Художник картины опять двойка. Уроки культуры: Опять двойка — описание картины Ф Решетникова
В стихотворении «Кинжал» В. Брюсов обращается к теме предназначения поэта и поэзии. Эта тема часто поднималась великими русскими классиками в их творениях. Об этом писал и Пушкин, и Лермонтов… Но несмотря на это, рассуждения Брюсова нельзя назвать посредственными и ординарными. Пусть он не первый рассуждает на эту тему, но рассуждения его оригинальны и не являются «очередными» в общем потоке.
Взгляды Брюсова на роль поэта в жизни общества отличаются от взглядов его предшественников. Главная идея стихотворения такова: творец должен вынимать из ножен “кинжал поэзии» и призывать народ к борьбе только тогда, когда сам народ окажется в полной готовности к переменам. Иначе борьба будет лишена всякого смысла. Ранее авторы высказывали в своих стихотворениях мысль о необходимом бунте поэта, его восстании против большинства. В их понимании поэт противопоставлен обществу, и именно из этого противопоставлении вытекает прогресс, движущая сила. У Брюсова абсолютно другое видение. Он наоборот придерживается мнения о том, что поэт и общество – это одна сила, части которой не могут существовать отдельно.
Линейная композиция стихотворения выстроено предельно четко. Автор развивает свою мысль последовательно на протяжении всех 5 строф. В первой строфе Брюсов призывает поэта к борьбе, формулируя тезис о том, что «Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,
И песня с бурей вечно сестры».
Однако во второй строфе автор делает резкое замечание, реставрируя смысл первой строфы. По его словам, когда у народа нет “ни дерзости, ни сил”, лучше не поднимать народ на борьбу, а уйти с головой в свой собственный поэтический мир, ибо реальный мир к переменам не готов.
В третьей строфе он продолжает развивать мысль о том, что поэт не может противостоять общественным настроениям, ибо именно они строят дальнейший путь развития, а не единичные личности. Брюсов «ненавидит всей этой жизни строй», который он считает позорно-мелочным, неправым, некрасивым». Но ничего предпринять он не может, ибо поэт и общество-это одно целое и противостояние между ними обречено на неудачу, которая повлечет за собой неотвратимые последствия, а именно – крах идей борьбы и падение прежних идеалов.
В четвертой строфе автор описывает уже иную ситуацию. Ту, в которой поэт и общество уже полны радикальных настроений и настроены на активную борьбу. Брюсов пишет: «Я вторю грому с небосклона», подчеркивая его готовность разделить боевой дух общества, направлять его в нужное русло.
Пятая строфа подводит итог всему стихотворению. В ней Брюсов обобщает мысль о том, что смысл имеет только совместная борьба поэта и общества. Невозможно двигаться к переменам, если люди опустили головы и не хотят смотреть на предстоящий путь.
Стихотворение доверху наполнено художественными средствами. Давайте обратимся к ним.
Сразу бросается в глаза обилие пафосной лексики. Я полагаю, автор вводит ее для того, чтобы придать стихотворению должную торжественность. Ведь оно, по сути, является своеобразным манифестом, выражающим отношение Брюсова к роли поэта и поэзии в обществе. Хоть Брюсов и является поэтом-символистом, все строки стихотворения выстроены четко, здесь нет места двусмысленным образам, что произведение с понятием классицизма.
Ритмика стихотворения также работает на основное идейное содержание. В первых трех строчках каждой строфы поэт использовал шестистопный ямб, а в заключительной – четырехстопный. Такая ритмическая конструкция придает четверостишиям «Кинжала» афористичность, объемность, нужную эмоциональную напряженность.
Что касается звукописи, то в четвертой строфе можно заметить аллитерацию («заветный зов трубы», «я вторю грому» и т.д.). Более того, в том или ином виде она прослеживается по ходу всего произведения. В свою очередь, строчка «Как прежде, пробежал по этой верной стали» дает выверенное сочетание ассонансов (на «е» и «а») с пунктиром «рокочущих» согласных. Она не выражена так ярко, как у Бальмонта, например, однако Брюсов ее все равно использует, и она так же, как и ритмика, подчеркивает идейное содержание творения. Борьба, напряженность, мощность… Все это чувствуется сквозь строки.
Говоря о синтаксисе, нельзя не обратить внимание на обильное использование однородных членов в предложениях («Позорно-мелочный, неправый, некрасивый» ; «отточенный и острый.» ; «ни дерзости, ни сил и т.д). Мне кажется, они делают стихотворение более выразительным, образным.
Анализ стихотворения «Кинжал» Брюсова
Современники отмечали отрывистую, «лающую» манеру декламации Брюсовым своих произведений. Ритмические ассоциации при чтении Брюсова -размеренное, уверенное в себе движение, точные, выверенные шаги, устойчивый подъем по ступеням стихов. Уже само чтение стихотворения «Кинжал» вслух может помочь настроиться на восприятие стилевой системы Брюсова.
сути и задач поэзии. По контрасту с расплывчатой многогранностью лирического героя Бальмонта лирическое «я» Брюсова наделяется ясностью, конкретностью позиции. Это уверенный в себе человек, не доверяющий чужим призывам, полагающийся на собственный разум. Он гордо отстраняется от мелочности окружающей жизни, уходя мыслью в безграничную даль истории. Вернуть его музу к современности способен только настоящий взрыв социальной стихии, буря борьбы, сила страсти. Мещанской робости Брюсов противопоставляет высокую героику, борьбу на пределе возможностей.
Ведущее начало в поэзии Брюсова - мысль. Логика Композиционного построения Стихотворения - это логика обоснования исходного тезиса. Своеобразным дополнительным аргументом оказывается даже эпиграф. Используя строчки лермонтовского стихотворения «Поэт», Брюсов тем самым опирается на освященную временем традицию отношения искусства к жизни. Оттолкнувшись от лермонтовского образа и заявив о родственности поэтического и социального творчества («песня с бурей вечно сестры»), лирический герой Брюсова во второй и третьей строфах анализирует причины собственной социальной индифферентности, разрыва между творчеством и современной жизнью. Уход в «века загадочно былые», ориентация на прошлое вызваны отсутствием в современной жизни творческого начала - страсти, энергии, борьбы.
Но чуть только жизнь начинает наполняться героикой борьбы, - продолжает свою декларацию Брюсов в четвертой строфе, - как певец возвращается к бурной современности. И вновь поэзия родственна разящей стали, - с максимальной энергией использует поэт символику в завершающей строфе. Тезис о родственности поэзии и оружия доказан, он отливается теперь в афористическую концовку. Кольцо доказательства замыкается на том же, с чего начинался процесс поэтического размышления, - на образе «кинжала поэзии». Убедительность совершенной работы подчеркнута напоминаниями «как прежде», «снова». Довершает дело двойной повтор союза «затем» - будто последние удары молотка по шляпке загоняемого в доску гвоздя.
«Кинжала» - звучная, торжественно-приподнятая, близкая высокой ораторской речи. Брюсов в символизме выделялся апелляцией не столько к подсознанию читателей, сколько к его разуму. В этом отношении его творчество наследует принципы традиционной риторической поэтики. В период творческой зрелости Брюсову было чуждо искусство полутонов, оттенков, недоговоренностей в отличие, например, от Анненского.
Стилистические приемы, которые он использовал, должны были гарантировать ясность понимания читателем высказываемой мысли. Вот почему его излюбленным средством становится не ассоциативная метафора, а украшающий Перифраз. Брюсов не говорит, например, «все смирились с насилием», а использует украшающее иносказание «все под ярмом склонили молча выи»; вместо «я обращался к истории» он скажет «я уходил в страну молчанья и могил». Характерно тяготение поэта к Архаизмам и отвлеченным словесным формулам: «былые дни», «строй жизни», «песенник борьбы».
Риторической стилистике Брюсова в полной мере соответствует Ритмика Его стиха. Высшими достоинствами поэзии он считал сжатость и силу, предоставляя нежность и певучесть, как он признавался, Бальмонту. С этим связано пристрастие Брюсова к классическим силлабо-тоническим размерам. В «Кинжале» шестистопный ямб первых трех стихов каждой строфы придает стихотворению упругость и четкость. В заключительном - четвертом стихе строфы - фраза сгущается до афоризма благодаря сокращению числа стоп до четырех.
всегда отвечают решаемой риторической задаче. Выразительные примеры такой инструментовки - в двух заключительных строфах стихотворения. Строка «Но чуть заслышал я заветный зов трубы» включает эффектную аллитерацию на «з», поддержанную в смежных стихах словами «знамена» и «отзыв». В свою очередь, строчка «Как прежде, пробежал по этой верной стали» дает выверенное сочетание ассонансов (на «е» и «а») с пунктиром «рокочущих» согласных.
Важно при этом, что звукопись ни в коей мере не размывает смысловой определенности слов. Напротив, звуковое сопровождение делает утверждаемые тезисы более выпуклыми, даже картинными. В целом фонетика стихотворения обеспечивает ему звонкость, форсированную громкость - те «эстрадные» качества, которые необходимы для овладения вниманием аудитории.
Чтение этого стихотворения вслух поможет настроиться на восприятие контрастной Бальмонту стилевой системы Брюсова. Это не баюкающе-распевная мелодия бальмонтовской «Фантазии», а энергичная, четко артикулированная поступь брюсовского стихотворения. Заметим, что современники отмечали отрывистую, «лающую» манеру декламации Брюсовым своих стихотворений. При чтении Брюсова у вас наверняка возникли новые ритмические ассоциации: по контрасту с бальмонтовскими переливами и легкоструйностью здесь ощутимо размеренное, уверенное в себе движение, точные, выверенные шаги, устойчивое восхождение по ступеням стихов.
Стихотворение представляет собой поэтический монолог, призванный убедить слушателя в правильности избранного лирическим героем пути. Это своеобразная поэтическая декларация, раскрывающая понимание Брюсовым сути и задач поэзии. По контрасту с расплывчатой многогранностью лирического героя Бальмонта лирическое «я» Брюсова отличается ясностью, конкретностью позиции. Это уверенный в себе человек, не доверяющий чужим призывам, полагающийся на собственный разум. Он гордо отстраняется от мелочности окружающей жизни, уходя мыслью в безграничную даль истории.
Вернуть его музу к современности способен только настоящий взрыв социальной стихии. Мещанской робости Брюсов противопоставляет высокую героику, борьбу на пределе возможностей. В период расцвета своего таланта - в 1900-е годы - Брюсов часто обращался к древним цивилизациям и мифологии в поисках персонажей, которые могли бы служить идеальными образцами героики («Ассаргадон», «Александр Великий», «Антоний» и др.).
Ведущее начало в поэзии Брюсова - мысль. Логика композиционного строения стихотворения - это обоснование исходного тезиса. Своеобразным дополнительным аргументом становится даже эпиграф: используя строчки лермонтовского стихотворения «Поэт», Брюсов тем самым опирается на освященную временем традицию отношения искусства к жизни. Оттолкнувшись от лермонтовского образа и заявив о родственности поэтического и социального творчества («песня с бурей вечно сестры»), Брюсов во второй и третьей строфах анализирует причины собственной социальной индифферентности, разрыва между творчеством и современной жизнью. Уход в «века загадочно былые», ориентация на прошлое вызваны отсутствием в современной жизни творческого начала - страсти, энергии, борьбы.
Ho чуть только жизнь начинает наполняться героикой борьбы, продолжает свою декларацию Брюсов в четвертой строфе, как певец возвращается к бурной современности. И вновь поэзия соприродна разящей стали - с максимальной энергией использует он символику в завершающей строфе. Тезис о родственности поэзии и оружия доказан, он отливается теперь в афористическую концовку. Кольцо доказательства замыкается на том же, с чего начинался процесс поэтической рефлексии, - на образе «кинжала поэзии». Убедительность совершенной работы подчеркнута словами-напоминаниями «как прежде», «снова». Довершает дело двойной повтор союза «затем» - будто последние удары молотка по шляпке загоняемого в доску гвоздя.
В полном соответствии с пафосом монолитно-твердых, героических начал человеческого духа - стилистика брюсовского стиха, его лексика, ритмика и фоника (звукопись). Лексика «Кинжала» - звучная, торжественно-приподнятая, близкая высокой ораторской речи. В символизме Брюсов выделялся апелляцией не столько к подсознанию читателей, сколько к его разуму. В этом отношении его творчество наследует принципы традиционной риторической поэтики. В отличие от Бальмонта, например, зрелому Брюсову чуждо искусство полутонов, оттенков, недоговоренностей. Стилистические приемы, которые он использует, должны обеспечить ясность понимания читателем высказываемой поэтом мысли. Вот почему его излюбленным средством становится перифраз. Брюсов не говорит, например, «все смирились с насилием», а использует украшающее иносказание «все под ярмом склонили молча выи»; вместо «я обращался к истории» он скажет «я уходил в страну молчанья и могил». Характерно тяготение поэта к архаизмам и отвлеченным словесным формулам-. «былые дни», «строй жизни», «песенник борьбы».
Риторической стилистике Брюсова целиком соответствует ритмика его стиха. Высшими достоинствами поэзии он считал сжатость и силу, предоставляя нежность и певучесть, как он признавался, Бальмонту. С этим связано пристрастие Брюсова к классическим силлаботоническим размерам. Шестистопный ямб первых трех стихов каждой строфы придает «Кинжалу» упругость и четкость. В заключительном, четвертом стихе строфы фраза уплотняется до афоризма благодаря сокращению числа стоп до четырех. «Стихи Брюсова, - пишет один из лучших исследователей его творчества, Д. Максимов, - это стихи с развитой упругой мускулатурой... Можно сказать, что Брюсов был поэтом с бронзовым голосом». He менее выразительно характеризовал ритмику Брюсова его современник М. Волошин: «Ритм брюсовского стиха - это... алгебраические формулы, в которые ложатся покорные слова».
Звукописью Брюсов пользуется гораздо осмотрительнее и скупее, чем Бальмонт. У него не найти завораживающего потока звуковых перекличек. В то же время использование ассонансов и аллитераций всегда выверено, всегда отвечает поставленной риторической задаче.
Обобщим наши наблюдения над поэтической манерой Брюсова. В современной жизни и в глубине веков поэт любит выявлять высокое, достойное, прекрасное - и утверждает эти свойства в качестве устойчивых основ человеческого существования. Образная ткань брюсовского стиха наглядна, его образы - чеканны, полновесны, четко очерчены крепкой графической линией. He случайно современники называли Брюсова поэтом «бронзы и мрамора». В ряду символистов его отличала ориентация не столько на музыкальное начало, сколько на «живопись словом». Строгая организованность, гармоничная уравновешенность, соответствие риторических положений и использованных приемов - вот главное в его поэтике.
