В каком году родился гофман. Гофман, Эрнст Теодор Амадей – краткая биография

Литературная жизнь Эрнста Теодора Амадея Гофмана (Ernst Theodor Amadeus Hoffmann) была короткой: в 1814 году вышла в свет первая книга его рассказов - «Фантазии в манере Калло», восторженно встреченная немецкой читающей публикой, а в 1822 году писателя, давно страдавшего тяжелой болезнью, не стало. К этому времени Гофмана читали и почитали уже не только в Германии; в 20 - 30-х годах его новеллы, сказки, романы переводились во Франции, в Англии; в 1822 году журнал «Библиотека для чтения» опубликовал на русском языке новеллу Гофмана «Девица Скудери». Посмертная слава этого замечательного писателя надолго пережила его самого, и хотя в ней наблюдались периоды спада (особенно на родине Гофмана, в Германии), в наши дни, через сто шестьдесят лет после его смерти, волна интереса к Гофману поднялась снова, он снова стал одним из самых читаемых немецких авторов XIX века, его сочинения издаются и переиздаются, а научная гофманиана пополняется новыми трудами. Такого поистине мирового признания не удостоился ни один из немецких писателей-романтиков, к числу которых принадлежал и Гофман.

История жизни Гофмана - это история непрестанной борьбы за кусок хлеба, за обретение себя в искусстве, за свое достоинство человека и художника. Отзвуками этой борьбы полны его произведения.

Эрнст Теодор Вильгельм Гофман, сменивший впоследствии свое третье имя на Амадей, в честь любимого композитора Моцарта, родился в 1776 году в Кенигсберге, в семье адвоката. Родители его разошлись, когда ему шел третий год. Гофман рос в семье матери, опекаемый дядей, Отто Вильгельмом Дёрфером, тоже адвокатом. В доме Дёрферов все понемногу музицировали, учить музыке стали и Гофмана, для чего пригласили соборного органиста Подбельского. Мальчик выказал незаурядные способности и вскоре начал сочинять небольшие музыкальные пьесы; обучался он и рисованию, и также не без успеха. Однако при явной склонности юного Гофмана к искусству семья, где все мужчины были юристами, заранее избрала для него ту же профессию. В школе, а затем и в университете, куда Гофман поступил в 1792 году, он сдружился с Теодором Гиппелем, племянником известного тогда писателя-юмориста Теодора Готлиба Гиппеля, - общение с ним не прошло для Гофмана бесследно. По окончании университета и после недолгой практики в суде города Глогау (Глогув) Гофман едет в Берлин, где успешно сдает экзамен на чин асессора и получает назначение в Познань. Впоследствии он проявит себя как превосходный музыкант - композитор, дирижер, певец, как талантливый художник - рисовальщик и декоратор, как выдающийся писатель; но он был также знающим и дельным юристом. Обладая огромной работоспособностью, этот удивительный человек ни к одному из своих занятий не относился небрежно и ничего не делал вполсилы. В 1802 году в Познани разразился скандал: Гофман нарисовал карикатуру на прусского генерала, грубого солдафона, презиравшего штатских; тот пожаловался королю. Гофман был переведен, вернее сослан, в Плоцк, маленький польский городок, в 1793 году отошедший к Пруссии. Незадолго до отъезда он женился на Михалине Тшциньской-Рорер, которой предстояло делить с ним все невзгоды его неустроенной, скитальческой жизни. Однообразное существование в Плоцке, глухой провинции, далекой от искусства, угнетает Гофмана. Он записывает в дневнике: «Муза скрылась. Архивная пыль застилает передо мной всякую перспективу будущего». И все же годы, проведенные в Плоцке, не потеряны зря: Гофман много читает - кузен присылает ему из Берлина журналы и книги; к нему в руки попадает популярная в те годы книга Виглеба «Обучение естественной магии и всевозможным увеселительным и полезным фокусам», откуда он почерпнет кое-какие идеи для своих будущих рассказов; к этому времени относятся и его первые литературные опыты.

В 1804 году Гофману удается перевестись в Варшаву. Здесь он весь свой досуг посвящает музыке, сближается с театром, добивается постановки нескольких своих музыкально-сценических произведений, расписывает фресками концертный зал. К варшавскому периоду жизни Гофмана относится начало его дружбы с Юлиусом Эдуардом Гитцигом, юристом и любителем литературы. Гитциг - будущий биограф Гофмана - знакомит его с произведениями романтиков, с их эстетическими теориями. 28 ноября 1806 года Варшаву занимают наполеоновские войска, прусская администрация распущена, - Гофман свободен и может посвятить себя искусству, но лишен средств к существованию. Жену и годовалую дочь он вынужден отправить в Познань, к родным, ибо ему не на что их содержать. Сам он едет в Берлин, но и там перебивается лишь случайными заработками, пока не получает предложение занять место капельмейстера в Бамбергском театре.

Годы, проведенные Гофманом в старинном баварском городе Бамберге (1808 - 1813), - это период расцвета его музыкально-творческой и музыкально-педагогической деятельности. В это время начинается его сотрудничество с лейпцигской «Всеобщей музыкальной газетой», где он печатает статьи о музыке и публикует свою первую «музыкальную новеллу» «Кавалер Глюк» (1809). Пребывание в Бамберге отмечено одним из самых глубоких и трагических переживаний Гофмана - безнадежной любовью к его юной ученице Юлии Марк. Юлия была хороша собой, артистична и обладала чарующим голосом. В образах певиц, которые создаст позднее Гофман, будут просматриваться ее черты. Расчетливая консульша Марк выдала дочь за состоятельного гамбургского коммерсанта. Замужество Юлии и ее отъезд из Бамберга были для Гофмана тяжелым ударом. Через несколько лет он напишет роман «Эликсиры дьявола»; сцена, где многогрешный монах Медард неожиданно оказывается свидетелем пострижения страстно любимой им Аврелии, описание его мук при мысли, что любимую разлучают с ним навеки, останется одной из самых проникновенных и трагических страниц мировой литературы. В тяжкие дни расставания с Юлией из-под пера Гофмана вылилась новелла «Дон-Жуан». Образ «безумного музыканта», капельмейстера и композитора Иоганнеса Крейслера, второе «я» самого Гофмана, поверенный самых дорогих ему мыслей и чувствований, - образ, который будет сопутствовать Гофману на протяжении всей его литературной деятельности, также родился в Бамберге, где Гофман познал всю горечь судьбы артиста, вынужденного обслуживать родовую и денежную знать. Он задумывает книгу рассказов «Фантазии в манере Калло», которую вызвался издать бамбергский вино- и книготорговец Кунц. Сам незаурядный рисовальщик, Гофман высоко ценил язвительно-изящные рисунки - «каприччо» французского графика XVII века Жака Калло, и, поскольку собственные его рассказы были также весьма язвительны и причудливы, его привлекла мысль уподобить их созданиям французского мастера.

Следующие станции на жизненном пути Гофмана - Дрезден, Лейпциг и снова Берлин. Он принимает предложение импресарио оперного театра Секонды, труппа которого играла попеременно в Лейпциге и Дрездене, занять место дирижера, и весной 1813 года покидает Бамберг. Теперь Гофман все больше сил и времени отдает литературе. В письме к Кунцу от 19 августа 1813 года он пишет: «Не удивительно, что в наше мрачное, злосчастное время, когда человек едва перебивается со дня на день и еще должен этому радоваться, писательство так увлекло меня - мне кажется, будто передо мной открылось чудесное царство, которое рождается из моего внутреннего мира и, обретая плоть, отделяет меня от мира внешнего».

В мире внешнем, близко окружавшем Гофмана, в то время еще бушевала война: остатки разбитой в России наполеоновской армии ожесточенно сражались в Саксонии. «Гофман стал очевидцем кровавых сражений на берегу Эльбы и осады Дрездена. Он уезжает в Лейпциг и, стараясь отделаться от тяжелых впечатлений, пишет «Золотой горшок - сказку из новых времен». Работа с Секондой шла негладко, однажды Гофман поссорился с ним во время спектакля и получил отказ от места. Он просит Гиппеля, ставшего крупным прусским чиновником, исхлопотать ему должность в министерстве юстиции и осенью 1814 года переезжает в Берлин. В прусской столице Гофман проводит последние годы жизни, необычайно плодотворные для его литературного творчества. Здесь у него складывается кружок друзей и единомышленников, среди них писатели - Фридрих де ла Мотт Фуке, Адельберт Шамиссо, актер Людвиг Девриент. Одна за другой выходят его книги: роман «Эликсиры дьявола» (1816), сборник «Ночные рассказы» (1817), повесть-сказка «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» (1819), «Серапионовы братья» - цикл рассказов, объединенных, наподобие «Декамерона» Боккаччо, сюжетной рамкой (1819 - 1821), неоконченный роман «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах» (1819 - 1821), повесть-сказка «Повелитель блох» (1822)

Политическая реакция, воцарившаяся в Европе после 1814 года, омрачила последние годы жизни писателя. Назначенный в особую комиссию, расследовавшую дела так называемых демагогов - студентов, замешанных в политических беспорядках, и других оппозиционно настроенных лиц, Гофман не мог примириться с «наглым попранием законов», имевшим место во время следствия. У него произошла стычка с полицей-директором Кампцем, и он был выведен из состава комиссии. Гофман рассчитался с Кампцем по-своему: увековечил его в повести «Повелитель блох» в карикатурном образе тайного советника Кнаррпанти. Узнав, в каком виде изобразил его Гофман, Кампц постарался помешать изданию повести. Более того: Гофмана привлекли к суду за оскорбление комиссии, назначенной королем. Только свидетельство врача, удостоверявшее, что Гофман тяжело болен, приостановило дальнейшие преследования.

Гофман действительно был тяжело болен. Поражение спинного мозга привело к быстро развивавшемуся параличу. В одном из последних рассказов - «Угловое окно» - в лице кузена, «лишившегося употребления ног» и способного только наблюдать жизнь в окно, Гофман описал самого себя. 24 июня 1822 года он скончался.

В 1767 году Кристоф Людвиг Гофман, адвокат при верховном суде в городе Кёнигсберге (Königsberg) сочетался браком с его кузиной Луизой Альбертиной Дерффер.

Семья жила в доме №25 на Французской улице, где когда-то поселились бежавшие из Франции гугеноты-кальвинисты.
        24 января 1776 года родился третий их сын, которого назвали Эрнст Теодор Вильгельм Гофман. Однако дети не скрепили разваливающийся союз, и в 1779 брак распался Надо сказать, что родители Гофмана были именно такими людьми, у кого обычно рождаются гении, а именно - довольно обычными, может более неблагополучными, чем другие. Вот некоторые их характеристики:
       
        Отец (1736, Ноймарк - 1797, Инстербург) - выходец из старого польского дворянского рода, капризный человек, страдающий запоями, но очень способный, мечтательный, увлекающийся, но беспорядочный.
       Мать (1748-1796) - дочь королевского адвоката Иоганна Якоба Дерффера. По характеру - полная противоположность своему супругу. Педантичная, аккуратная до фанатизма, невротическая женщина, склонная к душевной болезни и истерикам. Она и ее родня придерживались реформаторских религиозных взглядов.
       
        Среди предков Гофмана были не только немцы, но и венгры, поляки. Здесь я не буду останавливаться на этом подробно, но особо интересующиеся могут почерпнуть эти сведения в разделе Предки .
        Родители поделили детей между собой и разъехались. Карл, старший сын, достался отцу, а Эрнст, видимо в силу своего малолетнего возраста (три года) остался с матерью. Отец через четыре года переводится в Инстербург (современный г. Черняховск), больше Эрнст его никогда не видел. devri
Мать с маленьким Эрнстом переезжает в отчий дом . Мальчик оказывается в большой дерфферовской семье, где живут бабушка Луиза София Дерффер (мать Луизы Альбертины), две незамужние тети (одна из них Иоганна Софи Дерффер)и, также несостоящий в браке дядя, Отто Вильгельм Дерффер. «Житейские воззрения кота Мурра » погружают в это время. Это характерно для писателя - почти все переживания из детства подхватываются позже в его произведениях. Гофман прожил в этом доме до 20 лет. ( более подробно о памятных местах писателя в Калининграде)
        Мать была все время больна, и душевные муки совсем отвратили ее от мира сего, поэтому, в воспитании сына участия совсем не принимала. Получилось, что Гофман рос почти сиротой. Дядя Отто, однако, считал своим гражданским долгом дать мальчику строгое и благочестивое воспитание, кроме того, у него не было своей семьи, поэтому вся энергия воспитателя была направлена на юного Эрнста.
       
       Дядя Отто - юрист, человек в целом умный и даже талантливый, мистик и фантаст, любительский музыкант, но ханжа и ограниченный педант.
       
        Дядя был для Эрнста постоянным объектом для насмешек, он терпеть не мог бесконечные нотации и считал его туповатым обывателем. Отто Дерффер вел размеренный образ жизни, любил во всем ясность и порядок, был настоящим выражением верноподданичества и благочестия. Эрнст - фантазер и озорник - являл собой возмутителя спокойствия в доме. Бабушка, очень религиозная, была добра ко всем поколениям в семье, но любимицей Эрнста была его тетя Иоганна. Она не заменила ему мать, а стала, скорее, другом. Иоганна Софи Дерффер была остроумной, веселой, и совсем не похожей на остальных членов семьи. Даже в юношеские года Гофман доверял ей свои тайны и в более поздние года вспоминал ее как своего ангела-хранителя в этом доме.
       
С шести лет (с 1782 по 1792) Эрнст Теодор посещает протестантскую школу в Кенигсберге, «Бург-шуле». В учебное заведение проникли ортодоксальные идеи Жана Кальвина, вообще ученики воспитывались в духе строгого пиетизма. В «Бург-шуле» Эрнст познакомился с одноклассником Теодором Готлибом фон Гиппелем, и с этих пор началась их тесная дружба.
        Гиппель стал для Гофмана верным другом и «большим братом» - много лет спустя друзья поддерживали отношения с помощью переписки, хотя некоторую дистанцию приходилось соблюдать из-за благородного происхождения Гиппеля, благодаря чему и юридическое образование он получил более скоро, чем Гофман.
Вместе они читали рыцарские романы того времени, обсуждали «Признания» Руссо. Его дядя, Теодор фон Гиппель (Theodor Gottlieb von Hippel), бургомистр Кенигсберга, как предполагают многие биографы Гофмана, послужил прообразом дядюшки Дроссельмейера в «Щелкунчике» - натуры очень противоречивой, несколько таинственной, но в конечном итоге все-таки положительной. Однажды он вынужден был в срочном порядке подать прошение об отставке. Аристократия города уличила градоначальника в непростительной крамоле: в свободное от управления городом время фон Гиппель под псевдонимом писал ехидные памфлеты, где зло и беспощадно высмеивал местную знать.
       
По соседству с домом Дерфферов был женский пансион, и Гиппель-младший и Эрнст, очарованный одной из воспитанниц, начали рыть подкоп, и когда тот был уже наполовину готов, дяде каким-то образом стало известно о нем и специально нанятый из того же пансионата садовник засыпал подземный ход.. Однако это не остановило юного романтика и вместе с другом он даже изготовил воздушный шар, чтобы перелететь через заветную стену, причем частью конструкции была корзина из под бургундского вина. И вот, пестрый и разукрашенный флагами шар начал подниматься в воздух, но внезапно взорвался и друзья рухнули прямо на середину пансионатского двора, откуда им пришлось спасаться бегством. А еще однажды Эрнст устроил в саду с Ванновским рыцарский турнир, используя деревянные щиты Марса и Минервы, фигуры которых украшали сад, потом как-то учинил в комнате сущий погром... Так угасающая плоть Отто Дерфера и энтузиазм Эрнста Теодора просуществовали под одной крышей почти восемнадцать лет.
        Отношения были очень сложными, однако именно дядя приобщил Эрнста к музыке и рисованию, поскольку и сам был музыкантом-любителем. Сначала Гофман учился музыке у дяди, позже он способствовал сближению племянника с ректором реформатской школы Стефаном Ванновским , который открыл в мальчике несомненные художественные задатки; кроме того, ему Гофман обязан занятиями музыкой с кантором и соборным органистом Христианом Подбельским , чья доброта и мудрость были впоследствии увековечены писателем в образе маэстро Абрагама Лискова в романе "Житейские воззрения кота Мурра", уроки у художника Иоганна Готлиба Земана также были организованы дядей Отто. Позднее юноша брал уроки композиции у И. Ф. Рейхардта.
        С Гиппелем он обсуждал свои первые художественные попытки, к 12 годам Эрнст свободно владел четырьмя инструментами, среди них - орган, скрипка, арфа и гитара. В школе Эрнст считался чудо-ребенком - учился прекрасно, хотя и тратил много времени на рисованье и музыку. Его любовь к музыке уже в раннем детстве была беспредельной, она скрашивала ему годы, проведенные в бюргерской дерфферовской семье и не угасла до последних дней его жизни. Кроме музыки Эрнст активно читал классическую европейскую литературу, отдавая особое предпочтение приключенческим историям. Между тем в семье всё менее радовались его артистическим пристрастиям. Дядя и остальные члены семьи хотели, чтобы Гофман, согласно семейной традиции, стал юристом.
        И вот, в 1792 году Гофман заканчивает школу. Он не может определиться в одном: стать ему художником или музыкантом? Но семья все-таки убеждает его в необходимости юридического образования, которое всегда обеспечит ему верный кусок хлеба и он начинает изучение юриспруденции в кенигсбергском университете Альбертины (одна из лучших школ в Германии). Может быть, тут сыграло роль то, что друг Гиппель начал учебу в том же университете. Здесь Эрнст удивительным образом продолжает отлично учится, и это притом, что одновременно он сочиняет музыку, рисует, пишет и продолжает занятия с Подбельским. (Ведь в тайне он надеется, что когда-нибудь станет все-таки музыкантом!) Кроме того, чтобы иметь какие-то деньги, он дает уроки музыки. Его ученица - замужняя Дора (Кора) Хатт. Гофман влюбляется страстно, и его избранница отвечает ему взаимностью.
       
        Дора (Кора) Хатт - очаровательная 25-летняя женщина, мать пятерых детей, жена виноторговца, человека, вдвое старше ее, вполне земного в своих устремлениях, далекого от всего, что не касалось его занятий.

        Наверное, современный психолог нашел бы в этой любви массу объяснений: Дора, вполне возможно, неудовлетворенная своим браком с человеком, старшим ее вдвое, далекого от мира красоты и поэзии, дарит весь свой пыл нерастраченной любви, мальчику, с которым ее соединила музыка, а Эрнст чувствует тяготение к старшим женщинам, как бывает у подростков, росших без матери и ищет в Доре мать, которую ему не смог заменить никто из родни. Но главное, в этой женщине он нашел не столько волнующий его как мужчину предмет обожания, сколько - необыкновенно родственную душу.
        Любовь к Доре Хатт была долгой, трепетной и трагичной для Гофмана. Только в прекрасном мире парения духа они ощущали себя свободными: Дора - от оков супружеской жизни, Гофман - от серых будней земного мира, в который он входил трудно и болезненно.
        Среди профессоров Альбертины был сам Иммануил Кант . Некоторые исследователи Гофмана утверждают, что он оказал существенное влияние на писателя. Гофман действительно выделял Канта - как-то оказавшись на лекции по физической географии, которую волей случая в тот день преподавал великий философ, Гофман очень умело, по мнению друзей, его передразнивал. Правда, чаще студент Эрнст лекции Канта прогуливал, предпочитая им занятия по фортепиано. Также утвержают, что Гофман был неподражаем, изображая Канта в буфете. Так что ко всем прочим его талантам можно прибавить и театральный. Позже Кант был с иронией изображен в некоторых произведениях Гофмана - в роли чудаковатого, далекого от жизни ученого-идеалиста. Вот такое влияние.
        Между тем, друг Гиппель заканчивает изучение юриспруденции и в1794 покидает Кенигсберг. Отныне между друзьями завязывается переписка, растянувшаяся на годы
        Как ни скрывали Гофман и Дора Хатт свою любовь, слухи об их «скандальной» связи поползли по домам дерфферовских знакомых и спустя какое-то время стали предметом широкого обсуждения среди кёнигсбергских обывателей. Сам же Гофман просит совета у друга Гиппеля в отношении себя и Доры. Друг отговаривает от бездумных поступков. При этом Гофман, переживая свои неровные отношения с Дорой, успевает многое сделать. Он пишет два романа под названием "Cornaro" (которые, к сожалению, были утеряны и никогда не публиковались), стихотворения, работает на мемуарами графа Юлия С, сочиняет музыку, с удовольствием рисует и успевает много читать: Шекспира, Стерна, Жан Поля, Руссо. Одним словом - гений.
        22 июля 1795 года он сдает первый экзамен по юриспруденции, успешно оканчивает университет и становится судебным следователем при кёнигсбергском окружном управлении. Тем самым он становится материально независимым от дерферовской семьи. И вот вновь начинается его двойная игра: днем он ведет жизнь добросовестного немецкого работника, а ночи и выходные дни посвящает любимому делу - различным своим музыкальным, художественным, литературным интересам. Этот разлад в потребностях души и материальной необходимости в надежной работе юриста станет трагедией в жизни Гофмана и найдет отражение в его творениях.
        В это время, пожалуй, впервые за годы своих увлечений Дорой Хатт Гофман так остро почувствовал, что мир, в котором он живет, меняется, но в чем-то остается прежним. Глубоко изменилось к нему отношение пуританствующих кёнигсбергских обывателей, но в нем самом сохранилась любовь к Доре. Их отношения длились около четырех лет, а в 1796 у Доры рождается шестой ребенок и здесь положение стало уже невыносимым. Неизвестно, обсуждали ли скучающие бюргеры возможность отцовства студента Гофмана, но после на семейном совете в доме Дерферов решено было послать юношу в Глоглав, для сдачи второго государственного экзамена к дяде Иоганну Людвигу Дефферу, который занимал там пост советника верховного суда. Пусть послужит в Глогау, пусть забудет навсегда Дору Хатт.

        Глоглав - старинный силезский городок, позже переименован в Глогау прусскими властями

        13 марта умирает мать. С годами она все более замыкалась в себе и потихоньку старела. Гофман пишет Гиппелю: «Смерть нанесла нам столь страшный визит, что я с содроганием почувствовал ужас ее деспотического величия. Сегодня утром мы нашли нашу добрую матушку мертвой. Она упала с постели - внезапный апоплексический удар убил ее ночью...»
        А в июне 1796 года Гофман отправляется в Глогау: покидая Кёнигсберг, он надеется, что обязательно вернется сюда, ведь мир все-таки изменится... к лучшему.
        Переехав, он живет в семье двоюродного дяди Иоганна Людвига Дерфера (он же и крестный Эрнста), и работает в суде протоколистом. Он не получил независимости, которую искал здесь. По некоторым сведениям, после сдачи первого экзамена, Гофман ездил к двоюродному деду Фэтену (теперь это поселок Рыбачий, подробнее ), и то, что он пережил 1796 году, позже нашло отражение в его рассказе «Майорат». В то время Гиппель получил наследство, которое сделало его хозяином майората - пространных владений в западно-прусском местечке Leistenau. Возможно, это стало одной из причин разрыва связи в 1809-1813 между друзьями. Однако, всякий раз когда Гофман нуждался в помощи, друг юности приходил на помощь и посылал деньги. Здесь все свободное время он посвящает, прежде всего, музыке, заводит дружбу с композитором Йоганном Гампом. (Johannes Hampe). Гофман действительно был высокоодаренным музыкантом, но исследователи отмечают в его композиторских опытах подражательность Моцарту. В будни Гофман выкраивает несколько часов для занятий музыкой, а воскресенья целиком посвящал рисованию, его учитель -Томаш Матушевский . При этом Эрнст Теодор успевает много читать: особенно его восхищает Шекспир и В. Шпегель - он с нетерпением ждет, когда же переведут следующие тома! И в этот же год он пишет рассказ.
        О Кёнигсберге он помнил, но, судя по письмам, возвращаться сюда не собирался. При этом он иногда приезжает, чтобы увидеться с Дорой. Кроме Кенигсберга он ездит в Дрезден, чтобы взглянуть на шедевры живописи в галерее.
        Семья ведь не случайно отослала «непутевого» Эрнста к дяде Иоганну. У него подрастала дочь Минна, (Minna Doerffer), которую Гофман видел каждый день, поскольку. жил в их доме. А Дора была далеко, в Кенигсберге.
        27 апреля 1797 в Инстербурге умирает отец.
        В мае Э.Гофман едет в Кенигсберг, живет там до июня и тогда же последний раз видется с Дорой Хатт. Неизвестно точно, что произошло, но случилось так, что с охотной помощью родственников, Гофман обручился со своей кузиной, ее полное имя Софи Вильгельмина Константин («Минна»), это произошло в 1798 году. Гофман не сопротивлялся. Ведь родители Эрнста тоже приходились друг другу двоюродными, в то время родственные союзы были распространены. Дора Хатт развелась с мужем-торгашом и...сочеталась браком со школьным учителем. Как утверждает немецкий источник, «Гофман разочарован». Что под этим подразумевается, сказать сложно. Так закончилась первая большая любовь Эрнста.
        20 июня Э.Гофман сдает второй государственный экзамен («всюду исключительно хорошо»). В августе дядю Иоганна переводят в Берлин, и он хлопочет о переводе племянника туда же. Э.Гофман едет с ним и служит там в Берлинском аппеляционном суде в качестве Referendar.
        Столица сразу захватывает его в водоворот городской жизни: он посещает концерты, театры, музеи, общества художников, пробует азартные игры. Нет, он не устраивал необузданные кутежи, как это будет лет через пятнадцать, все было вполне благопристойно. Он вхож в литературные, музыкальные, оперные круги в городе. В Берлине Гофман берет уроки музыки у кенигсбержца композитора Иоганна Фридриха Райхардта (1752-1814) и Гоезэ. В 1799 он пишет зингшпиль «Маска» (Singspiel -драма, короткая опера) и даже пересылает ее королеве Луизе с просьбой о протекции, но...увы, скорее всего она об этом не узнала. Зингшпиль нигде не играют. Также пишет свою первую композицию «6 песен к гитаре и пианино». Знакомится с Карлом Марией фон Вебером (Carl Maria von Weber театральный деятель).
        Миры искусства не помешали Эрнсту Теодору продвигаться по карьерной лестнице - 27 марта 1800 года он блистательно сдает Третий Юридический Государственный экзамен (отметка «превосходно»), и в мае его назначают в древний польский город Познань на должность асессора при верховном суде, он приехал сюда в середине лета.
        После столичного общества атмосфера Познани кажется Гофману невыносимой. Его продолжает мучать «романтическое двоемирие» - несоответствие мира фантазии и реальность. Культурное общество Познани с радостью приняло так разносторонне талантливого человека, остроумного собеседника. Настолько радостно, что ежедневные попойки стали для Гофмана обыденным делом - к сожалению, с этого времени он пристрастился к алкоголю.
        В это время он пишет новый зингшпиль – «Шутка, хитрость и месть» на текст Гёте. Трехактное произведение композитор переделал в одноактное. В 1801 году драма была впервые сыграна на сцене в Познани труппой Карла Деббелина (1727-1793). Гофман счастлив – осуществилась его мечта, его талант увидела и оценила широкая публика, а не только узкий круг друзей. Но судьба посылает ему удар – однажды в театре вспыхивает пожар и партитура, с которой не успели даже снять копии, и голоса сгорели.
Зингшпиль выдержал всего несколько спектаклей. Гофман в глубокой депрессии. Он находит утешение в ночной кабацкой жизни: пьет до галлюцинаций, пока из углов не показывались химеры и духи, пока домовые не начинали греметь в темной комнате, а он слушал их тайный страшный диалог. Таким образом, он уходил от реальности. Гофман говорил, что жалеет порой, что когда он трезвеет, фантазия не оборачивается реальностью, но остатки кошмара остаются в его работе – только зловещее врывается в настоящий мир. Время, проведенное в Познани, Гофман позже обозначил, как «самый странный год в жизни: борьба чувств, намерений …бушевала... во мне - я хотел одурманивать себя, и стал тем, кого проповедники, дяди и тетя называют «небрежный». Не знаю, как лучше перевести на русский последнее слово, но вряд ли оно звучало, как комплимент.
        После переезда в Познань ему представилась возможность жениться на кузине Минне, с которой он был обручен уже несколько лет. Но в это время он знакомится с польской девушкой Михалиной.        
       
        Мария Михалина Тшциньская, Рорер (Michalina Rorer-Trzynska) (1780 – 1859) – дворянка, дочь позненского писаря, милая темноволосая голубоглазая девушка, будущая супруга и верная спутница Гофмана до самой смерти. Ее отец, служивший в городской управе, после утверждения прусской администрации и начавшейся германизации был вынужден изменить фамилию путем ее перевода на немецкий язык и начал именоваться Рорер ("тшцина" по-польски значит "тростник", по-немецки "pop"), но все же был вскоре уволен из-за плохого знания немецкого языка.
       
        В марте 1802 он разорвал помолвку, тем более, как он узнал, женитьба сделала бы несчастной не только его, но и кузину.
        26 февраля 1802 Гофман обвенчался с Михалиной. Для этого ему пришлось принять католичество (ранее он принадлежал к протестантам). Всю жизнь Миша (так он ласково называл ее) будет помогать ему – просто, бесстрастно, неромантично, и всегда прощать своему талантливому Эрнсту его злоключения, и не бросит даже в самое тяжелое время. Она была прекрасной хозяйкой и верной спутницей писателя. Гофман прожил с ней 20 лет, и благодаря ее поддержке, он обрел бОльшую стабильность в жизни, хоть она и не смогла полностью успокоить демонов своего мужа и отвлечь от алкогольного пристрастия.
        Новым поворотом в судьбе композитора (еще не писателя), причем не в лучшую сторону стал карнавальный маскарад 1802 года, на котором среди гостей внезапно начали мелькать переодетые личности, распространяющие некие карикатуры. На рисунках были изображены влиятельные особы, из числа местной прусской знати, присутствующие здесь же, причем с удивительной точностью были подмечены их характерные смешные стороны.
        Всеобщая радость продолжалась лишь до тех пор, пока карикатуры не попали в руки тех самых известных личностей, как-то генерал-майоров, офицеров и членов дворянского сословия, которые тут же себя узнали. Той же ночью в Берлин был отправлен подробный отчет, попросту говоря, донос, и началось расследование. Распространители карикатур не были схвачены, но талантливую руку узнали сразу. Начальство быстро разобралось, что всем этим стояла группа молодых правительственных чиновников, к которой принадлежал Гофман, и он же предоставил в распоряжение свой талант художника для этой неслыханной акции. Дорого обошелся Гофману этот бал, продолжавшийся три дня. Со дня на день он ожидал повышения и перевода в более западный город, причем, скорее всего это должен был стать Берлин, но в итоге от него избавились, выслав еще дальше на восток - в город Плоцк. Правда, повышение по службе он все-таки получил - теперь он государственный советник, но уже подписанный документ о получении Гофманом ученой степени кандидата наук был аннулирован.
        Эта история описана другом Гофмана Иоганном Людвигом Шварцем «Записках из жизни делового человека, поэта и юриста». Кстати, Гофман как-то написал Гиппелю, что собирается сочинить «очень остроумную музыку» на «очень остроумный» текст Шварца, но этого не произошло.
        Древний Плоцк обладал прекрасной архитектурой, но за время действия прусской власти утратил значение культурного центра. Теперь это маленький провинциальный городок, сюда Гофман с женой переселяется летом того же года. Его работа сводится к тому, чтобы улаживать жалобы крестьян, приговаривать куриных воров и писать сообщения о происходящем в сонном городке. Его финансовое положение весьма затруднительно и барон (теперь уже барон) Гиппель часто дает ему в долг.
        Если Познань казалась ему провинциальной, то здесь, без театров и музыкальных кружков Эрнст Теодор совсем бы пал духом. Но вследствие доброты и положительного влияния Михалины Гофман вновь становится «приличным» человеком и свои чувства изливает в дневнике, который он начал вести здесь от невыносимой скуки. Он сочиняет сонаты, молельню, «Великую фантазию для пианино», продолжая, таким образом, свою двойную жизнь, то служащего, то художника. Исследователи считают такое завидное постоянство первым проявлением шизофрении, признаки которой далее будут усиливаться. Но кто из гениев не считался шизофреником или просто безумным?
        17 октября 1803 в дневнике он пишет примерно следующее: «О, боль, я все больше становлюсь государственным советником! Кто мог подумать об этом года три назад! Муза убегает, сквозь архивную пыль будущее выглядит темным и хмурым... Где же мои намерения, где мои прекрасные планы на искусство?» Он имеет в виду то, что благодаря влиятельному Гиппелю, он будет переведен в Варшаву, но с уходом материальных проблем вновь будет погребен под «архивной пылью». Также появляется запись о том, что Гофман хочет написать книгу.
        В этом же году город узнал Гофмана-писателя: берлинская «Независимая» газета публикует его эссе «Письмо монаха к своему столичному другу». В дневнике Эрнст Теодор отмечает: «Увидел себя в первый раз напечатанным в «Независимом» - раз двадцать оглядывал листок умиленным, полным отцовской любви и радости взглядом - славные виды на литературную карьеру». (Перевод дневника О.К.Логиновой). В этом же году он печатается как музыкальный критик, и имеет успех. В частности, одной из тем статей стало взаимоотношение пения и декламации в драме Шиллера «Мессинская невеста». К теме синтеза искусств он вернется еще не раз. В неком литературном конкурсе он занимает второе место.
        В конце 1803 умерла тетя Иоганна. Примерно 13-18 января 1804 Эрнст Теодор получает долгожданное завещание, скорее всего он надеется с его помощью хоть как-то поправить свое финансовое положение. Дальнейшее развитие событий можно видеть из его дневника за январь Без тети Иоганны, дом дяди Отто стал совсем неприветливым, и Эрнст Теодор каждый вечер посещает театр. Он смотрит спектакли и оперы В. Мюллера, К. Диттерсдорфа, Э. Н. Мегюля, арии из опер Моцарта, Ф. Шиллера и А. Коцебу. Возможно, что упомянутая Мальхен Хатт, встреченная Гофманом в Кенигсберге была родственницей Доры Хатт. В феврале 1804 Эрнст Теодор покинул город детства, с тем, чтобы больше никогда сюда не вернуться. После этого он ездит в город Ластенау. (Leistenau), возможно к Гиппелю.
        28 февраля 1804 года он пишет другу Гиппелю: «Вскоре должно случиться что-то великое - из хаоса должно выйти какое-то произведение искусства. Будет ли это книга, опера или картина - quod diis placebit («что будет богам угодно», он часто употребляет это выражение). Как ты думаешь, не должен ли я еще раз спросить как-нибудь Великого Канцлера, не создан ли я художником или музыкантом?..» Многие пытались отгадать, кого именно Эрнст Теодор именовал Великим Канцлером, и толкования получались самые разные – от Господа Бога до совершенно реальных людей. В этом же месяце он получает назначение о переводе его в Варшаву в качестве государственного советника прусского верховного суда. Весной следует переезд в Варшаву.
        Годы, проведенные в польской столице, стали очень важными для Гофмана: здесь он совершенствуется, как композитор и достигает некоторой (хотя и весьма локальной) известности, он пишет свои первые музыкальные критические статьи.
        Варшава имеет свою культурную живительную для Гофмана атмосферу. Приобщиться к музыкальной жизни столицы Эрнсту Теодору помог Юзеф Эльснер.

        Юзеф Эльснер – композитор, дирижер, музыкальный теоретик, создатель первой польской композиторской школы, будущий учитель Шопена. Работал в труппе польского патриота и борца против германизации Польши, Войцеха Богуславского .

        А также он знакомится с Юлиусом Эдуардом Гитцигом (Хитциг, Итциг).
        Гитциг - сослуживец Гофмана, юрист, однако также не равнодушен к «дивному искусству». Именно Гитциг напишет потом первую биографию Гофмана. Его влияние на Эрнста Теодора огромно: благодаря ему, он погружается в мир немецком романтики - изучает произведения В.Г. Вакенродера (1773-1798), его друга – Людвига Тика (1773-1853), но более всех, ему по душе Фридрих фон Гарденбарег, его псевдоним Новалис (1772-1801), К. Брентано (1778-1842). Эрвин Кроль в начале 20-х годов нашего века отмечал, что монах Йозеф Берглингер, герой «Сердечных излияний», Вакенродера может считаться одним из предков капельмейстера Крейслера
        Позже он положит музыку на «Веселых музыкантов» Брентано Премьера этого зингшпиля, поставленная труппой В. Богуславского, прошла 6 апреля 1805 в Немецком Варшавском театре. На титульном листе впервые в его имени вместо «Вильгельм» стоит имя «Амадей». Тем временем, труппа Карла Деббелина (как мы помним, они показывали его первый зингшпиль «Шутка, хитрость и месть» в 1801) ставит еще один зингшпиль Гофмана «Непрошеные гости, или Каноник из Милана». Также в 1805-1806 и «Квинтет для арфы и струнных инструментов».
        Кроме этого, он пишет единственную свою симфонию - ми мажор. На премьере дирижирует сам автор, поскольку оркестр организован также им. Оркестр обычно исполнял произведения Гайдна, Глюка, Бетховена, Керубини и, конечно же, Моцарта (1756-1791). В качестве композитора и дирижера часто выступал и Эльснер. По пятницам исполнялась симфоническая музыка, а в воскресные концерты звучали отрывки из опер и ораторий. Гофман не только дирижер и композитор, он принимает непосредственное участие в пении – его звучный тенор слышали прихожане костела святого Бернарда и храма Антония Падуанского, находящегося на Сенаторской улице. А также, как мы можем видеть, что он продолжает рисовать карикатуры. Вот одна из них.
        А в июльском (1805 г.) выпуске «Собрание прекрасных сочинений польских композиторов», который составлялся Эльснером, публикуется ля-мажорная соната для фортепиано. Это единственная соната, изданная при жизни Гофмана. Известно, что их было гораздо больше, но точного количества никто не знает.
        Интересно, что работа никак не страдает от занятий Гофмана различными искусствами. Он всегда имеет похвальные отзывы и получает вполне приемлемую (хотя и небольшую) зарплату и помимо всего прочего изучает итальянский язык – ведь всю сознательную жизнь Гофман мечтал о путешествии в Италию, чтобы своими глазами увидеть шедевры изобразительного (и не только) искусства.
        Также Гофман знакомится с романтиком Захарием Вернером (1768-1823(8). Вдохновившись его драмой «Крест на Балтийском море», он обработал мелодию польской народной песни «Не ходи в городок» («Nie chodz do miasteczka»)
        В мае 1805 (по русским источникам – в августе 1806), он становится соучредителем музыкального общества («Музыкальное собрание»), которое располагается в Мальтийском дворце, и некоторые залы, занимаемые обществом, например Египетский кабинет, Гофман украсил своей живописью. Общество ставило своей задачей проведение концертов и привлечение новых членов. (Однако при перестройке дворца в 1824 году к этим росписям не отнеслись с должным вниманием и большинство из них было просто уничтожено. А в 1944 само здание погибло под гитлеровскими бомбардировками (ведь оно находилось на территории Польши), несмотря на то, что над зданием подняли знамя Ордена мальтийских рыцарей (госпитальеров, с древних времен известных тем, что брали под свою защиту раненых). После войны здание восстановили, но, все росписи были утрачены навсегда и ныне там располагается посольство Бельгии.
        В июле 1805 у Гофмана родилась дочь Цецилия (Cezilia). Имя выбрано не случайно: новорожденную называют в честь Мудрой Цецилии , принявшей в 230 году мученическую смерть и ставшей в XIV веке святой покровительницей музыки.
        Варшавские годы сыграли огромную роль в жизни Гофмана. Здесь ставятся его зингшпили, он дирижирует собственными произведениями, проектирует сценические декорации, опубликовано крупное его произведение – фортепианная соната, сыгранная в Мальтийском дворце. И он начинает подумывать о том, чтобы оставить ненавистную юриспруденцию и зарабатывать на жизнь музыкой. Но однажды все закончилось. В окрестностях Иены и Ауерштэнт происходит битва с наполеоновскими войсками, которые одерживают победу, и в ноябре 1806 Варшава занимается французами. О том, что произошло далее, можно узнать из письма к Гиппелю: всех оставшихся там прусских чиновников «в начале июня поставили перед выбором: либо подписать акт подчинения, содержащий присягу на верность французам, либо оставить Варшаву в течение восьми дней. Ты легко можешь представить себе, что все честные люди предпочли последнее». Также по некоторым источникам, Гофман обвиняется в шпионаже для прусского короля. Вскоре семья остается без квартиры, Гофман с семьей и 12-летней племянницей ютятся на чердаке Музыкального собрания. В январе Михалина с Цецилией уезжают в Познань, к ее родным, а Гофман собирается ехать в Вену, но новая власть отказывает в выдаче паспорта. Во время одного из переездов Михалины с дочерью в другой город опрокинулась почтовая карета и маленькая Цецилия погибла. Михалина получила серьезную ранение в голову, из-за которого долгое время страдала. (По другим сведениям, Цецилия умерла в середине августа) Тяжелобольная жена Гофмана находится у ее родителей. В начале 1807 он заболевает нервной горячкой.
        Он даже составил особую шкалу, по которой мерил степень своего лихорадочного состояния, крайней точкой в которой было, видимо, было безумие. Лишь в июле 1807, года он решился оставить город, ставший ему родным. И вот он в Берлине. Эрнсту Теодору всего 30 лет, но здоровье его надломлено болезнями, его постоянно беспокоит печень, живот, мучают кашель и тошнота. Он поселяется на втором этаже Фридрихштрассе 179, где занимает две комнаты. В его портфеле – партитуры нескольких опер, и он твердо намерен всецело отдаться искусству. Гофман ходит по музыкальным издательствам, предлагает в театрах свои произведения, – но все безуспешно. Также никто не интересуется им ни как преподавателем музыки, ни как дирижером. В письмах Гиппелю он жалуется на то, что с его рекомендациями он с легкостью устроился бы в каком-нибудь венском оркестре, но у него нет средств на подобное путешествие. Гиппель спасает друга от полного краха, одолжив денег, и Гофман начинает уже искать место адвоката. Однако и в качестве чиновника он никому не нужен. И вскоре он кое-как перебивается лишь тем, что рисует карикатуры на Наполеона, распространяет нотные издания, посредничает при продаже роялей - этого с трудом хватает на хлеб. Это были месяцы полного отчаянья. Гофман заводит роман с женой Берлинского служащего высокого ранга. Наряду с теплом и защищенностью, он получил от нее сифилис, поскольку ее муж был им болен.
        В Берлине издается всего три его кантаты, для двух и трех голосов (с итальянским и немецким текстами) (1808), зингшпиль «Любовь и ревность». (1807) Осенью 1807 года в газете «Общий вестник империи» среди объявления появилось и такое: (перевод не претендует на точность) «Некто, вполне знающий толк в теоретической и практической части музыки, и даже поставивший для театра значительные композиции и возглавивший солидное музыкальное учреждение как директор, получивший похвальные отзывы, желает устроиться. как дирижер в стабильный театр. Кроме упомянутых знаний, он знаком с театральной сутью и его нуждами, знает толк в установке декораций и подготовке костюмов и кроме немецкого языка, знает французский и итальянский».
        7 мая 1808 он пишет Гиппелю: "Вот уже пять дней я ничего не ел, кроме хлеба, - такого еще никогда не было". «Пытаясь пробиться, я устал и ослаб, недоедаю, но ничего не нахожу! Нет слов, чтобы описать мои нужды. Если ты можешь помочь мне, то вышли около 20 фридрихсдоров, иначе Бог знает, что со мной будет». «Поистине требуется сила духа, граничащая с героизмом, чтоб сносить все те горькие беды, что не перестают преследовать меня", - пишет он Гиппелю несколькими днями спустя».
        После множества объявлений, подобных приведенному, ему предложена должность капельмейстера театра в Бамберге, герцогской резиденции одной из веток баварского королевского дома и его маленького, будто застывшего во времени двора. Первый более-менее настоящий театр в городе был учрежден лишь в 1802 году графом Фридрихом Юлием Генрихом Зоненом. (Юлиус фон Соден). Граф заказывает Гофману переложение в оперу сочиненного его сиятельством цикла стихов под названием «Напиток бессмертных», с чем тот справляется за пять недель. Теперь он может ехать работать в Бамберг. Гофман призывает жену, по-прежнему живущую у родных в Познани, следовать за ним, но это оказывается не так просто. Родственники Михалины, когда-то отдававшие ее замуж за государственного советника, были возмущены тем, что он променял канцелярию на профессию какого-то трубадура-музыканта. Они усомнились, что настолько легкомысленный человек сможет обеспечить семью, и пытались убедить в том же Михалину. Гофман едет сначала в Глоглау (по неизвестной причине), а затем за супругой в Познань. Считается, что именно там был написан первый значимый рассказ «Кавалер Глюк».
        Лишь в конце августа они прибыли в Бамберг . Супруги поселяются на улице Шиллера 26 , в мансарде узенького четырехэтажного дома, задавленного между двумя лабазами, где занимают два верхних этажа, и капельмейстер приступает к работе. Первые впечатления Гофмана о городе были таковы: «в Бамберге имеется публика, о которой может лишь мечтать театральный дирижер, сочетающий в себе подлинную образованность со вкусом и талантом».
        Уже в октябре он дебютирует, как дирижер. Под его управлением оркестр из 25 музыкантов и 12 хористов. Однако вскоре он понял всю «прелесть» маленького провинциального театра – работая дирижером, композитором, машинистом сцены, художником декораций, он еле сводит концы с концами. Правда, Гофман привык к бедности, а Михалина по-прежнему терпелива к затянувшимся временным денежным затруднениям. Не отсутствие заработка омрачает счастье Гофмана – ведь он был занят своим любимым делом. В письме Гитцигу от 1 января 1809 года, капельмейстер жалуется другу, что граф Зонен «передал не только режиссуру, а и вообще все дела некоему Генриху Куно, сам же переехал в Вюрцбург» из-за чего театр под управлением этого «невежественного высокомерного ветрогона» «готов развалиться».
        Этот человек, совершенно далекий от мира грез, доводит театр до того, что к приезду капельмейстера театр «еле волочит ноги». Он ни во что не ставит Гофмана, не считаясь с тем, что тот работает за пятерых и оставляет его лишь в качестве композитора, может тем самым, пытаясь подтолкнуть его к уходу, но упрямый капельмейстер продолжает посвящать себя театру.
        В это время была написана сценическая музыка к «Торжественному обещанию», балету Иакко «Арлекин», «Желания», пролог, который поставлен 9 ноября 1808 года. Однако гонорар столь ничтожен, что ему приходится, как в студенческие годы, давать частные музыкальные уроки.
Многие интеллигентные люди того времени подрабатывали на жизнь таким образом. С некоторыми замужними дамами, несчастными в браке, он завязывает мимолетные романы. Никакая нищета и полуголодная жизнь не заставили его вернуться к ненавистной юриспруденции. Гитцигу он сообщает, «получил доступ в лучшие дома в качестве учителя пения» и «если здешний театр вовсе прекратит свое существование, то уроками и сочинением музыки я все-таки смогу заработать на пропитание и не покину прекрасный Бамберг до тех пор, пока не найду постоянной работы в каком-нибудь княжеском или королевском оркестре - подобная перспектива, быть может, откроется (в этом уверяют меня здешние мои благожелатели)». Одним из благожелателей был доктор А.Ф. Маркус.
       
        Адальберт Фридрих Маркус (1753-1816) – врач, возглавлявший в ту пору совет бамбергского театра. Прославился тем, что, будучи лейб-медиком предпоследнего бамбергского архиепископа Франца Людвига фон Эрталя (1779-1795), принял деятельное участие в составлении планов постройки современнейшей, по тем временам, больницы, которую приказал построить архиепископ. В современном Бамберге и сейчас есть улица Маркусштрассе (Markusstraße) и площадь Маркплац (Markusplatz), названные в честь знаменитого доктора.
       
        Писательница Амалия Гинц-Годин вспоминает Гофмана, как «маленького человечка, вечно ходившего в одном и том же поношенном, хотя и хорошего покроя, фраке коричнево-каштанового цвета, редко расстававшегося даже на улице с короткой трубкой, из которой он выпускал густые облака дыма, жившего в крошечной комнатенке и обладавшего при этом столь саркастическим юмором». И замечает: «Кто из этих светлостей и сиятельств додумался бы пригласить к себе подобный человеческий экземпляр, если бы благожелательный Маркус не отворил ему многие двери?».
        Доктор Маркус рекомендовал Гофмана для обучения своих племянниц. Таким образом, он начал преподавать пение двум сестрам из бюргерской семьи Марк (Mark) Их семья проживает в доме номер 13 по Lange Straße (Длинная улица). Младшую девочку зовут Вильгемина (на картинке слева), старшую - Юлия (справа), ей 13 лет.
       
        (Юлиана, Julia Mark, Juliana Marc) (1796-1864) – старшая дочь консула, хороша собой и имеет прекрасный голос.
       
        Начиная с 1809 года, Гофман постоянно бывает в доме Марков. Его восхищает голос Юлии, он считает девочку своей музой и испытывает к ней что-то вроде нежной привязанности.
        В эти годы он также пишет оперу «Дирна» («индийская мелодрама») на текст Ю. фон Зонена, зингшпиль «Привидение», оперу «Русалка», и они ставятся на сцене; его сатирические критические статьи публикуются в авторитетнейшей лейпцигской «Всеобщей музыкальной газете» («Allgemeine musikalische Zeitung»). Это рецензии на новые публикации произведений Бетховена, Огиньского (отзыв на берлинское издание 12-ти его полонезов), Вейгеля, Мегюля, Шпора, Паэра, Витта. Не забывает он и про старого варшавского друга Юзефа Эльснера, его увертюры к операм «Андромеда» и «Лешек Белый» также рассмотрены Гофманом в газете. Несколько рецензий посвящено Бетховену, это рассмотрение его «Пятой симфонии», музыки к «Кориолану» и «Эгмонту». Позже композитор направил Гофману благодарственное письмо. Этот жанр будущий писатель называет «литературно-артистическим». Всего он написал 25 критических статей. Его смело можно считать основоположником музыкальной критики в Германии.
        Есть сведения, что капельмейстер посещал местную психиатрическую больницу – но не в качестве больного, а как посетитель. Ему были интересны психические проявления человеческой природы, что пригодилось ему позже в писательской деятельности. Между тем он продолжает вести довольно разгульную жизнь. В Бамберге нашелся свой винный погребок, который Гофман регулярно посещает - он уже не может жить без алкоголя.
        Через некоторое время, директор театра окончательно ополчается против капельмейстера и плетет против него интриги. Хотя и официально Гофман шесть лет числился при театре - на деле он оставил его гораздо раньше, по его словам, публика «не желала больше спокойно смотреть на творимые на сцене безобразия» В конце концов, благодаря такому руководителю, как Куно, театр терпит банкротство.
        Неудача с театральной деятельностью окончательно повернула его в сторону деятельности литературной. Он уделяет теперь много времени, общаясь с главным редактором уже упомянутой «Всеобщей музыкальной газеты», видным общественным деятелем и критиком Иоганном Фридрихом Рохлицем (Rochlitz). 15 февраля 1809 Рохлиц публикует первый рассказ Гофмана, смесь музыкальной критики и беллетристики, «Кавалер Глюк» . С согласия автора, газетный вариант был урезан, а в книжном формате вышел уже восстановленным. Итак, ему 33 года – довольно большой возраст для вступления в литературу. Но, тем не менее, это только начало, при том удачное. Рассказ Гофман выпустил анонимно. (Он надеялся, что когда-нибудь создаст великое музыкальное произведение и уж тогда его имя прогремит, а пока не хотел привлекать к себе внимания по мелочам).
        В марте Гофман знакомится с продавцом вин Ф.К. Кунцом (Carl Friedrich Kunz), благодаря которому можно восстановить некоторые события, происходившие с писателем. Между тем один его берлинский знакомый, Франц фон Гольбайн (Franz von Holbein, 1779-1855), взялся восстановить театр. Гофман возвращается туда, где ему предоставлены все свободы, он работает как режиссер, редактор сценария, композитора, художник декораций и кулис. Но эта многогранная деятельность не мешает ему писать, и на бумаге постепенно появляется будущий центральный герой творчества писателя, капельмейстер Крейслер, устами которого Гофман будет выражать свою боль и радость, отвращение к музыкальной фальши и восхищение подлинным искусством. «Музыкальные страдания Иоганна Крейслера, капельмейстера» - под таким заглавием 26 сентября во «Всеобщей музыкальной газете» появилось музыкально-художественное произведение, выросшее из 13-ти эскизов, заметок, небольших эссе.
        Между тем Юлия Марк расцветает у него на глазах и в конце 1810 года тихая влюбленность перерастает в бушующую страсть. В своем дневнике, скрываясь от жены, он шифрует ее как «Kthch» или «Ktch», что означает «котенок» или «маленькая Кэтэ». (Юлия напоминала ему героиню спектакля «Маленькая Кэтэ из Хайльбронна», женщины, сумевшей сохранить детское обаяние). Он по-прежнему любит жену и дорожит ее душевой добротой, но происходит несколько сцен ревности, т.к. Миша иногда читает в дневнике и о многом догадывается, не смотря на то, что Гофман пишет по-гречески. Запись от 16 февраля 1811 – «Это романтическое настроение захватывает меня все больше, и я боюсь, что дело закончится бедой». На два дня позже примерно вот что: «Ktch – живу ею и являюсь ею». Начиная с этого времени, он почти ежедневно отмечает в дневники свои чувства по отношению к девочке, прекрасно осознавая глухую стену между ними. При всех его музыкальных талантах в глазах общества он бедняк, алкоголик, неуравновешенный человек, не обладающий привлекательной внешностью (В. Скотт описывает его как низкорослого человечка с копной темно-каштановых волос и глазами, которые горели под этой непокорной гривой) и к тому же женат. (Двадцатилетняя разница в возрасте тогда недостатком не считалась). Она – юное прекрасное создание, с хорошим приданым и положением в обществе. Два года его пламенная страсть чередовалась с периодами охлаждения и безразличия. 20 февраля 1811 он пишет примерно: «Безумствуй же, неистовое настроение, либо я застрелю себя, как собаку, либо стану замечательным».
        Наряду с любовью, приносящей и боль, и радость, он постоянно между двух огней: яркой восторженностью и безумной депрессивностью. Каждый день он проводит несколько часов в гостинице «Роза», где принимает друзей, они делятся своими мыслями и потребляют неимоверное количество алкоголя.
        Писатель знакомится с Вебером (Carl Maria von Weber) и посещает Жана Пауля в Байройте. В 1811 он сочинил драму в трех действиях, «Сол, царь Израиля», которая увидела сцену и большую романтическую оперу «Аврора», с текстом Гольбайна, поставленную в Бамберге только в 1933.
        В начале 1812 года, вопреки осторожности и робости, Гофман не может более сдерживать свои чувства к Юлии, и 20 января он снова отмечает на греческом языке: «Она знает или скорее догадывается обо всем». Разумеется, мать Юлии тоже начинает что-то подозревать, и если раньше учитель музыки был ее желанным гостем, то в конце января Гофману дают понять, что в его присутствии больше нет надобности. Однако он вновь появляется там и, видимо, встречен еще более холодно, чем до этого. Он ищет утешения и 28 января делает запись относительно его любовной интрижки с очень молодой актрисой Демоизеллой, эту авантюру он сам обозначает как «громоотвод».
        В феврале Гофман посещает бамбергский монастырь капуцинов, где имел подробную беседу с отцом Кириллусом, оказавшей существенное влияние на одно из будущих его произведений – «Эликсиры сатаны».
        Между тем мать Юлии предпринимает ряд мер, в результате чего в марте того же года в Бамберг приезжает некто Грепель. Он предназначен Юлии в мужья, и Гофман подумывает уже о двойном самоубийстве, рисуя в воображении картины, как он и Юлия одновременно убивают себя.
       
        Иоганн Герхард (Георг) Грепель (1780-1826) – состоятельный сын торгового агента из Гамбург. Не видел смыcла в литературе и искусстве, был, по свидетельствам многих бамбергжцев, низким и «прожженным» человеком.
       
        Друг Гофмана, Кунц: «этот нестарый еще господин выглядел как истощенная модель человека, и печать телесных желаний лежали на его лбу, глазах и щеках и низость духа просвечивала в каждом слове».
        Отношение Гофмана к жениху проще понять не из биографии, а непосредственно из рассказа «Известие о дальнейших судьбах собаки Берганца ". Например, о Грепеле сказано: «приправлял свои рассказы пошлейшими непристойностями, какие мне доводилось слышать разве что в казармах и низкопробных кабаках … оглушительным хохотом в заключение рассказа давал присутствующим понять, что это опять была чертовски веселая шутка».
        Неизвестно, чем бы закончилась бы мысль о самоубийстве, если бы Гофман вдруг не понял, что Юлия вполне терпимо отнеслась к браку. Прожженный сластолюбец «сумел раздразнить ее чувственность», а она, никогда не любившая, «приняла пробудившуюся в ней чувственность за само это высокое чувство». Гофман чувствует себя униженным, его мужественность глубоко уязвлена. Он, воспевающий высокую романтику, терпит поражение перед лавочником, одаряющим Юлию пошлыми намеками и сомнительными комплиментами.
        25 апреля он отмечает: «Имел очень странную беседу с Ktch: «Вы не знаете меня – и моя мать также – и никто (не знает)– я должна так много скрывать в себе – я никогда бы не была счастливой». 12 августа - «Удар нанесен! Возлюбленная стала невестой этого осла-торгаша, и мне кажется, что вся моя жизнь музыканта и поэта померкла».
        Развязка следует 6 сентября – после помолвки Грепеля и Юлии, они пригласили Гофмана на прогулку в замок Поммерсфельд. На празднике много выпито, в том числе Гофманом и Грепелем, и когда приходит время прогуляться… Кунц: «С видимым усилием поднялся жених с места, предлагая руку невесте. Я и Гофман неторопливо прогуливались за парой, остальное общество следовало группами. Едва все очутились во дворе замка, как мы заметили, что господин Бегемот задевает все углы и справа, и слева, невеста едва успевала уворачиваться. Но вдруг произошел сильный толчок, угрожающий уронить бедную Юлию. Гофман прыгнул к ним, я подбежал к падающему, но было слишком поздно – будущий муж пластом лежал на земле, тяня руку Юлии, которую она пыталась выдернуть. Юлия побледнела, а все общество собралось вокруг упавшего. Гофман пылал от гнева, и громкие слова сорвались у него с губ: «Взгляните на эту собаку! Мы все также пили, как и он, но ведь с нами не происходит что-то подобное! Это может произойти только с пошлейшим человеком!» Все презрение, ярость на соперника, зависть и унижение, раненое чувство и разочарование – все вылилось в этих словах. Все испугались, крича, чтобы он прекратил. Юлия бросала на Гофмана презрительные взгляды; мать же отныне запретила ему посещение ее дома. «Мгновение он стоял, как пораженный, затем встал и удалился быстрыми твердыми шагами».
        В том же сентябре Гофман пишет новеллу «Дон-Жуан», в которой повествование идет от лица «странствующего энтузиаста». Она, разумеется, опубликована в той же «Всеобщей музыкальной газете». Современник писателя, В.Ф.Одоевский, рекомендовал «почаще перечитывать всем играющим в «Дон-Жуане». Также Гофман начинает работу над оперой «Ундина ». Между тем руководитель театра Гольбайн отказывается от антрепризы, и театр закрылся. Гофман начал бедствовать. 26 ноября в его дневнике появляется запись: «Продал старый сюртук, только чтобы поесть».
        В декабре 1812 Юлия сочеталась браком с Грепелем. Несчастная любовь и закрытие театра подталкивают Гофмана к отъезду. Ему предложено место капельмейстера в Дрездене и в 1813 он навсегда покидает Бамберг, назвав этот город «самый злой из всех времен».
        Спустя много лет, Юлию обвиняли в презрительном отношении к Гофману. После смерти писателя Кунц пишет: «Его любовь к Юлии являлась затянувшимся безумием, поскольку она не отвечала ему даже самой незначительной любезностью, о чем, вероятно, позже жалела. Она боялась, что их посчитают возлюбленными, и она станет предметом насмешки». Однако в 1837 Юлия с возмущением опровергает: «…тем не менее, то, что я встречала Гофмана с презрением – выдумка, это не может быть правдой, мой боязливый нрав…» и т.д. Кунц также намекает, что Гофман испытывал не совсем платонические чувства, на что Юлия отвечает: «О, определенно, это чувство было иной природы, нежели, чем рассказал Кунц миру. К «низкой» чувственности оно не относилось; влияние, которое он оказал на меня, освобождало от тривиальной «любви к девочке»». Кроме того, в «Житейских воззрениях кота Мурра» героиня романа Юлии произносит слова: «Чисто и безгрешно чувство, которое я питаю к этому дорогому человеку…», а учитывая автобиографичность гофмановских романов, можно судить о том, что его чувство было не совсем безответным.
        Брак Юлии был несчастен и закончился через несколько лет разводом, которые были крайне редки в то время. Несколько позже Грепель умер, а за год до смерти Гофмана Юлия снова вышла замуж – ее мужем стал кузен Людвиг Марк, сын доктора Адальберта Фридриха Марка. Для особо интересующихся семьей Марков дополнительные сведения: брат Юлии, Мориц Август Марк (Moritz August Marc), был наделен незаурядными художественными способностями, которые передал и через сына Вильгельма своему внуку, Францу Марку. В 1911 году Франц Марк (Franz Marc) вместе с Василием Кандинским обосновал сообщество художников «Синие всадники» и стал одним из значительных художников немецкого экспрессионизма. Фамилия заметно изменялась «Markus»-«Marc»-«Mark».
        В начале 1813 года дела Гофмана пошли немного лучше – он получает небольшое наследство, а 18 марта подписывает договор, по которому является капельмейстером в оперной труппе Йозефа Зекондаса (Секонда, Joseph Secondas). По некоторым источникам, незадолго до этого он анонимно издает сборник критики и рассказов. В конце апреля они вместе с женой переезжают в Дрезден. Его финансовое положение улучшается. На протяжении двух лет (1813-1814) он гастролирует с труппой по Дрездену и Лейпцигу, в основном дирижируя. Помимо этого он много сочиняет и пишет, служит в Лейпцигском театре. В газете «Zeitung fur die elegante Welt» (грубо переведя: «Газета для элегантного мира»), появляется эссе под названием «Инструментальная музыка Бетховена» («Beethovens Instrumental-Musik»). Написан очерк «Жак Калло». Дрезден стал для Гофмана еще одним источником вдохновения, он восхищен его архитектурой и картинными галереями.
        Тем временем пожар наполеоновской войны докатывается до города, 27 и 28 августа 1813 под Дрезденом идут бои. Гофман пережил все ужасы войны, не пытался хоть как-то обезопасить свою жизнь, и несколько раз попадал в смертельно опасные ситуации. Например, однажды он прошел в пятидесяти шагах от французских стрелков, ведущих перестрелку с союзными войсками. В другой раз Гофман и актер Келлер следили с верхнего этажа за ходом битвы с бокалами в руках, когда одно из ядер разорвалось прямо у их дома и оставило три трупа, Келлер выронил бокал, но Гофман философски произнес: «Вот она, жизнь! И как же все-таки хрупко человеческое тело, если оно не в силах справиться с осколком раскаленного железа!».
        Он видел и своего личного врага, Наполеона, когда тот крикнул адьютанту: «Увидим!». («Voyons!»). Вальтер Скотт досадует на Гофмана, что тот вместо того, чтоб сочинять сказки, не описал в деталях «жуткие подробности», и он, Вальтер Скотт, охотно променял бы всю гофмановскую «чертовщину» на суровое изложение реальных событий.
        Однако, именно здесь, видя каждый день заваленные трупами траншеи, слыша крики раненых солдат и лошадей, насмотревшись на всю кровь и грязь войны, он пишет одну из самых значимых романтичных немецких произведений: «Золотой горшок: сказка из новых времен». Это сказка о волшебной любви и мире грез. Главного героя зовут Ансельм (в день святого Ансельма родилась Юлия Марк)
        Наконец, его злейший враг Наполеон разбит. «Свобода! Свобода! Свобода!» - ликующе пишет он в дневнике. До конца 1813 года он занят как дирижер в труппе Зекондаса, помимо этого продолжает сочинять и писать: в ноябре написаны «Песочный человек», «Гипнотизер », «Известия о дальнейших судьбах собаки Берганца». Затем он подготавливает все рассказы для печати, составляя своего рода сборник, названный «Фантазии в манере Калло» (Phantasiestucke in Callot"s Manier. Blatter aus dem Tagebuche eines reisenden Enthusiasten), куда включил все написанные им рассказы и новеллы. С содержанием этого сборника и других, можно смело ознакомится в «Хронологии ».
        Первоначально автор предполагал назвать свое сборник «Картинки по Хогарту»…
       
        Уильям Хогарт (1697-1764) - английский художник, график, гравер, рисовавший в сатирической манере. В его работах - "Карьера мота", "Выборы", "Модный брак", "Доверчивость, суеверие и фанатизм" и др. - изображены нравы тогдашнего английского общества.
       
        …однако, познакомившись с работами мастера Калло в Бамберге, останавливается на названии «Фантазии в манере Калло».
       
        Жак Калло – французский живописец XVIII века, прославился гротескными гравюрами, в которых обыденная реальность, пройдя через сознание художника, как сквозь волшебное зеркало, превращалась в «знакомое-чуждое». В его многочисленных офортах, особенно в сериях "Нищие" (ок. 1622) и "Бедствия войны" (1633), социальные бедствия отражены в острых, сатирических, часто гротескных образах и ситуациях. Некоторые из гравюр хранились у Гофмана.
       
        Но как раз из-за этого своего многогранного таланта ему вскоре опять предстоит лишиться работы: Зекондас недоволен побочными увлечениями своего капельмейстера, между ними происходит крупная ссора, в результате чего Гофман в начале 1814 он уходит из труппы.
        В марте 1814 во «Всеобщей музыкальной газете» напечатана некая статья, где колко высмеивается виртуозные модники-певцы и музыканты, популярные в то время в Европе. Статья называется «Письмо Мило, образованной обезьяны, к подруге Пипи в Северную Америку », а имя автора-остряка, разумеется, Э.Т.А. Гофман. Известно, что Шопен, впервые приехав в Париж, столкнулся с проблемой, описанной Гофманом, когда его талант пытались затмить бездарности, хорошо владеющие «техникой исполнения». В апреле в той же «Всеобщей» появляется рассказ «Автомат ». В это время автор заболевает сложной формой ревматизма и пробавляется карикатурами и рисунками для газет и книг, рисуя их в кровати. Доходы, конечно же, мизерные.
        Наконец, в мае 1814 года тем самым бамбергским виноторговцем Кунцем выпущены два из четырех томов «Фантазий в манере Калло». Предисловие было написано известным к тому времени писателем Иоганном Паулем Фридрихом Рихтером (1763-1825), сочинявшим под псевдонимом Жан-Поль. Он, как и Гофман, считал музыку прекраснейшей из стихий, и многие рассказы Гофмана, пришлись ему по душе. При этом Гофман был против его предисловия, которое и впрямь, получилось не лучших из когда-либо сочиненных Жан-Полем. И вот сборник выходит в мир. Вначале фантастически-гротескные истории вызвали недоумение, т.к. до Гофмана еще никто не пытался совместить романтику и «кухонный» быт, но всякое новое вслед за недоумением вызывает интерес, да и протежирование Жан-Поля возымело свое действие, так что книга имела значительный успех.. Теперь Гофман – популярный писатель, его часто приглашают на так называемые «эстетические чаепития» и другие мероприятия. Мало кто догадывается, что модный автор едва сводит концы с концами.
        В августе Гофман заканчивает оперу «Ундина» («Undine») по сюжету сказки его друга барона Фридриха де ла Мотт Фуке (1777-1843). Он признал, что никогда не будет значимым композитором и его талант лежит, скорее, в области литературной. Поэтому «Ундина» стала венцом его композиторской деятельности, он называет ее жанр «волшебной оперой».
        11 августа он едет к настоятелю монастыря капуцинов в Глоглав, откуда пишет дошедшее до нас письмо супруге .
        Гонорары за книги и статьи приносят мизерный доход, и жесткая нужда заставляет его обратится к Гиппелю за помощью. Гиппель хлопочет о вакансии в Берлине и в конце сентября 1814 писатель с супругой, привыкшей к переездам, выезжают в столицу. 26 сентября он подписывает договор, согласно которому он принимает на себя должность юриста при Королевском Берлинском апелляционном суде с примечанием «предварительно без жалованья». Свои мысли по этому поводу он выражает так: «Я возвращаюсь в государственное стойло». Лишь спустя несколько месяцев он начинает получать жалование. Отныне начинается двойная жизнь – чиновника и художника, как в юности. 1.XI.1814. Гофман - Т. Г. фон Гиппелю: «Есть в моей жизни одна отличительная черта: вечно случается то, чего я вовсе не жду, будь то хорошее или плохое».
        В столице он знакомится с Шамиссо (Chamisso), Тиком (Tieck), Филиппом Файтом, встречается с Гитцигом, Фуке (Fouque) и другими. Если кто-то впервые приезжал в Берлин, то гостю рекомендовали, как достопримечательность, провести вечер в обществе, интереснейшего собеседника, господина Гофмана, который по вечерам по своему обыкновению находится в винном погребке «Лютера и Вегенера » (Lutter und Wegener). При этом он утром в назначенный час он уже сидел за рабочим столом и безупречно выполнял свои обязанности при суде.
        Несмотря на то, что Гофману не удалось все время посвящать музыкально-литературным занятием, тем не менее именно здесь он нашел благоприятную среду испытал профессиональный (как юрист) и артистический успех. В эти месяцы были задуманы и написаны первая часть романа «Эликсиры сатаны» («Эликсир черта»), третья и четвертая части «Фантазий в манере Калло». Перечисленные книги были изданы в 1815 году. Роман «Эликсиры сатаны» стал весьма продаваемой книгой. Не исключено, что на создание книги Гофмана вдохновила встреча с бамберским монахом в феврале 1812. Это произведение считается образцом готического «черного» романа. Позже Гейне напишет: «Говорят, один студент в Геттингене сошел с ума от этого романа». А советские критики укоряют Гофмана за то, что, хорошо осветив бюрократизм католического духовенства, он все же слишком «сползает» на мистицизм и фантазию, в то время как столько страниц можно было потратить на социальную область и т.д.…
        Гофман знакомится с К. Брентано (K. Brentano) и Joseph von Eichendorff , а также с актером Людвигом Девринтом (Ludwig Devrient), ставшим одним из наиболее близких ему друзей. Те писатели, произведениями которых он зачитывался в молодости, говорят теперь с ним на равных, как с популярным сочинителем.
        22 апреля 1816 не без помощи верного друга Гиппеля, Гофман назначен советником Берлинского апелляционного суда. Если бы он посвящал себя только серой канцелярской работе и стремился, как его коллеги, выхлопотать себе должность, то, без сомнения, очень быстро достиг бы больших высот. Но Гиппель сделал это за него. Его финансовое положение упрочилось, особенно, по сравнению с лейпцигскими временами. Теперь, казалось бы, он мог вести более спокойную жизнь и встречаться по вечерам с чиновниками его ранга за чашкой чая. Но Гофман по-прежнему отдает предпочтение разгульной кабацкой жизни. Приходя домой после очередной встречи с друзьями, он мучается бессонницей и садится писать. Иногда его разогретое вином воображение порождало такие кошмары, что он будил жену, и она садилась возле него с вязанием. Истории лились с его пера одна за другой. Так появились вещи, вошедшие в будущем в отдельный сборник, справедливо названный им «Ночные рассказы»(«Ночные повести», «Nachtstucke») . В книгу вошли мрачные новеллы «Майорат » и «Песочный человек ». В мае выходит второй том «Эликсиров».
        3 августа в Берлинском Королевском театре (улица Бургомистра 8/93) поставлена первая романтическая опера в трех актах - «Ундина», над которой Гофман работал последние два года. В главной роли – Иоганна Эвнике, которая стала последним увлечением сорокалетнего писателя-музыканта. Опера пользуется большой популярностью и выдерживает двадцать представлений. После успеха «Ундины», общество, как водится, начинает проявлять интерес к другим его композиторским опытам, и другая его опера - «Русалка» (1809), так же имеет некоторый успех среди критиков и широкой публики.
        Осенью того же года он пишет сказку для детей – «Щелкунчик и Мышиный король», позже появившейся в сборнике детских сказок, где кроме Гофмана присутствовали Фуке, Ватт Еонтесса и другие.
        29 июля 1817 года случается несчастье, подобное тому, что Гофман перенес много лет назад – в Королевском театре вспыхивает пожар, нередкий в те времена, и декорации «Ундины» погибают в пламени. Утешает лишь то, что на этот раз копии партитур заблаговременно сделаны (и на сегодняшний день хранятся в Государственной библиотеке на улице Унтер ден Линден, которую так любил композитор). Но успеху оперы пришел конец – больше при Гофмане ее не ставили. Осенью писатель и его друг Девриент каждый день заседают в «Лютере и Вегенере».

       Стоит заметить, что он никогда не участвует в картежных играх – как-то в юности с ним случилась история, которую он позже опишет в новелле «Счастье игрока ». Гофман дал себе клятву никогда не брать карты в руки и сдержал ее.
        А тем временем в берлинском издательстве выходят «Ночные рассказы» и сказка «Чужое дитя », опубликованная во втором томе «детского» сборника. В Лейпциге печатается «Щелкунчик и Мышиный король » и «Празднество в честь памяти короля Артура ». Издание выходит в особом «карманном формате», предназначенном для дам. В таком же «дамском» варианте в 1818 в Нюрнберге печатается рассказ «Советник Креспель » («Рат Krespel»). Кроме этого, в 1818 выходят: новелла «Дож и догаресса » ("Doge und Dogaresse") (по словам некоторые исследователей, одноименное стихотворение А.С. Пушкина было создано по мотивам этого рассказа), «история из времен Людовика XIV «"a href="scuderi.html">Мадам де Скюдери» (Das Frдulein von Scuderi. Erzuhlung aus dem Zeitalter Ludwigs des Vierzehnten»), пользующаяся огромной популярностью у публики (это произведение считается родоначальником детективного жанра в Европе!), а во Франкфурте публикуется «Отрывок из жизни троих друзей ».
        Итак, он продолжает вести сумасшедшую, с точки зрения обывателя, жизнь. Днем – работа в суде, требующая концентрации мысли, вечером – встречи с людьми искусства в винном погребке, ночью – изложение на бумаге дневных мыслей, воплощение в жизнь образов, разгоряченных вином. Его организм довольно долго прощал ему такой образ жизни, но весной 1818 сдал – у писателя развивается болезнь спинного мозга. Начиная с этого времени, его состояние все более ухудшается. Летом друзья дарят писателю полосатого котенка, которого он называет Мурром.
Гофман работает над следующим своим крупнейшим произведением – «Крошка Цахес, (Маленький Цахес) по прозванию Циннобер », а подросший кот спокойно дремлет на его письменном столе. Однажды писатель увидел, что его воспитанник открывает лапой ящик письменного стола и укладывается спать на рукописях. В письмах друзьям писатель рассказывает о необычайной сообразительности Мурра и намекает, что, возможно, в отсутствие хозяина, кот читает его рукописи и пишет свои. 14 ноября Гофман с сотоварищами, а именно с Ю. Гитцигом, Контессой (Contessa), Ф де ла Мотт Фуке, А. фон Шамиссо, Д.Ф. Кореффом (Koreff) образовывают сообщество - теперь они именуют себя «Серапионовы братья». Кружок назван в честь ясновидящего пустынника Серапиона. Их устав гласит: «Свобода вдохновения и фантазии и право каждого быть самим собой». Из бесконечных дискуссий друзей об искусстве и философии позже возникнет книга «Серапионовые братья». (В 1921 году русские писатели, такие как, М. Зощенко, Лев Лунц, Всеволод Иванов, Вениамин Каверин создадут в честь Гофмана свое «Серапионово братство »).
        В январе (по другим источникам – в феврале) 1819 берлинским издательством «Раймер» выпущен первый том «Серапионовых братьев ». Радоваться творческим успехам писателю мешает тяжелая болезнь.
        В мае он начал работу над знаменитейшими записками ученого кота – «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганесса Крейслера» («Lebensansichten des Katers Murr nebst fragmentarischer Biographie des Kapellmeisters Johannes Kreisler in zufulligen Makulaturbluttern»). Предчувствуя скорую смерть, в этом романе писатель предельно подчеркнул свое восприятие жизни, «двоемирие» и горько иронизирует над тем, что страдания капельмейстера, (под которым подразумевается сам автор) есть не что иное, как случайные черновые листы, используемые котом-бюргером для изложения своих наблюдений. Образ Юлии Марк коснулся многих его произведений, но в «Воззрениях» он выделен особенно четко. В том же 1819 публикуется «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» («Klein Zaches genannt Zinnober »). Люди острого ума с воодушевлением приняли это произведение, а друг Гофмана, Петер Шамиссо, назвал его «нашим бесспорно первым юмористом».
        С середины июля по начало сентября писатель в горах Силезии и Праге, чтобы отдохнуть и поправить здоровье. Тем не менее, все время в период лечения он проводит над рукописями. Через некоторое время после приезда, в начале ноября, он назначен членом комиссии «по выяснению изменнических связей и других опасных происков» («Immediat-Commission zur Ermittlung hochverruterischer Verbindungen und anderer gefuhrlicher Umtriebe»), учрежденной Вильгельмом II. После окончания наполеоновских войн, Пруссия перерастала в полицейское государство – поощрялось доносительство и шпионаж. Гофману оказано «высокое доверие», но для него должность надсмотрщика, разумеется, никоим образом не подходила. Уже через месяц вместо розыска врагов, он защищает нескольких либеральных мыслителей – а поскольку он являлся отличным специалистом в юриспруденции, то пока его заступничество сходит ему с рук. Гофман высмеивает все эти важные заседания, посвященные поимке шпионов и, «отгородившись томами кодексов, рисует карикатуры» на заседателей. В октябре из под пера писателя выходит рассказ «Рудники Фалуна ». («Фалунские шахты»)
        Уже в декабре 1819 страна, или, по-крайней мере, Берлин, читает первый том «Житейских воззрений кота Мурра». Сама двойная форма, в которой написан роман, кажется широкой публике неслыханной. Под котами и собаками сразу признают определенные слои общества, и государственные органы уже начинают проявлять интерес к политически неуместным шуткам писателя. В конце 1819 вышел первый из четырехтомника «Серапионовы братья», куда, помимо прочего, вошли «Необыкновенные страдания директора театра » (в основу которых положены факты из биографии Гольбейна). С содержанием этого сборника и других, по-прежнему можно ознакомится в «Хронологии ».
        Не прошло и нескольких месяцев с нового назначения Гофмана, как между ним и несколькими высокопоставленными лицами возникает конфликт. Вообще Гофман с иронией относился к студенческим союзам, что можно проследить в тех же "воззрениях". Однако он счел долгом вступиться за демократа Фридриха Людвига Яна (Friedrich Ludwig Jahn), одного из лидеров нового, «физкультурного» движения. Правда, среди идей Яна была и мысль обизбранности немецкой нации и позже был почитаем фашистами, но это совсем другая история. Заступничество Гофмана - событие первых дней 1820 года.
        В марте Людвиг ван Бетховен направляет Гофману благодарственное письмо , в ответ на положительные критические статьи о творчестве композитора. Весной выходят второй и третий том «Серапионовых братьев», куда входит каприччо «Принцесса Брамбилла ». Отношения Гофмана с прусским правительством еще более усложняются. В связи с полицейским произволом проходит несколько скандальных происшествий, в частности, убийство шпиона Коцебу студентом Георгом Зандом. Гофман и здесь на стороне либералов и демократов. Он пошел на неслыханный шаг – обвинил начальника полиции Кампца в клеветничестве, и привлек к суду.
        В октябре 1821 Гофман переводится в Верховный апелляционный сенат, а в начале ноября посылает издателю во Франкфурт-на-Майне первые рукописи «Повелителя блох » («Мастера-блохи») Автор не удержался от того, чтобы не изобразить дотошного шпиона Кампца в «Мастере-блохе» под именем «Knarrpanti». В ночь с 29-30 октября умирает кот Мурр. Гофман пишет об этом другу: «Ночью Мурр стал жалобно мяукать… Когда я приподнял укрывавшее его одеяльце, он посмотрел на меня с совершенно человеческим выражением во взгляде, как бы прося вылечить его… Я не мог вынести этого взгляда, опять укрыл его и лег в постель; он издох утром, и теперь весь дом кажется мне и жене пустым». Также писатель послал своим друзьям траурное извещение . Это скорбное событие повлияло на финал книги «Воззрений», хотя Гофман не предполагал, что 2-й том окажется последним. Он надеется создать третий том «к пасхальной ярмарке».
        Около 18 января 1822 начинается последний, тяжелейший период болезни писателя, у него развилось что-то вроде сухотки спинного мозга («tabes corsalis»). На протяжении нескольких месяцев паралич будет постепенно захватывать его тело. Именно сейчас, когда смерть рядом, он пишет: «жить, только жить – чего бы это ни стоило!». (Хотя когда-то смерть казалась ему избавлением от тягот жизни, и он помышлял о самоубийстве.). Он хочет смириться с параличом, готов работать с помощью секретаря – лишь бы успеть записать все то, что он задумал.
        Дело Кампца в этом же году рассмотрено судом – Гофман добился его отставки. Тем самым писатель настроил против себя весь полицейский аппарат. Поэтому, когда в ведомстве цензуры прочитали рукопись «Повелителя блох», ее немедленно решили конфисковать, поскольку издевательство Гофмана над «Knarrpanti» подразумевало под собой насмешку над оными ведомствами. 23 января у издателя изъяли рукопись и уже готовый печатный лист. Но поскольку намека в повести явно недостаточно, чтобы осудить писателя, против него выдвинуто обвинение в разглашении судебной тайны. Дело принимает серьезный оборот. Машина расследования запущена и 23 марта обездвиженный Гофман диктует защитительную речь – на этот раз для себя.
        Наконец, благодаря известности Гофмана и активным усилиям его друзей, дело было прекращено – под условие, что все политические двусмысленности будут изъяты из книги. Злосчастная повесть выпущена этой же весной – в изувеченной цензурой форме.
        В первой половине апреля писатель диктует рассказ «Угловое окно » («Des Vetters Eckfenster »), который стал родоначальником особого жанра в литературе и сразу был опубликован. Также записан отрывок «Выздоровление» - его, к сожалению, на сайте нет.
  В мае его состояние совсем ухудшилось – доктор делает все, что могла сделать медицина в то время: к его позвоночнику прикладывают раскаленные железные полоски, чтобы разбудить организм. При этом Гофман «в шутку» спрашивает входивших друзей, не чуют ли они запаха горелого мяса. В эти дни писатель вспоминает прекрасный Пряничный город из своего «Щелкунчика», куда попадает герой со своей возлюбленной после всех невзгод.
        24 июня, проснувшись, Гофман вдруг почувствовал, что полностью здоров, поскольку нигде больше не ощущал боли, он не понимал, что паралич уже достиг шеи. Он умер 25 июня в 11½ часов утра. Смерть застает его во время работы над новеллой «Враг ». Верный друг Гиппель, сидевший у его смертного ложа, пишет о том, что они с Гофманом мечтали когда-нибудь поселиться по соседству, вместо того, чтобы заниматься перепиской, но получилось, что только смертельная болезнь друга ускорила их встречу.
        Э.Т.А. Гофман был похоронен 28 июня на третьем кладбище храма Иоанна Иерусалимского.   Надгробныый камень на могиле Гофмана Надгробный камень был установлен за счет судебного департамента, так ненавидимого Гофманом. Надпись на нем гласит:
       
        «Э. Т. В. Гофман род. В Кёнигсберге в Пруссии 24 января 1776 года.
       Умер в Берлине 25 июня 1822 года.
       Советник апелляционного суда
       отличился как юрист
       как поэт
       как композитор
       как художник.
       От его друзей
       
        Вместо псевдонима «Амадей», на памятнике было указано имя «Вильгельм», данное ему при рождении.
        Через несколько дней кредиторы распродали с торгов вещи писателя: мебель, платье, шитый мундир советника, гитару, скрипки, золотые часы, книги, гравюры Калло. Знаменитый писатель не смог оставить супруге ничего, кроме долгов – такова была его расплата за талант. Одним из его последних замыслов был создать роман о своей верной подруге, его ангелу-хранителю, преданной Михалине, - замысел, которому не суждено было сбыться.
        Лишь один кредитор, владелец винного погребка «Лютера и Вегенера», простил долги писателя – своим остроумием и даром собирать вокруг себя компанию, Гофман привлек столько посетителей, что кабачок стал самым популярным заведением в округе.
        В 1823 Гитциг напишет прекрасную биографию о своем друге "Aus Hoffmann’s Leben and Nachlass" (см. pdf), а газета «Der Zuschauer» напечатает его «Угловое окно». Через несколько лет будут опубликованы «Последние рассказы», а уже намного позже, в 1847, Михалина подарила прусскому королю партитуры Гофмана, состоящие из 19-ти оригиналов его музыкальных произведений, в том числе «Ундины». Он передал их в Королевскую библиотеку, где они и хранятся отныне.

  Список использованной литературы и сайтов.
1. Игорь Бэлза «Чудный гений».
2. Чавчанидзе Д.Л. Романтический роман Гофмана // Художественный мир Э.Т.А.Гофмана. М., 1982
3. Гофман Э.Т.А. Рассуждения кота Мура. М.: “Недра”. 1929.
4. Броггауз и Эфрон. Энциклопедический словарь. Биографии. Т. 2. М.: “Большая Российская Энциклопедия”. 1992.
5. Гофман Э.Т.А. Фантазии в манере Калло. М.: “Художественная литература”. 1991

(нем. Ernst Theodor Amadeus Hoffmann ) — крупнейший представитель немецкого романтизма.

Еще в молодости он был захвачен чтением Шекспира (в переводе А. В. Шлегеля), многие фразы знал наизусть. Известно, например, что среди любимых произведений Гофмана была комедия У. Шекспира «Как вам это понравится» . Интенсивное чтение Шекспира приходится на 1795 г. Интересно, что это одновременно и период столь же интенсивного знакомства с произведениями Ж. Ж. Руссо, Л. Стерна, с только что вышедшим и наделавшим много шума романом «Гений» (1791-1795) немецкого предромантика Карла Гроссе (1768-1847), представленном в виде мистификации — как мемуары некоего испанского маркиза, авантюризм которого носит его по миру, ввергает в сети тайного братства, решившего установить новый миропорядок (роман повлиял на М. Шелли, а Джейн Остин справедливо увидела в нем общность с готическими романами предромантической писательницы Э. Рэдклиф — «Удольфские тайны» и «Итальянец»). Такое обрамление Шекспира в круге авторов, одновременно с его творчеством читаемым Гофманом, не могло не сказаться на «образе Шекспира» в культурном тезаурусе немецкого романтика.

В произведениях Гофмана присутствуют черты шекспиризации прежде всего в форме цитирования трагедий и комедий, упоминания действующих лиц и т. д. Но обращает на себя внимание, что у Гофмана шекспиризация носит нередко иронический, комический характер.

Самый яркий пример — шекспировские реминисценции (вполне в духе немецкой романтической шекспиризации) в романе Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра», составляющем как вершину, так и итог творчества великого писателя. В романе упоминается эльф Пэк из «Сна в летнюю ночь» , Просперо и Ариэль из «Бури» , Селия и Оселок из комедии «Как вам это понравится» (приводится цитата из этого произведения: «...вздыхавшие, как печь», упоминается монолог Оселка о семи способах опровержения лжи), вольно цитируются слова из монолога Джульетты («Ромео и Джульетта» , IV, 3). Чаще всего текст соотносится с «Гамлетом» : помимо упоминания Горацио, в романе есть несколько цитат из шекспировской трагедии, но почти все они перефразированы, так как вложены в уста кота Мурра: «О аппетит, имя тебе — Кот!» — перефразированы слова Гамлета: «О непостоянство, имя твое — женщина!»; «...поднятая для удара палка, как говорится в известной трагедии, точно замерла в воздухе...» — говорит кот Мурр, отсылая читателя к «Гамлету» (II, 2); «О рать небес! Земля!..» — Мурр говорит словами Гамлета после встречи с Призраком отца (I, 3); «...где ж теперь твои веселые прыжки? Где ж твоя резвость, твоя жизнерадостность, твое ясное радостное “мяу”, увеселявшее все сердца?» — пародия на монолог Гамлета над черепом Йорика (V, 1): «Где теперь твои шутки? Твои песни? Твои вспышки веселья, от которых всякий раз хохотал весь стол?» и т. д. Итак, носителем шекспиризации в романе становится кот Мурр, воплощающий не романтический мир крейслерианы, а мир филистеров. Такая антишекспировская направленность шекспиризации заставляет вспомнить об антишекспиризме английского романтика Байрона .

Возникает культурный парадокс: если очевидно, что культ Шекспира и шекспиризация связаны в литературе XVIII-XIX вв. с предромантиками и романтиками, то и антишекспиризм тоже связан с романтизмом, причем, как показывает случай Байрона , с английским романтизмом, а как показывает случай с Гофманом, и с романтизмом немецким.

Это заставляет основательно вглядеться в личность и этапы творчества великого немецкого писателя.

Начало творческого пути. Гофман в своей биографии воплощает противоречия романтической личности, вынужденной жить в чуждом ей обывательском мире. От природы он был гениально одарен. Его величайшей страстью была музыка, не случайно он заменил свое третье имя Вильгельм, данное ему родителями, на второе имя Вольфганга Амадея Моцарта. Гофман написал первую немецкую романтическую оперу «Ундина» (1814, пост. 1816). Он был замечательным художником и великим писателем. Но родился Гофман в чопорном и скучном Кёнигсберге в чиновничьей семье, там же учился на юридическом факультете университета, затем был на государственной службе в различных городах, выполняя чиновничьи функции. Нашествие французов, заставшее Гофмана в Варшаве (1806), лишило его работы и заработка. Гофман решает посвятить себя искусству, служит дирижером, дает уроки музыки, пишет музыкальные рецензии. После поражения Наполеона Гофман с 1814 г. снова на государственной службе в Берлине.

Образ Крейслера. Этот переходящий из произведения в произведение романтический персонаж, наиболее близкий автору, его alter ego, впервые появляется в очерке-новелле «Музыкальные страдания капельмейстера Иоганнеса Крейслера» (1810), одном из первых литературных произведений Гофмана. Автор ведет игру с читателем, придумывая неожиданные композиционные ходы. Текст — это якобы записки музыканта Крейслера на издании нот вариаций И. С. Баха. Он делает заметки о прошедшем вечере в доме тайного советника Редерлейна, где он принужден аккомпанировать бездарным дочерям советника Нанетте и Мари. Гофман прибегает к иронии: «…Фрейлейн Нанетта кое-чего достигла: мелодию, слышанную всего раз десять в театре и затем не более десяти раз повторенную на фортепиано, она в состоянии спеть так, что сразу можно догадаться, что это такое». Затем — еще большее испытание для Крейслера: поет советница Эберштейн. Потом гости начинают петь хором — а рядом идет игра в карты. Гофман так передает этот эпизод в тексте: «Я любила — сорок восемь — беззаботно — пас — я не знала — вист — мук любви — козырь». Крейслера просят сыграть фантазии, и он играет 30 вариаций Баха, все более увлекаясь гениальной музыкой и не замечая, как все гости разбегаются, его слушает лишь шестнадцатилетний лакей Готлиб. В очерке появляется характерное для Гофмана разделение людей на музыкантов (творческие натуры, которым доступен идеал) и немузыкантов («просто хороших людей») — обывателей, филистеров. Уже в этой новелле Гофман пользуется характерным для его последующего творчества приемом: показом событий с двух (противоположных) точек зрения: Крейслер видит в гостях, занимающихся музицированием, обывателей, в то время как они видят в Крейслере занудного чудака.

В 1814 г. вышел первый том сборника «Фантазии в манере Калло», в который, помимо новелл («Кавалер Глюк», «Дон Жуан»), Гофман включил цикл «Крейслериана», состоящий из шести очерков-новелл, в четвертом томе (1815) появляется еще семь произведений этого цикла (в 1819 г. Гофман переиздал сборник, сгруппировав его материал в два тома, вторая половина «Крейслерианы» вошла во второй том). Романтические очерки-новеллы (в том числе и «Музыкальные страдания…», вошедшие в цикл) здесь соседствуют с сатирическими очерками («Совершенный машинист»), музыкально-критическими заметками («Крайне бессвязные мысли») и т. д. Крейслер выступает как лирический герой, во многом автобиографический, часто нельзя отличить его от автора. Окружающие считают, что он сошел с ума (о чем сообщается в предисловии, где говорится о его исчезновении).

Гофман владеет всем спектром комического от юмора, иронии до сарказма. Комическое соединяется у него с гротеском, непревзойденным мастером которого он был. Так, в новелле «Сведения об одном образованном молодом человеке» читаем: «Сердце умиляется, когда видишь, как широко распространяется у нас культура». Вполне просветительская фраза, комический эффект связан с тем, что она встречается в письме Мило, образованной обезьяны, к подруге — обезьяне Пипи, живущей в Северной Америке. Мило научился говорить, писать, играть на фортепиано, и он теперь ничем не отличается от людей.

Еще более показательна для романтизма Гофмана новелла «Враг музыки». Герой новеллы, молодой человек, по-настоящему талантлив, понимает музыку — и именно поэтому слывет «врагом музыки». О нем ходят анекдоты. Во время исполнения бездарной оперы сосед ему сказал: «Какое прекрасное место!» — «Да, место хорошее, хотя немного сквозит», — ответил он. Молодой человек высоко ценит музыку живущего рядом Крейслера, которого «достаточно ославили за его чудачества». Снова использован прием противопоставления двух точек зрения на одни и те же факты.

«Золотой горшок». В третий том «Фантазий» (1814) Гофман включил повесть-сказку «Золотой горшок», которую он считал своим лучшим произведением. Романтическое двоемирие выступает в произведении как соединение двух планов повествования — реального и фантастического, при этом за душу героя, студента Ансельма, вступают в битву сверхъестественные силы, добрые (дух Саламандр, в обыденной жизни архивариус Линдгорст) и злые (ведьма, она же старуха-торговка яблоками и гадалка фрау Рауэрин). Студент оставляет жизнерадостную Веронику и соединяется с зеленой змейкой — прекрасной дочерью Саламандра Серпентиной, получая от чародея Золотой горшок (это символ, подобный голубому цветку Новалиса: в момент обручения Ансельм должен увидеть, как из горшка прорастает огненная лилия, должен понять ее язык и познать все, что открыто бесплотным духам). Ансельм исчезает из Дрездена, судя по всему, он нашел свое счастье в Атлантиде, соединившись с Серпентиной. Вероника же утешилась в браке с надворным советником Геербрандом. Гротеск и ирония Гофмана в повести-сказке распространяются на описание обоих миров, реального и фантастического, и на всех персонажей. Одно из следствий развития фольклорной сказочной проницаемости пространства писателем-романтиком — способность героев одновременно пребывать в обоих мирах, совершая разные действия (так, Ансельм одновременно заключен Саламандром в стеклянную банку за временное предпочтение Вероники Серпентине и стоит на мосту, смотря на свое отражение в реке). Это своего рода прием, обратный двойничеству и дополняющий его. И опять использовано противопоставление двух точек зрения. Характерный пример: Ансельм обнимает бузину (в его мечтах это Серпентина), а проходящие мимо думают, что он сошел с ума. Но и сам Ансельм думает, что всего лишь рассыпал яблоки старухи-торговки, а она видит в них своих детей, которых он безжалостно топчет. Так возникает целая система приемов удвоения, передающая идею романтического двоемирия.

Другие произведения. Среди произведений Гофмана — роман «Эликсиры дьявола» (1815-1816), повести-сказки «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (1819), «Повелитель блох» (1822), сборники «Ночные рассказы» (т. 1-2, 1817), «Серапионовы братья» (т. 1-4, 1819-1821), «Последние рассказы» (оп. 1825), ставшая особенно известной благодаря балету П. И. Чайковского (1892) сказка «Щелкунчик, или Мышиный король».

«Житейские воззрения кота Мурра». Последний, неоконченный роман Гофмана «Житейские воззрения кота Мурра, вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах» (1820-1822) — итог писательской деятельности Гофмана, одно из наиболее глубоких его созданий. Композиция романа, настолько оригинальная, что трудно во всей предшествующей литературе найти хотя бы отдаленный ее аналог. В «Предисловии издателя» автор вступает с читателем в игру, представляя роман как рукопись, написанную котом. Так как рукопись была подготовлена к печати крайне небрежно, в ней попадаются фрагменты другой рукописи, листы из которой кот использовал «частью для подкладки, частью для просушки страниц». Эта вторая рукопись (фрагменты биографии гениального музыканта Иоганнеса Крейслера) вклинивается в текст «немузыканта» кота Мурра, создавая контрапункт, отражая разделенность идеала и действительности. Таким образом, Гофман использует в литературе монтаж, причем в той его разновидности, которую в 1917 г. открыл для кинематографа режиссер Л. В. Кулешов (в известной мере случайно) и который получил название «эффект Кулешова» (фрагменты двух пленок с совершенно различными, не имеющими отношение друг к другу сюжетами, будучи склеенными попеременно, создают новую историю, в которой они оказываются связанными за счет зрительских ассоциаций). Издатель приводит также замеченные опечатки (вместо «слава» надо читать «слеза», вместо «крысы» — «крыши», вместо «чувствую» — «чествую», вместо «погубленный» — «возлюбленный», вместо «мух» — «духов», вместо «бессмысленное» — «глубокомысленное», вместо «ценность» — «леность» и т. д.). Это юмористическое замечание на самом деле имеет глубокий смысл: Гофман, почти на столетие раньше З. Фрейда с его «Психопатологией обыденной жизни», подчеркивает, что опечатки не бывают случайными, в них бессознательно проявляется истинное содержание мыслей человека.

Игра с читателем продолжается: после «Введения автора», где кот Мурр скромно просит читателей о снисхождении к начинающему писателю, помещено «Предисловие автора (не предназначенное для печати)»: «С уверенностью и спокойствием, свойственными подлинному гению, передаю я миру свою биографию, чтобы все увидели, какими путями коты достигают величия, чтобы все узнали, каковы мои совершенства, полюбили, оценили меня, восхищались мной и даже благоговели предо мной», — сообщает Мурр о своих истинных намерениях и грозит познакомить усомнившегося в его достоинствах читателя со своими когтями. Далее следуют вперемежку две истории: кота Мурра (о рождении, спасении маэстро Абрагамом, похождениях, обучении чтению и письму, посещением высшего света собак, где его, однако, презирают, обретением нового хозяина в лице Крейслера) и Иоганнеса Крейслера, излагаемая лишь фрагментарно (о противостоянии музыканта, влюбленного в Юлию, дочь бывшей любовницы князя Иринея советницы Бенсон, и княжеского двора, разрушающем его счастье и приводящем на грань отчаяния). В послесловии сообщается о гибели кота Мурра, история Крейслера осталась незаконченной.

«Угловое окно». В последней новелле Гофмана, «Угловое окно», представлен его подход к творчеству. «Бедный кузен», который не может двигаться, сидит у окна и, отталкиваясь от того, что видит, сочиняет истории, причем один факт может вызвать два совершенно различных толкования. В этом утверждении абсолютной свободы фантазирования при реальной несвободе — ключ к творческому методу Гофмана.

Лит. : Берковский Н. Л. Романтизм в Германии. Л. : Худ. лит-ра, 1973; Карельский А. В. Эрнст Теодор Амадей Гофман // Гофман Э. Т. А. Собр. соч. : В 6 т. Т. 1. М. : Худ. лит-ра, 1991; Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / 6-е изд. М. : Академия, 2009.

Вариант 1

Эрнст Теодор Амадей Гофман – выдающийся немецкий писатель, композитор и художник, представитель романтизма. Родился 24 января 1776 года в Кенигсберге в семье прусского адвоката. Когда ему было всего три, родители развелись и большую часть детства он провел в бабушкином доме. В воспитании мальчика главным образом участвовал его дядя-юрист по материнской линии. Это был умнейший человек с богатым воображением. Гофман рано стал проявлять склонности к музыке и рисованию, однако выбрал карьеру юриста. На протяжении всей последующей жизни совмещал юриспруденцию с искусствами.

В 1800 году он блестяще окончил Кенигсберский университет и поступил на государственную службу. Все попытки зарабатывать искусством приводили к обнищанию. Материальное положение писателя улучшилось только после получения небольшого наследства в 1813 году. Некоторое время он работал театральным капельмейстером в Бамберге, а затем дирижером оркестра в Лейпциге и Дрездене. В 1816 году он вновь вернулся на государственную службу, став судейским чиновником в Берлине. На этом посту он оставался вплоть до смерти.

Свою работу он считал ненавистной, поэтому в свободное время стал заниматься литературной деятельностью. По вечерам он запирался в винном погребе и писал ужасы, приходящие на ум, которые впоследствии превращались в фантастические повести и сказки. Особой популярностью пользовался сборник рассказов «Фантазии в манере Калло» (1814-1815). После этой книги его начинают приглашать в различные литературные салоны. Затем выходят «Ночные рассказы» (1817), «Серапионовы братья» (1819-1820). В 1821 году Гофман начал работать над «Житейскими воззрениями кота Мурра». Это отчасти автобиографическое произведения, исполненное мудрости и остроумия.

Одним из наиболее известных работ писателя была сказка «Золотой горшок». Из музыкальных сочинений особенно популярна была опера «Ундина». Изначально немецкие критики не смогли должным образом оценить талант Гофмана, тогда как в других странах его произведения пользовались большим успехом. Однако со временем он снискал себе репутацию талантливого музыканта и литературоведа. Впоследствии его работы оказали влияние на творчество Эдгара По и нескольких французских писателей. Жизнь Гофмана и его произведения легли в основу оперы Ж.Оффенбаха «Сказки Гофмана». Писатель умер 24 июня 1822 года в результате паралича.

Вариант 2

Немецкий писатель, а также композитор Эрнст Теодор Амадей Гофман родился в Кенигсберге 24 января 1776 года. Вскоре родители мальчика развелись, и воспитанием ребенка занялся его дядя, под влиянием которого молодой Гофман поступил в Кенигсбергский университет на факультет юриспруденции.

Во время учебы в этом заведении были написаны первые романы Гофмана. После окончания университета писатель работал в Познани на должности асессора, но затем был переведен в Полоцк, где женился и остепенился.

Вскоре Гофман ушел с госслужбы, надеясь посвятить себя искусству. В 1803 году было напечатано первое эссе писателя «Письмо монаха своему столичному другу», а позже написано несколько опер, которые Гофман безрезультатно пытался поставить на сцене.

В это время Гофман трудился композитором и капельмейстером в Дрездене. Этих денег молодой семье едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами.

Потеряв должность капельмейстера, в 1815 году Гофман вынужден был вновь вернуться на госслужбу, но уже в Берлине. Это занятие приносило доход, но делало писателя неудовлетворенным жизнью. Единственным спасением для него стало вино и творчество.

В 1815 году Гофманом была закончена повесть «Золотой горшок» и написана опера «Ундина». В это же время увидели свет два тома первой напечатанной книги писателя - «Фантазий в манере Калло». С тех пор Гофман становится популярным литератором, а его «Ундину» ставят на сцене Национального театра.

Тяжело заболев, Гофман вскоре умирает в Берлине от паралича 24 июня 1822 года. Перед смертью он успевает продиктовать последние свои произведения: «Повелитель блох», «Угловое окно» и «Враг».

Гофман, Эрнст Теодор Амадей (Вильгельм), один из оригинальнейших и фантастичнейших немецких писателей, родился 24 января 1774 в Кенигсберге, умер 24 июля 1822 в Берлине.

По образованию юрист, он избрал судейскую профессию, в 1800 стал асессором камергерихта в Берлине, но скоро за несколько оскорбительных карикатур был переведен на службу в Варшаву, а с нашествием в 1806 французов окончательно лишился должности. Обладая недюжинным музыкальным талантом, он существовал уроками музыки, статьями в музыкальных журналах, был оперным капельмейстером в Бамберге (1808), Дрездене и Лейпциге (1813-15). В 1816 Гофман снова получил должность члена королевского камегерихта в Берлине, где и умер после мучительных страданий от сухотки спинного мозга.

Эрнст Теодор Амадей Гофман. Автопортрет

Музыкой он с юности занимался с любовью. В Познани он поставил на сцене оперетту Гете «Шутка, хитрость и месть»; в Варшаве – «Веселые музыканты» Брентано и кроме того оперы: «Каноник из Милана» и «Любовь и ревность», текст которых сам составил по иностранным образцам. Он написал также музыку к опере «Крест на Балтийском море» Вернера и оперную переделку «Ундины» Фуке для берлинского театра.

Приглашение собрать рассеянные в «Музыкальной газете» статьи побудило его издать сборник новелл «Фантазии в манере Калло» (1814), возбудившие значительный интерес и доставившие ему прозвище «Гофман-Калло». Далее последовали: «Видение на поле Дрезденской битвы» (1814); роман «Эликсиры Сатаны» (1816); повесть-сказка «Щелкунчик и мышиный король» (1816); сборник «Ночные этюды» (1817); эссе «Необыкновенные страдания директора театра» (1818); сборник «Серапионовы братья» (1819-1821, куда входят известные шедевры «Майстер Мартин-бочар и его подмастерья», «Мадемуазель де Скюдери», «Артурова зала», «Дож и догаресса»); повести-сказки «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» (1819); «Принцесса Брамбилла» (1821); романы «Повелитель блох» (1822); «Житейские воззрения кота Мурра» (1821) и ряд поздних произведений.

Гении и злодеи. Эрнст Теодор Амадей Гофман

Гофман был крайне оригинальной личностью, одаренной необычайными талантами, дикий, невоздержный, страстно преданный ночному разгулу, но в то же время отличный деловой человек и юрист. При резкой и здоровой рассудочности, благодаря которой он быстро подмечал слабые и смешные стороны явлений и вещей, он, однако, отличался всевозможными фантастическими воззрениями и удивительной верой в демонизм. Эксцентричный в своем вдохновении, эпикуреец до изнеженности и стоик до жесткости, фантаст до уродливейшего безумия и остроумный насмешник до лишенной всякого воображения прозаичности, он соединял в себе самые странные противоположности, каковые свойственны и большинству сюжетов его повестей. Во всех его произведениях замечается прежде всего отсутствие спокойствия. Его фантазия и юмор неудержимо влекут читателя за собою. Мрачные образы – постоянные спутники действия; дико-демоническое врывается даже в будничный мир филистерской современности. Но даже в самых фантастичных, бесформенных произведениях проявляются черты великого дарования Гофмана, его гений, его кипучее остроумие.

Как музыкальный критик, он стоял за Г. Спонтини и итальянскую музыку против К. М. ф. Вебера и расцветавшей немецкой оперы, но содействовал пониманию Моцарта и Бетховена . Гофман был кроме того отличным карикатуристом; ему принадлежат несколько карикатур на