Василий перов приезд гувернантки в купеческий дом. «приезд гувернантки в купеческий дом»: что скрыто в деталях картины перова

Палаты Симона Ушакова
Ипатьевский пер., 12

Ипатьевский переулок находится между улицами Ильинка и Варварка. Москвовед С.К. Романюк в книге «Из истории московских переулков» так объясняет его название: «В Ипатьевском переулке находилась церковь Вознесения Господня с приделом святого мученика Ипатия, по имени которого она была более всего известна. Церковь, здание которой было построено в 1757 году, находилась в подворье знаменитого костромского Ипатьевского монастыря, стоявшего по правой стороне переулка, примерно на его середине. С 1849 года церковь была отдана для представительства Антиохийской патриархии. Снос церкви начался еще в конце 1940-х годов, но окончательно ее остатки исчезли в 1965 году» . В настоящее время Ипатьевский переулок практически перекрыт огромным зданием администрации и управления делами Президента Российской Федерации, построенном в 1960-х годах.

Ипатьевская церковь в Ипатьевском переулке. Фотография из альбома Н.А. Найденова. 1882 год

Настоящим украшением Ипатьевского переулка являются двухэтажные богатые купеческие палаты на подклете, выстроенные во второй половине XVII века. Такими каменными жилыми домами в то время активно застраивалась восточная нагорная часть Китай-города. Палаты были выстроены в усадьбе, Ипатьевская церковь в Ипатьевском переулке. Фотография из альбома И.А. Найденова. 1882 год принадлежавшей в 1652 году богатому купцу Ивану Чулкову. Возможно, строителем дома был следующий владелец двора Дмитрий Казаков. Они оба являлись членами гостиной сотни – привилегированной корпорации русского купечества. Стены дома были красиво украшены вытесанными вручную из кирпича наличниками, карнизами, лопатками и поясами между этажей. В центре дворового фасада помещалось красное крыльцо сложной формы и восхитительной красоты. В 1673 году купеческие палаты были переданы ведущему иконописцу того времени, «царскому изографу» Симону Федоровичу Ушакову, который устроил в них иконописную мастерскую. Тут необходимо сделать оговорку. Большинство исследователей полагает, что Симон Ушаков не был владельцем палат, и красивое название придумано в 1920-х годах реставратором П.Д. Барановским, чтобы спасти памятник архитектуры. Но позвольте немного развить московскую легенду.

Имя Симона Ушакова в истории древнерусского искусства стоит в одном ряду с именами Феофана Грека, Андрея Рублева и Дионисия, хотя отношение к творчеству и личности Ушакова всегда было неоднозначным. И.Э. Грабарь в многотомном труде «История русского искусства» так характеризует время Симона Ушакова: «Как ни велико было число противников западных – «фряжских» икон, сторонников их было еще больше. Тот медленный, почти незаметный в своей постепенности ущерб, который судьба готовила великому древнерусскому искусству и который привел новгородскую икону к раннемосковским и строгановским письмам, теперь в работах царских иконописцев и живописцев сразу обозначился совершенно ясно. С ними кончилась русская «иконопись», но русская «живопись», о которой иным из них как будто грезилось, не с ними началась… Надо было явиться иконописцу, наделенному достаточным дарованием и особым новаторским темпераментом, чтобы новым исканиям была обеспечена победа. И такой человек явился в лице знаменитого царского «изографа» Симона Ушакова, после Рублева, пожалуй, единственного общеизвестного мастера во всей истории древнерусского искусства» .

Царь Алексей Михайлович, его любимый боярин Богдан Хитрово, назначенный начальником Оружейной палаты, и даже патриарх Никон любили и поощряли новое реалистическое искусство – «живописное письмо». В противоположность своему отцу Алексей Михайлович не был таким ярым охранителем старых преданий в иконописи. Конечно, Симон Ушаков пользовался при дворе особыми привилегиями. Кстати говоря, Симон – это только прозвище Ушакова. Настоящее его имя – Пимен. Это следует из подписей на некоторых иконах Ушакова. Например, подпись на иконе Спаса Нерукотворного в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры гласит: «Писал сий настоящий образ государев иконописец и дворянин московский грешный Пимин зовомый Симан Федоров сын Ушаков». В обычае людей XVII века было иметь два имени, одно потаенное, посвященное Богу, другое – «зовомое», которое знали все.

Ипатьевский переулок. Фотография из собрания Э.В. Готье-Дюфайе. 1914 год

Симон Ушаков прославился своим необыкновенным искусством в писании святых ликов, которые получили новые для русской иконописи черты. В этом искусстве он действительно не знал себе равных: таких ликов не писал на Москве никто, кроме Симона Ушакова, ни при его жизни, ни после его смерти. Центральной темой творчества Ушакова стал «Спас Нерукотворный». До сих пор исследователи не знают точного числа созданных художником подобных икон. Заказчиками Ушакова были царь, царица, патриарх и самые знатные бояре. В возрасте тридцати восьми лет он становится ведущим мастером Оружейной палаты – первой государственной художественной школы. Влияние Ушакова на судьбу русской иконописи так велико, что искусствоведы часто называют вторую половину XVII века и часть XVIII века эпохой Ушакова.

Конечно, не все в Русском царстве поддерживали новые веяния в иконописи. Находились и хулители тех, кто превозносил красоту живого человеческого тела. Среди них самым яростным был главный противник патриарха Никона, родоначальник новой российской словесности протопоп Аввакум. Он дал новой живописи своеобразную, но довольно меткую характеристику: «Пишут Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонный, власы кудрявыя, руки и мышцы толстыя, персты надутыя, тако же и у ног бедры толстыя, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишо сабли-той при бедре не написано… Посмотри-тко на рожу ту и на брюхо-то, никонианин окаянный, – толст ведь ты! Как в дверь небесную вместитися хощешь! Узка бо есть, и тесен и прискорбен путь, вводяй в живот. Нужно бо есть царство небесное, и нужницы восхищают е, а не толстобрюхие. Воззри на святыя иконы и виждь угодившия богу, како добрые изуграфы подобие их описуют: лице и руце, и нозе и вся чувства тончава и измождена от поста и труда, и всякия находящия им скорби. А вы ныне подобие их переменили, пишите таковых же, яко вы сами: толстобрюхих, толсторожих, и ноги и руки яко стулцы у кажнова святаго» .

Симон Ушаков жил в Китай-городе, в небольшом собственном домике в приходе церкви Святой Троицы в Никитниках. Для этого храма в 1657–1668 годах мастер написал несколько замечательных икон, украсивших его главный иконостас. Кстати говоря, о годе рождения Ушакова историки узнали из подписей на одной из созданных им икон. Она гласит: «Лета 7166 году писал государев иконник Симон Федоров, сын Ушакова, 32 лет возраста своего». В 1667 году он обратился к царю с челобитной, в которой сообщал: «По твоему великого государя указу, даютца мне – холопу твоему – твои государевы иконные дела и ученики; а дворишко у меня, холопа твоего, малое и в грязи в Китае городе, и хоромишак построить для иконново писма и для учеников негде» . Просьба Ушакова была уважена, и он получил бывшее владение Ксении Юдиной на Посольской улице. Однако в 1672 году иконописец должен был уступить этот двор царскому тестю, ближайшему боярину Кириллу Нарышкину. Взамен «царскому изографу» достались каменные палаты купца Ивана Чулкова в Ипатьевском переулке. Во дворе располагалась иконописная палата, в которой обучались его ученики. В этой усадьбе Ушаков прожил последние одиннадцать лет жизни.

К сожалению, о судьбе палат Симона Ушакова после смерти знаменитого иконописца известно очень мало. В начале XIX века их значительно перестроили: на втором и третьем этажах были разрушены своды, пробиты новые окна и дверные проемы. Именно тогда был утрачен богатый декор XVII века. В 1829 году в доме разместилось одно из училищ Московского университета. Старинные палаты стали похожи на здания типичной застройки того времени. Каменный флигель, возведенный на границе с соседним владением примерно в то же время, что и сами палаты, был надстроен вторым этажом. Когда-то флигель был объединен с палатами с помощью монументальных ворот с арочными проемами, над которыми помещался переход с небольшим помещением над проездом.

В советское время палаты Симона Ушакова находились в аварийном состоянии. Только интуиция, профессионализм и невероятная любовь к Москве реставратора П.Д. Барановского (это имя упоминается уже не в первый раз) сохранили для нас памятник архитектуры XVII века. В 1996 году вышла замечательная книга воспоминаний о знаменитом реставраторе. В ней есть рассказ архитектора И.И. Казакевич о том, как Барановский спас палаты Симона Ушакова от сноса: «Первая моя встреча с Петром Дмитриевичем состоялась в 1961 году. Она была связана с палатами Симона Ушакова. Я вела протокол рабочей комиссии по палатам, которые «мешали» строительству новых «палат» – цековских зданий. Когда заседание подошло к концу, я спросила Петра Дмитриевича, о котором в нашей среде слагались героические легенды: «Как вас подписать?» – «Пишите просто: «Архитектор Барановский», – был ответ.

Палаты Симона Ушакова. Современная фотография

Поскольку палаты были приспособлены под жилье, состояние их оказалось просто катастрофическим. Ни тебе древности, ни красоты – печальные руины, да и только! На том заседании Петр Дмитриевич предложил: «Чтобы в одночасье не снесли, надо осуществить полное исследование и фрагментарную реставрацию по фасадам. Будут видеть, что это памятник, и когда-нибудь доведут дело до конца». Он еще в 20-е годы занимался палатами Симона Ушакова. В тот день Барановский предложил нашему вниманию эскиз, на котором они смотрелись замечательно. Это воодушевляло. И закипела работа. Небольшими, по три метра, кусками мы реставрировали здание, и ценность его становилась очевидной. Оно по сей день стоит во фрагментарно вычиненном виде. Ведь не снесли – Барановский оказался прав!»

В 1968 году во двор усадьбы из соседнего Никольского переулка было передвинуто одно из зданий Боровского подворья, построенное в середине XVII века. Это было связано с возведением огромного административного корпуса ЦК КПСС – тех самых «цековских палат». Сохранились фотографии советского времени, на которых палаты Симона Ушакова выглядят просто ужасно. Окна дома не совпадают со старыми наличниками, они как будто наложены поверх наличников и разрушают их почти наполовину. Дело в том, что в ходе реставрации палаты Симона Ушакова, занятые в то время госучреждениями, не расселялись, и работы проводились только на фасадах, поэтому возможности переносить окна не было. К счастью, сейчас этот памятник архитектуры XVII века прекрасно отреставрирован.

Сегодня вдвойне удивительно встретить возле несуразного высокого советского «исполина» аккуратные старинные каменные палаты. Можно немного пофантазировать и представить, как почти четыре столетия назад среди уютных изб мелких торговых людей и ремесленников вдоль красной линии небольшого Китайгородского переулка был выстроен этот дом. Как хозяин палат, споря с зодчим, просил его как можно богаче украсить фасады, особенно те, что выходят во двор. Согласно исследованиям реставраторов, парадный фасад палат Симона Ушакова был обращен не на улицу, как это делалось чаще всего, а во двор. Каких украшений здесь только нет! Стены дома декорированы живописными наличниками, лопатками, карнизами и междуэтажными поясами из вытесанного вручную кирпича. А если вспомнить, что парадный фасад имел еще и сказочно украшенное крыльцо – картина представляется более чем великолепная.

К сожалению, сейчас нет свободного доступа к фасаду, выходящему во двор, потому что палаты Симона Ушакова занимает Федеральный лицензионный центр при Госстрое. Только через решетку ворот, соединяющих дом и флигель, можно увидеть небольшую часть бокового фасада. Наверное, в Европе в палатах знаменитого художника или иконописца сделали бы музей, тем более если он жил и трудился в старинном здании. Но наши реалии таковы, что москвичи не могут даже одним глазом взглянуть на чудесные по красоте украшения. А о судьбе палат бывшего Боровского подворья вообще ничего не известно.

Церковь Георгия Победоносца в Старых Лучниках
Лубянский проезд, 9

Лубянский проезд окончательно сформировался во второй половине XIX века, когда было возведено здание Политехнического музея и разбит Лубянский сквер. Он получил свое название по Лубянской площади. Конечно, проезд существовал здесь и раньше и назывался «проездом против Китайгородской стены», «проездом около яблочных балаганов» или «проездом к Варварской площади». Происхождение топонима Лубянка имеет несколько версий. Известный языковед М.В. Горбаневский в книге «Москва: кольца столетий» пишет: «В путеводителях можно встретить версию о том, что название Лубянской площади связано с лубяными шалашами, поскольку с 1704 года городские власти якобы предоставляли места для торговли в лубяных шалашах. Это неверно уже по той причине, что слово «Лубянка» как название местности упоминается в исторических источниках гораздо раньше – уже в XV веке. Самой аргументированной в настоящее время следует признать гипотезу, по которой название Лубянка возникло не в собственно Москве, а в ином городе и стало, таким образом, перенесенным топонимом. Согласно этому объяснению, истоки названия следует искать в Великом Новгороде. Там существовала улица Лубянка или Лубяница» .

Первое упоминание в летописи о церкви на этом месте относится к 1460 году. Происхождение названия «в Старых Лучниках» вызывает споры у исследователей. Согласно одной из версий, название произошло от торговцев луком или изготовителей боевых луков со стрелами, которые жили в урочище Лучники. Однако уточнение «в Лучниках» толкуют и по-другому. Наиболее распространенная версия указывает на то, что в древности здесь находились лужки для выгона скота. Поэтому самое раннее название церкви – «Георгия Великомученика у Коровьей площадки». На этой площадке, расположенной недалеко от лужков, торговали крупным рогатым скотом. Получается, «в Лучниках» – это искаженное «в Лужниках» или «в Лужках». В пользу этой версии говорит тот факт, что в русской народной традиции Георгий Победоносец является покровителем домашнего скота.

Церковь Георгия в Старых Лучниках. Фотография из альбома Н.А. Найденова. 1881 год

Святой великомученик Георгий родился в области Каппадокия, что в Малой Азии. Он поступил на службу в римское войско и стал старшим военачальником в страже императора Диоклетиана – ужасного гонителя христиан. Георгий открыто выступил против императора, назвал себя христианином и призвал всех римлян признать истинную веру во Христа. Храброго воина заточили в темницу и стали угрожать ему страшными мучениями. Но Георгий сказал Диоклетиану: «Скорее ты изнеможешь, мучая меня, нежели я, мучимый тобою». Тогда император велел подвергнуть Георгия самым жестоким пыткам. Существует новгородская икона великомученика Георгия, в четырнадцати клеймах которой изображены сцены мучения. До чего только не дошла беспощадная фантазия Диоклетиана! Георгия вращали на колесе с острыми лезвиями, засыпали негашеной известью, обували в железные сапоги с раскаленными гвоздями, били воловьими жилами и дубовыми прутьями так, что тело и кровь смешались с землей, варили в котле с кипящей смолой. Но каждый раз благодаря заступничеству Бога мученик восставал исцеленным.

Подвиги и чудеса Георгия умножали число христиан. По его молитве разрушились идолы богов в языческом капище. Тогда Диоклетиан приказал отрубить мученику голову. После смерти Георгий совершил еще больше чудес. О самом известном из них можно прочитать в житии святого, написанном Димитрием Ростовским: «Около города Бейрута близ Ливанских гор находилось большое озеро, в котором жил змей-губитель, великий и страшный. Выходя из этого озера, змей тот похищал многих людей, увлекал их в озеро и там пожирал их… Святой Георгий, осенив себя крестным знамением и призвав Господа, со словами «во имя Отца, и Сына, и Святого Духа», устремился на коне своем на змея, потрясая копьем, и, ударив змея с силою в гортань, поразил его и прижал к земле; конь же святого попирал змея ногами. Затем святой Георгий приказал девице, чтобы она, связав змея своим поясом, повела его в город, смиренного, как пса; народ же, с удивлением взирая на змея, влекомого девицею, обратился от страха в бегство. Святой же Георгий сказал народу: «Не бойтесь, только уповайте на Господа Иисуса Христа и веруйте в Него, ибо это Он послал меня к вам для того, чтобы спасти вас от змея». Затем святой Георгий убил змея того мечом посреди города» .

Государственная печать Ивана III 1497 года с Георгием Победоносцем

Нам эта история вдвойне интересна, потому что в основу герба Москвы положен сюжет так называемого «Чуда Георгия о Змие». На Руси во имя этого святого освящалось множество храмов и монастырей. Киевский князь Ярослав Мудрый получил в крещении имя Георгий. В соборе Святой Софии в Киеве один придел был посвящен великомученику. Имя Георгий (Юрий, Егор, Егорий) стало одним из самых популярных в нашей стране. Среди русского народа бытовало повсеместное почитание Георгия как покровителя воинов, земледельцев и скотоводов. С днем празднования памяти святого (23 апреля) у крестьян совпадал первый выгон скота в поле, сопровождавшийся разными обрядами. Хозяева выводили на крыльцо своих домашних животных, и специальные «окликалыцики» начинали песню, обращенную к святому Георгию:

Батюшка Егорий,
Спаси нашу скотинку,
Всю животинку, –
В лесу и за горами,
За широкими долами!
Волку, медведю –
Пень да колода,
Да белая береза,
Древясяный камешек!
Нашим же телонькам –
Травка-муравка,
Зелененький лужок!

Именно поэтому возле лужков для выгона скота и местом торга крупным рогатым скотом появилась церковь Георгия Победоносца. В первой половине XVII века храм был перестроен в камне. По крайней мере, в 1657 году в «Стрельной книге» упоминается каменная Георгиевская церковь. Тогда ее называли «Егорий в Лушках». По топонимическим уточнениям храма можно проследить этапы жизни церковной округи. Когда с ростом Москвы скотный торг был вытеснен за пределы города, местность стала именоваться «старой Коровьей площадкой». Потом появилось уточнение «у старого тюремного двора» и «на Лубянке». Вероятнее всего, тюрьмы находились за пределами посада, на дороге, которая вела от Ильинских ворот по современным Лучникову и Милютинскому переулкам по направлению к Переяславлю и Владимиру.

К концу XVII века Георгиевский храм обветшал и требовал капитальной перестройки. Средства на возведение новой церкви выделил купец Гаврила Никитич Романов. В 1694 году строительство было закончено. Новый храм состоял из двухэтажного четверика, увенчанного пятиглавием, небольшой трапезной и немного отстоящей от церкви двухъярусной колокольни, соединенной с ней галереей-гульбищем. Нужно отметить, что колокольня Георгиевского храма была первой в Москве колокольней, завершенной главкой с шатриком и зонтичным сводом. Главная (нижняя) церковь была освящена патриархом Адрианом в честь святого великомученика Георгия Победоносца, а верхняя – в честь Благовещения Пресвятой Богородицы.

Георгиевский храм горел в московском пожаре 1812 года, но в 1820-х годах был восстановлен, заново расписан и украшен. В середине XIX века на средства купцов Садомовых и Мазуриных в нижней церкви выстроили два симметричных придела с южной и северной стороны – преподобного Феодора Сикеота и преподобного Нила Столобенского. Первый ярус колокольни обстроили с трех сторон папертью. Тогда же разобрали гульбище и боковые главы и заменили апсиду. Сохранилась лишь белокаменная лестница, которая когда-то вела на галерею из-под колокольни. В начале XX века на колокольне находилось одиннадцать колоколов, два из которых были отлиты в XVII веке. Храм по праву гордился своими древними иконами XVII–XVIII веков и дорогой церковной утварью: богослужебными сосудами, серебряными крестами и паникадилами.

С 1884 по 1893 год в Георгиевской церкви в сане диакона служил будущий известный московский старец – святой праведный Алексий Мечев. Позже он стал священником храма Святителя Николая в Кленниках на Маросейке, в котором прослужил до конца жизни. Он сумел за несколько лет сделать приход этой маленькой церкви одним из самых многочисленных в городе. Его проповеди были просты, искренни, трогали сердце глубиной веры, правдивостью, пониманием жизни. Священника называли оптинским старцем, живущим в Москве. Настоятель Оптинского скита игумен Феодосий, побывав в Никольской церкви и увидев плоды духовных трудов отца Алексия, сказал ему: «Да, на все это дело, которое вы делаете один, у нас в Оптине несколько человек понадобилось бы. Одному это сверх сил. Господь вам помогает». В 2000 году на Архиерейском соборе Русской православной церкви отец Алексий был прославлен в лике святых. В храме Николая в Кленниках, который находится в непосредственной близости от церкви Георгия в Старых Лучниках, устроили придел во имя святого праведного Алексия.

На том же Архиерейском соборе канонизировали в лике священномученика священника Георгиевского храма – отца Владимира Проферансова. С 1902 года в течение тридцати лет он служил поочередно псаломщиком, дьяконом, священником и настоятелем в церкви в Лубянском проезде. С 1923 года отец Владимир стал секретарем при патриархе Тихоне. Объединенное Государственное политическое управление при НКВД решило привлечь священника к сотрудничеству как человека, хорошо знавшего патриарха и исполнявшего его поручения. Здание ОГПУ находилось недалеко от Георгиевского храма. В 1932 году отца Владимира вызвали на допрос, но он отказался от сотрудничества с НКВД. Священника арестовали, обвинили в антисоветской агитации и скрытой контрреволюционной деятельности. В 1937 году отец Владимир был расстрелян на Бутовском полигоне.

После Октябрьской революции 1917 года Георгиевский храм был разграблен. В 1932 году церковь закрыли, а здание передали в ведение НКВД, который разместил в нем общежитие. Первоначальный декор, включая наличники окон, был частично сбит, главу, верх колокольни и ограду разобрали. Вместо заложенных старых окон в стенах пробили новые прямоугольные окна, что значительно исказило облик церкви. До полной неузнаваемости перестроили фасад паперти с западной стороны, выходящей к Политехническому музею. Внутри храма возвели межэтажные перекрытия и временные перегородки. Иконостасы были утрачены, стеновая роспись полностью уничтожена. Вскоре в здании Георгиевского храма открыли обувную фабрику, для чего установили грузовой лифт и станки, от работы которых в стенах образовались обширные трещины. Под вентиляцию и другие инженерные коммуникации в стенах и сводах пробили большие отверстия. В результате фундамент церкви потерял устойчивость и дал усадку, что еще больше увеличило трещины и вызвало разрушение стен.

В течение полувека церковь Георгия в Старых Лучниках не ремонтировалась. К середине 1980-х годов здание находилось в тяжелом аварийном состоянии, его забросили, а проходящие мимо люди даже не знали, что это церковь, – настолько она была изуродована. Храм стоял заброшенным до 1993 года, пока его не передали РПЦ и возвратили верующим. Образованная при церкви община начала ремонтно-восстановительные работы. Из храма убрали станки, перекрытия и перегородки, расчистили территорию от забетонированной в землю арматуры, укрепили фундамент и стены. В 1996 году начались богослужения в правом приделе преподобного Феодора Сикеота, а через пять лет заново освятили верхний Благовещенский храм, в котором установили великолепный иконостас. В 2005 году были закончены работы по восстановлению главного алтаря церкви и устройству иконостаса. Реставрация Георгиевского храма ведется до сих пор.

Церковь Георгия Победоносца в Старых Лучниках. Современная фотография

Церковь Георгия Победоносца в Старых Лучниках сохранила основные объемы с характерной для «московского барокко» стройностью. После варварского советского времени уцелели многорядные поребрики карниза, венчающего четверик, лопатки, подчеркивающие грани четверика, и некоторые белокаменные наличники с колонками и кудрявящимися «гребешками».

Приход храма занимается социальным служением: помогает Геронтопсихиатрическому центру милосердия в Орехове, Российскому онкологическому научному центру им. Н.Н. Блохина РАМН, оказывает материальную помощь малообеспеченным прихожанам, многодетным семьям и одиноким старикам. Святынями Георгиевской церкви являются чтимые иконы Георгия Победоносца, Нила Столобенского и Алексия Мечева с частицами их мощей, а также икона-мощевик преподобных старцев Оптинских. Этот храм известен с середины XV века и хотя бы поэтому заслуживает внимания москвичей.

Филимонов Г.Д. Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи. М.: Изд-во Общества древнерусского искусства при Московском публичном музее, 1873.

Барановская О.П., Бычков Ю.А. и др. Петр Барановский: Труды, воспоминания современников. М., 1996.

В Москве мы можем назвать не так много исторических зданий, связанных с иконописными мастерскими вообще и именами известных русских иконописцев в частности. Особенно, если это относится к эпохе ХV-ХVII веков. Одно из дошедших до нас зданий - палаты царского изографа Симона Ушакова. Но обо всем по порядку.
Палаты как тип каменного сооружения появились в архитектуре Москвы в ХV веке, строились в веке ХVI. Но наиболее массовое строительство палат приходится на ХVII век, особенно на его середину. Это сводчатые в камне здания, одно или двухэтажные, реже трехэтажные бесстолпные или с одним столпом, имели на фасадах декор, сочетающий в себе элементы либо «русского узорочья», либо московского барокко, а иногда и того и другого. Именно такие палаты были возведены около 1650-1670-х годов во владении, хозяином которого в середине ХVII века был купец Иван Чулков в Ипатьевском переулке.
В 1652 году купеческие палаты были переданы ведущему иконописцу того времени московской школы, «царскому изографу» Симону Федоровичу Ушакову. Считается, что Симоном его прозвали, а настоящее имя его Пимен. В этих палатах он устроил иконописную мастерскую.
Имя Симона Ушакова стоит на переломном моменте истории иконописания в России, который характеризуется переходом от эпохи древнерусской иконы, связанной с такими именами как Феофан Грек, Андрей Рублев, Дионисий, к наступавшему периоду европизации искусства и появлении «фряжских» икон, так называемому «живоподобию» и реалистичности. Талант иконописца такого масштаба проявился в умении найти особую форму письма, которая соединяла в себе эти две эпохи.
Палаты той эпохи представляли собой трехэтажное здание, в котором два верхних этажа были жилыми. Нижний этаж-подклет имел сени, объединявшие четыре сводчатые палаты со стенами, облицованные до пят кирпичных сводов белым камнем. Рядом располагался флигель, который соединялся с палатами с помощью ворот из трех арок, над которыми был переход между зданиями.
Палаты по фасаду были украшены нарядными каменными наличниками в виде наборных колонок и килевидного завершения - характерным украшением для «русского узорочья». Согласно исследованиям, парадный фасад был обращен не на переулок, а во двор. В этом здании Ушаков провел свои последние 11 лет.
В начале 19 века на втором и третьем этажах своды были разрушены, пробиты новые окна и дверные проемы, а часть старых растесаны. Здания изменили свой облик до неузнаваемости.
Существующему восстановленному виду мы обязаны реставраторам. В 1956 году архитектор-реставратор Петр Барановский провел предварительное обследование памятника, а в 1962-1963 годах – более детальное. В 1982 году на основе этих исследований была проведена реставрация. Авторы проекта архитекторы И.Казакевич и Е.Жаворонкова восстановили первоначальный облик здания. По обнаруженным в кладке стен вокруг оконных проемов «хвостам» кирпичей был восстановлен декор окон второго этажа с «дыньками» и набором колонок. Красоту восстановленного декора можно увидеть через решетку ворот. На сегодняшний день здание занимает казначейство. Является памятником федерального значения.

Василий Григорьевич Перов - не просто один из крупнейших художников второй половины XIX века. Это фигура этапная, стоящая вровень с такими мастерами, как И.Е. Репин, В.И. Суриков, А. К. Саврасов. Его творчество ознаменовало рождение новых художественных принципов и стало вехой в истории русского искусства.

В 1862 году В.Г. Перов пансионером от Академии художеств уехал в Париж, где совершенствовал свое мастерство и, как он сам пишет, "продвинулся в технической стороне". В то время многие русские художники, находившиеся за границей, обращались к жанровым сценам, напоминавшим русскую действительность. В.Г. Перов работал тогда над композициями "Праздник в окрестностях Парижа", "Шарманщица", "Дети-сироты" и другими. Но он не выдерживает положенного ему срока и просит Академию художеств разрешить ему вернуться на родину: "Написать картину совершенно невозможно, не зная ни народа, ни его образа жизни, ни характера; не зная типов народных, что составляет основу жанра".

Творческая деятельность В.Г. Перова была тесно связана с Москвой: здесь он получил образование, а потом жил и работал в этом городе. Целые поколения художников воспитывались на полотнах этого мастера. Подобно лучшим представителям русской литературы, В.Г. Перов посвятил весь свой талант и все свое мастерство защите угнетенных и обездоленных, наверное, потому официальные власти и не жаловали его при жизни. И даже на посмертной выставке художника ни императорский Эрмитаж, ни императорская Академия художеств под предлогом "нет денег" не приобрели ни одной его картины16. Официальная Россия не могла простить великому художнику-реалисту его вольнодумства и открытого сочувствия простому народу.

Картина "Приезд гувернантки в купеческий дом", наряду со знаменитой "Тройкой", "Проводами покойника" и другими полотнами, тоже рисует тяжелое положение людей, вынужденных путем наемной работы сплошь и рядом становиться в унизительное положение. В 1860-е годы Россия превращалась в капиталистическую страну, и новый хозяин жизни - купец, фабрикант, разбогатевший крестьянин - становился рядом с прежним хозяином-помещиком, стремясь урвать свою долю власти над угнетенным русским народом.
Передовая русская литература чутко отметила появление нового хищника, верно разглядела его повадки, его беспощадную алчность и духовную ограниченность. Яркие образы представителей "новой русской" буржуазии - всех этих Деруновых, Колупаевых, Разуваевых - создал великий сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин. В те же годы А.Н. Островский обличал в своих пьесах самодурство российских "хозяев жизни". Вслед за прогрессивными писателями В.Г. Перов обратил свое художественное оружие против поднимающейся буржуазии.

В 1865 году в поисках натуры для задуманного произведения художник отправился на знаменитую нижегородскую ярмарку, куда ежегодно съезжались купцы со всех городов России. Здесь происходили торги, заключались контракты и сделки, здесь торговало и пировало российское купечество.

Гуляя по волжской пристани, прохаживаясь по Гостиному двору, посещая лавки и караваны купеческих судов на Волге, засиживаясь в трактирах, где за пузатым самоваром вершили свои торговые дела купцы, В. Перов пристально всматривался в облик новых властителей жизни. И через год на выставке в Академии художеств появилась его картина "Приезд гувернантки в купеческий дом", за которую он получил звание академика.

Все в этой картине выглядит необычно: чистая, светлая комната с кружевными портьерами, золотые звездочки на обоях, гирлянды зелени, полированная мебель, портрет одного из представителей рода. Но у зрителя сразу же возникает ощущение, что; это всего лишь фасад, декорация, а истинная жизнь дома напоминает о себе темными проемами дверей и сгрудившимися в них людьми. В центре общего внимания - молодая девушка, скромно, но со вкусом одетая в темно-коричневое платье и капор с голубой шелковой ленточкой. В руках у нее ридикюль, и она вынимает из него аттестат на звание домашней учительницы. Ее стройная, у чуть склоненная фигура, обрисованный тонкой линией изящный,; профиль нежного лица - все находится в разительном контрасте с очертаниями приземистых фигур купеческого семейства, на лицах которых отразились и любопытство, и удивление, и подозрительная недоброжелательность, и цинично-самодовольная усмешка.
Вся купеческая семья высыпала навстречу бедной гувернантке. "Сам" так торопился встретиться с будущей воспитательницей своих чад, что даже не потрудился одеться поприличнее: как был в домашнем малиновом халате, так и вышел в переднюю. "Моему нраву не препятствуй" - читается во всей его самодовольной фигуре. Широко расставив ноги, тучный хозяин нагло рассматривает девушку - как товар, добротность которого он желает определить. Что-то бычье есть во всем его облике, бесконечное самодовольство разлито по всей его тучной фигуре и выражено в заспанных, бессмысленно устремленных на девушку глазах. Что за тип купеческий сынок, нетрудно догадаться по его развязной позе и наглому выражению лица. Цинично разглядывает воспитательницу этот будущий "трактирный кутила" и ловелас. За спиной купца столпились его жена и дочери. Тучная купчиха высокомерно и враждебно смотрит на юную гувернантку, а купеческие дочки посматривают на молодую девушку с каким-то бессмысленным испугом.

Тяжело придется в этом семействе интеллигентной, образованной девушке, и немного нужно прозорливости зрителю, чтобы догадаться: промаявшись какое-то время с купеческими чадами, сбежит она от них, куда глаза глядят.

Полотно "Приезд гувернантки в купеческий дом" было типичной картиной для 1860-х годов, и не только в творчестве В.Г. Перова. Небольшого размера, с четко выявленным сюжетом, взятым из жизни со всеми ее обыденными подглядывающими и подслушивающими подробностями, эта картина была чрезвычайно характерной для живописи тех лет. В те же годы появляются работы А. Юшанова "Проводы начальника" и Н. Неврева "Торг". В.Г. Перов не только сам формировал реализм в живописи, но и формировался им, впитывал многое из художественных достижений современников, но силой своего таланта поднимал эти достижения на более высокий социальный и эстетический уровень
В федотовском "Сватовстве майора" купец еще заискивал перед дворянством, и самым заветным его желанием было породниться с офицером в густых эполетах. В картине П. Федотова купец изображен в позе еще почтительного смущения. Он торопливо напяливает на себя непривычный для себя парадный сюртук, чтобы достойно встретить важного гостя. У В. Перова купец и все его домочадцы ощущают себя куда более значительными людьми, чем интеллигентная девушка, поступающая к ним на службу.

Унижение человеческого достоинства, столкновение душевной тонкости и сытого мещанства, попытка купца "склонить гордость" раскрываются у В. Перова с такой полнотой сочувствия и презрения, что и сегодня (спустя почти 150 лет) мы принимаем все близко к сердцу, как и первые зрители картины.

"Приезд гувернантки" часто ругали за сухость колорита, и даже А.А. Федоров-Давыдов отмечал: "Одна из острейших по тематике, впечатляющих картин В. Перова, эта последняя, неприятна в живописном отношении... Тона этой картины неприятно режут лаза". А ведь здесь художник поразил зрителя своей цветистой Изысканностью: черное и лиловое, желтое и розовое - все цвета сияют в полную силу. Следует только приглядеться, как колористически выделана центральная группа, как мягко, но определенно по цвету взяты фигуры второго плана.

В.Г. Перов умер в возрасте сорока восьми лет. Он был человеком чуткой души и большого ума, и В.И. Немирович-Данченко написал стихотворение "Памяти Василия Григорьевича Перова":

Ты не был никогда ремесленником жадным,
Презренным торгашом...
На гордое чело
Своекорыстие покровом безотрадным
Позорной тению ни разу не легло.
И не служил, как раб, ты прихотливой моде...

Картина *Приезд гувернантки в купеческий дом* в Третьяковской галерее
2 января (21 декабря по старому стилю) исполнилось 183 года со дня рождения выдающегося русского живописца Василия Перова.
Его имя обычно ассоциируется со знаменитыми картинами «Охотники на привале» и «Тройка», куда менее известны другие работы, как, например, «Приезд гувернантки в купеческий дом».
В деталях этой картины скрыто немало интересных фактов.

И. Крамской. Портрет В. Перова, 1881 |

Василия Перова нередко называли продолжателем дела художника Павла Федотова, с картинами которого Перова роднит выбор остросоциальных тем, критическая направленность работ, особенное значение незаметных на первый взгляд деталей. В 1860-х гг. каждая новая картина Перова становилась общественным явлением, его работы, вскрывающие язвы социума, были созвучны эпохе великих реформ. Художник одним из первых заострил внимание на бесправности простых людей его времени.

В. Перов. Автопортрет, 1870 |

Одной из таких работ стала картина «Приезд гувернантки в купеческий дом» (1866). Композиционно и стилистически она очень близка жанровым полотнам П. Федотова, в первую очередь переклички заметны со «Сватовством майора». Но произведение Перова более трагично и безысходно. В 1865 г. в поисках натуры для задуманного произведения художник отправился на нижегородскую ярмарку, куда съезжались купцы со всех городов России и «подсмотрел» там нужные типажи.

В. Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом, 1866. Эскиз |

Они словно сошли со страниц произведений А. Островского. Эти заметные аналогии иногда приводили даже к обвинению Перова во вторичности по отношению к художественному миру писателя. Так, например, И. Крамской об этой картине писал: «Сама гувернантка прелестна, в ней есть конфуз, торопливость какая-то и что-то такое, что сразу заставляет зрителя понять личность и даже момент, хозяин тоже недурен, хотя не нов: у Островского взят. Остальные лица лишние и только дело портят».

Вряд ли можно полностью согласиться с мнением Крамского. Остальные персонажи отнюдь не были «лишними». Колоритна фигура молодого купчика, сына хозяина, который стоит рядом с отцом и без стеснения разглядывает барышню. Комментируя эту картину, Перов говорил о «бессовестном любопытстве» - это словосочетание характеризует купчика как нельзя лучше.

В. Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом, 1866. Фрагмент |

Купец чувствует себя не только полноправным хозяином дома, но и полновластным хозяином положения. Он стоит подбоченясь, широко расставив ноги, выпятив живот и откровенно разглядывает вновь прибывшую, хорошо осознавая тот факт, что с этого момента она будет находиться в его власти. Прием нельзя назвать теплым - купец смотрит на девушку снисходительно, сверху вниз, словно сразу указывая ей на ее место в этом доме.

В. Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом, 1866. Фрагмент |

В склоненной голове гувернантки, в неуверенном движении ее рук, когда она достает рекомендательное письмо, чувствуется обреченность и словно предчувствие будущей гибели, неизбежной из-за явной чужеродности этой бедной девушки темному царству купеческого мирка. Критик В. Стасов содержание этой картины определял следующим образом: «Не трагедия покуда, но настоящий пролог к трагедии».

В. Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом, 1866. Фрагмент |

На стене висит портрет купца, видимо, основателя этого рода, представители которого в настоящий момент пытаются скрыть свою истинную сущность за благопристойной внешностью. Хотя не всем это удается в равной степени. Жена купца смотрит на девушку с нескрываемым недоверием и недоброжелательностью. Сама она явно далека от тех «манер» и «наук», которым гувернантка будет обучать ее дочь, но хочет, чтобы в их семье было все «как у людей», поэтому и согласилась пустить девушку в дом.

Василий Перов. Приезд гувернантки в купеческий дом.
1866. Холст, масло.
Третьяковская Галерея, Москва, Россия.

Василий Григорьевич Перов — не просто один из крупнейших художников второй половины XIX века. Это фигура этапная, стоящая вровень с такими мастерами, как , В.И. Суриков, Его творчество ознаменовало рождение новых художественных принципов и стало вехой в истории русского искусства.

В 1862 году В.Г. Перов пансионером от Академии художеств уехал в Париж, где совершенствовал свое мастерство и, как он сам пишет, «продвинулся в технической стороне». В то время многие русские художники, находившиеся за границей, обращались к жанровым сценам, напоминавшим русскую действительность. В.Г. Перов работал тогда над композициями «Праздник в окрестностях Парижа», «Шарманщица», «Дети-сироты» и другими. Но он не выдерживает положенного ему срока и просит Академию художеств разрешить ему вернуться на родину: «Написать картину совершенно невозможно, не зная ни народа, ни его образа жизни, ни характера; не зная типов народных, что составляет основу жанра».

Творческая деятельность В.Г. Перова была тесно связана с Москвой: здесь он получил образование, а потом жил и работал в этом городе. Целые поколения художников воспитывались на полотнах этого мастера. Подобно лучшим представителям русской литературы, В.Г. Перов посвятил весь свой талант и все свое мастерство защите угнетенных и обездоленных, наверное, потому официальные власти и не жаловали его при жизни. И даже на посмертной выставке художника ни императорский Эрмитаж, ни императорская Академия художеств под предлогом «нет денег» не приобрели ни одной его картины16. Официальная Россия не могла простить великому художнику-реалисту его вольнодумства и открытого сочувствия простому народу.

Картина «Приезд гувернантки в купеческий дом», наряду со знаменитой «Тройкой», «Проводами покойника» и другими полотнами, тоже рисует тяжелое положение людей, вынужденных путем наемной работы сплошь и рядом становиться в унизительное положение. В 1860-е годы Россия превращалась в капиталистическую страну, и новый хозяин жизни — купец, фабрикант, разбогатевший крестьянин — становился рядом с прежним хозяином-помещиком, стремясь урвать свою долю власти над угнетенным русским народом.

Передовая русская литература чутко отметила появление нового хищника, верно разглядела его повадки, его беспощадную алчность и духовную ограниченность. Яркие образы представителей «новой русской» буржуазии — всех этих Деруновых, Колупаевых, Разуваевых — создал великий сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин. В те же годы А.Н. Островский обличал в своих пьесах самодурство российских «хозяев жизни». Вслед за прогрессивными писателями В.Г. Перов обратил свое художественное оружие против поднимающейся буржуазии.

В 1865 году в поисках натуры для задуманного произведения художник отправился на знаменитую нижегородскую ярмарку, куда ежегодно съезжались купцы со всех городов России. Здесь происходили торги, заключались контракты и сделки, здесь торговало и пировало российское купечество.

Гуляя по волжской пристани, прохаживаясь по Гостиному двору, посещая лавки и караваны купеческих судов на Волге, засиживаясь в трактирах, где за пузатым самоваром вершили свои торговые дела купцы, В. Перов пристально всматривался в облик новых властителей жизни. И через год на выставке в Академии художеств появилась его картина «Приезд гувернантки в купеческий дом», за которую он получил звание академика.

Все в этой картине выглядит необычно: чистая, светлая комната с кружевными портьерами, золотые звездочки на обоях, гирлянды зелени, полированная мебель, портрет одного из представителей рода. Но у зрителя сразу же возникает ощущение, что; это всего лишь фасад, декорация, а истинная жизнь дома напоминает о себе темными проемами дверей и сгрудившимися в них людьми. В центре общего внимания — молодая девушка, скромно, но со вкусом одетая в темно-коричневое платье и капор с голубой шелковой ленточкой. В руках у нее ридикюль, и она вынимает из него аттестат на звание домашней учительницы. Ее стройная, у чуть склоненная фигура, обрисованный тонкой линией изящный,; профиль нежного лица — все находится в разительном контрасте с очертаниями приземистых фигур купеческого семейства, на лицах которых отразились и любопытство, и удивление, и подозрительная недоброжелательность, и цинично-самодовольная усмешка.

Вся купеческая семья высыпала навстречу бедной гувернантке. «Сам» так торопился встретиться с будущей воспитательницей своих чад, что даже не потрудился одеться поприличнее: как был в домашнем малиновом халате, так и вышел в переднюю. «Моему нраву не препятствуй» — читается во всей его самодовольной фигуре. Широко расставив ноги, тучный хозяин нагло рассматривает девушку — как товар, добротность которого он желает определить. Что-то бычье есть во всем его облике, бесконечное самодовольство разлито по всей его тучной фигуре и выражено в заспанных, бессмысленно устремленных на девушку глазах. Что за тип купеческий сынок, нетрудно догадаться по его развязной позе и наглому выражению лица. Цинично разглядывает воспитательницу этот будущий «трактирный кутила» и ловелас. За спиной купца столпились его жена и дочери. Тучная купчиха высокомерно и враждебно смотрит на юную гувернантку, а купеческие дочки посматривают на молодую девушку с каким-то бессмысленным испугом.

Тяжело придется в этом семействе интеллигентной, образованной девушке, и немного нужно прозорливости зрителю, чтобы догадаться: промаявшись какое-то время с купеческими чадами, сбежит она от них, куда глаза глядят.

Полотно «Приезд гувернантки в купеческий дом» было типичной картиной для 1860-х годов, и не только в творчестве В.Г. Перова. Небольшого размера, с четко выявленным сюжетом, взятым из жизни со всеми ее обыденными подглядывающими и подслушивающими подробностями, эта картина была чрезвычайно характерной для живописи тех лет. В те же годы появляются работы А. Юшанова «Проводы начальника» и Н. Неврева «Торг». В.Г. Перов не только сам формировал реализм в живописи, но и формировался им, впитывал многое из художественных достижений современников, но силой своего таланта поднимал эти достижения на более высокий социальный и эстетический уровень.

В федотовском «Сватовстве майора» купец еще заискивал перед дворянством, и самым заветным его желанием было породниться с офицером в густых эполетах. В картине П. Федотова купец изображен в позе еще почтительного смущения. Он торопливо напяливает на себя непривычный для себя парадный сюртук, чтобы достойно встретить важного гостя. У В. Перова купец и все его домочадцы ощущают себя куда более значительными людьми, чем интеллигентная девушка, поступающая к ним на службу.

Унижение человеческого достоинства, столкновение душевной тонкости и сытого мещанства, попытка купца «склонить гордость» раскрываются у В. Перова с такой полнотой сочувствия и презрения, что и сегодня (спустя почти 150 лет) мы принимаем все близко к сердцу, как и первые зрители картины.

«Приезд гувернантки» часто ругали за сухость колорита, и даже А.А. Федоров-Давыдов отмечал: «Одна из острейших по тематике, впечатляющих картин В. Перова, эта последняя, неприятна в живописном отношении... Тона этой картины неприятно режут глаза». А ведь здесь художник поразил зрителя своей цветистой изысканностью: черное и лиловое, желтое и розовое — все цвета сияют в полную силу. Следует только приглядеться, как колористически выделана центральная группа, как мягко, но определенно по цвету взяты фигуры второго плана.

Особое место в творчестве художника занимает его небольшое полотно «Приезд гувернантки в купеческий дом» (1866).

Сюжет картины, как всегда у Перова, незамысловатый, да и сама драматургия произведения строится не на открытом, внешнем действии, а на конфликте состояний. Колоритно выписывает мастер, с одной стороны, купеческую семью с прислугой, которая, как обычно, раболепно подыгрывает своим хозяевам, а с другой - гувернантку, скромно, но со вкусом одетую девушку, весь облик которой при всем том выдает ее отнюдь не мещанское, а тем более купеческое происхождение. Эта биография прочитывается не только в образе самой гувернантки, но и на лицах домочадцев, для которых она- человек из другого мира. И потому есть элемент недоверия и даже страха в общей реакции людей на приезжую: что принесет она с собой в их сложившиеся устои, родившиеся еще, может быть, в крестьянской избе.

Казалось бы, суть конфликта налицо. Но его социальная экспозиция- всего лишь начало, за которым следует нарастающая психологическая острота происходящего. Зардевшаяся в румянце от неловкости положения, от непривычно пристального внимания к себе, девушка пытается вытащить наконец из сумочки рекомендательное письмо, дабы, кроме всего прочего, прикрыться этим действием, защититься от унизительного и бесстыдного рассматривания ее. От тяжелого взгляда хозяина дома, для которого она - предмет торга, от похотливых глаз купеческого сынка, от недоверчивых в своем любопытстве домочадцев, на лицах которых одновременно и удивление, и насмешка, и даже издевка. И стоит она, бедная, посреди комнаты - одинокая и беззащитная в своей застенчивости и кротости, под перекрестным обстрелом недоброжелательности.

Но достигнутый психологический уровень художественного повествования - также еще не конечная цель, а лишь средство, продвигающее к ней. Всего лишь одной, хотя и небольшой, но очень выразительной деталью Перов переставляет смысловые акценты и тем самым переводит конфликт в иные сферы.

В интерьере преуспевающего купеческого дома, учитывая патриархальность среды, художник не изобразил ни одной иконы. Вместо нее на самом виду - портрет предка, с которого, вероятно, и началось процветание семьи. На него, благодетеля своего, и молится она, исповедуя лишь ханжество и прагматизм. И потому незавидна судьба бедной девушки в циничной, душной атмосфере дома, где зеркала отражают лишь мрак и пустоту, где молодая жизнь может быть измята, как эта исполосованная глубокими складками шаль, что небрежно брошена, походя, за ненадобностью.

И как бы в довершение нравственной характеристики домочадцев художник изображает и само купеческое семейство, и его прислугу на темном фоне. В то время как фигура гувернантки проецируется им на нежно-охристые, с золотистым отливом обои на стене, где в сиянии золоченого бра забелели потухшие свечи. Ответным колористическим ходом стала и постановка фигуры девушки на половице, причем самом светлом ее участке, к тому же выбеленном бликами складок. Тем самым гувернантка оказалась в своем, особом, колористически выстроенном пространстве, наполненном светом, пред которым отступают и наползающая слева тень, и тот мрак, что тянется из внутренних покоев дома. Так психологическое противостояние перерастает в борение света и тьмы, где цинизму противопоставлена нравственная чистота. И здесь Перов делает еще один взлет. Как тьма в его картине представлена не однородной массой, так и купеческая семья не вся безнадежно заскорузла в своем ханжестве. Дочка хозяина дома, подросток, - единственный персонаж из всех домочадцев, прописанный в светлых, звучных тонах, выбивающихся из общей колористической серости и мрака. Все в этой девочке - и устремленный на приезжую взгляд, не любопытствующий, но пораженный, и широко открытые от изумления глаза, словно увидевшие то, чего не видят другие, и какой-то еще не осознанный, еле сдерживаемый порыв выдают детскую душу, уже потянувшуюся к той чистоте, к тому свету, что принесла с собой эта незнакомка. Так возникает внутреннее сопряжение двух персонажей - девочки и гувернантки, определяя временную перспективу художественного образа картины.