабам: «Именем Христовым завещаю вам…не быти таковыми», после чего жаб больше не было слышно. В конце приводится мораль, где крик жаб сравнивается с «сокотанием» баб и говорится о том, что заставить замолчать их можно так же). Учёные выделяют 3 основные тенденции в творчестве Симеона: дидактико-просветительская («Вертоград многоцветный»), панегрическую («Рифмологион») и полемическую (трактат «Жезл правления», направленный против раскольников).

Истоки и поэтическое своеобразие стиля барокко в русской лит-ре.

Барокко-один из первых европейских стилей, представленных в русской культуре. Родиной барокко считается Италия, страной, где оно достигло своего апогея,-Испания. На Русь барокко пришло из Польши через Украину и Белоруссию. В России оно сменило собой эпоху средневековья и стало своеобразным Ренессансом русской культуры. Это привело к потере религиозно-философской самоуглублённости барокко и его содействию обмирщению культуры. Поэтому барокко в русской культуре приобрело оптимистический пафос, не развив философские мотивы «бренности бытия», и провозглашало жизнь человека как сплопшые удовольствия и увлекательные путешествия. Эта идея «пестроты» мира сформировала в лит-ре новый тип героя-ловца Фортуны, любознательного и предприимчивого человека, наслаждающегося жизнью. Барокко в его русском варианте затронуло в основном культуру верхов, оно не было масштабно, т.к. было ограничено во времени. Оно прославляло науку, образование и разум. В поэзии барокко ценилась изысканность и учёность, приветствовались «многоязычные» стихотворения, что отразилось в стихотворении Полоцкого, посвящённом Рождеству, которое он написал на славянском, польском, латинском языках. Традиции барокко проявлялись и через высокий стиль, ориентированный на церковнославянский язык с пристрастием к сложным словам. Симеон, например, использовал сложные прилагательные, нередко им самим придуманные: «добротворньш»^ «богодухновенноцветородные» и т.д. При всей элитарности барокко было обращено к народу, служило целям его образования и воспитания. Насыщаясь научным и публицистическим материалом, историческими и географическими сведениями, поэзия барокко стремилась выйти за границы лит-ры. К открытиям барокко можно отнести новый взгляд на человека, изображение которого лишено ренессансной гармонии. Замысловатый сюжет заставлял героев активно перемещаться в пространстве, в произведении появлялось обилие пейзажа и портретов. Мир барокко поражал причудливостью форм, многоликостью и многоголосием. И русский вариант барокко, в отличие от европейского, отличался умеренностью. В русской традиции также был ослаблен интерес к натуралистическим сценам любви и смерти, описаниям загробного мира. Барокко укоренило в русской лит-ре поэзию, обогатив её новыми стихотворными формами. Их диапазон очень широк: от стихотворных переложений литургических текстов до эпиграмм, от панегрических приветствий в адрес царя до надписей к изображениям азбук. Барокко раскрепостило поэта, дав ему свободу в выборе формы произведения, причём этот поиск часто вёл к разрушению границ между жанрами, разными видами искусства и искусством и наукой. Стихотворения могли иметь форму диалога, стать частью живописной композиции и т.д. форма стала преобладать над содержанием: поэты слагают акростихи, фигурные стихи, создают лабиринты с многократно прочитываемой фразой, «эхо». Входят в моду «леонинские» стихи с рифмующимися полустишиями. Хотя лит-ра русского барокко кажется далёкой от строгих норм и канонов, в ней существовала своя закономерность, которая привела к появлению устойчивых образов и фразеологизмов: царь-«орёл», «солнце», Россия-«небо». Позднее эти формулы, идеи и приёмы усвоились и модифицировались в лит-ре русского классицизма.

IV. ПЕЧЕРСКИЕ ПОДВИЖНИКИ. НАЧАЛО КНИЖНОЙ СЛОВЕСНОСТИ И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

(продолжение)

Поучения митрополитов. – Иларион. – Сочинения Феодосия. – Нестор Печерский.

Как и во всей средневековой Европе, монастыри явились на Руси зачатками и хранителями книжной образованности. Расцвет русской письменности связан с тою же Киево-Печерскою обителью, по преимуществу перед другими монастырями. Здесь подвизалась и отсюда вышла значительная часть древнерусских писателей.

Книжное дело в России получило свое начало вместе с водворением греческого христианства и славяноболгарских переводов Св. Писания. Византийская словесность надолго осталась образцом и главным источником для нашей словесности; а книжный болгарский язык и болгарская грамота легли в основу русской письменности. Древнейшими памятниками ее служат славянские переводы договоров Олега, Игоря и Святослава; хотя они относятся к эпохе последних языческих князей, но несомненно, что в эту эпоху уже существовала крещеная Русь, а следовательно, и церковнославянская грамота.

В числе первых русских писателей являются наши первые митрополиты и другие иерархи, приходившие к нам из Византии. Славянский язык, употреблявшийся ими, заставляет предполагать, что Константинопольский патриархат назначал на русские кафедры именно тех лиц, которые были славянского происхождения, или тех греков, которые были знакомые церковнославянским языком. (Возможно, впрочем, и то, что в случае малого знакомства с этим языком они для своих посланий к пастве имели под рукой славянских переводчиков.) Таковы, например, митрополиты Иоанн, современник Всеволода, названный в летописи мужем книжным и ученым, и Никифор, современник Владимира Мономаха. Сочинения этих и других иерархов представляют по преимуществу разного рода правила и поучения; они имели своею задачею внутреннее благоустройство юной Русской церкви и определение ее внешних отношений, разрешение беспрерывно возникавших вопросов со стороны обрядовой и житейской, борьбу с разными языческими обычаями, которые медленно уступали свое место христианским установлениям, и т.п.

От митрополита Иоанна дошло до нас Церковное Правило, обращенное к черноризцу Иакову, который, вероятно, предлагал митрополиту разные вопросы на разрешение. В этом послании митрополит восстает против торговли рабами, волхвования, пьянства, нескромных песен, плясок и других языческих обычаев, а также против вольного сожития с женщиной и существовавшего в простонародье мнения, что венчальный обряд изобретен только для князей и вообще людей знатных. Особенно заметно старание греко-русских иерархов оградить Русскую церковь от влияния папства, от сближения с латинством. Старания эти тем понятнее, что русские князья находились в деятельном общении и в родственных связях с другими государями европейскими, особенно с соседями своими, королями польскими, немецкими, скандинавскими и угорскими; тогда как именно во второй половине XI века совершилось окончательное разделение церквей и последовали те меры Григория VII, которые еще более усилили различие в характере греческого и латинского клира. Митрополит Иоанн в своем Правиле осуждает обыкновение русских князей отдавать своих дочерей замуж в чужие земли (где они обыкновенно окатоличивались). А митрополит Никифор посвятил Владимиру Мономаху целое послание об отличиях Римской церкви от Православной. Он насчитывает до двадцати отличий, между которыми главное место занимают: служение на опресноках, безбрачие и брадобритие священников, а также учение об исхождении Духа Святого от Отца и Сына; последнее он называет "великим зловерством".

То же стремление к поучению, наставлению и утверждению в правилах христианской церкви заключается и в дошедших до нас произведениях собственно русских иерархов и подвижников. Ряд этих писателей открывается тем самым Иларионом, который был первым киевским митрополитом русского происхождения и с которым связано пещерное начало знаменитой Киевской обители. До нас дошло несколько его сочинений, а именно: "Учение о Ветхом и Новом законе", с которым соединена "Похвала кагану нашему Владимиру" и "Исповедание веры". Светлый ум, начитанность и даровитость, которыми отличаются эти произведения, вполне объясняют нам, почему великий князь Ярослав показал такое уважение к их автору, из простых священников возвысив его на степень русского митрополита. Первое из названных сочинений направлено в особенности против иудейства; что подтверждает присутствие на Руси иудейских колоний и пропаганды, шедших, вероятно, с юго-востока из Хазарии при посредстве наших Тмутараканских владений. (О еврейской колонии в Киеве упоминает житие Феодосия; об озлоблении киевлян против жидов свидетельствует летопись по поводу смерти Святополка И.) Перешедши от Ветхого Завета к Новому, от иудейства к христианству, автор говорит о крещении Русского народа и превозносит виновника этого крещения, кагана Владимира. Тут слово его проникнуто одушевлением и отличается истинным красноречием. "Уже не капища сограждаем, – говорит он, – но Христовы церкви зиждем. Уже не закалаем бесам друг друга; но Христос за нас закалаем бывает. Уже не кровь жертв вкушая, погибаем; но Христовой пречистой крови вкушая, спасаемся". "Все страны, города и люди чтут и славят каждый своего учителя в Православной вере. Похвалим же и мы, по мере малых сил наших, великие и дивные дела нашего учителя и наставника, великого кагана нашей земли, Владимира, внука старого Игоря, сына славного Святослава, которые своею храбростью и мужеством прославились во многих странах и ныне поминаются со славою". Особенно живая картина заключается в следующем описании Руси после крещения: "Тогда солнце Евангельское осветило нашу землю, капища разрушились, церкви поставляются, идолы сокрушаются и иконы святых являются; монастыри стали на горах; апостольская труба и евангельский гром огласил все грады; фимиам, возносимый Богу, освятил воздух; мужи и жены, малые и большие, все люди, наполнив церкви, восславили Бога". Похвалу Владимиру Иларион оканчивает похвалою своему покровителю Ярославу, который довершил великое дело, начатое отцом. Кроме блестящей картины, начертанной автором, из его произведения мы видим, как уже с самого водворения христианской религии на Руси духовенство поддерживает священное значение княжеской власти, находя в ней опору своему высокому положению и призванию. Русская церковь усваивает себе отличительную черту церкви Греческой от Латинской: беспритязательность первой на господство светское и смирение перед властию гражданскою, или государственною. Да иначе и быть не могло при слабости феократического начала, обнаруженной еще в языческий период, и при исконном, довольно широком развитии княжеской власти у русского народа.

В XI веке не один Иларион прославлял великие дела Владимира. Этот князь вообще сделался любимым героем нашей народной и книжной словесности. От эпохи первых Ярославичей до нас дошла еще "Похвала князю Владимиру", сочинитель которой называет себя Иаковом Мнихом. Полагают, что это был тот самый пресвитер Иаков, инок печерский, которого Феодосий при своей кончине предлагал наречь себе преемником; но братия отвечала, что он пострижен не в Печерском монастыре, и пожелала иметь игуменом Стефана, ученика и постриженника Феодосиева. Знаменитый игумен Печерский сам любил заниматься книжным делом и писал поучения. До нас не дошло ни одного из обличительных посланий к великому князю Святославу, о которых упоминает житие Феодосия. Но мы имеем несколько его поучений, обращенных преимущественно к монастырской братии, каковы наставления о любви к Богу, о милостыни, терпении, трудах и пр. В некоторых поучениях своих он, как строгий аскет, сильно вооружается против пьянства, распущенных нравов, суеверий и разных игрищ, оставшихся от язычества. "Несть ли поганый (языческий) обычай, – восклицает он, – кто повстречает на дороге чернеца или черницу, свинью или лысаго коня, то возвращается назад? Другие верят в чох, в волхвование или занимаются ростом, воровством, скоморошеством, гуслями, сопелями и вообще неподобными делами". "Или когда мы стоим в церкви, то можно ли смеяться и шептаться? Все это заставляет вас делать окаянный диавол". Феодосий между прочим, в ответ на собственный запрос великого князя Изяслава, написал к нему послание о Варяжской, или Латинской, вере; в чем предварил упомянутых выше митрополитов Иоанна и Никифора. Он также исчисляет отличия Латинской церкви; но вооружается против них еще с большею энергией; также осуждает брачные союзы русских государей с западными и вообще советует православным избегать общения с латинами.

От поучений и наставлений, как вести себя доброму христианину, истинному сыну Православной церкви, книжная словесность наша естественно должна была переходить к живым примерам, к изображению тех мужей, которые приобрели славу мучеников, подвижников, вообще людей святых, угодивших Богу. Отсюда в древнерусской словесности очень рано развился богатый отдел, посвященный жизнеописанию и прославлению подобных мужей. Рядом с переводными житиями святых общехристианских и преимущественно греческих начали появляться сказания и о русских угодниках. В этом отношении первое место принадлежит все той же Печерской обители. Ее необычайное начало и процветание постоянно склоняли мысли печерских иноков к ее славным основателям и устроителям, Антонию и Феодосию, а также к их ближайшим последователям. Рассказы об этих мужах сделались одним из любимейших предметов чтения и списывания в древней России. Во главе таких произведений стоит "Житие преподобного отца нашего Феодосия, игумена Печерского". Подобно творениям митрополита Илариона оно отличается прекрасным языком, толковым изложением и обнаруживает несомненный литературный талант его cочинителя. А сочинителем этого жития был печерский инок Нестор.

Преподобный Нестор. Скульптура М. Антокольского, 1890

О нем мы знаем только то немногое, что он сам мимоходом замечает о себе в этом житии Феодосия. А именно, Нестор вступил в Печерский монастырь при преемнике Феодосиевом Стефане, был им пострижен и возведен в дьяконский сан. Феодосия он не знал лично; но большинство иноков еще находились под живым впечатлением этого необыкновенного человека, и монастырь был полон рассказами о его деятельности. Вдохновенный этими рассказами и тем глубоким уважением, которым была окружена память о св. игумене, Нестор решился описать его житие. Оно указывает на некоторых из братии, которые помогали ему своими воспоминаниями. Главным источником для него служили беседы Феодора, который исполнял должность келаря при Феодосии. Этому Феодору, по словам Нестора, мать Феодосия сама рассказывала историю своего сына до его бегства из Курска в Киев. Некоторые подробности о св. игумене сообщил Нестору инок Иларион, который был искусен в книжном деле и часто занимался перепискою книг в келии самого Феодосия, т.е. под его непосредственным надзором. Поминает он о рассказах и других иноков, которых не называет по имени. Очевидно, сам Феодосий, любивший книжное дело, своим примером и поощрением много содействовал тому литературному направлению, которое мы встречаем в Печерской обители преимущественно перед другими русскими монастырями того времени, Любовь к книжному делу, может быть, имела некоторое влияние и на сочувствие Феодосия к Студийскому монастырю предпочтительно перед другими греческими обителями, потому что в нем, кроме общежития, процветала и литературная деятельность. Когда Нестор приступил к житию Феодосия, он уже достаточно был подготовлен к своей задаче, достаточно опытен в сочинительстве. В предисловии к этому труду он замечает, что Господь уже сподобил его написать "О житии, убиении и чудесах святых страстотерпцев Бориса и Глеба". Эти князья-мученики, как сказано выше, сделались также одним из любимейших предметов древнерусских сказаний; не один Нестор описывал житие братьев-мучеников и главного устроителя Печерской обители; но ему принадлежит почин в том и другом случае. В сказании о Борисе и Глебе он также называет себя "грешным" Нестором и упоминает о себе как о сочинителе, который тщательно расспрашивал людей знающих и собирал рассказы о св. братьях .

Упомянутые сочинения митрополитов Иоанна и Никифора напечатаны в Русских Достопамятностях. Часть I. M. 1815 и в памятниках XII века, изданных Калайдовичем. М. 1821. Сочинения Иллариона изданы в Прибавлениях к творениям свв. Отцов. 1844 г. (Отдельно под заглавием "Памятники Духовной литературы времен Ярослава I") и в Чтениях Моск. Об. И. и Др. 1848 г. № 7, с предисловием Бодянского. Об этих сочинениях несколько справедливых замечаний см. у Шевырева в его "Истории Русской словесности, преимущественно древней". М. 1846. Лекция шестая. Тому же Иллариону приписывают еще "Поучение о пользе душевной", но едва ли основательно; на что указал преосвященный Макарий в своей "Истории Рус. Церкви". II. 81. Похвала Владимиру Иакова Мниха напечатана в Христианском Чтении 1849 г. Там помещено и Житие Владимира, которое считают произведением того же Иакова, но едва ли справедливо; так как это житие имеет признаки гораздо позднейшего сочинения. Существует еще "Послание к князю Димитрию", сочинитель которого называет себя также монахом Иаковом; он увещевает своего духовного сына воздерживаться от пьянства и нецеломудренной жизни. Думают, что послание принадлежит тому же Иакову, а в Димитрии хотят видеть великого князя Изяслава Ярославича. Но и это сомнительно. Востоков указывал на великого князя Димитрия Александровича, т.е. на XIII век (Описание рукописей Румян, музея. 304). Послание это вполне напечатано в Истории Рус. Церкви Макария. II. Примеч. 254. Слова и Поучения Феодосия, отчасти вполне, отчасти в отрывках, изданы тем же преосвященным Макарием в Ученых записках Академии Наук. Кн. II. 1856 г. См. его же статью "Преподобный Феодосий Печерский как писатель" в "Исторических Чтениях о Языке и Словесности". СПб. 1855. О сочинениях Феодосия, Иоанна и Никифора, относящихся к отличиям Латинской церкви, любопытные данные собраны в "Обзоре древнерусских полемических сочинений против Латинян" Андр. Попова. М. 1875. Этот добросовестный исследователь приводит византийские первообразы, которым следовали помянутые сочинения, особенно послание константинопольского патриарха Михаила Керулария к патриарху антиохийскому Петру, прилагая к подлиннику и древний славянский перевод этого послания. По поводу книги Попова явилось любопытное исследование А. Павлова "Критические опыты по истории древнейшей греко-русской полемики против Латинян". СПб. 1878.

Наши ученые исследователи, каковы Погодин (Древняя Русская история), преосвященный Филарет ("Обзор Духовной Русской литературы" и "История Русской церкви"), преосвященный Макарий ("История Русской церкви") и И.И. Срезневский (его исследования в Извест. Акад. Н. т. II), а в последнее время Шахматов (его вышеупомянутые статьи) более распространенную и более украшенную редакцию сказаний о Борисе и Глебе приписывают Иакову Мниху, автору Похвалы Владимиру, тому Иакову, которого Феодосий желал назначить своим преемником. Мы позволяем себе не согласиться с этим мнением. Оно основано на том, что в Похвале Владимиру сочинитель говорит о своем прославлении сыновей Владимира, "свв. славных мучеников Бориса и Глеба". Отсюда выходит, будто Несторово сказание о Борисе и Глебе написано после сказания Иакова; ибо Иаков был старше Нестора: Феодосий предлагал Иакова в игумены в то время, когда Нестор еще и в монастырь не вступал. Но сличение обоих сочинений убеждает нас, что, наоборот, старшее из них есть то, которое принадлежит Нестору. Второе, более полное, более украшенное цветами красноречия, очевидно, кроме Нестора, пользовалось и другими источниками; так как в нем есть некоторые отличия и прибавления. Это второе сочинение дополнено рассказом о третьем перенесении мощей в 1115 г.; тогда как Нестор оканчивает вторым перенесением, т.е. 1072 годом. Последнее обстоятельство, конечно, указывает на то, что более полная редакция есть и более поздняя. Как на признак позднейшего происхождения укажу еще на искаженный рассказ о смерти Глеба, будто бы именем отца вызванного Святополком из. Мурома. По Несторовой редакции, Глеб бежал из Киева от грозящей опасности и был настигнут дорогою; что гораздо более согласно с логикой и с обстоятельствами и прямо указывает на автора, по времени более близкого к событию. Что касается до Иакова Мниха, автора Похвалы Владимиру, то, по всей вероятности, он просто написал подобную же похвалу Борису и Глебу; чем и можно объяснить его вышеприведенное о них упоминание. Что Нестор первый собрал, привел в порядок и изложил сказания о Борисе и Глебе, о том он ясно свидетельствует в своем предисловии: "Елико слышах от некых христолюбец, то да исповеде". И потом в заключение Жития: "Се же аз Нестор грешный о житии и о погублении и о чюдесех святою и блаженою страстотерпцю сею, опасне ведущих исписавы (испытав?), а другая сам сведы, от многих мала вписах, да почитающе славят Бога". Нет вероятия, чтобы он не знал и не упомянул о подобном труде, уже сделанном до него другим печерским иноком, если бы такой труд существовал. Не мог бы он исключительно приписать себе сочинение, в котором только сокращал Иакова Мниха. Повторяю, приписанное последнему сказание о Борисе и Глебе есть, очевидно, сочинение гораздо позднейшее сравнительно с несторовым.

Русская средневековая литература является начальным этапом развития русской литературы. Ее возникновение тесно связано с процессом формирования раннефеодального государства. Подчиненная политическим задачам укрепления основ феодального строя, она по-своему отразила различные периоды развития общественных и социальных отношений на Руси XI-XVII вв. Древнерусская литература - это литература формирующейся великорусской народности, постепенно складывающейся в нацию.

Вопрос о хронологических границах древнерусской литературы окончательно не решен нашей наукой. Представления об объеме древнерусской литературы до сих пор остаются неполными. Много произведений погибло в огне бесчисленных пожаров, во время опустошительных набегов степных кочевников, нашествия монголо-татарских захватчиков, польско-шведских интервентов! Да и в более позднее время, в 1737 г., остатки библиотеки московских царей были уничтожены пожаром, вспыхнувшим в Большом Кремлевском дворце. В 1777 г. от огня погибла Киевская библиотека. Произведения древнерусской письменности разделялись на "мирские" и "духовные". Последние всячески поддерживались и распространялись, так как содержали непреходящие ценности религиозной догматики, философии и этики, а первые, за исключением официальных юридических и исторических документов, объявлялись "суетными". Благодаря этому мы и представляем нашу древнюю литературу в большей степени церковной, чем она была на самом деле. Приступая к изучению древнерусской литературы, необходимо учитывать ее специфические черты, отличные от литературы нового времени. Характерной особенностью древнерусской литературы является рукописный характер ее бытования и распространения. При этом то или иное произведение существовало не в виде отдельной, самостоятельной рукописи, а входило в состав различных сборников, преследовавших определенные практические цели. "Все, что служит не ради пользы, а ради прикрасы, подлежит обвинению в суетности". Эти слова Василия Великого во многом определяли отношение древнерусского общества к произведениям письменности. Значение той или иной рукописной книги оценивалось с точки зрения ее практического назначения, полезности. Одной из характерных особенностей древнерусской литературы является ее связь с церковной и деловой письменностью, с одной стороны, и устным поэтическим народным творчеством - с другой. Характер этих связей на каждом историческом этапе развития литературы и в отдельных ее памятниках был различным. Однако чем шире и глубже литература использовала художественный опыт фольклора, тем ярче отражала она явления действительности, тем шире была сфера ее идеологического и художественного воздействия.

Характерная особенность древнерусской литературы - историзм . Ее героями являются преимущественно исторические лица, она почти не допускает вымысла и строго следует факту. Даже многочисленные рассказы о "чудесах" - явлениях, кажущихся средневековому человеку сверхъестественными, не столько вымысел древнерусского писателя, сколько точные записи рассказов либо очевидцев, либо самих лиц, с которыми произошло "чудо". Древнерусская литература, неразрывно связанная с историей развития Русского государства, русской народности, проникнута героическим и патриотическим пафосом. Еще одна особенность – анонимность.

Литература прославляет моральную красоту русского человека, способного ради общего блага поступиться самым дорогим - жизнью. Она выражает глубокую веру в силу и конечное торжество добра, в способность человека возвысить свой дух и победить зло. Древнерусский писатель менее всего был склонен к беспристрастному изложению фактов, "добру и злу внимая равнодушно". Любой жанр древней литературы, будь то историческая повесть или сказание, житие или церковная проповедь, как правило, включает в себя значительные элементы публицистики. Касаясь преимущественно вопросов государственно-политических или моральных, писатель верит в силу слова, в силу убеждения. Он обращается не только к своим современникам, но и к далеким потомкам с призывом заботиться о том, чтобы славные деяния предков сохранились в памяти поколений и чтобы потомки не повторяли горестных ошибок своих дедов и прадедов.

Литература Древней Руси выражала и защищала интересы верхов феодального общества. Однако она не могла не показать острой классовой борьбы, которая выливалась либо в форму открытых стихийных восстаний, либо в формы типично средневековых религиозных ересей. В литературе ярко отразилась борьба прогрессивных и реакционных группировок внутри господствующего класса, каждая из которых искала опоры в народе. И поскольку прогрессивные силы феодального общества отражали интересы общегосударственные, а эти интересы совпадали с интересами народа, мы можем говорить о народности древнерусской литературы.

Периодизация

По установившейся традиции в развитии древнерусской литературы выделяют три основных этапа, связанных с периодами развития Русского государства:

I. Литература древнерусского государства XI - первой половины XIII вв. Литературу этого периода часто именуют литературой Киевской Руси. Центральный образ – Киев и киевские князья, прославляется единство миросозерцания, патриотическое начало. Этот период характеризуется относительным единством литературы, которое определяется взаимосвязью 2-ух главных культурных центров государства - Киева и Новгорода. Это период ученичества, в роли наставников Византия и Болгария. Переводная литература преобладает. В ней сначала доминируют религиозные тексты, а затем появляется светская литература. Главная тема- тема Русской земли и её положения в семье христианских народов. Вторая половина 11 века (до этого периода) – Остромирово Евангелие, Изборники, перевод греческих хроник, на основе кот. «Хронограф по великому изложению», «Слово о законе и благодати Иллариона». В сер 11- первой трети 12 появл жанры дидактического слова

(Феодосий Печерский, Лука Жидята), жанровыми разновидностями оригинальных житий («Сказание» и «Чтение» о Борисе и Глебе, «Житие Феодосия Печерского», «Память и похвала князю Владимиру»), историческими сказаниями, повестями, преданиями, составившими основу летописи, которая в начале XII в. получает название «Повести временных лет». Тогда же появляется первое «хождение»-путешествие игумена Даниила и такое самобытное произведение, как «Поучение»

Владимира Мономаха.

II. Литература периода феодальной раздробленности и борьбы за объединение северо-восточной Руси (вторая половина XIII -первая половина XV вв.). Расцвет книжности. Владимиро-Суздальская Русь. «Повесть о татаро-монгольском нашествии», цикл повестей о Куликовской битве. В областных центрах создается местное летописание, агиография, жанры путешествий, исторических повестей. «Киево-Печерский патерик», «Слово о полку Игореве», «Слово» Даниила Заточника и «Слово о погибели русской земли». В 14 в появляются вымышленные сказания «Повести о Вавилоне граде». «Повесть о мутьянском воеводе Дракуле». В15 в. Появл «Хождение за три моря» Афанасия Никитина.

III. Литература периода создания и развития централизованного Русского государства (XVI-XVII вв.). Борьба с ересью, освобождение от духовной болезни. Появляется сатира, бытовая повесть.

Историческое значение Куликовской битвы и ее отражение в литературе конца 14-15 вв.\ летописная повесть, «Задонщина», «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича», «Сказание о Мамаевом побоище».

В 1380 году московский князь Дмитрий Иванович сплотил под своими знаменами почти всю Северо-Восточную Русь и нанес сокрушительный удар Золотой Орде. Победа показала, что у русского народа есть силы для решительной борьбы с врагом, но эти силы способна объединить лишь централизованная власть великого князя. После одержанной победы на Куликовом поле вопрос об окончательном свержении монголо-татарского ига был лишь вопросом времени. Исторические события 1380 года нашли сове отражение в устном народном творчестве и произведениях литературы: летописная повесть, «Задонщина», «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича», «Сказание о Мамаевом побоище».

Летописная повесть о Куликовской битве. Летописная повесть о Куликовской битве дошла до нас в двух вариантах: кратком и пространном. В повести не только излагаются основные факты: сбор вражеских сил и русских войск, битва на реке Непрядве, возвращение с победой великого князя в Москву, гибель Мамая,- но и дается эмоционально-экспрессивная публицистическая оценка этим фактам. Центральный герой летописной повести - великий князь московский Дмитрий Иванович. Он «Христолюбивый» и «боголюбивый» князь - идеальный христианин, постоянно обращающийся с молитвами к Богу, в то же время отважный воин, который бьется на поле Куликовом «напереди». Сама битва изображается при помощи характерных для воинской повести приемов: «Быстъ сеча велика и брань крепка и труск велик зело... пролъяша кровь аки дождевна туча обоих... паде труп на трупе, и паде тело татарьское на телеси крестъянстем».

Основная цель летописной повести - показать превосходство храбрости русских войск над высокоумием и лютостью «сыроядцев» «безбожных татар» и «поганой Литвы», заклеймить позором измену Олега Рязанского.

Краткая повесть вошла в состав «Рогожского летописца» и является произведением информативного типа, с традиционной 3-х частной структурой. Значительное место уделено 3-ей части-последствиям битвы. Но появляются и новые детали: перечень погибших в конце повести; приемы нанизывания однородных тропов («безбожный злочестивыи ордынский князь, Мамай поганый») и соединения тавтологических оборотов («мёртвых множьство бесчислено»). Пространная повесть сохранилась в составе Новгородской 4 летописи. Состав фактических сведений тот же, что и в краткой, но т.к. это повесть событийного типа, автор увеличил число композиционных элементов, характеризующих героев. Увеличивается количество молитв главного героя: перед боем-3, после боя-благодарственная молитва. Также появляется другой лирический фрагмент, ранее не использовавпшйся,-плач русских жён. Используются и разнообразные изобразительно-выразительные средства, особенно яркие по отношению к врагам: «тёмный сыроядец Мамай», отступник Олег Рязанский, «душегубливый», «кровопивец крестьянский». Описания самой Куликовской битвы во всех повестях отличаются эмоциональностью, которая создаётся восклицаниями автора и включением в текст элементов пейзажа, ранее не использовавшихся. Все эти особенности делают повествование более сюжетно мотивированным и эмоционально напряжённым.

Композиция «Сказания» структурно следует традиции воинской повести, но повествование состоит из ряда отдельных эпизодов-микросюжетов, соединённых между собой сюжетно мотивированными или хронологическими вставками, что является новаторством. Также новое проявляется в стремлении автора показать личность каждого героя в отдельности и показать его роль на протяжении всей повести. Персонажи делятся на главные (Дмитрий Иванович, Владимир Андреевич и Мамай), второстепенные (Сергий Радонежский, Дмитрий Боброк, Олег Рязанский и др.) и эпизодические (митрополит Киприан, Фома Кацибей и др.). Также композиционной особенностью является множество лирических фрагментов (молитвы, плач) и природных описаний. В тексте появляется и видение. Появляется новый описательный элемент-изображение русского войска, как его увидели князья с холма. Наряду с сохранением воинских формул, используется множество эпитетов, сравнений, усиливается роль метафор, подчёркивающих переживания героев. Автор «Задонщины» взял за образец «Слово о полку Игореве». Во вступлении так же упоминается Боян, а в конце устанавливается время события («А от Калатъские рати до Мамаева побоища 160 лет»). Дальнейший текст в целом традиционен-3-х частная структура. Но внутри каждой части повествование строится на основе отдельных эпизодов-картин, чередующихся с авторскими отступлениями. В повести есть документальные элементы, использование цифровых данных, перечневые перечисления. Есть незначительные отступления от хронологии, что нетрадиционно для воинской повести. Лирические фрагменты немногочисленны, согласно канонам воинской повести. Нет детальных описаний персонажей (кроме Дмитрия Ивановича), а враги описаны совсем схематично. Фольклорное влияние видно в использовании отрицательных сравнений («То ти было не серые волцы, но придоша погании татарове, пройти хотят воюючи всю Рускую землю»). «Задонщина»-памятник, созданный на скрещении традиций: фольклорной, воинской повести и «Слова». Но ведущей следует признать всё-таки традицию воинской повести.

«Задонщина». Задонщина» дошла до нас в шести списках , самый ранний из которых (список Ефросина) датируется 1470-ми гг., а поздний- концом XVII в. «Задонщиной» названо рассматриваемое произведение в списке Ефросина. В других списках оно называется «Словом о великом князе Дмитрии Ивановиче и брате его князе Владимире Андреевиче». Ефросиновский список представляет собой сокращенную переработку недошедшего первоначального пространного текста, в остальных списках текст пестрит ошибками и искажениями.

В «Задонщине» выражено поэтическое отношение автора к событиям Куликовской битвы. Его рассказ (как и в «Слове о полку Игореве») переносится из одного места в другое: из Москвы на Куликово поле, снова в Москву, в Новгород, опять на Куликово поле. Настоящее переплетается с воспоминаниями о прошлом. Сам автор охарактеризовал свое произведение как «жалость и похвалу великому князю Дмитрею Ивановичю и брату его, князю Владимеру Ондреевичю», «Жалость» - это плач по погибшим, «Похвала» - слава мужеству и воинской доблести русских.

Первая часть «Задонщины» - «жалость» описывает сбор русских войск, их выступление в поход, первую битву и поражение. Природа в «Задонщине» на стороне русских и предвещает поражение «поганых»: кричат птицы, Дмитрию Донскому же светит солнце. Павших воинов олакивают жены: княгини и боярыни. Их плачи построены, подобно плачу Ярославны, на обращении к ветру, Дону, Москве-реке.

Вторая часть «Задонщины» - «похвала» прославляет победу, одержанную русскими, когда из засады выступил полк Дмитрия Боброк Волынца. Враги обратились в бегство, а русским досталась богатая добыча, и теперь уже русские жены одевают на себя наряды и украшения женщин из Орды.

Весь текст «Задонщины» соотнесен со «Словом о полку Игореве»: тут и повторение целых отрывков из «Слова», и одинаковые характеристики, и сходные поэтические приемы. Но обращение автора «Задонщины» к «Слову о полку Игореве» носит творческий, а не механический характер. Победа великого князя московского над Мамаем воспринимается автором «З.» как реванш за поражение, понесенное Игорем на Каяле. Значительно усилен в «Задонщине» христианский элемент и вовсе отсутствуют языческие образы.

Принято считать, что «Задонщина» была написана Софонием Рязанцем: это имя, как имя ее автора, названо в заглавии двух произведения. Однако Софоний Рязанец называется и автором «Сказания о Мамаевом побоище» в целом ряде списков основной редакции «Сказания». Имя Софония Рязанца упоминается и в самом тексте «Задонщины», и характер этого упоминания таков, что в Софонии Рязанце следует скорее всего видеть не автора «Задонщины», а автора какого-то не дошедшего до нас поэтического произведения о Куликовской битве, которым, независимо друг от друга, воспользовались и автор «Задоншины», и автор «Сказания о Мамаевом побоище» . Никакими сведениями о Софонии Рязанце, кроме упоминания его имени в «Задонщине» и в «Сказании о Мамаевом побоище», мы не располагаем.

«Задонщина» - интереснейший литературный памятник, созданный как непосредственный отклик на важнейшее событие в истории страны. Замечательно это произведение и тем, что оно отражало передовую политическую идею своего времени: во главе всех русских земель должна стоять Москва и единение русских князей под властью московского великого князя служит залогом освобождения Русской земли от монголо-татарского господства.

«Сказание о Мамаевом побоище». «Сказание о Мамаевом побоище» - наиболее обширный памятник Куликовского цикла, написанный в середине 15 века. Это не только литературный памятник, но и важнейший исторический источник. В нем дошел до нас самый подробный рассказ о событиях Куликовской битвы. В «Сказании» дается описание приготовления к походу и «уряжения» полков, распределения сил и постановка перед отрядами их воинской задачи. В «Сказании» подробно описывается движение русского войска из Москвы через Коломну на Куликово поле. Здесь дается перечисление князей и воевод, принявших участие в сражении, рассказывается о переправе русских сил через Дон. Только из «Сказания» мы знаем, что исход сражения решил полк под руководством князя Владимира Серпуховского: перед началом битвы он был поставлен в засаду и неожиданным нападением с флангов и тыла на ворвавшегося в русское расположение врага нанес ему сокрушительное поражение. Из «Сказания» мы узнаем, что великий князь был контужен и найден в бессознательном состоянии после окончания сражения. Эти подробности и ряд других, в том числе и легендарно-эпических (рассказ о поединке перед началом боя инока-богатыря Пересвета с татарским богатырем, эпизоды, повествующие о помощи русским святых, и т. д.), донесло до нас только «Сказание о Мамаевом побоище».

«Сказание» многократно переписывалось и перерабатывалось, вплоть до начала XVIII в., и дошло до нас в восьми редакциях и большом количестве вариантов . О популярности памятника у средневекового читателя как «четьего» (предназначавшегося для индивидуального чтения) произведения свидетельствует большое число лицевых (иллюстрированных миниатюрами) списков его.

Главный герой «Сказания»-Дмитрий Донской. «Сказание» - это не только рассказ о Куликовской битве, но и произведение, посвященное восхвалению великого князя московского. Автор изображает Дмитрия мудрым и мужественным полководцем, подчеркивает его воинскую доблесть и отвагу. Все остальные персонажи произведения группируются вокруг Дмитрия Донского. Дмитрий - старший среди русских князей, все они - его верные помощники, вассалы, его младшие братья. Образ Дмитрия Донского все еще в основном носит черты идеализации, но и будущие тенденции обращения к личностному началу видны в нем – автор иногда говорит об особых эмоциях ДД (грусть, ярость и пр.)

В «Сказании» поход Дмитрия Ивановича благословляет митрополит Киприан. На самом же деле Киприана в 1380 г. в Москве не было. Это не ошибка автора «Сказания», а . Из публицистических соображений автор «Сказания», поставивший своей задачей нарисовать идеальный образ великого князя московского, правителя и главы всех русских сил, должен был проиллюстрировать прочный союз московского князя с митрополитом всея Руси. И в произведении литературном он мог, вопреки исторической правде, рассказать о благословении Дмитрия и его воинства митрополитом Киприаном, тем более что формально Киприан действительно был в это время митрополитом всея Руси.

Во время Куликовской битвы в союз с Мамаем вступили рязанский князь Олег и литовский князь Ягайло, сын умершего в 1377 г. литовского князя Ольгерда. В «Сказании» же, описывающем событие 1380 г., литовским союзником Мамая назван Ольгерд. Как и в случае с Киприаном, перед нами не ошибка, а сознательный литературно-публицистический прием . Для русского человека конца XIV - начала XV в., а особенно для москвичей, имя Ольгерда было связано с воспоминаниями о его походах на Московское княжество. Это был коварный и опасный враг Руси, о воинской хитрости которого сообщалось в летописной статье-некрологе о его смерти. Поэтому назвать Ольгерда союзником Мамая вместо Ягайла могли только в то время, когда это имя было еще хорошо памятно как имя опасного врага Москвы. В более позднее время такая перемена имен не имела смысла .

Мамай, враг Русской земли, изображается автором «Сказания» в резко отрицательных тонах. Идет противопоставление: если Дмитрий - это светлое начало, глава благого дела, деяниями которого руководит бог, то Мамай - олицетворение тьмы и зла - за ним стоит дьявол. Героический характер события, изображенного в «Сказании», обусловил обращение автора к устным преданиям о Мамаевом побоище. К устным преданиям скорее всего восходит эпизод единоборства перед началом общего сражения инока Троице-Сергиева монастыря Пересвета с татарским богатырем. Эпическая основа ощущается в рассказе об «испытании примет» Дмитрием Волынцом; опытный воевода Дмитрий Волынец с великим князем в ночь накануне боя выезжают в поле между русскими и татарскими войсками, и Волынец слышит, как земля плачет «надвое» - о татарских и русских воинах: будет много убитых, но все же русские одолеют. Устное предание, вероятно, лежит и в основе сообщения «Сказания» о том, что Дмитрий перед сражением надел княжеские доспехи на любимого воеводу, а сам в одежде простого воина с железной палицей первым ринулся в бой. В плаче Евдокии так же звучат нотки фольлорного плача-причитания.

Описания русского воинства представляют собой яркие и образные картины. В описаниях картин природы может быть отмечена определенная лиричность и стремление связать эти описания с настроением событий. Глубоко эмоциональны и не лишены жизненной правдивости отдельные авторские замечания. Рассказывая, например, о прощании с женами уходящих из Москвы на битву воинов, автор пишет, что жены «в слезах и въсклицании сердечнем не могуще ни слова изрещи», и добавляет, что «князь же великий сам мало ся удръжа от слез, не дався прослезити народа ради».

«Сказание о Мамаевом побоище» представляло для читателей интерес уже тем, что оно подробно описывало все обстоятельства Куликовской битвы. Однако не только в этом привлекательность произведения. Несмотря на значительный налет риторичности, «Сказание о Мамаевом побоище» носит ярко выраженный сюжетный характер . Не только само событие, но и судьба отдельных лиц , развитие перипетий сюжета заставляло читателей волноваться и сопереживать описываемому. И в целом ряде редакций памятника сюжетные эпизоды усложняются, увеличиваются в количестве. Все это делало «Сказание о Мамаевом побоище» не только историко-публицистическим памятником, но и сюжетно-увлекательным произведением.

«Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя руськаго»

«Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» по своему стилю может быть отнесено к агиографическим памятникам экспрессивно-эмоционального стиля .

Это похвала деяний Дмитрия Донского, о чем автор «Слова» с характерным для жанра самоуничижением заявляет в конце своего произведения, что недостоин описывать деяния господина.

Стилистически и композиционно «Слово» близко к произведениям Епифания Премудрого.

Сочетаются книжные традиции воинской биографии и фольклорные традиции (плач Евдокии наполнен ф. образами).

Время написания «Слова» датируется по-разному. Большинство исследователей относили его создание к 90-м гг. XIV в., считая, что оно было написано очевидцем смерти и погребения князя (ум. в 1389 г.).

Имеет традиционную структуру жития (характеристики ДД, его отца и матери), но при этом вплетается и другая ипостась ДИ – государственного деятеля.

Точные биографические сведения о Дмитрии Донском и исторические данные мало интересуют автора. В начале подчеркивается преемственность Дмитрия по отношению к великому князю Владиру I и то, что он «сродник» святых князей Бориса и Глеба. Упоминаются битва на Воже и Мамаево побоище. Как в этих частях «Слова о житии», так и в других, где подразумеваются какие-то конкретные события; ведется не столько рассказ о них, сколько дается их обобщенная характеристика . «Слово» - цепочка похвал Дмитрию и философских, весьма сложных размышлений автора о величии князя, в которую вклиниваются биографические подробности. Сравнивая своего героя с библейскими персонажами (Адамом, Ноем, Моисеем), писатель подчеркивает превосходство своего героя над ними. В этом же ряду сравнений Дмитрий выступает как наиболее великий правитель из всех известных мировой истории.

Особо выделяется в «Слове» плач жены Дмитрия Донского, княгини Евдокии , проникнутый глубокой лиричностью. На нем отразилось влияние народной вдовьей причети: Евдокия обращается к умершему, как к живому, как бы ведет с нми беседу, характерны для фольклора и сопоставления покойного с солнцем, месяцем, закатившейся звездой. Однако плач прослаляет и хзристианские добродетели князя.

«Слово о житии» преследовало ясную политическую цель: прославить московского князя, победителя Мамая, как властителя всей Русской земли, наследника Киевского государства, окружить власть князя ореолом святости и поднять его политический авторитет на недосягаемую высоту.

Проблема художественного метода древнерусской литературы.

Чтобы понять и определить своеобразие художественного метода древнерусской литературы, необходимо остановиться на характере миросозерцания средневекового человека. Оно вбирало в себя, с одной стороны, умозрительные религиозные представления о мире и человеке, а с другой - конкретное видение действительности, вытекавшее из трудовой практики человека феодального общества. В своей повседневной деятельности человек сталкивался с реальной действительностью: природой, социальными, экономическими и политическими отношениями. Окружающий человека мир христианская религия считала временным, преходящим и резко противопоставляла миру вечному, невидимому, нетленному.

Присущее средневековому мышлению удвоение мира во многом определяло специфику художественного метода древнерусской литературы, его ведущий принцип - символизм . Средневековый человек был убежден, что символы скрыты в природе и самом человеке, символическим смыслом наполнены исторические события. Символ служил средством раскрытия смысла, обретения истины. Как многозначны знаки окружающего человека видимого мира, так многозначно и слово: оно может быть истолковано не только в своем прямом, но и в переносных значениях. Этим определяется характер символических метафор, сравнений в древнерусской литературе. Религиозная христианская символика в сознании древнерусского человека тесно переплеталась с народнопоэтической.

Характерным свойством средневекового мышления являлись ретроспективность и традиционализм. Древнерусский писатель постоянно ссылается на тексты "писания", которые он истолковывает не только исторически, но и аллегорически, тропологически и аналогически. Иначе говоря, то, о чем повествуют книги Ветхого и Нового заветов,- это не только повествование об "исторических событиях", "фактах", но каждое "событие", "факт" - аналог современности, образец морального поведения и оценки и содержит в себе скрытую сакраментальную истину. "Приобщение" к Истине осуществляется, по учению византийцев, посредством любви (их важнейшая гносеологическая категория), созерцания божества в себе и вне себя-в образах, символах, знаках: путем подражания и уподобления богу, наконец, в акте слияния с ним". Древнерусский писатель творит свое произведение в рамках устоявшейся традиции: он взирает на образцы, каноны, не допускает "самомышления", т. е. художественного вымысла. Его задача - передать "образ истины". Этой цели подчинен средневековый историзм древнерусской литературы. Все события, происходящие в жизни человека и общества, рассматриваются как проявление божественной воли. Бог посылает людям знаки своего гнева - небесные знамения, предупреждая их о необходимости покаяния, очищения от грехов и предлагая изменить свое поведение - оставить "беззакония" и обратиться на стезю добродетели. "Грех ради наших" Бог, по убеждению средневекового писателя, наводит иноплеменных завоевателей, посылает стране "немилостивого" правителя или дарует победу, мудрого князя в награду за смирение и благочестие. Таким образом, символизм, историзм, ритуальность, или этикетность, и дидактизм являются ведущими принципами художественного метода древнерусской литературы, вбирающего в себя две стороны: строгую фактографичность и идеальное преображение действительности.

Древнерусская литература является тем прочным фундаментом, на котором возводится величественное здание национальной русской художественной культуры XVIII—XX вв.

В ее основе лежат высокие нравственные идеалы, вера в человека, в его возможности безграничного нравственного совершенствования, вера в силу слова, его способности преобразования внутреннего мира человека, патриотический пафос служения Русской земле — государству — Родине, вера в конечное торжество добра над силами зла, всесветное единение людей и его победу над ненавистной рознью.

Не зная истории древнерусской литературы, мы не поймем всей глубины творчества А. С. Пушкина, духовной сущности творчества

Н. В. Гоголя, нравственных исканий Л. Н. Толстого, философской глубины Ф. М. Достоевского, своеобразия русского символизма, словесных исканий футуристов.

Хронологические границы древнерусской литературы и ее специфические особенности.

Русская средневековая литература является начальным этапом развития русской литературы. Ее возникновение тесно связано с процессом формирования раннефеодального государства.

Подчиненная политическим задачам укрепления основ феодального строя, она по-своему отразила различные периоды развития общественных и социальных отношений на Руси XI—XVII вв. Древнерусская литература — это литература формирующейся великорусской народности, постепенно складывающейся в нацию.

Вопрос о хронологических границах древнерусской литературы окончательно не решен нашей наукой. Представления об объеме древнерусской литературы до сих пор остаются неполными.

Много произведений погибло в огне бесчисленных пожаров, во время опустошительных набегов степных кочевников, нашествия монголо-татарских захватчиков, польско-шведских интервентов! Да и в более позднее время, в 1737 г., остатки библиотеки московских царей были уничтожены пожаром, вспыхнувшим в Большом Кремлевском дворце.

В 1777 г. от огня погибла Киевская библиотека. Во время Отечественной войны 1812 г. в Москве сгорели рукописные собрания Мусина-Пушкина, Бутурлина, Баузе, Демидова, Московского общества любителей русской словесности.

Основными хранителями и переписчиками книг в Древней Руси, как правило, были монахи, менее всего заинтересованные в хранении и переписке книг мирского (светского) содержания. И это во многом объясняет, почему подавляющее большинство дошедших до нас произведений древнерусской письменности носит церковный характер.

Произведения древнерусской письменности разделялись на «мирские» и «духовные». Последние всячески поддерживались и распространялись, так как содержали непреходящие ценности религиозной догматики, философии и этики, а первые, за исключением официальных юридических и исторических документов, объявлялись «суетными». Благодаря этому мы и представляем нашу древнюю литературу в большей степени церковной, чем она была на самом деле.

Приступая к изучению древнерусской литературы, необходимо учитывать ее специфические черты, отличные от литературы нового времени.

Характерной особенностью древнерусской литературы является рукописный характер ее бытования и распространения. При этом то или иное произведение существовало не в виде отдельной, самостоятельной рукописи, а входило в состав различных сборников, преследовавших определенные практические цели.

«Все, что служит не ради пользы, а ради прикрасы, подлежит обвинению в суетности». Эти слова Василия Великого во многом определяли отношение древ​нерусского общества к произведениям письменности. Значение той или иной рукописной книги оценивалось с точки зрения ее практического назначения, полезности.

«Велика бо бываеть полза от ученья книжного, книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных; се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходищя мудрости, книгам бо есть неищетная глубина, сими бо в печали утешаемы есмы, си суть узда въздержанью... Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей...» — поучает летописец под 1037 г.

Другой особенностью нашей древней литературы является анонимность, имперсональность ее произведений. Это было следствием религиозно-христианского отношения феодального общества к человеку, и в частности к труду писателя, художника, зодчего.

В лучшем случае нам известны имена отдельных авторов, «списателей» книг, которые скромно ставят свое имя либо в конце рукописи, либо на ее полях, либо (что гораздо реже) в заглавии произведения. При этом писатель не приминет снабдить свое имя такими оценочными эпитетами, как «худый», «недостойный», «многогрешный».

Биографические сведения о известных нам древнерусских писателях, объеме их творчества, характере общественной деятельности весьма и весьма скудны. Поэтому если при изучении литературы XVIII—XX вв. литературоведы широко привлекают биографический материал, раскрывают характер политических, философских, эстетических взглядов того или иного писателя, используя авторские рукописи, прослеживают историю создания произведений, выявляют творческую индивидуальность писателя, то к памятникам древнерусской письменности приходится подходить по-иному.

В средневековом обществе не существовало понятия авторского права, индивидуальные особенности личности писателя не получили такого яркого проявления, как в литературе нового времени. Переписчики зачастую выступали в роли редакторов и соавторов, а не простых копиистов текста. Они изменяли идейную направленность переписываемого произведения, характер его стиля, сокращали или распространяли текст в соответствии со вкусами, запросами своего времени.

В результате создавались новые редакции памятников. И даже когда переписчик просто копировал текст, его список всегда чем-то отличался от оригинала: он допускал описки, пропуски слов и букв, невольно отражал в языке особенности своего родного говора. В связи с этим в науке существует особый термин — «извод» (рукопись псковско-новгородского извода, московского, или — шире —болгарского, сербского и др.).

Как правило, авторские тексты произведений до нас не дошли, а сохранились их более поздние списки, подчас отстоящие от времени написания оригинала на сто, двести и более лет. Например, «Повесть временных лет», созданная Нестором в 1111—1113 гг., вовсе не сохранилась, а редакция «повести» Сильвестра (1116) известна только в составе Лаврентьевской летописи 1377 г. «Слово о полку Игореве», написанное в конце 80-х годов XII в., было найдено в списке XVI в.

Все это требует от исследователя древнерусской литературы необычайно тщательной и кропотливой текстологической работы: изучения всех имеющихся в наличии списков того или иного памятника, установления времени и места их написания путем сопоставления различных редакций, вариантов списков, а также определения, в какой редакции список более всего соответствует первоначальному авторскому тексту. Этими вопросами занимается особая отрасль филологической науки — текстология.

Решая сложные вопросы о времени написания того или иного памятника, его списков, исследователь обращается к такой вспомогательной историко-филологической науке, как палеография.

По особенностям начертания букв, почерков, характеру писчего материала, бумажным водяным знакам, характеру заставок, орнамента, миниатюр, иллюстрирующих текст рукописи, палеография дает возможность относительно точно установить время создания той или иной рукописи, количество писцов, ее писавших.

В XI—первой половине XIV в. основным писчим материалом был пергамен, изготовлявшийся из кожи телят. На Руси пергамен часто называли «телятиной», или «харатьей». Этот дорогостоящий материи был, естественно, доступен только имущим классам, а ремесленники, торговцы пользовались для своей ледовой переписки берестой. Береста также выполняла функцию ученических тетрадей. Об этом свидетельствуют замечательные археологические открытия новгородских берестяных грамот.

Для экономии писчего материала слова в строке не разделялись, и только абзацы рукописи выделялись красной киноварной буквицей — инициалом, заголовком — «красной строкой» в буквальном смысле этою слова. Часто употребляемые, широко известные слова писались сокращенно под особым надстрочечным знаком — титлом. Например, глет (глаголет — говорит), бгъ (бог), бца (богородица).

Пергамен предварительно разлиновывался писцом при помощи линейки с цепочкой. Затем писец клал его на колени и тщательно выписывал каждую букву. Почерк с правильным почти квадратным начертанием букв назывался уставом.

Работа над рукописью требовала кропотливого труда и большого искусства, поэтому, когда писец завершал свой нелегкий труд, он с радостью это отмечал. «Радуется купецъ прикуп створив и кормьчии в отишье пристав и странник в отечьство свое пришед, тако ж радуется и книжный писатель, дошед до конца книгам...» — читаем в конце Лаврентьевской летописи.

Написанные листы сшивались в тетради, которые переплетались в деревянные доски. Отсюда фразеологический оборот — «прочитать книгу от доски до доски». Доски переплета обтягивались кожей, а иногда облекались в специальные изготовленные из серебра и золота оклады. Замечательным образцом ювелирного искусства является, например, оклад Мстиславова евангелия (начало XII в.).

В XIV в. на смену пергамену пришла бумага. Этот более дешевый писчий материал облепил и ускорил процесс письма. Уставное письмо сменяется наклонным, округлым почерком с большим количеством выносных надстрочных знаков — полууставом. В памятниках деловой письменности появляется скоропись, которая постепенно вытесняет полуустав и занимает господствующее положение в рукописях XVII в.

Огромную роль в развитии русской культуры сыграло возникновение книгопечатания в середине XVI в. Однако вплоть до начала XVIII в. печатались книги преимущественно церковные, а произведения мирские, художественные по-прежнему бытовали и распространялись в рукописях.

При изучении древнерусской литературы следует учесть одно весьма важное обстоятельство: в средневековый период художественная литература еще не выделилась в самостоятельную область общественного сознания, она была неразрывно связана с философией, наукой, религией.

В связи с этим к древнерусской литературе нельзя механически применять те критерии художественности, с которыми мы подходим при оценке явлений литературного развития нового времени.

Процесс исторического развития древней русской литературы представляет собой процесс постепенной кристаллизации художественной литературы, ее выделения из общего потока письменности, ее демократизации и «обмирщения», т. е. высвобождения из-под опеки церкви.

Одной из характерных особенностей древнерусской литературы является ее связь с церковной и деловой письменностью, с одной стороны, и устным поэтическим народным творчеством — с другой. Характер этих связей на каждом историческом этапе развития литературы и в отдельных ее памятниках был различным.

Однако чем шире и глубже литература использовала художественный опыт фольклора, тем ярче отражала она явления действительности, тем шире была сфера ее идеологического и художественного воздействия.

Характерная особенность древнерусской литературы — историзм. Ее героями являются преимущественно исторические лица, она почти не допускает вымысла и строго следует факту. Даже многочисленные рассказы о «чудесах» — явлениях, кажущихся средневековому человеку сверхъестественными, не столько вымысел древнерусского писателя, сколько точные записи рассказов либо очевидцев, либо самих лиц, с которыми произошло «чудо».

Историзм древнерусской литературы носит специфически средневековый характер. Ход и развитие исторических событий объясняется Божьим изволением, волей провидения.

Героями произведений являются князья, правители государства, стоящие наверху иерархической лестницы феодального общества. Однако, отбросив религиозную оболочку, современный читатель без труда обнаруживает ту живую историческую действительность, подлинным творцом которой был русский народ.

Кусков В.В. История древнерусской литературы. - М., 1998 г.