Журнал для интеллектуальной элиты общества. Джеймс Мэтью Барри

Нина Михайловна Демурова, известный литературовед, исследователь литературы Великобритании и США, детской английской литературы, переводчик с английского, родилась в 1930 году. Окончив романо-германское отделение филологического факультета МГУ, она оказалась в Индии, где работала переводчиком-синхронистом. Однажды, гуляя по улицам Дели, она увидела у старика-торговца книги «Гордость и предубеждение» Джейн Остин и «Питера Пэна» Дж. Барри, которые в нашей стране были тогда не известны. Переводы этих книг стали началом ее деятельности в области художественного перевода. Она познакомила читателей с произведениями Г.К.Честертона, Э.А.По, Ч.Диккенса, Э.Лира, Льюиса Кэрролла, К.Бьерка, М.Гарднера, Р.Даля, Дж.Макдональда, Ф.Х.Бернетт, Б.Поттер, Р.К.Нарайана, Дж.Апдайка… Каждая ее работа – классика отечественного перевода. Для множества детей сказки Льюиса Кэрролла об Алисе в переводе Н.Демуровой – любимейшие книги детства. В одном из интервью писательнице был задан вполне естественный вопрос: «У вас не было ощущения, что вы написали книги об Алисе по-русски?». Ответ был блистательный: «Так высоко я о себе никогда не думаю: я глубоко чту гений Кэрролла». В ответе на следующий вопрос, также совершенно естественный, хотя и несколько бестактный, – «Вам не обидно, что, несмотря на другие работы, вас воспринимают именно как переводчика «Алисы»? – Нина Михайловна также проявилась замечательно, как человек скромный, но знающий себе цену: «Я спокойно отношусь к своей репутации, а то, что мое имя соединяют с Кэрроллом, мне кажется большой удачей. Этот перевод, который позже опубликовали с комментариями Мартина Гарднера и моими в «Литературных памятниках», по мнению многих, стал культовой книжкой». Демурова продолжает заниматься Кэрроллом: она перевела его дневник, который он вел, путешествуя по России в 1867 году. Писатель и его друг Генри Лиддон побывали в Петербурге, в Царском Селе и окрестностях, в Кронштадте, в Москве, в Новом Иерусалиме, Троице-Сергиевой лавре, в Нижнем Новгороде, оставив исследователям, как признается Нина Михайловна, некоторые загадки, что для Кэрролла неудивительно.

В «Кукумбере» опубликованы сказка Льюиса Кэрролла «Месть Бруно», сказка Чарльза Диккенса «Волшебная косточка» и сказка Маргарет Махи, последнего из лауреатов Золотой медали им. Андерсена, «Дракон обыкновенной семьи» в переводе Демуровой. Привлекло ее внимание и наименее известное из произведений Диккенса – «Жизнь Господа нашего». Это были пересказы четырех Евангелий, которые дети писателя слышали перед сном. Занесенные в особую тетрадку, «неотполированные», они долгое время оставались недоступными для широкой публики и увидели свет только в 1934 году. На русском языке эта проникновенная книга вышла в 2000 году, и за ее перевод Н.Демурова была удостоена Почетного диплома Международного Совета по детской книге.

Ольга Корф

К детской литературе я пришла совсем неожиданно. Конечно, в детстве я читала ее и любила очень. До сих пор помню, как в третьем классе я упрашивала свою одноклассницу дать мне почитать «Маленького лорда Фаунтлероя» Франсис Ходгсон Бёрнетт: большая роскошная книга в красном переплете с золотом и чудесными рисунками английского художника Бёрча поразила мое воображение. Она была издана в начале ХХ века в известной детской серии «Золотая библиотека»– в те годы это была большая редкость. Одноклассница долго не соглашалась, ставила всякие условия, и, в конце концов, согласилась дать «Маленького лорда» лишь на два дня. Как я проглотила эту книжку!! А ведь в ней было страниц 200, не менее!!

Были и другие книги, которые произвели на меня в те годы сильнейшее впечатление. Одной из любимейших были «Два капитана» В.А. Каверина (первый том). Когда началась война, и мы уехали в эвакуацию, второй том еще не вышел, и я так и не знала, что же стало с Саней Григорьевым, и удалось ли ему найти капитана Татаринова. Время было тяжелое, голодное, по карточкам давали лишь немного хлеба, и о еде нам дома говорить не разрешалось. Помню, как во время прогулок с сестрой, если взрослых с нами не было, мы мечтали: «Вот кончится война, мы вернемся домой, будем есть яичницу с сосисками и прочитаем второй том «Двух капитанов!» Это казалось нам пределом счастья! Много лет спустя я познакомилась с Вениамином Александровичем Кавериным и рассказала ему об этом.

Ну, а потом началась взрослая жизнь с ее взрослым чтением, интересами и заботами. Во время хрущевской оттепели, когда была приоткрыта щель во внешней мир, мне неожиданно и чудесно повезло: я поехала ненадолго переводчицей в Индию (к тому времени я окончила университет, неплохо знала английский язык и занималась литературой). Вспоминается один из последних дней в Нью-Дели. Мы уже собирались домой и перед отъездом решили прогуляться по городу. В каменных аркадах Коннот Плейс (так называется одна из центральных площадей Нью-Дели), где укрывались от зноя торговцы коврами, украшениями и прочим, я увидела человека, разложившего на расстеленном на каменных плитах платке множество книжек в ярких обложках. Чего там только не было! Мое внимание привлекла книга о Питере Пэне Джеймса Мэтью Барни– на обложке был изображен парящий в воздухе мальчик, и говорилось, что «он не захотел стать взрослым». Я купила книжку и, прочитав, решила ее перевести. В Москве стояла зима, которая казалась особенно холодной после Индии, трещали морозы, мы топили печи (в то время мы еще жили в старом доме с большими изразцовыми печами, которые назывались «голландскими»). Я садилась за большой письменный стол, за которым по очереди работали все члены семьи, и, глядя в окно на наметенные сугробы, переводила. Как это было чудесно! Когда перевод был готов, я отнесла его в издательство, но оказалось, что издать книжку не так-то просто. Почему-то редакторам многое не нравилось в ней. – Почему это у детей в няньках собака?– говорили они.– И зачем это автор употребляет слово «джентльмен»? Долго я спорила с ними, наконец, в дело вмешался Корней Иванович Чуковский,– и книга вышла. А я поняла, что больше всего мне нравится переводить детские книжки и писать о них.

Я перевела немало детских книг, но самой известной из них, конечно, была «Алиса в Стране чудес и Зазеркалье» Льюиса Кэрролла, замечательного английского писателя, которого все англичане знают чуть ли не наизусть. Я написала о нем книжку и неожиданно стала членом английского, а потом и американского, Общества Льюиса Кэрролла. Меня пригласили прочитать о нем лекции в Англии, в Америке, в Австралии и даже в Новой Зеландии, где множеству людей хотелось узнать, что же думают об этом очень английском писателе в России и можно ли перевести его шутки на русский язык. О Кэрролле кто-то однажды сказал, что в нем сохранился «кристалл детства», и именно поэтому его так любят дети. Так оно, должно быть, и есть. Но вот почему его любят также и взрослые? Может быть, потому, что и в них есть осколки этого кристалла? Как бы то ни было, но я твердо знаю, что книги, которые мы любили в детстве, остаются с нами на всю жизнь. Иногда хочется заново перевести их (так было со мной, когда я решила заново перевести «Маленького лорда Фаунтлероя», потому что в старом переводе было много неточностей), а иногда хочется просто рассказать о них…

В детстве я очень любила слушать и рассказывать сказки. Когда я научилась читать, я стала рассказывать всё, что прочитывала, своим друзьям. Моя мама работала в детском саду в Карманицком переулке, у Смоленской площади. Сад располагался в большом деревянном доме с просторным двором, где когда-то часто бывал Пушкин. Там жил его друг Иван Пущин, Жанно, как его звали в Царскосельском лицее. Это ему посвящены строки поэта «Мой верный друг, мой друг бесценный…» Мама обо всём этом знала и помнила, и устраивала в детском саду вечера, посвященные Пушкину и его поэзии. Помню, как уже школьницей я рассказывала детям сказку Эрнста Теодора Амадея Гофмана про Щелкунчика, стараясь не пропустить ни одной подробности. Особенно поразили мое воображение конфеты под загадочным названием «марципаны» (у нас тогда таких не было) и предисловие, в котором говорилось о том, что Гофман жил в фантастическом мире, где ломберные столики бегали по улицам, хлопая, словно крыльями, откидными досками, с которых сыпался мел. Всё это было таинственно и очень увлекательно.

С годами я не утратила своей приверженности к сказкам, и мне захотелось перевести на русский язык те, которые были еще не известны русским детям. Первой книжкой, которую я перевела, была сказка шотландского писателя Джеймса Мэтью Барри о мальчике, который жил на своем особом острове, воевал с пиратами, дружил с русалками и феями (хотя порой и сердился, что они вечно путаются под ногами) и ни за что не хотел становиться взрослым. Эта сказка «Питер Пэн и Венди» не сразу вышла у нас в свет, но когда вышла, то заслужила большую любовь и детей, и взрослых.

Вообще говоря, я заметила, что лучшие детские сказки, да и вообще лучшие детские книжки, любят читать не только дети, но и взрослые. Особенно хорошо я это поняла, когда перевела на русский язык две сказки замечательного англичанина Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Их, правда, переводили и до меня, но мне казалось, что я придумала, как разгадать некоторые загадки этих удивительных сказок, так что они стали читаться совсем по-другому.

Демурова, Нина Михайловна — русский переводчик, критик и литературовед; исследователь литературы Великобритании и США, детской английской литературы, один из ведущих отечественных специалистов по творчеству Л. Кэрролла. Доктор филологических наук.

Перевела такие произведения Л. Кэрролла, как , . Её переводы «Алис» считаются «каноническими» и издаются чаще прочих переводов.

.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ:

Родилась 3 октября 1930 года. В 1953 году закончила МГУ (романо-германское отделение филологического факультета) по специальности «английский язык и литература». В конце 1950-х работала переводчиком в Индии. Затем преподавала в МГУ и в Московском Государственном Педагогическом институте им. Ленина. Читала курсы современной английской и американской литературы, детской литературы Великобритании и США. Она первой ввела в университетские курсы преподавание детской литературы как филологической дисциплины. В 1986 году защитила докторскую диссертацию на тему «Английская детская литература 1740-1870 годов».

Первым литературным переводом Н. Демуровой стал «Питер Пэн» Д. Барри.

Ее перевод «Алисы» Кэрролла впервые был издан в 1967 году в Софии.

В 1978 г. «Алиса» Демуровой вышла в серии «Литературные памятники» (изд-во «Наука»). В связи с тем, что это издание включало оригинальные иллюстрации Д. Тенниела и комментарии М. Гарднера перевод пришлось несколько изменить (например, пародию «Дом, который построил Жук» заменила другая — «Малютка крокодил» — близкая к оригиналу, а Под-Котик стал Черепахой Квази). С тех пор специалисты признают перевод Демуровой самым удачным русским переводом сказок Кэрролла.

Кроме «Алисы» ее переводах публиковались произведения Г.К.Честертона, Э.А.По, Ч.Диккенса, Дж.Макдональда, Ф.Х.Бернетт, Дж.М.Барри, Б.Поттер, А.Гарнера, Р.К.Нарайана, Дж.Апдайка и др.

Нина Демурова является почетным членом Общества Льюиса Кэрролла в Англии и США, а также английского Общества Беатрикс Поттер.
В 2000 году получила Почётный диплом Международного совета детской книги за перевод книги Диккенса «Жизнь Господа нашего»

В январе 2009 года Демуровала презентовала свою книгу «Картинки и разговоры: Беседы о Льюисе Кэрролле» , вышедшую в изд-ве «Вита-Нова». В книгу вошли разговоры автора с известными художниками, писателями, переводчиками, композиторами, режиссерами, математиками.

***
«Победителей не судят…» К. И. Чуковский - Н. М. Демуровой.
«Литературная Россия», 1968, 20 сентября:

…Мне так часто случалось видеть отчаянно плохие переводы «Алисы», что у меня сложилось убеждение, что перевести ее на русский язык невозможно. Книга эта слишком английская. Почти все ситуации основаны в ней на игре английских слов, на английских каламбурах… Если перевести эту книгу буквально, получится скучная чушь…
К счастью, Вы избрали другой - единственно верный - путь. Вы перевели Алису творчески: то есть начисто отказались от буквализма и воспроизвели дух этой книги - дух озорной, капризный и безумный.

.
***
Н. Демурова, «Мастерство перевода. Сборник седьмой»
(М.: Советский писатель. 1970):

“Алиса” относится к тем книгам, которые читаешь и перечитываешь всю жизнь. Так читала ее и я, читала, и думала, и записывала всякие приходящие в голову мысли на полях книги, а когда полей стало не хватать, - на клочках бумаги, а потом и в специальную тетрадь. Я читала “Алису” дома и со студентами, разбирала на литературных семинарах тонкости и подводные камни кэрролловского текста, находила прямые и скрытые ссылки на “Алису” во всевозможных английских книгах, старых и современных. Ведь “Алиса”, наряду с Библией и Шекспиром, чаще всего цитируется англичанами.

Скучная книжка? И я придумывала свои каламбуры, пытаясь повторить словесную игру Льюиса Кэрролла по-русски, и мои студенты и домашние смеялись, когда я читала им эти кусочки. И все же мысль о переводе “Алисы” не приходила мне в голову - слишком завораживало табу, наложенное на нее опытнейшими переводчиками и мною самой.

Потом, как это порой бывает, произошел смешной случай, анекдот, веселое недоразумение. В 1965 году в Болгарии вышел перевод “Алисы” на болгарский язык. Сотрудник “Межкниги”, проглядывая списки болгарских книг, увидел знакомое название “Алисы” и заказал ее перевод… с болгарского на русский! Директор болгарского издательства литературы на иностранных языках уговорил “Межкнигу” переводить “Алису” не с болгарского, а с английского, но прибавил, что в Болгарии невозможно найти переводчиков для такой работы. Тогда решено было издать книгу в Софии, а переводчика искать в России. Так, совершенно неожиданно, мне предложили переводить “Алису”.

Я отказалась, рекомендуя издательству других переводчиков, которые, как мне думалось, могли бы взять на себя эту трудную задачу. Но издательство решило переиздать уже имевшиеся переводы - “Алису в стране чудес” А. Оленича-Гнененко и “Алису в Зазеркальи” В. А. Азова - и просило меня отредактировать эти переводы. Я выписала оба перевода и положила их рядом с оригиналом.

[…]

Почитав эти переводы, я ясно увидела, что Льюис Кэрролл предстает в них русским читателям как автор странный, неумный и плоский. Какая несправедливость!
В отчаянии я согласилась на новый перевод обеих книг.

Работая над переводом Кэрролла, сталкиваешься с несметным количеством трудностей. Тут и игра слов, и каламбуры, и игра понятиями, и легкие, почти неуловимые логические сдвиги, и традиционная английская сдержанность, и сжатые речения, по-русски развертывающиеся, как пружина, в длинные периоды, и многочисленные детали быта, характеров, обычаев, оборотов речи, глубоко вросшие в национальное сознание. И наконец, поэзия - не только та, что в стихах, порою озорных, порой лиричных, которых так много в обеих сказках, а та, которой проникнуто у Кэрролла все - и стихи и проза, - которая определяет особый строй, тембр, поворот фразы, а потом и абзаца, сцены, главы и, наконец, всей книги. Я хорошо представляла себе, с какими трудностями мне придется иметь дело. К тому же мне не раз доводилось читать главы из “Алисы” вслух, останавливаясь, чтобы дать то или иное пояснение. Так я хорошо знала на слух все то, что часто ускользает при “молчаливом” прочтении текста глазами, - скрытые рифмы, намеки на каламбуры, огласовки и пр. Я понимала, что взялась за задачу, с т р о г о г о в о р я, невыполнимую - ведь невозможно т о ч н о передать на другом языке детали и понятия, в этом, другом языке не существующие. И все же… Все же, думала я, вероятно, возможно с наибольшим приближением (пусть не с адекватностью!) передать, донести подлинник, пойти параллельным путем, если нет пути совпадающего, ценой любых уверток и ухищрений воссоздать пусть не органическую слитность буквы и духа, но хотя бы дух подлинника.
Работая над “Алисой”, я сознательно избегала старых переводов…

[…]

С самого начала я твердо решила отказаться от русификации “Алисы” и в то же время постараться доказать, что “Алиса” - книга не только глубокая, но и смешная. Мне хотелось донести до русского читателя дух “Алисы” - дух эксцентрический и веселый.
Я хорошо понимала, что “Алиса” - книжка не просто и не только детская. Недаром Г. К. Честертон писал: “Лучшее у Льюиса Кэрролла написано ученым для ученых, а не взрослым для детей”. И еще: “Он не только учил детей стоять на голове - он учил ученых стоять на голове. Какая же это была голова, если на ней можно было так стоять!”14 Ученые отдали должное этой голове - Кэрроллом восхищались Норберт Винер, Эдмунд Т. Уиттекер и Бертран Рассел, о нем писали Климент Дьюрелл, Мартин Гарднер и многие, многие другие.
Мне хотелось сохранить и передать в русском переводе эти два “адреса” книги - взрослым и детям, разуму и непосредственности. Русская “Алиса”, думала я, должна быть понятной и близкой малышам - и в то же время не скользить по поверхности, сохранить кэрролловскую глубину, предназначенную ученым.

[…]

Музыканты хорошо знают, что происходит, когда музыку, написанную для одного инструмента, аранжируют, перекладывают для другого. Здесь приходится принимать во внимание возможности нового инструмента, выбирать иные, более звучащие регистры, повышать или понижать на тон, на терцию и т. д. В результате мелодия звучит чуть-чуть иначе, но ведь это все та же мелодия.

Так и с переводом - меняется тесситура, но музыка должна оставаться прежней. И то, что свободно и легко поет человеческий голос, может воспроизвести и скрипка.

.
***
Из интервью с Н. Демуровой, «Русский Журнал», 15.03.2002:

РЖ: Ну а все-таки, как объединить интересных вам авторов? Произведения Барри и особенно Кэрролла — детская литература с философским подтекстом, линия нонсенса и иронии…

Н.Д.: Безусловно, это линия английского гротеска, нонсенса, юмора, часто не прямого, близкого к иронии, что мне всегда нравилось.

РЖ: По-вашему, в России на сегодняшний день традиция английского юмора и гротеска представлена хорошо или еще недостаточно?

Н.Д.: Достаточно хорошо. Лакуны еще есть, но это, пожалуй, не первостепенные авторы.

РЖ: Наверное, ваш самый трудный перевод — это «Алиса»?

Н.Д.: Все произведения я переводила с удовольствием. Книги об Алисе вышли в 1967-м в Софии, в «Издательстве литературы на иностранных языках», потом оно стало называться «София-пресс».

РЖ: Почему в Софии? Обходные пути?

Н.Д.: Нет, парадоксы социалистического планирования. Одни книги выходили в республиках, другие в странах народной демократии — у них был свой план, конечно, согласованный с Москвой. Иногда он давал сбои.
Тут мне просто повезло: для своего курса стилистики я готовила примеры реализации метафор, брала их из Кэрролла и Дж.Микеша. Студенты, зная, что я занимаюсь переводом, спрашивали: «Как бы вы это перевели?» Я говорила: «Так с ходу трудно сказать, можно так, а можно этак». У нас шла своеобразная игра — у меня сохранился экземпляр книги, где на полях я писала возможные варианты перевода. Как-то ко мне пришли друзья, среди них был один хороший редактор, и я что-то процитировала из Кэрролла. Этот редактор встретил в Москве болгарского издателя, которого вызвали для обсуждения издательских планов, и когда тот сообщил ему, что собирается издавать «Алису», мой знакомый сказал: «А я знаю для тебя переводчика».

РЖ: С 1879 г., со времени выхода первого анонимного перевода «Алисы», который назывался «Соня в стране дива», книгу переводили много раз. Как вы относитесь к этим работам?

Н.Д.: Да, смешное название. Кстати, американский исследователь русского происхождения, знающий русский язык, перевел название «Соня в стране девы». Думаю, он никогда не держал этой книги в руках.
После первого перевода были замечательные работы А.Н.Рождественской, П.С.Соловьевой, по-своему очень интересный перевод В.В.Набокова, но все они исходили из принципа русификации, поэтому в текстах появлялись «губерния», «сибирский кот»… Но были и менее удачные, буквалистские переводы. «Алису в стране чудес» А.П.Оленича-Гнененко напечатали в 1940 г. и переиздавали до начала 1960-х, в то время это был самый распространенный перевод. Подчас «Алиса» Оленича-Гнененко похожа на бред. Например, Комар из Зазеркалья спрашивает Алису: «Какие есть у вас насекомые?» — «Ну, вот, к примеру, есть у нас Бабочка» (Вutterfly)», — отвечает она. «Подумаешь! — протянул Комар, — а у нас есть Вread-and-Вutterfly». В его переводе появляется «Хлебная бабочка» — вся словесная игра теряется.
Когда я начала переводить «Алису», один мой приятель, ценитель литературы, сказал: «Зачем ты за нее взялась? Какая это неприятная книга! В ней есть что-то патологическое». В те годы дореволюционные переводы не издавали, так что я придумывала новый метод — чтобы была понятна игра и гротеск книги, но при этом обойтись без русификации.

РЖ: Почему ваш знакомый считал эту книгу неприятной? Он имел в виду то, что взрослый мужчина посвящает сказку девочке?

Н.Д.: В те годы о педофилии никто не слышал. Он имел в виду предыдущие неудачные переводы. Если абсурд и нонсенс хорошо переведен, чувствуется второй, глубокий уровень, не возникает неприятного ощущения, — я не говорю о произведениях, где автор делает на это установку.

РЖ: Вы затронули проблему буквального перевода. В эссе «Задача переводчика» Вальтер Беньямин пишет, в частности, о том, что буквальности в переводе — неотъемлемая часть свободного перевода, способного освободить язык из темницы и развеять чары. Как вы относитесь к буквальному переводу?

Н.Д.: Сложный вопрос, разные люди понимают под «буквальным переводом» разное. Нужно конкретно знать, что имеется в виду. К буквализму А.П.Оленича-Гнененко я отношусь отрицательно, но приветствую «буквализм» М.Л.Гаспарова.

РЖ: То есть, по-вашему, понимание «буквализма» зависит от человека?

Н.Д.: От интерпретации этой идеи и ее воплощения.

РЖ: У вас не было ощущения, что вы написали книги об Алисе по-русски?

Н.Д.: Так высоко я о себе никогда не думаю: я глубоко чту гений Кэрролла.

РЖ: Вам не обидно, что, несмотря на другие работы, вас воспринимают именно как переводчика «Алисы»?

Н.Д.: Я спокойно отношусь к своей репутации, а то, что мое имя соединяют с Кэрроллом, — мне кажется большой удачей. Этот перевод, который позже опубликовали с комментариями Мартина Гарднера и моими в «Литературных памятниках», по мнению многих, стал культовой книжкой.
Я до сих пор занимаюсь Кэрроллом, в частности, перевела дневник его путешествия 1867 г. в Россию. Друг Кэрролла Генри Лиддон пригласил его поехать на празднование юбилея митрополита Филарета. Они побывали в Петербурге, в Царском Селе и окрестностях, в Кронштадте, в Москве, в Новом Иерусалиме, Троице-Сергиевой лавре, в Нижнем Новгороде. В этой поездке есть некоторые загадки.

РЖ: Какие?

Н.Д.: Они везли поздравительное письмо Филарету от епископа Уилберфорса из Оксфорда, видного деятеля англиканской церкви, который, в частности, выступал за сближение с восточной церковью, но не передали его вовремя. Что помешало им это сделать — при том, что они имели личную аудиенцию у Филарета и присутствовали при самом торжестве?
Я бы хотела издать русский дневник отдельной книгой, с предисловием, подробными комментариями, иллюстрациями. Кэролл был хорошим фотографом, но в России не снимал — тогдашнее оборудование было громоздким, в крупных городах он всегда покупал открытки. В Нижнем они были 2 дня, осмотрели ярмарку, а вечером пошли в театр, где Кэрролл очень точно отметил будущих великих актеров, хотя русского языка не знал. В это время в Нижнем Новгороде жил замечательный русский художник и фотограф В.Карелин, из-за слабых легких уехавший из Петербурга, сохранилось много его работ — жанровые сценки уличной и домашней жизни. Интересно, что фотографии Карелина и Кэрролла во многом перекликаются.

[…]

РЖ: Вы считаете, знание биографии автора и материалов вокруг важно или даже необходимо переводчику?

Н.Д.: Да, благодаря этому многое понимаешь и можешь лучше перевести, а произведение приобретает второй, а подчас и третий план. Совсем не обязательно потом все это выводить в комментарии… К сожалению, далеко не все переводчики изучают то, что связано с произведением и самим автором.

РЖ: О.А.Седакову мало интересует то, что относится к биографии переводимых авторов. «Меня интересует человек в состоянии говорения, мне надо почувствовать его почти физическую природу, вроде «холодно» — «горячо». Это дает только сам текст».

Н.Д.: О.А.Седакова — особый случай, у нее огромный кладезь знаний, но она в первую очередь замечательный поэт, а не переводчик. А обычный переводчик, даже очень талантливый, только выиграет, если будет знать больше об авторе и его времени.

Слева — первое Софийское издание «Алисы» в пер. Н. Демуровой,
справа — новая версия перевода Демуровой для серии «Литературные памятники».

***
Беседа Нины Демуровой с Александрой Борисенко.
Фрагмент из книги Нины Демуровой
«Картинки и разговоры. Беседы о Льюисе Кэрролле».(Вита Нова, 2008):

А. Борисенко. Нина Михайловна, а можно мне задать Вам вопрос? Я давно Вас хотела спросить, почему Ваш перевод «Алисы в Стране чудес и Зазеркалье» впервые вышел в Болгарии? Казалось бы, перевод с английского на русский - не очень понятно, почему, собственно, в Софии?

Н. Демурова. О, это длинная история! По правде говоря, в этих интервью я стараюсь сама говорить как можно меньше, но эта история, пожалуй, заслуживает того, чтобы ее рассказать. Хотя бы потому, что вокруг Льюиса Кэрролла нередко возникают какие-то совершенно невероятные истории, - таков, по крайней мере, мой опыт! Знаете, в советское время существовало такое учреждение… как же оно называлось?.. «Международная книга», если не ошибаюсь, которое, в частности, занималось тем, что заказывало переводы и книги в так называемых странах народной демократии. Там сидел чиновник, который изучал списки новых книг, вышедших в Чехословакии, Болгарии, Румынии, Венгрии и т. д. (это были в основном классики национальной литературы), а потом заказывал переводы на русский язык тех из них, которые казались ему наиболее интересными. Переводы делались в той стране, где вышла книга, печатались они также там: как правило, полиграфия была у них гораздо лучше нашей, причем, конечно, использовалось их оформление. А потом весь тираж - за небольшим исключением - привозили к нам. В Москве и Ленинграде, а также в ряде других городов существовали книжные магазины под названием «Дружба», где продавались эти книги. Так как книги эти обычно отличались хорошим оформлением - прекрасная бумага, цветные иллюстрации, суперобложки и пр., - за ними обычно шла особая охота. Вообще в те годы хорошую книгу любителям приходилось «доставать», на что уходило немало сил.
В один прекрасный день чиновник, сидевший в «Межкниге», просматривая списки книг, вышедших на болгарском языке, увидел вдруг название «Алиса в Стране чудес и Зазеркалье». У него, видно, звякнул в голове какой-то колокольчик - и он решил: «А-а, надо заказать!» И заказал. Отправил заказ на перевод сказки Кэрролла… с болгарского на русский язык! Тираж - 100 000 экземпляров! Такие тогда были тиражи… Директор издательства (тогда оно называлось «Издательство литературы на иностранных языках», потом его переименовали в «София-Пресс») смутился: «С болгарского на русский?» Но делать нечего - он написал любезное письмо, в котором говорилось, что с радостью издаст эту замечательную книгу, но, может быть, все-таки ее лучше переводить не с болгарского, а с английского языка. Прошло полгода - и чиновник повторил свой заказ на «Алису», и опять с болгарского на русский! Тогда директор, у которого было дивное имя Ангел… - Стоянов, если я не ошибаюсь, но «Ангел» я помню точно, такое имя забыть невозможно, - начал искать какие-то обходные пути. Он понимал, что переводить «Алису» с болгарского языка на русский - совершенный нонсенс.

А. Борисенко. Особенно «Алису в Стране чудес» - со всеми ее каламбурами и шутками!

Н. Демурова. Тут случилось так, что он оказался в Москве на ка кой-то конференции, встречался с разными московскими издателями и рассказал одному из них, в какое трудное положение он попал. И тот ему сказал: «Слушай, я знаю, что тебе надо сделать. Тебе надо найти переводчика здесь и заказать ему перевод!» Обоим было ясно, что в Болгарии переводчика, который мог бы перевести «Алису» с английского на русский, просто не найти. «Я даже знаю, кто мог бы это сделать». И назвал мое имя.

А. Борисенко. А Вы уже тогда начали переводить «Алису»? Для себя?

Н. Демурова. В то время я читала студентам курс английской стилистики и, объясняя им всякие тонкости, нередко приводила примеры из Кэрролла, которого очень любила. Вообще я старалась выбирать примеры, которые запали бы в память, были бы неожиданными… смешными… Студенты, которые знали, что я занимаюсь переводами, спрашивали: «А как бы Вы это перевели?» И вот, готовясь к занятиям, я начала писать на полях своего английского экземпляра «Страны чудес» возможные варианты перевода, с тем чтобы на всякий случай быть готовой. Помню, |что на этих занятиях мы много смеялись. Однажды проходившая мимо по коридору декан - дама по прозвищу «Сталин в юбке», - услышав смех, ворвалась к нам в аудиторию: она была уверена, что преподаватель на занятие не явился (а-а, прогул!!) и студенты «безобразничают»… Так я понемножку и переводила «Алису». Это была очень увлекательная игра! Как-то я рассказала о ней редактору, с которым работала над другой книгой. Это был Анатолий Александрович Клышко - он-то и порекомендовал меня софийскому издателю Ангелу. Пользуюсь случаем через все эти годы передать ему свою глубокую благодарность… Так в результате странных случайностей и стечений обстоятельств мне был заказан перевод двух сказок об Алисе, который и появился в Софии в 19б7 году. Стихи в них переводила замечательный поэт Дина Орловская. И еще были использованы известные всем переводы Маршака «Шалтай-Болтай», «Папа Вильям», «Морская кадриль».

А. Борисенко. А как же вышло, что наши издательства так долго не переводили «Алису»? Ведь, кажется, последний перевод был сделан задолго до того?

Н. Демурова. Да, еще до войны, в 1940 или 1939 году.

А. Борисенко. К тому времени он очень устарел, так что на самом деле не было такой «Алисы», которую можно было бы читать.

Н. Демурова. Нет, его читали. Это был перевод писателя Александра Оленича-Гнененко, которого к тому времени уже не было в живых. Говорят, он очень любил «Алису»… Правда, он не был профессиональным переводчиком, и это, к сожалению, сказалось, когда он стал переводить такую трудную книгу. В его переводе было много буквализмов, темных мест и других огрехов. Но к тому времени уже было ясно, что настала пора делать новый перевод. Позже мне рассказали, что в это время в «Детгизе» (так тогда называлось издательство «Детская литература») шла настоящая война между маститыми переводчиками за право на перевод этой книги. Так что я, сама того не подозревая…

А. Борисенко. …обошли этих переводчиков! Но, в конце концов, «Алису» все же не переводили с болгарского!

Н. Демурова. Кстати, эта безумная ситуация, когда все было перевернуто с ног на голову, продолжилась, когда я приехала в Болгарию получать гонорар (по условиям договора он выплачивался там в левах). Я, конечно, не протестовала против поездки в Болгарию. Наш редактор Рая Андреева повела меня в Центральный банк, где хранился гонорар. Требовалась подпись директора банка. Директор принял нас очень любезно, угостил, как полагается в Болгарии, кофе, а кофе там, надо сказать, превосходный! Но очень удивился, что я не говорю по-болгарски. «Как?! Вы не знаете болгарского? Но Вы же перевели „Алису”!» - «Да, но с английского». - «С английского на болгарский?» - «Нет, на русский». - «На русский?!» Словом, он никак не мог понять, каким образом я перевела с английского на русский, а получаю за свой перевод в Софии болгарские левы. Гонорар, правда, все же выплатил.

А. Борисенко. Мне всегда очень жаль, что не переиздается то, софийское…

Н. Демурова. Мне тоже жаль, что оно вышло только один раз. В 1978 году в Москве, в серии «Литературные памятники» издательства «Наука», вышел второй вариант моего перевода, так сказать «академический». Первый был адресован детям (и, конечно, взрослым) и был рассчитан на прямое восприятие; в нем не было ни комментариев, ни пояснений (хотя я и написала предисловие - я всегда стараюсь это делать). Второй предназначался детям постарше и взрослым, в нем присутствовал биографический, литературный и научный комментарий Мартина Гарднера, а также дополнительный материал, который по традиции «Литературных памятников» помещался в приложениях. В этом издании перевод стихотворных пародий и их оригиналов, среди которых были не только детские авторы, но и такие поэты, как Вордсворт, Вальтер Скотт и Мур, взяла на себя Ольга Седакова, тогда известная только узкому кругу ценителей. Теперь она пользуется заслуженным признанием и в России и за рубежом. Русской «Алисе» вторично повезло - да и мне тоже.
Конечно, свободный перевод каламбуров и прочей игры остался, но и в них приходилось порой учитывать комментарий. Как видите, цели в этих двух переводах были разные. И потому, я думаю, нет смысла спорить о том, который из вариантов лучше: просто они разные, вот и все!

[…]

А. Борисенко. И еще, конечно, пародии… Приятно, когда сразу узнаешь пародируемое стихотворение: это моментально создаст комический эффект.

Н.Демурова. Да, в болгарском издании самая большая проблема была - что делать с пародиями, которых у Кэрролла так много. Сложность была в том, что английские стихи, которые пародировал Кэрролл, у нас не были известны. Дореволюционные переводчики «Алисы» в этих случаях пародировали известные русские стихи.

А. Борисенко. Да-да. «Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда…» . Это там, где у Кэрролла Крокодил! Или «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» .

Н. Демурова. Мы хотели избежать, с одной стороны, непонятности (если бы мы просто перевели кэрролловские пародии), а с другой стороны, русификации - ведь Кэрролл не мог знать Лермонтова! Мне кажется, мы нашли очень хороший выход из положения. Я говорю «мы», потому что это решение было принято совместно с Диной Орловской. Мы решили пародировать английские детские стихи, которые благодаря переводам Чуковского и Маршака у всех были на слуху.

***
Из интервью с Н. Демуровой «Я хотела защитить Кэрролла»,
The New Times, № 3 (272) от 4 февраля 2013 года:
http://newtimes.ru/articles/detail/62727/

— …кто принял решение об издании «Алисы»? Эта книга, казалось бы, плохо вписывается в советский детский литературный канон.

— Это была счастливая случайность - «Алиса» не попала в руки «Детгиза», не проходила «по инстанциям». В советское время была организация такая, «Межкнига», которая заказывала переводы чешских, болгарских и других классиков нашим собратьям из соцлагеря. Однажды какой-то чиновник из «Межкниги» просматривал список книг, изданных «София-пресс», увидел книгу Льюиса Кэрролла и заказал перевод «Алисы» с болгарского языка. Директор «София-пресс» Ангел Стоянов написал очень вежливый ответ о том, что эту книгу надо переводить с английского. Но через полгода заказ пришел вновь - и снова с болгарского! Тут Ангел понял, что ему придется искать переводчика с английского самостоятельно. По счастливому стечению обстоятельств им оказалась я, а книга вышла в Болгарии.

Действительно, были старые переводы, но все они были сделаны по принципу русификации - английские реалии заменялись русскими. Первый анонимный перевод «Алисы» под названием «Соня в царстве дива» вышел в 1879 году, еще при жизни Кэрролла. Переводчик (я думаю, что это была переводчица - тогда детские книги в основном переводили женщины) решила заменить неизвестного русским детям Вильгельма Завоевателя, которого упоминает Алиса, на Наполеона, и в результате Мышь в этом переводе довольно долго рассказывает про «нашу победу при Бородино». Безумный Шляпник был заменен на Илюшку-лжеца, а «безумное чаепитие» («Шальная беседа» в этом переводе) свелось к бессмысленному разговору. Потом появились другие переводы, но и они были русифицированы. Я думаю, что русские дети смеялись, читая их, но все-таки эти тексты слишком далеко отходили от английского оригинала.

— А каким принципам перевода следовали вы?

— Я всегда стремлюсь выдержать стиль писателя. Яхнин, скажем, очень грубо перевел: он хотел, чтобы было смешно, вставлял свои шутки, которые очень не походили на Кэрролла: грубым смехачеством тот не занимался, у него все более тонко. У Заходера тоже была своя интонация - такой октябрятско-пионерский задор. Это, по-моему, совершенно не нужно. Хочется передать стиль автора, его построение фраз, интонацию.
Стихи я сама не переводила и работала с Диной Орловской, замечательной переводчицей (племянницей Маршака). Мы с ней придумали такой ход: Кэрролл пародировал стихи, хорошо известные в Англии, а мы решили, что будем писать пародии на английские стихи, хорошо известные у нас в стране благодаря переводам Маршака и Чуковского. Помните: «Вот дом, который построил Джек»? У нас было: «Вот дом, который построил жук» - ну и так далее.

— Книги про девочку Алису для викторианской эпохи - явление ведь неординарное?

— Во времена Кэрролла детские книги были другими. В детской литературе было очень распространено нравоучительное чтение. Таких просто смешных книг почти не было - ничего похожего на «Алису». Когда книга вышла, критики поначалу растерялись, кто-то даже предположил, что автор сумасшедший. Но они быстро поменяли свое мнение, и появились восторженные отзывы.

— Вам не кажется, что воспитательного эффекта иногда легче достичь, избегая занудно-нравоучительной интонации? На меня, например, Карлсон повлиял гораздо больше, чем детские рассказы Толстого.

— В «Алисе», безусловно, есть воспитательный момент, хотя прямо его не ухватишь. Я думаю, что эта книга очень повлияла на англичан, в частности, на их чувство юмора.

— Сейчас вышла ваша книга о Кэрролле. Почему вы решили ее написать?

— Я много занималась Кэрроллом - читала его переписку, дневники, воспоминания друзей и коллег, детей, с которыми он был дружен. В результате у меня создался образ совершенно особенного писателя и человека. Мне захотелось рассказать о нем и защитить его. У нас сейчас очень модны всякие огульные обвинения, в частности, в педофилии. Я хотела защитить от них Кэрролла, который не имел никакого отношения к этим грехам. Он был человеком очень чистым и добрым, и очень религиозным, писал на богословские темы, читал проповеди - ведь он был священник.
Сейчас волна такая - всех обвиняют в педофилии. Везде хотят найти какую-то грязь. И вот никто не читает «Лолиту» Набокова так, как ее надо читать: там важна последняя глава, в которой герой раскаивается и себя клеймит.

.
***

«Необходимо было передать особый, то лукавый и озорной, то глубоко личный, лирический и философский дух сказок Кэрролла, воспроизвести своеобразие авторской речи — сдержанной, четкой, лишенной «красот» и «фигур», …зато предельно динамичной и выразительной. В авторской речи Кэрролла нет длинных описаний, сантиментов, «детской речи». Вместе с тем переводчики стремились, не нарушая национального своеобразия подлинника, передать особую образность сказок Кэрролла, своеобразие его эксцентрических нонсенсов. Мы понимали, что, строго говоря, эта задача невыполнима: невозможно точно передать на другом языке понятия и реалии, в этом другом языке не существующие. И все же хотелось как можно ближе приблизиться к оригиналу, пойти путем параллельным, если нет такого же, передать если не органическую слитность буквы и духа, то хотя бы дух подлинника».

Так писала сама Н. Демурова о задачах перевода «Алисы», которые стояли перед ней и переводчицей стихов Д. Орловской в далеком 1966 году. И стоит сказать, что их фантазия, в сочетании с ответственным подходом к материалу, была оценена по достоинству и критиками, и читателями. Перевод заслуженно был признан «классическим», читай — наиболее удачным и адекватным оригиналу (недаром он был опубликован в академической серии «Литературные памятники»).
Переводчикам удалось найти «золотую середину» — сохранить дух истинно английского национального колорита и в то же время сделать сказку насколько можно доступной для русскоязычного читателя. Кое-что оказалось утеряно, но при переводе Кэрролла это неизбежно. Перевод рекомендуется старшеклассникам и взрослым. Тем же, кто хочет прояснить все «темные места» сказки стоит почитать демуровский перевод в сопровождении комментариев М. Гарднера.

***
Статьи Н. Демуровой:

Н.Демурова «Льюис Кэрролл и история одного пикника»
(«Знание — Сила» No 6/1968)

Н. Демурова. «Голос и скрипка»
(«Мастерство перевода. Сборник седьмой». М: Советский писатель. 1970)

H.M.Демурова. «Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье»

М., «Наука», Главная редакция физико-математической литературы, 1991)

H.M.Демурова. «О переводе сказок Кэрролла»
(приложение к своему переводу «Алисы» Л. Кэрролла,
М., «Наука», Главная редакция физико-математической литературы, 1991) (интервью с Ниной Демуровой) Беседу вела Е. Калашникова.

_________________

= Демурова, Нина Михайловна =

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ:

Демурова, Нина Михайловна - русский переводчик, критик и литературовед; исследователь литературы Великобритании и США, детской английской литературы, один из ведущих отечественных специалистов по творчеству Л. Кэрролла. Доктор филологических наук.

Родилась 3 октября 1930 года. В 1953 году закончила МГУ (романо-германское отделение филологического факультета) по специальности «английский язык и литература». В конце 1950-х работала переводчиком в Индии. Затем преподавала в МГУ и в Московском Государственном Педагогическом институте им. Ленина. Читала курсы современной английской и американской литературы, детской литературы Великобритании и США. Она первой ввела в университетские курсы преподавание детской литературы как филологической дисциплины. В 1986 году защитила докторскую диссертацию на тему «Английская детская литература 1740-1870 годов».

Первым литературным переводом Н. Демуровой стал "Питер Пэн" Д. Барри.

Ее перевод "Алисы" Кэрролла впервые был издан в 1967 году в Софии.

В 1978 г. «Алиса» Демуровой вышла в серии «Литературные памятники» (изд-во "Наука"). В связи с тем, что это издание включало оригинальные иллюстрации Д. Тенниела и комментарии М. Гарднера перевод пришлось несколько изменить (например, пародию "Дом, который построил Жук" заменила другая - "Малютка крокодил" - близкая к оригиналу, а Под-Котик стал Черепахой Квази). С тех пор специалисты признают перевод Демуровой самым удачным русским переводом сказок Кэрролла.

Кроме "Алисы" ее переводах публиковались произведения Г.К.Честертона, Э.А.По, Ч.Диккенса, Дж.Макдональда, Ф.Х.Бернетт, Дж.М.Барри, Б.Поттер, А.Гарнера, Р.К.Нарайана, Дж.Апдайка и др.

Нина Демурова является почетным членом Общества Льюиса Кэрролла в Англии и США, а также английского Общества Беатрикс Поттер.
В 2000 году получила Почётный диплом Международного совета детской книги за перевод книги Диккенса «Жизнь Господа нашего»

В январе 2009 года Демуровала презентовала свою книгу "Картинки и разговоры: Беседы о Льюисе Кэрролле" , вышедшую в изд-ве "Вита-Нова". В книгу вошли разговоры автора с известными художниками, писателями, переводчиками, композиторами, режиссерами, математиками.

***
«Победителей не судят...» К. И. Чуковский - Н. М. Демуровой.
«Литературная Россия», 1968, 20 сентября:

…Мне так часто случалось видеть отчаянно плохие переводы «Алисы», что у меня сложилось убеждение, что перевести ее на русский язык невозможно. Книга эта слишком английская. Почти все ситуации основаны в ней на игре английских слов, на английских каламбурах... Если перевести эту книгу буквально, получится скучная чушь...
К счастью, Вы избрали другой - единственно верный - путь. Вы перевели Алису творчески: то есть начисто отказались от буквализма и воспроизвели дух этой книги - дух озорной, капризный и безумный.

***
Н. Демурова, "Мастерство перевода. Сборник седьмой" (М.: Советский писатель. 1970):

“Алиса” относится к тем книгам, которые читаешь и перечитываешь всю жизнь. Так читала ее и я, читала, и думала, и записывала всякие приходящие в голову мысли на полях книги, а когда полей стало не хватать, - на клочках бумаги, а потом и в специальную тетрадь. Я читала “Алису” дома и со студентами, разбирала на литературных семинарах тонкости и подводные камни кэрролловского текста, находила прямые и скрытые ссылки на “Алису” во всевозможных английских книгах, старых и современных. Ведь “Алиса”, наряду с Библией и Шекспиром, чаще всего цитируется англичанами.

Скучная книжка? И я придумывала свои каламбуры, пытаясь повторить словесную игру Льюиса Кэрролла по-русски, и мои студенты и домашние смеялись, когда я читала им эти кусочки. И все же мысль о переводе “Алисы” не приходила мне в голову - слишком завораживало табу, наложенное на нее опытнейшими переводчиками и мною самой.

Потом, как это порой бывает, произошел смешной случай, анекдот, веселое недоразумение. В 1965 году в Болгарии вышел перевод “Алисы” на болгарский язык. Сотрудник “Межкниги”, проглядывая списки болгарских книг, увидел знакомое название “Алисы” и заказал ее перевод... с болгарского на русский! Директор болгарского издательства литературы на иностранных языках уговорил “Межкнигу” переводить “Алису” не с болгарского, а с английского, но прибавил, что в Болгарии невозможно найти переводчиков для такой работы. Тогда решено было издать книгу в Софии, а переводчика искать в России. Так, совершенно неожиданно, мне предложили переводить “Алису”.

Я отказалась, рекомендуя издательству других переводчиков, которые, как мне думалось, могли бы взять на себя эту трудную задачу. Но издательство решило переиздать уже имевшиеся переводы - “Алису в стране чудес” А. Оленича-Гнененко и “Алису в Зазеркальи” В. А. Азова - и просило меня отредактировать эти переводы. Я выписала оба перевода и положила их рядом с оригиналом.

Почитав эти переводы, я ясно увидела, что Льюис Кэрролл предстает в них русским читателям как автор странный, неумный и плоский. Какая несправедливость!
В отчаянии я согласилась на новый перевод обеих книг.

Работая над переводом Кэрролла, сталкиваешься с несметным количеством трудностей. Тут и игра слов, и каламбуры, и игра понятиями, и легкие, почти неуловимые логические сдвиги, и традиционная английская сдержанность, и сжатые речения, по-русски развертывающиеся, как пружина, в длинные периоды, и многочисленные детали быта, характеров, обычаев, оборотов речи, глубоко вросшие в национальное сознание. И наконец, поэзия - не только та, что в стихах, порою озорных, порой лиричных, которых так много в обеих сказках, а та, которой проникнуто у Кэрролла все - и стихи и проза, - которая определяет особый строй, тембр, поворот фразы, а потом и абзаца, сцены, главы и, наконец, всей книги. Я хорошо представляла себе, с какими трудностями мне придется иметь дело. К тому же мне не раз доводилось читать главы из “Алисы” вслух, останавливаясь, чтобы дать то или иное пояснение. Так я хорошо знала на слух все то, что часто ускользает при “молчаливом” прочтении текста глазами, - скрытые рифмы, намеки на каламбуры, огласовки и пр. Я понимала, что взялась за задачу, с т р о г о г о в о р я, невыполнимую - ведь невозможно т о ч н о передать на другом языке детали и понятия, в этом, другом языке не существующие. И все же... Все же, думала я, вероятно, возможно с наибольшим приближением (пусть не с адекватностью!) передать, донести подлинник, пойти параллельным путем, если нет пути совпадающего, ценой любых уверток и ухищрений воссоздать пусть не органическую слитность буквы и духа, но хотя бы дух подлинника.
Работая над “Алисой”, я сознательно избегала старых переводов...

С самого начала я твердо решила отказаться от русификации “Алисы” и в то же время постараться доказать, что “Алиса” - книга не только глубокая, но и смешная. Мне хотелось донести до русского читателя дух “Алисы” - дух эксцентрический и веселый.
Я хорошо понимала, что “Алиса” - книжка не просто и не только детская. Недаром Г. К. Честертон писал: “Лучшее у Льюиса Кэрролла написано ученым для ученых, а не взрослым для детей”. И еще: “Он не только учил детей стоять на голове - он учил ученых стоять на голове. Какая же это была голова, если на ней можно было так стоять!”14 Ученые отдали должное этой голове - Кэрроллом восхищались Норберт Винер, Эдмунд Т. Уиттекер и Бертран Рассел, о нем писали Климент Дьюрелл, Мартин Гарднер и многие, многие другие.
Мне хотелось сохранить и передать в русском переводе эти два “адреса” книги - взрослым и детям, разуму и непосредственности. Русская “Алиса”, думала я, должна быть понятной и близкой малышам - и в то же время не скользить по поверхности, сохранить кэрролловскую глубину, предназначенную ученым.

Музыканты хорошо знают, что происходит, когда музыку, написанную для одного инструмента, аранжируют, перекладывают для другого. Здесь приходится принимать во внимание возможности нового инструмента, выбирать иные, более звучащие регистры, повышать или понижать на тон, на терцию и т. д. В результате мелодия звучит чуть-чуть иначе, но ведь это все та же мелодия.

Так и с переводом - меняется тесситура, но музыка должна оставаться прежней. И то, что свободно и легко поет человеческий голос, может воспроизвести и скрипка.

***
Из интервью с Н. Демуровой, "Русский Журнал", 15.03.2002:

РЖ: Ну а все-таки, как объединить интересных вам авторов? Произведения Барри и особенно Кэрролла - детская литература с философским подтекстом, линия нонсенса и иронии...
Н.Д.: Безусловно, это линия английского гротеска, нонсенса, юмора, часто не прямого, близкого к иронии, что мне всегда нравилось.

РЖ: По-вашему, в России на сегодняшний день традиция английского юмора и гротеска представлена хорошо или еще недостаточно?
Н.Д.: Достаточно хорошо. Лакуны еще есть, но это, пожалуй, не первостепенные авторы.

РЖ: Наверное, ваш самый трудный перевод - это "Алиса"?
Н.Д.: Все произведения я переводила с удовольствием. Книги об Алисе вышли в 1967-м в Софии, в "Издательстве литературы на иностранных языках", потом оно стало называться "София-пресс".

РЖ: Почему в Софии? Обходные пути?
Н.Д.: Нет, парадоксы социалистического планирования. Одни книги выходили в республиках, другие в странах народной демократии - у них был свой план, конечно, согласованный с Москвой. Иногда он давал сбои.
Тут мне просто повезло: для своего курса стилистики я готовила примеры реализации метафор, брала их из Кэрролла и Дж.Микеша. Студенты, зная, что я занимаюсь переводом, спрашивали: "Как бы вы это перевели?" Я говорила: "Так с ходу трудно сказать, можно так, а можно этак". У нас шла своеобразная игра - у меня сохранился экземпляр книги, где на полях я писала возможные варианты перевода. Как-то ко мне пришли друзья, среди них был один хороший редактор, и я что-то процитировала из Кэрролла. Этот редактор встретил в Москве болгарского издателя, которого вызвали для обсуждения издательских планов, и когда тот сообщил ему, что собирается издавать "Алису", мой знакомый сказал: "А я знаю для тебя переводчика".

РЖ: С 1879 г., со времени выхода первого анонимного перевода "Алисы", который назывался "Соня в стране дива", книгу переводили много раз. Как вы относитесь к этим работам?
Н.Д.: Да, смешное название. Кстати, американский исследователь русского происхождения, знающий русский язык, перевел название "Соня в стране девы". Думаю, он никогда не держал этой книги в руках.
После первого перевода были замечательные работы А.Н.Рождественской, П.С.Соловьевой, по-своему очень интересный перевод В.В.Набокова, но все они исходили из принципа русификации, поэтому в текстах появлялись "губерния", "сибирский кот"... Но были и менее удачные, буквалистские переводы. "Алису в стране чудес" А.П.Оленича-Гнененко напечатали в 1940 г. и переиздавали до начала 1960-х, в то время это был самый распространенный перевод. Подчас "Алиса" Оленича-Гнененко похожа на бред. Например, Комар из Зазеркалья спрашивает Алису: "Какие есть у вас насекомые?" - "Ну, вот, к примеру, есть у нас Бабочка" (Вutterfly)", - отвечает она. "Подумаешь! - протянул Комар, - а у нас есть Вread-and-Вutterfly". В его переводе появляется "Хлебная бабочка" - вся словесная игра теряется.
Когда я начала переводить "Алису", один мой приятель, ценитель литературы, сказал: "Зачем ты за нее взялась? Какая это неприятная книга! В ней есть что-то патологическое". В те годы дореволюционные переводы не издавали, так что я придумывала новый метод - чтобы была понятна игра и гротеск книги, но при этом обойтись без русификации.

РЖ: Почему ваш знакомый считал эту книгу неприятной? Он имел в виду то, что взрослый мужчина посвящает сказку девочке?
Н.Д.: В те годы о педофилии никто не слышал. Он имел в виду предыдущие неудачные переводы. Если абсурд и нонсенс хорошо переведен, чувствуется второй, глубокий уровень, не возникает неприятного ощущения, - я не говорю о произведениях, где автор делает на это установку.

РЖ: Вы затронули проблему буквального перевода. В эссе "Задача переводчика" Вальтер Беньямин пишет, в частности, о том, что буквальности в переводе - неотъемлемая часть свободного перевода, способного освободить язык из темницы и развеять чары. Как вы относитесь к буквальному переводу?
Н.Д.: Сложный вопрос, разные люди понимают под "буквальным переводом" разное. Нужно конкретно знать, что имеется в виду. К буквализму А.П.Оленича-Гнененко я отношусь отрицательно, но приветствую "буквализм" М.Л.Гаспарова.

РЖ: То есть, по-вашему, понимание "буквализма" зависит от человека?
Н.Д.: От интерпретации этой идеи и ее воплощения.

РЖ: У вас не было ощущения, что вы написали книги об Алисе по-русски?
Н.Д.: Так высоко я о себе никогда не думаю: я глубоко чту гений Кэрролла.

РЖ: Вам не обидно, что, несмотря на другие работы, вас воспринимают именно как переводчика "Алисы"?
Н.Д.: Я спокойно отношусь к своей репутации, а то, что мое имя соединяют с Кэрроллом, - мне кажется большой удачей. Этот перевод, который позже опубликовали с комментариями Мартина Гарднера и моими в "Литературных памятниках", по мнению многих, стал культовой книжкой.
Я до сих пор занимаюсь Кэрроллом, в частности, перевела дневник его путешествия 1867 г. в Россию. Друг Кэрролла Генри Лиддон пригласил его поехать на празднование юбилея митрополита Филарета. Они побывали в Петербурге, в Царском Селе и окрестностях, в Кронштадте, в Москве, в Новом Иерусалиме, Троице-Сергиевой лавре, в Нижнем Новгороде. В этой поездке есть некоторые загадки.

РЖ: Какие?
Н.Д.: Они везли поздравительное письмо Филарету от епископа Уилберфорса из Оксфорда, видного деятеля англиканской церкви, который, в частности, выступал за сближение с восточной церковью, но не передали его вовремя. Что помешало им это сделать - при том, что они имели личную аудиенцию у Филарета и присутствовали при самом торжестве?
Я бы хотела издать русский дневник отдельной книгой, с предисловием, подробными комментариями, иллюстрациями. Кэролл был хорошим фотографом, но в России не снимал - тогдашнее оборудование было громоздким, в крупных городах он всегда покупал открытки. В Нижнем они были 2 дня, осмотрели ярмарку, а вечером пошли в театр, где Кэрролл очень точно отметил будущих великих актеров, хотя русского языка не знал. В это время в Нижнем Новгороде жил замечательный русский художник и фотограф В.Карелин, из-за слабых легких уехавший из Петербурга, сохранилось много его работ - жанровые сценки уличной и домашней жизни. Интересно, что фотографии Карелина и Кэрролла во многом перекликаются.

РЖ: Вы считаете, знание биографии автора и материалов вокруг важно или даже необходимо переводчику?
Н.Д.: Да, благодаря этому многое понимаешь и можешь лучше перевести, а произведение приобретает второй, а подчас и третий план. Совсем не обязательно потом все это выводить в комментарии... К сожалению, далеко не все переводчики изучают то, что связано с произведением и самим автором.

РЖ: О.А.Седакову мало интересует то, что относится к биографии переводимых авторов. "Меня интересует человек в состоянии говорения, мне надо почувствовать его почти физическую природу, вроде "холодно" - "горячо". Это дает только сам текст".
Н.Д.: О.А.Седакова - особый случай, у нее огромный кладезь знаний, но она в первую очередь замечательный поэт, а не переводчик. А обычный переводчик, даже очень талантливый, только выиграет, если будет знать больше об авторе и его времени.

Слева - первое Софийское издание "Алисы" в пер. Н. Демуровой, справа - новая версия перевода Демуровой для серии "Литературные памятники".

***
Н. Демурова, журнал для детей "Кукумбер", №7/2002:

Я перевела немало книг, но самой известной, конечно, была «Алиса в Стране чудес и Зазеркалье» Льюиса Кэрролла, замечательного английского писателя, которого все англичане знают чуть ли не наизусть. О Кэрролле кто-то однажды сказал, что в нем сохранился «кристалл детства», и именно поэтому его так любят дети. Но вот почему его любят взрослые? Может быть, потому, что и в них есть осколки этого кристалла?

***
Беседа Нины Демуровой с Александрой Борисенко
(Фрагмент из книги Нины Демуровой «Картинки и разговоры.
Беседы о Льюисе Кэрролле».(Вита Нова, 2008)):

А. Борисенко. Нина Михайловна, а можно мне задать Вам вопрос? Я давно Вас хотела спросить, почему Ваш перевод «Алисы в Стране чудес и Зазеркалье» впервые вышел в Болгарии? Казалось бы, перевод с английского на русский - не очень понятно, почему, собственно, в Софии?
Н. Демурова. О, это длинная история! По правде говоря, в этих интервью я стараюсь сама говорить как можно меньше, но эта история, пожалуй, заслуживает того, чтобы ее рассказать. Хотя бы потому, что вокруг Льюиса Кэрролла нередко возникают какие-то совершенно невероятные истории, - таков, по крайней мере, мой опыт! Знаете, в советское время существовало такое учреждение... как же оно называлось?.. «Международная книга», если не ошибаюсь, которое, в частности, занималось тем, что заказывало переводы и книги в так называемых странах народной демократии. Там сидел чиновник, который изучал списки новых книг, вышедших в Чехословакии, Болгарии, Румынии, Венгрии и т. д. (это были в основном классики национальной литературы), а потом заказывал переводы на русский язык тех из них, которые казались ему наиболее интересными. Переводы делались в той стране, где вышла книга, печатались они также там: как правило, полиграфия была у них гораздо лучше нашей, причем, конечно, использовалось их оформление. А потом весь тираж - за небольшим исключением - привозили к нам. В Москве и Ленинграде, а также в ряде других городов существовали книжные магазины под названием «Дружба», где продавались эти книги. Так как книги эти обычно отличались хорошим оформлением - прекрасная бумага, цветные иллюстрации, суперобложки и пр., - за ними обычно шла особая охота. Вообще в те годы хорошую книгу любителям приходилось «доставать», на что уходило немало сил.
В один прекрасный день чиновник, сидевший в «Межкниге», просматривая списки книг, вышедших на болгарском языке, увидел вдруг название «Алиса в Стране чудес и Зазеркалье». У него, видно, звякнул в голове какой-то колокольчик - и он решил: «А-а, надо заказать!» И заказал. Отправил заказ на перевод сказки Кэрролла... с болгарского на русский язык! Тираж - 100 000 экземпляров! Такие тогда были тиражи... Директор издательства (тогда оно называлось «Издательство литературы на иностранных языках», потом его переименовали в «София-Пресс») смутился: «С болгарского на русский?» Но делать нечего - он написал любезное письмо, в котором говорилось, что с радостью издаст эту замечательную книгу, но, может быть, все-таки ее лучше переводить не с болгарского, а с английского языка. Прошло полгода - и чиновник повторил свой заказ на «Алису», и опять с болгарского на русский! Тогда директор, у которого было дивное имя Ангел... - Стоянов, если я не ошибаюсь, но «Ангел» я помню точно, такое имя забыть невозможно, - начал искать какие-то обходные пути. Он понимал, что переводить «Алису» с болгарского языка на русский - совершенный нонсенс.

А. Борисенко. Особенно «Алису в Стране чудес» - со всеми ее каламбурами и шутками!
Н. Демурова. Тут случилось так, что он оказался в Москве на ка кой-то конференции, встречался с разными московскими издателями и рассказал одному из них, в какое трудное положение он попал. И тот ему сказал: «Слушай, я знаю, что тебе надо сделать. Тебе надо найти переводчика здесь и заказать ему перевод!» Обоим было ясно, что в Болгарии переводчика, который мог бы перевести «Алису» с английского на русский, просто не найти. «Я даже знаю, кто мог бы это сделать». И назвал мое имя.

А. Борисенко. А Вы уже тогда начали переводить «Алису»? Для себя?
Н. Демурова. В то время я читала студентам курс английской стилистики и, объясняя им всякие тонкости, нередко приводила примеры из Кэрролла, которого очень любила. Вообще я старалась выбирать примеры, которые запали бы в память, были бы неожиданными... смешными... Студенты, которые знали, что я занимаюсь переводами, спрашивали: «А как бы Вы это перевели?» И вот, готовясь к занятиям, я начала писать на полях своего английского экземпляра «Страны чудес» возможные варианты перевода, с тем чтобы на всякий случай быть готовой. Помню, |что на этих занятиях мы много смеялись. Однажды проходившая мимо по коридору декан - дама по прозвищу «Сталин в юбке», - услышав смех, ворвалась к нам в аудиторию: она была уверена, что преподаватель на занятие не явился (а-а, прогул!!) и студенты «безобразничают»... Так я понемножку и переводила «Алису». Это была очень увлекательная игра! Как-то я рассказала о ней редактору, с которым работала над другой книгой. Это был Анатолий Александрович Клышко - он-то и порекомендовал меня софийскому издателю Ангелу. Пользуюсь случаем через все эти годы передать ему свою глубокую благодарность... Так в результате странных случайностей и стечений обстоятельств мне был заказан перевод двух сказок об Алисе, который и появился в Софии в 19б7 году. Стихи в них переводила замечательный поэт Дина Орловская. И еще были использованы известные всем переводы Маршака «Шалтай-Болтай», «Папа Вильям», «Морская кадриль».

А. Борисенко. А как же вышло, что наши издательства так долго не переводили «Алису»? Ведь, кажется, последний перевод был сделан задолго до того?
Н. Демурова. Да, еще до войны, в 1940 или 1939 году.

А. Борисенко. К тому времени он очень устарел, так что на самом деле не было такой «Алисы», которую можно было бы читать.
Н. Демурова. Нет, его читали. Это был перевод писателя Александра Оленича-Гнененко, которого к тому времени уже не было в живых. Говорят, он очень любил «Алису»... Правда, он не был профессиональным переводчиком, и это, к сожалению, сказалось, когда он стал переводить такую трудную книгу. В его переводе было много буквализмов, темных мест и других огрехов. Но к тому времени уже было ясно, что настала пора делать новый перевод. Позже мне рассказали, что в это время в «Детгизе» (так тогда называлось издательство «Детская литература») шла настоящая война между маститыми переводчиками за право на перевод этой книги. Так что я, сама того не подозревая...

А. Борисенко. ...обошли этих переводчиков! Но, в конце концов, «Алису» все же не переводили с болгарского!
Н. Демурова. Кстати, эта безумная ситуация, когда все было перевернуто с ног на голову, продолжилась, когда я приехала в Болгарию получать гонорар (по условиям договора он выплачивался там в левах). Я, конечно, не протестовала против поездки в Болгарию. Наш редактор Рая Андреева повела меня в Центральный банк, где хранился гонорар. Требовалась подпись директора банка. Директор принял нас очень любезно, угостил, как полагается в Болгарии, кофе, а кофе там, надо сказать, превосходный! Но очень удивился, что я не говорю по-болгарски. «Как?! Вы не знаете болгарского? Но Вы же перевели „Алису”!» - «Да, но с английского». - «С английского на болгарский?» - «Нет, на русский». - «На русский?!» Словом, он никак не мог понять, каким образом я перевела с английского на русский, а получаю за свой перевод в Софии болгарские левы. Гонорар, правда, все же выплатил.

А. Борисенко. Мне всегда очень жаль, что не переиздается то, софийское...
Н. Демурова. Мне тоже жаль, что оно вышло только один раз. В 1978 году в Москве, в серии «Литературные памятники» издательства «Наука», вышел второй вариант моего перевода, так сказать «академический». Первый был адресован детям (и, конечно, взрослым) и был рассчитан на прямое восприятие; в нем не было ни комментариев, ни пояснений (хотя я и написала предисловие - я всегда стараюсь это делать). Второй предназначался детям постарше и взрослым, в нем присутствовал биографический, литературный и научный комментарий Мартина Гарднера, а также дополнительный материал, который по традиции «Литературных памятников» помещался в приложениях. В этом издании перевод стихотворных пародий и их оригиналов, среди которых были не только детские авторы, но и такие поэты, как Вордсворт, Вальтер Скотт и Мур, взяла на себя Ольга Седакова, тогда известная только узкому кругу ценителей. Теперь она пользуется заслуженным признанием и в России и за рубежом. Русской «Алисе» вторично повезло - да и мне тоже.
Конечно, свободный перевод каламбуров и прочей игры остался, но и в них приходилось порой учитывать комментарий. Как видите, цели в этих двух переводах были разные. И потому, я думаю, нет смысла спорить о том, который из вариантов лучше: просто они разные, вот и все!

А. Борисенко. И еще, конечно, пародии... Приятно, когда сразу узнаешь пародируемое стихотворение: это моментально создаст комический эффект.
Н.Демурова. Да, в болгарском издании самая большая проблема была - что делать с пародиями, которых у Кэрролла так много. Сложность была в том, что английские стихи, которые пародировал Кэрролл, у нас не были известны. Дореволюционные переводчики «Алисы» в этих случаях пародировали известные русские стихи.

А. Борисенко. Да-да. «Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда...». Это там, где у Кэрролла Крокодил! Или «Скажи-ка, дядя, ведь недаром...».
Н. Демурова. Мы хотели избежать, с одной стороны, непонятности (если бы мы просто перевели кэрролловские пародии), а с другой стороны, русификации - ведь Кэрролл не мог знать Лермонтова! Мне кажется, мы нашли очень хороший выход из положения. Я говорю «мы», потому что это решение было принято совместно с Диной Орловской. Мы решили пародировать английские детские стихи, которые благодаря переводам Чуковского и Маршака у всех были на слуху.

***
Из интервью с Н. Демуровой «Я хотела защитить Кэрролла»,
The New Times, № 3 (272) от 4 февраля 2013 года:
http://newtimes.ru/articles/detail/62727/

Кто принял решение об издании «Алисы»? Эта книга, казалось бы, плохо вписывается в советский детский литературный канон.

Это была счастливая случайность - «Алиса» не попала в руки «Детгиза», не проходила «по инстанциям». В советское время была организация такая, «Межкнига», которая заказывала переводы чешских, болгарских и других классиков нашим собратьям из соцлагеря. Однажды какой-то чиновник из «Межкниги» просматривал список книг, изданных «София-пресс», увидел книгу Льюиса Кэрролла и заказал перевод «Алисы» с болгарского языка. Директор «София-пресс» Ангел Стоянов написал очень вежливый ответ о том, что эту книгу надо переводить с английского. Но через полгода заказ пришел вновь - и снова с болгарского! Тут Ангел понял, что ему придется искать переводчика с английского самостоятельно. По счастливому стечению обстоятельств им оказалась я, а книга вышла в Болгарии.

Действительно, были старые переводы, но все они были сделаны по принципу русификации - английские реалии заменялись русскими. Первый анонимный перевод «Алисы» под названием «Соня в царстве дива» вышел в 1879 году, еще при жизни Кэрролла. Переводчик (я думаю, что это была переводчица - тогда детские книги в основном переводили женщины) решила заменить неизвестного русским детям Вильгельма Завоевателя, которого упоминает Алиса, на Наполеона, и в результате Мышь в этом переводе довольно долго рассказывает про «нашу победу при Бородино». Безумный Шляпник был заменен на Илюшку-лжеца, а «безумное чаепитие» («Шальная беседа» в этом переводе) свелось к бессмысленному разговору. Потом появились другие переводы, но и они были русифицированы. Я думаю, что русские дети смеялись, читая их, но все-таки эти тексты слишком далеко отходили от английского оригинала.

А каким принципам перевода следовали вы?

Я всегда стремлюсь выдержать стиль писателя. Яхнин, скажем, очень грубо перевел: он хотел, чтобы было смешно, вставлял свои шутки, которые очень не походили на Кэрролла: грубым смехачеством тот не занимался, у него все более тонко. У Заходера тоже была своя интонация - такой октябрятско-пионерский задор. Это, по-моему, совершенно не нужно. Хочется передать стиль автора, его построение фраз, интонацию.
Стихи я сама не переводила и работала с Диной Орловской, замечательной переводчицей (племянницей Маршака). Мы с ней придумали такой ход: Кэрролл пародировал стихи, хорошо известные в Англии, а мы решили, что будем писать пародии на английские стихи, хорошо известные у нас в стране благодаря переводам Маршака и Чуковского. Помните: «Вот дом, который построил Джек»? У нас было: «Вот дом, который построил жук» - ну и так далее.

Книги про девочку Алису для викторианской эпохи - явление ведь неординарное?

Во времена Кэрролла детские книги были другими. В детской литературе было очень распространено нравоучительное чтение. Таких просто смешных книг почти не было - ничего похожего на «Алису». Когда книга вышла, критики поначалу растерялись, кто-то даже предположил, что автор сумасшедший. Но они быстро поменяли свое мнение, и появились восторженные отзывы.

Вам не кажется, что воспитательного эффекта иногда легче достичь, избегая занудно-нравоучительной интонации? На меня, например, Карлсон повлиял гораздо больше, чем детские рассказы Толстого.

В «Алисе», безусловно, есть воспитательный момент, хотя прямо его не ухватишь. Я думаю, что эта книга очень повлияла на англичан, в частности, на их чувство юмора.

Сейчас вышла ваша книга о Кэрролле. Почему вы решили ее написать?

Я много занималась Кэрроллом - читала его переписку, дневники, воспоминания друзей и коллег, детей, с которыми он был дружен. В результате у меня создался образ совершенно особенного писателя и человека. Мне захотелось рассказать о нем и защитить его. У нас сейчас очень модны всякие огульные обвинения, в частности, в педофилии. Я хотела защитить от них Кэрролла, который не имел никакого отношения к этим грехам. Он был человеком очень чистым и добрым, и очень религиозным, писал на богословские темы, читал проповеди - ведь он был священник.
Сейчас волна такая - всех обвиняют в педофилии. Везде хотят найти какую-то грязь. И вот никто не читает «Лолиту» Набокова так, как ее надо читать: там важна последняя глава, в которой герой раскаивается и себя клеймит.

"Необходимо было передать особый, то лукавый и озорной, то глубоко личный, лирический и философский дух сказок Кэрролла, воспроизвести своеобразие авторской речи - сдержанной, четкой, лишенной "красот" и "фигур", ...зато предельно динамичной и выразительной. В авторской речи Кэрролла нет длинных описаний, сантиментов, "детской речи". Вместе с тем переводчики стремились, не нарушая национального своеобразия подлинника, передать особую образность сказок Кэрролла, своеобразие его эксцентрических нонсенсов. Мы понимали, что, строго говоря, эта задача невыполнима: невозможно точно передать на другом языке понятия и реалии, в этом другом языке не существующие. И все же хотелось как можно ближе приблизиться к оригиналу, пойти путем параллельным, если нет такого же, передать если не органическую слитность буквы и духа, то хотя бы дух подлинника".
Так писала сама Н. Демурова о задачах перевода "Алисы", которые стояли перед ней и переводчицей стихов Д. Орловской в далеком 1966 году. И стоит сказать, что их фантазия, в сочетании с ответственным подходом к материалу, была оценена по достоинству и критиками, и читателями. Перевод заслуженно был признан "классическим", читай - наиболее удачным и адекватным оригиналу (недаром он был опубликован в академической серии "Литературные памятники"). Переводчикам удалось найти "золотую середину" - сохранить дух истинно английского национального колорита и в то же время сделать сказку насколько можно доступной для русскоязычного читателя. Кое-что оказалось утеряно, но при переводе Кэрролла это неизбежно. Перевод рекомендуется старшеклассникам и взрослым. Тем же, кто хочет прояснить все "темные места" сказки стоит почитать демуровский перевод в сопровождении комментариев М. Гарднера.

Статьи Н. Демуровой:

С английского .

Биография

Переводила произведения таких авторов, как Гилберт Кит Честертон , Эдгар Аллан По , Чарльз Диккенс , Джон Данн Макдональд , Льюис Кэрролл , Фрэнсис Элиза Бёрнетт , Джеймс Мэтью Барри , Беатрис Поттер , Дженнифер Гарнер , Нарайан Разипурам Кришнасвами , Джон Хойер Апдайк и другие.

Является почётным членом Общества Льюиса Кэрролла в Англии и США, а также английского Общества Беатрикс Поттер . В 2000 году получила Почётный диплом Международного совета детской книги за перевод книги Диккенса «Жизнь Господа нашего» (en:The Life of Our Lord) .

Произведения

Книги

• Демурова Н. М. Льюис Кэрролл : Очерк жизни и творчества / Отв. ред. Б. И. Пуришев .. - М .: Наука , 1979. - 200, с. - (Литературоведение и языкознание). - 50 000 экз. (обл.)

• Июльский полдень золотой. Статьи об английской детской книге. - М.: Изд-во УРАО, 2000.
• Основные даты жизни и творчества Л. Кэрролла. 2003.
• О переводе сказок Кэрролла. 2003
• Картинки и разговоры. Беседы о Льюисе Кэрролле. - СПб: «Вита Нова» , 2008. - ISBN 978-5-93898-173-7 .

• Английская литературная сказка: Сборник: Пер. с англ. / Сост., авт. вступ. ст. Н. Демурова. - М .: ТЕРРА-Книжный клуб, 1998. - 480 с. - (Библиотека английской литературы).
• Льюис Кэрролл . - М.: Молодая гвардия, 2013. - 412, с., л. ил. - (Жизнь замечательных людей ; Вып. 1590 (1390)). - ISBN 978-5-235-03568-3 . - 5000 экз.

Переводы

Чарльз Диккенс

• Жизнь Господа нашего Иисуса Христа

Льюис Кэрролл

• Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье

Эдгар Аллан По

• Человек, которого изрубили в куски . Повесть о последней бугабускокикапуской кампании
• Не закладывай черту своей головы
• Элеонора
• Длинный ларь
• Фон Кемпелен и его открытие

Гилберт Кит Честертон

• Грехи графа Сарадина
• Лиловый парик
• Неуловимый принц

Джеймс Мэтью Барри

Фрэнсис Бёрнетт

• Маленькая принцесса, или История Сары Кру
• «Заповедный сад» - повесть выходила в серии «Мир девочек» изд-ва «Янтарный сказ» вместе с «Маленькой принцессой»

Джен Ормерод

• «Моди и Медведь» (Поляндрия, 2011)

Фильмография

• - «Алиса в Стране чудес » - консультант
• - «Алиса в Зазеркалье » - консультант

Напишите отзыв о статье "Демурова, Нина Михайловна"

Примечания

Ссылки

• в «Журнальном зале »
• пресс-портрет Яндекс.новости
• Жукова Л. . The New Times (4.2.2012). - Интервью Н. Демуровой. Проверено 19 февраля 2013. .
• www.seva.ru/oborot/guests/?id=199

Это заготовка статьи о биографии персоны из СССР . Вы можете помочь проекту, дополнив её.

Отрывок, характеризующий Демурова, Нина Михайловна

Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d"infanterie Mariecher resolument l"une contre l"autre sans qu"aucune des deux ceda avant d"etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l"intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»