Как выглядит чистокровный татарин. Татары — интересные обычаи, особенности быта

14 июня 1940 г. гитлеровцы оккупировали Париж. Через три дня, 17 июня 1940 года, с образцовой победой своих близких союзников-фашистов поздравил Кремль, о чем сообщил своему руководству в телеграмме посол Шуленбург.

"Поздравительная телеграмма" Сталина Гитлеру по случаю "взятия Парижа" требует небольшого уточнения, ибо превращается в исторический миф, получающий широкое распространение в соцсетях после упоминания об этом в одной из телепередач "Дискавери", чьи программы часто следует оцениват весьма критически.

Единственный документ, в котором сообщается о советских поздравлениях по вышеупомянутому случаю, была срочная телеграмма №1167 от 17 июня 1940, которая опубликована во 2-м томе книги "СССР - ГЕРМАНИЯ 1939-1941. Документы и материалы о советско-германских отношениях с сентября 1939 г. по июль 1941 г." (VILNIUS, "MOKSLAS", 1989). Это документ обозначен - № 35 - телеграмма посла Германии в СССР Шуленбурга в МИД Германии:

Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и выразил мне самые теплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил. Далее Молотов информировал меня о советских действиях по отношению к прибалтийским государствам. Он сослался на доводы, опубликованные в газетах, и добавил, что стало необходимо положить конец всем интригам Англии и Франции, пытающихся посеять недоверие и разногласия между Германией и Советским Союзом в прибалтийских странах.
Для переговоров о формировании там новых правительств советское лравительство, в дополнение к аккредитованным там полпредам, послало следующих особо уполномоченных лиц: в Литву - заместителя Народного комиссара иностранных дел Деканозова; в Латвию - Вышинского, представителя Совета Министров; в Эстонию - ленинградского партийного лидера Жданова.
В связи с бегством Сметоны и возможным переходом границы подразделениями [бывшей] литовской армии, Молотов заявил, что литовская граница охраняется явно недостаточно. Советское правительство, поэтому, если потребуется, окажет литовскому правительству помощь в охране границ.

Шуленбург"

Как видно, то не Сталин - а Молотов, не Гитлеру - а Шуленбургу, не послал поздравительную телеграмму - а выразил поздравления в устной форме в своем рабочем кабинете.
В то же время следует отметить, что, конечно, "теплые поздравления" министра иностранных дел СССР Молотова не могли быть высказаны без ведома и одобрения Сталина, Также, не исключена и письменная форма поздравления. Все как полагается по дипломатическому протоколу - министр иностранных дел пригласил посла дружественной страны и не только тепло поздравил, но и поделился своими планами и успехами по оккупации Прибалтики согласно совместному сговору по разделению Европы.

Следует обратить внимание на последний абзац - СССР «помогает» Прибалтике. Каким образом? Вооруженным вторжением на их территорию и окупацитей на 50 лет? Конечно, в все времена находятся жители страны, приветствующие появление чужих войск на своей территории.

Как иронически выразился один из Российских блогеров:

Россияне забыли еще об одной круглой дате, которой почему-то не гордятся. Так что, дорогие тролли-ольгинцы, пользуйтесь - теперь вы можете хохлам рассказывать, что «деды с союзниками францию разгромили». Ровно 75 лет назад. Отмечайте!

Нет связанных событий

Источники : timenote.info

По чудесному совпадению поздравления Гитлера Сталину были опубликованы ровно через четыре месяца после того, как два диктатора заключили союз. Союз Людоедов.

"Факт заключения договора с Германией показывает, что между Сталиным и Гитлером много общего, теперь у нас нет разницы в режимах. В Германии это называется фашизм, а у нас - социализм", - слова некой Троицкой зафиксированы в спецдонесении советских спецслужб.

Из этого же спецдонесения НКВД мы знаем только, что Троицкая в августе 1939 года жила в Харькове, ее муж был осужден за участие в троцкистской контрреволюционной организации, а сама она "отрицательно в озлобленном тоне высказывалась в отношении советско-германского договора о ненападении".

Советская пресса сообщала о заключении Пакта на первых полосах

Секретные архивы советских спецслужб до сих пор хранят множество подобных свидетельств. Харьковчане, киевляне и жители других городов и сел советской части Украины в своих ощущениях реальности разделились. НКВД внимательно фиксировал высказывания и тех, кто позитивно оценивал союз Гитлера и Сталина, и тех, точка зрения которых никогда не попадала на страницы газеты "Правда".

НКВД доносил: СССР жил предчувствием войны уже несколько месяцев.

На пляжах Крыма летом 1939 года было полно народу. Но далеко не все отдыхающие и жители полуострова были счастливы: с каждым днем становилось все более тревожно.

Еще в июле 1939 года из Крыма доносили: "Жена лейтенанта 8-го полка Кутузова говорит: "Вчера ночью я уже спала, когда пришел муж, он сначала меня не разбудил, а когда я проснулась, то увидела, что он стоит у меня над головой у кровати и плачет. Мне стало тяжело, и я стала плакать. Затем муж мне говорит: "Марусенька, что будет, не знаю, по-моему, будет что-то страшное".

Ялта, набережная. 1939 год

25 июля возле казармы в Феодосии собралась толпа из 500 - как писали сотрудники НКВД - "иждивенцев". Они заполнили всю улицу. Были слышны крики: "Мы не хотим воевать, отдайте наших мужей!" Установить личности кричащих сотрудникам НКВД не удалось.

Весь Крым бурлил новостями и слухами. Работавший на кирпичном заводе в Симферополе Смаил Муратов говорил: "Как бы советская власть ни готовилась к войне, Япония и Гитлер все равно победят. Крестьянство советской властью недовольно".

Разрабатываемый 3-м отделом НКВД бывший дворянин Раков: "Нам нужно немного потерпеть, и такая жизнь кончится, уже близок час, война началась".

НКВД сообщал, что греки из Алупки - Пашнахиди, Пасиди, Дракондиди, Илиопуло и др. - массово распродают имущество: "Скоро нагрянет война, и все равно нас вышлют из Крыма".

Тогда же НКВД зафиксировал, что население начало массово забирать вклады из Сбербанка. В Симферополе "отлив" вкладов подскочил с 11 тысяч рублей в день до 83 тысяч, а еще через день - до 124 тысяч рублей. Уже через несколько дней будет введено ограничение на выдачу не больше 50 рублей в день.

"Народ желает поскорее забрать деньги, чтоб запастись продуктами, так как уже научены опытом прошлых войн, когда деньги обесценивались и теряли свое значение", - объяснял ситуацию Степан Трофимович Осиюк, старший инспектор Киевского облфинотдела.

Июль подходил к концу. Необъявленная никем мобилизация шла полным ходом. Начинался грозный август 1939 года.

По другую сторону советской границы, наоборот, было тихо.

Молодой профессор Виленского университета Станислав Свяневич вывез свое многочисленное семейство в деревню - небольшое имение тестя недалеко от польско-советской границы.

Август - время университетских вакаций, жары, жатвы и сенокосов. Места были тихие, чтобы не сказать - глушь. Ближайшая железнодорожная станция - Радошковичи - находилась в восьми километрах. Не было ни телефона, ни радио, и даже газеты приходили с опозданием.

Жизнь текла медленно. На Успение Богородицы съездили на ярмарку в соседнее местечко. Через несколько дней пограничники при участии местных дивчин устроили представление, рисующее мужество и находчивость населения в поимке и разоблачении большевистских диверсантов. Жизнь среди быстрых ручьев и зеленых холмов была приятной и ангельски спокойной.

На излете лета профессором Свяневичем овладело беспокойство: уж очень все напоминало затишье перед бурей: "Я решил съездить в Вильно и узнать, что происходит в мире. С женой я договорился, что следующий день она будет ждать моего звонка у ближайшего телефона в почтовом отделении в Радошковичах".

Перед отъездом профессор встретил знакомую - молодую, очень милую и деликатную девушку с Волыни, выпускницу высшей сельскохозяйственной школы.

Кажется, над нами висит угроза войны, - сказал ей Свяневич.

Конечно, война должна быть, - ответила она.

Почему должна?

Потому что немцы ведут себя в последнее время так, что просто необходимо призвать их к порядку.

Значит, вы себе представляете так, что наши полки из Лиды, Молодечно и Луцка браво промаршируют до Берлина, накажут ужасных немцев и, овеянные славой, вернутся в свое расположение? - профессор не смог удержаться от ехидства.

Ну да. - милая собеседница Свяневича не видела другого способа разрешения польско-германских проблем.

После Версальского мира в Германии росло чувство несправедливости и жажда реванша. Свяневич как специалист в области тоталитарной экономики видел, что с приходом Гитлера к власти на фоне какой-то истерической экзальтации всего немецкого общества происходит мощнейшая мобилизация всех ресурсов этой страны.

Позже Свяневич напишет в воспоминаниях о своих тогдашних впечатлениях: "Уезжал я из Германии 1937 года с ощущением, что страна эта, пребывающая в истерическом состоянии, принесет миру еще один сюрприз, но война, и особенно война польско-немецкая, не представлялась мне неизбежностью". Уже в 1938 году Свяневич начинает задумываться о новом глобальном конфликте.

Тогда, в 1938-м, события начали развертываться с калейдоскопической быстротой. В марте произошел аншлюс - присоединение Австрии к Германии. В сентябре начался Судетский кризис, а скоро - и мюнхенская встреча западных держав с Гитлером, на которую главная заинтересованная сторона - чехи - даже не была приглашена.

Мюнхен не только не принес мира, обещанного британским премьером Невиллом Чемберленом, - аппетиты нацистов не угомонились, но только начали нарастать.

У Гитлера был свой счет к Польше. Основная часть польско-немецких противоречий лежала в сфере территориальной: немцев раздражал "польский коридор" - полоска земли, связывающая материковую Польшу с балтийским берегом. Эта полоса разъединяла западные германские земли и Восточную Пруссию и была постоянным источником недоразумений в вопросах транзита немецких грузов через польскую территорию. Нацисты также ставили под сомнение гарантированные Польше права в Вольном городе Гданьске.

Эти противоречия нарастали еще со времен "Гданьского кризиса" в 1932 году. Но если Веймарская республика склонялась к решению польско-немецких противоречий вокруг общей границы путем международного арбитража с участием Лиги Наций, то Гитлеру в 1939 году на Лигу Наций было плевать.

Кроме того, к старым претензиям Германии добавилась ставшая официальной теория захвата жизненного пространства для германской нации.

С другой стороны Польши находился Советский Союз - другая огромная страна, которая также не была удовлетворена Версальской системой. Об этом не говорилось вслух, но Сталин взял курс на восстановление старых границ распавшейся в 1918-м Росийской империи.

В ответ на подписание Польшей военного пакта с Англией Гитлер разорвал договор о ненападении. Одновременно Сталин снял с поста наркома иностранных дел Максима Литвинова, который был неудобным переговорщиком с нацистами ввиду своего еврейского происхождения и был сторонником диалога с западными демократиями. Литвинова заменили Вячеславом Молотовым.

В том контексте все это выглядело, как будто СССР протягивает руку Третьему Рейху.

И все это пахло войной.

"Любое наше вступление в войну на Западе, - записал позже Станислав Свяневич, - одновременно будет означать занятие наших восточных территорий Россией. Естественно, я не мог предсказать, на каком именно этапе войны и под каким предлогом Советский Союз займет наши земли: то ли как враг, то ли как "друг", то ли как союзник Германии, то ли, что тоже было возможно, как умиротворитель Запада.

Безусловно, это будет зависеть от конкретных условий. Я также нисколько не сомневался, что вступление Советской России в наши восточные воеводства будет означать для них конец существовавшему там польскому влиянию и отрыв этих территорий от Польши.

В то же время я не был против передачи этих воеводств независимым Украине и Белоруссии, если бы такие существовали, но не видел смысла в передаче их Советскому Союзу".

В Вильне Станислав Свяневич поспешил к приятелю - редактору газеты "Слово" Станиславу Мацкевичу. Тот пребывал в глубоких размышлениях: "Риббентроп полетел в Москву!"

Знаете, - сказал Мацкевич вошедшему Свяневичу, - столько времени собирали деньги, чтоб отправить собственного корреспондента в Лондон, три дня тому отправили Вацлава Збышевского. Сегодня звоню: "Вацку, диктуй - уже пишу!" А он - мне: "Не могу диктовать - язык у меня отнимается!" Что это значит: Риббентроп в Москве - так уже и говорить не о чем?!"

Мацкевич горячился, но Свяневич, кажется, разделял панические настроения корреспондента Збышевского: пакт между Гитлером и Сталиным развязывал руки Германии, война с этого момента казалась им неминуемой.