Виталий Коржиков - Вот какой Пахомов! (сборник рассказов). Вот какой пахомов! Коржиков вот какой пахомов читать онлайн
Скоро на заставе всё притихло. В воздухе сладко и горячо пахло шиповником. Снова стало слышно, как стрекочут кузнечики, шелестят стрекозы. И только возле кухни всё ещё хохотали солдаты. А Василий Иваныч, сверкая глазами, смотрел в сторону домика начальника заставы, куда прошлёпали оба Меньшуткины, и думал, наверное:
«Что, нарушители, слушаете лекцию? Мало вам! Мало! Я бы вам и не такую прочитал!»
А когда солдаты, выходя из столовой, подносили Ваське куски колбасы, он фыркал и косился на небо, будто говорил:
«Попробуйте сами. А я уже пробовал. Знаю эти колбасные штучки!»
МИХАИЛ МАТВЕИЧ
Начальник соседней заставы капитан Матвеев решил с утра проехать по тайге. Он отдал необходимые распоряжения заместителю, взял автомат - на всякий таёжный случай - и выехал на коне за ворота.
Поднялось солнце. Свежо зеленела весенняя трава, и конь весело пошёл в гору привычной тропой. Но едва въехали в лес, он захрапел, взвился на дыбы и шарахнулся в сторону. Прямо на него сквозь дубняк ломилась громадная медведица.
Матвеев ахнул от неожиданности, оглянулся, а за спиной громыхала осыпь, обрыв, - отступать некуда. И он дал очередь из автомата.
Медведица тут же ткнулась носом в копыта коню, а в дубняке снова раздался треск.
Матвеев опять вскинул автомат.
Но на тропу вывалился маленький взъерошенный медвежонок.
Чёрная шерсть его блестела, а на груди галстуком белело яркое пятно. Медвежонок на секунду остановился, вытаращил глазёнки на громадного коня, на всадника и с перепугу бросился под брюхо медведицы.
Матвеев спрыгнул с коня, снял шинель, завернул медвежонка и стал быстро спускаться вниз, к заставе.
На заставе медвежонку обрадовались.
Солдаты передавали его из рук в руки, а медвежонок с опаской ворочал маленькими коричневыми глазёнками и прятал нос в мягкую чёрную шерсть.
Но как только его взял на руки повар Ерохин, он вытянул шею, быстро обнюхал и стал лизать его голые по локоть руки.
Мишка мамку узнал! - рассмеялись солдаты. - Бери его к себе на кухню. И тепло, как в берлоге, и найдётся, чем лакомиться.
Ерохин принёс медвежонка в кухню, постелил ему за печкой кусок овчины и поставил у ног старую солдатскую миску.
Застава стояла среди высоких гор, со всех сторон её окружала тайга. Кругом пахло сосной, перекликались лесные птицы. Доносился стук дятла. И Мишка чувствовал себя совсем как дома. Солдаты приносили ему из похода кедровые шишки, и он, урча, лущил орехи.
Как-то, когда он лежал на солнышке у крыльца, к нему подошла корова Майка. Нагнула рогатую голову и посмотрела на него большими страшными глазами. Мишка вскочил, ощетинился и воинственно поднял лапу.
Но вдруг он почувствовал тёплый молочный запах, быстро слез со ступенек и побежал за Майкой, подтягивая мордочку к грузному вымени.
С тех пор каждое утро медвежонок бегал за Майкой следом, хватал её за ноги. А Майка оглядывалась, отмахивалась хвостом и делала вид, что вот-вот боднёт назойливого медвежонка.
Но он не отступал, пока ему не наливали в миску тёплого парного молока.
Как только наступало время обеда, Мишка бросал все игры и ковылял к кухне. Там Ерохин уже держал в руках поварёшку, от котлов валил вкусный пар.
Мишка хватал передними лапами свою солдатскую миску, как его выучил Ерохин, и пристраивался за солдатами к раздаточному окошку. Ерохин накладывал ему порцию каши, и Мишка отправлялся в угол.
Через несколько минут он с пустой посудой останавливался у солдатских столов, и каждый пограничник добавлял ему ложку из своей порции.
Ерохин морщился, качал головой и стыдил:
Позор, срам! Не пограничник, а побирушка.
Мишка виновато косил глазами в его сторону, а пограничники защищали медвежонка и дружно наполняли миску. Тогда и Ерохин протягивал ему на закуску кусок сахару, который оставлял от своей порции.
Прошло таёжное лето.
Пожелтела тайга. Красными пятнами обозначились клёны. Зашелестел сухим листом дубняк. Прощально закричали над сопками стаи перелётных птиц.
Последние неожиданные бабочки иногда появлялись над заставой и, что-то устало поискав, исчезали уже насовсем.
Мишка смотрел на всё это с удивлением и тревогой. Осторожно выглядывал за ворота, принюхивался к запахам тайги, но убегать не собирался.
Много лет я жил на Дальнем Востоке, на самом берегу Тихого океана, и дружил с хорошим, отважным народом - пограничниками. Часто я приезжал к ним на заставы рассказать о долгих плаваниях и дальних удивительных странах, в которых побывал. И от пограничников я узнавал немало необыкновенного, то весёлого, то по-военному строгого, но всегда захватывающего дух; слушаешь, и хочется забежать поскорее вперёд, заглянуть, что же было дальше, чем же всё кончилось. Кое-что, случалось, и сам я видел на не очень-то разговорчивых пограничных тропах. Вот о том, что видел и слышал на далёких заставах, я и расскажу вам в этой книжке.
НА ЗАСТАВЕ
Я взял на работе отпуск и поехал в родные места посмотреть на тайгу, на океан, повидаться с друзьями. А край у нас морской, охотничий, пограничный. Вот и друзья у меня пограничники, моряки, охотники, лётчики.
Собрал я кое-какие вещи, уложил всё в маленький зелёный «газик» и тронулся в путь.
Почти весь день я ехал по таёжной дороге, усыпанной жёлтыми листьями и первым лёгким снежком. Из-под колёс то и дело вылетали белобокие сороки, серые рябчики. Потом из кустов выскочила лиса, и я прибавил скорость: «Догоню!»
Но тут впереди показался шлагбаум - весь в красных и зелёных полосках, а из зелёной будки вышел пограничник:
Документы!
Меня уже давно заметили с наблюдательной вышки.
Как только я подъехал к заставе, навстречу выбежал мой Товарищ - начальник заставы капитан Щербаков, обнял и повёл в дом, приказывая на ходу:
Сегодня отдыхай, а завтра утром в наряд, на границу! С Пахомовым.
Я обрадовался. На границу! В наряд! И сказал:
С Пахомовым так с Пахомовым.
Нет, ты спроси, с каким Пахомовым! - сказал Щербаков.
А с каким? - спросил я и остановился, потому что прямо нам навстречу по двору шла дикая коза - косуля. Она аккуратно перебирала тонкими ножками и осторожно разглядывала нас.
Знаешь, кого она ищет? - сказал Щербаков. - Пахомова. Он её у рыси чуть ли не из когтей вырвал. Десять километров на спине, раненную, нёс. Вот и не отходит теперь от него. Да его тут любая зверушка в тайге знает, белки на руки садятся... А недавно у него был такой случай...
Какой? - подхватил я.
Но Щербаков положил мне на плечо руку: «Потерпи. Сейчас некогда. Служба».
А вечером мы пили в пограничной столовой чай, и Щербаков выкладывал мне самую настоящую пограничную историю, которую я, как запомнил, пересказываю вам.
ВОТ КАКОЙ ПАХОМОВ!
Ранним летним утром Пахомов отправился в наряд. Следом за ним - шаг в шаг - ступал младший наряда и ворчал на скучную погоду. Могла бы она - летом-то - быть и получше! Солнце выглянуло только на минуту, тронуло деревья в лесу и тут же нырнуло в облако. Из-за сопок, по которым тянулась граница, поплыл туман, потом заморосило. Стало слышно, как с листьев берёзы в папоротник срываются холодные капли: кап-кап, - а у подножия сопок, за кустарником, журчит бегущая по нашей земле речушка.
Пахомов быстро шёл по тропе в гору и внимательно оглядывал окрестность. Но между делом, по таёжной привычке, присматривался, какому дереву подпилить старые сучья, какому расчистить место, чтоб просторней было расти.
«Чудак ты, Пахомов, - говорили ему, бывало, товарищи. - Чего ты красоту наводишь? Тайга ведь».
«А охраняем что? - отвечал Пахомов. - Землю, реки, моря, тайгу...»
Он и сейчас приметил кривенькую ёлочку: не так растёт. Шагнул к ней, нагнулся и сразу напрягся: след! Рядом с ёлкой оттиснулся глубокий чёткий
след. За ним оттиснулись на земле второй, третий, уже полный воды. Три человека разом прошли! Такого на участке ещё не бывало.
Сообщай на заставу! - крикнул Пахомов товарищу.
В тумане у перевала виднелась сосна, к которой совсем недавно они протянули телефонный кабель, и младший наряда бросился к ней. Но вдруг остановился: впереди на тропе тоже отпечатались три пары следов. Только шли они в обратную сторону.
Гляди! - окликнул младший Пахомова.
Пахомов сверил следы: одинаковые! Он кинулся к пограничной полосе. И на ней тоже отпечатались глубокие чёткие следы: три пары туда и три обратно. Будто нарушители побывали на нашей стороне и опять вернулись за границу.
Звони! - крикнул Пахомов младшему, а сам показал автоматом вниз и, стараясь не шуметь, стал быстро спускаться по следу. На влажных валунах, на расползающихся корнях ноги скользили, но он ставил сапог то на ребро, то на всю ступню - и торопился.
Навстречу ему всё сильней доносилось журчание нашей речки. Возле реки след поворачивал обратно. Пахомов задержался. «Ну нет, - подумал он. - Не за водой же вы к нам ходили», - и стал осматриваться.
Ничего. Только ползёт по реке туман, на камне сидит, надув щёки, бурундук, вертится на сосне сойка...
На воде у берега качаются листья папоротника. Пахомов наклонился: «Листья-то рваные, примятые. Значит, кто-то за них хватался!»
Пахомов заторопился. С камня на камень перебежал через речку, и вдруг у самых ног снова - следы! И опять: туда и обратно. Пахомов вдруг почувствовал, как потеплело лицо, запотел в руке автомат, услышал, как стучит сердце. И не только от быстрого бега, - бегать-то он умел! - но и от волнения. Нарушителей-то трое! Трое! И чем глубже он входил в лес, тем волнение становилось сильней. Он уже знал, видел, что они не ушли, а где-то здесь, рядом, путают след, хитрят. Теперь каждый камень стал опасным, любая тень за деревом готовилась к прыжку. Ведь трое! Как их брать?
За одним он когда-то гнался. По скалам, по болоту. Сапоги сбросил, упарился, а догнал и взял! А троих...
Он вдруг подумал: «Может, дать ракету?» Но тут же сдержался: «Ракету увидят не только свои: так насторожишь и врага. А брать его нужно внезапно!»
«Вот так внезапно и будем брать. Всех троих, - сказал он себе. - Как одного, так и троих». И сказав это, почувствовал себя спокойней, уверенней, побежал быстрей. Глаза стали смотреть внимательней и жёстче.
Но прошёл час, а нарушителей всё не было видно. Потяжелела морось, стал накрапывать дождь: вот-вот смоет следы. И Пахомов снова заволновался, но по-другому: он представил, как они все трое минуют соседнее село, как взбираются на подножки вагонов у ближней станции...
Пахомов снял сапоги. Бегом! Сбросил мокрую гимнастёрку. Бегом! И вдруг неожиданно остановился у дерева, услышал: шелестят кусты, потрескивают ветки. Может, зверь? Да нет, зверь ходит мягче. Зверь по-человечьи не шепчет!
Обошёл он этот шум стороной, лёг за кустарником и видит: прямо на него - идут. И не трое. Шестеро! Только трое - лицом вперёд, а трое - спиной, пятятся. Всё ещё хитрят!
«Ну что ж, шестеро так шестеро, - подумал Пахомов. - Всё равно брать надо. Не взять, так хоть задержать до прихода своих».
Он присмотрелся: оружия в руках не видно. «Но может быть, прячут, - подумал Пахомов. - Ещё как может быть! Надо, чтобы и вытащить не успели».
И только нарушители подошли поближе, как вскочит, как крикнет: «Руки вверх! Ложись!» - И дал в воздух очередь.
ВИТАЛИЙ КОРЖИКОВ
ВОТ КАКОЙ ПАХОМОВ!
Рассказы
Много лет я жил на Дальнем Востоке, на самом берегу Тихого океана, и дружил с хорошим, отважным народом - пограничниками. Часто я приезжал к ним на заставы рассказать о долгих плаваниях и дальних удивительных странах, в которых побывал. И от пограничников я узнавал немало необыкновенного, то весёлого, то по-военному строгого, но всегда захватывающего дух; слушаешь, и хочется забежать поскорее вперёд, заглянуть, что же было дальше, чем же всё кончилось. Кое-что, случалось, и сам я видел на не очень-то разговорчивых пограничных тропах. Вот о том, что видел и слышал на далёких заставах, я и расскажу вам в этой книжке.
НА ЗАСТАВЕ
Я взял на работе отпуск и поехал в родные места посмотреть на тайгу, на океан, повидаться с друзьями. А край у нас морской, охотничий, пограничный. Вот и друзья у меня пограничники, моряки, охотники, лётчики.
Собрал я кое-какие вещи, уложил всё в маленький зелёный «газик» и тронулся в путь.
Почти весь день я ехал по таёжной дороге, усыпанной жёлтыми листьями и первым лёгким снежком. Из-под колёс то и дело вылетали белобокие сороки, серые рябчики. Потом из кустов выскочила лиса, и я прибавил скорость: «Догоню!»
Но тут впереди показался шлагбаум - весь в красных и зелёных полосках, а из зелёной будки вышел пограничник:
Документы!
Меня уже давно заметили с наблюдательной вышки.
Как только я подъехал к заставе, навстречу выбежал мой Товарищ - начальник заставы капитан Щербаков, обнял и повёл в дом, приказывая на ходу:
Сегодня отдыхай, а завтра утром в наряд, на границу! С Пахомовым.
Я обрадовался. На границу! В наряд! И сказал:
С Пахомовым так с Пахомовым.
Нет, ты спроси, с каким Пахомовым! - сказал Щербаков.
А с каким? - спросил я и остановился, потому что прямо нам навстречу по двору шла дикая коза - косуля. Она аккуратно перебирала тонкими ножками и осторожно разглядывала нас.
Знаешь, кого она ищет? - сказал Щербаков. - Пахомова. Он её у рыси чуть ли не из когтей вырвал. Десять километров на спине, раненную, нёс. Вот и не отходит теперь от него. Да его тут любая зверушка в тайге знает, белки на руки садятся... А недавно у него был такой случай...
Какой? - подхватил я.
Но Щербаков положил мне на плечо руку: «Потерпи. Сейчас некогда. Служба».
А вечером мы пили в пограничной столовой чай, и Щербаков выкладывал мне самую настоящую пограничную историю, которую я, как запомнил, пересказываю вам.
ВОТ КАКОЙ ПАХОМОВ!
Ранним летним утром Пахомов отправился в наряд. Следом за ним - шаг в шаг - ступал младший наряда и ворчал на скучную погоду. Могла бы она - летом-то - быть и получше! Солнце выглянуло только на минуту, тронуло деревья в лесу и тут же нырнуло в облако. Из-за сопок, по которым тянулась граница, поплыл туман, потом заморосило. Стало слышно, как с листьев берёзы в папоротник срываются холодные капли: кап-кап, - а у подножия сопок, за кустарником, журчит бегущая по нашей земле речушка.
Пахомов быстро шёл по тропе в гору и внимательно оглядывал окрестность. Но между делом, по таёжной привычке, присматривался, какому дереву подпилить старые сучья, какому расчистить место, чтоб просторней было расти.
«Чудак ты, Пахомов, - говорили ему, бывало, товарищи. - Чего ты красоту наводишь? Тайга ведь».
«А охраняем что? - отвечал Пахомов. - Землю, реки, моря, тайгу...»
Он и сейчас приметил кривенькую ёлочку: не так растёт. Шагнул к ней, нагнулся и сразу напрягся: след! Рядом с ёлкой оттиснулся глубокий чёткий
след. За ним оттиснулись на земле второй, третий, уже полный воды. Три человека разом прошли! Такого на участке ещё не бывало.
Сообщай на заставу! - крикнул Пахомов товарищу.
В тумане у перевала виднелась сосна, к которой совсем недавно они протянули телефонный кабель, и младший наряда бросился к ней. Но вдруг остановился: впереди на тропе тоже отпечатались три пары следов. Только шли они в обратную сторону.
Гляди! - окликнул младший Пахомова.
Пахомов сверил следы: одинаковые! Он кинулся к пограничной полосе. И на ней тоже отпечатались глубокие чёткие следы: три пары туда и три обратно. Будто нарушители побывали на нашей стороне и опять вернулись за границу.
Звони! - крикнул Пахомов младшему, а сам показал автоматом вниз и, стараясь не шуметь, стал быстро спускаться по следу. На влажных валунах, на расползающихся корнях ноги скользили, но он ставил сапог то на ребро, то на всю ступню - и торопился.
Навстречу ему всё сильней доносилось журчание нашей речки. Возле реки след поворачивал обратно. Пахомов задержался. «Ну нет, - подумал он. - Не за водой же вы к нам ходили», - и стал осматриваться.
Ничего. Только ползёт по реке туман, на камне сидит, надув щёки, бурундук, вертится на сосне сойка...
На воде у берега качаются листья папоротника. Пахомов наклонился: «Листья-то рваные, примятые. Значит, кто-то за них хватался!»
Пахомов заторопился. С камня на камень перебежал через речку, и вдруг у самых ног снова - следы! И опять: туда и обратно. Пахомов вдруг почувствовал, как потеплело лицо, запотел в руке автомат, услышал, как стучит сердце. И не только от быстрого бега, - бегать-то он умел! - но и от волнения. Нарушителей-то трое! Трое! И чем глубже он входил в лес, тем волнение становилось сильней. Он уже знал, видел, что они не ушли, а где-то здесь, рядом, путают след, хитрят. Теперь каждый камень стал опасным, любая тень за деревом готовилась к прыжку. Ведь трое! Как их брать?
За одним он когда-то гнался. По скалам, по болоту. Сапоги сбросил, упарился, а догнал и взял! А троих...
Он вдруг подумал: «Может, дать ракету?» Но тут же сдержался: «Ракету увидят не только свои: так насторожишь и врага. А брать его нужно внезапно!»
«Вот так внезапно и будем брать. Всех троих, - сказал он себе. - Как одного, так и троих». И сказав это, почувствовал себя спокойней, уверенней, побежал быстрей. Глаза стали смотреть внимательней и жёстче.
Но прошёл час, а нарушителей всё не было видно. Потяжелела морось, стал накрапывать дождь: вот-вот смоет следы. И Пахомов снова заволновался, но по-другому: он представил, как они все трое минуют соседнее село, как взбираются на подножки вагонов у ближней станции...
Пахомов снял сапоги. Бегом! Сбросил мокрую гимнастёрку. Бегом! И вдруг неожиданно остановился у дерева, услышал: шелестят кусты, потрескивают ветки. Может, зверь? Да нет, зверь ходит мягче. Зверь по-человечьи не шепчет!
Обошёл он этот шум стороной, лёг за кустарником и видит: прямо на него - идут. И не трое. Шестеро! Только трое - лицом вперёд, а трое - спиной, пятятся. Всё ещё хитрят!
«Ну что ж, шестеро так шестеро, - подумал Пахомов. - Всё равно брать надо. Не взять, так хоть задержать до прихода своих».
Он присмотрелся: оружия в руках не видно. «Но может быть, прячут, - подумал Пахомов. - Ещё как может быть! Надо, чтобы и вытащить не успели».
И только нарушители подошли поближе, как вскочит, как крикнет: «Руки вверх! Ложись!» - И дал в воздух очередь.
Подоспела на помощь тревожная группа, торопятся, тревожатся: следов-то много! Как там Пахомов? Как один справится?
Прибежали, а нарушители лежат на земле. Трое - носами в одну сторону, трое - в другую. А над ними стоит Пахомов и поводит из стороны в сторону автоматом.
В ПОГРАНИЧНОМ НАРЯДЕ
Полночи я ворочался на койке. За окном горела луна, скрипел снег под валенками часового, и по стёклам проплывала его синеватая тень.
Сменялись дозоры, а я всё думал: какой же он, Пахомов? И всё представлял, как лежат в траве нарушители и стоит над ними громадный человек с автоматом в руках.
А едва я уснул, как меня стали будить.
Открыл глаза, а передо мной невысокий щупленький паренёк. На погонах по тоненькой полоске, на груди - медаль. Представился:
Ефрейтор Пахомов! - И говорит: - Нам пора в наряд!
Я собрался. Надели мы с Пахомовым валенки, маскировочные халаты, автоматы проверили.
Щербаков осмотрел нас строго и сказал:
Приказываю выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик!
Мы вышли из помещения и направились к калитке.
Из-за угла вдруг выскочила козочка, косуля, - и прямо к Пахомову. Подбежала, потёрлась о ногу и мордочкой в карман лезет. Пахомов достал из кармана кусок печенья, протянул косуле, и мы вышли за ворота.
На елях сверкал молодой снег, лёгкий ветер раскачивал длинные бороды лишайников. Рядом шумела незамерзающая речка. Я смотрел, нет ли где
