Спектакль отморозки. Из дискуссии после спектакля «Отморозки»

«Отморозки», реж. Кирилл Серебренников

Первым громким спектаклем и визитной карточкой театра стали «Отморозки» Кирилла Серебренникова по произведения Захар Прилепину про левую оппозиционную молодежь с налетом анархии.

Этот спектакль Серебернников поставил вместе со своими студентами из Школы-студии МХАТ, которые потом составили труппу Гоголь-центра. Тогда это был революционный хит: на пике болотных протестов, когда эта повестка дня была еще востребована. Спектакль про молодых пассионариев, которым плохо живется на Руси, которые хотели перемен, возможно, радикальными способами. Исповедь новых униженных и оскорбленных.

«Идиоты», реж. Кирилл Серебренников

«Идиоты» стали одним из самым громких постановок по сценариям европейских фильмов. Новые идиоты под руководством Оксаны Фандеры собрались на суд в современной России: они враги, они чужие, они пятая колонна. Провокация и эпатаж, все что показывали Павленский и Pussy Riot на улице, теперь на сцене. Спектакль с успехом в этом году показали в рамках авторитетного Авиньонского кинофестиваля.

«Братья», реж. Алексей Мизгирев

Еще одной из серии таких театральных интерпретаций киносценариев стала постановка «Братьев» по фильму «Рокко и его братья» Висконти. Еще важно, что это был театральный дебют российского режиссера Алексея Мизгирева, автора нашумевшей картины «Бубен-барабан».

Естественно, эти братья тоже поменяли миланскую прописку на московскую, благодаря усилиям Мизгирева и драматурга Дурненкова. Приезжие герои помещены в суровые условия столичной жизни, где нужно бороться за место под солнцем. И чем жестче, тем лучше. Их способ — бои без правил. О том, как выжить в большом городе, остаться людьми и братьями — вот о чем эта человеческая трагедия Мизгирева. Очень брутальная, мощная и витальная. Постановка, где каждую минуту ощущаешь себя на пороховой бочке. Ведь и зал выглядить как будто арена для боев без правил. Жизнь в современном мегаполисе, согласитесь, похожа на этот вид спорта. В общем, «Братья» заслуженно стали хитом и удачей Мизгирева на сцене. И опять же эксперимент этот случился именно здесь. Если еще не видели, сходите на этой неделе в Гоголь-центр, «Братьев» как раз показывают в эти дни. Не упустите шанс увидеть одну из лучших постановок.

«Метаморфозы», реж. Давид Бобе

Одна из самых поэтичных постановок театра — «Метаморфозы» по Овидию. Этот спектакль поставил друг и партнер Серебренникова, французский режиссер Давид Бобе. Сцены из поэмы Овидия превращаются здесь в мультимедийный перформанс. У авторов получилось создать целую картину мира: в одном спектакле объединить вечное и актуальное, божественное и мирское.

«(М)ученик», реж. Кирилл Серебренников

Важная постановка последнего времени — «Мученик». Про оскорбление чувств верующих и трудности воспитания, откровенно и в точку. Это спектакль по пьесе Майенбурга. Про мальчика, который живет по своим правилам. Который бунтует говорит о своих моральных нормах. Он знает, что такое хорошо и что такое плохо. Но вопрос, кому попадется этот ученик.

«Кому на Руси жить хорошо», реж. Кирилл Серебренников

Современные мужики из смежных деревень, которые сошлись на столбовой дороженьке и решили выяснить, кому живется весело вольготно на Руси. Современным помещикам, чиновникам, попам, купцам, боярам, министрам, царю в конце концов?

К этому спектаклю готовились основательно: артисты с режиссером повторили маршрут тех мужичков, а результат увиденного представили в Гоголь-центре.

Архетипы живучи, народный дух, рабство, голод, надежда, вечное терпение и, конечно, крепостное право — все это вечно. Это Серебренников очень тонко и показывает. Отсюда и рождается тот самый бессмысленный и беспощадный «русский мир», о котором сегодня так любят говорить. А какой он, на самом деле, никто до конца на самом деле не понимает. Или что такое те самые пресловутые наши духовные скрепы? А вот они — сострадание, смиренность, пассивность, надежда на чудо, вечное пьянство, холопство и полное примирение с судьбой и действительностью. Ничего светлого и оптимистичного.

Постановка тоже мультижанровая: и Некрасов, и вербатим, и даже целый балет во второй части, где мужики в пьяной ночи уходят в свой экспрессивный психологически танец-отрыв, который максимально точно передает ту боль, тот надлом, который всегда на Руси. Танец мужиков продолжается плачем по счастью женскому, мощным монологом актрисы МХТ Евгении Добровольской. Это, конечно, самое сильное в спектакле, высказывание про долю женскую, а, на самом деле, про всю нашу Русь, убогую и обильную.

Получилась настоящая энциклопедия русской жизни. После спектакля уходишь с тяжелом сердцем, но все-таки с каким-то щемящим чувством и ощущением, что все это не просто так. Получается, как по Шевчуку, про нашу родину, пусть кричат — уродина, а она нам нравится, хоть и не красавица.

10 мин.

«Сила Культуры» вспоминает работы режиссера, которые получили международное признание

23 мая в «Гоголь-центре» и дома у его художественного руководителя Кирилла Серебренникова прошли . Дело о якобы хищении бюджетных средств на проекте вызвало бурную реакцию мировой театральной общественности. В поддержку режиссера, известного своими постановками не только в России, но и в Европе, среди прочих выступили деятели французского театра и кино, назвав Серебренникова «гениальным бунтарем», а его театр - свободным и честным. «Сила Культуры» вспоминает российские работы режиссера, которые получили международное признание.

Источник: Flickr

«Отморозки»

Проект «Платформа», 2011 год

Мировая премьера спектакля «Отморозки», в основу которого лег роман Захара Прилепина «Санькя», состоялась в 2011 году на фестивале международной новой драматургии F.I.N.D. в Берлине. Смелую и жесткую историю о молодых нацболах немецкая публика приняла с большим интересом, а театральные профессионалы назвали спектакль примером того, как нужно разговаривать с аудиторией о современных реалиях.

В центре сюжета - пугающая своим правдоподобием история 20-летних участников политических акций, которые бунтуют против социальной несправедливости, нищеты и несвободы, но при этом не знают, как с ней бороться. На сцене - заградительные решетки, разделяющие «радикально настроенную молодежь» и «стражей порядка», в любой момент готовых к кровавой схватке.

Спектакль как хроника юношеского бунта, исход которого заранее определен. «У нас театр человеческий, он про человека, - рассказывал об «Отморозках» Серебренников. - Это театр про людей и для людей. А то, что он затрагивает политические темы - естественно, потому что если театр их специально сторонится, то это не приводит ни к чему хорошему. Это только увеличит пропасть между театром и умным, неравнодушным зрителем».

Почти все роли в спектакле исполнили на тот момент ученики Кирилла Серебренникова в Школе-студии МХАТ, которые специально для работы над постановкой ходили на протестные акции, разговаривали с активистами, а услышанное позже добавляли в сценический текст.

«Отморозки» - первый случай в истории премии «Золотая маска», когда награду («Лучший спектакль малой формы») получили актеры, еще не окончившие театральный вуз.

Источник фото: пресс служба «Гоголь-центра»

«Идиоты»

Гоголь-центр, 2013 год

«Идиотов» Серебренников поставил по мотивам одноименного фильма Ларса фон Триера. Картина рассказывает о коммуне молодых людей, которые притворяются умственно отсталыми, чтобы восстать против общественных табу и открыть в себе «внутреннего идиота». В спектакле действие переносится в Москву, а герои здесь сталкиваются с современной действительностью: радикальным акционизмом, «борцами за нравственность» и подавлением любого инакомыслия.

В итоге в интерпретации Серебренникова датский социальный бунт становится российским политическим: в героях ясно угадываются главные действующие лица протестного движения, без труда считываются аналогии с громкими судебными делами. Недаром сцена здесь представляет собой зал судебных заседаний, где в клетке для подсудимых - те, кто бросил вызов системе.

Фильм Триера снят по правилам созданного им манифеста «Догма 95», отвергающего все условности кино. Специально для спектакля Серебренников написал свою «Театральную Догму 13», предполагающую среди прочего отказ от имитации действий, а также от световых эффектов и внешних источников звука.

В 2015 году «Идиоты» представили русский театр в основной программе Авиньонского фестиваля - крупнейшего театрального смотра в Европе. До Серебренникова в Авиньон российскую постановку последний раз приглашали за 9 лет до этого - в 2006 году привозил на фестиваль свою версию гомеровской «Илиады».

Источник фото: пресс-служба «Гоголь-центра»

«Мертвые души»

Гоголь-центр, 2014 год

«Мертвые души» Серебренников впервые поставил в Национальном театре Латвии в 2010 году (в Риге постановка получила награду как «Лучший спектакль года»), а позже перенес спектакль на сцену «Гоголь-центра». Кроме текста поэмы режиссер включил в постановку мотивы из «Вия», «Женитьбы» и «Игроков».

Все роли, в том числе женские, в постановке исполнили мужчины, а лирические отступления Гоголя положили на музыку, которую специально для спектакля написал композитор Александр Маноцков.

Сценография «Мертвых душ» предельно минималистична: пространство сцены организует огромная коробка из ДСП - безвыходное место словно российское безвременье, где ничего не происходит и ничего не меняется, а героям только и остается задаваться вопросом: «Русь, чего ты хочешь от меня?».

«Когда «Мертвые души» были первый раз опубликованы, - рассказывает Серебренников. - Гоголя при огромной толпе почитателей сопровождала не меньшая группа критиков, которые говорили об очернении русской действительности - он не увидел лиц, не нашел ни одного положительного персонажа, это несправедливый поклеп на Россию».

Впрочем, свою интерпретацию поэмы Серебренников начисто лишил буквальных смыслов, создав остроумный и неожиданный спектакль о России вне времени.

Постановка была представлена сразу на двух европейских фестивалях: в 2015 году спектакль показали на международном фестивале Wiener Festwochen (одном из трех крупнейших театральных фестивалей в Европе), а годом позже Серебренникова вместе с его командой второй год подряд пригласили на Авиньонский фестиваль, где после показа «Мертвым душам» устроили стоячую овацию.

Источник фото: пресс-служба «Гоголь-центра»

Кино

В 2006 году один из первых фильмов Серебренникова - «Изображая жертву» - получил главный приз на Римском кинофестивале. Российскую ленту среди 16 конкурсных картин выбрало жюри, состоявшее из 50 зрителей во главе с итальянским классиком Этторе Сколой.

В центре сюжета - история молодого человека, изображающего жертв преступлений во время следственных экспериментов. По словам режиссера, фильм - «художественное отражение всего того, что заполняет умы в современной России: неуверенность, ужас, надежда».

В 2012 году фильм Серебренникова «Измена» был представлен в конкурсной программе Венецианского кинофестиваля - старейшего киносмотра в Европе. За главную награду - «Золотого льва» - наряду с российским фильмом боролись картины Пола Томаса Андерсона, Терренса Малика, Ким Ки Дука и других режиссеров с мировым именем.

«Измена» - исследование гибельности страсти. По сюжету двое случайных знакомых узнают о том, что их супруги являются любовниками, и измена подчиняет все их поступки своей логике.

В прошлом году картина Серебренникова «Ученик» получила приз имени Франсуа Шале в программе «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля. Историю о школьнике, ставшем религиозным фанатиком, оценили и в России: фильм собрал множество номинаций на отечественные премии «Золотой орел» и «Ника».

В основу оригинального сценария легла пьеса известного немецкого драматурга Мариуса фон Майенбурга «Мученик». В 2015 году пьеса была поставлена Серебренниковым в «Гоголь-центре», действие из Германии перенесли в российские реалии, в рядовую общеобразовательную школу.

Кадр из фильма "Ученик"

В Прилепина влюбилась сразу и запоем. Кто-то упомянул и понеслось.Санькя, Патологии, Ботинки, полные горячей водкой. Хороший слог: по-русски ласковый, по-мужски скупой. Отморозки по одной из его книг.
Отношения с новым театром или труппой складываются либо сразу либо не складываются вообще. Если после спектакля, тебе хочется снова увидеть те же лица и услышать новую историю, то значит театр понравился.
По-недетски взрослый, профессиональный спектакль, при том, что средний возраст актеров на сцене 20. Впрочем, таков и возраст главных героев.
Визуально красивый: в момент наивысшего любовного восторга он и она синхронно прыгают через ряды милицейских ограждений. Один ряд, второй, третий, на какой-то момент тела зависают в воздухе, и снова усилие, толчок, ускорение и краткий миг спокойствий, наслаждения.
Роман Прилепина насыщен событиями и метафорами российской жизни. Не все из них попали в пьесу, написанную совместно Серебренниковым и Прилепиным (умирающий дед и безнадежность российской деревни, поход на экскурсию в супермаркет). Субъективно пьеса проигрывает роману. Объективно, понимаю, что те моменты, которые запали в душу мне, хороши в книге, но не всегда вписываются в основную тему спектакля.
Из актеров, конечно же, надо отметить Филиппа Авдеева. На нем держится весь спектакль. Не будь он правдоподобен в своей роли, не было бы сочувствия и понимания к главному герою: формально националисту, члену организации левого толка, фактически же одинокому пацану, честному, надежному, сохранившему чувство собственного достоинства, всего лишь «одному из», одному из потерянного поколения.
Смелый спектакль. Лозунги «Революция», «Пусть будет бунт» в книге являются всего лишь фиксацией фактов российской действительности, да все мы читали о митингах на Триумфальной. Ну и что. В новостях много что пишут, кто бы успевал это все переваривать. Пока не случилась Манежная площадь. О ней слышали даже те, кто не знают, кто такая Людмила Алексеева. Вся ярость и энергия Манежной она и в книге Прилепина, и в этом спектакле. Но, лозунги со сцены уже не просто манифест, на какой-то момент они обретают пророческую силу.
Во многих отзывах на спектакль укор: ну как же мастер вскрыл нарыв, но не дал ответа как его лечить. Да никто в России не знает ответа на вопрос, как не знали его и два века назад. Заслуга и Прилепина и Серебренникова уже в том, что показали, смогли объяснить, почему случилась Манежная, почему в «Бункере» лучше, чем в Администрации губернатора. Потому, что там свои, которым не безразличен сам факт твоего существования, не говоря уже о чем-то «большем» и «высоком».
Уже влюблена. Курс играет свои спектакли на Визаводе до конца мая и очень хочется успеть увидеть хотя бы еще один спектакль.

На «Винзаводе» в рамках фестиваля студенческих спектаклей Кирилла Серебренникова сыграли московскую премьеру «Отморозков».

<…> театр прямого социального высказывания у нас не в чести. Он существует маргинально, на сценах маленьких полуподвальчиков-doc и уже в силу самих условий своего существования лишен признаков масштабного сценического высказывания. В случае с «Отморозками» русский политический театр наконец-то вышел из полуподвальчиков на широкий сценический простор.

Серебренников совместил предельную актуальность тематики с предельной экспрессивностью выразительных средств, узнаваемость картинок (при входе в зал зрители словно бы попадают на митинг, традиционно проводимый 31-го числа на Триумфальной) - с условностью сценического языка (заградительные решетки по необходимости превращаются тут во все на свете - от больничной койки до кладбищенской ограды).

Роман Прилепина в интерпретации Серебренникова сохраняет свою яростную протестную интонацию, но лишается приподнятой эпико-поэтической интонации. Это не эпос, это именно документ эпохи. Недаром в ткань сценического текста вплетены реальные разговоры, услышанные (подслушанные) артистами в среде юных бунтовщиков и в толпе праздношатающихся обывателей. Серебренников не романтизирует бунт, он лишь пытается понять его истоки. Зафиксировать тот момент, когда главный герой вдруг ясно понимает, что «надо оказать сопротивленье». Из среды «отморозков» этот герой явно выделяется.

Как-то раз на вопрос интервьюера, не пора ли ему остепениться и поставить «Гамлета», Серебренников иронически сказал: «Ой, да ну, это пошлость!». Между тем именно гамлетовские мотивы пронизывают собой многие (вспомним хотя бы «Изображая жертву») его спектакли. Он то и дело опрокидывает коллизию главной европейской трагедии в современность, пытаясь понять, как сопрягается она с нашим измельчавшим временем. В «Околоноля» зрителям был показан мир клавдиев, полониев и фортинбрасов новой России. Охлократов и баблопилов, с презрением наблюдающих за копошащейся вокруг чернью. Лукавый автор «Околоноля» Н. Дубовицкий нарочито разбрасывал по сюжетному полю романа шекспировские аллюзии и явно прозревал в главном герое (к слову, собственном «альтер эго») черты Принца датского. Но в структуре спектакля ему была скорее отдана роль кровавого дяди принца, которому никак не даются слова молитвы.

В романе Прилепина шекспировских аллюзий нет. Однако в самом спектакле главный герой явно предстает Гамлетом нашего времени. Отчаянным мальчиком, наломавшим дров и нагромоздившим вокруг гору трупов (но разве сам Гамлет не нагромоздил свою гору?). Вдруг осознавшим, что так жить нельзя, и не ведающим, как можно и нужно. Недаром тема смерти, причем именно в телесном, материальном виде (не хватает лишь черепа Йорика), определяет атмосферу «Отморозков». А сразу вслед за сценой «в застенке» у Серебренникова флэшбеком следует макабрическая сцена похорон отца главного героя, гроб которого он волоком тащит по промерзшей российской земле.

<…> Филиппу Авдееву удается сыграть кроме бесстрашия молодости, иронии, склонности к ерничанью в разговоре с полониями еще и неизбежную для «Гамлета» рефлексию. Без нее он, как и прочие герои спектакля, и впрямь был бы всего лишь «отморозком», которым режиссер, конечно же, не симпатизирует. С ней он человек. И это явленное в спектакле умение выпрыгнуть из социального (идеологического) измерения в прос-транство одной отдельно взятой души - главное достоинство того нового политического театра России, зачинателем которого стал в «Отморозках» Кирилл Серебренников.

27.04.2011 , Афиша
Вадим Рутковский
Спектакль студентов Серебренникова в проекте «Весна на Винзаводе»

<…> «Отморозки» во многом родились из этюдов, сочиненных самим студентами: норвежец Харальд Розенстрем с дьявольской убедительностью вжился в эпизодическую роль затравленного и демонстрантами, и начальством омоновца, обращающегося к зрителям с вопросом: «Есть работа?». Cцену прощания школьника Позика с уходящим на заведомо гибельное дело старшим братом придумал Александр Горчилин. Циничный монолог «белого воротничка», этакого Молчалина XXI века, вырос из студенческого скетча Филиппа Авдеева. И лимонами у больничной койки покалеченного эфэсбэшниками Жилина актриса Александра Ревенко жонглировала еще на учебных показах. Жаль, здесь невозможно перечислить всех «отморозков». Не выбрасывайте программку, запоминайте имена: за ними будущее.

15.03.2011 , Арт-журнал «Около»
Николай Берман
Вымороженные

Роман Захара Прилепина «Санькя» о современных революционерах Серебренников при участии автора преобразил до неузнаваемости, изменив даже имя заглавного героя, с Сани Тишина на Гришу Жилина. Лишил множества подробностей, размышлений и рефлексий персонажа; целые сюжетные линии переписаны начисто. Но, возможно, главный переворот произошел с моментом действия. Книга Прилепина в большой степени автобиографична и говорит о затерянном в безвременье поколении 90-х, спектакль Серебренникова - о поколении нулевых. Играют его студенты, которым по 20–25 лет, играют про себя и не про сегодня даже, а про сейчас. <…>

20.05.2011 , Ведомости
Ольга Фукс
Юность – это возмездие

<…> «Отморозки» были сыграны на «Винзаводе» (Цех белого), и это пространство намного органичнее для него, чем какой-нибудь академический театр со взрослыми актерами. Кирилл Серебренников, с недавних пор не только режиссер, но и мастер курса в Школе-студии МХАТ, несколько лет откладывал идею поставить Прилепина, пока у него не появились собственные студенты. Они так органичны в образе «радикально настроенной молодежи», что очень трудно представить себе их в какой-нибудь костюмной драме изъясняющимися высоким штилем.

Стиль «Отморозков» яростен и прямолинеен как плакат. Социальная правда легко монтируется с театральной условностью, драки - с трюками, а пресловутый verbatim кажется ироничной фантазией изощренного литератора. <…> Легко превращаются в столы или кровати железные ограждения - главная примета расколотой России, которая может воссоединиться только в кровавой драке.

Не оставляет сомнения, перед кем расстилают ковровую дорожку: костюм от Brioni, характерная фразочка про раба на галерах, характерная брезгливость к оппоненту. Зато партийная принадлежность Гриши Жилина (Филипп Авдеев) и его товарищей режиссера, похоже, не волнует. Затравленные волчата, недоласканные, недолюбленные, подходящие для акций политтехнологов (впрочем, и те недооценивают их слепую ярость и «креативность», нарушающую все договоренности), заполняющие внутреннюю пустоту трескучими лозунгами про украденную родину, обреченные на отстрел, точно стая бешеных псов. Но - и это главное - не способные предавать и убивать. И вызывающие жгучую жалость - неудобное чувство для интеллектуальной элиты или сытого обывателя.

01.04.2011 , OpenSpace.Ru
Елена Кутловская
От «Околоноля» к «Отморозкам»

Действие происходит в плохо освещенном ангаре. Декораций нет. Пустота. Только выбеленные заградительные решетки. Привычный интерьер Москвы - таких решеток полно в метро, на вокзалах, в переходах; ими огораживают пространство, где митингуют «несогласные» и «отморозки». Они как бледное лицо России, изрешеченное тотальной несвободой.

<…> А где-то наверху, в хорошо освещенных комфортабельных домах, живут те, кто именует себя властью. Или, как образно определяет ее «божественную» суть один из обитателей «верхнего» мира, - Скрепа, без которой огромное пространство России окончательно распадется на куски.

Но во второй части дилогии Сереб-ренникова уже не интересует генезис власти. Его интересует генезис «нижнего мира» - «отморозков», случайно рожденных в 90-х, случайно «проросших» в нулевые; новый вид субкультуры под названием «блядский род».

04.04.2011 , infox.ru
Алла Шендерова
Отморозки не знают цензуры

<…> безбашенные юнцы задирают омоновцев и скандируют в мегафон. Прохожая бабка истошно вопит: «Отморозки!» Милиционеры густо матерятся, заламывая кому-то руки, падают заградительные решетки, а невозмутимый таксист перекрикивает вопли, предлагая «по городу - недорого». Трудно поверить, что все это происходит не на улице, а в сравнительно тесном пространстве, где большинство диалогов ведется в метре от первого ряда. <…>

Все это пугающее жизнеподобие создано абсолютно условными средствами. Ритм происходящему задают гитара и ударные, на которых студенты успевают сыграть в перерывах между драками. Из заградительных решеток, похоже, и впрямь позаимствованных у милиции, мгновенно мастерят любое место действия: от салона автобуса до больничной койки. Никаких других декораций, кроме пары столов и стульев, дискового телефона и старого, что-то невообразимо мутное транслирующего телевизора, на сцене нет. Гиперреализм пролога потихоньку переходит в слоящееся сценическое действие, в котором, как всегда у Серебренникова, сон перепутан с явью, а настоящее - с прошлым. <…>

23.03.2011 , Коммерсант
Алла Шендерова
На чужой «Территории»

<…> Своих героев они нашли на улице - полтора года ходили на митинги, брали интервью у фашистов, «нашистов», антифашистов и лимоновцев. В первые минуты спектакля возникает ощущение, что ты вместо театра пришел на митинг. <…>

Филипп Авдеев, играющий Гришу, наделил героя не только подростковой злостью и взрывной пластикой, но и склонностью к гамлетовской рефлексии. <…>

Намеренно избегая оценок, режиссер показывает определенный социальный срез России. Ту же тактику он избрал в недавнем спектакле «Околоноля», где запечатлел тех, против чьей власти и бунтуют «отморозки». Собственно, Серебренников не скрывает, что «Отморозки» - вторая часть дилогии. Она не менее кровава, но оставляет более светлое ощущение: крушащие все вокруг герои Прилепина куда менее сильны и страшны, чем хорошо образованные, вхожие во власть подонки из «Околоноля».

2011, №4 , Театр
Алла Шендерова

С беспристрастностью репортера фиксирует Серебренников ту ситуацию в сегодняшней России, определение которой давали в советской школе на уроках обществоведения: верхи не могут управлять, а низы не хотят терпеть. Что из этого следует? Русский бунт. С непременной гибелью тех, кого в сценической версии «Саньки» называют отморозками.

В перекличке названий обеих частей дилогии есть особая логика: поколение, родившееся в годы, когда к власти пришли персонажи из «Околоноля», вполне естественно вырастает в «отморозков».<…>

25.06.2011 , Новая газета
Екатерина Васенина
Лимонка с сахаром и чесноком

<…> Оппозиция в «Отморозках» в сговоре с властью и наглядно продажна. У куратора оппозиционной партии «свои» опера в «конторе» и знакомые в Кремле. Преподаватель философии, интеллектуал с портфелем, долго не продержался на университетской кафедре, бросил учеников, пошел лизать подметки мэру. Человек с говорящей фамилией Безлетов, он поучает «союзников»: «Вы не имеете никакого отношения к родине. А родина к вам. Родины уже нет. Рассосалась! Тем более не стоит никого провоцировать на мерзости с битьем стекол, морд». Всё куплено и согласованно - акцент в спектакле стоит на этих словах. В романе «Санькя», «Нацбесте» - 2005, веры в изменения было больше. У Прилепина партийцы аккуратные люди: выпили на лавочке - убрали за собой. У Серебренникова - просто бешеные подростки на гормонах, которым только скажи во имя чего машину перевернуть.

Театральный текст следует за литературным; по сравнению с книгой изменена личность человека, которого идет убивать главный герой, - это не латышский судья, который завел сотню уголовных дел на русских пенсионеров, участников войны, а сотрудники «конторы», пытавшие главного героя Гришу. <…>

Начиная с «Пластилина», Кирилл Серебренников ставит спектакли про мертвую страну, в которой можно кое-как прожить только мертвым. Ну или согласным, неслышным, невидным. Привычным саваном режиссер укутывает «революционное гулево и варево». В повести Прилепина находит свою тему, как находил у Василия Сигарева, Марка Равенхилла, братьев Пресняковых, Салтыкова-Щедрина, Мартина Макдонаха, Юрия Арабова: «Здесь пустое место. Нет даже почвы. Ни патриархальной, ни той, в которой государство заинтересовано геополитически… Водка стынет, картошечка жарится… Ничего в этой стране не изменилось и никогда не изменится. Ее надо любить и беречь такую, какая есть». Оттого на сцене неизменный холодный свет анатомички, гроб (хоронили отца Гриши), пение за упокой. В «Отморозках» отпевают верящих в Родину всерьез и бескорыстно. Судьба их предрешена. <…>

№ 14. 2011 , «Русский репортер»
Саша Денисова
Морозные люди

<…> Вообще-то спектакль о революционерах. Но определение «морозные люди» подходит и русским вообще.

На сцене стоят заградительные решетки - идет митинг. По сути, весь спектакль - митинг. Причем несанкционированный. По ту сторону забора - студенты Серебренникова. То есть дети, которых они играют, - нацболы, отморозки, как называют их служители власти. Они яростно кричат: «Любовь и война!», «Президента топить в Волге!». Менты пытаются их разогнать, но молодежь яростная - дает прикурить «космонавтам». Энергия актеров дикая, и непонятно, где ты сам находишься, заденут тебя на твоем уютном сиденье дубинкой или начнут колошматить.

Над материалом работали в двух направлениях: взяли Леонида Андреева с его «Рассказом о семи повешенных» и попытались совместить тех революционеров и этих. Потом те, исторические, отпали. Но осадок остался: все это происходит и на сцене, и в стране не впервые - идеализм, максимализм, ярость <…>

17.05.2011 , gazeta.ru
Алексей Крижевский
По голове постучите

<…> режиссер оказывает своему соавтору Прилепину сомнительную услугу, пару раз за спектакль внятно давая понять, что герои в его понимании немногим отличаются от тех, кто их месит, а заголовок «Отморозки» (а именно этим словом героев называют фээсбэшники на допросах) - характеристика не комплиментарная, а, в общем, буквальная. <…>

06.04.2011 , Известия
Марина Давыдова
Отморозки из «Шаубюне»

<…> Незадолго до премьеры Кирилл Серебренников рассказал «Известиям», как он работал над текстом романа и какова была реакция представителей русской эмиграции на его исполненный животной энергии, одновременно страшный и бесстрашный спектакль.

МАРИНА ДАВЫДОВА: Как долго вы с Захаром Прилепиным работали над инсценировкой?

КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ: Мы начали работу почти четыре года назад. Захар сочинял кусок, я - кусок. Затем мы встречались и сводили их воедино. А потом пьеса долго лежала, казалось, что время ее ушло. Но тут начались события на Манежной площади, на Триумфальной, и все опять оказалось актуальным. Мы ста-ли читать пьесу на курсе с ребятами. Какие-то куски остались, что-то отпало, а какие-то документальные фрагменты мы добавили - сценки, зарисовки, этюды, сделанные в результате встречи с прототипами героев спектакля. Ведь у Захара текст романа несколько поэтичен, а его персонажи - почти герои «Калевалы». Для прозы это прекрасно. Но для грубой театральной материи не вполне годится. Потому мы стали разбавлять текст элементами verbatim. При этом старались уйти от узкой темы нацболов. Ребята встречались и с представителями «фа», и с представителями «антифа», и 31-го числа на Триумфальную площадь ходили, где совсем уж другие люди собираются. Этот спектакль - совокупный портрет протестного сознания. Коллективный портрет людей, которые остро чувствуют неправду и знают, что так жить нельзя, а как жить - толком не понимают.

МД: В этом спектакле ты явно совершил некий рывок в не исследованные прежде нашим театром социальные сферы. В каком направлении собираешься двигаться дальше?

КС: Мы сейчас работаем над «Сном в летнюю ночь» и подбираемся к «Истории одного города» Салтыкова-Щедрина. Все эти спектакли и «Отморозки» переедут на «Винзавод». Дело в том, что у Художественного театра теперь есть «Студия 7», которая с этого года занимается всякими экспериментальными и международными программами. И вот эта студия вместе с «Винзаводом» создала проект «Платформа», который включает театр, современный танец, музыку и медиа. Я - руководитель проекта в целом. Но у каждого направления будет при этом свой куратор. Если все получится, мы запустимся уже с октября. Я твердо знаю, что хочу не вполне театрального пространства. И уверен, что в это новое пространство, если там будут «давать» то, что невозможно увидеть и услышать в обычном репертуарном театре, обязательно пойдет новый зритель.

04.04.2011 , infox.ru
Алла Шендерова
Отморозки не знают цензуры

<…> Вот уже лет десять как главной темой всех театральных дискуссий стало обсуждение того, что из нашего театра ушла живая жизнь. Спектакль Серебренникова не то что удивляет - ошарашивает своим правдоподобием. <…>

Из дискуссии после спектакля «Отморозки».

АНАТОЛИЙ СМЕЛЯНСКИЙ: Для чего мы решили провести это обсуждение? Как вы понимаете, сыграть повесть Прилепина - это не такой традиционный шаг, как сыграть костюмного Островского или костюмного Мольера. Поэтому здесь собрались Захар Прилепин, Кирилл Серебренников и я, пока еще исполняющий обязанности ректора этой школы.

(Смех в зале).

ВОПРОС ИЗ ЗАЛА: Какая судьба будет у этого спектакля? Мы сейчас его посмотрели, в мае вы сыграете на «Винзаводе». А потом?

КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ: В России театр неподцензурен. Театр - последняя, может быть, единственная зона свободы. Здесь нет цензоров - все цензоры внутри. Потому что театр рассчитан на маленькую аудиторию. Ну, сто тысяч человек посмотрят этот спектакль - больше все равно невозможно. Поэтому никто театром особо не интересуется, и этим можно пользоваться. Оставаться честными и не скурвливаться.

ЗАХАР ПРИЛЕПИН: Я все время вспоминаю, как Сталин на полях произведения Андрея Платонова написал: «Сволочь!». Но я не могу представить ни Владимира Владимировича Путина, ни Дмитрия Анатольевича Медведева, которые пишут на полях «Саньки»: «Сволочь». Или приходят в зал МХТ и кричат с мест: «Сволочи! Прекратите!». Это невозможно - им на фиг это не надо. Если у вас нет миллиона долларов или танковой дивизии, на хер вы со своими спектаклями не нужны никому в этой стране. Поэтому давай, Кирилл, развлекаться дальше.

01.06.2011 , Взгляд
Кирилл Решетников
«Пример, как говорить с аудиторией»

КИРИЛЛ РЕШЕТНИКОВ: Как вам кажется, есть ли выход из той ситуации, которая показана в «Отморозках»? Преодолим ли гражданский разлад, который доводят до максимума люди, похожие на героев пьесы?

КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ: Я не могу просто ответить на сложные вопросы. Я не политик, не работник властных структур и не олигарх. Я человек, который вопросы задает, но у меня нет на них простых ответов. Если бы я предлагал какие-то простые решения, это было бы очень самонадеянно и наивно. Думаю, что разрешить ситуацию каким-либо легким способом уже не удастся - она зашла слишком далеко. Поэтому боюсь, что скоро нас ждут потрясения. <…>

17.11.2011 , Известия
Марина Шимадина
Герои Манежной площади захлебнулись гневом

<…> Режиссер здесь тактично отходит на второй план, выводя вперед молодых актеров, играющих искренне и истово. Его фрондерский политический театр во многом напоминает Таганку 1960-х. За одним исключением: у режиссера нет готовых ответов, он просто предлагает задуматься о стране, в которой каждый из нас живет. <…>

Может статься, «Отморозки» -- это не только театр завтрашнего дня, но и то будущее, что ждет Россию. К Международному Дню театра Кирилл Серебренников и курс его студентов в Школе-студии при МХАТ выпустил спектакль по повести Захара Прилепина..

Живая жизнь

Вот уже лет десять как главной темой всех театральных дискуссий стало обсуждение того, что из нашего театра ушла живая жизнь. Спектакль Серебренникова не то что удивляет – ошарашивает своим правдоподобием. При этом по форме он вполне условен – беспощадный юношеский бунт героев Захара Прилепина втиснут в сравнительно тесное пространство мастерских Художественного театра – никаких подмостков там нет, зрители сидят на небольшой трибуне, а актеры существуют в двух шагах от первого ряда. И все же сила воздействия у спектакля такая, что в прологе невольно ловишь себя на мысли: шел на прогон в МХТ, но случайно попал на митинг на Манежной площади.

Из толпы орущей пацанвы выделяется Гриша Жилин (сделав вместе с Серебренниковым инсценировку своей повести «Санькя», Прилепин изменил все имена героев) – неглупый, но обожженный жизнью парень убежден, что у него отняли родину – и идет сражаться за социальную справедливость. Филипп Авдеев, играющий Гришу, наделил своего героя не только взрывной пластикой, подростковой злостью, но и склонностью к гамлетовской рефлексии. Поэтому допрос и избиение в милиции прерывается в сознании Гриши воспоминанием о похоронах отца – оперативник с дубинкой мгновенно превращается в шофера похоронного автобуса, отказавшегося вести гроб по деревенскому бездорожью и высадившего Гришу с матерью прямо в зимнем лесу. Со своей погибшей возлюбленной -- бесстрашной революционеркой Катей (Екатерина Стеблина) -- Гриша беседует почти как Гамлет с Призраком. А в финале, отправившись с другими «отморозками» штурмовать местную администрацию и готовясь встретить смерть, вдруг удивленно замечает, что впервые попробовал на вкус крестик: сначала он был холодный, а теперь – пресный.

Смотреть на этот заранее обреченный юношеский бунт, прерывающийся то любовной сценой, то веселой пирушкой по случаю Нового Года – почти как побывать на живодерне. Но и оторваться невозможно: энергия и естественность в студентах-третьекурсниках действительно животная. Но помимо этого, есть в них удивительная осмысленность. Они знают, про что и для чего они играют. Намеренно избегая оценок, с репортерской точностью запечатлевают одну из сторон жизни сегодняшней России. Ту же «репортерскую» тактику Серебренников избрал в спектакле «Околоноля» (по повести Натана Дубовицкого, реальное авторство которой приписывают Владиславу Суркову), где запечатлел тех, против чьей власти и бунтуют «отморозки». Собственно, режиссер и не скрывает, что «Отморозки» – вторая часть дилогии. Она не менее кровава, но оставляет более светлое ощущение: неумело бунтующие герои Прилепина куда менее отвратительны, чем хорошо образованные, вхожие во власть подонки из «Околоноля».

Из дискуссии после спектакля «Отморозки»:

Ректор Школы-студии при МХАТ Анатолий Смелянский :

Для чего мы решили провести это обсуждение? Как вы понимаете, сыграть повесть Прилепина -- это не такой традиционный шаг, как сыграть костюмного Островского или костюмного Мольера. Поэтому здесь собрались Захар Прилепин, Кирилл Серебренников и я, пока еще исполняющий обязанности ректора этой Школы.

(Смех в зале).

Вопрос и зала: Почему такой материал -- почему сейчас, почему здесь, со студентами?

Кирилл Серебренников: Эта пьеса писалась долго. Мы ее делали, и я понимал, что было бы безумием этот материал делать в стенах репертуарного театра -- чтобы какие-то народные артисты изображали этих ребят. Благодаря счастливому стечению обстоятельств и Анатолию Мироновичу Смелянскому, предложившему мне набрать курс в Школе-студии при МХАТ, я понял, что, может, когда-то и смогу поставить «Саньку» – если те люди, которые учатся на курсе, смогут включиться в эту историю. Надо сказать, были годы, когда мне казалось, что эта история осталась в 90-х. Мы периодически созванивались с Захаром, что-то друг другу вяло говорили. И я понимал, что это будет не правда и не к месту. И вдруг, надо сказать спасибо родине -- она вдруг сделала все, чтобы этот материал стал актуальным. Начались все эти истории на Триумфальной и на Манежной. Вновь появились молодые люди, которые выходят на площадь. И мне стало безумно интересно попробовать предложить этот материал нашим студентам. Не буду скрывать: первое чтение вслух вызвало у них шок. Они это назвали словом «жесть», а я делал вид, что все нормально: читка и читка -- как Чехова прочли. Потом началась работа: сочинить ведь этих героев невозможно – их надо увидеть. Значит, надо пойти на площадь, пытаться с ними познакомиться, узнать, про что они думают. И тогда этот материал заработал -- он обогатился документальными текстами – там использованы записанные студентами монологи. Когда актеры приходят к живым людям и пытаются их понять, это всегда интересно, потому что актер все видит через свою оптику: он не только присваивает походку и жесты, он может точно угадать и какие-то внутренние вещи. Мы специально делали спектакль, который не принимает ни ту, ни другую сторону -- нас интересовали сами эти ребята. Это ведь традиция русского искусства – сочувствовать своим героям. Они могут быть в жизни совсем не такими приятными, но нам важно, что они живые, что в них есть чувство несправедливости, которое толкает их к страшным, иногда самоубийственным действиям.

Вопрос из зала : Когда произошла читка?

К.С. : Год назад. Хотя вот тут мне подсказывают: полгода -- у меня тут день за два.

Вопрос из зала : Спасибо большое за историю, которую вы, Захар, написали и которую вы, Кирилл, поставили! Мы все в Интернете уже не год и не два обсуждаем то, что происходит: митинги, открытые письма. Пытаемся хоть что-то понять. Вот эти ребята, которые кричат в спектакле – как вы думаете, Захар, их слышат те, кто красные ковры стелет и кто по ним ходит? Наша страна -- куда, по-вашему, она движется?

Захар Прилепин : Я хочу, чтобы мои коллеги сохранили работу – и поэтому я не буду отвечать на этот вопрос.

К.С. : Зря. Мы же здесь без цензуры

Из зала : Не надо треножить самих себя

З.П : Ну, давайте, поговорим. Как известно, Кирил совершил гениальный – я это серьезно говорю – ход. Он поставил одновременно «Околоноля» и «Саньку». Вот такое было четыре года подряд «околоноля», а потом вдруг раз – и «Санька». Это повышение температуры абсолютно естественно и будет происходить в России периодически, до тех пор, пока она является живым организмом. Живой организм около ноля не существует -- у него 36,6. Или 40, или даже 41. Гибнет один Гриша Жилин -- нарождается другой. Все, что происходит со страной, как мы все понимаем, влечет за собой множество самых тяжелых вопросов, но пока еще не имеет ответов. И вот эти вот молодые люди, которые были здесь на сцене, они каким-то образом очень четко уловили этот нерв раздражения и непонимания. Кирилл пытается как-то нивелировать ситуацию, говорит: «Мы понимаем правду и тех и других». Но мне-то приятнее все эти пацаны, которые бушуют и кричат «революция!». Все правильно здесь было показано, только радикализма немного не хватает. Надеюсь, что когда это выплеснется на улицу, мы постфактум уже и спектакль доделаем – и там, наконец, перебьют всех, кого стоило бы перебить. Тут в зале сидит мой старший товарищ, Эдуард Вениаминович Лимонов. Он не плакал лет пятьдесят, а я, может, лет пятнадцать. Последние две недели я плачу на этом спектакле. Не потому, что я такой чувствительный, а потому что я знаю десятки реальных судеб молодых нацболов, которых я видел. Только что Эдуард Лимонов говорил, что около 180 человек сидело в тюрьме просто по уголовным срокам -- я их увидел сегодня в спектакле. Ребята – артисты -- проделали колоссальную работу – они ходили на митинги, ходили в бункер, они общались с нацболами. Эти ребята настолько талантливы, что они «сняли» все на уровне мимики. Я видел этот спектакль в Германии -- ребята показывали его на фестивале: первый раз в зале сидели немецкие и французские актеры -- там был фурор. А на втором спектакле -- ползала кучка советских эмигрантов. Они говорили: «Что это такое? Буржуев – топить в Волге?! Что вы сюда привезли, как вы могли?» Я подумал: слава богу, что эти люди уехали.

Вопрос из зала : Я хочу Захара поздравить -- диалог между писателем и актерами произошел. Он начался этим спектаклем и, я надеюсь, будет продолжение. Будет?

З.П. : Думаю, оно будет просто на улице. А будем ли мы продолжать работать с Кириллом – зависит от того, сохранит ли Кирилл свою работу в МХТ.

К.С. : Мы показывали этот спектакль кафедре Школы-студии. И я нервничал, боялся, что руководство будет шокировано. Но сидел Анатолий Смелянский, сидел Олег Табаков, профессура. Знаете, выяснилось, что не надо так волноваться за людей и их желание усидеть на местах: практически вся кафедра приняла нашу работу, инициатором нашего сегодняшнего показа является МХТ и Школа-студия. Олег Павлович и Анатолий Миронович сказали: «Надо бы устроить обсуждение -- чем живее будет диалог со зрителем, тем лучше». А чего бояться?! Бояться можно только лжи и сумасшедшего с бритвою в руке.

Из зала : А вы не замечаете, что происходит в стране?

К.С. : Мы делаем нашу работу, стараемся делать ее хорошо. Для нас важно, чтобы пришли люди и состоялся диалог. А остальное – домыслы, мы не отвечаем за чужие сны.

З.П. : Я хочу добавить. Повесть «Санькя» была написана 6 лет назад, и за это время много раз возникала идея ее экранизировать, но в итоге так и не получилось. То, что сделал Кирилл – это не то чтобы идеальное прочтение, потому что в итоге получилось больше, чем в тексте. И это, безусловно, мужественный поступок.

К.С. : Не надо только представлять нас героями. Герои те, кто выходят на площадь и не боятся отстаивать свои права, рискуя получить дубинкой по голове. Мы к ним можем относиться по-разному, но они совершают реальные поступки. Я был на площади: вот так человек поднимает над головой «Конституцию РФ» -- и тут же, катапультой, оказывается в милицейском уазике. Вот это страшно. А говорить правду – не страшно. Мы всего лишь художники. А художник, по прекрасному выражению Хайнера Мюллера, он и здесь, и не здесь, и с теми, и с другими. Он – над. Наша задача – поставить зеркало, чтобы зрители увидели в нем свое время.

Вопрос из зала : Какая судьба будет у этого спектакля? Мы сейчас его посмотрели, в мае вы сыграете на «Винзаводе». А потом?

К.С : В России театр неподцензурен. Театр – последняя, может быть, единственная зона свободы. Здесь нет цензоров – все цензоры внутри. Потому что театр рассчитан на маленькую аудиторию. Ну, сто тысяч человек посмотрят этот спектакль – больше все равно невозможно. Поэтому никто театром особо не интересуется, и этим можно пользоваться. Оставаться честными и не скурвливаться.

З.П. : Я все время вспоминаю, как Сталин на полях произведения Андрея Платонова написал: «Сволочь!» Но я не могу представить ни Владимира Владимировича Путина, ни Дмитрия Анатольевича Медведева, которые пишут на полях «Саньки»: «Сволочь». Или приходят в зал МХТ и кричат с мест: «Сволочи! Прекратите!» Это невозможно – им на фиг это не надо. Если у вас нет миллиона долларов или танковой дивизии, на хер вы со своими спектаклями не нужны никому в этой стране. Поэтому давай, Кирилл, развлекаться, дальше.

К.С.: Спасибо огромное, что вы пришли и пообщались с нами в прямом и переносном смысле. И расскажите всем, что спектакль будет играться на «Винзаводе» 13, 14, 15, 16 мая – там и будет настоящая премьера.