В каком месте происходят события лавкрафта. Доктор лавкрафт, или как я перестал переживать и научился бояться

Страх - самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх - страх неведомого.

Говард Филлипс Лавкрафт «Сверхъестественный ужас в литературе»

В каком-то смысле Говард Лавкрафт удачливее многих других авторов. Речь не об успехах в книгоиздании: при жизни Лавкрафта лишь один его роман ушёл в печать, а рассказы выходили в свет в дешёвых журналах, где публиковали кого ни попадя. И не о яркой, насыщенной жизни: вряд ли кого впечатлит переезд из одного дома в другой на расстоянии в несколько десятков метров…

Лавкрафту удалось нечто большее. Человек, который всю жизнь изумлялся любым тайнам (чаще воображаемым, чем реальным), превратил свою биографию и творчество в «феномен Лавкрафта», вызывающий если не изумление, то недоумение. Перед нами очень противоречивая личность. Домосед, с упоением писавший о смертельно опасных путешествиях и ужасающих неведомых пространствах. Дремучий, махровый ксенофоб на словах - не придерживавшийся этих принципов в реальной жизни. Почти неизвестный при жизни - и неожиданно ставший популярным после смерти…

Давайте присмотримся к классику хоррора повнимательней.

Музыка для настроения: Nox Arcana - Necronomicon

Библиотека и телескоп

Он был высоким, худощавым и светловолосым юношей с серьёзными глазами, немного сутулился, одевался с лёгкой небрежностью и производил впечатление не очень привлекательного, неловкого, но безобидного молодого человека.

Говард Филлипс Лавкрафт «Случай Чарльза Декстера Варда»

Юный Лавкрафт, одетый по тогдашней детской моде, - и мальчиков, и девочек лет до пяти наряжали одинаково

20 августа 1890 года в городе Провиденс, штат Род-Айленд, родился единственный и по тогдашним меркам поздний ребёнок коммивояжёра-ювелира Винфилда Скотта Лавкрафта и его жены Сары Сьюзан Филлипс.

Винфилд и Сара происходили из старых американских семей, обосновавшихся в Новом Свете с 1630 года. Быть потомком первопоселенцев считалось почётно. Это «аристократическое» происхождение, похоже, и сформировало нетолерантные взгляды писателя.

Все они оказались людьми смешанной крови, чрезвычайно низкого умственного
развития, да ещё и с психическими отклонениями.

Типичное для Лавкрафта описание служителей мрачных культов

В большом фамильном доме номер 454 по Энджелл-стрит жили и сёстры его матери, Лиллиан Делора и Энни Эмелин, и дед Уиппл Ван Бюрен Филлипс - бизнесмен, изобретатель и книгочей (собравший, кстати, самую большую библиотеку в Провиденсе). Помощь родственников оказалась очень кстати через три года, когда Винфилда Скотта пришлось срочно госпитализировать в психиатрическую лечебницу Провиденса Butler Hospital в состоянии острого психоза. Как ни пытались врачи улучшить состояние Лавкрафта-старшего, дела шли всё хуже, и в 1898 году, в возрасте всего сорока пяти лет, отец Говарда умер от нервного истощения.

Уиппл Ван Бюрен, дед Говарда, любил рассказывать внуку страшные истории

Конечно, в окружении четырёх любящих взрослых Говард не остался без внимания. Особенно часто с внуком занимался Ван Бюрен. Благо, мальчик рос вундеркиндом: запоем читал классиков и арабские сказки, с шести лет стал писать стихи и рассказы. К готической прозе юный Лавкрафт тоже приобщился с детства: таких книг хватало в домашней библиотеке, да и дед - человек явно творческий, но, к сожалению, не записавший свои сочинения, - часто рассказывал внуку мрачные, таинственные и захватывающие истории.

Первым литературно значимым рассказом Говарда стал «Зверь в пещере», написанный в в 1905 году. Увы, к завидному интеллекту прилагалось чрезвычайно слабое здоровье. Мальчик болел беспрестанно, и если до восьми лет ещё мог ходить в школу, пусть и с большими пропусками, то после этого захворал на целый год и был отчислен.

Говарду девять лет. Его отец уже умер в психушке. Ему снятся кошмары про плато Лэнг

Впрочем, нельзя сказать, что он потерял время, - благодаря деду Говард увлёкся историей, химией и особенно астрономией и даже начал выпускать журналы The Scientific Gazette и The Rhode Island Journal of Astronomy, посвящённые своим научным исследованиям.

Сначала статьи Лавкрафта были весьма детскими, но вскоре его заметили и серьёзные издания. Уже в 1906 году его статью по астрономии опубликовал The Providence Sunday Journal. Далее Говард стал постоянным ведущим астрономической колонки в The Pawtuxet Valley Gleaner. А затем его научными статьями заинтересовались и другие издания: The Providence Tribune, The Providence Evening News, The Asheville (N.C.) Gazette-News.

Другой проблемой Говарда были сны. Кошмары, галлюцинации, вроде мерзких крылатых тварей, уносивших мальчика на плато Лэнг, или всплывавшего из толщи зловонных вод Дагона, - всё это выматывало и без того некрепкий организм. Раз за разом Лавкрафт просыпался в панике с бешено бьющимся сердцем и не мог пошевелиться - его охватывал ночной паралич.

Ночной паралич - состояние, при котором человек просыпается раньше, чем оказывается способным пошевелиться, или же засыпает позже, чем мышцы полностью расслабляются. Часто сопровождается иррациональным ужасом, удушьем, дезориентацией в пространстве, фантастическими видениями.

Изменения произошли во время сна. Я не могу припомнить в деталях, как всё случилось, поскольку сон мой, будучи беспокойным и насыщенным различными видениями, оказался тем не менее довольно продолжительным. Проснувшись же, я обнаружил, что меня наполовину засосало в слизистую гладь отвратительной чёрной трясины, которая однообразными волнистостями простиралась вокруг меня настолько далеко, насколько хватало взора.

Говард Филлипс Лавкрафт «Дагон»

В 1904 году на семью обрушилось новое несчастье - умер дед Ван Бюрен. Финансовые дела пришли в полное расстройство, и Говарду с матерью пришлось перебраться в небольшую квартирку на той же улице - Энджелл-стрит 598.

Немало персонажей Лавкрафта были похожи на него

Потеря деда и родного дома, где он чувствовал себя хоть как-то защищённым от пугающего мира, - больно ударила по Лавкрафту. Он начал подумывать о самоубийстве. Впрочем, смог взять себя в руки и даже пойти в новую школу - Hope High School. Говарду неожиданно повезло - и с одноклассниками, и особенно с учителями, поощрявшими его научные интересы. Но слабое здоровье всё-таки подвело, и в 1908 году после сильнейшего нервного срыва Лавкрафт бросил школу, так и не получив диплома о среднем образовании. Этой детали своей биографии Говард стыдился: порой замалчивал её, порой откровенно врал.

Спасение для хикки

Описывая следующий период жизни Лавкрафта, трудно удержаться от мысли, что события происходят в начале XX века, а не столетием позже. Представим себе эту картину. Восемнадцатилетний юноша, все интересы которого - астрономия да литература, живёт с мамой в небольшой квартирке, почти ни с кем не общается и только читает, читает… Чего не хватает для полноты образа? Активной переписки в Фейсбуке или Вконтакте, флеймогонных постов, порождающих километровые ленты комментов, с массовыми зафрендами-отфрендами, руганью и лайками? Ну, почему же, и это было!

Номер The Argosy с рассказом Джексона

Место Фейсбука занимал палп-журнал для подростков The Argosy, где в 1913 году вышел попавший на глаза Лавкрафту рассказ Фредерика Джексона. Чем ему настолько не понравилась заурядная любовная история (уж их-то по тем временам в палп-журналах было предостаточно), сказать трудно, но Говард написал в редакцию крайне эмоциональное письмо, в котором раздраконил творение Джексона в пух и прах.

Поклонники Джексона встали на дыбы, и на страницах журнала завязалась долгая яростная переписка, в которую втянулось множество людей. В том числе и Эдвард Даас, возглавлявший тогда United Amateur Press Association (UAPA), - организацию молодых американских авторов, которые сами издавали свои журналы и писали в них.

Присмотревшись к Лавкрафту, Даас предложил ему войти в UAPA. Тот согласился и стал издавать журнал The Conservative (суммарно за 1915–1923 годы вышло 13 его выпусков), где публиковал свои стихи, статьи и эссе. Главное же - он, почувствовав востребованность, наконец-то смог выйти из дома и зажить куда более полнокровной жизнью в окружении людей, а не только книг.

С книгами, впрочем, всё тоже было в порядке. Лавкрафт снова начал писать рассказы: в 1917 году в свет вышли «Склеп» и «Дагон», потом - «Воспоминание о докторе Сэмюэле Джонсоне», «Полярис», «За стеной сна», «Перевоплощение Хуана Ромеро»… Мучившие его в детстве кошмары Лавкрафт переплавлял в фантастические истории - благо недостатка в материале не было.

Публикации Лавкрафта в pulp-журналах

Бульварное чтиво

Палп-журнал Weird Tales, где печатались Лавкрафт и его друзья. В этом номере вышел рассказ Роберта Говарда о Конане «Королева чёрного побережья»

Палп-журналы (от слова pulp - целлюлозная масса из вторсырья и выработанная из неё дешёвая бумага), при всём пренебрежении к ним интеллектуалов, выполняли важную функцию. Они давали возможность почитать литературу - пусть и не лучшую - тем, кто не мог за неё дорого платить. Рабочим и служащим на грошовой зарплате, которым хотелось отдохнуть после работы. Детям и подросткам, у которых денег было и того меньше, а пища для воображения требовалась. Или просто людям, которым предстояло далеко ехать или долго ждать.

Первым американским палп-журналом стал The Argosy («Купеческое судно»): он начал выходить 2 декабря 1882 года и продержался аж до 1978-го. Сперва он назывался Golden Argosy, был ориентирован на детей, выходил раз в неделю и стоил пять центов, но вскоре стало ясно, что такая политика не окупается. С 1894 года журнал стал ежемесячным и десятицентовым и начал публиковать детективы, мистику, вестерны, готику, истории про путешественников, пиратов, золотоискателей… То, что надо, чтобы отвлечься и развлечься.

За The Argosy потянулись The Popular Magazine, Adventure, All-Story, Blue Book, Top-Notch, Short Story, Cavalier… В начале XX века счёт журналов шёл на десятки - и они меняли (и формировали) массовую культуру.

Общение с людьми - писательские конференции, встречи с коллегами и читателями, обильная переписка - помогло Лавкрафту перенести ещё один удар. В 1919 году, после долгих лет депрессии, резко ухудшилось состояние его матери. Сару Лавкрафт госпитализировали в тот же Butler Hospital, где безуспешно лечили её мужа. Состояние её было, впрочем, получше - она хотя бы могла писать письма, и продолжала поддерживать отношения с сыном до самой смерти в 1921 году.

Тётки Лавкрафта не одобряли его романа - потому им стало известно о свадьбе Говарда и Сони лишь постфактум

Сложно сказать, что случилось бы с Лавкрафтом - смерть матери он переживал тяжело, - не будь у него отдушины в виде писательских мероприятий, где его ждали. Через пару недель он уже поехал в Бостон на конференцию журналистов-любителей - и там познакомился с Соней Хафт Грин. Успешная владелица шляпного магазина, self-made woman, овдовевшая пять лет назад после неудачного брака, она была ещё и палп-писателем, издателем-любителем и спонсором нескольких фэнзинов. Общие интересы сблизили Говарда и Соню, и 3 марта 1924 года они поженились.

Соня Грин - урождённая Шафиркина, дочь Симона и Рахиль Шафиркиных из города Ичня Черниговской губернии - по происхождению своему вроде бы не попадала в категорию «правильных», «своих», столь важную для Лавкрафта - по крайней мере, если судить по его произведениям. Но, когда схлёстываются теории и реальная жизнь, чаще всего, теории проигрывают. Знакомство с умной и очаровательной дамой заставило Говарда позабыть о своих воззрениях… правда, лишь на время.

Свои не-свои

В настольной игре «Ужас Аркхэма» можно взять в союзники местного ксендза Иваницкого

Как правило, когда речь идёт о ксенофобии, можно чётко её определить. Например, вот этот человек - антисемит. Или белый расист. Или чёрный…

С Лавкрафтом не так. Его ксенофобия не сковывала себя рамками - чего уж мелочиться? Индейцы, эскимосы, негры, египтяне, индусы - все, вот буквально все они с помощью своих кошмарных ритуалов собираются уничтожить цивилизацию, человечество и Землю!

Впрочем, были один зарубежный народ, который не попал для писателя в категорию «чужих». Это… поляки! Бурная история и экономические проблемы Польши в XIX веке привели к массовой эмиграции за рубеж. Много представителей польской диаспоры было и в Новой Англии. Привычные с детства поляки трепетную душу Говарда Филлипса не смущали. Из чего можно сделать не особо оригинальный вывод «больше знаешь - меньше боишься».

Туда и обратно

Джилмен поселился в древнем Аркхэме, где, казалось, остановилось время и люди живут одними легендами. Здесь повсюду в немом соперничестве вздымаются к небу островерхие крыши; под ними, на пыльных чердаках, в колониальные времена скрывались от преследований Королевской стражи аркхэмские ведьмы.

Говард Филлипс Лавкрафт «Сны в ведьмином доме»

Сперва брак Говарда и Сони был успешен. Молодожёны переехали в Нью-Йорк, где Лавкрафт вошёл в Калем-клуб, группу литераторов и интеллектуалов. Он стал печататься в палп-журнале Weird Tales: редактор Эдвин Бёрд публиковал многие рассказы Лавкрафта, невзирая на критику части читателей. Наконец, Соня занялась здоровьем Говарда - и муж, ранее болезненно худой, благодаря кулинарным талантам супруги поправился.

Номера Weird Tales с рассказами Лавкрафта

Дальше дела пошли хуже. Соня уехала в Кливленд, пытаясь улучшить дела своей фирмы, - но банк, где она держала сбережения, разорился, и фирма обанкротилась. Вдобавок она ещё и заболела - так что финансово обеспечивать семью, по идее, должен был Говард. А у него не было привычки к систематической работе, да и профессиональных навыков не хватало.

Лавкрафт мог отвергать даже выгодные предложения работы, если они были связаны с неудобством для него. Так, ему предложили работу редактора в Weird Tales - но для этого надо было переехать в Чикаго. «Только представьте, в какую трагедию вылился бы этот переезд для старой развалины вроде меня», - скорбно ответил 34-летний Говард.

Пока больная Соня ездила по Штатам, пытаясь заработать, Лавкрафт обретался в Нью-Йорке, с каждым днём всё более недовольный этим городом. Он жил на деньги, что ухитрялась пересылать ему жена, и был вынужден переехать в квартиру на Клинтон-стрит в Бруклине, где было много эмигрантов, принадлежавших к разным народам и расам, - это бесило Говарда и приводило его в ужас. Именно там он начал писать «Зов Ктулху» - знаменитый рассказ о жестоком божестве, которому поклоняются отвратительные сектанты и которое насылает смертельные кошмары на людей (да и просто жрёт их).

Ктулху в исполнении художника Danilo Neira (Creative Commons)

Лавкрафт оценивал рассказ о Ктулху как средний, а редактор Weird Tales (им к тому времени стал Фернсворт Райт) поначалу и вовсе отверг его - и опубликовал только когда один из друзей Лавкрафта солгал, что Говард отошлёт произведение в другой журнал. Зато «Зов Ктулху» очень любил автор «Конана» Роберт Говард:

Шедевр, который, я уверен, будет жить в качестве одного из высших достижений литературы… Лавкрафт занимает уникальное положение в литературном мире; он захватил, во всех отношениях, миры за пределами нашего ничтожного кругозора.

Надо признать: хотя бы в рамках жанра ужасов Говард оказался прав.

Долго такой жизни Лавкрафт не выдержал - и вернулся в родной Провиденс. Брак его, по сути, тихо распался, но до официального развода так и не дошло. С Соней он больше не виделся. А Провиденс - вместе с соседним Салемом - стал прототипом Аркхэма, самого известного города из творчества Лавкрафта.

После долгих злоключений Соня Грин уехала в Калифорнию, там в очередной раз вышла замуж - за доктора Дэвиса из Лос-Анджелеса (причём Лавкрафт ещё был жив, что вообще-то делало новый брак недействительным), потом опять овдовела. Написала мемуары «Частная жизнь Лавкрафта» - уже как Соня Дэвис. Прожила долгую и успешную жизнь - и умерла в возрасте 89 лет.

Следующие несколько лет стали самыми плодотворными для Лавкрафта. Он много путешествовал (в основном по Новой Англии, но не только - ещё ездил в Квебек, Филадельфию, Чарльстон, Сент-Августин), набирался впечатлений - и, конечно, писал.

Его работы этого времени называют «старшими текстами Лавкрафта»: к ним относятся романы «Хребты безумия», «Тень над Иннсмутом» и «Случай Чарльза Декстера Варда», рассказы и повести «Цвет из иных миров», «Ужас Данвича», «Серебряный ключ», «Тень из безвременья», «Шепчущий во тьме». Тогда же из-под его пера вышло много статей на самые разные темы: от политики до архитектуры, от экономики до философии. Лавкрафт продолжал обширную переписку и со старыми друзьями, вроде Роберта Блоха, и с молодыми авторами, такими, как Август Дерлет и Фриц Лейбер.

Рождественская открытка, подписанная Лавкрафтом. Ну, как подписанная…

По оценке его биографа Лайона Спрэг де Кампа, Лавкрафт за всю жизнь написал около 100 тысяч писем (из которых сохранилась лишь пятая часть). Если это так, он поставил абсолютный рекорд среди всех людей, когда-либо живших на Земле. Другие биографы считают, что данные де Кампа завышены и Лавкрафт написал около 30 тысяч писем. Но даже это число помещает его на втором месте - после Вольтера.

Увы финансовые дела писателя становились всё хуже. Публиковался он мало и редко, наследство, на которое он жил, закончилось. Лавкрафту пришлось переехать в небольшой дом к одной из своих тёток. Проблемы со здоровьем, вызванные голоданием (так он пытался сэкономить деньги на бумагу и конверты для переписки), усугубились депрессией, в которую Лавкрафт впал после самоубийства его близкого друга Роберта Говарда.

В начале 1937 года врачи диагностировали у него рак кишечника - уже развившийся до состояния, с которым медицина ничего поделать не могла. 15 марта 1937 года Лавкрафта не стало.

Последний дом писателя: здесь он жил с мая 1933 года по 10 марта 1937-го, когда его увезли в госпиталь. Оттуда он уже не вернулся…

Сперва отдельного надгробия у Лавкрафта не было - его имя и фамилия были написаны на родительском памятнике. Но, когда его произведения стали популярны, поклонникам показалось этого мало. Они собрали деньги и в 1977 году установили отдельное надгробие для любимого писателя.

На нём, кроме имени и двух дат, написана фраза I am Providence (это не самоэпитафия, а просто цитата из одного его письма). Такая игра слов означает одновременно и «Я Провиденс», и «Я провидение», «Я промысел божий». Изящно, пафосно и с налётом таинственности - как раз то, чего мы и ожидали бы от Лавкрафта.

Могильная плита Лавкрафта, поставленная благодаря его поклонникам

Жизнь после смерти

Обычно на смерти человека его биография и заканчивается. Будь это так с Лавкрафтом, вряд ли мы помнили бы палп-автора 1920–1930-х годов. Тысячи их. И прижизненно опубликованная книга («Тень над Иннсмутом» вышла в 1936 году в Пенсильвании) вряд ли изменила бы ситуацию.

Но когда до литературного наследства Лавкрафта добрались душеприказчики и биографы, расклад изменился кардинально. В первую очередь благодаря Августу Дерлету - среднего уровня фантасту, но гениальному рекламщику и книгоиздателю. Он создал в 1939 году издательство Arkham House специально для публикаций лавкрафтовских произведений - редчайший случай в этой отрасли.

Дерлет, горячий поклонник Лавкрафта, помогал изданию его произведений и при жизни. Но ему мешал сам Лавкрафт: отказывался предоставлять написанное, заявлял, что он-де как автор себя изжил, и так далее. Зато когда Дерлет был допущен к посмертным архивам без ограничений, всё завертелось - и до сих пор, хотя прошло уже восемьдесят лет, продолжает набирать обороты.

Книги Лавкрафта, изданные Arkham House

Опубликовано было, кажется, вообще всё, что написал Лавкрафт и что сохранилось, включая неоконченные произведения, тома писем и межавторские проекты. В этом участвовало не только Arkham House - подтянулись и другие издательства.

По Лавкрафту снято несколько десятков фильмов, начиная с «Заколдованного замка» 1963 года - он же положил начало моде на кроссоверы «Лавкрафт плюс кто-то», в данном случае плюс Эдгар По. Создано порядка пятидесяти компьютерных игр и чуть меньше тридцати - настольных, записан целый ряд рок-опер. А уж количество отдельных песен, фан-арта и фанфиков по Лавкрафту учёту просто не поддаётся. И нет никаких признаков того, что в ближайшее время мы позабудем Ктулху, Аркхэм и плато Лэнг.

Так почему Лавкрафт?

Почему же Лавкрафт, не особо известный при жизни, стал так популярен после смерти? Рискнём предложить вариант ответа - хотя и довольно неприятный для нас. Если коротко - Лавкрафт опередил своё время. Обычно так говорят о научных или других гениальных прозрениях, но тут смысл в другом. Вспомним стандартную схему лавкрафтовских произведений: жили нормально, но сунулись куда не надо или открыли что не надо - и из-за этого в мир ломится чужое зло, такое страшное, что даже и не описать. Мораль: а нечего было соваться и открывать. Знания умножают не только скорбь, но и прямо-таки хтонический ужас.

Мы живём на тихом островке невежества посреди тёмного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далёкие расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своём направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет день, и объединение разрозненных доселе обрывков знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.

Говард Филлипс Лавкрафт «Зов Ктулху»

Ктулху в президенты! (в данном случае Польши)

Для людей конца XX - начала XXI века такой вид хоррора стал настоящим подарком. Потому что - ну, посмотрим на себя честно. Мы запираемся от жизни в домике виртуальной реальности и дистанционного общения. Мы напрягаемся, когда рядом с нами чужие - люди, которые отличаются от нас внешностью, одеждой или религией. Наши деньги тратятся на то, чтобы отгородиться от остального человечества, а не на исследования космоса, - но мы и не возражаем. Мы с энтузиазмом распространяем страшилки про ГМО, пьём фуфломицины и заряженную воду. А вспомните конец света по календарю майя - сколько представителей просвещённого человечества верило в это «тайное знаньице», которое прекрасно бы смотрелось под одной обложкой с рассказами про Йог-сотота, Дагона и Ньярлатотепа!

Всё это выглядит жалко. А чтобы облагородить страх перед очередной синтезированной плесенью или овечкой Долли, нужен пафос, чем больше, тем лучше. Вот уж что Лавкрафт нам отсыпал щедрой рукой! «Чудовищные божества, способные уничтожить мироздание, и их внушающие трепет и отвращение культы» - это ведь звучит намного лучше, чем «я боюсь Васю и генномодифицированную кукурузу». Не так стыдно.

Спасибо, Говард. Вы стали хорошим зеркалом для нас. Ну а что отражение могло бы быть и получше - это правда. И с этим как-то разбираться уже нам самим.

Даже у тех, кто не знаком с творчеством Лавкрафта, его имя твёрдо ассоциируется с фантастическим жанром. Сегодня, 20 августа 2015 года, исполняется 125 лет со дня рождения этого загадочного человека. В честь этой знаменательной даты предлагаем вашему вниманию 10 невероятных фактов из жизни родоначальника прекрасного и ужасного хоррора, Говарда Филлипса Лавкрафта.

1. И мать, и отец Лавкрафта были помещены в одну и ту же психиатрическую клинику, но по отдельности и в разное время .

Уилфрид Скотт Лавкрафт был отправлен в психиатрическую клинику «Батлер», после того как у него обнаружили психическое расстройство. Говарду в то время было три года. Спустя пять лет отца выпустили, но прожил он недолго. В 1898 году, когда Говарду было 8, отец скончался. Позже ходили слухи, что у отца Лавкрафта был сифилис, но ни у сына, ни у матери симптомов не обнаружили.

Сара Сьюзан Филлипс Лавкрафт была помещена в ту же клинику «Батлер» в 1919 году. Она поддерживала тесную связь с сыном на протяжении двух лет, пока не скончалась от осложнений во время операции.

Лавкрафт в возрасте 8 лет

2. Говард Лавкрафт мечтал стать профессиональным астрономом, но так и не получил высшего образования

Из-за того, что в детстве Лавкрафт сильно болел, он редко появлялся в школе и в основном учился дома. В те годы он обожал астрономию и химию, а также увлекался готическими писателями, такими как Эдгар Алан По. Но после «нервного срыва», как сам Говард Лавкрафт это назвал, он так и не смог получить высшего образования и у него остались лишь поверхностные знания о его увлечениях.

3. Лавкрафт редко выходил на улицу днем

Говард Филлипс Лавкрафт покидал дом лишь после захода солнца, после чего долго засиживался за изучением астрономии, чтением и написанием своих книг. Спал он на протяжении всего дня, развивая бледный и изможденный вид, по которому он сейчас и известен. По слухам мать Лавкрафта в детстве даже называла его «нелепым» и говорила, чтоб оставался дома, подальше от людских глаз. 27 марта 1926 года в своем письме к Л. Ф. Кларк Говард Лавкрафт пишет: «По существу я отшельник, которому придется очень мало иметь дело с людьми, где бы он ни оказался. Я думаю, что большинство людей лишь нервируют меня, я, возможно, могу только по случайности и исключительно редко повстречаться с людьми, которые не действовали бы мне на нервы… Моя жизнь проходит не среди людей, но среди видов — мои частные привязанности не личные, а топографические и архитектурные… Я лишь впаду в догматизм, говоря, что должен быть именно в Новой Англии — в той или иной форме. Провиденс является частью меня — и я есть Провиденс…».

Единственное фото, на котором Лавкрафт улыбается

4. Говард Лавкрафт и Гарри Гудини были хорошими друзьями

В 1924 году редактор журнала «Weird Tales» попросил Лавкрафта стать литературным призраком (ghost writer) в колонке известного фокусника Гарри Гудини. После того, как он услышал от Гудини, по видимому, «правдивую» историю о том, как будущего фокусника похитил египетский гид, и они с ним неожиданно наткнулись на божество, инспирированное Большим Сфинксом, Лавкрафт сказал, что это полнейшая чушь, но, тем не менее, взял аванс и написал историю. «Под Пирамидами» было напечатано спустя год, к огромной радости Гудини, который сотрудничал с Лавкрафтом до самой своей смерти.

5. На протяжении всей жизни Лавкрафт написал около 100 000 писем

Если эта цифра точна, то Лавкрафт занимает второе место, после Вольтера, в списке самых ярых переписчиков. Говард Филлипс Лавкрафт постоянно писал своим друзьям, родственникам и восторженным начинающим писателям, многие из которых переняли темы, стиль и даже персонажей из его работ. Наиболее частой была его переписка с такими собратьями по перу как Роберт Блох (автор «Психо»), Генри Каттнер («Темный мир»), Роберт И. Говард («Конан-варвар») и поэт Сэмюэль Лавмен.

6. Лавкрафт был асексуалом

После смерти писателя его жена Соня рассказала исследователям его творчества, что когда они поженились в 1924 году, Лавкрафту было 34 года, и он всё еще был девственником. По слухам, до их свадьбы Говард Лавкрафт скупал различные книги о сексе, чтоб удивить свою невесту в первую брачную ночь. Соня позже рассказала, что только она была инициатором любого секса в их жизни: «Само упоминание слова «секс», как мне кажется, расстраивало его. Он как-то заявил, что если мужчина не может жениться или не женат в период пика своей сексуальности, а в его случае это 19 лет, то брак перестает быть вожделенным после тридцати. Я была шокирована его словами, но виду не подала».

Соня Лавкрафт

7. Лавкрафт страдал от ночных кошмаров

Но это были не просто пугающие вещи, а по-настоящему ужасные сны, которые начали его мучать с 6 лет. И эти ночные кошмары приводили к разным движениям тела и крику, а порой и долгие хождения во сне. Сам Говард Лавкрафт называл существ из своих снов «ночными призраками». Позже эти существа появились у него в различных произведениях в виде тонких, черных и безликих гуманоидов, которые заманивают жертв в свое подчинение. Этот недуг Лавкрафта перерос в его волшебно-кошмарную прозу. Но именно литературной работой Лавкрафта болезнь позже и подписывалась, не давая ему передохнуть. В 1918 году в одном из писем он сказал: «Вы понимаете, что для многих людей это огромная и глубокая разница действительно ли вещи вокруг них то, чем кажутся? Если ПРАВДА — ничто, тогда мы должны рассматривать наши ночные фантазии, как такую же реальность».

8. Именно Лавкрафт стал причиной появления Бэтмена, группы «Black Sabbath», сериала «Южный парк» и много другого

Или хотя бы город Бэтмена. Супергерой отправляет пойманных им преступников в психиатрическую больницу «Аркхем». Именно такое название Лавкрафт использует для вымышленных городов в его рассказах. Самый известный герой Лавкрафта , Ктулху, появляется в одной из серий «Южного парка» и убивает Джастина Бибера. Альбом группы «Black Sabbath» назван в честь одного из рассказов писателя — «За стеной сна». Книга Мертвых, найденная в хижине в фильме Сэма Рэйми «Зловещие мертвецы», внешне основана на Некрономиконе, вымышленной Лавкрафтом. Хотя сегодня «Некрономикон» можно найти в любой книжной лавке, не боясь наслать зомби-апокалипсис.

Кадр из сериала «Южный парк»

9. Тело Лавкрафта на самом деле лежит не в его могиле

Лавкрафт скончался в 1937 году от рака прямой кишки. В соответствии с его пожизненной увлеченностью наукой, он вел подробный дневник о своей, в конечном счете, смертельной болезни. После его смерти он был захоронен на кладбище «Свон Поинт» под фамильным надгробием его семьи. Но поклонникам Лавкрафта этого было недостаточно: в 1977 году они установили ему отдельное надгробие. И в 1997 году один из особо ярых фанатов пытался выкопать труп писателя из-под этого нового надгробья, но прокопав 3 метра и ничего не найдя оставил эту затею.

10. Ктулху на самом деле правильно произноситься как «кхлул-хлу»

В 1934 году в своем письме начинающему писателю Дуэйну В. Риммелю Лавкрафт разъяснил, как правильно произноситься имя его монстра: «...слово якобы представляет неуклюжую человеческую попытку передать фонетику абсолютно нечеловеческого слова. Имя адского создания было придумано созданиями, чьи голосовые органы не походили на человеческие - таким образом, оно не имеет связи с человеческим речевым устройством. Слоги определены физиологическим устройством, совершенно не похожим на наше, таким образом, никак не могут быть точно воспроизведены человеческим горлом... Реальный звук - насколько человеческие органы речи могут его имитировать или человеческие буквы передать - можно принять, как нечто вроде Кхлул"-хлу , где первый слог произносится гортанно и очень низко. "U" - примерно как в full; а первый слог на слух не отличается от klul; таким образом, "h" представляет гортанное уплотнение».

Фантастика, мистика и ужасы переплетались в творчестве Лавкрафта в одно причудливое целое. Ему удалось повторить целую империю ужасов, истории и персонажи которой, стали настолько культовыми, что их знают, ими вдохновляются и их используют в своем творчестве. Созданный Говардом Лавкрафтом мир стал основой для многих других рассказов, фильмов и видеоигр.

Страх является самым сильным чувством человека. Поэтому неудивительно, что в литературе и кинематографе уделили столько места этому отрицательному эмоциональному процессу. Но в мире единицы литераторов, которые могли не только увлечь читателя, но и напугать его до мурашек на коже. К числу таких писателей относится Говард Филлипс Лавкрафт, которого нередко называют двадцатого века.

Создатель «Мифов Ктулху» настолько самобытен, что в литературе принято выделять отдельный жанр – «лавкрафтовские ужасы». Говард снискал себе тысячи последователей (Август Дерлет, Кларк Эштон Смит), но при жизни так и не увидел ни одной напечатанной книги. Лавкрафт знаком по произведениям «Зов Ктулху», «Затаившийся страх», «По ту сторону сна», «Изгой» и т.д.

Детство и юность

Говард родился 15 марта 1937 года в столице Рот-Айленда – Провиденсе. Этот город с хаотично расположенными улочками, многолюдными площадями и готическими шпилями часто встречается в произведениях Лавкрафта: на протяжении всей жизни гений литературы остро тосковал по родине. Писатель рассказывал, что род его происходит от астронома Джона Филда, жившего в эпоху и познакомившего Соединенное Королевство с трудами .

Детство юного Говарда было своеобразным. Тихий и умный мальчик рос до двухлетнего возраста в пригороде Бостона и воспитывался в семье ювелирного коммивояжера Уинфилда Скотта, который лишился рассудка и сошел с ума. Уинфилда поместили в психиатрическую больницу, где тот вскоре скончался, а Сара Сьюзан с двухлетним сыном на руках переехала в трехэтажный дощатый дом своих родственников на Энджелл-стрит, 454.

Коттедж принадлежал дедушке Лавкрафта Уипплу Вану Бурену Филлипсу и его жене Роби, которые слыли заядлыми книгочеями и держали большую библиотеку. Также в их распоряжении было несколько слуг, фруктовый сад с фонтаном и конюшня с тремя лошадями. О такой роскоши можно было только мечтать, однако в жизни маленького Говарда было не все так гладко. Душевная болезнь Уинфилда передалась Сьюзан: потеряв супруга, она стала одержима идеей, что Говард – это все, что у нее есть.

Поэтому Сьюзан не отходила от своего горячо любимого чада ни на шаг, стараясь выполнять даже самые причудливые капризы сына. Да и дедушка любил побаловать маленького внука, во всем потакая ему. Мать Говарда обожала одевать мальчика в девчачью одежду. Примечательно, что родительница тоже покупала своему отпрыску платья и резинки для волос.

Такое воспитание не помешало вундеркинду Говарду, который начал декламировать стихотворения, едва ли научившись ходить, пристраститься к литературе. Лавкрафт днями и ночами сидел в дедушкиной библиотеке, перелистывая книги. В руки юноши попадали не только классические произведения, но и арабские сказки: он с удовольствием читал истории, рассказанные Шехерезадой.

Первые годы Говард получал домашнее образование. Так как мальчик обладал слабым здоровьем, он не мог посещать учебное заведение, поэтому физику, химию, математику и литературу ему пришлось осваивать самостоятельно. Когда Лавкрафту исполнилось 12, он, к своему счастью, снова стал ходить в школу, но это продолжалось недолго. Дело в том, что в 1904 году Уиппл Ван Бюрен Филлипс скончался, из-за чего семья лишилась основного источника дохода.

Следовательно, Лавкрафту вместе со своей матерью, еле сводящей концы с концами, пришлось переехать в домик поменьше. Смерть дедушки и выезд опечалили Говарда, он погрузился в глубокую депрессию и даже подумывал свести счеты с жизнью. В конечном итоге автор «Дагона» так и не получил аттестата о среднем образовании, чего стыдился всю жизнь.

Литература

Говард Филлипс Лавкрафт взялся за чернильницу и перо еще в детском возрасте. Мальчика постоянно мучили кошмары, из-за которых сон был страшной пыткой, ибо управлять этими сновидениями или проснуться у Лавкрафта не получалось. На протяжении всей ночи он наблюдал в своем разыгравшемся воображении пугающих существ с перепончатыми крыльями, которые были названы «ночными мверзями».

Первые произведения Говарда были написаны в фантастическом жанре, однако Лавкрафт забросил эту «несерьезную литературу» и начал оттачивать мастерство, сочиняя стихотворения и эссе. Но в 1917 году Говард вновь вернулся к фантастике и выпустил в свет рассказы «Склеп» и «Дагон».

Сюжет последнего строится вокруг божества Дагона, который относится к пантеону мифов Ктулху. Внешность этого глубоководного монстра вызывает отвращение, а его огромные чешуйчатые руки заставят содрогнуться всех и каждого.

Казалось бы, успех уже близко, ибо «Дагон» был напечатан в журнале в 1923 году. Но в жизни Говарда вновь случилось несчастье. Его мать попала в ту же лечебницу, где коротал последние годы жизни его отец. Сара умерла 21 мая 1921 года, врачи не смогли вылечить эту безумную женщину. Поэтому, чтобы отвлечься от терзаний, гений литературы начал усиленно работать.

Говарду Лавкрафту удалось выдумать свои неповторимые миры, которые можно поставить в один ряд со Средиземьем , Плоским миром , страной Оз Лаймена Фрэнка Баума и прочими параллельными Вселенными в мире литературы. Говард стал основателем некого мистического культа: в мире существуют люди, верящие в невиданных и всемогущих божеств (Древние), которые встречаются в «Некрономиконе».

Поклонники писателя знают, что Лавкрафт ссылается в своих произведениях на древнейшие источники. «Некрономикон» – это выдуманная Говардом энциклопедия магических ритуалов, прочно связанная с мифами Ктулху, которая впервые встречается в рассказе «Пес» (1923).

Сам писатель говорил, что рукопись существовала в реальности, и утверждал что «Книгу мертвых» написал безумный араб Абдул Альхазред (ранний псевдоним литератора, навеянный «Арабскими ночами»). Также ходит легенда, что эта книга хранится за семью замками, ибо опасна для душевного и физического здоровья читателя.

Примечательно, что отрывки из «Некрономикона» были раскиданы по повестям и рассказам Лавкрафта, и эти цитаты собрали в единый том поклонники-энтузиасты. Первым до этого додумался писатель Август Дерлет – страстный поклонник Говарда. Кстати, подобие «Некрономикона» использовал режиссер Сэм Рэйми в своей культовой трилогии «Зловещие мертвецы» (1981,1987,1992).

Также мастер пера наделял свои книги своеобразными заклинаниями и рисунками. Например, чтобы уважить великого и ужасного Ктулху, адепту жестокого культа нужно произнести: «Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!» К слову, впервые гигантский осьминогоподобный монстр, спящий на дне Тихого океана и способный воздействовать на разум человека, появился в рассказе «Зов Ктулху» (1928).

Далее, годом позже, выходит произведение под названием «Ужас Данвича» (1929). Лавкрафт повествует своему читателю о вымышленном городе, что на севере центрального Массачусетса. В этом злачном местечке обитал старик, любивший совершать зловещие обряды, и юноша Уилбур, который был вовсе не человеком, а странным существом со щупальцами.

В 1931 году Говард пополнил свою творческую биографию фантастическим романом «Хребты безумия», а также сочинил рассказ «Тень над Иннсмутом» (1931), сюжет которого вращается вокруг тайны: обволакивающий мрачный город, где живут люди, обладающие зловещей внешностью, будто они больны неизученной ранее болезнью.

В том же 1931-м Лавкрафт написал другое произведение – «Шепчущий во тьме», где впервые упоминается внеземная раса разумных грибов Ми-го. В своем рассказе литератор смешивает в одном флаконе детектив, научную фантастику и приправляет свое творение особым лавкрафтовским приемом.

Книги Лавкрафта потому и страшны, что в его рукописях используется психологический ужас неизведанного, а не примитивное запугивание читателя вампирами, монстрами, вурдалаками, зомби и прочими персонажами. Причем Говард умел нагнетать такую атмосферу саспенса, что, возможно, сам бы позавидовал этому гению литературы.

Позже Лавкрафт презентовал повесть «Сны в Ведьмином доме» (1932). Рассказ описывает жизнь любознательного студента Уолтера Джилмена, наслушавшегося историй о колдунье Кеции Мэйсон, которая могла без труда перемещаться в пространстве. Но молодой парень уверен, что ведьма путешествует в четвертом измерении. В конечном итоге озадаченный Уолтер начинает видеть кошмары: как только Морфей касается глаз главного героя, над ним начинает издеваться злобная старуха.

В 1933-м Говард сочинил рассказ с говорящим названием – «Тварь на пороге». Фабула произведения развивается в вымышленном городке Аркхем, в доме архитектора Дэниела Аптона, который пытается объяснить читателю, почему он убил своего приятеля – литератора Эдварда Пикмана Дерби. Это произведение с неожиданной концовкой вдоволь окунает заядлого книголюба в мистические и хитросплетенные истории.

Затем, в 1935-м, Лавкрафт выпустил в свет книгу «За гранью времен» и в том же году посвятил Роберту Блоху новое произведение – «Обитающий во Тьме». Эта книга рассказывает о литераторе Роберте Блейке, который был найден мертвым у себя дома. На лице писателя застыл ужас, а судить о том, что произошло в тот роковой день смерти, можно лишь по запискам, раскиданным на столе.

Помимо прочего, в послужном списке Говарда есть сборник сонетов «Грибы с Юггота», написанный в 1929 году. Также Лавкрафт, чей неоспоримый талант ценили поклонники, помогал своим коллегам по цеху в написании рассказов. Причем часто бывало такое, что все лавры почета доставались второму соавтору, внесшему меньший вклад в фабулу произведения.

Лавкрафт оставил после себя эпистолярное наследие, ученые говаривали, что рукой мистика было написано сто тысяч писем. В том числе сохранились и черновики других литераторов, исправленные Лавкрафтом. Таким образом, Говард оставлял только несколько предложений из «оригинала», получая за это незначительную сумму, тогда как некоторые соавторы довольствовались большими гонорарами.

Личная жизнь

Говард Лавкрафт жил затворнической жизнью. Он мог днями и ночами находиться за столом, сочиняя фантастические романы, ставшие популярными только после смерти автора. Мастер слова активно публиковался в журналах, но денег, которые выплачивали редакторы, не хватало на достойное существование.

Известно, что «кормила» Лавкрафта редакторская деятельность в отрасли любительской литературной журналистики. Он не только делал из черновиков писателей «конфетку», но и занимался перепечаткой текстов вручную, что тяготило его, ибо даже собственные тексты Говард перепечатывал с трудом.

Современники говорили, что высокорослый и худощавый мужчина, чья внешность напоминает Бориса Карлоффа (сыграл в фильме «Франкенштейн» по роману ) и , был добрым и отзывчивым человеком, чья мягкая улыбка дарила теплоту. Лавкрафт умел сопереживать, например, самоубийство приятеля Роберта Говарда, который решился на такой поступок из-за смерти матери – ранило Лавкрафта в самое сердце и подкосило его здоровье.

Кроме того автор леденящих кровь ужасов обожал кошек, мороженое и путешествия: он бывал в Новой Англии, Квебеке, Филадельфии и Чарльстоне. Парадоксально то, что Лавкрафт не любил холодную и слякотную погоду, атмосфера которой царит в романах Эдгара По и картинах . Также он сторонился всего, что связано с морем, хотя его произведения пропитаны запахом воды и сырых дощечек берегового причала.

Что касается амурных отношений, то известно только об одной избраннице писателя, уроженки Российской империи – Соне Грин. Влюбленные переехали из тихого Провиденса в шумный Нью-Йорк, но Лавкрафт не выдержал многолюдности и быстрого темпа жизни. Вскоре супруги расстались, не успев оформить развод.

Смерть

Узнав о кончине друга, который выстрелил себе в рот из пистолета, Говард не мог прийти в себя. В конечном итоге он перестал употреблять пищу, ибо у него обнаружили рак кишечника. Лавкрафт умер 15 марта 1937 года в родном Провиденсе, пережив Роберта Говарда на девять месяцев.

Впоследствии произведения писателя часто брались в основу различных фильмов и мультфильмов, а самому Говарду хотели возвести памятник в Провиденсе.

Библиография

• 1917 – «Склеп»
• 1917 – «Дагон»
• 1919 – «Перевоплощение Хуана Ромеро»
• 1920 – «Кошки Ултара»
• 1921 – «Музыка Эриха Цана»
• 1925 – «Праздник»
• 1927 – «Цвет из иных миров»
• 1927 – «Случай Чарльза Декстера Варда»
• 1928 – «Зов Ктулху»
• 1929 – «Ужас Данвича»
• 1929 – «Серебряный ключ»
• 1931 – «Хребты Безумия»
• 1931 – «Тень над Иннсмутом»
• 1931 – «Шепчущий во тьме»

Американский прозаик, поэт и публицист Говард Филлипс Лавкрафтт (1890-1937) оставил свой яркий незабываемый след в литературе ужасов, мистики и фантастики. При жизни самого Лавкрафта, как это довольно часто бывает, его произведения не пользовались известностью, однако впоследствии оказали заметное влияние на формирование современной «массовой культуры». Он, помимо всего прочего, является родоначальником космологической «мифологии Ктулху» - особого субкультурного явления, давшего немало последователей и подражателей в литературе, кино, рок-музыке, настольных и компьютерных игрушках и пр. (К примеру, один из популярных рассказов знаменитого Стивена Кинга - «Крауч-Энд» - содержит в себе прямые заимствования из Лавкрафта). Творчество Говарда Лавкрафта настолько самобытно, что его произведения иные литературоведы нередко выделяют в особый отдельный поджанр — так называемые «лавкрафтовские ужасы». Кроме того, он, наряду со своим хорошим знакомым Робертом Говардом, считается одним из основоположников такого модного нынче направления «популярного искусства» как фэнтези.

Иногда Лавкрафта ещё называют «Эдгаром По XX века». Действительно, по степени своих одарённости и известности эти два писателя сейчас вполне сопоставимы. Разумеется, не обошлось без сильного влияния великого американского предшественника на становление таланта молодого и творчество зрелого Лавкрафта (его рассказ «Чужой» современники сначала приняли за неизвестное затерявшееся произведение Эдгара По, случайно обнаруженное уже в следующем столетии после его смерти).

Однако в наши дни куда больший леденящий душу ужас у западного читателя Лавкравта способны вызвать вовсе не самые изощрённые взлёты его мрачной и причудливой фантазии, а многие «неполиткорректные» описания и «ксенофобские» высказывания, которые писатель имел некогда неосторожность допустить в целом ряде своих произведений. Такие исследователи его творчества, как Мишель Уэльбек в своей книге «Г. Ф. Лавкрафт. Против человечества, против прогресса», создатели и участники документального фильма «Лавкрафт: Страх неизведанного» (режиссёр Фрэнк Вудворд, 2008) прямо-таки рассыпаются в извинениях и отмазках по этому поводу.

Справедливости ради, надо стразу оговориться, что Говард Лавкрафт был расистом и шовинистом в ненамного большей степени, чем подавляющее большинство граждан западных стран в ту «варварскую эпоху», в которую ему выпало жить. Собственно, и сами его взгляды не были чем-то застывшим и неизменным, а «корректировались» прожитым опытом.

Пока писатель вёл жизнь тихого затворника на своей малой родине в городе Провиденс, штате Род-Айленд, он, наверное, как и положено было сто лет назад любому уважающему себя янки, относился ко всем, кто сам не являлся w.a.s.p., с эдаким лёгким снисходительным высокомерием, но без какой бы то ни было серьёзной враждебности. Однако попав по семейным обстоятельствам в Нью-Йорк, на улицы Бруклина, буквально кишащие «цветными» и мигрантами самого разного рода, Лавкрафт, что называется, на собственной шкуре почувствовал все неудобства и опасности подобного соседства.

Кроме того, будучи сам по жизни «экономически несостоявшимся», «неконкурентоспособным», как теперь любят говорить теоретики и поборники рыночной экономики, претерпевая в чужом и враждебном ему мегаполисе бесконечные мытарства в поисках хоть каких-нибудь рабочего места и куска хлеба, он в тоже время воочию видел, насколько хорошо адаптированными к тем же самым условиям и даже «успешными» становится многие из «чужаков». Что, в свою очередь, не могло не сказаться, в конечном итоге, и на его творчестве.

Мотивы такой «расовой неприязни» особенно наглядно и ярко проявились у Лавкрафта, пожалуй, в таком его известном произведении как «Кошмар в Рэд-Хуке».

«Отсюда, из этой морально и физически разлагающейся клоаки, к небу несутся самые изощрённые проклятия на более, чем сотне различных языков и диалектов. Бранясь на все лады и горланя грязные куплеты, по улицам шастают толпы подозрительного вида бродяг, а стоит случайно забредшему сюда прохожему скользнуть взглядом по окнам домов, как в них тут же гаснет свет и видневшиеся за стеклами смуглые, отмеченные печатью порока лица торопливо скрываются… По своей пестроте состав преступлений здесь не уступает этносу».

И тому подобное. Вот так - ни много ни мало. Подобные, вроде бы, на первый взгляд - достаточно нейтральные словесные пассажи сейчас волне могут шокировать кого-нибудь из благовоспитанных с детства в духе терпимости, мультикультурализма и толерантности. Впрочем, и у известного детектива Агаты Кристи «Десять негритят» тоже возникли в своё время сложности из-за его «неудобного» названия. Впрочем, Лавкрафт, как и подобает «истинному расисту», выражал своим пером не столько какую-либо существенную неприязнь к «небелым» расам, сколько своё отрицательное отношение к «продуктам» расового смешения.

Разумеется, такой утончённый интеллектуал как Лавктрафт не был бы самим собой, если бы являлся просто каким-нибудь заурядным и быдловатым бытовым ксенофобом.

С 1915 по 1923 годы Лавкрафт издавал свой общественно-политический журнал «Консерватор» (свет успели увидеть 13 номеров), который на своих страницах отстаивал, прежде всего, высокие культурные стандарты, «умеренный, здоровый милитаризм» («Защита своей собственной земли и существования расы является единственной оправданной целью вооружения»), «пан-саксонство» (братское единство и доминирование англосаксов на всей планете) и т.д. и т.п.

Подобно большому количеству деятелей культуры и искусства, Лавкрафт, мягко говоря, недолюбливал капитализм за его алчность и бездуховность. Но, при этом, очень настороженно и даже враждебно воспринял и появление на мировой карте молодой Советской России, так как видел в социализме точно такие же «зеркально отражённые» от капитализма экономический детерминизм и вульгарный материализм, а практическое воплощение марксизма - большевизм - его, как и многих, просто-напросто пугало.

И тут напрашивается прямая аналогия с создателем Шерлока Холмса - Конаном Дойлом, вторая часть «Маракотовой бездны» которого - «Владыка тёмной стороны» - так ни разу и не была напечатана в СССР не только из-за своего «антинаучного» мистического содержания, но и встречавшихся в ней явных антисоветских выпадов.

И всё-таки, едва ли не ещё большую неприязнь, чем к «коммунистической угрозе», жрец «изначальных богов» питал к «буржуазной демократии». Это и не удивительно, если вспомнить, с какими иронией и брезгливостью относились к «народовластию» по-американски его знаменитые земляки и собратья по перу: тот же Эдгар По, Марк Твен, Джек Лондон. Но Лавкрафт высказывался, пожалуй, ещё категоричнее: «демократия является ложным божеством - лишь модное словечко и иллюзия низших классов, фантазёров и умирающих цивилизаций», «народ обычно недостаточно сообразителен, чтобы управлять технологической цивилизацией эффективно».

Всеобщее избирательное право «есть лишь повод для неудержимого смеха», так как предоставляет возможность проводящим личные или клановые «скрытые интересы» «публичным политикам» идти во власть лишь на основании владения «подвешенным языком» и жонглирования «популистскими лозунгами».

К борьбе за мир во всём мире Лавкрафт относился не более как к «идеалистической болтовне», интернационализм считал «заблуждением и мифом», а Лигу Наций (прообраз нынешней ООН) называл не иначе как «комической оперой».

Лавкрафт, конечно, был не единственным, кто объяснял медленно, но верно стартующий уже в ту эпоху упадок и деградацию нынешнего мира господством «низких культурных стандартов недоразвитого большинства. Такая цивилизация бессмысленной работы, потребления, размножения и прожигания жизни не достойна существования». Разумеется, как вы уже и сами, наверное, догадались, на Лавкрафта сильнейшим образом повлияли хорошо знакомые ему идеи Фридриха Ницше и Освальда Шпенглера.

Но каким же представлялся Лавкрафту альтернативный вариант общественного устройства? Ответ на этот вопрос у него был.

Писатель яркими штрихами пророчески рисовал свой вариант социального и экономического порядка «который, помогая опасным массам за счёт излишне богатых, тем не менее сохраняет основы традиционной цивилизации и вкладывает политическую власть в руки малого и развитого (но не слишком богатого) правящего класса, в основном наследственного, но подлежащего постепенному увеличению за счёт других индивидуумов, достигших их культурного уровня».

Хотя Лавкрафт отвергал эгалитаризм, не был он и сторонником авторитарных методов правления. Он мечтал о самосовершенствовании, интеллектуальном и духовном росте как можно большего количества людей. Лавкрафт рассматривал принятое тогда деление общества на классы как «ошибочное», в независимости от того исходит ли оно «снизу» или «сверху»: «От классов нужно избавиться либо минимизировать их влияние». Он делал ставку на «природных аристократов», выдвигающихся из всех слоёв и групп социума вне зависимости от их происхождения и материального положения. Подобные взгляды, по сути своей, сильно совпадали с «этическим социализмом» Хендрика де Мана, Марселя Деа и некоторых других мыслителей того времени.

Гарантировать такое разумное и справедливое общественное устройство, по мысли Лавкрафта, должен будет призван новый особый «вид властного социального и политического управления, своими поступками наполняющий жизнь смыслом». А постоянное самосовершенствование его граждан будет достигаться за счёт того, что их образ жизни «будет гораздо более культурным, нежели у тех дурней, что шляются в кино, на танцы и в бассейн».

Ещё одним свидетельством «мракобесия» Лавкрафта сейчас вполне бы могли счесть его антисемитизм. Оказавшись в Нью-Йорке, он быстро сделал для себя вывод, что этот город «полностью семитизирован» и утратил свою изначальную «национальную структуру». Еврейское влияние на экономическую и культурную жизнь создало здесь особую среду, «совершенно чуждую сильному американскому мировоззрению». Однако подобная позиция Лавкрафта, опять-таки, не выходила далеко за рамки той эпохи. Ибо он рассматривал еврейский вопрос, скорее, как проблему столкновения «противодействующих культурных традиций».

И наконец, «профашистские» взгляды Говрада Лавкрафта совсем не помешали ему сочетаться браком с еврейкой родом из бывшей Российской империи (нынешняя Черниговская область незалежной Украины) Соней Грей. Впрочем, брак этот долгим и счастливым назвать трудно. Грей ошиблась, полагая, что выходит замуж за «молодого перспективного писателя». Спустя всего года полтора молодожёны жили уже в разных городах и штатах. А в 1929-ом и вовсе развелись (по требованию Грин). Соня потом опять благополучно вышла замуж (третий раз в своей жизни) и прожила в Калифорнии до 1972 года.

А вот сам Лавкрафт слишком рано покинул этот мир: протяни он ещё пару десятков лет - и вполне смог бы достигнуть литературного признания и достатка ещё при своей жизни. И помним мы сейчас Лавкрафта в первую очередь, как создателя своей собственной невероятной и пугающей потусторонней Вселенной.

Предлагаю вниманию тех, кто ещё не открыл для себя творческое наследие Говорда Лавкрафта, краткий перечень его наиболее значительных произведений (в него не вошли работы, написанные в соавторстве или дописанные уже после смерти писателя).

Дагон (1917)

По ту сторону сна (1919)

Показания Рэндольфа Картера (1919)

Картинка в старой книге (1919)

Артур Джермин (1920)

Извне (1920)

Безымянный город (1921)

Болото Луны (1921)

Чужой (1921)

Музыка Эриха Занна (1921)

Герберт Уэст-реаниматор (1922)

Затаившийся страх (1922)

Крысы в стенах (1923)

Неименуемое (1923)

Заброшенный дом (1924)

Кошмар в Ред-Хуке (1925)

Холодный воздух (1926)

Зов Ктулху (1926)

Фотомодель для Пикмана (1926)

Случай Чарльза Декстера Варда (1927)

Цвет из иных миров (1927)

Данвичский ужас (1928)

Шепчущий во тьме (1930)

Хребты безумия (1931)

Морок над Инсмутом (1931)

Сны в Ведьмином доме (1932)

Тварь на пороге (1933)

Скиталец тьмы (1935)

«Страх - самое древнее и сильное из человеческих чувств,
а самый древний и самый сильный страх - страх неведомого.»
Говард Филлипс Лавкрафт, «Сверхъестественный ужас в литературе»

Говард Филлипс Лавкрафт в определённом смысле оказался удачливее многих других литераторов. Конечно же, речь не об успехах на поприще книгоиздания: при жизни Лавкрафта лишь одно его крупное произведение ушло в печать, а рассказы хоть и выходили в свет, но в дешёвых журналах, где публиковали кого ни попадя. И не о яркой, богатой незаурядными событиями жизни: что в начале XX века, что сегодня мало кого способен впечатлить переезд из одного дома в другой, если они находятся на расстоянии в несколько десятков метров, не так ли? Да и поездка из Новой Англии в Квебек до эпохальной как-то не дотягивает…

Юный Лавкрафт, одетый по тогдашней детской моде, - и мальчиков, и девочек лет до пяти наряжали примерно одинаково

Однако Лавкрафту удалось нечто большее. Человек, который всю жизнь с готовностью изумлялся разнообразным тайнам (чаще воображаемым, чем реальным), превратил свою биографию и творчество в единый «феномен Лавкрафта» - вызывающий если не изумление, то как минимум недоумение. Перед нами предстаёт довольнотаки противоречивая личность. Домосед, с упоением рассказывающий о смертельно опасных путешествиях и ужасающих неведомых пространствах. Дремучий, махровый ксенофоб - не придерживающийся, однако, этих декларируемых принципов в реальном взаимодействии с людьми. Практически неизвестный при жизни - и совершенно неожиданно ставший невероятно популярным после смерти… Давайте присмотримся к классику хоррора более внимательно.

Лавкрафту девять лет. Его отец уже умер в психиатрической лечебнице. Его мать ещё жива и в здравом уме. А ему самому снятся кошмарные сны про плато Лэнг

БИБЛИОТЕКА И ТЕЛЕСКОП

«Он был высоким, худощавым и светловолосым юношей, с серьёзными глазами, немного сутулился, одевался с лёгкой небрежностью и производил впечатление не очень привлекательного, неловкого, но вполне безобидного молодого человека.»
Говард Филлипс Лавкрафт, «Случай Чарльза Декстера Варда»

20 августа 1890 года в городе Провиденс (штат Род-Айленд) родился мальчик - единственный и по тогдашним меркам поздний ребёнок коммивояжёра-ювелира Винфилда Скотта Лавкрафта и его жены Сары Сьюзан Филлипс. И Винфилд, и Сара происходили из старых американских семей, обосновавшихся в Новом Свете со времён Колонии Массачусетского залива, то есть с 1630 года. Принадлежать к потомкам первопоселенцев было весьма почётно. Это «аристократическое» происхождение, судя по всему, и сформировало элитистские и отнюдь не толерантные взгляды писателя.

«Все они оказались людьми смешанной крови, чрезвычайно низкого умственного развития, да ещё и с психическими отклонениями.»
Типичное для Лавкрафта описание служителей мрачных культов

Уиппл Ван Бюрен Филлипс, дед Говарда Лавкрафта, любил под настроение рассказывать внуку готические ужастики

В большом фамильном доме номер 454 по Энджелл-стрит появлению на свет отпрыска радовались не только его родители, но и жившие там же сёстры матери, Лиллиан Делора и Энни Эмелин, и дед Говарда - Уиппл Ван Бюрен Филлипс, бизнесмен, изобретатель и книгочей (собравший за свою жизнь, кстати, самую большую библиотеку в Провиденсе - а возможно, и во всём Род-Айленде); они с самого начала помогали родителям Говарда.

Помощь родственников оказалась очень кстати. Особенно через три года, когда Винфилда Скотта пришлось срочно госпитализировать в психиатрическую лечебницу Провиденса - Butler Hospital - в состоянии острого психоза. В течение следующих пяти лет, как ни пытались врачи улучшить состояние Лавкрафта-старшего, дела шли всё хуже и хуже - и в 1898 году, в возрасте всего сорока пяти лет, отец Говарда скончался от нервного истощения.

Конечно же, в окружении четырёх любящих взрослых Говард не остался без внимания. Наибольший вклад в его воспитание сделал Уиппл Ван Бюрен - всячески поощрявший интеллектуальное развитие своего внука. Благо тот рос вундеркиндом: запоем читал классиков и арабские сказки, с шести лет стал писать стихи и рассказы. К готической прозе юный Лавкрафт тоже приобщился с раннего детства: мало того, что подобных книг хватало в домашней библиотеке, так ещё и дед - человек несомненно творческий, но, к сожалению, не записывавший свои произведения, - регулярно рассказывал внуку мрачные, таинственные и захватывающие истории.

Первым литературно значимым рассказом Говарда Филлипса Лавкрафта стал «Зверь в пещере», написанный в возрасте 15 лет - в 1905 году.

Увы, к завидному интеллекту прилагалось чрезвычайно слабое здоровье. Мальчик болел беспрестанно, и если до восьми лет он ещё как-то мог ходить в школу, пусть и с большими пропусками, то после этого захворал на целый год и в итоге был отчислен. Впрочем, нельзя сказать, что он потерял время, - благодаря деду Говард увлёкся историей, химией и особенно астрономией и даже начал издавать The Scientific Gazette и The Rhode Island Journal of Astronomy, посвящённые своим научным исследованиям.

Хотя сначала статьи Лавкрафта были достаточно детскими, вскоре его заметили и более серьёзные издания. Так, уже в 1906 году его статью по астрономии опубликовал The Providence Sunday Journal. Далее Говард стал постоянным ведущим астрономической колонки в The Pawtuxet Valley Gleaner. А затем его научными статьями заинтересовались и другие издания: The Providence Tribune, The Providence Evening News, The Asheville (N.C.) Gazette-News.

Другой проблемой Говарда были серьёзные нарушения сна. Кошмарные сновидения, ночной паралич (состояние, при котором человек просыпается раньше, чем оказывается способным пошевелиться, или же засыпает позже, чем мышцы полностью расслабляются. Часто сопровождается иррациональным ужасом, удушьем, дезориентацией в пространстве, фантастическими видениями), галлюцинации (вроде мерзких крылатых тварей, уносивших мальчика на плато Лэнг, или появлявшегося из толщи зловонных вод Дагона) - всё это чрезвычайно выматывало и без того некрепкий организм. Раз за разом Лавкрафт просыпался в панике с бешено бьющимся сердцем.

В 1904 году на семью Лавкрафтов-Филлипсов обрушилось новое несчастье - умер дед Уиппл Ван Бюрен. Финансовые дела пришли в полное расстройство, и Говард с матерью были вынуждены перебраться в небольшую квартиру на той же улице - Энджелл-стрит 598.

Потеря деда и родного дома - того места, где он чувствовал себя хоть как-то защищённым от пугающего мира, - больно ударила по Лавкрафту. Он начал задумываться о самоубийстве. Впрочем, через некоторое время смог взять себя в руки и даже пойти в новую школу - Hope High School. Со школой Говарду неожиданно повезло - и с одноклассниками, и особенно с учителями, поощрявшими его научные интересы. Однако слабое здоровье всё-таки подвело, и в 1908 году после сильнейшего нервного срыва Лавкрафт был вынужден покинуть школу, так и не получив диплома о среднем образовании. Этой детали своей биографии Говард откровенно стыдился: порой замалчивал её, порой сообщал откровенную неправду.

Не сложилось с формальным образованием и дальше - попытка поступить в Brown University провалилась. Казалось, будущее не сулит вообще ничего хорошего, так что Лавкрафт перешёл к затворническому образу жизни и в следующие пять лет почти не выходил из дома.

БУЛЬВАРНОЕ ЧТИВО

The Argosy - старейший из палп-журналов

Палп-журналы (от английского pulp - целлюлозная масса из вторсырья и выработанная из неё низкокачественная дешёвая бумага), при всём пренебрежительном к ним отношении со стороны высоколобых интеллектуалов, на самом деле выполняли очень важную функцию. Они давали возможность почитать литературу - пусть и не самую лучшую - тем, кто был не в состоянии за неё дорого платить. Рабочим и служащим на грошовой зарплате, которым хотелось отдохнуть после работы. Детям и подросткам, у которых денег было и того меньше - а пища для воображения требовалась. Или просто людям, которым предстояло куда-то ехать или кого-то долго ждать: книгу с собой не возьмёшь, она дорогая, а вот одноразовый журнал - вполне.

Первым американским палп-журналом стал The Argosy (сначала называвшийся Golden Argosy): он начал выходить 2 декабря 1882 года и продержался аж до 1978-го. Исходно он был ориентирован на детей, выходил раз в неделю и стоил пять центов, однако вскоре стало ясно, что такая политика издания не окупается. Так что с 1894 года журнал стал ежемесячным и десятицентовым и стал публиковать детективы, мистику, вестерны, готику, истории про путешественников, пиратов, золотоискателей… Ровно то, что надо, чтобы отвлечься и развлечься.

За The Argosy потянулись и другие: The Popular Magazine, Adventure, All-Story, Blue Book, Top-Notch, Short Story, Cavalier… В первом десятилетии XX века их счёт шёл уже на десятки - и они начали деятельно изменять (и формировать) массовую культуру.

СПАСЕНИЕ ДЛЯ ЗАТВОРНИКА

«Изменения произошли во время сна. Я не могу припомнить в деталях, как всё случилось, поскольку сон мой, будучи беспокойным и насыщенным различными видениями, оказался тем не менее довольно продолжительным. Проснувшись же, я обнаружил, что меня наполовину засосало в слизистую гладь отвратительной чёрной трясины, которая однообразными волнистостями простиралась вокруг меня настолько далеко, насколько хватало взора.»
Говард Филлипс Лавкрафт «Дагон»

Описывая следующий период жизни Лавкрафта, чрезвычайно трудно удержаться от ощущения, что события происходят не в начале XX века, а столетием позже. В самом деле, представим себе эту картину. Восемнадцатилетний молодой человек, все интересы которого на тот момент - астрономия да литература, живёт вместе с мамой в небольшой квартирке, практически ни с кем не общается и только читает, читает… Чего-то не хватает для полноты образа, не так ли? Активной переписки в Фейсбуке или там Вконтакте, флеймогонных постов, порождающих километровые ленты комментов, с массовыми зафрендами-отфрендами, руганью и лайками? Ну почему же не хватает - и это тоже было!

Номер The Argosy, где был опубликован рассказ Фредерика Джексона

Поскольку к тому времени ещё не появился на свет не только Марк Цукерберг, но даже его родители, место Фейсбука занимал палп-журнал для подростков The Argosy - где в 1913 году и был опубликован попавшийся на глаза Лавкрафту рассказ Фредерика Джексона. Чем ему настолько не понравилась совершенно заурядная любовная история (уж их-то по тем временам в палп-журналах было более чем достаточно), сказать трудно, но Говард написал в редакцию крайне эмоциональное письмо, в котором раздраконил произведение Джексона в пух и прах. Естественно, поклонники Джексона встали на дыбы, и на страницах журнала завязалась долгая яростная переписка, в которую постепенно втянулось множество людей. В том числе и Эдвард Даас, возглавлявший тогда United Amateur Press Association (UAPA), - эта организация объединяла молодых американских авторов, которые издавали свои собственные журналы и писали в них же.

Присмотревшись в ходе дискуссии к Лавкрафту, Даас предложил ему войти в UAPA. Лавкрафт согласился и стал издавать журнал The Conservative (суммарно за 1915–1923 годы вышло 13 его выпусков), где публиковал свои стихи, статьи и эссе. Самое же главное - он (видимо, почувствовав востребованность) наконец-то смог выйти из дома и зажить куда более полнокровной жизнью: в окружении людей, а не только книг.

С книгами, впрочем, всё тоже было в порядке. Лавкрафт вернулся к написанию рассказов: в 1917 году в свет вышли «Склеп» и «Дагон», потом - «Воспоминание о докторе Сэмюэле Джонсоне», «Полярис», «За стеной сна», «Перевоплощение Хуана Ромеро»… Мучившие его в детстве кошмары Лавкрафт переплавлял в фантастические произведения - благо с таким анамнезом недостатка в материале не было.

Судя по всему, социальная активность - писательские конференции, встречи с коллегами и с читателями, обильная переписка с многочисленными адресатами - помогла Лавкрафту перенести ещё один удар. В 1919 году, после долгих лет депрессии, резко ухудшилось состояние его матери. Сару Сьюзан Филлипс Лавкрафт госпитализировали в тот же Butler Hospital, где в своё время безуспешно пытались вылечить её мужа. Состояние её было, впрочем, несколько лучше - она хотя бы могла писать письма родным, и мать с сыном продолжали поддерживать близкие отношения до самой смерти Сары Сьюзан в 1921 году.

Соня Грин - писатель, издатель и просто красавица

Сложно сказать, что случилось бы с Лавкрафтом - смерть матери он переживал тяжело, - не будь у него отдушины в виде разнообразных писательских мероприятий, где его ждали. Через несколько недель он уже поехал в Бостон на конференцию журналистов-любителей - и там познакомился с Соней Хафт Грин. Успешная владелица шляпного магазина, self-made woman, овдовевшая пять лет назад после крайне неудачного брака, она была ещё и палп-писателем, издателем-любителем и спонсором нескольких фэнзинов. Общие литературные интересы сблизили Говарда и Соню, и 3 марта 1924 года они поженились.

Тётки Лавкрафта не одобряли его романа - потому им стало известно о свадьбе Говарда и Сони лишь постфактум

Соня Грин - урождённая Шафиркина, дочь Симона и Рахиль Шафиркиных из города Ичня Черниговской губернии - по происхождению своему вроде бы никак не попадала в категорию «правильных», «своих», столь важную для Лавкрафта - по крайней мере, если судить по его произведениям. Однако, когда схлёстываются теоретические декларации и реальная жизнь, чаще всего преимущество не на стороне деклараций. Знакомство с умной и очаровательной дамой сдвинуло умопостроения Говарда на задний план… правда, лишь на время.

ТУДА И ОБРАТНО

«Джилмен поселился в древнем Аркхэме, где, казалось, остановилось время и люди живут одними легендами. Здесь повсюду в немом соперничестве вздымаются к небу островерхие крыши; под ними, на пыльных чердаках, в колониальные времена скрывались от преследований Королевской стражи аркхэмские ведьмы.»
Говард Филлипс Лавкрафт, «Сны в ведьмином доме»

На первых порах брак Говарда и Сони был успешен. Молодожёны переехали в НьюЙорк, где Лавкрафт вошёл в группу литераторов и интеллектуалов, неофициально называвшуюся Калем-клуб. Он стал печататься в палп-журнале Weird Tales: редактор Эдвин Бёрд публиковал многие рассказы Лавкрафта, невзирая на критику со стороны части читателей. Наконец, Соня занялась здоровьем Говарда - и её муж, ранее болезненно худой, благодаря кулинарным талантам супруги изрядно поправился.

Дальше дела пошли хуже. Соня уехала в Кливленд, пытаясь улучшить дела своей фирмы, - но разорение банка, где она держала сбережения, привело к банкротству. Вдобавок она ещё и заболела - так что финансово обеспечивать семью, по идее, должен был Лавкрафт. Однако у него абсолютно не было привычки к систематической работе, да и профессиональных навыков не хватало.

При этом Лавкрафт мог отвергать даже весьма выгодные рабочие варианты, если они были связаны хоть с каким-то неудобством для него. Так, ему предложили работу редактора в Weird Tales - но для этого надо было переехать в Чикаго. «Вы только представьте, в какую трагедию вылился бы этот переезд для старой развалины вроде меня», - скорбно ответил 34-летний Говард.

Пока больная Соня ездила по Штатам, пытаясь заработать денег, Лавкрафт обретался в Нью-Йорке, с каждым днём всё более и более недовольный этим городом. Он (живя на те деньги, что ухитрялась пересылать ему жена) был вынужден переехать в квартиру на Клинтон-стрит в Бруклине, где было много эмигрантов, принадлежавших к разным национальностям и расам, - это одновременно и бесило Говарда, и приводило его в ужас. Именно там он начал писать «Зов Ктулху» - одно из самых знаменитых своих произведений о жестоком божестве, которому поклоняются отвратительные сектанты и которое способно насылать смертельные кошмары на людей (да и просто жрать их).

Лавкрафт оценивал рассказ о Ктулху как довольно средний, а редактор Weird Tales (им к тому времени стал Фернсворт Райт) поначалу и вовсе отверг его - и опубликовал только тогда, когда один из друзей Лавкрафта солгал, что Говард отошлёт произведение в другой журнал. Зато «Зов Ктулху» крайне лестно охарактеризовал Роберт Говард: «Шедевр, который, я уверен, будет жить в качестве одного из высших достижений литературы… Лавкрафт занимает уникальное положение в литературном мире; он захватил, во всех отношениях, миры за пределами нашего ничтожного кругозора».

Надо признать, что по крайней мере относительно хоррор-литературы Роберт Говард оказался прав.

Конечно же, долго такой жизни Лавкрафт не выдержал - и вернулся в родной Провиденс. Брак его, по сути, тихо распался, однако до официального развода дело так и не дошло. С Соней он больше не виделся. А Провиденс - вместе с находящимся неподалёку Салемом - стал прототипом Аркхэма, самого известного города из творчества Лавкрафта.

СВОИ НЕ-СВОИ

Отца Иваницкого можно встретить на аркхэмском кладбище или в Тайном Обществе Дагона. Очень полезный союзник - спасает от проклятия

Как правило, когда речь идёт о ксенофобах, можно довольно чётко их определить. Например, автор - антисемит. Или белый расист. Или чёрный… Но не так с Лавкрафтом. Его ксенофобия не сковывала себя жёсткими рамками - чего уж мелочиться? Индейцы, эскимосы, негры, египтяне, индусы - все, вот буквально все они с помощью своих кошмарных ритуалов собираются уничтожить цивилизацию, человечество и Землю!

Впрочем, существовали люди, которые, не будучи WASP (White Anglo-Saxon Protestant - белыми англосаксонскими протестантами, то есть, по тогдашним понятиям, единственными полноценными и стопроцентными американцами) и даже западноевропейцами, тем не менее не попадали для писателя в категорию «чужих». Это поляки.

Дело в том, что бурная история и не всегда благополучное экономическое положение Польши XIX века привели к массовой эмиграции за рубеж - в первую очередь в США. Довольно много представителей польской диаспоры было и в Новой Англии, где находится Провиденс. И привычные с детства поляки, судя по всему, трепетную душу Говарда Филлипса не смущали. Из чего можно сделать не особо оригинальный вывод «больше знаешь - меньше боишься». А играя в настольную игру «Ужас Аркхэма», можно взять себе в союзники местного ксендза, отца Иваницкого.

После долгих злоключений Соня Грин уехала в Калифорнию, там второй раз вышла замуж - за доктора Дэвиса из Лос-Анджелеса (причём пока Лавкрафт ещё был жив, что вообще-то считалось серьёзным преступлением), потом в очередной раз овдовела. Написала мемуары «Частная жизнь Лавкрафта» - уже под именем Сони Дэвис. И прожила в итоге довольно долгую и успешную жизнь - умерла она в 1972 году, в возрасте 89 лет.

Август Дерлет на своём рабочем месте

Следующие несколько лет стали самыми плодотворными для творчества Лавкрафта. Он много путешествовал (в основном по Новой Англии, но не только - ещё ездил в Квебек, Филадельфию, Чарльстон, Сент-Августин), набирался впечатлений - и, конечно, же, писал. Произведения этого времени порой называют «старшими текстами Лавкрафта»: к ним относятся романы «Хребты безумия», «Тень над Иннсмутом» и «Случай Чарльза Декстера Варда», рассказы и повести «Цвет из иных миров», «Ужас Данвича», «Серебряный ключ», «Тень из безвременья», «Шепчущий во тьме». Помимо художественных произведений, тогда же изпод его пера вышло множество статей на самые разные темы: от политики до архитектуры, от экономики до философии. Лавкрафт также продолжал обширную переписку и со старыми друзьями вроде Роберта Блоха, и с молодыми авторами (в число которых входили, например, Август Дерлет и Фриц Лейбер).

По оценке его биографа Спрэга де Кампа, Лавкрафт в течение жизни написал порядка 100 тысяч писем (из которых сохранилась лишь пятая часть). Если это так, он поставил абсолютный рекорд среди всех людей, когда-либо живших на Земле. Другие биографы, однако, считают, что данные де Кампа сильно завышены и Лавкрафт написал лишь около 30 тысяч писем. Впрочем, даже это число означает, что он находится на втором месте - после Вольтера.

К сожалению, при всех творческих успехах финансовые дела писателя становились всё хуже. Публиковался он мало и редко, наследство - на которое он по большей части и жил - закончилось. Лавкрафт вынужденно переехал в небольшой дом к одной из своих тёток. Проблемы со здоровьем, вызванные регулярным недоеданием (нередко он голодал, чтобы сэкономить деньги на бумагу и конверты для переписки), усугубились депрессией, в которую Лавкрафт впал после самоубийства одного из самых близких своих друзей, Роберта Говарда. В итоге в начале 1937 года врачи диагностировали у него рак кишечника - к тому времени уже развившийся до состояния, с которым медицина ничего поделать не могла. 15 марта 1937 года Лавкрафта не стало.

Могильная плита Лавкрафта, поставленная благодаря его поклонникам

Фамильное захоронение Лавкрафтов

Изначально отдельного надгробия у Лавкрафта не было - его имя и фамилия были написаны на родительском памятнике. Однако, когда его произведения стали популярными, поклонникам показалось этого мало. Так что они собрали деньги и в 1977 году установили на том же кладбище отдельное надгробие для любимого писателя. На нём - кроме имени и двух дат - написана фраза I am Providence (это не самоэпитафия, а просто цитата из одного его письма). Такая игра слов в буквальном переводе на русский означает одновременно и «Я Провиденс», и «Я провидение», «Я промысел божий». Изящно, пафосно и с небольшим налётом таинственности - ровно так, как мы и ожидали бы от Лавкрафта.

«НЕ ВЫХОДИ ИЗ КОМНАТЫ, НЕ СОВЕРШАЙ ОШИБКУ»

«Мы живём на тихом островке невежества посреди тёмного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далёкие расстояния. Науки, каждая из которых тянет в своём направлении, до сих пор причиняли нам мало вреда; однако настанет день, и объединение разрозненных доселе обрывков знания откроет перед нами такие ужасающие виды реальной действительности, что мы либо потеряем рассудок от увиденного, либо постараемся скрыться от этого губительного просветления в покое и безопасности нового средневековья.»

Говард Филлипс Лавкрафт, «Зов Ктулху»

Обычно на смерти человека его биография и заканчивается. Но будь это так в случае с Лавкрафтом, вряд ли мы помнили бы палпавтора 1920–1930-х годов. Тысячи их. И прижизненно опубликованная книга («Тень над Иннсмутом» была выпущена в 1936 году в Пенсильвании) тоже вряд ли изменила бы ситуацию.

Книги Говарда Лавкрафта, изданные Arkham House

Но когда до литературного наследства Лавкрафта добрались его душеприказчики и биографы, расклад изменился кардинально. В первую очередь, конечно, благодаря Августу Дерлету (среднего уровня фантасту, но гениальному рекламщику и книгоиздателю), создавшему в 1939 году издательство Arkham House специально для публикаций лавкрафтовских произведений - крайне редкий случай в этой отрасли.

Август Дерлет, горячий поклонник Лавкрафта, как мог способствовал изданию его произведений и при жизни. Однако сам Лавкрафт регулярно ему мешал: отказывался предоставлять написанное, заявлял, что он-де как автор себя изжил, и так далее. Зато с момента, когда Дерлет был допущен к посмертным архивам без ограничений, всё завертелось - и до сих пор, хотя прошло уже целых восемьдесят лет, продолжает набирать обороты.

Опубликовано было, кажется, вообще всё, что написал Лавкрафт и что сохранилось (включая неоконченные произведения, многотомные издания писем и межавторские проекты). В этом, конечно, поучаствовало не только Arkham House - подтянулись и другие издательства. По мотивам произведений снято около пятидесяти фильмов и аниме (начиная с «Заколдованного замка» 1963 года - он же положил начало моде на кроссоверы «Лавкрафт плюс Икс», в данном случае плюс Эдгар По). Создано также порядка пятидесяти компьютерных игр разных жанров и чуть меньше тридцати - настольных. Количество разнообразного фанарта вообще учёту не поддаётся. И нет никаких признаков того, что в ближайшее время мы позабудем Ктулху, Аркхэм и плато Лэнг.

Площадь Лавкрафта в Провиденсе

Почему же Лавкрафт, не особо известный при жизни, стал настолько популярен после смерти? Рискнём предложить вариант ответа - хотя и довольно неприятный для нас. Если коротко - Лавкрафт опередил своё время. Обычно это, правда, говорится применительно к каким-нибудь научным открытиям или другим гениальным прозрениям, но будем честны: наше бытие состоит отнюдь не только из выдающихся достижений прошлого.

Вспомним стандартную схему лавкрафтовских произведений: вроде жили нормально, но сунулись куда не надо или открыли что не надо - и вот из-за этого прямо сейчас в мир ломится чужое зло, такое страшное, что даже и не описать. Мораль: а нечего было соваться и открывать, знания умножают не только скорбь, но и прямо-таки хтонический ужас.

Для людей конца XX - начала XXI века такой вот поджанр хоррора стали настоящим подарком. Потому что - ну посмотрим же на себя честно. Мы запираемся от непосредственной жизни в домике виртуальной реальности и дистанционного общения. Мы невольно напрягаемся, если рядом с нами чужие - то есть люди, которые отличаются от нас внешностью, одеждой или религией. Наши деньги тратятся на то, чтобы отгородиться от остального человечества, а не на исследования космоса, - но мы и не возражаем. Мы с энтузиазмом распространяем страшилки вроде ужасного тысячещупальце... изменяющего нас ГМО и пьём фуфломицины и заряженную воду. Да вспомним хотя бы про конец света по календарю майя - сколько представителей просвещённого человечества верило в это тайненькое знаньице, которое прекрасно бы смотрелось под одной обложкой с рассказами про Йог-сотота, Дагона и Ньярлатотепа!

Всё это выглядит довольно жалко. А чтобы облагородить страх перед очередной синтезированной плесенью или овечкой Долли, нужен пафос, чем больше, тем лучше. Вот уж что Лавкрафт нам отсыпал щедрой рукой! «Чудовищные божества, способные уничтожить мироздание, и их внушающие трепет и отвращение культы» - это ведь звучит намного лучше, чем «я боюсь Васю и генномодифицированную кукурузу». Не так стыдно.

Спасибо вам, Говард Филлипс. Вы стали хорошим зеркалом для нас. Ну а что отражение могло бы быть и получше - это правда. И с этим как-то разбираться уже нам самим.