Мистические истории мастер и маргарита. Мистика "мастера и маргариты"

Мистер Шерлок Холмс, имевший обыкновение вставать очень поздно, за исключением тех нередких случаев, когда вовсе не ложился спать, сидел за завтраком. Я стоял на коврике перед камином и держал в руках трость, которую наш посетитель забыл накануне вечером. Это была красивая, толстая палка с круглым набалдашником. Как раз под ним палку обхватывала широкая (в дюйм ширины) серебряная лента, а на этой ленте было выгравировано: «Джэмсу Мортимеру, M. R. С. S. от его друзей из С. С. Н.» и год «1884». Это была как раз такого рода трость, какую носят обыкновенно старомодные семейные доктора, - почтенная, прочная и надежная.

Что вы с нею делаете, Ватсон?

Холмс сидел ко мне спиной, а я ничем не обнаружил своего занятия.

Почему вы узнали, что я делаю? У вас, должно быть, есть глаза в затылке.

У меня по крайней мере есть хорошо отполированный кофейник, и он стоит передо мною, - ответил он. - Но скажите мне, Ватсон, что вы делаете с тростью нашего посетителя? Так как мы к несчастию упустили его визит и не имеем понятия о том, зачем он приходил, то этот знак памяти приобретает известное значение. Послушаем, какое вы составили представление о человеке, рассмотрев его трость.

Я думаю, - сказал я, пользуясь, насколько мог, методом моего товарища, - что доктор Мортимер удачный пожилой врач, пользующийся уважением, раз знакомые оказали ему внимание этим подарком.

Хорошо! - одобрил Холмс. - Прекрасно!

Я также думаю, что он, вероятно, деревенский врач и делает много визитов пешком.

Потому что эта трость, очень красивая, когда была новою, до того исцарапана, что вряд ли ее мог бы употреблять городской врач. Железный наконечник до того истерт, что, очевидно, с нею совершено не малое число прогулок.

Совершенно здраво! - заметил Холмс.

Затем на ней выгравировано «от друзей из С. С. Н.». Я полагаю, что эти буквы означают какую-нибудь охоту (hunt), какое-нибудь местное общество охотников, членам которого он, может быть, подавал медицинскую помощь, за что они и сделали ему этот маленький подарок.

Право, Ватсон, вы превосходите самого себя, - сказал Холмс, отодвигая стул и закуривая папироску. - Я должен сказать, что во всех ваших любезных рассказах о моих ничтожных действиях вы слишком низко оценивали свои собственные способности. Может быть, вы сами и не освещаете, но вы проводник света. Некоторые люди, не обладая сами гением, имеют замечательную способность вызывать его в других. Признаюсь, дорогой товарищ, что я в большом долгу у вас.

Никогда раньше не говорил он так много, и я должен сознаться, что слова его доставили мне большое удовольствие, потому что меня часто обижало его равнодушие к моему восхищению им и к моим попыткам предать гласности его метод. Я также гордился тем, что настолько усвоил его систему, что применением ее заслужил его одобрение. Холмс взял у меня из рук трость и рассматривал ее несколько минут невооруженным глазом. Затем, с выражением возбужденного интереса на лице, он отложил папиросу и, подойдя с тростью к окну, стал ее снова рассматривать в лупу.

Интересно, но элементарно, - произнес он, садясь в свой любимый уголок на диване. - Есть, конечно, одно или два верных указания относительно трости. Они дают нам основание для нескольких выводов.

Разве я упустил что-нибудь из вида? - спросил я с некоторою самонадеянностью. - Полагаю, - ничего важного?

Боюсь, дорогой Ватсон, что большинство ваших заключений ошибочно. Я совершенно искренно сказал, что вы вызываете во мне мысли, и, замечая ваши заблуждения, я случайно напал на истинный след. Я не говорю, что вы вполне ошиблись. Человек этот, без сомнения, деревенский врач, и он очень много ходит.

Так я был прав.

Настолько, да.

Но это же и все.

Нет, нет, милый Ватсон, не все, далеко не все. Я, например, сказал бы, что подарок доктору сделан скорее от госпиталя, чем от охотничьего общества, и раз перед этим госпиталем поставлены буквы С. C., то само собою напрашиваются на ум слова «Чэринг-Кросс» (Charing-Cross Hospital).

Вы, может быть, правы.

Все говорит за такое толкование. И если мы примем его за основную гипотезу, то будем иметь новые данные для восстановления личности этого неизвестного посетителя.

Ну так, предполагая, что буквы С. С. Н. должны означать Чэринг-Кросский госпиталь, какие же мы можем сделать дальнейшие выводы?

Разве вы не чувствуете, как они сами напрашиваются? Вы знакомы с моею системой - применяйте ее.

Для меня ясно только одно очевидное заключение, что человек этот практиковал в городе, прежде чем переехать в деревню.

Мне кажется, что мы можем пойти несколько дальше. Продолжайте в том же направлении. По какому случаю вероятнее всего мог быть сделан этот подарок? Когда друзья его могли сговориться, чтобы доказать ему свое расположение? Очевидно, в тот момент, когда доктор Мортимер покидал госпиталь с тем, чтобы заняться частной практикой. Мы знаем, что был сделан подарок. Мы полагаем, что доктор Мортимер променял службу в городском госпитале на деревенскую практику. Так будет ли слишком смелым вывод, сделанный из этих двух посылок, что доктор получил подарок по случаю этой перемены?

Конечно, это, по-видимому, так и было.

Теперь заметьте, что он не мог быть в штате госпиталя, потому что только человек с прочно установившеюся практикою в Лондоне мог занимать такое место, а такой человек не ушел бы в деревню. Кем же он был? Если он занимал место в госпитале, а между тем не входил в его штат, то он мог быть только врачом или хирургом-куратором, - немногим более студента старшего курса. Он ушел из госпиталя пять лет назад, - год обозначен на трости. Таким образом, милый Ватсон, ваш почтенный, пожилой семейный врач улетучивается, и является молодой человек не старше тридцати лет, любезный, не честолюбивый, рассеянный и обладатель любимой собаки, про которую я в общих чертах скажу, что она больше терьера и меньше мастифа.

Я недоверчиво засмеялся, когда Шерлок Холмс, сказав это, прислонился к дивану и стал выпускать к потолку колечки дыма.

Что касается до вашего последнего предположения, то я не имею средств его проверить, - сказал я, - но, по крайней мере, не трудно найти некоторые сведения о возрасте и профессиональной карьере этого человека.

С моей небольшой полки медицинских книг я взял врачебный указатель и открыл его на имени Мортимер; их было несколько, но только одно из них могло относиться к нашему посетителю. Я прочел вслух следующие сведения о нем:

«Мортимер, Джэмс, M. R. С. L., 1882, Гримпен, Дартмур, Devon, врач-куратор, с 1882 по 1884 в Чэринг-Кросском госпитале. Получил Джаксоновскую премию за сравнительную патологию с этюдом под заглавием: «Наследственна ли болезнь?» Член-кореспондент шведского патологического общества, автор статей: «Несколько причуд атавизма» (Ланцет, 1882), «Прогрессируем ли мы?» (Психологический журнал, март, 1883 г.). Служит в приходах Гримпен, Торелей и Гай Барро».

Ни малейшего намека, Ватсон, на местное общество охотников, - сказал Холмс с саркастическою улыбкою, - но деревенский врач, как вы проницательно заметили. Я думаю, что мои выводы достаточно подтверждены. Что же касается до приведенных мною прилагательных, то, если не ошибаюсь, они были: любезный, нечестолюбивый и рассеянный. Я по опыту знаю, что в этом мире только любезный человек получает знаки внимания, только не честолюбивый покидает лондонскую карьеру для деревенской практики и только рассеянный оставляет, вместо визитной карточки, свою трость, прождав вас в вашей комнате целый час.

A собака?

Имела обыкновение носить за своим господином эту трость. Так как эта трость тяжела, то собака крепко держала ее за середину, где ясно видны следы ее зубов. Пространство, занимаемое этими следами, показывает что челюсть собаки велика для терьера и мала для мастифа. Это, должно быть… ну да, конечно, это кудрявый спаньель.

Холмс встал с дивана и, говоря таким образом, ходил по комнате. Затем он остановился у окна. В его голосе звучала такая уверенность, что я с удивлением взглянул на него.

Милый друг, как вы можете быть так уверены в этом?

По той простой причине, что я вижу собаку на пороге нашей двери, а вот и звонок ее господина. Пожалуйста, не уходите, Ватсон. Он ваш коллега, и ваше присутствие может быть полезным для меня. Наступил, Ватсон, драматический момент, когда вы слышите на лестнице шаги человека, который должен внести что-то в вашу жизнь, и вы не знаете, к добру ли это или нет. Что нужно доктору Джэмсу Мортимеру, человеку науки, от Шерлока Холмса, специалиста по преступлениям? - Войдите.

Вид нашего посетителя удивил меня, потому что я ожидал типичного деревенского врача. Он был очень высокого роста, тонкий, с длинным носом, похожим на клюв, выдававшимся между двумя острыми, серыми глазами, близко поставленными и ярко блестевшими из-за очков в золотой оправе. Он был одет в профессиональный, но неряшливый костюм: его сюртук был грязноват, а брюки потерты. Хотя он был еще молод, но спина его уже была сгорблена, и он шел, нагнув вперед голову, с общим выражением пытливой благосклонности. Когда он вошел, взгляд его упал на трость в руках Холмса, и он подбежал к ней с радостным возгласом:

Как я доволен! Я не был уверен, здесь ли я ее оставил или в пароходной конторе. Я бы не хотел ни за что на свете потерять эту трость.

Это, как видно, подарок, - сказал Холмс.

Да, сэр…

От Чэринг-Кросского госпиталя?

От нескольких друзей, служащих там, по случаю моей свадьбы.

Ай, ай, это скверно, - сказал Холмс, качая головой.

Глаза доктора Мортамера блеснули сквозь очки кротким удивлением.

Почему же это скверно?

Только потому, что вы разбили наши маленькие выводы. По случаю вашей свадьбы, говорите вы?

Да, сэр. Я женился и оставил госпиталь, а вместе с ним и всякие надежды на практику консультанта. Это было необходимо для того, чтобы я мог завести свой собственный домашний очаг.

Ага, так мы в сущности уже не так ошиблись, - сказал Холмс. Итак, доктор Джэмс Мортимер…

Мистер, сэр, мистер… скромный врач.

И очевидно человек с точным мышлением.

Пачкун в науке, мистер Холмс, собиратель раковин на берегах великого неисследованного океана. Полагаю, что я обращаюсь к мистеру Шерлоку Холмсу, а не…

Нет, это мой друг, доктор Ватсон.

Очень рад, что встретил вас, сэр. Я слышал ваше имя в связи с именем вашего друга. Вы очень интересуете меня, мистер Холмс. Я с нетерпением ожидал увидеть такой доликоцефальный череп и столь хорошо выраженное развитие надглазной кости. Вы ничего не будете иметь, если я проведу пальцем по вашему теменному шву? Снимок с вашего черепа, пока оригинал его еще деятелен, составил бы украшение всякого антропологического музея. Я вовсе не намерен быть неделикатным, но признаюсь, что жажду вашего черепа.

Шерлок Холмс указал странному посетителю на стул и сказал:

Я вижу, сэр, что вы восторженный поклонник своей идеи, как и я своей. Я вижу по вашему указательному пальцу, что вы сами скручиваете себе папиросы. Не стесняйтесь курить.

Посетитель вынул из кармана табак и бумажку, и с поразительною ловкостью скрутил папироску. У него были длинные дрожащие пальцы, столь же подвижные и беспокойные, как щупальцы насекомого.

Холмс молчал, но его быстрые взгляды доказывали мне, насколько он интересуется нашим удивительным гостем.

Я полагаю, сэр, - сказал он, наконец, - что вы сделали мне честь придти сюда вчера вечером и опять сегодня не с исключительной целью исследовать мой череп?

Нет, сэр, нет, хотя я счастлив, что получил и эту возможность. Я пришел к вам, мистер Холмс, потому, что признаю себя непрактичным человеком и потому, что я внезапно стал лицом к лицу с очень сериозной и необыкновенной задачей. Признавая вас вторым экспертом в Европе…

Неужели, сэр! Могу я вас спросить, кто имеет честь быть первым? - спросил Холмс несколько резко.

Но точно научный ум Бертильона будет всегда иметь сильное влияние.

Так не лучше ли вам посоветоваться с ним?

Я говорил, сэр, об уме точно научном. Что же касается до практически делового человека, то всеми признано, что вы в этом отношении единственный. Надеюсь, сэр, что я неумышленно не…

Немножко, - сказал Холмс. - Я думаю, доктор Мортимер, что вы сделаете лучше, если, без дальнейших разговоров, будете добры просто изложить мне, в чем заключается задача, для разрешения которой требуется моя помощь.

У меня в кармане лежит один манускрипт, - сказал доктор Джеймс Мортимер.

Я заметил это, как только вы вошли, - сказал Холмс.

Манускрипт очень древний.

Начало восемнадцатого века, если только не подделка.

Откуда вам это известно, сэр?

Разговаривая со мной, вы все время показываете мне краешек этого манускрипта дюйма в два шириной. Плох же тот эксперт, который не сможет установить дату документа с точностью до одного-двух десятилетий. Вам, может быть, приходилось читать мой небольшой труд по этому вопросу? Я датирую ваш манускрипт тысяча семьсот тридцатым годом.

Точная дата тысяча семьсот сорок второй. - Доктор Мортимер вынул рукопись из бокового кармана пиджака. - Эта фамильная реликвия была отдана мне на сохранение сэром Чарльзом Баскервилем, внезапная и трагическая смерть которого так взволновала весь Девоншир три месяца назад. Я считал себя не только врачом сэра Чарльза, но и его личным другом. Это был человек властный, умный, весьма практический и отнюдь не фантазер, как ваш покорный слуга. И все же он относился к этому документу очень серьезно и был подготовлен к тому концу, который его постиг.

Холмс протянул руку, взял манускрипт и расправил его на коленях.

Уотсон, присмотритесь к написанию буквы «д». Это одна из тех особенностей, которые помогли мне установить дату документа.

Я глянул через его плечо на пожелтевшие листы с полустертыми строками. Вверху страницы было написано: «Баскервиль-холл», а ниже стояли крупные, размашистые цифры: «1742».

Это, по-видимому, какая-то запись.

Да, запись одного предания, которое живет в роду Баскервилей.

Но, насколько я понял, вы пришли посоветоваться со мной по вопросу более практическому и более близкому к нам по времени.

Да, животрепещуще близкому! Он не терпит отлагательств, его надо решить в течение суток. Рукопись совсем короткая, и она имеет непосредственное отношение к делу. С вашего позволения, я прочту ее вам.

Откинувшись на спинку кресла. Холмс сомкнул концы пальцев и с видом полной покорности судьбе закрыл глаза. Доктор Мортимер повернулся к свету и высоким скрипучим голосом начал читать нам следующую любопытную повесть древних времен:

- «Много есть свидетельств о собаке Баскервилей, но, будучи прямым потомком Гуго Баскервиля и будучи наслышан о сей собаке от отца своего, а он - от моего деда, я положил себе записать сию историю, в подлинности коей не может быть сомнений. И я хочу, дети мои, чтобы вы уверовали, что высший судия, наказующий нас за прегрешения наши, волен и отпустить их нам с присущим ему милосердием и что нет столь тяжкого проклятия, коего нельзя было бы искупить молитвой и покаянием. Так предайте же забвению страшные плоды прошлого, но остерегайтесь грешить в будущем, дабы снова всем нам на погибель не даровать свободу темным страстям, причинившим столько зла всему нашему роду.

Знайте же, что во времена Великого восстания (историю его, написанную лордом Кларендоном, мужем большой учености, я всячески советую вам прочесть) владетелем поместья Баскервиль был Гуго, того же рода, и этого Гуго можно со всей справедливостью назвать человеком необузданным, нечестивым и безбожным. Соседи простили бы ему все его прегрешения, ибо святые никогда не водились в наших местах, но в натуре Гуго была наклонность к безрассудным и жестоким шуткам, что и сделало имя его притчей во языцех во всем Девоне. Случилось так, что этот Гуго полюбил (если только можно назвать его темную страсть столь чистым именем) дочь одного фермера, земли коего лежали поблизости от поместья Баскервилей. Но юная девица, известная своей скромностью и добродетелью, страшилась одного его имени и всячески его избегала. И вот однажды, а это было в Михайлов день, Гуго Баскервиль отобрал из своих товарищей шестерых, самых отчаянных и беспутных, прокрался к ферме и, зная, что отец и братья девицы находятся в отлучке, увез ее. Вернувшись в Баскервиль-холл, он спрятал свою пленницу в одном из верхних покоев, а сам, по своему обычаю, стал пировать с товарищами. Несчастная чуть не лишилась ума, слыша пение, крики и страшные ругательства, доносившиеся снизу, ибо, по свидетельству тех, кто знал Гуго Баскервиля, он был столь несдержан на язык во хмелю, что, казалось, подобные богохульные слова могут испепелить человека, осквернившего ими уста свои. Под конец страх довел девушку до того, что она отважилась на поступок, от коего отказался бы и самый ловкий и смелый мужчина, а именно: выбралась на карниз, спустилась на землю по плющу, что оплетал (и по сию пору оплетает) южную стену замка, и побежала через болото в отчий дом, отстоявший от баскервильского поместья на три мили.

По прошествии некоторого времени Гуго оставил гостей с намерением отнести своей пленнице еду и питье, а может статься, в мыслях у него было и нечто худшее, но увидел, что клетка опустела и птичка вылетела на волю. И тогда его обуял дьявол, ибо, сбежав вниз по лестнице в пиршественный зал, он вскочил на стол, разметал фляги и блюда и поклялся во всеуслышание отдать тело свое и душу силам зла, лишь бы настигнуть беглянку. И пока сотрапезники его стояли, пораженные бушевавшей в нем яростью, один из них, самый бессердечный или самый хмельной, крикнул, что надо пустить собак по следу. Услышав такие слова, Гуго выбежал из замка, приказал конюхам оседлать его вороную кобылу и спустить собак и, дав им понюхать косынку, оброненную девицей, поскакал следом за громко лающей сворой по залитому лунным светом болоту.

Сотрапезники его некоторое время стояли молча, не уразумев сразу, из-за чего поднялась такая суматоха. Но вот до их отуманенного винными парами рассудка дошло, какое черное дело будет содеяно на просторах торфяных болот. Тут все закричали: кто требовал коня, кто пистолет, кто еще одну флягу вина. Потом, несколько одумавшись, они всей компанией, числом в тринадцать человек, вскочили на коней и присоединились к погоне. Луна сияла ярко, преследователи скакали все в ряд по тому пути, каким, по их расчетам, должна была бежать девица, если она имела намерение добраться до отчего дома.

Проехав милю или две, они повстречали пастуха со стадом и спросили его, не видал ли он погоню. А тот, как рассказывают, сначала не мог вымолвить ни слова от страха, но потом все же признался, что видел несчастную девицу, по следам коей неслись собаки. «Но я видел и нечто другое, - присовокупил он. - Гуго Баскервиль проскакал мимо меня на вороной кобыле, а за ним молча гналась собака, и не дай мне боже увидеть когда-нибудь такое исчадие ада у себя за спиной!»

Пьяные сквайры обругали пастуха и поскакали дальше. Но вскоре мороз пробежал у них по коже, ибо они услышали топот копыт, и вслед за тем вороная кобыла, вся в пене, пронеслась мимо них без всадника и с брошенными поводьями. Беспутные гуляки сбились в кучу, обуянные страхом, но все же продолжали путь, хотя каждый из них, будь он здесь один, без товарищей, с радостью повернул бы своего коня вспять. Они медленно продвигались вперед и наконец увидели собак. Вся свора, издавна славившаяся чистотой породы и свирепостью, жалобно визжала, теснясь у спуска в глубокий овраг, некоторые собаки крадучись отбегали в сторону, а другие, ощетинившись и сверкая глазами, порывались пролезть в узкую расселину, что открывалась перед ними.

Всадники остановились, как можно догадаться, гораздо более трезвые, чем они были, пускаясь в путь. Большинство из них не решалось сделать вперед ни шагу, но трое самых смелых или же самых хмельных направили коней в глубь оврага. И там взорам их открылась широкая лужайка, а на ней виднелись два больших каменных столба, поставленные здесь еще в незапамятные времена. Такие столбы попадаются на болотах и по сию пору. Луна ярко освещала лужайку, посреди которой лежала несчастная девица, скончавшаяся от страха и потери сил. Но не при виде ее бездыханного тела и не при виде лежащего рядом тела Гуго Баскервиля почувствовали трое бесшабашных гуляк, как волосы зашевелились у них на голове. Нет! Над Гуго стояло мерзкое чудовище - огромный, черной масти зверь, сходный видом с собакой, но выше и крупнее всех собак, каких когда-либо приходилось видеть смертному. И это чудовище у них на глазах растерзало горло Гуго Баскервилю и, повернув к ним свою окровавленную морду, сверкнуло горящими глазами. Тогда они вскрикнули, обуянные страхом, и, не переставая кричать, помчались во весь опор по болотам. Один из них, как говорят, умер в ту же ночь, не перенеся того, чему пришлось быть свидетелем, а двое других до конца дней своих не могли оправиться от столь тяжкого потрясения.

Таково, дети мои, предание о собаке, причинившей с тех самых пор столько бед нашему роду. И если я решил записать его, то лишь в надежде на то, что знаемое меньше терзает нас ужасом, чем недомолвки и домыслы.

Есть ли нужда отрицать, что многие в нашем роду умирали смертью внезапной, страшной и таинственной? Так пусть же не оставит нас провидение своей неизреченной милостью, ибо оно не станет поражать невинных, рожденных после третьего и четвертого колена, коим грозит отмщение, как сказано в Евангелии. И сему провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно.

(Написано рукой Гуго Баскервиля для сыновей Роджера и Джона, и приказываю им держать все сие в тайне от сестры их, Элизабет)».

Прочитав это странное повествование, доктор Мортимер сдвинул очки на лоб и уставился на мистера Шерлока Холмса. Тот зевнул и бросил окурок в камин.

Ну и что же? - сказал он.

По-вашему, это неинтересно?

Интересно для любителей сказок.

Доктор Мортимер вынул из кармана сложенную вчетверо газету:

Хорошо, мистер Холмс. Теперь мы познакомим вас с более современным материалом. Вот номер «Девонширской хроники» от четырнадцатого июня сего года. В нем помещен короткий отчет о фактах, установленных в связи со смертью сэра Чарльза Баскервиля, постигшей его за несколько дней до этого.

Мой друг чуть подался вперед, и взгляд у него стал сразу внимательным. Поправив очки, доктор Мортимер начал:

- «Скоропостижная смерть сэра Чарльза Баскервиля, возможного кандидата от партии либералов на предстоящих выборах, произвела очень тяжелое впечатление на весь Средний Девоншир. Хотя сэр Чарльз сравнительно недавно обосновался в Баскервиль-холле, своим радушием и щедростью он успел снискать себе любовь и уважение всех, кому приходилось иметь с ним дело. В наши дни владычества нуворишей приятно знать, что потомок древнего рода, знавшего лучшие времена, смог собственными руками нажить себе состояние и обратить его на восстановление былого величия своего имени. Как известно, сэр Чарльз совершал весьма прибыльные операции в Южной Африке. В противоположность тем людям, которые не останавливаются до тех пор, пока колесо фортуны не повернется против них, он, со свойственной ему трезвостью ума, реализовал свои доходы и вернулся в Англию с солидным капиталом. В Баскервиль-холле сэр Чарльз поселился всего лишь два года назад, но слухи о различных усовершенствованиях и планах перестройки поместья, прерванных его смертью, успели распространиться повсюду. Будучи бездетным, он не раз выражал намерение еще при жизни облагодетельствовать своих земляков, и у многих из здешних жителей есть личный повод оплакивать его безвременную кончину. О щедрых пожертвованиях сэра Чарльза на нужды благотворительности как в местном масштабе, так и в масштабе всего графства неоднократно упоминалось на страницах нашей газеты.

Нельзя сказать, чтобы следствию удалось полностью выяснить обстоятельства смерти сэра Чарльза Баскервиля, хотя оно все же положило конец слухам, рожденным местными суеверными умами. У нас нет никаких оснований подозревать, что смерть последовала не от естественных причин. Сэр Чарльз был вдовец и, если можно так выразиться, человек со странностями. Несмотря на свое большое состояние, он жил очень скромно, и весь штат домашней прислуги в Баскервиль-холле состоял из супружеской четы Бэрриморов. Муж исполнял обязанности дворецкого, жена - экономки. В своих показаниях, совпадающих с показаниями близких друзей покойного, Бэрриморы отмечают, что здоровье сэра Чарльза за последнее время заметно ухудшилось. По их словам, он страдал болезнью сердца, о чем свидетельствовали резкие изменения цвета лица, одышка и подавленное состояние духа. Доктор Джеймс Мортимер, близкий друг и домашний врач покойного, подтвердил это в своих показаниях.

С фактической стороны все обстояло весьма просто. Сэр Чарльз Баскервиль имел обыкновение гулять перед сном по знаменитой тисовой аллее Баскервиль-холла. Чета Бэрриморов показывает, что он никогда не изменял этой привычке. Четвертого июня сэр Чарльз объявил о своем намерении уехать на следующий день в Лондон и приказал Бэрримору приготовить ему вещи к отъезду, а вечером, как обычно, отправился на прогулку, во время которой он всегда выкуривал сигару. Домой сэр Чарльз больше не вернулся. В полночь, увидев, что дверь в холл все еще открыта, Бэрримор встревожился, зажег фонарь и отправился на поиски своего хозяина. В тот день было сыро, и следы сэра Чарльза ясно виднелись в аллее. Посередине этой аллеи есть калитка, которая ведет на торфяные болота. Судя по некоторым данным, сэр Чарльз стоял около нее несколько минут, потом пошел дальше... и в самом конце аллеи был обнаружен его труп.

Тут остается невыясненным одно обстоятельство. Бэрримор показывает, что как только сэр Чарльз отошел от калитки, характер его следов изменился - по-видимому, дальше он ступал на цыпочках. В то время по болоту, недалеко от аллеи, проходил цыган-барышник, некий Мерфи. Он слышал крики, но не мог определить, в какой стороне они раздавались, так как, по собственному признанию, был сильно пьян. Никаких следов насилия на теле сэра Чарльза не обнаружено. Правда, медицинская экспертиза отмечает изменившееся до неузнаваемости лицо покойного - доктор Мортимер даже отказался сначала верить, что перед ним лежит его друг и пациент, но подобное явление нередко сопровождает смерть от удушья и упадка сердечной деятельности. Это подтвердилось в результате вскрытия, которое дало полную картину застарелого органического порока сердца. Основываясь на данных медицинской экспертизы, следствие пришло к заключению о скоропостижной смерти, что значительно облегчает положение дел, так как желательно, чтобы наследник сэра Чарльза поселился в Баскервиль-холле и продолжал прекрасные начинания своего предшественника, прерванные таким трагическим концом. Если б прозаически точные выводы следователя не положили конец романтическим домыслам в связи со смертью сэра Чарльза, которые передавались по всему графству из уст в уста, то Баскервиль-холлу трудно было бы найти хозяина. Как говорят, ближайшим родственником сэра Чарльза является мистер Генри Баскервиль (если он жив), сын среднего брата покойного. По последним имеющимся у нас сведениям, этот молодой человек находится в Америке. Сейчас приняты меры к тому, чтобы разыскать его и сообщить о полученном им большом наследстве».

Доктор Мортимер сложил газету и сунул ее в карман.

Вот все, что сообщалось о смерти сэра Чарльза Баскервиля, мистер Холмс.

Вы ознакомили меня с делом, которое безусловно не лишено некоторого интереса, и я вам очень признателен за это, - сказал Шерлок Холмс. - В свое время мне приходилось читать о нем в газетах, но тогда я был так занят историей с ватиканскими камеями и так старался услужить папе, что прозевал несколько любопытных дел в Англии. Значит, это все, что сообщалось о смерти сэра Чарльза?

Тогда познакомьте меня с теми фактами, которые не попали в печать. - Он откинулся на спинку кресла, сомкнул кончики пальцев и принял вид строгого и беспристрастного судьи.

Мне еще ни с кем не приходилось говорить об этом, - начал доктор Мортимер, явно волнуясь. - Я о многом умолчал на следствии по той простой причине, что человеку науки неудобно поддерживать слухи, рожденные суеверием. И я считаю, что газета права: усугублять и без того мрачную репутацию Баскервиль-холла - значит обрекать его на прозябание без хозяина. Руководствуясь этими соображениями, я предпочел кое о чем умолчать, ибо излишняя откровенность все равно не принесла бы пользы, Но с вами я могу говорить напрямик.

Торфяные болота - место довольно безлюдное, поэтому более или менее близкие соседи стараются почаще встречаться друг с другом. Что касается меня, то я проводил довольно много времени в обществе сэра Чарльза Баскервиля. Если не считать мистера Френкленда из Лефтер-холла да еще натуралиста мистера Стэплтона, в наших местах на протяжении многих миль не встретить ни одного образованного человека. Сэр Чарльз любил уединение, но его болезнь сблизила нас, а общие интересы еще больше укрепили эту близость. Он привез весьма ценные научные материалы из Южной Африки, и мы с ним провели много приятных вечеров, обсуждая сравнительную анатомию бушменов и готтентотов .

Последнее время мне с каждым месяцем становилось все яснее, что нервы сэра Чарльза напряжены до предела. Он верил в эту легенду, которую я вам прочитал, и, гуляя по своим владениям, не решался выходить на болота ночью. Вам это покажется нелепостью, мистер Холмс, но сэр Чарльз был твердо убежден, что над его родом тяготеет страшное проклятие, и, действительно, примеры, которые он приводил из прошлого своей семьи, были неутешительны. Ему не давала покоя навязчивая идея о каком-то призрачном существе, и он то и дело спрашивал меня, не видал ли я чего-либо странного, когда ходил с визитами по больным, и не слышал ли собачьего лая. Последний вопрос сэр Чарльз задавал мне особенно часто, и его голос дрожал при этом от волнения.

Помню, как сейчас, недели за три до трагического события я подъехал вечером к Баскервиль-холлу. Сэр Чарльз стоял в дверях дома. Я вылез из шарабана и, подойдя к нему, вдруг заметил, что он смотрит куда-то через мое плечо с выражением предельного ужаса в глазах. Я круто обернулся и успел только мельком увидеть в самом конце аллеи какое-то животное вроде большого черного теленка. Сэр Чарльз был в таком волнении и страхе, что мне пришлось пойти туда, где оно промелькнуло, и посмотреть, куда оно делось. Но там ничего не было.

Это происшествие произвело очень тяжелое впечатление на моего друга. Я провел с ним весь тот вечер, и вот тогда-то, решив объяснить мне причину своей тревоги, он и попросил меня взять на сохранение эту рукопись, с которой я счел нужным ознакомить вас прежде всего. Я упомянул об этом маловажном случае только потому, что он приобрел некоторое значение в последующей трагедии, но в то время все это показалось мне чистейшим вздором, никак не оправдывающим волнение моего друга.

Сэр Чарльз, по моему совету, собирался в Лондон. Сердце у него было не в порядке, а страх, не дававший ему ни минуты покоя, явно сказывался на его здоровье, хотя причины этого страха были, на мой взгляд, просто вымышленные. Я рассчитывал, что несколько месяцев городской жизни подействуют на сэра Чарльза освежающе и он вернется назад новым человеком. Того же мнения был мистер Стэплтон, который проявлял всегда большую заботу о здоровье нашего общего друга. И вот в самую последнюю минуту разразилось это страшное несчастье.

Дворецкий Бэрримор, нашедший ночью тело сэра Чарльза, немедленно послал ко мне верхом конюха Перкинса. Я поздно засиделся за работой и поэтому поспел в Баскервиль-холл быстро, самое большее через час. Все факты, о которых упоминалось на следствии, были мною проверены и сопоставлены один с другим. Я прошел по следам сэра Чарльза всю тисовую аллею, осмотрел то место у калитки, где он, по-видимому, останавливался, обратил внимание на изменившийся характер его следов, убедился, что, кроме них, на мягком гравии видны только следы Бэрримора, и, наконец, тщательно обследовал тело, к которому до моего приезда никто не прикасался. Сэр Чарльз лежал ничком, раскинув руки, вцепившись пальцами в землю, и судорога так исказила его лицо, что я не сразу мог опознать труп. Физических повреждений на нем не оказалось. Но Бэрримор дал ошибочные показания на следствии. По его словам, на земле около тела не было Видно никаких следов. Он просто не заметил их, а я заметил. На небольшом расстоянии от сэра Чарльза виднелись совершенно свежие и четкие...

Мужские или женские?

Доктор Мортимер как-то странно посмотрел на нас и ответил почти шепотом:

Мистер Холмс, это были отпечатки лап огромной собаки!

Булгаковский роман «Мастер и Маргарита» и по сей день опутан мистикой и загадками.

Перепечатывание на машинке «Мастера и Маргариты» закончилось в последние дни июня 1938 г. Сестра Елены Сергеевны Булгаковой Ольга Бокшанская отпечатала последнюю страницу: 327 листов, 22 главы.

Однако работа над романом продолжалась вплоть до кончины Булгакова 10 марта 1940 года - он правил, переправлял, переделывал текст и диктовал правку жене. Взял с неё слово, что роман будет издан, отлично зная, что тогда «печатание его было, конечно, безнадёжным». И ещё, зная как профессиональный врач, что болезнь его - гипертонический нефросклероз - смертельна (на 48-м году от этого же недуга умер его отец), заранее составил завещание.

«Чтобы знали…»

«Самая подлая болезнь - почки», - говорил Булгаков. Но, умирающий, страшно страдающий от болей, слепнущий и даже порой перестающий узнавать близких, он практически ежедневно продолжал работать над уже отпечатанным романом, мучившим его десять лет. «Я погребён под этим романом», - признавался он. Но тут же: «Что бы я мог написать после «Мастера»?» И уж совсем накануне смерти всё повторял, мечтая, чтобы роман увидел свет: «Чтобы знали… Чтобы знали…»

И читатели узнали. И довольно скоро - в конце 60-х годов XX в. роман появился в журнале «Москва». Но в какой редакции? Ведь фактически роман так и остался незавершённым, полностью и окончательно «не утверждённым» самим автором. В 1973 г. роман вышел уже книгой, но текст отличался от журнального. У романа было как минимум два варианта текста и заглавия.

В 1921 г. художница Наталья Ушакова подарила Булгакову книгу Александра Чаянова, ею оформленную, - «Венедиктов, или Достопамятные события жизни моей». Фамилия главного героя - Булгаков! Сюжет - пребывание в Москве Сатаны. Булгаков попадает в подчинение к нему, борясь за душу любимой женщины. В конце концов влюблённые соединяются. Знакомо, не правда ли?

Напомним - ещё в 1925-м он написал «Дьяволиаду».Известна дата начала работы над «Мастером», подписанная самим Булгаковым, - 1928 год. Но в 1930-м писатель, по его словам, «лично своими руками бросил в печку черновик романа о дьяволе». 15 глав. Как любимый Булгаковым Гоголь - второй том «Мёртвых душ». Как впоследствии поступил с рукописью и его герой, Мастер. Хотя в той, первой редакции не было ни Мастера, ни Маргариты, ни истории любви. Был лишь Воланд, правда, с полагающимися каждому советскому человеку именем и отчеством - Велиар Вельярович. Аннушка звалась Пелагеюшкой. Стёпа Лиходеев был отправлен не в Ялту, а во Владикавказ и именовался Гарасей Педулаевым, Азазелло - Фьелло, Иван Бездомный был то Антошей, то Поныревым, то Безродным. Берлиоз мог стать Чайковским, а звали его Владимиром Мироновичем. Конферансье Жорж Бенгальский был Петром Алексеевичем с «божественной» фамилией Благовест. И вот - о божественном.

В материалах к роману (тогда он назывался то «Консультант с копытом», то «Копыто инженера») были две центральные фигуры и две главы - «О Боге» и «О дьяволе». В те годы «дьявольское» приравнивалось ко всяческой «иностранщине», вот и стал Воланд не вполне себе русским Пупкиным, а Воландом.

Когда Михаил Афанасьевич вернулся к работе над уничтоженным романом, без черновиков, он твёрдо говорил: «Я всё помню». Роман не отпускал его до самого ухода: «Точно дьявол меня заколдовал».

Безработный, бездомный и безденежный

В те годы Булгаков был затравлен, хамски обруган критикой, его не печатали, пьесы его не ставились, снимались с репертуара. Он был безработным, без квартиры, безденежным: «терплю бедствие», «чехлы на нервах совсем истрепались», «все мои литературные произведения погибли, а также и замыслы». На одной из страниц «романа о дьяволе» появляется его строка: «Помоги, Господи, кончить роман».

И тогда... Михаил Афанасьевич сам в известном смысле отдаётся на милость дьявола в человеческом обличье - пишет отчаянное письмо Сталину («Никогда и ничего не просите, в особенности у тех, кто сильнее вас», «Главное - не терять достоинство» - не его ли это слова?). А ещё - Молотову с просьбой о квартире. А затем по собственной инициативе и с рвением пишет для МХАТа пьесу, воспевающую молодого Сталина, - «Батум». Театр - в восторге. Булгаковым разрешена творческая командировка «по местам боевой славы» Вождя. Но с поезда их возвращают правительственной телеграммой: пьеса Вождю не понравилась. Вскоре же проявилась болезнь Булгакова и известное фото в чёрных очках: ему угрожала слепота, он боялся ходить один по городу, его лечили гипнозом.

Человек-дьявол, Сталин не уничтожил Булгакова, но и жертвы его - души «заложенной» - не принял тоже.

А мистика вокруг романа в кино клубится и до сих пор! Видно, неслучайно Любовь Евгеньевна Булгакова-Белозерская вспоминала: «Вот к чему М. А. никогда не испытывал тяготения, так это к кино». Неслучайно же и «мессир», Воланд, не выносил электричества.

Кару потеряли, Ковальчук покусали

Первым в 1971 году «замахнулся» на мистическое произведение Булгакова Анджей Вайда, выпустив фильм «Пилат и другие». В 1972 году был снят итало-югославский фильм «Мастер и Маргарита» режиссёра Александра Петровича. В 1988 году Мачек Войтышко создал многосерийный телефильм. У наших же режиссёров всё никак не получалось подступиться к «Мастеру». К 1991 году оригинальнейший сценарий по роману написал, ища деньги на проект, Элем Климов (в соавторстве с Германом Климовым). Уже газеты писали о будущей картине.
Режиссёр Владимир Наумов тоже хотел экранизировать роман. Но, как вспоминает Наумов, в дело вмешалось провидение.

Наумов был знаком с вдовой писателя Еленой Сергеевной Булгаковой ещё со времён работы над «Бегом». Она работала на съёмках литературным консультантом. Когда Климов взялся за роман, Елены Сергеевны уже не было в живых. Но… Однажды ночью в квартире Наумова раздался звонок. Режиссёр подошёл к двери и посмотрел в глазок. «Смотрю: Елена Сергеевна в шубе». Режиссёр открыл дверь, пригласил гостью зайти. Она только сказала: «Я на минутку - Михаил Афанасьевич ждёт внизу. Хотела вам сообщить, Володя, что фильма не будет». Наумов так и не понял, сон это был или явь. И картина Климова так и не была снята.

Больше всего загадок связано со снятым в 1994 году фильмом Юрия Кары. На проект было потрачено около 15 млн. долл. Но до экранов она так и не дошла. Сам режиссёр вспоминал, что во время съёмок возникало столько препятствий, словно роман сопротивлялся изо всех сил. «Мы сделали в начале осени в Судаке дорогостоящие декорации древнего Иерусалима, - вспоминал Кара. - Но как только собрались приступить к съёмкам, выпал снег. Съёмки пришлось отменить, а декорации - переделывать». Когда фильм всё-таки был снят, у режиссёра с продюсером разгорелся конфликт, который закончился судебным разбирательством. Затем плёнка с фильмом пропала, а человек, которому передавали её на хранение, внезапно умер.
Владимир Бортко же, приступая к работе над многосерийным телефильмом по роману Булгакова, на съёмочной площадке запретил все разговоры о мистике. Хотя и признался, что повстречал как-то на Патриарших странного господина, который мимоходом бросил: «Ничего-то у вас не получится».

Видимо, так решил и Олег Янковский, который сначала думал, думал… а потом всё-таки отказался от роли Воланда: «Я считаю, что Господа Бога и дьявола играть нельзя».
Дмитрий Нагиев, которому досталась роль Иуды, перед каждым дублем совершал крестное знамение. «Я к этому очень серьёзно отношусь, - сказал Нагиев. - Для меня всё это очень искренне».

Анна Ковальчук (Маргарита) тоже старалась о мистике не вспоминать: «Я думала о том, что я актриса, а всё остальное - выдумки. Но иногда природа всё же мешала. Мы снимали сцену шабаша ночью, на улице. Я обнажённая совершенно. А как раз в это время были самые комары. Меня всю обкусали!»

За гранями самоцветов, словно случайно, мимоходом брошенных писателями на

страницы своих произведений, скрывается порой

глубокий смысл, обогащающий сюжет произведения

дополнительными нюансами.

Роман «Мастер и Маргарита» - загадка. Каждый человек, который прочитал его, открывает в нем свой смысл. Текст произведения настолько насыщен проблемами, что основную найти очень сложно, я бы даже сказала, невозможно.

Основная сложность в том, что в романе переплетается несколько реальностей: с одной стороны – советский быт Москвы 20-30-х годов, с другой – город Ершалаим, и наконец,- реальность всесильного Воланда.

Первый мир – Москва 20-30-х годов.

Сатана пришел в Москву, чтобы совершить правосудие, вызволить Мастера, его шедевр и Маргариту. Он видит, что Москва превратилась в подобие Великого бала: ее населяют предатели, доносчики, подхалимы, взяточники, валютчики. Булгаков представлял их как в виде отдельных персонажей, так и в виде служащих следующих учреждений: МАССОЛИТа, Театра Варьете и Зрелищной комиссии. Каждый человек имеет пороки, которые Воланд разоблачает. Более тяжкий грех взяли на себя работники МАССЛИТа, называющие себя литераторами и учеными. Эти люди много знают и при этом сознательно уводят людей от поиска истины, делают несчастным гениального Мастера. За это кара настигает Дом Грибоедова, где размещается МАССОЛИТ. Московское население ни во что не хочет верить без доказательств, ни в Бога, ни в дьявола. На мой взгляд, Булгаков надеялся, что когда-нибудь люди осознают тот ужас, который поглощал Россию в течение многих лет, как осознал Иван Бездомный, что стихи его ужасны. Но при жизни Булгакова этого не произошло.

Второй мир – Ершалаим.

С Ершалаимом связано много характерных, присущих именно ему и в то же время объединяющих с Москвой деталей. Это палящее солнце, узкие запутанные улочки, рельефность местности. Особенно удивляет сходство некоторых возвышений: Дом Пашкова в Москве и дворец Пилата, находящийся над крышами городских домов; Лысая гора и Воробьевы горы. Можно обратить внимание еще и на то, что если в Ершалаиме окружается холм с распятым Иешуа, то в Москве с покидающим ее Воландом. Всего три дня описывается из жизни города. Борьба добра со злом не прекращается и не может прекратиться. Главный герой древнего мира Иешуа очень похож на Иисуса. Он тоже простой смертный, который остался непонятым. Ершалаим, придуманный Мастером,- фантастика. Но именно он выглядит в романе самым реальным.

Третий мир – мистический, фантастический Воланд и его свита.

Мистика в романе играет вполне реалистическую роль и может служить примером противоречий действительности. Возглавляет потусторонний мир Воланд. Он является дьяволом, сатаной, «князем тьмы», «духом зла и повелителем теней». Нечистая сила в «Мастере и Маргарите» обнажает перед нами людские пороки. Тут и черт Коровьев – спившийся забулдыга. Тут и кот Бегемот, очень похожий на человека и временами сам обращающийся в человека, очень похожего на кота. Тут и хулиган Азазелло с безобразным клыком. Воланд олицетворяет вечность. Он – то вечно существующее зло, которое необходимо для существования добра. В романе изменен традиционный образ сатаны: это уже не безнравственный, злой, вероломный бес-разрушитель. Нечистая сила появляется в Москве с ревизией. Ее интересует, изменились ли горожане внутренне. Наблюдая за публикой в Варьете, «профессор черной магии» склоняется к мысли, что по сути ничего не изменилось. Нечистая сила предстает перед нами как злая человеческая воля, являясь орудием наказания, верша козни с подачи людей. Мне Воланд показался справедливым, объективным, и справедливость его проявилась не только в наказании некоторых героев. Благодаря ему воссоединяются Мастер и Маргарита.

Все герои романа тесно связаны между собой, без существования одних было бы невозможным существование других, как не может быть света без тьмы. Роман «Мастер и Маргарита» рассказывает об ответственности человека за свои поступки. Действия объединены одной идеей – поисками истины и борьбой за нее. Вражда, недоверие, зависть царят в мире во все времена. Этот роман принадлежит к тем произведениям, которые обязательно нужно перечитывать, чтобы глубже понять подтекст, увидеть новые детали, на которые с первого раза мог и не обратить внимания. Это происходит не только потому, что роман затрагивает многие философские проблемы, но и из-за сложной «трехмерной» структуры произведения.

В режиссерской среде давно ходят слухи о так называемом "проклятье" романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", где одним из главных героев является сам дьявол. Во время постановок спектаклей или фильмов по этому произведению происходят различные странности и неприятности, мистика пронизывает все, что связано с миром "Мастера и Маргариты". Когда Владимир Бортко ставил свой фильм "Мастер и Маргарита", то Олег Янковский, приглашенный на роль профессора черной магии Воланда, отказался от предложения, сказав: "Я считаю, что дьявола, как и Господа Бога, играть нельзя". Фильм Бортко вышел на экраны не так уж давно - в 2005 году, однако, из тех актеров, кто все-таки решился сняться в этой картине, уже нет в живых 18 человек! Является ли это случайным совпадением, или за игры с нечистой силой необходимо платить ценою жизни?

Первой жертвой «проклятия» 2 октября 2005 года стал актер Александр Чабан, сыгравший следователя, который вел розыск Воланда. Пропал незадолго до премьеры. Найден мертвым в своей квартире. Обстоятельства смерти неизвестны. Ему было 47 лет.

"Следователь ушел от Иванушки, получив весьма важный материал. Идя по нитке событий с конца к началу, наконец удалось добраться до того истока, от которого пошли все события. Следователь не сомневался в том, что эти события начались с убийства на Патриарших. Конечно, ни Иванушка, ни этот клетчатый не толкали под трамвай несчастного председателя МАССОЛИТа, физически, так сказать, его падению под колеса не способствовал никто. Но следователь был уверен в том, что Берлиоз бросился под трамвай (или свалился под него), будучи загипнотизированным".

28 сентября 2006 года умер актер Павел Комаров, сыгравший вора на пристани. Это он украл одежду купавшегося поэта Ивана Бездомного. Комаров был ведущим актером Царицынского ТЮЗа, основал музыкальную группу «Группа риска».

"Сняв с себя одежду, Иван поручил ее какому-то приятному бородачу, курящему самокрутку возле рваной белой толстовки и расшнурованных стоптанных ботинок. Помахав руками, чтобы остыть, Иван ласточкой кинулся в воду. Дух перехватило у него, до того была холодна вода, и мелькнула даже мысль, что не удастся, пожалуй, выскочить на поверхность. Однако выскочить удалось, и, отдуваясь и фыркая, с круглыми от ужаса глазами, Иван Николаевич начал плавать в пахнущей нефтью черной воде меж изломанных зигзагов береговых фонарей. Когда мокрый Иван приплясал по ступеням к тому месту, где осталось под охраной бородача его платье, выяснилось, что похищено не только второе, но и первый, то есть сам бородач. Точно на том месте, где была груда платья, остались полосатые кальсоны, рваная толстовка, свеча, иконка и коробка спичек. Погрозив в бессильной злобе кому-то вдаль кулаком, Иван облачился в то, что было оставлено".

27 декабря 2006 года скончался 67-летний Станислав Ландграф, сыгравший критика Латунского.

"- Латунский! - завизжала Маргарита. - Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил мастера.
Швейцар у дверей, выкатив глаза и даже подпрыгивая от удивления, глядел на черную доску, стараясь понять такое чудо: почему это завизжал внезапно список жильцов. А Маргарита в это время уже поднималась стремительно вверх по лестнице, повторяя в каком-то упоении:
- Латунский - восемьдесят четыре! Латунский - восемьдесят четыре…
Вот налево - 82, направо - 83, еще выше, налево - 84. Вот и карточка - «О. Латунский».
Маргарита соскочила со щетки, и разгоряченные ее подошвы приятно охладила каменная площадка. Маргарита позвонила раз, другой. Но никто не открывал. Маргарита стала сильнее жать кнопку и сама слышала трезвон, который поднялся в квартире Латунского. Да, по гроб жизни должен быть благодарен покойному Берлиозу обитатель квартиры № 84 в восьмом этаже за то, что председатель МАССОЛИТа попал под трамвай, и за то, что траурное заседание назначили как раз на этот вечер. Под счастливой звездой родился критик Латунский. Она спасла его от встречи с Маргаритой, ставшей ведьмой в эту пятницу!"

27 апреля 2007 года умер народный артист СССР Кирилл Лавров, сыгравший Понтия Пилата.

"Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат".

27 апреля 2007 года провалился под лед во время рыбалки и умер Евгений Меркурьев (счетовод). В сериале счетовод и Пилат не пересекались. Но из жизни Меркурьев и Лавров ушли в один день.

3 января 2008 года в возрасте 54 лет от рака легких скончался Александр Абдулов (Коровьев).

"Вряд ли теперь узнали бы Коровьева-Фагота, самозванного переводчика при таинственном и не нуждающемся ни в каких переводах консультанте, в том, кто теперь летел непосредственно рядом с Воландом по правую руку подруги мастера. На месте того, кто в драной цирковой одежде покинул Воробьевы горы под именем Коровьева-Фагота, теперь скакал, тихо звеня золотою цепью повода, темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом. Он уперся подбородком в грудь, он не глядел на луну, он не интересовался землею под собою, он думал о чем-то своем, летя рядом с Воландом".

7 апреля 2008 года умер Андрей Толубеев, который озвучивал Алоизия Могарыча. Как и старшего товарища по питерскому театру БДТ Кирилла Лаврова, Толубеева свела в могилу онкология. Диагноз: рак поджелудочной железы.

25 февраля 2010 года был найден мёртвым в собственной квартире исполнитель роли Ивана Бездомного заслуженный артист России Владислав Галкин. Ему было всего 38 лет.

"Тогда лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лунная река и разливается во все стороны. Луна властвует и играет, луна танцует и шалит. Тогда в потоке складывается непомерной красоты женщина и выводит к Ивану за руку пугливо озирающегося обросшего бородой человека. Иван Николаевич сразу узнает его. Это - номер сто восемнадцатый, его ночной гость. Иван Николаевич во сне протягивает к нему руки и жадно спрашивает:
- Так, стало быть, этим и кончилось?
- Этим и кончилось, мой ученик, - отвечает номер сто восемнадцатый, а женщина подходит к Ивану и говорит:
- Конечно, этим. Все кончилось и все кончается… И я вас поцелую в лоб, и все у вас будет так, как надо.
Она наклоняется к Ивану и целует его в лоб, и Иван тянется к ней и всматривается в ее глаза, но она отступает, отступает и уходит вместе со своим спутником к луне.
Тогда луна начинает неистовствовать, она обрушивает потоки света прямо на Ивана, она разбрызгивает свет во все стороны, в комнате начинается лунное наводнение, свет качается, поднимается выше, затопляет постель. Вот тогда и спит Иван Николаевич со счастливым лицом".

20 апреля 2010 года скончалась Валентина Егоренкова, сыгравшая медсестру в психбольнице.

"Секретарь вытаращил глаза на арестанта и не дописал слова.
Пилат поднял мученические глаза на арестанта и увидел, что солнце уже довольно высоко стоит над гипподромом, что луч пробрался в колоннаду и подползает к стоптанным сандалиям Иешуа, что тот сторонится от солнца.
Тут прокуратор поднялся с кресла, сжал голову руками, и на желтоватом его бритом лице выразился ужас. Но он тотчас же подавил его своею волею и вновь опустился в кресло.
Арестант же тем временем продолжал свою речь, но секретарь ничего более не записывал, а только, вытянув шею, как гусь, старался не проронить ни одного слова.
- Ну вот, все и кончилось, - говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, - и я чрезвычайно этому рад. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, - арестант повернулся, прищурился на солнце, - позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека.
Секретарь смертельно побледнел и уронил свиток на пол.
- Беда в том, - продолжал никем не останавливаемый связанный, - что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, - и тут говорящий позволил себе улыбнуться.
Секретарь думал теперь только об одном, верить ли ему ушам своим или не верить. Приходилось верить. Тогда он постарался представить себе, в какую именно причудливую форму выльется гнев вспыльчивого прокуратора при этой неслыханной дерзости арестованного. И этого секретарь представить себе не мог, хотя и хорошо знал прокуратора.
Тогда раздался сорванный, хрипловатый голос прокуратора, по-латыни сказавшего:
- Развяжите ему руки".

11 августа 2011 года трагически погиб в автокатастрофе Михаил Суров, снявшийся в эпизоде "Мастера и Маргариты" (нет в титрах).

10 мая 2012 года , не дожив и до 30 лет, умер от лейкоза молодой актер Станислав Пряхин, сыгравший карманника (в титрах не указан).

11 ноября 2012 года от рака легкого в возрасте 65 лет умер Илья Олейников, исполнитель роли финдиректора Варьете Римского.

"Пропавшего Римского разыскали с изумляющей быстротой. Стоило только сопоставить поведение Тузабубен у таксомоторной стоянки возле кинематографа с некоторыми датами времени, вроде того, когда кончился сеанс и когда именно мог исчезнуть Римский, чтобы немедленно дать телеграмму в Ленинград. Через час пришел ответ (к вечеру пятницы), что Римский обнаружен в номере четыреста двенадцатом гостиницы «Астория», в четвертом этаже, рядом с номером, где остановился заведующий репертуаром одного из московских театров, гастролировавших в то время в Ленинграде, в том самом номере, где, как известно, серо-голубая мебель с золотом и прекрасное ванное отделение. Обнаруженный прячущимся в платяном шкафу четыреста двенадцатого номера «Астории» Римский был немедленно арестован и допрошен в Ленинграде же. После чего в Москву пришла телеграмма, извещающая о том, что финдиректор Варьете оказался в состоянии невменяемости, что на вопросы он путных ответов не дает или не желает давать и просит только об одном, чтобы его спрятали в бронированную камеру и приставили к нему вооруженную охрану. Из Москвы телеграммой было приказано Римского под охраной доставить в Москву, вследствие чего Римский в пятницу вечером и выехал под такой охраной с вечерним поездом".

30 марта 2013 года от неоперабельной опухоли мозга скончался Валерий Золотухин (Никанор Иванович Босой).

5 апреля 2013 года , не дожив до 50-летия, скончался Дмитрий Поддубный - агент НКВД, в сериале расследовал пропажу людей из нехорошей квартиры. В реальности органы расследовали обстоятельства его смерти от закрытой черепно-мозговой травмы.

В мае 2014 года ушел из жизни Станислав Фесюнов - швейцар магазина Торгсин.

"Ловко извиваясь среди прохожих, гражданин открыл наружную дверь магазина. Но тут маленький, костлявый и крайне недоброжелательный швейцар преградил ему путь и раздраженно сказал:
- С котами нельзя.
- Я извиняюсь, - задребезжал длинный и приложил узловатую руку к уху, как тугоухий, - с котами, вы говорите? А где же вы видите кота?
Швейцар выпучил глаза, и было отчего: никакого кота у ног гражданина уже не оказалось, а из-за плеча его вместо этого уже высовывался и порывался в магазин толстяк в рваной кепке, действительно, немного смахивающий рожей на кота. В руках у толстяка имелся примус.
Эта парочка посетителей почему-то не понравилась швейцару-мизантропу.
- У нас только на валюту, - прохрипел он, раздраженно глядя из-под лохматых, как бы молью изъеденных, сивых бровей.
- Дорогой мой, - задребезжал длинный, сверкая глазом из разбитого пенсне, - а откуда вам известно, что у меня ее нет? Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого, драгоценнейший страж! Вы можете ошибиться, и притом весьма крупно. Перечтите еще раз хотя бы историю знаменитого калифа Гарун-аль-Рашида. Но в данном случае, откидывая эту историю временно в сторону, я хочу сказать вам, что я нажалуюсь на вас заведующему и порасскажу ему о вас таких вещей, что не пришлось бы вам покинуть ваш пост между сверкающими зеркальными дверями.
- У меня, может быть, полный примус валюты, - запальчиво встрял в разговор и котообразный толстяк, так и прущий в магазин. Сзади уже напирала и сердилась публика. С ненавистью и сомнением глядя на диковинную парочку, швейцар посторонился, и наши знакомые, Коровьев и Бегемот, очутились в магазине".

Кто будет следующим?