На тему: "Русская живопись XVIII – XIX веков". Русская живопись XVIII века

Русская литература 18 столетия развивалась и крепла, выражая и пафос невиданного до того грациозного государственного строительства, и идеи общественного долга, и растущий интерес к человеческой личности. Эти её особенности определили прогрессивный характер изобразительного искусства той поры. Искусство 18 столетия было связано с запросами привилегированных кругов дворянского общества, но лучшие его произведения отражали передовые идеи эпохи.

В 18 веке одним из высоких достижений русского искусства в портретном жанре явилось правдивое изображение представителей господствующего класса и людей из народа. Это решительно отличает творения русских мастеров от произведений многих иностранных художников, приглашенных в Россию и выполнявших заказы императорского двора и знати.

Почти все художники 18 века по своему происхождению принадлежали к народным «низам». Их творческими усилиями созданы ценности, являющиеся неотъемлемой частью художественной культуры человека.

Антон Павлович Лосенко родился 10 августа 1737 года в украинском городе Глухове и семье крестьянина-подрядчика Павла Яковлевича Лосева. В 1744 году мальчика, обладающего хорошим музыкальным слухом, отдали в придворный певческий хор. В 1753 году А. Лосенко попадает к художнику Ивану Аргунову. Он учился у него, потом в Академии художеств. В двух заграничных командировках он хорошо ознакомился с классическим и современным искусством, с памятниками античной культуры. Уже в ранней работе «Жертвоприношение Авраамово» (1765) Лосенко создал полную движения композицию и вместе с тем проявил большой интерес к изучению натуры (прекрасно написаны обнаженная фигура Исаака, руки и ноги Авраама). В произведениях конца 1760-х годов – «Зевс и Фетида», «Каин» - отчетливо выражены ясность, спокойствие и строгость композиции – особенности, характеризующие стиль классицизма. Современники высоко ценили эти работы Лосенко, подчеркивая их национальное значение.

С осени 1769 года Лосенко начинает работать над картиной «Владимир и Рогнеда». Тему предложила художнику Академия, предоставив возможность самому уточнить сюжет. Эта картина, в сущности, первое произведение, посвященное отечественной истории. Картина «Владимир и Рогнеда» положила начало разработке национальной исторической темы, к чему призывали М.В.Ломоносов и

А. П. Сумароков, обращаясь к Академии. Кроме того, была определена нравственная позиция трактовки исторических событий, которая отвечала передовым взглядам русского общества, осуждавшего произвол и насилие. Картина нашла живой отклик среди современников Лосенко, а Совет Академии, «видя превосходный талант» автора, избрал его в академики и удостоил профессорского звания.
В ней осуждено преступное злоупотребление властью: князь новгородский Владимир, отвергнутый полоцкой княжной Рогнедой, обрушился с дружиной на Полоцк, разгромил город и, убив отца и братьев Рогнеды, насильно взял её в жены. Картина должна была воспитывать зрителей в духе «разумности» и уважения к людям; она произвела чрезвычайно сильное впечатление на современников. Образы картины отличаются большой жизненной конкретностью: драматические переживания Владимира и Рогнеды сопоставлены с тихим отчаянием прислужниц княжны и холодным любопытством воинов.

В картинеЛосенко запечатлен момент, когда Владимир сообщает Рогнеде о совершенных в Полоцке злодеяниях и говорит, что она должна стать его женой. Однако у Лосенко образ Владимира, в отличие от исторической концепции, полон раскаяния. Это передано в жестах, выражении лица и взоре князя, обращенном к Рогнеде. Художник морализирует, стремясь доказать, что человечность возобладала в князе над произволом.
Центральная роль в картине отведена, естественно, Владимиру и Рогнеде. Их фигуры выделены светом, цветовыми пятнами. Художник подчеркивает переживания героев выразительностью жестов и поз, особенно заметной в сравнении со статуарностью женских фигур и тяжеловесностью воинов Владимира.
Картина «Владимир и Рогнеда» положила начало созданию в Академии ряда произведений живописи и скульптуры на сюжеты из национальной истории, - произведений, в которых затрагивались злободневные проблемы общественно-политической жизни. Совет Академии, «видя превосходный талант» автора, избрал его в академики и удостоил профессорского звания.
Актуальность и гражданский пафос произведений Лосенко, выразительность образов, прекрасное знание натуры и уверенное мастерство сделали его основоположником прогрессивного направления в русском историческом жанре конца 18 века и дали право современникам называть его «Ломоносовым русской живописи».

Реферат по истории

Русские художники 18 века

Антон Павлович Лосенко

Кисляковой Ирины 7А.

(«Чудесный улов рыбы» на сюжет из Евангелия. Художник А.П. Лосенко). Исторический жанр главенствовал в Петербургской Академии художеств, однако, он не получил такого развития, как портрет. Как правило, выпускникам Академии давали задание написать картину при выпуске в историческом жанре. Темами обычно были мифологические или библейские сюжеты. Писать картины требовалось в стиле классицизма. Художники в стиле классицизма подражали античным скульпторам, поэтому на картинах фигуры часто похожи на греческие и римские статуи, персонажи совершают героические поступки.

Основателем исторического жанра в стиле классицизма в России считается А.П. Лосенко (1737 - 1773). Среди его полотен есть картины и на античные сюжеты, и на библейские. Лосенко также написал первую картину на национальную тему - «Владимир и Рогнеда» (1770г.).

Картина изображает дочь полоцкого князя, которую Владимир, разбив войско ее отца и братьев, насильно сделал своей женой. Лосенко руководствовался целомудренной мыслью - показать Владимира не как насильника, захватчика, а как жениха, пришедшего на первое свидание. В русской исторической живописи XVIII века практически исключались сцены насилия, вероломные акты, убийства. Картина должна была всегда нести позитивный характер.

Мастер обратился к древнегреческому эпосу. Картина изображает трояенского героя Гектора, уходящего сражаться с врагом, осадившим город. Ему предстоит скрестить оружие с Ахиллом, и исход единоборства заранее предрешен (младенцем мать Ахилла окунула в воды Стикса, что сделало его тело неуязвивым). Однако Гектор желает подать пример мужества защитникам Трои и собственной гибелью укрепить их стойкость. В трагические минуты прощания с семьей он обращается к богам лишь с единственной просьбой, чтобы они помогли его супруге Андромахе воспитать малолетнего ребенка достойным сыном Трои. Картина написана в духе классицизма: сцена прощания полна театральности, фигуры напоминают греческие статуи. Сюжет картины наполнен духом высокой гражданственности, пронизана любовью к родине.

Бытовая (жанровая) живопись в XVIII веке была очень мало развита. Академия художеств относилась к ней как к второстепенной, неважной. Но некоторые художники все же решались писать такие картины. Хотя, конечно, эти попытки были не всегда удачны, часто сюжеты приукрашивали реальные события, слишком надуманы образы.

Наиболее известен в то время художник Михаил Шибанов (? - после 1789). Его картина «Празднество свадебного договора» показывает один из самых торжественных моментов в русской крестьянской жизни: свадьба молодых людей. Художник с любовью изобразил нарядные русские одежды, привлекательные лица.

Во второй половине XVIII века развивается и пейзажная живопись. Наиболее яркими ее представителями являются Ф.Я. Алексеев и С.Ф. Щедрин.

Ф. Я. Алексеев (1753 или 1754 - 1824). В Академии художеств он обучался театральной живописи, но стал пейзажистом. Сначала он копировал пейзажи многих городов, много писал виды Петербурга и сумел внести в изображение этого города глубоко своеобразные черты. Алексеев по существу стал родоначальником пейзажа в России. В эти годы складывается целостный облик «Северной Пальмиры» (Петербурга) и Алексеев отобразил его во многих своих картинах. В знаменитых видах Дворцовой набережной, Петропавловской крепости художник передает гармоническое единение красоты архитектуры и пейзажа - высокого неба, вечно подвижной, светлой глади Невы. В начале XIX века Алексеев много путешествует по городам России, пишет виды провинциальных городков и Москвы. Его привлекает старая столица с древним Кремлем, многолюдной Красной площадь

С. Ф. Щедрин (1745 - 1804). Он вошел в историю русского искусства прежде всего как изобразитель Гатчины, Павловска Петергофа. Его картины напоминают английский пейзажный парк, привольно раскинувшийся среди озер и протоков, с живописными островами, украшающими их дворцами и павильонами. Любовно и проникновенно передает Щедрин позолоченную солнцем кудрявую зелень, розоватый песок, устилающий дорожки парка, хрупкую красоту цветов. Прекрасные мосты и обелиски, башни, колонны гармонично сочетаются с естественной природой. Мирный дым костров, облака, отражающиеся в тихой воде, величественно спокойные кроны деревьев создают ощущения идеального бытия.

Живопись России 18 века

М.М.Ракова

Как и для всего русского искусства, для русской живописной культуры рубеж 17-18 вв. был переломным периодом. В это время на смену иконописи с ее культовым назначением, религиозной тематикой и условностью изобразительного языка в русской художественной культуре утверждается живопись как светское искусство, стремящееся передать облик реальной действительности.

В культуре первой четверти 18 в. большое место занимала гравюра. Гравюрами снабжались научные книги, печатавшиеся в России в начале 18 в., в гравюре увековечивались исторические события этого времени, различные хозяйственные и культурные начинания, наконец, события придворной жизни. Гравюра служила своеобразной формой пропаганды государственной деятельности Петра I. Характерно, что многие русские граверы Петровской эпохи были выходцами из числа мастеров Оружейной палаты, бывшей в 17 в. средоточием русской художественной культуры. В русской печатной графике начала 18 в. много стилистических черт, роднящих ее с гравировальным искусством предшествующего столетия.

Виднейшим гравером петровского времени был Алексей Федорович Зубов (1682 - после 1744). Первоначальное обучение он получил среди мастеров

Оружейной палаты. Наиболее значительное произведение Зубова - большая, на восьми листах панорама Петербурга (1716-1717). Она воспроизводит берега Невы со всеми только что выстроенными - или проектируемыми - дворцами и другими сооружениями. Зубов изображал различные увеселения петровского времени, встречи победителей, торжественные шествия. Такова, например, его большая гравюра по рисунку Пикарта, изображающая триумфальное возвращение в Петербург русского флота, захватившего в сражении шведские корабли. Творчеству Зубова присущи типичные для того времени торжественная праздничность и вместе с тем документальная точность изображения, передающего все особенности явления: оснастку судов, детали архитектурного декора, планировку парков и т. п. Большое значение имела для развития гравюры этого времени работа приглашенных Петром I западноевропейских граверов, в частности Адриана Схонебека (в Москве с 1698) и Питера Пикарта (в России с 1702), бывших учителями Зубова и других русских граверов начала 18 столетия.

Наибольшим достижением русской живописи петровского времени был портрет, в котором художественно воплотилось новое понимание ценности человеческой личности, выдвинутое потребностями преобразовывающегося русского государства. Портретисты первой четверти 18 в. остро схватывают индивидуальный склад ума и характера человеческой личности, видя основное ее достоинство в активности, жизненной энергии, чаще всего в целеустремленной деятельности на благо государства. Портретисты начала столетия преодолевали ограниченность образного строя парсуны, так же как и условность ее художественного языка - относительную плоскостность изображения, статичность композиции, локальность колорита. Типичное произведение переходной поры - портрет Якова Тургенева (1690-е гг.; Русский музей) работы неизвестного мастера. Он соединяет в себе условность плоскостного изображения парсуны с конкретностью, живостью характеристики индивидуальных особенностей натуры портретируемого.

Первыми крупными русскими портретистами были Иван Никитич Никитин (ок. 1690-1741) и Андрей Матвеевич (или Меркурьевич) Матвеев (1701-1739). По своей биографии, по характеру деятельности они типичные представители трудовой интеллигенции первой четверти 18 века.

Никитин, сын священника, в юности преподавал арифметику и рисование. В 1716 г. он был послан Петром I в Италию с целью завершения его профессионального образования; по возвращении на родину работал в Петербурге как портретист. Типичным ранним произведением Никитина является портрет племянницы Петра I, Прасковьи Иоанновны (1714; Ленинград, Русский музей), несколько напоминающий парсуну отсутствием световоздушной среды и локальностью цвета. Однако художник передал здесь не только индивидуальные особенности физического облика модели, но и уловил черты определенного душевного склада.

Одно из центральных произведений Никитина зрелой поры его творчества - портрет Петра I (1721; Русский музей), свидетельствующий о глубине реалистических исканий русской портретной живописи на новом историческом этапе ее развития. Характеристика, данная Петру, чужда ложной патетики. Лучше, чем где-либо в другом современном портрете, передано здесь своеобразие той бурной эпохи: в Петре I ощущается суровая воля, направленная на служение интересам государства и способная в то же время в достижении своей цели прибегать к угнетению и насилию. Художественный язык Никитина очень сдержан и конкретен. Композиция проста, отсутствуют столь обычные для европейского парадного портрета того времени символические аксессуары, все внимание сосредоточено на лице Петра. Это и естественно: в России еще не сложился в эти годы помпезный и парадный быт евролеизированной крепостнической деспотии. Пафос познания мира, овладения им еще господствовал над пробуждающимся тяготением к импозантности, пышности.

И. Н. Никитин. Портрет напольного гетмана. 1720-е гг. Ленинград, Русский музей.

К числу лучших произведений Никитина относятся также хранящиеся в Русском музее портреты: «Напольный гетман» (1720-е гг.), «Петр I на смертном одре» (1725) и портрет С. Г. Строганова (1726). В портрете напольного гетмана Никитиным создан цельный образ, не менее ярко, чем образ Петра I, выражающий суровый дух времени. В мужественном, несколько мрачном обветренном лице с темными глазами, в широких скулах и нависших седых бровях, в напряженных мускулах рта чувствуется сильный характер, яркий темперамент, подчеркнутый горением розовых, красноватых и золотисто-желтых тонов. Очень метко схвачено художником выражение сосредоточенной, недоверчивой настороженности, застывшее на лице гетмана.

Вдумчивая серьезность характеристики модели, умение передать зрителю все отличительные качества портретируемого в их естественной слитности, наконец, конкретность живописного языка, интенсивность цвета - все эти качества Никитина-портретиста послужили отправным пунктом развития русского реалистического портретного искусства последующих десятилетий 18 века.

А. М. Матвеев. Автопортрет с женой. 1729 г. Ленинград, Русский музей.

Вторым выдающимся портретистом начала столетия был А. М. Матвеев. Пенсионер Петра I, как и Никитин, он после приезда из-за границы занял на родине положение одного из ведущих мастеров. Матвеев сыграл большую роль как руководитель «живописной команды Канцелярии от строений» - организации, выполнявшей ответственные государственные заказы, связанные с декорированием церквей, дворцов и различных увеселительных построек, - и сам участвовал в их исполнении. «Автопортрет с женой» (1729; Русский музей) Матвеева принадлежит петровскому времени и высоким чувством человеческого достоинства, которое вкладывает художник в создаваемые образы, и индивидуальностью характеристик, и внутренней энергией, которой дышит лицо молодого живописца.

Никитин и Матвеев не были одинокими. В начале 18 в. работали Роман Никитин (брат Ивана Никитина), Иван Адольский-Большой, Григорий Адольский и некоторые другие, менее значительные портретисты. В эти же годы зарождается портретная миниатюра, в которой продолжают жить традиции русской рукописной книжной миниатюры и росписи по финифти. Наиболее значительными мастерами миниатюры начала 18 в. можно считать Андрея Григорьевича Овсова (1678- 1740-е гг.) и Григория Семеновича Мусикийского (умер в 1737). Особенно интересны его миниатюрные портреты Петра I и членов царской семьи (Эрмитаж).

Развитие национальной художественной культуры было частично приостановлено в конце 1720-х и в 1730-х гг. политической реакцией. Изобразительное искусство во многом утратило ту познавательную, гражданственную роль, которую оно играло в первой четверти 18 века. Стали развиваться черты внешней парадности, что было вызвано усилением общественного веса дворянства, в особенности старой и новой дворянской аристократии. Начавшийся еще при Петре, этот процесс привел в конце 1720-х - начале 1730-х гг. к созданию парадного придворного искусства, усваивающего общий дух помпезно-декоративных течений западноевропейской живописи позднего барокко. Изобразительное искусство стало главным образом средством украшения дворцов и церквей.

Екатерина I, Петр II, Анна Иоанновна покровительствовали иностранным живописцам. Приезжавшие в Россию иностранные художники были в большинстве своем профессионально грамотные, в отдельных случаях - одаренные живописцы, но чаще всего не принадлежащие у себя на родине к числу наиболее значительных мастеров. В художественной жизни страны они играли свою роль, расширяя профессиональный кругозор русских живописцев. Однако на развитие наиболее прогрессивных начал русской живописи 18 в. иностранные мастера не имели определяющего влияния.

В 1716 г. в Петербург приехал французский живописец Луи Каравакк (умер в 1754 г.). В первое время своего пребывания в России он писал портреты, типичные для раннего французского рококо, несколько слабые по рисунку и композиции, но приятные по своей декоративной цветовой гамме. Характерно, что к 1730-м годам Каравакк меняет свою манеру. Написанный им около 1730 г. коронационный портрет императрицы Анны Иоанновны (Третьяковская галлерея) однообразен и сух по живописи, полон торжественной застылости, перекликающейся с традицией русского портрета конца 17 в. Этот портрет - апофеоз русской дворянской государственности в ее наиболее реакционной, деспотической форме. Творчество Каравакка очень характерно для развития именно этой узкосословной, придворной линии русского искусства первой трети 18 века. В середине 18 в. (в 1743 г.) в Петербург из Германии приехал Георг Гроот (1716-1749). Его портреты (в особенности - конный портрет императрицы Елизаветы Петровны) носят типично рокайльный характер. Тонкое чувство декоративности, присущее Грооту, могло многому научить русских мастеров.

Начало 1740-х гг. было временем нового расцвета русского искусства. Воцарение Елизаветы Петровны, временно положившее конец цепи дворцовых заговоров и переворотов и консолидировавшее русское дворянское государство, было воспринято как победа национальных начал над засильем иностранцев. Новая, светская культура проникает в более широкие слои русского общества. В те годы расширяется круг новой русской интеллигенции, которая начала формироваться еще при Петре I; центральной фигурой этого круга был М. В. Ломоносов.

Русские живописцы 1730-х и 1740-х гг. группировались вокруг «живописной команды Канцелярии от строений» в Петербурге, художественных классов Академии наук (бывших главным образом центром гравирования и обучения рисунку) и позднее - вокруг организованной в 1757 г. Академии художеств. Команда выполняла многочисленные заказы, связанные со строительством дворцов и церквей. Основной областью специализации ее мастеров была декоративная живопись.

Работой художников «живописной команды» руководил Андрей Матвеев, а позже - Иван Яковлевич Вишняков (1699 - после 1761), один из наиболее видных русских живописцев середины столетия. В известных в настоящее время портретах Вишнякова, например в Портретах императрицы Елизаветы Петровны (1743; Третьяковская галлерея) и С. В. Фермор (1745; Русский музей), чувствуется некоторая статичность композиции, скованность в постановке фигур, несколько архаическая трактовка объемной формы - черты, сближающие их с портретами самого начала 18 в., еще близкими парсуне. Однако, в отличие от них, вишняковским портретам свойственно своеобразное изящество колорита, чуждое тяжеловесно-наивной представительности парсуны.

В середине 18 в. в связи с широко развернувшимся дворцовым строительством расцветает русская декоративная живопись. Чрезвычайно распространены в это время живописные плафоны и различные виды стенных панно; больших успехов достигает театрально-декорационное искусство. Декоративная живопись этого времени тесно связана с современными ей общеевропейскими формами развития этого жанра. Стилистически она родственна позднебарочным и в меньшей степени рокайльным направлениям западноевропейского искусства. Она прекрасно сочетается с торжественным великолепием динамических форм русской архитектуры и прежде всего - творений Растрелли. Однако эта область живописного искусства не поднимается до тех художественных высот, которые были свойственны современной ей архитектуре. Видным мастером декоративной живописи середины столетия был итальянец Джузеппе Валериани (1702-1761, в Петербурге с 1745). Из русских художников следует назвать братьев Алексея и Ивана Вельских, Ивана Фирсова, Бориса Суходольского, Гавриила Козлова.

Своеобразным явлением в русском искусстве середины 18 в., также отчасти связанным с задачами декорирования архитектурного интерьера, было возрождение мозаики, осуществленное М. В. Ломоносовым. Замечательный деятель русской культуры 18 в. не только разработал всю техническую сторону изготовления мозаичных смальт, но и создал совместно со своими учениками по различным художественным оригиналам несколько десятков мозаичных картин. К числу последних относятся портреты Петра I (1754; Эрмитаж); Елизаветы Петровны (1758-1760) и большая мозаичная картина «Полтавская баталия» (1762-1764; Ленинград, Академия наук СССР), композиция которой была создана на основе некоторых батальных картин и гравюр западноевропейских художников.

Наиболее значительной областью русской живописи в середине 18 в. продолжает оставаться портрет. Портретистов 1740-1750-х гг. нельзя считать непосредственными преемниками искусства живописцев петровского времени. Никитин и Матвеев, выросшие в атмосфере поощрения национальных талантов, приобщившиеся благодаря работе за границей к современной западноевропейской художественной культуре, обладали более широким художественным кругозором, более высоким профессиональным мастерством, чем живописцы середины 18 в., никогда не покидавшие России и работавшие в условиях крайнего засилья иностранцев.

Тем не менее реалистические тенденции русского портрета в работах этого поколения художников продолжали свое развитие. Своей приверженностью принципам реализма они наследники живописцев петровского времени. Характерно при этом то, что тенденции, заложенные в творчестве русских портретистов-реалистов середины столетия, резко противостоят той линии условного портретного искусства, которое культивировалось придворными кругами.

А. П. Антропов. Портрет А. В. Бутурлиной. 1763 г. Москва, Третьяковская галлерея.

Виднейшими представителями реалистического направления в портрете этого времени были А. П. Антропов и И. П. Аргунов. Алексей Петрович Антропов (1716-1795) был сыном слесарного мастера петербургского Оружейного двора. В стенах Канцелярии от строений Антропов получил первоначальное профессиональное образование. Первым его учителем был портретист А. Матвеев. В 1740- 1750-х гг. Антропов работал в «живописной команде» Канцелярии от строений. Вместе с другими членами этого объединения он участвовал в росписи дворцов, церквей и других сооружений в Петербурге и в Москве. Некоторое время в первой половине 1750-х гг. Антропов работал в Киеве, расписывая там Андреевский собор. Как портретист Антропов раскрывается в 1750-1760-х гг. К этому времени относятся его лучшие произведения, в частности портреты А. М. Измайловой (1754; Третьяковская галлерея), походного атамана Донского войска, бригадира Ф. И. Краснощекова (1761; Русский музей), архиепископа Сильвестра Кулябки, М. А. Румянцевой (1764; Русский музей), супругов Д. И. и А. В. Бутурлиных (1763; Третьяковская галлерея).

В портрете Измайловой изображенная характеризована художником как типичная для своего времени представительница дворянского сословия, властная, прямая, привыкшая повелевать. Антропов с полной определенностью обрисовывает волевую натуру этой, по-видимому, умной, энергичной и властолюбивой женщины. Черты ее лица даны правдиво, с несколько жестковатой пластической определенностью. Синий и красный цвета в ее одежде локальны и насыщенны. В разработке светотени, особенно в складках ткани, где блики света переданы мазками белил, есть еще некоторая примитивность, условность. Тщательно и точно переданы отдельные детали ее туалета: булавка, скалывающая косынку, украшенный драгоценными камнями портрет императрицы.

Цельность, прямота социальной характеристики изображенного человека при относительно небольшой ее нюансировке, лаконизм и конкретность художественного языка, колорит, построенный в основном на сочетании ярких пятен чистого, локального цвета, несколько однообразная простота композиции-качества, типичные для Антропова-портретиста. Некоторые из этих черт указывают на связь искусства Антропова с русской парсуной. В то же время цветовая насыщенность живописи, прямота и определенность обрисовки характеров человека, стремление к пластической убедительности в трактовке формы станут одними из типических черт русского реалистического портрета второй половины 18 столетия.

Присущая Антропову острота и непредвзятость характеристики обусловили, в частности, и то, что ему оказалась чуждой форма парадного портрета, в которой он, однако, также работал. Типичным примером является большой парадный портрет в рост Петра III (1762; Русский музей). Резкое, беспощадное раскрытие художником в облике Петра III черт дегенеративности выступает в явном противоречии с общим помпезным замыслом портрета.

Иван Петрович Аргунов (1727-1802), крепостной графов Шереметевых, принадлежал к замечательной семье крепостных, давшей русскому искусству архитекторов, скульпторов, живописцев. Систематического образования Аргунов не получил. Наиболее вероятно, что его первыми учителями были его двоюродные братья, в свою очередь учившиеся у А. Матвеева. Позднее он работал в качестве помощника у Георга Гроота. В эту пору своего творчества Аргунов, подобно Антропову, работал и в области декоративной и церковной живописи. Как портретист он начинает свой творческий путь в начале 1750-х гг. В ранних опытах Аргунова можно усмотреть некоторые следы воздействия искусства конца 17- начала 18 в. (портреты Лобановых-Ростовских, 1750-1754; Русский музей). В это же время он писал и большие парадные портреты. В портрете Шереметева с собакой (1753; Эрмитаж), в портрете того же Шереметева из Останкинского музея (1760) Аргунов открывается как художник, свободно владеющий композицией, легко справляющийся в поколенном и поясном изображении с посадкой модели, жестом, движением, расположением аксессуаров и т. п. Особенно хорош первый портрет, создающий чрезвычайно законченный образ холодно-надменного большого барина. К числу его наиболее интересных работ такого рода следует отнести и так называемые «исторические портреты», написанные не с натуры. Они связаны с семьей графов Шереметевых: портреты петровского фельдмаршала Б. П. Шереметева в латах (1768; музей-усадьба Кусково) и его жены А. П. Шереметевой (1768; там же).

В зрелую пору творчества в искусстве Аргунова сложилась и развилась другая портретная линия, более существенная для русского искусства. Типичный пример - портреты супругов Хрипуновых (1757; Москва, музей Останкино). Правдивость и предметность характеристики, ощущаемая в некоторых лучших парадных портретах художника, здесь выступает на первый план. Портретируемые представлены в непринужденных позах, в домашней одежде, за чтением. Колористическая гамма портретов построена на сдержанном созвучии серых и коричневых тонов. Интимная теплота, вложенная художником в портрет воспитанницы Шереметевых, девочки-калмычки Анны (1769; музей-усадьба Кусково), говорит о внимании художника к образу человека, стоящего на низших ступенях социальной лестницы. Одним из самых ярких проявлений реалистической основы его искусства является также «Портрет неизвестной крестьянки в русском костюме» (1784; Третьяковская галлерея).

П. И. Соколов. Сидящий натурщик. Рисунок. Карандаш, мел на цветной бумаге. 1785 г. Ленинград, Музей Академии художеств СССР.

В 1760-е гг. подъем русской художественной культуры достигает своего апогея. К этому времени в живописи утверждается классицистическое направление, получившее свое наиболее значительное воплощение в творчестве живописца А. П. Лосенко. Принципами классицизма пронизано и творчество живописцев И. А. Акимова (1755-1814) и Г. И. Угрюмова (1764-1823). Оплотом классицизма явилась Петербургская Академия художеств, организованная в 1757 г. В живописи наиболее отчетливое выражение классицизм нашел в исторической картине - жанре, особенно культивируемом Академией художеств. Классицизму русская живопись обязана искусством создания большой тематической картины, сложением культуры натурного и композиционного рисунка. К числу слабых сторон академического классицизма, очень скоро ставших тормозом развития русской живописи, относилась крайняя нормативность, приводившая к абстрактности трактовки избранной темы, дающей лишь отвлеченную и часто очень условную схему психологической коллизии действия и характера отдельного персонажа.

Типичным представителем академического искусства второй половины 18 в. был сын крестьянина, ученик Академии художеств, впоследствии - академик, профессор и директор Академии, Антон Павлович Лосенко (1737-1773). Лосенко был одним из художников, определивших ее творческие установки. До своего обучения в Академии художеств Лосенко учился у И. Аргунова, а после в качестве пенсионера Академии работал за границей, в Париже и Риме. Основной областью творчества Лосенко является историческая живопись.

А. П. Лосенко. Прощание Гектора с Андромахой. 1773 г. Москва, Третьяковская галлерея.

Одно из центральных произведений Лосенко - картина «Владимир и Рогнеда» 1770; Русский музей), изображающая новгородского князя Владимира перед неутешно горюющей полоцкой княжной Рогнедой, которую он насильно взял в жены, убив ее отца и братьев. Картина интересна как пример утверждения национальной тематики в русской исторической живописи. Типична для классицизма композиция картины, продуманная и уравновешенная, характерна и риторическая подчеркнутость жеста. Несколько более удачна картина Лосенко «Прощание Гектора с Андромахой» (1773; Третьяковская галлерея), характерная своей дидактической темой, трактующей традиционную еще для, западноевропейского классицизма 17 века тему победы чувства долга гражданина над чувством отца. Крепко построена композиция картины с ее строгим подчинением второстепенного главному; вместе с тем типична для характера русского классицизма второй половины 18 в. перегруженность картины стаффажем.

Творчество Лосенко оказало большое воздействие на трех наиболее значительных исторических живописцев конца 18 - начала 19 в. - И. А. Акимова, П. И. Соколова, Г. И. Угрюмова.

Более непосредственное отражение действительности, лишенное характерной для классицизма нормативности, мы находим в портрете, бытовом жанре и отчасти пейзаже второй половины 18 века.

В согласии с общим характером развития русского искусства того времени большинству мастеров портрета свойственно стремление к помпезным, торжественным образам, декоративному пониманию художественной формы. В то же время именно в портрете наиболее ярко и непосредственно проявилось новое понимание ценности человеческой личности, присущее передовой дворянской и, в частности, просветительской интеллигенции. Культ разума, образованности, гуманности и тонкости чувства наложил отпечаток на весь русский портрет второй половины 18 века.

Крупнейшие портретисты этого времени - Ф. С. Рокотов и Д. Г. Левицкий. В их творчестве русское портретное искусство достигло своей зрелости и заняло видное место в европейской живописи.

В работах Федора Степановича Рокотова (1735/36-1808) русская портретная живопись от фиксирования конкретной человеческой индивидуальности переходит как бы к следующему этапу портретного искусства - к глубокому осмыслению Этической сущности человека, к раскрытию ценности его внутреннего мира.

Отличительной чертой Рокотова является повышенный интерес к внутреннему миру человека; в портретируемом художник подчеркивает присутствие сложной духовной жизни, поэтизирует ее, сосредоточивает на ней внимание зрителя, утверждая тем самым ее ценность. Свобода и виртуозность рокотовской живописи, сложность и органичность ее тональных решений являются особенной, отличительной чертой этого художника и среди современных ему портретистов.

Жизнь Рокотова известна мало. Происхождение он ведет от крепостных крестьян. В 1760 г. он был принят в Академию художеств, а в первой половине 1760-х гг. был уже известен и ценим, писал портреты императрицы и крупнейших государственных деятелей. В 1765 г. художник получил звание академика, вскоре после чего переехал из Петербурга в Москву. Рокотов, как и все русские портретисты 18 в., работал и в жанре парадного портрета. Таков, например, красивый коронационный портрет Екатерины II (1763; Третьяковская галлерея), а также более поздние портреты опекунов Московского воспитательного дома. Первый из них дает типический для парадного изображения 18 в. несколько отвлеченный образ блистательной монархини. Однако уже в портретах опекунов можно найти отступления от этих канонов. В них узнаются черты умных и своенравных «оригиналов» второй половины 18 столетия, этого «золотого века» богатой и независимой русской дворянской аристократии. Рокотов стремится здесь и к раскрытию индивидуальной внутренней жизни человека - эта черта явилась новшеством в русском парадном портрете 18 века.

Парадное изображение не было для Рокотова ни излюбленной, ни наиболее типичной областью творчества. Его излюбленный жанр - погрудный портрет, в котором все внимание художника сосредоточено на жизни человеческого лица. Его композиционная схема отличалась простотой, несколько граничащей с однообразием. Вместе с тем его портретам присуще тонкое живописное мастерство.

Ранние работы Рокотова этого типа относятся к 1750-м - первой половине 1760-х гг. Объективностью характеристик, композиционными приемами, стремлением к пластической убедительности в трактовке объемов и материальностью передачи аксессуаров они обнаруживают близость к искусству Антропова. Наиболее значительной работой этого круга является портрет поэта В. И. Майкова (ок. 1766; Третьяковская галлерея), который одновременно замыкает собой ранний период творчества художника и открывает эпоху его творческой зрелости. Характер Майкова очерчен смело и определенно; художник уверенно подчеркивает в нем большой ум и в то же время натуру сибарита, барственность, глубокое довольство самим собой. Мастерство художника особенно ощущается в передаче живого, умного и слегка презрительного взгляда поэта. Не знала предшествующая русская портретная живопись и такого сложного, с тонкими цветовыми градациями колористического решения: теплые красноватые тона лица, пепельно-серые пудреные волосы, мягкий охристо-зеленоватый фон и насыщенные краски зеленого с красными отворотами кафтана.

Москва второй половины 1760-1780-х гг. была центром культурно-просветительской деятельности лучших представителей дворянской и разночинной интеллигенции. Складывающееся в этой среде понятие об истинном достоинстве человека, которое составляют просвещенный ум, благородство поступков, «душевные изящности», и выразило творчество Рокотова зрелого периода.

Ф. С. Рокотов. Портрет неизвестного в треуголке. Начало 1770-х гг. Москва, Третьяковская галлерея.

К концу 1760-х - началу 1770-х гг. относится несколько юношеских портретов А. И. Воронцова, так называемого «Неизвестного в треуголке» (в Третьяковской галлерее) и другие. Образы здесь различны, но им всем присуща некая общая одухотворенность, несколько неопределенная лиричность, как бы намекающая на утонченность их внутреннего душевного мира. Цветовое решение этих портретов более тонально по сравнению с предшествующими работами художника; в нем уже есть та тонкость и красота, которая станет исключительной чертой колорита зрелого Рокотова с его любовью к дымчатым, пепельно-розовым, коричневато-черным, серебристо-голубым оттенкам. Большую роль играет теплый красно-коричневый подмалевок, просвечивающий местами сквозь красочный слой.

Очень интересны и портреты Н. Е. и А. П. Струйских (1772; Третьяковская галлерея). Струйский был фигурой типичной для своего времени, совмещая в себе помещика-крепостника и фанатического любителя поэзии и искусства, графомана, устроившего в своем имении даже собственную типографию. Художник остро дает почувствовать эксцентричность натуры портретируемого. Темные глаза кажутся горящими по контрасту с приглушенными бледно-розоватыми и пепельными тонами лица и пудреных волос; губы кривятся в странной полуулыбке. Ощущение чего-то неуравновешенного усиливается контрапостом: глаза смотрят на зрителя, лицо повернуто вправо, плечи и отведенная в сторону рука - влево. Мерцающая, тончайших полутонов живопись придает образу некоторую недосказанность, образ приобретает особенную остроту, почти загадочность.

Ф. С. Рокотов. Портрет А. М. Обрескова. 1777 г. Москва, Третьяковская галлерея.

Характерное произведение зрелого Рокотова - портрет поэта и драматурга А. П. Сумарокова (ок. 1777; Москва, Исторический музей). Здесь создан тип дворянского интеллигента второй половины 18 века. Портрету присущи известная парадность, импозантность постановки фигуры, декоративная трактовка аксессуаров; тем не менее Сумароков изображен человеком большого, глубокого и благородного ума. Выражение презрительной горечи, которой дышит его лицо, отражает реальное мироощущение опального поэта. Остротой и многогранностью характеристики отличается и блестяще написанный портрет А. М. Обрезкова (1777; Третьяковская галлерея).

Замечательны и женские портреты художника. В них поиски определенного, навеянного эпохой идеала чувствуются особенно отчетливо. Проницательность характеристики присуща ему и здесь: примером могут служить портреты М. А. Воронцовой (конец 1760-х гг.; Русский музей) и П. Ю. Квашниной-Самариной (1770-е гг.; Третьяковская галлерея). Но более характерна и пленительна в женских портретах Рокотова поэтическая интерпретация образа. Таков, в частности, образ юной жены Струйского с милым, чисто русским лицом, нежная прелесть которого подчеркнута легкими, тающими мазками кисти, мягкими изгибами тонкой ткани. Тональная живопись Рокотова с ее особенным мерцанием света и «сумеречностью» фонов, в которых тают контуры человеческой фигуры, здесь кажется особенно убедительной, выражающей самую суть образа.

Ф. С. Рокотов. Портрет В. Н. Суровцевой. Фрагмент. Конец 1780-х гг. Ленинград, Русский музей.

Ф. С. Рокотов. Портрет В. Н. Суровцевой. Между 1785 и 1790 гг. Ленинград, Государственный Русский музей.

В конце 1770-х-1780-х гг. Рокотовым был создан целый цикл женских портретов: одним из лучших здесь может считаться портрет В. Е. Новосильцевой (1780; Третьяковская галлерея). Он удивляет богатством психологических нюансов в характеристике образа и виртуозностью письма. Художник смягчает всюду границы объемной формы, достигая необычайной мягкости лепки лица; кажется, лицо меняет свое выражение на глазах зрителя. Вздрагивают ресницы, углы губ слегка усмехаются; художник создает ощущение трепета живой жизни. В лице Этой юной женщины чувствуются и проницательность, и сознание собственного превосходства над окружающим, и едва уловимые оттенки грусти. К числу лучших относится портрет В. Н. Суровцевой (конец 1780-х гг.; Русский музей) с серьезным выражением простого и умного лица, тающем в ореоле пудреных волос.

К 1790-м гг. силы Рокотова начинают угасать. Его поздние произведения несут на себе следы воздействия классицизма.

Вторым крупным мастером русской портретной живописи этого времени был Дмитрий Григорьевич Левицкий (1735-1822), ученик Антропова. Его искусство носит во многом совершенно иной характер, нежели творения его замечательного современника. В отличие от Рокотова, тяготеющего к лирическому образу, к некоторой его недосказанности, к тональному колориту и живописной трактовке формы, Левицкий в своих портретах поражает жизнеутверждающей ясностью образов, их чувственной убедительностью, материальностью. Колорит его строится на интенсивных цветовых сочетаниях, его композиционные и колористические решения декоративны. Портреты Левицкого вызывают у зрителя ощущение чего-то торжественного, праздничного, хотя декоративное начало никогда не становится у него самодовлеющим.

Левицкий-прямой наследник русского портретного искусства середины 18 столетия, в частности искусства Антропова с его цельностью и объективностью характеристики изображенного человека. Левицкий родился на Украине, его отец, священник, был известным гравером. Возможно, что юношей будущий портретист был замечен Антроповым, приезжавшим в Киев в 1750-х годах.

После отъезда Антропова из Киева Левицкий переселился в Петербург. Здесь в конце 1750-х - начале 1760-х гг. он работал учеником и помощником Антропова. В этот период он исполнил ряд декорационных работ. В 1770 г. он был избран академиком, в Академии он руководил классом портретной живописи.

Д. Г. Левицкий. Портрет А. Ф. Кокоринова. 1769-1770 гг. Ленинград, Русский музей.

В творчестве Левицкого большое место занимает парадный портрет. Здесь присущая его живописи декоративность открывается во всем своем блеске. К числу лучших ранних произведений Левицкого в этом жанре следует причислить портрет директора Академии художеств архитектора А. Ф. Кокоринова (1769-1770; Русский музей). Уже в этом портрете художник обнаруживает совершенное знание традиционного образного строя и традиционных композиционных приемов современного ему западноевропейского репрезентативного портрета с его пониманием значительности образа, величественностью позы и жеста, богатым аксессуарным окружением. Рисунок в портрете безукоризнен. Во всем чувствуется присущая Левицкому любовь к передаче материальной, осязаемой поверхности предметов, к красоте натуры. С большим блеском написан лиловый шелковый камзол архитектора с густым золотым шитьем, пушистая соболья опушка украшенного серебряным шнуром кафтана. Здесь отчетливо ощущается близость Левицкого тому чувственному любованию бытием, которое в большей мере было присуще и поэзии Державина.

В парадных портретах зрелого периода Левицкий освобождается от театральной риторики, они проникнуты духом жизнерадостности, праздничного ощущения жизни, ярким и здоровым оптимизмом.

Типичен для зрелого Левицкого огромный портрет П. А. Демидова в рост (1773; Третьяковская галлерея) (илл. 328). Чрезвычайно импозантный, он выдержан в золотисто-зеленоватой гамме с оттенками оливкового, в которую введен звучный теплый красный цвет. Великолепно написанный шелк шуршит и топорщится, отливая на сгибах складок, поблескивает бронза, эффектно драпируются тяжелые ткани. Однако уже самый замысел портрета, построенный на контрастах, почти граничащих с иронией, несет в себе нечто необычное. Демидов стоит в спокойной, немного демонстративной позе, столь обычной для портретов такого рода. В то же время его лицо - лицо пожилого, капризного человека с печально опущенными веками, со старчески запавшим ртом, чуть кривящимся в странной кислой полуулыбке. На нем халат, колпак и домашние туфли. Традиционный демонстративный жест его правой руки обращен не к изображенному на фоне портрета Воспитательному дому, на который он пожертвовал большую сумму денег, а к цветочным горшкам с розами и примулами. Демидов опирается на садовую лейку, пер

Реферат по учебной дисциплине "Культурология"

на тему: "Русская живопись XVIII - XIX веков".

План

1. Введение.

2. Русская живопись XVIII века. История и основные направления.

3. Живопись в России в XIX веке.

5. Заключение.

6. Список литературы.

1. Введение.

Русское искусство XVIII - XIX веков - период взлёта русского искусства, на который повлияли реформы Петра Великого. Русская живопись этих столетий приобретает самостоятельность; время ученичества у Европы - это уже пройденный этап. Во второй половине восемнадцатого столетия наступает небывалый расцвет национального искусства. Открытие Академии художеств, рождение крупнейших и оригинальных портретистов, утверждение светскости, - всё это выводит державу на новый культурный уровень.

В XIX веке, уже давно завоевавшего репутацию «золотого века», слава самобытности русского искусства выходит за пределы своего государства. Эволюция живописи интенсивно продвигается вперёд. Оставив позади академизм, искусство проходит через период романтизма, проявляя себя в нём исключительно только с лучшей стороны. Далее наступает период критического реализма, породившего крупнейшую плеяду художников самого широкого дарования. Кроме художников-передвижников появляются другие разнообразные течения.

Активно развиваются жанры: портрет, пейзаж, исторический и бытовой жанры. Тематика художественных произведений варьируется от остро-выраженной социальности до глубокого психологизма и освещению вопросов, связанных с общечеловеческими проблемами. Завершается этот период утверждением индивидуальности в искусстве. В целом, живопись XIX века характеризуется как искусство народное, гуманистическое, стремящееся к демократизму.

2. Русская живопись XVIII века. История и основные направления.

В XVIII веке в русской живописи происходит множество перемен. Начинает приобретать всё большее значение гравюра, в технике которой запечатлевались события из истории, эпизоды дворянской и царской жизни, крупнейшие придворные инициативы. Самым крупным и талантливым гравёром петровского времени был А.Ф. Зубов (1682 - 1744), который своё образование получал у мастеров Оружейной палаты. На тот период она являлась центром культуры и искусства страны. Произведением, наиболее прославившим Зубова-гравёра, является огромная, располагающаяся на восьми листах, панорама Петербурга, на которой изображены дворцы, парки, Нева и другие сооружения, стоящие на её берегах. Кроме того, А.Ф. Зубов в гравёрной технике изобразил городские развлечения и исторические события.

Эволюционировал и портретный жанр. В его развитии отразились коренные переломы в стране, иное восприятие важности личности, а также роли человека в общественных деяниях. Творчество художников-портретистов, выявило и запечатлело лучшие черты деятелей эпохи Петра Великого. Под этими чертами принято понимать твёрдость характера, целеустремлённость, интеллектуальную одарённость и активность. Самыми выдающимися портретистами XVIII века стали выходцы из народа: И.И. Никитин (1690 - 1741) и А.М. Матвеев (1701 - 1789).

Важнейшим созданием зрелого этапа деятельности И.И. Никитина явился портрет Петра I (1721, Русский музей). На этом полотне образ императора чужд ложному пафосу, в нём ощущается непреклонная воля, мудрая решительность в осуществлении преобразований, очевидная способность осуществлять свою политику силой. Живописный язык этого художника отличается лаконичностью и выдержанностью: чёткая композиция, отсутствие второстепенных деталей, сосредоточенное внимание автора на лице и личности своей модели.

Русский музей является обладателем и других портретов кисти Никитина, подтверждающих его дар портретиста: «Напольный гетман» (1720) и «Пётр I на смертном одре» (1725). Последняя работа демонстрирует умение её автора уловить психологию своего героя, передать личностные качества, т.е. те характерные признаки, которые потом станут ведущими в жанре русского портрета в его реалистическом воплощении последующих эпох.

А.М. Матвеев разделяет славу ведущего портретиста восемнадцатого столетия наравне с И.Н. Никитиным. Матвеев являлся также руководителем «живописной команды» Канцелярии строений. Он лично участвовал в работах по росписям храмов, дворцов и всевозможных парковых павильонов. Благодаря тому, что Матвеев являлся одним из авторов этих многочисленных росписей, все эти мероприятия становились знаменательным явлением.

В XVIII веке сформировалась тенденция к усилению социального значения дворянства, что привело к формированию придворного искусства в стиле модных западноевропейских течений, относящихся к позднему барокко. Дарование и умение живописцев реализовывалось в основном для внешнего, декоративного оформления городских объектов.

В середине столетия формируется иное направление, основанием для которого оказывается всеобщий национальный подъём. На трон взошла Елизавета Петровна (1709 - 1752), чьё влияние на умы подданных было существенным. В эти годы улучшаются условия для формирования русской художественной школы, во главе которой стоял М.В. Ломоносов (1711 - 1756), разработавший технику изготовления мозаики, создал совместно с учениками несколько мозаичных картин, что было неожиданным и необычным явлением для русского искусства.

В официальной академической живописи рассматриваемого периода оформляются следующие жанры: монументально-декоративный, исторический, портрет и театрально-декорационное искусство. В Академии художеств рос интерес к историческим полотнам на темы российского прошлого. В этой сфере выделяется имя А.П. Лосенко (1737 - 1773), написавшего значительные исторические картины.

А.П. Антропов (1716 - 1795), И.П. Аргунов (1727 - 1802) - представители реалистического направления. Интересно, что XVIII век второй половины с его подъёмом, расцветом и бурной энергией неодолимо тянуло к юности. Если у Антропова мы встречаем замечательные портреты старух, то у Ф.М. Рокотова, Д.Г. Левицкого (1735 - 1822), В.Л. Боровиковского (1757 - 1825) их очень мало. Это обстоятельство - примета времени.

Далее русский лирический портрет становится всё лиричнее и глубже, это хорошо прослеживается в творчестве Рокотова (1735 - 1808), художника, который с трудом поддаётся определениям, общие дефиниции и рассуждения о нём идут зачастую по касательной к нему, не задевая его.

Вторая половина столетия - заложение основ жанра пейзажа, который зарождается вместо утвердившихся ранее гравюр - как панорамных, так декоративно-видовых. Жанр пейзаж в русской живописи основал С.Ф. Щедрин (1745 - 1804) - автор великолепных видов Петергофа и Гатчины в романтическом исполнении.

Итак, русское искусство данного периода - это трансформация форм средневековья в светские культуру и искусство, которые теперь оно базируется на нормах и ценностях реализма, который сформировался в Европе после эпохи Ренессанса. Все сложившиеся условия подходят для активного развития всех упомянутых жанров. Но этот процесс «обмирщения» искусства совершался не стихийно, а под контролем религиозных регламентаций. Важно, что уже в начале XVIII века искусство России влилось в процесс всеобщего культурно-художественного прогресса. В нём русское искусство встало на ту позицию, которая была логична и справедлива для искусства великой русской нации. Свою роль сыграл и многонациональный характер России, благодаря которому и формировались различные национальные школы.

3. Живопись в России в X I X веке .

В начале XIX века в Россию приходит романтизм, охвативший все сферы искусства и культуры, в том числе, и живопись. Развитие переживает станковая живопись, претерпевающая интерес к героическому прошлому своего народа, что обуславливает главную тему в этом жанре - тему героическую, раскрывающую воинскую доблесть, славу, патриотизм; несущую гуманистический и свободолюбивый пафос.

Романтизм оказал своё воздействие на творчество В.А. Тропинина (1776 - 1857) - крепостного художника, получившего свободу в сорок семь лет. Его лучшие работы 20-х гг. - «Гитарист», «Кружевница», «Мальчик с дудкой». Поздним работам мастера свойственна уравновешенность композиции, простота и естественность.

Продвижение романтизма, а затем и реализма подрывным образом действовала на идейные основы академической живописи, которые всё более устаревали и конфликтовали с действительными проблемами и социальными задачами искусства.

Гениальным художником-классицистом был К.П. Брюллов (1799 - 1852), который своей живописью привнёс в искусство новаторские веяния, окрашенные романтизмом. Исторические полотна Брюллова несли на себе печать трагизма, но этот признак был отличительным для русского романтизма, составлял его национальную специфику. Бесспорный шедевр Брюллова - «Последний день Помпеи». На этой картине зрители увидели идеализированный образ народа, и в этом Брюллов был первопроходцем. Как портретист, Брюллов показал себя большим реалистом, способным отобразить психологические оттенки своих моделей.

А.А. Иванов (1806 - 1858) относится к числу тех художников, создавших базу национальной культуры. Своим творчеством Иванов подытожил достижения эпохи, которая уже заканчивалась и которая раскрыла величайшие перспективы на будущее. Делом жизни художника явилась картина «Явление Христа народу». В ней отобразились самые животрепещущие проблемы русской жизни - от идеи освобождения народа от крепостничества до его социального пробуждения. Искания Иванова - это пути развития и русской и даже мировой живописи.

В творчестве родоначальника критического реализма в живописи А.П. Федотова (1815 - 1852) по существу завершилась эволюция изобразительного искусства России первой половины века. Визитной карточкой Федотова явилась картина «Сватовство майора», в которой осуждается коммерческий подход к личности человека, его жизни.

Созданию подобных полотен способствовала историческая ситуация. Это время было началом царствования Александра II. Тогда и возникло особое направление, которое можно назвать как реально-национальное, получившее активное развитие. Для этого было несколько предпосылок, таких как небывалый подъём общественного сознания, а так же пришедшая внезапно свобода в искусство. Руководство Академии более не подавляло художников. Изменилась и сама организации художественного образования. Теперь, вместо учеников И.И. Бецкого, которые боялись свободы и самовыражения, в Академии собралась активная молодёжь со всей России. Они хорошо знали жизнь народа, у них был высокий уровень национального самосознания. К тому же их не страшила свобода и творческая реализация, даже если она шла вразрез с устоявшимися традициями.

Таким образом, рост и всё увеличившаяся перспектива художественного осознания воссоздаётся через возникновение большого количества художественных сообществ; заведений, где учили живописи и рисованию. Характерно для этого времени открытие музеев и частных галерей, причём не только в Москве и Санкт-Петербурге. Особой приметой времени оказывается введение в школах уроков рисования.

Итак, все эти факторы приводят к блестящим результатам. В России появляется целая плеяда талантливых и оригинальных художников, выросших на национальной почве. Так и русской искусство делается национальным. Его главным отличием от искусства предшествующего периода является воплощение в живописи всех социальных проблем и нравственных язв общества.

Наиболее это очевидно в области бытового жанра. Когда проходит первая когорта художников-жанристов, творивших в 50-х годах XIX века и творивших скорее в сатирико-юмористическом ключе, возникает вторая плеяда. Это происходит уже в следующем десятилетии - в 60-х годах. Это художники-жанристы, работающие в другом направлении - социально-тенденциозном. Теперь художники желали не только изображать, но и направлять, обучать, изобличать.

Своеобразие русской культуры XIX века таится в исторических особенностях этой эпохи. В социально-экономической жизни страны уже во второй четверти столетия всё отчётливее обозначался кризис феодально-крепостнической системы тогдашней России, «быстро развивались буржуазные отношения, углублялась социальная дифференциация населения, шёл процесс формирования новых демократических течений и направлений общественной мысли».

На культурную жизнь России в первые десятилетия XIX века огромное влияние оказали Отечественная война 1812 года и движение декабристов. Освободительная война с французами явилась важным этапом развития русского национального самосознания, вызвала мощный патриотический подъём по всей стране, о чём уже говорилось выше. Так формировалась новая русская культура, подарившая миру такие имена как Иванов, Венецианов, «Товарищество художников-передвижников»: И.Н. Крамской (1837 - 1887), И.Е. Репин (1844 - 1930), В.И. Суриков (1848 - 1916), В.Г. Перов (1833 - 1882), Н.Н. Ге (1831 - 1894), В.Д. Поленов (1844 - 1927), Саврасов (1830 - 1897), И.И. Шишкин (1832 - 1898), В.М. Васнецов (1848 - 1926), А.И. Куинджи (1842 - 1910), И.И. Левитан (1860 - 1900) и др.

Наследие художников-передвижников - это величайший прорыв в отечественном и мировом искусстве. Каждый из них в меру своего самобытного таланта внёс неоценимый вклад в культуру, став событием мирового значения.

Передвижничество явилось одним из немногих существовавших до сих пор способов приблизить искусство к народу. Именно это направление становится ведущим во второй половине столетия. К концу века искусство передвижников отказывается от чётко выраженной социальности, переключается на общечеловеческие проблемы. В 30-е годы выдвигается деятельность объединения «Мир искусства», в которое входят А.Н. Бенуа, М.В. Добужинский и др. «Мирискуссники» отвергают и академизм и передвижничество. Их творческим девизом становится воплощение индивидуального начала в творчестве.

Таковы разнообразные процессы, проходящие в искусстве XVIII - XIX веков, благодаря которым российское искусство обрело свою неповторимость, яркость и гениальность.

4. История создания Эрмитажа и Русского музея в Петербурге.

В величайшее событие для русской культуры превратилось возникновение двух крупнейших музеев - Эрмитажа и Русского музея. Первый их них был основан в 1764 году, второй - в 1898 году.

Эрмитаж вырос в крупнейший музей мира из личной коллекции Екатерины Второй. В 1764 году императрицей было приобретено более двухсот полотен, принадлежащих кисти художников Голландии и Фламандии. Приобретённые картины нашли своё место в отдельной части императорского дворца. Этим расположенным отдалённо апартаментом было дано название «Эрмитаж» (слово французского происхождения), что в переводе и значило «место уединения».

Прошло пять лет, прежде чем Екатерина Вторая приобрела новые полотна. Они были закуплены в Дрездене. Коллекция отличалась высокой художественной ценностью. Среди прочих, в неё входили картины великих мастеров - Б.Ф.П.Э. Беллотто (1721 - 1780) и Тициана (1477 - 1576). Далее, в 1772 году, императрица пополнила свою коллекцию уникальными работами, которые в дальнейшем явились визитной карточкой того Эрмитажа, который сегодня известен всем. Новая коллекция включала в себя картины Рембрандта (1606 - 1669), К. Лоррена (1600 - 1682), Рафаэля (1483 - 1520), Н. Пуссена (1594 - 1665), П.П. Рубенса (1577 - 1640), Тициана (1477 - 1576), А. Ватто (1684 - 1721), А. Ван-Дейка (1599 - 1641).

Уже на этот момент собрание Екатерины можно было смело причислять к уникальным, но она, тем не менее, продолжала его пополнять. Бесценные шедевры Ван-Дейка и Рембрандта появляются в коллекции императрицы в 1779 году. Более того, она обращает своё внимание не только на живопись, но и графику, в результате чего её собрание обогащается графическими работами в количестве не менее пятисот экземпляров. Это же касается и скульптуры. Благодаря Екатерине можно увидеть в Эрмитаже образцы античной скульптуры и даже такого титана, как Микеланджело (1475 - 1564).

Смерть Екатерины Второй не приостановила расширение собрания. Эпохи последующих правителей - Александра I, Николая I приносят новые, не менее ценные экземпляры в эту коллекцию. Решением Николая I музей становится публичным (1852). После 1917 года Эрмитах, подобно другим учреждениям культуры, переходит к государству. Пополнение собрания происходит за счёт конфискованных частных коллекций. В ХХ веке Эрмитаж получает в своё владение полотна В. Ван Гога (1853 - 1890) и импрессионистские шедевры.

Советская эпоха принесла не только увеличение коллекций, но и существенные утраты. Так, Бриллиантовая комната стала собственностью Алмазного Фонда. Немалое количество экземпляров старинной живописи отправилось в другие музеи. Великая Отечественная война, блокада Ленинграда так же не способствовало расцвету музея. Вынужденная эвакуация всех коллекций за Урал, устройство в самом здании музея бомбоубежища - всё это было тяжёлым испытанием. Проведённая после войны реставрация явилась для Эрмитажа открытием второго дыхания. Возвращённые экспонаты заняли свои места в музее. Большая часть коллекция осталась неповреждённой.

Итак, 50-е годы становятся для музея временем обновления и расширения фондов. В 1957 году открывается для экскурсантов третий этаж Зимнего дворца. Сегодня экспозиции Эрмитажа - это собрание колоссальных коллекций, охватывающей практически все эпохи: от каменного века до всего наилучших творений современности. Аналогов коллекциям Эрмитажа в мире больше не существует.

Основание Государственного Русского музея произошло в 1895 году. Доступным для посетителей он стал в 1898 году. Костяком его коллекции сделались живописные и скульптурные произведения русских авторов. Обеспечение музея происходило за счёт фондов Эрмитажа, Академии художеств, а также частных собраний. На начальный период формирования Русского музея его собрание характеризовалось как частичное: не были представлены произведения многих заслуживающих того художников, отсутствовали целые периоды истории искусства России.

Подобно Эрмитажу, после революции 1917 года в Русском музее также произошли изменения. Происходит возрастание коллекций в существенные разы. Сотрудники распределили коллекции по историко-монографическому принципу с соблюдением хронологии, принадлежности к эпохе, школе и направлениям. Теперь Русский музей имеет отделы: древнерусской живописи, искусства, относящегося к XVIII и XIX вв.; отдел искусства советского времени; отдел современного искусства.

В ХХ веке Русский музей окончательно утвердился в статусе одного из самых грандиозных собраний национальных шедевров. Сотни тысяч экспонатов содержатся в его стенах. По картинам, представленным в музее, можно изучать всю историю отечественного искусства в полном объёме.

Музей является обладателем одной из наилучших коллекций отечественной гравюры и скульптуры, а также впечатляющим собранием образцов народного и декоративного творчества. По своему строению он занимает целый комплекс зданий, центральным из которых является Михайловский дворец. Он построен по проекту крупнейшего архитектор XIX века К.И. Росси (1775 - 1849). В Михайловском дворце и корпусе, к нему примыкающему, расположена коллекция дореволюционного искусства.

В 1916 году был достроен новый корпус по проекту Л.Н. Бенуа (1856 - 1928), архитектором которого был С.О. Овсянников (1880 - 1937). Второй этаж этого корпуса будет в дальнейшем отдан для живописных экспонатов, относящихся к периоду второй половины XIX - начала ХХ века, в то время как первый этаж посвящён искусству советскому. Оба корпуса - Михайловский дворец и корпус Бенуа связаны специальным переходом, позволяющий посетителям осматривать экспозиции с максимальным удобством.

Оба музея - Эрмитаж и Государственный Русский музей - относятся к достоянию Россию, активно функционируют и принимают в год не менее полутора миллионов человек.

5. Заключение.

Искусство первой половины XVIII века отразило в себе созидательный характер реформ Петра I, новые представления о ценности человека, победы русского оружия. Со второй половины столетия художественная культура России выходит на ведущее место Европы, благодаря масштабному вкладу в общую сокровищницу и совершенству художественных решений. В области живописи эти решения воплотили идеи высокого нравственного предназначения человека. В портретном жанре реалистическое изображение человека нашло одно из самых выдающихся воплощений.

История русской культуры XIX века является национальным духовным богатством. Живопись, подобно всей художественной культуре, запечатлело в себе народную память о великих свершениях, произошедших в России. Примечательно, что и творческая интеллигенция, и граждане страны к началу ХХ века мыслили совсем иначе, чем россияне 50 - 60-х гг., что и отразилось в живописи данного периода.

6. Список литературы.

1. Варшавский С.П., Рест Б.И. Эрмитаж, 1764—1939: Очерки из истории Государственного Эрмитажа /С.П. Варшавский, Б.И. Рест. - Л.: Искусство, 1939. - 252 с.

2. Воскобойников В.Н. История мировой и отечественной культуры/В.Н. Воскобойников. - М.: МГУК. 1995. - 288 с.

3. История русского искусства: В 2-х томах. - М.: Белый город, 2007. - 889 с.

4. История русского искусства. В 2-х т. Т. 2. Кн. 1. / Под ред. М.Г. Неклюдовой. - М.: Изобразительное искусство, 1980. - 634 с.

5. Русский музей. Проспект. Составитель и автор текста А.И. Кий. - Л.: Лениздат, 1982. - 28 с.

6. Сарабьянов Д. В. История русского искусства второй половины XIX века: Курс лекций/Д.В. Сарабьянов. — М.: Изд-во МГУ. 1989. - 337 с.

Посетитель Русского музея, переходящий из экспозиции иконописи в зал Петра I, испытывает ощущения, похожие на те, что в фильме «Матрица» пережил Нео, принявший из рук Морфеуса красную таблетку. Только что нас окружали одухотворенные образы, яркие цвета и гармонические линии, которые лишь отдаленно напоминали видимое вокруг, но своей нетелесной красо-той представляли в нашем мире закон и порядок, установленные при сотво-рении Вселенной. Добро пожаловать в реальность — переступая порог, мы нисходим в посюсторонний мир темных красок и нарочитой телесности, вылепленных светом рельефных лиц, как будто отслаивающихся от черных фонов. Мы пришли смотреть, но сами оказались под перекрестным огнем взглядов: почти все экспонаты здесь — портреты. С этого времени и на весь наступающий век портрет станет синонимом русской живописи.

История русского портрета XVIII века — это картина визуального самосознания нации, развернутый во времени процесс обретения русским человеком «лица». В Петровскую эпоху происходит привыкание к облику индивида, встроен-ного в социальную иерархию. От сословного стандарта, зафиксированного в доволь-но ограниченном репертуаре поз и выражений лица, портрет идет к выстраи-ванию более тонких отношений между внешностью и внутренним миром персонажа. С приходом сентиментализма именно жизнь души стано-вится ценностью, признаком личности, гармонически сочетающей природу и циви-лизацию. Наконец, романтизм и эпоха 1812 года позволят — наверное, впервые в русском искусстве — родиться образу внутренне свободного чело-века.

Говоря о портрете, нужно напомнить несколько вещей. Прежде всего, в сослов-ном обществе он — привилегия, маркер и одновременно гарант статуса модели. В подавляющем большинстве случаев героями портретов становились пред-ста-вители высших общественных слоев. Портрет, в котором соблюдены и согла--сованы необходимые условности изображения (поза, костюм, антураж и атри-буты), автоматически удостоверит высокий социальный статус своего персо-нажа. Портрет отражает и транслирует стандарты социального поведения. Он словно говорит: «Перед тобой благородный человек. Будь подобен ему!» Так, дворянский портрет в течение столетий представляет не только вельможу-деятеля, но и человека, которому присуща изящная непринужденность, то есть свойство, которое издавна служило телесным выражением благородства и вос-пи-тания, а следовательно, принадлежности к элите.

Портретная живопись — своего рода промышленность. Сам характер портрет-ного рынка предполагает высокую степень унификации. Портреты достаточно четко делятся на торжественные (парадные) и более камерные (приватные). Они, в свою очередь, предполагают определенный набор форматов, поз и атри-бутов, а также соответствующий прейскурант, который учитывает, сам ли художник исполнял портрет от начала до конца или поручал менее ответ-ственные участки работы подмастерьям.

С первых своих шагов в Древнем мире портрет играл роль магическую: он буквально замещал изображаемого и продлевал его бытие после смерти. Память об этих архаических функциях сопутствовала портрету и тогда, когда он стал одним из жанров живописи и скульптуры Нового времени. Она пере-давалась, в частности, литературными произведениями, которые описывали воображаемую коммуникацию с портретом: поэтические «собеседования» с ним, истории о влюбленности в портреты, а в эпоху романтизма — страшные рассказы об оживающих изображениях. В них обязательно говорится, что пор-трет «как живой», он «дышит», ему не хватает только дара речи и т. п. Как пра-вило, описываемые поэтами картины были плодом их воображения. Однако сама традиция, сохраняемая словесностью в течение столетий, задавала способ восприятия портрета и напоминала о том, что он принадлежит не только миру искусства, но напрямую связан с проблемой человеческого существования.

Классическая теория искусства невысоко ценит портрет. Соответствующее место этот жанр занимает и в академической иерархии. В конце XVIII века, например, считалось, что «в портретном… роде всегда делается только одна фигура, и по большей части в одинаковом положении… Не можно сей род… сравнять с историческим…». В эту пору портретная живопись, связанная с подражанием несовершенной натуре, не должна была стать престижным заня-тием. Между тем в России сложилась иная ситуация: востребованный общест-вом портрет стал одним из наиболее верных путей художника к успеху. Начи-ная с Луи Каравака, Ивана Никитина или Георга Гроота создание портре-тов было одной из главных задач придворных живописцев. Но художник первой половины — середины XVIII века все еще многостаночник: шереметев-ский крепостной Иван Аргунов выполнял разнообразные прихоти хозяина и завер-шил свой путь домоправителем, оставив живопись; Андрей Матвеев и Иван Вишняков надзирали за зодчими и декораторами Канцелярии от строе-ний; сходные обязанности были у Алексея Антропова в Синоде. Однако за одну лишь копию собственного коронационного портрета Петра III, заказанную Сенатом, художник получил 400 рублей — всего на треть меньше своего годового синодского жалованья.

Алексей Антропов. Портрет Петра III. 1762 год

С основанием Академии художеств в 1757 году ситуация стала меняться. Прежде русский портретист, подобно ренессансному подмастерью, учился ремеслу в мастерской практикующего художника или брал уроки у заезжей знаменитости. Сорокалетний Антропов совершенствовался под руководством Пьетро Ротари — переселившегося в Россию живописца с европейской репута-цией. Аргунов учился у Гроота, и по повелению императрицы сам наставлял живописи «спавших с голоса» певчих, среди которых был будущий историче-ский живописец Антон Лосенко. Теперь же в основу образования художника был положен проверенный поколениями целостный метод. Портретный класс в Академии был основан в 1767 году.

Несмотря на, каза-лось бы, невысокий ста-тус жанра, из девяти окончивших Академию учеников первого приема пятеро выпустились как портретисты, и лишь двое специали-зировались на историче-ской живописи. Портреты занимали важное место на академиче-ских выставках и позволяли художнику сделать полноценную карьеру — стать «назначенным» (то есть членом-корреспондентом) или даже академиком. Боровиковский полу-чил первое звание в 1794 году за изображение Екате-ри-ны II на прогулке в Цар-скосельском парке, а через год — второе, за портрет великого князя Констан-тина Павловича. Портрет человека творческой профес-сии сам по себе мог символически повы-шать его статус. Левицкий изобразил архитектора Кокори-нова в 1769 году по стандарту портрета государственного дея-теля: ректор Академии художеств при шпаге и в роскошном костюме стои-мо-стью в его годовое жало-ванье исполненным благородства жестом указывает на секретер с академиче-ской казной, печать Академии и ее план. Через четыре года художник буква-льно воспроизведет эту схему в портрете вице-канцлера князя Голицына.

Владимир Боровиковский. Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке. 1794 год Государственная Третьяковская галерея

Владимир Боровиковский. Портрет великого князя Константина Павловича. 1795 год Чувашский государственный художественный музей

Дмитрий Левицкий. Портрет А. Ф. Кокоринова. 1769 год

Дмитрий Левицкий. Портрет вице-канцлера князя А. М. Голицына. 1772 год Государственная Третьяковская галерея

Вторая половина столетия открывает перед портретистом альтернативу — рабо-ту по частным заказам. Федор Рокотов происходил, скорее всего, из кре-пост--ных, но выслужил дворянство по военному ведомству. Когда его карьера в Академии художеств не задалась, он в 1766-1767 годах переехал в Москву, и родовитая знать старой столицы составила обширную клиентуру художника. На его примере мы можем составить представление о положении востребован-ного живописца. За написанный по собственному почину царский портрет Ека-терина наградила Рокотова 500 рублями. Первый историограф русского искус-ства XVIII века Якоб Штелин свидетельствует, что еще в Петербурге художник был «столь искусен и знаменит, что не мог один справиться со всеми заказан-ными ему работами… Он имел у себя в своей квартире около 50 пор-третов, очень похожих, на них ничего не было закончено, кроме головы [это наверняка предполагало участие подмастерьев]». Если в 1770-х годах его стан-дартный портрет стоил 50 рублей, то в 1780-х он оценивался уже в сотню. Это позво-лило художнику приобрести участок земли за 14 000 рублей, построить на нем двухэтажный каменный дом, стать членом Английского клуба и заслу-жить раз-драженное замечание современника: «Рокотов за славою стал спесив и важен».

Федор Рокотов. Коронационный портрет Екатерины II. 1763 год Государственная Третьяковская галерея

Контраст между иконописью и портретом XVIII века наглядно показывает ради-кальность петровской революции. Но европеизация изобразительных форм началась раньше. В XVII веке мастера Оружейной палаты и другие изографы создали гибрид иконы и портрета — парсуну (от слова «персона», кото-рое в первой половине XVIII заменяло в России слово «портрет»). К концу XVII столетия парсуна уже вовсю использует схему европейского парадного пор-тре-та, заимствованную через Польшу и Украину. От портрета пришла задача — облик человека в его социальной роли. Но изобразительные средства во мно-гом остаются иконными: плоскостность формы и пространства, услов-ность строения тела, поясняющий текст в изображении, орнаментальная трак-товка одеяний и атрибутов. Эти особенности и в XVIII столетии долгое время сохра-нялись в провинциальном дворянском портрете, в портретах купечества и ду-хо-венства.

Портрет царя Алексея Михайловича. Парсуна неизвестного русского художника. Конец 1670-х — начало 1680-х годов Государственный исторический музей

Учившийся в Италии петровский пенсионер Иван Никитин — первый русский мастер, «забывший» про парсуну. Его портреты довольно просты по компози-ции, он использует лишь несколько иконографических типов, редко пишет руки и предпочитает темную цветовую гамму. Его портреты часто отмечены особым правдоподобием, лицо трактуется подчеркнуто рельефно, узнавае-мость превалирует над идеализацией. Канцлер Гавриил Головкин — идеальный образ меритократической монархии Петра: выхваченную светом вытянутую пирамиду фигуры венчает овальное лицо в обрамлении парика. Спокойное достоинство, гордость и уверенность в себе сообщают герою и сдержанная, но естественная поза, и встречающий зрителя прямой взгляд. Парадный кам-зол с орденами и лентой почти сливается с фоном, поз-воляя сосредоточить все внимание на лице. Темная среда выталкивает Голов-кина наружу, кисть его левой руки обозначает границу пространства полотна, а филигранно вы-писан-ный голубой орденский бант словно бы проламывает ее, выходя в наше простран-ство. Этот живописный трюк, форсирующий иллю-зию присутствия, одно-временно помогает сократить психологическую и социаль-ную дистанцию между моделью и зрителем, непреодолимую в допетровской парсуне.

Иван Никитин. Портрет государственного канцлера графа Г. И. Головкина. 1720-е годы Государственная Третьяковская галерея

Вернувшийся из Нидерландов Андрей Матвеев около 1729 года создал свой портрет с молодой женой. Если согласиться с этой общепринятой сегодня идентификацией, то перед нами не просто первый известный автопортрет русского живописца. В этом изображении разночинцев представлено неожи-данное для России той поры равновесие мужчины и женщины. Левой рукой художник церемонно берет руку спутницы; правой, покровительственно при-обняв, направляет ее к зрителю. Но весь формальный смысл этих жестов доми-нирования и присвоения неожиданным образом стирается. В очень несложно организованном полотне женская фигура не просто находится по правую руку от мужчины, но и занимает ровно такое же картинное пространство, что и он, а головы супругов расположены строго по одной линии, словно замершие на одном уровне чаши весов.

Андрей Матвеев. Автопортрет с женой. Предположительно, 1729 год Государственный Русский музей

Портрет середины столетия — это по большей части изображение не личности, а статуса. Характерный пример — супруги Лобановы-Ростовские кисти Ивана Аргунова (1750 и 1754). При всей узнаваемости персонажей перед зрителем прежде всего «благородный вельможа» и «любезная красавица», положение которых раз и навсегда зафиксировано форменным мундиром, горностаевой мантией и платьем с серебряным шитьем. Художник середины XVIII века — русский и иностранный — исключительно тщательно передает костюм и его элементы: ткань, шитье, кружева; подробно выписывает драгоценности и на-грады. В этих портретах Аргунова тело персонажа сковано пространством, развернуто вдоль плоскости холста, а ткани и украшения выписаны с такой детализацией, что заставляют вспоминать парсуну с ее декоративностью и особым, поверхностным видением человеческого тела.

Иван Аргунов. Портрет князя И. И. Лобанова-Ростовского. 1750 год Государственный Русский музей

Иван Аргунов. Портрет княгини Е. А. Лобановой-Ростовской. 1754 год Государственный Русский музей

Сегодня мы больше ценим те произведения русского портрета XVIII века, в ко-торых условный образ кажется утратившим цельность, а декорум (баланс иде-ального и реального в портрете) нарушен в пользу правдоподобия. Очевид-но, отсюда проистекает обаяние, которым наделено для современного зрителя изо-бражение десятилетней Сарры Фермор (1749). Подчиненный ее отца по Кан-целярии от строений Иван Вишняков представил ребенка в образе взрослой девушки, вписав хрупкую фигурку в парадную композицию с колонной и зана-весом на заднем плане. Отсюда и притягательность таких изображений, где лишенное внешней красивости лицо словно бы выступает залогом правдивой передачи характера: таковы антроповские портреты статс-дамы Анастасии Измайловой (1759) или Анны Бутурлиной (1763).

Иван Вишняков. Портрет Сарры Элеоноры Фермор. 1749 год Государственный Русский музей

Алексей Антропов. Портрет статс-дамы А. М. Измайловой. 1759 год Государственная Третьяковская галерея

Алексей Антропов. Портрет А. В. Бутурлиной. 1763 год Государственная Третьяковская галерея

В этом ряду стоят и портреты четы Хрипуновых кисти Аргунова (1757). Козьма Хрипунов, пожилой мужчина с массивным носом, сжимает в руках лист сло-жен-ной бумаги и, словно оторвавшись от чтения, останавливает зрителя ост-рым взглядом. Его молодая супруга держит в руках раскрытую книгу и со спо-койным достоинством глядит на нас (по данным исповедных книг, Феодосии Хрипуновой вряд ли больше двадцати лет: персонажи портретов XVIII века часто выглядят старше своего возраста). В отличие от современной Франции, где в эпоху Энциклопедии книга не была редкостью даже в аристократическом портрете, персонажи русских полотен XVIII века очень редко представлены за чтением. Небогатые атрибутами и сдержанные по манере портреты четы Хрипуновых в Европе были бы отнесены к портретам третьего сословия, отра-жающим ценности Просвещения. В них — как, например, в портрете врача Леруа работы Жака Луи Давида (1783) — важен не статус, а деятельность героя, не благообразие облика, а честно предъявляемый характер.

Иван Аргунов. Портрет К. А. Хрипунова. 1757 год

Иван Аргунов. Портрет Х. М. Хрипуновой. 1757 год Московский музей-усадьба «Останкино»

Жак Луи Давид. Портрет доктора Альфонса Леруа. 1783 год Musée Fabre

С именами Рокотова и Левицкого впервые в России Нового времени связыва-ется представление о строго индивидуальной манере, которая словно подчи-няет себе модели: теперь можно смело говорить о даме, «сошедшей с полотна Рокотова», о кавалере «с потрета Левицкого». Различные по манере и духу, оба живописца заставляют увидеть в своих портретах не только изображения кон-кретных людей, но и ощутить живопись как таковую, которая воздействует мазком, фактурой, колоритом — вне зависимости от сюжета. Очевид-но, это свидетельство постепенного изменения статуса художника, его самооценки и формирующегося общественного интереса к искусству.

Рокотов — первый в России мастер эмоционального портрета. Становление его манеры связано с воздействием итальянца Ротари, чьи девичьи «головки» при-нято считать пикантными безделушками рококо. Но Рокотов мог увидеть в них пример разнообразных, тонких, ускользающих интонаций — того, что отличает образы самого русского художника. От темного фона предшествен-ников Роко-тов уходит к фону неопределенному, подобному дымке, не столько прибли-жа-ю-щему фигуру к зрителю, сколько впитывающему ее. Облаченное в мундир или платье тело приобретает подчиненное значение, лицо теперь полностью доминирует. Стоит присмотреться к тому, как Рокотов пишет глаза: в таких вещах, как знаменитый портрет Александры Струйской (1772), зрачок написан сплавленными мазками близких цветов с ярким бликом, — взор теряет яс-ность, но приобретает глубину. Неотчетливость окружения, сглаженность контура наряду с затуманенным, но насыщенным взглядом героев создают не имеющее аналогий в русском портрете ощущение многомер-ности характера, в котором — прежде всего у женщин — определяющую роль играют эмоции. В этом отношении рокотовские персонажи — люди сентимен-тализма, в кото-ром приоритетны не социальные роли и амбиции, а эмоциона-ль-ная глубина и душевная подвижность человека.

Федор Рокотов. Портрет А. П. Струйской. 1772 год Государственная Третьяковская галерея

Кажется неслучайным, что изощренная, но лишенная внешних эффектов манера Рокотова оформилась в Москве с пестуемой ею традицией частной жизни, семейственности и дружества. В это же время в аристократической и придворной екатерининской столице, следящей за мировыми художест-венными модами, расцвел самый блестящий живописец России XVIII века — Дмит-рий Левицкий. В творчестве этого выходца из семьи украинского священ-ника, окончившего петербургскую Академию художеств, русская живопись впервые вышла на европейский уровень. Он был наделен даром создавать полнокровные и благородные образы, способностью к завораживающе точной передаче разнообразных фактур — тканей, камня, металла, человеческого тела. При этом целый ряд его произведений вводил русское искусство в контекст передовых умственных движений эпохи.

Так, актуальные для русского Просвещения идеи подчинения самовластия закону были воплощены Левицким в картине «Екатерина II —законодатель-ница в храме богини правосудия» (1783). Парадный портрет правителя всегда воплощает его официальный образ. Полотно Левицкого — уникальный случай, когда изображение монарха, полностью отвечая канонам жанра, является посла-нием общества государю, передает чаяния просвещенного дворянства.

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины-законодательницы в храме богини Правосудия. 1783 год Государственный Русский музей

Императрица в лавровом венке и гражданской короне, жертвуя своим покоем, сжигает маки на стоящем под статуей Фемиды алтаре с надписью «для общего блага». На постаменте скульптуры вырезан профиль Солона — афинского зако-но-дателя. Имперский орел восседает на фолиантах законов, а в раскры-ваю-щем-ся позади царицы море виден русский флот под Андреевским флагом с жез-лом Меркурия, знаком защищенной торговли, то есть мира и процве-та-ния. Помимо просветительской идеи верховенства закона, здесь возможны и иные полити-че-ские обертоны. Высказывалось предположение, что полотно должно было стать центром ансамбля портретов Думы кавалеров ордена Св. Владимира и рас-полагаться в царскосельской Софии, таким образом входя в идеологиче-ский аппарат Екатерины.

Этот портрет, программа кото-рого принадлежит Николаю Львову, а заказ — Александру Безбородко, был, вероятно, первым произведением русской живо-писи, которое оказалось обще-ственным событием. Он созвучен появившейся в том же 1783 го-ду оде Держа-вина « ». Тогда же Ипполит Богданович напечатал станс к художнику, на который Левицкий , раз-вернув идео-ло-гическую програм-му портрета, — первый случай прямого обра-щения рус-ского живописца к пуб-лике. Таким образом, портрет принял на себя функ-ции повествовательного исторического полотна, которое оформ-ляет вол-ную-щие общество идеи и ста-новится событием для относительно широкой ауди-тории. Это один из первых признаков нового для России про-цесса: изобра-зительное искусство перестает обслуживать утилитарные потреб-ности элиты (репрезен-тация политических и личных амбиций, украшение жизни, визуа-лизация знания и т. п.) и посте-пенно становится важным элемен-том нацио-нальной культуры, организуя диалог между различными частями общества.

Семь полотен серии «Смолянки», написанные в 1772-1776 годах, изображают девятерых воспитанниц Смольного института благородных девиц разных «воз-растов» (периодов обучения). Это памятник , эксперименту, в котором отразились ключевые идеи европейского Просве-ще-ния: воспитание нового человека, передовое образование для женщин. Они также наглядно свидетельствуют о постепенном изменении отношения к пери-одам человеческой жизни: если прежде ребенок в русском портрете представ-лялся, как правило, маленьким взрослым, то смолянки демонстриру-ют шаги на пути к отрочеству, которое именно в этой портретной серии впервые высту-пает отдельным, самостоятельным этапом. Девушки танцуют, исполняют теа-тральные роли, но два замыкающих серию изображения «стар-ше-курсниц» Гла-фиры Алымовой и Екатерины Молчановой словно подводят итог, воплощая две ипостаси просвещенной женщины. Алымова играет на ар-фе, представляя ис-кус--ства, которые ассоциируются с чувственной природой человека. Мол-ча-нова репрезентирует интеллектуальное начало. Она позирует с книгой и вакуум--ным насосом — современным инструментом, позволяющим исследо-вать материаль-ную природу мира. Из портретного атрибута он превра-щается здесь в знак основанного на научном эксперименте передового знания.

Дмитрий Левицкий. Портрет Феодосии Ржевской и Настасьи Давыдовой. 1771–1772 годы Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Нелидовой. 1773 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Хрущевой и Екатерины Хованской. 1773 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Александры Левшиной. 1775 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Екатерины Молчановой. 1776 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Глафиры Алымовой. 1776 год Государственный Русский музей

Дмитрий Левицкий. Портрет Натальи Борщовой. 1776 год Государственный Русский музей

Произведения Владимира Боровиковского, ученика и земляка Левицкого, наглядно показывают, что сентименталистские ценности в последние десяти-летия XVIII века стали основой репрезентации частного человека. Теперь пор-трет отчетливо расслаивается на парадный и приватный. Нарочитой роскошью блещет изображение «бриллиантового князя» Куракина (1801-1802), прозван-ного так за любовь к драгоценностям и показной пышности. Подобно ряду полотен Гойи, оно показывает, что великолепие живописи становится одним из последних доводов в пользу величия аристократии: сами модели уже не всегда способны выдержать тот пафос, который диктуется жанром.

Владимир Боровиковский. Портрет князя А. Б. Куракина. 1801-1802 годы Государственная Третьяковская галерея

Харак-терный для «эпохи чувствительности» гибрид представляет собой изо-бра-же-ние Екатерины II в Царском Селе (см. выше). Портрет в рост на фоне памятника военной славы выдержан в подчеркнуто камерном модусе: он пред-ставляет государыню в шлафроке в момент уединенной прогулки в аллеях парка. Пор-трет не понра-вился Екатерине, но, скорее всего, подсказал Пушкину мизан-сцену встречи Маши Мироновой с императрицей в «Капитан-ской дочке». Именно у Борови-ковского пейзаж впервые среди русских худож-ников стано-вится постоянным фоном портрета, обозначая целый комплекс представлений, связанных с иде-ями естественности, чувствительности, част-ной жизни и еди-не-ния родствен-ных душ.

Природа как проекция душевных переживаний — характерная черта культуры сентиментализма, говорящая о том, что внутрен-ний мир человека становится безусловной ценностью. Правда, во многих произведениях Боро-виковского «причастность природе» персонажа приобре-тает характер клише, свидетель-ствующего о том, что чувствительность и естественность превра-тились в моду. Особенно это заметно в виртуозно исполненных женских портретах, следую-щих идеалу юной «природной» кра-соты и калькирующих позы и атрибуты модели. С другой стороны, эта рамка пасторального портрета позволяла включать в число персонажей крепостных. Таковы, например, «Лизынька и Дашинька» (1794) — дворовые девушки покро-вительствовавшего живописцу Львова, почти неотличимые внешне от молодых дворянок.

Владимир Боровиковский. Лизынька и Дашинька. 1794 год Государственная Третьяковская галерея

Если в лице Левицкого и Боровиковского русская живопись стала в ряд с со-временными художественными веяниями, то следующее поколение русских пор-тре-тистов решило новую задачу: их искусство наконец выстроило диалог с великой живописью Европы XVI-XVII веков, традиция которой в допетров-ской России отсутствовала. Предпосылками для него стало формирование еще в Екатерининскую эпоху уникальной по качеству коллекции Эрмитажа, а также длительные поездки за рубеж успешно окончивших Академию молодых худож-ников. Карл Брюллов конструировал собственный образ по лекалам «старого мастера» и вместе с тем воссоздавал на русской почве великолепие вандейков-ского парадного портрета с его симфонической роскошью колорита («Всад-ница», 1831; портрет сестер Шишмарёвых, 1839).

Орест Кипренский. Портрет отца художника Адама Карловича Швальбе. 1804 год Государственный Русский музей

В портрете Пушкина (1827) диалог с традицией выстраивается на уровне ико-нографии, все еще понятной европейцу рубежа XVIII-XIX веков. Скрещенные на груди руки и устремленный в пространство взор поэта представляют собой отголосок персонификаций меланхолии — темперамента, который начиная с эпохи Возрождения рассматривался как признак гениальности.

Орест Кипренский. Портрет А. С. Пушкина. 1827 год Государственная Третьяковская галерея

Коллективным героем произведений Кипренского стало поколение 1812 года. Эти портреты отличаются беспрецедентной в русском искусстве раскован-ностью «поведения» персонажей. Показательно сопоставление «формального» портрета полковника Евграфа Давыдова (1809) и серии графических портретов участников Отечественной войны 1812-1814 годов (Алексея Ланского, Михаила Ланского, Алексея Томилова, Ефима Чаплица, Петра Оленина и других, все — 1813). Первый варьирует характерный для Европы XVIII и начала XIX века тип дво-рянского портрета. Поза Давыдова не просто демонстрирует отрешенную непринужденность, она иконографически облагораживает персонажа, посколь-ку восходит к знаменитому «Отдыхающему сатиру» Праксителя: совершен-ство классической статуи гарантирует достоинство героя полотна. Но чувст-венный телесный покой сатира — лишь оборотная сторона его живот-ной нату-ры, и Кипренский великолепно пользуется этой памятью прототипа (одновре-менно знаковой и пластической), создавая образ героя, пребывающего в рас-слаб-лен-ном покое, но способного распрямиться, подобно пружине. Каждый из каран-дашных портретов молодых «ветеранов» также в некоторой степени подчинен какому-либо портретному клише, но вместе они демонстри-руют небывалую графическую свободу и разнообразие формальных решений: пово-ротов тела, наклонов головы, жестов, взглядов. В каждом отдельном случае художник шел не от заранее заданных ролей, а от раскрывающейся перед ним личности. Эта непринужденность героев вместе с демонстративной легкостью исполне-ния выступают зримым воплощением внутреннего «само-стояния» поколе-ния — небывалого до той поры в русской истории ощущения свободы.