Кнорре ксения вадимовна. Лукас генюшас: «интереснее быть одним из сильных, чем победителем среди слабых
Ксения Кнорре, фортепиано. Франц Лист. Соната си минор, S 178 Роберт Шуман. Карнавал, ор. 9
Ксения Кнорре родилась в семье музыкантов (ее мать - известная пианистка Вера Горностаева). Закончила Центральную музыкальную школу при Московской консерватории по классу известного педагога того времени А. С. Сумбатян, (среди ее воспитанников В. Ашкенази, В. Крайнев и другие), затем продолжила обучение в Московской консерватории и аспирантуре, где её педагогами были профессора Борис Землянский и Самвел Алумян.
В студенческие годы начала концертировать как солистка в составе камерных ансамблей. Выступала в дуэте с выдающимся скрипачом Гидоном Кремером, принимала участие в известных международных музыкальных фестивалях: И. С. Баха в Ансбахе (Германия), Локенхауз (Австрия), «Моцарт-91» в Санкт-Петербурге и других. Многократно гастролировала в странах Европы, США, Японии. Имеет записи в фондах радио и телевидения.
Музыкальная критика, откликаясь на выступления Ксении Кнорре, отмечает исполнительский масштаб, безупречное владение сценическим временем и стилем, выразительную звуковую пластику. Центральное место в репертуаре пианистки занимает музыка Бетховена и композиторов-романтиков.
Значительную часть творческой деятельности К. Кнорре занимает педагогика. С 1982 года пианистка преподаёт в Московской консерватории, где в настоящее время ведёт класс специального фортепиано, среди её воспитанников - лауреаты международных конкурсов.
«… Слушатели, что бывали на концертах Ксении Кнорре в Малом зале консерватории, в Рахманиновском или в других залах, непременно вспомнят, “вызовут” ее строгий и свободный облик, напоенный обаянием и погруженный в музыку - в минуты, когда будут слушать записи этого компакт-диска. Те же, кто пианистку не слышал в открытых концертах и, следовательно, не связывают звучание с пластичностью ее облика за роялем, будут устремлены к самой музыке и образ исполнительницы возникнет как-то сам собой, естественно и неотразимо, образ как бы присутствует, но не довлеет над восприятием музыки Шумана и Листа. В этом одна из подлинных особенностей пианистки, прошедшей прекрасную школу Московской консерватории. Ксения Кнорре - одна из индивидуальностей молодого поколения русских пианистов, уже вступивших в пору профессиональной зрелости, но сохраняющих в себе ощущение начала пути». Андрей Золотов
Над всем фортепианным творчеством Листа высится подобно горной вершине его Соната си минор. Это крупнейшее из произведений Листа для фортепиано. Соната создавалась на протяжении 1852 года и была завершена в начале 1853 года. Листу в это время шел сорок второй год, возраст зрелости. Остались позади блестящая карьера странствующего виртуоза и разочарование в ней, две революции - 1830 и 1848 годов, страстные споры в художественных кружках Парижа, увлечение утопическим социализмом Сен-Симона и религиозным социализмом Ламенне. Богатство духовного мира, присущее композитору, его широкий художественный кругозор - глубокие связи с поэзией, живописью, скульптурой, его философская образованность - все это как нельзя более сказалось в сонате.
Образную сферу сонаты можно условно поделить на два типа контрастов. Один из них принято обычно олицетворять в противопоставлении: Фауст - Мефистофель. Фауст - искатель истины, который борется за свободу и могущество человеческого духа. Мефистофель - носитель сомнения, скептицизма, которые разъедают творческий порыв, противостоят ему, тормозят благородные начинания. Другой тип контраста даёт о себе знать в антитезе: земное, реальное - и отрешенное, апеллирующее к небесам или к таинственному предопределению.
По своему содержанию соната от начала до конца романтична, в ней развёртывается волнующее повествование о личности, её жизни, духовном мире, светлых мечтаниях и о крушении надежд. В сонате как в зеркале отразились черты, присущие Листу-романтику, и проблемы, мучившие его.
Музыкальный язык сонаты являет нам яркий образец монотематизма, в котором Лист достиг наивысшего мастерства, создавая подчас противоположные по характеру темы-образы из одного мотива, звучащего до неузнаваемости по-новому.
«Если бы Лист написал только сонату си минор, это гигантское, возникшее из одного зерна произведение, то одного этого было бы достаточно, чтобы сказать: он был гений» - эти слова принадлежат Рихарду Штраусу.
Первое исполнение сонаты си минор Листа состоялось 22 января 1857 года в Берлине и было знаменательным во всех отношениях: исполнителем был выдающийся пианист Ганс фон Бюлов - ученик Листа, а исполнением этим был освящен первый рояль, выпущенный знаменитой впоследствии фабрикой Бехштейн.
В фортепианном цикле Шумана «Карнавал» (1835) нашли выражение многие характерные стороны творчества композитора. Это прежде всего дар меткой образной характеристики. В произведении относительно самостоятельные пьесы-миниатюры следуют одна за другой, создавая единый поток образов.
Произведение, по свидетельству Шумана, создавалось во время Лейпцигского карнавала 1835 года. Оно открывается «Преамбулой», рисующей картину праздника; здесь и ликующая торжественность, и весёлая суета, и лирика. Далее проходят маски, типичные для итальянской народной комедии. Музыка изображает ленивого мешковатого Пьеро, остроумного Арлекина и веселую Коломбину, танцующую в паре с болтливым стариком Панталоне. Здесь и таинственные маски «Танцующих букв», и беглые портретные зарисовки тех, кто волновал воображение композитора: головокружительный виртуоз Паганини и нежный Шопен. Личность самого автора «Карнавала» выражена в музыкальных портретах Флорестана и Евсебия (под этими именами, олицетворяющими разные стороны натуры Шумана, он часто выступал в печати). Музыка Флорестана передает нетерпеливую страстность, изменчивость настроения; в образе Евсебия преобладает мягкость и томная мечтательность. Сердечные симпатии автора - портреты двух героинь; «Эстреллы» (Эрнестины фон Фрикен) и «Киарины» (Клара Вик, впоследствии жена Шумана). Обе пьесы выдержаны в характере романтического вальса; в первом больше внешней увлекательности, пылкости, во втором - задушевности, теплоты.
Финал «Карнавала» в шутливой форме рисует поход давидсбюндлеров. Так Шуман называл круг своих единомышленников, защищавших идеалы прогрессивного искусства. Давидсбюндлеры охарактеризованы маршем героического характера, а их противники - филистеры (мещане и рутинеры) - старомодным немецким танцем «Гросфатер».
Пафос произведения Шумана заключен в показе столкновений разнохарактерных образов и сцен. Усиливающийся к концу «Карнавала» подъем чувств выражает победу вольного духа «бюндлерства» над тупым филистерством.
«Карнавал» имеет подзаголовок «маленькие сцены, написанные на четыре ноты». Буквенное обозначение их составляет название чешского городка Аш (А - Es - С - Н), где жила Эрнестина фон Фрикен, а три из них (Es - С - Н) - первую букву фамилии композитора. Эти звуки и играют роль музыкальной темы «Карнавала». Варьируясь во всех пьесах цикла, она как бы связывает их нитью мелодического родства.
Исполнители: Ксения Кнорре, фортепиано
Композиторы: Франц Лист (1811-1886) Роберт Шуман (1810-1856)
ПОЛНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИСКА:
| Франц Лист (1811-1886) 1. | Соната си минор, S 178 | 28.31 |
| 1). Lento assai - Allegro energico | ||
| 2). Grandioso | ||
| 3). Cantando espressivo | ||
| 4). Pesante - Recitativo | ||
| 5). Andante sostenuto | ||
| 6). Quasi adagio | ||
| 7). Allegro energico | ||
| 8). Più mosso | ||
| 9). Cantando espressivo senza slentare | ||
| 10). Stretta quasi presto - Presto - Prestissimo | ||
| 11). Andante sostenuto - Allegro moderato - Lento assai | ||
| Роберт Шуман (1810-1856) Карнавал, oр. 9 | ||
| 2. | 1. Преамбула | 2.19 |
| 3. | 2. Пьеро | 1.18 |
| 4. | 3. Арлекин | 1.02 |
| 5. | 4. Благородный вальс | 1.23 |
| 6. | 5. Евсебий | 1.45 |
| 7. | 6. Флорестан | 0.52 |
| 8. | 7. Кокетка | 1.17 |
| 9. | 8. Реплика. Сфинксы | 1.00 |
| 10. | 9. Бабочки | 0.45 |
| 11. | 10. Танцующие буквы | 0.53 |
| 12. | 11. Киарина | 1.03 |
| 13. | 12. Шопен | 1.21 |
| 14. | 13. Эстрелла | 0.25 |
| 15. | 14. Узнавание | 1.46 |
| 16. | 15. Панталон и Коломбина | 1.01 |
| 17. | 16. Немецкий вальс. Паганини (Интермеццо) | 2.28 |
| 18. | 17. Признание | 1.21 |
| 19. | 18. Прогулка | 2.25 |
| 20. | 19. Пауза | 0.17 |
| 21. | 20. Марш давидсбюндлеров против филистимлян | 3.43 |
ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
| live / studio: | studio |
| формат: | DDD |
| звукорежиссер: | Владимир Копцов |
| монтаж и/или мастеринг: | Руслана Орешникова |
| дизайнер, название используемых иллюстраций: | Максим Компанеец |
| исполнительный продюсер: | Евгений Платонов |
| копирайт и права (C) (P): | Московская консерватория |
| общее время звучания: | 56.55 |
| год издания: | 2005 |
| дата записи: | 1999 |
| цена: | 54 руб. 08 коп. |
Ксе́ния Вади́мовна Кно́рре (род. 3 декабря , Москва , РСФСР) - российская пианистка, профессор . Заслуженный артист Российской Федерации () .
Биография
Родилась в московской семье музыкантов; её мать, Вера Горностаева - профессор Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского . По отцовской линии внучка известного учёного Георгия Кнорре .
Напишите отзыв о статье "Кнорре, Ксения Вадимовна"
Примечания
Отрывок, характеризующий Кнорре, Ксения Вадимовна
– Я скажу сестре, чтобы она позвала ее обедать, – сказал Анатоль. – А?– Ты подожди лучше, когда замуж выйдет…
– Ты знаешь, – сказал Анатоль, – j"adore les petites filles: [обожаю девочек:] – сейчас потеряется.
– Ты уж попался раз на petite fille [девочке], – сказал Долохов, знавший про женитьбу Анатоля. – Смотри!
– Ну уж два раза нельзя! А? – сказал Анатоль, добродушно смеясь.
Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Я ползла по стенке от стоматолога. Доктор провёл в моём рту полтора часа, и я не уверена, что он не использовал в своих манипуляциях отбойный молоток и тротил.
Пятилетняя дочь мчалась вприпрыжку по коридору. Она провела все полтора часа моих пыток под дверью с книжкой и раскраской. Она тактично не слышала восхищённого аханья медсестёр и изо всех сил вела себя как Очень Хорошая Девочка, и теперь, естественно, ей надо было скакать, прыгать и веселиться. Поэтому она бежала по длинному пустому коридору медицинского учреждения, а я ползла за ней, прижимаясь к стенке и наглядно иллюстрируя собой тезис о том, что ходьба – это череда последовательных падений. Время от времени я останавливалась и, простирая руку на манер вождей, адресовалась к её совести:
Остановись... пожалуйста... не надо... бежать... подожди...
Впрочем, во-первых, уже через полметра слабый мой зов терялся, а во-вторых, от анестезии я еле шевелила губами, и мои призывы, скорее всего, можно было принять и за поздравления с новым годом, и за благодарность Господу за всё хорошее. Дочь промчалась мимо и, не снижая скорости, скрылась за повтором.
Ну и пёс с тобой, - буркнула я. Клиника была пустая, мы никому не мешали, деваться ей было некуда, а избавиться от накопившейся энергии было жизненно необходимо. Мысленно перебрав эти аргументы, я подавила желание увеличить скорость и поползла дальше.
И тут за поворотом раздался крик. Кричал не мой ребёнок, а взрослый. Акустика старых медицинских учреждений с их потолками, сводчатыми арками и окнами от пола до потолка придаёт любому громкому звуку глубину, торжественность и ошеломляющую звучность.
Ты что-о-о-о-о-о! – кричали за поворотом. – Ты не слышишь, что тебе мать сказала?! Вот она сейчас тебя нака-а-а-а-ажет!
В этом месте я забыла про зуб и наркоз, прибавила шагу и нервной серной выпрыгнула из-за угла.
Диспозиция такая: посреди коридора замер мой испуганный ребёнок, а на лавочке возле одного из кабинетов сидит такая, знаете, тётка. Точнее, Тётка – больше ничего прибавить к этому описанию не могу, и на её лице выражение человека, выполняющего трудную, но нужную работу.
Тебе мать что говорит?! А?! Ты почему её не слушаешься?!
Увидев меня, она подбоченилась и глянула таким, знаете, солидарным взглядом. Я солдатской походкой подошла к дочери и крепко её обняла.
Спасибо, - твёрдо сказала я без малейшего дефекта речи, - но я справлюсь сама.
Когда мама говорит, надо... – и она замерла с полуоткрытым ртом с таким лицом, словно я оказалась зелёной инопланетянкой или говорящим кенгуру.
Не надо, - сказала я ещё твёрже. – Не надо учить моего ребёнка слушаться маму, я с ним разберусь.
Но я хотела вам помочь...?!
Спасибо, не надо!! - уже довольно злобно сказала я, одновременно подпихивая дочь к выходу.
Тёткино лицо отчётливо менялось от недоумённого к обиженному.
Но она...
ДО! СВИ! ДАНЬ! Я!
На улице непривычно тихий ребёнок некоторое время послушно семенил рядом. Я крепко держала её за руку.
Как твой зуб? – наконец спросила она.
Зуб? – не сразу вспомнила я. – А, хорошо, нормально...
Мы прошли ещё немного, и я скомандовала:
Она испуганно затормозила. Я села перед ней на корточки. Глазищи, и без того огромные, на пол-лица, смотрят на меня напряжённо, в ожидании выговора, ругани или занудной лекции. И я обняла её крепко-крепко, и сказала ей так же строго, как той тётке:
Ты мой самый лучший на свете ребёнок. Ясно?
Ясно, - ответила она и тоже очень крепко ко мне прижалась. А потом поцеловала куда-то в район уха, и я почувствовала, что она улыбается.
PS Мы сплошь и рядом легко встаём в один ряд с теми, кто ругает наших детей, - с незнакомой старушкой, которой не нравится, что наш ребёнок не стоит спокойно в очереди, с учителем, не довольным его невнимательностью, с попутчиком, в чьё время дети были не в пример послушнее. По моим наблюдениям за единственнным нерепрезентативным примером, обычно нас заставляют поспешно поддакивать чужому (или не очень) человеку несколько причин:
Ощущение собственной родительской несостоятельности – мы плохие родители, мы не можем заставить собственного ребёнка вести себя прилично,
Чувство вины за то, что наш ребёнок доставляет кому-то неудобство,
Чувство вины за то, что мы не сумели нормально воспитать ребёнка
и прочие тому подобные убийственные для родительской адекватности ощущения.
Особое место занимают, конечно, не просто замечания, а попытки воспитывать нашего ребёнка, впрямую говорящие нам о том, что мы со своими обязанностями не справляемся, а также случаи спонтанной помощи родителям, о которой они не просили.
Естественно, в жизни любого ребёнка бывают моменты, когда он действительно неправ, – и вполне понятно недовольство незнакомого дяди, которому он ногой пачкает пальто, учителя, получившего в лоб огрызком (случай с моим участием, увы), и соседки, которой позвонили в дверь и убежали. Естественно, все мы видели родителей, для которых их ребёнок всегда прав, а все, кому что-то не нравится, должны идти к чёрту, но если вы это читаете, вы, скорее всего, не из них.
Я придумала для себя два правила. Первое – брать паузу: если вам рассказывают, какой у вас плохой ребёнок, сначала подумать, проанализировать и выслушать обвиняемую сторону, и только потом набрасываться на неё. Второе – по возможности не петь хором с обвиняющими. Сказать рассерженному взрослому – спасибо, я поняла, разберусь. Если делать ребёнку внушение, то потом; если тормозить его, то нейтральным тоном, без ругани и обвинений в унисон, тем более что случаи так называемого плохого поведения гораздо чаще объясняются другими причинами, чем злонамеренностью. И ещё один подпункт второго правила - если уж ругать хором со всеми, то на полтона ниже.
В его жизни наверняка будет ещё масса желающих поругать и покритиковать - а уж у нас в стране, увы, это вообще фон жизни, так сделайте ему бесценный подарок – ощущение надёжного и безусловно любящего тыла, растущее из детства, и поэтому крепкое, нерушимое, окончательное.
