Главная › Психология › Как изображает шолохов гражданскую войну. Изображение первой мировой войны в романе М.А

Как изображает шолохов гражданскую войну. Изображение первой мировой войны в романе М.А

И там, и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
«Кто не за нас — тот против нас.
Нет безразличных: правда с нами».

А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И времи силами своими
Молюсь за тех и за других.
М.А.Волошин

Гражданская война — трагическая страница в истории любой нации, потому что если в освободительной (отечественной) войне нация защищает свою территорию и независимость от чужеземного агрессора, то в гражданской войне люди одной нации уничтожают друг друга ради изменения общественного строя — ради свержения прежней и установления новой государственной политической системы.

В советской литературе 20-х годов XX века тема гражданской войны была очень популярна, так как молодая Советская республика только что победила в этой войне, красные войска разгромили белогвардейцев и интервентов на всех фронтах. В произведениях о гражданской войне советским писателям было что воспевать и чем гордиться. Первые рассказы Шолохова (позже они составили сборник «Донские рассказы») посвящены изображению гражданской войны на Дону, но молодой писатель воспринял и показал гражданскую войну как народную трагедию. Потому, что, во-первых, любая война несёт смерть, страшные мучения людям и разрушение стране; а во-вторых, в братоубийственной войне одна часть нации уничтожает другую, в результате нация истребляет саму себя. Из-за этого Шолохов не увидел в гражданской войне ни романтики, ни возвышенной героики, в отличие, например, от А.А.Фадеева, автора романа «Разгром». Шолохов прямо заявлял во вступлении к рассказу «Лазоревая степь»: «Какой-нибудь не нюхавший пороха писатель очень трогательно рассказывает о гражданской войне, красноармейцах, — непременно «братишках», о пахучем седом ковыле. (...) Помимо этого можно услышать о том, как в степях донских и кубанских умирали, захлёбываясь напыщенными словами, красные бойцы. (...) На самом деле — ковыль белобрысая трава. Вредная трава, без запаха. (...) Поросшие подорожником и лебедой окопы, молчаливые свидетели недавних боёв, могли бы порассказать о том, как безобразно-просто умирали в них люди». Иными словами, Шолохов считает, что о гражданской войне надо писать правду, не приукрашивая детали и не облагораживая смысл этой войны. Вероятно, чтобы подчеркнуть отвратительную сущность реальной войны, молодой писатель помещает в некоторые рассказы откровенно натуралистические, отталкивающие фрагменты: подробное описание изрубленного тела Фомы Коршунова из рассказа «Нахалёнок», детали убийства председателя хуторского совета Ефима Озерова из рассказа «Смертный враг», подробности расстрела внуков деда Захара из рассказа «Лазоревая степь» и т.д. Советские критики дружно отмечали эти натуралистически сниженные описания и считали их недостатком ранних рассказов Шолохова, но писатель так никогда и не исправил указанные «недостатки».

Если советские писатели (А. Серафимович «Железный поток», Д.А.Фурманов «Чапаев», А.Г.Малышкин «Падение Дайра» и другие) вдохновенно изображали, как части Красной армии геройски бьются с белыми, то Шолохов показал суть гражданской войны, когда члены одной семьи, соседи или односельчане, живущие бок о бок десятилетиями, убивают друг друга, так как оказались защитниками или врагами идей революции. Отец Кошевой, белый атаман, убивает своего сына, красного командира (рассказ «Родинка»); кулаки убивают комсомольца, почти мальчика, Григория Фролова за то, что он послал в газету письмо об их махинациях с землёй (рассказ «Пастух»); продкомиссар Игнат Бодягин приговаривает к расстрелу родного отца — первого кулака в станице (рассказ «Продкомиссар»); красный пулемётчик Яков Шибалок убивает любимую женщину, потому что она оказалась шпионкой атамана Игнатьева (рассказ « Шибалково семя»); четырнадцатилетний Митька убивает отца, чтобы спасти старшего брата-красноармейца (рассказ «Бахчевник») и т.д.

Раскол в семьях, как показывает Шолохов, происходи т не из за вечного конфликта поколений (конфликта «отцов» и «детей»), а из за разных социально-политических взглядов членов одной семьи. «Дети» обычно сочувствуют красным, так как лозунги советской власти представляются им «до крайности справедливыми» (рассказ «Семейный человек»): землю — крестьянам, которые её обрабатывают; власть в стране — выборным от народа депутатам, власть на местах — выборным комитетам бедноты. А «отцы» хотят сохранить старые порядки, привычные для старшего поколения и объективно выгодные для кулаков: казачьи традиции, уравнительное землепользование, казачий круг на хуторе. Хотя, надо признать, и в жизни, и в рассказах Шолохова так бывает далеко не всегда. Ведь гражданская война затрагивает всю нацию, поэтому мотивация выбора (на чьей стороне воевать) может быть самая разная. В рассказе «Коловерть» средний брат Михаил Крамсков — белоказак, потому что в царской армии дослужился до офицерского чина, а его отец Пётр Пахомыч и братья Игнат и Григорий, казаки-середняки, вступают в красноармейский отряд; в рассказе «Чужая кровь» сын Пётр погиб в белой армии, защищая казацкие привилегии, а его отец, дед Гаврила, примирился с красными, так как всем сердцем полюбил молодого продкомиссара Николая Косых.

Гражданская война не только делает врагами взрослых членов семьи, но не щадит даже малолетних детей. В семилетнего Мишку Коршунова из рассказа «Нахалёнок» стреляют, когда он ночью торопится в станицу за «подмогой». Новорождённого сына Шибалка из рассказа «Шибалково семя» бойцы сотни особого назначения хотят убить, так как его мать — бандитская шпионка, из-за её предательства погибла половина сотни. Только слёзная мольба Шибалка спасает ребёнка от страшной расправы. В рассказе «Алёшкино сердце» бандит, сдаваясь в плен, прикрывается четырёхлетней девочкой, которую держит на руках, чтобы красноармейцы сгоряча не застрелили его.

Гражданская война не даёт никому остаться в стороне от всеобщей бойни. Справедливость этой мысли подтверждает судьба паромщика Микишары, героя рассказа «Семейный человек». Мики-шара — вдовец и отец большого семейства, к политике он совершенно равнодушен, для него важны его дети, которых он мечтает поставить на ноги. Белоказаки, испытывая героя, приказывают ему убить двух старших сыновей-красноармейцев, и Микишара убивает их, чтобы самому остаться в живых и заботиться о семерых младших детях.

Шолохов изображает крайнее ожесточение обеих враждующих сторон — красных и белых. Герои «Донских рассказов» резко и определённо противопоставлены друг другу, что приводит к схематизму образов. Писатель показывает зверства белых и кулаков, которые безжалостно убивают бедняков, красноармейцев и сельских активистов. При этом Шолохов рисует врагов советской власти, обычно не углубляясь в их характеры, в мотивы поведения, в истории жизни, то есть односторонне и упрощённо. Кулаки и белогвардейцы в «Донских рассказах» жестокие, коварные, жадные. Достаточно вспомнить Макарчиху из рассказа «Алёшкино сердце», которая разбила утюгом голову умирающей от голода девочке — сестре Алёшки, или хуторского богатея Ивана Алексеев: он «за харчи» нанял четырнадцатилетнего Алёшку в работники, заставлял парнишку работать как взрослого мужика и нещадно бил «за каждую пустяковину». Безымянный белогвардейский офицер из рассказа «Жеребёнок» убивает в спину красноармейца Трофима, который только что спас жеребёнка из водоворота.

Шолохов не скрывает, что его политические и человеческие симпатии на стороне советской власти, поэтому положительными героями у молодого писателя становятся деревенские бедняки (Алёшка Попов из рассказа «Алёшкино сердце», Ефим Озеров из рассказа «Смертный враг»), красноармейцы (Яков Шибалок из рассказа «Шибалково семя», Трофим из рассказа «Жеребёнок»), коммунисты (Игнат Бодягин из рассказа «Продкомиссар», Фома Коршунов из рассказа «Нахалёнок»), комсомольцы (Григорий Фролов из рассказа «Пастух», Николай Кошевой из рассказа «Родинка»). В этих героях автор подчёркивает чувство справедливости, великодушие, искреннюю веру в счастливое будущее своё и своих детей, которое они связывают с новой властью.

Однако уже в ранних «Донских рассказах» появляются высказывания героев, свидетельствующие, что не только белогвардейцы, но и большевики проводят на Дону политику грубой силы, а это неизбежно порождает сопротивление казаков и, значит, ещё больше раздувает гражданскую войну. В рассказе «Продкомиссар» отец Бодягин высказывает сыну-продкомиссару свою обиду: «Меня за моё ж добро расстрелять надо, за то, что я в свой амбар не пущаю, я есть контра, а кто по чужим закромам шарит, этот при законе? Грабьте, ваша сила». Дед Гаврила из рассказа «Чужая кровь» думает о большевиках: «Вторглись в казачий исконный быт врагами, жизнь дедову, обычную, вывернули наизнанку, как порожний карман». В рассказе «О Донпродкоме и злоключениях замести геля Дон продкомиссара товарища Птицына», который считается слабым и обычно не анализируется критиками, методы продразвёрстки во время гражданской войны показаны весьма откровенно. Товарищ Птицын сообщает, как лихо он выполняет приказ своего начальника — продкомиссара Голь-дина: «Иду я обратно и качаю хлеб. И до того докачался, что осталась на мужике одна шерсть. И того бы добра лишился, на валенки обо брал бы, но тут перевели Гольдина в Саратов». В «Донских рассказах» Шолохов ещё не акцентирует внимание на том, что политический экстремизм белых и красных одинаково отталкивает простой на род, но позже, в романе «Тихий Дон», Григорий Мелехов ясно выскажется на этот счёт: «Мне, если направдок гутарить, ни те, ни эти не по совести». Его жизнь станет примером трагической судьбы обыкновенного человека, оказавшегося между двух непримиримо враждебных политических лагерей.

Подводя итог, следует сказать, что Шолохов в ранних рассказах изображает гражданскую войну как время великого народного горя. Обоюдные жестокость и ненависть красных и белых приводят к народной трагедии: ни те, ни другие не понимают абсолютной ценности человеческой жизни, и кровь русских людей льётся рекой.

Почти все рассказы донского цикла имеют трагическую развязку; положительные герои, нарисованные автором с большой симпатией, погибают от рук белогвардейцев и кулаков. Но после шолоховских рассказов не остаётся чувства безнадёжного пессимизма. В рассказе «Нахалёнок» белоказаки убивают Фому Коршунова, но жив его сын Мишка; в рассказе «Смертный враг» кулаки подстерегают Ефима Озерова, когда он один возвращается в хутор, но перед смертью Ефим вспоминает слова своего товарища: «Попомни, Ефим, убьют тебя — двадцать новых Ефимов будет!.. Как в сказке про богатырей...»; в рассказе «Пастух» после смерти девятнадцатилетнего пастуха Григория его сестра, семнадцатилетняя Дунятка, идёт в город, чтобы осуществить свою и Григория мечту — учиться. Так писатель выражает в своих рассказах исторический оптимизм: простой народ даже в обстановке гражданской войны сохраняет в душе лучшие человеческие качества: благородные мечты о справедливости, высокое стремление к знаниям и творческому труду, сочувствие слабым и малым, совестливость и т.д.

Можно заметить, что уже в своих первых произведениях Шолохов поднимает глобальные общечеловеческие проблемы: человек и революция, человек и народ, судьба человека в эпоху мировых и национальных потрясений. Правда, убедительного раскрытия этих проблем в коротких рассказах молодой писатель не дал, да и не мог дать. Здесь нужна была эпопея с продолжительным временем действия, с многочисленными героями и событиями. Вероятно, поэтому следующим после «Донских рассказов» произведением Шолохова стал роман-эпопея о гражданской войне «Тихий Дон».

Роман «Тихий Дон» необычен уже тем, что изображение гражданской вой-н ы дано «глазами белых», хотя Михаил Шолохов — без сомнения коммунистический писатель. Он стремится оправдать революцию, показав постепенный распад в рядах казачества. Казалось бы, Мелеховы — яркие представите-л и казачества, но, как ни странно, автор относится к ним с явной симпатией. Григорий Мелехов — потенциальный коммунист, если можно так выразиться. А [п ор показывает, как рушится его судьба, потому что он так и не сумел выйти на назначенный ему путь. Обе войны (Первая мировая и гражданская), их переломные моменты, победы и поражения показаны в проекции на судьбу Григория Мелехова. Он — не отдельная личность, а воплощение «среднего» казачества и его судьбы.

В десятые годы XX века фашизм открыто шел к войне, планировал передел мира, массовое уничтожение и порабощение народов. В 1914 году началась давно назревавшая война. В восприятии Шолохова война преступна от начала до конца, она растаптывает принципы гуманизма. Поэтому началу всенародного бедствия — войны — соответствует мрачная символика: рев сыча старики истолковывают как предзнаменование того, что скоро «война пристигнет». И война действительно очень скоро «пристигла». Это произошло в летнюю пору, в самую страду, когда лишиться любой пары рук в хозяйстве очень тяжело. Но у войны свои законы. Всех мужчин хутора Татарский забирают на фронт.

Григорий Мелехов, также ушедший в армию, в душе глубоко протестует против бессмысленности войны. Он мучительно переживает первую кровь, которую ему довелось пролить на фронте. Но уже месяц, проведенный на войне, накладывает на него несмываемый отпечаток: Григорий «весь как-то обуглился, почернел». Все казаки очень быстро ожесточились. Григорий ожесточается и сам, но при этом в нем остается природное благородство, которое не позволяет ему заниматься мародерством и заставляет защищать несчастную изнасилованную Франю.

Рассказывая о первых днях войны, Шолохов упоминает о иском Кузьме Крючкове. Этот человек якобы совершил подвиг. О нем писали газеты и журналы. А на самом деле штабу дивизии, офицерам и императору просто нужен был «герой». И он появился в лице Кузьмы Крючкова. Это не значит, что Шолохов утверждает мысль, что на той войне не было героев. Этим эпизодом автор стремится разоблачить «парадные» подвиги, маскирующие ужас, кровь и грязь истинной войны.

Шолохов показал дикое обращение с солдатами, грязь, вшей, мародерство, скудную и отвратительную пищу — всю изнанку войны, которую некоторые стараются прикрыть красивыми фразами и «раздутыми» подвигами мнимых героев. Война не может быть красивой.

Шолохов показывает также бездарность и безответственность командования. Часто во главе армии стоят карьеристы, привыкшие бездумно распоряжаться тысячами чужих жизней. Их в первую очередь разоблачал и осуждал Шолохов.

Разваливалась армия, но разваливался и тыл без работников. С фронтов империалистической войны казаки стали возвращаться только осенью 1917 года. Вернулись далеко не все. Автор подчеркивает скорбь тех, кто потерял родных. Так, он показывает вдову Прохора Шамиля, грызущую пол, глядя на вернувшегося с войны брата своего покойного мужа. Таким же горем была убита семья Мелеховых, получив известие о смерти Григория. Только через несколько дней они узнали, что оно, к счастью, оказалось ложным.

Первая мировая война завершается, но события продолжают развиваться дальше. Царизм свергнут, но разгорается классовая борьба. Трудящимися овладевает идея мира, свободы и равенства. Неотвратимо разгорается давно тлевшая гражданская война. Ужас гражданской войны состоит в том, что на ней отец убивает сына, брат — брата, друг — друга.

Так и в романе «Тихий Дон». Ведь когда-то Мелеховы, Кошевой, Иван Алексеевич Котляров были соседями. У Мишки Кошевого скрывался Григорий, когда ушел из дому, чтобы забрать Аксинью в Ягодное. Война развела этих людей но разные стороны баррикад. Мишка убивает Петра Мелехова, Дарья — Котлярова; позже Кошевой вынудит Григория уйти из родного дома. Все смешалось. И если и сердце Григория еще живет жалость к бывшим друзьям и соседям (вспомним, как он спешит, чтобы спасти Котлярова и Мишку от жестокой расправы), то Кошевой просто выбросил из сердца все воспоминания об их прежней дружбе.

Писатель показывает нам войну и со стороны революции, и со стороны контрреволюции. Сталкиваются лицом к лицу два мира, две силы. Их борьба — это проверка, чья же идея прочнее, чья политическая программа победит.

На подступах к Петрограду сталкиваются фронтовики и корниловцы, на Дону — красноармейцы и калединцы. Причем перевес на стороне белогвардейцев. Они лучше вооружены, организованы, в них есть мужество, упорство. Красногвардейцы же, напротив, практически не имеют военного опыта.

Шолохов показывает, как постепенно крепнет дух Красной Армии, как она набирает силу. У красноармейцев есть одно немаловажное преимущество перед белогвардейцами — уверенность в своей правоте, четкое осознание своей цели. Символически Шолохов демонстрирует это в эпизоде, где пленные музыканты сначала по приказу разрозненно и вяло исполняют «Боже, царя храни», а затем бодро и громогласно — «Интернационал».

Белогвардейское движение, как показывает Шолохов, не могло преодолеть внутренние распри и разобщенность, что еще раз видим на примере того же Григория Мелехова. Красноармейцы же все больше сплачивают свои ряды. Кстати, Григорий всегда стремился попасть в лагерь красных. Так Шолохов постепенно подводит нас к финалу — победе Красной Армии. От белой гвардии остаются лишь отдельные банды, занимающиеся уже не отстаиванием кровных интересов, а грабежами и убийствами.

«Тихий Дон» . книга о войне глазами человека, побывавшего на войне. Хотя и известен тот факт, что писатель был слишком юн в те годы, когда шла гражданская война, по «Тихий Дон» производит впечатление книги, написанной «со слов очевидца». Роман до сих пор остается непревзойденным произведением о тех страшных событиях, которые потрясли нашу страну в начале XX века.

Войны были разные, ими полна история народов с древности. По-разному они отражены и в литературе. После 1914 года тема войны становится одной из главных у нас и в других странах. Опаляющим гневом полны воспоминания о том времени, страшном по степени одичания и бесчеловечности, особенно тех, кто побывал в окопах, вырвался еле живым из пламени и черного пепла. Так писали о войне А. Серафимович, Д. Фурманов, К. Федин, А. Толстой и др. Поле смерти... перевязочные пункты... Полумертвые в лазаретах... Заживо погребенные... Сошедшие с ума... Писатели как бы подвели страшные итоги войны: разрушенные города, спаленные деревни, вытоптанные поля... Безногие, слепые, осиротевшие...

Воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего судьба человека - вот те традиции, которые были унаследованы русскими писателями в изображении войны. Шолохов, восприняты эту традицию, обогатил новыми достижениями. «Тихий Дон» создавался двумя войнами, самыми большими в истории народов. Не успели подернуться пеплом костры Первой мировой войны, как империалисты начали подготовку второй. Первая мировая война изображена как всенародное бедствие, поэтому ее картинам соответствует мрачная символика: «По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч перелетел на кладбище, стонал над бурыми затравевшими могилами.

Худому быть, - пророчили старики. - Война пристигнет».

Резкими, экспрессивными мазками рисует писатель наступление войны - народного бедствия. В массовых сценах он дает высказаться многим людям - и война предстает в народном восприятии, в стихии чувств, переживаний, оценки народа. История врывается в повествование широко и свободно, во всех ее реалиях. Эпически динамично развернутые картины вступления России в мировую войну завершаются эмоциональной оценкой, в которой тревожно звучит голос самого писателя.

Война требовала все новых и новых жертв «От Балтики смертельным жгутом растягивался фронт. В штабах разрабатывались планы широкого наступления, над картами корпели генералы, мчались, развозя боевые приказы, ординарцы, сотни тысяч солдат шли на смерть».

Герои Шолохова оказываются в различных полках, разбросанных по разным участкам фронтов, что дает возможность писателю широко охватить начало боевых действий, сосредоточиться на изображении первых боев Юго-Западного и Северо-Западного фронтов, на событиях вторжения русских армий в Восточную Пруссию, на знаменитой Галицийской битве. Шолоховские страницы резко обличительны, их тон тревожен и не предвещает ничего, кроме страшного ожидания смерти: «Эшелоны... Эшелоны... Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серощинельную кровь». Передовая фронта изображается как сплошной ад. И всюду в произведениях Шолохова проступает боль за землю: «Вызревшие хлеба топтала конница», « Гам, где шли бои, хмурое лицо земли оспой взрыли снаряды: ржавели в ней, тоскуя по человеческой крови, осколки чугуна и стали». Но еще мучительнее была боль за людей. Война собирала свою страшную жатву: «Ложились родимые головами на вер четыре стороны, лили рудую казачью кровь и, мертвоглазые, беспробудные, истлевали под артиллерийскую панихиду в Австрии, Польше, в Пруссии... Цвет казачий покинул курени и гибнул там в смерти, во вшах, в ужасе».

Всего лишь месяц войны, а как изменились люди: Егорка Жарков грязно ругался, все проклинал, Григорий Мелехов «весь как-то обуглился, почернел». Война калечит души, опустошает до самого дна: «Перемены вершились на каждом лице, каждый по-своему вынашивал в себе и растил семена посеянного войной».

На Владимиров-Волынском и Ковельском направлениях в сентябре 1916 года применили французский способ наступления - волнами. «Шестнадцать волн выплеснули русские окопы. Колыхаясь, редея, закипая у безобразных комьев смявшейся колючей проволоки, накатывались серые волны людского прибоя... Из шестнадцати волн докатились три...»

Такова была страшная правда войны. И каким кощунством над моралью, разумом, сущностью человечности казалось прославление подвига. Шолохов развенчивает такое представление о подвиге: «А было так: столкнулись на поле смерти люди... натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались нравственно искалеченными. Это назвали подвигом».

Народное восприятие империалистической войны как кровавой, навязанной народу бойни обусловило реализм Шолохова, открытую правду ее изображения. Полуфеодальный режим, существовавший в стране, за время войны еще больше усилился, особенно в армии. Дикое обращение с солдатами, зуботычины, слежка... Фронтовиков кормят чем придется. Грязь, вши... Бессилие генералов поправить дело. Стремление союзников выиграть кампанию за счет людских резервов России, на что охотно шло царское правительство. И за всем этим - бесчисленные человеческие жертвы.

С исключительной выразительностью нарисованы картины народного бедствия в «Тихом Доне». Осенью 1917 года казаки стали возвращаться с фронтов империалистической войны. Радостно встречали их в семьях. Но это еще безжалостнее подчеркивало горе тех, кто потерял родных и близких. Надо было очень близко к сердцу принимать боль, муку всей русской земли, чтобы так торжественноскорбно сказать об этом, как сказал Шолохов: «Многих недосчитывались казаков, - растеряли их на полях Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии, трупами легли они и истлели под орудийную панихиду, и теперь позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавило их дождями, позамело зыбучим снегом... Травой зарастают могилы - давностью зарастает боль. Ветер зализал следи ушедших, - время залижет и кровяную боль и память тех, кто не дождался, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы...»

Гуманизм Шолохова с особой силой звучит на тех страницах, где войне противопоставлены красота человеческих чувств, счастье земного бытия, победное шествие нарождающейся жизни. Когда Мелеховы получили известие о гибели Григория на войне, они были сражены горем. Но вот на двенадцатый день Дуняшка из письма Петра узнает, что Григорий жив. С радостной вестью бежит она домой: «Живой Гришка!.. Живой наш родненький! - рыдающим голосом вопила она еще издали. - Петр пишет!.. Раненый Гриша, а не убитый!.. Живой, живой!..» А как радуется Пантелей Прокофьевич рождению двух внуков: «Ишо не зараз переведется мелеховская порода! Казака с девкой подарила сноха. Вот сноха- так сноха!..» Так картины простого человеческого счастья оттеняют весь ужас кровопролитной бойни - войны, несущей ужас, смерть, разорение. Такое видение войны сближает Шолохова с толстовской традицией изображения войны. Могучее дыхание толстовской традиции в «Тихом Доне» сказалось в изображении безумия войны, ее враждебности человеческому естеству, в срывании с нее героических масок.

Первая мировая война, за которой последовали бурные революционные события, стала, как известно, предметом пристального внимания мировой литературы. Но впервые изобразить эту войну с подлинной эпической мощью и глубоким историзмом и с истинно народных позиций удалось Шолохову в «Тихом Доне».

Тема урока: «Казачество на страницах романа М. А. Шолохова «Тихий Дон».

Цели урока:

познакомить учащихся с казачеством как этнической, социальной и исторической общностью;
показать как в картинах частной жизни раскрывается духовный мир казачества, их обычаи, традиции, особый нрав и язык;
развивать навыки выразительного чтения, умение вести аналитическую беседу.

Оборудование: портрет М. А. Шолохова, тексты, презентация.

Методические приемы: повторение теории литературы, лексическая разминка, доклад об истории казачества, аналитическая беседа, анализ эпизода.

Опережающее задание:

подготовить доклад об истории казачества;
подготовить пересказ «Истории Прокофия Мелехова» (кн.1, ч.1, гл.1.);
прочитать главы: кн.1, ч.2, гл.5, 21; ч.1, гл.10, 21, 23;
подготовить выразительное чтение отрывка из кн.1, ч.1, гл.9.

Ход урока.

Организационный момент : объявление темы, целей урока и задач урока.

Преподаватель:

На этом уроке мы рассмотрим особенности изображения казачества М.А.Шолоховым в романе «Тихий Дон». (Запись темы урока .) Исходя из темы урока определились следующие задачи:

Выяснить, каковы основные черты духовного мира донского казачества
Определить, какие детали, приемы, художественные средства помогают раскрыть нравы, порядки, обычаи и язык казаков
Выяснить, идеализирует ли казачество автор

Примечание: можно попросить учащихся самих определить задачи урока.

Проверка домашнего задания : тестирование.
Подготовка к восприятию.

Беседа об истории вопроса. Словарная работа.

Преподаватель:

Необходимо подчеркнуть, что М. А. Шолохов не единственный автор, рассказавший о казачестве. У истоков этого вопроса стоит памятник литературы 14-15 веков «Задонщина». В литературе 19-го века эта тема была продолжена.

(Н.В.Гоголь «Тарас Бульба» и Л.Н.Толстой «Казаки».)

Просмотр видеофрагмента из к/ф «Тарас Бульба».

Преподаватель:

Давайте обратимся к словарям и выясним, как они толкуют слова «казачество» и «казак». (Запись толкований в тетради .)

Обращение к эпиграфу. (Учащиеся объясняют слова Л. Н. Толстого .)

Вступительное слово преподавателя.

(Звучит казачья песня .)

Преподаватель:

Донщина – центр притяжения всех событий в романе М.А.Шолохова. Станицы, хутора по берегам Дона, Хопра, Медведицы. Казачьи куреня. Полынные степи с затравевшим гнездоватым следом конного копыта. Курганы в мудром молчании, берегущие старинную казачью славу.

Быт народа, отношение к труду, связь с природным миром, культ стариков, обряды, песни, легенды, войны и революции – это и многое другое вмещает в себя мир певца земли донской, писателя М.А.Шолохова.

Учащийся:

Донские, сердцу милые пейзажи!

Луга, изгибы берегов крутых…

Я изменился, стал годами старше,

Но мне и часа не прожить без них.

Уже в Базках волнуешься немножко,

И в душу веет свежею волной

Паром пересекает Дон.

Здесь Вешки

Раскинули сады передо мной.

Слепят пески, влекут деревьев шорохи,

Зеленокрылых елей торжество.

Здесь «Тихий Дон» писал

Волшебник Шолохов,

И мы во власти волшебства его.

Доклад об истории казачества.

Восприятие, осознание, осмысление.

С первых страниц романа перед нами предстают гордые, с независимым характером, способные на большое чувство люди.

Пересказ «Истории Прокофия Мелехова».

Проанализируем ряд эпизодов I книги, в которых раскрываются важнейшие составляющие духовного мира донского казачества.

Анализ эпизода «На сенокосе».

Духовный мир донского казачества.

Труд на земле.

Эпизод лугового покоса (кн. 1, ч. 1, гл. IX).

Учащийся:

“С троицы начался луговой покос. С самого утра зацвело займище праздничными бабьими юбками, ярким шитвом завесок, красками платков. Выходили на покос всем хутором сразу. Косцы и гребельщицы одевались, будто на годовой праздник. Так повелось исстари. От Дона до дальних ольховых зарослей шевелился и вздыхал под косами опустошаемый луг.

Мелеховы припозднились. Выехали на покос, когда уже на лугу была чуть не половина хутора.

Долго зорюешь, Пантелей Прокофьич! - шумели припотевшие косари.

Не моя вина, бабья! - усмехался старик и торопил быков плетенным из сырца кнутом.

Доброе здоровье, односум! Припозднился, браток, припозднился... - Высокий, в соломенной шляпе казак качал головой, отбивая у дороги косу.

Аль трава пересохнет?

Рысью поедешь - успеешь, а то и пересохнет. Твой улеш в каком месте?

А под Красным яром.

Ну, погоняй рябых, а то не доедешь ноне.

Сзади на арбе сидела Аксинья, закутавшая от солнца платком все лицо. Из узкой, оставленной для глаз щели она смотрела на сидевшего против нее Григория равнодушно и строго. Дарья, тоже укутанная и принаряженная, свесив между ребер арбы ноги, кормила длинной, в прожилках, грудью засыпавшего на руках ребенка. Дуняшка подпрыгивала на грядушке, счастливыми глазами разглядывала луг и встречавшихся по дороге людей. Лицо ее, веселое, тронутое загаром и у переносицы веснушками, словно говорило: “Мне весело и хорошо оттого, что день, подсиненный безоблачным небом, тоже весел и хорош; оттого, что на душе вот такой же синий покой и чистота. Мне радостно, и больше я ничего не хочу”. Пантелей Прокофьевич, натягивая на ладонь рукав бязевой рубахи, вытирал набегавший из-под козырька пот. Согнутая спина его, плотно облитая рубахой, темнела мокрыми пятнами. Солнце насквозь пронизывало седой каракуль туч, опускало на далекие серебряные Обдонские горы, степь, займище и хутор веер дымчатых преломленных лучей.

День перекипал в зное. Обдерганные ветром тучки ползли вяло, не обгоняя тянувшихся по дороге быков Пантелея Прокофьевича. Сам он тяжело поднимал кнут, помахивал им, словно в нерешительности: ударить по острым бычьим кострецам или нет. Быки, видно понимая это, не прибавляли шагу, так же медленно, ощупью переставляли клешнятые ноги, мотали хвостами. Пыльно-золотистый с оранжевым отливом слепень кружился над ними.

Луг, скошенный возле хуторских гумен, светлел бледно-зелеными пятнами; там, где еще не сняли травы, ветерок шершавил зеленый с глянцевитой чернью травяной шелк.

Вот наша делянка. - Пантелей Прокофьевич махнул кнутом.

От лесу будем зачинать? - спросил Григорий.

Можно и с этого краю. Тут я глаголь вырубил лопатой.

Григорий отпряг занудившихся быков. Старик, посверкивая серьгой, пошел искать отметину - вырубленный у края глаголь.

Бери косы! - вскоре крикнул он, махая рукой.

Григорий пошел, уминая траву. От арбы по траве потек за ним колыхающийся след. Пантелей Прокофьевич перекрестился на беленький стручок далекой колокольни, взял косу. Горбатый нос его блистал, как свежелакированный, во впадинах черных щек томилась испарина. Он улыбнулся, разом обнажив в вороной бороде несчетное количество белых, смоченных слюной, частых зубов, и занес косу, поворачивая морщиненую шею вправо. Саженное полукружье смахнутой травы легло под его ногами.

Григорий шел за ним следом, полузакрыв глаза, стелил косой травье. Впереди рассыпанной радугой цвели бабьи завески, но он искал глазами одну, белую с прошитой каймой; оглядывался на Аксинью и, снова приноравливаясь к отцову шагу, махал косой”.

Вопросы

Определите тему и идею данного отрывка.
Каково настроение эпизода?
Какие слова, выражения передают ощущение праздника, всеобщего веселья? Определите, к каким художественным средствам их они относятся?
Найдите и зачитайте коллективный и индивидуальный портреты. Каково их значение для данной картины?
Найдите и зачитайте фразу, в которой изображается земля? Каково значение этого образа?
Как выдумаете, какие чувства испытывают казаки от общения с землей и друг с другом? Свой ответ подтвердите цитатами из текста.
Кто из поэтов русской литературы 19-го века нарисовал подобную картину?
Каково ваше впечатление об этом эпизоде?

Итог:

Яркая одежда, улыбки, добрый, незамысловатый юмор казаков, портреты героев и особенно веселое лицо Дуняшки, как будто выражающее общее настроение, - все создает ощущение праздника. Крестьяне-труженики испытывают радость от общения с землей, от труда на ней. Подобное чувство переживают от близости с природой и друг с другом герои романа Л. Н. Толстого “Война и мир” в сцене охоты, где общее настроение позволяет почувствовать радостный визг Наташи Ростовой.

Родство казаков и земли, ощущение ее одухотворенности подчеркнуто метафорой “луг вздыхал”. На войне Григорий будет тосковать о крестьянском труде: “Хорошо бы взяться за чапиги и пойти по влажной борозде за плугом, жадно вбирая ноздрями сырой и пресный запах взрыхленной земли, горький аромат прорезанной лемехом травы” (4-8-VI).

Аналитическая беседа.

Воинский долг.

Эпизод призыва на воинскую службу(1-2-XXI).

Однако казаки не только труженики, но и воины.

Среди причин, по которым Григорий не соглашается уйти с Аксиньей на шахты, он называет и такую: «Опять же на службу мне на энтот год» (1-1-XII; с. 66).

Пантелей Прокофьевич Мелехов, старый казак, получивший когда-то «на императорском смотру первый приз за джигитовку». Свои письма сыну на службу, наполненные в основном бытовым содержанием, Пантелей Прокофьевич подписывает, указывая свое воинское звание: «Твой родитель, старший урядник Пантелей Мелехов” (1-3-I). Ярчайшим доказательством того, какую гордость вызывает в нем воинская доблесть, выказанная сыном, служит эпизод получения письма, из которого Пантелей Прокофьевич узнает, что Григорий награжден георгиевским крестом и произведен в младшие урядники:

«Жалко было глядеть на Пантелея Прокофьевича, ошпаренного радостью . Он, сграбастав оба письма, ходил с ними по хутору, ловил грамотных и заставлял читать, - нет, не для себя, а радостью поздней хвастал старик перед всем хутором.

Ага! Вишь, как Гришка-то мой? А? - Он поднимал торчмя копытистую ладонь, когда читающий, спотыкаясь, по складам, доходил до того места, где Петро описывал подвиг Григория, на себе протащившего шесть верст раненого подполковника.

Первый крест изо всего хутора имеет, - гордился старик и, ревниво отбирая письма, хоронил их в подкладку мятой фуражки, шел дальше в поисках другого грамотного» (1-3-XVII).

Отношения в казачьей семье.

Невозможно понять духовный мир, жизненный уклад казаков, не обратившись к их семейным отношениям. Уже в первой книге мы найдем множество эпизодов, раскрывающих те принципы, на которых строится казачья семья.

Остановимся на одном из таких эпизодов.

Учащийся:

“Пантелей Прокофьевич, что-то булькая себе в бороду, зачикилял к дому.

Гришку он нашел в горнице. Не говоря ни слова, достал его костылем вдоль спины. Григорий, изогнувшись, повис на отцовской руке.

За что, батя?

За дело, су-у-у-кин сын!..

За что?

Не пакости соседу! Не страми отца! Не таскайся, кобелина! - хрипел Пантелей Прокофьевич, тягая по горнице Григория, силясь вырвать костыль.

Драться не дам! - глухо сапнул Григорий и, стиснув челюсти, рванул костыль. На колено его и - хряп!..

Пантелей Прокофьевич - сына по шее тугим кулаком.

На сходе запорю!.. Ах, ты, чертово семя, прокля-я-а-а-тый сын! - Он сучил ногами, намереваясь еще раз ударить. - На Марфушке-дурочке женю!.. Я те выхолощу!.. Ишь ты!..

На шум прибежала мать.

Прокофьич, Прокофьич!.. Охолонь трошки!.. Погоди!..

Но старик разошелся не на шутку: поднес раз жене, опрокинул столик со швейной машиной и, навоевавшись, вылетел на баз. Не успел Григорий скинуть рубаху с разорванным в драке рукавом, как дверь крепко хляснула, и на пороге вновь тучей буревой укрепился Пантелей Прокофьевич.

Женить сукиного сына!.. - Он по-лошадиному стукнул ногой, уперся взглядом в мускулистую спину Григория. - Женю!.. Завтра же поеду сватать! Дожил, что сыном в глаза смеются!

Дай рубаху-то надеть, посля женишь.

Женю!.. На дурочке женю!.. - Хлопнул дверью, по крыльцу протарахтели шаги и стихли” (1-1-X).

На каких принципах строятся взаимоотношения в казачьей семье?

Какие этические нормы лежат в основе этих отношений?

Читая этот эпизод, мы убеждаемся в том, что понятия семейной чести (“Не страми отца!”), общности с земляками (“Не пакости соседу!”) для казаков непоколебимы. В семье царит “культ стариков”: отношения здесь строятся на строгом послушании старшим, внушаемом подчас с помощью грубой силы.

Как и почему реагирует Григорий на угрозы отца?

Как в этом эпизоде раскрывается сходство характеров отца и сына Мелеховых?

Как поведет себя Григорий, когда Пантелей Прокофьевич осуществит свое намерение женить его?

И даже если в первый момент Григорий дает жесткий отпор отцу, то позже беспрекословно подчинится ему, женится на Наталье Коршуновой. Да и истоки буйной, вспыльчивой натуры Григория тоже следует искать в семье. Это в нем от отца. Род, семья - священные понятия для казаков.

Жестокие нравы казачества.

Найдите в первой книге романа примеры жесткости, изуверства, нравственной развращенности казаков.

Разъяренная толпа хуторян жестоко расправляется с женой Прокофия Мелехова, сам Прокофий разрубает до пояса батарейца Люшню (1-1-I), пятидесятилетний отец Аксиньи насилует свою дочь, за что жена и сын избивают его до смерти, Степан Астахов “обдуманно и страшно” бьет молодую жену на следующий день после свадьбы (1-1-VII), а затем вновь, вернувшись с военных сборов, “охаживает” ее сапогами на глазах у равнодушно улыбающегося Алешки Шамиля, братья Мелеховы вступают в драку со Степаном, “клюют” его, “как стервятники падаль” (1-1-XIV), с дикой яростью набрасываются казаки на ни в чем не повинных тавричан, приехавших на мельницу (1-2-V). Немало среди казаков и нечистых на руку, причем во время войны воровство, мародерство не только никого не смущает, но едва ли не становится предметом гордости:

“ - Наш брат жив не будет, чтоб не слямзить.

К казаку всяка вещь прилипает.

Пущай плохо не кладет” (1-3-V).

Шолохов не скрывает дикости нравов, которая подчас царила в казачьей среде, но не она, по мысли писателя, определяет духовный мир казака. Земля и труд на ней, воинский долг, семья, хутор, курень - вот его важнейшие составляющие, вот условия, которые сформировали характер Григория Мелехова (говорить об этих основополагающих нравственных ценностях на первом уроке необходимо, на наш взгляд, еще и потому, что трагедия, изображенная в романе “Тихий Дон” - это трагедия отторжения от земли, разочарования в воинском долге, распада Семьи, разрушения Дома).

Закрепление.

Беседа по вопросам

Из чего складывается духовный мир казачества?
Назовите положительные и отрицательные стороны этого мира
Можно ли утверждать, что М.А.Шолохов объективно, со всей полнотой изображает казаков?

Подведение итогов.

Вывод: казачество представляло собой относительно обособленное сословие, отличавшееся стремлением к независимости, своеобразной замкнутостью, свободолюбием, определенным консерватизмом и даже реакционностью, дисциплинированностью, почитанием старших. Казачество было своеобразным этносом, со своими обычаями, традициями, со своим языком.

7. Домашнее задание.

прочитать главы: кн.2, ч.5, гл.12, 13, 30; ч.6, гл. 24.
подготовить выразительное чтение отрывка из кн.2, ч.5, гл.12, 30.

Война - всенародное бедствие.

Не сохами - то славная землюшка наша распахана…

Распахана наша землюшка лошадиными копытами.

А засеяна славная землюшка казацкими головами,

Украшен - то наш тихий Дон молодыми вдовами,

Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами,

Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.

Изображение войны в литературе.

Войны были разные, ими полна история народов с древности. По-разному они отражены и в литературе, живописи. Картины войны и военной среды -- называем лишь некоторых писателей -- есть в «Капитанской дочке» А. Пушкина, в «Тарасе Бульбе» Н. Гоголя, в произведениях М. Лермонтова, Л. Толстого, в рассказах В. Гаршина и К. Станюковича, «Поединке» А. Куприна, «Красном смехе» Л. Андреева, в «Рассказах о войне» и записках «На войне» В. Вересаева и т. д.

После 1914 года тема войны становится одной из главных у нас и в других странах.

Войны, как известно, делятся на справедливые, оборонительные, поднимающие весь народ на защиту своей Родины, рождающие массовый героизм, и несправедливые, захватнические. По мере развития гуманистических идей агрессивные войны признавались как явление противочеловечное, несовместимое с нормами морали, как пережиток варварства. Они калечат и уничтожают людей, приносят неисчислимые беды и страдания, огрубляют нравы. Правдой подобных войн, их «апофеозом» стали не парады, марши, генералы, гарцующие на красивых нетерпеливых конях, трубные звуки, а кровь и муки истерзанных людей. К примеру, Л. Толстой, В. Верещагин, про патриотизм и доблесть русского солдата, в то же время развенчивали политику насильственного вторжения в чужие страны, стремление подчинить силой оружия волю народов, разоблачали культ величия, воздвигаемого на трупах, романтику истребления людей.

Поскольку именно это все больше выдвигалось па первый план, то произведения о войне становились резко разоблачительными и подводили к проблемам социальным. В них правдиво показывалось не только то, что творилось на полях сражения, в лазаретах, на операционных столах и в семьях, потерявших близких,-- но и то, что происходило в жизни общества, какие мощные катаклизмы созревали в его глубинах.

Толстовский метод-- воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего -- судьба человека -- воспринимается как новый прогрессивный шаг в развитии реализма. Шолохов, унаследовав эту традицию, развил ее, обогатил новыми достижениями.

Первая мировая война в «Тихом Доне» М. А. Шолохова.

У Шолохова концепция войны точна и определенна. Причины войны -- социальные. Война преступна от начала до конца, она растаптывает принципы гуманизма. Он смотрит на военные события глазами трудового народа, к нелегкой судьбе которого прибавились новые страдания.

Если героем военного романа был чаще всего интеллигент -- честный, страдающий, растерявший всего себя в боях, то у Шолохова миллионное население страны, которое обладает силой, способной решить свою судьбу, это сыны «всевыносящего русского племени» из станиц и хуторов. Война у Шолохова - всенародное бедствие, поэтому ее картинам соответствует мрачная символика: «По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетел на кладбище, ископыченное телятами, стонал над бурыми затравевшими могилами.

Худому быть, - пророчили старики, заслышав с кладбища сычиные выголоски...

Война пристигнет».

«Война пристигла» как раз как раз в то время, когда народ был занят уборкой хлеба и дорожил каждым часом. Но примчался вестовой, и пришлось выпрягать коней из косилок и мчаться в хутор. Надвигалось роковое.

«Хуторской атаман лил масло радостных слов толпившимся вокруг него казакам:

Война? Нет, не будет. Их благородие военный пристав говорил, что это для наглядности. Могите быть спокойными.

Добриша! Как возвернусь домой, зараз же на поля.

Да ить дело стоит!

Скажи на милость, что начальство думает?..»

Захлебываются газеты. Торжественно говорят ораторы, а у мобилизованных казаков на митинге - «округленные глаза и квадратная чернота раскрытых ртов». Слова до них не доходят. Их думы - о другом:

«Полковник говорил еще, расстанавливая в необходимом порядке слова, пытался подпалить чувство национальной гордости, но перед глазами тысячи казаков - не шик чужих знамен, шурша, клонился к ногам, а свое буднее, кровное, разметавшись, кликало, голосило: жены, дети, любушки, не убранные хлеба, осиротелые хутора, станицы…»

«Через два часа погрузка в эшелоны. Единственное, что ворвалось в память каждому».

Шолоховские страницы резко обличены, их тон тревожен и не предвещает ничего, кроме страшного ожидания смерти: «Эшелоны…Эшелоны…Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серо-шинельную кровь».

Передовая фронта - сплошной ад. И всюду в произведении Шолохова проступает боль за землю: «вызревшие хлеба - топтала конница», «Там, где шли бои, хмурое лицо земли оспой взрыли снаряды: ржавели в ней, тоскуя по человеческой крови, осколки чугуна и стали». А еще мучительнее была боль за людей. Русские волны трупами повисают на проволочных заграждениях. Немецкая артиллерия до корня выкашивает целые полка. Раненные ползают по жнивью. Глухо охает земля, «распятая множеством копыт», когда обезумевшие люди устремляются в кавалерийские атаки и плашмя падают вместе с конями. Не помогает казаку ни молитва от ружья, ни молитва при набеге. «Крепили их к гайтанам, к материнским благословениям, к узелкам со щепотью родимой земли, но смерть пятнила и тех, кто возил с собой молитвы».

Первые удары шашки, первые выстрелы - все это остается в памяти у тех, кто совершал убийства.

Всего лишь месяц войны, а как изменились люди: Егорка Жарков грязно ругался, похабничал, все проклинал, Григорий Мелехов «весь как-то обуглился, почернел». Война калечит души, опустошает до самого дна. Фронтовики грубеют, опускаются. «В головной колонне наяривали похабную песню; толстозадый, похожий на бабу солдат шел сбочь колонны задом, щелкая ладонями по куцым голенищам. Офицеры посмеивались».

Жители прифронтовых мест мечутся, бегут с домашним скарбом. «Беженцы, беженцы, беженцы…»

Казаки познают ту самую черту неизвестности между двумя неприятельскими войсками, о которой говорил Толстой и вспоминает в романе Шолохов, - черту, отделявшую живых от мертвых. Один из казаков записывает в своем дневнике, как он в то мгновение «слышал отчетливый хрипловатый шлепок немецких пулеметов, перерабатывающих этих живых людей в трупы. Два полка были сметены и бежали, бросая оружие. На плечах их шел полк немецких гусар».

Поле недавней сечи. На прогалине в лесу - длинная стежка трупов. «Лежали в накат, плечом к плечу, в различных позах, зачастую непристойных».

Пролетел самолет - сбросил бомбу. Из-под развороченного крыльца выползает Егорка Жарков - «дымились, отливая нежно розовым и голубым, выпущенные кишки».

На Владимиро-Волынском и Ковельском направлениях в сентябре 1916 года применили французский способ наступления -- волнами. «Шестнадцать волн выплеснули русские окопы. Колыхаясь, редея, закипая у безобразных комьев смявшейся колючей проволоки, накатывались серые волны людского прибоя... Из шестнадцати волн докатились три…».

Такова страшная правда о войне. И каким кощунством над моралью, разумом, сущностью человечности казалось прославление подвига. Потребовался герой -- и он появился. Кузьма Крючков якобы один убил одиннадцать немцев.

Герой нужен штабу дивизии, влиятельным дама и господам офицерам, императору. О Крючкове писали газеты и журналы. Его портрет был на пачке папирос.

Шолохов пишет:

«А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались нравственно искалеченные.

Это назвали подвигом».

Критики говорили, что здесь подражание Толстому по мысли (антитеза) и синтаксису («разоблачительная» фраза, оформленная как периодическая речь). Да, сходство, несомненно, но шло оно не от внешнего подражания, а от совпадения во взглядах на ужасы, ложь, маскировку, парадные представления о войне. Но в то же время нельзя дело представлять себе так, будто, по мысли писателя, в той войне вообще не было подвигов. Они были. Значительной части народа казалось, что дело идет действительно о спасении Родины, славянства, что цель России -- оказать помощь Сербии, укротить притязания германских милитаристов. Это вдохновляло фронтовиков и ставило их в очень противоречивое положение.

Главное внимание Шолохова сосредоточено на изображении неурядиц, которые принесла война России. Полуфеодальный режим, существовавший в стране, за время войны еще больше усилился, особенно в армии. Дикое обращение с солдатом, зуботычины, слежка... Фронтовиков кормят, чем придется. Грязь, вши... Бессилие генералов поправить дело. Бездарность и безответственность многих из командования. Стремление союзников выиграть кампанию за счет людских резервов России, на что охотно шло царское правительство.

Разваливался тыл. «Вместе со второй очередью ушла и третья. Станицы и хутора обезлюдели, будто на покое, на страду вышла вся Донщина».

Не лень, якобы свойственна русским, не анархизм, не безразличие к судьбе Родины, а более чуткое восприятие интернационалистических лозунгов, недоверие к правительству, протест против внутренней анархии, порожденной господствующими классами, вот что руководило русскими, когда они шли на братание, отказывались воевать.

«Близкий дыбился фронт. Армия дышала смертной лихорадкой, не хватало боевых припасов, продовольствия; армии многоруко тянулись к призрачному слову «мир»; армии по-разному встречали временного правителя республики Керенского и, понукаемые его истерическими криками, спотыкались в июньском наступление; в армиях вызревший гнев плавился и вскипал как вода в роднике, выметываемая глубинными ключами...»

Надо было очень близко к сердцу принимать боль, муку мученическую всей земли русской, чтоб вот так торжественно-скорбно об этом:

«Многих недосчитывались казаков,-- растеряли их на полях Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии, трупами легли они и истлели под орудийную панихиду, и теперь позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавило их дождями, позамело сыпучим снегом. И сколько ни будут простоволосые казачки выбегать на проулки и глядеть из-под ладоней,-- не дождаться милых сердцу! Сколько ни будут из опухших и выцветших глаз ручьиться слез,-- не замыть тоски! Сколько ни голосить в дни годовщины и поминок,-- не донесет восточный ветер криков их до Галиции и Восточной Пруссии, до осевших холмиков братских могил!..

Травой зарастают могилы -- давностью зарастает боль. Ветер зализал следы ушедших,-- время залижет и кровяную боль и память тех, кто не дождался родимых и не дождется, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы...

Билась головой о жесткую землю жена Прохора Шамиля, грызла земляной пол зубами, наглядевшись, как ласкает вернувшийся брат покойного мужа, Мартин Шамиль, свою беременную жену, нянчит детей и раздает им подарки. Билась баба и ползала в корчах по земле, а около в овечью кучу гуртились дети, выли, глядя на мать захлебнувшимися в страхе глазами.

Рви, родимая, на себе ворот последней рубахи! Рви жидкие от безрадостной, тяжкой жизни волосы, кусай свои в кровь покусанные губы, ломай изуродованные работой руки и бейся на земле у порога пустого куреня! Нет у твоего куреня хозяина, нет у тебя мужа, у детишек твоих -- отца, помни, что никто не приласкает ни тебя, ни твоих сирот, никто не избавит тебя от непосильной работы и нищеты, никто не прижмет к груди твою голову ночью, когда упадешь ты, раздавленная усталью, и ни кто не скажет тебе, как когда-то говорил он: «Не горюй, Аниська! Проживем!»

Строгие параллелизмы с единоначатием («И сколько ни будут...»), с нагнетанием отрицаний («не дождаться», «не замыть тоски») и идущие следом поэтические сопоставления («Травой зарастают могилы -- давностью зарастает боль») придают повествованию траурную величавость. Это реквием.

Подчеркнуты интонационно глаголы («билась головой», «билась баба», «ползала в корчах», «гуртились детишки», «выли») которые сменяются потом рядом экспрессивных обращений («Рви ворот... Рви волосы... кусай свои в кровь искусанные губы...») и снова повторы с этими беспощадными «нет» и «никто» -- все это возвышает тон повествования до трагического пафоса. В каждом слове-- жестокая обнаженность правды: «простоволосые казачки», «ворот последней рубахи», «жидкие от безрадостной, тяжкой жизни волосы...», «раздавленные уста лью...». Только писатель, переболевший болью за трудовой люд, мог так вот просто и выразительно сказать о страшном.

Войны обычно связаны в памяти народа с именами городов, сел, полей, рек. В древности были Дон, Куликово поле. Потом Бородино, Шипка, Цусима. Мировая война -- это обагренные кровью трудового люда поля Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии. Все эти географические обозначения обросли новым страшным смыслом.

Галиция -- символ неисчислимых народных бед, бессмысленно пролитой крови, это осевшие холмы могил, простоволосые казачка, выбегающие на проулки, раздирающий вопль матерей и детишек.

«Трупами легли». Из каких же далеких времен пришли эти слова! «Полегоша на землю русскую». Но тогда клали головы за свою землю, и утрата переносилась легче. А тут за что?..

Шолохов создал величественный скорбный плач о погибших под орудийный гул, проклял преступные войны. Всем памятен эпический образ: «Позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавало их дождями, позамело сыпучим снегом...»

Разоблачая карьеристов, а авантюристов, привыкших распоряжаться чужими судьбами, всех тех, кто во имя грабежа гонит свой народ на другие народы -- прямо на минные поля и колючие заграждения, в сырые окопы, под пулеметный огонь, и страшные кавалерийские и штыковые атаки, решительно протестуя против любого посягательства на право человека жить свободно и радостно, Шолохов противопоставил преступлениям перед народом красоту человеческих чувств, счастье земного бытия, гуманизм, победное шествие нарождающейся жизни. Страницы романа, посвященные дружбе, родственным чувствам, любви, состраданию всему истинно человеческому, поразительны.

…Мелеховы получили известие с фронта, что Григорий «пал смертью храбрых». Эта весть сразила всю семью. Но вот на двенадцатый день после этого получили два письма от Петра. «Дуняшка еще на почте прочитала их и понеслась к дому, как былинка, захваченная вихрем, то, качаясь, прислонялась к плетням. Немало переполоху наделала она по хутору, и неописуемое волнение внесла в дом.

Живой Гришка!.. Живой наш родненький!..-- рыдающим голосом вопила она еще издали.-- Петр пишет!.. Раненый Гриша, а не убитый!.. Живой, живой!..»

И трудно сказать, где Шолохов добивается большей художественной силы: в описаниях фронтовых зрелищ ила этих эмоций, волнующих своей искренностью и человечностью.

Убивают друг друга люди на фронте. И что с Григорием -- никто не знает. А в доме Мелеховых берет свои права неискоренимая жизнь. «Пантелей Прокофьевич, услышав на базу о том, что сноха разрешилась двойней, вначале руками развел, потом обрадовано, потурсучив бороду, заплакал и ни с того ни с сего накричал на подоспевшую бабку-повитуху:

Брешешь, канунница! - он тряс перед носом старухи когтистым пальцем.-- Брешешь! II не зараз переведется мелеховская порода! Казака с девкой подарила сноха. Вот сноха -- так сноха! Господи, бож-же мой! За такую-то милость, чем я ей, душечке, отхвитаю?»

Неудержимо зрели в народе внутренние силы протеста, которые умножались со дня на день и нависли над царским строем грозовой тучей. Народ не хотел войны.

Гаранжа разъясняет: «Трэба, нэ лякаясь, повернуть винтовки. Трэба у того загнать пулю, кто посылае людэй" у пекло».

Фронтовики стали смелее разговаривать с офицерами. Накалялся гнев. К концу 1916 года «коренным образом изменились казаки по сравнению с прошлыми годами»,-- пишет Шолохов.

Когда есаул Листницкий запретил солдатам разводить костры, «во влажном взгляде бородатого дрожали огневые светлячки.

Обидел, сука!

Э-э-эх!..-- протяжно вздохнул один, вскидывая на плечо ремень винтовки».

Валет отпускает пленного: «Беги, немец, у меня к тебе злобы нету». Дозорные на дорогах, вместо того чтоб задерживать беглецов, отпускают их.

Война обнажила классовые противоречия, еще больше отделила солдат от реакционных офицеров, а в деревне -- трудовой народ от верхушки.

В «Тихом Доне» показан процесс постепенного пробуждения и роста народного сознания, движение масс, определившее весь ход истории. Царизм свергнут. События развиваются дальше. Разгорается классовая борьба. Идея мира, свободы, равенства овладевает всеми трудящимися, их невозможно повернуть назад. «Раз превзошла революция, к всему народу дадена свобода,-- говорит казак Манжулов,-- значится, должны войну прикончить, затем что народ и мы войну не хотим!» И станичники дружно поддерживают его.

Идея революции выношена и выстрадана «низами». Лагутин говорит Листницкому, что у его отца четыре тысячи десятины земли, а у других -- нет ничего. Есаул озлился:

«-- Вот чем начиняют тебя большевики из совдепа... Оказывается, недаром ты с ними якшаешься.

Эх, господин есаул, пас, терпеливых, сама жизня начинила, а большевики только фитиль подожгут...»

Так народ искал и находил выход из трагического тупика истории, вставая под большевистское знамя. «Тихий Дон» резко отличается от тех книг о мировой войне, герои которых, проклиная действительность, не в силах найти выход и впадают в отчаяние или примиряются. Роман и по сей день остается непревзойденной книгой о той страшной мировой катастрофе.