Рассказ пришвина ель и сосна концовка. Михаил Михайлович Пришвин

«Еще весны душистой нега…» Афанасий Фет

Еще весны душистой нега
К нам не успела низойти,
Еще овраги полны снега,
Еще зарей гремит телега
На замороженном пути.

Едва лишь в полдень солнце греет,
Краснеет липа в высоте,
Сквозя, березник чуть желтеет,
И соловей еще не смеет
Запеть в смородинном кусте.

Но возрожденья весть живая
Уж есть в пролетных журавлях,
И, их глазами провожая,
Стоит красавица степная
С румянцем сизым на щеках.

Анализ стихотворения Фета «Еще весны душистой нега…»

Со времен студенчества и вплоть до самой смерти для Фета существовали три безусловных ценности: любовь, природа и поэзия. Именно эти темы он считал возможным раскрывать в лирике. На все остальные мотивы накладывалось негласное табу. Описания природы Афанасия Афанасиевича — это изображение момента через призму личностного восприятия. Для Фета было крайне важно зафиксировать мимолетное изменение. В его стихотворениях читателю предлагаются не просто осенние, летние, весенние, зимние пейзажи. Поэт стремился рассказать о более коротких отрезках сезонов, переходных состояниях природы. Это видно и по произведению «Ещё весны душистой нега…», впервые опубликованному в 1854 году в журнале «Современник». В нем запечатлен момент, когда весна еще полностью не вступила в свои права, но ощущением ее скорейшего прихода уже проникнуто все вокруг. Причем в природе пока нет существенных изменений: замерзшие дороги, нерастаявший снег, непокрытые листвой деревья. Тем не менее, на интуитивном уровне человек чувствует предстоящее наступление весны, радуется ей, в душе его царит светлое настроение.

По сути, Фет описывает позднюю зиму. При этом он добавляет в пейзаж ярких весенних красок: березник желтеет, липа краснеет. Соловей, поющий в смородинном кусте, солнце, пока греющее лишь в полдень, — первые признаки приближения теплых деньков, грядущего обновления природы. Образ весны появляется из отрицания ее прихода и обобщается в заключительном пятистишии, начинающемся словами: «Но возрожденья весть живая уж есть…». В пейзажной лирике Фета предметом искусства становятся вещи, не слишком-то поэтические. Например, сизый румянец на щеках степной красавицы и упомянутый уже выше куст смородины. При помощи этих точных деталей Афанасий Афанасиевич дает понять читателям, что перед ними — не какая-то абстрактная весна, а весна в России.

Для пейзажной лирики Фета важен образ зари. Она символизирует огонь, порожденный солнцем. На старте дня краски природы отличаются ясностью и чистотой, лучи светила одаривают землю нежностью. В отблесках зари — загадочный мир, помогающий появиться вдохновению. Неразрывна связь ее с весной. Это время года для земли, как заря для наступающего дня. Что касается людей творческих, то им весна дает возможность сердцем прикоснуться к красоте, испытать восторг от повсеместного обновления и перерождения.

На вопрос SOS никак не могу найти отрывок из рассказа Кладовая солнца Пришвина Сосна и елькому не трудно напишите сам отрывок заданный автором Алена пешкова лучший ответ это

Ответ от Вадим Знак [новичек]
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.

Ответ от Krytoy krytovich [новичек]
мне понравилось ребят от меня лайк спасибо кто написал это мне помогло

Ответ от Иван насулецкий [новичек]
спасибо бл помогли очень!

Ответ от Никита Скворцов [новичек]
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.

Ответ от Вера Ткачева [новичек]
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями – за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.

­Сосна и ель

Вот почему автор выбрал для своего произведения такое звучное, гармоничное название. В пришвинской «Кладовой солнца» живут и ель, и сосна, и много других полезных растений. Пожалуй, ни у одного из русских писателей не было такого прекрасного описания природы. Об этих родственных хвойных деревьях он говорит: «Ветер-сеятель принес два семечка... Оба семечка легли в одну ямку... С тех пор... ель и сосна вместе растут...» В продолжение описания мы узнаем, что деревья борются между собой корнями за питание, а листьями и ветками за воздух. А когда треплет злой ветер, то, покачиваясь из стороны в сторону, они воют на все болото.

Так неординарно, и в то же время, художественно видит писатель лесную природу.­ Читая его строки, невольно проникаешься любовью и сочувствием к природе. Природные явления становятся своеобразными действующими лицами произведения, которые могут, как помогать людям, так и мешать им жить. Центральным событием становится поход сельских детей-сирот Насти и Митраши в Слепую елань, где мальчик застревает в болоте и не может долгое время выбраться. Идея пойти в лес пришла к ним неожиданно. Они всего лишь хотели найти поляну с клюквой, о которой много рассказывал их покойный отец. По пути дети поругались и разминулись.

Настя пошла более длинным, но надежным путем, а Митраша срезал путь и пошел по непроторенной дорожке. В итоге он и сам не заметил, как оказался посередине болота, которое его по пояс утянуло вниз. Природа чуть было не наказала детей за непослушание. Настя была старше брата на пару лет и не должна была оставлять его одного, а Митраша должен был слушаться старшую сестру. Автор хотел показать, что таким образом природа хотела проучить ребят. Однако она же им пришла на помощь. Собака лесничего учуяла беду в лесу по жалобному плачу «сплетенных навеки деревьев» и пришла к детям на помощь. Именно она вытащила Митрашу из трясины.

Как и любая сказка «Кладовая солнца» счастливо закончилась. Мальчику даже удалось подстрелить самого страшного волка в округе, за что его зауважали в деревне. Но этот поход надолго стал для них уроком. Настя корила себя за невнимательность, а Митраша - за непослушание. А собака Травка с тех пор стала им хорошим другом.

Лет двести тому назад ветер-сеятель принёс два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня.. . С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга. Деревья разных пород ужасно боролись между собою корнями за питание, сучьями - за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа. До того это было похоже на стон и вой живых существ, что лисичка, свернутая на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.

IV
Лет двести тому назад ветер-сеятель принес два семечка в Блудово болото: семя сосны и семя ели. Оба семечка легли в одну ямку возле большого плоского камня… С тех пор уже лет, может быть, двести эти ель и сосна вместе растут. Их корни с малолетства сплелись, их стволы тянулись вверх рядом к свету, стараясь обогнать друг друга… Деревья разных пород боролись между собой корнями за питание, сучьями - за воздух и свет. Поднимаясь все выше, толстея стволами, они впивались сухими сучьями в живые стволы и местами насквозь прокололи друг друга. Злой ветер, устроив деревьям такую несчастную жизнь, прилетал сюда иногда покачать их. И тогда деревья так стонали и выли на все Блудово болото, как живые существа, что лисичка, свернувшаяся на моховой кочке в клубочек, поднимала вверх свою острую мордочку. До того близок был живым существам этот стон и вой сосны и ели, что одичавшая собака в Блудовом болоте, услыхав его, выла от тоски по человеку, а волк выл от неизбывной злобы к нему.

Сюда, к Лежачему камню, пришли дети в то самое время, когда первые лучи солнца, пролетев над низенькими корявыми болотными елочками и березками, осветили Звонкую борину и могучие стволы соснового бора стали как зажженные свечи великого храма природы. Оттуда сюда, к этому плоскому камню, где сели отдохнуть дети, слабо долетело пение птиц, посвященное восходу великого солнца.

Было совсем тихо в природе, и дети, озябшие, до того были тихи, что тетерев-косач не обратил на них никакого внимания. Он сел на самом верху, где сук сосны и сук ели сложились как мостик между двумя деревьями. Устроившись на этом мостике, для него довольно широком, ближе к ели, косач как будто стал расцветать в лучах восходящего солнца. На голове его гребешок загорелся огненным цветком. Синяя в глубине черного грудь его стала переливать из синего на зеленое. И особенно красив стал его радужный, раскинутый лирой хвост.

Завидев солнце над болотными жалкими елочками, он вдруг подпрыгнул на своем высоком мостике, показал свое белое чистейшее белье подхвостья, подкрылья и крикнул:

По-тетеревиному "чуф" скорее всего значило солнце, а "ши", вероятно, было у них наше "здравствуй".

В ответ на это первое чуфыканье косача-токовика далеко по всему болоту раздалось такое же чуфыканье с хлопаньем крыльев, и вскоре со всех сторон сюда стали прилетать и садиться вблизи Лежачего камня десятки больших птиц, как две капли воды похожих на косача.

Затаив дыхание, сидели дети на холодном камне, дожидаясь, когда и к ним придут лучи солнца и обогреют их хоть немного. И вот первый луч, скользнув по верхушкам ближайших, очень маленьких елочек, наконец-то заиграл на щеках у детей. Тогда верхний косач, приветствуя солнце, перестал подпрыгивать и чуфыкать. Он присел низко на мостике у вершины елки, вытянул свою длинную шею вдоль сука и завел долгую, похожую на журчание ручейка песню. В ответ ему тут где-то вблизи сидящие на земле десятки таких же птиц, - тоже каждый петух, - вытянув шею, затянули ту же самую песню. И тогда как будто довольно уже большой ручей с бормотаньем побежал по невидимым камешкам.

Сколько раз мы, охотники, выждав темное утро, на зябкой заре с трепетом слушали это пение, стараясь по-своему понять, о чем поют петухи. И когда мы по-своему повторяли их бормотанья, то у нас выходило:

Круты перья,

Ур-гур-гу,

Круты перья

Обор-ву, оборву.

Так бормотали дружно тетерева, собираясь в то же время подраться. И когда они так бормотали, случилось небольшое событие в глубине еловой густой кроны. Там сидела на гнезде ворона и все время таилась там от косача, токующего почти возле самого гнезда. Ворона очень бы желала прогнать косача, но она боялась оставить гнездо и остудить на утреннем морозе яйца. Стерегущий гнездо ворона-самец в это время делал свой облет и, наверно встретив что-нибудь подозрительное, задержался. Ворона в ожидании самца залегла в гнезде, была тише воды ниже травы. И вдруг, увидев летящего обратно самца, крикнула свое:

Это значило у нее:

Выручай!

Кра! - ответил самец в сторону тока в том смысле, что еще неизвестно, кто кому оборвет круты перья.

Самец, сразу поняв, в чем тут дело, спустился и сел на тот же мостик, возле елки, у самого гнезда, где косач токовал, только поближе к сосне, и стал выжидать.

Косач в это время, не обращая на самца вороны никакого внимания, выкликнул свое, известное всем охотникам:

Кар-кар-кекс!

И это было сигналом ко всеобщей драке всех токующих петухов. Ну и полетели во все-то стороны круты перья! И тут, как будто по тому же сигналу, ворона-самец мелкими шагами по мостику незаметно стал подбираться к косачу.

Неподвижные, как изваяния, сидели на камне охотники за сладкой клюквой. Солнце, такое горячее и чистое, вышло против них над болотными елочками. Но случилось на небе в это время одно облачко. Оно явилось как холодная синяя стрелка и пересекло собой пополам восходящее солнце. В то же время вдруг ветер рванул еще раз, и тогда нажала сосна, и ель зарычала.

В это время, отдохнув на камне и согревшись в лучах солнца, Настя с Митрашей встали, чтобы продолжать дальше свой путь. Но у самого камня довольно широкая болотная тропа расходилась вилкой: одна, хорошая, плотная тропа шла направо, другая, слабенькая - прямо.

Проверив по компасу направление троп, Митраша, указывая слабую тропу, сказал:

Нам надо по этой на север.

Это не тропа! - ответила Настя.

Вот еще! - рассердился Митраша. - Люди шли, - значит тропа. Нам надо на север. Идем, и не разговаривай больше.

Насте было обидно подчиниться младшему Митраше.

Кра! - крикнула в это время ворона в гнезде.

И ее самец мелкими шажками перебежал ближе к косачу на полмостика.

Вторая круто-синяя стрелка пересекла солнце, и сверху стала надвигаться серая хмарь.

Золотая Курочка собралась с силами и попробовала уговорить своего друга.

Смотри, - сказала она, - какая плотная моя тропа, тут все люди ходят. Неужели мы умней всех?

Пусть ходят все люди, - решительно ответил упрямый "Мужичок в мешочке". - Мы должны идти по стрелке, как отец нас учил, на север, к палестинке.

Отец нам сказки рассказывал, он шутил с нами, - сказала Настя. - И наверно, на севере вовсе нет никакой палестинки. Очень даже будет глупо нам по стрелке идти: как раз не на палестинку, а в самую Слепую елань угодим.

Ну ладно, - резко повернул Митраша. - Я с тобой больше спорить не буду: ты иди по своей тропе, куда все бабы ходят за клюквой, я же пойду сам по себе, по своей тропке, на север.

И в самом деле пошел туда, не подумав ни о корзине для клюквы, ни о пище.

Насте бы надо было об этом напомнить ему, но она так сама рассердилась, что, вся красная как кумач, плюнула вслед ему и пошла за клюквой по общей тропе.

Кра! - закричала ворона.

И самец быстро перебежал по мостику остальной путь до косача и со всей силой долбанул его. Как ошпаренный метнулся косач к улетающим тетеревам, но разгневанный самец догнал его, вырвал, пустил по воздуху пучок белых и радужных перышек и погнал и погнал далеко.

Тогда серая хмарь плотно надвинулась и закрыла все солнце с его живительными лучами. Злой ветер очень резко рванул. Сплетенные корнями деревья, прокалывая друг друга сучьями, на все Блудово болото зарычали, завыли, застонали.