Т толстая чистый лист читать онлайн. Презентация на тему: "Татьяна Толстая Рассказ « Чистый лист »

С.А. ГИМАТДИНОВА,
г. Набережные Челны

Интегрированный урок по рассказу Т.Н. Толстой «Чистый лист»

Цели .

1. Знакомство с содержанием и анализ рассказа.
2. Работа над языком произведения.

Чудо – это то, что невозможно и тем не менее возможно.
То, что не может произойти и тем не менее происходит.

(Бернард Шоу . Назад к Мафусаилу)

На великое дело – великое слово.
От избытка чувств уста глаголют.

(Пословицы)

Сегодня на уроке мы познакомимся с рассказом современной писательницы Татьяны Никитичны Толстой «Чистый лист», постараемся его проанализировать и поработаем над языком произведения.

Т.Н. Толстая родилась в 1951 году. Внучка Алексея Николаевича Толстого, выдающегося писателя, автора... (ученики подсказывают: «Приключения Буратино», «Гиперболоид инженера Гарина», «Аэлита», «Хождение по мукам», «Петр I»). Вошла в литературу в 1980-е годы и сразу же стала знаменита своими рассказами, в которых сочетаются точность рисунка с полетом фантазии, психологизм с гротеском, постижение духовных тайн с изощренной писательской техникой. За роман «Кысь» она была удостоена литературного «Оскара» – премии «Триумф» за 2001 год; стала победителем конкурса «Лучшие издания XIV Московской международной книжной выставки-ярмарки в номинации “Проза-2001”».

«Чистый лист» – один из лучших и загадочных рассказов Татьяны Толстой. Дома вы уже прочитали это произведение.

– Кто его главный герой? Что вы можете сказать о нем и его семье? (Главный герой – Игнатьев. Он живет с женой и больным ребенком.)

– Как он относится к жене? (Жалеет ее. «Ничто так не выматывает, как больной ребенок». Прикрывает пледом, когда она засыпает. Замечает «изможденное лицо», предлагает принести подушку. «Землистая, усталая, дорогая жена спит под рваным пледом». Это ключевая фраза в понимании отношения Игнатьева к жене. Сколько боли, сколько сострадания к матери его больного ребенка!)

– А каково отношение Игнатьева к сыну Валерику? (Любит его, жалеет.)

– Откуда видно, что любит? («Разметался беленький Валерик – хилый, болезненный росточек, жалкий до спазм – сыпь, железки, темные круги под глазами».)

– Найдите слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами (беленький, росточек, железки). Они говорят о трепетной отцовской любви и нежности к ребенку.

Когда мальчик застонал в соседней комнате, «толчком прыгнул Игнатьев в дверь, кинулся к зарешеченной кроватке».

Обращаю внимание учащихся на экспрессивные синонимы: прыгнул, кинулся , – которые передают быстроту действий встревоженного отца.

Заканчивая разговор об Игнатьеве-муже, Игнатьеве-отце, привожу цитату: «...Пожалел ее, пожалел хилого, белого, опять вспотевшего Валерика, пожалел себя, ушел, лег и лежал без сна, смотрел в потолок».

Главное чувство по отношению к семье – жалость.

– Чувствует ли Игнатьев себя счастливым? (Нет, не чувствует. Из-за этого и не спит ночами. Где-то растут сады, шумят моря, строятся города – Игнатьев чувствует себя их хозяином, но... должен заботиться о семье.)

И все-таки в мечтах он представляет себя «властелином мира» и «добрым королем».

– Кто же является постоянной ночной подругой Игнатьева? Кто всегда рядом с ним? (Тоска. Она приходит к герою каждую ночь.)

Толстая использует метафорическую перифразу, называя тоску «печальной сиделкой у безнадежного больного». (Ученики находят и читают цитату: «Каждую ночь к Игнатьеву приходила тоска. Тяжелая, смутная, с опущенной головой, садилась на краешек постели, брала за руку – печальная сиделка у безнадежного больного. Так и молчали часами – рука в руке» .)

Каждую ночь «рука в руке с тоской молчал Игнатьев». Ему даже кажется, что «в города идет тоска». Вот «тоска придвинулась к нему ближе, взмахнула призрачным рукавом...».

– Какие же картины показывает страдающему человеку тоска? (Игнатьев представляет далекие корабли, матросов, туземок, капитана; бескрайнюю каменистую пустыню с «мерно ступающим верблюдом» – представляет те места, где он мог быть, если бы...

А чаще других он видит «неверную, зыбкую, уклончивую Анастасию».)

– «Неверная, зыбкая, уклончивая»... Это положительная или отрицательная характеристика? (Конечно, отрицательная.)

Игнатьев понимает, что она не стоит его любви, – и все-таки любит.

Сейчас мы с вами инсценируем фрагмент рассказа «Игнатьев с другом в погребке». (Учащиеся читают по ролям со слов После работы Игнатьев не сразу шел домой, а пил с другом в погребке пиво, заканчивая диалогом:
А как его зовут?
– Н.
)

– На что жалуется Игнатьев школьному товарищу? (На отчаяние, на тоску. «Я в отчаянии. Я просто в отчаянии». Трижды он повторяет слово тоска .)

– Прочитайте, что говорит Игнатьев о жене. («Жена – она святая. Работу бросила, сидит с Валерочкой... Она просто выкладывается. Почернела вся».)

– О чем говорят эти слова? (Игнатьев сочувствует жене, понимает, как ей трудно.)

– А что он говорит о сыне? («Он болен, все время болен. Ножки плохо ходят. Маленький такой огарочек. Чуть теплится. Врачи, уколы, он их боится. Кричит. Я его плача слышать не могу».)

Снова обращаю внимание на слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами; учащиеся находят: ножки, маленький, огарочек.

– А что такое огарочек ?

Заранее подготовленный ученик читает статью из словаря Ожегова:

Огарок . Остаток недогоревшей свечи.

Очень выразительное слово: отцу кажется, что жизнь в его ребенке чуть теплится и вот-вот догорит.

Игнатьев продолжает жаловаться на судьбу.

(Ученики находят и читают отрывок: «А я вот, представь себе, страдаю. Жена страдает, Валерочка страдает, и Анастасия, наверное, тоже страдает... И все мы мучаем друг друга» .)

Обращаю внимание на синтаксис: о своих страданиях Игнатьев говорит в отдельном предложении, а о страданиях жены, сына, Анастасии - в другом.

– Кто, по его мнению, страдает больше всех? (Он сам, потому и говорит в первую очередь о своих переживаниях.)

– А как считаете вы? (Самые мучительные страдания испытывает жена. Она не спит ночей. Вынуждена оставить работу. Перестала следить за собой: «Игнатьев посмотрел на отросшую черноту волос – давно уже не притворялась блондинкой...».)

Поясняю: Валерик страдает, но меньше. Маленькие дети не умеют болеть, потому что, в отличие от взрослых, не знают, что тяжелый недуг может закончиться смертью. Временное облегчение – и ребенок снова бодр и весел.

– А что вы скажете о страданиях Игнатьева? (Он страдает меньше всех, не сидит с больным ребенком, может отвлечься на работе, в общении с другом; единственное, что делает, – читает сыну по вечерам «Репку».)

Друг иронически называет Игнатьева «мировым страдальцем», «бабой», упивающейся «придуманными мучениями».

Игнатьев говорит о себе: «Я болен...».

– Чем же он болен? (Игнатьев считает болезнью свою тоску.)

Да, в пивном погребке сидят не только Игнатьев с другом, но и тоска – недаром она «поспешала» за нашим героем... Отвязаться от нее не было никакой возможности, швейцар пускал ее и в погребок.

А еще Игнатьев устал жалеть, страдать и сострадать – жалость, сострадание, милосердие кажутся ему болезнью.

– Герой мечтает стать другим человеком. Каким же? («...взбодрюсь. Анастасию забуду, заработаю кучу денег, вывезу Валерочку на юг... Квартиру отремонтирую...».)

– Какой выход предлагает друг? (Считает, что Игнатьеву нужно сделать операцию. «Больной орган необходимо ампутировать. Как аппендикс».)

– Что говорит школьный товарищ о результатах операции? Какие доводы приводит в ее пользу? («1. Необычайно обостряются мыслительные способности. 2. Растет сила воли. 3. Все идиотские бесплодные сомнения полностью прекращаются. 4. Гармония тела и... э-э-э... мозга. Интеллект сияет, как прожектор».)

И последнее, что особенно убеждает, – уже есть оперированные: «...один кореш есть – я с ним в институте учился. Большой человек стал».

Значит, удалив этот ненужный орган, можно даже стать «большим человеком».

– Что же это за орган? Называет ли его друг? (Нет, не называет. Он говорит: «У собак ее нет. У них рефлексы. Учение Павлова».)

Запомним местоимение ее . Следовательно, ампутировать будут орган, и этот орган не он (мозг), не оно (сердце), а она .

– Как относится Игнатьев к автолюбителям? (Не любит их. «Кто-то на “Жигулях” нарочно прокатил по луже, облил Игнатьева мутной волной, забрызгал брюки. С Игнатьевым такое случалось часто».)

– Почему же такое происходит? (Из-за дурного воспитания. Тот, кто едет, кичится своим богатством перед тем, кто идет, и не просто кичится, а еще хочет унизить, обидеть человека.)

Здесь важную роль играет слово нарочно . Нарочно – значит специально, чтобы обидеть, посмеяться над пешеходом. А ведь лужу можно и объехать. Кстати, в Европе на дорогах так себя не ведут. Водители останавливаются, давая возможность перейти улицу идущему человеку.

– Какие мысли приходят в голову Игнатьеву? («...Куплю машину, сам буду всех обливать. Мстить за унижения равнодушным».)

Как видите, хамство одних порождает озлобленность и хамство других – это как цепная реакция.

– Но откуда видно, что Игнатьев все-таки не хам, не наглец? (Он «устыдился низких мыслей, покачал головой. Совсем я болен».)

Важное слово для понимания характера героя – устыдился . Подберите синоним к слову стыд . (Ученики без труда находят самый близкий синоним – совесть .)

Да, стыдно – это совестно, неловко, неудобно перед другими.

Смуглый человек, который стучит монеткой в стекло телефона-автомата, дожидаясь своей очереди, раздраженно бросает мальчику: «Совесть надо иметь». Так в рассказе начинает звучать тема совести.

– Смог ли дозвониться до Анастасии Игнатьев? (Нет, не смог. «...долгие гудки не нашли отклика, растворились в холодном дожде, в холодном городе, под низкими холодными тучами».)

Трижды Толстая повторяет слово холодный . Повтор здесь – средство выразительности, эмоциональности. Он нужен для того, чтобы показать, как неуютно чувствует себя герой в родном городе, – ему, пешеходу, холодно среди пассажиров. У него есть совесть, милосердие. «Смуглого низенького человека», выходящего из кабины телефона-автомата со слезами на глазах, он встретил «сочувственной улыбкой».

Чтение по ролям эпизода «Игнатьев у “большого человека”» (со слов «Н. принял через неделю...» кончая словами «Аудиенция окончена»).

– Из кабинета большого человека выходит заплаканная женщина. О чем говорит эта художественная деталь? (Н. – большой начальник. Он отказал женщине в какой-то просьбе, поэтому она выходит со слезами.)

– Почему друг Игнатьева нервничал, разговаривая с институтским товарищем? (Н. – «человек значительный». Работает в солидном учреждении. «Стол, пиджак, золотая авторучка в кармашке» – словом, начальник.)

Правильно, любой простой смертный робеет перед «властителями и судиями», тем более что они чаще всего, не поняв даже сути дела, этим простым смертным отказывают.

– Что сказал Н. насчет операции? («...Быстро, безболезненно, я доволен... вырывают, экстрагируют».)

– Вы знаете что такое экстракт ? (Заранее подготовленный ученик читает: Экстракт . То же, что вытяжка. – Ожегов).

Экстрагируют – значит извлекают, вытягивают отдельные составляющие из целого.

– Почему разговор с Н. был таким коротким? (Н. – большой начальник, деловой человек. Ему некогда. Отвечая на вопрос, смотрит на часы.)

– Какие канцеляризмы встречаются в этом коротком эпизоде? («Я действовал так...», «не афишировать», «времяхранилище», «аудиенция окончена».)

Кладбищенским холодом веет от этих слов. Времяхранилище – авторский неологизм Толстой. Для данной ситуации – чрезвычайно выразительное слово. Начальники такого ранга считают, что каждая минута их жизни драгоценна, неповторима, и стараются поскорее избавиться от назойливых посетителей.

– Откуда видно, что Н. – человек очень обеспеченный? (У него «золотая авторучка», «массивное золотое времяхранилище», дорогой ремешок.)

– Как мы видели, тоска сопровождает Игнатьева всюду как его постоянная спутница. Ходила ли она с Игнатьевым в кабинет «значительного человека»? (Нет, не ходила. В солидном учреждении с множеством табличек и с крепкими дверями ей не место. Да начальникам и не нужно знать, что такое тоска.)

Тоска возвращается к Игнатьеву уже после аудиенции. (Учащиеся находят цитату: «Опять подбиралась тоска, вечерняя подруга. Выглядывала из-за водосточной трубы, перебегала мокрую мостовую, шла, смешавшись с толпой, неотступно следила, ждала, когда Игнатьев останется один» .)

– Какую жизнь обещает друг Игнатьеву после операции? («Здоровая, полноценная жизнь, а не куриное копание! Карьера. Успех. Спорт. Женщины. Прочь комплексы, прочь занудство! Ты посмотри на себя: на кого ты похож? Нытик. Трус! Будь мужчиной, Игнатьев! Мужчиной! Тогда тебя и женщины любить будут. А так – кто ты? Тряпка!»)

– Упоминание о женщинах снова заставляет Игнатьева вспомнить об Анастасии. Считала ли она Игнатьева мужчиной? (Не считала. «Сомнительно. Чтобы ты. Игнатьев. Был мужчиной. Потому что мужчины. Они. Решительные».)

– Какое символическое значение имела для Игнатьева отцовская «шелковая чайного цвета рубашка с короткими рукавами»? (Связь с прошлым, с отцом. Сначала ее носил Игнатьев-отец, потом – Игнатьев-сын: «хорошая вещь, без сносу; он в ней и женился, и встречал Валерика из роддома».)

– Почему Игнатьев сжег эту рубашку? (Потому что так хотела Анастасия.)

Подчинившись ей, Игнатьев сжег свои кровные связи с прошлым (родителями) и настоящим (женой и сыном).

Рубашка должна быть дорога как память, но герой пренебрег этой памятью.

– Кто же завладел пеплом от сожженной рубашки? (Тоска. «Игнатьев сжег чайную отцовскую рубашку – пепел ее по ночам осыпает постель, пригоршнями пересыпает его тоска, тихо сеет через полуразжатый кулак».)

– Анастасия считает Игнатьева слабым. Он соглашается на операцию, чтобы стать сильным. Для чего ему нужна сила? («Заарканит... Анастасию. Он приподымет землистое, опущенное лицо дорогой, измученной жены... Улыбнись и ты, маленький Валерик. Твои ножки окрепнут, и железки пройдут, ибо папа любит тебя, бледный городской картофельный росточек. Папа станет богатым, с авторучками. Он позовет дорогих докторов в золотых очках...»)

– Игнатьев считает, что он станет другим человеком, – «противоречия не будут разрывать его», он позабудет «о постыдных сомнениях». Какие сравнения использует писательница, рисуя «нового» Игнатьева? («Стройный, как кедр, крепкий, как сталь».)

Последнее сравнение – «холодное». Сталь не только твердая, но и холодная.

– В этой части находит продолжение тема совести. С кем она связана? (С Анастасией. Она говорит «бессовестные слова», она «улыбается бессовестной улыбкой».)

Обращаю внимание на пейзаж в следующей части. Ученики читают:

3а окном кухни щебетало летнее утро. Поливальные машины радужными веерами распыляли короткую прохладу, в путаных клубах деревьев попискивало, попрыгивало живое. За спиной сквозила сквозь кисею полусонная ночь, перебегали шепоты тоски, туманные картины неблагополучия, мерный плеск волн на тусклом пустынном берегу, низкие, низкие тучи .

Обращаю внимание на слово радужный . Перед операцией у Игнатьева – радужные мечты о будущем перерождении.

Любой перед хирургическим вмешательством испытывает страх, взгляд становится особенно пристальным, словно бы человек все видит в последний раз.

– Что же замечает Игнатьев? («Изможденное лицо жены», ему хочется «приласкать пряди волос дорогой мумии».)

– Почему Игнатьев сравнивает жену с мумией? (Она высохла от страданий, бессонных ночей, постоянной тревоги за жизнь ребенка.)

И снова – в который раз! – Игнатьев мысленно обещает жене сделать Валерика счастливым. Сын будет властелином «чаши земной».

В очереди среди людей, ожидающих операции, Игнатьев замечает нервного блондина.

– Откуда видно, что он тоже волнуется и боится? (Он «жалкий», «с бегающим взглядом», грызет ногти и откусывает заусеницы. «Перед дверью в кабинет тихо завыл, ощупал карманы, шагнул за порог. Жалкий, жалкий, ничтожный!»)

Чтобы хоть как-то успокоить себя, Игнатьев разглядывает плакаты с поучительными медицинскими историями.

– Почему Игнатьева заинтересовала история Глеба? (Он страдал из-за больного зуба, но врач «вырвал зуб и бросил его» – Глеб снова почувствовал себя счастливым.)

Эту историю Игнатьев воспринял как еще один довод в пользу операции.

Инсценировка эпизода «Разговор Игнатьева с медсестрой» (со слов «Сзади послышался перестук каталки...» до слов «Медсестра засмеялась, подхватила капельницу, ушла»).

– О чем узнал Игнатьев от медсестры? (Что ее не только экстрагируют, но и пересаживают. Но люди обычно не выживают и погибают от инфарктов: «Знать не знали, что она за штука такая, – и вдруг нате – сделайте им пересадку».)

– Мы видим, как распахивается дверь врачебного кабинета. Кого же провожает Игнатьев «зачарованным взглядом»? (Блондина. Он вышел «чеканным шагом», «надменный, идущий напролом. Супермен, мечта, идеал, атлет, победитель!».)

Еще один шаг – и Игнатьев тоже станет таким.

– На что обращает внимание наш герой в кабинете профессора Иванова? («Кресло вроде зубного, наркозный аппарат с двумя серебристыми баллонами, манометр. Пластмассовые модельки автомобилей, фарфоровые птички».)

В этом кабинете нет ничего живого, только мертвые вещи.

– С кем сравнивается северный ветер? (С «равнодушным палачом».)

– Как вы думаете, почему такое сравнение? (В роли палача выступает в этом кабинете доктор.)

– Что изумило Игнатьева, когда профессор поднял голову? («Глаз у него не было. Из пустых глазниц веяло черным провалом в никуда, подземным ходом, на окраину мертвых морей тьмы».)

Игнатьев по собственному желанию пришел на эту операцию, но чувствует себя неуютно среди мертвых вещей. Пустые глазницы доктора предвещают «мертвые моря тьмы». Нашему герою кажется, что «трещина пролегла через его трепещущее сердце», что в его сердце «сквознячком гуляет тревога».

Поэтому он задает риторический вопрос: «Живое, ты есть?..». Но отступать уже некуда.

Чтение фрагмента «Операция» по ролям (со слов «Ассириец еще раз дал заглянуть...», заканчивая словами «Звон в ушах, темнота, звон, небытие»).

– Что увидел Игнатьев в самом начале наркоза? («...как прильнула к окну, прощаясь, рыдая, застилая белый свет, преданная им подруга – тоска».)

Из этого следует, что Игнатьев простился с тоской навсегда. «И ахнуло живое», – его, как и тоску, тоже предали.

Этот художественный образ живого проходит, как и тоска, через весь рассказ. Решившись на операцию, Игнатьев предает не только тоску, но и все живое.

– А о чем говорит «дикий, горестный вопль Анастасии»? (Пусть у нее «бессовестная улыбка», «бессовестные слова», даже Анастасия против этой операции.)

– Пять раз повторяет Игнатьев слово жаль. Кого же ему жаль? (Жаль остающихся. Последний, кого он видит, прежде чем потерять сознание, – это сын Валерик. Он «поднял ручку, что-то зажато в кулачке, ветер рвет волосы...»)

Инсценирование последнего фрагмента «После операции» (со слов «Игнатьев – Игнатьев?» до конца рассказа).

– Перечитайте первое предложение («Игнатьев – Игнатьев? – медленно всплыл со дна, раздвигая головой мягкие темные тряпки, – это было матерчатое озеро».)

– Почему фамилия героя повторяется дважды? (Первый раз фамилия звучит как утверждение, второй – как вопрос. Писательница сама не уверена, тот ли Игнатьев очнулся в кресле. Может, совсем другой?)

– Изменился ли Игнатьев? (Да, очень изменился.)

– Что же изменилось прежде всего? (Манеры, лексикон.)

В первую очередь – лексикон. Появилась масса вульгаризмов. (Ученик поясняет, что это пошлые, грубые, непристойные выражения.) Учащиеся их находят: фиг с ней, мотать (вместо идти ), без дураков, офигеть, гляделки, в отпаде, почапал (вместо пошел ), е-мое, бабцы, шлендрают (вместо ходят ), клевые, без балды, денюжки, кобениться.

Если раньше герой выражал свои мысли и чувства правильным, литературным языком, то теперь в основном – словами разговорного стиля. Учащиеся находят: по блату, не слабо, схалтурила, денежки вытрясу, шеф (вместо доктор ), в отпаде, давай пять, будь, ща (вместо сейчас ), Настька, нишкнула, недоносок, дать на лапу, все хорэ; ну, это – ваще, финиш.

Чувствуя себя значительным человеком, Игнатьев вводит в свою речь и канцеляризмы. Ученики читают: написать куда следует, просигнализировать, обеспечить интернат.

Особенно ужасает удручающая фамильярность героя. (Ученик поясняет, что фамильярность, по Ожегову, – это неуместная развязность, излишняя непринужденность.)

– Как он обращается к профессору Иванову, сделавшему операцию по личной просьбе самого Игнатьева? (Док, шеф, борода. «Ты че, шеф, гляделки посеял?»)

Этот человек пытается быть оригинальным, придумывает, по его мнению, остроумные шутки. (Учащиеся читают: «Дурак красное любит», «Держи хвост пистолетом», «Будь здоров, не кашляй» .)

На самом деле это шаблонные, банальные выражения, уже прочно вошедшие в разговорный язык. Словесные штампы.

Мы помним, какие планы на будущее строил Игнатьев до операции: заработать кучу денег, вылечить Валерика, дать отдых измученной жене.

– Меняются ли его планы? (Да, меняются. Он намечает программу действий из трех пунктов: 1. «Ща быстро к Настьке. Штоб нишкнула!» 2. Написать жалобу, что врач Иванов берет взятки, – хотя, как мы помним, он дал ее сам. 3. Определить в интернат «недоноска» – «антисанитария, понимаешь».)

Обратите внимание, что новый Игнатьев даже не вспоминает о жене – ей, «озеру, промерзшему до дна», нет места в новой жизни Игнатьева, как нет места и сыну, – «огарочку», «картофельному росточку», который вдруг превратился в «недоноска», и с ним уже невозможно жить под одной крышей.

– В кого же превратился добропорядочный Игнатьев? (В хама, наглеца, нахала, мерзавца, для которого нет ничего святого.)

– Так что же ампутировали Игнатьеву? Почему он стал негодяем? Я просила вас приготовить дома табличку. Напишите на ней, что экстрагировали у нашего героя. (Учащиеся поднимают таблички.)

Приходим к общему выводу: у Игнатьева ампутировали душу.

– Попробуйте доказать это при помощи текста. (Ученики читают: 1. «У собак ее нет. У них рефлексы. Учение Павлова». 2. «Гармония тела и э-э-э... мозга» .)

Действительно, обычно считается, что иметь душу – это прерогатива человека, но не животных.

– Какое должно быть слово в словосочетании «гармония тела и...»? («Гармония тела и души».)

Ученик – эксперт по русскому языку читает выписку из словаря фразеологизмов:

Душой и телом – целиком, всем существом, вполне, совершенно, во всех отношениях.

– Давайте поговорим сейчас о слове душа . Что же оно обозначает?

Отвечают эксперты:

Словарь Ожегова:

Душа . Общесл . Внутренний, психологический мир человека, его сознание.

Словарь Даля:

Душа . Бессмертное духовное существо, одаренное разумом и волею. Душевные и духовные качества человека, совесть, внутреннее чувство.

Словарь синонимов Александровой:

Душа – сердце, душевный (или внутренний) мир.

Как видите, Даль считал, что душа – это в первую очередь совесть; Александрова – что душа – это сердце.

Благодаря этим толкованиям понятнее становится рассказ.

У Игнатьева, утратившего душу, уже нет ни сердца, ни совести.

Я просила экспертов выписать из словарей слова с корнем -душ- . Послушаем те из них, которые положительно характеризуют человека. Эксперт читает:

Душевный (Ожегов) - полный искреннего дружелюбия.

Душевность (Александрова) – 1. отзывчивость; 2. искренность.

Душечка (Ожегов) – о приятном, привлекательном человеке.

Поясняю, что слова дух и душа однокоренные, хотя и различаются по смыслу. Чередование х – ш .

Одухотворенный (Ожегов) – проникнутый возвышенным чувством.

Одухотворить (Ожегов) – воодушевить, наполнить высоким содержанием, смыслом, внутренне облагородить.

Одушевить (Ожегов) – воодушевить, придать духовные силы.

Одушевиться (Ожегов) – воодушевиться, почувствовать прилив душевных сил.

Одушевление (Ожегов) – подъем духа.

Душелюбивый (Даль) – человеколюбивый.

Душеспасительный (Даль).

Душеприказчик (Даль) – исполнитель последней воли покойного.

Радушный (об истории этого слова рассказывает ученик, который работал с этимологическим словарем.) Собственно русское слово, восходит к радодушный , являющемуся образованием с помощью соединительной гласной о путем сложения рад- и душный (сравните диалектное душно – «душевно»), представляет собой производное с суффиксом -н- от душа .

Душа-человек (Даль) – прямой и добродушный.

Дух (Ожегов) – сознание, мышление, психические способности, то, что побуждает к действиям, к деятельности.

Духовенство – служители церкви. Духовенство православное, католическое, мусульманское. Духовенство обращается в первую очередь к душе человека.

Духовник (Ожегов) – священник, который принимает исповедь у кого-нибудь.

Духовный (Ожегов) – относящийся к умственной деятельности, к области духа. Духовные интересы.

Духовный (Даль) – нравственный, моральный, внутренний, душевный.

И это еще далеко не полный перечень слов с корнем -душ- .

А теперь послушаем другого эксперта. Он прочитает слова с этим же корнем, отрицательно характеризующие человека.

Бездушие (Александрова) – бессердечность.

Бездушный (Ожегов) – без сочувственного, живого отношения к кому-нибудь, чему-нибудь; бессердечный.

Бездушный (Даль) – не одаренный человеческой душою; лишившийся души, мертвый, умерший или убитый; поступающий так, будто бы в нем не было человеческой души, бесчувственный к страданиям ближних, черствый, холодный, себялюбивый .

Обращаю внимание на это слово. Даль писал словно бы об Игнатьеве «новом», каким он предстал после операции.

Равнодушный (Ожегов) – безразличный, безучастный, лишенный интереса к чему-нибудь, а также выражающий безразличие, безучастие.

Равнодушный (Александрова) – бесчувственный, нечувствительный, холодный, ледяной, остылый.

Душегуб (Ожегов) – убийца, злодей.

Душить (Ожегов) - убивать, с силой сжимая горло.

Душитель (Ожегов) – тот, кто душит.

Душевредный (Даль).

Душепагубный (Даль).

Душонка (Даль) – жалкая или низкая душа.

Утратив душу, Игнатьев стал человеком бездушным, лишился совести, т.е. стал безнравственным. А безнравственный – это бессовестный. Так логически завершается в рассказе тема совести .

– А какая есть грамматическая категория в русском языке, где в словах-терминах тоже корень -душ- ? (Грамматическая категория одушевленности – неодушевленности. К одушевленным существительным относятся названия живых существ, к неодушевленным – слова, обозначающие предметы, а не живые существа.)

Игнатьев после операции становится человеком неодушевленным – у него нет души. Татьяна Толстая убедительно показывает, что могут быть неодушевленные люди , наглые, хамоватые, равнодушные к чужой беде. Зато есть одушевленные вещи . Например, книги. Давно умерли писатели, а их души, мысли, чувства доходят до нас, как свет далеких звезд.

Русская литература всегда обращалась к душе, потому что душа – главное, без чего нет человека.

А.С. Пушкин:

Нет, весь я не умру...
Душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит.

(Памятник)

И поэт прав: душа, выразившая себя в чудесных стихах, продолжает жить в памяти потомков.

М.Ю. Лермонтов с горечью констатировал факт:

Моей души не понял мир.
Ему души не надо.

Сергей Есенин однажды пришел к выводу, который ужаснул его:

Мне страшно – ведь душа проходит,
Как молодость и как любовь.

(Прощание с Мариенгофом)

Проходит душа... Ее не надо даже ампутировать. С годами люди, к сожалению, становятся холоднее и черствее.

Молодой Владимир Маяковский так любил людей, что хотел отдать им свою бессмертную душу:

Вам я
душу вытащу,
растопчу, чтоб большая! –
и окровавленную дам, как знамя.

(Облако в штанах)

С.Я. Маршак утверждал:

Все то, чего коснется человек,
Озарено его душой живою.

(Все то, чего коснется человек...)

Н.А. Заболоцкий призывал каждого:

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!

(Не позволяй душе лениться...)

Все творчество крупнейшего поэта Николая Михайловича Рубцова обращено к душе – в этом секрет непреходящей любви к нему многих поколений читателей.

В стихотворении «Душа хранит» поэт утверждает, что именно «душа... хранит всю красоту былых времен».

В другом шедевре, «В осеннем лесу», он просит читателей:

Поверьте мне, я чист душою...
И еще одна цитата:
И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром.

(Ночь на родине)

Душой овладевает печаль. Светлая печаль. Не так ли овладевала тоска душой Игнатьева – и потому герой без сожаления пошел на хирургическое вмешательство? Он разом избавился не только от тоски, но и от противоречий, сомнений, жалости, сострадания, а ведь именно эти качества и делают человека Человеком. Решившись на операцию, он сам подписал себе смертный приговор, превратившись в неодушевленного человека – живого покойника.

– Весь рассказ – об Игнатьеве. Как вы считаете, почему последняя часть «После операции» самая короткая, всего одна страница?

После ответов учащихся подвожу итог: мятущийся, колеблющийся, сомневающийся Игнатьев был интересен Татьяне Толстой, как и нам с вами. По собственной воле лишившийся души (а мы помним синонимы – совести, сердца), он перестает занимать писательницу, и она оставляет его. И так понятно, что ничего значительного Игнатьев в жизни не совершит и пойдет к любой цели по трупам, ни с кем не считаясь, всех расталкивая локтями.

– Какова, по-вашему, дальнейшая судьба героя? (Заработает много денег, купит машину и, проезжая по лужам, будет обливать прохожих, как обливали его. Разведется с женой, сдаст сына в интернат для инвалидов и женится на Анастасии – теперь он такой же бессовестный, как она. Хотя, пожалуй, он уже не сможет сделать по-настоящему счастливой ни одну женщину: ведь Анастасия превратилась для Игнатьева уже в Настьку. Возможно, станет важным сановником, как тот «большой человек», к которому главный герой ходил просить совета.)

– Почему после ампутации души Н. стал начальником? (Да потому, что перестал обращать внимание на нужды людей, на их страдания, их беды.)

Наш известный тележурналист В.В. Познер сказал однажды замечательную фразу: «Почему-то человек, как только он становится начальником, сразу перестает быть человеком».

– Что же легче – обрести душу или потерять ее? (Потерять легче. Оперированные из кабинета доктора идут сами. А те, кому пересажены донорские души, глубоко страдают. Их везут на каталках: «...две женщины в белых халатах провезли корчащееся, безымянное тело, все в присохших кровавых бинтах – и лицо, и грудь, – только рот черным мычащим провалом...».)

– Могло ли произойти в жизни то, что произошло в рассказе? (Нет, это фантастика.)

Поэтому «Чистый лист» не просто рассказ, а рассказ фантастический. Обращаю внимание на эпиграф (слова Бернарда Шоу). Конечно, наша медицина еще не дошла до такого уровня, чтобы экстрагировать душу. Но сколько рядом бездушных людей, неодушевленных людей, недочеловеков, – по их вине мы так трудно и скудно живем.

– Почему Толстая нигде в рассказе ни разу не сказала, какой орган должны ампутировать? (Чтобы интереснее было читать. Читатель сам должен сделать выводы.)

Такой художественный прием называется недоговоренностью. Недоговоренность – это неполное высказывание, замалчивание чего-нибудь (в рассказе.)

Остается поговорить о названии произведения.

– Как вы его понимаете? (Оперированный Игнатьев на почте просит у девушки чистый лист.)

– Что же он собирается писать? (Жалобу. «Просигнализировать, кому положено, что врач Иванов берет взятки».)

И это первое, что человек собирается сделать после того, как стал суперменом...

Чистый лист... На нем можно написать «Я помню чудное мгновенье...»; можно начертить нотный стан, а через какое-то время сыграть с листа «Лунную сонату»; можно вывести теорию относительности или систему химических элементов - и можно состряпать злобный пасквиль, жалобу, гнусную анонимку, от которой вздрогнет и разорвется хрупкое человеческое сердце.

Чистый лист... Пока чистый. Но на нем обязательно появятся буквы, ноты, цифры. И главное не в том, что написано, а в том, кто писал и как писал: или человек с открытой душой, или существо, уже успевшее загубить душу.

И закончить урок мне хочется чудесным стихотворением Аделины Адалис:

Нет, мы не рождаемся с душой:
Жизнью вырабатываем душу.
Этою поправкой небольшой
Вечную иллюзию разрушу, –
Страхам старины и новизны –
Вымыслу о бренности – не верьте:
Смертными на свет мы рождены,
Чтобы зарабатывать бессмертье.

Домашнее задание . Выпишите из фразеологического словаря 15 фразеологизмов со словом душа (в словаре их около ста).

Литература

1. Толстая Татьяна . Река Оккервиль. М., 2002.

2. Александрова З.Е . Словарь синонимов русского языка. М., 1968.

3. Даль В.И . Толковый словарь русского языка. М., 2002.

4. Ожегов С.И . Словарь русского языка. М., 1984.

5. Пословицы русского народа. Сборник Владимира Даля. В 2 тт. Том I. М., 1984.

6. Фразеологический словарь русского языка под редакцией Молоткова. М., 1978.

7. Шанский Н.М . Краткий этимологический словарь русского языка. М., 1971.

Татьяна Толстая

Рассказы

Вот зачем, в часы заката

Уходя в ночную тьму,

С белой площади Сената

Тихо кланяюсь ему.

И долго буду тем любезен я народу…

Допустим, в тот самый момент, когда белый указательный палец Дантеса уже лежит на спусковом крючке, некая рядовая, непоэтическая птичка Божия, спугнутая с еловых веток возней и топтанием в голубоватом снегу, какает на длань злодея. Кляк!

Рука, естественно, дергается непроизвольно; выстрел, Пушкин падает. Какая боль! Сквозь туман, застилающий глаза, он целится, стреляет в ответ; падает и Дантес; "славный выстрел", – смеется поэт. Секунданты увозят его, полубессознательного; в бреду он все бормочет, все словно хочет что-то спросить.

Слухи о дуэли разносятся быстро: Дантес убит, Пушкин ранен в грудь. Наталья Николаевна в истерике, Николай в ярости; русское общество быстро разделяется на партию убитого и партию раненого; есть чем скрасить зиму, о чем поболтать между мазуркой и полькой. Дамы с вызовом вплетают траурные ленточки в кружева. Барышни любопытствуют и воображают звездообразную рану; впрочем, слово «грудь» кажется им неприличным. Меж тем, Пушкин в забытьи, Пушкин в жару, мечется и бредит; Даль все таскает и таскает в дом моченую морошку, силясь пропихнуть горьковатые ягодки сквозь стиснутые зубы страдальца, Василий Андреевич вывешивает скорбные листы на дверь, для собравшейся и не расходящейся толпы; легкое прострелено, кость гноится, запах ужасен (карболка, сулема, спирт, эфир, прижигание, кровопускание?), боль невыносима, и старые друзья-доброхоты, ветераны двенадцатого года, рассказывают, что это как огонь и непрекращающаяся пальба в теле, как разрывы тысячи ядер, и советуют пить пунш и еще раз пунш: отвлекает.

Пушкину грезятся огни, стрельба, крики, Полтавский бой, ущелья Кавказа, поросшие мелким и жестким кустарником, один в вышине, топот медных копыт, карла в красном колпаке, Грибоедовская телега, ему мерещится прохлада пятигорских журчащих вод – кто-то положил остужающую руку на горячечный лоб – Даль? – Даль. Даль заволакивает дымом, кто-то падает, подстреленный, на лужайке, среди кавказских кустиков, мушмулы и каперсов; это он сам, убит, – к чему теперь рыданья, пустых похвал ненужный хор? – шотландская луна льет печальный свет на печальные поляны, поросшие развесистой клюквой и могучей, до небес, морошкой; прекрасная калмычка, неистово, туберкулезно кашляя, – тварь дрожащая или право имеет? – переламывает над его головой зеленую палочку – гражданская казнь; что ты шьешь, калмычка? – Портка. – Кому? – Себя. Еще ты дремлешь, друг прелестный? Не спи, вставай, кудрявая! Бессмысленный и беспощадный мужичок, наклонившись, что-то делает с железом, и свеча, при которой Пушкин, трепеща и проклиная, с отвращением читает полную обмана жизнь свою, колеблется на ветру. Собаки рвут младенца, и мальчики кровавые в глазах. Расстрелять, – тихо и убежденно говорит он, – ибо я перестал слышать музыку, румынский оркестр и песни Грузии печальной, и мне на плечи кидается анчар, но не волк я по крови своей: и в горло я успел воткнуть и там два раза повернуть. Встал, жену убил, сонных зарубил своих малюток. Гул затих, я вышел на подмостки, я вышел рано, до звезды, был, да весь вышел, из дому вышел человек с дубинкой и мешком. Пушкин выходит из дома босиком, под мышкой сапоги, в сапогах дневники. Так души смотрят с высоты на ими сброшенное тело. Дневник писателя. Записки сумасшедшего. Записки из Мертвого дома. Ученые записки Географического общества. Я синим пламенем пройду в душе народа, я красным пламенем пройду по городам. Рыбки плавают в кармане, впереди неясен путь. Что ты там строишь, кому? Это, барин, дом казенный, Александровский централ. И музыка, музыка, музыка вплетается в пенье мое. И назовет меня всяк сущий в ней язык. Еду ли ночью по улице темной, то в кибитке, то в карете, то в вагоне из-под устриц, шср ыеукиу, – не тот это город, и полночь не та. Много разбойники пролили крови честных христиан! Конь, голубчик, послушай меня… Р, О, С, – нет, я букв не различаю… И понял вдруг, что я в аду.

"Битая посуда два века живет!" – кряхтит Василий Андреевич, помогая тащить измятые простыни из-под выздоравливающего. Все норовит сделать сам, суетится, путается у слуг под ногами, – любит. "А вот бульончику!" Черта ли в нем, в бульончике, но вот хлопоты о царской милости, но вот всемилостивейшее прощение за недозволенный поединок, но интриги, лукавство, притворные придворные вздохи, всеподданнейшие записки и бесконечная езда взад-вперед на извозчике, "а доложи-ка, братец…" Мастер!

Василий Андреевич сияет: выхлопотал-таки победившему ученику ссылку в Михайловское – только лишь, только лишь! Сосновый воздух, просторы, недальние прогулки, а подзаживет простреленная грудь – и в речке поплавать можно! И – "молчи, молчи, голубчик, доктора тебе разговаривать не велят, все потом! Все путем. Все образуется."

Конечно, конечно же, вой волков и бой часов, долгие зимние вечера при свече, слезливая скука Натальи Николаевны, – сначала испуганные вопли у одра болящего, потом уныние, попреки, нытье, слоняние из комнаты в комнату, зевота, битье детей и прислуги, капризы, истерики, утрата рюмочной талии, первая седина в нечесанной пряди, и каково же, господа, поутру, отхаркивая и сплевывая набегающую мокроту, глядеть в окно, как по свежевыпавшему снегу друг милый в обрезанных валенках, с хворостиной в руке, гоняется за козой, объедавшей сухие стебли засохших цветов, торчащие там и сям с прошлого лета! Синие дохлые мухи валяются между стекол – велеть убрать.

Денег нет. Дети – балбесы. Когда дороги нам исправят?.. – Никогда. Держу пари на десять погребов шампанского «брют» – ни-ко-гда. И не жди, не будет. "Пушкин исписался", – щебечут дамы, старея и оплывая. Впрочем, новые литераторы, кажется, тоже имеют своеобразные взгляды на словесность – невыносимо прикладные. Меланхолический поручик Лермонтов подавал кое-какие надежды, но погиб в глупой драке. Молодой Тютчев неплох, хоть и холодноват. Кто еще пишет стихи? Никто. Пишет возмутительные стихи Пушкин, но не наводняет ими Россию, а жжет на свечке, ибо надзор, господа, круглосуточный. Еще он пишет прозу, которую никто не хочет читать, ибо она суха и точна, а эпоха требует жалостливости и вульгарности (думал, что этому слову вряд ли быть у нас в чести, а вот ошибся, да как ошибся!), и вот уже кровохаркающий невротик Виссарион и безобразный виршеплет Некрасов, – так, кажется? – наперегонки несутся по утренним улицам к припадочному разночинцу (слово-то какое!): "Да вы понимаете ль сами-то, что вы такое написали?"…А впрочем, все это смутно и суетно, и едва проходит по краю сознания. Да, вернулись из глубины сибирских руд, из цепей и оков старинные знакомцы: не узнать, и не в белых бородах дело, а в разговорах: неясных, как из-под воды, как если бы утопленники, в зеленых водорослях, стучались под окном и у ворот. Да, освободили крестьянина, и теперь он, проходя мимо, смотрит нагло и намекает на что-то разбойное. Молодежь ужасна и оскорбительна: "Сапоги выше Пушкина! " – "Дельно!". Девицы отрезали волосы, походят на дворовых мальчишек и толкуют о правах: ьщт Вшуг! Гоголь умер, предварительно спятив. Граф Толстой напечатал отличные рассказы, но на письмо не ответил. Щенок! Память слабеет… Надзор давно снят, но ехать никуда не хочется. По утрам мучает надсадный кашель. Денег все нет. И надо, кряхтя, заканчивать наконец, – сколько же можно тянуть – историю Пугачева, труд, облюбованный еще в незапамятные годы, но все не отпускающий, все тянущий к себе – открывают запретные прежде архивы, и там, в архивах, завораживающая новизна, словно не прошлое приоткрылось, а будущее, что-то смутно брезжившее и проступавшее неясными контурами в горячечном мозгу, – тогда еще, давно, когда лежал, простреленный навылет этим, как бишь его? – забыл; из-за чего? – забыл. Как будто неопределенность приотворилась в темноте.

На большом письменном столе лежало много интересных вещей и удивительных замысловатых штучек: скрепки, кнопочки, ручки разного цвета и калибра, карандаши, подставки, тетради, блокноты, книги и другие необходимости, без которых стол не слыл бы письменным. В правом же верхнем углу этого молчаливого государства покоилась старая толстая Книга. Её листы пожелтели со временем и местами даже порвались, а обложка совсем залоснилась и неприглядно блестела. Книга никогда и ни с кем не начинала разговор первая: просто лежала и наблюдала за происходящим вокруг. Она была незаметной, она не бросалась в глаза, приторно напоминая о себе, и, абсолютно не страдала по этому поводу. Казалось, для нашего стола старая замусоленная Книга была единственной совершенно ненужной вещью. Всё её занятие состояло в том, чтобы ждать! И она ждала. Терпеливо и тихо ждала, когда снова сможет кому-то пригодиться. И после долгого ожидания такие моменты наступали.

Временами кто-то, действительно, очень сильно начинал в ней нуждаться, и тогда старая Книга всегда тепло и по-доброму отвечала на любые вопросы. Казалось, её совершенно не беспокоил тот факт, что приходили только из-за личных проблем и только для того, чтобы взять, а потом надолго уйти, оставив до следующей собственной нужды. А она смиренно и тихо соглашалась лежать, ожидая следующего момента и новой возможности кому-то пригодиться и кому-то помочь. Постепенно, Книга превратилась в неброское продолжение самого стола, необходимую и важную деталь, без которой стол не существовал бы, как без ножек или столешницы. Она стала всем, будучи, на первый взгляд, ничем!

В центре же стола лежал аккуратный, гладкий, холеный, ухоженный и всегда изыскано преподнесённый лист! Его звали А4, и был он совершенно чистый и пустой. Он так гордился своим центральным положением, что всегда смело, гордо и навязчиво любому карандашу красочно описывал свою идеально подстриженную форму и совершенную страницу, чтобы каждый захотел оставить на ней свой автограф или хотя бы маленькую вычурную закорючку. Всеми способами лист пытался обратить на себя внимание жителей письменного стола. Он был таким громким и таким назойливым, что казалось, занимал всю поверхность столешницы и всё внимание её жителей.

Смотрите на меня все! Идите ко мне все! Думайте и восхищайтесь мною все! - словно кричал он каждый день с самого утра.

И некоторые штучки, действительно, обращались к нему за помощью. Однако, постояв несколько минут возле самовлюблённого красавца, так и уходили восвояси без поддержки, понимая, что он совершенно пустой, хотя и абсолютно чистый! Постепенно, все меньше обращали внимание на его крик и все реже обращались за советом, в надежде получить хоть какую-то помощь.

Лист же, по-прежнему, высоко ценил свою чистоту и, тщательно соблюдая границы, просил черкануть автограф на своих полях только у особо избранных значимых ручек, которых уважал и ценил весь стол. Только вот ручки эти, какими бы красивыми и ценными ни казались, на первый взгляд, были совершенно беспомощными без хозяина.

Однажды, маленький сквознячок легко сдул наш А4 со стола и он в одно мгновение оказался на полу, совершенно беспомощный и одинокий. Лист долго кричал, но никто не мог ему помочь. А вечером пришёл хозяин и, не заметив упавшего со стола чистюлю, наступил на него своим башмаком. Только хозяин и мог вернуть наш лист обратно на своё место! Сейчас же, наш бедолага оказался ему ненужным, потому что след от ботинка безвозвратно испортил совершенную форму и идеальную чистоту. Хозяин просто скомкал испорченный лист и безжалостно отправил его в бумажную корзину под столом.

Только оказавшись на самом дне мусорной корзины, лист понял, как важно, будучи даже на самом видном месте, не беречь себя, красуясь и оберегая от шрамов и ненужных забот, а постараться стать полезным как можно большему количеству нуждающихся. И пусть в процессе такой помощи твои листы замусолятся, почернеют или даже порвутся. Пусть твоя обложка станет неприглядной и пожелтевшей. Пусть тебя уберут из центра и определят на самое незаметное место, но пусть тебя никогда не сдует, как ненужную и лёгкую вещь, потому что ты сделался частью чего-то целого, большого и общего! Помогая и растрачивая себя, в нас появляется глубина и содержание. И уже не важно, как ты выглядишь и где лежишь, главное, что ты кому-то нужен, потому что всегда готов и хочешь помочь!

Текст большой поэтому он разбит на страницы.

КОНЦЕПТ «ЖИВОЕ» В РАССКАЗЕ Т. ТОЛСТОЙ «ЧИСТЫЙ ЛИСТ»

О. В. НАРБЕКОВА

В статье рассматривается концепт «живое» в рассказе Т.Толстой «Чистый лист». Выявляются все аспекты данного концепта в рассказе, доказывается, что «живое» должно составлять основу жизни русского человека, «экстрагация» «живого» ведет к нравственной деградации, духовной опустошенности.

Автор удачно ставит акценты на лингвистических особенностях статьи: отмечает, в частности, изменение значения слова «чистый»: через «свободный» - свободный от совести, обязательств, оно становится синонимом слова «пустой», что, в свою очередь, вбирает все, что связано с распущенностью, цинизмом. Статья любопытна для изучения поэтико-художественной системы Т. Толстой.

Ключевые слова: концепт, живое, жизнь, человек.

Современный человек... Какой он? Чем живет? Что хочет? К чему стремится? Что его ожидает? Эти вопросы неизменно встают при прочтении рассказа Т. Толстой «Чистый лист». Вслед за классиками писательница пытается осмыслить русскую действительность и спрогнозировать ее возможное будущее. Жесткое настоящее да и будущее, представляемые Т. Толстой, достаточно мрачны, ибо в основе своей современный мир -это мир уверенных, сильных, но бездушных, надменных, идущих напролом и это, по мысли писательницы, мир холодной пустоты, мир Тьмы. Эта Тьма, разрастаясь, постепенно охватывает все большее количество людей. Почему это происходит? Из жизни уходит Живое. То Живое, которое заставляет страдать и со-страдать, переживать и со-переживать, видеть и чувствовать красоту мира, то Живое, имя которому Душа. И хотя Толстая ни разу и не называет это слово, это очевидно.

Как же это происходит? Автор размышляет над этим, представляя судьбу своего героя, Игнатьева. Рефлексия, свойственная русскому человеку, не дает Игнатьеву спокойно жить. У него маленький ребенок, который тяжело болен, за которого он переживает и для которого он, увы, ничего не может сделать; усталая, измученная, но бесконечно дорогая жена, которая погружена вся в заботу о ребенке; сам он абсолютно беспомощен в жестоком мире бездушных. Подобных ему - совестливых, тонко чувствующих, ответственных -в современном обществе считают «больными», которым необходимо «лечиться», дабы избавиться от «бесплодных» и «идиотских» сомнений и

войти в состояние «гармонии тела и. мозга» -стать сильными. Самое страшное, что и они себя уже считают такими. «Болезнь» героя, описанная в рассказе, - это не что иное, как тоска. Тоска приходит к нему каждую ночь, тоска стала частью его самого. Это состояние тяготит его, мучит, он хочет вырваться из этого замкнутого круга, чтобы «вбирать» жизнь, но не может: «... Запертые в его груди, ворочались сады, моря, города, хозяином их был Игнатьев, с ним они родились, с ним были обречены раствориться в небытии» . По Толстой, из жизни людей уходит радость, они теряют ощущение полноты жизни, а ведь собственно за этим они и призваны в этот мир. Безмолвная тоска как проказа идет в города, обесцвечивая и обездвиживая все вокруг, обессмысливая и обесценивая жизнь. Не случайно и ребенок Игнатьева болен, жизнь угасает в нем. Изнеможенная жена сравнивается с мумией. Женщина, призванная быть хранительницей домашнего очага, ею быть не в состоянии. Констатируя это, писательница использует мифологические аллюзии: возникает образ египетского бога Осириса, бога возрождающегося к новой жизни, бога, в которого вдохнула жизнь любящая жена. Но «. Осирис молчит, сухие члены туго спеленуты узкими льняными полосами...» . Семья есть и ее нет. Раз-общение (даже завтрак проходил как «молчаливая церемония»), разъ-единение в семье так или иначе ведут к смерти рода, к вырождению.

Однако, как это не может показаться странным, состояние тоски для героя и есть собственно жизнь. Что примечательно, он это понимает, уверен, что, избавившись от такой «болезни», сможет

О. В. НАРБЕКОВА

стать сильным. Надо сказать, что восславление силы, причем ницшевское восславление, находило своеобразное преломление еще в произведениях русских мыслителей начала прошлого века, предвидевших распространение этой идеи и предсказывавших последствия подобной «эволюции» (Л. Андреев, Вл. Соловьев, С. Сергеев-Ценский и др.). И, действительно, постепенно эта мысль начала овладевать умами и сердцами обычных людей. Для Игнатьева стать сильным - «мстить за унижения равнодушным», а еще - подняться и утвердиться в глазах любовницы - недалекой, ограниченной особы, но свободной, страстной, влекущей. «Только слабые жалеют о напрасных жертвах», - рассуждает герой. Первая жертва -это отцовская рубашка, которая была очень дорога Игнатьеву, но которая не нравилась Анастасии, любовнице, и которую он сжег как старую и ненужную. Рубашка здесь - олицетворение связи поколений, связи времен. Герой осознанно разрушает эту связь, потому что так надо, чтобы попасть в число иных, других, которых «не разрывают противоречия». Красный цветок, красивый и манящий, с которым ассоциируется Анастасия -губительный, пожирающий огонь. И Игнатьев готов сгореть, надеясь выйти из этого огня обновленным: уверенным, крепким, не знающим «постыдных сомнений», не обделенным вниманием женщин, которым он пренебрежительно сможет сказать: «Пшли вон!..». Но... что-то все же мешает. Это что-то - Живое. Как быть? Оказывается, уже есть способ решения этой «проблемы»: Живое можно попросту удалить.

Поразительно, но подобные операции - удаление Живого - стали нормой жизни. Живое ампутируют как больной орган, как аппендикс, «экстрагируют» как тяготящий балласт - «чисто, гигиенично», но, конечно же, не бесплатно: врачу обязательно надо «дать на лапу». Власть денег, власть золота - еще одна примета времени, а обладатель сих богатств заслуживает только уважения и почитания.

Надо отметить, однако, что и «обратные» операции по пересадке Живого тоже изредка, но делают. Любопытство к чему-то неизвестному, непонятному, неиспытанному ранее (не хватает остроты ощущений?) заставляет некоторых пойти на это. Но такие операции, во-первых, редки, поскольку доноров практически нет; во-вторых, заканчиваются они, как правило, неудачно: прооперированные не выживают, умирают. Что это значит? Сердце не выдерживает нагрузки: Живое начинает болеть, переполнять чувствами - заставляет смотреть на жизнь иначе.

Игнатьев решается на операцию по удалению Живого. Автор показывает, как мучительно происходит принятие Игнатьевым данного решения. Сначала он видит себя после операции только волевым, преуспевающим, богатым и самодовольным. Но постепенно герой начинает осознавать, что последствия этой операции - это тоже смерть. Только другая. Внезапное озарение охватывает его, он вдруг понимает ужас, необратимость своего поступка, но ненадолго: в ложной надежде герой думает спасти свое «бедное», «трепещущее» сердце, пройти лишь через очищающий огонь преображения, избавиться от мучений и не быть свидетелем неминуемой старости, гибели, разорения - быть выше их: «Оковы падут, сухой бумажный кокон лопнет, и изумленная новизной синего, золотого, чистейшего мира, легчайшая резная бабочка вспорхнет, охорашиваясь.» . Тем не менее, ужас охватывает его Живое, бьющееся царь-колоколом в груди. И это набат. Это предчувствие катастрофы. Тьма, ее посланцы - одинокий окоченевший всадник с зияющим провалом вместо рта (не раз появляющийся на протяжении всего рассказа) и врач-хирург с пустыми черными глазницами - затягивают, и герой все явнее чувствует загробное дыхание.

Любопытно писательница создает образ врача: смуглое лицо, ассирийская борода, пустые глазницы. Это не случайно. Это не русские глаза -открытые, бездонные, глубокие. Для русского человека глаза - зеркало души, а если ее нет, то и глаз нет, только глазницы, и в них - холод, «моря тьмы», бездна, смерть. Напрасно Игнатьев пытался найти в них «спасительную человеческую точку», в них не было ничего: ни улыбки, ни привета, ни брезгливости, ни отвращения. У врача была русская фамилия, каких в России тысячи - Иванов, но Игнатьев, увидев его, удивился: «Какой же он Иванов.» .

Русских всегда отличал особенный склад характера, внутреннего устройства, участливое отношение к людям. И только изначально абсолютно другой человек способен хладнокровно лишить того, чего по природе своей лишен сам -Живого, ему все равно, ему никогда не было дано понять, что это, у него никогда и не возникнет такого желания, потому и операцию он делает в перчатках, чтобы только «не запачкать рук», совершенно не понимая, что запачкать руки о Живое, о чистоту - а это естественная природная чистота - нельзя. Что получается? Доверяя себя всецело «посторонним», «чужим», русский человек теряет свою самобытность, свою самость -свою русскость.

Игнатьев подавил последние сомнения, и операция была сделана. Тут же поглотило его «цветущее небытие». Простилась с ним, рыдая, преданная подруга - тоска, ахнуло за спиной вырванное, брошенное Живое. На какой-то миг он увидел себя маленьким мальчиком, стоявшим рядом с мамой на дачном перроне, потом ему показалось, что он видел сына, Валерика. Они что-то кричали, но он их уже не слышал - оборвалась связь со всем, что было дорого, и со всеми, кто был дорог, разомкнулась цепь. «Родился» «новый» человек: наглый, хамовитый «хозяин» собственной жизни, начавший жизнь с чистого -с пустого листа. Игнатьев начисто забыл, что было в солнечном сплетении - теперь только приятно чувствовал там тупой пятачок. Исчезли сомнения, сами собой решались проблемы, изменился лексикон - вкупе со словами «ща», «ваще», «без балды» появились в речи остроты, женщины стали «бабцами», а собственный сын «недоноском». Вот теперь Игнатьев стал действительно «свободным» - от совести, от каких-либо обязательств. Крайний цинизм, распущенность - теперь его отличительные качества. Цинизм и распущенность -это неотъемлемое проявление нравственной пустоты. Отметим, «чистый - свободный - пустой» не просто возникающая контекстуальная синонимия - слова приобретают особую лексическую наполняемость. Следует обратить внимание также на то, что в постоянно присутствующей в расска-

зе бинарной оппозиции концептов «живое - мертвое» «живое» и «мертвое» трансформируются: герой возрождается к иной жизни, к жизни в новом качестве, но только через смерть нравственную, духовную - становится живым мертвецом. Смерть души, смерть духа не просто обессмысливает жизнь физическую, она перечеркивает ее.

Литература

1. Толстая Т. Н. Любишь - не любишь: Рассказы. М., 1997.

CONCEPT «ALIVE» FROM STORY «CLEAN LEAF» BY T. TOLSTAYA

In the article, the concept «alive» from story «Clean leaf» by Tolstaya is considered. All the aspects of this concept in the story are revealed. It is proved that «alive» must be the base of Russian-man living, loss of «alive» leading to moral degradation and feeling of being wasted.

The author successfully puts stresses on linguistic features of the article, highlighting particularly a transformation of the meaning of word «clean» into «free» - free from conscience and duties; it becomes a synonym of «empty» that in turn includes all of what is concerned with cynicism and dissipation. The article is interesting for researchers of T. Tolstaya"s poetic-artistic system.

Key words: concept, alive, living, man.

Новейшая литература – сложна и многообразна. В определённой степени именно современный этап может быть рассмотрен как подведение итогов ХХ века, вобравшего в себя художественные озарения Серебряного века, эксперименты модернизма и авангарда 1910-1920-х годов, апофеоз соцреализма в 1930-е годы, его саморазрушение в последующие десятилетия и отмеченного началом формирования на основе этого великого и трагического опыта новых художественных тенденций, характеризующихся напряжёнными поисками таких ценностных ориентиров и творческих методов, которые открывали бы выход из затяжного духовного кризиса, переживаемого Россией в течение всего столетия.

Художественный мир Татьяны Толстой представляется одним из ярких, самобытных в современной литературе. Начав работать уже в бесцензурном пространстве, она смогла свободно осваивать разнообразные маршруты литературного эксперимента.

Данный цикл уроков предлагается в рамках элективного курса для 11-х классов, но эти материалы также могут быть использованы и на уроках литературы в 11-м классе при изучении современного литературного процесса конца ХХ – начала ХХ1 века.

  • познакомить с ярким представителем современной постмодернистской поэтики;
  • пробудить интерес к современным жанрам литературы;
  • помочь понять всю сложность и дискуссионность нашей действительности посредством изучения творчества Татьяны Толстой;
  • расширить кругозор, углубить знания учащихся по литературе.
  • активизировать креативные способности учащихся:
  • способствовать развитию умения исследовать, анализировать, обобщать:
  • привить навык использования компьютера в учебных целях.
  1. Т.Н.Толстая – яркий представитель современной постмодернистской поэтики (Презентация имени. Понятие постмодернизма).
  2. Модель мира в современной антиутопии (Роман “Кысь”, главным героем которого становится книга).
  3. Образ Петербурга (Особые грани “петербургского текста” в рассказе “Река Оккервиль”).
  4. Пушкинский миф в литературе постмодернизма (Пушкинская дуэль в рассказе “Сюжет”).
  5. “Женский почерк” Татьяны Толстой (“Мысль семейная” в рассказе “Чистый лист”).
  6. Столкновение мечты и действительности (Мечтания и мечта в рассказе “Свидание с птицей”).
  7. Гуманизм и нравственный выбор (Рассказ “Соня” как наследие классической русской литературы).

Судьба “классика” – современника (Презентация имени. Понятие постмодернизма) (Слайд 3).

Татьяна Никитична Толстая – известный прозаик, публицист – родилась 3 мая 1951 года в Ленинграде. Была шестым ребёнком в семье академика-филолога Никиты Толстого, сына писателя А.Н.Толстого и поэтессы Н.В.Крандиевской. По материнской линии – тоже “литературные” корни: внучка знаменитого поэта-переводчика Михаила Лозинского.

В 1974 году окончила отделение классической филологии филологического факультета ЛГУ. Но никогда не работала по профессии, потому что было негде. Переехала в Москву, вышла замуж, и её устроили в “Главную редакцию восточной литературы” при издательстве “Наука”. Там Татьяна Никитична проработала 8 лет корректором.

В 1983 году состоялся дебют Толстой-прозаика: в журнале “Аврора” был опубликован рассказ “На золотом крыльце сидели” и Толстой-критика: в “Вопросах литературы” появилась её полемическая статья “Клеем и ножницами”. Началось десятилетие первых – до сих пор лучших – рассказов Т.Толстой. Её проза переведена на многие иностранные языки, самые престижные из них – английский, немецкий, французский, шведский.

В 1998 году Татьяна Толстая была принята в Союз писателей СССР, в следующем стала членом Русского ПЕН-центра. В эти годы Татьяна Никитична “обнаружила для себя, что есть такая удобная вещь, как журналистика”. Появились публицистические эссе, через несколько лет пополнившие многочисленные сборники её прозы. В 1991 году Т.Толстая вела рубрику “Своя колокольня” в еженедельнике “Московские новости”.

Талант уже “высоко поднявшегося” по социальной лестнице советского прозаика оценили за рубежом. С 1990 по 2000 годы Татьяна Толстая жила по преимуществу в США, преподавая в различных университетах русскую литературу. По словам Толстой, она “учит как не писать художественную прозу, потому что научить писать невозможно”.

В 2001 году триумфальное возвращение на Родину ознаменовалось призом четырнадцатой Московской международной книжной выставки-ярмарки в номинации “Проза-2001” и “Триумфом” за свой первый роман “Кысь”. До этой книги Т.Толстую знали только как автора четырёх сборников рассказов: “На золотом крыльце сидели”, “Любишь – не любишь”, “Сёстры”, “Река Оккервиль”. После “Кыси” стали появляться сборники перепечатываемых рассказов и журнально-газетных эссе, изредка “разбавленных” новыми творениями. Это “Изюм”, “Ночь”, “День “, “Двое”, “Круг”, “Не кысь”, “Белые стены”.

Сейчас Т.Н. Толстая входит в состав многих и разнообразных российских литературных жюри, культурных фондов, является членом редколлегии американского журнала “Контрапункт”, ведёт вместе с киносценаристом Авдотьей Смирновой на телеканале НТВ “Школу злословия”, участвует во многих литературных и окололитературных раутах, скромно оговариваясь: “Да нигде я особенно не успеваю. Это просто эффект присутствия”.

Татьяна Никитична Толстая прочно и уверенно занимает своё место на российском литературном Олимпе, являясь ярчайшим представителем современной постмодернистской поэтики (Слайд 4).

Очевидна связь прозы Т.Толстой с русской классической традицией, но видится и связь с модернистской традицией 1910-1920-х годов.

Важнейшие художественные приёмы постмодернизма: гротеск, ирония, оксюморон.

Важнейший знак – интертекстуальность, цитатность.

Важнейшая задача – интерпретация наследия классиков.

Предложения читателю: опознать сюжетные ходы, мотивы, образы, скрытые и явные реминисценции.

Роман “Кысь” (Слайд 5).

ХХ1 век начался со споров о романе Т.Толстой “Кысь”, названном одним из самых ярких литературных событий последних лет.Т.Толстая работала над романом с 1986 года, замысел родился, по словам автора, под впечатлением от чернобыльской катастрофы. Действие романа происходит после некоего Взрыва в городке Фёдор-Кузьмичск, который раньше назывался Москвой. Этот городок, окружённый лесами и топями, населяют уцелевшие от Взрыва люди. Национальной валютой и главным продуктом питания становится мышь, а предметом запугивания и устрашения некая Кысь, которая охотится на человека в лесу. Причудливый, полный иронии и изысканной языковой игры, метафорический мир Т.Толстой плохо поддаётся пересказу – это отмечают практически все критики.

Можно сказать, что перед нами разворачивается своеобразная энциклопедия русской жизни , в которой легко угадываются черты прошлого и предстаёт страшная картина будущего. Таким образом, жанровое своеобразие романа реализуется и в социальном, и в философском аспектах. С одной стороны, в романе Толстой предстаёт модель мира, ассоциирующегося в сознании читателя с тоталитарным государством, а с другой стороны, эта антиутопия рисует картину мира, “мутировавшего” нравственно, духовно, и тогда Взрыв понимается как катастрофа, произошедшая в сознании людей, в их душах, после Взрыва изменились точки отсчёта, покосились нравственные устои, на которых базировалась действительность на протяжении многих веков.

Роман Т.Толстой “Кысь” – антиутопия, главным героем которой становится Книга. Не случайно обращение автора к теме книги происходит именно в начале нового века. В последнее время всё чаще возникает вопрос, какую роль будет играть книга в жизни современного человека. Книга вытесняется компьютером, телевизором, видео, а вместе с ней уходит некая очень важная составляющая духовности, и это отсутствие нельзя восполнить ничем. Отношение к книге – один из центральных мотивов жанра антиутопии – необычным образом преломляется в романе.

В центре внимания автора находится процесс пробуждения и становления личности главного героя Бенедикта. Интересно отметить, что в образе Бенедикта вначале проглядывает интертекстуальный мотив – это традиционный для стилистики русского фольклора образ Ивана-дурака.

Сюжет строится на том, что Бенедикт проникается патологической жаждой чтения. Духовная жажда требует непрерывного притока книжного топлива. Чтение превращается в процесс. Книга перестаёт быть источником знаний, средством для духовного совершенствования человека.

Большое значение для концепции романа имеет образ Пушкина, интертекстуальный по своей природе. В романе “Кысь” Пушкин становится синонимом культуры вообще, синонимом памяти и исторической преемственности.

Учащимся предлагаются вопросы и задания по содержанию романа “Кысь” и тема для сочинения.

Рассказ “Река Оккервиль” (Слайд 6)

Особые грани “петербургского текста” обнаруживаются в рассказе “Река Оккервиль”. С первых же строк определяется необычность Петербурга, зависимость восприятия автора и читателя от литературных ассоциаций : “Мокрый, струящийся, бьющий ветром в стёкла город за беззащитным, незанавешенным, холостяцким окном, за припрятанными в межоконном холоду плавлеными сырками казался тогда злым петровским умыслом, местью огромного, пучеглазого, с разинутой пастью, зубастого царя-плотника, все догоняющего в ночных кошмарах, с корабельным топориком в занесённой длани, своих слабых, перепуганных подданных”. Тёмный фантастический город заставляет своих жителей существовать по законам вымышленной, театральной жизни.

Главный герой рассказа – немолодой одинокий Симеонов, для которого блаженством становится в холодный, сырой петербургский вечер запереться у себя в комнате и извлечь из рваного пакета старую пластинку с чарующим голосом Веры Васильевны. Симеонов чем-то напоминает Акакия Акакиевича из гоголевской “Шинели”, у него такая же трудноопределимая внешность, непонятный возраст, он так же лелеет свою мечту. Для Симеонова старая пластинка – не вещь, а сама волшебная Вера Васильевна. Мимо симеоновского окна проходили петербургские трамваи, конечная остановка которых манила Симеонова своим мифологическим звучанием : “Река Оккервиль”. Эта неизвестная герою речка становится удобной сценой, в которую он может вписать необходимые ему декорации. Так Симеонов “встраивает” Веру Васильевну, столь напоминающую своим обликом молодую Ахматову, в декорации Петербурга Серебряного века.

Татьяна Толстая приводит своего героя к трагическому разрушению мифа, такой же оскорбительно будничной оказалась и встреча с мифом.

Подчёркивая глубокую интертекстуальность рассказа, критик А.Жолковский отмечает: “Симеонов являет типовой образ “маленького человека” русской литературы, нарочито сшитого из пушкинского Евгения, которого река разлучает с Парашей; гоголевского Пискарёва, фантазии которого разбиваются бордельной прозой жизни понравившейся ему красотки; и беспомощного мечтателя из “Белых ночей” Достоевского”.

Учащимся предлагаются вопросы и задания по содержанию рассказа и проблемный вопрос для сочинения-рассуждения.

Рассказ “Сюжет” (Слайд 7)

В тексте рассказа соединяются герои двух самых важных русских мифов хх века – герой мифа культурного – Пушкин и герой мифа идеологического – Ленин. Писатель играет с этими мифами, калейдоскоп культурных осколков провоцирует читательские ассоциации .

Т. Толстая, моделируя сюжет, задаёт себе и своему читателю – соавтору вопрос, который не раз возникал и в пушкинистике: как сложилась бы судьба Пушкина, если бы не роковой выстрел?

Сюжет делает невероятный зигзаг: в приволжском городке какой-то скверный мальчишка запустил в стареющего Пушкина снежок, а разозлившийся поэт лупит клюкой маленького негодяя по голове. В городе потом долго судачили, что “сынка Ульяновых заезжий арап отлупил палкой по голове”. Дальше в “Сюжете” моделируется биография Ленина.

Принцип метаморфоз как способ диалога с хаосом явно проявляется в поэтике Т.Толстой, в которой “превращаются, переливаются друг в друга различные оптики мировосприятия, хранящие в себе “память” далёких культурно-художественных текстов”.

Учащимся предлагаются вопросы и задания по содержанию рассказа.

Рассказ “Чистый лист” (Слайд 8)

Мир мужской и женский – разные миры. Местами пересекающиеся, но не полностью. Совершенно закономерно, что постепенно “мысль семейная” перестала быть главной для литературы. Человек в мире, где “безумие становится нормой” (С.Довлатов), обречён на одиночество. Интересное решение этой проблемы предлагает Т.Толстая в рассказе “Чистый лист”. Главный герой – Игнатьев – болен тоской. Он обращается к врачу. Операция по перерождению личности проходит успещно. Финал рассказа Толстой напоминает финал замятинской антиутопии “Мы”, где идеал семьи заменяется идеалом Инкубатора. В конце рассказа Игнатьев – чистый лист, который придётся запорлнять, и читатель уже может предположить, что на этом листе будет написано.

Учащимся предлагается написать эссе после прочтения и обсуждения рассказа “Чистый лист”.

Рассказ “Свидание с птицей” (Слайд 9)

В рассказе “Свидание с птицей” звучит одна из ключевых толстовских тем столкновение мечты и действительности. На всём протяжении повествования ощущается причудливое слияние автора и героя.

Перед нами повседневная жизнь обыкновенных людей, без громких подвигов, без потрясающих драм, жизнь рядовых героев истории, мельчайших песчинок, в каждой из которых сокрыта вселенная мыслей и чувств. Мальчик Петя воспринимает окружающий его мир непосредственно и открыто, как это свойственно всем детям, но откровением для него становится лживая жизнь взрослых, неискренность членов его семьи. Неудивительно, что знакомство с загадочной дамой по имени Тамила погружает его в фантастический мир. С Тамилой в жизнь Пети врывается не только фееричный сказочный мир, но и мир реальный, несущий вместе с радостью первооткрытий горечь потерь, неизбежность смерти. Посредством поэтичных аллегорий Тамила исподволь поселяет в мальчике страх перед жизнью, предлагая в качестве её альтернативы хрустальный грёзовый замок. Хорошо это или плохо? На эту особенность рассказов Толстой обратил внимание критик А.Генис. Учащимся предлагается порассуждать над высказыванием критика: “Т.Толстая стремится защититься от мира, выстроить прекрасный метафорический мир на полях биографии героя”.

Рассказ “Соня” (Слайд 10)

Женская проза простым языком говорит о традиционных ценностях, о высших категориях бытия: семья, дети, любовь. Именно тема любви является центральной в рассказе “Соня”. Время действия – предвоенная пора, герои молоды, счастливы, влюблены и полны надежд. Появление нового лица – Сони – вносит приятное разнообразие в жизнь и обещает новое приключение. Соня казалась своим приятелям человеком скучным, наивным, ограниченным, она “была романтична и по-своему возвышенна”. Соня была счастлива своей “полезностью” и даже красавица Ада впоследствии позавидовала ей. В рассказе “проверяются на прочность” истинные романтические ценности, главной из которых является любовь. Соня-то и оказалась самой счастливой потому, что верила в любовь. Мечтательность и романтичность Сони позволяют смеяться над ней, незащищённость даёт возможность обманывать, бескорыстие позволяет эгоистически использовать её.

Учащимся предлагается ответить на вопросы и написать сочинение.

Источники информации

  1. Толстая Т.Н. Кысь. – М.,Эксмо, 2000.
  2. Толстая Т.Н. Река Оккервиль. Рассказы. – М., Подкова (Эксмо-Пресс), 2002.
  3. Толстая Т.Н. Изюм. Сборник рассказов.– М., 2002.
  4. Толстая Т.Н. Белые стены.– М., Эксмо, 2004.
  5. Вайль П., Генис А. Городок в табакерке: Проза Татьяны Толстой // Звезда.-1990.– №8.
  6. Фолимонов С.С. Рассказы Т.Н.Толстой на уроках внеклассного чтения // Литература в школе.– 2006.– №2.
  7. Гайсина А.К. Время в художественном произведении // Литература в школе.-2008.– №11.
  8. Холодяков И.В. “Другая проза”: обретения и потери // Литература в школе.– 2003.– №1.
  9. Современная русская литература: Учеб.пособие для старшеклассников и поступающих в вузы // Под ред. проф. Б.А. Ланина.-М., Вентана-Граф, 2006.



Top