Главная › Кормление › Характерные черты хиппи. Добродушные нигилисты: кто такие хиппи? С

Характерные черты хиппи. Добродушные нигилисты: кто такие хиппи? С

Макс Отто фон Штирлиц (нем. Max Otto von Stierlitz; он же Максим Максимович Исаев, настоящее имя Всеволод Владимирович Владимиров) — литературный персонаж, герой многих произведений русского советского писателя Юлиана Семёнова, штандартенфюрер СС, советский разведчик, работавший в интересах СССР в нацистской Германии и некоторых других странах.

Источник: литературные произведения Юлиана Семёнова, телефильм “Семнадцать мгновений весны”.

Роль исполнил: Вячеслав Тихонов

Всесоюзную славу образу Штирлица принёс многосерийный телефильм Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» по одноимённому роману, где его роль сыграл Вячеслав Тихонов. Этот персонаж стал самым знаменитым образом разведчика в советской и постсоветской культуре, сопоставимым с Джеймсом Бондом в западной культуре.

Биография

Вопреки распространённому мнению, настоящее имя Штирлица — не Максим Максимович Исаев, как это можно предположить из «Семнадцати мгновений весны», а Всеволод Владимирович Владимиров. Фамилия Исаев представлена Юлианом Семёновым как оперативный псевдоним Всеволода Владимировича Владимирова уже в первом романе о нём — «Бриллианты для диктатуры пролетариата».

Максим Максимович Исаев — Штирлиц — Всеволод Владимирович Владимиров — родился 8 октября 1900 года («Экспансия-2») в Забайкалье, где его родители находились в политической ссылке.

Родители:
Отец — русский, Владимир Александрович Владимиров, «профессор права Петербургского университета, уволенный за свободомыслие и близость к кругам социал-демократии». Привлечён в революционное движение Георгием Плехановым.

Мать — украинка, Олеся Остаповна Прокопчук, умерла от чахотки, когда сыну было пять лет.

Родители познакомились и поженились в ссылке. По окончании ссылки отец и сын вернулись в Петербург, а затем какое-то время провели в эмиграции, в Швейцарии, в городах Цюрихе и Берне. Здесь у Всеволода Владимировича проявилась любовь к литературному труду. В Берне он подрабатывал в газете. На Родину отец и сын вернулись в 1917 году. Известно, что в 1911 году пути Владимирова-старшего и большевиков разошлись. Уже после революции, в 1921 году — в то время, как его сын находился в Эстонии — Владимир Владимиров был направлен в служебную командировку в Восточную Сибирь и там трагически погиб от рук белобандитов.

Родственники со стороны матери:

Дед — Остап Никитич Прокопчук, украинский революционный демократ, также сосланный в забайкальскую ссылку со своими детьми Олесей и Тарасом. После ссылки вернулся на Украину, а оттуда — в Краков. Погиб в 1915 году.

Дядя — Тарас Остапович Прокопчук. В Кракове женился на Ванде Крушанской. В 1918 году расстрелян.

Двоюродная сестра — Ганна Тарасовна Прокопчук. Двое детей. Профессиональная деятельность: архитектор. В 1941 году вся её семья погибла в фашистских концлагерях («Третья карта»). Умерла в концлагере Освенцим.

В 1920 году Всеволод Владимиров работает под именем ротмистра Максима Максимовича Исаева в пресс-службе колчаковского правительства.

В мае 1921 года банды барона Унгерна, захватив власть в Монголии, пытались нанести удар по Советской России. Всеволод Владимиров под видом белогвардейского ротмистра проник в штаб Унгерна и передал своему командованию военно-стратегические планы противника.

В 1921 году он уже в Москве, «работает у Дзержинского» помощником начальника иностранного отдела ВЧК Глеба Бокия. Отсюда Всеволода Владимирова направляют в Эстонию («Бриллианты для диктатуры пролетариата»).

В 1922 году молодой чекист-подпольщик Всеволод Владимирович Владимиров по поручению руководства эвакуируется с белыми войсками из Владивостока в Японию, и оттуда переезжает в Харбин («Пароль не нужен», «Нежность»). В течение последующих 30 лет он постоянно находится на заграничной работе.

Тем временем на Родине у него остаётся его единственная на всю жизнь любовь и сын, родившийся в 1923 году. Сына звали Александр (оперативный псевдоним в разведке РККА — Коля Гришанчиков), его мать — Александра Николаевна Гаврилина («Майор Вихрь»). О сыне Штирлиц впервые узнаёт в 1941 году от работника советского торгпредства в Токио, куда он выезжает для встречи с Рихардом Зорге. Осенью 1944 года штандартенфюрер СС фон Штирлиц случайно встречает своего сына в Кракове — тот находится здесь в составе разведывательно-диверсионной группы («Майор Вихрь»).

C 1924 по 1927 год Всеволод Владимиров живёт в Шанхае.

В связи с усилением национал-социалистической немецкой рабочей партии и обострением опасности прихода Адольфа Гитлера к власти в Германии в 1927 году было решено направить Максима Максимовича Исаева с Дальнего Востока в Европу. Для этого была создана легенда о Максе Отто фон Штирлице, ограбленном в Шанхае немецком аристократе, ищущем защиты в немецком консульстве в Сиднее. В Австралии Штирлиц некоторое время проработал в отеле у немецкого хозяина, связанного с НСДАП, после чего был переведён в Нью-Йорк.

Из партийной характеристики члена НСДАП с 1933 года фон Штирлица, штандартенфюрера СС (VI отдел РСХА): «Истинный ариец. Характер — нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощаден к врагам Рейха. Отличный спортсмен: чемпион Берлина по теннису. Холост; в связях, порочащих его, замечен не был. Отмечен наградами фюрера и благодарностями рейхсфюрера СС…»

В годы Второй мировой войны Штирлиц был сотрудником VI отдела РСХА, которым заведовал бригаденфюрер СС Вальтер Шелленберг. В оперативной работе в РСХА использовал псевдонимы «Брунн» и «Бользен». В 1938 году работал в Испании («Испанский вариант»), в марте-апреле 1941-го — в составе группы Эдмунда Веезенмайера в Югославии («Альтернатива»), а в июне — в Польше и на оккупированной территории Украины, где общался с Теодором Оберлендером, Степаном Бандерой и Андреем Мельником («Третья карта»).

В 1943 году побывал под Сталинградом, где продемонстрировал исключительное мужество под советскими обстрелами.

Из американцев, ведших закулисные переговоры с лидерами Третьего рейха, Юлиан Семёнов указывает на Аллена Даллеса, который возглавлял американскую штаб-квартиру в Берне, столице Швейцарии.

Начальником IV отдела РСХА был группенфюрер СС Генрих Мюллер, который разоблачил Штирлица в апреле 1945 года, однако стечение обстоятельств и хаос, творившийся при штурме Берлина, сорвали планы Мюллера по использованию Штирлица в игре против командования Красной Армии («Приказано выжить»).

Любимый напиток Штирлица — армянский коньяк, любимые сигареты — «Каро». Он водит машину марки «Хорьх». В отличие от Джеймса Бонда, к женщинам Штирлиц относится хладнокровно. На зазывы проституток он обычно отвечает: «Нет, лучше кофе». Речевая характеристика, повторяющаяся из произведения в произведение: фразы часто заканчивает вопросом «Нет?» или «Не так ли?».

Перед окончанием войны Штирлицу было присвоено звание Героя Советского Союза. После окончания Второй мировой войны Штирлиц в бессознательном состоянии, раненный советским солдатом, вывозится немцами в Испанию, откуда попадает в Южную Америку. Там он выявляет законспирированную сеть фашистов, сбежавших из Германии.

Во время и после Второй мировой войны работал под несколькими псевдонимами: Бользен, Брунн и другие. В качестве имени обычно использовал вариации имени «Максим»: Макс, Массимо («Экспансия»).

В Аргентине и Бразилии Штирлиц работает вместе с американцем Полом Роумэном. Здесь они выявляют конспиративную нацистскую организацию «ОДЕССА», которой руководит Мюллер, а затем осуществляют выявление агентурной сети и захват Мюллера. Понимая, что после речи Уинстона Черчилля в Фултоне и устроенной Гувером «охоты за ведьмами» Мюллер может избежать наказания за свои преступления, они решают выдать его советскому правительству. Штирлиц отправляется в советское посольство, где сообщает, кто он такой, а также информацию о местонахождении Мюллера. Сотрудники МГБ осуществляют арест Штирлица и на теплоходе переправляют в СССР. Исаев попадает в тюрьму («Отчаяние»). Там он встречается с Раулем Валленбергом и ведёт собственную игру. Тем временем его сына и жену расстреливают по распоряжению Сталина. После смерти Берии Штирлиц выходит на свободу.

Через месяц после награждения «Золотой Звездой» он начинает работать в Институте Истории по теме «Национал-социализм, неофашизм; модификации тоталитаризма». Ознакомившись с текстом диссертации, секретарь ЦК Михаил Суслов порекомендовал присвоить товарищу Владимирову учёную степень доктора наук без защиты, а рукопись изъять, передав в спецхран…

Ещё один раз он встретится со своими старыми знакомыми по РСХА, бывшими нацистами, в Западном Берлине в 1967 году («Бомба для председателя»). На этот раз постаревшему, но не утратившему хватки Исаеву удалось предотвратить похищение ядерных технологий частной корпорацией и столкнуться с радикальной сектой из Юго-Восточной Азии…

Анекдоты

Штирлиц является персонажем одного из крупнейших циклов советских анекдотов, обычно они пародируют голос рассказчика, постоянно комментирующий мысли Штирлица или события фильма. В сериале «Семнадцать мгновений весны» это был голос актёра БДТ Ефима Копеляна.

Интересные факты

В действительности немецкой фамилии Sti(e)rlitz не существует; ближайшая похожая — Штиглиц (Stieglitz — ‘щегол’ (Carduelis carduelis)), известная и в России. Также в период Второй мировой войны в Третьем рейхе был вице-адмирал Эрнст Ширлиц (Schirlitz) — командующий немецким флотом в Атлантике.

Будучи самозванцем, Штирлиц на самом деле не мог бы служить в СС на столь высокой должности, так как нацистские службы безопасности проверяли личность каждого кандидата на несколько поколений. Чтобы пройти такую проверку, Штирлиц должен был не просто иметь подлинные документы, удостоверяющие личность, а заменить реального немца Макса Штирлица, действительно жившего в Германии и похожего на него внешне. Хотя подобные подмены и практикуются спецслужбами при внедрении агентов-нелегалов, в реальности все источники советской разведки в высших эшелонах Рейха, о которых известно сейчас, были завербованными немцами или немцами-антифашистами.

Штирлиц окончил университет, специализировался по квантовой механике. Это тоже легко было проверить. Квантовая механика была в то время относительно молодой наукой. Ученые, занимающиеся ею, были хорошо известны.

Штирлиц — чемпион Берлина по теннису. Такой факт тоже легко проверить. Эта неправда сразу была бы раскрыта, но Штирлиц-Исаев наверняка стал чемпионом, без обмана. Время у него для этого было.

К Штирлицу обращаются «Штирлиц», а не «фон Штирлиц». В принципе, такое обращение допускается, особенно в тех случаях, если носитель фамилии не имеет благородного титула (граф, барон и другие). Но в те годы в Германии было меньше такого «демократизма», тем более странно слышать обращение без «фон» от нижестоящих лиц.

Штирлиц курит, что противоречит политике борьбы с курением в Третьем Рейхе. В 1939 году НСДАП ввела запрет на курение во всех своих учреждениях, а Генрих Гиммлер запретил офицерам СС и полиции курить в рабочее время.

Любимая пивная Штирлица — «Грубый Готлиб». В ней он ужинал с пастором Шлагом, отдыхал с кружкой пива, после того как оторвался от «хвоста» агентов Мюллера. В «роли» этой пивной снимался известный берлинский ресторан «Zur letzten Instanz» (Последняя инстанция).

Прототипы

Традиционно считается, что одним из прототипов Штирлица стал советский разведчик Рихард Зорге, но фактов биографических совпадений у Штирлица и Зорге не просматривается.

Ещё один возможный прототип Штирлица — Вилли Леман, гауптштурмфюрер СС, сотрудник IV отдела РСХА (гестапо). Немец, страстный игрок на скачках, был завербован в 1936 году советской разведкой, сотрудник которой ссудил ему денег после проигрыша, а затем предложил поставлять секретные сведения за хорошую плату (по другой версии, Вилли Леман самостоятельно вышел на советскую разведку, руководствуясь идейными соображениями). Носил оперативный псевдоним «Брайтенбах». В РСХА занимался противодействием советскому промышленному шпионажу.

Вилли Леман провалился в 1942 году, при обстоятельствах, близких к описанным Юлианом Семёновым: его радист Барт, антифашист, во время хирургической операции, под наркозом, начал говорить о шифрах и связи с Москвой, и врачи просигнализировали в гестапо. В декабре 1942 года Вилли Леман был арестован и через несколько месяцев расстрелян. Факт предательства столь высокопоставленного офицера СС был скрыт — даже жене Вилли Лемана сообщили, что её муж погиб, попав под поезд. История Вилли Лемана рассказана в мемуарах Вальтера Шелленберга, из которых её, очевидно, и позаимствовал Юлиан Семёнов.

По сообщению газеты «Вести», прототипом Штирлица был советский разведчик Исай Исаевич Боровой, живший в Германии с конца 1920-х годов, а позднее работавший в ведомстве Гиммлера. В 1944 году он был арестован, после смерти Сталина был главным свидетелем обвинения на процессе по делу Берии.

Весьма вероятным прототипом Штирлица мог быть брат Сергея Михалкова — Михаил Михалков. Юлиан Семёнов был женат на Екатерине — дочери Натальи Петровны Кончаловской от первого брака. Вот факты биографии Михаила Михалкова: в начале Великой Отечественной войны служил в особом отделе Юго-Западного фронта. В сентябре 1941 года попал в плен, бежал и далее продолжал службу в тылу врага в качестве агента-нелегала, снабжая разведорганы Красной Армии важными оперативными сведениями. В 1945 году во время боя в немецкой форме перешёл линию фронта и был задержан органами военной контрразведки «СМЕРШ». По обвинению в сотрудничестве с немецкой разведкой отбыл пять лет заключения, сначала в лефортовской тюрьме, позднее, в одном из лагерей на Дальнем Востоке. В 1956 году реабилитирован. Возможно (и скорее всего) Юлиан Семёнов почерпнул часть истории Штирлица из семейных рассказов Михаила Михалкова.

Киновоплощения

Помимо Вячеслава Тихонова, который, безусловно, является главным «кинолицом» Штирлица, этого персонажа играли и другие актёры. В общей сложности, экранизировано пять романов, где действует Штирлиц или Максим Максимович Исаев. Роль Штирлица в этих фильмах исполнили:

Родион Нахапетов («Пароль не нужен», 1967)
Владимир Ивашов («Бриллианты для диктатуры пролетариата», 1975)
Улдис Думпис («Испанский вариант») (в фильме героя зовут Вальтер Шульц)
Всеволод Сафонов («Жизнь и смерть Фердинанда Люса»)
Даниил Страхов («Исаев», 2009 — телеэкранизация романов «Бриллианты для диктатуры пролетариата», «Пароль не нужен» и рассказа «Нежность»).

Цитаты из фильма “Семнадцать мгновений весны”

Не верьте тому, кто пугает вас плохой погодой в Швейцарии. Здесь очень солнечно и тепло.

…А я хоть кому-нибудь давал взбучку? Я старый, добрый человек, у которого опускаются руки.

— …у вас нет коньяка.
— У меня есть коньяк.
— Значит, у вас нет салями.
— У меня есть салями.
— Значит, мы с вами едим из одной кормушки.

А вас, Штирлиц, я попрошу остаться.

В любви я Эйнштейн!

Воистину: куришь американские сигареты - скажут, что продал Родину.

— Вы какие продукты предпочитаете - нашего производства, или…
— Или. Пусть это не патриотично, но я предпочитаю продукты, изготовленные в Америке или во Франции.

— Вы ошиблись номером, дружище. Вы ошиблись номером.

— Вы слишком много знаете. Вас будут хоронить с почестями после автомобильной катастрофы.

— Если вас собьют (на войне, как на войне), вы должны будете уничтожить письмо прежде, чем отстегнете лямки своего парашюта.
— Я не смогу этого сделать, так как меня будет тащить по земле. Но первое, что я сделаю, отстегнув парашют, это уничтожу письмо.

— Маленькая ложь рождает большое недоверие.

— На память не жалуешься?
— Пью йод.
— А я - водку.
— А мне где взять деньги на водку?
— Бери взятки.

— Он проснется ровно через двадцать минут.

— Сейчас верить никому нельзя. Даже себе. Мне - можно.

— Странное свойство моей физиономии: всем кажется, что меня где-то видели.

— У вас нет рыбных консервов? Я с ума схожу без рыбы. Фосфор, знаете ли, требуют нервные клетки.
— Какого производства вы предпочитаете, нашего или…
— Или. Пусть это непатриотично, но я предпочитаю продукты, изготовленные в Америке, или во Франции.

— У вас почки не болят?
— Нет.
— Очень жаль.

— Хайль, Гитлер!
— Да ладно вам. В ушах звенит.

— Хороший адъютант - это как охотничья собака. Для охоты незаменима, а если экстерьер хороший - другие охотники завидуют.

— Что знают двое, то знает свинья.

— Я буду играть защиту Каракан, только вы мне, пожалуйста, не мешайте.

— Я знаю ваши показания! Читал их, слушал в магнитофонной записи. И они меня устраивали - до сегодняшнего утра. А с сегодняшнего утра они меня устраивать перестали.

— Я люблю молчунов. Если это друг, то друг. Если это враг, то враг.

— Я просил доставить мне новые швейцарские лезвия. Где? Где… Кто делал проверку?

— Я сейчас приду, иди, напиши мне пару формул.
— Поклянись!
— Чтоб я сдох.

— Ясность - одна из форм полного тумана.

Штирлиц, сериал "17 мгновений весны"

Макс О́тто фон Шти́рлиц (нем. Max Otto von Stierlitz (по аналогии с реально существующей немецкой фамилией Stiegliz; возможно также написание Stiglitz, соответственно Stirlitz; собственно фамилия Штирлиц в немецкоязычных странах не встречается); он же Макси́м Макси́мович Иса́ев, настоящее имя Все́волод Влади́мирович Влади́миров) - литературный персонаж, герой многих произведений советского писателя Юлиана Семёнова, штандартенфюрер СС, советский разведчик-нелегал, работавший в интересах СССР в нацистской Германии и некоторых других странах. Всесоюзную славу образу Штирлица принёс многосерийный телефильм Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» по одноимённому роману, где его роль сыграл Вячеслав Тихонов. Этот персонаж стал самым знаменитым образом разведчика в советской и постсоветской культуре.

Биография

Вопреки распространённому мнению, настоящее имя Штирлица - не Максим Максимович Исаев, как это можно предположить из «Семнадцати мгновений весны», а Всеволод Владимирович Владимиров. Фамилия Исаев представлена Юлианом Семёновым как оперативный псевдоним Всеволода Владимировича Владимирова уже в первом романе о нём - «Бриллианты для диктатуры пролетариата».

Максим Максимович Исаев - Штирлиц - Всеволод Владимирович Владимиров - родился 8 октября 1900 года («Экспансия - I») в Забайкалье, где его родители находились в политической ссылке. Если верить самому Штирлицу, то какое-то время в детстве он провёл в окрестностях старинного русского городка Гороховца. Надо отметить, что Юлиан Семёнов не говорит о том, что его герой родился здесь: «Штирлиц понял, что его тянуло именно к этому озеру, оттого, что вырос он на Волге, возле Гороховца, где были точно такие же жёлто-голубые сосны». Сам Гороховец стоит на реке Клязьме, и до Волги от него далеко. Но Исаев мог провести детство «на Волге близ Гороховца», поскольку существовавший в то время Гороховецкий уезд был в 4 раза больше нынешнего Гороховецкого района и в северной части доходил до Волги.

Родители:

Отец - русский, Владимир Александрович Владимиров, «профессор права Петербургского университета, уволенный за свободомыслие и близость к кругам социал-демократии». Привлечён в революционное движение Георгием Плехановым.

Мать - украинка, Олеся Остаповна Прокопчук, умерла от чахотки, когда сыну было пять лет.

Известно, что в 1911 году пути Владимирова-старшего и большевиков разошлись. Уже после революции, в 1921 году - в то время, как его сын находился в Эстонии - Владимир Владимиров был направлен в служебную командировку в Восточную Сибирь и там трагически погиб от рук белогвардейцев.

Родственники со стороны матери:

Дед - Остап Никитич Прокопчук, украинский революционный демократ, также сосланный в забайкальскую ссылку со своими детьми Олесей и Тарасом. После ссылки вернулся на Украину, а оттуда - в Краков. Погиб в 1915 году.

Дядя - Тарас Остапович Прокопчук. В Кракове женился на Ванде Крушанской. В 1918 году расстрелян.

Двоюродная сестра - Ганна Тарасовна Прокопчук. Двое детей. Профессиональная деятельность: архитектор. В 1941 году вся её семья погибла в нацистских концлагерях («Третья карта»). Умерла в концлагере Освенцим.

Тем временем на Родине у него остаётся его единственная на всю жизнь любовь и сын, родившийся в 1923 году. Сына звали Александр (оперативный псевдоним в разведке РККА - Коля Гришанчиков), его мать - Александра Николаевна («Майор Вихрь»), или Александра Романовна («Пароль не нужен») Гаврилина. О сыне Штирлиц впервые узнаёт в 1941 году от работника советского торгпредства в Токио, куда он выезжает для встречи с Рихардом Зорге. Осенью 1944 года штандартенфюрер СС фон Штирлиц случайно встречает своего сына в Кракове - тот находится здесь в составе разведывательно-диверсионной группы («Майор Вихрь»).

C 1924 по 1927 год Всеволод Владимиров живёт в Шанхае.

Из партийной характеристики члена НСДАП с 1933 года фон Штирлица, штандартенфюрера СС

(VI отдел РСХА): «Истинный ариец. Характер - нордический, выдержанный. С товарищами по работе поддерживает хорошие отношения. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощаден к врагам Рейха. Отличный спортсмен: чемпион Берлина по теннису. Холост; в связях, порочащих его, замечен не был. Отмечен наградами фюрера и благодарностями рейхсфюрера СС…»

В годы Второй мировой войны Штирлиц был сотрудником VI отдела РСХА, которым заведовал бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. В оперативной работе в РСХА использовал псевдонимы «Брунн» и «Бользен». В 1938 году работал в Испании («Испанский вариант»), в марте-апреле 1941-го - в составе группы Эдмунда Веезенмайера в Югославии («Альтернатива»), а в июне - в Польше и на оккупированной территории Украины, где общался с Теодором Оберлендером, Степаном Бандерой и Андреем Мельником («Третья карта»).

В 1943 году побывал под Смоленском, где продемонстрировал исключительное мужество под советскими обстрелами.

В конце войны Иосиф Сталин поручил Штирлицу ответственное задание: сорвать сепаратные переговоры немцев с Западом. Начиная с лета 1943 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер через своих доверенных лиц начал осуществлять контакты с представителями западных спецслужб с целью заключения сепаратного мира. Благодаря мужеству и интеллекту Штирлица эти переговоры были сорваны («Семнадцать мгновений весны»). Из американцев, ведших закулисные переговоры с лидерами Третьего рейха, Юлиан Семёнов указывает на Аллена Даллеса, который возглавлял американскую штаб-квартиру в Берне, столице Швейцарии.

Любимый напиток Штирлица - армянский коньяк, любимые сигареты - «Каро», «Кэмел» без фильтра. Он водит машину марки «Хорьх». В отличие от Джеймса Бонда, к женщинам Штирлиц относится хладнокровно (что не исключает кратковременных постельных эпизодов, как в романе «Приказано выжить»). На зазывы проституток он обычно отвечает: «Нет, лучше кофе». Речевая характеристика, повторяющаяся из произведения в произведение: фразы часто заканчивает вопросом «Нет?» или «Не так ли?».

Перед окончанием войны Штирлицу было присвоено звание Героя Советского Союза. После окончания Второй мировой войны Штирлиц в бессознательном состоянии, раненный советским солдатом, вывозится немцами в Испанию, откуда попадает в Южную Америку. Там он выявляет законспирированную сеть нацистов, сбежавших из Германии.

В Аргентине и Бразилии Штирлиц работает вместе с американцем Полом Роумэном. Здесь они выявляют конспиративную нацистскую организацию «ОДЕССА», которой руководит Мюллер, а затем осуществляют выявление агентурной сети и захват Мюллера. Понимая, что после речи Уинстона Черчилля в Фултоне и устроенной Гувером «охоты за ведьмами» Мюллер может избежать наказания за свои преступления, они решают выдать его советскому правительству. Штирлиц отправляется в советское посольство, где сообщает, кто он такой, а также информацию о местонахождении Мюллера. Сотрудники МГБ осуществляют арест Штирлица и на теплоходе переправляют в СССР. Исаев попадает в тюрьму («„Отчаяние“»). Там он встречается с Раулем Валленбергом и ведёт собственную игру. Тем временем его сына и жену расстреливают по распоряжению Сталина. После смерти Берии Штирлиц выходит на свободу.

Ещё один раз он встретится со своими старыми знакомыми по РСХА, бывшими нацистами, в Западном Берлине в 1967 году («Бомба для председателя», 1970). На этот раз постаревшему, но не утратившему хватки Исаеву удалось предотвратить похищение ядерных технологий частной корпорацией и столкнуться с радикальной сектой из Юго-Восточной Азии…

Помимо звания Героя Советского Союза, присвоенного в 1945, по состоянию на 1940 был награждён ещё двумя орденами Ленина и орденом Красного Знамени («Майор Вихрь»). Также имел награды Франции, Польши, Югославии и Норвегии («Бомба для председателя»).

Радиопостановка

В 1984 году на радио «Маяк» была создана многосерийная радиопостановка «Приказано выжить» по одноимённому роману. Режиссёр - Эмиль Верник; автор инсценировки - Сергей Карлов. Постановка была задумана как радиопродолжение знаменитого телефильма «17 мгновений весны»: в ней звучала та же, что и в фильме, музыка Микаэла Таривердиева, а главные роли исполняли те же актёры: Вячеслав Тихонов (Штирлиц), Леонид Броневой (Мюллер), Олег Табаков (Шелленберг). Текст от автора читал Михаил Глузский.

Анекдоты

Штирлиц является персонажем советских и российских анекдотов, обычно они пародируют голос рассказчика, постоянно комментирующего мысли Штирлица или события фильма. В сериале «Семнадцать мгновений весны» это был голос актёра БДТ Ефима Копеляна. На этой почве Ефима Захаровича за глаза именовали Ефимом Закадровичем.

Штирлиц в литературных произведениях

Литературный персонаж Штирлиц плотно вошёл в различные культурные сферы жизни: он становится героем литературных сиквелов и сборников анекдотов, эпизоды из оригинальных произведений находят своё отражение в произведениях других авторов. Штирлиц - герой эстрадных песен, эстрадных пародий, компьютерных игр.

1987 - Асс П. Н., Бегемотов Н. О. Штирлиц. Операция «Игельс», или Как размножаются ёжики: роман-анекдот - роман времён перестройки, впервые выходил в самиздате. Имеет несколько романов-продолжений, написанных теми же соавторами

1994 - Чумичёв С. Как размножаются колобки, или Штирлиц против Супершпиона: пародийный роман.

2000 - Андрей Лазарчук. Штурмфогель. Сцена в эпилоге романа, в которой Штирлиц встречается со связным из центра в швейцарском ресторане с участием подвыпившей дамы.

Шепталенко А., Шепталенко В. Юмористические рассказы про Штирлица («Путь победы», «Дорога домой», «Жаркое дело», «За решёткой»).

Архипова А. «Штирлиц шёл по коридору…»: Как мы придумываем анекдоты. - М.: РГГУ, 2013. - 156 с. - (Традиция-текст-фольклор: типология и семиотика). - 1000 экз. - ISBN 978-5-7281-1353-9.

Штирлиц в музыке

1993 - Аркадий Укупник. Песня «Баллада о Штирлице» (слова Кирилла Крастошевского, музыка Аркадия Укупника). Заглавная композиция одноимённого альбома

1995 - Игорь Малинин, цикл песен-частушек «Штирлиц»

1997 - Константин Арбенин и группа «Зимовье Зверей». Песня «Судьба Резидента» (альбом «Плечи»)

1999 - Группа «Иван-Кайф». Песня «Штирлиц»

2004 - Группа «Ландыши». Песня «Штирлиц».

Штирлиц в кинематографе

2008 - «Гитлер капут!», фильм-пародия, реж. Марюс Вайсберг

2001 - «Восемнадцатое мгновение весны», фильм-пародия. Режиссеры Василий Антонов, Александр Толоконников, в роли В. Антонов.

2014 - «Дорога без конца», фильм-пародия, режиссер и исполнитель главной роли Марат Лутфрахманов.

Штирлиц в театре

2014 - «Штирлиц. Попытка к бегству», камерный мюзикл.

Штирлиц в играх

в компьютерных играх

Штырлиц: Операция БЮСТ

Штырлиц 2: Танго в Пампасах - Игра заняла 3-е место в номинации «лучшая русская игра года» в TOP2000 на AG.RU

Штырлиц 3: Агент СССР

Штырлитц: Открытие Америки

Штырлиц 4: Матрица - Шаг до гибели

В игре «Бросок на Берлин» («Rush for Berlin»), в конце второй миссии за Германию появляется нейтральный НПС-персонаж, названный Отто фон Штирлицем.

в играх для мобильных телефонов

Штирлиц 2: Умпут навсегда

Штирлиц 3: Советский Шпион

Памятник Штирлицу

В 2011 году скульптор Александр Бойко объявил о начале сбора средств на установку памятника Штирлицу во Владивостоке возле гостиницы «Версаль», в которой жил и, возможно, придумал образ разведчика Юлиан Семёнов.

Прототипы

Семёнов в одном из интервью журналу «Дон» признался, что создавая Штирлица, оттолкнулся от одного из первых советских разведчиков, которого Дзержинский, Постышев и Блюхер заслали в оккупированный японцами Владивосток. Но вобрал он и переплавил в себе лучшие черты и более поздних прославленных советских разведчиков, таких как Кузнецов, Зорге, Абель и другие. Как это охарактеризовал сам Семёнов:

«Если писатель хорошо узнал их всех и через них глубоко и полно прочувствовал своего героя - всем своим существом уверовал в него! - то, он, герой, хотя и вымышленный, собирательный, впитав живую душу и кровь автора, тоже становится живым, конкретным, индивидуальным.

Юлиан Семёнов»

Ниже приведены другие возможные прототипы, в той или иной степени повлиявшие на создание Штирлица:

Возможный прототип раннего Исаева - Яков Григорьевич Блюмкин (настоящее имя - Симха-Янкев Гершевич Блюмкин; псевдонимы: Исаев, Макс, Владимиров), (1900-1929) - российский революционер, чекист, советский разведчик, террорист и государственный деятель. Один из создателей советских разведывательных служб. В октябре 1921 года Блюмкин под псевдонимом Исаев (взят им по имени деда) едет в Ревель (Таллин) под видом ювелира и, выступая в качестве провокатора, выявляет заграничные связи работников Гохрана. Именно этот эпизод в деятельности Блюмкина был положен Юлианом Семёновым в основу сюжета книги «Бриллианты для диктатуры пролетариата».

Ещё один возможный прототип Штирлица - Вилли Леман, гауптштурмфюрер СС, сотрудник IV отдела РСХА (гестапо). Немец, страстный игрок на скачках, был завербован в 1936 году советской разведкой, сотрудник которой ссудил ему денег после проигрыша, а затем предложил поставлять секретные сведения за хорошую плату (по другой версии, Леман самостоятельно вышел на советскую разведку, руководствуясь идейными соображениями). Носил оперативный псевдоним «Брайтенбах». В РСХА занимался противодействием советскому промышленному шпионажу.

Леман провалился в 1942 году, при обстоятельствах, близких к описанным Юлианом Семёновым: его радист Барт, антифашист, во время хирургической операции, под наркозом, начал говорить о шифрах и связи с Москвой, и врачи просигнализировали в гестапо. В декабре 1942 года Леман был арестован и через несколько месяцев расстрелян. Факт предательства офицера СС был скрыт - даже жене Лемана сообщили, что её муж погиб, попав под поезд. История Вилли Лемана рассказана в мемуарах Вальтера Шелленберга, из которых её, очевидно, и позаимствовал Юлиан Семёнов.

Вероятным прототипом Штирлица мог быть брат Сергея Михалкова - Михаил Михалков. Юлиан Семёнов был женат на Екатерине - дочери Натальи Петровны Кончаловской от первого брака. Михаил Михалков в начале Великой Отечественной войны служил в особом отделе Юго-Западного фронта. В сентябре 1941 года попал в плен, бежал и далее продолжал службу в тылу врага в качестве агента-нелегала, снабжая разведорганы Красной Армии важными оперативными сведениями. В 1945 году во время боя в немецкой форме перешёл линию фронта и был задержан органами военной контрразведки «СМЕРШ». По обвинению в сотрудничестве с немецкой разведкой отбыл пять лет заключения, сначала в лефортовской тюрьме, позднее, в одном из лагерей на Дальнем Востоке. В 1956 году реабилитирован. Возможно (и скорее всего) Юлиан Семёнов почерпнул часть истории Штирлица из семейных рассказов Михаила Михалкова.

Которая формировалась вокруг них. Культура хиппи в 1960-х годах развилась из бит-культуры 1950-х параллельно развитию рок-н-ролла из джаза. Одним из передовых и известных сообществ хиппи было сообщество «Весёлые проказники », о котором Том Вулф пишет в книге «Электропрохладительный кислотный тест ».

Началом движения хиппи можно считать 1965 год в США. Основным принципом субкультуры являлось ненасилие (ахимса). Хиппи носили длинные волосы , слушали рок-н-ролл (в особенности «I’ve Got You Babe» Сонни и Шер), жили в коммунах (самые известные ныне коммуны находились в Хайт-Эшбери , районе Сан-Франциско , позже в Дании - Свободный город Христиания ), путешествовали автостопом , увлекались медитацией и восточной мистикой и религиями, главным образом дзэн-буддизмом , индуизмом и даосизмом , многие из них были вегетарианцами . Имели так же место «Jesus movement» и «Jesus Revolution» (рок-опера Иисус Христос - суперзвезда 1970 года). Поскольку хиппи часто вплетали цветы в волосы, раздавали цветы прохожим и вставляли их в оружейные дула полицейских и солдат, а также использовали лозунг «Flower Power » («сила», или «власть цветов»), их стали называть «детьми цветов».

Несмотря на закат хиппи-движения в мировом масштабе, его представителей до сих пор можно найти во многих странах мира. Некоторые идеи хиппи, казавшиеся в 1970-е годы консервативным обывателям утопическими , вошли в менталитет современного человека.

Символика хиппи

Примером могут служить так называемые фенечки . Эти украшения имеют сложную символику. Фенечки разных цветов и разных узоров обозначают разные пожелания, изъявления собственных музыкальных предпочтений, жизненной позиции и т. п. Так, чёрно-жёлтая полосатая фенечка означает пожелание хорошего автостопа , а красно-жёлтая - признание в любви. Следует отметить тем не менее, что эта символика трактуется в разных местах и тусовках произвольно и совершенно по-разному, и «хиппи со стажем» не придают ей никакого значения. Распространённые тексты типа «Значения цветов в фенечках» считаются уделом так называемых «пионеров» (то есть начинающих) и в среде опытных, как правило, вызывают ироническую реакцию. Джинсы стали «фирменной» одеждой хиппи.

Российская исследовательница молодёжных движений Т. Б. Щепанская установила, что «системная» символика напоминает голограмму - даже из небольшой её части, как из семечка, вырастает всё богатство неформальной культуры.

Лозунги хиппи 60-х

«Make love, not war » («Занимайтесь любовью, а не войной!» .)
«Off The Pig!» («Выключи свинью!») (игра слов - «свиньёй» назывался пулемет M60 , немаловажный атрибут и символ Вьетнамской войны)
«Give Peace A Chance » («Дайте миру шанс») (название песни Джона Леннона)
«Hell No, We Won’t Go!» («Ни черта мы не уйдём!»)
«All You Need Is Love !» («Всё, что тебе нужно, - это любовь!») (название песни The Beatles)

Коммуны

Коммуны (общины) хиппи - главная форма их самоорганизации, где хиппи могут жить на собственный лад при поддержке общества и где соседи терпимо относятся к ним. Обычно это незаселённые и пустующие дома (самовольное вселение, т. н. сквоттерство) в городах, либо усадьбы в лесах вдали от цивилизации.
Наиболее известные коммуны:

в Сан-Франциско («Народный парк» и мн. прочих, США)
Христиания (Дания)

В настоящий момент коммуны хиппи имеются на Ивисе , Гоа , Бали , в Марокко и пр. Общины бывших хиппи, построенные на принципах коммуны, сохранились и в США, где, собственно, движение детей-цветов пережило свой истинный расцвет. В остальном же хиппи обратились к более традиционной практике сквотов и тусовок на хипповском флэте или «рэйнбоу-клубе».

Хиппи и наркотики

Хиппи и политика

Если под политикой понимать выборы, заседания, голосования и продвижения по службе, то хиппи изначально аполитичны. Живя вне «цивильного» общества, в мире, основанном на любви, дружбе и взаимопомощи, хиппи предпочитают менять мир своим творчеством, в том числе творчеством социальным .

Идея революции сознания в чём-то продолжает идеи рюкзачной революции битников - вместо изнурительных политических дебатов и вооружённых столкновений предлагается уход из дома и общества, чтобы жить среди людей, придерживающихся твоих убеждений.

Современность

В настоящее время в России существует несколько творческих объединений хиппи:

Арт-группа «Фризия » (старейшая в Москве , художники).
Творческое объединение «Антилир» (Москва).
Ассоциация музыкантов «Время Ч» (Москва).
«Коммуна на Пражской», Москва (занимающаяся сетевым хиповым домом, она же fnb-хиппи-группа Magic hat ).

В настоящее время тусовки на улицах не имеют такого значения, как в былые времена, и являются скорее временным прибежищем для совсем молодых хиппи. Кроме того, они сильно дифференцированы и разбавлены представителями иных субкультур, включая всевозможных готов, эмо, байкеров и пр. Сейчас же жизнь современного состояния субкультуры - это круг близких друзей, или «неформальные» кафе/клубы как места встречи. Также большое значение играют интернет-сообщества, в частности, ЖЖ (ранее - фидо-конференции , в частности, знаменитая фидошная эха Hippy.Talks, видимая в иерархии Релкома как fido7.hippy.talks). Такое перенесение акцентов хиппи-культуры с уличных тусовок в сеть вызвало к жизни термин киберхиппи .

Фестивали

Подольский рок-фестиваль (СССР, 1987)
Российская Радуга (Россия, с 1990)
Шипот (Украина, с 1993)
Пустые холмы (Россия, с 2003)
Matala Beach Festival (Матала, Крит, Греция, с 1960)

Знаменитые хиппи

Зарубежные

Отечественные

Коля Васин , «первый советский хиппи»
Алексей Хвостенко (Хвост) , поэт-авангардист, художник, музыкант, один из первых советских хиппи.
Юра Бураков (Солнце) - один из основателей московской «системы»
Анна Герасимова (Умка) , музыкант
Янка Дягилева , певица, музыкант
Егор Летов , музыкант, общественный деятель
Юрий Морозов , музыкант, философ
Евгений Чичерин , музыкант
Сергей Сольми , художник
Ольга Арефьева , музыкант
Анастасия Лурье, актриса, художница

Связанные с движением

В произведениях культуры

В кино

«Трип » - фильм режиссёра Роджера Кормана (1967)
«Беспечный ездок » - фильм режиссёра Денниса Хоппера (1969)
«Забриски-пойнт » - фильм режиссёра Микеланджело Антониони (1970)
«Волосы » - фильм режиссёра Милоша Формана (1979)
«Мы » - документальный сериал 1989 года, в одной из серий речь идёт о советских хиппи.
«Парень со странностями » - фильм комика Томми Чонга (1990)
«Беверли-Хиллз, 90210 » - 25 серия 4-го сезона (1994) была посвящена воспоминаниям о фестивале хиппи в 1969 году
«Хиппиниада, или Материк любви » - фильм режиссёра Андрея Бенкендорфа (1997)
«Страх и ненависть в Лас-Вегасе » - фильм режиссёра Терри Гиллиама (1998)
«Хиппи » - телесериал (Великобритания , (1999)
«Вместе » - фильм шведского режиссёра Люкаса Мудиссона (2000)
«Через Вселенную » - фильм-мюзикл Джулии Тэймор (2007)
«Дом Солнца » - фильм Гарика Сукачева по повести Ивана Охлобыстина (2010)
«Дорз » - биографический фильм о Джиме Моррисоне (вокалисте группы The Doors) Оливера Стоуна (1991).
«Молодые сердца » («Love and Honor») - фильм режиссёра Дэнни Муни (2012)

В музыке

В литературе

«Отягощённые злом, или Сорок лет спустя » - н-ф роман братьев Стругацких ( , критический взгляд)
Внутренний порок (Inherent Vice) - роман Томаса Пинчона (2009)
«Уходили из дома. Дневник хиппи» - книга Геннадия Авраменко (2010)

См. также

А. Мадисон
(«Новые хиппи» в общине США учат жить на 103 доллара в месяц и делиться женами) // Лента.ру, 27 августа 2015

(галерея) (недоступная ссылка с 05-09-2015 (1274 дня))

Примечания

Хиппи

История движения

Группы

Политика и этика

Культура и мода

Места и фестивали

Психоделики и наркотики

Фильмы о хиппи

Связанные статьи



Основные статьи

Символика субкультур

Музыкальные субкультуры

Политические и общественные

Криминальные

Эротические и сексуальные

Интернет-субкультуры

Фэндом

Спортивные

Отрывок, характеризующий Хиппи

Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.

Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l"etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.

На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l"Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов, – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ, молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C"est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.