Варвара Радзивилл Varvara Radzivill.
Варвара Николаевна Асенкова
Русская актриса. С 1835 года выступала в Александрийском театре. Прославилась в водевилях. Первая исполнительница ролей Марьи Антоновны («Ревизор» Н.В. Гоголя) и Софьи («Горе от ума» А.С. Грибоедова).
От неё почти ничего не осталось, только пересуды современников, несколько писем и догадки потомков. Она сверкнула в русской культуре словно промчавшаяся комета, никто не сумел даже понять, зачем имя Асенковой вспыхнуло так ярко на театральном небосклоне, что принесла она с собой, а главное, что она утаила, что унесла в могилу, так и не высказавшись до конца.
Бывают мистические случайности, преследующие человека и после его смерти. В 1941 году, спустя ровно сто лет после кончины актрисы, немецкий снаряд попал точно в могилу Асенковой, оставив после себя осколки памятника и глубокую яму, а на дне её - ничего, тёмная вода. Казалось, сам злой рок уничтожал последние следы присутствия легендарной женщины на этой земле. И всё же её незримое причастие к русской культуре ощущается до сих пор, её актёрская судьба до сих пор волнует души тех, кто хотел бы посвятить себя театру.
Она стала знаменитой буквально с первой минуты пребывания на сцене Александринского театра. Зритель не мог оторвать глаз от стройной, черноволосой семнадцатилетней девушки, нервной и подвижной, с прекрасным голосом и детской искренностью. Варвара пришла на сцену не из-за большой любви к театру: нужно было помогать матери, зарабатывать на жизнь. Отца девушка почти не знала. Подполковник Кашкаров был осуждён за неурядицы по службе, сослан на Кавказ и к жене больше не возвратился.
Александре Егоровне, матери Вари, горевать долго не пришлось, она блистала в театре в роли молодых кокеток, «невинных» служанок и занимала в этом амплуа первое место на столичной сцене.
Из театрального училища тринадцатилетнюю Варю выставили за неимением таланта, что девочку не очень огорчило. Занятия декламацией, пением и танцами не вызывали у неё восторга. История театральной школы знает немало случаев, когда педагоги ошибались, определяя способности своих учеников. Возможно, так было и в тот раз, но не исключено, что директор императорских театров князь Гагарин преследовал корыстные цели, принимая на место Асенковой более обеспеченную ученицу.
После окончания обычного женского пансиона, где Варя получила довольно символическое образование, едва освоив французский язык и «хорошие манеры», наша героиня решила всё-таки, что ничего нет хуже безделья, и попросила мать договориться об уроках с корифеем русской сцены того времени Иваном Ивановичем Сосницким. Послушав Варю, известный актёр не стал медлить, и 21 января 1835 года Варя сыграла первые роли в бенефисе Сосницкого.
Асенкова, что называется, проснулась знаменитой буквально на следующее после спектакля утро. «И едва она заговорила, едва решилась поднять свои потупленные прекрасные глаза, в которых было столько блеска и огня, партер ещё громче, ещё единодушнее изъявил своё удивление шумными, восторженными криками „браво!"»
Вскоре на юную приму приехал взглянуть и сам самодержец всея Руси, первый кавалер Петербурга Николай I и, видимо, остался весьма доволен. По городу быстро разнеслась весть о подаренных Асенковой царём бриллиантовых серёжках. Отсюда, вероятно, и берёт начало та чёрная зависть, которая злобным облаком окружила молодую актрису и существенно укоротила её жизнь. Был ли Николай любовником Асенковой? Трудно сказать. Но то, что Варю окружало несчётное количество поклонников, это факт очевидный, и то, что ни один из них не стал её серьёзным романом, это тоже известно. Возможно, что Асенковой просто не хватало времени на увлечения.
Шутка ли сказать, она играла по триста спектаклей в год. А если ещё учесть, что утро она проводила в репетиционном зале, то о какой личной жизни можно было говорить. И всё-таки молодая актриса участвовала в жизни петербургской богемы. До нас дошли воспоминания об ужинах с шампанским в доме Асенковой, о пьяных кутежах офицеров, о глупых выходках её отвергнутых поклонников. Один из купцов, скупив первый ряд партера, высадил в него лысых мужчин. В зале начался хохот, представление было сорвано, и Асенкова в слезах убежала за кулисы. В другой раз слава в буквальном смысле едва не лишила жизни актрису. Когда она садилась в карету после спектакля, какой-то офицер, поджидавший её у выхода из театра, бросил в окно кареты зажжённую шутиху. По счастью, она угодила в шубу соседа Асенковой. Ревнивца схватили и, по царскому повелению, отправили, конечно, на Кавказ. Варвара Николаевна по-своему отомстила виновнику покушения. Когда офицера под арестом везли мимо Ораниенбаума, где Асенкова в то время отдыхала, актриса в нарядном платье и модной шляпке, под руку с генералом и с целой свитой офицеров приветливо помахала проезжавшей коляске, едко улыбнувшись проигравшему.
Первые годы актёрской карьеры Асенкова блистала в незатейливых пьесках с переодеванием в мужской костюм. Ей удивительно шли офицерские мундиры, шпоры, начищенные сапожки. Она, практически ровесница водевиля, стала королевой этого жанра. Но силой своего таланта Асенкова смогла преодолеть пошлость дешёвых розыгрышей, банальные приёмы старого театра. Асенкова казалась на сцене резвящимся ребёнком, который даже в самых фривольных и раскованных водевильных куплетах не утрачивал детской наивности и чистоты. «Восхищённое дитя выпорхнуло на сцену», - сказал о ней один из критиков.
Но она никогда бы не смогла только славой водевильной актриски перешагнуть порог своего времени, не будь в ней заложен великий драматический талант. Её роли взрослели вместе с ней, органично переходя из амплуа инженю в амплуа трагической героини. Асенкова одна из первых сыграла на русской сцене Офелию, с таким неподдельным чувством и драматизмом, что стало очевидным даже для врагов: эта актриса, сыгравшая сотни водевилей с переодеванием, способна вызвать слезы у зрителей высокой трагедии.
В постановке «Гамлета» Асенкова проявила себя как зрелый художник, способный внести новаторскую мысль. Обычно уступчивая и покладистая, Варвара наотрез отказалась от мелодраматических эффектов, которые обычно сопровождали трагедию в старом театре. Так, она провела сцену безумия Офелии в полной тишине, хотя по традиции её обязательно должна была сопровождать пафосная игра оркестра. Удачно сыграла Асенкова и роль Марьи Антоновны в пьесе молодого драматурга Гоголя. На спектакле, конечно, присутствовал и сам автор. Серьёзной драматической ролью актрисы стала дочь мельника в пушкинской «Русалке».
Связанная контрактами, обещаниями, долгами собственной семьи, Варвара все чаще должна была соглашаться на роли в весьма посредственных пьесах. Нервная, обидчивая, Асенкова едва приходила в себя от больных уколов, которые, не щадя, наносили её самолюбию товарищи по сцене. Находясь на гастролях в Петербурге, знаменитый Щепкин посетил представления водевиля «Полковник старых времён». После спектакля Асенкова не могла не подойти к мэтру:
«Михайло Семёнович, как Вы находите меня?»
«Вы, конечно, ждёте похвалы, - жёстко ответил Щепкин. - Ну так утешьтесь: вы в „Полковнике старых времён" были так хороши, что гадко было смотреть».
Знаменитый актёр, безусловно, желал продемонстрировать высокие претензии театру. Безусловно, не следовало талантливой актрисе размениваться на ничтожные роли с переодеванием. (Щепкин называл это амплуа «сценическим гермафродитизмом».) Но ведь и самому Михайле Семёновичу приходилось не раз появляться в пустых и ничтожных пьесках. Почему же он не пощадил «товарища по несчастью», молодую женщину? Что ж, нравы театра, как известно, всегда отличались особой жестокостью.
Скандал, разгоравшийся вокруг имени талантливой актрисы, с годами приобретал все больший размах. Не проходило и дня, чтобы в столичных газетах не появлялись карикатуры на Асенкову, намекавшие на двусмысленные связи и сплетни. Анонимные угрозы злопыхателей преследовали актрису на каждом шагу. Ядром заговора против Асенковой стала её собственная подруга детства, которая соперничала на сцене с Варварой и не желала терпеть рядом явной победительницы, а может, и фаворитки самого царя. Обычная история - уничтожить талант, чтобы успокоить гений посредственности.
В театре все чаще за спиной Асенковой раздавался злорадный шёпот:
«Она уже выдохлась! Не та, что раньше».
«Слышали, с ней больше не продляют контракт».
Актрисе, с её истерически нервным характером, трудно было не обращать внимания на провоцирующие сплетни. Ещё труднее было не читать заведомо заказанной жёсткой критики.
"Госпожа Асенкова до такой степени небрежна, до такой степени дурна в ролях своих, что признаюсь, мне редко случалось испытывать в театре такое неприятное чувство. Желая добра г-же Асенковой, как актрисе не без таланта, мы советуем ей поучиться, как держать себя на сцене - не у г-жи Аллан.
Нам до неё, как до звезды
Небесной далеко! -
но хоть у г-жи Самойловой…" (Г-жа Самойлова - та самая коварная подруга детства, которая не раз делила с Варварой одни и те же роли.)
«Однообразное, безжизненное, часто (в смысле грамматическом) неправильное произношение, манерность в игре… Мы бы очень боялись за русскую комедию и даже водевиль, если б не видели прекрасной надежды для нашего театра в лице г-жи Самойловой»
«У г-жи Асенковой заметили мы на этот раз особенную сторону таланта: лет через пять эта талантливая артистка может с полным успехом занимать роли г-жи Гусевой (пожилых дам)…»
Потоки грязи, обрушившиеся на Асенкову, доводили её до нервного исступления. Возможно, её соперница Самойлова и была более безупречна в плане обывательской морали и оттого не подавала такой пищи для сплетен, но ведь талант, как известно, меньше всего защищён. В этой ситуации не нашлось ни одного поклонника, который бы открыто выступил в защиту актрисы. Наоборот, её имя стало одиозным. Один из современников, проведших немало вечеров в обществе Асенковой, в её шумных компаниях, беззастенчиво писал: «Заходил в Летний сад, где был сконфужен встречею с Асенковыми, которым поклониться при всех было неловко, а не поклониться совестно».
Травля актрисы, вкупе с её непосильным семилетним трудом, запах скипидара и клеевых красок, которые в изобилии каждый вечер излучал театральный зал, постоянные сквозняки за кулисами и в артистических уборных - все это подорвало здоровье Асенковой. Она в буквальном смысле сгорела от чахотки, будучи ещё очень молодой. Но по слишком запоздавшим воздыханиям современников: «…Было что-то неуловимое в облике этого ангела, „что-то", о чём нельзя рассказать ни в одной рецензии, никакими словами. „Что-то", которое можно только почувствовать».
Актриса императорского Александринского театра.Асенкова Варвара Николаевна
От неё почти ничего не осталось, только пересуды современников, несколько писем и догадки потомков. Она сверкнула в русской культуре словно промчавшаяся комета, никто не сумел даже понять, зачем имя Асенковой вспыхнуло так ярко на театральном небосклоне, что принесла она с собой, а главное, что она утаила, что унесла в могилу, так и не высказавшись до конца.
Бывают мистические случайности, преследующие человека и после его смерти.В роковом 1941-м, спустя ровно сто лет после кончины актрисы, немецкий снаряд попал точно в ее могилу, оставив после себя осколки памятника и глубокую пустую яму… , а на дне её — ничего, тёмная вода. Казалось, сам злой рок уничтожал последние следы присутствия легендарной женщины на этой земле. И всё же её незримое причастие к русской культуре ощущается до сих пор, её актёрская судьба до сих пор волнует души тех, кто хотел бы посвятить себя театру.
Актриса Варвара Николаевна Асенкова (1817-1841),Литография с акварели В.И. Гау, 1838
Варвара Асенкова родилась 10 (22) апреля 1817 года в Санкт-Петербурге, дочь известной актрисы А. Е. Асенковой. Метрическое свидетельство сухо сообщает: «незаконорожденный младенец Варвара родилась 1817 года, апреля 10 дня» .
Отец официально не значился. По законам и традициям времени, гражданские браки, которые в наше время признаются именно фактическими семьями, не освященные церковью, юридически не признавались, и Варвара Николаевна навсегда оставалась с унизительным клеймом «незаконнорожденной». Однако отец её известен.
Мать Вареньки, известная артистка Александра Егоровна Асенкова, несколько лет прожила в гражданском браке с офицером Семеновского полка Николаем Ивановичем Кашкаровым. По закону того времени, актрисы императорских театров не могли, официально выйдя замуж, продолжать оставаться на сцене. После назначения командиром полка полковника Шварца, знаменитого своей грубостью и жестокостью, в полку вспыхнуло восстание. Кашкаров «позволил себе слушать жалобу, скопом принесенную на полкового командира». Кроме того, он скрыл список зачинщиков, поданный ему фельдфебелем. Приговор военного суда о лишении «чести, имения и живота» означал смертную казнь. Однако Николай Иванович был переведен в армейский Бородинский пехотный полк и отличился в персидском походе. По возвращении с войны Кашкаров женился на дочери бывшего коменданта Бобруйской крепости. Незаконное семейство было забыто.
Александре Егоровне, матери Вари, горевать долго не пришлось, она блистала в театре в роли молодых кокеток, «невинных» служанок и занимала в этом амплуа первое место на столичной сцене.
Варвара Асенкова появилась на сцене без всякого стремления к театральной карьере.Дочь известной драматической актрисы, вовсе не желала повторить материнскую судьбу, но все же была отдана ею в Театральное училище. Матушке пришлось вскоре забрать Вареньку оттуда, ибо дочь, по мнению педагогов, «необыкновенных способностей» не выказала. Из театрального училища тринадцатилетнюю Варю выставили за неимением таланта, что девочку не очень огорчило. Занятия декламацией, пением и танцами не вызывали у неё восторга. История театральной школы знает немало случаев, когда педагоги ошибались, определяя способности своих учеников. Возможно, так было и в тот раз, но не исключено, что директор императорских театров князь Гагарин преследовал корыстные цели, принимая на место Асенковой более обеспеченную ученицу.Отца будущая актриса практически не знала.
: Гагарин Сергей Сергеевич (1795-1852 ,Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрён
Отчим Вари, отставной военный Павел Николаевич Креницын, служил содержателем зеленых карет, в которых развозили воспитанников Театрального училища. В такой карете одно время довелось ездить и Вареньке. Только зная это обстоятельство, в полной мере понимаешь, почему фильм советского времени о знаменитой русской актрисе назван «Зеленая карета».
Оказавшись отчисленной из Театрального, юная Асенкова нисколько не опечалилась. Матушка пристроила ее в первоклассный частный пансион, где обучали французскому, танцам и хорошим манерам. Окончив это заведение, семнадцатилетняя Варенька уже сама изъявила желание стать актрисой. Варвара пришла на сцену не из за большой любви к театру: нужно было помогать матери, зарабатывать на жизнь.
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Причем не по призванию, не по неодолимой тяге к искусству, а «как решаются идти замуж за нелюбимого, но богатого человека» - так она сама позднее объясняла принятое решение товарищам по сцене. Чего больше было в этом признании - искренности или некоторого позерства - ответить сложно…
Варвара Николаевна Асенкова (1817—1841)
Наша героиня решила всё- таки, что ничего нет хуже безделья, и попросила мать договориться об уроках с корифеем русской сцены того времени Иваном Ивановичем Сосницким. Послушав Варю, известный актёр не стал медлить, и 21 января 1835 года Варя сыграла первые роли в бенефисе Сосницкого. В 1835 году в бенефисе терпеливого наставника состоялся дебют Вареньки в комедии Фавара «Солейман II, или Три султанши» и в водевиле «Лорнет, или Правда глаза колет».
Сосницкий, Иван Иванович
Она стала знаменитой буквально с первой минуты пребывания на сцене Александринского театра. Зритель не мог оторвать глаз от стройной, черноволосой семнадцатилетней девушки, нервной и подвижной, с прекрасным голосом и детской искренностью.
Асенкова, что называется, проснулась знаменитой буквально на следующее после спектакля утро.
«И едва она заговорила, едва решилась поднять свои потупленные прекрасные глаза, в которых было столько блеска и огня, партер ещё громче, ещё единодушнее изъявил своё удивление шумными, восторженными криками „браво !“»
Современники утверждали: лучшей водевильной актрисы, чем Асенкова, трудно себе представить. Женственная и грациозная, она обладала кроме прекрасной внешности еще и красивым голосом, отличалась выразительной мимикой. Юная актриса имела особенно огромный успех в «водевилях с переодеванием » и в ролях «травести ».
Актер П. А. Каратыгин вспоминал: «Асенкова умела смешить публику до слез, никогда не впадая в карикатуру; зрители смеялись, подчиняясь обаянию высокого комизма и неподдельной веселости самой актрисы, казавшейся милым и шаловливым ребенком ».
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Первые годы актёрской карьеры Асенкова блистала в незатейливых пьесках с переодеванием в мужской костюм. Ей удивительно шли офицерские мундиры, шпоры, начищенные сапожки. Она, практически ровесница водевиля, стала королевой этого жанра. Но силой своего таланта Асенкова смогла преодолеть пошлость дешёвых розыгрышей, банальные приёмы старого театра. Асенкова казалась на сцене резвящимся ребёнком, который даже в самых фривольных и раскованных водевильных куплетах не утрачивал детской наивности и чистоты. «Восхищённое дитя выпорхнуло на сцену », — сказал о ней один из критиков.
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Но она никогда бы не смогла только славой водевильной актриски перешагнуть порог своего времени, не будь в ней заложен великий драматический талант.
Её роли взрослели вместе с ней, органично переходя из амплуа инженю в амплуа трагической героини.
Разносторонность дарования все-таки позволила Варваре Николаевне создать незабываемые сценические образы в серьезных пьесах и она смогла заявить о себе, как о выдающейся драматической актрисе.
Варвара Асенкова
Асенкова одна из первых сыграла на русской сцене Офелию, с таким неподдельным чувством и драматизмом, что стало очевидным даже для врагов: эта актриса, сыгравшая сотни водевилей с переодеванием, способна вызвать слезы у зрителей высокой трагедии.
Асенкова стала первой исполнительницей ролей Марьи Антоновны в «Ревизоре» и Софьи в «Горе от ума». В постановке «Гамлета» Асенкова проявила себя как зрелый художник, способный внести новаторскую мысль. Обычно уступчивая и покладистая, Варвара наотрез отказалась от мелодраматических эффектов, которые обычно сопровождали трагедию в старом театре. Так, она провела сцену безумия Офелии в полной тишине, хотя по традиции её обязательно должна была сопровождать пафосная игра оркестра. Удачно сыграла Асенкова и роль Марьи Антоновны в пьесе молодого драматурга Гоголя. На спектакле, конечно, присутствовал и сам автор. Серьёзной драматической ролью актрисы стала дочь мельника в пушкинской «Русалке».
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
В 1837 году Асенкова выступила в драматической роли Эсмеральды. Правда, пьеса была такова, что Виктор Гюго не нашел бы в ней сюжета своего романа «Собор Парижской Богоматери». Действие почему-то происходило в Германии, а жестокий сердцеед Феб превратился в благородного рыцаря. Но не столь важно, раз Варваре Асенковой вновь сопутствовал невероятный успех!
Даже столь суровый критик, как В. Г. Белинский, писал:
«...Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно... каждый ее жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания... Я был вполне восхищен и очарован ».
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Восхищен и очарован был не только «неистовый Виссарион». Павел Нащокин, друг Пушкина, выкупил у горничной актрисы огарок свечи, при свете которой она учила свои роли, и оправил его в серебро. Говорили, что глядя на свечу, он вспоминал об Асенковой и мечтал о ней…
Павел Воинович Нащокин
Рассказывали, некий кавказский князь пытался украсть Вареньку прямо у выхода из театра, но кучеры все тех же зеленых театральных карет вовремя пришли ей на помощь. Многочисленные поклонники постоянно толпились у дверей ее квартиры, засыпали молодую актрисы бесконечными записками и подарками. Один из них, доведенный до исступления, все-таки ворвался в святая святых и, не застав Вареньку дома, изрезал кинжалом мебель. Асенковой пришлось отклонить несколько предложений руки и сердца. Она объясняла свой отказ тем, что приняла твердое решение посвятить себя сцене.
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Н. А. Некрасов, в то время заядлый театрал и автор водевилей, ставившихся в Александринке, где играла Асенкова, познакомился с Варварой Николаевной и бывал у нее в доме. Здесь собиралась молодежь, увлекавшаяся искусством. Одно из стихотворений молодого поэта посвящено замечательной актрисе, которая как по таланту, так и по красоте считалась одной из ярких звезд петербургской сцены.
Поэт был хорошо осведомлен о личной жизни Варвары Николаевны и о ее слабом здоровье.
К тому же Некрасов не мог не знать и о беззастенчивом волокитстве высокопоставленных посетителей театра (исследователи советского периода дружно утверждали, что Николай I грубо пытался снискать благосклонность актрисы, но был отвергнут), о закулисных интригах, зависти и клевете, царящих в театральном мире.
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Однажды после спектакля Николай зашел за кулисы и сказал юной актрисе, что она своей игрой доставила ему истинное удовольствие. А еще через несколько дней Варваре Асенковой были «всемилостивейше пожалованы » бриллиантовые серьги. Факт этот доподлинный, широко известный и, впрочем, не содержащий в себе ничего из ряда вон выходящего. В те времена преподнесение высочайшими лицами бриллиантовых «безделушек», как их называли, актрисам и танцовщицам вовсе не свидетельствовало о наличии любовной связи.
Впрочем, не секрет, что Николай I действительно был весьма падок на хорошеньких женщин.
«Связей было очень много , - подчеркивает историк В. Балязин, - но редко какая из них задевала сердце Николая, волнуя не его душу, а только обостряя чувственность и разжигая сладострастие. Но случалось, что царь надолго привязывался к той или иной любовнице. Так, достаточно серьезными оказались чувства Николая к талантливой 18-летней актрисе Варваре Николаевне Асенковой...
Николай зачастил в Александринку... Асенкова была осыпана царскими милостями и приближена к особе его величества. Поверенным царя в этом романе оказался Михаил Павлович (брат императора. - Авт.), предоставлявший летом для Асенковой дачу в Ораниенбауме и выказывавший ей знаки своего расположения.
Говорили, что у нее от Николая был сын, поступивший затем в Инженерное училище и потом ставший неплохим инженером-путейцем, служившим на Николаевской железной дороге.. .»
Большой дворец в Ораниенбауме. Литография Шульца сер.XIX века.
Думается, эти факты не стоит принимать на веру. Вряд ли дирекция театра чинила бы столько обид молодой актрисе, заключала бы с ней столько невыгодные контракты, какие имела Варвара Николаевна, будь она действительно любовницей императора!
Шутка ли сказать, она играла по триста спектаклей в год. А если ещё учесть, что утро она проводила в репетиционном зале, то о какой личной жизни можно было говорить. И всё таки молодая актриса участвовала в жизни петербургской богемы. До нас дошли воспоминания об ужинах с шампанским в доме Асенковой, о пьяных кутежах офицеров, о глупых выходках её отвергнутых поклонников.
Один из купцов, скупив первый ряд партера, высадил в него лысых мужчин. В зале начался хохот, представление было сорвано, и Асенкова в слезах убежала за кулисы.
В другой раз слава в буквальном смысле едва не лишила жизни актрису. Когда она садилась в карету после спектакля, какой то офицер, поджидавший её у выхода из театра, бросил в окно кареты зажжённую шутиху. По счастью, она угодила в шубу соседа Асенковой. Ревнивца схватили и, по царскому повелению, отправили, конечно, на Кавказ. Варвара Николаевна по своему отомстила виновнику покушения. Когда офицера под арестом везли мимо Ораниенбаума, где Асенкова в то время отдыхала, актриса в нарядном платье и модной шляпке, под руку с генералом и с целой свитой офицеров приветливо помахала проезжавшей коляске, едко улыбнувшись проигравшему.
Связанная контрактами, обещаниями, долгами собственной семьи, Варвара все чаще должна была соглашаться на роли в весьма посредственных пьесах. Нервная, обидчивая, Асенкова едва приходила в себя от больных уколов, которые, не щадя, наносили её самолюбию товарищи по сцене. Находясь на гастролях в Петербурге, знаменитый Щепкин посетил представления водевиля «Полковник старых времён». После спектакля Асенкова не могла не подойти к мэтру:
«Михайло Семёнович, как Вы находите меня?»
«Вы, конечно, ждёте похвалы, — жёстко ответил Щепкин. — Ну так утешьтесь: вы в „Полковнике старых времён“ были так хороши, что гадко было смотреть ».
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Знаменитый актёр, безусловно, желал продемонстрировать высокие претензии театру. Безусловно, не следовало талантливой актрисе размениваться на ничтожные роли с переодеванием. (Щепкин называл это амплуа «сценическим гермафродитизмом».)
Речь шла, очевидно, о ее бесконечных появлениях в ролях веселых корнетов и гусар. Конечно, яркий и своеобразный талант молодой актрисы растрачивался на пустяки... Это понимала и сама Асенкова.Но, нравы театра, как известно, всегда отличались особой жестокостью.
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Скандал, разгоравшийся вокруг имени талантливой актрисы, с годами приобретал все больший размах. Не проходило и дня, чтобы в столичных газетах не появлялись карикатуры на Асенкову, намекавшие на двусмысленные связи и сплетни. Анонимные угрозы злопыхателей преследовали актрису на каждом шагу.В театре все чаще за спиной Асенковой раздавался злорадный шёпот:
«Она уже выдохлась! Не та, что раньше».
«Слышали, с ней больше не продляют контрак т».
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Кадр из кинофильма «Зеленая карета»
Актрисе, с её истерически нервным характером, трудно было не обращать внимания на провоцирующие сплетни. Ещё труднее было не читать заведомо заказанной жёсткой критики.
Главным действующим лицом в сплетнях вокруг Асенковой стала её собственная подруга детства, которая соперничала на сцене с Варварой и не желала терпеть рядом явной победительницы, а может, и фаворитки самого царя. Обычная история — уничтожить талант, чтобы успокоить гений посредственности.
А для той, с ее истерически нервным характером, пересуды и злословие за спиной явились как нож острый… Когда Варвара Николаевна окончательно слегла, все роли перешли к сопернице.
Надежда Васильевна Самойлова (по мужу Макшеева) (6 января 1818 года — 18 марта 1889 года) — известная драматическая и оперная актриса и певица (меццо-сопрано). Также известна как Самойлова 1-я.
Потоки грязи, обрушившиеся на Асенкову, доводили её до нервного исступления. Возможно, её соперница Самойлова и была более безупречна в плане обывательской морали и оттого не подавала такой пищи для сплетен, но ведь талант, как известно, меньше всего защищён. В этой ситуации не нашлось ни одного поклонника, который бы открыто выступил в защиту актрисы. Наоборот, её имя стало одиозным. Один из современников, проведших немало вечеров в обществе Асенковой, в её шумных компаниях, беззастенчиво писал: «Заходил в Летний сад, где был сконфужен встречею с Асенковыми, которым поклониться при всех было неловко, а не поклониться совестно ».
«Мне не забыть судьбы твоей, таинственной и странной…
Н.А. Некрасов
В этом очерке пойдет речь о замечательной актрисе первой половины 19 века, которая как комета, внезапно появилась, согревая зрительские сердца, и так же внезапно угасла… Эта девушка пробыла на земле до обидного мало – всего 24 года. Звали актрису Варенькой, а точнее, Варварой Николаевной Асенковой.
В ее метрическом свидетельстве есть такая запись: «Незаконнорожденный младенец Варвара, родилась 1817 года, апреля 10 го дня». Незаконнорожденными называли детей, появившихся на свет в семье, официально не оформившей свои отношения, либо рожденных «на стороне». Родители Вари жили, как теперь принято говорить, в гражданском браке. Тогда на такие отношения смотрели косо, и клеймо «незаконнорожденная» сопровождало актрису всю жизнь. Мать Вари, Александра Егоровна Асенкова, тоже была актрисой. Отца своего девочка не помнила, но имя его известно историкам. Это был офицер Семеновского полка Николай Иванович Кашкаров. Он не имел право жениться на актрисе и оставаться военным человеком, а Асенкова-старшая не хотела бросать сцену ради любимого мужчины.
Вскоре, после рождения дочери, у Кошкарова начались неприятности на службе. Ему приписали участие в восстании против своего полкового командира Шварца. Не миновать бы Николаю Ивановичу смертной казни, если бы по ходатайству добрых людей не был он переведен в Бородинский пехотный полк. В составе этого полка Кашкаров ушел на войну с Персией, где и отличился своими ратными подвигами. По возвращении он женился на дочери коменданта Бобруйской крепости, и семейство Асенковых было забыто окончательно.
Был у Вареньки отчим, отставной военный Павел Иванович Креницын, с которым Асенкова-старшая тоже жила в гражданском браке. Этот человек отвечал за состояние служебных карет, развозивших актеров по домам после спектаклей. Эти казенные экипажи были выкрашены в темно-зеленый цвет, за что и получили название – зеленые кареты. Александра Егоровна работала в Александрийском театре города Санкт-Петербурга.
В 1828 году Варя Асенкова поступает в Петербургское театральное училище. Проучившись 2 года, девочка уходит оттуда. Свой поступок Варвара объяснила тем, что педагоги не видят в ней ни актерских способностей, ни таланта. Александра Егоровна определила дочь в один из лучших пансионов Петербурга, но Варька и там не смогла учиться. Она говорила, что плата за обучение слишком высокая, поэтому нужно работать самой. Надо сказать, что Варенька театром никогда не бредила и об актерской славе не мечтала. Но судьба решила иначе… Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает…
Сидеть, сложа руки, было нельзя, и по принципу «стерпится слюбится, » Асенкова – младшая пошла по проторенной дорожке. Александра Егоровна попросила своего коллегу, знаменитого актера Ивана Ивановича Сосницкого, позаниматься с Варюшей актерским мастерством. Бедный педагог совсем уж отчаялся, что из такой ученицы может быть толк и поставил на юной актрисе крест, как вдруг произошло чудо! Однажды они с Асенковой репетировали роль Фанни в пьесе «Мать и дочь – соперницы», и Сосницкий был поражен с каким чувством Варенька прочла один из монологов… Оказывается, за внешней апатичностью и равнодушием девушки скрывался большой талант! Иван Иванович настолько расчувствовался, что тут же предложил Асенковой роль в своем бенефисе. Этот бенефис и стал для Вареньки «боевым крещением», первым выходом на большую сцену.
21 января 1835 года настал день дебюта. Асенкова за один вечер должна была играть в 2х водевилях: 1) «Сулейман второй, или три султанши» (Роль Роксоланы) и 2) «Лорнет, или правда глаза колет» (Роль Мины)
И вот, первый выход… Сулейман – Сосницкий уже подал свою реплику, надо отвечать… А что? От страха у Вари все слова повыскакивали… Ноги подкашивались, голова кружилась зрители ждут… Девушка бессмысленно смотрела в зал… И вдруг… Знакомое лицо… Высокий и статный мужчина… Где-то она его видела…. Но где? И вдруг Асенкову ударило как током: «Император Николай Первый»??! Государь тепло и ободряюще улыбнулся. И Варю прорвало… Слова вспомнились, и речь актрисы полилась, как ручей. Губы щипало, они были намазаны лимонным соком. «Так это вы тот великий султан, у которого я имею честь быть невольницей?»- говорила Варя, обращаясь почему-то в зал, к государю. От волнения она не сообразила, что Сосницкий стоит на сцене, совсем в другой стороне. Глаза императора округлились, и брови поднялись выше. Он никак не предполагал становиться участником водевиля. Зал покатился от хохота и зааплодировал. Дальше пьеса пошла уже так, как нужно, и Варенька играла, ни разу ни споткнувшись.
Пьеса завершилась, успех был фантастический и зрители ладоней не жалели. Потом началась вторая, где нужно было петь. Варенька все чудесно спела своим приятным тоненьким голоском. Аплодисментам и вызовам не было конца! «Асенкова, Асенкова! Браво, браво!» Для водевильной актрисы у Вареньки было все: талант, внешность, пластичность, выразительная мимика, хороший голос… Вот как вспоминал о ней актер П.А. Коротыгин: «Асенкова умела смешить публику до слез, никогда не впадая в карикатуру; зрители смеялись, подчиняясь обаянию высокого комизма и неподдельной веселости самой актрисы, казавшейся милым и шаловливым ребенком».
Реакция общественности на Варин дебют не заставила долго ждать себя. Вот что по этому поводу писала газета «Северная пчела»: Поздравим любителей театра с новым, редким на нашей сцене явлением. Мы хотим сказать, что день, когда девица Асенкова появилась на сцене, может остаться памятником в летописях нашего театра… 21 января девица Асенкова вышла на сцену - вышла и как будто сказала: «Во мне вы не ошибетесь!» Красота безотчетливая нас сильно поразить бы не могла, но такая пластически прекрасная наружность поистине встречается очень редко. В отношении к ее таланту скажем: есть предметы, которые с первого на них взгляда поселяют в себе доверенность. Это мы говорим к тому, что она не могла изобличить всех своих способностей по причине бедности ролей, ею представленных. Они не могли дать пищи таланту, но при всем при том она их разыграла превосходно, сделав их занимательными… Но что более всего заставляет брать в ней участие и говорить об ее достоинстве, это то эгоистическое чувство, которое она пробудила и оставила в нас, - непринужденность, счастливое изменение голоса и лица, благородство, приемы, свойственные женщинам высшего круга, обещают нам в ней комическую актрису в строгом значении слова… позволим себе небольшое замечание: орган [т.е. голос] девицы Асенковой звучен и приятен, но грудь ее, вероятно, по молодости, еще слаба; желательно, чтобы она поберегла себя».
Вечером, после бенефиса, за кулисы заглянул государь. Варя сделала реверанс, но император 2мя пальцами приподнял ее за подбородок: «Вы доставили мне сегодня истинное удовольствие, какого я давно не испытывал. Хочу поблагодарить вас за это» - «Я просто старалась, ваше величество я так счастлива вашей похвалой», - ответила Асенкова.
Буквально через три дня посыльный из Зимнего дворца принес Варе бархатный футляр и письмо:
«25 генваря 1835 г.
№ 434.
Министр Императорского Двора, препровождая при сем к г. директору Императорских санкт-петербургских театров серьги бриллиантовые для подарка, Всемилостивейше пожалованного российской актрисе девице Варваре Асенковой, просит серьги сии доставить по принадлежности и о получении оных уведомить».
Именно эти серьги и стали отправной точкой самых грязных слухов и домыслов, которые распространяли о Варе, в том числе и ее близкие подруги детства Маша, Вера и Надя Самойловы, тоже актрисы. Безгранична зависть человеческая, и мало перед чем она останавливается! Сразу коллеги по сцене стали намекать Асенковой на ее особенные отношения с императором. Это с одной стороны. С другой стороны Варя проснулась знаменитой. Ей восхищались, слава водевильной актрисы преследовала Асенкову по пятам.
Особенно прославилась Варвара в амплуа травести. (Травести; (от итал. travestire - переодевать) - театральное амплуа, требующее исполнения соответственно переодетым лицом роли другого пола; преимущественно актриса, исполняющая роли мальчиков, подростков, девочек, а также роли, требующие переодевания в мужской костюм.)
Из знаменитых травести ролей 20 века как не вспомнить Ларису Голубкину в фильме Эльдара Рязанова «Гусарская баллада». В этой роли актриса явилась достойной продолжательницей дела Асенковой. В 1967 году был снят фильм "Зеленая карета". Роль Вари исполнила актриса Наталья Тенякова.
Мужчины восхищались не только талантом Вари, но и ее фигурой и стройными ногами. Были и привереды. Например, Александр Сергеевич Пушкин актрису терпеть не мог и красавицей не считал. Однажды на спектакле, он чем-то раздосадованный, сказал своему соседу: «Я бы отвесил вам пощечину, да боюсь, Асенкова подумает, что я ей аплодирую! Да и ноги у нее кривые!» Уж на что Александр Сергеевич был ходок и фут-фетишист, но ножки Вари ему почему-то не нравились… На вкус и цвет, как говорится…
Слава Асенковой была оглушительна. Поклонники осаждали ее, дежурили в подъезде. Однажды какой-то «влюбленный джигит» чуть не похитил бедную девушку.
Как-то раз, уже за полночь, после спектакля, она выходила из кареты около дома, и вдруг из темноты метнулась мужская фигура. Чьи-то руки стиснули Вареньку в объятиях, она увидела рядом безумные, огненные глаза, почувствовала чье-то жаркое дыхание и гортанный шепот:
- Моей будэш! Я говорыл!
Нечто тяжелое, мохнатое свалилось на нее. Шуба, что ли? Потом ее куда-то поволокли.
Первым чувством было возмущение: лето на дворе, а тут - шуба! Дышать нечем!
Потом Варя испугалась. Начала рваться, визжать.
На ее счастье, зеленая карета еще недалеко отъехала. Кучер услышал крики Вари, оглянулся и увидел человека в мундире, который пытался взвалить на нервно пляшущую лошадь какой-то мохнатый, орущий, бьющийся сверток.
Кучером в тот вечер был ее отчим, Павел Иванович, который и бросился падчерице на помощь. Но он не мог ударить военного человека, и чтоб было силы начал хлестать его лошадь: «Убью гада!», кричал Павел Иванович, махая кнутом. Лошадь понесла, а «джигит», выронив Варю, кинулся наутек и долго еще пытался догнать свой экипаж. Отчим помог Вареньке выбраться и выбросил шубу на мостовую. К утру шуба исчезла.
Похититель был какой-то грузинский князек, зачастивший в последнее время на Варины спектакли. После описанного случая он больше не появлялся. Подруги – актрисы, наблюдавшие эту сцену, разнесли самые невероятные сплетни! Говорили, что этот кавказец любовник Асенковой, и она от него уже беременна. Слухи эти дошли и до императора Николая. Александра Егоровна написала царю письмо, с просьбой прибавить дочери жалованье (Александрийский театр находился на дотации императора). От государя пришел ответ: «Ввиду того, что актриса Асенкова за последнее время никаких серьезных успехов не сделала, никакой прибавки к жалованью сделано быть не может».
11 генваря 1836г.
И тогда Варя поняла: пора браться за серьезные драматические роли, хватит водевилей, тем более что актерские возможности позволяли ей это. И она замахнулась на… Шекспира. Хотела сыграть Офелию, и добро от начальства было получено. Александра Егоровна была в шоке: «Варя, что ты делаешь! Ты водевильная актриса, не осилишь ты серьезной роли! Не сыграть тебе Офелию, никогда не сыграть!» «Хочу и буду играть, маменька!- заявляла Варя.
Сыграла! На репетиции у Асенковой мелькнула мысль, которую девушка отстаивала с удивительным упорством: Провести сцену безумья и гибели Офелии в полной тишине, без музыкального сопровождения. Только голос героини должен быть слышен, никакого оркестра и прочих шумовых эффектов. Актриса настояла на своем и победила! Роль в «Гамлете» открыла зрителям совершенно новую Асенкову… А сцена, где Офелия гибнет и поет песню: «Ох, ива, зеленая ива», вызвала слезы и бурю оваций!
Слава актрисы росла, но и завистники не дремали. Асенковой приписали роман с ее партнером Николаем Дюром. Очень страдала бедная девушка от интриг и сплетен! Чистая и ранимая она не имела честолюбивых планов, а хотела служить искусству и быть полезной своей семье…
В апреле 1836 года Варенька сыграла Марью Антоновну в новой пьесе Гоголя «Ревизор». Сам автор присутствовал на премьере. Потом была премилая роль Софьи у Грибоедова в «Горе от ума»… Но по-настоящему мечтала Асенкова о роли Эсмеральды из «Собора парижской богоматери». Ее желание сбылось. Пьесу «Эсмеральда», по мотивам романа собрались ставить у них в Александринке! А какие нешуточные страсти кипели «в верхах» вокруг этой пьесы! Николай первый наотрез отказывался разрешать ее, ведь пьеса была о революции. А волнений в стране государь боялся больше всего на свете! Он помнил, что такое восстание декабристов!
В марте 1837 года пьеса легла на стол Николаю. Она была написана немецкой актрисой Шарлоттой Бирг – Пфайфер, переведена на русский язык Александрой Михайловной Каратыгиной, и в результате, от героев Гюго остались только имена. Это была другая пьеса. Окончательно отредактировать ее государь поручил некоему Гедеонову. Вот как выглядело произведение в исправленном варианте:
«1) Действие происходит не в Париже, а в Антверпене, не при Лудовике XI, а при герцоге, которого имя не упоминается.
2) Вместо собора Notre Dame de Paris декорация представляет Антверпенский магистрат, куда скрывается Эсмеральда.
3) Вместо духовного лица сделано светское - синдик.
4) Фебус, по роману развратный молодой человек, заменен нравственным и платонически влюбленным женихом.
5) Возмущений на сцене никаких не представляется. В 4-м действии говорят о намерении цыган освободить Эсмеральду из магистрата, в котором она находится не по распоряжению правительства, а вследствие похищения ее Квазимодом.
6) Окончание пиэсы благополучно. Эсмеральда прощена и порок в лице синдика Клода Фролло наказан.
Вообще в пиэсе и в разговоре действующих лиц соблюдено должное приличие, сообразное с духом русского театра».
Николай наложил резолюцию: «Ежели так, то препятствий нет, ибо не та пьеса, а только имя то же».
Очень расстроился по поводу таких цензурных изъятий критик Апполон Григорьев: «Но боже мой, боже мой! Что же такое сделали из дивной поэмы Гюго? Зачем изменили ничтожного Фебюса в героя добродетели? Зачем испортили сентиментальностью ветреную, беззаботную Эсмеральду, девственную Эсмеральду, маленькую Эсмеральду?..»
Но Вареньке Асенковой все эти сокращения были до лампочки, главное, что пьеса была о любви. И она сыграет ее.
И вот, настал день премьеры. Костюм цыганки шел Асенковой идеально. Она поклонилась императорской ложе и запела:
Где струятся ручьи
Вдоль лугов ароматных,
Где поют соловьи
На деревьях гранатных,
Где гитары звучат
За решеткой железной -
Мы в страну серенад
Полетим, мой любезный!
Вареньку будто что-то тянуло к представительному, статному царю. Остановиться она уже не могла: «Мне быть твоей женой, мне, бедной цыганке, бессемейной, без отца, без матери… Ах, если бы ты принял меня в служанки, я бы следовала за тобой на край земли - я бы служила тебе, как верная собака, которая лижет ноги своего господина, и была бы счастлива! И быть твоей женой, мой благородный, прекрасный рыцарь, мой защитник, мой супруг! Ах, вези меня туда…» Бедный Дюр не знал, куда ему деваться, на него актриса не смотрит, а говорит все это, обращаясь к царю! И с какой страстью!
«Нет сомнений, она его любовница!» - думал каждый, сидевший в зале. А в романе Гюго этот монолог выглядел еще откровеннее: «Плясунья венчается с офицером! Да я с ума сошла! Нет, Феб, нет, я буду твоей любовницей, твоей игрушкой, твоей забавой, всем, чем ты пожелаешь. Ведь я для того и создана. Пусть я буду опозорена, запятнана, унижена - что мне до этого? Зато любима! Я буду самой гордой, самой счастливой из женщин!» Так что, подтекст, несмотря на «причесанную» версию, был понятен, ибо роман Гюго читал весь мир.
Конечно, Варя поступила очень опрометчиво. Этого ей делать не следовало. Была ли она на самом деле любовницей царя? Вопрос остается без ответа. Я думаю, маловероятно. Но даже если в душе молодой девушки были чувства к царю, этим монологом она выдала себя. Асенкова «спалилась», как сказали бы нынче. Если чувств не было – все равно это повод для сплетен! Варенька сделала это по молодости, по неопытности. Бедная девочка! Механизм зависти и интриг уже работает! Теперь до конца дней не будет покоя ее истерзанной душе!
В газетах и в устной речи с особенным подтекстом стали произносить слово девица по отношению к Асенковой. В глазах людей она уже переспала и с царем и со всеми актерами Александринки. Отвергнутые мужчины слали ей письма с откровенными предложениями секса. Изображали ее в карикатурах и пошлых рисунках, срывали спектакли… «Задери юбку повыше!» - такие восклицания из зрительного зала стали обычным делом… И ни один человек ни делал ничего, чтобы ее защитить! Ранимая, восприимчивая душа Вари не могла с этим мириться, не могла не реагировать….
Однажды некий купец, отвергнутый актрисой, скупил билеты на первые ряды и посадил туда специально нанятых лысых мужчин. В зале стоял гомерический хохот, а Варенька расплакалась и не смогла продолжить выступление. Конечно, своими ролями в водевилях, кокетливой мимикой и фривольными позами, Асенкова провоцировала мужчин, создавалось ощущение, что актриса может позволить все. Поздно она поняла это, бедное восхищенное дитя! Люди путали образы и реального человека. Увы, это бывает часто.
Но были и такие которые продолжали искренне восхищаться. Как, например, Виссарион Григорьевич Белинский: «…Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно… каждый ее жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания… Я был вполне восхищен и очарован».
И все-таки зависти, интриг и сплетен было в ее жизни уже куда больше. Однажды Михаил Семенович Щепкин, будучи в Петербурге, посетил ее водевиль «Полковник старых времен»: После спектакля Асенкова ни могла ни подойти к мэтру:«Михайло Семёнович, как Вы находите меня?» «Вы, конечно, ждёте похвалы, - жёстко ответил Щепкин. - Ну, так утешьтесь: вы в „Полковнике старых времён“ были так хороши, что гадко было смотреть».
Еще и сестры Самойловы - «лучшие подруги» затевали всякие дрязги из-за ролей… Водевили с Надеждой Самойловой публика принимала плохо, она на них зевала и засыпала, в отличие от водевилей с Асенковой. Самойловы подкупали людей, которые на спектаклях освистывали каждую реплику Вари.
Увы, увы, не от актрис
Актрисе ждать пощады.
Младые грации кулис,
Прелестны вы - с эстрады:
Там вся поэзия души,
Там места нет для прозы.
А дома зависть, барыши,
Коварство, злоба, слезы…
Так напишет наш поэт Некрасов, один из самых преданных поклонников Вареньки Асенковой. Он был вхож в ее дом и хранил всю жизнь самую добрую память об этой девушке…
Однажды к зеленой карете подошел какой-то офицер и бросил внутрь ее зажженную шутиху! Стоял и хохотал… Шутиха упала в тяжелую шубу актера Петра Ивановича Григорьева и тут же погасла.
В тот же вечер Варя узнала, что очередной «джигит» пробрался к ней в квартиру и в отсутствие хозяев изрезал кинжалом всю мебель!
Затем, начали приходить угрожающие письма: «Асенкова! Сиди дома и не высовывайся, иначе будешь искалечена и изуродована!»;
А как-то на вечернем спектакле толпа пьяных офицеров опять выкрикивала из зрительного зала непечатные выражения. Снова слезы и срыв спектакля…
Запах краски и клея, царивший в театре, частые сквозняки – все это подорвало здоровье Асенковой. У нее началась чахотка. В 1838 году появились первые признаки болезни. Девушку мучила общая слабость и душил кашель. Но Варя продолжала играть. А Надя Самойлова продолжала злословить: «Вы слышали? Асенкова играет в новом водевиле «Ножка»! Опять свои ножки всем будет показывать! Развратница! Только это она и умеет! Толпы поклонников, любовь зрителей, и за что ей такое счастье!»
Весной 1839 года от туберкулеза скончался Николай Дюр. Варя была потрясена этой потерей. «Ну, знать и я скоро от чахотки умру», - подумала актриса. С похорон друга она пришла уже совсем больная… Болезнь надолго лишила ее возможности выступать, но девушка боролась. Так прошло два года.
В феврале 1841го должен состояться бенефис Вареньки. И вот, безнадежно влюбленный в нее драматург Николай Полевой написал для Асенковой новую пьесу «Параша-сибирячка». Эта история произошла на самом деле. Речь идет о дочери, которая вымолила у царя прощение за своего невинно осужденного и сосланного в Сибирь отца. Правда, драматург несколько изменил сюжет. Неизвестный (такова по пьесе фамилия Парашиного отца) действительно убил карточного шулера и был сослан в Сибирь. Параша родилась уже там, тайны отцовской она не знала, а выведала ее случайно, подслушав разговор отца с Прохожим, бывшим его сослуживцем, и поехала в Петербург, умолять царя простить Неизвестного. И прощение было получено. Полевой схитрил, обозначая временем действия 1801 год, чтобы снять ненужные ассоциации с восстанием декабристов.
Пьеса Асенковой понравилась, но никакие уловки драматурга не смогли спасти вещь от запрещения. И тогда Варенька обратилась к Николаю. Государь охотно согласился лично прочесть пьесу и вынести свое решение. Через две недели император пришел за кулисы Александринки и сказал актеру Василию Каратыгину: «Вот. Передайте Асенковой, я почти прочел «Парашу – сибирячку» и не нахожу ничего, за что следовало бы ее запретить. Пусть идет! Варвара Николаевна будет счастлива!»;
Наступило 17 февраля. В этот день был своего рода бенефисный поединок между бывшими подругами: Надей Самойловой («Граф-литограф, или честолюбивая штопальщица».) И Варей Асенковой («Параша – сибирячка», и «Ножка») Первой была Самойлова, она с треском провалилась и ушла со сцены в слезах. Потом вышла Асенкова в «Параше»:
Зоря, зоренька,
Сестра солнышка!
Ты, румяная раскрасавица,
По поднебесью зарумянилась…
Аплодисменты гремели, не смолкая… Многие зрители заметили большой румянец и лихорадочный блеск в глазах… Знала ли Варенька, что это ее последний выход… Последний раз она видит эти счастливые лица и аплодисменты… Многие плакали, когда Параша обнимала своего спасенного отца! Потом началась "Ножка":
От старого обыкновенья
Мы не хотели отступить.
И этой «Ножке» снисхожденья
Должны у зрителей просить.
Быть может, что суха немножко,
Войдет ли в театральный круг…
Чтоб удержалась наша «Ножка»,
Не пожалейте ваших рук!
Знали ли зрители, что последний раз сексуально помашет им ножкой из-за ширмы Варенька Асенкова? Последний раз улыбнется своей нежной наивной улыбкой и посмотрит на всех широко открытыми глазами ребенка?
Овациям не было конца, актрису осыпали цветами…
Больше Варенька на сцену не вышла… Она совсем ослабла, не могла говорить громко и никого не принимала: «Не надо, они уже не узнают меня»… Ее душил кашель. «Мама, если б вы знали, как хочется жить, жизнь так прекрасна! Как не охота отдавать Богу душу!» - говорила Варя матери слабеющим голосом. Александра Егоровна, обливаясь слезами, утешала ее как могла…
За несколько дней до смерти Варя захотела увидеть Надю Самойлову и послала за ней. «Зачем дочка?- спрашивала мать,- она нам сделала столько зла!»
«Я хочу ее видеть!» Надя к ней приехала. Они разговаривали за ширмой и так тихо, что никому из домашних не было слышно… Что ей сказала умирающая Асенкова – это осталось тайной. Только Самойлова вышла от нее, рыдая, и произнесла: «Господи, прости меня! Как же я могла! Никогда больше не скажу про нее ни одного дурного слова! Никогда, слышите! Варя ангел!» Смерть примирила бывших соперниц…
10 апреля 1841 года Варе Асенковой исполнилось 24 года, а 19 го апреля она умерла… Актриса лежала во всем белом, в венке из белых роз. «Моя Офелия»,- шептал Николай Полевой, стоя у ее гроба. Когда Варю хоронили, был страшный ливень, такой, что ничего не видно было вокруг. Полевой все прижимался к покойнице губами, пока не закрыли крышку… А в стороне стоял никому не известный юноша и плакал, вытирая кулаками лицо. Это юноша был будущий поэт –Николай Некрасов. Погребение актрисы состоялось 22 апреля на Смоленском кладбище города Санкт-Петербурга.
В 1938 году прах Асенковой вместе с памятником был перенесен на кладбище Александро-Невской Лавры, в аллею мастеров искусств. В 1941 году, началась война и Вареньку, через сто лет после смерти постигла печальная участь. Немецкая бомба попала в могилу, уничтожила памятник вместе с бюстом. В 1955 году могила актрисы Асенковой была восстановлена.
Какой вывод мы можем сделать из всего жизненного пути этой актрисы? Варя Асенкова своей жизнью преподала урок, который нужно усвоить всем. Красота никогда не спасет мир. Это мир должен спасти красоту! Спасти от злобы, зависти и хамства… Мы люди должны сами любить и беречь красоту, и беречь тех, кто нам ее приносит! Красота беззащитна. Ее легко вырвать с корнем или вытоптать ногами. И человек, несущий искусство и не меркантильный, еще более беззащитен. Мы неблагодарная страна, любящая только мертвых. Стали вздыхать о Варе Асенковой, когда она умерла, но никто не додумался защитить бедную девушку живой. Оскорбить–то человека всегда легче, чем утешить, обогреть и сказать доброе слово…
В 1855 году Некрасов написал стихотворение «Памяти Асенковой»:
В тоске по юности моей
И в муках разрушенья
Прошедших невозвратных дней
Припомнив впечатленья,
Одно из них я полюбил
Будить в душе суровой,
Одну из множества могил
Оплакал скорбью новой…
Я помню: занавесь взвилась,
Толпа угомонилась -
И ты на сцену в первый раз,
Как светлый день, явилась.
Театр гремел: и дилетант,
И скептик хладнокровный
Твое искусство, твой талант
Почтили данью ровной.
И точно, мало я видал
Красивее головок;
Твой голос ласково звучал,
Твой каждый шаг был ловок;
Дышали милые черты
Счастливым детским смехом…
Но лучше б воротилась ты
Со сцены с неуспехом!
Увы, наивна ты была,
Вступая за кулисы -
Ты благородно поняла
Призвание актрисы:
Исканья старых богачей
И молодых нахалов,
Куплеты бледных рифмачей
И вздохи театралов -
Ты всё отвергла… Заперлась
Ты феей недоступной -
И вся искусству предалась
Душою неподкупной.
И что ж? обижены тобой,
Лишенные надежды,
Отмстить решились клеветой
Бездушные невежды!
Переходя из уст в уста,
Коварна и бесчестна,
Крылатым змеем клевета
Носилась повсеместно -
И всё заговорило вдруг…
Посыпались упреки,
Стихи и письма, и подруг
Нетонкие намеки…
Душа твоя была нежна,
Прекрасна, как и тело,
Клевет не вынесла она,
Врагов не одолела!
Их говор лишь тогда затих,
Как смерть тебя сразила…
Ты до последних дней своих
Со сцены не сходила.
В сознанье светлой красоты
И творческого чувства
Восторг толпы любила ты,
Любила ты искусство,
Любила славу… Твой закат
Был странен и прекрасен:
Горел огнем глубокий взгляд,
Пронзителен и ясен;
Пылали щеки; голос стал
Богаче страстью нежной…
Увы! театр рукоплескал
С тоскою безнадежной!
Сама ты знала свой удел,
Но до конца, как прежде
Твой голос, погасая, пел
О счастье и надежде.
Не так ли звездочка в ночи,
Срываясь, упадает
И на лету свои лучи
Последние роняет?..
А что нам грешным еще остается? Только помнить… И молиться о том, чтобы как можно больше было таких людей, способных дарить радость и смотреть на мир широко открытыми глазами, как смотрела она, Варенька Асенкова – восхищенное, влюбленное в жизнь дитя…
Русская актриса. С 1835 года выступала в Александрийском театре. Прославилась в водевилях. Первая исполнительница ролей Марьи Антоновны («Ревизор» Н.В. Гоголя) и Софьи («Горе от ума» А.С. Грибоедова).
От неё почти ничего не осталось, только пересуды современников, несколько писем и догадки потомков. Она сверкнула в русской культуре словно промчавшаяся комета, никто не сумел даже понять, зачем имя Асенковой вспыхнуло так ярко на театральном небосклоне, что принесла она с собой, а главное, что она утаила, что унесла в могилу, так и не высказавшись до конца.
Бывают мистические случайности, преследующие человека и после его смерти. В 1941 году, спустя ровно сто лет после кончины актрисы, немецкий снаряд попал точно в могилу Асенковой, оставив после себя осколки памятника и глубокую яму, а на дне её - ничего, тёмная вода. Казалось, сам злой рок уничтожал последние следы присутствия легендарной женщины на этой земле. И всё же её незримое причастие к русской культуре ощущается до сих пор, её актёрская судьба до сих пор волнует души тех, кто хотел бы посвятить себя театру.
Она стала знаменитой буквально с первой минуты пребывания на сцене Александринского театра. Зритель не мог оторвать глаз от стройной, черноволосой семнадцатилетней девушки, нервной и подвижной, с прекрасным голосом и детской искренностью. Варвара пришла на сцену не из-за большой любви к театру: нужно было помогать матери, зарабатывать на жизнь. Отца девушка почти не знала. Подполковник Кашкаров был осуждён за неурядицы по службе, сослан на Кавказ и к жене больше не возвратился.
Александре Егоровне, матери Вари, горевать долго не пришлось, она блистала в театре в роли молодых кокеток, «невинных» служанок и занимала в этом амплуа первое место на столичной сцене.
Из театрального училища тринадцатилетнюю Варю выставили за неимением таланта, что девочку не очень огорчило. Занятия декламацией, пением и танцами не вызывали у неё восторга. История театральной школы знает немало случаев, когда педагоги ошибались, определяя способности своих учеников. Возможно, так было и в тот раз, но не исключено, что директор императорских театров князь Гагарин преследовал корыстные цели, принимая на место Асенковой более обеспеченную ученицу.
После окончания обычного женского пансиона, где Варя получила довольно символическое образование, едва освоив французский язык и «хорошие манеры», наша героиня решила всё-таки, что ничего нет хуже безделья, и попросила мать договориться об уроках с корифеем русской сцены того времени Иваном Ивановичем Сосницким. Послушав Варю, известный актёр не стал медлить, и 21 января 1835 года Варя сыграла первые роли в бенефисе Сосницкого.
Асенкова, что называется, проснулась знаменитой буквально на следующее после спектакля утро. «И едва она заговорила, едва решилась поднять свои потупленные прекрасные глаза, в которых было столько блеска и огня, партер ещё громче, ещё единодушнее изъявил своё удивление шумными, восторженными криками „браво!“»
Вскоре на юную приму приехал взглянуть и сам самодержец всея Руси, первый кавалер Петербурга Николай I и, видимо, остался весьма доволен. По городу быстро разнеслась весть о подаренных Асенковой царём бриллиантовых серёжках. Отсюда, вероятно, и берёт начало та чёрная зависть, которая злобным облаком окружила молодую актрису и существенно укоротила её жизнь. Был ли Николай любовником Асенковой? Трудно сказать. Но то, что Варю окружало несчётное количество поклонников, это факт очевидный, и то, что ни один из них не стал её серьёзным романом, это тоже известно. Возможно, что Асенковой просто не хватало времени на увлечения.
Шутка ли сказать, она играла по триста спектаклей в год. А если ещё учесть, что утро она проводила в репетиционном зале, то о какой личной жизни можно было говорить. И всё-таки молодая актриса участвовала в жизни петербургской богемы. До нас дошли воспоминания об ужинах с шампанским в доме Асенковой, о пьяных кутежах офицеров, о глупых выходках её отвергнутых поклонников. Один из купцов, скупив первый ряд партера, высадил в него лысых мужчин. В зале начался хохот, представление было сорвано, и Асенкова в слезах убежала за кулисы. В другой раз слава в буквальном смысле едва не лишила жизни актрису. Когда она садилась в карету после спектакля, какой-то офицер, поджидавший её у выхода из театра, бросил в окно кареты зажжённую шутиху. По счастью, она угодила в шубу соседа Асенковой. Ревнивца схватили и, по царскому повелению, отправили, конечно, на Кавказ. Варвара Николаевна по-своему отомстила виновнику покушения. Когда офицера под арестом везли мимо Ораниенбаума, где Асенкова в то время отдыхала, актриса в нарядном платье и модной шляпке, под руку с генералом и с целой свитой офицеров приветливо помахала проезжавшей коляске, едко улыбнувшись проигравшему.
Первые годы актёрской карьеры Асенкова блистала в незатейливых пьесках с переодеванием в мужской костюм. Ей удивительно шли офицерские мундиры, шпоры, начищенные сапожки. Она, практически ровесница водевиля, стала королевой этого жанра. Но силой своего таланта Асенкова смогла преодолеть пошлость дешёвых розыгрышей, банальные приёмы старого театра. Асенкова казалась на сцене резвящимся ребёнком, который даже в самых фривольных и раскованных водевильных куплетах не утрачивал детской наивности и чистоты. «Восхищённое дитя выпорхнуло на сцену», - сказал о ней один из критиков.
Но она никогда бы не смогла только славой водевильной актриски перешагнуть порог своего времени, не будь в ней заложен великий драматический талант. Её роли взрослели вместе с ней, органично переходя из амплуа инженю в амплуа трагической героини. Асенкова одна из первых сыграла на русской сцене Офелию, с таким неподдельным чувством и драматизмом, что стало очевидным даже для врагов: эта актриса, сыгравшая сотни водевилей с переодеванием, способна вызвать слезы у зрителей высокой трагедии.
В постановке «Гамлета» Асенкова проявила себя как зрелый художник, способный внести новаторскую мысль. Обычно уступчивая и покладистая, Варвара наотрез отказалась от мелодраматических эффектов, которые обычно сопровождали трагедию в старом театре. Так, она провела сцену безумия Офелии в полной тишине, хотя по традиции её обязательно должна была сопровождать пафосная игра оркестра. Удачно сыграла Асенкова и роль Марьи Антоновны в пьесе молодого драматурга Гоголя. На спектакле, конечно, присутствовал и сам автор. Серьёзной драматической ролью актрисы стала дочь мельника в пушкинской «Русалке».
Связанная контрактами, обещаниями, долгами собственной семьи, Варвара все чаще должна была соглашаться на роли в весьма посредственных пьесах. Нервная, обидчивая, Асенкова едва приходила в себя от больных уколов, которые, не щадя, наносили её самолюбию товарищи по сцене. Находясь на гастролях в Петербурге, знаменитый Щепкин посетил представления водевиля «Полковник старых времён». После спектакля Асенкова не могла не подойти к мэтру:
«Михайло Семёнович, как Вы находите меня?»
«Вы, конечно, ждёте похвалы, - жёстко ответил Щепкин. - Ну так утешьтесь: вы в „Полковнике старых времён“ были так хороши, что гадко было смотреть».
Знаменитый актёр, безусловно, желал продемонстрировать высокие претензии театру. Безусловно, не следовало талантливой актрисе размениваться на ничтожные роли с переодеванием. (Щепкин называл это амплуа «сценическим гермафродитизмом».) Но ведь и самому Михайле Семёновичу приходилось не раз появляться в пустых и ничтожных пьесках. Почему же он не пощадил «товарища по несчастью», молодую женщину? Что ж, нравы театра, как известно, всегда отличались особой жестокостью.
Скандал, разгоравшийся вокруг имени талантливой актрисы, с годами приобретал все больший размах. Не проходило и дня, чтобы в столичных газетах не появлялись карикатуры на Асенкову, намекавшие на двусмысленные связи и сплетни. Анонимные угрозы злопыхателей преследовали актрису на каждом шагу. Ядром заговора против Асенковой стала её собственная подруга детства, которая соперничала на сцене с Варварой и не желала терпеть рядом явной победительницы, а может, и фаворитки самого царя. Обычная история - уничтожить талант, чтобы успокоить гений посредственности.
В театре все чаще за спиной Асенковой раздавался злорадный шёпот:
«Она уже выдохлась! Не та, что раньше».
«Слышали, с ней больше не продляют контракт».
Актрисе, с её истерически нервным характером, трудно было не обращать внимания на провоцирующие сплетни. Ещё труднее было не читать заведомо заказанной жёсткой критики.
"Госпожа Асенкова до такой степени небрежна, до такой степени дурна в ролях своих, что признаюсь, мне редко случалось испытывать в театре такое неприятное чувство. Желая добра г-же Асенковой, как актрисе не без таланта, мы советуем ей поучиться, как держать себя на сцене - не у г-жи Аллан.
Нам до неё, как до звезды
Небесной далеко! -
но хоть у г-жи Самойловой…" (Г-жа Самойлова - та самая коварная подруга детства, которая не раз делила с Варварой одни и те же роли.)
«Однообразное, безжизненное, часто (в смысле грамматическом) неправильное произношение, манерность в игре… Мы бы очень боялись за русскую комедию и даже водевиль, если б не видели прекрасной надежды для нашего театра в лице г-жи Самойловой»
«У г-жи Асенковой заметили мы на этот раз особенную сторону таланта: лет через пять эта талантливая артистка может с полным успехом занимать роли г-жи Гусевой (пожилых дам)…»
Потоки грязи, обрушившиеся на Асенкову, доводили её до нервного исступления. Возможно, её соперница Самойлова и была более безупречна в плане обывательской морали и оттого не подавала такой пищи для сплетен, но ведь талант, как известно, меньше всего защищён. В этой ситуации не нашлось ни одного поклонника, который бы открыто выступил в защиту актрисы. Наоборот, её имя стало одиозным. Один из современников, проведших немало вечеров в обществе Асенковой, в её шумных компаниях, беззастенчиво писал: «Заходил в Летний сад, где был сконфужен встречею с Асенковыми, которым поклониться при всех было неловко, а не поклониться совестно».
Травля актрисы, вкупе с её непосильным семилетним трудом, запах скипидара и клеевых красок, которые в изобилии каждый вечер излучал театральный зал, постоянные сквозняки за кулисами и в артистических уборных - все это подорвало здоровье Асенковой. Она в буквальном смысле сгорела от чахотки, будучи ещё очень молодой. Но по слишком запоздавшим воздыханиям современников: «…Было что-то неуловимое в облике этого ангела, „что-то“, о чём нельзя рассказать ни в одной рецензии, никакими словами. „Что-то“, которое можно только почувствовать».
От неё почти ничего не осталось, только пересуды современников, несколько писем и догадки потомков. Она сверкнула в русской культуре словно промчавшаяся комета, никто не сумел даже понять, зачем имя Асенковой вспыхнуло так ярко на театральном небосклоне, что принесла она с собой, а главное, что она утаила, что унесла в могилу, так и не высказавшись до конца.
Бывают мистические случайности, преследующие человека и после его смерти.В роковом 1941-м, спустя ровно сто лет после кончины актрисы, немецкий снаряд попал точно в ее могилу, оставив после себя осколки памятника и глубокую пустую яму… , а на дне её — ничего, тёмная вода. Казалось, сам злой рок уничтожал последние следы присутствия легендарной женщины на этой земле. И всё же её незримое причастие к русской культуре ощущается до сих пор, её актёрская судьба до сих пор волнует души тех, кто хотел бы посвятить себя театру.
Гау В.И.Актриса Варвара Николаевна Асенкова (1817-1841) 1838
Варвара Асенкова родилась 10 (22) апреля 1817 года в Санкт-Петербурге, дочь известной актрисы А. Е. Асенковой. Метрическое свидетельство сухо сообщает: «незаконорожденный младенец Варвара родилась 1817 года, апреля 10 дня».
Отец официально не значился. По законам и традициям времени, гражданские браки, которые в наше время признаются именно фактическими семьями, не освященные церковью, юридически не признавались, и Варвара Николаевна навсегда оставалась с унизительным клеймом «незаконнорожденной». Однако отец её известен.
Мать Вареньки, известная артистка Александра Егоровна Асенкова, несколько лет прожила в гражданском браке с офицером Семеновского полка Николаем Ивановичем Кашкаровым. По закону того времени, актрисы императорских театров не могли, официально выйдя замуж, продолжать оставаться на сцене. После назначения командиром полка полковника Шварца, знаменитого своей грубостью и жестокостью, в полку вспыхнуло восстание. Кашкаров «позволил себе слушать жалобу, скопом принесенную на полкового командира». Кроме того, он скрыл список зачинщиков, поданный ему фельдфебелем. Приговор военного суда о лишении «чести, имения и живота» означал смертную казнь. Однако Николай Иванович был переведен в армейский Бородинский пехотный полк и отличился в персидском походе. По возвращении с войны Кашкаров женился на дочери бывшего коменданта Бобруйской крепости. Незаконное семейство было забыто.
Александре Егоровне, матери Вари, горевать долго не пришлось, она блистала в театре в роли молодых кокеток, «невинных» служанок и занимала в этом амплуа первое место на столичной сцене.
Alan Maley.Нищета и богатство.
Варвара Асенкова появилась на сцене без всякого стремления к театральной карьере.Дочь известной драматической актрисы, вовсе не желала повторить материнскую судьбу, но все же была отдана ею в Театральное училище. Матушке пришлось вскоре забрать Вареньку оттуда, ибо дочь, по мнению педагогов, «необыкновенных способностей» не выказала. Из театрального училища тринадцатилетнюю Варю выставили за неимением таланта, что девочку не очень огорчило. Занятия декламацией, пением и танцами не вызывали у неё восторга. История театральной школы знает немало случаев, когда педагоги ошибались, определяя способности своих учеников. Возможно, так было и в тот раз, но не исключено, что директор императорских театров князь Гагарин преследовал корыстные цели, принимая на место Асенковой более обеспеченную ученицу.Отца будущая актриса практически не знала.
Отчим Вари, отставной военный Павел Николаевич Креницын, служил содержателем зеленых карет, в которых развозили воспитанников Театрального училища. В такой карете одно время довелось ездить и Вареньке. Только зная это обстоятельство, в полной мере понимаешь, почему фильм советского времени о знаменитой русской актрисе назван «Зеленая карета».
Оказавшись отчисленной из Театрального, юная Асенкова нисколько не опечалилась. Матушка пристроила ее в первоклассный частный пансион, где обучали французскому, танцам и хорошим манерам. Окончив это заведение, семнадцатилетняя Варенька уже сама изъявила желание стать актрисой. Варвара пришла на сцену не из за большой любви к театру: нужно было помогать матери, зарабатывать на жизнь.
Причем не по призванию, не по неодолимой тяге к искусству, а «как решаются идти замуж за нелюбимого, но богатого человека» – так она сама позднее объясняла принятое решение товарищам по сцене. Чего больше было в этом признании – искренности или некоторого позерства – ответить сложно…
Наша героиня решила всё- таки, что ничего нет хуже безделья, и попросила мать договориться об уроках с корифеем русской сцены того времени Иваном Ивановичем Сосницким. Послушав Варю, известный актёр не стал медлить, и 21 января 1835 года Варя сыграла первые роли в бенефисе Сосницкого. В 1835 году в бенефисе терпеливого наставника состоялся дебют Вареньки в комедии Фавара «Солиман II, или Три султанши» и в водевиле «Лорнет, или Правда глаза колет».
Она стала знаменитой буквально с первой минуты пребывания на сцене Александринского театра. Зритель не мог оторвать глаз от стройной, черноволосой семнадцатилетней девушки, нервной и подвижной, с прекрасным голосом и детской искренностью.
Асенкова, что называется, проснулась знаменитой буквально на следующее после спектакля утро.
«И едва она заговорила, едва решилась поднять свои потупленные прекрасные глаза, в которых было столько блеска и огня, партер ещё громче, ещё единодушнее изъявил своё удивление шумными, восторженными криками „браво!“»
Современники утверждали: лучшей водевильной актрисы, чем Асенкова, трудно себе представить. Женственная и грациозная, она обладала кроме прекрасной внешности еще и красивым голосом, отличалась выразительной мимикой. Юная актриса имела особенно огромный успех в «водевилях с переодеванием» и в ролях «травести».
Актер П. А. Каратыгин вспоминал: «Асенкова умела смешить публику до слез, никогда не впадая в карикатуру; зрители смеялись, подчиняясь обаянию высокого комизма и неподдельной веселости самой актрисы, казавшейся милым и шаловливым ребенком».
Alan Maley.Вечернее представление
Первые годы актёрской карьеры Асенкова блистала в незатейливых пьесках с переодеванием в мужской костюм. Ей удивительно шли офицерские мундиры, шпоры, начищенные сапожки. Она, практически ровесница водевиля, стала королевой этого жанра. Но силой своего таланта Асенкова смогла преодолеть пошлость дешёвых розыгрышей, банальные приёмы старого театра. Асенкова казалась на сцене резвящимся ребёнком, который даже в самых фривольных и раскованных водевильных куплетах не утрачивал детской наивности и чистоты. «Восхищённое дитя выпорхнуло на сцену», — сказал о ней один из критиков.
Но она никогда бы не смогла только славой водевильной актриски перешагнуть порог своего времени, не будь в ней заложен великий драматический талант.
Её роли взрослели вместе с ней, органично переходя из амплуа инженю в амплуа трагической героини.
Разносторонность дарования все-таки позволила Варваре Николаевне создать незабываемые сценические образы в серьезных пьесах и она смогла заявить о себе, как о выдающейся драматической актрисе.
Асенкова одна из первых сыграла на русской сцене Офелию, с таким неподдельным чувством и драматизмом, что стало очевидным даже для врагов: эта актриса, сыгравшая сотни водевилей с переодеванием, способна вызвать слезы у зрителей высокой трагедии.
Асенкова стала первой исполнительницей ролей Марьи Антоновны в «Ревизоре» и Софьи в «Горе от ума». В постановке «Гамлета» Асенкова проявила себя как зрелый художник, способный внести новаторскую мысль. Обычно уступчивая и покладистая, Варвара наотрез отказалась от мелодраматических эффектов, которые обычно сопровождали трагедию в старом театре. Так, она провела сцену безумия Офелии в полной тишине, хотя по традиции её обязательно должна была сопровождать пафосная игра оркестра. Удачно сыграла Асенкова и роль Марьи Антоновны в пьесе молодого драматурга Гоголя. На спектакле, конечно, присутствовал и сам автор. Серьёзной драматической ролью актрисы стала дочь мельника в пушкинской «Русалке».
В 1837 году Асенкова выступила в драматической роли Эсмеральды. Правда, пьеса была такова, что Виктор Гюго не нашел бы в ней сюжета своего романа «Собор Парижской Богоматери». Действие почему-то происходило в Германии, а жестокий сердцеед Феб превратился в благородного рыцаря. Но не столь важно, раз Варваре Асенковой вновь сопутствовал невероятный успех!
Даже столь суровый критик, как В. Г. Белинский, писал:
«...Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно... каждый ее жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания... Я был вполне восхищен и очарован».
Восхищен и очарован был не только «неистовый Виссарион». Павел Нащокин, друг Пушкина, выкупил у горничной актрисы огарок свечи, при свете которой она учила свои роли, и оправил его в серебро. Говорили, что глядя на свечу, он вспоминал об Асенковой и мечтал о ней…
Рассказывали, некий кавказский князь пытался украсть Вареньку прямо у выхода из театра, но кучеры все тех же зеленых театральных карет вовремя пришли ей на помощь. Многочисленные поклонники постоянно толпились у дверей ее квартиры, засыпали молодую актрисы бесконечными записками и подарками. Один из них, доведенный до исступления, все-таки ворвался в святая святых и, не застав Вареньку дома, изрезал кинжалом мебель. Асенковой пришлось отклонить несколько предложений руки и сердца. Она объясняла свой отказ тем, что приняла твердое решение посвятить себя сцене.
Н. А. Некрасов, в то время заядлый театрал и автор водевилей, ставившихся в Александринке, где играла Асенкова, познакомился с Варварой Николаевной и бывал у нее в доме. Здесь собиралась молодежь, увлекавшаяся искусством. Одно из стихотворений молодого поэта посвящено замечательной актрисе, которая как по таланту, так и по красоте считалась одной из ярких звезд петербургской сцены.
Поэт был хорошо осведомлен о личной жизни Варвары Николаевны и о ее слабом здоровье. К тому же Некрасов не мог не знать и о беззастенчивом волокитстве высокопоставленных посетителей театра (исследователи советского периода дружно утверждали, что Николай I грубо пытался снискать благосклонность актрисы, но был отвергнут), о закулисных интригах, зависти и клевете, царящих в театральном мире.
Alan Maley.
Однажды после спектакля Николай зашел за кулисы и сказал юной актрисе, что она своей игрой доставила ему истинное удовольствие. А еще через несколько дней Варваре Асенковой были «всемилостивейше пожалованы» бриллиантовые серьги. Факт этот доподлинный, широко известный и, впрочем, не содержащий в себе ничего из ряда вон выходящего. В те времена преподнесение высочайшими лицами бриллиантовых «безделушек», как их называли, актрисам и танцовщицам вовсе не свидетельствовало о наличии любовной связи.
Впрочем, не секрет, что Николай I действительно был весьма падок на хорошеньких женщин.
«Связей было очень много, – подчеркивает историк В. Балязин, – но редко какая из них задевала сердце Николая, волнуя не его душу, а только обостряя чувственность и разжигая сладострастие. Но случалось, что царь надолго привязывался к той или иной любовнице. Так, достаточно серьезными оказались чувства Николая к талантливой 18-летней актрисе Варваре Николаевне Асенковой...
Николай зачастил в Александринку... Асенкова была осыпана царскими милостями и приближена к особе его величества. Поверенным царя в этом романе оказался Михаил Павлович (брат императора. – Авт.), предоставлявший летом для Асенковой дачу в Ораниенбауме и выказывавший ей знаки своего расположения.
Говорили, что у нее от Николая был сын, поступивший затем в Инженерное училище и потом ставший неплохим инженером-путейцем, служившим на Николаевской железной дороге...»
Думается, эти факты не стоит принимать на веру. Вряд ли дирекция театра чинила бы столько обид молодой актрисе, заключала бы с ней столько невыгодные контракты, какие имела Варвара Николаевна, будь она действительно любовницей императора!
Шутка ли сказать, она играла по триста спектаклей в год. А если ещё учесть, что утро она проводила в репетиционном зале, то о какой личной жизни можно было говорить. И всё таки молодая актриса участвовала в жизни петербургской богемы. До нас дошли воспоминания об ужинах с шампанским в доме Асенковой, о пьяных кутежах офицеров, о глупых выходках её отвергнутых поклонников.
Один из купцов, скупив первый ряд партера, высадил в него лысых мужчин. В зале начался хохот, представление было сорвано, и Асенкова в слезах убежала за кулисы.
Alan Maley.Сани с колокольчиками
В другой раз слава в буквальном смысле едва не лишила жизни актрису. Когда она садилась в карету после спектакля, какой то офицер, поджидавший её у выхода из театра, бросил в окно кареты зажжённую шутиху. По счастью, она угодила в шубу соседа Асенковой. Ревнивца схватили и, по царскому повелению, отправили, конечно, на Кавказ. Варвара Николаевна по своему отомстила виновнику покушения. Когда офицера под арестом везли мимо Ораниенбаума, где Асенкова в то время отдыхала, актриса в нарядном платье и модной шляпке, под руку с генералом и с целой свитой офицеров приветливо помахала проезжавшей коляске, едко улыбнувшись проигравшему.
Связанная контрактами, обещаниями, долгами собственной семьи, Варвара все чаще должна была соглашаться на роли в весьма посредственных пьесах. Нервная, обидчивая, Асенкова едва приходила в себя от больных уколов, которые, не щадя, наносили её самолюбию товарищи по сцене. Находясь на гастролях в Петербурге, знаменитый Щепкин посетил представления водевиля «Полковник старых времён». После спектакля Асенкова не могла не подойти к мэтру:
«Михайло Семёнович, как Вы находите меня?»
«Вы, конечно, ждёте похвалы, — жёстко ответил Щепкин. — Ну так утешьтесь: вы в „Полковнике старых времён“ были так хороши, что гадко было смотреть».
Знаменитый актёр, безусловно, желал продемонстрировать высокие претензии театру. Безусловно, не следовало талантливой актрисе размениваться на ничтожные роли с переодеванием. (Щепкин называл это амплуа «сценическим гермафродитизмом».)
Речь шла, очевидно, о ее бесконечных появлениях в ролях веселых корнетов и гусар. Конечно, яркий и своеобразный талант молодой актрисы растрачивался на пустяки... Это понимала и сама Асенкова.Но, нравы театра, как известно, всегда отличались особой жестокостью.
Alan Maley.Любовное письмо
Скандал, разгоравшийся вокруг имени талантливой актрисы, с годами приобретал все больший размах. Не проходило и дня, чтобы в столичных газетах не появлялись карикатуры на Асенкову, намекавшие на двусмысленные связи и сплетни. Анонимные угрозы злопыхателей преследовали актрису на каждом шагу.В театре все чаще за спиной Асенковой раздавался злорадный шёпот:
«Она уже выдохлась! Не та, что раньше».
«Слышали, с ней больше не продляют контракт».
Актрисе, с её истерически нервным характером, трудно было не обращать внимания на провоцирующие сплетни. Ещё труднее было не читать заведомо заказанной жёсткой критики.
Главным действующим лицом в сплетнях вокруг Асенковой стала её собственная подруга детства, которая соперничала на сцене с Варварой и не желала терпеть рядом явной победительницы, а может, и фаворитки самого царя. Обычная история — уничтожить талант, чтобы успокоить гений посредственности.
А для той, с ее истерически нервным характером, пересуды и злословие за спиной явились как нож острый… Когда Варвара Николаевна окончательно слегла, все роли перешли к сопернице.
Потоки грязи, обрушившиеся на Асенкову, доводили её до нервного исступления. Возможно, её соперница Самойлова и была более безупречна в плане обывательской морали и оттого не подавала такой пищи для сплетен, но ведь талант, как известно, меньше всего защищён. В этой ситуации не нашлось ни одного поклонника, который бы открыто выступил в защиту актрисы. Наоборот, её имя стало одиозным. Один из современников, проведших немало вечеров в обществе Асенковой, в её шумных компаниях, беззастенчиво писал: «Заходил в Летний сад, где был сконфужен встречею с Асенковыми, которым поклониться при всех было неловко, а не поклониться совестно».
Alan Maley.
Травля актрисы, вкупе с её непосильным семилетним трудом, запах скипидара и клеевых красок, которые в изобилии каждый вечер излучал театральный зал, постоянные сквозняки за кулисами и в артистических уборных — все это подорвало здоровье Асенковой. Она в буквальном смысле сгорела от чахотки, будучи ещё очень молодой. Но по слишком запоздавшим воздыханиям современников: «…Было что то неуловимое в облике этого ангела, „что то“, о чём нельзя рассказать ни в одной рецензии, никакими словами. „Что то“, которое можно только почувствовать».
Ранняя смерть Асенковой от чахотки вызвала много толков. Шла молва даже о том, что артистка, не выдержавшая травли завистников, будто бы приняла яд... Похороны ее, очень многолюдные, несмотря на проливной весенний дождь, по словам хроникера «Литературной газеты», явились «своего рода демонстрацией».
«...Помню похороны, – подтверждал Н. А. Некрасов, – похожи, говорили тогда, на похороны Пушкина; теперь таких вообще не бывает...»
Варвара Николаевна Асенкова
Воспоминания Некрасова о трагической судьбе замечательной актрисы, не дожившей и до двадцати пяти лет, легли в основу посвященного ей стихотворения.
Душа твоя была нежна,
Прекрасна, как и тело,
Клевет не вынесла она,
Врагов не одолела!..
Сама ты знала свой удел,
Но до конца, как прежде,
Твой голос, погасая, пел
О счастье и надежде.
Не так ли звездочка в ночи,
Срываясь, упадает
И на лету свои лучи
Последние роняет?..
Похоронили актрису на Смоленском кладбище. В 1938 году могилу перенесли в некрополь Александро-Невской лавры.
Пройдут годы, и в 1967 году на Ленфильме будет поставлена «Зеленая карета» – картина, посвященная судьбе Варвары Асенковой, такой, какой она представлялась советским кинематографистам. Знаменитую русскую актрису сыграет наша современница Наталья Тенякова...
