Главная › Документы на ребенка › Значение марков евгений львович в краткой биографической энциклопедии. Евгений Марков: попытка создания новой системы взаимосвязей конфессиональной принадлежности, этнического своеобразия и общеимперских интересов

Значение марков евгений львович в краткой биографической энциклопедии. Евгений Марков: попытка создания новой системы взаимосвязей конфессиональной принадлежности, этнического своеобразия и общеимперских интересов

Марков Евгений Львович -

Евгений Львович Марков, потомок одного из трех дворянских родов Марковых, восходящих к началу XVII в., родился и вырос в родовом имении Патебник Щигровского уезда Курской губернии. По материнской линии он приходился внуком суворовскому генералу Гану, являлся близким родственником писательниц Е.А. Ган, Е.П. Блаватской, В.П. Желиховской и публициста Р.А. Фадеева. Учился в Курской гимназии и Харьковском университете, где закончил курс кандидатом естественных наук. После двухлетнего заграничного путешествия, во время которого он слушал лекции в знаменитых европейских университетах, в 1859 г. Марков поступил учителем в Тулу, где в те годы вокруг директора гимназии Гаярина группировался кружок молодых педагогов, "одушевленных стремлением" поставить педагогическое дело на новых началах. Одним из результатов деятельности Маркова в кружке явилась статья о яснополянской школе Льва Толстого (1862). Евгений Марков быстро продвигался по службе и скоро стал инспектором гимназии. Благодаря упомянутой статье на него обратили внимание в Министерстве народного просвещения - ему было предложено место в ученом комитете, а в 1865 г. состоялось его назначение директором Симферопольской гимназии и народных училищ в Крыму. В начале 1866 г., как можно вывести из предисловия к книге, он приезжает в Крым. Эта сторона деятельности Евгения Маркова подробно раскрыта в сообщении его коллеги - А.И. Маркевича, сделанном вскоре после смерти Маркова на заседании Таврической Ученой Архивной Комиссии 23 мая 1903 г. Предоставим ему слово: "В самый знаменательный момент русской жизни в прошлом веке, в эпоху наших великих реформ, назначен был в 1865 году Евгений Львович Марков директором Симферопольской гимназии и училищ Таврической губернии. Это назначение его совпало с введением нового устава гимназий 1864 г., когда Симферопольская гимназия была преобразована в классическую с одним древним языком, но удержала прежнее право считать обязательным оба новые языка. С необыкновенной энергией взялся Е.Л. Марков за дело и трудами своими на пользу образования приобрел скоро известность во всей Тавриде. При нем вновь выработано было положение о гимназическом пансионе, который и раньше существовал при Симферопольской гимназии, но был закрыт в 1863 году за недостатком средств на его содержание. Марков нашел эти средства. Вместе с тем он подал мысль о настоятельной потребности для Симферопольской гимназии в приготовительном классе, который и был открыт в 1868 г. Благодаря энергичному ходатайству Маркова, Таврическое земство ассигновало средства на содержание младшего отделения приготовительного класса и пособие преподавателям русского языка, а также ассигновало крупную сумму на устройство для народных учителей педагогических курсов при приготовительном классе гимназии, которые происходили под его руководством. При Маркове было капитально перестроено здание гимназии, и в 1867 году в нем устроена была церковь. Марков обращал серьезное внимание на улучшение библиотеки гимназии, на кабинеты и классную мебель. Высокообразованный человек, просвещенный педагог, Е.Л. Марков был превосходным руководителем учащих и строгим, но справедливым и гуманным директором для учащихся, на которых он имел самое благотворное влияние. Во всех сослуживцах и подчиненных Марков умел вселить к себе чувство глубокого уважения, энергию и любовь к делу и оставил по себе самые приятные воспоминания, которые сохранились до сих пор. Много также потрудился Евгений Львович над улучшением уездных училищ в губернии, заводил при них ремесленные отделения и всегда настойчиво доказывал необходимость профессионального образования. Заботами и настояниями Маркова число училищ в губернии постоянно увеличивалось. И действительно, какое учреждение в состоянии было отказать его ходатайству, всегда подкрепленному вескими и основательными данными? При Маркове открыто было в Симферополе и женское училище 1-го разряда, преобразованное потом в гимназию. В этом заведении Евгений Львович вместе с учителями мужской гимназии бесплатно вел преподавание. Марков возбудил весьма важный, государственного значения вопрос об обрусении татар путем просвещения. Татарские учительские школы и русско-татарские училища как в Таврической, так и в других губерниях обязаны своим существование инициативе покойного. Деятельное участие принимал Марков и в устройстве публичных лекций в Симферополе, и сам прочел лекцию "О зрении".

Навсегда связывают имя Е.Л. Маркова с Тавридой его превосходные "Очерки Крыма", в которых с такой любовью и в такой художественной форме изображена природа Крыма, его жизнь, история и памятники древности. С Крымом связано и содержание его романа "Берег моря".

Оставивши Крым, Е.Л. Марков не разрывал связей с ним, и в 1880 году с искренностью приветствовал первые шаги газеты «Таврида», редактором которой был его сослуживец по симферопольской гимназии И.И. Казас".

Добавим к этому, что авторитет Евгения Маркова в Крыму был настолько велик, что память его, среди прочих значительнейших в истории провинциального губернского города лиц, была увековечена в названии одной из улиц Симферополя (теперь эта улица носит имя Я. Крейзера). Среди симферопольских педагогов он встретил и свою будущую жену - Анну Ивановну Познанскую, бывшую в то время начальницей Симферопольской женской гимназии. Педагогическая деятельность Маркова заметно повлияла на его творчество - на страницах "Очерков Крыма" мы не раз встречаем размышления автора о проблемах народного образования. В 1870 г. Евгений Марков оставляет службу и покидает Крым. Проведя год в заграничных путешествиях, он поселяется в деревне, занимается земской деятельностью (вот откуда осведомленность и компетентность суждений по этому вопросу, столь ясно видные в позднейшем дополнении книги - "Письма с Южного берега", написанном по впечатлениям поездки 9 лет спустя).

Литературную деятельность Евгений Марков начал еще во время своего заграничного путешествия в 1858 г. рассказом "Ушан. Отрывок из воспоминаний детства", опубликованным в журнале "Русский вестник". В шестидесятых годах были опубликованы также другие его педагогические и критические статьи. Статьи его о творчестве русских писателей позже охотно включались составителями в различные сборники. Он единственный в то время (1865) обратил внимание и оценил по достоинству повесть Л. Толстого «Казаки» в статье "Народные типы в нашей литературе".

По достоинству оценены читателями и путевые очерки, написанные Евгением Марковым под впечатлением от поездок по России, Средней Азии, Кавказу, Италии, Турции, Греции, Архипелагу, Египту, Палестине.

Расцвет его литературной деятельности относится к семидесятым годам. К этому времени относится большинство его беллетрических произведений, почти не знакомых современному читателю. К сожалению, круг доступных источников биографических сведений о Е.Л. Маркове не так уж велик. Ни в курском, ни в воронежском архивах нет личного фонда писателя. А ведь там могли быть очень интересные для нас документы. Достаточно назвать упомянутые автором путевые альбомы, в которых он делал зарисовки во время путешествий по Крыму. Конечно, целенаправленный поиск в названных архивах, безусловно, позволит внести какие-то конкретные уточнения в биографию писателя. Однако современному археографу и краеведу утрата личного архива тем более досадна, что Евгений Марков был избран 1 декабря 1900 г. перовым председателем Воронежской ученой архивной комиссии.

Скончался Евгений Львович Марков от рака печени в Воронеже, в 1 час дня 17 марта 1903 г. 68 лет от роду. Похоронен в родовом имении.

Этнограф, выдающийся крымовед. Директор училищ Таврической губернии .

Биография

Евгений Львович Марков родился и вырос в родовом имении Патебник Щигровского уезда Курской губернии и принадлежит к одному из трёх дворянских родов Марковых , ведущему своё происхождение от литовского дворянина, перешедшего на службу к российскому государю и получившему в XVII веке поместья около города Курска .

Отец Евгения служил в свите императора Александра I .

Мать Евгения является дочерью боевого генерала Алексея Августовича Гана (178?-1830) - участника суворовского похода - и принадлежит к немецкому аристократическому роду Hahn von Rottenstern-Hahn (Хан фон Ротерштерн-Хан) из Базедова (Мекленбург) , восходящему, по семейному преданию, к женской линии династии Каролингов и германским рыцарям-крестоносцам . Таким образом, по материнской линии, Евгений Марков является двоюродным братом писательниц Е. П. Блаватской и В. П. Желиховской , и находится в сродстве с писательницей Е. А. Ган и публицистом Р. А. Фадеевым .

Дети

Старший сын - Лев Евгеньевич Марков (1862-1936) - предводитель дворянства Щигровского уезда .
Младший сын - Николай Евгеньевич Марков (1866-1945) - российский политик и публицист, один из лидеров черносотенцев.

Произведения

Крымско-восточная тематика

Марков Е. Л. Крымские впечатления: Страница из путевого дневника // Отечественные записки. - 1867. - № 12, 15, 16, 22, 23, 24 (т.171, 175) .
Марков Е. Л. Поездка в древний Сурож: Из Крымских впечатлений // Отечественные записки. - 1871. - Т. 195 , № Март .
Марков Е. Л. Пещерные города Крыма: Путевые впечатления // Вестник Европы. - 1872. - Т. 3 , № кн.6, 7 .
Марков Е. Л. . - СПб. : Тип. К. Н. Плотникова, 1872. - 506 с.
- Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - 2-е изд. - СПб. , 1884. - 596 с.
- Марков Е. Л. Очерки Крыма. - 3-е изд. - СПб.-М., 1902.
- Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - 4-е илл. изд., 257 картин и рисунков. - СПб.-М.: Тип. Товарищества М. О. Вольф, 1906. - 536 с.
- Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - 4-е илл. изд. - СПб. , 1911.
- Марков Е. Л. Очерки Крыма. - Симферополь: Таврия, 1995. - 543 с.
Марков Е. Л. Путеводитель по Крыму. - Одесса, 1872.
- Марков Е. Л. Путеводитель по Крыму. - Изд. 2-е. - СПб. , 1872.
Марков Е. Л. Берег моря: Роман из крымской жизни, в 2-х томах. - СПб. , 1880.
Марков Е. Л. Европейский Восток. Путевые очерки. 1.На рубеже // Вестник Европы. - 1886. - № 3 . - С. 116 .
Марков Е. Л. Очерки Кавказа: Картины кавказской жизни, природы и истории. - СПб.-М.: Тип. Товарищества М. О. Вольф, 1887. - 711 с.
- Марков Е. Л. Очерки Кавказа: Картины кавказской жизни, природы и истории. - 2-е изд. - СПб.-М., 1904.
- Марков Е. Л. Очерки Кавказа. - Изд. с 1 акварелью, 310 картинами и рисунками. - СПб.-М.: Тип. Товарищества М. О. Вольф, 1913. - 596 с.
Марков Е. Л. Путешествие на Восток: Царь-град и Архипелаг. В стране фараонов. - СПб. , 1890-1891. - Т. 1, 2.
Марков Е. Л. Путешествие по Святой земле: Иерусалим и Палестина, Самария, Галилея и берега Малой Азии. - СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1891. - 515 с.
Марков Е. Л. Западня: Повесть из крымской жизни // Вестник Европы. - 1892. - № Сент., Окт. .
Марков Е. Л. Крым и его особенности // Живописная Россия (книга). - СПб.-М., 1898. - Т. 5 .
Марков Е. Л. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге, в 2-х томах и 6 частях (т.1 - Побережья Кавказа. В Туркмении. На Оксусе и Яксарте; т.2 - Фергана. Долина Зеравшана. Домой по Волге). - СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1901. - 1062 (544+518) с.
Марков Е. Л. Путешествие по Сербии и Черногории. - 1903.

Воронежско-донская тематика

Марков Е. Л. // Русский вестник. - 1891. - № 5, 6 (т.214) . - С. 128-182 .
- Марков Е. Л. В стране белых гор. Поездка в Дивногорье / Науч. ред. проф. А. В. Бережной. - Воронеж: , 2007. - 64 с.
Марков Е. Л. Червлёный Яр // Русский вестник. - 1891. - № 8 .
Марков Е. Л. Хазарские городища на реке Воронеж // Русский вестник. - 1891. - № 11 .
Марков Е. Л. Древний город Костёнск // Русский вестник. - 1891. - № 12 .
Марков Е. Л. Белогорские пещеры // Русский вестник. - 1892. - № 1 .
Марков Е. Л. Старая Донская пустынь и Донецкий казачий городок (Из путевых очерков Воронежской губернии) // Памятная книжка Воронежской губернии на 1893 год. - Воронеж, 1893. - С. 125-157 .
Марков Е. Л. Поездка к камню Буилу (Из путевых очерков Дона) // Памятная книжка Воронежской губернии на 1894 год. - Воронеж, 1894. - С. 127-146 .
Марков Е. Л. Донская Беседа и соседние ей древние урочища Дона (путевые заметки) // Памятная книжка Воронежской губернии на 1896 год. - Воронеж, 1896. - С. 108-135 .
Марков Е. Л. Клады Старой Северщины // Памятная книжка Воронежской губернии на 1902 год. - Воронеж, 1902. - С. 1-18 .

Прочие темы

Марков Е. Л. Ушан. Отрывок из воспоминаний детства (рассказ) // Русский вестник. - 1858.
Марков Е. Л. Народные типы в нашей литературе (статья о «Казаках» Л. Н. Толстого). - 1865.
Марков Е. Л. Барчуки. Картины прошлого: [автобиографический роман]. - СПб. , 1875.
- Марков Е. Л. Барчуки. - 2-е изд. - СПб. , 1882.
Марков Е. Л. Софисты XIX века (серия публицистических статей) // Голос (газета). - 1875. - № 36-37 и др. .
Марков Е. Л. Чернозёмные поля (роман), в 2-х томах. - СПб, 1876 (1877).
Марков Е. Л. Собрание сочинений, в 2-х томах (т.1 - Публицистика и критика; т.2 - Путешествия и педагогия). - СПб. , 1877.
Марков Е. Л. Статья о поэзии Н. А. Некрасова . - 1878.
Марков Е. Л. Критические беседы (критическая статья о Н. А. Добролюбове) // Русская речь (газета). - 1880. - № 6, 7 .
Марков Е. Л. Разбойница Орлиха (исторический роман о пугачёвском восстании). - 1895.
- Марков Е. Л. Разбойница Орлиха. - СПб. , 1904.
Марков Е. Л. Значение Белинского в истории русского просвещения: Публичное чтение в память 50-летия годовщины его смерти // Кавказ. - 1899. - № 3 июля .
Марков Е. Л. Значение Пушкина в истории русского просвещения // Памятная книжка Воронежской губернии на 1900 год. - Воронеж, 1899. - С. 53-65 .
Марков Е. Л. Грехи и нужды нашей средней школы. - СПб. : Тип. А.С. Суворина, 1900. - 131 с.
Марков Е. Л. Учебные годы (старого) барчука: [продолжение автобиографического романа]. - СПб. , 1901.

Напишите отзыв о статье "Марков, Евгений Львович"

Примечания

Источники

Бережной А. В. , Бережная Т. В. Марков Евгений Львович и его краеведческие очерки о Воронежском крае. - Воронеж, 2007.
Ибраимов Н. Р. // Историко-публицистический альманах «Москва-Крым». - Москва, 2000. - № 2 .
Богоявленский Д. Д. . - 2001.
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Марков, Евгений Львович

Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.

На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»

Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.

Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.

Дополните информацию о персоне

Биография

Происходил из старинного дворянского рода. В 1857 году Марков окончил Харьковский университет.

В 1859-1870 годах учительствовал в Туле, затем был директором Симферопольской гимназии и народных училищ в Крыму, позднее председатель Щигровской земской управы.

Вначале был близок к демократическому лагерю, сотрудничал в журналах "Отечественные записки", "Дело", "Вестник Европы". Позднее сочувствовал славянофильству. В романе "Черноземные поля" (1876) запечатлены картины нравственного распада в среде дворян-землевладельцев.

Сочинения

В публицистических статьях ("Софисты XIX века", газета "Голос", 1875, No 36-37, и др.) Марков выступал против формального характера русского судопроизводства. Роман "Берег моря" (1880) посвящен вопросам возрождения Крымского края.

Марков выступал со статьями о "Казаках" Л.Н.Толстого ("Народные типы в нашей литературе", 1865), о поэзии Н.А.Некрасова (1878). В статье о Н.А.Добролюбове ("Критические беседы", газета "Русская речь", 1880, No 6, 7) М. упрекал его в поверхностном нигилизме.

Многочисленные путешествия М. нашли отражение в живо написанных путевых записках:

"Очерки Крыма" (1872)
"Очерки Кавказа" (1887)
"Путешествие на Восток" (т. 1-2, 1890-1891)
"Россия в Средней Азии" (1901)
"Путешествие по Сербии и Черногории" (1903)

Крымско-восточная тематика

Марков Е. Л. Крымские впечатления: Страница из путевого дневника // Отечественные записки. - 1867. - № 12, 15, 16, 22, 23, 24 (т.171, 175).
Марков Е. Л. Поездка в древний Сурож: Из Крымских впечатлений // Отечественные записки. - 1871. - Т. 195. - № Март.
Марков Е. Л. Пещерные города Крыма: Путевые впечатления // Вестник Европы. - 1872. - Т. 3. - № кн.6, 7.
Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - СПб: Тип. К. Н. Плотникова, 1872. - 506 с.
Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - 2-е изд.. - СПб: 1884. - 596 с.
Марков Е. Л. Очерки Крыма. - 3-е изд.. - СПб.-М.: 1902.
Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - 4-е илл. изд., 257 картин и рисунков. - СПб.-М.: Тип. Товарищества М. О. Вольф, 1906. - 536 с.
Марков Е. Л. Очерки Крыма: Картины крымской жизни, природы и истории. - 4-е илл. изд.. - СПб.: 1911.
Марков Е. Л. Очерки Крыма. - Симферополь: Таврия, 1995. - 543 с.
Марков Е. Л. Путеводитель по Крыму. - Одесса: 1872.
Марков Е. Л. Путеводитель по Крыму. - Изд. 2-е. - СПб: 1872.
Марков Е. Л. Берег моря: Роман из крымской жизни, в 2-х томах. - СПб: 1880.
Марков Е. Л. Европейский Восток. Путевые очерки. 1.На рубеже // Вестник Европы. - 1886. - № 3. - С. 116.
Марков Е. Л. Очерки Кавказа: Картины кавказской жизни, природы и истории. - СПб.-М.: Тип. Товарищества М. О. Вольф, 1887. - 711 с.
Марков Е. Л. Очерки Кавказа: Картины кавказской жизни, природы и истории. - 2-е изд.. - СПб.-М.: 1904.
Марков Е. Л. Очерки Кавказа. - Изд. с 1 акварелью, 310 картинами и рисунками. - СПб.-М.: Тип. Товарищества М. О. Вольф, 1913. - 596 с.
Марков Е. Л. Путешествие на Восток: Царь-град и Архипелаг. В стране фараонов. - СПб: 1890-1891 Т. 1, 2.
Марков Е. Л. Путешествие по Святой земле: Иерусалим и Палестина, Самария, Галилея и берега Малой Азии. - СПб: Тип. М. М. Стасюлевича, 1891. - 515 с.
Марков Е. Л. Западня: Повесть из крымской жизни // Вестник Европы. - 1892. - № Сент., Окт..
Марков Е. Л. Крым и его особенности // Живописная Россия (книга). - СПб.-М.: 1898. - Т. 5.
Марков Е. Л. Россия в Средней Азии: Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской, Ташкентской и Ферганской областям, Каспийскому морю и Волге, в 2-х томах и 6 частях (т.1 - Побережья Кавказа. В Туркмении. На Оксусе и Яксарте; т.2 - Фергана. Долина Зеравшана. Домой по Волге). - СПб.: Тип. М. М. Стасюлевича, 1901. - 1062 (544+518) с.
Марков Е. Л. Путешествие по Сербии и Черногории. - 1903.

Библиография

Библиографический указатель, под. ред. К.Д.Муратовой, М.-Л., 1962
Литвинов В., Биография Маркова и библиография его произведений (в "Памятной книжке Воронежской губ." на 1904)
Венгеров С. А., Источники словаря русских писателей, том IV, Петроград, 1917

Брат В.Л. Маркова. Родился и прожил почти всю жизнь в родовом имении Александровка (с. Крутое Щигровского у. Курской губ.). Образование получил в Курской гимназии, затем в Харьковском университете, который он окончил в 1857 со степенью кандидата естественных наук; слушал лекции в ряде университетов Германии.

Вернувшись в Россию, преподавал в Тульской гимназии. Затем служил в учёном комитете Министерства народного просвещения, возглавлял гимназию в Симферополе, руководил народными училищами Крыма. Подлечив там туберкулёз, вернулся в Щигры, где занимался сельским хозяйством и земской деятельностью (председатель земской управы уезда).

С 1887 г. жил в Воронеже. Служил управляющим губернского отделения Дворянского земельного банка и председателем Крестьянского банка. Был почётным членом Воронежского губернского статистического комитета, с 1890 - председателем Воронежской губернской учёной архивной комиссии.

Автор многих публицистических статей и беллетристических произведений. Публиковался в "Отечественных записках", "Русском вестнике", "Голосе" и других ведущих органах российской периодики пореформенной поры. Продолжил литературную традицию путевых очерков просвещённого путешественника. Его книги: "Очерки Кавказа", "Берег моря", "Очерки Крыма", "Путешествие на Восток, Царьград и Архипелаг. В стране фараонов", "Путешествие по Святой Земле" и особенно воронежский цикл экскурсионных заметок ("Поездка в Дивногорье", "Червлёный Яр", "Хазарские городища", "Древний город Костенек", "Белогорские пещеры", "Поездка к камню Буилу" и др.) - содержат, помимо колоритных картин природы, описания историко-археологических памятников, многие из которых с тех пор оказались повреждены или вовсе утрачены. В трудах Воронежской губернской учёной архивной комиссии Е.Л Марков опубликовал, в частности, свои воспоминания о кладоискателях Щигровского уезда, об археологических находках на Ратском ("Святом") городище.

На автобиографическом материале впечатлений курского детства и юности построены его романы "Барчуки. Картины прошлого", "Чернозёмные поля", "Сомнения в школьной практике" и др. Художественное осмысление пугачёвского восстания дано им в историческом романе "Разбойница Орлиха" (1895). В отличие от своего брата, В.Л. Маркова, Е.Л. Марков резко критикует дворян, злоупотреблявших своим положением. Дворяне, полагает он, призваны помогать крестьянам, руководить ими, а те должны старательно работать на своих участках и на барских полях. Деревенскую нищету и обездоленность Марков склонен объяснять главным образом мужицкой нерадивостью. Причину пугачёвщины усматривает в злоупотреблениях властей и в произволе со стороны помещиков, забывших о своих обязанностях.

В 1903 Е.Л. Марков на собственные средства построил школу в с. Мелехино. Будучи членом попечительского совета Курской учительской семинарии, оказывал материальную помощь в обеспечении учебного процесса.

Погребён в родовом имении Патепник Щигровского уезда.

Его именем называлась до революции Щигровская земская библиотека, в здании которой в настоящее время расположен краеведческий музей с установленной на нем

М арков, Евгений Львович - известный писатель (1835 - 1903). Родился в старинной помещичьей семье Щигровского уезда, Курской губернии. По даровитой матери, дочери суворовского генерала Гана, Марков - близкий родственник писательниц , , публициста генерала и . Окончил курс в Харьковском университете кандидатом естественных наук. Был учителем гимназии в Туле, где в то время около директора гимназии, Гаярина, группировался кружок молодых педагогов, одушевленных стремлением поставить педагогическое дело на новых началах. Марков вскоре стал инспектором гимназии. Статья о яснополянской школе, графа Толстого (1862) обратила на Маркова внимание министерства народного просвещения; ему предложили место в ученом комитете и вскоре назначили директором симферопольской гимназии и народных училищ в Крыму. Новое направление учебного дела при графе было ему несимпатично; к тому же здоровье его расстроилось, и он в 1870 г. оставил службу, уехал на год в Южную Европу, затем поселился в деревне; был председателем щигровской уездной земской управы, потом непременным членом крестьянского присутствия. В 1881 г. граф вызывал Маркова в Петербург, в качестве "сведущего человека" по питейному и переселенческому делу, и он был одним из 6 лиц, избранных для защиты выработанных "сведущими людьми" проектов в заседании государственного совета. С конца 1880-х годов Марков состоял управляющим воронежского отделения дворянского и крестьянского земельных банков. Совершил ряд поездок в Италию, Турцию, Грецию, Египет, Палестину, Среднюю Азию и на Кавказ. Литературную деятельность свою Марков начал в 1858 г. рассказом "Ушан" ("Русский Вестник"). В 60-х годах напечатал ряд педагогических и критических статей в "Русском Вестнике", "Отечественных Записках", "Журнале Министерства Народного Просвещения" и других, а также путевых очерков, посвященных заграничным поездкам и прогулкам по Крыму. Последние имели особенный успех и, вышедшие в 1872 г. отдельной книгой ("Очерки Крыма"), в 1884 г. достигли 2-го издания. Расцвет литературной деятельности Маркова относится к 70-м годам. Необычайно шумный успех, выпавший на долю его статьи (1875) в "Голосе" об адвокатах ("Софисты XIX в."), побудил его отдаться литературе с особенным рвением. Он становится одним из плодовитейших публицистов и критиков и пробует также свои силы на поприще романа и повести. В отдельном издании, кроме "Очерков Крыма", появились: "Барчуки. Картины прошлого" (Санкт-Петербург, 1875; автобиографические воспоминания о детстве автора), "Собрание сочинений" (Санкт-Петербург, 1877, том I. Публицистика и критика, том II. Путешествия и педагогия), "Черноземные поля", роман (Санкт-Петербург, 1877), "Берег моря", роман из крымской жизни (Санкт-Петербург, 1880), "Очерки Кавказа" (Санкт-Петербург, 1887), "Путешествие на Восток. Царь-град и Архипелаг. В стране фараонов" (Санкт-Петербург, 1890), "Путешествие по Святой Земле" (Санкт-Петербург, 1891). Из не вошедших в эти издания в свое время обратили на себя внимание ряд критических статей в "Голосе" и "Русской Речи" о , , , и других. Менее всего ценны беллетристические произведения Маркова. В "Барчуках" и их продолжении: "Учебные годы барчука" ("Новь", 80-х годов) автобиографический элемент почти заслоняет элемент типичности, а в других произведениях риторически-расплывчатая манера, свойственная всем вообще писаниям Маркова, значительно вредит художественному впечатлению. Несмотря на то, что как критик он ожесточенный враг тенденциозности, Марков в собственных романах - писатель ярко-тенденциозный. Главный роман его - "Черноземные поля" - представляет собой почти сплошную проповедь того, что всего вернее можно назвать благонамеренным либерализмом мещанского счастья и какого-то совсем особенного народничества, ничего общего не имеющего с демократизмом. Герой романа Суровцев - лицо в значительной степени автобиографическое - искренне желает работать на пользу народу, но источник этого желания не в сознании долга пред народом, а в чисто идиллическом воззрении на деревенскую жизнь, как на общение с природой и удаление от шума извращенной жизни городов. Стремление создать из Суровцева и его невесты "героев" в прямом смысле слова не мало вредит роману, который, в общем, производит впечатление слащавой идиллии. Гораздо выше беллетристики Маркова его многочисленные путевые очерки, отчасти написанные в беллетристической форме. Марков - прекрасный стилист, у него есть живое чувство природы; в "Очерках Крыма" много страниц истинно-поэтических. Но и здесь его не покидает свойственная ему приподнятость тона; он часто впадает в риторику. Как критик, Марков стоит по преимуществу на эстетической точке зрения и исходя из нее, не мог правильно понять Некрасова. Он видел только слабые стороны его сатирической и гражданской поэзии и недостаточно оценил поэтическое золото таких произведений как "Мороз красный нос", "Рыцарь на час" и другие. Но ему можно вменить в серьезную заслугу статьи о "Казаках" Толстого. Это великое произведение в свое время (1865) прошло почти незамеченным, один только Марков по достоинству оценил всю его глубину. Как педагог, он оказался одним из самых резких противников Льва Толстого в походе последнего против приемов европейской педагогии. В написанной в 60-х годах статье Маркова: "Признаки старой болезни в нашей педагогии", автор с большой резкостью восстает против вмешательства духовенства в жизнь народной, средней и высшей школы. В публицистических статьях Маркова погоня за эффектными формулами часто ведет к крайним преувеличениям. Марков очень гордится тем, что как в своих публицистических, так и других статьях он совершенно свободен от предвзятости и не отступает от требований жизни в угоду какой бы то ни было "школе". Тем не менее, общий ход его литературной деятельности представляет постепенное уклонение в одну сторону. Являясь в 60-х годах сотрудником "Отечественных Записок" редакции Некрасова и