Сказочный тим продавший свой смех. Тим талер, или проданный смех
Дорогие маленькие и большие читатели!
В этой книге говорится про смех и про деньги.
Смех объединяет людей всего мира. И в московском метро, и в нью-йоркском смеются точно так же, как в парижском. Остроумной шутке так же весело улыбнутся в Токио, Каире и Праге, как в Мадриде, Копенгагене и Стокгольме. К настоящим богатствам, таким, как счастье, мир, человечность, деньги никакого отношения не имеют. А вот смех имеет, да ещё какое!
Когда кто-нибудь вот так, как в этой книге, променяет свой смех на деньги, это очень печально. Ведь это значит, что он променял настоящее богатство на фальшивое - счастье на роскошь, и пожертвовал свободой, которую дарит нам смех. Смейтесь, дорогие читатели, над теми, кто считает, что всё на свете продаётся за деньги, и их оружие заржавеет и придёт в негодность!
А теперь запаситесь вниманием и терпением, и вы узнаете, какой трудный, запутанный и горький путь прошёл один мальчик - звали его Тим Талер, прежде чем понял, как дорог смех и даже самая обыкновенная улыбка.
Джеймс Крюс.
Эту историю рассказал мне один человек лет пятидесяти; я познакомился с ним в Лейпциге, в типографии, куда он так же, как и я, заходил узнавать, подвигается ли дело с печатанием его книги. (Речь в этой книге, если не ошибаюсь, шла о кукольном театре.) Человек этот поразил меня тем, что, несмотря на свой возраст, смеялся так сердечно и заразительно, словно десятилетний мальчик.
Кто был этот человек, я могу только догадываться. И рассказчик, и время действия, и многое другое в этой истории так и осталось для меня загадкой. (Впрочем, судя по некоторым приметам, главные её события развернулись около 1930 года.)
Мне хотелось бы упомянуть, что записывал я эту историю в перерывах между работой на оборотной стороне бракованных гранок - длинных-предлинных листов второсортной бумаги. Потому и книга разделена не на главы, а на «листы», но листы эти, собственно говоря, и есть не что иное, как главы.
И ещё одно предупреждение. Хотя в этой книге говорится про смех, смеяться читателю придётся не так уж часто. Но, пробираясь её путями сквозь темноту, он будет, сколько бы ни кружил, всё ближе и ближе подходить к свету.
КНИГА ПЕРВАЯ
ПОТЕРЯННЫЙ СМЕХ
Что ж, по рукам, король! Но, право, верь,
Смех означает: человек не зверь
Так человек природой награждён
Когда смешно, смеяться может он!Из пролога кукольной комедии«Гусь, гусь - приклеюсь, как возьмусь!»
Лист первый
МАЛЬЧИК ИЗ ПЕРЕУЛКА
В больших городах с широкими улицами и теперь ещё встречаются переулки такие узкие, что можно, высунувшись из окошка, пожать руку соседу из окошка напротив. Иностранные туристы, которые путешествуют по свету с большим запасом денег и чувств, случайно очутившись в таком переулочке, всегда восклицают: «Как живописно!» А дамы вздыхают: «Какая идиллия! Какая романтика!»
Но эта идиллия и романтика - одна видимость, потому что в таких переулках обычно живут люди, у которых совсем мало денег. А тот, у кого в большом богатом городе так мало денег, нередко становится угрюмым и завистливым. И дело тут не только в людях, тут дело в самих переулках.
Маленький Тим поселился в таком переулке, когда ему было три года. Его весёлая круглолицая мама тогда уже умерла, а отцу пришлось наняться подсобным рабочим на стройку, потому что в те времена не так-то легко было найти хоть какую-нибудь работу. И вот отец с сыном переехали из светлой комнаты с окнами на городской сад в узкий переулок, вымощенный булыжником, где всегда пахло перцем, тмином и анисом: в переулке этом стояла единственная во всём городе мельница, на которой мололи пряности. Вскоре у Тима появилась худощавая мачеха, похожая на мышь, да ещё сводный брат, наглый, избалованный и такой бледный, словно лицо ему вымазали мелом.
Хотя Тиму только исполнилось три года, он был крепким и вполне самостоятельным пареньком, мог без всякой посторонней помощи управлять океанским пароходом из табуреток и автомашиной из диванных подушек и на редкость заразительно смеялся. Когда его мама была ещё жива, она хохотала до слёз, слушая, как Тим, пустившись в далёкое путешествие по воде и по суше на своих подушках и табуретках, весело выкрикивает: «Ту-ту-ту! Стоп! Аме-е-рика!» А от мачехи он за то же самое получал шлепки и колотушки. И понять этого Тим не мог.
Да и сводного брата Эрвина он понимал с трудом. Свою братскую любовь тот проявлял весьма странным способом: то кидался щепками для растопки, то мазал Тима сажей, чернилами или сливовым джемом. И уж совсем непонятно было, почему доставалось за это не Эрвину, а Тиму. Из-за всех этих непонятных вещей, приключившихся с ним на новой квартире в переулке, Тим почти совсем разучился смеяться. Только когда отец бывал дома, звучал ещё иногда его тоненький, заливистый, захлёбывающийся смех.
Но чаще всего отца Тима не было дома. Стройка, на которую он нанялся, находилась на другом конце города, и почти всё свободное время уходило у него на дорогу. Он и женился-то во второй раз главным образом для того, чтобы Тим не сидел целый день дома один. Только по воскресеньям ему удавалось теперь побывать вдвоём со своим сыном. В этот день он брал Тима за руку и говорил мачехе:
Мы пошли гулять.
Но на самом деле он шёл вместе с Тимом на ипподром и ставил на какую-нибудь лошадь, совсем немного, мелочишку, то, что удалось скопить за неделю потихоньку от жены. Он мечтал, что в один прекрасный день выиграет целую кучу денег и опять переберётся с семьёй из узкого переулка в светлую квартиру. Но, как и многие другие, он напрасно надеялся на выигрыш. Почти всякий раз он проигрывал, а если и выигрывал, то выигрыша едва хватало на кружку пива, на трамвай да на кулёк леденцов для Тима.
Автор в редакции обнаруживает уже повзрослевшего Тима Талера, и тот около пары часов рассказывает историю, произошедшую с ним, когда он был еще ребенком. Дальше, когда автор уже едет в поезде, к нему подходит абсолютно незнакомый ему человек и говорит о том, что не надо писать рассказ маленького Тима, даже предлагает денежные средства. Для писателя данная история ценна и он говорит о том, что напишет ее.
Описанные события разворачиваются в одно городишке в Германии, время действий тридцатые годы. Поначалу гибнет мама Талера, а чуть погодя во время одной трагедии гибнет и отец. Он живет в доме со своим братом, который является ему сводным по имени Эрвин и жестокой мачехой, которая ненавидит его и постоянно унижает.
Эрвин недолюбливает своего младшего брата и издевается над ним по каждому поводу. Довольно таки веселый и забавный смех маленького Тима помогает пережить ему все жизненные невзгоды. Обычно, когда наступали выходные, он проводил время на ипподроме. Там по стечению обстоятельств, он знакомится с Бароном Тречом. Теперь они проводят время друг с другом и смотрят за скачками. Барон решает купить смех Тима за шанс в победы пари.
Мачеха решает воспользоваться даром своего "сынка". Теперь семья стала зажиточной, это не принесло Тимку никакого счастья. Он понимает, что без его смеха он не может жить хорошо. Он принимает решение о том, что ему необходимо возвратить его собственный смех. Он убежал из жома и поехал в Гамбург, где устроился стюардом для того, что бы найти того волшебника.
Тим участвует в разных пари и пытается проиграть, дабы вернуть свой смех. Барон Треч узнал о планах мальца. Они встретились и Треч запретил ему рассказывать о том какую сделку они заключили. На корабле "Дельфин", Талер познакомился с новым другом, его звали Крешмар. Он знаком с бароном и знает о его нечистой силе, он догадывается о ужасной сделке и он сожалеет.
Парень заключил сделку, что станет в разы богаче, чем Треч. Тут Барон берет его в заложники. Знакомые высвобождают его из плена и возвращают смех.
Талер стал взрослы и открыл свой театр, в котором он успешно показал спектакль, в котором рассказал о своей жизни.
Картинка или рисунок Крюс Тим Талер, или проданный смех
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Айтматов Лицом к лицу
Произведение является одним из философских размышлений писателя, выраженных им в собственном творчестве литературной прозы.
- Краткое содержание Булгаков Белая гвардия
События романа разворачиваются в морозный декабрь 1918 года. Умирает мать Турбинных. Алексей, Лена и Николка тяжело переживают потерю близкого человека.
- Краткое содержание Пришвин Моя родина
Моя мама всегда вставала рано. Мне тоже нужно было встать пораньше, чтобы поставить ловушки на птиц. Вдвоем мы пили чай с молоком. Чай был необыкновенным на вкус. Аромат придавало топленое молоко в горшочке
- Краткое содержание Воздушный корабль Лермонтов
В стихотворении Михаила Юрьевича Лермонтова «Воздушный корабль» рассказывается о волшебном корабле-призраке, который ежегодно в день смерти великого полководца и императора Наполеона причаливает к берегам острова
- Краткое содержание Вредные советы Остера
В книге, адресованной непослушным детям, в стихотворной форме даются оригинальные советы, как вести себя в различных ситуациях. Например, на день рождения нужно прийти без подарка, постараться сесть за столом поближе к торту
В этой книге говорится про смех и про деньги.
Смех объединяет людей всего мира. И в московском метро, и в нью-йоркском смеются точно так же, как в парижском. Остроумной шутке так же весело улыбнутся в Токио, Каире и Праге, как в Мадриде, Копенгагене и Стокгольме. К настоящим богатствам, таким, как счастье, мир, человечность, деньги никакого отношения не имеют. А вот смех имеет, да еще какое!
Когда кто-нибудь вот так, как в этой книге, променяет свой смех на деньги, это очень печально. Ведь это значит, что он променял настоящее богатство на фальшивое - счастье на роскошь, и пожертвовал свободой, которую дарит нам смех. Смейтесь, дорогие читатели, над теми, кто считает, что все на свете продается за деньги, и их оружие заржавеет и придет в негодность!
А теперь запаситесь вниманием и терпением, и вы узнаете, какой трудный, запутанный и горький путь прошел один мальчик - звали его Тим Талер, - прежде чем понял, как дорог смех и даже самая обыкновенная улыбка.
Джеймс Крюс
Эту историю рассказал мне один человек лет пятидесяти; я познакомился с ним в Лейпциге, в типографии, куда он так же, как и я, заходил узнавать, подвигается ли дело с печатанием его книги. (Речь в этой книге, если не ошибаюсь, шла о кукольном театре.) Человек этот поразил меня тем, что, несмотря на свой возраст, смеялся так сердечно и заразительно, словно десятилетний мальчик.
Кто был этот человек, я могу только догадываться. И рассказчик, и время действия, и многое другое в этой истории так и осталось для меня загадкой. (Впрочем, судя по некоторым приметам, главные ее события развернулись около 1930 года.)
Мне хотелось бы упомянуть, что записывал я эту историю в перерывах между работой на оборотной стороне бракованных гранок - длинных-предлинных листов второсортной бумаги. Потому и книга разделена не на главы, а на «листы», но листы эти, собственно говоря, и есть не что иное, как главы.
И еще одно предупреждение. Хотя в этой книге говорится про смех, смеяться читателю придется не так уж часто. Но, пробираясь ее путями сквозь темноту, он будет, сколько бы ни кружил, все ближе и ближе подходить к свету.
КНИГА ПЕРВАЯ.
ПОТЕРЯННЫЙ СМЕХ
Что ж, по рукам, король! Но, право, верь,
Смех означает: человек не зверь.
Так человек природой награжден:
Когда смешно, смеяться может он!
Из пролога кукольной комедии
«Гусь, гусь - приклеюсь, как возьмусь!»
Лист первый.
МАЛЬЧИК ИЗ ПЕРЕУЛКА
В больших городах с широкими улицами и теперь еще встречаются переулки такие узкие, что можно, высунувшись из окошка, пожать руку соседу из окошка напротив. Иностранные туристы, которые путешествуют по свету с большим запасом денег и чувств, случайно очутившись в таком переулочке, всегда восклицают: «Как живописно!» А дамы вздыхают: «Какая идиллия! Какая романтика!»
Но эта идиллия и романтика - одна видимость, потому что в таких переулках обычно живут люди, у которых совсем мало денег. А тот, у кого в большом богатом городе так мало денег, нередко становится угрюмым и завистливым. И дело тут не только в людях, тут дело в самих переулках.
Маленький Тим поселился в таком переулке, когда ему было три года. Его веселая круглолицая мама тогда уже умерла, а отцу пришлось наняться подсобным рабочим на стройку, потому что в те времена не так-то легко было найти хоть какую-нибудь работу. И вот отец с сыном переехали из светлой комнаты с окнами на городской сад в узкий переулок, вымощенный булыжником, где всегда пахло перцем, тмином и анисом: в переулке этом стояла единственная во всем городе мельница, на которой мололи пряности. Вскоре у Тима появилась худощавая мачеха, похожая на мышь, да еще сводный брат, наглый, избалованный и такой бледный, словно лицо ему вымазали мелом.
Хотя Тиму только исполнилось три года, он был крепким и вполне самостоятельным пареньком, мог без всякой посторонней помощи управлять океанским пароходом из табуреток и автомашиной из диванных подушек и на редкость заразительно смеялся. Когда его мама была еще жива, она хохотала до слез, слушая, как Тим, пустившись в далекое путешествие по воде и по суше на своих подушках и табуретках, весело выкрикивает: «Ту-ту-ту! Стоп! Аме-е-рика!» А от мачехи он за то же самое получал шлепки и колотушки. И понять этого Тим не мог.
Да и сводного брата Эрвина он понимал с трудом. Свою братскую любовь тот проявлял весьма странным способом: то кидался щепками для растопки, то мазал Тима сажей, чернилами или сливовым джемом. И уж совсем непонятно было, почему доставалось за это не Эрвину, а Тиму. Из-за всех этих непонятных вещей, приключившихся с ним на новой квартире в переулке, Тим почти совсем разучился смеяться. Только когда отец бывал дома, звучал еще иногда его тоненький, заливистый, захлебывающийся смех.
Но чаще всего отца Тима не было дома. Стройка, на которую он нанялся, находилась на другом конце города, и почти все свободное время уходило у него на дорогу. Он и женился-то во второй раз главным образом для того, чтобы Тим не сидел целый день дома один. Только по воскресеньям ему удавалось теперь побывать вдвоем со своим сыном. В этот день он брал Тима за руку и говорил мачехе:
Мы пошли гулять.
Но на самом деле он шел вместе с Тимом на ипподром и ставил на какую-нибудь лошадь, совсем немного, мелочишку, то, что удалось скопить за неделю потихоньку от жены. Он мечтал, что в один прекрасный день выиграет целую кучу денег и опять переберется с семьей из узкого переулка в светлую квартиру. Но, как и многие другие, он напрасно надеялся на выигрыш. Почти всякий раз он проигрывал, а если и выигрывал, то выигрыша едва хватало на кружку пива, на трамвай да на кулек леденцов для Тима.
Тиму скачки не доставляли особого удовольствия. Лошади и наездники мелькали так далеко и так быстро проносились мимо, а впереди всегда стояло так много людей, что, даже сидя на плечах у отца, он почти ничего не успевал разглядеть.
Но хотя Тиму было мало дела и до лошадей и до наездников, он очень скоро разобрался в том, что такое скачки. Когда он ехал с отцом домой на трамвае, держа в руках кулек с разноцветными леденцами, это значило, что они выиграли. Когда же отец сажал его на плечи и они отправлялись домой пешком, это значило, что они проиграли.
Тиму было все равно, выиграли они или проиграли. Ему так же весело было сидеть на плечах у отца, как и ехать в трамвае, даже, по правде сказать, еще веселее.
А самое веселое было то, что сегодня воскресенье и они вдвоем, а Эрвин с мачехой далеко-далеко, так далеко, словно их и вовсе нет на свете.
Но, к сожалению, кроме воскресенья, в неделе еще целых шесть дней. И все эти дни Тиму жилось так, как тем детям в сказках, у которых злая мачеха. Только немного похуже, потому что сказка - это сказка, начинается она на первой странице и кончается, ну, скажем, на двенадцатой. А такое вот мучение изо дня в день целый год, да еще не один год, а много лет подряд, - попробуй-ка его вытерпи! Тим так привык упорствовать, дерзить, стоять на своем, что, не будь на свете воскресений, он наверняка - просто из одного упрямства - превратился бы в отпетого сорванца и грубияна. Но так как, к счастью, воскресенья все-таки есть на свете, он остался обыкновенным мальчиком. Даже смех его звучал по-прежнему: он словно подымался откуда-то из глубины и заканчивался счастливым, захлебывающимся смешком.
(Отрывки)
В больших городах с широкими улицами еще есть на окраинах завулочки, такие узенькие, что из окна в окно напротив можно поздоровкатись за руку. Иностранные туристы, состоятельные и чулі, попадая ненароком в такой закоулок, восклицают: «Ах, как здесь живописное!» А женщины вздыхают: «Как идиллически! Как романтично!» Но вся эта идиллия и романтика - обман, потому что на окраинах живут люди, не имеющие денег. А кто в таком большом, богатом городе не имеет денег, тот становится угрюмый, завистливый, а часто и сварливый. И виноваты в этом не сами люди, как проулки.
Малый Тим попал в такой вот угол дома, как ему было только три года. Тімова веселая, полненькая мама умерла, а папе пришлось пойти работать на стройку, потому что тогда именно было безработицы. Поэтому и были отец с сыном оставить свое светлое, хорошее жилье и перебраться до узкого переулка. А вскоре у Тима появилась мачеха - худющая, с острым, будто мышиным, писком - и в придачу сводный брат, белый, как сметана, избалованный и вредный парень.
Как на свои три года, Тим был мальчик крепенький, он умел удивительно звонко смеяться и вполне самостоятельно управлять пароходом, сделанным из двух стульев. Тим собирался в путешествие по миру на тех стульях и восклицал: «Чах-чах-чах, Америка!» А вот мачеха его за такое била. И он никак не мог этого понять.
Если бы не те воскресенья, проведенные с отцом, Тим, вероятно, просто сделался бы настоящим дерзким халамидником. А так он все же оставался жизнерадостным мальчиком и не забывал своего смеха, что начинался где-то глубоко в животе и кончался в кумеднім «ик!»
Когда Тима отдали в школу, он очень обрадовался. В школе он с утра и до обеда чувствовал себя далеко от своего переулка. В первом классе Тим снова стал часто и весело смеяться, и этот смех учитель часто прощал мальчику различные мелкие провинности. Хоть Тим имел куда более острый ум, чем многие его одноклассников, однако он доставал худшие оценки, чем они, потому что часто бывал невнимателен на уроках. И еще через домашние задания. Когда Тим с трудом добравсь в школе до пятого класса, случилось несчастье: отца убило на стройке доской, что упала откуда-то сверху.
Вот это уже была найнезбагненніша событие в Тімовому жизни. Лишь в день похорон Тим понял, какой он теперь одинок. Лишь тогда Тим заплакал.
Он долго бродил по улицам, шел, куда глаза глядят, ноги сами несли его к ипподрому, куда они ходили каждое воскресенье с папой...
Когда Тим пришел на ипподром, зрители кричали, свистели, и все громче звучало прозвище «Ветер».
То что, Тим, хочешь попытать счастья?
У ме... у меня нет денег на заведение.
Чего же нет? Я видел, как ты нашел пять марок.
Провагавшись немного, парень взял билет и заполненный
двинулся к кассе. Тот конь, что на него поставил Тим, выиграл. Парень получил такую кучу денег, которой еще никогда не видел.
Тим, обратившись, увидел компанию, которая поинтересовалась, не хочет ли тот отпраздновать свой выигрыш, выпив с ними лимонада.
Трое мужчин заказали себе пива, а Тиму лимонада. Они развлекали счастливчика - новобагатька удивительными штуками. Лысый хозяин делал фокусы с Тімовими деньгами. Он завернул их в носовой платок, туго скрутил ее, потом развернул - и денег там уже не было.
Ну-ка, сягни - ка в свой левый карман.
Тим засунул туда руку и удивился: все деньги, действительно, лежали там.
Когда подошел официант и Тим гордо протянул ему деньги за всех, трое мужчин улыбаясь, но решительно отклонили его руку. За всех заплатил лысый господин.
А на трамвайной остановке перед Тимом снова где не взялся клетчатый человек.
Тим, Тим, какой же ты недотепа! И вновь у тебя нет ни гроша.
Ошибаетесь, сударь! - засмеялся Тим. Он вынул из кармана пачку денег, показал незнакомцу.
Те деньги не стоят и дырки с бублика. Те трое в садике, я уверен, подменили их тебе на фальшивые. Я тех людишек знаю.
Наступила долго ожидаемая воскресенье. Тим изо всех сил подался к ипподрому. Клетчатый незнакомец уже стоял у ворот. Сразу поезд Тима в садик при кафе и заказал ему лимонада и еще один марципан.
«А он неплохой мужик,- думал парень. - Теперь я понимаю, почему папа его полюбил».
Наконец клетчатый господин заговорил о своем деле.
Дорогой мой Тим,- сказал он,- я дам тебе столько денег, сколько ты захочешь. Я не могу выложить тебе их наличными, но я могу наделить тебя способностью выигрывать любое заведение.
А что же вы за нее хотите?..
Я хочу, чтобы ты отдал мне за нее свой смех! Согласие?
Когда это на самом деле, то я согласен.
Вот и хорошо. В таком случае надо подписать соглашение... Имей в виду, что когда ты нарушишь обещание молчать и расскажешь кому-нибудь об этой сделке, то уже не сможешь выигрывать заведения, но и смеха обратно не получишь. Когда же о ней пробалакаюсь я, то ты получишь свой смех обратно, однако виграватимеш заведения и дальше.
Когда я проигрываю какой-либо заведение, то достану свой смех обратно, но заведений больше никогда не виграватиму.
Затем клетчатый господин положил перед ним на стол две монеты по пять марок и сказал:
Это будет основа твоего богатства! - и засмеялся Тімовим смехом.
С тех пор Тим должен был каждое воскресенье идти с мачехой и Эрвином на ипподром. На ипподроме уже пальцами на него показывали, и даже пословица такое пошло: «Везет, как Тиму!»
Неожиданное богатство совсем закрутило мачехе голову. Только Тим проклинал все то богатство. Мачеха настаивала, чтобы Тим пошел учиться в контору, что принимает заведения на ипподроме...
На Тімову снисхождение второго дня «Дельфин» отплыл в Геную. Директор пароходства сам отвел парня на судно. Прощаясь с Тимом на пирсе, он сказал:
Хвоста вверх, парень! Как вернешься за три недели, тогда, наверное, уже сміятимешся. Договорились?
Договорились!
Том, что впервые в жизни попал на пароход, долго беспомощно блуждал по железным трапам, не зная, к кому обратиться.
Когда Тим вошел в столовую, мужчина в белой куртке обернулся и сказал:
Вот и ты пришел!
Тим удивился. Этого человека он знал. Это был Крешимир, тот самый человек, что недавно на ипподроме сказал Тиму: «Когда-то, может, я сумею тебе помочь». Тот самый, что его водно-голубые глаза так напоминали Троча, барона, которого искал Тим.
Парень подкрался к шлюпке и смог подслушать приглушенный разговор.
Я продал вам свои глаза, взяв за них ваши рыбьи зенки. Заплатили вы мне акциями на миллион марок, но из этого миллиона ни одна марка не попала в моего кармана. Но в этот раз я буду хитрее вас. Я дважды видел вас на ипподроме с этим парнем. И заметил, что этот парень начал каждый раз выигрывать, но стал грустный и понурый. Я узнаю, что вы выманили у этого парня. Я за ним слежу уже четыре года, и мне нелегко было устроиться стюардом на этом пароходе. Но теперь...
Теперь я вам, если хотите, дам еще миллион. На этот раз наличными. Мои дела с парнем вас не касаются. И когда вам нужны ваши глаза, я согласен на определенных условиях... Посмотрите, пожалуйста, на себя.
Наконец парень услышал Крешимирів шепот:
Мои глаза! В меня! Вновь!
Парень не мог больше сдерживаться. Он бросился вперед.
Отдай мне мой...
Но споткнулся о бухту каната, ударился головой о нос шлюпки и прикрикнул на палубу без сознания...
Джонни, где Крешимир? - крикнул Тим.
Крешимир заболел, Тиме. Аппендицит. Но не волнуйся, от этого сейчас не умирают.
А где же он? - не унимался Тим.
Мы случайно встретили патрульный катер, и Крешимира забрали. Разве ты не слышал, как останавливали машину?
Все то время Тим придумывал себе какое-то необычное заведение, чтобы его нельзя было выиграть. Барон пугал Тима - пусть же пугается и сам. И сколько ни ломал себе голову парень, он не мог придумать ничего такого, что было бы не по силам дьявольском барону.
Тим боялся Генуе, но в то же время ему не терпелось прибыть туда.
В рубке капитан взглянул на Тима как-то странно.
Тебя зовут... Вас зовут Тим Талер?
Да, господин капитан!
Тогда слушайте радиограмму:
«Барон Троч умер точка. Сообщите Тима Талера что по завещанию он единственный наследник точка».
Тим окаменело смотрел на затылок стерничого. Джонни едва успел подхватить зомлілого Тима.
Том, который только что был боем на пароходе, вдруг оказался в роли богатого наследника, круг которого все на задних лапках ходят. Беспокоило его только одно: что теперь ему гнаться ни за чем, потому что его смех умер.
Тим оказался перед мраморной лестнице отеля. Он поднял глаза и увидел высокого худого мужчину в клетчатом костюме и больших темных очках.
Новый господин барон, родной брат - близнец покойного,- шепнул парню на ухо директор кампании.
Но Тим-то не очень поверил в того брата - близнеца. Никакого брата не существовало.
Барон был жив. А с ним и Тимов смех.
Парень сел на стул перед письменным столом, снял колпачок с авторучки и решил написать письмо. Вынув один лист, он увидел на полированной поверхности столешницы зеркальный отпечаток надписи. И Тиму бросилось в глаза одно слово: черт.
Среди людей на майдане Тим не увидел ни одного из двух охранников. Он подбежал к Джонни.
Я сбежал, Джонни! Барон приставил ко мне детективов. Но...
Барон? - перебил его рулевой. - А я думал, что он умер!
Нет, он только переменился в своего якобы брата - близнеца. Разыщи Крешимира и поговори с ним. Он может тебе все рассказать. А я не могу. Не имею права.
В Афинах, древней греческой столицы, размещалась крупнейшая филиал акционерного общества барона Троча. Тим не хотел выказывать своей слабости перед этим причудливым гендлярем, что откупил у него смех. Поэтому он набрался терпения и дал отвезти себя до византийского музея. Картины, что к ним барон подвел Тима, были так называемые иконы. Тим очень скоро догадался, почему это барон привез его сюда. Нарисованные на иконах лицо с большими застывшими глазами и длинными носами не улыбались. Тиму они казались ужасными.
Уже второй раз Тим летел в небольшом двомоторному самолете, который принадлежал фирме барона Троча.
Мы летим на восток, навстречу солнцу,- пояснил Троч. - Слуги в моем замке молятся на солнце. Они называют его Эш-Шемс.
А я думал, ваши слуги молятся черту,- отозвался Тим.
Да, они уважают шайтана, как обладателя земли, но не как властелина неба.
Барон начал объяснять ему «положение на масляном рынке». Для приличия, чтобы что-то сказать, Тим сказал:
А у нас дома никогда не бывало масла, самый маргарин.
На маргарине капиталов не наживешь.
Но маргарин идет не только на бутерброды! У нас и жарили на нем, и в блюдо клали.
Тогда барон заинтересовался:
Интересно, господин Талер! Обходной маневр с маргарином и выигрыш пространства на масляном рынке. Почти гениально!..
Выглянув в окно, парень увидел на аэродроме два самолета. Перед белой стеной барака неподвижно стоял красочно одетый всадник - наверное, Салех-бей.
Господин Талер!
Перед Тимом стоял сеньор Ван дер Толен, что с ним Тим накануне лишь перемолвился несколькими словами, потому что барон почти без передышки тарахтел про маргарин.
Могу я с вами поговорить так, чтобы об этом не узнал барон? Завещание составлено так хитро, что новый барон, когда захочет, может отсудить у вас все имущество. Это дело его и ваша. Меня интересуют контрольные акции. Кто их имеет, решает, как будут вестись дела.
И те контрольные акции унаследовал я.
Часть. Остальное принадлежит Салех-бею, мистеру Пенни и мне.
И вы хотите откупить у меня мои контрольные акции?
Я не могу этого сделать, потому что, пока вам не получится двадцать один год, всем распоряжается барон. И когда вы достигнете совершеннолетия, вступите во владение наследством, тогда я с радостью відкуплю их. За них я уже сегодня даю вам любое предприятие нашей фирмы. Оно будет принадлежать вам и тогда, когда завещание по какой-либо причине объявят недействительным.
Я подумаю о вашем предложении,- сказал Тим.
В полукруглой комнатке в башнях замка сидел одинокий подросток, выросший в убогом переулке, парень без улыбки, однако по своим богатством и могуществом - будущий король, когда бы его только манило то королювання. Парень в башне на минуту забыл утраченный смех и снив о королювання.
И действительность была совсем не такая. Действительность называлась «маргарин» и имела еще очень ощутимо напомнить ему о потерянном смех.
Вот барон попросил Тима еще раз пересказать все про маргарин.
Меня всегда сердило, что богатым продают их масло, хорошо упаковано в серебряную бумагу, а нам наш маргарин ляпают на кусок рыжего бумаги. Разве и мы бы не могли продавать наш маргарин запакованным?
Дорогой мой юноша,- торжественно произнес Салех-бей,- вы же вот только что изобрели марковий маргарин.
Акционерное общество барона Троча решило «выбросить на рынок» новый сорт маргарина, красиво упакованный и с названием. И выпуск того маргарина был спланирован, как боевая операция во время войны.
Тим имел много свободного времени в те дни, но так и не придумал никакого способа вернуть себе свой смех. Он не видел, что до потерянного смеха есть очень короткий путь.
Но трое людей в Гамбурге уже открыли тот путь. Вдруг зазвонил телефон, и когда парень поднял трубку, в ней раздался далекий голос:
Говорит Гамбург. Это господин барон?
Это вы, господин Рікерт? Я Тим!
Господи, Тим, как же нам повезло! У меня были Крешимир и Джонни. Крешимир знает...
За спиной у Тима стоял барон.
Вы должны забыть своих прежних знакомых. Скоро вы станете королем, унаследуете королевство счетов. А там правят цифры...
Как на четырнадцатилетнего парня, у Тима были грандиозные планы. Тим решил не более не менее, как из Салех-беєвою помощью так расшатать баронове акционерное общество, чтобы барону осталось только отдать Тиму его смех или же сразу потерять все свое богатство и могущество. Замер тот был совсем сумасшедший и даже из Салех-беєвою помощью невыполним. Недооценивал он и тех людей, что с ними имел дело, и их единодушие в минуту опасности. Смех его можно было отвоевать куда более простым способом - всего лишь несколькими словами. Но при бароне Том разучился смотреть на жизнь просто.
Барон налил себе в чай рому и сказал:
Я хочу сделать вам одно предложение, господин Талер. В течение одного года не ищите никакой связи с господином Рікертом и вашими гамбургскими друзьями, и я позабочусь, чтобы за год акции гамбургского пароходства принадлежали вам. Согласие?
Хорошо,- ответил Тим. А себе подумал: «Целый год без смеха - это очень трудно, но целая жизнь - это невыносимо. За такое время я, может, придумаю, как пошить барона в дураках».
Давайте, господин Талер, весь этот год путешествовать. Вокруг света, вдвоем. Я дарю вам эту поездку на день рождения.
Барон встал и начал прохаживаться павильоном.
Вы же знаете, господин Талер, что нашем будущем маргариновые надо дать название. Салех-бей предложил для маргарина название «Тим Талер». И по всему миру разойдется напечатана синей краской на желтой бумаге фотография улыбающегося парня - ваша фотография!
Тогда Тим весь насторожился и тихо-тихо спросил:
Как же я всміхатимусь, когда я не умею смеяться?
В ушах Тиму звучали Трочеві слова, что в случае неудачи с маргарином может пойти дымом кверху все общество.
Скажите вашим компаньонам, бароне, что я согласен.
Троч долго возился у аппарата.
Очень хорошо, господин Талер! Вот так и стойте. А теперь прокажіть вслед за мной: «Одалживаю свой смех только на полчаса. Жизнью клянусь, что верну его».
Только Тим произнес последнее слово, как Троч проворно спрятал голову под черную косынку. Словно кукла в кукольном театре. Тімобі нестерпимо захотелось смеяться, и он... действительно засмеялся. Насмеявшись, Тим весело оскалился и спросил:
Вот и маргариновая улыбка, что вы хотели, бароне?
Смех замер на его устах, когда на него снизу вверх посмотрел плохо тонкогубе лицо в темных очках. Этот человек не отдаст ему смеха по-доброму. Этот человек страшен.
Хватит вам играться в черта, бароне! Больше вы меня не увидите!
Парень выбежал под проливной дождь на парковую террасу... Вдруг парень как-то обважнів. Он просто физически чувствовал, как смех оставляет его. И все было куда проще: за Тімовою спиной стоял Троч.
В комнату вошел Салех-бей и выслал слугу из комнаты.
Ты не подписал соглашения? Что-то случилось?
Ничего страшного. Соглашение я подписал. А что это за ручка?
В ней такое чернила, понемногу выцветает. За год на соглашении твоей подписи не будет. И ты сможешь не позволить продавать маргарин. Я не знаю, повезет ли нам с тобой перехитрить барона. И все же я попробую. Мне бы хотелось, чтобы ты снова научился смеяться.
Год путешествия был для Тима годом в полете. Тімова внешняя равнодушие успокаивала барона. Троч действительно начал думать, что Тим смирился со своей участью, и уже не так пристально наблюдал за парнем.
Повсюду, где их самолет приземлялся, Тим слышал на улицах всемирный смех. И Тиму, хоть какой он был почтенный на вид, очень хотелось снова научиться смеяться.
В конце того года путешествия Тиму стало чертовски трудно изображать из себя спокойного и играть роль довольного богатого наследника. Как-то ему вспомнились слова Рікерта: «Крешимир знает...»
Что знает Крешимир? Как отобрать у барона Тимов смех?..
Ну, а как там марковий маргарин? - якобы совсем не кстати спросил Тим. Но барон очень хорошо понял его.
Салех-беева попытка поломать наши маргариновые планы - такая же наивная выдумка.
Тімове сердце забилось быстро. Неужели Троч знает, что Тим подписал соглашение невидимыми чернилами?
Мы назвали наш маргарин «Пальмаро», ибо это название легко проиВНОсится. Да и пальму знают все.
То, получается, Салех-беева ручка была пустая, бароне?
Тим поднялся наверх к барону. Троч имел привычку во время важных разговоров держать в руке бумажки с заметками.
Завтра, господин Талер, кончается срок нашей небольшой условия относительно господина Рікерта. Когда вы до завтра не встретитесь с вашими гамбургскими друзьями, я опять приму его на должность директора. Второй пункт касается... вашего смеха. Видно, за последний год вы научились ценить власть, богатство и роскошную жизнь больше, чем какой-то там ничтожный смех. Я предлагаю вам дополнительное соглашение: обязуюсь выхлопотать для вас подданство страны, где вы уже сегодня вважатиметесь за совершеннолетнего и сможете немедленно вступить во владение наследством.
А чего вы за то жаждете, бароне?
Во-первых, никогда не требовать своего смеха обратно, а во-вторых, - уступить мне половину всего наследства с контрольными акциями.
Предложение стоящее. - Конечно, он и не думал отречься от своего смеха. Но Трочеві этого не следует знать. Парню набежала мысль: надо поторговаться с бароном. И Тим начал торговаться.
Купите мне кукольный театр, бароне! Чтобы в нем детей смешить.
Понимаю! Вы хотите купить себе небольшой смех. Неплохая мысль.
В ванной комнате Тим добыл из аптечки лупу и трубочку с запиской. Удивляясь все сильнее, он читал:
«Туда, где дипкохвіст, приди. То, что нашла принцесса, найди. Путь тебе подскажет тот человек, который отговаривал от вихря. Возьми такси, где знакомый шофер. Приходи в час трамваев (темную!). Бойся крысы, одури его. Путь простой. Только ведет к нему черный ход».
Итак, Тим должен остерегаться Троча и выйти из отеля тайком. Когда парень дочитал таинственную записочку, ему стало так легко и захотелось смеяться.
Барон поднялся и вышел к вмивальні. На первый взгляд, все осталось, как и было. И как присмотреться, улыбка казалась вымученная, искусственная, будто заимствованная. Он понял, что врезал ерунду. Этот ценный смех уличного мальчишку надо было присвоить иным, более простым способом: не за помощью крутійської соглашения, а...
Троч чувствовал, что смех ускользает от него, а потому хотел спасти, что можно, удержать зубами. Он мчался так сломя голову по бульвару. Перебегая улицу, он споткнулся, упал, услышав, как скреготнули тормоза, и воскликнул, уже не притомніючи:
Тим Талер!
Тот несчастный случай был и неожиданный, и неизбежен. Барон вполне неизбежно попал под машину, начав бояться за свой смех.
Рулевой поезд Тима за собой. Тим увидел табличку: «Чертова лестница».
Делай сразу, что тебе Крешимир скажет! - шепнул Джонни Тиму.
Дай руку, Тиме, и забиймося об заклад, что ты получишь свой смех обратно. Быстрее! - услышал Тим Крешимирів голос.
Бьюсь об заклад...
Стой! - что-то гукнуло вверху на лестнице. - Стой! Джонни перебил им руки, как заведено. И наступила жуткая тишина.
Парень стоял, понурив глаза. Ему было тяжело, аж дурно, хоть с живота уже поднималось что-то легкое - почти жаворонково песня. И смех - колокольчик с забавным «ик!» на конце вырвался из него совсем вскользь. Он растерялся перед своим счастьем.
Барон сел на каменную ступень и хриплым голосом спросил:
На что вы забивались, господин Талер?
На один пфенниг, бароне.
Ваше наследие, господин Талер...
Я зрікаюся ее, бароне!
Но ведь вы теперь такой же бедный, как были вначале!
Ваша правда, бароне. Я должен все начинать сначала. Но то, что я имею теперь, за последние годы стало для меня ценнее, чем любые акции в мире.
Что же это такое?
Вместо ответа Тим просто засмеялся во весь голос.
С немецкого перевел Юрий Лисняк
Тим Талер, или Проданный смех (нем. Timm Thaler oder Das verkaufte Lachen , 1962) - сказочно -философская повесть немецкого писателя Джеймса Крюса . В повести ощущается влияние легенды о докторе Фаусте , продавшем свою душу дьяволу , а также повести Шамиссо «Удивительная история Петера Шлемиля» . При этом внешне мораль книги непритязательна: искренний счастливый смех дороже всех денег. Русский перевод вышел в 1966 году .
Книга представляет собой первую часть трилогии о Тиме Талере, куда входят также повести «Куклы Тима Талера, или Проданное человеколюбие » () и «Неле, или Вундеркинд » ().
Сюжет
Книга начинается со вступления, в котором автор сообщает, что эту историю ему рассказал один мужчина средних лет, с которым он познакомился в лейпцигской типографии, куда они оба пришли узнать, как продвигаются дела с печатанием их книг. По словам автора, этот мужчина во время рассказа «смеялся, словно ребёнок».
Действие начинается в Гамбурге (по словам автора, основное действие разворачивается накануне 1930-х годов, то есть перед самым распадом Веймарской коалиции). У трёхлетнего Тима Талера умирает мать, весёлая и добрая женщина. Очень скоро его отец вновь женится, и для Тима наступают тяжёлые времена: мачеха нещадно использует его, практически не заботясь о его состоянии, а сводный брат Эрвин постоянно придирается к нему, ябедничает на него и не даёт спокойно делать уроки. Единственное, что скрашивает Тиму жизнь и помогает пережить любые беды - это его заразительный смех и ипподром, куда они с отцом ходят каждое воскресенье. Из-за тяжёлой домашней обстановки Тим с трудом доучивается до пятого класса, после чего отец погибает от несчастного случая на стройке, где он работает.
В день похорон Тим приходит на ипподром, где знакомится с богато одетым господином в клетчатом (в соответствии с традицией немецких сказок чёрт, принимая человеческое обличье, нередко ходит в клетчатом ), который называет себя бароном Чезаре Трёчем. Трёч путём небольших махинаций предлагает Тиму заключить странную сделку: мальчик обретает способность выиграть любое, даже самое фантастическое, пари, но взамен Трёч забирает у Тима его счастливый смех. При этом, если Тим кому-нибудь расскажет об их сделке, то он навсегда потеряет не только смех, но и способность выигрывать. Тим соглашается на сделку, так как со смертью отца ему становится всё тяжелей смеяться. Мачеха Тима, узнав о его даре, использует его в своих целях - они постоянно ходят на ипподром, и на какую лошадь бы Тим ни поставил деньги, он всегда оказывается среди выигравших. В результате прежде бедная семья начинает жить в роскоши, но Тим счастливее не становится - неспособный теперь смеяться, он кажется всем угрюмым, из-за чего те немногие, кто его любил, начинают думать, что он бахвалится так своим богатством.
Не выдержав, в 14 лет, после окончания школы, он сбегает из дома в никуда, надеясь когда-нибудь вернуть свой смех. Тим принимает такое решение под влиянием кукольного спектакля «Гусь, гусь, приклеюсь, как возьмусь» (по сказке братьев Гримм «Золотой гусь » ). Первое время он испытывает свой дар на прочность, заключая различные пари, так как одно из условий сделки гласит, что если Тим проиграет пари, то смех к нему вернётся. Однако всё оказывается очень сложно: даже самые немыслимые пари чудесным образом сбываются в пользу Тима. Так он заключает пари, что станет богаче самого богатого человека в мире. Тут становится известно, что Чезаре Трёч умер, но завещал всё своё состояние Тиму, а поскольку мальчик ещё несовершеннолетний, то его опекуном назначен брат-близнец покойного Чарлз Трёч, который на деле оказывается всё тем же Трёчем. Так Тим оказывается в полной власти барона и постепенно узнаёт всю его сущность. В частности, выясняется, что барон купил смех Тима, потому что богач, умеющий смеяться, легко может завладеть человеческими душами и сердцами, и, соответственно, наживаться на этом. В какой-то момент Тим читает имя Трёча (с нем. - «Lefuet») наоборот и обнаруживает, что оно читается как «Чёрт» (с нем. - «Teufel»).
С помощью друзей (рулевого Джонни, господина Рикерта и Крешимира, который, как выяснилось, когда-то уже заключал сделку с Трёчем) Тиму-таки удаётся найти лазейку в договоре и получить назад свой смех - он просто заключает пари на один грош , что вернёт себе смех, что в итоге и происходит.
Демонология
Повесть содержит демонологический пласт. Так, в одном из эпизодов Трёч произносит магические заклинания, а через какое-то время Грандицци, знакомый Трёча, называет его как-то "мой мудрый друг Астарот ", а Трёч, в свою очередь, называет его Бегемот . Впрочем, Тиму Трёч объясняет, будто бы они с Грандицци являются членами «Клуба Ваала » и иногда называют друг друг шуточными клубными прозвищами.
