Значение свирский алексей иванович в краткой биографической энциклопедии. Значение свирский алексей иванович в краткой биографической энциклопедии А свирский биография

Алексей Иванович Свирский (1865-1942) - русский писатель-беллетрист .

Биография

Родился в бедной еврейской семье. С 12 лет Свирский путешествовал по всей России, был в Персии и Турции, бывал в тюрьмах, ночлежных домах и притонах. Работал портовым грузчиком, упряжным в донецких шахтах, чернорабочим на вышках Баку, на виноградниках и табачных плантациях Кавказа и Бессарабии. Первое стихотворение Свирского, посвященное памяти А. Кольцова , было напечатано в 1892 в газ. «Ростовские н/Д. известия». С этих пор Свирский начал регулярно писать очерки «из босяцкой жизни». Первые книги - «Ростовские трущобы», «По тюрьмам и вертепам», «Погибшие люди» - вышли в 1893, 1895, 1898, получив одобрение критика Скабичевского. Свирским написано около 20 книг - рассказов, очерков, повестей и пьес. После Великой Октябрьской пролетарской революции Свирский вступил в партию. В период гражданской войны был в Красной армии, с 1921 принимал участие в работе Всероссийского союза писателей.

Темы произведений Свирского: жизнь городского «дна», ремесленного пролетариата, еврейской бедноты, фабричных рабочих, шахтеров, обывателей, интеллигенции и др.

Особенного внимания советской критики удостоилась повесть «Записки рабочего», появившаяся в 1907 году и тогда же сожжённая по постановлению петербургской судебной палаты. Тема повести - «рост сознательности молодого пролетария, который приходит к убеждению в необходимости борьбы» не только с «капиталистами-хозяевами», но и со всей политической системой царской России. Однако это произведение по мнению советских критиков, «носило черты „агитки“, не свободной и от идеологических ошибок» (противопоставление жизни русских рабочих почти «идиллическому» существованию западных пролетариев). Похвальных отзывов советских критиков удостоилсь очерки, изображающие жизнь ремесленного пролетариата, главным образом молодёжи («Дебют» и др.), а также еврейского ремесленничества («Портной Хацкель»).

Особое место в творчестве Свирского занимает изображение детей и подростков городской окраины. Свирский даёт яркие и красочные картины жизни полунищей и совершенно нищей детворы, вынужденной с ранних лет в ожесточённой борьбе добывать себе кусок хлеба («Дети улицы», «Первый выход», «Вор» и повесть «Рыжик» - наиболее популярные произведения Свирского о детях). Особенно хороша повесть «Рыжик».

Послеоктябрьская действительность ещё не нашла своего отражения в творчестве Свирского. Рассказы Свирского из послереволюционной жизни («Стальное сердце», «Хорошая жизнь» и др.) критиковались как «слабые». Зато автобиографическая повесть «История моей жизни», рисующая тяжёлое детство автора, его скитальческую голодную жизнь, жестокую борьбу за существование и «постепенное осознание порочности существовавшего общественного строя» удостоилась хвалебных отзывов.

Библиография

• Собр. сочин., 6тт., изд. «Освобождение», СПБ, 1909-1916 (т. VI - изд. «Северные дни»); Полное собр. сочин., с автобиограф. и критико-биограф. очерком И.Кубикова, 10тт., «Зиф», М. 1928-1930; История моей жизни, изд. «Советский писатель», М., 1935.
• Машбиц-Веров И. Творчество А. Свирского, «На литературном посту», 1926, № 2; ГроссманЛ., А.Свирский, «Красная нива», 1926, № 12; ДинамовС., А.Свирский, «Книгоноша», 1926, № 14; Соболев Юр., А.Свирский, «Журналист», 1926, № 3; Смирнов-КутачевскийА., Мастер очерка, «Красная новь», 1929, № 11.
• Владиславлев И. В. Русские писатели, изд. 4, М. - Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия (1917-1927), т. I, М. - Л., 1928; Писатели современной эпохи, т. I, ред. Б. П. Козьмина, М., 1928.

СВИРСКИЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ

Свирский (Алексей Иванович) - беллетрист. Родился в 1865 году. Сын рабочего на табачной фабрике, С. десять лет вел странствующую жизнь, попадал в тюрьмы и этапы за "бесписьменность" и хорошо изучил мир бродяг и босяков. С 1892 года он стал печатать свои интересные очерки из трущобной и тюремной жизни в "Ростовских-на-Дону Известиях". Позже сотрудничал в разных других периодических изданиях. Отдельно издал: "Ростовские трущобы" (Ростов-на-Дону, 1893); "В стенах тюрьмы" (1894); "По тюрьмам и вертепам" (М., 1895); "Несчастные дети" (СПб., 1898); "Погибшие люди" (3 т., 2 изд., 1898); "Смертная казнь" (1899); "Преступник" (1902); "Рыжик" (1903); "На родине" (1903); несколько книжек для народа.

Краткая биографическая энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое СВИРСКИЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• СВИРСКИЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ
  (1865-1942) русский писатель. Повесть для детей "Рыжик" (1901) и др. произведения из жизни бедноты в …
• СВИРСКИЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ
  Алексей Иванович , русский советский писатель. Член КПСС с 1919. Род. в семье …
• СВИРСКИЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ
  беллетрист. Род. в 1865 г. Сын рабочего на табачной фабрике, С. десять лет вел странствующую жизнь, попадал в тюрьмы и …
• СВИРСКИЙ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ
  ? беллетрист. Род. в 1865 г. Сын рабочего на табачной фабрике, С. десять лет вел странствующую жизнь, попадал в тюрьмы …
• АЛЕКСЕЙ в Словаре-указателе имен и понятий по древнерусскому искусству:
  ЧЕЛОВЕК БОЖИЙ (V век) один из самых популярных святых в Византии и на Руси, по происхождению римлянин. Сын богатых и …
• ИВАНОВИЧ в Педагогическом энциклопедическом словаре:
  Корнелий Агафонович (1901-82), педагог, д.ч. АПН СССР (1968), д-р педагогических наук и профессор (1944), специалист по сельскохозяйственному образованию. Был учителем …
• ИВАНОВИЧ в Большом энциклопедическом словаре:
  (Ivanovici) Иосиф (Ион Иван) (1845-1902), румынский музыкант, дирижер военных оркестров. Автор популярного вальса "Дунайские волны" (1880). В 90-х гг. жил …
• АЛЕКСЕЙ в Большом энциклопедическом словаре:
  (Алексий) (90-е гг. 13 в. - 1378) русский митрополит с 1354. Поддерживал объединительную политику московских князей. Фактически глава московского правительства …
• АЛЕКСЕЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  Алексей Петрович, царевич - старший сын Петра Великого от первого егобрака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февр. 1690 г., …
• СВИРСКИЙ
  СВ́ИРСКИЙ Ал. Ив. (1865-1942), рус. писатель. Рассказы и очерки о судьбе выходцев из низших слоёв общества "Погибшие люди" (т. 1-3, …
• ИВАНОВИЧ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ИВ́АНОВИЧ (Ivanovici) Иосиф (Ион, Иван) (1845-1902), рум. музыкант, дирижёр воен. оркестров. Автор популярного вальса "Дунайские волны" (1880). В 90-х гг. …
• АЛЕКСЕЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  АЛЕКС́ЕЙ ПЕТРОВИЧ (1690-1718), рус. царевич, ст. сын Петра I и его первой жены Е.Ф. Лопухиной. Стал участником оппозиции реформам Петра …
• АЛЕКСЕЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  АЛЕКС́ЕЙ НИКОЛАЕВИЧ (1904-18), вел. князь, сын имп. Николая II, наследник рос. престола. Страдал врождённой наследств. гемофилией. После Февр. рев-ции 1917 …
• АЛЕКСЕЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  АЛЕКС́ЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1629-76), рус. царь с 1645. Сын царя Михаила Фёдоровича. В правление А.М. усилилась центр. власть и оформилось крепостное …
• АЛЕКСЕЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  АЛЕКС́ЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1850-1908), вел. князь, ген.-адмирал (1883), ген.-адъютант (1880), сын Александра II, брат Александра III. Участник ряда дальних мор. походов. …
• АЛЕКСЕЙ в Большом российском энциклопедическом словаре:
  АЛЕКС́ЕЙ I Комнин (ок. 1048-1118), визант. император с 1081. Основатель династии Комнинов. Захватил престол, опираясь на воен. знать. Отразил натиск …
• АЛЕКСЕЙ
  Венецианов, Леонов, …
• АЛЕКСЕЙ в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
  Мужское …
• АЛЕКСЕЙ в словаре Синонимов русского языка:
  алексий, …
• СВИРСКИЙ в Словаре русского языка Лопатина:
  св`ирский (от …
• СВИРСКИЙ
  свирский (от …
• АЛЕКСЕЙ в Полном орфографическом словаре русского языка:
  Алексей, (Алексеевич, …
• СВИРСКИЙ в Орфографическом словаре:
  св`ирский (от …
• СВИРСКИЙ
  Алексей Иванович (1865-1942) , русский писатель. Повесть для детей «Рыжик» (1901) и др. произведения из жизни бедноты в …
• ИВАНОВИЧ в Современном толковом словаре, БСЭ:
  (Ivanovici) Иосиф (Ион, Иван) (1845-1902), румынский музыкант, дирижер военных оркестров. Автор популярного вальса «Дунайские волны» (1880). В 90-х гг. …
• АЛЕКСЕЙ в Современном толковом словаре, БСЭ:
  (Алексий) (90-е гг. 13 в. - 1378), русский митрополит с 1354. Поддерживал объединительную политику московских князей. Фактически глава московского правительства …
• ТОВТ АЛЕКСЕЙ ГЕОРГИЕВИЧ
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Алексей Товт (1854 - 1909), протопресвитер, "отец американского Православия", святой. Память 24 апреля …
• ПОРФИРЬЕВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Порфирьев Алексей Александрович (1856 - 1918), протоиерей, священномученик. Память 24 октября и в …
• ГОЛОЩАПОВ СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Голощапов Сергей Иванович (1882 - 1937), протоиерей, священномученик. Память 6 декабря, в …
• ГЛАГОЛЕВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Глаголев Алексей Александрович (1901 - 1972), священник. Родился 2 июня 1901 года в …
• АФАНАСИЙ СВИРСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Афанасий Свирский (XVI в.), преподобный. Память 2 мая. Подвизался в XVI веке и …
• АЛЕКСАНДР СВИРСКИЙ в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Александр Свирский (1448 - 1533), игумен, преподобный. Память 17 апреля в день …
• АЛЕКСЕЙ IV
  АНГЕЛ - Византийский император в 1203- 1204 гг. Сын Исаака II. Род. ок. 1183 г. Умер 1204 г.После низложения и …
• АЛЕКСЕЙ III в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
  АНГЕЛ - Византийский император в 1195- 1203 гг.Алексей принадлежал к богатому и влиятельному роду Ангелов. В 1183 г. вместе с …
• АЛЕКСЕЙ IV АНГЕЛ в биографиях Монархов:
  Византийский император в 1203— 1204 гг. Сын Исаака II. Род. ок. 1183 г. Умер 1204 г. После низложения и ослепления …
• АЛЕКСЕЙ III АНГЕЛ в биографиях Монархов:
  Византийский император в 1195— 1203 гг. Алексей принадлежал к богатому и влиятельному роду Ангелов. В 1183 г. вместе с братьями …
• АЛЕКСЕЙ I КОМНИН в биографиях Монархов:
  Византийский император в 1081 — 1118 гг. Род. ок. 1057 г. Умер 15 авг. 1118 г. Алексей происходил из богатого …
• СВИРСКИЙ ГЕОРГИЙ ПЕТРОВИЧ
  Свирский (Георгий Петрович) - фармаколог, родился в 1853 году. Окончил курс на медицинском факультете Дерптского университета. В фармакологическом институте Юрьевского …
• АЛЕКСАНДР СВИРСКИЙ в Краткой биографической энциклопедии:
  Александр Свирский, преподобный, новгородец по происхождению, постриженник Валаамского монастыря. В 1487 году А. основал близ Свири, в 36 верстах от …
• МЕНДЕЛЕЕВ ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
  Дмитрий Иванович , русский химик, открывший периодический закон химических элементов, разносторонний учёный, педагог и общественный деятель. …
• БАХТИН НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  родился 3 янв. 1796 в Туле. Отец его (см. Бахтин И. И.), человек умный, образованный, высокой честности, но наделенный страстной, …
• АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ, ЦАРЕВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февр. 1690 г., † 26 июня …
• АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  второй царь из дома Романовых: род. 19 марта 1629 г., царствовал с 14-го июля 1645 по 28 января 1676 год. …
• АЛЕКСАНДР СВИРСКИЙ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  препод., новгородец по происхождению, постриженик Валаамского м-ря. В 1487 г. А. основал близ Свири, в 36 вер. от г. Олонца, …
• БАХТИН НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  ? родился 3 янв. 1796 в Туле. Отец его (см. Бахтин И. И.), человек умный, образованный, высокой честности, но наделенный …
• АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  ? царевич, старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февраля 1690 г., + …
• АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  ? второй царь из дома Романовых; род. 19 марта 1629 г., царствовал с 14-го июля 1645 по 28 января 1676 …
• АЛЕКСАНДР СВИРСКИЙ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  ? преподобный, новгородец по происхождению, постриженик Валаамского монастыря. В 1487 г. А. основал близ Свири, в 36 вер. от города …
• АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ в Современном толковом словаре, БСЭ:
  (1690-1718) , русский царевич, сын Петра I. Безвольный и нерешительный, он стал участником оппозиции реформам Петра I. Бежал за границу, …

Рыжик забежал вперед и заглянул в лицо фокуснику. Дикий, нечеловеческий крик вырвался из груди Саньки: в раздавленном, изувеченном человеке он узнал Полфунта!..

Только на другой день, и то после долгих просьб и слез, Рыжика впустили в барак к Полфунту. Своего лучшего и единственного друга Санька нашел при смерти. Он лежал на койке весь забинтованный, с полузакрытыми глазами. Когда Рыжик подошел к кровати, Полфунта приподнял веки и слабо, едва заметно улыбнулся. Санька смахнул рукой слезы и подошел к изголовью. По всему было видно, что больной мучительно страдал. По лицу его то и дело пробегали корчи, а глаза плакали. Прошло несколько секунд. Ни тот, ни другой не промолвил ни слова. Но вот Полфунта как-то особенно взглянул на Рыжика и чуть слышно прошептал:

– Я искал тебя… Саша…

Больше он ничего не мог сказать. Лицо его исказилось от боли. Рыжик стоял перед койкой и угрюмо молчал.

Собравшись с силами, Полфунта снова заговорил тихим, прерывающимся голосом:

– Вот и конец пути… Саша… Я умираю… Слушай… Не надо так жить… Иди домой, сделайся человеком… Жить для жизни надо… Пойми, мы около жизни ходили, а в середине ее не были… Трудись… будь полезен другим… Вот счастье… Шататься не надо… Бродяги не нужны миру… Саша…

Рыжик наклонился к больному, но ничего не услыхал: он уже не мог говорить.

Санька до самого вечера пробыл у больного. Полфунту с каждым часом становилось хуже.

На другой день Санька чуть свет прибежал в больницу, но не успел он переступить порог, как ему сообщили о смерти друга.

– В самую полночь скончался, – несколько раз повторил сторож.

Рыжик прижался к стене, закрыл лицо руками и заплакал жалобным, тихим плачем.

Примечания

Родимчиками промысловые нищие называли детей, которых они заставляли выпрашивать милостыню. Такие дети попадали к нищим различным путем: их воровали, сманивали или же брали у бедных родителей на прокат. (Примеч. автора.)

ОТКУДА ВЗЯЛСЯ РЫЖИК И КТО ЕГО ПРИЮТИЛ

Птицы еще спали, когда Аксинья вышла открывать ставни. Молодая женщина тихо скрипнула в сенях дверьми и перешагнула порог.
Солнце еще не взошло, но рассвет уже был близок. На востоке небосклон окрашивался в золотисто-сиреневый цвет. Звезды быстро гасли одна за другой. Береговая улица, или, как ее иначе называли, Голодаевка, спала крепким сном. Улица эта была застроена с одной только стороны, другая же сторона представляла собой высокий крутой обрыв, спускавшийся к реке.
Аксинья, прежде чем открыть ставни, перешла босыми ногами пыльную немощеную улицу и остановилась на краю речного обрыва. Над рекой медленно расплывались серые клочья тумана. Маленькие, хилые домишки тесной ломаной шеренгой толпились на краю обрыва.
Хозяева этих хижин хотя и называли себя домовладельцами, но были бедняками родовитыми: бедность, нужда и всякие невзгоды переходили к ним из рода в род, как переходят к богатым громкие титулы или миллионные наследства. На Голодаевке никто не мог похвастать ни богатым дедушкой, ни промотанным имением.
Бедность жила здесь с незапамятных времен, так что голодаевцы давно уже привыкли к своей нужде, как негры привыкли к тропическому зною или как эскимосы – к жестоким морозам.
Не богаче других была и Аксинья, жена Тараса Зазули. Муж ее хотя и был по ремеслу столяр и гробовщик, но денег у него никогда почти не было. Единственно, когда Зазули считали себя богачами, – это только во время Проводской или Успенской ярмарок, когда Тарас продавал партиями столы и табуреты, заранее заготовляемые им в своей мастерской.
В последние дни Тарас был занят именно этим делом. До ярмарки оставалось немного, и он очень спешил.
Просыпался Зазуля раньше обыкновенного и работал до глубокой ночи. Вот почему жена его в тот день, когда начинается наш рассказ, так рано вышла открывать ставни.
Зазулиха (так за глаза называли соседки Аксинью) постояла с минуту на берегу, бросила сонный взгляд на небо, громко зевнула, перекрестила рот и направилась к своей хате.
Она стала открывать ставни. Всех окон в доме Зазулей было три. Молодая женщина открыла ставни, прикрепила их веревочками к стене, чтобы ветер ими не хлопал, и направилась было в хату, как вдруг услышала чьи-то тихие, жалобные стоны. Смуглое, загорелое лицо Аксиньи вытянулось от удивления и любопытства.
– Ой, ой, ой!.. – стонал кто-то за домом.
Аксинье показалось, что стонет женщина. Несколько секунд прислушивалась она к странным звукам, пугливо озираясь по сторонам. Но вокруг не было ни одной живой души. Наконец Аксинья победила страх, и когда стоны особенно усилились, она подобрала ситцевую юбку и бросилась бежать, перепрыгивая через бурьян и крапиву, росшие около дома, в ту сторону, откуда слышались стоны. Аксинья скрылась. Наступила тишина. Спустя немного Зазулиха с искаженным от страха лицом выбежала из-за угла дома и бросилась прямо в хату.
Тарас стоял перед верстаком и налаживал доски. Его громадная наклоненная фигура занимала чуть ли не половину комнаты. Одет он был в широкие шаровары и серую рубаху, а на босых ногах – мягкие самодельные шлепанцы.
– Тарас, выйди скорей на улицу! – крикнула запыхавшаяся Аксинья, вбежав в мастерскую.
Лицо у нее было бледное, испуганное. Она вся дрожала.
– А что я там забыл, на улице?.. – проговорил равнодушным тоном Тарас, не отрываясь от дела.
– Иди скорей, иди же, говорю тебе… Посмотри, что случилось! – воскликнула Аксинья.
– А что случилось? Курица удавилась?.. – засмеялся Зазуля.
– У, каменный ты человек!.. – озлилась жена. – Выйдешь ли ты из хаты, аль нет?
– Как не выйти… От бабьего крика не только что из хаты, а из кабака и то выйдешь, – сказал Тарас и, низко наклонив голову, чтобы не стукнуться о косяк, вышел из мастерской.
Аксинья забежала вперед.
– Вот здесь, за сарайчиком… Слышишь, стонет? Сюда иди!.. Слышишь?.. – задыхаясь от волнения, шептала Аксинья.
Тарас молча следовал за нею, пыхтя трубкой, которую он успел закурить по дороге.
– Вот здесь, смотри!.. Слышишь? – шепнула Аксинья.
Тарас остановился. Перед ним на траве лежала женщина, а рядом с нею мирно спал завернутый в тряпки крошечный ребенок. Из полуоткрытого рта женщины вылетали слабые, хриплые стоны. Голова ее, повязанная темным дырявым платком, лежала на серой котомке. Бледная, с почерневшими губами, она имела вид умирающей. Глаза ее, неподвижные и как будто стеклянные, были устремлены в одну точку. Одежда ее состояла из грязных бесформенных лохмотьев.
Тарас с Аксиньей молча, но значительно переглянулись, когда подошли к умирающей.
– Спроси-ка, кто она и как сюда попала, – тихо сказал Тарас жене.
– Послушай, милая, откуда ты? – приступила к допросу Аксинья, наклонившись над больной. – Ты больна? Это твой ребенок?.. Как ты сюда попала?..
Аксинья задавала вопрос за вопросом, но ответа не последовало. Незнакомка умирала – это было ясно.
– Я людей позову, – решительно заявила Зазулиха, взглянув на мужа.
– И то правда… Разбуди соседей, а то еще невесть что подумают, – согласился Тарас.
Аксинья убежала. Вскоре ее звонкий голос нарушил тишину наступающего утра.
– Выходите!.. – кричала Аксинья, стуча в ставни соседних домов.
Минут через десять небольшой дворик Зазулей был полон народа.
Солнце еще не успело взойти, когда неизвестная женщина умерла. В ту самую минуту, когда она испустила последний вздох, проснулся ее ребенок. Он заметался и заплакал. Прибежавшие бабы, у которых были свои дети, услыхав голос плачущего ребенка, сейчас же определили, что ему всего три месяца от роду.
Аксинья, отвечая на вопросы, рассказывала, как она встала, как вышла открывать ставни и как услыхала стоны.
– Она, стало быть, живая была? – перебивали ее слушатели.
– Конечно, живая, ежели стонала! Мертвые не стонут, – пояснила Зазулиха и продолжала свой рассказ.
А ребенок не переставал кричать, надрывая грудь.
– Его накормить надо, – догадалась одна из женщин и взяла его на руки.
Женщину эту звали Агафья-портниха. Муж ее был портной, человек слабый и пьющий. У Агафьи было пятеро ребят, из них один грудной.
Ребенок, как только очутился на руках у Агафьи, сейчас же замолк и припал к ее груди, точно замер.
– Ишь, как сосет! – удивлялся Тарас, у которого своих детей не было.
– Дитя есть хочет, известное дело… У покойницы, может, и молока-то не было, – хором заговорили женщины, перебивая друг друга.
– Эй, вы, тише, начальство едет! – крикнул кто-то.
Бабы умолкли.
Вдали показался голодаевский городовой, Прохор Гриб, как его прозвали обыватели Береговой улицы. Это был старый отставной солдат, с мягким, точно вымоченным и выжатым лицом. На его сухом отвислом подбородке серебрилась белая щетина давно не бритой бороды. Прохор нюхал табак, и от этого его седые жидкие усы возле носа были покрыты темно-коричневыми пятнами. Сколько ему было лет, он сам не знал. Иногда он говорил, что ему восемьдесят, а иногда утверждал, что ему давно уже стукнуло сто. Городовым он был поставлен с незапамятных времен. Голодаевцы привыкли к Грибу, видя его перед собой всю жизнь, и смотрели на него так, как люди обыкновенно смотрят на речку, что вечно течет по одному и тому же направлению, или на дерево, пережившее несколько человеческих поколений.
– Что здесь такое? – жуя губами, спросил Гриб, подойдя ближе.
– Нищая померла, – ответил Тарас и снова раскурил трубку.
– Человек помер, а тебе курить надо! – упрекнул старик Зазулю и укоризненно покачал головой.
Потом он достал табакерку, воткнул в ноздри две щепотки табаку и громко чихнул.
– Будь здоров, дедушка!..
– Проживи еще двести лет!..
– Расти большой!.. – приветствовали Гриба мальчишки, прибежавшие, как и взрослые, на крик Аксиньи.
– Пошли вон отсюда!.. Я вам!.. – закричал на детей старик и пригрозил им своей шашкой, имевшей такой же древний вид, как и он сам.
– Ой, дедушка, не пужай: со мной родимчик будет! – воскликнул один из мальчишек.
Другие покатились со смеху.
– Эй, вы, чего ржете?.. Проваливайте, пока целы! – крикнул на них Тарас и топнул ногой.
Ребята мгновенно притихли.
Прохор Гриб подошел к трупу женщины и обнажил свою желтую безволосую голову. Издали голова его была похожа на большой бильярдный шар.
В толпе по поводу случившегося стали высказывать всевозможные догадки и предположения. Одни говорили, что покойница – крестьянка и что она умерла с голоду; другие полагали, что она отстала от партии рабочих, что вчера проходила через город; а Арина Брехуха, жена Сидора-печника, толстая плосколицая женщина, известная сплетница, настойчиво утверждала, что покойницу задушили грабители.
– Полно врать, Ариша! – пробовал остановить ее муж, присутствовавший тут же. – От твоей лжи вон, гляди, даже галка на заборе и та покраснела…
– Не галка, а нос твой от водки покраснел, пьяница несчастный! – закричала на мужа жена.
– Да ну вас!.. Что вы, на базаре, что ли – орете-то? – остановил супругов Тарас, а затем, обращаясь к Прохору, проговорил: – Послушай, дедушка, убери ты, пожалуйста, покойницу… Мне некогда: у меня работа спешная.
– Ишь ты, чего захотел! – зашамкал голодаевский городовой. – Я, брат, не главное начальство… Тут, хлопче (Прохор всех, и молодых и старых, называл хлопцами), надо, чтобы все по закону вышло… Перво-наперво надо квартального, Андрея Андреича, попросить, а он попросит пристава, а пристав попросит доктора, а доктор – следователя, а следователь – прокурора, а прокурор…
– А прокурор, – сердито перебил старика Тарас, – попросит тебя, старого гриба, а ты нос табаком набьешь и чихнешь – покойница, гляди, и воскреснет…
Тарас безнадежно махнул рукой и сам отправился за квартальным. А Прохор Гриб снова зашамкал беззубым ртом, объясняя кому-то закон; но его никто не слушал.
Ребенок только что умершей женщины перешел к Аксинье. Агафья, накормив его, отдала малютку Зазулихе, а сама отправилась домой, к своим детям.
– Вот у тебя нет ребят, возьми этого младенца к себе, – сказала Агафья, когда передавала Аксинье ребенка, – доброе дело сделаешь…
– Что вы, что вы! Где нам чужих кормить? Нам бы самим как-нибудь прожить… – возразила Аксинья, испугавшись слов Агафьи.
В это время ребенок благодаря неумелости молодой женщины высвободился из тряпок, в которые он был завернут, и заиграл крошечными ножками. Аксинья, боясь, чтобы он не выпал из рук, крепко прижала его к груди. Ребенок улыбнулся ей, обнажив беззубые десны. Это был красивый трехмесячный мальчик. Тельце у него было круглое, розоватое. Крошечные ножки и ручонки находились в беспрерывном движении, большие карие глаза глядели открыто и весело.
– Какой славный мальчуган! – воскликнула одна из женщин. – И не похоже, чтобы мать его больна была… Вишь, какой он плотный да круглый!
– А волосенки-то как быстро у него выросли! – удивилась другая.
– Он рыжий будет, уж теперь и то головка у него будто из красной меди…
– Не прожить ему долго на свете…
– Уж какая жизнь круглой сироты!..
– Чего вы каркаете? Тьфу на вас! – крикнула на болтавших баб Аксинья и отвернулась от них.
Ребенок почему-то сразу стал ей дорог и мил. Полюбила она его в ту самую минуту, когда, трепетно прижавшись к ее груди, он впервые улыбнулся ей беззубым ротиком, устремив на нее большие карие глаза. Этот доверчивый взгляд наивных детских глаз пробудил в молодой женщине неведомое ей до этого чувство материнской любви и нежности.
«А и впрямь, не взять ли его к себе? – мысленно рассуждала сама с собою Аксинья, глазами лаская ребенка. – Попрошу Тараса: он добрый – позволит. Дитя нас не объест, а вырастет – помощником будет…» Так думала Зазулиха, любуясь крошечным мальчиком.
А Тарас в это время возвращался в сопровождении Андрея Андреича, квартального надзирателя. Они шли вдоль речного обрыва. Андрей Андреич, полный мужчина, с большим круглым животом, был одет в белый китель. Несмотря на то что солнце еще не поднялось из-за рощи, зеленевшей на той стороне реки, Андрей Андреич пыхтел, отдувался и, снимая фуражку, вытирал носовым платком влажный от пота лоб.
– И жарко же сегодня будет! – пробасил квартальный.
– Н-да… Сегодня не холодно… – желая поддержать разговор, сказал Тарас.
– Постой-ка, – вдруг остановил Зазулю квартальный, – посмотрим, кто там рыбу удит. Не Яков ли это Иваныч, наш доктор?
Тарас подошел к самому краю обрыва и посмотрел вниз. Там, невдалеке от берега, стоял по икры в воде и удил рыбу какой-то человек высокого роста. Шляпа, сапоги и носки удильщика лежали на берегу, на широком плоском камне.
– Доктор и есть! – подтвердил Тарас, хорошенько вглядевшись в спину рыболова.
– Вот и отлично… Он-то нам и нужен, – сказал квартальный и также подошел к краю обрыва.
– Яков Иваныч! – крикнул он, слегка нагибаясь.
Голос квартального глухими раскатами пронесся над сонной поверхностью реки. Удивший рыбу даже не шелохнулся, точно не его и звали. Резким желтым пятном вырисовывалась его длинная, худая фигура на светлом фоне спокойной реки. Он одновременно удил двумя удочками, и обе руки были у него заняты.
В тот самый момент, когда Андрей Андреич крикнул, Яков Иваныч заметил, что у него клюет, и весь насторожился.
– Яков Иваныч, пожалуйте к нам! – вторично окликнул врача квартальный.
Но ответа не последовало. У доктора оба поплавка запрыгали на воде, и он весь ушел в свое дело. Окрики квартального выводили его из себя, но он молчал: он боялся испугать рыбу.
– Яков Иваныч, мертвое тело усмотрено, пожалуйте! – не унимался Андрей Андреич.
У доктора от злости зеленые круги завертелись перед глазами. «Разгонит, разгонит рыбу мою, негодный толстяк!» – с тревогой в душе подумал Яков Иваныч и хотел было квартальному махнуть рукой, но вспомнил, что руки у него заняты, и решил сделать это иначе. Когда Андрей Андреич в третий раз позвал его, он осторожно поднял из воды одну ногу и задрыгал ею, желая этим жестом дать понять квартальному, чтобы тот убирался. В то самое время, когда доктор жестикулировал ногой, клевавшие рыбы, съев приманку, преспокойно ушли.
– Скажите, пожалуйста, господин квартальный, вы клятву дали меня преследовать? – дрожа от негодования, воскликнул Яков Иваныч и обернулся лицом к берегу.
– Я по делу… честное слово, по делу!.. Мертвое тело вот у него во дворе усмотрено… – оправдывался Андрей Андреич, указывая на Зазулю.
– Истинная правда – усмотрено! – подтвердил Тарас.
Доктор тяжко вздохнул и стал вытаскивать удочки.
Спустя немного он сидел на камне и, все еще волнуясь, надевал сапоги.
– «Усмотрено»… – ворчал доктор, натягивая на ногу сапог. – А вот у меня окунь был усмотрен, а вы его испугали своим мертвым телом… Нарочно встал до рассвета, чтобы никто не мешал, а тут на, принесла вас нелегкая…
Через минуту доктор оделся, свернул удочки и поднялся наверх. В это время показался пристав, бравый, рослый мужчина, со шпорами и лихо закрученными усами.
О случившемся приставу дал знать квартальный раньше, чем отправиться с Зазулей.
– А вы уже здесь, доктор?.. Здравствуйте, здравствуйте! – приветствовал врача пристав.
– Да, я уже здесь, а вот окунь далече…
– Какой такой окунь?! – удивился пристав.
– Яков Иваныч рыбу удили… – пояснил квартальный.
– Ах, вот оно что! – усмехнулся пристав. – Неужто, Яков Иваныч, вы не можете отказаться от своей страсти? Помните, в прошлом году, когда вы бултыхнулись в воду в одежде, а вас из реки вытащила моя прачка…
– Что вы этим хотите сказать? – с досадой перебил пристава Яков Иваныч.
– А то, что вы тогда слово дали…
– Эти воспоминания никого не интересуют, – пробурчал Яков Иваныч.
Пристав улыбнулся, расправил усы и умолк. Так они все молча и дошли до места происшествия.
Толпа, завидя начальство, расступилась и притихла. Пристав, доктор и квартальный подошли к трупу женщины. Их встретил Прохор. Старик, не спуская тусклых глаз с пристава, все время отдавал ему честь, держа руку под козырек. При этом он старался как можно больше выпрямить свою сутуловатую, дряхлую фигуру.
– Кто она такая? – спросил пристав, вглядываясь в пожелтевшее лицо покойницы.
– Не могу знать, ваше благородие! – ответил по-военному Прохор.
– Она не здешняя?
– Никак нет, ваше благородие! – отчеканил Гриб.
Толпа с большим интересом следила за всем происходившим. «Вишь, как ловко начальству лепортует… Ай да Гриб!..» – перешептывались голодаевцы, наблюдая за городовым. А ребятишки – те положительно пожирали глазами всю сцену: они всё замечали, всё улавливали. От их зорких глаз ничто не укрылось: ни шпоры пристава, ни его молодецкие усы, ни заплаты на ветхом мундире Прохора, ни тучная, слонообразная фигура квартального, ни козлиная бородка доктора.
Началось следствие, которое, к слову сказать, ни к чему ни привело. Никто не знал покойницы, и никто не мог удостоверить, откуда она, кто она и отчего умерла. Впрочем, доктор нашел было, что она умерла от разрыва сердца, но тут же добавил, что не ручается за это определение и что покойницу необходимо будет анатомировать.
Когда протокол был составлен, вспомнили про ребенка. Аксинья все еще держала его на руках. Она успела уже переговорить о нем с Тарасом и разговором осталась недовольна: муж наотрез отказался взять мальчика к себе.

– Вот это мальчик покойницы? – спросил пристав у Аксиньи.
– Он самый.
– Гм… Как же теперь быть с ним?.. Его надо будет в полицию… А скажи, – возвысил голос пристав, обращаясь к Аксинье, – он грудной?
– Грудной.
– Гм… вот беда! Куда мы его денем?..
– Я хотела его к нам в дом, – вдруг робко проговорила Аксинья. – Хотела, стало быть, чтоб он завсегда у нас жил…
– Ну и прекрасно! – обрадовался пристав. – Возьмите его… И вам и нам приятно будет…
– Ах, – осмелев, перебила его Аксинья, – знаю, что приятно будет, да вот муж у меня…
– А что муж… не хочет?.. У вас дети есть?
– И запаху детского нет.
– Вот как! А где муж? Вот этот самый, здоровый-то?
Тарас сделал шаг вперед и остановился, смущенный.
– Почему ты не хочешь приютить сироту? – спросил его пристав.
Тарас молчал.
– Ведь он тебя не объест, а нас от хлопот избавишь… Возьми, а?
Тарас энергично почесал затылок, пристально посмотрел на свои ноги, тряхнул головой и промолвил:
– Нехай!
Только всего и сказал он. Но от этого слова красивое смуглое лицо Аксиньи озарилось счастливой улыбкой, а в ее черных глазах засветилась радость.
Пристав, звякнув шпорами, двинулся вон со двора. За ним последовал доктор и квартальный, велевшие городовому остаться караулить труп.
Выйдя на улицу, пристав отдал квартальному приказание немедленно прислать подводу и отправить мертвое тело в приемный покой, а сам зашагал с доктором вдоль обрыва.

II

ПРИЕМНЫЕ РОДИТЕЛИ

Хата Тараса битком набилась женщинами, пришедшими давать Аксинье советы, как обращаться с младенцем, как и чем его кормить и как его укачивать. Одна из них обратила внимание на то, что у ребенка на шее не было крестика.
– Ай, родимые, да у него имени нет! – воскликнула она.
– А и вправду нет! – обеспокоилась Аксинья. – Тарас, а Тарас! – окликнула она мужа, который уже успел снова приняться за работу.
– Что еще там? – послышался из мастерской голос столяра.
– Подь сюда, дело есть.
– Ах, чтоб вас!.. – проворчал Тарас и заглянул в другую половину хаты, где находилась Аксинья, окруженная соседками.
– У младенчика имени нет… – сказала Аксинья, подняв глаза на мужа.
– Нет, так и нет! А я-то тут при чем?
– А ежели он не крещен?
– А не крещен, так не крещен. Я его крестить не могу: я не поп.
Равнодушный тон Тараса огорчил и разозлил Аксинью.
– Ты, Тарас, никак ополоумел… С этим шутить не смей!.. Ребенок должен имя иметь… А то ты не знаешь, как его зовут, а на прокормление взял…
– Не я взял, а пристав дал, – перебил Тарас жену. – А касательно крещения вот тебе что скажу: крестить сейчас не будем, а окрестим после успенской, потому теперь денег нет.
– А как же мы его звать-то будем?
– Рыжиком пока что зови его.
– Слыхали вы, люди добрые? – развела руками Аксинья, обращаясь к соседкам. – Рыжиком велит младенца звать.
– Такого имени и в святцах нет, – заискивающим голосом, улыбаясь во весь рот, заметила Ариша Брехуха.
Ариша два месяца была в ссоре с Аксиньей и не ходила к Зазулям. Сегодня же она воспользовалась удобным случаем и проскользнула вместе с другими в хату Тараса.
– Уж я там не знаю, есть ли али нет такое звание в святцах, а знаю я, что мне некогда бабьи разговоры разговаривать, а потому просим вас, гости дорогие, навестить нас после ярмарки, – сказал Тарас и, низко поклонившись, ушел в другую комнату, где стоял его верстак.
Соседки поняли намек Тараса и одна за другой стали убираться подобру-поздорову.
– Самим жрать нечего, а туда же, в благодетели лезут: сирот на прокормление берут! – злобно проворчала Ариша, выйдя на улицу.
Зазули были действительно бедные люди. Случалось, что у них не было куска хлеба в доме. В такие дни Тарас старался как можно меньше бывать дома и уходил в кабак заливать горе. Аксинья выходила из себя и устраивала мужу бурные сцены. Но не всегда Зазули ссорились. Бывали дни, когда они жили дружно. Случалось это тогда, когда Тарас, получив за работу деньги, приносил их домой и отдавал жене. В такие дни Аксинья буквально перерождалась. Из сварливой, а подчас даже несносной бабы она превращалась в нежную и любящую жену.
Нередко Тарас, возвращаясь домой с деньгами и будучи совершенно трезвым, притворялся пьяным, чтобы подшутить над женой и доказать ей, как часто она его ругает незаслуженно. Вот как это он делал: надвинув на лоб шапку и сделав пьяные глаза, он медведем вваливался в хату и кричал: «Оксана!.. Я пьян!..»
А для пущей убедительности Тарас срывал с головы шапку и бросал ее на пол. Немедленно появлялась Аксинья. С одного взгляда жена догадывалась, что муж притворяется, но не показывала вида и, в свою очередь, принималась осыпать Тараса всяческими ругательствами.
Зазуля, спокойно выслушивая эту незаслуженную брань, от души радовался, что так удачно обманул глупую бабу. А когда Аксинья, окончательно войдя в свою роль, хватала кочергу, он поспешно вставал с места, вынимал из кармана деньги и сквозь раскатистый смех говорил жене:
– На гроши да не лайся!
Аксинья принимала деньги и с притворным удивлением разводила руками.
– Разве ты не пьян? – спрашивала она, широко раскрыв большие черные глаза.
Этот вопрос всегда вызывал со стороны Тараса неудержимый громовой хохот.
Таких сцен между супругами давно уже не происходило, потому что дела Тараса шли неважно. В последнее время Зазули жили в долг. За один только лес, из которого Тарас приготовлял столы и табуреты, он должен был около десяти рублей. На Голодаевке это значило: «быть в долгу, как в шелку». Единственно, что еще поддерживало супругов, – это надежда на ярмарку. Аксинья видела, как Тарас старается, как он работает, и не трогала его. Супруги жили надеждой и не падали духом.
Надежда эта не обманула их: ровно через месяц после описанного в первой главе события Тарас благополучно распродал на ярмарке свой товар, уплатил долги и явился домой не только с деньгами, но еще и трезвым.
– Ну, Оксана, кричи караул: все продал и полный карман денег принес, – весело сказал жене Тарас, вернувшись с ярмарки. – Теперь Рыжика окрестить можно.
Аксинья от радости не знала даже, что сказать. Наконец-то ее мечта сбылась, и ребенок останется у нее.
– Совсем расторговался? – спросила Аксинья.
– То есть, вот как расторговался!.. Стали купцы просить, чтобы я им шапку продал, люльку… А за кисет один сто рублей давал, на коленях стоял, а я ему: «Нет, купец-молодец, кисет непродажный, потому его моя законная жена сама делала».
– Полно врать! – остановила Тараса Аксинья, видя, что тот шутит. – А ты лучше о крестинах подумай!
– И думать не о чем: пойду позову кума Ивана да куму Агафью, а вечером напьемся и будем песни играть, а Рыжика назовем Николкой…
– А зачем Николкой?
– А то как же?
– Александром надо.
– Ну ладно… Нехай Александр, – согласился Тарас и за все время в первый раз погладил головку приемыша.
Аксинья с благодарностью взглянула на мужа.
– Наш мальчик? – тихо спросил Тарас и улыбнулся.
– Наш! – живо отвечала Аксинья и тут же добавила: – Наш навсегда, и будет он у меня как родной…
Она наклонилась над корытом и тихо поцеловала ребенка.

III

ЧЕРЕЗ ШЕСТЬ ЛЕТ

Прошло шесть лет. За это время много перемен произошло на Голодаевке. Умер Прохор Гриб, овдовела Ариша Брехуха, выстроил первый двухэтажный каменный дом лавочник Аким Сергеенко, у Зазулей родились и росли две девочки, Катя да Вера, а приемыш превратился в здорового и коренастого мальчугана, которого уже знает не только Голодаевка, но и весь город, начиная с богача Сергеенки, у которого он недавно камнем разбил оконное стекло в лавке, и кончая последней бродячей собакой.

Биография

Родился в бедной еврейской семье (отец был кровельщиком на табачной фабрике, мать прислугой). С 12 лет Свирский путешествовал по всей России, был в Персии и Турции, бывал в тюрьмах, ночлежных домах и притонах. Работал портовым грузчиком, упряжным в донецких шахтах, чернорабочим на вышках Баку, на виноградниках и табачных плантациях Кавказа и Бессарабии.

Первое стихотворение Свирского, посвящённое памяти А. Кольцова , было напечатано в 1892 году в газете «Ростовские н/Д известия». С этих пор Свирский начал регулярно писать очерки «из босяцкой жизни». Первые книги - «Ростовские трущобы», «По тюрьмам и вертепам», «Погибшие люди» - вышли в 1893, 1895, 1898, получив одобрение критика Скабичевского . Свирским написано около 20 книг - рассказов, очерков, повестей и пьес.

После Октябрьской революции вступил в партию большевиков. В период гражданской войны был в Красной армии , с 1921 года принимал участие в работе Всероссийского союза писателей.

Творчество

Темы произведений Свирского: жизнь городского «дна», ремесленного пролетариата, еврейской бедноты, фабричных рабочих, шахтеров, обывателей, интеллигенции и другие. Особое место в творчестве Свирского занимает изображение детей и подростков городской окраины. Свирский изображает яркие и красочные картины жизни полунищей и совершенно нищей детворы, вынужденной с ранних лет в ожесточённой борьбе добывать себе кусок хлеба («Дети улицы», «Первый выход», «Вор» и повесть «Рыжик» - наиболее популярные произведения Свирского о детях).

Автобиографическая повесть «История моей жизни» рисует тяжёлое детство автора, его скитальческую голодную жизнь, жестокую борьбу за существование и «постепенное осознание порочности существовавшего общественного строя».

Сочинения

• Собрание сочинений, 6 тт. СПб.: изд. «Освобождение», 1909-1916 (т. VI - изд. «Северные дни»).
• Полное собр. сочин., с автобиограф. и критико-биограф. очерком И.Кубикова, 10 тт. М.: Зиф, 1928-1930.
• История моей жизни. М.: Советский писатель, 1935.

Литература

• Машбиц-Веров И. Творчество А. Свирского // На литературном посту. 1926. № 2.
• Гроссман Л. А. Свирский // Красная нива. 1926. № 12.
• Динамов С. А. Свирский // Книгоноша. 1926. № 14.
• Соболев Юр. А. Свирский // Журналист. 1926. № 3.
• Смирнов-Кутачевский А. Мастер очерка // Красная новь. 1929. № 11.
• Владиславлев И. В. Русские писатели. Изд. 4-е. М.-Л., 1924.
• Владиславлев И. В. Литература великого десятилетия (1917-1927). Т. I. М.-Л., 1928.
• Писатели современной эпохи. т. I / Под ред. Б. П. Козьмина. М., 1928.
• Литературная энциклопедия. В 11 т. / Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. М.: Издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература, 1929-1939.
• Арзамасцева И. Н. Свирский Алексей Иванович // Русские детские писатели XX века: Биобиблиографический словарь. - М. : Флинта; Наука , 1997. - С. 394-397 . - ISBN 5-02-011304-2 .