«Золотой век» - значение фразеологизма в истории. Когда был Русский золотой век? Все о золотом веке

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

В прежнее время людей племена на земле обитали,
Горестей тяжких не зная, не зная ни трудной работы,
Ни вредоносных болезней, погибель несущих для смертных.

Золото́й век - представление, присутствующее в мифологии практически всех народов, блаженное состояние первобытного человечества, жившего в гармонии с природой.

Само понятие «золотой век» (aurea saecula ) впервые в античной литературе фиксируется только в I в. до н. э.: в "Метаморфозах" Овидия (Метаторфозы, 1:89 - 90), «Энеиде » Вергилия (Aen. VI. 792-794). До этого в античной традиции была распространена не «хронологическая», а «генеалогическая» интерпретация мифа о жизни при Кроносе (Сатурне) и последующей истории: эта история мыслилась не как смена эпох, но как смена совершенно различных, никак между собой не связанных родов, геносов людей (у Гесиода - золотого, серебряного, медного, героического и железного), каждый из которых поочередно создавался богами и затем исчезал с лица земли. Отмечаемый у Вергилия и почти всех его последователей переход от «золотого рода» к «золотому веку» явился важнейшим качественным сдвигом в интерпретации мифа, позволившим актуализировать утопическое содержание древних преданий.

Согласно легендам, во время золотого века люди и боги жили совместно.

См. также

Напишите отзыв о статье "Золотой век"

Примечания

Литература

• Золотой век // Энциклопедия «Мифы народов мира »
• Элиаде М.
• Фрейденберг О. М. // Вопросы философии , 1990. - № 5. - С. 141-167
• Чернышов Ю. Г. / Изд. 2-е, испр. и доп. Ч. 1. До установления принципата. - Новосибирск: Изд. НГУ , 1994. - 176 с.
• Чернышов Ю. Г. / Изд. 2-е, испр. и доп. Ч. 2. Ранний принципат. Новосибирск: Изд. НГУ , 1994. - 167 с.
• Томан И.Б. Образы "золотого века" в культуре Европы и России // Диалог культур: Россия - Запад - Восток. Материалы Международной научно-практической конференции "Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. XIV Кирилло-Мефодиевские чтения". 14 мая 2013 года. Москва-Ярославль: Редмер, 2013

Отрывок, характеризующий Золотой век

– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.

В своей неоконченной повести «История села Горюхина» Александр Сергеевич Пушкин писал: «Мысль о золотом веке сродна всем народам и доказывает только, что люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения».Конечно, классик в чем-то прав: любому народу свойственно идеализировать прошлое. И все же, находясь в Настоящем, мало кто усомнится, что у России были и лучшие времена. Вопрос - когда? Когда был Русский золотой век? И был ли вообще?

В таких случаях принято слушать историков, которые осведомлены куда лучше в нюансах «биографии» Родины, чем обычные люди. Однако едва ли здесь мы можем рассчитывать на единое мнение. Часть историков будет говорить об эпохе Петра Великого, как золотом веке, другие - будет называть это самым черным временем, идеализируя «допетровскую» Московию. Кто-то вспомнит об «урожайном», столыпинском 1913-м годе. А кто-то - о Киевской Руси до монгольского нашествия.

Конечно, золотой век - понятие относительное. Относительно низкой «драгоценности» других времен. И все же...

Вооружившись обычной логикой, попробуем разобраться сами. Золотой век - по идее - должен характеризоваться максимальным уровнем инертности людей в отношении любых перемен, даже мало значимых. От добра добра не ищут! Это время высшего уровня самодостаточности народа. Меняются только правители, а все остальное - Вера, традиции, язык, архитектура, быт, одежда, темп жизни и т.д. - остается константой и консервируется. Общество плотно закрывается от всевозможным влияний, «сквозняков» извне, которые наряду с правителями несут угрозу перевода «постоянной» в «переменную». Исходя из этого, мы можем уверенно предполагать, что золотой век должен иметь, куда большую протяженность во времени, нежели «серебряные», «бронзовые» и «железные» периоды. В золотой век время течет значительно медленнее либо вообще останавливается.

Теперь давайте попробуем определить такую эпоху «постоянства». Собственно, искать долго и не придется - это «доромановская» Русь.

Оказавшись сразу в двух веках, скажем, в XIV и XVI столетии - вы бы с трудом обнаружили какие-то мало-мальские отличия: в архитектуре, одежде, языке, еде, в поведении людей. И дело здесь, конечно, не в общей отсталости, а в максимальной самодостаточности. Едва ли московский обыватель XVI века был менее развитым и просвещенным, чем парижский буржуа. Он просто был Другим.

Что являлась основным фундаментом для русского золотого века? Конечно, вера, народная традиция и наличие законного царя. От соблюдения последнего условия, вероятно, зависело постоянство первых двух. Так, в нашей истории переход в «серебряность» начался после смерти Федора Иоанновича. Фундамент с утратой шестисотлетней константы в виде династии Рюриковичей резко просел, и Россия открылась для «сквозняков» извне. Очень быстро мы перешли в «бронзовую» фазу, которую открыл первый избранный царь - Михаил Федорович Романов. Однако возвратиться в «золотое» состояние не удалось. Спустя менее полстолетия мы уже проводили ревизию собственной веры и надевали польские платья.

А потом был Петр, который помог нарастающему «сквозняку» превратиться в вихрь, прорубив окно в Европу. Тогда и снесло оставшуюся «позолоту» в русскую деревню. Туда «сквозняк» в виде смерча добрался спустя несколько столетий и буквально похоронил ее.

Впервые встречается у древнегреческого Поэта Гесиода (VIII VII вв. до н. э.) в поэме «Дела и дни». Как пишет Гесиод, было некогда такое время, когда люди жили без забот, без войн, без страданий. И это время он называет «золотым веком»: Жили те… … Словарь крылатых слов и выражений

Мифологическое представление, существовавшее в античном мире, о счастливом и беззаботном состоянии первобытного человечества. Отчётливее всего это представление выражено в поэме «Труды и дни» Гесиода и в «Метаморфозах» Овидия. По Гесиоду (Hes.… … Энциклопедия мифологии

Подъем, вершина, процветание, лучшая пора, расцвет, пик, век астреи Словарь русских синонимов. золотой век век Астреи (устар. книжн.) Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011 … Словарь синонимов

ЗОЛОТОЙ\ ВЕК Cловарь-справочник по Древней Греции и Риму, по мифологии

ЗОЛОТОЙ ВЕК - Золотой век, наряду с серебряным, бронзовым и железным, – один из четырех периодов развития человечества. Именно так, в виде последовательного чередования этих четырех эпох, описывает греческий поэт Гесиод в своей поэме «Труды и дни» современные… … Список древнегреческих имен

Современная энциклопедия

В представлениях многих древних народов самая ранняя пора человеческого существования, когда люди оставались вечно юными, не знали забот и огорчений, были подобны богам, но подвержены смерти, приходившей к ним как сладкий сон (описан в Трудах и… … Большой Энциклопедический словарь

Золотой век - ЗОЛОТОЙ ВЕК, в представлениях многих древних народов счастливая ранняя пора человечества, когда люди оставались вечно юными, не знали забот, были подобны богам, но подвержены смерти, приходившей к ним как сладкий сон. В переносном смысле время… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

ЗОЛОТОЙ ВЕК - что [чего, чей] Наилучший, беззаботный период жизни, время благоденствия. Имеется в виду, что какой л. временно/й период (Р) в истории народа, страны, социальной группы (Y), в развитии цивилизации, науки, культуры, какой л. деятельности (Q)… … Фразеологический словарь русского языка

Золотой век - согласно представлениям древних, период, когда люди вели счастливую жизнь без раздоров, войн и тяжелого труда. Легенда возникла в Элладе в период становления классового общества, когда жизнь части общинников ухудшилась: они должны были… … Античный мир. Словарь-справочник.

Книги

• Золотой век , Аксенов Василий Иванович. Сборник рассказов и повестей "Золотой век" возвращает читателя в мир далекой сибирской Ялани, уже знакомой ему по романам Василия Ивановича Аксёнова" Десять посещений моей возлюбленной",…
• Золотой век , Аксенов В.. Сборник рассказов и повестей "Золотой век" возвращает читателя в мир далекой сибирской Ялани, уже знакомой ему по романам Василия Ивановича Аксёнова" Десять посещений моей возлюбленной",…

ЛЕГЕНДА О ЗОЛОТОМ ВЕКЕ

жёлтых цапель парад,

Вожжи парчовые, бивни мачт,

белые чайки парят.

пляски минувших дней…

Ду Фу. Восемь стансов об осени.

Л и Юань сделал всё, чего требовал восставший народ – открыл все амбары и роздал хлеб голодающим, отменил на время налоги, запретил солдатам входить в деревни и грабить крестьян. Рабы получили свободу, жестокие законы Ян Гуаня были отменены, императорские сады были открыты для простых людей – и даже дворцовых наложниц отпустили к их семьям. Народ постепенно успокоился и восстания прекратились; отряды, отказавшиеся сложить оружие, были разбиты, и в стране установился мир. В 626 году императором стал сын Ли Юаня Тайцзун, вошедший в историю как идеальный государь, неусыпно пекущийся о простом народе. Советником Тайцзуна был легендарный «человек-зеркало» Вэй Чжэн, мудрый монах, помогавший императору восстановить справедливое управление. Была восстановлена система «цзинь-тянь», и все крестьяне получили одинаковые наделы в 100 му, налог не превосходил 1/20 урожая, повинности были лёгкими и необременительными. В случае неурожая крестьянам помогали зерном и деньгами, чиновники были обязаны следить за благосостоянием крестьянских хозяйств.

Раны войны были постепенно залечены, и в период Кайюань (713-40) Срединное Государство достигло невиданного расцвета. "Период Кайюань был полным и цветущим днём, – писал великий поэт Ду Фу, – даже мелкие города таили в себе бесчисленное множество семейств. Сверкали потоки струящегося риса и белело просо, и казённые, и частные амбары скрывали несметные богатства. На дорогах страны не встречалось ни шакалов, ни тигров… мужчины трудились на полях, женщины разводили тутовый шелкопряд". Повозки с товарами переполняли дороги, торговые города процветали, из гаваней каждый день выходили тысячи судов. Император Тайцзун разгромил владык Степи, тюрок, и открыл торговую дорогу на запад; караваны гружёных шёлком и фарфором верблюдов шли по Великому Шёлковому Пути в Бухару и Самарканд. По этой дороге в 627 году отправился в Индию буддийский монах Сюань Цзян, он оставил подробное описание этой страны и вновь открыл для обитателей Поднебесной далёкий мир Запада. Возвратившись на родину, Сюань Цзян построил в Чанъани знаменитую Пагоду Диких Гусей – это была сложенная из кирпича башня высотой в 65 метров, она приводила в изумление жителей столицы: ведь китайцы не умели строить кирпичных и каменных зданий, и это непростое искусство пришло из Индии вместе с буддийскими монахами. Чанъань, великолепная столица Империи, была городом изящных деревянных дворцов и парков с прудами, павлинами и золотыми рыбками; здесь жили сановники и министры, окружённые десятками слуг и выезжавшие в роскошных экипажах.

В начале эпохи Тан великий император Тайцзун восстановил старинную экзаменационную систему, существовавшую ещё во времена Хань: отныне чиновником или министром мог стать лишь кандидат, сдавший экзамен на учёную степень. Это вызвало протест немногих переживших крестьянскую войну сяньбинских знатных родов – но им пришлось смириться перед всемогущим императором. Новая знать эпохи Тан состояла из учёных-чиновников, получавших должности, выдержав тяжёлый экзамен: кандидаты должны были продемонстрировать знание теории управления, основанной на древних трудах Конфуция, Мэн-цзы, Хань Фэя – и в придачу должны были показать умение излагать свои мысли в стихах. Суть тогдашней теории управления сводилась к словам Конфуция: "Если достаточно пищи, то народ доверяет правителю",– поэтому нужно было заботиться о поддержании системы равных наделов, о поощрении земледелия и экономии в расходах; нужно было регулировать цены на рынке и поддерживать государственные монополии на жизненно важные ремёсла – производство железа и добычу соли.

Использовать силу государства, чтобы обеспечить народ пищей и гарантировать ему безопасность – это была основная идея Конфуция, идея, лежавшая в основании всех восточных монархий. Из этой идеи следовало, что во времена голода надо отнимать у богатых, чтобы отдать бедным, что люди должны быть братьями и любить друг друга – следовало то, что говорили Христос, Мухаммед, Будда и другие пророки. Всё это составляло содержание учения, которое теперь называют социализмом – и Империя Тан была социалистическим государством – так же, как Империя Хань и древние империи Ближнего Востока. Крестьянская война и революция отдали власть в руки учёных чиновников, "шеньши", и учёные-чиновники писали сочинения о том, как вспомоществовать народу и обеспечить спокойствие государства. Традиция требовала, чтобы каждый культурный человек умел высказать свои мысли в стихах – и они писали прекрасные стихи, звучавшие, как проповеди Христа:

О, если бы такой построить дом

Под крышею громадною одной,

Чтоб миллионы комнат были в нём

Для бедняков, обиженных судьбой.

Чтоб не боялся ветра и дождя

И как гора, был прочен и высок,

И если бы, по жизни проходя,

Его я наяву увидеть мог,

Тогда – пусть мой развалится очаг

Пусть я замёрзну – лишь бы было так…

Эти строки написал великий поэт Ду Фу в несчастный для себя день – когда ураган разрушил его дом из тростника и соломы. Он был начальником районного отдела образования в одной из провинций на юге Китая, одним из многих учёных чиновников, носивших красный форменный халат. Он часто ночевал на работе, стараясь разобрать скопившиеся дела – и помочь всем, кому он мог помочь:

Прозрачная осень. Ночная прохлада

Платаны у реки

Ночую один в одинокой управе

Смотрю на огарок свечи.

Он много ездил по провинции, инспектировал школы в деревнях и городах – ведь почти в каждой деревне была школа, где сельский учитель учил детей грамоте и счёту. Он останавливался в живописных местах, любовался природой и сочинял стихи:

Я слышу шум ветвей стареющего леса,

К сияющей луне свой поднимаю взгляд,

Но красота небес и эта даль речная,

От одиноких дум меня не исцелят…

Эпоха Тан была временем великих поэтов – может быть, это была единственная эпоха, когда миром управляли поэты – стихи сочиняли императоры и министры, и каждый приём во дворце превращался в поэтическое соревнование. Стихи читали во дворцах и на улицах, они превращались в народные песни – в это трудно поверить, но дошедшая до нашего времени антология танской поэзии содержит 50 тысяч стихотворений, принадлежащих двум тысячам авторов. Нигде – ни в Азии, ни в Европе – никогда не было такого чудесного расцвета поэзии. Самым знаменитым поэтом тех времён был Ли Бо, долго живший отшельником в горах и изысканным языком воспевавший красоту гор, долин, облаков:

Плывут облака отдыхать после знойного дня,

Стремительных птиц улетела последняя стая,

Гляжу я на горы – и горы глядят на меня,

И долго глядим мы, друг другу не надоедая.

Созерцание красот природы было любимым занятием учёных-чиновников; в дни отдыха они выезжали из столицы в горы, взбирались на вершины, любовались водопадами, пили вино и читали друг другу стихи. Они окружали свои городские дома маленькими садами с прудами, беседками, цветниками; их лёгкие, стоявшие посреди зелени дома были воплощением изящества – раскрашенные цветным лаком балки, ажурные галереи, причудливые коньки на крышах. Стены этих игрушечных дворцов были из толстой белой бумаги – и лишь по низу стены шли лакированные деревянные панели; всё убранство составляли лежавшие на полу циновки, вышитые подушки, расписные ширмы и большие фарфоровые вазы. Одежда мужчин и женщин была из струящегося шёлка с вышитыми на нём диковинными животными и прекрасными цветами; эпоха Тан – это был мир красоты и изящества, золотой век, легенда о котором жила столетия. Это был мир, хрупкий, как фарфоровая ваза, падающая на мраморный пол: золотой век продолжался лишь сто лет – а затем снова наступила осень истории, и поэтам оставалось лишь вздыхать об утраченном времени:

Полог жемчужный, резные столбы,

Жёлтых цапель парад.

Вожжи парчовые, бивни мачт,

Белые чайки парят.

Сил нет смотреть: жаль эту даль…

Пляски минувших дней.

Самое сердце китайской земли…

Вотчина древних царей.