Гомер илиада читать онлайн полностью. Гомер, "Илиада": главные герои и их характеристика

У большинства народов мифы слагаются преимущественно о богах. Но Древняя Греция является исключением: в основной, лучшей их части повествуется о героях. Это внуки, сыновья, правнуки богов, рожденные от смертных женщин. Именно они совершали различные подвиги, наказывали злодеев, уничтожали чудовищ, а также участвовали в междоусобных войнах. Боги, когда стало тяжело от них Земле, сделали так, чтобы в Троянской войне участники сами уничтожили друг друга. Так свершилась воля Зевса. У стен Илиона погибло множество героев.

В этой статье мы расскажем вам о произведении, которое создал Гомер, - "Илиада". Содержание ее будет нами кратко изложено, а также мы проведем анализ этой и другой поэмы о Троянской войне - "Одиссеи".

О чем рассказывается в "Илиаде"

"Троя" и "Илион" - это два названия великого города, расположенного в Малой Азии, около берега Дарданелл. Поэма, рассказывающая о Троянской войне, по второму имени называется "Илиада" (Гомера). В народе до нее существовали лишь небольшие устные песни вроде баллад или былин, повествующие о подвигах этих героев. Гомер, слепой легендарный певец, сложил из них большую поэму и сделал это весьма искусно: он отобрал лишь один эпизод и так его развернул, что сделал его отражением целого героического века. Называется данный эпизод "Гнев Ахилла", который был величайшим греческим героем последнего поколения. "Илиада" Гомера посвящена в основном ему.

Кто участвовал в войне

Длилась Троянская война 10 лет. "Илиада" Гомера начинается так. На Трою в поход собралось множество греческих вождей и царей, с тысячами воинов, на сотнях кораблей: в поэме их перечень занимает несколько страниц. Агамемнон, правитель Аргоса, этот сильнейший из царей, был главным из них. Вместе с ним отправились Менелай, его брат (война началась ради него), пылкий Диомед, могучий Аякс, мудрый Нестор, хитроумный Одиссей и другие. Но самым ловким, сильным и храбрым был Ахилл, юный сын Фетиды, морской богини, сопровождал которого Патрокл, его друг. Приам, седой царь, правил троянцами. Войско его возглавлял Гектор, сын царя, доблестный воин. При нем были Парис, брат его (война началась из-за него), а также множество союзников, собранных со всей Азии. Таковы были герои поэмы Гомера "Илиада". Участвовали в сражении и сами боги: Аполлон сребролукий помогал троянцам, а Гера, царица небесная, и Афина, мудрая воительница - грекам. Громовержец Зевс, верховный бог, следил с высокого Олимпа за битвами и вершил волю свою.

Начало войны

Война началась так. Проходила свадьба Пелея и Фетиды, морской богини - последний брак, заключенный между смертными и богами (тот самый, от которого родился герой Ахилл). Богиня раздора на пиру бросила золотое яблоко, которое предназначалось "прекраснейшей". Заспорили из-за него трое: Афина, Гера и Афродита. Парису, троянскому царевичу, Зевс приказал рассудить этот спор. Обещала свои дары ему каждая из богинь: Гера - сделать царем всего мира, Афина - мудрецом и героем, Афродита - мужем самой красивой из женщин. Герой решил отдать яблоко последней.

После этого Афина с Герой стали заклятыми врагами Трои. Парису же помогла Афродита обольстить Елену, дочь самого Зевса, которая была женой царя Менелая, и увезти ее в Трою. Когда-то лучшие богатыри Греции сватались к ней и сговорились так, чтобы не перессориться: пусть девушка сама выберет того, кто ей нравится, а если кто-то другой попробует ее отбить, все остальные объявят ему войну. Каждый юноша надеялся, что избранником окажется именно он. Выбор Елены пал на Менелая. Теперь у этого царя отбил ее Парис, и поэтому все ее бывшие женихи пошли войной на этого юношу. Лишь самый молодой из них не сватался к девушке и отправился воевать лишь для того, чтобы показать свою силу, доблесть, завоевать славу. Этим юношей был Ахилл.

Первая атака троянцев

"Илиада" Гомера продолжается. Троянцы атакуют. Во главе их - Сарпедон, сын бога Зевса, последний из его сыновей на земле, а также Гектор. Холодно наблюдает из своего шатра Ахилл, как бегут греки, а троянцы подступают к их лагерю: они вот-вот подожгут корабли своих врагов. С вышины Гера тоже видит, как проигрывают греки, и решается в отчаянии на обман, чтобы тем самым отвлечь внимание Зевса. Она является перед ним в поясе Афродиты, который возбуждает страсть, и бог соединяется с Герой на вершине Иды. Их окутывает золотое облако, а земля расцветает гиацинтами и шафраном. После этого они засыпают, и, пока спит Зевс, греки приостанавливают троянцев. Но недолог сон верховного бога. Пробуждается Зевс, и дрожит Гера перед гневом его, а он призывает ее терпеть: греки сумеют одолеть троянцев, но после того как усмирит свой гнев Ахилл и выйдет в бой. Зевс обещал это богине Фетиде.

Патрокл отправляется на битву

Однако Ахилл не готов еще это сделать, и вместо него на помощь грекам отправляется Патрокл. Больно ему наблюдать за попавшими в беду товарищами. Поэма Гомера "Илиада" продолжается. Ахилл дает юноше свои доспехи, которых боятся троянцы, а также воинов, колесницу, запряженную умеющими прорицать и говорить вещими конями. Он призывает своего товарища отразить от лагеря троянцев, спасти корабли. Но при этом советует не подвергать себя опасности, не увлекаться преследованьем. Троянцы, увидев доспехи, испугались и поворотили назад. Тогда Патрокл не выдержал и стал их преследовать.

Вот выходит ему навстречу сын Зевса, Сарпедон, и бог, наблюдая с высоты, колеблется: спасти сына или нет. Но Гера говорит, пусть вершится судьба. Как горная сосна, рушится Сарпедон, закипает бой вокруг его тела. Тем временем все дальше рвется Патрокл, к самым воротам Трои. Апполон кричит ему, что не суждено юноше взять город. Тот не слышит. Апполон тогда ударяет его по плечам, окутавшись тучей. Лишается сил Патрокл, роняет копье, шлем и щит, и Гектор наносит ему сокрушительный удар. Умирая, воин предсказывает, что тот падет от руки Ахилла.

Последний узнает печальную весть: погиб Патрокл, и теперь Гектор красуется в его доспехах. С трудом выносят друзья мертвое тело с поля битвы. Троянцы, торжествуя, преследуют их. Ахилл жаждет ринуться в бой, но не может этого сделать: он безоружен. Тогда герой кричит, и так страшен этот крик, что, содрогнувшись, троянцы отступают. Начинается ночь, и Ахилл оплакивает своего друга, грозя врагам отмщеньем.

Новые доспехи Ахилла

По просьбе его матери, Фетиды, тем временем Гефест, бог-кузнец, выковывает в медной кузнице новые доспехи для Ахилла. Это поножи, шлем, панцирь и щит, на котором изображен весь мир: звезды и солнце, море и земля, воюющий и мирный город. В мирном - свадьба и суд, перед воюющим - битва и засада. Вокруг - виноградник, пастбище, жатва, пахота, деревенский праздник и хоровод, посередине которого - певец с лирою.

Вот наступает утро, и наш герой облачается в свои новые доспехи и созывает на сходку греческое войско. Не угас его гнев, но сейчас он обращен на погубивших его друга, а не на Агамемнона. Ахилл гневается на Гектора и троянцев. Агамемнону герой теперь предлагает примирение, и тот принимает его. Ахиллу возвращена Брисеида. В его шатер внесены богатые дары. Но на них почти не смотрит наш герой: он жаждет боя, мести.

Новая битва

Вот наступает уже четвертая битва. Снимает запреты Зевс: пусть боги сами сражаются, за кого хотят эти мифические герои "Илиады" Гомера. Афина в бою сходится с Аресом, Гера - с Артемидой.

Страшен Ахилл, что отмечается в произведении "Илиада" Гомера. Рассказ об этом герое продолжается. Он схватился было с Энеем, но боги вырвали последнего из его рук. Не судьба этому воину пасть от Ахилла. Он должен пережить и его, и Трою. Ахилл, разъяренный неудачей, губит без счета троянцев, загромождают реку их трупы. Но Скамандр, речной бог, нападает, захлестывая валами. Гефест, огненный бог, усмиряет его.

Ахилл преследует Гектора

Продолжается наше краткое содержание. Гомер ("Илиада") описывает следующие дальнейшие события. Троянцы, которым удалось выжить, спасаются в городе. Один Гектор прикрывает отступление. Ахилл налетает на него, и тот бежит: он боится за свою жизнь, но в то же время хочет отвлечь Ахилла от остальных. Они обегают город три раза, а боги с высот смотрят на них. Колеблется Зевс, не спасти ли этого героя, но Афина просит оставить все на волю судьбы.

Смерть Гектора

Зевс тогда поднимает весы, на которых находятся два жребия - Ахиллов и Гекторов. Чаша Ахилла взмывает вверх, а Гектора клонится к подземному царству. Дает знак верховный бог: покинуть Гектора Аполлону, а Афине - заступиться за Ахилла. Последняя удерживает противника героя, и он лицом к лицу сходится с Ахиллом. Копье Гектора попадает в щит Гефеста, но тщетно. Ахилл ранит героя в горло, и тот падает. Победитель привязывает тело его к своей колеснице и, глумясь над убитым, гонит лошадей вокруг Трои. Старый Приам плачет о нем на городской стене. Сокрушается и вдова Андромаха, а также все жители Трои.

Погребение Патрокла

Продолжается составленное нами краткое содержание. Гомер ("Илиада") описывает следующие события. Отомщен Патрокл. Пышное погребение устраивает Ахилл своему другу. 12 троянских пленников убивают над телом Патрокла. Гнев его друга, однако, не утихает. Ахилл трижды в день гонит свою колесницу с телом Гектора вокруг кургана, где похоронен Патрокл. Давно бы разбился труп о камни, но Аполлон незримо оберегает его. Вот вмешивается Зевс. Он объявляет Ахиллу через Фетиду, что тому недолго осталось жить на свете, просит его отдать тело врага для погребения. И Ахилл повинуется.

Поступок царя Приама

Продолжает рассказывать о дальнейших событиях Гомер ("Илиада"). Краткое содержание их следующее. Царь Приам ночью приходит к шатру победителя. А с ним - полная даров повозка. Через греческий лагерь пройти незамеченным ему дали сами боги. Приам припадает к коленям воина, просит вспомнить об отце Пелее, который так же стар. Горе сближает этих врагов: лишь сейчас затихает в сердце Ахилла долгий гнев. Он принимает дары Приама, отдает ему тело Гектора и обещает, что не потревожит троянцев до тех пор, пока они не предадут земле тело своего воина. Приам с телом возвращается в Трою, и над убитым плачут родственники. Зажигается костер, останки героя собирают в урну, которую опускают в могилу. Над ней насыпают курган. Поминальным пиром заканчивается поэма Гомера "Илиада".

Дальнейшие события

Оставалось еще много событий до конца этой войны. Потеряв Гектора, троянцы не осмеливались уже покидать городские стены. Но им на помощь приходили другие народы: из земли амазонок, из Малой Азии, из Эфиопии. Наиболее страшным был эфиопский вождь Мемнон. Он сразился с Ахиллом, который его ниспроверг и бросился на приступ Трои. Именно тогда герой и погиб от направленной Аполлоном стрелы Париса. Потеряв Ахилла, греки не надеялись уже взять силой Трою - они сделали это хитростью, заставив жителей города ввезти деревянного коня, внутри которого сидели витязи. В "Энеиде" Вергилий потом расскажет об этом.

Троя была разрушена, а греческие герои, которым удалось выжить, отправились в обратный путь.

Гомер, "Илиада" и "Одиссея": композиции произведений

Рассмотрим композицию произведений, посвященных этим событиям. Две поэмы, рассказывающие о Троянской войне, написал Гомер - "Илиада" и "Одиссея". В основу их легли предания о ней, происходившей в действительности примерно в 13-12 веках до нашей эры. "Илиада" рассказывает о событиях войны на 10-м ее годе, а сказочно-бытовая поэма "Одиссея" повествует о произошедшем уже после ее окончания возвращении царя Итаки, Одиссея, одного из военачальников греков, на родину, о злоключениях его.

В "Илиаде" рассказы о людских действиях чередуются с изображением богов, которые решают судьбу сражений, разделившись на две партии. События, которые происходили одновременно, при этом излагаются как совершающиеся последовательно. Композиция поэмы отличается симметричностью.

В структуре "Одиссеи" отметим наиболее значительное - прием транспозиции - изображение событий прошлого в виде рассказа о них Одиссея.

Таково композиционное строение, которое имеют поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея".

Гуманизм поэм

Одна из основных причин бессмертия этих произведений - их гуманизм. Поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея" затрагивают важные проблемы, актуальные в любое время. Автор прославлял мужество, верность в дружбе, любовь к родине, мудрость, уважение к старости и др. Рассматривая эпос Гомера "Илиада", можно отметить, что главный герой страшен в гневе, самолюбив. Заставила его отказаться от участия в сражении, пренебречь долгом личная обида. Тем не менее в нем присутствуют нравственные качества: гнев героя разрешается великодушием.

Одиссей показан как мужественный, хитроумный человек, который может найти выход из любого положения. Он и справедлив. Возвратившись на родину, герой наблюдает внимательно за поведением людей, с тем, чтобы воздать по заслугам каждому. Он пытается убрать из толпы обреченных на гибель единственного из всех женихов Пенелопы, приветствующего хозяина, когда он появляется в образе нищего бродяги. Но, к сожалению, ему не удается это сделать: Амфинома губит случайность. Гомер на этом примере показывает, как следует поступать герою, достойному уважения.

Общее жизнеутверждающее настроение произведений иногда омрачается раздумьями о краткости жизни. Гомеровские герои, думая о том, что смерть неизбежна, стремятся оставить славную память о себе.

В древние времена в Греции жили сказители, знавшие множество преданий о богах и героях. Они странствовали по городам и на пирах рассказывали нараспев под звуки лиры древние мифы. Таким сказителем был Гомер, автор двух поэм - «Илиада» и «Одиссея». Достоверных сведений о жизни Гомера не сохранилось. Сами греки не знали, где и когда он жил. Семь городов спорили между собой за честь называться родиной Гомера. Вероятнее всего, Гомер жил в VIII веке до н. э. Существовала легенда о том, что Гомер был слепым. Он собрал и переработал сведения о Троянской войне, которые были записаны в VI веке до н. э. На сегодняшнем занятии вы познакомитесь с героями Троянской войны, образ которых Гомер запечатлел на века в своей бессмертной поэме «Илиада» (Илионом в древности называли Трою).

«Гомеровский вопрос»

В литературе довольно часто встает вопрос об авторстве того или иного литературного произведения, однако есть два самых известных вопроса - это «гомеровский» и «шекспировский» вопросы. Нам неизвестно, существовал ли Гомер на самом деле, нет никаких документальных свидетельств реальности его существования, имя сказителя донесла до наших дней традиция приписывания ему этих текстов. Вопрос об авторстве Гомера и вообще о его существовании возник в XVIII веке, именно тогда исследователи «Илиады» и «Одиссеи» разделились на два лагеря - унитаристов и плюралистов. Первые полагали, что оба текста составлены одним автором; вторые считали, что текст принадлежит устной традиции, а в какой-то момент был зафиксирован, что, к примеру, произошло с «Песнью о Роланде» в Европе. Доказательства с обеих сторон представляются вполне убедительными: унитаристами был написано ряд работ, посвященных целостной композиции этих двух текстов, что свидетельствует о принадлежности их одному автору, в крайнем случае «Илиаду» написал один автор, а «Одиссею» - другой. Плюралисты обращали внимание на сюжетные несогласованности в поэмах и их очевидное сходство с устной традицией. Прорыв в этом споре совершили исследователи Пэрри и Лорд , они доказали, что «Илиада» и «Одиссея» несут отпечатки фольклорной эпической традиции, они передавались из уст в уста многими поколениями, но до нас они дошли в обработке нескольких гениальных аэдов (исполнительней эпической поэзии). Несмотря на значимость выводов исследований Пэрри и Лорда, «гомеровский» вопрос по-прежнему не является разрешенным. С учетом теорий этих двух ученых сейчас выдвигаются совершенно разные и зачастую противоположные теории касательно версии о существовании Гомера, «гомеров» или их полного отсутствия.

Троянская война длилась десять лет. Описываемые события происходят уже на десятый, последний, год осады Трои. Причиной войны было то, что троянский царевич Парис украл жену царя Спарты Менелая, прекрасную Елену. Менелай обратился к своему старшему брату Агамемнону, царю Микен. Тот собрал огромное войско, которое подробно описано в «Списке кораблей » во второй песне.

Война шла девять лет без особого успеха для обеих сторон. Но осаждающие греки-ахейцы уже были готовы к отступлению. Величайший из греческих воинов Ахилл бездействовал из-за своей обиды на Агамемнона, поэтому ахейцы пали духом. Тогда в бой вышел его друг Патрокл, надев доспехи самого Ахилла. Троянцы дрогнули, но Патрокл был убит. Ахилл решил вступить в бой, но он остался без доспехов, тогда богиня Фетида приказала Гефесту выковать ему новые, в числе которых знаменитый щит , на котором изображен весь мир. На следующий день Ахилл и все греческое войско бросилось в бой, Зевс снял все запреты, и теперь боги могли сражаться друг с другом. Троянцы потерпели сокрушительное поражение, Гектор (старший сын царя Приама, наследник Трои) прикрывал их отход, но из-за вмешательства богов ему пришлось вступить в бой с Ахиллом, от чьей руки он погиб. Ахилл привез тело падшего Гектора вокруг Трои, на колеснице. На стенах города плакали царь Приам и вдова Гектора, Андромаха. Ночью к Ахиллу пришел царь Приам с дарами, он напомнил убийце своего сына о его старом отце, и Ахилл заплакал, Приам плакал вместе с ним. В конце концов Ахилл отдал тело Гектора Приаму. В Трое устроили торжественные похороны.

Этим заканчивается Илиада.

Окончание Троянской войны

Об окончании Троянской войны мы знаем из сочинения Вергилия «Энеида» . Трою взяли, но не силой, а хитростью, так как Ахилл погиб при штурме города от стрелы Париса, попавшей ему в пятку . Хитроумный Одиссей придумал подарить троянцам деревянного коня , внутри которого спрятались ахейцы, и открыли ворота. Так была взята Троя. Город был разграблен и уничтожен, спасти удалось только Энею.

В древние времена в Греции жили сказители, знавшие множество преданий о богах и героях. Они странствовали по городам и на пирах рассказывали нараспев под звуки лиры древние мифы. Таким сказителем был Гомер (рис. 1), автор двух поэм - «Илиада» и «Одиссея». Достоверных сведений о жизни Гомера не сохранилось. Сами греки не знали, где и когда он жил. Семь городов спорили между собой за честь называться родиной Гомера. Вероятнее всего, Гомер жил в VIII веке до н. э. Существовала легенда о том, что Гомер был слепым. Он собрал и переработал сведения о Троянской войне, которые были записаны в VI веке до н. э. На сегодняшнем занятии вы познакомитесь с героями Троянской войны, образ которых Гомер запечатлел на века в своей бессмертной поэме «Илиада» (Илионом в древности называли Трою).

Причины и ход войны в поэме не излагаются. В поэме описывается последний - десятый год войны.

«Гнев, богиня, воспой Ахилллеса, Пелеева сына» - так начинается «Илиада». Предводитель греческого войска царь Агамемнон отнял у Ахиллеса его юную пленницу. Разгневавшись на Агамемнона, Ахиллес покинул войско. Известие об этом обрадовало защитников Трои, так как было предсказано, что греки не одержат победу без Ахиллеса. Троянцы стали теснить греков. Бесстрашный Гектор - сын царя Трои Приама - повел своих воинов на лагерь греков. Огромным камнем разбил он ворота, и внутрь лагеря хлынули троянцы. Яростно защищались греки, оттесненные к самому морю. Парис - виновник начала Троянской войны - вступил в единоборство с Менелаем - мужем прекрасной Елены, и только благодаря помощи Афродиты не погиб в этом бою. Но Ахиллес и его воины так и не приняли участия в сражении.

Тогда обратился к Ахиллесу его любимый друг Патрокл: «Дай дозволенья мне облачиться в доспех твой прекрасный. Может быть, в битве тебя за меня принимая, троянцы бой прекратят…». Ахиллес внял просьбе друга и позволил ему переодеться в свои доспехи. Вовремя привел Патрокл свежее подкрепление. Грекам удалось оттеснить троянцев к стенам Трои. Один лишь Гектор догадался, что перед ним не Ахиллес. На помощь Гектору пришел сам Аполлон, и ударом копья троянский герой пронзил Патрокла.

Известие о гибели друга привело Ахиллеса в отчаяние. Его стоны и плач услышала Фетида. По ее просьбе бог-кузнец Гефест выковал ее сыну новые доспехи.

Могучий Гектор, защитник Трои, вернулся ненадолго в свой город, чтобы попрощаться с женой и малюткой-сыном. Гектор знал, что суждено ему погибнуть, но он был верен долгу. «Я бы стыдился троянцев и длинноодежных троянок, если б вдали оставался, как трус, уклоняясь от боя», - говорил он своей жене Андромахе (рис. 2).

Рис. 2. Прощание Гектора с Андромахой ()

У неприступных стен Трои сошлись два могучих героя. Сама богиня Афина помогала Ахиллесу. Она подала копье, которым Ахиллес нанес смертельный удар Гектору. Ахеец привязал тело убитого противника к колеснице, ударил коней, «и они полетели». Тучей взвилась пыль над телом Гектора, «растрепались черные волосы, вся голова, столь прекрасная прежде, билась в пыли» (рис. 3).

Рис. 3. Гибель Гектора ()

Никто не мог удержать старого царя Приама. Отправился он во вражеский лагерь, бросился в ноги Ахиллесу, умоляя отдать для похорон тело Гектора (рис. 4). Отдал Ахиллес Приаму убитого сына. На время похорон было заключено перемирие. Тело отважного Гектора сожгли троянцы на большом костре. Кости его уложили в могилу и насыпали холм.

Рис. 4. Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело убитого Гектора ()

«Так погребали они конеборного Гектора тело» - этим стихом заканчивается поэма Гомера «Илиада».

Список литературы

1. А.А. Вигасин, Г.И. Годер, И.С. Свенцицкая. История Древнего мира. 5 класс - М.: Просвещение, 2006.
2. Немировский А.И. Книга для чтения по истории древнего мира. - М.: Просвещение, 1991.

1. To-name.ru ()
2. Izbakurnog.historic.ru ()
3. Mifyrima.ru ()

Домашнее задание

1. Почему в современной науке вопрос об авторстве поэм остается дискуссионным?
2. Какие поступки героев поэмы «Илиада» вызывают у вас чувство уважения?
3. Какие крылатые выражения связаны с историей Троянской войны, в каких случаях мы их употребляем?

[i] Ахиллес был сыном царя Пелея и морской богини Фетиды. Мать одарила сына бессмертием, однако уязвимой осталась лишь пятка героя - «Ахиллесова пята», за которую Фетида держала младенца, окуная в воды священной реки.

Песнь первая

Язва. Гнев

Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля), -

С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою

Старец, он приходил к кораблям быстролетным ахейским

Пленную дочь искупить и, принесши бесчисленный выкуп

Скорбью терзалась она, погибающих видя ахеян.

Быстро сходился народ, и когда воедино собрался,

Первый, на сонме восстав, говорил Ахиллес быстроногий:

“Должно, Атрид, нам, как вижу, обратно исплававши море,

В домы свои возвратиться, когда лишь от смерти спасемся.

Вдруг и война, и погибельный мор истребляет ахеян.

Но испытаем, Атрид, и вопросим жреца, иль пророка,

Или гадателя снов (и сны от Зевеса бывают):

Пусть нам поведают, чем раздражен Аполлон небожитель?

Он за обет несвершенный, за жертву ль стотельчую гневен?

Или от агнцев и избранных коз благовонного тука

Требует бог, чтоб ахеян избавить от пагубной язвы?”

Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет,

И ахеян суда по морям предводил к Илиону

Даром предвиденья, свыше ему вдохновенным от Феба.

Он, благомыслия полный, речь говорил и вещал им:

“Царь Ахиллес! возвестить повелел ты, любимец Зевеса,

Праведный гнев Аполлона, далеко разящего бога?

Я возвещу; но и ты согласись, поклянись мне, что верно

Сам ты меня защитить и словами готов и руками.

Я опасаюсь, прогневаю мужа, который верховный

Царь аргивян и которому все покорны ахейцы.

Слишком могуществен царь, на мужа подвластного гневный:

Вспыхнувший гнев он на первую пору хотя и смиряет,

Но сокрытую злобу, доколе ее не исполнит,

В сердце хранит. Рассуди ж и ответствуй, заступник ли ты мне?”

Быстро ему отвечая, вещал Ахиллес благородный:

“Верь и дерзай, возвести нам оракул, какой бы он ни был!

Фебом клянусь я, Зевса любимцем, которому, Калхас,

Молишься ты, открывая данаям вещания бога:

Нет, пред судами никто, покуда живу я и вижу,

Рук на тебя дерзновенных, клянуся, никто не подымет

В стане ахеян; хотя бы назвал самого ты Атрида,

Властию ныне верховной гордящегось в рати ахейской”.

Рек он; и сердцем дерзнул, и вещал им пророк непорочный:

“Нет, не за должный обет, не за жертву стотельчую гневен

Феб, но за Хриса жреца: обесчестил его Агамемнон,

Дщери не выдал ему и моленье и выкуп отринул.

Феб за него покарал и бедами еще покарает,

И от пагубной язвы разящей руки не удержит

Прежде, доколе к отцу не отпустят, без платы, свободной

Дщери его черноокой и в Хрису святой не представят

Жертвы стотельчей; тогда лишь мы бога на милость

преклоним”.

Слово скончавши, воссел Фесторид; и от сонма воздвигся

Мощный герой, пространно-властительный царь Агамемнон,

Гневом волнуем; ужасной в груди его мрачное сердце

Злобой наполнилось; очи его засветились, как пламень.

Калхасу первому, смотря свирепо, вещал Агамемнон:

“Бед предвещатель, приятного ты никогда не сказал мне!

Радостно, верно, тебе человекам беды лишь пророчить;

Доброго слова еще ни измолвил ты нам, ни исполнил.

Се, и теперь ты для нас как глагол проповедуешь бога,

Будто народу беды дальномечущий Феб устрояет,

Мстя, что блестящих даров за свободу принять Хрисеиды

Я не хотел; но в душе я желал черноокую деву

В дом мой ввести; предпочел бы ее и самой Клитемнестре ,

Девою взятой в супруги; ее Хрисеида не хуже

Прелестью вида, приятством своим, и умом, и делами!

Но соглашаюсь, ее возвращаю, коль требует польза:

Лучше хочу я спасение видеть, чем гибель народа.

Вы ж мне в сей день замените награду, да в стане аргивском

Я без награды один не останусь: позорно б то было;

Вы же то видите все – от меня отходит награда”.

Первый ему отвечал Пелейон, Ахиллес быстроногий:

“Славою гордый Атрид, беспредельно корыстолюбивый!

Где для тебя обрести добродушным ахеям награду?

Мы не имеем нигде сохраняемых общих сокровищ:

Что в городах разоренных мы добыли, все разделили;

Снова ж, что было дано, отбирать у народа – позорно!

Лучше свою возврати, в угождение богу. Но после

Втрое и вчетверо мы, аргивяне, тебе то заплатим,

Если дарует Зевс крепкостенную Трою разрушить”.

Быстро, к нему обратяся, вещал Агамемнон могучий:

“Сколько ни доблестен ты, Ахиллес, бессмертным подобный,

Хитро не умствуй: меня ни провесть, ни склонить но успеешь.

Хочешь, чтоб сам обладал ты наградой, а я чтоб, лишенный,

Молча сидел? и советуешь мне ты, чтоб деву я выдал?..

Пусть же меня удовольствуют новою мздою ахейцы,

Столько ж приятною сердцу, достоинством равною первой.

Если ж откажут, предстану я сам и из кущи исторгну

Или твою, иль Аяксову мзду, или мзду Одиссея;

Сам я исторгну, и горе тому, пред кого я предстану!

Но об этом беседовать можем еще мы и после.

Ныне черный корабль на священное море ниспустим,

Сильных гребцов изберем, на корабль гекатомбу поставим

И сведем Хрисеиду, румяноланитую деву.

В нем да воссядет начальником муж от ахеян советных,

Идомепей, Одиссей Лаэртид, иль Аякс Теламонид ,

Или ты сам, Пелейон, из мужей в ополченье страшнейший!

Шествуй и к нам Аполлона умилостивь жертвой священной!”

Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий:

“Царь, облеченный бесстыдством, коварный душою мздолюбец!

Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?

Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?

Я за себя ли пришел, чтоб троян, укротителей коней,

Здесь воевать? Предо мною ни в чем не виновны трояне:

Муж их ни коней моих, ни тельцов никогда не похитил;

Ты же, бесстыдный, считаешь ничем то и все презираешь,

Ты угрожаешь и мне, что мою ты награду похитишь,

Подвигов тягостных мзду, драгоценнейший дар мне ахеян?..

Но с тобой никогда не имею награды я равной,

Если троянский цветущий ахеяне град разгромляют .

Нет, несмотря, что тягчайшее бремя томительной брани

Руки мои подымают, всегда, как раздел наступает,

Дар богатейший тебе, а я и с малым, приятным

В стан не ропща возвращаюсь, когда истомлен ратоборством.

Ныне во Фтию иду: для меня несравненно приятней

Честь мне окажут они, а особенно Зевс промыслитель.

Ты ненавистнейший мне меж царями, питомцами Зевса!

Только тебе и приятны вражда, да раздоры, да битвы.

Храбростью ты знаменит; но она дарование бога.

В дом возвратясь, с кораблями беги и с дружиной своею;

Властвуй своими фессальцами! Я о тебе не забочусь;

Гнев твой вменяю в ничто; а напротив, грожу тебе так я:

Требует бог Аполлон, чтобы я возвратил Хрисеиду;

Я возвращу, – и в моем корабле, и с моею дружиной

Деву пошлю; но к тебе я приду, и из кущи твоей Брисеиду

Сам увлеку я, награду твою, чтобы ясно ты понял,

Сколько я властию выше тебя, и чтоб каждый страшился

Рек он, – и горько Пелиду то стало: могучее сердце

В персях героя власатых меж двух волновалося мыслей:

Или, немедля исторгнувши меч из влагалища острый,

Встречных рассыпать ему и убить властелина Атрида;

Или свирепство смирить, обуздав огорченную душу.

В миг, как подобными думами разум и душу волнуя,

Страшный свой меч из ножен извлекал он, – явилась Афина,

С неба слетев; ниспослала ее златотронная Гера,

Сердцем любя и храня обоих браноносцев; Афина,

Став за хребтом, ухватила за русые кудри Пелида,

Только ему лишь явленная, прочим незримая в сонме.

Он ужаснулся и, вспять обратяся, познал несомненно

Дочь громовержцеву: страшным огнем ее очи горели.

К ней обращенный лицом, устремил он крылатые речи:

Ты никогда ни в сраженье открыто стать перед войском,

Ни пойти на засаду с храбрейшими рати мужами

Сердцем твоим не дерзнул: для тебя то кажется смертью.

Лучше и легче стократ по широкому стану ахеян

Грабить дары у того, кто тебе прекословить посмеет.

Царь пожиратель народа! Зане над презренными царь ты, -

Или, Атрид, ты нанес бы обиду, последнюю в жизни!

Но тебе говорю и великою клятвой клянуся,

Сладкоречивый восстал, громогласный вития пилосский:

Речи из уст его вещих, сладчайшие меда, лилися.

Два поколенья уже современных ему человеков

Скрылись, которые некогда с ним возрастали и жили

Но сильнейший здесь он, повелитель народов несчетных.

Сердце смири, Агамемнон: я, старец, тебя умоляю,

Гнев отложи на Пелида героя, который сильнейший

Всем нам, ахейцам, оплот в истребительной брани троянской”.

Быстро ему отвечал повелитель мужей, Агамемнон:

“Так справедливо ты все и разумно, о старец, вещаешь;

Но человек сей, ты видишь, хочет здесь всех перевысить,

Хочет начальствовать всеми, господствовать в рати над всеми,

Хочет указывать всем; но не я покориться намерен.

Или, что храбрым его сотворили бессмертные боги,

Тем позволяют ему говорить мне в лицо оскорбленья?”

Гневно его перервав, отвечал Ахиллес благородный:

“Робким, ничтожным меня справедливо бы все называли,

Если б во всем, что ни скажешь, тебе угождал я, безмолвный.

Требуй того от других, напыщенный властительством; мне же

Ты не приказывай: слушать тебя не намерен я боле!

Слово иное скажу, и его сохрани ты на сердце:

В битву с оружьем в руках никогда за плененную деву

Я не вступлю, ни с тобой и ни с кем; отымайте, что дали!

Что ж до корыстей других, в корабле моем черном хранимых,

Противу воли моей ничего ты из них не похитишь!

Или, приди и отведай, пускай и другие увидят:

Черная кровь из тебя вкруг копья моего заструится!”

Так воеводы жестоко друг с другом словами сражаясь,

Встали от мест и разрушили сонм пред судами ахеян.

Царь Ахиллес к мирмидонским своим кораблям быстролетным

Гневный отшел, и при нем Менетид с мирмидонской дружиной.

Царь Агамемнон легкий корабль ниспустил на пучину,

Двадцать избрал гребцов, поставил на нем гекатомбу,

Дар Аполлону, и сам Хрисеиду, прекрасную деву,

Взвел на корабль: повелителем стал Одиссей многоумный;

Быстро они, устремяся, по влажным путям полетели.

Тою порою Атрид повелел очищаться ахейцам:

Все очищались они и нечистое в море метали.

После, избрав совершенные Фебу царю гекатомбы,

Коз и тельцов сожигали у брега бесплодного моря;

Туков воня до небес восходила с клубящимся дымом.

Так аргивяне трудилися в стане; но царь Агамемнон

Злобы еще не смирял и угроз не забыл Ахиллесу:

Он, призвав пред лицо Талфибия и с ним Эврибата ,

Верных клевретов и вестников, так заповедывал, гневный:

“Шествуйте, верные вестники, в сень Ахиллеса Пелида;

За руки взяв, пред меня Брисеиду немедля представьте:

Если же он не отдаст, возвратитеся – сам я исторгну:

С силой к нему я приду, и преслушному горестней будет”.

Так произнес и послал, заповедавши грозное слово.

Мужи пошли неохотно по берегу шумной пучины;

И, приближася к кущам и быстрым судам мирмидонов,

Там обретают его, перед кущей своею сидящим

В думе; пришедших увидя, не радость Пелид обнаружил.

Оба смутились они и в почтительном страхе к владыке

Стали, ни вести сказать, ни его вопросить не дерзая.

Сердцем своим то проник и вещал им Пелид благородный:

“Здравствуйте, мужи глашатаи, вестники бога и смертных!

Ближе предстаньте; ни в чем вы не винны, но царь Агамемнон!

Он вас послал за наградой моей, за младой Брисеидой.

Быстро из пенного моря, как легкое облако, вышла,

Села близ милого сына, струящего горькие слезы;

Нежно ласкала рукой, называла и так говорила:

“Что ты, о сын мой, рыдаешь? Какая печаль посетила

Сердце твое? не скрывайся, поведай, да оба мы знаем”.

Ей, тяжело застонав, отвечал Ахиллес быстроногий:

“Знаешь, о матерь: почто тебе, знающей все, возвещать мне?

Град разгромили, и все, что ни взяли, представили стану;

Все меж собою, как должно, ахеян сыны разделили:

Сыну Атрееву Хрисову дочь леповидную дали.

Вскоре Хрис, престарелый священник царя Аполлона,

К черным предстал кораблям аргивян меднобронных, желая

Пленную дочь искупить; и, принесши бесчисленный выкуп

И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов

Красный венец, умолял убедительно всех он ахеян,

Паче ж Атридов могучих, строителей рати ахейской.

Все изъявили согласие криком всеобщим ахейцы

Честь жрецу оказать и принять блистательный выкуп;

Но Атриду царю, одному, не угодно то было:

Гордо жреца он отринул, суровые речи вещая.

Жрец огорчился и вспять отошел; но ему сребролукий

Скоро молящемусь внял, Аполлону любезен был старец:

Внял и стрелу истребленья послал на данаев; народы

Гибли, толпа на толпе, и бессмертного стрелы летали

С края на край по широкому стану. Тогда прорицатель,

Калхас премудрый, поведал священные Феба глаголы.

Первый советовал я укротить раздраженного бога.

Гневом вспылал Агамемнон и, с места, свирепый, воспрянув,

Начал словами грозить, и угрозы его совершились!

В Хрису священника дщерь быстроокие чада ахеян

В легком везут корабле и дары примирения богу.

Но недавно ко мне приходили послы и из кущи

Брисову дщерь увели, драгоценнейший дар мне ахеян!

Матерь! когда ты сильна, заступися за храброго сына!

Ныне ж взойди на Олимп и моли всемогущего Зевса,

Ежели сердцу его угождала ты словом иль делом.

Часто я в доме родителя, в дни еще юности, слышал,

Часто хвалилася ты, что от Зевса, сгустителя облак,

Ты из бессмертных одна отвратила презренные козни,

В день, как отца оковать олимпийские боги дерзнули,

Гера и царь Посейдаон и с ними Афина Паллада .

Ты, о богиня, представ, уничтожила ковы на Зевса;

Ты на Олимп многохолмный призвала сторукого в помощь,

Но аргивян, утесняя до самых судов и до моря,

Смертью разить, да своим аргивяне царем насладятся;

Сам же сей царь многовластный, надменный Атрид, да познает,

Сколь он преступен, ахейца храбрейшего так обесчестив”.

Сыну в ответ говорила Фетида , лиющая слезы:

“Сын мой! Почто я тебя воспитала, рожденного к бедствам!

Даруй, Зевес, чтобы ты пред судами без слез и печалей

Мог оставаться. Краток твой век, и предел его близок!

Ныне ты вместе – и всех кратковечней, и всех злополучней!

В злую годину, о сын мой, тебя я в дому породила!

Но вознесусь на Олимп многоснежный; метателю молний

Все я поведаю, Зевсу: быть может, вонмет он моленью.

Ты же теперь оставайся при быстрых судах мирмидонских,

Гнев на ахеян питай и от битв удержись совершенно.

Зевс громовержец вчера к отдаленным водам Океана

С сонмом бессмертных на пир к эфиопам отшел непорочным;

Но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу;

И тогда я пойду к меднозданному Зевсову дому,

И к ногам припаду, и царя умолить уповаю”.

Слово скончала и скрылась, оставя печального сына,

В сердце питавшего скорбь о красноопоясанной деве,

Силой Атрида отъятой. Меж тем Одиссей велемудрый

Хрисы веселой достиг с гекатомбой священною Фебу.

С шумом легкий корабль вбежал в глубодонную пристань,

Все паруса опустили, сложили на черное судно,

Мачту к гнезду притянули, поспешно спустив на канатах,

И корабль в пристанище дружно пригнали на веслах.

Там они котвы бросают, причалы к пристанищу вяжут,

И с дружиною сами сходят на берег пучины,

И низводят тельцов, гекатомбу царю Апполону,

И вослед Хрисеида на отчую землю нисходит.

В гневе на племя данаев пославшего тяжкие бедства”.

Рек, и вручил Хрисеиду, и старец с веселием обнял

Милую дочь. Между тем гекатомбную славную жертву

Вкруг алтаря велелепного стройно становят ахейцы,

Руки водой омывают и соль и ячмень подымают.

Громко Хрис возмолился, горе воздевающий руки:

“Феб сребролукий, внемли мне! о ты, что хранящий обходишь

Хрису, священную Киллу и мощно царишь в Тенедосе!

Ты благосклонно и прежде, когда я молился, услышал

И прославил меня, поразивши бедами ахеян;

Так же и ныне услышь и исполни моление старца:

Ныне погибельный мор отврати от народов ахейских”.

Так он взывал, – и услышал его Аполлон сребролукий.

Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы ,

Выи им подняли вверх, закололи, тела освежили,

Вдвое кругом и на них положили останки сырые.

Жрец на дровах сожигал их, багряным вином окропляя;

Юноши окрест его в руках пятизубцы держали.

Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,

Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,

Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.

Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили ;

Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;

И когда питием и пищею глад утолили,

Юноши, паки вином наполнивши доверху чаши,

Кубками всех обносили, от правой страны начиная.

Целый ахеяне день ублажали пением бога;

Громкий пеан Аполлону ахейские отроки пели,

Славя его, стреловержца, и он веселился, внимая.

Солнце едва закатилось, и сумрак на землю спустился,

Сну предалися пловцы у причал мореходного судна.

Но, лишь явилась Заря розоперстая, вестница утра,

В путь поднялися обратный к широкому стану ахейцы.

С места попутный им ветер послал Аполлон сребролукий.

Мачту поставили, парусы белые все распустили;

Средний немедленно ветер надул, и, поплывшему судну,

Страшно вкруг киля его зашумели пурпурные волны;

Быстро оно по волнам, бразды оставляя, летело.

После, как скоро достигли ахейского ратного стана,

Черное судно они извлекли на покатую сушу

И, высоко, на песке, подкативши огромные бревна ,

Сами рассеялись вдруг по своим кораблям и по кущам.

Он между тем враждовал, при судах оставаяся черных,

Зевсов питомец, Пелид Ахиллес, быстроногий ристатель.

Не был уже ни в советах, мужей украшающих славой,

Не был ни в грозных боях; сокрушающий сердце печалью,

Праздный сидел; но душою алкал он и брани и боя.

С оной поры наконец двенадцать денниц совершилось

И на светлый Олимп возвратилися вечные боги

Все совокупно; предшествовал Зевс. Не забыла Фетида

Сына молений; рано возникла из пенного моря,

С ранним туманом взошла на великое небо, к Олимпу;

Там, одного восседящего, молний метателя Зевса

Видит на самой вершине горы многоверхой, Олимпа;

Близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена

Левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь,

Так говорит, умоляя отца и владыку бессмертных:

“Если когда я, отец наш, тебе от бессмертных угодна

Словом была или делом, исполни одно мне моленье!

Сына отмсти мне, о Зевс! кратковечнее всех он данаев;

Но его Агамемнон, властитель мужей, обесславил:

Сам у него и похитил награду, и властвует ею.

Но отомсти его ты, промыслитель небесный, Кронион !

Ратям троянским даруй одоленье, доколе ахейцы

Сына почтить пе предстанут и чести его не возвысят”.

Так говорила; но, ей не ответствуя, тучегонитель

Долго безмолвный сидел; а она, как объяла колена,

Так их держала, припавши, и снова его умоляла:

“Дай непреложный обет, и священное мание сделай,

Или отвергни: ты страха не знаешь; реки, да уверюсь,

Всех ли презреннейшей я меж бессмертных богинь остаюся”.

Ей, воздохнувши глубоко, ответствовал тучегонитель:

“Скорбное дело, ненависть ты на меня возбуждаешь

Геры надменной: озлобит меня оскорбительной речью;

Гера и так непрестанно, пред сонмом бессмертных, со мною

Спорит и вопит, что я за троян побораю во брани.

Но удалися теперь, да тебя на Олимпе не узрит

Гера; о прочем заботы приемлю я сам и исполню:

Зри, да уверенна будешь, – тебе я главой помаваю.

Се от лица моего для бессмертных богов величайший

Слова залог: невозвратно то слово, вовек непреложно,

И не свершиться не может, когда я главой помаваю”.

Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида

Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;

Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали

В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных

Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.

Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера

Все познала, увидя, как с ним полагала советы

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.

Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:

“Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?

Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно

Тайные думы держать; никогда ты собственной волей

Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!”

Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:

“Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;

Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!

Что невозбранно познать, никогда никто не познает

Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.

Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,

Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных”.

К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня :

“Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?

Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать

Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.

Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит

Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида:

Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;

Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида

Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами”.

Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:

“Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!

Но произвесть ничего не успеешь; более только

Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!

Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно!

Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!

Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

Если, восстав, наложу на тебя необорные руки”.

Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня

И безмолвно сидела, свое победившая сердце.

Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет

Радость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!

Матерь, тебя убеждаю, хотя и сама ты премудра,

Зевсу царю окажи покорность, да паки бессмертный

Гневом не грянет и нам не смутит безмятежного пира.

Если восхощет отец, Олимпиец, громами блестящий,

Всех от престолов низвергнет: могуществом всех он превыше!

Матерь, потщися могучего сладкими тронуть словами,

И немедленно к нам Олимпиец милостив будет”.

Матери милой подносит и снова так ей вещает:

“Милая мать, претерпи и снеси, как ни горестно сердцу!

Сыну толико драгая, не дай на себе ты увидеть

Зевса ударов; бессилен я буду, хотя и крушася,

Помощь подать: тяжело Олимпийцу противиться Зевсу!

Он уже древле меня, побужденного сердцем на помощь,

Ринул, за ногу схватив, и низвергнул с небесного прага:

Несся стремглав я весь день и с закатом блестящего солнца

Конник Пелонс передал властелину народов Атрею;

Сей, умирая, стадами богатому предал Фиесту ,

И Фиест, наконец, Агамемнону в роды оставил,

С властью над тьмой островов и над Аргосом, царством

пространным.

Царь, опираясь на скиптр сей, вещал к восседящим ахеям:

“Други, герои данайские, храбрые слуги Арея !

Зевс громовержец меня уловил в неизбежную гибель!

Пагубный, прежде обетом и знаменьем сам предназначил

Мне возвратиться рушителем Трои высокотвердынной;

Ныне же злое прельщение он совершил и велит мне

В Аргос бесславным бежать, погубившему столько народа!

Так, без сомнения, богу, всемощному Зевсу, угодно:

Многих уже он градов сокрушил высокие главы

И еще сокрушит: беспредельно могущество Зевса.

Так, – но коликий позор об нас и потомкам услышать!

Мы, и толикая рать, и народ таковой, как данаи,

Тщетные битвы вели и бесплодной войной воевали

С меньшею ратью врагов и трудам конца не узрели,

Ибо когда б возжелали ахейцы и граждане Трои,

Клятвою мир утвердивши, народ обоюдно исчислить,

И трояне собрались бы, все, сколько есть их во граде;

Мы же, ахейский народ, разделяся тогда на десятки,

Взяли б на каждый из них от троянских мужей виночерпца, -

Многим десяткам у нас недостало б мужей виночерпцев!

Столько, еще повторяю, числом превосходят ахейцы

В граде живущих троян. Но у них многочисленны други,

Храбрые, многих градов копьеборные мужи; они-то

Сильно меня отражают и мне не дают, как ни жажду,

Града разрушить враждебного, пышно устроенной Трои.

Девять прошло круговратных годов великого Зевса;

Должно бежать! возвратимся в драгое отечество наше;

Нам не разрушить Трои, с широкими стогнами града!”

Так говорил, – и ахеян сердца взволновал Агамемнон

Всех в многолюдной толпе, и не слышавших речи советной.

Встал, всколебался народ, как огромвсые волны морские,

Бросились все к кораблям; под стопами их прах, подымаясь,

Облаком в воздухе стал; вопиют, убеждают друг друга

Быстро суда захватить и спускать на широкое море;

Если, схвативши тебя, не сорву я твоих одеяний,

Слово, лишь Трою разрушив великую, вспять возвратиться.

Ныне ж ахейцы, как слабые дети, как жены-вдовицы,

Плачутся друг перед другом и жаждут лишь в дом возвратиться.

Тягостна брань, и унылому радостно в дом возвратиться.

Путник, и месяц один находяся вдали от супруги,

Сетует близ корабля, снаряженного в путь, но который

Держат и зимние вьюги, и волны мятежного моря.

Нам же девятый уже исполняется год круговратный,

Здесь пребывающим. Нет, не могу я роптать, что ахейцы

Сетуют сердцем, томясь при судах. Но, ахейские мужи,

Стыд нам – и медлить так долго, и праздно в дома возвратиться!

Нет, потерпите, о други, помедлим еще, да узнаем,

Верить ли нам пророчеству Калхаса или не верить.

Твердо мы оное помним; свидетели все аргивяне,

Коих еще не постигнули смерть наносящие Парки .

Прошлого, третьего ль дня, корабли аргивян во Авлиду

Сонмом слетались, несущие гибель Приаму и Трое;

Мы, окружая поток, на святых алтарях гекатомбы

Вечным богам совершали, под явором стоя прекрасным,

Где, из-под корня древесного, била блестящая влага.

Там явилося чудо! Дракон, и кровавый и пестрый,

Страшный для взора, самим Олимпийцем на свет извлеченный,

Вдруг из подножья алтарного выполз и взвился на явор.

Там, на стебле высочайшем, в гнезде, под листами таяся,

Восемь птенцов воробьиных сидели, бесперые дети,

И девятая матерь, недавно родившая пташек…

Всех дракон их пожрал, испускающих жалкие крики.

Матерь кругом их летала, тоскуя о детях любезных;

Вверх он извившись, схватил за крыло и стенящую матерь.

Но, едва поглотил он и юных пернатых, и птицу,

Чудо на нем совершает бессмертный, его показавший:

В камень его превращает сын хитроумного Крона ;

Мы, безмолвные стоя, дивились тому, что творилось:

Страшное чудо богов при священных явилося жертвах.

Калхас исполнился духа и так, боговещий, пророчил:

– Что вы умолкнули все, кудреглавые чада Эллады?

Знаменьем сим проявил нам событие Зевс промыслитель,

Позднее, поздний конец, но которого слава бессмертна!

Сколько пернатых птенцов поглотил дракон сей кровавый

(Восемь их было в гнезде и девятая матерь пернатых),

Столько, ахейцы, годов воевать мы под Троею будем;

Но в десятый разрушим обширную стогнами Трою. -

Рек, – и ахеяне подняли крик; корабли и окрестность

С страшным отгрянули гулом веселые крики ахеян,

Речь возносящих хвалой Одиссея, подобного богу.

Вскоре вещать меж ахейцами Нестор божественный начал:

“Боги! в собрании мы разглагольствуем праздно, как дети

Слабые, коим и думы о бранных делах незнакомы.

Что и моления наши, и клятвы священные будут?

Или в огонь и советы пойдут, и заботы ахеян,

Вин возлиянья и рук сочетанья на верность союзов?

Мы лишь словами стязаемся праздными; помощи ж делу

Мы изыскать не могли, долговременно здесь оставаясь.

Светлый Атрид, и теперь, как и прежде, душою ты твердый,

Властвуй, ахейских сынов предводи на кровавые битвы.

Если ж из оных один или два помышляют не с нами,

Их ты оставь исчезать, – не исполнятся помыслы робких:

Нет, не воротимся в Аргос, доколе мы въявь не познаем,

Зевса, эгиды носителя, ложен обет иль не ложен.

Я утверждаю, успех знаменал всемогущий Кронион,

В самый тот день, когда на суда быстролетные сели

Рати ахеян, троянам грозя и бедою и смертью:

Он одесную блистал, благовествуя рати ахейской.

Нет, да никто из ахеян не думает в дом возвратиться

Прежде, покуда троянской жены на одре не обымет

И не отмстит за печаль и за тайные слезы Елены.

Если ж кто-либо сильно желает лишь в дом возвратиться,

Пусть корабля своего многовеслого он прикоснется:

Прежде других, малодушный, найдет себе смерть и погибель.

Царь, предлагай ты совет, но внимай и другого совету.

Мысль не презренная будет, какую тебе предложу я.

Воев, Атрид, раздели ты на их племена и колена;

Пусть помогает колено колену и племени племя .

Если решиться на то и исполнить преклонишь ахеян,

Скоро узнаешь, какой у тебя из вождей иль народов

Робок иль мужествен: всяк за себя ратоборствовать будет;

Вместе узнаешь, по воле ль бессмертных не рушишь ты града

Или по слабости войск и неведенью ратного дела”.

Сыну Нелея немедля ответствовал царь Агамемнон:

“Всех ты ахейских мужей побеждаешь, старец, советом!

Если б, о Зевс отец, Аполлон и Афина Паллада,

Десять таких у меня из ахеян советников было,

Скоро пред нами поникнул бы град крепкостенный Приама,

Наших героев руками плененный и в прах обращенный!

Но Кронид громовержец мне лишь беды посылает;

В тщетную распрю меня, во вражду злополучную вводит.

Я с Ахиллесом Пелидом стязался за пленную деву

Спором враждебным; и я раздражаться, на горе мне, начал.

Если же некогда мы съединимся с героем, уверен,

Гибели грозной от Трои ничто ни на миг не отклонит!

Ныне спешите обедать, а после начнем нападенье.

Каждый потщися и дрот изострить свой, и щит уготовить;

Каждый кормом обильным коней напитай подъяремных ,

Вкруг осмотри колесницу, о брани одной помышляя.

Будем целый мы день состязаться в ужасном убийстве;

Отдыха ратным рядам ни на миг никакого не будет,

Разве уж ночь наступившая воинов ярость разнимет.

Потом зальется ремень на груди не единого воя,

Щит всеобъемный держащий; рука на копье изнеможет;

Потом покроется конь под своей колесницей блестящей.

Если ж кого я увижу, хотящего вне ратоборства

Возле судов крутоносых остаться, нигде уже после

В стане ахейском ему не укрыться от псов и пернатых!”

Рек, – и ахейцы вскричали ужасно; подобно как волны

Воют при бреге высоком, прибитые Нотом порывным

К встречной скале, от которой волна никогда не отходит,

Каждым вздымаяся ветром, отсель и оттоль находящим.

Встав, устремился народ, меж судами рассеялся быстро,

Вкруг задымилися кущи, спешили обедать ахейцы.

Жертвовал каждый из них своему от богов вечносущих ,

Смерти избавить моля и спасти от ударов Арея.

Он же тельца пятилетнего, пастырь мужей Агамемнон,

Тучного в жертву заклал всемогущему Зевсу Крониду.

Созвал старейшин отличных, почтеннейших в рати ахейской:

Первого Нестора старца и критского Идоменея ,

После Аяксов двоих и Тидеева славного сына,

И за ним Одиссея, советами равного Зевсу.

Но Атрид Менелай добровольно пришел и незваный,

Зная любезного брата и как он в душе озабочен.

Стали они вкруг тельца и ячмень освященный подъяли;

В сонме их, громко моляся, воззвал Агамемнон державный:

“Славный, великий Зевс, чернооблачный житель эфира!

Дай, чтобы солнце не скрылось и мрак не спустился на землю

Прежде, чем в прах я не свергну Приамовых пышных чертогов,

Черных от дыма, и врат не сожгу их огнем неугасньш;

Прежде, чем Гектора лат на груди у него не расторгну ,

Медью пробив; и кругом его многие други трояне

Ниц не полягут во прахе, зубами грызущие землю!”

Так он взывал; но к молитве его не склонился Кронион:

Жертвы приял, но труд беспредельный Атриду готовил.

Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертву,

Выю загнули тельцу и заклали и тук обнажили,

Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли

Вдвое кругом, и на них распростерли части сырые.

Всё сожигали они на сухих, безлиственных ветвях,

Но утробы, пронзив, над пылавшим огнем обращали.

Бедра сожегши они и вкусивши утробы от жертвы,

Всё остальное дробят на куски, прободают рожнами,

Жарят на них осторожно и, так уготовя, снимают.

Кончив заботу сию, немедленно пир учредили;

Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем.

Вскоре ж, когда питием и брашном насытили сердце,

Начал меж оными слово Нестор, конник геренский:

“Царь знаменитый, Атрид, повелитель мужей, Агамемнон!

Сами пройдем, да скорее возбудим жестокую битву”.

Рек; не отринул совета владыка мужей Агамемнон;

В тот же он миг повелел провозвестникам звонкоголосым

Кликом сзывать на сражение меднодоспешных данаев.

Вестники подняли клич, – и они собирались поспешно.

Быстро цари, вкруг Атрида стоявшие, Зевса питомцы,

Бросились строить толпы, и в среде их явилась Паллада,

В длани имея эгид, драгоценный, нетленный, бессмертный:

Сто на эгиде бахром развевалися, чистое злато,

Дивно плетенные все, и цена им – стотельчие каждой.

С оным, бурно носяся, богиня народ обтекала,

В бой возбуждая мужей, и у каждого твердость и силу

В сердце воздвигла, без устали вновь воевать и сражаться.

Всем во мгновенье война им кровавая сладостней стала,

Чем на судах возвращенье в любезную землю родную.

Словно огонь истребительный, вспыхнув на горных

вершинах,

Лес беспредельный палит и далёко заревом светит, -

Так, при движении воинств, от пышной их меди чудесной

Блеск лучезарный кругом восходил по эфиру до неба.

Их племена, как птиц перелетных несчетные стаи,

Диких гусей, журавлей иль стада лебедей долговыйных

Жили кругом Гиампола, кругом Анемории злачной;

Вдоль по Кефиссу реке, у божественных вод обитали;

Жили в Лилее, при шумном исходе Кефисского тока.

Сорок под их ополченьями черных судов принеслося.

Оба вождя устрояли ряды ополчений фокеиских,

И близ беотян, на левом крыле, ополчалися к бою.

Но копьеметец отличный меж эллинов всех и данаев.

Он предводил племена, населявшие Кинос и Опус,

Вессу, Каллиар и Скарф и веселые долы Авгеи;

Тарфы и Фроний, где воды Воагрия быстро катятся.

Сорок черных судов принеслося за ним к Илиону

Вывел и в бой предводил Элефенор, Ареева отрасль,

Сын Халкодонов, начальник нетрепетных духом абантов.

Он предводил сих абантов, на тыле власы лишь растивших,

Воинов пылких, горящих ударами ясневых копий

Медные брони врагов разбивать рукопашно на персях.

Сорок черных судов принеслося за ним к Илиону.

Но мужей, населяющих град велелепный Афины ,

Область царя Эрехтея, которого в древние веки

Матерь-земля родила, воспитала Паллада Афина,

И в Афины ввела, и в блестящий свой храм водворила,

Где и тельцами и агнцами ныне ее ублажают

Чада Афин, при урочном исходе годов круговратных, -

Сих предводил Петеид Менесфей , в ратоборстве искусный.

С ним от мужей земнородных никто не равнялся в искусстве

Строить на битвы и быстрых коней, и мужей щитоносцев.

Нестор один то оспаривал, древле родившийся старец.

С ним пятьдесят кораблей, под дружиною, черных

примчалось.

Мощный Аякс Теламонид двенадцать судов саламинских

Вывел и с оными стал, где стояли афинян фаланги.

С ними и третий был вождь, Эвриал , небожителю равный,

Вместе же всех предводил Диомед, знаменитый воитель:

Осмьдесят черных судов под дружинами их принеслося.

И в богатом Коринфе, и в пышных устройством Клеонах;

Орнии град населявших, веселую Арефирею,

Всех их на ста кораблях предводил властелин Агамемнон.

Рать многочисленней всех, превосходнее всех ратоборцы

С ним принеслися; он сам облекался сияющей медью,

Славою гордый, что он перед сонмом героев блистает

Саном верховным своим и числом предводимых народов.

Град населяющих Лаас и окрест Этила живущих;

Сих Агамемнона брат, Менелай, знаменитый воитель,

Вел шестьдесят кораблей, но отдельно на бой ополчался;

Ратников сам предводил, на душевную доблесть надежный,

Сам их на бой возбуждал и пылал, как никто из ахеян,

Страшно отметить за печаль и за стон похищенной Елены.

В Пилосе живших мужей, обитавших в Арене веселой;

Вслед вупрасийцы текли и народы священной Элиды ,

Жители тех областей, что Гирмина, Мирзин приграничный,

И утес Оленийский, и холм Алезийский вмещают:

Их предводили четыре вождя, и десять за каждым

Быстрых неслось кораблей, с многочисленной ратью эпеян.

Сих устремляли на бой Амфимах и воинственный Фалпий:

Первый Ктеатова отрасль, второй Акторида Эврита;

Тех предводителем шествовал храбрый Диор Амаринкид ;

Вождь их четвертый был Поликсен, небожителю равный,

Доблестный сын Агасфена, народов царя Авгеида.

Алос кругом населявших, и Алоп удел, и Трахину,

Холмную Фтию, Элладу, славную жен красотою,

Всех – мирмидонов, ахеян и эллинов имя носящих;

Сих пятьдесят кораблей предводил Ахиллес знаменитый.

Но народы сии о гремящей не мыслили брани;

Некому было водить на сражения строев их грозных.

В стане, при черных судах, возлежал Ахиллес быстроногий,

Гневный за дочь Брисееву, пышноволосую деву,

Деву, которую взял, по жестоких трудах, из Лирнесса ,

Самый Лирнесс разгромя и высокие фивские стены,

Где и Эвена сынов, копьеборцев, гибельных в битвах,

Внуков Селепа царя, и Эпистрофа сверг и Минеса .

Грустен по ней, возлежал он; но скоро воспрянет, могучий.

Дивной женою, прекраснейшей всех из Пелиевых дщерей.

Живших в Мефоне, и окрест Фавмакии нивы пахавших,

Чад Мелибеи, и живших в полях Олизона суровых, -

Сих предводил Эврипил, блистательный сын Эвемонов;

В Аргиссе живших мужей и кругом населявших Гиртону,

Орфу, широкий Элон, белокаменный град Олооссон, -

Сих предводил Полипет , воеватель бесстрашнейший в битвах,

Ветвь Пирифоя, исшедшего в мир от бессмертного Зевса,

Сын, Пирифою рожденный женой Ипподамией славной,

В самый тот день, как герой покарал чудовищ косматых:

Сбил с Пелиона кентавров и гнал до народов эфиков.

Он предводил не один, но при нем Леонтей бранодушный,

Отрасль Ареева, чадо Кенея, Коронова сына.

Сорок за ними судов, под дружиной, прнмчалося черных.

Но из Кифа Гуней с двадцатью и двумя кораблями

Плыл, предводя эниан и воинственных, сильных перребов,

Племя мужей, водворившихся окрест Додоны холодной,

Земли пахавших, по коим шумит Титаресий веселый,

Быстро в Пеней устремляющий пышно катящиесь воды,

Коих нигде не сливает с Пенеем сребристопучинным,

Но всплывает наверх и подобно елею струится:

Профоой, сын Тендредонов, начальствовал ратью магнетов.

Окрест Пенея и вкруг Пелиона шумного лесом

Жили они; предводил их в сражение Профоой быстрый:

Сорок за ним кораблей, под дружиною, черных примчалось.

Се и вожди и властители меднодоспешных данаев.

Кто же из них знаменитейший был, поведай мне, Муза,

Доблестью или конями, из всех за Атридом притекших?

Коней извел превосходнейших славный Эвмел Феретиад;

Он устремлял кобылиц на бегу, как пернатые, быстрых,

Масти одной, одинаковых лет и хребтом как под меру.

Сам Аполлон воспитал на зеленых лугах пиерийских

Сих кобылиц, разносящих в сражениях ужас Арея.

Мужем отличнейшим слыл Аякс Теламонид, доколе

Гневом Пелид сокрушался; но он был могучее всех их,

Также и кони, носящие в битвах Пелида героя.

Примечания

Ахиллес (Ахилл) – главный герой Троянской войны, сын морской богини Фетиды и Пелея, царя города Фтии в Фессалии. Величайший из греческих героев; он совершил под Троей множество подвигов, но на десятый год войны был убит стрелой Париса, которую Аполлон направил в единственное уязвимое место на теле Ахиллеса – в пятку (отсюда выражение “ахиллесова пята”).

Пелей – сын Эака, царь мирмидонян. Ему в жены отдали дочь морского старца Нерея Фетиду. На их свадьбе присутствовали все боги, кроме богини раздора Эриды. Обидевшись, Эрида бросила на стол во время свадьбы золотое яблоко с надписью “прекраснейшей”. Из-за этого яблока поспорили три богини: Гера, Афина и Афродита. Сын троянского царя Парис, к которому они обратились за решением, отдал предпочтение Афродите, обещавшей ему любовь самой красивой женщины. Исполняя это обещание, богиня помогла Парису похитить Елену, из-за чего началась Троянская война. У Пелея и Фетиды родился Ахиллес (или Пелид, то есть сын Пелея).

Аид – сын Крона и Реи, брат Зевса, бог подземного царства мертвых. Его имя обозначает “невидимый” и является заменой другого имени, внушавшего людям религиозный ужас. Царство Аида или часто просто Аид (ад) – загробный мир, царство мертвых.

Зевс (Зевес, Дий) – сын Крона и Реи, свергнувший своего отца и захвативший власть над миром. Зевс – царь богов и людей, бог неба, грома и молнии, верховный блюститель справедливости, покровитель молящих и странников. В Трое особенно почитается Зевс Идейский, пребывающий на горе Иде и оттуда управляющий миром, “обладающий с Иды”, как часто называют его в “Илиаде”.

Атрид – сын Атрея, Агамемнон.

Латона (Лето, Лета) – богиня, родившая от Зевса Аполлона и Артемиду.

Феб – культовое имя Аполлона.

Хриса – мифический остров, посвященный Аполлону.

Аполлон – бог солнечного света, символизированного золотыми стрелами этого бога, непременным атрибутом которого был лук. Аполлон также покровитель музыки и поэзии, предводитель хора Муз и сам искусный музыкант (кифаред); он же – бог-прорицатель и бог-врачеватель. Сын Зевса и Лето (Латоны), брат-близнец Артемиды.

…на жезле золотом, Аполлонов красный венец… – Жезл – принадлежность жреца; венец – повязка из шерстяной ленты, надевавшаяся на голову статуи Аполлона. Хрис взял ее как знак мольбы.

Олимп – мифическая гора, местопребывание бессмертных богов. Олимп отожествлялся с высокой горой в Фессалии.

Приам – царь Трои, глубокий старец, отец пятидесяти сыновей и пятидесяти дочерей; в их числе – Парис, Гектор, Деифоб, Кассандра.

…изъявили согласие криком всеобщим… – В народном собрании гомеровской эпохи еще не знали голосования и выражали свое согласие или несогласие криками.

Агамемнон – царь Микен и Аргоса, сын Атрея, брат спартанского царя Менелая. Под Троей Агамемнон был верховным вождем союзного ахейского войска; в день возвращения из-под Трои был убит своей женой Клитемнестрой и ее любовником Эгистом.

Аргос – во времена Гомера – Арголида, область в Пелопоннесе, в которой позже возвысился город Аргос; иногда словом “Аргос” обозначается весь Пелопоннес.

Килла – неизвестный нам остров или город неподалеку от Трои.

Тенедос – небольшой остров близ берегов Трои; на нем скрылись ахейцы, когда обманно отплыли от Трои, оставив засаду в деревянном коне.

Сминфей – культовое прозвище Аполлона, обозначающее “истребитель полевых мышей”.

Аргивяне, аргивцы – жители Аргоса. Тем же словом Гомер называет всех греков в противоположность негрекам.

…отомсти аргивянам стрелами твоими. – Внезапную смерть греки объясняли тем, что бог Аполлон или его сестра Артемида убивают людей своими стрелами. (Аполлон – мужчин, Артемида – женщин.)

Меск - мул или лошак, помесь лошади и осла.

Частые трупов костры… – В гомеровскую эпоху сожжение трупов было основной формой погребения.

Гера – дочь Крона и Реи, сестра и жена Зевса, царица богов и богиня-покровительница браков.

Жертва стотельчая - то есть жертва в сто тельцов (быков) – буквальный перевод греческого слова “гекатомба”. Значение стиха: бог гневен за обещанную, но не принесенную жертву.

Благовонный тук. – Жир (тук) жертвенного животного вместе с некоторыми частями туши сжигался в честь бога на алтаре.

Калхас – предсказатель ахейцев под Троей.

Фесторид – Калхас, сын Фестора.

Клитемнестра – дочь Леды и Тиндарея, жена Агамемнона (см. Агамемнон и Орест).

Троя – город в Малой Азии у реки Скамандра. В Трою Парис увез Елену; по этой причине город подвергся нападению союзного войска ахейцев и после десятилетней осады был взят при помощи хитрости с деревянным конем и разрушен.

Теламон – царь острова Саламина, сын Эака и брат Пелея, отец Аякса и Тевкра.

Фтия – главный город мирмидонян, столица царства Пелея и Ахиллеса.

Менелай – сын Атрея, брат Агамемнона, муж Елены (см. Елена).

Псообразный - значит “бесстыдный”; пес считался символом бесстыдства.

Если троянский… ахеяне град разгромляют. – В первые годы Троянской войны ахейское войско разгромило и разграбило все близлежащие города, союзные с Троей.

Эгиох – эпитет Зевса, обозначающий “носящий эгиду”.

С сердцем еленя . – Елень – олень, считавшийся у греков воплощением трусости.

Скипетром сим я клянуся … – Говоря, Ахиллес держит в руках скипетр, который как знак власти вручался в народном собрании каждому, кто брал слово.

Гектор – сын Приама и Гекубы, главный защитник Трои.

Нестор – старейший среди ахейских вождей, принимавших участие в походе под Трою, сын Нелея, царь Пилоса. Отличался мудростью и красноречием.

Пилос – 1) столица владений Нестора, приморский город на юго-западе Пелопоннеса; 2) город в Элиде, к югу от Алфея.

…подобных мужей… я и видеть не буду . – По гомеровскому представлению, каждое новое поколение героев слабее предыдущего.

Пирифой – царь мифического фессалийского народа лапифов, друг и соратник Тесея. На его свадьбе пьяные кентавры набросились на лапифских женщин, из-за чего началось побоище кентавров с лапифами, в котором принял участие и Нестор. Вместе с Тесеем Пирифой спустился в царство Аида, чтобы похитить Персефону; но оба героя приросли к чудесным сиденьям, на которые их усадил Аид. Тесея освободил Геракл, пришедший в царство мертвых за Цербером, а Пирифой так и остался в Аиде.

Дриас – один из лапифов, а также отец Ликурга.

Эксадий – один из лапифов.

Кеней – один из воинов-лапифов.

Полифем – 1) воин из войска лапифов; 2) циклоп.

Эгей – царь Афин, считавшийся отцом Тесея. Когда Тесей возвращался с Крита после победы над Минотавром (см. Ариадна), он забыл выполнить условие, заключенное с отцом перед отплытием, и не поднял на корабле белых парусов в знак благополучного исхода. Эгей издали увидел черные паруса корабля и, решив, что его сын погиб, бросился в море, которое в его честь было названо Эгейским.

Тесей – аттический герой, совершивший много подвигов, очистивший, подобно Гераклу, родную землю от чудовищ и разбойников. Тесей считался сыном Посейдона и Эфры, жены афинского царя Эгея, и сам был царем в Афинах. О нем – см. также Ариадна и Пирифой.

Лютые чада гор – кентавры, полулюди-полукони. На свадьбе у Пирифоя пьяные кентавры стали нападать на женщин; из-за этого началось сражение с кентаврами.

Фетида – дочь морского старца Нерея (нереида), жена Пелея, мать Ахиллеса. На ее свадьбе и произошел спор трех богинь из-за “яблока раздора”.

Океан – река, вечно бегущая по кругу и обтекающая земной диск. За Океаном находится потусторонний мир.

Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы . – Гомер описывает порядок жертвоприношения: ячменной мукой и солью посыпали головы жертв.

Пир учредили . – По представлениям греков, жертвоприношение – совместная трапеза бога и жертвующих.

И, высоко, на песке, подкативши огромные бревна . – Это делалось для того, чтобы не подгнивало дно судна.

…быстро обнявши колена . – Прикосновение к коленям и к подбородку – жест, выражающий мольбу.

Кронион – “сын Крона”, то есть Зевс.

Волоокая Гера богиня – то есть Гера с глазами коровы. Этот эпитет возник еще в глубокой древности, когда Геру почитали в виде коровы. Почитание богов в виде животных имело место не только в Древнем Египте, но и у греков задолго до Гомера. Так, например, супруг Геры Зевс почитался в виде быка на Крите, где археологи открыли стенную роспись, изображающую ритуальные атлетические игры с быком. Не случайно в известном мифе Зевс, для того чтобы похитить и умчать на Крит царевну Европу, принимает образ быка.

Гефест – сын Зевса и Геры, бог огня, бог-покровитель кузнечного ремесла и сам искусный кузнец; греки представляли Гефеста могучим, но некрасивым и хромым на обе ноги.

Кубок двудонный - кубок, имеющий под дном ножку с подставкой, как наши бокалы.

Лемн (Лемнос) – остров в Эгейском море, где, согласно мифам, находилась кузница Гефеста (см. также Ипсипила).

Муза – богиня пения, музыки, пляски, поэзии. Традиционное число Муз – девять; живут они на горе Парнас (лесистая гора в Аркадии, где Одиссей был ранен вепрем. По более поздним мифам, на Парнасе жили Музы, поэтому еще в древности Парнас стал символом поэзии), и каждая Муза является покровительницей определенного вида искусства. Отец Муз – Зевс, мать – Мнемозина, богиня памяти. Гомер чаще всего говорит об одной Музе, которая знает все и от которой все узнает вдохновляемый ею певец.

Беотия – область в Средней Греции.

Нелей – сын Посейдона, царь Пилоса, отец Нестора.

Осса – олицетворение молвы.

Гермес – сын Зевса и Майи, вестник богов, бог торговли и красноречия.

Пелопс – сын царя Тантала (Тантал – сын Зевса, царь малоазиатского города Сипила, хитрый и жадный человек. Пользуясь расположением богов, он выкрадывал с их трапез нектар и амброзию, разглашал их тайны. Однажды, желая испытать их всеведение, Тантал подал им во время трапезы мясо своего сына Пелопса. Боги воскресили юношу, а Тантала обрекли на вечные муки в Аиде.), внук Зевса, изгнанный из родного города Сипила троянским царем Илом и приплывший в ту область Греции, которая по его имени была названа Пелопоннесом (островом Пелопса). Здесь он путем преступлений женился на Гипподамии, дочери царя Писы Эномая, и сам воцарился в этом городе. Но своими преступлениями он навлек на себя проклятие, тяготевшее над всем его родом; его детьми были Фиест и Атреп, которые, враждуя друг с другом, совершили чудовищные злодеяния. Сыном Фиеста был Эгист, убивший сына Атрея Агамемнона и сам павший от руки сына Агамемнона Ореста. Так во вражде и кровавых драмах выразилось проклятие, тяготевшее над Пелопсом и его родом.

Рвы очищают - рвы, по которым вытаскивались на берег и спускались в море корабли.

Елена – дочь Леды и Зевса, принявшего образ лебедя, – прекраснейшая из женщин Эллады. За нее сватались самые знаменитые герои, но ее “земной” отец Тиндар предоставил ей, по совету Одиссея, самой выбирать себе жениха и заставил остальных претендентов дать клятву, что они сохранят дружбу и будут помогать мужу Елены. Елена выбрала Менелая, сына Атрея, который после смерти Тиндара стал царем в Спарте. Когда Парис, сын троянского царя Приама, с помощью Афродиты похитил Елену, Менелай собрал всех бывших женихов Елены и пошел с ними войной на Трою; так началась Троянская война.

Лаэрт – отец Одиссея, в молодости – участник калидонской охоты и похода аргонавтов.

Телемах – сын Одиссея, оставленный им на Итаке еще в младенческом возрасте. Имя его значит “сражающийся далеко”.

Хлена - верхнее платье греков, теплый плащ, которым окутывались поверх хитона – короткой рубашки без рукавов.

Эллада – Греция; иногда этим словом обозначается только Пелопоннес.

Парки – неточно применяемое Гнедичем и Жуковским римское название богинь судьбы Мойр.

Авлида – гавань в Беотии, где собирались греки перед отплытием под Трою.

Крон – отец Зевса. По мифам, над миром сперва царствовал Уран-небо, которому Гея-земля родила детей титанов. Один из них, Крон, сверг отца и воцарился над миром; при нем наступил золотой век. Но Крон боялся, что кто-нибудь из его детей, рожденных ему Реей, свергнет его, и поэтому проглатывал их одного за другим. Так проглотил он Гестию – богиню домашнего очага, Геру, Деметру, Аида и Посейдона. Рея, не желая, лишаться последнего ребенка, родила его в глубокой пещере на Крите и скрыла там, а Крону дала проглотить камень. Спасенный ребенок и был Зевс. Выросши, Зевс сверг отца, освободил из его чрева братьев и сестер и воцарился над миром, а Крона и восставших на его защиту титанов заключил в Тартар.

Вин возлиянья и рук сочетанья… – Принося клятву верности, греки совершали богам возлияния (жертва вином: немного вина проливали на землю) и соединяли руки.

Пусть помогает колено колену и племени племя. – Совет Нестора отражает существовавшую в эпоху родового строя, еще до Гомера, организацию войска по фратриям (объединениям родов, у Гнедича – “колена”) и по родам.

…коней напитай подъяремных… – В гомеровскую эпоху греки не знали кавалерии: вожди сражались в колесницах, запряженных парой коней (поэтому кони “подъяремные”), рядовые воины – в пешем строю.

…своему от богов вечносущих… – У каждого племени был свой бог-покровитель.

Идоменей – сын Девкалиона, царь критского города Кноса, предводитель критян в Троянской войне.

Абанты – воинственный народ, живший на острове Эвбее.

Эретрия – город на острове Эвбея.

Коринф – крупный город на севере Пелопоннеса у самого Истимийского перешейка, соединяющего Пелопоннес с остальной частью Балканского полуострова.

Афины – главный город Аттики, с древнейших времен центр культа Афины Паллады. Начиная с V века до н. э. – центр культуры всей Греции.

Менесфей – 1) сын Петея, предводитель афинских войск под Троей. Менесфей правил в Афинах, после того как свергнул великого афинского героя Тесея; 2) сын Арейфооя, убитый Парисом; 3) один из предводителей мирмидонян сын речного бога Сперхия и Полидоры, дочери Пелея.

Тиринф – древнейший город в Арголиде, в Пелопоннесе.

Гермиона – город в Арголиде.

Эпидавр – город в Арголиде, в Пелопоннесе.

Диомед – сын Тидея, один из величайших ахейских героев; до Троянской войны участвовал в “походе эпигонов” против Фив – походе, предпринятом сыновьями погибших под Фивами союзников Полиника.

Сфенел – участник Троянской войны, сын Капанея, друг Диомеда. Так же звали сына Персея и Андромеды, отца Эврисфея.

Капаней – огромного роста силач, участник похода семерых против Фив, за надменность и нечестивость испепеленный Зевсом во время штурма фиванских стен.

Эвриал – сын Мекестия, один из предводителей аргосцев; 2) феакиец, славный борец.

Мекестий (Мекистей) – царь Аргоса, отец Эвриала. Другой Мекистей – ахейский воин, убитый Полидамасом.

Элида – область на западе Пелопоннеса.

Акториды – близнецы-герои со сросшимися телами, дети элейца Актора.

Амаринк – фессальский воин, помогавший Авгеасу в войне с Гераклом; за это Авгеас разделил с ним власть.

Дулихий – остров, лежащий, по Гомеру, недалеко от Итаки. Неизвестно, какой именно из островов разумеет под этим названием поэт.

Филей – отец Мегеса, сын царя Авгия, у которого Геракл очистил конюшни. Когда Авгий не захотел выдать Гераклу обещанной награды, Филей вступился за героя и за это был изгнан отцом.

Итака – родина Одиссея, небольшой гористый остров в Ионийском море, недалеко от западных берегов Греции.

Нерит (Нерион) – лесистая гора на Итаке, также – герой, в честь которого она была названа.

Закинф – остров в Ионийском море близ берегов Элиды, южнее Итаки.

Самос – остров у берегов Малой Азии, центр культа Геры.

Эпир – область на севере Греции. В “Одиссее” словом “Эпир” Жуковский неверно переводит название сказочной страны Апира.

Фоас Андремонид – царь Плеврона и Калидона в Этолии.

Плеврон – город в Этолии.

Калидон – город в Этолии, родина Мелеагра.

Иней – царь города Калидона, отец Тидея и Мелеагра, дед Диомеда.

Мелеагр – сын Инея, царя Калидона. Когда он родился, матери его Алфее явились богини судьбы и сказали, что ее сын умрет, когда догорит головня в очаге. Алфея вынула головню и спрятала ее в ларец. Когда Мелеагр стал взрослым, он возглавил охоту на страшного кабана, которого Артемида наслала на калидонские земли за то, что Иней не принес ей жертв во время праздника сбора плодов. Когда кабан был убит, из-за его шкуры и головы началась распря между Мелеагром и куретами, братьями его матери. Распря перешла в войну, и куреты осадили Калидон. В битве Мелеагр убил одного из братьев Алфеи. Алфея прокляла за это сына. Узнав об этом, Мелеагр в обиде удалился из битвы; и лишь когда куреты уже врывались в город, внял мольбам своей жены Клеопатры, снова вступил в бой и отразил куретов. Однако Алфея не простила сыну гибели брата; она достала из ларца заветную головню и сожгла ее; когда головня догорела, Мелеагр умер.

Родос – большой остров, лежащий против юго-западного побережья Малой Азии.

Геракл – любимейший герой греческой мифологии, сын Зевса и Алкмены. Преследуемый Герой, он благодаря ее проискам попал в услужение к трусливому и ничтожному Эврисфею, царю Микен, и по его поручению совершил двенадцать знаменитых подвигов. Геракл очистил землю от чудовищ, освободил Прометея, победил даже бога смерти. После смерти Геракл был взят на Олимп и стал богом. Отрицательные черты, сказавшиеся в рассказе об убийстве Ифита (“Одиссея”, песнь двадцать первая, стихи 25 и сл.), были внесены в образ Геракла из ненависти к завоевателям-дорянам, считавшим Геракла своим предком.

Эфира – древнее название Коринфа и многих других городов.

Эврипил – царь Ормения, города в Фессалии.

Фера – город в Пелопоннесе, на полпути между Пилосом и Спартой. Одноименный город был в Фессалии.

Адмет – царь города Феры в Фессалии. Боги дали ему возможность отсрочить смерть, если кто-нибудь согласится умереть вместо него. Жена Адмета Алкеста согласилась умереть вместо мужа, но Геракл, гостивший в это время у Адмета, отбил ее у бога смерти.

Алкеста – см. Адмет. Адмет – царь города Феры в Фессалии. Боги дали ему возможность отсрочить смерть, если кто-нибудь согласится умереть вместо него. Жена Адмета Алкеста согласилась умереть вместо мужа, но Геракл, гостивший в это время у Адмета, отбил ее у бога смерти.

Филоктет – один из участников Троянского похода, друг Геракла, унаследовавший его лук и стрелы. По пути в Трою Филоктет был укушен змеей и заболел язвой от которой исходило такое зловоние, что ахейцы оставили его на бесплодном острове Лемносе. Там он прожил десять лет, добывая пропитание охотой. Однако ахейцы узнали, что Троя может быть взята только с помощью лука и стрел Геракла; тогда они послали за Филоктетом Одиссея и Неоптолема, и те обманом привезли обиженного героя под Трою. Там Махаон исцелил его язву.

Ипподамия – другая форма имени Гипподамия. Гипподамия – жена Пирифоя, на свадьбе которой началась битва лапифов с кентаврами. Так же зовут дочь Анхиза, сестру Эпея.

Пелион – гора в Фессалии, недалеко от Олимпа.

Додона – город в Эпире, где находился оракул Зевса.

Пеней – река в Фессалии.

Стикс – река подземного царства; ее водой клянутся боги, поэтому у Гомера и говорится: “воды заклинаний”.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

Мифы большинства народов - это мифы прежде всего о богах. Мифы Древней Греции - исключение: в большей и лучшей части их рассказывается не о богах, а о героях. Герои - это сыновья, внуки и правнуки богов от смертных женщин; они совершали подвиги, очищали землю от чудовищ, наказывали злодеев и тешили свою силу в междоусобных войнах. Когда Земле стало от них тяжело, боги сделали так, чтобы они сами перебили друг друга в самой великой войне - Троянской: «...и у стен Илиона / Племя героев погибло - свершилася Зевсова воля».

«Илион», «Троя» - два названия одного и того же могучего города в Малой Азии, возле берега Дарданелл. По первому из этих имён великая греческая поэма о Троянской войне называется «Илиада». До неё в народе существовали только короткие устные песни о подвигах героев вроде былин или баллад. Большую поэму из них сложил легендарный слепой певец Гомер, и сложил очень искусно: выбрал только один эпизод из долгой войны и развернул его так, что в нем отразился весь героический век. Этот эпизод - «гнев Ахилла», величайшего из последнего поколения греческих героев.

Троянская война длилась десять лет. В поход на Трою собрались десятки греческих царей и вождей на сотнях кораблей с тысячами воинов: перечень их имён занимает в поэме несколько страниц. Главным вождём был сильнейший из царей - правитель города Аргос Агамемнон; с ним были брат его Менелай (ради которого и началась война), могучий Аякс, пылкий Диомед, хитроумный Одиссей, старый мудрый Нестор и другие; но самым храбрым, сильным и ловким был юный Ахилл, сын морской богини Фетиды, которого сопровождал друг его Патрокл. Троянцами же правил седой царь Приам, во главе их войска стоял доблестный сын Приама Гектор, при нем брат его Парис (из-за которого и началась война) и много союзников со всей Азии. Сами боги участвовали в войне: троянцам помогал сребролукий Аполлон, а грекам - небесная царица Гера и мудрая воительница Афина. Верховный же бог, громовержец Зевс, следил за битвами с высокого Олимпа и вершил свою волю.

Началась война так. Справлялась свадьба героя Пелея и морской богини Фетиды - последний брак между богами и смертными. (Это тот самый брак, от которого родился Ахилл.) На пиру богиня раздора бросила золотое яблоко, предназначенное «прекраснейшей». Из-за яблока заспорили трое: Гера, Афина и богиня любви Афродита. Зевс приказал рассудить их спор троянскому царевичу Парису. Каждая из богинь обещала ему свои дары: Гера обещала сделать его царём над всем миром, Афина - героем и мудрецом, Афродита - мужем красивейшей из женщин. Парис отдал яблоко Афродите. После этого Гера с Афиной и стали вечными врагами Трои. Афродита же помогла Парису обольстить и увезти в Трою красивейшую из женщин - Елену, дочь Зевса, жену царя Менелая. Когда-то к ней сватались лучшие богатыри со всей Греции и, чтобы не перессориться, сговорились так: пусть сама выберет, кого хочет, а если кто попробует отбить ее у избранника, все остальные пойдут на него войной. (Каждый надеялся, что избранником будет он.) Тогда Елена выбрала Менелая; теперь же ее отбил у Менелая Парис, и все бывшие ее женихи пошли на него войной. Только один, самый молодой, не сватался к Елене, не участвовал в общем уговоре и шёл на войну только для того, чтобы блеснуть доблестью, явить силу и стяжать славу. Это был Ахилл. Так чтобы по-прежнему никто из богов не вмешивался в битву. Троянцы продолжают свой натиск, во главе их - Гектор и Сарпедон, сын Зевса, последний из сыновей Зевса на земле. Ахилл из своего шатра холодно наблюдает, как бегут греки, как подступают троянцы к самому их лагерю: вот-вот они подожгут греческие корабли. Гера с вышины тоже видит бегство греков и в отчаянии решается на обман, чтобы отвлечь суровое внимание Зевса. Она предстаёт перед ним в волшебном поясе Афродиты, возбуждающем любовь, Зевс вспыхивает страстью и соединяется с нею на вершине Иды; золотое облако окутывает их, а земля вокруг расцветает шафраном и гиацинтами. За любовью приходит сон, и, пока Зевс спит, греки собираются с духом и приостанавливают троянцев. Но сон недолог; Зевс пробуждается, Гера дрожит перед его гневом, а он говорит ей: «Умей терпеть: все будет по-твоему и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так обещал я богине Фетиде».

Но Ахилл ещё не готов «сложить гнев», и на помощь грекам вместо него выходит друг его Патрокл: ему больно смотреть на товарищей в беде. Ахилл даёт ему своих воинов, свои доспехи, которых привыкли бояться троянцы, свою колесницу, запряжённую вещими конями, умеющими говорить и прорицать. «Отрази троянцев от лагеря, спаси корабли, - говорит Ахилл, - но не увлекайся преследованьем, не подвергай себя опасности! О, пусть бы погибли все и греки и троянцы, - мы бы с тобою одни вдвоём овладели бы Троей!» И впрямь, увидев доспехи Ахилла, троянцы дрогнули и поворотили вспять; и тогда-то Патрокл не удержался и бросился их преследовать. Навстречу ему выходит Сарпедон, сын Зевса, и Зевс, глядя с высоты, колеблется: «Не спасти ли сына?» - а недобрая Гера напоминает:

«Нет, пусть свершится судьба!» Сарпедон рушится, как горная сосна, вокруг его тела закипает бой, а Патрокл рвётся дальше, к воротам Трои. «Прочь! - кричит ему Аполлон, - не суждено Трою взять ни тебе, ни даже Ахиллу». Тот не слышит; и тогда Аполлон, окутавшись тучей, ударяет его по плечам, Патрокл лишается сил, роняет щит, шлем и копье, Гектор наносит ему последний удар, и Патрокл, умирая, говорит: «Но и сам ты падёшь от Ахилла!»

До Ахилла долетает весть: Патрокл погиб, в его, Ахилловых, доспехах красуется Гектор, друзья с трудом вынесли из битвы мёртвое тело героя, торжествующие троянцы преследуют их по пятам. Ахилл хочет броситься в бой, но он безоружен; он выходит из шатра и кричит, и крик этот так страшен, что троянцы, содрогнувшись, отступают. Опускается ночь, и всю ночь Ахилл оплакивает друга и грозит троянцам страшным отмщеньем; а тем временем по просьбе матери его, Фетиды, хромой бог-кузнец Гефест в своей медной кузнице выковывает для Ахилла новое дивное оружие. Это панцирь, шлем, поножи и щит, а на щите изображён целый мир: солнце и звезды, земля и море, мирный город и воюющий город, в мирном городе суд и свадьба, пред воюющим городом засада и битва, а вокруг - сельщина, пахота, жатва, пастбище, виноградник, деревенский праздник и пляшущий хоровод, а посредине его - певец с лирою.

Наступает утро, Ахилл облачается в божественные доспехи и созывает греческое войско на сходку. Гнев его не угас, но теперь он обращён не на Агамемнона, а на тех, кто погубил его друга, - на троянцев и Гектора. Агамемнону он предлагает примирение, и тот с достоинством его принимает: «Зевс и Судьба ослепили меня, а сам я невинен». Брисеида возвращена Ахиллу, богатые дары внесены в его шатёр, но Ахилл почти на них не смотрит: он рвётся в бой, он хочет мстить.

Наступает четвёртая битва. Зевс снимает запреты: пусть сами боги бьются, за кого хотят! Ратница Афина сходится в бою с неистовым Аресом, державная Гера - с лучницей Артемидой, морской Посейдон должен сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его печальными словами: «Нам ли с тобой воевать из-за смертного рода людского? / Листьям недолгим в дубраве подобны сыны человечьи: / Ныне цветут они в силе, а завтра лежат бездыханны. / Распри с тобой не хочу я: пускай они сами враждуют!..»

Ахилл страшен. Он схватился с Энеем, но боги вырвали Энея из его рук: Энею не судьба пасть от Ахилла, он должен пережить и Ахилла, и Трою. Разъярённый неудачей, Ахилл губит троянцев без счета, трупы их загромождают реку, речной бог Скамандр нападает на него, захлёстывая валами, но огненный бог Гефест усмиряет речного.

Уцелевшие троянцы толпами бегут спасаться в город; Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и Гектор обращается в бегство, вольное и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других. Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: «Не спасти ли героя?» - но Афина ему напоминает:

«Пусть свершится судьба». Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия - на этот раз Гекторов и Ахиллов. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора наклонилась к подземному царству. И Зевс даёт знак: Аполлону - покинуть Гектора, Афине - прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. «Обещаю, Ахилл, - говорит Гектор, - если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты». «Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!» - кричит Ахилл. Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: «Бойся мести богов: и ты ведь падёшь вслед за мною». «Знаю, но прежде - ты!» - отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки.

Патрокл отомщён. Ахилл устраивает другу пышное погребение, убивает над его телом двенадцать троянских пленников, справляет поминки. Казалось бы, гнев его должен утихнуть, но он не утихает. Трижды в день Ахилл гонит свою колесницу с привязанным телом Гектора вокруг Патроклова кургана; труп давно бы разбился о камни, но его незримо оберегал Аполлон. Наконец вмешивается Зевс - через морскую Фетиду он объявляет Ахиллу: «Не свирепствуй сердцем! ведь и тебе уже не долго осталось жить. Будь человечен: прими выкуп и отдай Гектора для погребения». И Ахилл говорит: «Повинуюсь».

Ночью к шатру Ахилла приходит дряхлый царь Приам; с ним - повозка, полная выкупных даров. Сами боги дали ему пройти через греческий лагерь незамеченным. Он припадает к коленям Ахилла: «Вспомни, Ахилл, о твоём отце, о Пелее! Он так же стар; может быть, и его теснят враги; но ему легче, потому что он знает, что ты жив, и надеется, что ты вернёшься. Я же одинок: из всех моих сыновей надеждою мне был только Гектор - и вот его уже нет. Ради отца пожалей меня, Ахилл: вот я целую твою руку, от которой пали мои дети». «Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы - / Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: / Старец, простершись у ног Ахилла, - о Гекторе храбром, / Сам же Ахилл - то о милом отце, то о друге Патрокле».

Равное горе сближает врагов: только теперь затихает долгий гнев в Ахилловом сердце. Он принимает дары, отдаёт Приаму тело Гектора и обещает не тревожить троянцев, пока они не предадут своего героя земле. Рано на заре возвращается Приам с телом сына в Трою, и начинается оплакивание: плачет над Гектором старая мать, плачет вдова Андромаха, плачет Елена, из-за которой началась когда-то война. Зажигается погребальный костёр, останки собирают в урну, урну опускают в могилу, над могилой насыпают курган, по герою справляют поминальный пир. «Так воителя Гектора Трои сыны погребали» - этой строчкой заканчивается «Илиада».

До конца Троянской войны оставалось ещё немало событий. Троянцы, потеряв Гектора, уже не осмеливались выходить за городские стены. Но на помощь им приходили и бились с Гектором другие, все более дальние народы: из Малой Азии, из сказочной земли амазонок, из дальней Эфиопии. Самым страшным был вождь эфиопов, чёрный исполин Мемнон, тоже сын богини; он сразился с Ахиллом, и Ахилл его ниспроверг. Тогда-то и бросился Ахилл на приступ Трои - тогда-то и погиб он от стрелы Париса, которую направил Аполлон. Греки, потеряв Ахилла, уже не надеялись взять Трою силой - они взяли ее хитростью, заставив троянцев ввезти в город деревянного коня, в котором сидели греческие витязи. Об этом потом расскажет в своей «Энеиде» римский поэт Вергилий. Троя была стёрта с лица земли, а уцелевшие греческие герои пустились в обратный путь.

Перевод Илиады, начатый Гнедичем в 1809 году и оконченный им двадцать лет спустя, был многими найден устаревшим при самом своем появлении. В том же 1829 году, когда вышло в свет первое издание этого перевода, Жуковский поместил в «Северных Цветах» несколько отрывков из Илиады, написанных более современным языком, а через пятнадцать лет, покончив с Одиссеей, он приступил к новому полному переводу Илиады, но успел перевести только первую песню и каталог судов из второй.

Такое быстрое обветшание перевода Гнедича объясняется тем, что в двадцать лет, употребленных им на окончание своего труда, русский язык пережил благотворный кризис и переродился. В начале этой эпохи еще существовали две литературные партии - защитников старого и нового слога. Вооруженные знанием, руководимые более инстинктом, нежели эстетическим вкусом, сторонники Шишкова и Карамзина ощупью пробирались среди лабиринта славянских и русских слов, отдавая предпочтение тем или другим. Но пришел Пушкин, на русскую литературную речь впервые упал луч вдохновения, - и долгий спор сам собою прекратился, все стало очевидным и несомненным. Все недостатки работы Гнедича объясняются тем, что он приступил к переводу Илиады до появления Пушкина.

Можно еще мириться с чисто славянскими выражениями, (вроде наглезы, воспящять, скимны, скрании, сулица, меск, плесницы, пруги), - и смотреть на них, как на иностранные слова, нуждающиеся в переводе. Гораздо более портят язык Гнедича слова и обороты полуславянские (власатые перси; туков воня; спнул фаланги; обетуя стотельчия жертвы; пышное швение; огонный треножник; вымышлятель хитростей умный; рыдательный плач; троянцы ужасно завопили сзади), произвольно составленные новообразования (празднобродные псы; человек псообразный; мески стадятся; вседушно вместо всею душою; хитрошвейный ремень; дерзосердый; душеснедная смерть; беспояснодоспешные воины; неистомное солнце; кистистый эгид), а в особенности обороты двусмысленные, выражающие теперь не то, что хотел сказать автор (напыщенные вместо надменные; влияя вместо вливая; изойти вместо настигнуть; нижнее чрево вместо нижняя часть чрева; превыспренний холм; пронзительная медь; твердь вместо твердыня; разрывчатый лук; пресмыкавшиеся гривы; разливать бразды по праху). На подобные выражения натыкаешься, как на ухабы, и, читая Гнедича, приходится делать над собою некоторое усилие, побеждать постоянное внутреннее сопротивление, не глядеть на известные точки, чтобы быть в состоянии наслаждаться тем прекрасным и возвышенным, что действительно заключается в его переводе. Благодаря произволу в употреблении слов, даже удачные и плавные стихи Гнедича не могут быть иногда приняты без поправок. Так, в знаменитом стихе: «будет некогда день, и погибнет священная Трая» слово «некогда» произвольно применено к событию будущего времени. Говорят: я видел вас некогда, но странно звучала бы фраза: я некогда увижу вас*. Равным образом, в стихе «речи из уст его вещих сладчайшия меда лилися» эпитет «вещих», которого кстати нет у Гомера, произвольно применен к Нестору, не бывшему ни жрецом, ни провидцем, а искусным собеседником и оратором в народных собраниях. Если принять во внимание, что Илиада у нас, как впрочем везде, читается чаще всего в юношеском возрасте, когда случайные недостатки произведения так легко могут заслонить его внутренние достоинства, то уже по одной этой причине следует признать новый перевод Илиады не роскошью в нашей литературе, а давно назревшей насущной потребностью.

Помимо произвола в образовании и употреблении слов, перевод Гнедича страдает еще произвольным стихосложением. Много спорили о том, что возможно ли греческие и латинские спондеи заменять русскими хореями, ввиду отсутствия в русском языке долгих гласных. Греческий долгий слог равняется по времени двум коротким, и поэтому два греческих гекзаметра, из которых один написан дактилями, а другой - дактилями и спондеями, ритмически равнозначны. Не то будет с подобными двумя русскими стихами, и если один из них считать гекзаметром, то другой должен быть назван как-нибудь иначе. Поэтому, держась строгих требований ритма, следует признать, что русские стихи, написанные одним определенным размером, в данном случае гекзаметром, должны состоять из одного и того же количества слогов. Защитники смешанного гекзаметра указывают на то, что такое строение придает ему разнообразие и выразительность. С этим можно было бы согласиться, если бы дактили и хореи употреблялись каждый раз в зависимости от значения стиха, а не случайно и произвольно, смотря по тому, какие слова легче укладываются в стих. Если обратиться к переводу Гнедича, то увидим, что чередование дактилей и хореев в большинстве случаев у него произвольное. Почему, например, в стихе:

И держа в руках, на жезле золотом, Аполлонов красный венец

Первые две стопы состоят из хореев, а не из дактилей? Неужели хореи лучше передают действие держания жезла? Или почему в стихах:

Грозный Эксадий, Кеней, Полифем, небожителям равный,

И рожденный Эгеем Тезей, бессмертным подобный

Для одного только героя Тезея понадобился хорей, а не дактиль? Очевидно, в подобных стихах, весьма многочисленных у Гнедича, чередование хореев и дактилей совершенно произвольное. Сверх того, такие смешанные гекзаметры представляют при чтении постоянные неожиданности, ибо, прочитав хорей, еще не знаешь, окончена ли стопа или еще нужно ждать одного слога без ударения. Часто же бывает, что при первом взгляде на стих этого решить нельзя, и нужно предварительно его измерить и разбить на стопы. Так, например, стих начинается словами: «сделаешь счастливой супругой» (XIX, 298). Казалось бы, что первая стопа дактилическая. Однако, расчленив весь стих на стопы, узнаем, что следует первое слово читать с двумя ударениями. Такие же неожиданности могут встречаться и в середине стиха, и все это крайне затрудняет чтение, особенно в первый раз.

Вот почему Жуковский, совершенствуя русский гекзаметр, употреблял смешанные стихи только в виде исключения. На 11983 простых гекзаметра насчитывается в Одиссее только 123 стиха с хореями.

Первоначально я стал переводить смешанным гекзаметром, но, убедившись после нескольких песен в произвольности такого размера, переделал написанное и стал держаться правильного гекзаметра, причем в первых песнях осталось несколько стихов с хореем в начальной стопе. В остальных песнях я употребляю хореи только в одном случае, именно после мужской цезуры в третьей стопе, так как необходимая остановка голоса в этом месте дает возможность соблюсти ритм и в русском гекзаметре, как в греческом. Но при полном гекзаметре порою оказывалось необходимым вводить лишнее слово в стих против оригинала. В подобных случаях я употреблял слова безразличные, обычные в Илиаде эпитеты, нигде не дополняя и не украшая Гомера, что так часто делал Жуковский.

Таковы стилистические и метрические недостатки стиха Гнедича, которые, по моему мнению, делали желательным новый перевод Илиады. Но перевод Гнедича, главным образом, устарел в смысле понимания самого духа Илиады. Плавность и связность гомеровской речи не везде сохранены у Гнедича, описания сделаны в приподнятом тоне, в разговоры иногда введена декламация или слащавость, строгая закругленность линий исчезла. «Сладко любезный родитель и нежная мать улыбнулись», - у Гомера слово сладкий отсутствует. «Супруг умилился душевно, обнял ее и, рукою ласкающий, так говорил ей» - у Гомера вместо «умилился душевно» сказано: «пожалел, глядя на нее, а слова „обнял“ совсем нет. Примеры же излишней торжественности можно найти у Гнедича на любой станице. У него гомеровские герои объясняются таким языком, как будто они самим себе казались древними и величавыми. Гнедич в предисловии к своему переводу говорит о простоте и силе Илиады, удивляется ее красотам, но ему кажется, что ошибаются те, кто поэмы Гомера принимает в понятии этого слова народном или школьном». Илиада кажется ему «превосходнейшей энциклопедией древности». Нам же, наоборот, энциклопедичность Илиады кажется следствием позднейших вставок и прибавлений, а сама Илиада представляется поэмой по преимуществу, совершеннейшим образцом красоты, не какой-либо особенной, древнегреческой, а красоты вообще, единственной, какая возможна на земле.