Известные русские няни. Русская няня

Няня… Сколько теплоты и ласки в этом слове… Сегодня трудно представить себе идеальный образ любящей няни и найти таковую тоже довольно сложно. Да и нет в том особой надобности, ведь большинство современных детей ходят в детские сады. А ведь всего чуть больше века назад ребятишки воспитывались дома. Как поется в известной песенке:

Говорят, что в старину так оно и было:
Много братьев и сестер весело дружило.
Вместе пили молоко, вместе ели сушки,
Настоящий детский сад в каждой был избушке!
(Ю.Энтин, А.Рыбников)

Воспитателями в старину были сами родители, кормилицы или няни. «Встарь к девице приставлялась няня до самого замужества и сохраняла почетное званье это навсегда» - писал В.И.Даль. Няни в России носили особый статус. Они были настоящими членами семьи, ели с господами за одним столом, получали жалование и одежду. Хорошие няни «переходили по наследству» от детей к внукам. С теплотой отзывались о своих нянях многие известные русские писатели, поэты и другие деятели искусств. И во многом благодаря стараниям нянь многие из них состоялись, как творческие личности. Сегодня и мы хотим вспомнить самых известных русских нянь.

Самые известные русские няни.

Арина Родионовна.

Няня Александра Сергеевича Пушкина , пожалуй, самая знаменитая няня в истории России. Сколько теплых слов посвятил ей поэт в своих стихах. Простая крепостная крестьянка, именно она привила маленькому Саше любовь к слову, рассказывая русские сказки и знакомя с народным фольклором. Кроме воспитанников из семьи Ганнибалов, у самой Арины Родионовны было четверо детей.

У маленького Саши она была няней до 7 лет, а затем к нему приставили «дядьку» и гувернера.

Арина Родионовна скончалась после недолгой болезни 70 лет от роду 29 июля 1828 года в Петербурге, в доме Ольги Павлищевой (Пушкиной).

Аннушка.

Анна Михайловна.

Именно благодаря своей няне состоялся еще один писатель - Иван Александрович Гончаров. Аннушка была для маленького Вани источником познания русского фольклора. Писатель вспоминал: «Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам». Многие её рассказы легли в основу некоторых произведений автора (Сон Обломова, Русские в Японии и др.)

Жаль, что мы почти ничего не можем сказать об этой безвестной русской женщине-симбирянке, вложившей душу в своего "Ваню" и так полно, хотя и безымянно, поучаствовавшей в создании "Обломова", да и других гончаровских шедевров

Крюкова Алена (Елена) Фроловна.

[ок. 1780, Москва — 1850-е гг., там же]

Няня Федора Достоевского вырастила не только маленького Федю, но семерых его братьев и сестер. В отличие от крепостной Арины Родионовны, Алена Фроловна была из мещанского сословия и няней была взята по найму. «Это была женщина с ясным веселым характером. Она рассказывала такие славные сказки!..» - вспоминал о няне Федор Михайлович.

После смерти М.Ф. Достоевской Алена Фроловна жила в Даровом вместе с М.А. Достоевским и затем была информантом брата писателя А.М. Достоевского, рассказывая ему как очевидец о последних месяцах жизни отца и обстоятельствах его смерти.

Дуняша.

Дуняша - няня известной русской балерины Тамары Карсавиной . Она воспитала также и её брата Лёву. Удивительно, но Дуняша не одобряла увлеченность своей воспитанницы балетом и очень жалела Тамарочку. Ей казалось, что балет - это очень тяжелый труд (что, в общем-то, правда). Во время дебютного спектакля Тамары Карсавиной в Мариинском театре, Дуняша даже разрыдалась от жалости!..

Катеринушка.

Екатерина Иоакимовна.

Катеринушка - няня известного советского филолога, культуролога и искусствоведа Дмитрия Сергеевича Лихачева. «Мою няню звали Катеринушка,» — вспоминает ученый. «Единственное, что сохранилось от Катеринушки — фотография, на которой она снята с моей бабушкой Марией Николаевной Коняевой. Фотография плохая, но характерная. Обе смеются до слез. Катеринушка нянчила мою мать, нянчила моих братьев. Мы хотели, чтобы помогла она нам и с нашими «рунчиками» — Верочкой и Милочкой, но что-то ей помешало. Помех у нее, притом неожиданных, было немало. Помогала она буквально всем подряд и не думала о вознаграждении».

Русский философ Николай Бердяев писал о нянях: «Няни в России были совсем особым социальным слоем. Горячая православная вера, необыкновенная доброта и заботливость, чувство достоинства, возвышало ее над положением прислуги и превращало в члена семьи».

Он и сам воспитывался няней - Анной Катаменковой, которую считал воплощением классической русской няни.

Вы заметили, как ласково называли своих нянь воспитанники? Аннушка, Катеринушка, Дуняша...
Такими и остались их имена в истории.

Спасибо вам, милые няни!

Профессия "няня" обретает былую популярность не только заграницей, но и в России.

Кто же такая русская няня сегодня?

Многие из них в прошлом педагоги с высшим или средне-специальным образованием, с большим стажем работы в детском саду или школе, работники с детьми по призванию.

В какой-то момент решившие посвятить свое время воспитанию одного ребенка. Русская няня - женщина, воспитавшая своих детей, понимающая всю ответственность, которая будет теперь на ее плечах.

Няня должна понимать, что отныне воспитание ребенка – ее прямая обязанность. Не все решают гены, многое зависит от влияния окружения, от знаний, привычек, заложенных и приобретенных в раннем детстве.

Современная женщина много времени проводит на работе, чаще всего разрываясь между карьерой и личной жизнью. И любой матери приходится жертвовать временем либо в пользу семьи, либо в пользу карьеры, либо в пользу себя.

Помощник маме в воспитании – няня для ребенка. К услугам няни прибегают, когда малыш ходит в детский сад и его некому забрать вечером, если малыш находится дома, если маме необходимо выходить на работу и ребенка оставить не с кем. Если бабушка и родственники не в состоянии помочь с ребенком по каким-либо причинам.

Няня – помощница маме в воспитании малыша и делах домашних. Няня может и с ребенком погулять, и присмотреть, если маме необходимо ненадолго отлучиться, а то и няня может взять на себя полную заботу о ребенке, если родители не могу уделять все свое время малышу по состоянию здоровья, загруженности на работе или другим обстоятельствам. Няня сможет приготовить покушать, иногда не только для ребенка, но и для всей семьи.

Конечно, если малыш грудной и требует постоянного внимания со стороны няни, взвалить на нее домашние хлопоты будет ошибкой. Но многие семьи прибегают к услугам няни, и няня, в свободное время, когда ребенок спит или играет сам, может приготовит еду или сделать легкую уборку.

Функции няни в каждой семье индивидуальны. Как индивидуальны и графики работы.

Няня может приглашаться к ребенку на весь день 5 дней в неделю, а может приглашаться на выходные дни. Няня у малыша может быть дневная,

О чем эта книга

Для кого эта книга
Кто мы? Кто наши предки? Как они жили? На кого мы похожи? Как могло быть или как должно быть? Такими вопросами, наверное, задавался и задается каждый думающий русский человек. О том, как воспитывались дети в 19-20 веках, мы можем узнать из этого собрания мемуаров. История мысли и общественного развития в России едва ли может...

О чем эта книга
Книга "Няня" представляет собой уникальное собрание воспоминаний выдающихся деятелей русской культуры и науки 19-20-го веков о своих нянях. Идея сборника принадлежит замечательному русскому писателю С. Н. Дурылину. Собрав папку мемуаров своих знаменитых современников и предшественников, он, к сожалению, приступить к этой работе не успел. Однако колоссальное историческое и культурное значение феномена русской няни, "…этой великой матери русского человека только по закону любви, а не по закону родительства", заставило Викторию Николаевну Торопову - автора биографии С. Н. Дурылина (ЖЗЛ) - завершить бесценный труд.

Для кого эта книга
Кто мы? Кто наши предки? Как они жили? На кого мы похожи? Как могло быть или как должно быть? Такими вопросами, наверное, задавался и задается каждый думающий русский человек. О том, как воспитывались дети в 19-20 веках, мы можем узнать из этого собрания мемуаров. История мысли и общественного развития в России едва ли может быть вполне понятна без частной истории семей. Эта книга - для всех, кому дорог уклад и нравы ушедшей эпохи, для широкого круга читателей, интересующихся нашей культурой.

Почему мы издали эту книгу
Для нас русская няня - это всегда Арина Родионовна… Но были и другие гении, и другие няни. "В течение тысячелетий именно педагогика матерей, бабушек, нянь и была исторической педагогикой целого народа", - пишет Сергей Дурылин. "Детским богословием" называет он чистую православную веру няни, которую она прививает своему чаду. Сегодня няни снова появляются в семьях - но к ним предъявляются совершенно другие требования. Может, критерии выбора няни своему ребенку все-таки строить по другому принципу? Об этом предлагается подумать, читая эту книгу, которая сегодня становится как никогда актуальной.

"Изюминка" издания
Сергей Дурылин, Александр Пушкин, Софья Капнист-Скалон, Николай Пирогов, Александр Герцен, Петр Шумахер, Яков Полонский, Сергей Соловьев, Федор Достоевский, Иван Никитин, Григорий Ге, Модест Мусоргский, Василий Верещагин, Александр Верещагин, Андрей Лесков, Софья Ковалевская, Анна Черткова, Сергей Танеев, Евгений Трубецкой, Дмитрий Мережковский, Иван Бунин, Надежда, Татьяна Щепкина-Куперник, Алексей Ремизов, Александр Блок, Мария фон Бок (урожд. Столыпина), Владислав Ходасевич, Анастасия Цветаева, - это далеко не полный перечень имен наших великих соотечественников, оставивших удивительные воспоминания о своем детстве и нянях.

Цитата:
Няня ставила меня перед образом - "Семь спящих отроков" - с всегда горящей, темно-малиновой с белыми пятнышками лампадкой и учила шептать молитву: "Ангел мой хранитель! Сохрани меня и помилуй, дай мне сна и покою и укрепи мои силы". Этой молитвы нет ни в каких молитвенниках. Ее сложила сама няня, для нас, детей, - сложила тут же, перед иконой. И если б случилось, что я забыл все молитвы, я не забуду этой.
… О, милое немудрое богословие няни и мамы! Ты одно неопровержимо. Ты одно целишь и прощаешь...
Сергей Николаевич Дурылин
2-е издание.

Русская няня. Ее образ можно встретить в творчестве и воспоминаниях многих русских деятелей. Но много ли о ней известно? Подчас становясь полноценным членом семьи, она всегда остается в тени своих воспитанников. Лишая себя собственного семейного счастья, няня отдавала всю любовь и ласку своим подопечным, становясь самым близким человеком для ребенка, лишенного из-за условностей этикета любви родителей. Именно няня формировала душу своих подопечных. Пускай она не могла обучить хорошим манерам, не знала иностранного языка, но прививала главное любовь и уважение к простому человеку, русской культуре, слову.

Арина Родионовна Самая известная русская няня. Удивительно, но Пушкин ни разу не назвал ее по имени, даже в письмах, обращаясь к ней, писал просто «няня». Но вся его любовь и благодарность к няне, «доброй подружке бедной юности моей» выливалась в его стихотворениях.

Арина Родионовна прошла через все творчество Пушкина. Она с детства прививала любовь поэта к русскому слову, культуре, рассказывая сказки, которые, как принято считать, впоследствии легли в основу его произведений. Няня знакомила Пушкина с русским обычаями и обрядами, показывала жизнь простого русского народа. Не оставила его во время его ссылки в Михайловском, скрашивая дни своими сказками. Арина Родионовна была своеобразной «литературной няней», став прообразом няни Татьяны в «Евгении Онегине», прототипом женских образов в романе «Арап Петра Великого» и мамки Ксении в «Борисе Годунове».

Алена Фроловна Няня Федора Достоевского была взята из московских мещанок по найму. Она вырастила все семейство писателя. Достоевский в своем дневнике описывает ее как сорокапятилетнюю женщину с ясным веселым характером, рассказывающей «такие славные сказки».

Действительно, Алена Фроловна знала множество сказок, игр и песен. Именно она привила писателю любовь к русской культуре. Однажды в доме Достоевских случился пожар, сгорело все: и избы, и амбар, и скотный двор, и запасы зерна. Алена Фроловна, не бравшая жалованья уже несколько лет, предложила все свои имеющиеся деньги семье писателя. Достоевский вспоминал, что денег у нее так и не взяли.

Аннушка Для Гончарова няня Аннушка стала главным источником познавания русского фольклора. Писатель вспоминал, как няня с увлечением рассказывала ему сказки о Жар- птице, Емеле-дураке, Медведе на деревянной ноге. «Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам». Ее выражения и прибаутки можно увидеть во многих произведениях писателя.

Например, во «Сне Обломова» явно чувствуются личные впечатления автора. «Отчего это, няня, тут темно, а там светло, а ужо будет и там светло? Оттого, батюшка, что солнце идет навстречу месяцу и не видит его, так и хмурится; а ужо, как завидит издали, так и просветлеет». Няня дает маленькому Илюше сказочное, мифологическое объяснение мира, которым довольствуется сама. При этом она развивает в ребенке воображение и поэтическое мировосприятие. Образ няни прошел через все творчество писателя. В очерке «Русские в Японии в 1854 году» Гончаров соотносит ощущения от происходящих событий с впечатлениями от рассказов няни: «Мне не верилось, что все это делается наяву. В иную минуту мне казалось, что я ребенок, что няня рассказала мне чудную сказку о неслыханных людях, а я заснул у ней на руках и вижу все это во сне».

Анна Ивановна Катаменкова Анна Ивановна Катаменкова, няня Николая Бердяева, была горячо верующей, доброй и заботливой. Ее, как и многих нянь в русских домах, считали не прислугой, а членом семьи. Бердяев видел в ней воплощение классической русской няни. «Она представляла собой классический тип русской няни. Горячая православная вера, необыкновенная доброта и заботливость, чувство достоинства, возвышавшее ее над положением прислуги и превращавшее ее в члена семьи. Няни в России были совсем особым социальным слоем, выходящим из сложившихся социальных классов. Для многих русских бар няня была единственной близкой связью с народом».

Катеринушка Няню Дмитрия Лихачева звали Катеринушкой. У нее был свой дом в Усть-Ижоре, но жила она большей частью в чужих семьях, помогая им, не думая о вознаграждении. «Катерина закатилась», говорили про нее, когда няня вдруг пропадала на месяц или год, уходя в другую семью, где нуждались в ее помощи. Лихачев в своей книге «Воспоминания» приводит забавный случай, связанный с его няней. «Помню, что жила она на Тарасовом в одной со мной комнате, а было мне тогда лет шесть, и я открыл впервые, к своему удивлению, что у женщин есть ноги. Юбки носили такие длинные, что видна бывала только обувь. А тут по утрам за ширмой, когда Катеринушка вставала, появлялись две ноги в толстых чулках разного цвета (чулок все равно под юбкой не видно). Я смотрел на эти разноцветные чулки до щиколоток, появлявшиеся передо мной, и удивлялся».

Дуняша Она была высокой и худой, из-за чего ее стали называть «длинной няней». Няня балерины «Русских сезонов» Тамары Карсавиной, Дуняша, вырастила не только танцовщицу, но и ее брата Леву. Балерина в своей книге «Театральная улица» вспоминает, что Дуняша научила ее испытывать неудержимую жалость ко всем живым созданиям, попавшим в беду. Няня неодобрительно относилась к тому, что ее воспитанница стала учиться балету. Дуняша часто рассказывала историю про знакомого акробата, которому «переломали все кости», чтобы он стал гибким. Поэтому она с жалостью смотрела на те фотографии Карсавиной, где та была снята, стоящей на пуантах. Во время же первого дебюта балерины в Мариинском театре Дуняшу охватило столь глубокое горе, что она принялась громко рыдать, из-за чего ее пришлось увести из театра.

Дуня Образ и роль няни в жизни Дягилева хорошо иллюстрирует портрет Бакста «Портрет С. П. Дягилева с няней». Преданная няня Дуня сидит в углу, и с любовью и трепетом смотрит на своего воспитанника, гордо и выступающего на переднем плане. Няня Сергея Дягилева не оставила своего воспитанника и после того, как тот вырос. Верная Дуня провела всю свою жизнь рядом с великим импресарио. После его поступления в университет она переехала с ним в Петербург и стала полноправной хозяйкой его квартиры. Дуня присутствовала на всех заседаниях «Мира искусства», журнала, одним из создателей которого являлся Дягилев. Все, бывавшие у Дягилева дома, почитали Дуню, считая ее «своим человеком», здороваясь с ней за руку. Бенуа вспоминал, что Дуня была типичной деревенской старушкой, с морщинистым лицом и каким-то застывшим выражением в глазах вопрошающей тревоги.

В издательстве «Никея» вышел сборник воспоминаний «Няня. Кто нянчил русских гениев»

Текст: Наталья Соколова/РГ
Отрывок и обложка книги предоставлены издательством «Никея»

Русская няня — для нас это знаменитая «Арина Родионовна», няня Александра Сергеевича. Такие няни были у многих русских людей, но о них было ничего неизвестно до недавнего времени. Идея сборника воспоминаний о нянях принадлежит педагогу, богослову, писателю и поэту Сергею Дурылину . В первой половине XX века он начал искать материалы, собралась внушительная папка, благодаря потомкам дошедшая до наших дней, но закончить задуманное Сергей Николаевич не успел. «Русская няня в религиозном, нравственном, эстетическом развитии русского человека имела несравненно большее значение, чем сотни всяких педагогов, публицистов, просветителей, проповедников и т. д., — писал Дурылин, — … русскую науку и историю можно горько упрекнуть за то, что она не уделила никакого внимания историческому подвигу русской няни, тогда как русская поэзия и художественная литература, в числе немногих положительных образов, сохранили и возвеличили именно образ русской няни».
Почему же в издательстве «Никея» через много лет решили обратиться к этому проекту? Феномена няни в том патриархальном, «пушкинском» понимании больше не существует. Няня теперь перешла в разряд домработниц и прислуги, выполняющих прикладную функцию — посидеть с ребенком, пока мама и папа заняты работой и делами. Тем интереснее вспомнить былое и, может, даже чему-то поучиться у добрых нянь прошлого, этих ангелов-хранителей.

Книга «Няня. Кто нянчил русских гениев» развенчивает миф, что няни были дремучи.

Несмотря на отсутствие должного образования, они несли бесценный опыт крестьянской мудрости, обладали чувством юмора и особым достоинством. Они были источником тепла и любви, которыми ребенок с рождения должен быть окружен. «Няням и дядькам должно быть отведено почетное место в истории русской словесности, — писал другой известный публицист . — В их нравственном воздействии на своих питомцев следует, по крайней мере, отчасти, искать объяснения, каким образом в конце прошлого и первой половине нынешнего столетия, в наше оторванное от народа общество, в эту среду, хвастливо отрекавшуюся от русских исторических и духовных преданий, пробивались иногда, неслышно и незаметно, струи чистейшего народного духа».
Материалы, которые вошли в книгу, очень долго лежали в архивах. Составитель книги Виктория Торопова , автор биографии Дурылина в , в 60-е годы прошлого века жила в доме Дурылина в Болшеве. Вдова писателя Ирина Алексеевна передала папку с собранным материалом и попросила подготовить ее к печати, а при возможности издать, дополняя ее другими материалами о нянях, которых в архиве Дурылина не было.
Больше половины воспоминаний не известны широкому читателю, они никогда не публиковались. Список имен, чьи воспоминания собраны в книге в хронологическом порядке, впечатляет: сам Сергей Дурылин, конечно, Николай Пирогов, Яков Полонский, Сергей М. Соловьев, Федор и Андрей Достоевские, Константин Станиславский, Модест Мусоргский, Василий и Александр Верещагины, Дмитрий Мережковский, и даже Вера Фигнер и Петр Шумахер. Воспоминания детства от представителей дворянских семей, мещанских и купеческих. «В книге собраны разные жанры: воспоминания, небольшие свидетельства, стихотворения, — говорит о сборнике литературный критик Николай Александров. — Весь этот удивительный мир со своими достоинствами и недостатками.

Несмотря на различное происхождение людей, чьи воспоминания опубликованы в книге, характер няни неизменен.

Типология сразу узнается и читается. Няни не были равны по своему социальному происхождению, они несколько отличались по степени образованности, но не это было главным. Дядьки и няньки — это то, что составляло мир ребенка. Они были носителями особой душевности, религиозности, соединенной с суевериями и бытовым язычеством, бескорыстной преданности. Няня не приходила и уходила, она постоянно жила в семье, она была членом семьи, у нее была отдельная комната, она была хозяйкой в детской. У Дурылина есть воспоминания, что родители даже не заходили в детскую. Няня закладывала основы — что хорошо, что плохо, что есть любовь и нелюбовь. Мир этот не восстановить. Единственное, что мы можем сделать — сохранить воспоминания о нем и рассказать об этом опыте нашим детям».

Издатели очень долго спорили, включать или нет в сборник воспоминания известной террористки Веры Фигнер, несколько раз совершавшей попытки убить Александра II.

В итоге в книгу вошли ее воспоминания о няне и письмо к сестрам из Шлиссельбургской крепости, датированное 9 марта 1904 года. Оказавшись в заточении — в одиночной камере она провела двадцать лет — Фигнер писала мемуары. И важнейшее место в них занимают воспоминания именно о няне, которая в противовес ее отцу, в семье, где росли восемь детей, была источником тепла и добродетели. «Няня в первые десять лет нашей жизни была единственным существом, с которым мы чувствовали себя свободно и которое не ломало нас; она одна, как умела и как могла, любила и ласкала нас, и ее одну мы могли любить и ласкать без стеснения, — вспоминала Вера Фигнер. — В семье нас держали строго, даже очень строго: отец был вспыльчив, суров и деспотичен… Мать - добра, кротка, но безгласна. Ни ласкать, ни баловать, ни даже защитить перед отцом она нас не могла и не смела, а безусловное повиновение и подавляющая дисциплина были девизом отца».

Портал «Год литературы» приводит отрывок из книги «Няня. Кто нянчил русских гениев?»

«Няня. Кто нянчил русских гениев?»,

М., «Никея», редакция «Встреча», 2017

Николай Пирогов

Другая черта, свидетельствовавшая о моей детской наивности в ту пору, была привязанность к моей старой няне. Эта замечательная для меня личность называлась Катериною Михайловною; солдатская вдова из крепостных, рано лишившаяся мужа и поступившая еще молодою к нам в дом, с лишком 30 лет оставалась она нашим домашним человеком, хотя и не все это время жила с нами; горевала вместес нами и радовалась нашими радостями. Я сохранил мою привязанность, вернее, любовь к ней до моего отъезда из Москвы в Дерпт.

Видел ее и потом еще раза два; но в последние годы она начала сильно зашибать; и прежде это добрейшее существо с горя и с радости иногда прибегало к рюмочке, но уже одна рюмка вина сейчас выжимала слезы из глаз. «Михайловна заливается слезами» - это значило, что Михайловна, с горя ли с радости, выпила рюмку. Мы - и дети, и взрослые - все это знали и, зная, иногда с нею же плакали, не зная о чем. Все существо этой женщины было пропитано насквозь любовью к нам, детям, вынянченным ею.
Я не слыхал от нее никогда ни одного бранного слова; всегда любовно и ласково останавливала она упрямство и шалость; мораль ее была самая простая и всегда трогательная, потому что выходила из любящей души. «Бог не велит так делать, не делай этого, грешно!» - и ничего более.
Помню, однако же, что она обращала внимание мое и на природу, находя в ней нравственные мотивы. Помню, как теперь, Успеньев день, храмовый праздник в Андроньевом (правильно: Андрониковом. - В. Т.) монастыре; монастырь и шатры с пьяным, шумящим народом, раскинутые на зеленом пригорке, передо мною, как на блюдечке, а над головами толпы - черная грозовая туча; блещет молния, слышатся раскаты грома. Я с нянею у открытого окна и смотрим сверху. «Вот, смотри, - слышу, говорит она, - народ шумит, буянит и не слышит, как Бог грозит; тут шум да веселье людское, а там, вверху, у Бога - свое».

Это простое указание на контраст между небом и землею, сделанное, кстати, любящею душою, запечатлелось навсегда и всякий раз как-то заунывно настраивает меня, когда я встречаю грозу на гулянье. Бедная моя нянька, как это нередко случается у нас с чувствительными, простыми людьми, начала пить и, не перенося много вина, захирела, и так, что собралась уже умирать; не знаю уже, почему, но решено было поставить промывательное; я был тогда уже студентом и в первый раз в жизни совершил эту операцию над моею нянею; она удивилась моему искусству и после сюрприза тотчас же объявила: «Ну, теперь я выздоровлю». Через три дня она, действительно, поднялась с постели и жила еще несколько лет; прожила бы, может быть, и более, если бы, на свою беду, не нанялась у Авдотьи Егоровны Драгутиной, молодой жены пожилого мужа-купца. Был у них сынок, Егоринька; к нему и взяли мою няню, а через няню познакомилась и наша семья с Драгутиными.
О, tempora, o mores! Цицерон, которого я тогда не читал, кажется, всегда и везде кстати.
Замоскворечье; хорошенькая, веселенькая, красиво меблированная квартира во втором этаже.
Хозяйка, лет 25, красивая, всегда наряженная брюнетка с притязанием на интеллигенцию, с заметною и для меня, подростка, склонностью к мужскому полу, с раннего утра до ночи одна с маленьким сыном, нянею и учителем, кандидатом университета, рослым и видным мужчиною, Путиловым. Муж, угрюмый, несколько напоминающий медведя, впрочем, не из дюжинных и добропорядочный во всех отношениях, целый день в лавке, в гостином дворе; дом - как полная чаша; чай пьется раз пять в день, кстати и некстати.
Муж, возвращающийся поздно домой, усталый, идет прямо к себе в комнату, пьет чай, ужинает и ложится спать. Ребенок уходит спать в детскую с нянею.
Хозяйка и учитель остаются наедине, в двух больших комнатах, пьют чай, запирают и входные, и выходные двери, и так на целую ночь до рассвета. Ежедневно одна и та же история.
- Да что же они там делают одни? - любопытствовал я узнать от моей няни.
- Да кто же их, батюшка, знает; никого не пускают к себе - как тут узнаешь? Слышно, что то говорят, то молчат.
- А муж что?
- Муж спит.
Так продолжается целые годы. Я охотно посещал этот дом, забавлялся и с мальчиком, шутил и сплетничал с Авдотьею Егоровною, и всегда в присутствии няни (не упускавшей меня из виду) пил чай, кофе, шоколад, сколько в душу влезало. Однажды прихожу - молчанье, темнота, шторы спущены.
Что такое? Авдотья Егоровна что-то нездорова. Смотрю - моя Авдотья Егоровна лежит на полу, в одном спальном белье; в комнате чем-то летучим пахнет.
Слышу - что-то бормочет; няня около нее и делает мне какие-то знаки, чтобы я вышел. Что за притча! Оказалось, что эта милая дамочка чистит себе зубы табаком и потом упивается гофманскими каплями, бывшими тогда в большом употреблении как домашнее средство против всех лихих болезней. Потом гофманские капли заменились полынною, а, наконец, и простяком.

Учитель кончил курс. Хозяин обрюзг более прежнего и сделался еще неприступнее; а хозяйка, спившись с круга, увлекла в запой и мою добрую, милую няню, Катерину Михайловну. /…/

Василий Верещагин

Из впечатлений самых первых годов не осталось у меня ничего сознательного; говорили, что я всегда просил у няни: «папки-кокс!»: папки - хлеб; кокс - кости, глодать которые я очень любил. Мне рассказывали также, что очень маленького меня полушутя-полусерьезно мамаша иногда посекала, и чтобы не оставалось во мне сердитого чувства, после экзекуции заставляла кричать: «Ку-ка-реку!» - в горе, в слезах, я исполнял
приказание, но, к счастию, совсем не помню об этом.
Тоже неясно помню ссоры из-за меня няни с первым гувернером нашим Витмаком Федором Ивановичем и даже с мамашею, которым она не давала меня наказывать. Я был, как рассказывали, ребенок болезненный, нервный. Почти все мы страдали так называвшейся у нас золотухой, в сущности, мокрыми лишаями, от которых лечили нас декоктами, прикладыванием папоротника и другими домашними средствами; по милости комаров, впрочем, расчесывание кожи детьми было только натурально, а комаров было великое множество!

Вспоминаются и дамы - помещицы и чиновницы, ведущие беседу на диванах «в каминной» и «гостиной». Тут впервые совершенно ясно выступает передо мною моя собственная фигура: в синей мериносовой, прошитой красным шнурком рубашечке, с такою же сумочкою для платка через правое плечо, в белых коленкоровых штанишках я иду здороваться с гостями. Волосы мои гладко причесаны и сильно напомажены помадой - «Мусатова в Москве с сыном», как гласил ярлычок на банке, - панталоны
накрахмалены и шумят.
- Няня, как хрустит! - говорю я старушке, следующей за мною или, вернее, за нами, потому что помню себя со старшим братом. Няня, тоже принаряженная и без табака под носом, идет с праздничным выражением на лице и ласково, низко кланяется барыням, называя всех по именам, с прибавкой «матушка» для тех, кто постарше.