Фарид ад-дин аттар рассказы о святых. Фарид ад-дин аттар, химик

Аттар Фарид-ад-дин Мохаммад бен Ибрахим ан-Нишабури (1148/51-1220 гг.)

Знаменитый персидский поэт-мистик. Родился в селении Кадхан около г. Нишапура. Аттар пошел по стопам своего отца, занявшись аптечным делом и врачебной практикой. К идеям мистицизма приобщился еще в юности. Аттар погиб в Илмапуре во время первого нашествия монголов на Иран.

Произведения Аттара свидетельствуют о большой эрудиции автора, поражающего замечательным талантом рассказчика. Поэмы Аттара Мантик ат-тайр, Илахи-наме и Мусибат-наме стали образцовыми для суфийской литературы. Автор агиографических очерков Тазкират ал-аулийа (Жизнеописание святых) и мистической поэмы «Беседа птиц». Всего написано 66 сочинений.

ШЕЙХ САНАН

Эхо Феано - сказка из поэмы «Беседа птиц »

Не каждый раз возможно взять, что надлежит,
Из этой сказки… и глубокой и широкой,
Но каждый раз душою светлой, многоокой
Суфийский Шейх через нее на мир глядит...

На Аравийских землях в древнем граде Мекке
Суфийский Шейх благочестивый мирно жил.
Полсотни лет он людям искренне служил,
Источник веры сохраняя в человеке.
Светил он жаждущим духовного Пути,
И по ночам в смеренном таинстве молитвы
Он постигал основы мира, ритмы битвы
Добра со Злом, и помогал другим идти...
А днем паломников по городу водил,
Когда они святое место посещали,
И ко Всевышнему молитвы обращали.
Санан любому утешенье находил...

Так были преданны ему ученики,
Что, укротив свои желания и волю,
Оставив семьи, да избрав иную долю,
Любой приказ его исполнить бы могли.
Однажды снится Шейху сон,
Как будто он,
Слепому идолу поклоны отдает,
Во граде Руме византийском у ворот,
Да повторяться стал ночами этот сон...
Предупреждением о будущем событии
Воспринял сон Санан и выяснить решил,
Чем провинился он пред Богом, согрешил,
Пусть не в делах, а только в мысленном забытьи...

Собрался в Рум Санан, а часть учеников
Сопровождать благочестивого хотели,
И настояли на своем, согласно вере
И всем обычаям тех праведных веков...
Хотя Учитель говорил, что трудным будет
То путешествие, и легче одному
Ему испытывать суровую судьбу,
Что он их верность и в разлуке не забудет...
Но все ж Санан с учениками...
В дождь и в зной,
И днем и ночью совершают трудный Путь,
Без слез и жалоб, что им негде отдохнуть,
И без надежды на последующий покой...

Все в этой сказке старой, сотканной веками,
Напоминает о движенье Вечной Мысли,
Соединяющей узором наши жизни,
И управляющей земными полюсами...

Вот, наконец, к предместьям Рума подошли...
И возле Храма разбрелись, осознавая,
Что цель близка и дерзновенно уповая
На то, что нечто долгожданное нашли...
Тут вдруг услышал Шейх нежнейший в мире голос,
Что легче перышка, и мягче ветерка
Любовной песней взволновал уж старика,
И сердце дрогнуло, как переспевший колос...
Увидел он сквозь приоткрытое окно,
Как молодая христианка напевала...
Второй этаж у Храма словно б освещала
Златыми кудрями.... И было ей дано...

Пленять красою, грациозностью и взглядом,
И формой нежных губ и девичьим лицом,
И незатейливым ромашковым венцом,
И развивающимся в кружевах нарядом...

Окаменев, застыл он прямо под окном.
Завороженный... Шейх не мог пошевельнуться,
Не в силах взгляд свой отвести иль обернуться,
И только сердце билось гулко, словно гром.

В одно мгновение разбито сердце было...
Дрожа всем телом, он на землю тихо сел,
И зашептал молитву, словно бы запел -

О, что со мною, что мой разум погубило.
Великий Господи! Внутри меня огонь
Лишил всего, что раньше знал я и любил...
Кто я, откуда, и зачем... Я все забыл...
И только девушка излечит эту боль...

Но вскоре девушка вспорхнула и исчезла,
Не замечая причитаний старика...
Ученики, увидев все издалека,
Лишь удивлялись, (удивление полезно)...

Нет ничего, что без причины появилось,
И нет причины без последствий в этом мире
И, пусть Источник укрывается в эфире,
Но этим светом чье-то сердце засветилось...

Предположив, что преходяще состоянье,
Они пытались Шейха словно б разбудить,
То тормоша, то предлагая старцу пить,
Но было тщетно все: и просьбы и, стенанья...
Он, в опустевшее окно направив взор,
Ждал надвигающейся ночи без надежды,
Что доживет он до утра, и вновь, как прежде,
Увидит пленником любви "свой приговор".
Тоска усилила кровоточенье сердца,
Он словно в землю врос, от стонов и от слез,
И бесконечно длилась ночь без ложных грез,
И без привычных звуков внутреннего скерцо...

Свечой сгорающей он чувствовал себя...

Не доживу я до восхода в этой тьме.
Нет ни терпения, ни разума во мне,
И нет надежды, уцелеть в пылу огня...
Раздавлен в прах я тяжкой ношею любви...
Где мои руки, что б себя похоронить,
Где мои ноги, что б с любимой рядом быть?
И нет друзей, что б мне забыться помогли...

Нет ничего, чтобы осталось у меня,
Я отдал все в ее грабительские руки -
Любви безумной, обреченной на разлуки... -
Так говорил Санан в пылу того огня

Ученики вокруг проплакали всю ночь
Не оттого, что горе Шейха понимали,
Из сострадания ему они внимали,
Не представляя, как Учителю помочь...
Так, без ума, Санан влюбился в христианку...
Не существует больше мир вокруг него!
Нет даже прошлого, водой в песок ушло,
Лишь мир Незнаемый, как небо наизнанку.
Вторая ночь пришла потоком исступленья,
А к одержимому все шли ученики,
Пытаясь старца от безумия спасти,
Но попадая в сеть его оцепененья...

Забудь о девушке, очисти душу верой,
И мы отправимся на родину домой.
А Бог простит тебя, ты Шейхом был. Омой...
Свое лицо, и мы пойдем дорогой смелой!
- Я омовенье кровью сердца совершил,
Теперь раскаялся, что Шейхом был я прежде.
Молюсь о девушке, все помыслы - в надежде!
И сожалею лишь, что раньше не любил...

А что же люди скажут? Шейх благочестивый
С Пути божественного сбился?
- Пусть они
Любой ярлык повесят, коль они слепы,
Но я свободен, словно ветер легкокрылый!

Вокруг тебя друзья, кем раньше дорожил,
Да разве ты не понимаешь, Как нам больно!
- Есть лишь Она, Она мой мир, и мне довольно!
Какая разница, с кем раньше я дружил...

Давайте все вернемся в Мекку и забудем
Об этом странном путешествии, друзья...
- Моя Кааба - это девушка моя,
А Мекка - Храм, где с нею счастливы мы будем...

Пора одуматься, ты стар уже и сед,
Тебе открыты были, вспомни, двери рая!
Ты сможешь вечно жить, блаженство постигая.
- Зачем мне тот, когда есть этот рай! - в ответ...

Но где же стыд пред Всемогущим? Столько лет
Он был единственною страстью и любовью!
Ты не искупишь свой позор потом и кровью!
- Веленьем Бога отвечаю вам я - Нет!
Попал в ловушку я поставленную Богом...

Мы обращаемся последний раз к тебе!
Не оставляй нас одинокими в судьбе,
И, ради Бога, удовольствуйся уроком...
- Не обращайтесь с просьбой этою ко мне,
Оставив Веру, богохульство я избрал!
И нет возврата, коль однажды утерял
Все то, что было уготовано в судьбе...

Увидев всю бесплодность просьб своих, они
Решили ждать неподалеку - Шейх прозреет,
И лишь надежда наши души отогреет!
Итак, остались рядом с ним ученики...

А Время шло, и утекало без возврата...
Среди собак бродячих жил наш Шейх Санан,
Забыв все прошлое, и свой высокий сан,
Все в ожидании, с рассвета до заката,

Что раскрасавица заметит старика,
Она же, мимо пробегая, не смотрела
Ни на кого, а, может, просто не хотела,
Иль торопилась, словно горная река...
Не зная имени Возлюбленной, назвал
Ее он так, как подобало - Солнца Светом!
И сочинял стихи, хоть не был он поэтом,
Да потихоньку их с любовью распевал.

Забыв о сне и о еде, он как собаки
Питался тем, что им бросали на еду,
Не замечая грязь и стужу на беду,
И то, что ум его, как будто бы, во мраке...

Но все же девушка заметила однажды
В пыли сидящего благого старика,
И в удивлении тот час же подошла...
- Ты почему среди собак, и нет ли жажды?
И где твой дом, и для чего ты здесь сидишь?

Счастливый Шейх ответил: - Я не знаю сам!
Влюблен в тебя и вот, покорный небесам,
Я жду, когда меня ты счастьем одаришь...

Тут Солнца Свет, услышав глупые слова,
Расхохоталась: - И не стыдно ли тебе,
Подумай сам, ведь ты в деды годишься мне...
А я красива, молода, да и умна!
И жду я юношу прекрасного в судьбе!
Но отвечал старик: - Нет возраста в Любви!
Не важно, молод или сед я, посмотри,
Дарю я Преданность великую тебе.
Красноречиво Мастер деве говорил,
И о Любви, и о носимой сердцем боли,
О том, что жить ему теперь всегда в неволе,
И, постепенно, Санан деву убедил...

Тогда она сказала так: - Коль правда это,
То докажи, и в нашу Веру перейди,
Свое писание священное - сожги!
И пусть увидят это все, средь бела света...
На ужасающее требование он
Совсем спокойно отвечал: - Любовь всегда
Течет в препятствиях, как горная река,
Любовь и есть Святая Вера, царский трон...
И только истинно Влюбленный все поймет.
Не существует осужденья для него!
Любовь - вершина, выше нету ничего!
А испытания он все переживет...
((()))

Как византийские священники узнали,
Что Шейх суфийский о Любви своей сказал -
Великий Мастер Веру запросто… отдал! -
Они, публично обсуждая, ликовали!
И вот свершается значительный обряд...
В огонь бросает Шейх Коран и одеянье...
И христианское приемлет покаянье...
Но, Боже правый... сам Санан обряду рад:
- Я стал Ничем, ради волшебницы Любви...
Унижен я в Любви, но Истины никто
Не может видеть... Лишь Влюбленному дано
Ее глазами постигать Ее Пути...

Во время этого обряда стены боли
Упали словно бы в сердца учеников.
Страшнее не было в их жизни даже снов!
Страдали души в созерцанье этой роли...
Санан же преданно во всем повиновался,
Внимая каждому желанью дивной девы:
- Чем я могу еще служить для Королевы?
И вот еще один каприз ее сказался...
- Ты должен тратить на меня свои монеты.
Хочу я золота и всяких украшений.
А, если нет их у тебя для развлечений,
То убирайся с глаз долой в свои тенеты!

Шейх отвечал: - Теперь мне некуда идти...
Я потерял себя в Тебе, и здесь мой Храм...
И, кроме сердца, что Тебе я отдал сам,
Я не имею ничего в моем Пути...
А для разлуки хватит мужества ли мне?
На все готов я, лишь бы рядом быть с Тобою...
Она задумчиво качает головою:
- Тогда прими мои условия тебе...
Ты поухаживай за свиньями моими,
И, коль прилежен будешь, ровно через год
Женой твоею стану... - и закрыла рот,
Скрывая истину словами холостыми...

Санан же с радостью в свинарнике остался.
С любовной нежностью за свиньями смотрел.
А о презрении к свиньям вспомнить не хотел,
Хоть мусульманином он прежде назывался...

В великой горечи пришли ученики.
И стали спрашивать: - Что делать нам теперь?
Сменить ли Веру, как и ты, на «век потерь»...
Или за свиньями смотреть и мы должны?

Я ничего от вас, поверьте, не хочу...
И вы должны идти лишь собственным Путем.

А, если люди будут спрашивать о том,
То говорите только правду! Я - молчу...
Теперь Нет Времени, ступайте же домой...

И те в слезах вернулись в Мекку и укрылись
От любопытных глаз и будто затаились...
А в тот момент вернулся самый молодой.

Тот ученик не знал об этом злоключении.
И стал расспрашивать про Мастера у них,
И те поведали о странствиях своих,
О том, как Шейх остался в месте заключенья...

Когда закончен был рассказ, он разрыдался...
- Какие ж вы ученики! И где Любовь?
Где ваши клятвы, освящающие кровь!
Должно быть стыдно вам! Коль Мастер отказался...

Вернуться в Мекку и суфийский сбросил плащ,
Должны вы сделать то же самое! И с ним
Пасти свиней, хотя безумством бы иным
То показалось... и хотя б вас ждал палач...

Вот то, что требует воистину Любовь!
А вы осмелились винить... Кто дал вам право?
Советы Шейху подавать, как те приправы,
Что отравляют жизнь, как яд святую кровь?
И те, пристыженные, молча удалились
В уединение короткого поста.
Да сорок дней не ели вовсе, и тогда
Их лица снова благодатно засветились...

В последний день ученику, что предан был,
Пришло виденье, будто тучи темной пыли
От Бога Мастера любимого закрыли,
Затем, исчезли вмиг, и Светом золотым...
Объят стал Шейх! А сверху голос произнес: -
В Огне Любви сгореть достойно лишь тому,
Кто для Возлюбленной отдаст себя, судьбу,
Чей Дух до вечного сознания дорос!
Ни положение, ни имя не имеют
Глубинной ценности в Учении Любви...
Существованья пыль, как с зеркала сотри,
И лишь тогда в нем отражения сумеют...
Лицо Возлюбленной явить перед тобой!

И ученик друзьям виденье рассказал,
И те слова, что он душою воспринял,
А так же то, что Свет зовет их за собой.
Незамедлительно отправились назад.
И вот уж в Рум пришли они, и вот пред ними
Санан склоняется молитвами своими...
Вне христианства, вне ислама, вне наград...
Лишенный всех своих привязанностей прежних,
Свободный даже от себя, стоит Санан,
Соединенный с Светом, словно Океан
С своей Возлюбленной сливаясь в токах нежных...

Глаза светились тайной радостью, известной
Лишь тем, кто Истинной Возлюбленною жив,
И кто, сгорев в Огне, от Истины испив,
Сумел достичь Ее Обители небесной!

Ученики вокруг Учителя собрались,
И Мастер вновь соединил прекрасный Круг.
И снова в Мекку их повел их лучший Друг.
Они в Пустыне Странствий снова оказались...

Какие силы Океаном управляют -
То заштормит, а то спокоен, словно сон,
То поглотит, а то извергнет Бездны стон...
Так Боги Вечные людьми повелевают!

((()))

А, между тем, давайте вспомним Солнца Свет -
Такое имя дал Санан прекрасной деве -
Ей снится сон, как будто девушка на бреге,
И сам Господь явился Солнцем ей в ответ!
Она, упав на землю, плача, закричала: -
О, как невежественен, кто Тебя не видел!
Как я потеряна была... И кто обидел
Меня незнанием Тебя! - и замолчала...
Затем опять: - О, укажи мне верный Путь
Теперь, когда Твою я знаю красоту!
Я без Тебя, поверь, прожить уж не смогу -
В таком безумье содрогалась девы грудь...

Но, наконец, раздался сильный Божий Глас:
- Иди же к Шейху! Он покажет Путь тебе -
И босиком она помчалась... Так судьбе
Угодно было наказать ее сей раз.
Из Рума девушка в пустыню побежала,
Но опоздала... Караван уже ушел,
А ветер все следы замел, чтоб не прочел
Непосвященный письмена его кинжала...
И день, и ночь бежала дева босиком,
И без еды и без питья, а слез водица
В сухой песок втекала, склеив ей ресницы.
Так увлажнялся след, прикрытый ветерком...

Ее отчаяние достигло сердца Шейха.
Каким - то чувством он увидел сразу все!
Она Возлюбленного ищет своего,
Покинув мир, принадлежащий ей до шельфа...
Санан поведал все своим ученикам,
Да попросил их отыскать в пустыне деву...
И, разыскав, они приносят королеву,
Едва живую, к ожидающим очам...
Увидев Мастера, она к Нему взмолилась:
- Учитель мой! О, помоги... Ты знаешь сам...
Вверяю я себя всецело небесам! -
Все тело девушки мгновенно осветилось...

Я от Любви сгораю... Где найти Его?
Где мой Возлюбленный, я ждать уж не могу,
Мои глаза во тьме, душа горит в аду,
Соедини меня для блага моего...
И, нежно руки взяв ее, Шейх посмотрел
В глаза любимые, ведя ее до Бога,
Своей душой, соединенной у порога
С душою девушки, как Бог ему велел...

Я не могу терпеть разлуку, - прошептала
Последним вздохом дева - Мастер мой, прощай! -
Душа к Возлюбленному влилась, словно в рай...
Слова же эхо по пустыне повторяло...

Застыл Санан над телом девы бездыханной.
Обеспокоились опять ученики -
Не помешался бы Учитель от тоски,
Иль от Любви, или от девы безымянной...
В конце концов, он взгляд направил снова вдаль.
И произнес: - Блаженны те, кто завершают
Свой Путь в Возлюбленном, свободу принимают
В Единстве с Богом. Остальных же просто жаль...

Они должны оставить это состоянье
Соединения с Всевышним существом,
И в разделенности идти в Небесный дом
Во имя цели высшей Веры и познанья!

Какая жизнь без осознания ее!
Любой живущий мыслит рамками Времен,
И постигает, как умеет, тот Закон,
Что управляет, порождая Бытие...

ДЕРВИШ И ПРИНЦЕССА

"Парламент птиц"

Подобна сказочной луне была Принцесса,
И красотой своей пленяла всех вокруг.
Однажды, дервиш увидал ее средь слуг,
И вдруг застыл, хлеб уронив в немом эксцессе...

Она же, мимо проплывая, улыбнулась,
При этом дервиш чувств лишился от любви...
А хлеб упавший оставался в той пыли,
Где он... семь лет провел. И вот чем обернулась...

Его безумная любовь... Однажды, слуги
Убить решили бесполезного глупца!
Тогда Принцесса призвала к себе слепца:
- Тебя убьют, забыв про прошлые заслуги!

Беги из города, несчастный человек!
А он ответил: - С той поры, как я тебя
Увидел, дивная красавица моя,
Я потерял и жизнь, и разум свой навек...

Но, только ты мне объясни, ради чего...
Коль ты причина моей гибели, Зачем?
Своей улыбкою взяла меня ты в плен?
- Ты был... смешон и жалок! Только и всего...

ЖЕМЧУГА АТТАРА

Уж, если Бога любишь ты, тогда узнай,
Что твое сердце - это зеркало лица...
Смотря в него, ты видишь только лик Отца.
Там, во Дворце, твой Царь.
Смотри, воспоминай...

Все то, что Богом ты зовешь, не Он, а ты...
В любом названии и имени - мечты...

Костер горит, сжигая сам себя, ведь он
Любовью истинною, божеской пленен...
Любое сущее, что сжечь себя стремится,
С Первопричиною своей соединится...

Ты ничего не потерял, так не ищи...
Того, о чем ты говоришь, в помине нет...
Все то, о чем мечтаешь ты - твой сущий свет.
Узнай Себя, и многократностью взыщи...

Коль человек достиг желаемого, он
Уж не стремится ни к чему... и спит, как слон...

Нет ни на суше, ни на море драгоценней
Твоей умеренности, отрок мой бесценный...

Сидят в засаде ложь и страсть, высокомерье,
И сластолюбие, и жадность, да и гнев,
Каприз и ненависть, и сеют свой посев...
Объединившись, чтобы стать горой плененья...

Любовь влюбленного - огонь, а Разум - дым...
Когда придет Любовь, то Разум отлетает...
Несведущ он в делах любви, и ум весь тает,
Но сам влюбленный остается молодым.

((()))
P.S.
Так, значит, Разум - есть последствия Любви?
Что на планете в атмосфере оказалась...
На Солнце дыма нет... Любовь образовалась
В Момент возжжения из Тьмы, как луч Зари...

И, если Разум - дым, то разуменье - тьма?
Во Тьме всех знаний возжигается Любовь...
И обращает токи мысленные в кровь...
Пришли из этой Тьмы... Пространства и Века...
(Декабрь 1999)

ГОРОД ШАХА

Аттар мне сказку рассказал, а я же вам
Сюжет поведаю, и вновь в моря отдам.

Достопочтенный Пир Аттар повествовал...
О том, что где-то некий Город он видал...

Там десять лет Великий Шах ведет правленье.
Работа сложная, что требует терпенья.
Но через этот срок меняются основы
Воззрений общества, и Шах приходит новый...

Того ж... сажают на корабль, да прямо в море
Везут до острова пустынного, где горе...
И нет припасов пищи, слуг, да и дворца!
Там ожидает Шах несчастного конца...

А новый Шах уж занимает снова трон,
И срок свой царствует в союзе всех сторон.
К его услугам - Визирь, слуги и Шахиня -
Умна да ласкова, красива, как богиня.

Все начинают с новым Шахом ту игру,
Что заповедана нам в Граде наяву...
И через десять лет, всему наперекор...
Его свергают, как случалось до сих пор...

Сажают снова на корабль, да отправляют
В пустынный край, где эти Шахи... умирают...

Случилось так, что новый Шах был умудрен!
Лучистым взглядом, мягким сердцем наделен.

При нем и звери были робки и покорны,
Луна и Солнце к Шаху стали благосклонны.
Призвал он Визиря, и так сказал: - Разумный!
Благой совет от сердца дай мне, златорунный...

О сроке том печалюсь я уже сейчас...
Что посоветуешь ты мне на этот раз?
И отвечал тот: - О, Владеющий сим миром!
Пошли стрелков собрать народ и Мастеров,

Чтоб новый Город возвести среди песков,
Ты попадешь в него, и править будешь Пиром!
Там сердце Радостью наполнится твое,
Ты станешь царствовать свободно и без срока.
Нет там запретов, нет законов, нет оброка,
Там, на Всевышнем Троне, ты отыщешь Все...

Тут замолчал Аттар, а я… затрепетала
От нетерпения спросить - сей Град - наш мир?
Но прочитал вопрос в моих глазах сам Пир,
И продолжал: - Все в этой сказке лишь Начало...

Твоя душа в том Граде - Шах, а чувства - Войско,
Народ - труды твои, таланты - Мастера.
Порядок в мире этом - только зеркала,
Пройди сквозь них, да прояви свое геройство...

На троне тела Шах - душа воображает,
Что срок велик, и опасаться ни к чему...
Но! Если Город - толпы Шахов ко двору
Приходят каждый день и срока ожидают...

Душа спускается во Град не для правленья,
Хотя на трон она взлетает каждый день.
Она лишь “гостья на два дня”, лишь чья - то тень,
Но может многое успеть в трудах и бдении...

Когда ж закончит здесь земной, короткий срок,
Души расточек с тела словно б улетает,
И на корабль своей могилы прибывает...
Плывет он морем Бытия, через порог.

Да на пустынном бреге Инобытия
Душа окажется, не помня ничего...
Но и ее не вспоминают уж давно.
Так ветер пыль сдувает, так... исчезнет “я”.

О, сколько душ, подобье Шахов, уходило
От Града этого бесследно, навсегда.
Круговорот Времен, как вечная река...
Но ты - тот Шах, а разум - Визирь и Светило!

Он молвил: - Пусть, мой Шах, тебя не ослепят
Ни этот свет, ни тронный зал, ни толпы слуг.
Сместят тебя с престола в срок! Не будь ты глуп.
Пошли же за море богатства, что хранят...

Когда ж ты с этой половиною богатств
Придешь туда, куда заранее послал,
То Вечный Трон и обретешь! - так он сказал -
И без нужды тебе богатства низших царств...

И тут осмелилась сказать ему я вслух:
- Благодарю тебя, Аттар! Но, как Ты смог...
Перелететь через невидимый порог?
- Умеют те, чье сердце легко, словно пух...

Мои Слова, что ты читаешь в редких книгах,
Не так уж ценны, как ты думаешь, пойми...
Они - помощники всего лишь... Обрети
Свое течение души в прекрасных мигах...

Теченье это и умножит те богатства,
Что создаешь ты на песчаном берегу.
Я этой сказкою тебе лишь помогу...
Но ты сама... построишь все Основы Царства!

Из биографии Аттара

НАЧАЛО
Давным - давно, ну так давно...
Что даже я уже не помню...
Какое именно кольцо
Времен Земли замкнулось болью...

Шел нищий Странник. На Пути
Ему предстал богатый остров.
И Бог велел ему зайти
К купцу аптекарю, не просто...

Купец доволен был судьбой,
Своим доходом и товаром...
И вдруг - пред ним стоит босой,
Богат лишь пылью да загаром...

И стало тягостно купцу...
Комок в груди образовался.
- Да что за вздор! Я наглецу
Скажу, чтоб тотчас же убрался!

Подумал так, да не сказал...
А Странник мысль его услышал,
И головою покачал,
И молвил тихо, будто свыше:

Я, без сомнения, уйду.
И от тебя, и от земного
Пути нелегкого. Найду
То, что утешит боль любого...

А как же сможешь ты уйти,
Когда вокруг тебя богатство
Стоит преградой на Пути?
Так не достигнешь двери Царства...

Сказал, и след его простыл...
И тут... кольцо Времен замкнулось!
Аттар суфийский Путь открыл.
Его душа к Себе вернулась...

КОНЕЦ

Аттар - романтик, суфий, посвященный.
Вся жизнь его, как розовый букет.
Он мудростью вселенской вдохновленный
Пролил на многих спящих чистый Свет.

Вся жизнь и даже смерть его - весомы.
Аттар ушел из Времени Земли.
Когда уж Чингиз Хановские орды,
Всю Персию в руины погребли.

Вот, в плен Аттар попал - старик глубокий -
Он в жизни сделал много важных дел...
Но кто-то щедрый жест, да жест широкий...
Изволил проявить: - Лета - предел!

Зачем же убивать? Возьмите выкуп,
Я тысячу серебряных монет
Отдам за старика! - Но тот открыто
Советовал сказать владельцу «Нет».

Добавив, что другой заплатит больше!
Монгол поверил... Хитрость в том была -
Аттар решил - не станет жить он дольше,
Закончены здесь, на Земле, дела...

И вот, охапку сена предложили
За пленного седого старика...
Улыбка лик его преобразила:
- Единственная, верная цена!

ЕЩЕ ЖЕМЧУГА АТТАРА

Всякую букву Писания
Идолом можно назвать.
И, несомненно, признать
Идол завесою Знания.

Мною Вселенная нынче полна,
Я же в Ней скрыт. Может быть,
Мне без сокровищ Ее и не жить?
Скрыта во мне вся Она!

Если желаемой цели достиг,
То от незнанья довольствуйся этим.
Что же искать еще, что не заметил?
Нет оживленья - засохнет родник.

Нет ни на суше, ни на море
Богатства большего, чем то,
Чья суть умеренность. Но что
Ты ищешь: счастье или горе…

Когда разумный не мешал,
То был в руках моих как воск
Невежественный, да и взрос
Он до ума, что мир вмещал…

Всемогущего Бога Дауд вопросил:
- Что за мудрость в явлении этом:
Человек, не рожденный поэтом…
- Чтобы скрытое Нами в себе воскресил!

Я восхваляю только мудрость. Без нее
Моей душе не нужно вовсе ничего.

В науке спора проявляется Она:
Принцесса Истина. А кто владеет Ею?
Осведомленные наукою своею.
А опыт жизни не заменит труд ума.

В кругу суфийском много разных мудрецов:
Гигантов знания, привратников у Бога,
Любви приверженцев, хранителей святого…
А остальные - вне названий, без концов…

На дне находится твой клад.
А мир подобен талисману.
Я волшебством, как песня, стану -
Исчезнет внешний маскарад…

Найдешь сокровища тогда,
Как талисман исчезнет твой,
И ты сольешься с той волной,
Что поглотит его до дна…

Не в себе, а в Нем Самом познавай Его.
Не от разума твой путь к Богу, от Него.

• Сказки Аттара , 113 Kб

"Тазкират ал-аулийа" или Рассказы о святых

Предисловие

В современном мире, где царит хаос, не только отдельные люди, но и целые нации готовы уничтожить друг друга по причине непонимания значимости чужих культурных ценностей и достижений, а также вклада различных народов в общее дело укрепления мира. Люди утратили веру в Бога и сверхъестественное. Они с недоверием воспринимают знаки свыше и не слышат внутренний голос, призывающий к достижению всеобщего человеческого братства.

Присущие человеческой природе чувственные, животные желания подчиняют себе людей. В этих условиях особенно необходимы произведения искусства, книги по философской, этической и религиозной тематике, биографическая литература и другие произведения, дающие богатую духовную пищу тем людям, которые нуждаются в ней. Вот почему мы представляем на суд читателей перевод избранных мест из знаменитого труда великого персидского поэта-суфия шейха Фарид ад-дина Аттара Тазкират aл-аулийа (Рассказы о святых Персии, Египта и Аравии) в двух частях. Эта работа, увидевшая свет в 1908 году в Лейдене и предваряемая вступительной статьей д-ра Николсона из Кембриджского университета, до сих пор не переводилась на английский язык. Известные авторы на Западе, пишущие об исламском мистицизме, оценили, однако, эту работу как незаменимое руководство и неоднократно обращались к ней.

Мир, в котором превалируют земные интересы, страдает из-за недостатка духовности. На протяжении веков просветленные люди ищут Истину, обращаясь к Вечности и Богу, посвящая жизнь Тому, Кто может утолить их духовный голод, положить конец их страданиям и украсить будущую жизнь бессмертием и блаженством. Этих избранных Богом людей во всем мире называют пророками и святыми. Каждый из них служил своей стране и своему времени, развил и указал духовные методы и способы утоления внутренних потребностей человечества. Эти люди определили и высветили стадии очищения на пути к духовности, ведущем к Окончательному Воссоединению, когда телесная сущность (нафс) растворяется, уничтожается эго, проходит страдание, вызванное переселением в мир иной, и исчезает страх перед Судным днем.

Тасаввуф (суфизм), исламский мистицизм, с давних пор является вкладом ислама в процесс умиротворения и обретения счастья человечеством.

Его положения - это бескомпромиссный монотеизм, доктрина об абсолютном превосходстве Бога, которую никто не может оспорить. Бог всемогущ и всеведущ, Он присутствует повсюду во вселенной, поэтому ее существование можно считать лишь временным и относительным.

Цель суфия - увидеть Бога - идентична Таухиду, требующему полного отказа от своей сущности: уничтожения индивидуальной воли, подчинения ее Божественной воле и повиновения заповедям Господа. Суфий считает, что в Таухиде верующий не становится единым с Богом, а наделяется трансформированным и вечным осознанием бессмертия души еще при жизни в этом мире. Идеальный человек становится зеркалом Божественных атрибутов, проявляющихся в нем, и именно в таком состоянии Мансур аль-Халладж громко заявил: «Я - Истина», а Байазид произнес: «Удостоверьтесь в моем всемогуществе». На самом деле их устами говорил сам Бог.

Любовь - это путь, который захватывает все лучшее в человеке, он полит солеными слезами сердца. Только благодаря преданному служению Богу можно обрести Его. Не нужно обращать свои взоры на небеса, а сле?дует избегать соблазнов и не бояться ада. Надо любить Бога ради Него самого и безропотно сносить все беды, которые встретятся на Пути.

Суфизм требует искоренения всех душевных страстей и желаний, чтобы сердце не беспокоили Думы, не связанные с Богом и творением, чтобы оно отказалось от земных интересов и все время размышляло о Боге, погрузившись в состояние возвышенного экстаза.

Почти через сто лет после смерти пророка Мухаммеда (да будет над ним благословение и мир) в Аравии возникло новое религиозное течение - суфизм. Суфизм получил свое литературное выражение в Персии благодаря творчеству аль-Газали (1059-1111 гг.). Он достиг классического периода расцвета в тринадцатом веке, почти два столетия спустя, когда Санаи, а позднее, вслед за Абу Сайд бен Хайром (ум. 1049), мистические поэты Аттар (1140 - 1234 гг.) и Джалал ад-дин Руми (1207- 1273 гг.) подняли его на небывалую высоту в своих поэтических произведениях.

Эта традиция была продолжена в четырнадцатом веке Хафизом (1300- 1388 гг.), который увлекся эротическим мистицизмом, и в пятнадцатом веке Джами, когда в литературе все еще преобладала любовная суфийская поэзия (продолжавшая традиции лирической школы), хотя она стала более сдержанной и менее эротичной. В шестнадцатом веке начался ее закат. Выше мы рассказали о расцвете и закате суфизма на примере Ирана, потому что именно иранский суфизм общепризнан и ценим нами, и именно суфизм, выраженный в персидской поэзии, вызывает наше восхищение.

Персидская поэзия до того, как в нее проник тасаввуф и началось его внедрение и упрочение в ней, была лишена жизни. Поэзия - это средство выражения внутренних чувств, но до укоренения в ней тасаввуфа никто не осмеливался открыто говорить о своих чувствах. Оды слагались в честь богачей, чтобы польстить правителям и их министрам. Лирические поэмы лишь описывали их подвиги, и поэты состязались в игре слов. Однако с проникновением суфизма поэзия стала средством неотразимого выражения любви к Богу, экстатических чувств и сердечного пыла. Естественно, что чтение или прослушивание этих стихов будоражило душу и зажигало искру любви в сердцах поклонников поэзии. Эти поэтические строки проникали прямо в сердце и становились событием и предметом всеобщего восхваления.

Газали принадлежит заслуга того, что суфизм получил распространение в Иране. О том, как ему удалось сделать это, мы расскажем ниже. Сначала позвольте нам изложить краткую историю суфизма. Мы расскажем о его зарождении в Аравии, о чуждых влияниях, которые испытывало это религиозное учение, прежде чем оно укоренилось в Персии. Родиной суфизма действительно является Аравия. Именно оттуда это учение было перенесено в Персию. Культура арабов распространилась, с одной стороны, на Испанию, а с другой - на Персию. Позднее она проникла в Индию по суше через Мултан и Кандагар и морем через Синд.

До появления арабской культуры в Персии процветали буддизм и веданта. Таким образом, в суфийское учение вошли представления и способы выражения, характерные Для индуистской Индии. Заслуга этого по праву принадлежит царю Ашоке, пославшему своего сына проповедовать буддизм в Кандагар, Афганистан и Персию. Александр Македонский, завоевавший Персию и Пенджаб, установил контакты с ведантистами в Долине Ганга и увез нескольких буддийских мудрецов и философов Индии в Грецию. Философские и Религиозные учения его страны дополнились идеями веданты и, в свою очередь, обогатили суфизм благодаря влиянию, оказанному христианами на арабов во время крестовых походов в Сирию, а также благодаря их общему взаимодействию в Италии и н& земле мавров в Испании.

Когда халифат был переведен из Медины в Да?маск, а оттуда в Багдад, между людьми различных вероисповеданий стали вестись религиозные полемики и дискуссии. Для свободного выражения мысли сложилось широкое поле деятельности, и в стро?гом арабском мистицизме начали происходить изменения.

С переносом халифата в Багдад началось формирование учения квиетистов. Суфии стали активно протестовать против формализма ортодоксального ислама, в котором уделялось огромное внимание внешним обрядам богослужения и который строго требовал неукоснительного соблюдения веры. Ортодоксальность плохо сочеталась со свободомыслием мистицизма. Суфийская мысль не хотела втискиваться в узкие рамки. Она искала собственный способ самовыражения, чтобы подчеркнуть разницу между личными и безличными элементами в религиозных практиках. Скептические квиетистские тенденции первых суфиев начали уступать место пантеистическим тенденциям, нашедшим выражение в проповедях и образном языке.

Именно на этот период приходится начало творчества аль-Газали. Он был ученым, глубоко изучившим теологию, законодательство, юриспруденцию, традиции и Коран. Газали преподавал греческую философию и обладал чутким, острым умом и уникальной памятью. Неудовлетворенный средним уровнем теологического обучения, он отказался от руководства медресе Низамийа в Багдаде и стал суфийским дервишем. Газали оставил свой высокий пост, порвал связи с окружением халифа, отказался от богатства и семьи и странствовал по свету в одиночестве, встречаясь с другими суфиями и занимаясь духовной практикой до тех пор, пока не достиг просветления после десяти лет сурового аскетизма.

Суфизм принес покой и умиротворение его душе и удовлетворил духовные потребности. Результатом его духовного опыта стал научный труд Ихья аль-улюм ад-дин («Возрождение богословских наук»), самое лучшее наставление о суфизме в исламе, завершившее систему богословия аль-Ашари, Абу Талиба из Мекки и Калабадхи. В этом великом произведении он сумел увязать ортодоксальную теологию и религиозный закон с практикой и теорией мистицизма. Благодаря Газали мистицизм занял почетное место в официальном исламе. Исламские теологи, отвергавшие философское свободомыслие и интеллектуализм, стали менее суровыми и более уступчивыми. Ортодоксальные последователи отказались от своих узких представлений. Таланты Газали и его превосходное знание мистических и теологических вопросов заслужили ему титул Худжат аль-ислам (Доказательство ислама).

Аль-Газали дал эзотерические интерпретации многим стихам Корана, опираясь на учения и идеи ранних мистиков. Он подвел прочную основу под суфизм и поставил его рядом с ортодоксальным исламом. Вот некоторые выбранные им отрывки из Корана:

«Лицо Бога там, куда мы обращаемся». «Он ближе к вам, чем яремная вена». «Бог направляет того, кого пожелает, и становится для него светом». «Царство Божие на Земле и на небесах». «Разве вы не видите, что птицы, Земля и небеса - все восхваляют Его?»

Он черпал великие идеи суфизма из этих и других строк Корана. В определенной степени и этот отрывок из учений стал еще одной опорой для мистиков:

Пророк говорит: «Бог сказал: «Что бы ни делал Мой слуга для приближения ко Мне, он не дойдет до Меня скорее, чем выполняя обязанности, которые Я возложил на него. Мой слуга приблизится ко Мне, творя и другие дела, превышающие все требования, и тогда Я возлюблю его. Я стану его ухом, которым он слышит, его языком, при помощи которого он говорит, глазами, которыми он видит, и его руками, которые держат».

Хотя Муршиду (Учителю) отводилось почетное место в ортодоксальном исламе, и его посредническая роль в получении отпущения грехов учеником считалась незаменимой, Газали, прямо не критикуя доктрину, все же модифицировал ее, основываясь на цитатах из Пророка. Пророк велел своей любимой дочери практиковать самоотречение, медитацию и постоянно думать о Боге. Он призвал ее подвергнуть себя самым суровым ограничениям, чтобы она стала достойной Марии, матери Христа, и других святых. Для этого мало быть его дочерью. Она должна прилагать усилия и заслужить спасение. Его посредничество не поможет тому, кто не практикует аскетизм и не размышляет о Боге.

Поддерживая доктрину о Милосердии, аль-Газали одновременно подчеркивает необходимость прилагать усилия, чтобы заслужить его.

Пришло время для аль-Газали заложить основу суфизма в Персии. Он предложил на суд впечатлительных и чутких персов сокращенный перевод своего наставления Ихья аль-улюм ад-дин под заголовком Кимийа-и-Саадат (Алхимия счастья). С этого времени идеи мистицизма начали распространяться в Персии, и Санаи абу Сайд бен Абиль-Хаир, а позднее Фарид ад-дин Аттар и Джалал ад-дин Руми стали проповедниками этой веры.

В его Ихья аль-улюм ад-дин (Кимийа-и-Саадат), которая состоит из четырех томов, материал распределяется следующим образом. Первый том описывает богослужение, которому следуют каноническая религия, эпистемология, теология и ортодоксальный ислам. Второй том посвящен вопросам поведения в соответствии с законом ислама и подготовке мистика. В третьем томе речь идет о психологических основах духовного ученичества, проходимого под общим руководством, а также о смертных грехах, подстерегающих суфия на его пути.

Четвертый и самый важный для суфия том раскрывает путь к искуплению и вечному блаженству. В нем широко и подробно рассказывается об эпизодах из жизни святых, Пророка и его сподвижников. Автор описывает практически каждую стадию и состояние {макам ва хал) на пути суфия. В этом томе приводятся яркие описания случаев из жизни арабских и персидских женщин-святых, особенно о том, как они плакали кровавыми слезами из-за мук, вызванных разлукой с Богом, и ночи напролет не смыкали глаз, вознося Ему молитвы. В этой части говорится практически обо всех аспектах мистического пути: обращении, стойкости, страхе, надежде, доверии и вере в Бога, устремленности, удовлетворении, решимости, размышлении и медитации, реминисценциях о смерти и Боге.

Все десять стадий описываются подробно, красиво и просто, и читатель наслаждается этими описаниями, как захватывающей романтической поэмой. Один великий мистик следующим образом описал эффект, произведенный Ихья алъ-улюм ад-дин: «Простое чтение этой книги оказывает духовное воздействие на сердце читателя, пронзая его словно кинжалом. Каждое слово вызывает удивительные превращения. Человек пребывает в экстазе, читая эту книгу. Причина этого в том, что аль-Газали находился в состоянии экстаза, одиноко живя в пустыне, где он проводил время в размышлениях, подвергая себя ограничениям, посту и всенощным бдениям.

Он изучил множество канонических, религиозных и философских литературных трудов, но не нашел в них утешения. И только тасаввуф с его практикой полного отрешения принес его душе желанное умиротворение. Он отказался от дискуссий и критики и все время думал о Боге. Он учился контролировать разум и усмирять плоть. Аль-Газали ревностно практиковал внутреннее очищение, отказавшись от мирской суеты, чтобы достичь совершенства. Закутавшись в накидку и в одиночестве странствуя по пустыне, он достиг цели - умиротворения души - и утолил свой духовный голод. Он описал опыт этих десяти лет в своей работе Ихья аль-улюм ад-дин«. Как мы уже сказали ранее, Фарид ад-дин Атгар, а позднее Джалал ад-дин Руми многое почерпнули из духовного наследия аль-Газали и обогатили персидскую суфийскую литературу.

Вот почему ни одно описание иранского суфизма не будет полным без краткого очерка о Джалал ад-дине. Это тончайший иранский мыслитель-суфий. Его произведение Маснави в шести томах величают Кораном на языке Пехлеви, оно является хранилищем суфийских тайн. Книга была переведена на английский язык доктором Николсоном, Редхаусом (отдельные части) и другими авторами. Однако Руми написал еще одну работу: Фихи ма Фихи (»Застольные беседы Джалал ад-дина«) на персидском языке, которая была обнаружена в Турции через семьсот лет после его смерти д-ром Николсоном и Мауланой Маджидом из Азамгарха (Индия). Копии этого произведения позже были найдены также и в Индии, в библиотеках штатов Рампур и Хайдарабад. О нем Упоминает Шибли в своей биографической книге о Джалал ад-дине Руми, а также Николсон в книге «Избранное из Дивана Шамса Табризи». Некоторые отрывки из книги Руми были переведены Николсоном в его работе Руми - поэт и мистик («Этическая и Религиозная классика Востока»).

Произведение Руми насчитывает около трех тысяч строк и представляет собой сборник бесед на духовные темы Мауланы Джалал ад-дина с Муин ад-дином Парваной и другими учеными и мистиками, их современниками, которые посещали Руми и задавали ему вопросы по теологии и мистицизму. Это единственная проза, вышедшая из-под пера Руми. Она бескомпромиссна, в ней нет логически и последовательно построенных критических аргументов, как в Маснави. Книга передает взгляды Руми простым искренним языком и проливает свет на его духовный опыт и развитие. Это правдивая картина чувств Мауланы и его оценки таких важных событий, как казнь Мансура аль-Халладжа. Книга раскрывает перед читателем его мысли и мнения по поводу примирения догматов ортодоксального ислама с эзотерическим суфизмом. Книга является самым авторитетным свидетельством внутреннего мира и величия идей этого уникального мирового гения.

В заключение мы можем сделать вывод о том, что суфизм существует столько же времени, сколько и само творение. Вы можете дать ему любое определение, но он подразумевает желание души встретиться со своим Творцом и предлагает путь, который приведет его к этой высочайшей цели. Как и в суфизме, все мистики мира составляют одно вечное братство, постоянно занятое поиском новых путей к Богу. Следовательно, работы по суфизму заслуживают изучения всеми, кто ищет Бога, независимо от их веры, происхождения, страны и времени, в котором они живут.

Поэтому мы решили представить на суд читателей самое лучшее, что было написано о суфизме, отобрав этот материал из трех великих произведений: «Илья аль-улюм ад-дин» аль-Газали, «Тазкират ал-аулийа» Фарид ад-дина Аттара и «Фихи ма Фихи» Джалал ад-дина. Два перевода: Ихья и Тазкират завершены, и мы готовим их издание. По воле Всевышнего все еще остается незавершенным перевод книги «Фихи ма Фихи», начатый мною четверть века назад (часть переведенного материала была прочитана еще д-ром Николсоном).

Если будет угодно Всевышнему, я завершу перевод этой книги, и она также увидит свет. Таким образом, в свое время читатели и искатели истины смогут познакомиться с тремя величайшими работами по суфизму - незаменимым руководством по исламскому мистицизму. Я выражаю благодарность выдающейся религиозной деятельнице Шри Шри Мате Кришнаджи из Вриндабана (Индия), благодаря которой я решился сделать перевод этих книг и представить их на суд подлинных искателей истины, что, по словам этой женщины, является проявлением высшего служения Всевышнему. Я благодарен шейху Мухаммеду Аш-Рафу, который взял на себя труд издать эту книгу, написанную в духе истинного суфийского учения.

Мансур аль-Халладж
Фарид ад-дин Атгар начинает свой рассказ об этом великом святом, Мансуре, с комментария:
«Какая жалость, что такого великого святого плохо понимали его современники. Вы можете преклоняться перед деревом, если из него раздастся звук Ана аль Хакк (Я - Истина), но человека, произнесшего эти слова, вы отправляете на плаху. Вам следует знать, что все великие святые, которые произносят такие слова в состоянии экстаза, просто говорят от имени Бога. Их устами глаголет Всевышний, а их сущность мертва».
Шибли заметил, что, хотя он и Мансур произнесли одни и те же слова, его, сочтя сумасшедшим, оставили в покое, а Мансура четвертовали на основании того, что он в здравом уме и памяти произнес богохульные слова.
Мансур пришел в Тустар в возрасте шестнадцати лет и пробыл там два года, а затем переехал в Дохарку, где провел полтора года в обществе Хазрата Умара бен Усмана Макки. Там он женился на дочери Хазрата Якуба аль-Акты. После этого он некоторое время жил вместе с Хазратом Джунайдом в Багдаде. Оттуда он отправился в Хиджаз, где встретил группу суфиев, с которой он вернулся к Хазрату Джунайду в Багдад. Там он задал вопрос Джунайду, ответом на который стало пророчество великого святого:
«Однажды ты окрасишь в красный цвет кусок дерева». Это означало, что Халладжа четвертуют на плахе. Услышав это, Мансур произнес: «Когда это случится, тебе придется отказаться от одеяния суфия и облачиться в наряд мирянина». Именно это и произошло в свое время, так как хорошо известно, что когда религиозных наставников попросили подписать смертный приговор Мансуру, они не решались сделать это, пока Хазрат Джунайд первым не подписал его. Джунайд сомневался, но халиф сказал ему, что не казнит Мансура, пока он не поставит свою подпись. Тогда Джунайд снял с себя одежду суфия и облачился в наряд светского учителя, а затем подписал приговор и сказал: «Я высказываю свое мнение по поводу внешнего поведения Мансура и считаю, что он заслуживает казни».
Мансур был разочарован, услышав от Джунайда вместо ответа на свой вопрос мрачное пророчество, которому суждено было иметь страшные последствия. Мансур простился с Джунайдом и отправился в Тустар вместе с женой. Там он прожил один год. Местные жители относились к нему с большим почтением. Он взял за правило критиковать религиозных притворщиков, которых он очень сильно раздражал. Они организовали против него заговор, активное участие в котором принял Хазрат Умар бен Усман, который сочинял для них клеветнические письма с целью погубить Мансура. Однако Мансур не потерпел подобного противостояния своим взглядам. Он снял с себя одежды суфия и облачился в наряд мирянина, но к этому времени он достиг очень высокого духовного состояния, которое владело им уже целых пять лет.
В этот период он совершил поездки в Сеистан, Керман и Нимроз. Мансур написал несколько блестящих книг, а его проповеди были настолько вдохновенными, что он получил титул «Учитель тайного знания».
Затем Мансур поехал в Басру, где он снова облачился в наряд суфия. Он приехал в Мекку, жители которой считали его магом. Мансур возвратился в Басру, а оттуда в Китай через Индию. По возвращении он совершил второе паломничество в Мекку. В Мансуре произошли большие духовные перемены. Его проповеди были наполнены тайным смыслом, поэтому у него было очень мало последователей. Мансура преследовали и выгоняли из мест, которые он посещал.
Во время своего напряженного духовного состояния Мансур двадцать лет носил один и тот же шерстяной плащ. Как-то раз люди силой сняли с него этот плащ. К своему изумлению они обнаружили, что в складках плаща свил гнездо скорпион, и хотели убить его, но Мансур попросил вернуть скорпиона на место, так как за эти двадцать лет они стали друзьями.
Однажды четыре тысячи паломников сопровождали Мансура к Каабе. Придя туда, он целый год простоял на одном месте босой и с непокрытой головой. Обычно к нему приходил человек и приносил хлеб и кувшин воды, но он редко соглашался проглотить хотя бы кусочек. Поэтому Мансур был очень истощен физически. Он весь высох, его кожа сморщилась и местами потрескалась. В его одежде свил гнездо скорпион. Мансур молился: «О Господь! Ты являешься проводником тех, кто проходит по Долине Изумления. Если я еретик, увеличь мою ересь». Когда люди уходили и Мансур оставался один, он снова молился: «Я знаю только Тебя и не поклоняюсь никому, кроме Тебя, и я благодарен за те дары, что Ты послал мне. Я Твой раб, и так многочисленны Твои дары мне, что, имея только один язык, я не могу выразить мою благодарность за них. Поэтому поблагодари Себя Сам от моего имени».
Однажды Мансур встретил Хазрата Хаваса в пустыне и спросил, что привело его туда. Он ответил: «Я стараюсь найти удовлетворение (таваккул) и быть довольным всем, что бы Господь ни сделал со мной: послал ли он мне пищу или решил оставить без нее». Мансур заметил: «Как долго ты собираешься тратить время на свой желудок? Когда же ты потеряешь себя в Божественном Единстве (растворишь свою личность в Божественном сознании)?»
Когда в первую ночь заточения Мансура в тюремную камеру к нему пришли люди, они не обнаружили его в ней. Он исчез. На вторую ночь они пришли снова и застали его в камере, но тюрьма исчезла. На третью ночь они увидели, что тюрьма стоит, как и прежде, а Мансур сидит в своей камере.
Они спросили его о причине таких странных превращений. Он ответил: «В первую ночь я был у Бога, во вторую ночь Бог пришел сюда ко мне, а теперь я здесь, чтобы подтвердить слова Писания: «Человек в здравом уме никогда не должен произносить слов „Я - Истина“, так как, являясь человеком, он никогда не сможет стать Богом. Если человек произносит эти слова, значит, он - вероотступник».
Мансур обычно кланялся Богу тысячу раз каждый день после окончания дневных молитв. Когда люди спросили его: «Раз ты говоришь, что ты есть Бог (Хакк), кому же тогда ты кланяешься?» - он ответил: «Я очень хорошо представляю себе, чего я стою».
В тюрьме, где сидел Мансур, было три сотни заключенных. Он спросил у них, хотят ли они выйти на свободу. Получив утвердительный ответ, он подал знак, и их оковы упали, а ворота тюрьмы широко распахнулись. Они попросили его бежать с ними вместе. Он ответил: «У меня с Богом есть тайное дело, которое откроется, когда меня поставят на эшафот. Я - узник Бога, моего Господина, и я должен уважать Его Писание».
Утром люди увидели, что все замки сломаны, а узники сбежали. Они спросили у Мансура, что произошло. Он рассказал им обо всем. Люди поинтересовались у него, почему он не убежал с остальными узниками. Он ответил: «Мой Господин сердит на меня, и Он наложил на меня эту кару, поэтому я здесь».
Когда халиф узнал о случившемся, он приказал немедленно отрубить Мансуру голову, чтобы он не вызвал еще больше неприятностей. Ему нанесли триста ударов плетью, и после каждого удара раздавался голос: «О, Мансур, Я не боюсь. Ты выдержишь все».
Сто тысяч человек собрались вокруг эшафота, на котором его должны были казнить. Он посмотрел вокруг и сказал:
«Хакк, Хакк, Ана аль Хакк» (Истина, Истина, Я - Истина)«.
В этот критический момент какой-то дервиш попросил у Мансура дать определение любви. Мансур сказал ему, что он узнает ответ сегодня, завтра и послезавтра. Мансур был казнен в этот день. На следующий день изувеченное тело сожгли, а на третий развеяли пепел. Это был ответ Мансура на вопрос дервиша.
Во время казни слуга Мансура попросил дать ему последние наставления. Мансур ответил ему следующее:
«Никогда не уступай желаниям своей телесной сущности {нафс), если ты будешь делать это, она заставит тебя совершать низменные поступки».
Его сын спросил у него совета. Он сказал: «Мир стремится жить нравственной жизнью, а ты ищи жизни Божественной. Она лучше. Даже если тебе удастся прожить хотя бы частичку ее, это будет выше, чем все добродетельные деяния, совершенные людьми и ангелами».
Когда Мансур еще только шел к месту казни, на его лице сияла улыбка. Люди спросили его, как он может радоваться в такой момент. Он ответил: «Сейчас как раз время быть счастливым, так как я возвращаюсь домой, - и произнес следующие слова;
Мой друг вовсе не тиран. Он дал мне выпить вина, которое Хозяин Дома предлагает Своим гостям. Я пил вино до тех пор, пока не осталось ни капли. Тогда Он приказал мечу наказать того, кто выпил так много выдержанного вина в запретный месяц».
Затем Мансур поцеловал ступени, ведущие на эшафот, и, повернувшись к Каабе, сказал: «Ты даровала мне то, что я искал».
Потом Мансур сказал:
«В юности я нехорошо посмотрел на одну молодую женщину, за что и был наказан. Будь осторожен, чтобы не согрешить подобным образом и не страдать от ужасных последствий».
Шибли попросил Мансура объяснить, что такое Тасаввуф.
«Зрелище, на котором ты свидетель, - это Тасаввуф. И это лишь его низшая степень».
Шибли спросил:
«А какая же тогда высшая степень?»
Мансур ответил:
«Ты несведущ, чтобы понять это».
Халиф велел толпе кидать камни в Мансура. Он вынес все это, но когда по приказу халифа Шибли ударил его цветком, он вскрикнул. На вопрос, почему, он ответил: «Люди, которые забрасывали меня камнями, невежественны, но ударившему меня Шибли нет оправдания, потому что он все знает».
Мансуру отрубили руки, но он продолжал улыбаться. На вопрос о том, что означает его улыбка, он ответил:»Они отрубили мне руки, которые были снаружи, но руками, что у меня внутри, я обхватил ноги Всевышнего, и они не смеют прикоснуться к этим рукам«. Потом палач отрубил ему ноги. Он сказал: «Они не могут тронуть мои внутренние ноги, на которых даже теперь я могу путешествовать по двум мирам». Затем Мансур провел по лицу кровавыми обрубками своих рук и произнес: «Сегодня я чувствую себя счастливым, так как кровь мученика отпечатана на моем лице». Потом он сделал жест, как будто складывает руки для молитвы, и произнес Молитву Любви.
После этого ему выкололи глаза и вырвали язык. Наконец, Мансуру отрубили голову. Перед этим он произнес молитву:
«О Господь! Я благодарен Тебе за то, что Ты позволил мне сохранить спокойствие и стойкость до самого конца. Я хочу, чтобы Ты даровал это богатство и моим гонителям».
Услышав эти слова, люди начали бросать в него камни. Он произнес последние слова:
«Дружба ЕДИНСТВЕННОГО выделяет тебя и делает исключительным». В момент, когда ему отрубили голову, он рассмеялся, а его душа перешла к Всемогущему. Все отрубленные члены мученика начали кричать: «Я - Истина». Халиф приказал собрать их и сжечь. Когда это было исполнено, пепел начал произносить те же слова: «Я - Истина (Ана аль Хакк)». Когда пепел выбросили в реку Даджлу, частицы его сложились на воде в слова «Я - Истина». Вода в реке забурлила и высоко поднялась. Предвидя это, Мансур заранее отдал приказание слуге расстелить на поверхности воды его одежду, чтобы утихомирить гнев реки и спасти Багдад от затопления. Слуга так и сделал. Вода успокоилась. Пепел, собранный по ее берегам, был захоронен.
По случаю смерти Мансура Хазрат Аббас Туси сказал: «В Судный день Мансура приведут в кандалах из опасения, что в своем экстазе он сможет перевернуть земной шар».
В день смерти Мансур всю ночь провел в молитвах, сидя под эшафотом, и он услышал Глас Божий:
«Мы доверили Мансуру одну из Наших тайн. Он открыл ее другим. Поэтому Мы наказали его за раскрытие Царской Тайны».

Фарид ад-дин Аттар. Рассказы о святых Хазрат А6ул Хасан Хиркани Хазрат Байазид обычно совершал паломничество к могилам мучеников и святых. Проходя через Хиркан, он делал глубокий вдох, как будто наслаждался ароматом душистого цветка. На вопрос учеников, откуда доносился этот аромат, он отвечал, что скоро в этом городе родится великий святой по имени Абул Хасан, который превзойдет его своими духовными достижениями и будет проводить все свое время в семье, занимаясь духовной практикой. Через несколько лет на свет появился Абул Хасан. По достижении двадцатилетнего возраста он стал ежедневно после молитв посещать могилу Байазида. Там он молился: «О Господь! Даруй мне часть духовности, которой ты наградил Байазида». Прошло двенадцать лет с тех пор, как он начал этот ритуал, и однажды, когда он уже собирался уходить с кладбища, Абул Хасан услышал голос, идущий из могилы, который сказал: «Абул Хасан, вся моя духовность - это твой подарок мне». Абул Хасан ответил: «Господин, я родился на тридцать девять лет позже, чем ты. Как я мог передать тебе духовность?» И снова из могилы Байазида раздался голос: «На моем духовном пути мне мешало какое-то препятствие. Я молился Богу, чтобы он избавил меня от этой преграды, и услышал Глас Божий: «Помолись о том же Сиянию, которое озарит тебя, когда ты приедешь в Хиркан». Приехав в Хиркан, я действительно увидел Сияние, идущее от земли до самого неба. Я помолился ему, как велел Господь, и моя проблема разрешилась». Когда Абул Хасан вернулся домой после этого случая, он обнаружил у себя новую способность: он смог выучить весь Коран за двадцать четыре часа, а раньше он даже не мог прочесть его до конца за это время. Однажды Абул Хасан копал землю на своем участке и нашел серебряные монеты. Он присыпал монеты землей. Начав копать в другом месте, он нашел золото. Абул Хасан снова зарыл его в землю. В третьем месте он обнаружил алмазы. Он закопал их. В четвертом месте оказались драгоценные украшения. Их он тоже засыпал землей. Потом Абул Хасан обратился с молитвой к Богу: «О Господь! Даже если я получу все богатство этого мира, а также мира будущего, я не променяю его на возможность увидеть Тебя». Однажды известный святой, сидя рядом с Хасаном, продемонстрировал ему настоящее чудо, достав из его чаши с водой живую рыбку. Хасан сунул руку в горящий очаг и тоже достал из него живую рыбку. Святой предложил Хасану прыгнуть вместе с ним в огонь и посмотреть, кто из них выживет. Хасан ответил: «Нет, торга чудесами не будет. Давай окунемся с головой в океан небытия (нест ) и выйдем из него облаченными в одежды божественного бытия (хает )». Святой промолчал. Однажды перед тем как отправиться в путь несколько паломников обратились к Хасану с вопросом о том, что им нужно будет делать, если на них нападут грабители. «Вспомните обо мне, если это произойдет», - сказал Абул Хасан. Когда на караван напали разбойники, они ограбили всех паломников, кроме одного. Он подумал об Абуле Хасане. Когда он вспомнил о нем, Абул Хасан появился перед ним и исчез со всеми его вещами из поля зрения грабителей. Тем самым он спас его добро. По возвращении паломники пришли к Абул Хасану и спросили его, как получилось, что они возносили молитвы Богу, но не спаслись, а их товарищ молился ему и был спасен. Абул Хасан ответил: «Вы неискренне уверяете Всевышнего в вашей преданности, а я служу ему всем своим сердцем. Поэтому если вы будете молиться мне, то я от вашего имени помолюсь Богу и ваши желания исполнятся. Но если вы просто будете шевелить губами, а сердце останется холодным, то ваша молитва не возымеет никакого действия». Абул Хасан сказал одному из своих любимых учеников: «Для мира Байазид мертв, но для меня он все еще жив и знает обо всех моих делах». Ученик Абул Хасана просил разрешения поехать в Ирак, чтобы там изучать традиции (в которых рассказывается о жизни Пророка Мухаммеда), так как у себя на родине он не мог найти достаточно компетентного учителя. Хасан сказал: «Я буду учить тебя традициям, потому что получил знание о них от самого Пророка». Ученик поставил под сомнение слова своего наставника. Но во сне к нему явился Пророк и сообщил, что Хасан сказал правду. Когда ученик приступил к занятиям, Хасан часто делал замечания по поводу какого-нибудь отдельного неверно трактуемого эпизода из жизни Пророка. Ученик спросил, по какому праву он ставит под сомнение то, что написано в традициях. Хасан ответил: «Все время я вижу перед собой Пророка, когда учу тебя. Если в рассказе о нем проскальзывает неверная информация, то на его лице появляется выражение недовольства, по которому я понимаю, что эпизод записан неправильно». Однажды Хасан принимал участие в Саме (духовном музыкальном представлении) в доме одного преданного Богу человека. Во время Самы он впал в состояние экстаза и три раза ударил ногой о землю. Стены дома задрожали, и собравшимся показалось, что дом и сама земля начали кружиться вместе с Хасаном. Когда Хасан пришел в себя, его спросили, что с ним произошло. Он ответил: «Сама предназначена для тех, кто во время нее способен переходить в высшие духовные сферы, когда падают завесы, и они могут видеть мир ангелов». Однажды Хазрат Абу Саид, известный святой, пришел к Абул Хасану. Во время беседы Абул Хасан, охваченный экстатическим состоянием, обнял святого. Придя домой, Абу Саид всю ночь провел в молитвах, стоя на коленях и часто вскрикивая в экстазе. Утром Абу Саид пришел к Абул Хасану и начал умолять его взять назад искру духовности, которую он зажег в нем своим объятием, так как он не был настолько подготовленным, чтобы выдержать это состояние. Абул Хасан еще раз обнял его, и он снова вошел в нормальное состояние. Как-то раз Абул Хасан сказал Абу Саиду: «Я сделаю тебя духовным адептом, поскольку ты был дарован мне Богом в ответ на мою просьбу послать мне товарища, с кем я мог бы обсуждать мои духовные искания. Я благодарю Всевышнего за исполнение моего желания». Шейх Абу Сина прошел долгий путь от своего дома, чтобы навестить Абул Хасана. Он постучал в дверь его дома, и навстречу ему вышла жена Абул Хасана. Она обозвала его еретиком и попросила не беспокоить ее мужа, ушедшего в лес за хворостом. Абу Сина пошел на поиски Абул Хасана и увидел льва, который нес на спине вязанку хвороста, собранного Абул Хасаном. Абу Сина склонил голову перед шейхом и в разговоре с ним спросил, почему его жена была настолько грубой, что назвала его еретиком. Абул Хасан ответил, что если бы он не был в состоянии смирить такую негодную овцу, этот лев не стал бы подчиняться его приказам. Они провели ночь в духовных беседах. Утром, когда Абул Хасан чинил стену своего дома, кусок материала выпал у него из рук, и, прежде чем он успел спуститься вниз, чтобы подобрать его, а Абу Сина подать его Хасану, этот кусок стены взлетел вверх и снова оказался у него в руке. Вера Абу Сины в Абул Хасана укрепилась, и все его сомнения относительно духовного величия святого исчезли. Однажды к Абул Хасану пришел человек и попросил отдать ему плащ, чтобы, одев его, он мог стать таким же праведником, как он. Абул Хасан спросил: «Может ли женщина, надев одежду мужчины, стать мужчиной, или мужчина, облачившись в женский наряд, стать женщиной?» Проситель ответил отрицательно. «Тогда, - сказал Абул Хасан, - если это невозможно, как можешь ты, надев мое облачение, стать подобным мне?» Священник попросил Абул Хасана прочитать ему проповедь. Абул Хасан сказал: «Призывай людей к Богу, но никогда не зови их к себе». Заметив его удивление, Абул Хасан дал этому следующее объяснение: «Если проповедник начинает испытывать зависть к другому проповеднику, служащему тому же делу, что и он (главным образом, приобщение людей к Богу), это означает, что он не делает людей верующими и не превращает их в своих приверженцев, иначе, какие могли бы быть у него причины для зависти?» Махмуд Газнави, выполняя свое обещание, данное ранее слуге Айазу, однажды нарядил его в свои одежды и посадил на свой трон. Позднее Айаз, одетый как султан, в сопровождении Махмуда Газнави в наряде придворного пришел к Абул Хасану. Махмуд послал гонца к Абул Хасану с просьбой выйти навстречу гостям и отдать почести султану. Он также велел гонцу напомнить Абул Хасану, если он откажется сделать это, стих Корана, в котором сказано: «Подчиняйся приказаниям Господа, Пророка и царя». Когда гонец передал послание Махмуда, Абул Хасан отказался выйти к султану. Гонец прочитал стих Корана, и Абул Хасан ответил ему: «Скажи Махмуду, что я настолько поглощен своей верой в Бога, что мне стыдно оказывать внимание даже Пророку, не говоря о том, чтобы подчиняться султану». Махмуд, получив лаконичный ответ, признал, что Абул Хасан - великий святой. Вместе с Айазом, все еще одетым как султан, Махмуд в костюме придворного вошел в хижину Абул Хасана и приветствовал его. Абул Хасан ответил на приветствие, но не встал, чтобы выразить свое почтение султану, а вступил в разговор с Махмудом, не обращая внимания на Айаза в одеждах султана. Махмуд спросил: «Господин, почему ты не приветствуешь султана?» Абул Хасан ответил: «Это все одна видимость». Махмуд поклонился ему и сказал: «Я знаю, что святых твоего уровня нельзя обмануть, прибегая к подобным уловкам». Потом Абул Хасан подошел к Махмуду и отвел его в сторонку. Махмуд попросил: «Расскажи мне что-нибудь о Байазиде». Абул Хасан ответил: «Тот, кто когда-нибудь видел Байазида, никогда не будет осужден в Судный день». Махмуд спросил: «Кто был выше: Пророк Мухаммад или Байазид, ведь даже Абу Джихл и Абу Лахаб, видевшие Мухаммада, не смогли избежать осуждения?» Абул Хасан ответил: «Махмуд, будь осторожен в выборе выражений. Эта тема требует уважительного отношения. Знай, что за исключением некоторых сподвижников Пророка и нескольких святых, его современников, даже Халифы Ислама не могли оценить Пророка по достоинству, несмотря на то, что они видели его. Об этом же говорит Коран: «О, Мухаммад! Ты видишь тех, кто обращается к тебе, и кто не видит (понимает) тебя, хотя ты открыт их взорам». Когда Махмуд предложил несколько золотых мохуров Абул Хасану, тот протянул Махмуду ломоть черствого хлеба. Но как Махмуд ни старался, он не мог проглотить такой твердый хлеб. Тогда Абул Хасан сказал, что Махмуд не мог проглотить засохший хлеб так же, как он не мог проглотить (принять) золотые мохуры , ибо уже давно отказался от богатства в этой жизни. Он вернул мохуры Махмуду. Тогда Махмуд попросил у него что-нибудь из одежды, чтобы он мог хранить это в качестве подарка на память. Абул Хасан выполнил его просьбу. Махмуд, выходя из хижины, заметил: «Господин, у вас довольно красивый дом». Абул Хасан ответил, что Бог подарил Махмуду целое царство, а он настолько жаден, что захотел еще и маленькую хижину. Махмуду стало стыдно. Абул Хасан встал, чтобы попрощаться с Махмудом. Махмуд спросил его: «Когда я входил к тебе, ты не оказал мне почтения, но теперь, когда я ухожу; ты так вежлив со мной, что даже поднялся со своего места. Почему?» Абул Хасан ответил: «Ты вошел в мой дом как царь, и тебя переполняла монаршья гордость, но теперь ты уходишь от меня смиренным дервишем, о чем можно судить по тому, как твое лицо сейчас озарено внутренним светом. Поэтому, прощаясь, я отдаю тебе почести». Когда спустя годы Махмуд со своим войском осаждал Сомнат в Индии и понял, что у него нет шансов на успех, он удалился к себе в шатер и после омовений, положив одеяние Абул Хасана на почетное место, начал смиренно молиться Богу: «Господь! Ради дара великого святого пошли мне победу в этой битве, и все, что я получу в качестве добычи в этом бою, я распределю между факирами ». Молитва была услышана. В рядах вражеской армии возник разлад, и она проиграла сражение войску Махмуда. Ночью Махмуд увидел во сне Абул Хасана, который сказал: «Ты совершил грубую ошибку, оценив дар святого так дешево. Если бы ты попросил Бога, чтобы Он сделал всех людей на свете мусульманами, вместо того чтобы искать этой незначительной победы, весь мир обратился бы в ислам и исчезла ересь, а ты бы стал обладателем великой добродетели». Хазрат Абул Хасан наставлял своих учеников: 1. Ищите милости Всевышнего, потому что она превосходит ужасы ада и наслаждения рая. 2. Завесы скрывают от тебя прошлое, настоящее и будущее. Когда завесы подняты, можно увидеть все. 3. Величать себя суфием - огромное притязание. Сам он, по крайней мере, так не поступал. 4. За тридцать лет он ни разу не сомкнул глаз ночью. 5. Бог поглотил его настолько, что он перестал быть собой, а его тело стало не чем иным, как фантомом, чистой мыслью. 6. Бог даровал ему божественное страдание. Если бы одна капля этого страдания попала в мир, она могла бы вызвать более страшный потоп, чем во времена Ноя. 7. Его ученики будут спасены в смертный час по милости Бога и благодаря его заступничеству. 8. Он всю ночь думал о Боге, сидя на голой земле под сухим кустом. Однако он чувствовал себя счастливее, чем если бы удобно расположился под древом желаний в раю, забыв о Боге. 9. Тот, кто сознательно демонстрирует чудеса, изгоняется из круга общения с Господом. 10. Он искал полного растворения своего «я» или, как одно из двух, хотел наполнить собою все. 11. Он забывал о себе ежедневно тысячу раз за час. 12. По милости Бога он знал прошлое, настоящее и будущее каждого создания во все времена. Тот, кто не имеет такого знания, не может быть учителем. Если бы даже колючка впилась в чью-то ногу, он бы знал об этом, сам испытал бы боль и указал на страдающего человека. Он был способен на это, потому что отождествил себя с творением. 13. Он искал возможность увидеть Бога, не боялся ада и не мечтал о рае. 14. Он хотел, чтобы в Судный день с него спросили за грехи всех живущих, и мечтал о том, чтобы понести наказание за все эти грехи и тем самым спасти все создания от мучений. 15. Когда люди сознательно ищут Бога и забывают о себе, они находят Его. 16. Не тот мусульманин заслуживает похвалы, кто исполняет религиозные обряды и постится, а тот, на скрижалях судьбы которого за всю жизнь не было записано ни одного греха. И даже находясь на таком высоком уровне, он боится Бога и полон смирения. 17. Тот, кто по милости Бога видит Его, не замечает никого другого. Тот, кто погружен в созерцание Бога, не думает о себе. 18. Герои, идущие по Пути, мертвы еще при жизни. 19. О, искатель, никогда не думай, что ты уже достиг просветления, пока на протяжении семидесяти лет ты не будешь каждый раз чувствовать, молясь в Хорасане, что ты кланяешься в Мекке. Все богатства на небе и на земле будут лежать перед твоими глазами, но, несмотря на это, ты останешься смиренным и будешь пребывать в постоянном страхе, что Бог может не принять твоего служения Ему. 20. Многие совершают обход вокруг Каабы, а другие - вокруг рая, но тот герой достоин хвалы, который ходит вокруг осознания Единства (пребывает в союзе с Богом и живет с Ним). 21. Абул Хасана всегда устраивает то, что он имеет в этой жизни. 22. В этом мире сначала ищут что-то, а потом находят, а Бога сначала встречают, а потом ищут. 23. В словах, которыми обмениваются Пророк и Всевышний, горит огонь такой силы, что если бы даже малая часть их откровений была сообщена миру, все творение сгорело бы в один миг. Но пророки способны слышать эти откровения благодаря их близости к Богу. Если бы не покровительство Всевышнего, их тела распались бы на отдельные части во время их общения с Ним. 24. Некоторые истинно верующие являются возлюбленными Бога. Когда они зовут Его по имени, все птицы в небе и все животные в лесу замирают в молчании, а ангелы в раю трепещут, Земля же и небеса освещаются ярким светом. Таково величие в звучании этого Имени, что Земля начинает дрожать. 25. Никто не может сделать ни шага на Пути без помощи Бога. Нельзя преуспеть, опираясь только на свои силы и упорство. 26. Нужно так жить на свете, чтобы ни один грех не лег пятном на ваше имя. 27. Живи с Богом и откажись от общества мирян, потому что нужно общаться с другом, и нет друга лучше, чем Бог. 28. Некоторые друзья Всевышнего, живущие в этом мире, могут читать то, что написано на скрижалях судьбы. 29. Бог посылает страдание (дард ) просветленному человеку. 30. Святой - это и не создание, и не человек этого мира. 31. Любим Богом тот, кто стремится к Нему в этой жизни и не откладывает встречу с Ним до жизни будущей, которая наступит после смерти. 32. Когда Всевышний ведет человека по Пути, он живет с Ним в Долине Единения (Таухид ) и никто, кроме Бога, не знает о том, в каком состоянии пребывает этот человек. 33. Самым здоровым является то сердце, которое болит и тоскует по Богу. 34. Кого Всевышний сделал больным, тому Он будет врачевателем. 35. Всякий, кто устремляет свои взоры к раю, лишен всего по Его милости. Такой человек все время живет в одиночестве, отвергает общество других людей и отказывается от всего мирского. Он даже отказывается от своего эго, благодаря чему поднимается последняя завеса между ним и Богом. 36. Тот, кто любит этот мир, становится его рабом, но тому, кто отказывается от мира, мир становится рабом. 37. Если в какой-то общине человек достигает просветления и приближается к Богу, Он в Его милости отпускает грехи всей общине ради этого человека. 38. Дервиш никогда не устремляет взоры ни на этот мир, ни на мир будущий. 39. Только те, кто имеет высшую цель, приходят к Богу. 40. Имя Господа нужно повторять и полностью отказаться от своего эго. 41. Не греши, поклоняйся Богу, и встретишь Господа. 42. Каждый хочет взять с собой в вечность что-нибудь из этого мира, но в нем нет ничего, что могло бы перейти туда, кроме полного отсутствия эгоизма (нести ). 43. Бойся Всевышнего, призывай Его, и ты будешь пребывать в состоянии небытия. 44. Среди тысяч людей, идущих по пути, обозначенному в Писании, находится один, по пути которого следует само Писание, то есть каждое его деяние становится заповедью Писания. 45. Суфию не нужен свет солнца или луны, так как он освещен Божественным Сиянием, и оно ярче всех небесных светил. 46. Путь становится короче для того человека, кого направляет Всевышний. 47. Пищей и водой для святого является повторение Имен Бога и рассуждения о Нем. 48. Бог поистине становится светом очей для верующих в Него. 49. Часть Божественной Любви, сошедшая на землю, искала пути ко всем сердцам в этом мире. Но она не нашла никого, кто бы смог удержать ее, и вернулась к Богу. 50. Через каждые сто лет в мире рождается совершенная душа. 51. Человек теряет себя, когда обретает Бога. 52. Человек, в чьем сердце живет любовь еще к кому-то, кроме Бога, не будет угоден Всевышнему. Его сердце останется мертвым, невзирая даже на то, что он может всю жизнь молиться и подвергать себя суровым ограничениям. 54. Самая высшая деятельность - это памятование Бога и раздумья о Нем. За это человеку даруются чистота жизни, милосердие и аскетизм. 55. Общение со святыми является очень похвальным занятием в духовном отношении. 56. Если ты сможешь убежать за сто пятьдесят километров от этого мира, то это будет высшим проявлением поклонения Богу. 57. Общество святого - это великий дар Бога. 58. Величайшая Кааба - это Образ Всевышнего. 59. Если искатель Бога десять раз с радостью принимает яд, то на десятый раз он почувствует вкус сахара. Искателю, которому в начале его духовного пути выпадает на долю много испытаний и несчастий, позже дается благословение, и он находит Бога. 60. Пока Господь в Его милосердии не наградит вас необходимой энергией для поиска Его, ваши усилия не увенчаются успехом. 61. Того, кто жертвует честью ради Господа, Он наряжает в одеяние Своей чести. 62. Бога находят, уничтожив свое «я». 63. Тот, кто заявляет, что получил просветление, и во всеуслышание объявляет об этом, на самом деле не является озаренным человеком, ибо подобное заявление само образует завесу. 64. Продолжай духовную практику до тех пор, пока она сама не покинет тебя. 65. Преклонение перед духовным промыслом важнее, чем выполнение многих практик. 66. Если даже капля милости Господа выпадет на твою долю, тебе не будет нужно ничего мирского: ни говорить с кем-то, ни слушать кого-то. 67. Памятование Бога обладает большей проникающей силой, чем одновременный удар тысячи мечей. 68. Образ Бога оказывает такое влияние, что если тебе посчастливится увидеть Его, то ты двадцать четыре часа в сутки не будешь видеть никого, кроме Него. 69. Человек должен преданно служить Богу сорок лет и только после этого ожидать благотворных результатов. Десять лет служения необходимы, чтобы исправить огрехи речи, десять лет - на то, чтобы убрать с тела лишний жир, десять лет - на усмирение прихотей сердца и последние десять лет - на искоренение всех оставшихся желаний. 70. Смейтесь мало, плачьте много, ешьте и спите очень мало. 71. Воистину несчастлив тот, кто покидает этот мир, не поговорив с Богом. 72. Путь к осознанию Бога - привилегия чистых и любящих сердец, так как общение с Богом в состоянии экстаза - это подлинная радость. 73. Всегда помните о Боге. 74. Когда кто-то произносит Имя Бога, его язык горит, словно в огне, и он не может еще раз повторить Имя. Если человеку удается сделать это, значит, он получил Его благословение. 75. Жгучая боль от разлуки так сильна, что, если она вырвется из сердец тех немногих счастливых людей, которые испытывают ее, весь мир сгорит в огне этой боли. В сердцах таких людей единственное желание - помнить Господа в воздаяние Ему должного, но находят они, что не в состоянии его исполнить. 76. Если твое сердце обращено к Богу, то весь мир не сможет причинить тебе зла, если станет твоим врагом. 77. Видеть Бога и одновременно свое «я» - значит, находиться в состоянии небытия (фана ), а видеть одного Бога и ничего более, значит жить в вечности (бака ). 78. Ищи общества того человека, который горит в огне Божественной Любви и охвачен Его страданием. 79. Откажись от всех занятий, кроме повторения Имени Бога, и не думай ни о чем мирском, а только о Нем. 80. Один миг, проведенный с Богом, выше, чем служение миру длиною в жизнь. 81. Каждое творение - это завеса и сеть для преданного искателя. Неизвестно, как и когда человек может запутаться в них. 82. Даже если единожды за всю вашу жизнь вы вызвали раздражение у Всевышнего и причинили Ему боль, вам придется всю жизнь искать Его прощения. Если Он в своем милосердии простит вас, вы все-таки всегда будете чувствовать боль в вашем сердце из-за того, что вызвали неудовольствие Всевышнего и не следовали его заповедям. 83. В служении Богу лучше тот, кто слеп, глух и нем, то есть, кто не видит никого, кроме Всевышнего, слышит лишь Его и говорит только с Ним. 84. Бог даровал каждому тот или иной дар, чем настолько занял нас, что исчез из нашей среды. Нам следует отвергать все мирское и думать только о Нем, чтобы Он не отделял нас от Себя. 85. Есть много людей, которые мертвы, однако их видят среди живущих, в то время как другие люди лежат в могилах, но в действительности они живы. 86. Любовь Бога приходит к тому, кто испепелил свое сердце ради Него. 87. Отрекись от богослужения и грехов и погрузись в реку Его милости. 88. Человек увидит Бога в вечности божественными очами. 89. Чем больше вы служите вашему Учителю, тем выше становитесь духовно. 90. У меня нет тела, языка и сердца, а есть только Бог, и Он - во мне. 91. Есть много тех, кто поклоняется и молится в этом мире, но очень немногие из них приносят плоды этого в мир следующий. 92. Обычные люди получают то, что предначертано им судьбой, а святой получает то, чего нет на скрижалях его судьбы. 93. На пути к Богу есть Бог и никого, кроме Бога. 94. Стойко переноси страдания и слезы в этом мире, чтобы смеяться в мире следующем. 95. Когда слуга Бога поселяется в небытие (нести ), его облачают в одеяние божественного существования. 96. На высшем уровне духовности жаждущий Бога столь поглощен служением, что если бы ему были даны воды всех рек сотворенного мира, это не утолило бы жажды, напротив, она стала бы еще сильнее. Такой человек порывает все отношения с миром и никогда не гордится теми чудесами, которые непроизвольно совершаются им. 97. Лучшее звание для преданного - это «раб Божий». 98. Для верующего любое место - мечеть, и каждый день - пятница. 99. Никогда не допускайте того, чтобы просящий милостыню уходил от вашего порога с пустыми руками, а всегда давайте ему что-нибудь, даже если для этого вам придется взять взаймы. 100. Обращайтесь с гостями хорошо. 101. Духовность имеет три конечные стадии. На первой стадии вы считаете себя тем, чем считает вас Господь. На второй стадии вы становитесь Им, а Он становится вами. На третьей стадии вы прекращаете свое существование, а Он один целиком заполняет вас. 102. До наступления смертного часа вы должны прилагать усилия, чтобы достигнуть трех вещей: (а) Любя Бога, плачьте так сильно, чтобы из ваших глаз начали капать кровавые слезы. (б) Бойтесь Бога, чтобы страх мог превратить вашу урину в кровь. (в) Совершайте столько ночных бдений, чтобы перестать ощущать свою телесную сущность. Однажды к Абул Хасану пришел по воздуху какой-то суфий. Он опустился перед Абул Хасаном на землю и представился, сказав, что он - это Джунайд и Шибли сегодня. Услышав эти слова, Абул Хасан впал в состояние экстаза и, ударяя ногой о землю, произнес: «Я - Бог сегодня и Пророк сегодня». (В этом месте Фарид ад-дин констатирует, что именно в таком состоянии скончался Мансур). Однажды Глас Божий сказал: «Абул Хасан, если Мы объявим миру о твоих духовных достижениях то, что Нам известно и что сокрыто от него, тебя забросают камнями за твою ересь». Услышав это, Абул Хасан заметил: «Ты хочешь, о Господь, чтобы я объявил миру о том, как Ты обращаешься с нами, когда у Тебя плохое расположение духа? Знай, что никто тогда не будет служить Тебе и все откажутся от веры». Снова раздался Глас Божий: «Не раскрывай миру то, что ты знаешь о Нас, и Мы не расскажем миру о тебе». Однажды Глас Божий произнес: «Абул Хасан, ты принадлежишь Нам, а Мы - тебе». Абул Хасан уточнил: «О Господь! Ты - Всемогущий Властелин, а я - Твой покорный раб». Абул Хасан молился Богу и просил позволить ему покинуть этот мир. Глас Божий ответил: «Мы намеренно держали тебя в мире, чтобы Наши друзья могли прийти и пообщаться с тобой. А тот, кому обстоятельства не позволят сделать это, может просто повторять твое имя и, беседуя о тебе, развиваться духовно». Абул Хасан сказал: «Когда я забыл о моем существовании, я увидел, что меня окружает лишь Истина, и ничего кроме». Бог ответил Абул Хасану, что в этом мире и в мире следующем нет ничего, что было бы его собственностью. Лишь Он (Бог) принадлежит ему. Абул Хасан сказал: «С тех пор как я отказался от мира, я никогда не смотрю на него, а, поговорив с Богом, я больше не разговариваю ни с одним человеком». Абул Хасан сказал: 1. Ищи общества только одного Бога и откажись от желания общения с живым существом, будь это сам Хидр. Разве ты настолько пресытился общением с Богом, что ищешь общества людей? Тебе следует отказаться от всякого иного общения и стремиться только к Нему. 2. Творение ограничено временем, а я - Господин времени. 3. Когда я дошел до состояния небытия, я увидел себя облаченным в Божественное Существование, но когда я радовался моему существованию (эго), пришло полное исчезновение. 4. Когда я преодолел свое эго, то обнаружил, что теперь я не смогу утонуть в воде и сгореть в огне. Потом я провел три месяца и четыре дня без пищи и выдержал все испытания. 5. Доброта - это атрибут Бога; мы не можем претендовать на нее. 6. О, искатель, если ты хочешь стать чудотворцем, начни поститься каждый третий день, а потом постись четырнадцать дней подряд, а после этого - сорок дней, потом - четыре месяца и наконец - целый год. После этого ты достигнешь состояния, в котором ты увидишь перед собой нечто. Это нечто будет держать во рту предмет, похожий на змею. Если ты отведаешь его, то больше никогда не будешь испытывать чувство голода. Когда я начал голодать, предмет, напоминающий змею, появился передо мной, но я отказался отведать его, так как он встал на пути нисходящего на меня потока Божьей милости. Я молился Всевышнему, чтобы он даровал мне Свою милость прямо, без посредника. Бог ответил: «С этого момента ты будешь сыт без еды и станешь удовлетворять чувства голода и жажды, ничего не принимая внутрь». Так оно и стало происходить с тех пор. Я чувствую, что насыщаюсь тем, что находится у меня в желудке и чего я не вижу, но оно сладко, как мед, и пахнет мускусом. Никто не знает, где я беру еду. 7. Пока я искал помощи от кого-то, помимо Бога, мое богослужение никогда не было успешным. Когда же я отрекся от всего сотворенного и посвятил себя одному Богу, сосредоточившись только на Нем, я обнаружил, что все препятствия на моем духовном пути исчезали по Милости Божьей. Я пожал прекрасный урожай без каких-то усилий с моей стороны. 8. Познайте величие Его милости, перед которой грехи этого мира - не больше пылинок. 9. Я хочу, чтобы не было ни рая, ни ада и люди могли любить Бога ради Него самого. 10. Бесконечны и бесчисленны пути, ведущие к Господу. Можете мне поверить, что существует столько путей, сколько людей в мире. Каждый идет по намеченному пути в силу своих способностей. Я практически вступал на каждый путь и обнаружил, что тот или иной человек уже идет по нему. Не было пути, свободного от людей. Тогда я стал молиться Богу: «Покажи мне путь, по которому никто не осмеливается идти и где не будет никого, кроме Тебя и меня. Бог указал мне Путь страдания души (гам ва андох ). Это означает, что тот, кто хочет идти по Пути Любви к Господу, не должен бояться боли и опасности, которые могут подстерегать его там. Нужно с охотою следовать заповедям Всевышнего и благодарить Его за неисчерпаемую щедрость. Человек должен всегда благодарить Его. 11. Тот является храбрецом в глазах Бога, кто считается трусом в мире. А того, кому мир поклоняется как герою, Он считает трусом. 12. То, что я говорю тебе, это прямое послание от Бога; оно слишком чистое, и мир не может притязать на него. 13. Все духовные высоты, достигнутые мною, были прямым результатом жизни в одиночестве и безмолвии. 14. Глас Божий сказал: «Абул Хасан, слушайся Моих повелений, ибо я - жизнь, которая не знает смерти. Если ты будешь подчиняться Мне, я дам тебе вечность. Прекрати приближаться к вещам, которых я запретил тебе касаться». 15. Бог в своей милости даровал мне более высокое состояние духовности, чем Байазиду. Байазид сказал: «Я не веду оседлый образ жизни и не являюсь паломником». Это более низкий уровень, чем тот, на котором нахожусь я, а именно: я все время пребываю в состоянии осознания Единства (Бога) и совершаю паломничество к Богу. С тех пор как Всевышний уничтожил мое эго, мне уже не страшен ад, и рай больше не соблазняет меня. Данное мне Богом состояние таково, что если бы обитатели ада и рая все вместе испытали его, они бы прекратили свое существование (фана ). 16. О Господь! Твой дар мне не вечен, а мой дар Тебе - бессмертен, так как Твой дар мне - это «я» (сам), а мой дар - это Ты. Я познаю смерть, а Ты живешь в вечности. 17. О Господь! Я прошу у Тебя такого состояния для себя, в котором я прекращу свое существование, и только Ты останешься во мне. 18. Мир бежит от того, кто любит его. Ты - Милостивый Бог, Кто помогает быстрее пройти по Пути, ведущему к Тебе, даже тому, кто идет, спотыкаясь. 19. О Господь! Я тот, кто постоянно приносит Тебе боль, а Ты - Тот, Кто постоянно одаряет меня новыми благами. 20. Некоторые ищут удобств в аскетизме, другие - в паломничестве, а третьи - в богослужении. Сделай так, чтобы я не искал удовольствий ни в чем, а только в Тебе». 21. Я молитвенно прошу Тебя, о Господь, чтобы Ты привел меня к Твоему другу, который знает, как правильно надо повторять Твое Имя, чтобы своим служением ему я мог заслужить его благословение. 22. О Господь! Я всего лишь Твоя покорная тварь. Мое поклонение и памятование не имеют цены в Твоих глазах. Молюсь, чтобы Ты принял меня, слабого смертного, которому не на кого положиться, и стал мне защитой. Однажды Бог сказал: «Абул Хасан, Мы даруем тебе все, кроме Божественности». Он ответил: «Господи! Сними эту последнюю завесу дара и отказа, что отделяет меня от Тебя, так как она служит препятствием тому, кто хочет раствориться в Тебе. Я хочу, чтобы ничто не отделяло меня от Тебя». Однажды Абул Хасан пел: Любящие Бога в этом мире хотят созерцать Его лучезарный лик вечно. В горе и радости они ищут утешения у Бога. Любящие стремятся попасть в рай, только когда им твердо обещано, что они увидят Всевышнего и будут там навечно вместе с Ним. Абул Хасан сожалел, что список его прегрешений был очень длинный, а молитвы - чересчур короткими. «Пока я не убедился, - говорит Абул Хасан, - что Бог взял на себя ответственность за мое пропитание, я не переставал прилагать усилия, чтобы заработать себе на жизнь». Абул Хасан рассказывал: «Когда я увидел, что создания этого мира совершенно беспомощны в любом вопросе, я перестал доверять им и искать у них защиты, а также отказался от общения с ними». Абул Хасан сказал: «Я не хочу быть учителем кому бы то ни было. Я хочу постоянно чувствовать и говорить: «Мне достаточно одного лишь Бога». Абул Хасан заметил: «Я не говорю, что вам не следует прилагать усилий и выполнять духовных упражнений, но что вам следует постоянно помнить эту истину: не вы сами выполняете упражнения, а являетесь инструментами в Его Руке. Подлинная духовная деятельность начинается, когда Он действует через вас. Служение, которое вы осуществляете, подобно сделке, заключаемой торговцем, которому хозяин доверил товары. Он может забрать их у торговца, оставив своего посредника без гроша. Помните, что Бог всегда с вами, если не вмешивается ваше эго. Пока ваше существование не будет уничтожено, вы не узнаете вкуса Его существования. Его спросили: «Ты боишься смерти?» Абул Хасан ответил: «Мертвый не боится ее». Его спросили: Что такое послушание (банджи )? Прожить жизнь, не исполнив свои желания (намуради ). Что мы должны делать, чтобы достичь осознания? Считайте, что ваша жизнь длится не дольше вдоха, который вы сейчас делаете. Осознание приходит после явления вам Образа Бога. Абул Хасан сказал: «Последние сорок лет мое «я» мечтает выпить что-нибудь холодное, но я отказываю ему в этом». «Последние шестьдесят лет, - сказал Абул Хасан Богу, - я люблю и жду Тебя». Услышав это, Господь ответил: «Но я люблю тебя и жду твоего прихода ко мне с первого Дня Творения». Когда пришел смертный час Абул Хасана, он сказал: «Закопайте меня в землю глубже, чем Байазида, потому что если моя могила окажется выше, чем его, это будет неуважением к его памяти». Абул Хасан пообещал Мухаммаду бен Хасану, что в час его смерти он будет рядом с ним. Абул Хасан умер раньше Мухаммада бен Хасана, но, когда пришел и его смертный час, он увидел, что Абул Хасан стоит рядом с ним и успокаивает его. Он покинул этот мир без мучений.

Аннотация.

В статье представлен перевод с персидского языка основных сюжетообразующих фрагментов важнейшего памятника персидской суфийской философской традиции - философской поэмы “Язык птиц” (Мантик ат-тайр) Фарид ад-Дина Аттара Нишапури (XII-XIII вв.), а также рассматриваются ряд вопросов, связанных с изучением литературного наследия Аттара: ведутся споры относительно количества написанных им литературных произведений, нет четко установленной хронологии написания сочинений, кроме того, есть несколько поэм, приписываемых Аттару, однако нет прямых исторических свидетельств, что их автор именно он. В исследовании используются по преимуществу филологические методы, а также историко-философский и понятийный анализ текста, что позволяет определить стратегию истолкования ряда поэтических конструктов (таких как «душа-птица», «Симург», «долины»), благодаря которым Аттар раскрывает содержание важных концептов средневековой суфийской философии. Новизна исследования заключается прежде всего в переводе с персидского языка средневековой поэмы «Язык птиц» (общим объемом около 800 двустиший), относящейся как к шедеврам поэзии, так и к наиболее авторитетным в традиции произведениям суфийской мысли. Это сочинение неоднократно переводилось на европейские языки (Гарсен де Тасси, Эдвард Фицджеральд, Д. Дэвис и. А. Дарбанди, П. Эвери) и арабский (М. Джум‘а). Перевод отдельных частей поэмы на русский язык и частичный ее пересказ были выполнены отечественными иранистами Е.Э. Бертельсом и А.Е. Бертельсом. Только в 2006 г. был опубликован перевод «Притчи о шейхе Сан‘ане» из поэмы «Язык птиц», а в 2009 г. - издан выполненный М. Борзуи перевод поэмы на русский язык под названием «Логика птиц». Однако этот перевод поэмы является неполным и практически полностью лишен научного комментария. В связи с этим автор посчитал необходимым сделать собственный перевод значительной части этого философского памятника, что позволит в дальнейшем более объективно и полно осветить философские идеи Аттара и определить его место в контексте исламской средневековой философской традиции.

Ключевые слова: духовный опыт, богопознание, суфийская философская традиция, персидская поэзия, поэма "Язык птиц", Фарид ад-Дин Аттар, путь к Богу, душа-птица, семь долин, Симург

10.7256/2409-8728.2014.11.1399

Дата направления в редакцию:

13-12-2014

Дата рецензирования:

14-12-2014

Дата публикации:

15-01-2015

Abstract.

The translation from the Persian language of the main the syuzhetoobrazuyushchikh of fragments of the major monument of the Persian sufiysky philosophical tradition - the philosophical poem "The Speech of the Birds" (Mantik at-tayr) Farid of ad-Din Attar Nischapuri (the XII-XIII centuries) is presented in article, and also are considered a number of questions, connected with studying of a literary heritage of Attar: disputes on number of the literary works written to them are conducted, there is no accurately established chronology of writing of compositions, besides, there are some poems attributed to Attar however there are no direct historical evidences that their author he. In research philological methods, and also the historico-philosophical and conceptual analysis of the text that allows to define strategy of interpretation of a number of poetic constructs (such as "soul bird", by "Simurg", "valleys") are used mainly thanks to which Attar opens the maintenance of important concepts of medieval sufiysky philosophy. Novelty of research consists first of all in translation from the Persian language of the medieval poem "The Speech of the Birds" (with a total amount about 800 couplets) relating both to poetry masterpieces and to the most authoritative works of sufiysky thought in tradition. This composition was repeatedly translated into the European languages (Garsen de Tassi, Edward Fitzgerald, D. Davies and. A. Darbandi, P. Everi) and Arab (M. Dzhum"a). The translation of separate parts of the poem into Russian and its partial retelling was executed by domestic iranist E.E. Bertels and A.E. Bertels. Only in 2006 the translation "Parables about the sheikh San"ana" from the poem "The Speech of the Birds" was published, and in 2009 — the translation of the poem executed by M. Borzui into Russian under the name "Logic of Birds" is published. However this translation of the poem is incomplete and is almost completely deprived of the scientific comment. In this regard the author counted necessary to make own translation of considerable part of this philosophical monument that will allow further more objectively and fully to cover philosophical ideas of Attar and to define his place in the context of Islamic medieval philosophical tradition.

Литературное наследие средневекового иранского поэта-философа Фарид ад-Дина Аттара (1145/46 — ок. 1221) - поистине кладезь для исследователей. Его поэмы содержат невероятно богатый материал для изучения суфийских идей в специфически иранской их интерпретации. Это замечание особенно справедливо в отношении суфийской философской поэмы «Язык птиц», избранные главы из которой в переводе с персидского языка публикуются в настоящей статье.

Все те сведения об Аттаре, которыми мы располагаем на сегодняшний день, получены либо из его собственных текстов, либо из его биографий, составленных гораздо позже, в XV в. Даулатшахом Самарканди («Поминания поэтов») и Абд ар-Рахманом Джами («Дуновения дружбы из чертогов святости»). Полное имя Аттара - Абу Хамид Мухаммад ибн Абу Бакр Ибрахим. «Аттар», т.е. «парфюмер», «аптекарь» - это поэтический псевдоним Фарид ад-Дина. Родился будущий поэт в 1145/46 г., а погиб около 1221 г. Известно также, что Аттар был родом из селения Кадкан, расположенного в местности Зарванд, близ города Нишапура. Этот город считался одним из важнейших культурных и интеллектуальных центров не только Хорасана, но и всего исламского мира. Кроме того, провинция Хорасан, а в особенности город Нишапур, были широко известны и как центры исламского мистицизма.

Фарид ад-Дин Аттар был сыном преуспевающего аптекаря и врача Ибрахима Абу Бакра и после смерти отца продолжил его дело. Аттар получил блестящее образование, о чем свидетельствуют тексты его поэм, выказывал немалый интерес к медицине и фармацевтике. Вскоре Фарид ад-Дин Аттар стал самостоятельно заниматься врачеванием. Тем не менее, ему удавалось находить время и для литературного творчества.

Спустя некоторое время Аттар решил оставить аптечное дело и всецело посвятить себя духовной практике суфиев и поэтическому творчеству, но доподлинно неизвестно, что послужило причиной такого решения. В исследовательской литературе высказываются предположения, что Аттар странствовал, чтобы приобщиться к суфийской мудрости, существуют также мнения, что он вообще не покидал город Нишапур, где и погиб в преклонном возрасте. О трагической кончине Аттара существует немало преданий. Большинство из них повествует о том, что он был убит монгольским воином при захвате Нишапура в 1221 г. и был похоронен недалеко от своего родного города.

Хотя принято рассматривать творчество Фарид ад-Дин Аттара в рамках суфийской поэтической традиции, исследователи указывают на некоторые трудности, когда речь заходит о причислении поэта к определенному суфийскому направлению. Нам почти ничего не известно о контактах поэта с суфийскими шейхами или орденами того времени. Однако доктор Леонард Левисон и профессор Кристофер Шакль, авторы блестящей коллективной монографии, посвященной исследованию творчества Аттара, указывают, что поэт был знаком с шейхом ордена кубравиййя Мадж ад-Дином Багдади (ум. 1219 г) . Возможно, что именно он был духовным учителем Аттара, если конечно у поэта вообще был какой-то наставник-суфий. Даже если нам не удается положительно ответить на этот вопрос, совершенно очевидно, что на лирическую и эпическую поэзию Фарид ад-Дин Аттара оказали огромное влияние широко известные парадоксальные изречения Баязида аль-Бистами (ум. 875) и экстатические восклицания Мансура ал-Халладжа (ум. 922).

Существует и иная точка зрения на этот вопрос. Исследователи часто ссылаются на немецкого востоковеда Х. Риттера и его обширное исследование сочинений Аттара под названием «Океан души», где он утверждает, что на самом деле Аттар не был суфием. Отстаивая свой тезис, Риттер подчеркивал, что сам поэт не причислял себя к суфиям и ссылался на введение к прозаическому сочинению Аттара «Поминание друзей Божиих». Хотя возможно, что смысл слов поэта был несколько иным: Аттар с таким почтением и уважением относился к ранним суфийским шейхам, кроме того поэт полагал, что сам он недостоин стоять в одном ряду с такими великими наставниками, и потому не смел называть себя суфием. Подобного мнения придерживается большинство исследователей и уверенно причисляют Аттара к блестящей плеяде персидских суфийских поэтов.

Вопрос о литературном наследии Аттара продолжает оставаться спорным. Во-первых, у исследователей его творчества до сих пор нет единого мнения относительно количества написанных им литературных произведений. Средневековые биографы настойчиво утверждали, что Фарид ад-Дин Аттар написал сто четырнадцать сочинений, по одному на каждую суру Корана. Однако, эта цифра, сильно преувеличена, так как в действительности можно вести речь лишь о тридцати произведениях, которые сохранились или же упоминаются самим Аттаром в его сочинениях. Профессор Саид Нафиси выделил 66 названий поэм, автором которых считается Аттар. Только двенадцать из них профессор Нафиси признал подлинными, три из которых оказались полностью утрачеными.

В исследовании профессора Бади’ аз-Замана Фурузанфара, которое является одной из первых работ, посвященных детальному анализу жизни и творчества Аттара, указывается, что он написал 6 серьезных поэтических произведений: «Книга тайн» (Асрар-наме ), «Язык птиц» (Мантик ат-тайр ), «Книга печали» (Мусибат-наме ), «Божественная книга» (Илахи-наме ), Мухтар-наме , Хусрау-наме. и одно крупное прозаическое, - «Поминание друзей Божиих» (Тазкират ал-аулийя ). А также составил большой сборник лирической поэзии (диван ). Мы разделяем выводы Фурузанфара, тем более что его работа является чуть ли не единственным фундированным исследованием творчества Аттара.

Во-вторых, уже многие десятилетия исследователи Аттара пытаются разрешить еще одну, не менее важную проблему, - действительно ли Фарид ад-Дин Аттар - автор всех этих поэм. Возникшие сомнения, прежде всего, связаны с тем, что поэтические произведения, которые ему приписываются, сильно различаются по стилю. Кроме того, одни поэмы указывают на то, что их автор был суннитом, а другие - шиитом. Х. Риттер предположил, что подобное несоответствие объясняется духовной эволюцией поэта. Он выделил в творчестве Фарид ад-Дина Аттара три основных этапа, в соответствии с которыми и расположил все его произведения:

1. Сочинения, в которых мистические идеи гармонично вплетены в художественное повествование.
2. Сочинения, в которых изложение пантеистических идей преобладает над поэтической выразительностью.
3. Сочинения, в которых настойчиво развивается мотив восхваления имама Али.

Х. Риттер предположил, что последний этап творчества связан с переходом престарелого поэта в шиизм. Однако в 1941г. профессор Саид Нафиси доказал, что различия в стилистике поэм в первой и третьей группах по классификации Х. Риттера слишком велики, и никак не могут объясняться духовной эволюцией автора. Тогда профессор Нафиси пришел к выводу, что сочинения, относящиеся к т.н. «третьему периоду творчества Аттара», на самом деле были написаны другим поэтом. Он тоже носил прозвище «Аттар», жил на полтора века позже в Мешхеде и был родом из города Тун. Впоследствии Х. Риттер пересмотрел свои взгляды и согласился с доводами профессора Нафиси.

В вопросе об аутентичности сочинений Аттара необходимо учесть еще одно обстоятельство, которое поможет его прояснить. В прологе к «Мухтар-наме» и «Хусрау-наме», поэт сам перечисляет сочинения, которые вышли из-под его пера: сборник стихов (диван ), поэмы: «Книга тайн», «Стоянки птиц» (другое название маснави «Язык птиц»), «Книга печали», «Божественная книга», «Джавахир-наме» и «Шарх ал-калб». Кроме того, Аттар сообщает, что собственноручно уничтожил рукописи «Джавахир-наме» и «Шарх ал-калб».

В-третьих, определенные проблемы возникают и в связи с определением времени написания главных сочинений Аттара. Сам поэт каких-либо точных дат не называет. Поэтому выстроить хронологию написания поэм Аттара оказалось не так-то просто. Бади’ аз-Замана Фурузанфара проделал эту грандиозную работу и выяснил, что сначала ‘Аттар написал поэму «Язык птиц», вслед за ней «Божественную книгу», затем «Книгу печали», потом «Книгу тайн», «Хусрау-наме» и «Мухтар-наме».

Подводя итог вышесказанному, важно отметить, что по форме изложения все сочинения Аттара делятся на две группы: стихотворные и прозаические .

Сочинения первой группы составляют:

1) поэтический сборник (диван ), состоящий, в основном, из газелей (касыды составляют седьмую часть дивана). Аттар редко писал касыды, поскольку старался избегать панегирического жанра стихосложения. Его газели различаются по любовной и винной тематике, но в большинстве своем содержат описание мистического опыта;

2) сборник руба‘и под названием «Мухтар-наме» . По просьбе друзей Аттар отобрал в этот сборник около трети из шести тысяч четверостиший и разделил их на пятьдесят глав в соответствии с определенной темой. Почти две трети глав «Мухтар-наме» посвящены освещению различных аспектов темы любви, в остальных разделах сборника располагаются руба‘и суфийской тематики;

3) поэтический роман «Хусрау-наме» , повествующий о судьбе двух влюбленных: дочери царя Ахваза по имени Гуль и Гурмуз, незаконнорожденного сына императора Рума (позднее главный герой был переименован в Хусрау);

4) философско-дидактические поэмы: «Книга тайн» (Асрар-наме ), «Язык птиц» (Мантик ат-тайр ), «Книга печали» (Мусибат-наме ), «Божественная книга» (Илахи-наме ).

Во вторую группу произведений входит только одно сочинение Аттара «Поминания друзей Божиих» (Тазкират ал-аулийя ). Это прозаическое сочинение представляет собой внушительное собрание биографических сведений о самых известных суфийских наставниках с описанием их деяний и изречений. Открывается «Записка о святых» рассказами о жизни имама Джафара ас-Садика, Увайса Карани и Хасана ал-Басри, а завершается изложением событий жизни Мансура ал-Халладжа, который был для Аттара образцом истинного суфия. Это прозаическое сочинение принесло поэту славу прекрасного знатока суфийской мысли того времени.

Поэма «Язык птиц» занимает особое место среди всех произведений Аттара не только благодаря красивому сюжету, удивительной изящности и красоте слога, но и в силу значимости излагаемых в ней суфийских идей, важнейшей из которых является описание пути души человеческой к Богу, принявшей форму аллегорической истории о путешествии птиц к их царю - Симургу. В структуре поэмы «Язык птиц» можно выделить три основных части: 1) вступление (пролог) , написанное в соответствии с персидским литературным каноном; 2) основное повествование — самый крупный раздел поэмы. Он состоит из сорока пяти глав (макале ), каждая из которых сопровождается одним или несколькими рассказами-притчами. Эта часть поэмы посвящена описанию путешествия птиц, отправившихся на поиски своего царя Симурга; 3) заключение (эпилог) , который не дробится на главы и представляет собой единый смысловой фрагмент. В заключении Аттар подводит итог написанной поэме, рассуждает о назначении поэзии и цели создания поэмы.

ФАРИД АД-ДИН АТТАР

ПОЭМА «ЯЗЫК ПТИЦ»

Открывает поэму традиционное славословие Аллаху, включающее в себя изложение концепции творения мира, историю Адама, падение Иблиса, отказавшегося поклониться первому человеку, и изгнание Адама из рая. Далее следует восхваление пророка Мухаммада и описание его ми‘раджа, после чего Аттар обращается с хвалебной речью к четырем праведным халифам: Абу Бакру, Омару, Осману и Али, а затем переходит к основному повествованию.

Удод рассказывает птицам о взыскании Симурга

Собрались птицы мира,

Все, какие были, — и явные, и тайные.

Все сказали: «На свете сейчас

Нет ни одного града без владыки.

Что станет с нашим краем без царя?

Быть без царя, — больше нам нет пути!

Надобно быть нам опорой друг другу,

И пуститься на поиски царя.

Ведь если не будет царя в стране,

То лада и порядка не будет в войске».

И вот, все [птицы] собрались в одном месте,

Все они стремились найти себе царя.

Удод, с взволнованным сердцем,

Полный упования, вышел к собравшимся [птицам].

На груди его - нарядное одеянье тариката,

На голове - венец хакиката.

Обладающий быстрым умом вступил он на путь,

Извещенный о благе и зле.

[Удод] сказал: «О птицы, нет сомненья, что я

И посланник господина, и вестник [мира] тайн.

И о господине принес я весть.

И по разумности своей стал поверенным тайн.

Тот, кто держал в клюве «Во имя Аллаха»,

Не диво, что сумел он постичь множество тайн.

Провожу я жизнь, печалясь о себе.

Никто не может разделить мою печаль.

Ведь я охвачен страданьем по царю,

И никогда не стану печалиться из-за войска.

Я вижу воду в недрах земли,

Немало тайн я знаю и помимо.

Я вышел вперед для беседы с Сулайманом.

Несомненно, я превзошел его свиту.

О всяком, кто покидал, о диво, его владения,

[Сулайман] не расспрашивал, и не требовал [к себе].

Едва я однажды покинул его,

Повсюду устроил он поиски.

Ведь без меня не мог он вынести ни мгновенья.

Удоду до конца веков довольно такого почета.

Я отнес его письмо и вернулся,

Стал у него поверенным тайн.

Каждый, кто будет желанным для Пророка,

Глава его достойна венца.

Каждого, кого Господь помянул благим словом,

Ни одна птица не обгонит в полете.

Годами я странствовал по воде и суше.

Неуклонно шел я по пути.

Прошел через долины, горы и пустыни.

Облетел [весь] мир во время потопа.

Побывал в странствиях вместе с Сулайманом.

Обошел [весь] мир вдоль и поперек.

Царя своего я узнал.

Как пойду я один? Мне было то не под силу!

Если станете мне попутчиками,

Будете допущены к тому Царю и в тот Дворец.

Оставьте позорное взирание на самих себя.

Доколе будет длиться этот стыд безверия?

Каждый, кто жизнь отдает ради Него, освобождается от себя.

На пути к Возлюбленному освобождается от благого и дурного.

Расстаньтесь с жизнью и вступите на путь.

Танцуя, склоните голову на тот Порог.

Несомненно, есть у нас Царь.

Он за горой, а имя ей Каф.

Зовется Он - Симург, Повелитель птиц,

Он к нам близок, а мы от Него далеки.

На вершине высокого дерева Его покой.

Его имя невозможно выразить словами.

Больше сотни тысяч завес

Перед Ним - и из света, и из мрака.

В обоих мирах ни у кого не хватит отваги,

Дабы обрести от Него долю.

Он Абсолютный Царь навечно,

Погруженный в совершенство своего могущества.

Он не являет себя оттуда, где Он.

Как же знанию и разуму подняться туда, где Он.

Нет к Нему пути, но и не вынести [разлуку] с Ним.

Сотни тысяч людей впали в безумство из-за любви к Нему.

Если [даже] чистой душе не постичь Его свойства,

У разума [и подавно] нет источника Его познания.

Несомненно, пребывают в растерянности и разум, и душа.

Перед Его свойствами тьма застилает глаза.

Умом не постичь Его совершенство,

Глазами не узреть Его красоту.

Сотворенное не обрело пути к Его совершенству.

Зрение не отыскало путь, а знание шло [ему] вослед.

Часть людей приобщится к тому Совершенству и той Красоте,

Если не будут всецело полагаться на воображение.

Можно ли пройти этот путь, [опираясь] на воображение?

Сможешь ли ты за месяц добраться до луны?

Там сто тысяч голов обращенных в мячи.

Там слышатся крики радости и горестные стенанья.

На пути сотни раз повстречается и суша, и море.

Так что знай, — этот путь не близок!

Нужно быть храбрым, как лев, чтоб осилить этот путь,

Ведь путь далек, а море очень глубоко.

Нам надлежит идти в растерянности,

На пути к Нему и смеяться, и рыдать.

Если получим от Него знак — дело сладится.

А если нет, жизнь без Него обернется позором.

Зачем нужна душа, если нет Возлюбленного?

Если ты муж, не позволяй душе быть без Возлюбленного.

Нужна смелость, чтобы пройти весь этот путь,

Нужно расстаться с жизнью у этого Дворца.

Нужно мужественно отречься от жизни,

Тогда можешь сказать, что ты — муж этого дела.

Душа без Возлюбленного не стоит ничего.

Подобно мужам, пожертвуй драгоценной жизнью.

Если мужественно расстанешься с жизнью,

Возлюбленный сто крат ниспошлет тебе жизнь.

Притча о Симурге

В начале творения Симург, — о диво,

В сиянии пролетел в полночь над Китаем.

Посреди Китая упало одно Его перо.

И, конечно, в каждой стране началось волнение.

Каждый воспринял образ того пера,

Каждый, кто узрел тот образ, принимался за дело.

По сей день то перо лежит в хранилище Китая,

Вот почему говорят: «Ищите знание даже в Китае!»

Если б не стал образ того пера зримым,

В мире не поднялся бы такой переполох

Все произведения искусства — от Его великолепия.

Все создания — от образа Его пера.

Ведь описание Его не имеет ни начала, ни конца,

[Посему] ничего более добавить к этой речи.

А теперь те из вас, кто являются мужами пути,

Решайтесь и вступайте на путь.

Услышав эту притчу, птицы понимают как велик их царь-Симург. Они полны решимости отправиться на поиски своего Повелителя. Но вот в чем беда, - путешествие к Симургу представляется им слишком длинным, трудным и опасным. Поэтому каждая из птиц пытается найти себе какое-нибудь оправдание, чтобы объяснить, почему она не может участвовать в путешествии, а удод, в свою очередь, старается их вразумить и переубедить.

Извинения птиц

Соловей первым решается поведать о своих сомнениях. Он считает себя знатоком всех тайн любви. Соловей уже нашел себе возлюбленную. Это - роза, которая цветет в саду и радует его своей красотой. Без розы соловей не мыслит жизни и постоянно воспевает ее. Только рядом с этим чудесным цветком он надеется обрести счастье. Соловей не сможет добраться до Симурга. И зачем ему отправляться в путь, если все что нужно соловью - это любовь к розе?

Удод отвечает, что красота розы, которая так восхищает соловья, не вечна и длится всего лишь неделю. Разве может быть истинной любовь к тому, что однажды исчезнет навсегда? То, что соловей называет любовью, - это лишь привязанность к прекрасной форме, которой обладает этот цветок. А когда роза со временем увянет, у соловья не останется ничего, кроме горького разочарования.

Вслед за соловьем появляется попугай. Он называет себя Хизром среди птиц, ведь его оперение зеленое, как и одеяние Хизра . Однако жестокие люди заперли его в железную клетку, где попугай томится и мечтает о глотке живой воды из источника Хизра. Если ему удастся вырваться из этой темницы, попугай сможет отыскать этот источник, испить живой воды и обрести бессмертие. Ему не вынести тягот пути к Симургу. Попугаю достаточно глотка воды из источника Хизра.

Удод отвечает, что жизнь дана попугаю не для того, чтобы он всеми силами пытался ее сохранить, а для того, чтобы он расстался с нею ради Возлюбленного.

После попугая слово берет павлин и признается, что им движет только одно желание, - вернуться обратно в райский сад. Когда-то с ним приключилась беда: он сдружился со змеем, и потому был изгнан из рая. И вот теперьпПавлин ищет себе провожатого, который бы помог ему найти путь в райские кущи. Павлин вовсе не намерен отправляться в путешествие к Симургу, он будет счастлив, если окажется в райском саду.

Удод отвечает, что рай, который так манит павлина, - это пристанище низменной души (нафс), а сам он должен стремиться в обитель сердца. Гораздо лучше отыскать самого Царя, господина рая, чем довольствоваться райским садом.

Наступает очередь утки, которая с гордостью заявляет, что по чистоте помыслов и одеянья с ней вряд ли кто сравнится. Вся жизнь утки связана с водой, она каждый миг совершает омовение и возносит хвалу Создателю. Она не может жить без воды, разве ей под силу добраться до Симурга?

Удод убеждает утку, что вода необходима лишь тем, чьи лица грязны. И если утка из их числа, пусть тогда поищет воду.

Вслед за уткой к беседе присоединяется куропатка. Она говорит, что живет в горах и ищет драгоценные камни. Именно к ним куропатка привязана и сердцем, и душой. Драгоценные камни для нее самая великая ценность. куропатке не одолеть путь к Симургу, слишком сильна ее привязанность к драгоценным камням.

Удода удивляют доводы куропатки. Он отвечает, что эти драгоценности всего лишь разноцветные камни. Зачем же привязываться к ним всем сердцем?

Теперь к удоду обращается хума. Она говорит, что она - особенная птица, ей удалось обуздать непокорную низменную душу (нафс). Многие стремятся поймать тень птицы хума, чтобы заполучить собственное царство. Зачем же ей искать царя - Симурга, если она сама может указать на царя?

Удод упрекает птицу хума в излишней гордости и заносчивости. Пора бы ей перестать окутывать тенью царей. Ведь в Судный день всем тем, кто был наделен царской властью и могуществом, придется распрощаться с престолом.

Вслед за птицей хума появляется сокол. Он гордится тем, что сидит на руке у царя и счастлив своим положением. сокол никогда не слышал о Симурге и не собирается отправляться на его поиски.

Удод отвечает ему, что у всех царей есть соперники, которые однажды, могут лишить их власти. Только царь Симург не знает себе равных. Никто не может посягнуть на его царство. Если сокол стремится быть рядом с другим царем, его ожидает много опасностей.

Наступает очередь цапли. Она признается, что довольна своей жизнью возле моря. Ее мучает жажда, но она не смеет напиться, ведь тогда в море, которое она обожает, станет меньше воды. Цапля думает лишь о том, как сберечь каплю морской воды и потому не может отправиться в странствие к Симургу.

Удод говорит цапле, что она совсем не знает моря, к которому так привязана. Оно своенравно, изменчиво и полным-полно опасностей. Если цапля не покинет свое обиталище, когда-нибудь море поглотит ее и погубит. Даже море и то приходит в волнение, ожидая увидеть своего Создателя. Так неужели цапля сможет обрести покой рядом с ним?

Появляется сова и присоединяется к беседе. Она обитает в развалинах и, как безумная, ищет спрятанные там сокровища. Сове не под силу любить Симурга, ее сердце там, где скрыт клад.

Удод отвечает сове, что любовь к сокровищам привет ее к гибели. Если она стремится к сокровищам и золоту, значит, она их числа неверных.

И наконец, самым последним вступает в разговор зяблик (воробей). Он признается, что очень слаб, да к тому же труслив и потому не может пуститься на поиски царя - Симурга. Удод упрекает его в лицемерии и притворстве и призывает собраться с силами и отправиться в путешествие.

Извинения всех птиц

После столь продолжительной беседы, в ходе которой каждая из птиц показала себя и высказала свои сомнения, они обращаются к удоду с просьбой разъяснить им, как все-таки они связаны с Симургом. И добавляют, если и в самом деле между ними существует такая связь, то все птицы тут же отправятся к Симургу. Удод дает птицам развернутый ответ:

Знай, когда Симург из-за завесы

Свой лик явил, подобно солнцу,

Сто тысяч теней он отбросил на землю.

После устремил взор на чистую тень.

Тень свою Он рассеял над миром.

Каждый миг появлялось несколько птиц.

Облик всех птиц мира

От Его тени, - пойми это, о незнающий!

Пойми это! Коль знал бы ты это заранее,

Нашел бы верную связь с Тем Господином.

Как узнаешь, - смотри, а после будь знающим!

Как узнаешь, не разглашай эту тайну!

Каждый, кто стал таковым, достиг погружения [в Истину].

Упаси тебя Бог сказать: «Я - Истина».

Если поступишь так, как я сказал, ты не Истина.

Однако в Истину ты постоянно погружен.

Муж, погруженный [в истину], разве станет хулулитом?

Разве станут эти слова делом болтливого?

Если б ты постиг, чья ты тень,

Был бы свободен, мертв ты или жив.

Если Симург оставался бы скрытым,

Этой тени никогда не явилось бы в мире.

А если бы Симург вновь исчез,

В мире навсегда пропала бы тень.

Все, что здесь является как тень,

Вначале возникло в том мире.

Если твои глаза не в силах узреть Симурга,

Сердце твое не подобно блестящему зеркалу.

Поскольку ни у кого нет глаз, [способных] узреть ту Красоту,

И немыслимо перенести Его красоту.

Любовь не может вынести Его красоту.

Из совершенства своей милости Он создал зеркало.

Сердце и есть зеркало. Вглядись в сердце!

Дабы узреть в нем Его лик, вглядись в сердце!

Птицы расспрашивают Удода о путешествии

Птицы понимают, кем им приходится Симург, и готовы отправиться в путешествие вместе с удодом. Но все же они опасаются, что им не хватит сил и мужества преодолеть этот путь. Удод отвечает, если в птицах проснулась любовь к Симургу, то они должны быть готовы пройти все испытания, которые встретятся им на пути, и не раздумывая расстаться с жизнью ради своего Возлюбленного. В подтверждение этих слов удод приводит притчу о шейхе Сан‘ане.

Шейх Сан‘ан был старейшиной своего времени.

О его праведности, что ни скажи, - будет мало.

Полвека он пробыл шейхом в Мекке,

С ним были четыре сотни одаренных учеников.

Каждый из его учеников, - удивительное дело,

Денно и нощно пребывал в воздержании.

Деяние и знание у него были в согласии,

Он владел и явным, и раскрытием [тайн], и тайнами.

Почти пятьдесят раз он совершал хаджж.

[А] малый хаджж он совершал всю жизнь.

Он соблюдал молитву и держал пост без меры,

Не пренебрегал ни одним из [положенных] обрядов.

Предводители, что вышли вперед,

Перед ним становились сами не свои.

Волос расщеплял [тот] духовный муж,

Сильный и в чудесах, и в стоянках.

Всякий, кто от болезни или немощи страдал,

От его дыхания обретал телесное здоровье.

Одним словом, для людей в радости и горе

Он был наставником, ориентиром в мире.

Хотя себя он считал предводителем сподвижников

Несколько ночей он видел во сне следующее:

«Как из Мекки он попал в Рум,

Непрерывно поклонялся какому-то идолу».

Когда увидел тот сон, мудрец этого мира

Запричитал: «О горе! Увы! Пришло время!

Йусуф удачи попал в колодец, -

Труднопроходимое место оказалось на пути.

Не знаю, уберегусь ли от этой печали.

Погибну, если потеряю веру!

Нет ни одного человека на всей земле,

У кого нет труднопроходимых мест на таком [горном] пути.

Если сразу одолеть трудное место,

Путь ему будет открыт до дворца.

Если же он остановится перед этим трудным местом,

В наказание путь для него станет длиннее.

В конце концов, тот несравненный учитель

Сказал ученикам: «У меня появилось дело.

Мне нужно спешно отправиться в Рум,

Дабы толкование этого [сна] скорее прояснилось».

Четыре сотни достойных учеников

Сопровождали его в путешествии.

Шли от Ка‘бы до границ Рума,

Обошли Рум от края до края.

Вдруг увидели высокий дворец,

У окна [в вышине] сидела девушка.

Девушка - христианка с одухотворенным [ликом],

На пути к Духу Божьему у нее, - сто познаний.

На небесной сфере красоты, в Доме могущества,

Она была солнцем, что не ведает заката.

Солнце, завидуя сиянию ее лика,

[Становилось] желтее, чем [лица] влюбленных на ее улице.

Всякий, кто сердцем привязывался к локонам той красавицы,

Повязывал зуннар, мечтая о ее локонах.

Всякий, кто в душе пожелал рубинов той возлюбленной,

Не успев ступить на этот путь, складывал голову.

Когда утренний ветерок от ее локона становился мускусным,

Рум извивался перед тем [локоном], подобным индийцу.

Ее глаза сеяли смуту среди влюбленных,

Ее брови красотой напоминали арку.

Когда она бросала взгляд на лица влюбленных,

Она взглядом заставляла их прощаться с жизнью.

Встретив прекрасную девушку-христианку и, пленившись ее красотой, старец влюбляется и мучительно страдает. Именно тогда к нему приходят ученики и начинается их беседа :

Все друзья для его утешения

Собрались тем вечером, услышав его стенания.

Один из друзей сказал ему: «О величайший шейх!

Поднимись и это искушение [с себя] смой!»

Шейх сказал: «Сегодня вечером кровьюпечени

Я уже сто раз совершил омовение, о незнающий!»

Кто-то другой спросил: «Где твои четки?

Как может быть твое дело праведным без четок?»

[Шейх] сказал: «Я четки выбросил из рук,

Чтобы суметь обвязаться зуннаром !»

Кто-то другой сказал: «О, древний старец!

Если вышел грех, то быстро покайся!»

[Шейх] сказал: «Я уже отрекся от своего доброго имени и положения,

Чтобы освободиться от титула шейха и мирской суеты!»

Кто-то другой сказал: «О, знаток тайны!

Ступай, сосредоточься на молитве!»

[Шейх] сказал: «Где михраб лика Возлюбленной -

Тогда не будет у меня иного дела, кроме молитвы!»

Кто-то другой спросил у него: «Доколе такие речи?

Иди и в уединении поклонись Господу!»

[Шейх] сказал: «Если бы моя кумироликая была там,

Поклон перед ее ликом был бы прекрасен!»

Кто-то другой спросил: «Разве нет у тебя раскаяния?

Хоть одного вздоха сожаления по мусульманству у тебя нет?»

[Шейх] сказал: «Никто не раскаивался больше этого

В том, что не стал влюбленным раньше этого!»

Кто-то другой сказал: «Див сбил тебя с пути,

Стрелой беспомощности неожиданно поразил твое сердце!»

[Шейх] сказал: «Тому диву, что сбивает нас с пути, скажи -

«Сбивай!», поскольку, воистину, он сбивает [с пути] красиво».

Кто-то другой сказал ему: «Всякий, кто узнал,

Говорит о нем, - как же этот старец сбился с пути!»

[Шейх] сказал: «Я совершенно свободен от [заботы] о добром имени,

Стекло двуличия я разбил о камень».

Кто-то другой сказал ему: «Старые друзья

О тебе печалятся, их сердца разрываются».

[Шейх] сказал: «Когда христианское дитя радуется,

[Мое] сердце не замечает печалей других».

Кто-то другой сказал ему: «Сговорись с друзьями,

Чтобы сегодня ночью вновь мы отправились к Ка‘бе».

[Шейх] сказал: «Если нет Ка‘бы, то есть храм,

Тот, кто был трезвым в Ка‘бе, стал пьяным в храме».

Кто-то другой сказал: «Сейчас же решись отправиться в путь,

Пребывай в Святыне и вымаливай себе прощение».

[Шейх] сказал: «[Преклонив] голову на пороге Возлюбленной,

Буду я молить о прощении. Оставь меня!»

Кто-то другой сказал ему: «Ад лежит на [твоем] пути,

Не окажется в аду лишь тот, кто сведущ».

[Шейх] сказал: «Если ад окажется моим спутником,

Семь адов сгорят от одного моего вздоха».

Кто-то другой сказал ему: «В надежде на рай

Вновь переменись и раскайся в этом гнусном поступке!»

[Шейх] сказал: «Ведь есть та красавица с райским ликом,

Если мне и подобает рай, то ведь есть эта улица».

Кто-то другой сказал ему: «Побойся Господа!

Господа Всевышнего, воистину, постыдись!»

[Шейх] сказал: «Поскольку этот огонь Господь во мне разжег,

Сам я не в состоянии от него избавиться».

Кто-то другой сказал ему: «Иди, успокойся,

Вновь веру обрети и стань правоверным!»

[Шейх] сказал: «Кроме неверия от меня, растерянного, ничего не жди,

От того, кто стал неверным, не требуй веры!»

Поскольку речи на него не возымели действия,

В конце концов, все свыклись с этой бедой.

Будучи уже почтенным шейхом, Сан‘ан, словно неопытный ученик, покорно исполняет все повеления девушки-христианки, которая на данном этапе становится его своеобразным наставником. Она испытывает его стойкость, силу его чувства и, в доказательство любви к ней, требует совершить четыре дела: поклониться идолу, сжечь Коран, испить вина, навсегда отказаться от веры. Выражая полную готовность выполнить любой ее приказ, шейх Сан‘ан принимает решение выпить вина. После этого христиане отводят его в храм, где он сжигает свою власяницу, повязывает зуннар, а затем, в качестве выкупа за девушку-христианку, соглашается целый год пасти свиней . Почтенный старец подвергается множеству самых разнообразных испытаний и всяческих унижений, которые он безропотно и с благодарностью принимает. Ученики шейха, ошеломленные поведением своего наставника и потерявшие надежду вернуть его, отправляются в Каабу. Однако, по прибытии туда, все они подвергаются порицанию со стороны самого преданного и прозорливого ученика Сан‘ана, узнавшего с их слов, что они не последовали за шейхом. Раскаявшись в своем поступке, они решают разделить с учителем его участь и снова отправляются в Рум. Все это время ученики взывают к Богу, чтобы он направил шейха Сан‘ана на путь истинный. Их молитва достигает цели, и шейх возвращается в ряды приверженцев ислама. Теперь уже девушка-христианка видит вещий сон и явственно ощущает неумолимый призыв последовать за шейхом Сан‘аном и принять его религию. В конце концов, она достигает желаемого, произносит формулу шахады и умирает на глазах у шейха, растворившись в его любви. А сам поэт завершает свое повествование проповедью отказа от привязанностей и желаний, мешающих индивидуальной душе соединиться с ее создателем, а также призывом к борьбе человеческого духа с низменной душой (нафс).

Расспросы птиц

Птицы, воодушевленные услышанной притчей, выбирают удода своим предводителем и обещают повиноваться ему во всем. Наступает решающий момент - птицы наконец-то отправляются в путешествие к Симургу. Постепенно их начинают одолевать страхи, которые мешают птицам продолжать путь. Они просят удода помочь им очистить сердца от сомнений. Удод терпеливо отвечает на вопросы птиц.

Одна птица спрашивает: «Как же тебе удалось достичь столь высокого положения?» Удод отвечает ей: «Я добился этого ни серебром, и ни золотом. Сулайман удостоил меня своим взглядом. Если будешь проявлять смирение и покорность, Сумайман обратит свой взор и на тебя!»

Другая птица спрашивает: «Как же преодолеть этот трудный путь, если я так слаба? Если и доберусь до первой стоянки, тут же умру». Удод отвечает ей: «Лучше расстаться с жизнью на пути к Симургу, чем встретить смерть в этом грязном мире. Он не сулит ничего, кроме тяжких испытаний, забот и разочарований.

Еще одна птица спрашивает: «Я совершила много грехов. Разве достойна я приблизиться к царю?» Удод отвечает ей: «Не теряй надежду! Если согрешила, - покайся! Врата покаяния для тебя открыты!»

Другая птица спрашивает: «По природе своей я непостоянна. То пребываю в воздержании, то превращаюсь в беспутного гуляку. То див сбивает меня с пути, то ангел снова выводит меня на путь истинный. Я в растерянности. Как мне быть?» Удод отвечает ей: «С каждым такое может случиться. Если бы все были бы чисты и совершенны от рождения, не было бы нужды посылать к людям пророков. Если будешь неустанно укрощать свою животную душу (нафс), избавишься от непостоянства.

Еще одна птица спрашивает: «Мой главный враг - животная душа. Как же заставить его мне повиноваться?» Удод отвечает ей: «Если сам позволяешь животной душе руководить тобой, ты никогда не сможешь от нее избавиться».

Другая птица спрашивает: «Меня сбивает с пути демон гордости (Иблис), у меня нет сил бороться с ним. Как мне избавиться от него?» Удод отвечает ей: «Пока ты идешь на поводу у своего нафса, Иблис не оставит тебя в покое. Если и дальше будешь потакать всем своим желаниям, в тебе родятся еще сотни демонов».

Еще одна птица спросила: «Я очень люблю золото. Меня охватила страсть к этому миру и золоту!» Удод отвечает ей: «Золото всего лишь цветной камень, в нем нет никакой ценности. Если привязываешь себя к вещам этого мира и желаешь ими обладать, отворачиваешься от Бога».

Другая птица спрашивает: «У меня есть дворец, к которому я привязана всей душой. Я живу там, как царица. Зачем же меня оставлять свой райский уголок и отправляться в опасное путешествие? Удод отвечает ей: «Я мог бы согласиться с тобой, если бы на земле не существовало смерти. Рано или поздно тебя ожидает смерть, а значит твой дворец - всего лишь темница, в которой ты обречена на страдания».

Еще одна птица спрашивает: «Я связана узами любви, которая совсем лишила меня разума. Жить без возлюбленного - значит проявить неверность в любви». Удод отвечает ей: «Ты слишком привязана к внешней форме. То, что ты называешь красотой, на самом деле это всего лишь смесь из слизи и крови. Настоящая красота - в ином мире. Только она достойна любви».

Другая птица спрашивает: «Я боюсь смерти. Мой страх так велик, что на первой же стоянке я расстанусь с жизнью!» Удод отвечает ей: «Все на земле смертны. Мы все появились на свет, чтобы однажды умереть».

Еще одна птица спрашивает: «Мне пришлось много страдать и мучиться. Мое сердце истерзано. Разве хватит мне сил отправиться в странствие?» Удод отвечает ей: «Глупо печалиться из-за земных вещей, которые ты потеряла. Этот мир не вечен, так оставь его!»

Наконец последняя птица обращается к удоду с вопросом: «О знаток пути, поведай, долгий ли нас ожидает путь?» Удод отвечает ей: «Семь долин у нас на пути. Но долго ли странствовать придется, - никто не знает. В начале пути - долина взыскания, прямо за ней - долина любви, следом появится долина познания, после нее - долина отсутствия желаний, затем мы окажемся в долине чистого единения, а следом за ней - долина мучительной растерянности, и наконец, мы вступим в долину нищеты и небытия, после которой наше путешествие будет окончено».

Описание долины искания

Когда спустишься в долину искания,

Перед тобой постоянно будут возникать сотни трудностей.

Здесь каждый миг принесет сотню бед.

Здесь в муху обратится попугай небосвода.

Здесь предстоит тебе многолетняя борьба.

Ведь сердце здесь постоянно изменяется.

Здесь ты должен оставить богатство,

Здесь ты должен расстаться с владением.

Тебе придется идти, [утопая] в крови.

Тебе придется идти, покинув все, что вне [тебя].

Как избавишься от всего известного тебе,

Надобно очистить сердце от всего, что есть.

Когда твое сердце очистится от [внешних] свойств,

Засияет [оно] от присутствия света [Божественной] сущности.

Когда тот свет проявится в сердце,

Взыскание в твоем сердце усилится в тысячу крат.

Если на пути к Нему возникнет огонь,

Если появятся сто ужасных долин,

От томления по Нему, словно одержимый,

Он сам бросится в огонь, словно мотылек.

Станет взыскующим тайн, [сгорая] от сильного желания,

У своего виночерпия попросит глоток [вина].

Испив глоток того вина,

Совсем позабудет оба мира.

Погрузившись в море, останется томиться жаждой,

От души взыскуя тайн Возлюбленного.

В своем желании познать тайну,

Он не побоится смертоносного дракона.

Если вместе предстанут пред ним вера и неверие,

Примет их, дабы двери ему отворились.

Если отворятся ему двери, что вера, что неверие - [безразлично]!

Ведь по ту сторону дверей нет ни того, ни другого!

Описание долины любви

Вслед за этой [долиной] появится долина любви.

Тот, кто доберется туда, утонет в огне.

Да будет огнем всякий, кто попадет в эту долину.

А тому, кто не огонь, наслаждение не в радость.

Тот влюблен, кто подобен огню,

Кто стремительный, горящий, непокорный.

Ни мига не бывает он предусмотрительным.

Радостно ввергает в огонь сто миров.

Ни мгновенья он не думает ни о вере, ни о неверии.

Нет у него ни крупицы сомнения, ни уверенности.

На его пути едины благо и зло.

Сам уподобится любви, не будет ни тем, ни другим.

О вольнодумец, не для тебя эти речи!

Ты - вероотступник, это тебе не по зубам!

Чистый всю наличность, что имеет, поставит на кон.

Ради соединения с Другом начисто проиграет всю наличность.

Другим обещана [награда] Завтра.

Однако его наличность уже здесь.

Пока он не сожжет себя дотла,

Сможет ли он избавиться от горя?

Пока он не сожжет суть своего бытия,

Сможет ли он порадовать сердце муфаррихом?

Он все время мечется в горячке и плавится от жара,

Пока вдруг снова не вернется на свое [истинное] место.

[Так] рыба, когда ее из моря выбросит на сушу,

Мечется, пока вновь не вернется в море.

Там любовь - огонь, а разум - дым.

Когда приходит любовь, разум вмиг обращается в бегство.

Разум не наставник в страданиях любви.

Любовь не дело природного разума.

Если тебе даруют истинное видение мира тайн,

Там ты увидишь, где корень любви.

Каждый листок существует тому, что есть любовь,

Повсюду царит опьянение любовью.

Если у тебя открылись глаза, видящие тайное,

Каждая частичка мирозданья посвятит тебя в свои тайны.

Если же будешь смотреть [на мир] очами разума,

Вовек о любви ничего не поймешь.

Для любви нужен испытанный муж.

Для любви нужен свободный муж.

Ты не испытан. Ты не влюблен.

[Значит], ты мертв. Достоин ли ты любви?

Для этого пути нужно сердце, равное тысяче живых сердец,

Дабы каждый миг отдавать сотню жизней.

Описание долины [обретения] знания

После пред взором твоим предстанет

Долина [обретения] знания, [где нет] ни начала, ни конца.

Нет никого, кто в том месте

Не идет иным путем, [чем другие].

Ни один путь здесь не схож с другим.

Влекомый телом не похож на влекомого душой.

В силу совершенства души и ущербности тела,

Душа постоянно в возвышении, а тело обречено на гибель.

Перед каждым, несомненно, появится лишь тот путь,

Который ему под силу одолеть.

Сможет ли на этом славном пути

Немощный паук стать спутником слону?

Странствие каждого будет [продолжаться] до совершенства.

Близость [к Богу] каждого будет сообразна его состоянию.

Полети комар хоть изо всех сил,

Сможет ли он сравниться в совершенстве с ветром?

Несомненно, поскольку странствия столь различны,

Птицы никогда не будут странствовать общим путем.

Потому и познания здесь различны:

Один нашел михраб, другой - идола.

Когда солнце познания воссияет

На небесах, [двигаясь] по своему возвышенному пути,

Каждый станет видящим, сообразно своим силам,

Истинно обретет свое место.

Когда для него высветится тайна каждой частицы,

Банная топка бренного мира станет для него цветущим садом.

Он узрит сердцевину внутри скорлупы.

Не крупинки себя не увидит, только Друга.

Куда бы он не смотрел, будет постоянно созерцать Его лик.

В любой мельчайшей частице будет видеть Его обитель.

Сто тысяч тайн из-за завесы,

Словно солнце, явят ему свой лик.

Сто тысяч людей постоянно пропадают,

Чтобы один стал совершенным созерцателем тайн.

Для этого великого пути нужен совершенный муж,

Который сможет нырнуть в это грозное море.

Когда он хоть немного ощутит вкус его тайн,

Каждый миг он будет в страстном томлении.

Здесь он будет жаждать совершенства.

Здесь сто тысяч раз прольет он чистую кровь.

Если дотянешься рукой до всеславного Престола,

Больше не толкуй об [угрозе]: «Нет ли добавки?»

Сам погрузись в море познания [Бога].

А если нет, осыпь голову пылью дорожной!

Если ты, о спящий, не из людей приветствия,

Что же ты себя не оплакиваешь?

Если не можешь порадоваться соединению с Другом,

Ступай, облачись в траур разлуки!

Если не видишь красоты своего Друга,

Не сиди! Поднимись! Взыскуй тайн!

Если не ведаешь, так взыскуй! Постыдись!

Доколе будешь ослом без узды?

Описание долины отсутствия желаний

Вслед за ней появится долина отсутствия желаний.

Там нет ни притязаний, ни представлений.

Без устали дует ветер,

Каждую минуту сметает целую страну.

Здесь семь морей будут словно один пруд.

Здесь семь светил будут словно одна искорка.

Там увяли и восемь райских садов.

Словно мерзлый лед семь адов.

А у муравья здесь, - о диво!

Без всякой причины сила тысячи слонов!

Пока у вороны наполнился зоб,

Никто не выживет из сотни караванов.

Сто тысяч ангелов сгорели от горя,

Пока для Адама воссиял светоч.

Сто тысяч тел расстались с душой,

Пока Нух стал плотником.

Сто тысяч комаров нападали на войско,

Пока Ибрахим возвысился над всеми.

Сотне тысяч младенцев отсекли головы,

Пока Собеседник Божий стал видящим [Бога].

Сто тысяч людей повязали зуннар,

Пока ‘Иса был допущен к [сокровенным] тайнам.

Сто тысяч теряли души и сердца,

Пока Мухаммад однажды ночью вознесся на небеса.

Здесь не имеет цены ни новое, ни старое.

Хоть бездействуй здесь, хоть нет - [все равно].

Если увидишь великое множество сгоревших сердец,

Знаю я, что видел ты лишь сон.

Если в это море упадут души сотен [людей],

[Это словно] росинка упала в бескрайнее море.

Если сотня тысяч душ погрузятся в сон,

[Это словно] на одну солнечную пылинку упала тень от солнца.

Если на кусочки рассыплются небеса и звезды,

[Это словно] в мире лишь листок с дерева упал.

Если все, от Рыбы до Луны, канет в небытие,

[Это словно] на дне колодца муравей повредил лапку.

Если оба мира однажды разом исчезнут,

Считай, что с земли исчезла песчинка.

Если исчезнут без следа и див, и род людской,

[Это словно] незаметно упала дождинка.

Если все тела рассыплются в прах,

К чему бояться, если упадет один волосок живого существа?

Если здесь и вовсе погибнет все сущее, и целое и части.

[Это словно] с лица земли исчезла одна соломинка.

Если разом пропадут все девять небес,

[Это словно] семь морей оскудели на одну каплю.

Подойдешь к стоянке очищения и уединения.

Когда обращают лица к этой пустыне,

Все вытаскивают головы из одного воротника.

Если увидишь большое число или малое,

На этом пути то будет одно, без сомненья!

Если примешься бесконечно умножать один на один,

Умножая тот один на один, всегда получишь один.

Тот один, который единый, не похож, как тебе подумалось,

На того одного, что является в числе.

Поскольку тот [Единый] вне границ и счета,

Отведи взор от предвечности и вечности.

Когда навсегда исчезнут безначальное и бесконечное,

То между ними останется ничто.

Когда все - ничто, и ничто все.

Будет ли все это в своей основе чем-то иным, кроме скручивания?

Описание долины растерянности

Потом ты окажешься в долине растерянности.

Твоим вечным занятием станут боль и тоска.

Здесь каждый вздох будет [колоть] словно кинжал.

Здесь каждый миг будет нести тебе страдание.

Вздохи будут, боль будет и будет жар.

Будет день и ночь, но [для тебя] ни день, ни ночь.

У каждого от корня волоса, не от кинжала,

Закапает кровь, - о диво!

Муж в этой долине будет словно замерший огонь,

Или от этой боли, как горячий лед.

Когда муж в растерянности дойдет до этого места,

В изумлении он будет прибывать и потеряет путь.

Все, что единение начертало в его душе,

Все в нем исчезнет, как и он сам.

Если спросят его: «Ты есть или нет?

[Или] ты не в силах ответить, есть ты или нет?

Внутри ты или снаружи,

В стороне, сокрыт ты или явлен.

Тленный ты или вечности пребываешь, или и то, и другое,

Или ты ни

ни то и ни другое? Или не ты?»

Он ответит: «Я совсем не знаю самого себя.

И не ведаю, что такое это “не знаю.”

Я влюблен, но не знаю в кого.

Не мусульманин я, не неверный, тогда кто я?

Однако я не ведаю и о своей любви:

То ли сердце мое переполняет любовь, то ли оно свободно».

Описание долины нищеты и гибели

Как же там вести беседу?

Суть этой долины забвение,

Безмолвие, глухота и бесчувствие.

Ты увидишь, как сто тысяч твоих вечных теней

Исчезнут от [лучей] одного твоего солнца.

Когда совершенное море приходит в волнение,

Останутся ли на месте образы на глади моря?

Оба мира - образы [на глади] того моря и только!

Каждый, кто говорит, что это не так, - безумец и только!

Каждый, кто затерялся в совершенном море,

Навсегда исчез и обрел покой.

Сердце в этом море наполняется спокойствием,

Обретая только исчезновение.

Если вернуть его из этого небытия,

Узрит все сотворенное, ему откроется множество тайн.

Когда опытные путники и храбрые мужи

Вступают в сферу страданий,

Сделав первый шаг, теряются. Что проку продолжать?

Несомненно, никто не сделает следующий шаг.

Если все теряются, сделав первый шаг,

Хоть они и люди, считай их неживыми!

Когда ветки и дрова бросают в огонь,

Они одинаково превращаются в пепел.

Это по форме оба для тебя будут одинаковы.

В свойствах же увидишь огромную разницу.

Когда нечистый [муж] исчезает в величайшем море,

[Низкий] по своим качествам он окажется на дне.

Но если в это море попадет чистый [муж],

От его существования не останется ни следа.

Его движения сольются с движениями моря.

Когда его не станет, он окажется внутри [моря] красоты.

Если это случиться, не будет его, и он будет.

[Понимание] этого находится за пределами разума.

Тридцать птиц у престола Симурга

Воссияло перед ними солнце близости.

От лучей того солнца у всех [птиц] засияла душа.

В отражении лика Симурга мира

В тот же миг увидели лик Симурга.

Когда посмотрели те тридцать птиц, -

[То] без сомненья, эти тридцать птиц были тем Симургом.

Все пришли в изумление и растерялись,

Не понимали, кто они: «этот или тот?»

Увидели, что все они, без остатка, - Симург.

И сам Симург был тридцатью птицами.

Когда же на Симурга они глядели,

Был тот Симург этим, что был в этом месте.

А когда они обращали взор на самих себя,

Эти тридцать птиц были тем, другим [Симургом].

Когда они смотрели и на себя, и на него,

[То] были одним Симургом и в большом, и в малом.

Был этот тем, а те были этим.

Во всем мире никто не слышал такого.

Все те [птицы] утонули в растерянности.

Без размышления пребывали в размышлении.

Поскольку ничего они не смогли понять,

Безмолвно вопрошали того Господина.

Молили раскрыть эту великую тайну.

Просили разъяснить, что такое «я», а что «ты».