А с некрасов как я написал рассказ. Андрей некрасов - как я писал рассказ
Новый рассказ!
Бета: Артемида
Как я писал рассказ
Я смотрел в окно, следя за проносящимися в небе частными вертолётами. Не понимаю, и зачем люди ставят вместо окон шторы-экраны? Конечно, можно иногда полюбоваться на горы, моря, но вживую-то всё гораздо лучше! Я тряхнул головой. Нет, не о том надо сейчас думать, литературный конкурс не за горами.
Про что же мне написать, про что? Который час сижу в раздумьях и ничего в голову не лезет. Тема сложная, конкурс тяжёлый, конкуренция большая… Но это даже не оправдания!
Я откинулся на спинку компьютерного кресла. Старая конструкция, конечно, но зато спина держится прямо, в отличие от этих мягких кресел, которые «меняют свою форму и уровень жесткости в зависимости от клиента». Угу, а если неправильно отрегулировать, то можно за пару месяцев в горбуна превратиться. Нет уж, спасибо!
Мозг начал лихорадочно работать. Так, что может случиться с Интернетом за пятьдесят лет? Да много чего. Целая армия мыслей одна за другой представали перед моим разумом, и он просматривал их, выбирал самые недурственные, но и те, после секундной проверки, оказывались или плагиатом, или бредом, или ещё чем-то похуже.
А рассказ надо послать уже завтра. И желательно не пустышку, которую жюри отметёт в первую очередь. А ведь в соперниках могут выступить сотни, если не тысячи людей… Писателей, профессионалов или любителей, как я. Мрачное настроение не отпускало меня минут пять, ворох идей рассыпался по закоулкам сознания. Может попросить у кого-нибудь помощи? Губы искривились ухмылкой.
«Как же, попросишь ты помощи. Не такой ты, не так ли, а?» - как бы издеваясь, сказало мне подсознание. И оно было в чём-то право. В любом случае я не буду просить помощи. Разве что исправить мои ошибки, опечатки и так далее. Но прежде эти самые ошибки надо сделать!
Оставалось только одно – попробовать найти вдохновение в самом Интернете. Я достал псевдоволоконный монитор, в простонародье именуемый «псеконником» и развернул его. Точнее не развернул, а просто поднял один из концов «свитка», именно так выглядел в нерабочем состоянии «псеконник», и, придерживая рукой нижнюю часть, подождал пока нановолокно стабилизируется и затвердеет. Итак, монитор включён. Процессор я обычно носил в нагрудном кармане рубашки, но сегодня его там не оказалось. Вспомнив, что вчера я был на очередной научно-технической ярмарке; мне всегда интересны разработки учёных. К тому же, некоторые нереализованные идеи, которые там представляли изобретатели, ища спонсоров, я помещал в свои рассказы), я пошарил на рабочем столе. Ага, вот он, на нижней полке, неприметная чёрная коробочка, выглядит как три спичечных коробка. Я нажал на небольшую красную кнопку и процессор тихо загудел. Впрочем, уже через пару секунд гул прекратился и «псеконник» засветился мягким белым светом.
Я достал второй «свиток», хотя нет, не свиток, а просто тоненькую книжицу. Клавиатура послушно развернулась. Левая сторона была занята чёрными клавишами, со светящимися даже в темноте символами, а правая представляла собой белую гладкую поверхность – подобие экрана, но ничего не показывающего. Это «управка», отец рассказывал, что раньше вместо «управок» были маленькие коробочки с роликами или шариками, «крысками» их вроде называли…
«Псеконник продолжал светиться мягким белым светом. Я помню, ещё лет десять назад, люди, впервые осваивавшие новые экраны считали что им подсунули брак, раз ничего кроме белого полотна он им не показывает. Ох, как же не любят люди дочитывать инструкции. Я нажал на маленькую кнопку на боку процессора и он послушно выдвинул мне «киберлинзы». Я осторожно взял их положил на поверхность глаза. Наностекло послушно растеклось по зрачку. Раньше вместо «киберлинз» использовали сначала шлемы (но это ещё задолго до псевдоволоконных мониторов), а затем очки. Но всё таки это было довольно неудобно. Через пару секунд глаза привыкли к чужеродному материалу (хотя, если учесть сколько я сижу в сети, должны были вроде привыкнуть). Теперь на «псеконнике» появились цвета. Мозаика рабочего стола показывала дату, время, погоду за окном, праздники и прочую нужную ерунду. В отдельных квадратах экрана располагались значки программ, ссылки на самые нужные сайты, папки с музыкой, которую я поспешил включить, чтобы расслабиться. Начну пожалуй с классики, концерт в честь сорокалетия группы «Ария». Проигрыватель включился мгновенно, и поспешил одеть вушники. Рука привычно потянулась на среднюю полку, но там, вместо одной коробочки, лежало две. Ах да, я же купил на этой научно-технической ярмарке новые вушники. Я достал две маленькие чёрные пластинки и вставил их в уши. Наноткань мгновенно устроилась внутри, где в районе барабанных перепонок. Я удовлетворительно хмыкнул: моим прежним вушникам требовалось пять секунд на соединение. Рок лился буквально прямо в мозг, но чересчур громко, я решил сделать потише. Так, потянуть за мочку левого уха. Музыка послушно стала играть потише. Ну, вроде всё.
Я положил руку на управку. Так, указательный палец выбор, большой подтверждение, средний прокрутка, безымянный включает свойства, мизинец отмена. Просто, удобно, практично, не то что с одним курсором. Так, в сети сейчас Алекс. Я надавил на его значок, в соответствующем куске мозайки «псеконника». В тот же миг в этом квадрате появился символ ожидания, а ещё через пару секунд появилось лицо моего друга.
- Здорова, как жизнь? – радостно спросил он. Его, слегка хрипловатый голос, прозвучал поверх «Арии», но всё равно я поспешил музыку выключить, нажав на соответствующею клавишу.
- Да всё так же. Вот, думаю над рассказом.
- Для того конкурса? – осведомился Алекс.
- Ага, – угрюмо ответил я.
- И нефига не получается? – улыбнулся он. – Понятно. Ладно, как насчёт партии в седьмую «контру»?
- Не, спасибо. Я по сети пошарюсь, авось вдохновение придёт.
- А, ну удачи, – сказал он и отключился. Окно связи погасло и свернулось. Я открыл сводку обновлений на сайтах, что меня интересовали. Так, новых фильмов нет (ну это понятно, зачем снимать, когда выгодней сделать компьютерную анимацию?), зато появились семь новых «коммулей», то есть компьютерных мультипликационных фильмов. Ага, и пара аниме. Я было нажал для просмотра, но отдёрнул руку. Нет, писать надо, писать! Я открыл текстовой редактор и уставился на пустой белый лист. Я всегда делал его на весь «псеконник», чтобы остальные квадраты мозайки рабочего стола не отвлекали.
Так, ладно, начнём с героя. Кем его сделать, программистом? Хакером? Лодером? Сефиком? Нет, нужна простая профессия, он должен быть обычным пользователем…. Ладно, идём дальше.
Сюжет? Какой сюжет на четырёх страницах??? Так, далее…
А что «далее»? Что за рассказ без сюжета и героя? Это уже статья или описание.
Так, ладно, буду вести описание от первого лица, так проще. Но про что писать? Опять я вернулся к началу… Писать надо про новые технологии, как он ими пользуется. То есть описать его обычный день? Нет, скучно. Нужен нестандартный день, когда он решает проблёму, актуальную для нашего времени в будущем. А почему бы и нет? Хорошая идея, но…
На «псеконнике», в левом нижнем углу появился значок вызова. Анна? Я вывел окно связи.
- Приветик! – радостно защебетала Аня. Красивая, умная, но живёт на Луне. И в прямом, и в переносном смысле.
- И тебе привет. Как дела на станции? – улыбнулся я, и, незаметно, вроде почесать ухо захотелось, приглушил звук. Следующие пять минут я, кивая и охая, слушал я её болтовню. Наконец все новости и слухи закончились. – Когда приедешь? – спросил я.
- Через пару недель. Я тебе передам, когда узнаю рейс! Целую, пока!
Окно связи погасло и свернулось. Так, на чём я остановился? Ах да, первое лицо… А может написать про путешествие во времени? Нет, не то.
И тут в одна мысль, доселе кружившаяся где-то не грани сознания, достигла моего внимания. А если написать про ситуацию, с которой столкнулся я? Про писателя, который будет жить через пятьдесят лет? Отлично! Мои пальцы лихорадочно стали бегать по клавиатуре.
Часа через два я уже хотел отправить рассказ на проверку моему другу с врождённой грамотностью, ведь не каждую ошибку способна найти программа. И тут я подумал, а как назвать рассказ? Раздумья были недолгими и в начале текста появилась надпись: «Как я писал рассказ».
Андрей Некрасов
Как я писал рассказ
Недавно одна редакция предложила мне написать морской рассказ. Я согласился, сел к столу и начал:
«Эсминец нёсся вдоль каменной гряды. Серый океан безмолвствовал. Блистали береговые огни. Лавируя среди подводных скал, лейтенант Калинкин обогнул Елизаветинскую косу».
Тут затрещал телефон. Звонили опять из редакции и просили… знаете что? Начать рассказ с буквы «М». У них там, оказывается, художник нарисовал очень красивую буквицу и почему-то именно «М».
Сначала я возмутился. Как это, в самом деле, начать рассказ с буквы «М»? Конечно, могучий и гибкий русский язык таит в себе неограниченные возможности. Но язык нужно уважать. Можно бы, например, написать: «Миноносец нёсся…» Но смотрите, что получается: «…носец нёсся…» Некрасиво, нехорошо.
Ну, а если «Миноносец мчался…»? Так, пожалуй, лучше, так можно. И я написал: «Миноносец мчался…»
Вот с этого неё и началось.
Вместо «вдоль» я написал «мимо». Вместо «каменной гряды» - «мола». Получилось неплохо: «Миноносец мчался мимо мола…» А дальше пошло совсем хорошо: «Мутное море молчало. Мелькали маяки. Маневрируя между мелями, мичман Малинкин миновал мыс Марии…»
Я поставил точку, покурил, прошёлся по комнате. Потом прочитал всё сначала, и, знаете, мне понравилось: «Мутное море молчало…» Просто здорово!
Я снова сел к столу… Просидел час, два, три. Мрачные мысли метались в моём мозгу. Слова на «м» толклись перед глазами, как мухи, и ни одно из них не влезало в рассказ.
Утром, злой и усталый, я сел завтракать. Жена заботливо налила мне крепкого кофе, но я отодвинул стакан и мрачно произнёс:
Маша, можно мне молока?
Со мной творилось что-то неладное. Я понял, что медленно схожу с ума. Жена, должно быть, тоже это заметила. Я поделился с ней своим горем.
Какие пустяки, - сказала она. - Брось этот рассказ, напиши другой. Помнишь, ты хотел про то, как сын не даёт покоя родителям?
Я с радостью согласился, немедленно сел к столу и начал:
«Мария Михайловна моет маленькую Машеньку, Митя мешает матери.
Мама, - мычит мальчик, - мама, мамочка…
Мария Михайловна молчит.
Мамуля, - мурлычет Митя, - можно мне маленькую морковку?
Можно, милый.
Мамуля, морковку моют?
Моют, Митя.
Мария Михайловна мрачнеет.
Митя, мальчик мой милый, молчи…»
Я встал, покурил, а когда вернулся к столу, с ужасом обнаружил, что опять весь рассказ получился на «м», и опять, как вчера, заплясали перед глазами мухи, мотыльки, малиновки, «мессершмитты», моль…
«Довольно, - решил я, - не буду про маленьких мальчиков… Напишу лучше про большого зверя. Вот, например:
«Матёрый медведь молча мотал мохнатой мордой…»
Я вовремя остановился. «Нет, - решил я, - и про медведя нельзя. Лучше что-нибудь о природе, о луне… Это успокаивает..» И я написал:
«Мельница. Молодой месяц мелькнул между мрачными…»
И здесь это «м»! Напишу-ка лучше про насекомых. Я обмакнул перо и твёрдо вывел заглавие:
«Мужественный муравей…»
Бросил ручку, надел пальто, вышел на улицу. Морозило. Молодой мужчина мёл мостовую. Миновав Москворецкий мост, мечтал милиционер. Мимо меня мчались машины, мотоциклы… Я бросился домой…
Медный маятник мерно мерял минуты.
Мама, Мурка мучает мышку! - кричала дочка из кухни.
Я окончательно растерялся. Столько слов на «м»! Неужели из них ничего нельзя склеить?
Я решительно взялся за перо, и все слова на «м» мгновенно разбежались. Я застонал.
Встревоженная жена посоветовала заглянуть в энциклопедию.
Полчаса спустя, в библиотеке, я выдавил из себя:
Энциклопедию!
Вам Большую Советскую? - вежливо спросила библиотекарша.
Малую! - закричал я на весь зал. - Мне Малую! Должно быть, меня приняли за сумасшедшего… Но это ничего. Зато я выписал все слова на «м» и вечером во всеоружии сел к столу. Злосчастный рассказ быстро подвигался вперёд. Хотите прочитать отрывочек? Пожалуйста:
«Миловидный мохнатый мальчик мешал молодому математику мерить медным меридианом Москворецкий мост. Мучая могучего мамонта, мёртвые мухи махали мушкетами… Малиновая мартышка миролюбиво мяукала:
- Мудрец, миленький, можно мне мухомора? Мелодично мычали морские млекопитающие…»
Недавно одна редакция предложила мне написать морской рассказ. Я согласился, сел к столу и начал:
«Эсминец нёсся вдоль каменной гряды. Серый океан безмолвствовал. Блистали береговые огни. Лавируя среди подводных скал, лейтенант Калинкин обогнул Елизаветинскую косу».
Тут затрещал телефон. Звонили опять из редакции и просили… знаете что? Начать рассказ с буквы «М». У них там, оказывается, художник нарисовал очень красивую буквицу и почему-то именно «М».
Сначала я возмутился. Как это, в самом деле, начать рассказ с буквы «М»? Конечно, могучий и гибкий русский язык таит в себе неограниченные возможности. Но язык нужно уважать. Можно бы, например, написать: «Миноносец нёсся…» Но смотрите, что получается: «…носец нёсся…» Некрасиво, нехорошо.
Ну, а если «Миноносец мчался…»? Так, пожалуй, лучше, так можно. И я написал: «Миноносец мчался…»
Вот с этого неё и началось.
Вместо «вдоль» я написал «мимо». Вместо «каменной гряды» - «мола». Получилось неплохо: «Миноносец мчался мимо мола…» А дальше пошло совсем хорошо: «Мутное море молчало. Мелькали маяки. Маневрируя между мелями, мичман Малинкин миновал мыс Марии…»
Я поставил точку, покурил, прошёлся по комнате. Потом прочитал всё сначала, и, знаете, мне понравилось: «Мутное море молчало…» Просто здорово!
Я снова сел к столу… Просидел час, два, три. Мрачные мысли метались в моём мозгу. Слова на «м» толклись перед глазами, как мухи, и ни одно из них не влезало в рассказ.
Утром, злой и усталый, я сел завтракать. Жена заботливо налила мне крепкого кофе, но я отодвинул стакан и мрачно произнёс:
Маша, можно мне молока?
Со мной творилось что-то неладное. Я понял, что медленно схожу с ума. Жена, должно быть, тоже это заметила. Я поделился с ней своим горем.
Какие пустяки, - сказала она. - Брось этот рассказ, напиши другой. Помнишь, ты хотел про то, как сын не даёт покоя родителям?
Я с радостью согласился, немедленно сел к столу и начал:
«Мария Михайловна моет маленькую Машеньку, Митя мешает матери.
Мама, - мычит мальчик, - мама, мамочка…
Мария Михайловна молчит.
Мамуля, - мурлычет Митя, - можно мне маленькую морковку?
Можно, милый.
Мамуля, морковку моют?
Моют, Митя.
Мария Михайловна мрачнеет.
Митя, мальчик мой милый, молчи…»
Я встал, покурил, а когда вернулся к столу, с ужасом обнаружил, что опять весь рассказ получился на «м», и опять, как вчера, заплясали перед глазами мухи, мотыльки, малиновки, «мессершмитты», моль…
«Довольно, - решил я, - не буду про маленьких мальчиков… Напишу лучше про большого зверя. Вот, например:
«Матёрый медведь молча мотал мохнатой мордой…»
Я вовремя остановился. «Нет, - решил я, - и про медведя нельзя. Лучше что-нибудь о природе, о луне… Это успокаивает..» И я написал:
«Мельница. Молодой месяц мелькнул между мрачными…»
И здесь это «м»! Напишу-ка лучше про насекомых. Я обмакнул перо и твёрдо вывел заглавие:
«Мужественный муравей…»
Бросил ручку, надел пальто, вышел на улицу. Морозило. Молодой мужчина мёл мостовую. Миновав Москворецкий мост, мечтал милиционер. Мимо меня мчались машины, мотоциклы… Я бросился домой…
Медный маятник мерно мерял минуты.
Мама, Мурка мучает мышку! - кричала дочка из кухни.
Я окончательно растерялся. Столько слов на «м»! Неужели из них ничего нельзя склеить?
Я решительно взялся за перо, и все слова на «м» мгновенно разбежались. Я застонал.
Встревоженная жена посоветовала заглянуть в энциклопедию.
Полчаса спустя, в библиотеке, я выдавил из себя:
Энциклопедию!
Вам Большую Советскую? - вежливо спросила библиотекарша.
Малую! - закричал я на весь зал. - Мне Малую! Должно быть, меня приняли за сумасшедшего… Но это ничего. Зато я выписал все слова на «м» и вечером во всеоружии сел к столу. Злосчастный рассказ быстро подвигался вперёд. Хотите прочитать отрывочек? Пожалуйста:
«Миловидный мохнатый мальчик мешал молодому математику мерить медным меридианом Москворецкий мост. Мучая могучего мамонта, мёртвые мухи махали мушкетами… Малиновая мартышка миролюбиво мяукала:
Мудрец, миленький, можно мне мухомора? Мелодично мычали морские млекопитающие…»
Что, скажете - плохо? А попробуйте напишите получше. А потом, ведь вы же не знаете, чем это кончится…
Впрочем, и я не знаю: вчера опять звонили из редакции… Подходила жена. Она говорит, что у них там вышла ошибка: художник нарисовал не «М», а «Н»!
Пришлось бросить этот рассказ… Но неужели нужно начинать новый, на «Н»?
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Андрей Некрасов
Как я писал рассказ
Недавно одна редакция предложила мне написать морской рассказ. Я согласился, сел к столу и начал:
«Эсминец нёсся вдоль каменной гряды. Серый океан безмолвствовал. Блистали береговые огни. Лавируя среди подводных скал, лейтенант Калинкин обогнул Елизаветинскую косу».
Тут затрещал телефон. Звонили опять из редакции и просили… знаете что? Начать рассказ с буквы «М». У них там, оказывается, художник нарисовал очень красивую буквицу и почему-то именно «М».
Сначала я возмутился. Как это, в самом деле, начать рассказ с буквы «М»? Конечно, могучий и гибкий русский язык таит в себе неограниченные возможности. Но язык нужно уважать. Можно бы, например, написать: «Миноносец нёсся…» Но смотрите, что получается: «…носец нёсся…» Некрасиво, нехорошо.
Ну, а если «Миноносец мчался…»? Так, пожалуй, лучше, так можно. И я написал: «Миноносец мчался…»
Вот с этого неё и началось.
Вместо «вдоль» я написал «мимо». Вместо «каменной гряды» – «мола». Получилось неплохо: «Миноносец мчался мимо мола…» А дальше пошло совсем хорошо: «Мутное море молчало. Мелькали маяки. Маневрируя между мелями, мичман Малинкин миновал мыс Марии…»
Я поставил точку, покурил, прошёлся по комнате. Потом прочитал всё сначала, и, знаете, мне понравилось: «Мутное море молчало…» Просто здорово!
Я снова сел к столу… Просидел час, два, три. Мрачные мысли метались в моём мозгу. Слова на «м» толклись перед глазами, как мухи, и ни одно из них не влезало в рассказ.
Утром, злой и усталый, я сел завтракать. Жена заботливо налила мне крепкого кофе, но я отодвинул стакан и мрачно произнёс:
– Маша, можно мне молока?
Со мной творилось что-то неладное. Я понял, что медленно схожу с ума. Жена, должно быть, тоже это заметила. Я поделился с ней своим горем.
– Какие пустяки, – сказала она. – Брось этот рассказ, напиши другой. Помнишь, ты хотел про то, как сын не даёт покоя родителям?
Я с радостью согласился, немедленно сел к столу и начал:
«Мария Михайловна моет маленькую Машеньку, Митя мешает матери.
– Мама, – мычит мальчик, – мама, мамочка…
Мария Михайловна молчит.
– Мамуля, – мурлычет Митя, – можно мне маленькую морковку?
– Можно, милый.
– Мамуля, морковку моют?
– Моют, Митя.
Мария Михайловна мрачнеет.
– Митя, мальчик мой милый, молчи…»
Я встал, покурил, а когда вернулся к столу, с ужасом обнаружил, что опять весь рассказ получился на «м», и опять, как вчера, заплясали перед глазами мухи, мотыльки, малиновки, «мессершмитты», моль…
«Довольно, – решил я, – не буду про маленьких мальчиков… Напишу лучше про большого зверя. Вот, например:
«Матёрый медведь молча мотал мохнатой мордой…»
Я вовремя остановился. «Нет, – решил я, – и про медведя нельзя. Лучше что-нибудь о природе, о луне… Это успокаивает..» И я написал:
«Мельница. Молодой месяц мелькнул между мрачными…»
И здесь это «м»! Напишу-ка лучше про насекомых. Я обмакнул перо и твёрдо вывел заглавие:
«Мужественный муравей…»
Бросил ручку, надел пальто, вышел на улицу. Морозило. Молодой мужчина мёл мостовую. Миновав Москворецкий мост, мечтал милиционер. Мимо меня мчались машины, мотоциклы… Я бросился домой…
Медный маятник мерно мерял минуты.
– Мама, Мурка мучает мышку! – кричала дочка из кухни.
Я окончательно растерялся. Столько слов на «м»! Неужели из них ничего нельзя склеить?
Я решительно взялся за перо, и все слова на «м» мгновенно разбежались. Я застонал.
Встревоженная жена посоветовала заглянуть в энциклопедию.
Полчаса спустя, в библиотеке, я выдавил из себя:
– Энциклопедию!
– Вам Большую Советскую? – вежливо спросила библиотекарша.
– Малую! – закричал я на весь зал. – Мне Малую! Должно быть, меня приняли за сумасшедшего… Но это ничего. Зато я выписал все слова на «м» и вечером во всеоружии сел к столу. Злосчастный рассказ быстро подвигался вперёд. Хотите прочитать отрывочек? Пожалуйста:
«Миловидный мохнатый мальчик мешал молодому математику мерить медным меридианом Москворецкий мост. Мучая могучего мамонта, мёртвые мухи махали мушкетами… Малиновая мартышка миролюбиво мяукала:
– Мудрец, миленький, можно мне мухомора? Мелодично мычали морские млекопитающие…»
Что, скажете – плохо? А попробуйте напишите получше. А потом, ведь вы же не знаете, чем это кончится…
Впрочем, и я не знаю: вчера опять звонили из редакции… Подходила жена. Она говорит, что у них там вышла ошибка: художник нарисовал не «М», а «Н»!
Пришлось бросить этот рассказ… Но неужели нужно начинать новый, на «Н»?
