Главная › Режим › Желтая канарейка читать. Русская канарейка

Желтая канарейка читать. Русская канарейка

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

«…Нет, знаете, я не сразу понял, что она не в себе. Такая приятная старая дама… Вернее, не старая, что это я! Годы, конечно, были видны: лицо в морщинах и все такое. Но фигурка ее в светлом плаще, по-молодому так перетянутом в талии, и этот седой ежик на затылке мальчика-подростка… И глаза: у стариков таких глаз не бывает. В глазах стариков есть что-то черепашье: медленное смаргивание, тусклая роговица. А у нее были острые черные глаза, и они так требовательно и насмешливо держали тебя под прицелом… Я в детстве такой представлял себе мисс Марпл.

Короче, она вошла, поздоровалась…

И поздоровалась, знаете, так, что видно было: вошла не просто поглазеть и слов на ветер не бросает. Ну, мы с Геной, как обычно, – можем ли чем-то помочь, мадам?

А она нам вдруг по-русски: “Очень даже можете, мальчики. Ищу, – говорит, – подарок внучке. Ей исполнилось восемнадцать, она поступила в университет, на кафедру археологии. Будет заниматься римской армией, ее боевыми колесницами. Так что я намерена в честь этого события подарить моей Владке недорогое изящное украшение”.

Да, я точно помню: она сказала “Владке”. Понимаете, пока мы вместе выбирали-перебирали кулоны, серьги и браслеты – а старая дама так нам понравилась, хотелось, чтоб она осталась довольна, – мы успели вдоволь поболтать. Вернее, разговор так вертелся, что это мы с Геной рассказывали ей, как решились открыть бизнес в Праге и про все трудности и заморочки с местными законами.

Да, вот странно: сейчас понимаю, как ловко она разговор вела; мы с Геной прямо соловьями разливались (очень, очень сердечная дама), а о ней, кроме этой внучки на римской колеснице… нет, ничего больше не припоминаю.

Ну, в конце концов выбрала браслет – красивый дизайн, необычный: гранаты небольшие, но прелестной формы, изогнутые капли сплетаются в двойную прихотливую цепочку. Особенный, трогательный браслетик для тонкого девичьего запястья. Я посоветовал! И уж мы постарались упаковать его стильно. Есть у нас VIP-мешочки: вишневый бархат с золотым тиснением на горловине, розовый такой венок, шнурки тоже золоченые. Мы их держим для особо дорогих покупок. Эта была не самой дорогой, но Гена подмигнул мне – сделай…

Да, заплатила наличными. Это тоже удивило: обычно у таких изысканных пожилых дам имеются изысканные золотые карточки. Но нам-то, в сущности, все равно, как клиент платит. Мы ведь тоже не первый год в бизнесе, в людях кое-что понимаем. Вырабатывается нюх – что стоит, а чего не стоит у человека спрашивать.

Короче, она попрощалась, а у нас осталось чувство приятной встречи и удачно начатого дня. Есть такие люди, с легкой рукой: зайдут, купят за пятьдесят евро плевые сережки, а после них ка-ак повалят толстосумы! Так и тут: прошло часа полтора, а мы успели продать пожилой японской паре товару на три штуки евриков, а за ними три молодые немочки купили по кольцу – по одинаковому, вы такое можете себе представить?

Только немочки вышли, открывается дверь, и…

Нет, сначала ее серебристый ежик проплыл за витриной.

У нас окно, оно же витрина – полдела удачи. Мы из-за него это помещение сняли. Недешевое помещение, могли вполовину сэкономить, но из-за окна – я как увидел, говорю: Гена, вот тут мы начинаем. Сами видите: огромное окно в стиле модерн, арка, витражи в частых переплетах… Обратите внимание: основной цвет – алый, пунцовый, а у нас какой товар? У нас ведь гранат, камень благородный, теплый, отзывчивый на свет. И я, как увидал этот витраж да представил полки под ним – как наши гранаты засверкают ему в рифму, озаренные лампочками… В ювелирном деле главное что? Праздник для глаз. И прав оказался: перед нашей витриной люди обязательно останавливаются! А не остановятся, так притормозят – мол, надо бы зайти. И часто заходят на обратном пути. А если уж человек зашел, да если этот человек – женщина…

Так я о чем: у нас прилавок с кассой, видите, так развернут, чтобы витрина в окне и те, кто за окном проходит, как на сцене были видны. Ну и вот: проплыл, значит, ее серебристый ежик, и не успел я подумать, что старая дама возвращается к себе в отель, как открылась дверь, и она вошла. Нет, спутать я никак не мог, вы что – разве такое спутаешь? Это было наваждение повторяющегося сна.

Она поздоровалась, как будто видит нас впервые, и с порога: “Моей внучке исполнилось восемнадцать лет, да еще она в университет поступила…” – короче, всю эту байду с археологией, римской армией и римской колесницей… выдает как ни в чем не бывало.

Мы онемели, честно говоря. Если б хоть намек на безумие в ней проглядывал, так ведь нет: черные глаза глядят приветливо, губы в полуулыбке… Абсолютно нормальное спокойное лицо. Ну, первым Гена очнулся, надо отдать ему должное. У Гены мамаша – психиатр с огромным стажем.

“Мадам, – говорит Гена, – мне кажется, вы должны заглянуть в свою сумочку, и вам многое станет ясно. Сдается мне, что подарок внучке вы уже купили и он лежит в таком нарядном вишневом мешочке”.

“Вот как? – удивленно отвечает она. – А вы, молодой человек, – иллюзионист?”

И выкладывает на витрину сумочку… черт, вот у меня перед глазами эта винтажная сумочка: черная, шелковая, с застежкой в виде львиной морды. И никакого мешочка в ней нет, хоть ты тресни!

Ну, какие мысли у нас могли возникнуть? Да никаких. У нас вообще крыши поехали. А буквально через секунду громыхнуло и запылало!

…Простите? Нет, потом такое началось – и на улице, и вокруг… И к отелю – там ведь и взорвалась машина с этим иранским туристом, а? – понаехало до черта полиции и “Скорой помощи”. Нет, мы даже и не заметили, куда девалась наша клиентка. Вероятно, испугалась и убежала… Что? Ах да! Вот Гена подсказывает, и спасибо ему, я ведь совсем забыл, а вам вдруг пригодится. В самом начале знакомства старая дама нам посоветовала канарейку завести, для оживления бизнеса. Как вы сказали? Да я и сам удивился: при чем тут канарейка в ювелирном магазине? Это ведь не караван-сарай какой-нибудь. А она говорит: “На Востоке во многих лавках вешают клетку с канарейкой. И чтоб веселей пела, удаляют ей глаза острием раскаленной проволоки”.

Ничего себе – замечание утонченной дамы? Я даже зажмурился: представил страдания бедной птички! А наша “мисс Марпл” при этом так легко рассмеялась…»

Молодой человек, излагавший эту странную историю пожилому господину, что вошел в их магазин минут десять назад, потолокся у витрин и вдруг развернул серьезнейшее служебное удостоверение, игнорировать которое было невозможно, на минуту умолк, пожал плечами и взглянул в окно. Там карминным каскадом блестели под дождем воланы черепичных юбок на пражских крышах, двумя голубыми оконцами мансарды таращился на улицу бокастый приземистый домик, а над ним раскинул мощную крону старый каштан, цветущий множеством сливочных пирамидок, так что казалось – все дерево усеяно мороженым из ближайшей тележки.

Дальше тянулся парк на Кампе – и близость реки, гудки пароходов, запах травы, проросшей меж камнями брусчатки, а также разнокалиберные дружелюбные собаки, спущенные хозяевами с поводков, сообщали всей округе то ленивое, истинно пражское очарование…

…которое так ценила старая дама: и это отрешенное спокойствие, и весенний дождь, и цветущие каштаны на Влтаве.

Первая книга надеюсь, что очень хорошей трилогии!
В поисках новых интересных книг (хотелось чего-то немного детективного, но чтобы совсем чуть-чуть) наткнулся на эту книгу.
То, что она написана автором женского пола меня не смутило, т.к. если автор действительно хорошо пишет (желательно от третьего лица), то не считаю, что нужно как-то делать на мужчин и женщин. Поэтому с удовольствием читал таких авторов, как Урсула Ле Гуин, Мария Семёнова и Андрэ Нортон. Теперь среди них, скорее всего будет и Дина Рубина - почитаю ещё пару её книг. Как в одном интервью сказал один писатель:
"... С удовольствием читал некоторые книги, написанные женщинами...", "... Потому, если автор непроверен, смотрю не на пол, а на первые "две страницы". Вполне хватает оценить стилистику, грамотность, форму подачи материала и принять решение: читать или не читать..." (Артём Каменистый).
Руководствуясь похожими идеями, я и "полистнул" доступный в интернете отрывок книги. Поняв, что язык написания хороший, я купил эту книгу.

Теперь что касается самой книги.
Как я уже сказал ранее, стиль написания отличный, по мере прочтения он нравился мне всё больше. Читается очень легко и интересно! Далее в книге появляются интриги, шпионы, тайны - в общем, всё как я люблю:-) Надеюсь в следующей книге трилогии их будет ещё больше!Отдельно стоит отметить музыкальную линию в произведении. Она изображена ненавизчиво, но вместе с тем очень яркая. Огромное количество сюжетных линий может, конечно, насторожить в начале, но они не очень быстро развиваются и поэтому постепенно складывает полная картина происходящего во всём масштабе действий. Про каждого героя написано довольно много, поэтому раскрыть характеры автору удалось идеально. Описания также очень красивые и объёмные, как будто перед тобой этот самый город и место. Настолько реалистично и красиво, что хочется побывать Там, к примеру, в Одессе. Похожее впечатление на меня произвело произведение Роберта Асприна "Игры драконов", где она с невероятно любовью к описаниям окружающих мест писал о полюбившемся ему городе. Но там был Новый Орлеан (ещё до случившихся с ним событий), а в этом произведении места как-то ближе, более знакомые. И кажется, что Одесса также близка как, допустим, и Алма-Ата, как бы далеко они не находились, какими бы разными они не казались, но что-то в них есть такое... знакомое, что ли?
Что немного удивило - это необычное описание главного героя, о котором мы узнаём как бы от других, а сам он появляется ненадолго, мельком. Очень своеобразно и интересно получилось!

(О сюжете: для тех кто не читал - лучше пропустить этот абзац)
Несколько семей, различные города, обычаи, нравы и традиции. Совершенно незнакомые людей и их семьи объединяет только кенарь и его потомки. Небольшая певчая птичка Желтухин, которая создает ту музыкальную атмосферу! Да-да, именно она, а не музыкальное одесское семейство или юноша с голосом контрасопрано, именно канарейка создаёт в наибольшей степени некий музыкальный ритм произведения. Именно в честь этой птички и названа книга, продолжение которой, надеюсь, скоро будет!

Обязательно прочитаю продолжение в виде двух книг! Отличная, думаю, будет трилогия... Надеюсь, что продолжение "не подкачает" и будет таким же интересным!
После прочтения не удержался и посмотрел в интернете историю написания книги. Оказывается автор очень тщательно изучает то, о чём пишет - довольно редкое явления в современной литературе. Она интересуется теми событиями, явлениями и всем чем только можно, о чём рассказывает читателю. Об этом было сказано на одном сайте, вроде как интервью с писательницей - надеюсь, что правда.

Дина Рубина

Русская канарейка. Желтухин

* * *

Короче, она вошла, поздоровалась…

Только немочки вышли, открывается дверь, и…

Нет, сначала ее серебристый ежик проплыл за витриной.

“Вот как? – удивленно отвечает она. – А вы, молодой человек, – иллюзионист?”

Испуг не входил в палитру ее душевных переживаний.

Когда у дверей отеля (за которым последние десять минут она наблюдала из окна столь удобно расположенной ювелирной лавки) рванул и пыхнул огнем неприметный «Рено», старая дама просто выскользнула наружу, свернула в ближайший переулок, оставив за собой оцепеневшую площадь, и прогулочным шагом, мимо машин полиции и «Скорой помощи», что, вопя, протирались к отелю сквозь плотную пробку на дороге, миновала пять кварталов и вошла в вестибюль более чем скромной трехзвездочной гостиницы, где уже был заказан номер на имя Ариадны Арнольдовны фон (!) Шнеллер.

В затрапезном вестибюле этого скорее пансиона, нежели гостиницы постояльцев тем не менее старались знакомить с культурной жизнью Праги: на стене у лифта висела глянцевая афиша концерта: некий Leon Etinger, kontratenor (белозубая улыбка, вишневая бабочка), исполнял сегодня с филармоническим оркестром несколько номеров из оперы «Милосердие Сципиона» («La clemenza di Scipione») Иоганна Христиана Баха (1735–1782). Место: собор Святого Микулаша на Мала-Стране. Начало концерта в 20.00.

Подробно заполнив карточку, с особенным тщанием выписав никому здесь не нужное отчество, старая дама получила у портье добротный ключ с медным брелком на цепочке и поднялась на третий этаж.

Леон Этингер – обладатель удивительного голоса и многих иных талантов, последний отпрыск одесского семейства с весьма извилистой и бурной историей. Прежний голосистый мальчик становится оперативником одной из серьезных спецслужб, обзаводится странной кличкой «Ке́нар руси́», («Русская канарейка»), и со временем – звездой оперной сцены. Но поскольку антитеррористическое подразделение разведки не хочет отпустить бывшего сотрудника, Леон вынужден сочетать карьеру контратенора с тайной и очень опасной «охотой». Эта «охота» приводит его в Таиланд, где он обнаруживает ответы на некоторые важные вопросы и встречает странную глухую бродяжку с фотокамерой в руках.

Дина Рубина

Русская канарейка. Голос

* * *

Охотник

Он взбежал по ступеням, толкнул ресторанную дверь, вошел и замешкался на пороге, давая глазам привыкнуть.

Снаружи все выжигал ослепительный полдень; здесь, внутри, высокий стеклянный купол просеивал мягкий свет в центр зала, на маленькую эстраду, где сливочно бликовал кабинетный рояль: белый лебедь над стаей льняных скатертей.

И сразу в глубине зала призывным ковшом поднялась широкая ладонь, на миг отразилась в зеркале и опустилась, скользнув по темени, будто проверяя, на месте ли бугристая плешь.

Кто из обаятельных экранных злодеев так же гладил себя по лысине, еще и прихлопывая, чтоб не улетела? А, да: русский актер – гестаповец в культовом сериале советских времен.

Молодой человек пробирался к столику, пряча ухмылку при виде знакомого жеста. Добравшись, обстоятельно расцеловал в обе щеки привставшего навстречу пожилого господина, с которым назначил здесь встречу. Не виделись года полтора, но Калдман тот же: голова на мощные плечи посажена с «устремлением на противника», в вечной готовности к схватке. Так бык вылетает на арену, тараня воздух лбом.

И легендарная плешь на месте, думал молодой человек, с усмешкой подмечая, как по-хозяйски основательно опускается на диван грузный человек в тесноватом для него и слишком светлом, в водевильную полосочку, костюме. На месте твоя плешь, не заросла сорняком, нежно аукается с янтарным светом лампы… Что ж, будем аукаться в рифму.

Собственный купол молодой человек полировал до отлива китайского шелка, не столько по давним обстоятельствам биографии, сколько по сценической необходимости: поневоле башку-то обнулишь – отдирать парик от висков после каждого спектакля!

Их укромный закуток, отделенный от зала мраморной колонной, просил толики электричества даже сейчас, когда снаружи все залито полуденным солнцем. Ресторан считался изысканным: неожиданное сочетание кремовых стен с колоннами редкого гранатового мрамора. Приглушенный свет ламп в стиле Тиффани облагораживал слишком помпезную обстановку: позолоту на белых изголовьях и подлокотниках диванов и кресел, пурпурно-золотое мерцание занавесей из венецианской ткани.

– Ты уже заказал что-нибудь? – спросил молодой человек, присаживаясь так, будто в следующую минуту мог вскочить и умчаться: пружинистая легкость жокея в весе пера, увертливость матадора.

Пожилой господин не приходился ему ни отцом, ни дядей, ни еще каким-либо родственником, и странное для столь явной разницы в возрасте «ты» объяснялось лишь привычкой, лишь отсутствием в их общем языке местоимения «вы».

Впрочем, они сразу перешли на английский.

– По-моему, у них серьезная нехватка персонала, – заметил Калдман. – Я минут пять уже пытаюсь поймать хотя бы одного австрийского таракана.

Его молодой друг расхохотался: снующие по залу официанты в бордовых жилетах и длинных фартуках от бедер до щиколоток и впрямь чем-то напоминали прыскающих в разные стороны тараканов. Но больше всего его рассмешил серьезный и даже озабоченный тон, каким это было сказано.

«Насколько же он меняется за границей!» – думал молодой человек. Полюбуйтесь на это воплощение респектабельности, на добродушное лицо с мясистым носом в сизых прожилках, на осторожные движения давнего сердечника, на бархатные «европейские» нотки в обычно отрывистом голосе. А этот мечтательный взлет клочковатой брови, когда он намерен изобразить удивление, восторг или «поведать нечто задушевное». А эта гранитная лысина в трогательном ореоле пушка цвета старого хозяйственного мыла. И наконец, щегольской шелковый платочек на шее – непременная дань Вене, его Вене , в которой он имел неосторожность появиться на свет в столь неудобном 1938 году.

Да, за границей он становится совсем иным: этакий чиновник среднего звена какого-нибудь уютного министерства (культуры или туризма) на семейном отдыхе в Европе.

Фото Life on White © lifeonwhite.com

Зверолов

Конец 20 века. Окраина Алма-Аты, апортовы сады НИИ растениеводства, где работала бабушка Ильи. Здесь, в маленьком доме живёт мальчик Илья с бабушкой и её братом. Он часто вспоминает своего двоюродного деда Николая Каблукова, которого за его страсть к животным и птицам называли Звероловом. Жизнь деда окутана множеством тайн, он одинок, охвачен страстью к перемене мест, но главная его любовь - канарейки. Дед любовно обучает канареек петь, прима его птичьего хора - маэстро Желтухин, желтопёрая канарейка с чудным голосом. Благодаря деду, внук на всю жизнь увлёкся канарейками.

Зверолов уходит из дома, чтобы умереть в одиночестве. После смерти деда внук находит тщательно хранимые старинную монету и фото красивой девушки с канарейкой.

Мальчик Илья растёт одиноким, замкнутым сиротой. Его мать, подобно Каблукову, поражена болезнью бродяжничества. Воспитывает его деспотичная бабушка, скрывая от внука тайну его рождения. Выросший Илья работает журналистом в газете. На катке Медео он знакомится с красавицей-музыкантшей Гулей, молодые женятся.

Дом Этингера

Одесса, начало 20 века. В большой квартире живёт семейство Этингеров: отец Гаврила (Герцль) - знаменитый кларнетист и тенор, его жена Дора и дети Яша и Эсфирь (Эся), прислуга Стеша - ровесница дочери. Семья богата и музыкальна, дети обучаются музыке и даже дают концерты. Летом на даче отец и сын поют дуэтом, восхищая слушателей. Внезапно подросток Яша заражается революционными идеями и бросает музыку. После неудачной родительской попытки пресечь эту страсть он сбегает из дома, прихватив семейную реликвию - платиновую монету деда-солдата.

Оставшаяся с безутешными родителями Эська совершенствует исполнительское мастерство пианистки, и родители везут её в Австрию для последующего обучения. Ей шьётся «венский» гардероб, впоследствии прослуживший всю жизнь. В Вене перед прослушиванием Эся замечательно играет на фортепиано в кафе, вызвав всеобщий восторг.

После приступа и лечения в австрийской клинике умирает Дора, деньги истрачены на её операцию. Этингер с дочерью возвращаются в Одессу. Теперь семья бедна, Эсфирь устраивается тапёршей в синематограф.

Начинается революция и гражданская война. В город возвращается красноармейский командир Яша, семью Этингеров навещает его друг Николай Каблуков с приветом и поручением от сына. В качестве пароля он предъявляет редкую старинную платиновую монету, украденную у отца Яшей. Любитель птиц ухаживает за Эськой, дарит ей кенаря Желтухина. Влюблённая девушка дарит ему своё фото с канарейкой.

С помощью влюбившейся в него Стеши Каблуков крадёт три редкие раритетные книги из семейной библиотеки и исчезает. Девушкам он объясняет, что не создан для осёдлой семейной жизни.

Яков, став безжалостным большевистским карателем, не навещает семью, но его имя защищает беспомощных домашних в наступившем бандитском и революционном беспорядке. Этингеров уплотняют, квартира становится коммунальной с множеством жильцов.

Яша становится советским разведчиком-нелегалом и до 1940 года живёт за границей, умело избегая репрессий. Раритетные, выкраденные из семьи книги он оставляет в Иерусалиме, где работает под видом антиквара.

Повредив руку, Гаврила Этингер больше не играет на кларнете. Он поёт сначала в кино перед сеансом, позже, заболев психическим расстройством, - в бесцельных прогулках по городу. Его называют «Городской тенор» и жалеют. Он сильно привязан к Желтухину, носит того везде с собой. За ним приглядывает верная Стеша, такая же одинокая, как и Эся.

Перед самой войной в страну тайно возвращается Яков. Ожидая ареста в эпоху репрессий и партийных чисток, он приезжает повидаться с семьёй. Герой проводит ночь с влюблённой в него Стешей и поёт, как в детстве, вместе с безумным отцом арию из оперы «Блудный сын». На выходе из дома его арестовывает НКВД.

Перед войной Эсфирь несколько лет разъезжает по стране в качестве аккомпаниатора знаменитой испанской танцовщицы Леоноры Робледо. Она дружит с ней, а в её мужа, профессора-этнографа, даже влюблена. Перед отправкой на фронт профессор покончил с собой после семейного скандала. Эсфирь и Леонора всю войну выступают на фронте в составе артистических бригад. Леонора погибает при бомбёжке, Эся возвращается домой в Одессу.

В первые дни оккупации города Гаврила Этингер вместе с Желтухиным был расстрелян на улице, как и множество евреев, румынскими солдатами. Виновного в его смерти управдома Стеша закалывает. Она сохраняет последние драгоценности семьи для вернувшейся с фронта Эси. Героиня рассказывает «барышне», как она всегда звала Эсю, про визит брата, гибель отца и про свою любовную связь с ними обоими. Плод этой связи - дочь Стешы Ируся, девочка с разными глазами.

Айя

В Алма-Ате Илья женится на Гуле и знакомится с её семьёй. Его завораживает история её родственников. Её дед Мухан хорошо знал немецкий, благодаря своему учителю Фридриху, немецкому эмигранту-коммунисту. Перед войной женился, родилась дочь. Он воевал, был в плену, в концлагере, благодаря знанию немецкого языка смог бежать и дошёл с войсками до Берлина. После войны у него родилась вторая дочь, мать Гули. Вскоре он был арестован НКВД и пятнадцать лет отсидел в советских лагерях. Его жена, баба Марья, навещала его с младшей дочерью.

Вернулся он совсем больным, и жена его выхаживала. Дед озлобился, бил её и дочерей. Уже много позже деду пришло письмо из ГДР, из которого семья узнала, что там подрастает его сын Фридрих, названный в честь любимого учителя, от немки Гертруды - плод фронтовой связи. Дед иногда писал им. Почувствовав приближение смерти, Мухан ушёл из дома и сгинул. Мать Гули умерла молодой из-за болезни сердца.

Пока Гуля ждёт ребёнка, многие знаки указывают на будущее несчастье - она рожает дочь и умирает от сердечного приступа. Девочка Айя рождается глухой. Отец и бабушка прилагают много усилий, чтобы вырастить её полноценным человеком, не инвалидом: она читает по губам, ощущает звуки тактильно, и не всякий догадывается о её болезни. У девочки свободолюбивая душа и странные приступы долгого сна, вероятно, вследствие конфликта её глухоты и многозвучного мира.

Отец поёт ей, глухой, колыбельные, она их не слышит, но чувствует. С помощью кенаря Желтухина, представителя династии Желтухиных, Айя выучивает песню «Стаканчики гранёные». Через двадцать лет она услышит, как эту песню напевает незнакомец, поразивший её воображение экзотичной внешностью. Она дважды встретит этого мужчину в разных уголках планеты, прежде чем познакомится с ним.

Подростком Айя увлеклась фотографией и с тех пор зарабатывает этим. Её влечёт бродячая свободная жизнь без запретов и ограничений, что является поводом для конфликтов с бабушкой.

Айя оканчивает школу, когда появляется Фридрих, немецкий родственник, сын её прадеда. Богатый торговец коврами симпатизирует Айе и приглашает жить и учиться в Англии, где проживает с семьёй. После долгих сомнений Илья отпускает Айю, понимая, что не удержит её возле себя. Умирает его бабушка, и он остаётся один с канарейками.

Леон

Ируся, дочь Стеши, растёт ипохондриком. Выйдя замуж за однокурсника, она уезжает на Север, там рождается их дочь, рыжеволосая Влада. В шесть лет девочку привозят бабушке Стеше в Одессу и оставляют насовсем.

Влада гиперактивна, настоящий ребёнок Этингеров. Вырастая в обществе двух бабушек, Стеши и Эсфири, девочка ничем на них не похожа, а напоминает Яшу авантюрным складом характера и буйным темпераментом. Никто и ничто не может обуздать её дикого пыла. С детства она отличается буйным и богатым воображением. В неё влюблён соседский мальчик Валерка, добряк и любитель животных.

Превратившись в красивую девушку, Влада вливается в городскую богемную тусовку в качестве натурщицы. Окружённая воздыхателями, легко порхая по жизни, она ни к кому не привязывается, предпочитая лёгкое приятельство серьёзным отношениям. Влюблённый Валерка, поняв, что девушка его никогда не полюбит, бросает учёбу и становится вором; вскоре он начинает кочевать по тюрьмам.

Случайно познакомившись со студентом-арабом Валидом, влюбившимся в неё, Влада вступает с ним в необременительную связь. Парень отбывает на родину и больше не возвращается в Одессу, а Владка ожидает ребёнка. Обе бабки девушки придумывают, что отец ребёнка погиб в Афганистане, где находится контингент советских войск.

У Влады рождается необычный мальчик, названный Леоном в честь Эськиной фронтовой подруги Леонор. Маленький, изящный, молчаливый, себе на уме, наделённый многими талантами, ребёнок обладает чудесным голосом, впоследствии превратившимся в контратенор - самый высокий мужской голос. У мальчика острый ум и артистический талант, он привязан к окружающим его трём женщинам, но по-настоящему, внутренне близок с Эсфирью. Одряхлев, та страдает старческим слабоумием. Леон учится музыке, поёт в школьном хоре и в местном оперном театре, его чудесным голосом восхищены педагоги.

Не найдя применения себе в перестроечной Украине, Влада решает эмигрировать в Израиль, и семья уезжает в Иерусалим. Там умирает Стеша, Леон горячо оплакивает бабку. Семья живёт в бедности на социальное пособие.