Главная › Одежда и товары › Корабль дураков брант анализ произведения образы приемы. Идеи, темы, тропы в поэме «Корабль Дураков»

Корабль дураков брант анализ произведения образы приемы. Идеи, темы, тропы в поэме «Корабль Дураков»

Новейшие издания выпустили Штробель (Кведлинбург, 1838), Царнке (Лейпциг, 1854, с комментариями) и Гедеке (в "Deutsche Dichter des 16 Jahrhunderts; т. 7, Лейпц., 1873). Собрание латинских стихотворений Бранта, имеющих исключительно историко-литературный интерес, появилось в Базеле (1498). Кроме того, Брант обработал: «Freidank» (изд. в Страсб., 1508).

Художественные особенности

Своей известностью Брант менее обязан многочисленным латинским стихотворениям, чем большой сатирической поэме «Корабль дураков» (нем. Narrenschiff , оригинальное название в XV веке - «Daß Narrenschyff ad Narragoniam ») (Базель , 1494), в которой очень зло и метко бичует пороки и глупость своих современников. Книга эта долгое время пользовалась огромной популярностью среди народа благодаря здравому смыслу, прямоте и остроумию, а также знанию жизни и людей, которыми она проникнута. Она многократно издавалась и переделывалась и была переведена не только на латинский (пер. Якова Лохера, Базель, 1497), но и на большинство европейских языков.

Написанная по-немецки, книга стала своеобразным сатирическим «зерцалом» предреформационной эпохи. Изображая вереницу дураков разных сословий и профессий, собирающихся отплыть в царство глупости, Брант обличает невежество и своекорыстие, мир торжества «господина Пфеннига», забвение князьями, попами, монахами, юристами заботы об общем благе. Нравоучительные сентенции, народные пословицы и поговорки пронизывают всю ткань его произведения. Пафос книги - в патриотической задаче пробуждения разума и исправления нравов в Германии. Брант остро ощущает необходимость и неизбежность перемен в жизни общества. Книга Бранта стала истоком целого направления немецкой литературы XVI в. - «литературы о дураках», её влияние сказалось и в других странах Европы .

Ни мотив дурака, ни образ корабля не были чем-то новым: первый в Средние века был синонимом повреждённого в уме (с XII в. «дураков», в том числе мнимых, держали при княжеских дворах для развлечения), второй напоминал о народных праздниках, карнавальных играх и масленичных гуляньях. Стихотворная сатира Бранта - блестящая компиляция материала, рассеянного в бесчисленных духовных и светских сочинениях морализаторского содержания. Текст отвечает традиционной христианской морали: глупость - это не заблуждение, а грех, удаление от Бога и его заповедей. Став «зерцалом» многообразнейшей и всеобщей человеческой глупости, книга положила конец жанру средневековой «сословной сатиры». Её новизна заключалась в бодрящей, живой авторской интонации, исполненной оптимизма и гуманистической идеи улучшения мира - согласно Бранту, грешник-глупец, который откажется от своей суетности, вернёт себе возможность вечного спасения. Автор сознательно использовал приём имитации фольклорного жанра, оживив текст множеством остроумных речевых оборотов. Успех «Кораблю дураков» обеспечили и иллюстрации, с самого начала, видимо, предусмотренные автором, Себастьяном Брантом.

Переводы на русский язык

Русский перевод Льва Пеньковского был впервые напечатан в 1965 году в издательстве «Художественная литература» и является первым опытом перевода сатиры Бранта в наиболее полном объеме (до этого публиковались только отдельные отрывки в хрестоматиях). Даже в этом переводе, однако не было строк, например о богохульниках , поскольку они в СССР дураками не считались.

Напишите отзыв о статье "Корабль дураков (поэма)"

Примечания

Издания текста

Себастиан Брант . Корабль дураков. Эразм Роттердамский . Похвала глупости . Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. [Неизвестный автор] . Письма тёмных людей . Ульрих фон Гуттен . Диалоги / Пер. с нем. и латинского. - М .: Художественная литература , 1971. - 768 с. - (Библиотека всемирной литературы). - 300 000 экз.

Отрывок, характеризующий Корабль дураков (поэма)

Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd"hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m"avez fait l"honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l"eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c"est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu"elle s"y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l"encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l"horloger n"a pas la faculte de l"ouvrir, il ne peut la manier qu"a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке RoyalLib.ru

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

Себастиан Брант Корабль дураков

Литература эпохи Возрождения –

Себастиан БрантКорабль дураков

Протест

Когда с таким трудом, упорно

Корабль я этот стихотворный

Своими создавал руками,

Его наполнив дураками,

То не имел, конечно, цели

Их всех купать в морской купели:

Скреб каждый собственное тело.

А впрочем, тут другое дело:

Мне в книгу некие болваны

(Они изрядно были пьяны)

Подсыпали своих стишков.

Но среди прочих дураков

Они, того не сознавая,

Под жарким солнцем изнывая,

На корабле уже и сами

Валялись все под парусами:

Я им заранее, на суше,

Ослиные наставил уши!

Стихи могли быть лучше тут,

Когда б не пострадал мой труд

От строк чужих. Да, не прославил

Себя отнюдь, кто мне их вставил,

Мои повыстриг, не спросив

И смысл местами исказив.

Когда стихи сдаешь в печать,

Приходится их сокращать,

И ужимаются бедняги

В зависимости от бумаги.

Особенно мне неприятно,

Обиднее тысячекратно,

Что, так трудясь и так горя,

Я столько сил потратил зря

(Хотя вины моей тут нет),

Чтоб эта книга вышла в свет

С приписанной мне дребеденью,

Что на меня ложится тенью…

Ну, с богом! В путь пускайся, судно!

Рожать глупцов довольно трудно -

Особый нужен здесь талант!

А я – дурак Себастиан Брант.

Ради пользы и благого поучения, для увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого – с исключительным тщанием, серьезностью и рачительностью составлено в Базеле

Себастианом Брантом,

доктором обоих прав

Предисловие

Душеспасительные книжки

Пекут у нас теперь в излишке ,

Но, несмотря на их число,

Не уменьшилось в людях зло:

Писанья эти ничему

Теперь не учат! В ночь и в тьму

Мир погружен, отвергнут богом,

Кишат глупцы по всем дорогам.

Жить дураками им не стыдно,

Но узнанными быть обидно

«Что делать?» – думал я. И вот

Решил создать дурацкий флот:

Галеры, шхуны, галиоты,

Баркасы, шлюпки, яхты, боты.

А так как нет таких флотилий,

Всех дураков чтоб захватили,

Собрал я также экипажи,

Фургоны, дроги, сани даже.

Глупцам нет счета в наши дни:

Как мухи, суетясь, они

На корабли спешат, летят -

Быть первыми и здесь хотят.

Их всех, которые тут есть,

Представить вам имею честь:

Вот вам один – мой текст ему

Не по душе, как я пойму.

А этот не прочтет ни слова,

Но на картинке, как живого,

Заметит среди прочих рож:

Себя и даже с кем он схож.

В моем зерцале дураков

Дурак узрит, что он таков,

И, приглядясь к себе, увидит,

Что из него мудрец не выйдет.

Что не дано, то не дано!

Не тщись быть мудрым, знай одно:

А кто твердит, что он мудрец,

Тот именно и есть глупец.

Глупцам, конечно, кум-приятель -

И этой книги покупатель.

Вот дураков предлинный ряд!

Найти свое здесь каждый рад:

Кто мудрости рудник алмазный,

Кто вредной глупости соблазны.

Да, книжка стоящая! В ней

Узришь всей жизни ход ясней.

Как говорится – смех и горе:

Мудрец найдет здесь мыслей клад,

Глупец собратьям будет рад.

А коль дурак поднимет бучу,

Колпак я сразу нахлобучу.

Сам не признается никто:

По имени зовешь – и то

Иной как будто удивлен,

Прикинется, мол, он – не он.

Но люди умные, бесспорно,

Похвалят труд мой стихотворный

Пусть дураки на эти строчки

Зловонной брани выльют бочки, -

Будь это горько им иль сладко,

Скажу я правду для порядка.

Изрек Теренций ведь когда-то:

«За правду – ненависть нам плата».

Да, кто сует повсюду нос,

Бывает часто бит, как пес.

Стремиться надо, как известно,

Жить добродетельно и честно

И, чтобы быть всегда в чести,

Благоразумие блюсти.

Пусть мой небезупречен стих,

Но не щадил я сил своих,

Ночей не спал я напролет,

Дурацкий свой вербуя флот:

Кто нужен мне, сам не придет -

За картами и за вином

Проводит ночь и дрыхнет днем.

Обдумал я слова, манеры,

Поступки, подобрал примеры

И от усердия такого

Лишился сна, даю вам слово.

Мужчинам, женщинам пристало

Глядеть в дурацкое зерцало:

Оно в натуре, без личин

Представит женщин и мужчин.

Не меньше, чем глупцов, заметьте,

И дур встречается на свете.

Пусть прикрываются вуалью,

Я колпаки на них напялю

И потаскух не пощажу -

В костюм дурацкий наряжу!

Им любы шутовские моды -

Соблазн, беда мужской породы:

Игриво-остронос ботинок,

Едва прикрыт молочный рынок.

Упреки эти адресуя

Не дамам честным, попрошу я

Простить меня: о них ни слова

Я б не дерзнул сказать худого

Но многим, – их числа не счесть,

И часть ничтожная лишь есть

На «Корабле глупцов», – им молча

Хлебнуть моей придется желчи.

Итак, внимательней читай

Ты эту книгу и считай,

Что, коль не назван в ней пока,

Избавлен ты от колпака

Кто мнит, что он не мой герой,

Примкни покуда к умным в строй

И потерпи, будь малый скромный, -

Колпак получишь преогромный!

О бесполезных книгах

Вот вам дурак библиофил:

На корабле, как посужу,

Недаром первым я сижу.

Скажите: «Ганс-дурак», и вмиг

Вам скажут: «А! Любитель книг!» -

Хоть в них не смыслю ни аза,

Пускаю людям пыль в глаза.

Коль спросят: «Тема вам знакома?» -

Скажу: «Пороюсь в книгах дома».

Я взыскан тем уже судьбой,

Что вижу книги пред собой.

Царь Птолемей собрал подряд

Все книги мира, говорят.

Весьма гордился Птолемей

Сокровищницею своей,

Но в грамоту не слишком вник -

И мало почерпнул из книг.

Мозги наукой засорять -

Здоровье попусту терять.

Усердье к лишним знаньям – вздор,

Кто жаждет их – тот фантазер!

Хоть неуч я, а все ж могу

В академическом кругу

Блеснуть словечком «item». Да,

Латынь, конечно, мне чужда,

Родной язык доступней, но

Я знаю: «vinum» есть «вино»,

«Cuculus» – олух,

«sus» – свинья,

«Dominus Doctor» – это я.

Но уши прячу, чтоб не счел

Меня ослом наш мукомол.

О стяжательстве

Дурак пред вами – скопидом.

Стяжать, стяжать любым путем

Цель его жизни, счастье в том.

Своей известностью Брант менее обязан многочисленным латинским стихотворениям, чем большой сатирической поэме «Корабль дураков» (нем. Narrenschiff , оригинальное название в XV веке - «Daß Narrenschyff ad Narragoniam ») (Базель , 1494), в которой очень зло и метко бичует пороки и глупость своих современников. Книга эта долгое время пользовалась огромной популярностью среди народа благодаря здравому смыслу, прямоте и остроумию, а также знанию жизни и людей, которыми она проникнута. Она многократно издавалась и переделывалась и была переведена не только на латинский (пер. Якова Лохера, Базель, 1497), но и на большинство европейских языков.

Переводы на русский язык

Примечания

Издания текста

Себастиан Брант . Корабль дураков;

Образ дурака (глупости, шута...) чрезвычайно популярен в Средние Века. Эта тема появляется и в литературе, и в изобразительном искусстве, и не всегда под "дураком" подразумевается именно дурак, то есть человек не больших умственных способностей.

Анализируя образ дурака в средневековой культуре, М. Фуко отмечает: «Если глупость ввергает каждого в какое-то ослепление, когда человек теряет самого себя, то дурак, напротив, возвращает его к правде о себе самом; в комедии, где все обманывают и водят за нос сами себя, он являет собой комедию в квадрате, обманутый обман; на своем дурацком, якобы бессмысленном языке он ведет разумные речи...»

Существовавший в средние века праздник дураков (чаще всего на Масляную неделю, перед Великим постом, устраивались шутовские процессии, шутовские поединки, целые праздники) предусматривал пародирование церковных обрядов, смену социальных ролей низших и высших классов. Есть устойчивое выражение: «Корабль дураков». Это емкий символ, возникший в Средние века - символ безумного человечества, которое плывет без руля и без ветрил, не зная цели своего путешествия.

Ship Of Fools - Die Blau Schuyte. Pieter van der Heyden 1559.

Pieter van der Heyden, 1562

"Корабль" - это образ бесцельного странствия, предстающего как удел маргинальных персонажей, наподобие сумасшедших. На таких кораблях отправлялись в свое странное плавание безумцы, изгнанные за пределы оседлого, упорядоченного существования. Статус сумасшедшего в средневековой культуре наилучшим образом сочетался с плаванием, символом переходного статуса, пограничного положения в целом. К тому же в европейской традиции вода устойчиво связывается с безумием, само море выступает как образ безумия, бессознательного, хаоса; с другой стороны, не менее распространенным считается представление о том, что вода очищает человека; во всяком случае она уносит безумца за пределы обитаемого пространства.

Корабль дураков. Титульный лист книги Себастьяна Бранта, 1494 г

Поэма Себастьяна Бранта "Корабль дураков" стала истоком целого направления "литературы о дураках". Изображая вереницу дураков разных сословий и профессий, собирающихся отплыть в царство глупости. Успех «Кораблю дураков» обеспечили и иллюстрации, с самого начала, видимо, предусмотренные автором.

Титульный лист. 1549

Знаменитая картина Босха так и называется: «Корабль дураков». Ее название совпадает с поэмой Себастьяна Бранта, появившейся в 1494 г. Но смысловых перекличек с текстом Бранта здесь нет. Есть также стихотворение Якоба ван Остворенса «Голубой корабль» (1414 г.), где описана ладья с персонажами, напоминающими героев Босха.

Если присмотреться, то можно увидеть, что корабль чуть-чуть отливает голубым, синеватым цветом. Голубой или синий цвет - это символ обмана, иногда символ супружеской измены. Это связано со старофламандской пословицей: «Набросить кому-то на голову голубой плащ», что означало изменить (). И уже в XIV в. в Нидерландах зафиксировано шутовское «Братство Голубого корабля».

И вот этот голубой корабль, корабль обмана плывет в буквальном смысле без руля и без ветрил. Мачта обломана. Вместо мачты изображен куст орешника, привязанный к шесту. Орех и орешник - символы похоти. Но не только. Целый грецкий орех часто символизирует Христа. Наружная оболочка - это земная природа Иисуса, а внутреннее сладкое ядрышко - его божественная сущность. С другой стороны - разбитый грецкий орех, его скорлупа - символ похоти, точнее говоря, символ потерянной девственности. В таком виде он будет существовать до XVII в., встречаясь преимущественно в Нидерландах, а затем и в Голландии.

Из ветвей орешника выглядывает сова - недобрая, ночная птица. У христиан недобрая. У греков - мудрая птица, символ самой мудрой из богинь - Афины. Но у Босха сова - символ именно христианский, негативный. Если вы присмотритесь, то увидите, что к стволу орешника прикреплен вымпел розоватого цвета, а у основания этого вымпела изображен перевернутый полумесяц. Полумесяц - мусульманский знак, знак неверных, знак ереси, и шире - знак дьявола. Полумесяц, как атрибут греха, мы будем встречать у Босха и впоследствии. Есть здесь и другие символы похоти, даже, конкретнее говоря, сексуальные символы. Пустой горшок, надетый на шест - символ сексуального единения мужского и женского начал. Лютня, изображенная на полотне в виде белого инструмента с круглым отверстием посередине, символизирует вагину, а игра на ней обозначает разврат (на языке символов мужским эквивалентом лютне считалась волынка). Грех любострастия также символизируют традиционные атрибуты — блюдо с вишнями и висящий за бортом металлический кувшин с вином.
Грех чревоугодия недвусмысленно представлен персонажами весёлой пирушки, один из которых тянется с ножом к жареному гусю, привязанному к мачте; другой в приступе рвоты перевесился за борт, а третий гребёт гигантским черпаком как веслом.

А на корабле расположилась развеселая компания. Кто-то, уже напившись, горланит во все горло бессмысленную песню, поперек бортов положена доска, на которой стоит тарелка с вишнями. Вишня - еще один знак похоти. Монахиня с лютней, забыв о скромности, об обете послушания, горланит что-то развеселое и совершенно светское. Напротив нее сидит монах. Рты персонажей широко раскрыты, но не только потому, что они поют во все горло, - они заняты весьма своеобразным и требующим полного сосредоточения делом: на шнуре подвешена краюха хлеба - традиционное ярмарочное развлечение, - надо укусить хлеб, не касаясь его руками. Обратите внимание на замечательную деталь: единственный дурак по профессии - шут, единственный, кому следовало бы балагурить, скоморошествовать, дурачиться, ведет себя серьезней остальных. Нахохлился, отвернулся, пьет свой стакан. Его функции исполняют другие. Дурак-профессионал, оказывается чуть ли не лишним в этом мире людской глупости.

Итак здесь верховодит шут; по замыслу его роль — сатирическое обличение обычаев и нравов того времени. Во времена Босха «мудрость» понималась как добродетель, праведность и набожность; «глупость» была синонимом порока, греха и безбожия — фигура дурака с бубенчиками на одежде и с маской на шесте, сидящего особняком, в картине является, безусловно, знаковой. Картину, язвительно повествующую о моральной распущенности духовенства и мирян, считали и зашифрованными алхимическими знаками, и вариацией на тему масленичного «рая пьяниц» — «корабля святого Рёйнерта», на что намекают чаши с вином и перевёрнутый кувшин; её трактовали и как пессимистический взгляд на абсурдность жизни, и как астрологический образ человечества, управляемого Луной — безвольного и неразумного.

Фигура шута заставляла многих историков искусства усматривать связь между этой находящейся в Лувре работой Босха и книгой Себастьяна Бранта «Корабль дураков», ещё при жизни автора выдержавшей шесть изданий и переведённой на несколько языков. Вероятно, и Босх был знаком с этой сатирой, но вряд ли она послужила ему творческим стимулом — в Средние века корабль был одной из самых распространённых метафор. Знаменитая книга в переводе на голландский язык вышла в 1486 г. в Харлеме, и потому возникает искушение представить картину Босха, вероятно, читавшего её, как пародию.

На рубеже 15 -16 веков Германия представляла из себя «большую казарму». Суровая страна с пуританским нравом не допустила бы второго даже несмотря на тенденции . Немецкий ренессанс отдавал консерватизмом и ортодоксальностью — особенностями развития культуры в условиях авторитарной власти. Многие деятели искусства не выдерживали и уезжали из страны. Но были и те, кто чувствовали себя по эту сторону баррикад. Таков был Себастьян Брант. Юрист и искусствовед по образованию, он бичевал пороки едкой сатирой. Но, несмотря на докторские звания, автор обладал даром народного творчества, то есть писал понятно, легко и даже весело. Корабль дураков — это, казалось бы, дидактическая (обучающая, поучающая) , обличающая удовольствия, пошла в народ и была довольно популярна и любима простыми людьми. Карикатурно — шаржированные образы хорошо запоминались, а разговорные выражения закрепляли эффект. Читателя в результате не пугал нравоучительный тон произведения. Брант охотно приписывал себя к дуракам, демонстрируя родство с народом и отсутствие трибуны для обличителя — это главная особенность поэмы «Корабль дураков» . Текст легок, но смысл поэмы «Корабль дураков» можно сравнить с «Божественной комедией» Данте, переведенной для простолюдина.

О чем поэма «Корабль дураков»? Всех дураков — людей порочных — автор собирает на корабле, который в конце произведения терпит крушение. Это Светская библия, ведь библейские мотивы и образы есть в каждой строфе.

Идеи, темы, тропы в поэме «Корабль Дураков»

Кто весть о гибели Саула
Принес Давиду, но на месте
Царем казнен был за известье.

Но в пику душеспасительному пафосу автор использует просторечия с немецких улиц (Саул – первый царь Израиля (XI в. до н. э.). В Библии сообщается, что, потерпев поражение в битве с филистимлянами и потеряв в ней трех своих сыновей, Саул в отчаянии бросился на меч. Случайно присутствовавший при этом юноша поспешил с вестью о смерти Саула к сопернику и врагу Саула Давиду. Рассчитывая получить награду, вестник сказал, что сам помог смерти царя, но Давид оплакал смерть Саула и казнил вестника)

Так не поранит острый нож,
Как ранит подлой сплетни ложь,
«Все шито-крыто, – я в сторонке!»
Сравнения предельно ясны и кратки для удобства восприятия:
Тот, значит, глуп и туп, как бык.

Преемственность ярко акцентируется в тексте, очень много отсылок к античной литературе и мифологии:

«Ахилл с Патроклом – образец
Двух чистых дружеских сердец,
«– Я, жаркозадая богиня
Венера, возвещаю ныне»
«Хоть бог ему и не дал крылий.
За курс искусства страсти пылкой
Овидий поплатился ссылкой…»

Метафоры на любой вкус и цвет разукрашивают бесцветный дидактический тон:

Кто вас послал сухою тропкой,
А сам пошел дорогой топкой,
Не мозгом наделен, а пробкой.

Поучения написаны с юмором, не режут глаз, а многие замечания весьма справедливы и актуальны по сей день:

Есть три других – ненасытимы
(Четвертое – неукротимо):
Жена, земля и бездна ада -
Сколь ни давай, еще им надо!
Огонь не скажет добровольно:
«Натешился! С меня довольно!»

Многие писатели, наряду с Брантом, резко выступали против грубости и распущенности, которые царили среди немецкого общества того времени. Вот почему сатира «О застольном невежестве» занимает особое место в финале поэмы. Любопытно также, что Брант заканчивает поучение вольным изложением стихотворения Вергилия «Мудрец», дабы дать образец разумного поведения.

На этом заканчивается «Корабль дураков», который «ради пользы, благого поучения, увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого – с исключительным тщанием, рачительностью и трудолюбием создан» — комментарий Бранта к поэме.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!